Весной у оленей рождались пятнистые детеныши, и в этот день Гэйлон охотился только на самцов с их покрытыми мхом, недавно обновившимися рогами. По влажной земле, покрытой прошлогодними прелыми листьями, хотелось двигаться тихо, крадучись. Они оставили лошадей у подножья горы, крепко привязав их.

Лорд Фергес, восьмой барон из Оукхевена, молча подал королю знак из зарослей боярышника.

— Дневное лежбище, — прошептал он, указывая на маленькое затененное убежище под кустами, когда король подъехал. — Помет совсем свежий. Он где-то здесь. Ищите следы.

Они уже увидели ободранную кору на молодых елях, там, где олень терся рогами. Гэйлон исследовал сырую почву. Узкие двойные следы, оставленные раздвоенными копытами, было довольно легко опознать, но который из них был более свежий? Одна узкая тропка в зарослях травы казалась более протоптанной, и король внимательно проследил ее до самого конца небольшой долины. Там, на самом высоком месте, пасся самец оленя, поспешно отщипывая пучки травы, внимательно наблюдая темными влажными глазами, настороженно подняв длинные уши.

Оба охотника застыли, их одежды из зеленой и коричневой кожи отлично скрывали их среди деревьев. Ветер с горы дул прямо на них, неся с собой запах добычи. Гэйлон застыл в благоговейном трепете перед размерами животного с огромной короной рогов — не меньше двенадцати отростков.

— Он ваш, милорд, — прошептал Фергес.

— Тогда держись за мной на случай, если я только раню его.

Король бесшумно вытащил стрелу из колчана за плечом и укрепил ее на упругой тетиве большого лука. Рядом с ним по его просьбе стоял барон. Гэйлон натянул тетиву, ощущая мощное сопротивление деревянного лука. В тридцати шагах над ним олень, казалось, почуял опасность.

Он встревоженно дернул головой, когда король выпустил стрелу. Внезапно животное повернулось спиной, и стрела, оцарапав основание шеи прямо над мускулистой грудной клеткой, вонзилась в дерево на дальнем склоне. Стрела Фергеса тоже пропала даром, пролетев далеко над землей, а олень прыжками помчался к лесу.

Гэйлон, вне себя от ярости, с проклятиями побежал за ним.

— Теперь нам его не поймать, — крикнул барон ему вслед.

— Он ранен. Мы не можем оставить его мучиться.

— Вы только оцарапали его. Он выживет и станет мудрее.

Король, не обращая внимания на эти слова, уже поднимался по склону маленькой долины, уверенный в том, что Фергес последует за ним. Там, где стоял олень, виднелись яркие пятна крови, ведущие на юг, — слишком много крови для раны, которую можно назвать царапиной.

Но далеко идти им не пришлось. Через сотню шагов среди деревьев лежал мертвый олень. Стрела короля попала в горло, и животное на бегу теряло все больше и больше крови.

— Будьте так любезны, барон, освежуйте его, — сказал Гэйлон. — А я отделю рога.

— Слушаюсь, — грустно ответил барон, доставая свой охотничий нож.

Король стал спускаться с горы с неуловимой улыбкой на губах. Свежевать добычу прямо на месте было неприятно, это усугублялось тем, что остывающий труп начинали покидать блохи и клещи. Теперь, когда Гэйлон в одиночестве брел по тихому лесу, у него было время подумать, и мысли его были темны.

Дэви и Тейн до сих пор не вернулись в замок. Мартен Пелсон, чьи владения лежали на много лиг к югу, прибудет не раньше чем через две недели. Потом… потом ему вскоре предстоит путешествие в Ксенару. Гэйлон боролся с нарастающим ужасом. Снова его счастье оказалось мимолетным, хотя на этот раз мгновение растянулось на несколько лет. Теперь он боялся слишком многого, потому что ему было что терять.

Эовин Д'Ар сказал, что они поедут прямо в Занкос, что тамошний дворец, выстроенный из мрамора и камня, пережил катастрофу и был восстановлен, и сады разбиты заново. В опустошенном городе построили новые дома и здания, гавань Занкоса до сих пор была самой лучшей по всему побережью Внутреннего моря, и ксенарцы возвратились в город, несмотря на то что камни были покрыты пеплом тысяч и тысяч горожан.

