– Может быть, мистера Делакорта убил и не родственник, – в глубине души я в этом сомневался, но решил до конца быть педантом. – Хотя я согласен, что это очень вероятно.

– Тогда, по-моему, тебе не стоит рисковать, – Шон упрямо сжал губы. Я хорошо знал это выражение его лица. – Кто убил один раз, тот из страха может это сделать и снова.

– Я с тобой не спорю, – я выпил чая. – Просто не знаю, кому какой смысл меня бояться, я же буду тихо разбирать книги мистера Делакорта.

– А если его убили как раз из-за коллекции? Он же знал, что кто-то из домашних ее разворовывает. Вдруг вор таким образом хотел прекратить инвентаризацию? – Шон принялся в тревоге расхаживать взад-вперед. – Тогда, если ты продолжишь, ты окажешься в опасности. Но если ты уже твердо решил, то я категорически настаиваю пойти с тобой. Мне правда не нравится, что ты будешь в доме с этой публикой. Не могу забыть, что нам рассказывала твоя приятельница в кафе. И Азалия. Если в их словах хоть половина правды, ты суешься в змеиное гнездо.

– Я помню, что говорили Хелена Луиза и Азалия. Если хочешь пойти со мной, я не против. У тебя и ноги молодые, и спина покрепче, – я выпил еще чая. – А гонорар я с тобой разделю.

– Это лишнее, я не из-за денег, – Шон замер на полуслове, не донеся бутылку до рта. – Так вот ты почему настаиваешь? Тебе нужны деньги?

– Вовсе нет, – меня тронуло, что он встревожился, но тетушка Дотти оставила мне наследство, Хьюстон платил пенсию, а Афинский колледж небольшую зарплату, и я совершенно ни в чем не нуждался. – Я занимаюсь инвентаризацией потому, что меня просил мистер Делакорт. Я мало его знал, но он был человеком приятным и достойным, и я хочу исполнить его волю.

– Ну что же, могу понять, – Шон выдвинул стул и сел. – А ты понимаешь, почему я нервничаю?

– Разумеется. Но если ты будешь со мной, то не дашь меня в обиду, – я допил чай и встал налить еще стакан. – Возьмешь Данте?

Шон ненадолго задумался.

– Можно и взять. Если бросить его в доме одного, он заскучает и, чего доброго, опять что-нибудь испортит.

– Это точно, – сказал я, вспоминая, какой беспорядок был у входа субботним утром. – Как насчет ужина? Я проголодался.

– Я тоже, – Шон допил пиво и поставил бутылку на стол. – Не возражаешь против пиццы? Есть тут приличная доставка?

– Да, хорошая мысль. Ты какую хочешь?

– На толстом тесте, и чтобы сыра и мяса побольше, – сказал Шон и встал, чтобы выкинуть пустую бутылку. – Ты не против?

– Совершенно.

– Тогда я позвоню, если скажешь номер, – Шон подошел к телефону на стене.

– Номер в блокноте рядом с телефоном, – я указал на блокнот, который висел там же.

Шон сделал заказ, достал бумажник и вынул несколько купюр.

– Этого должно хватить. Обещали привезти минут через двадцать пять. А я бы тем временем проверил почту и кое-что посмотрел в интернете.

– Спасибо за пиццу.

– Всегда пожалуйста, – он направился наверх за ноутбуком, кот и пес потрусили за ним. Дизель, похоже, решил не отпускать нового приятеля далеко.

Через полчаса доставили пиццу. Я поставил ее на стол и пошел сказать Шону, что ее привезли. В сопровождении животных он вернулся на кухню.

Пиццу он заказал большую, и я даже подумал, не лучше ли было среднюю, но увидел, как он сложил половину к себе на тарелку, и перестал удивляться.

– Ты не против, если я поем на веранде? – Он взял несколько бумажных салфеток. – Надо на одно письмо ответить, я не хочу с этим затягивать.

Я огорчился, но спорить не стал:

– Ладно. А я начну читать указания и тот экземпляр описи, который принесла Александра Пендерграст.

– Тогда увидимся.

Шон вышел из кухни, за ним бежал исключительно воодушевленный пудель. Дизель остался со мной, и я наградил его парой кусочков пиццы. Мы редко ее ели, и сыр с мясом для него были лакомством. За папку с бумагами я решил не браться, пока руки жирные.

Я одолел три из четырех кусков пиццы, оставил последний Шону и закрыл коробку. Что-то подсказывало мне, что последний ломоть тоже скоро будет съеден. Наверху я вымыл руки, переоделся в пижаму и забрался в кровать с бумагами. Дизель запрыгнул ко мне и задремал.

Пока я просматривал список книг, глаза у меня столько раз лезли на лоб, что я боялся, как бы они там не остались. Мистер Делакорт собрал невероятную коллекцию, причем помимо ранних американских изданий там были роскошные первопечатные тома из Европы. Мне не терпелось снова заняться коллекцией и разыскать некоторые из этих чудес. Для составителя каталогов редких книг собрание Делакорта было раем на земле.

Указаний оказалось немного. Главное, чего требовал мистер Делакорт – чтобы коллекцию не разбивали. Еще он настаивал на полной инвентаризации. Я задумался, когда он записал эти требования.

Он уже считал, что некоторые книги пропали, мог бояться, что после его смерти вор еще что-нибудь растащит. За многие экземпляры, без сомнения, дали бы хорошую цену на аукционе. Одни только первые издания романов Фолкнера, большинство с автографами и, как утверждалось, в отличном состоянии, принесли бы баснословные суммы.

Конечно, воровать из коллекции было со стороны кого-то из домашних довольно бестолково. Кражу бы скоро обнаружили. Неужели кто-то из наследников Делакорта дошел до такой степени отчаянья или тупости? Я решил, что пойму это завтра утром, когда узнаю, что говорится в завещании.

После инвентаризации следующей моей задачей было подготовить коллекцию к переезду в новый дом. Я просиял, когда прочел, что вся она достанется библиотеке Афинского колледжа. Была также предусмотрена солидная сумма на содержание и систематизацию книг. С этой коллекцией мне предстояло работать еще годы.

Мне было только бесконечно жаль, что она перешла под мое попечение при таких трагических обстоятельствах. Но подобные щедрые подарки часто совершаются со смертью дарителя.

Около девяти зазвонил телефон. Я посмотрел на определитель номера: звонили из управления шерифа. У меня засосало под ложечкой, словно пицца превратилась в тяжелый камень.

Голос Канеши Берри в трубке звучал деловито и энергично, как всегда.

– Добрый вечер, мистер Гаррис. Простите, что так поздно звоню, но я бы хотела заехать к вам и поговорить, если вы свободны.

– Конечно. Приезжайте.

Предстоит ли мне снова отчитываться в том, что я делал сегодня утром?

– Спасибо. Буду у вас минут через пятнадцать.

Я вновь оделся, обулся, и мы с Дизелем спустились вниз. Шон еще сидел на веранде, уткнувшись в ноутбук, а в пепельнице рядом с ним дымила сигара. Я решил, что он обидится, если я буду говорить с Канешей без него, и предупредил, что она едет.

То, как решительно он меня защищал, трогало меня тем больше, чем дольше я об этом думал.

Когда позвонили в дверь, Шон, Данте и Дизель собрались в гостиной, а я успел наскоро заварить и принести на подносе чай. Я впустил Канешу и с интересом отметил, что ее никто не сопровождает. В руке у нее был портфель.

– Вы уже знаете моего сына Шона, – сказал я, когда она вошла в гостиную. – И Дизеля с Данте.

Канеша вежливо поздоровалась с Шоном, а на животных посмотрела, как мне показалось, довольно снисходительно. Данте вприпрыжку подбежал к ней, она помедлила, наклонилась и протянула ему пальцы обнюхать. Он лизнул ей руку, и Канеша не очень уверенно погладила его по голове.

Дизель наблюдал за этим, не покидая дивана. Он до сих пор вел себя с Канешей осторожно, хотя, по-моему, не боялся и не испытывал к ней неприязни.