Как смог бы Гэйлон Рейссон, человек и чародей, стоять среди этих руин?

Ведь все эти мужчины, женщины, дети погибли от его собственной руки. Смутные воспоминания шептали королю о той безумной радости, которую принесло ему разрушение, — воспоминания, которые он так старался спрятать от самого себя.

Только горячая любовь Джессмин и его предназначение дали ему возможность выжить, управлять Виннамиром, остаться в здравом уме перед лицом всего того, что он сделал. Но королева происходила из дома Геррика. В ее венах бежала горячая кровь Ксенары. Она может найти в стране своего отца цель еще более великую, она будет жить в роскоши и повелевать могучим народом. От мысли, что Джессмин может никогда не вернуться в Виннамир, у Гэйлона мучительно сжалось сердце.

Внезапно у него появилась ясная уверенность, что-то сродни его постоянному осознанию любви и близости Джессмин. Герцог Госни прибыл в Каслкип. Гэйлон знал это наверняка, чувствовал присутствие Дэви сильнее чем когда бы то ни было.

Тихое ржание Тэйли оторвало его от мыслей. Их скакуны и вьючная лошадь были привязаны к тонким стволам вечнозеленых деревьев недалеко от проезжей дороги. Рукой в перчатке он вытер кровь с мягкого бархатного носа мерина, даже сквозь кожу перчатки ощущая его горячее дыхание, затем передвинул поводья и вскочил на лошадь, охваченный желанием побыстрее вернуться домой. Двух других лошадей он повел вверх по склону холма к Фергесу, который стоял над телом оленя, засучив рукава, по локоть в крови. Он поднял голову, яростно скребя правую руку. Блохи уже нашли себе жилище.

— Ну как, милорд, мы готовы? — сладким голосом спросил позабавленный Гэйлон.

Барон только проворчал что-то в ответ.

Эовин Д'Ар использовал болезнь королевы как повод отдохнуть в своих собственных покоях. С возрастом к нему тоже пришли болезни, и от них вряд ли что-то могло помочь. Хотя заботливый Гиркан попытался. Вот и сейчас он нес Великому посланнику горячий кубок от очага.

— В этом чае чуток дурмана, — произнес толстячок. — Он дает побочные эффекты, и не нужно им злоупотреблять, милорд, но, думаю, боль в суставах он облегчит надолго.

Эовин принял кубок с признательностью, которая исчезла, стоило ему отведать варево.

— О боги, это ужасно! Нельзя ли немного подсластить?

— Поверьте мне, от меда оно станет еще хуже. Постарайтесь осилить его, милорд.

Озабоченное круглое лицо лекаря выглядело ненамного моложе, чем лицо Великого посланника, и остатки волос, окружавшие лысую макушку, были такими же белыми, как у ксенарца. Но в бледно-голубых глазах Гиркана все еще горела искра юности и веселой любознательности. Эовин завидовал ему в этом. Он послушно хлебнул отвратительной микстуры и вскоре почувствовал, как приятное тепло разлилось в желудке и согрело кости. В голове он ощутил удивительную легкость — боль отпустила его.

Гиркан широко улыбнулся:

— Правда же, восхитительная настойка?

— Правда… — вздохнул посланник. Он сел, свесив ноги с кровати, и обхватил голову руками. — О господи!

— Головокружение скоро пройдет, милорд. Но не переутомляйтесь. К сожалению, ваши кости остались такими же старыми, хоть вы и чувствуете себя лучше.

— Я буду об этом помнить. Вы не подадите мне плащ?

— Может быть, милорду стоило бы отдохнуть еще немного… — Лекарь выглядел обеспокоенным.

— Спасибо, но я и так чересчур залежался. Я должен еще многое обсудить с ее величеством.

Теперь Гиркан казался взволнованным.

— Лорд Эовин, королева еще больна. А такие простуды опасны для стариков, как для грудных детей. Я бы советовал вам повременить.

— Я должен пойти на этот риск, мой добрый лекарь, — Д'Ар похлопал толстячка по круглому плечу. — Но я обещаю, что не буду подходить к леди слишком близко.

Он направился к двери.

— Если вас не затруднит, напишите мне рецепт этого лекарства. Я покажу его моим целителям в Занкосе.

— Обязательно, — с поклоном ответил польщенный Гиркан. — Но только помните, им нельзя злоупотреблять. Вы позволите мне сопровождать вас в покои королевы? В это время я обычно осматриваю ее.

Эовин задумался.

— Только если вы пообещаете не задерживаться. Я хочу поговорить с ее величеством конфиденциально.

Лекарь согласился, и они направились вдвоем в королевское крыло замка. Застарелая боль в суставах Великого посланника утихла почти полностью впервые за много лет. От этого освобождения он буквально впал в эйфорию. У себя на юге он вынужден был прибегать к экзотическим заморским снадобьям, но они вызывали сонливость, едва ли уместную для такого занятого человека.

Эовин, привыкший к огромным шумным городам и дворцам, все еще не мог освоиться в тихих и пустынных коридорах Каслкипа. Иногда тишина даже раздражала его.

— Я слышал, что герцог Госни уже привез принца, — сказал он вполголоса, чтобы не нарушать спокойствие этого места.

— Так и есть, — ответил Гиркан.

— Мне также сказали, что в дороге с ними случилась неприятность… что мальчика ранили.

Лекарь кивнул:

— В Миллтауне; это наш единственный морской порт. Я думаю, вы знаете, как опасны бывают подобные места. Не понимаю, как герцог пошел на такой риск…

— А принц Тейн? — перебил Эовин, зная, что Гиркан любит почесать язык.

— Я слышал, что он в порядке, несмотря на ножевое ранение.

— Принц неплохо себя чувствует. Исключительно везучий молодой человек.

Нож только распорол ему бок, вызвав кровотечение… срезал детский жирок, так сказать. Больно, конечно, и много крови, но у Госни был с собой самый лучший травяной порошок, который я посоветовал ему захватить с собой на всякий случай, когда они покидали Каслкип.

Хвастаться этот коротышка тоже очень любил.

— Значит, опасности заражения нет?

— Ни малейшей. У Рыжих Королей в роду все живучие. Мальчик быстро поправляется.

Удовлетворенный беседой. Великий посланник остановился перед дверью королевы, предоставив Гиркану постучаться. Служанка провела их в гостиную и ушла. Королева лежала одна в своей спальне, фрейлин нигде не было видно. Гиркану она подарила улыбку, посланнику же — только холодный взгляд.

— Миледи, — произнесли оба почти в один голос и поклонились.

— Как вы себя чувствуете, ваше величество? — спросил лекарь.

— Ты видишь, какого цвета мой нос? — раздраженно ответила королева.

— Красный, миледи.

— Вот как я себя чувствую.

Она высморкалась в один из кучи носовых платков, лежавших на столике у кровати. Использованные платки валялись на полу, а длинные, медового цвета волосы королевы были в совершенном беспорядке.

— Я устала болеть. Я соскучилась по Лили. Как я ненавижу все это!

Гиркан не обратил внимания на эту вспышку гнева.

— Как у миледи с дыханием? В груди не тесно?

— Нет.

— Тогда скажите спасибо, ваше величество. Если простуда уйдет в голову, вы выздоровеете гораздо быстрей.

— Отлично, — произнесла Джессмин и опять высморкалась.

— Гмм, — произнес Великий посланник, чтобы обратить на себя внимание Гиркана, и кивнул в сторону двери.

— Мадам, если вы позволите, я откланяюсь… — Лекарь отступил от кровати на шаг. — Великий посланник желает побеседовать с вами.

— Да ну? — проворчала она. — Ладно, ступай и разыщи мне какое-нибудь волшебное средство.

Оставшись наконец вдвоем, королева и посланник долго смотрели друг на друга. Эовин верил, что они перестали быть врагами, хотя еще не стали друзьями.

— Вы ни разу не пришли справиться о моем здоровье, — заметила Джессмин.

— Вы гораздо больше интересовались состоянием моего сына.

— Это не так, миледи. Я предпочел бы увидеть на троне Ксенары не мальчика, а королеву-мать. Регентство создает массу проблем. А я уже стар, и мне не увидеть Тейна во всем его будущем величии. — Эовин рассматривал свои руки с грубыми узловатыми пальцами. — Вы уже приняли решение, ваше величество? Я еще не посвящен в эту тайну.

— О, думаю, вы уже посвящены. Ваша ловушка сработала, милорд Великий посланник. Я очарована вашими фрейлинами и их рассказами о Катае и Занкосе. Книги и подарки, которые вы привезли, только разбудили во мне аппетит к еще большему. Я должна собственными глазами увидеть землю своего отца.

Эовин не позволил ей увидеть, какую радость и облегчение принесли ему эти слова. Он просто с любопытством смотрел на нее.

— Теперь это ваша земля, миледи.

— Король опечален моим решением, — продолжала Джессмин, — но разве могло быть иначе? Он тоже принял свое решение. Виннамир останется в руках нашего преданного лорда и друга, а Гэйлон поедет с нами на юг. Итак, вы получите в ваше распоряжение целую королевскую семью.

Это известие омрачило радость посланника, но он сдержался и на этот раз.

— Ваше величество понимает, что не он будет управлять Ксенарой?

Джессмин громко шмыгнула носом.

— Поверьте мне, сир, он вовсе не хочет вмешиваться в политику Ксенары.

В его намерения входит только защищать меня и детей.

— Тогда мы только приветствуем его помощь, миледи. Но нам с вами нужно многое обсудить. Наша политика непостоянна, она все время меняется. Нам приходится тонко балансировать между аристократией и купеческими кланами. Друзья превращаются в смертельных врагов, сражаются и тут же забывают об этом, и все в течение одного дня. Выдержать бремя такой власти будет нелегко. Ваш отец оставил вам полную неразбериху.

Молодая женщина посмотрела в глаза посланнику:

— Вы думаете, что я способна выполнить такую задачу?

— Мне рано об этом судить, миледи, — честно ответил посланник. — Но на вас вся моя надежда.

Дэви инстинктивно почувствовал, когда король со своим спутником приблизились к замку, и вышел к конюшням им навстречу. Юный герцог был очень осторожен, он старался не обращать внимания на Камень, висевший на его груди, отрицать для себя самый факт его существования. Гэйлон со всей своей колдовской мощью не должен обнаружить этот талисман. Мысль о том, что он должен объяснить королю происшествие с Тейном, помогла Дэви забыть о магии.

Вскоре он услышал быстрый топот подков по дороге — лошади бежали рысью.

— Эй вы, разберитесь там, — крикнул главный конюх Лука двоим помощникам из-под навеса кузницы. Те прислонили грабли к стене и побежали навстречу всадникам.

Первым показался король, с луком и колчаном за спиной. За ним скакал барон из Оукхевена, ведя на поводу вьючную лошадь с оленем, перекинутым через седло.

— Удачная охота! — крикнул Дэви, и Гэйлон направил усталую лошадь во двор коротким галопом.

Затем он с легкостью высвободился из стремян, спрыгнул на землю и сгреб молодого герцога в тяжелые объятия.

— С божьей помощью, мой мальчик. Я так рад видеть тебя!

— И я рад, сир.

— Ты слышал последние новости?

Король передал поводья одному из конюхов и отшвырнул в сторону лук.

— Королева сказала мне, милорд. Все это так внезапно.

— Ты уже сделал выбор? — казалось, внимание Гэйлона было поглощено тем, как снимают оленя с вьючной лошади. — Я хотел, чтобы совет поручил правление тебе, но они решили, что девятнадцатилетний герцог для этого слишком молод. Но ты можешь помогать графу…

— Мартен лучше подходит для этого, чем я, сир. — Дэви рассматривал лицо короля, его рыжую бороду, чуть тронутую сединой у самых губ. — Куда вы, мой господин, туда и я.

— Я очень рад, — заметно оживившись, Гэйлон еще раз коротко обнял герцога. — Мне надо помыться и проведать мою леди… повидаться с Тейном. Он хорошо себя вел?

— Милорд, — проговорил Дэви, снова ощущая тяжесть вины.

Король застыл в беспокойстве.

— Тейн?..

— Принц в порядке, сир… но не благодаря мне. Пять дней назад мы остановились на обед в Миллтауне и попали в трактирную драку. Тейн был ранен.

— Рана тяжелая?

— Нет, но могло случиться…

— Но не случилось. Выше голову! — король усмехнулся и похлопал Дэви по плечу. — Пусть он сам сначала расскажет мне подробности. Я уверен, что он гордится этим происшествием.

Он направился во внутренний двор, оставив Дэви стоять. Забытый барон с почтением двинулся следом. Внезапно Гэйлон остановился:

— Вы видели фрейлин?

— Да, сир.

— Эта темноволосая красавица Сандаал — младшая сестра Арлина.

— Я знаю.

— Она из хорошей семьи. Она прекрасна, талантлива и может подарить Госни хороших сыновей.

— Я едва знаком с ней. — Щеки Дэви покраснели. — Королева, по крайней мере, была более… деликатна.

— Королева? — Гэйлон опять усмехнулся. — Ну что ж, нам предстоит долгое путешествие на юг. Я думаю, ты познакомишься с леди Д'Лелан поближе. И это к лучшему.

И все же в этой усмешке была боль. Дэви ощутил это. Их жизнь, едва устоявшись, опять должна была перевернуться. Даже под твердой, верной рукой Мартена Пелсона Виннамир будет страдать от утраты королевской семьи. Герцог ощутил поднимающуюся волну ненависти. Он помнил бесчисленные отряды ксенарских солдат, с которыми они бились в теснинах Морского Прохода, помнил смерть своих товарищей.

— Ты меня слушаешь?

Дэви моргнул:

— Прошу прощения, сир.

— Я сказал, что ты останешься здесь, — повторил король. — Я хочу принять ванну. Мы встретимся за ужином в большом зале. Захвати свою лютню.

Он кивнул своему товарищу по охоте:

— Барон…

Герцог и барон поклонились Гэйлону, исчезающему в темном дверном проеме. Барон немедленно застонал, потянулся и стал отчаянно скрести грудь. Он был куда более грязным и взъерошенным, чем его повелитель.

— Думаю, мне тоже надо выкупаться, — сказал он печально. — Думаю, моей жене вряд ли понравится соседство блох в постели.

Дэви с улыбкой кивнул:

— Тогда до ужина.

В тишине, наступившей после ухода барона, Дэви почувствовал на своей груди неуловимую пульсацию. Камень проснулся, и пальцы герцога нащупали его под камзолом. Хотя в присутствии короля он каким-то образом смог забыть о талисмане, связь с Камнем поглощала его целиком. У него не было власти над Камнем Орима, но когда ему по-настоящему понадобилась его помощь в таверне Миллтауна. Камень послужил ему.

Эта мысль расстроила его еще больше. Дэви хотел, чтобы Камень слушался его приказов. Искусству магии мог обучить его только Гэйлон Рейссон, но к нему обратиться герцог не осмеливался. Хорошо хоть король не заметил магии Орима. Уже за это Дэви был благодарен.

Задрав рубаху, Тейн втянул живот и осторожно сдвинул повязку с раны.

— Видите?

Беннет, самый младший, был впечатлен толстым шрамом. Брат Робин выказал меньше интереса. Старшая сестра Беннета издала вопль отвращения и, схватив куклу, побежала прочь через газон.

— Эти девчонки! — фыркнул маленький наследник Оукхевена. — Я тоже хочу, чтобы меня ранили ножом или мечом. Это очень больно?

— Не без того, — небрежно произнес Тейн. — Но я вскрикнул только один раз. Фитцуол сказал, что я очень смелый.

— Принцы должны быть смелыми, — в голосе Беннета звучала зависть.

Тейн поймал Робина за руку и склонился над ним.

— Хочешь посмотреть на мою новую лошадь? Ее зовут Соджи.

— А мне можно на ней покататься? — спросил младший принц.

— Может быть, попозже. Она устала после долгого путешествия.

Трое мальчишек направились к конюшням, Робин так и не расставался со старой деревянной лошадкой Тейна. Когда они шли через лужайку. Тейн почувствовал, что он тоже устал, но ему хотелось похвастаться новой лошадкой немедленно. Лука тренировал молоденького жеребенка, привязанного на длинной веревке. Он приостановил упражнения, и дети смогли пройти по длинной конюшне с низким потолком.

Кто-то уже стоял у дверей стойла Соджи и разглядывал ее. Тейн помнил, что эта темноволосая женщина была одной из фрейлин, прислуживавших теперь его матери. Она заметила их приближение и почтительно присела в реверансе, но ее темные глаза оставались холодными. Робин, однако, не заметил ничего, кроме ее красоты, и немедленно начал кокетничать.

— Привет, Сандаал, — сказал он застенчиво и шепеляво. Деревянная лошадка была мгновенно забыта, он подбежал к девушке и ухватился за ее гладкую юбку. — Можно я тебя обниму?

Сандаал наклонилась, чтобы подхватить малыша на руки. Ее взгляд ненадолго смягчился. Робин потянулся, чтобы дернуть ее за длинные волосы, но Сандаал выпрямилась, удерживая пальчики принца. Она еще раз заглянула в стойло.

— Я никогда не видела такой красивой кобылы. Я хотела спросить Луку, когда он закончит свою работу, откуда она появилась, но вы, мальчики, наверное, тоже знаете.

— Она моя, — сказал Тейн, почувствовав гордость и по-новому оценив Сандаал Д'Лелан. — Мне подарил ее король Ласонии.

— Так это лошадка Ласонии. Я слышала о них разные истории, но никогда не видела их. Говорят, они умнее прочих пород, быстрее и выносливее. Это правда, милорд?

Тейн взглянул на Соджи, жующую сено.

— Она у меня не так давно, миледи. Герцог не позволял мне гнать ее слишком быстро, но она очень добрая и способная.

— Тейн обещал мне позволить покататься на ней, — заявил Робин. — Может быть, он и вам разрешит.

— Нет, — сказала Сандаал, и принц почувствовал печаль в ее голосе. — Если на ней будут кататься разные люди, она собьется с толку. Ее хозяин — принц Тейн, и она должна чувствовать на своих поводьях только его руку.

Тейн заглянул ей в лицо:

— Откуда вы столько всего знаете про лошадей?

— Моя семья их разводила. Когда я была маленькой, у меня была магеранская кобыла. Я так любила ее… — голос девушки прервался, невидящий взгляд был устремлен в глубину прошедших лет. — Она погибла в Занкосе, вместе со всей моей семьей.

Робин и Беннет смутились от ее слов, а Тейн внезапно ощутил острую вину. Он был достаточно взрослым, чтобы понять, что его собственный отец разрушил дом этой леди. Впервые он почувствовал реальность тех событий.

— Мне… мне очень жаль, — сказал мальчик.

Ее глаза опять ожесточились.

— Не стоит. Мне было суждено выжить. — Сандаал еще раз обняла Робина. — Между прочим, королева послала меня позвать вас к ужину.

Тейн заупрямился:

— Я хочу ужинать с остальными в большом зале.

— Через год или два, милорд, — ответила девушка, смерив его взглядом. — Взрослые ужинают поздно вечером, когда дети уже должны быть в постели.

Робин засунул в рот грязный большой палец и стал другой рукой крутить волосы Сандаал. Тейн пришел в ярость. Как бы не так, «дети»! Как-никак, у него уже есть настоящая рана, и замечательный шрам, и лошадь Ласонии, быстрая как ветер. Но, с другой стороны, он хотел есть. Это обстоятельство заставило его последовать в замок за остальными.