Все расселись, я предложил гостье чашку чая, и она согласилась, из чего я заключил, что официального допроса не будет. Данте запрыгнул на диван к Дизелю, который сидел рядом со мной. Шон хотел его согнать, но я сказал, что не возражаю. Сын покачал головой, но не стал спорить, я же был не против видеть Данте на диване: мебель должна служить всей семье, а значит, и нашим родным питомцам. Но пора было начинать разговор.

– Я вам должен кое-что сообщить, мисс Берри, – сказал я, когда она пригубила чай. – Сегодня вечером у меня были К. К. Пендерграст и его дочь Александра.

Канеша прищурилась:

– В связи с кончиной мистера Делакорта?

По тому как осторожно она держала чашку и блюдце, я понял, что она напряжена.

– Да. Мистер Делакорт назначил меня одним из двух своих душеприказчиков, второй – сам мистер Пендерграст, – я виновато улыбнулся. – Я об этом, разумеется, понятия не имел.

Шон, который сидел на стуле напротив меня, стал подавать мне какие-то знаки. Я не мог понять, что он имеет в виду.

– А мне казалось, вы были почти не знакомы с Джеймсом Делакортом. – Канеша поставила чашку на кофейный столик и впилась в меня взглядом.

– Честное слово, я его знал очень поверхностно, – я пожал плечами. – Мистер Пендерграст считает, что мистер Делакорт сделал меня душеприказчиком потому, что у меня огромный опыт работы с каталогами редких книг. Он ведь хотел, чтобы я инвентаризировал его коллекцию.

Шон снова отчаянно мне засигналил. В ответ я нахмурился, Канеша взглянула на него, потом снова на меня.

– И оценивать ее будете тоже вы?

– Нет, только сверять с описью.

Стоит ли рассказать ей, что книги переходят к колледжу? Я решил, что этого лучше не скрывать.

Канеша некоторое время помолчала.

– Как все удачно для вас сложилось.

Шон возмутился:

– На что вы намекаете?

Канеша посмотрела на него, но перевела взгляд на меня:

– Вы же теперь будете распоряжаться очень ценной коллекцией?

Она сказала это таким тоном, будто я, дорвавшись до коллекции, немедленно начну ее расхищать. Я взглянул на нее сердито:

– Да, я буду хранителем до тех пор, пока работаю в колледже. Но собрание будет принадлежать колледжу, а не мне.

Канеша пожала плечами:

– Об этом я и говорю.

Мы с Шоном переглянулись. Нам было ясно, что она нарочно меня спровоцировала.

– И вы, я так понимаю, намерены проверить опись до конца? – Канеша несколько успокоилась и опустила руки на колени.

– Согласен. Шон пойдет со мной и будет помогать, – я сделал глоток чая. – Мистер Пендерграст также просил меня присутствовать завтра утром, когда он будет зачитывать завещание наследникам мистера Делакорта. После он хочет, чтобы я, не откладывая, принялся за работу. Когда меня снова допустят в библиотеку?

– Не исключено, что завтра после обеда. Ситуация необычная, – Канеша задумалась. – Значит, вы проведете в доме немало времени. Пожалуй, это хорошо.

– В каком смысле? – спросил Шон довольно резко, так, что Данте поднял голову и тявкнул. Шон шикнул на него, и пудель снова положил морду на лапы.

– В том смысле, что следствию не помешает еще один человек в доме. Причем не связанный с полицией официально, – Канеша обращалась к Шону, но краем глаза покосилась на меня, словно хотела проверить, как я отреагирую.

Вот это перемена! Прошлой осенью Канеша была совсем не рада видеть меня в гуще расследования другого убийства. Мы кое-как, с большим трудом нашли общий язык, а теперь пожалуйста – она практически просит меня поработать для нее сыщиком. Я мог бы высказаться прямее, но постарался быть вежливым:

– Вы хотите, чтобы я обращал внимание на все, что может оказаться важным для следствия, так?

– Совершенно верно. Прошлый опыт показывает, – она мимолетно улыбнулась, – что вы много чего замечаете, а в нынешнем деле, должна признаться, мне не помешает лишняя пара глаз. Я ни от кого там не могу добиться толку, первый раз вижу подобное семейство.

Я заметил, что Шон собирается возразить, и остановил его, покачав головой.

– Спасибо за комплимент. Я обязательно расскажу вам обо всем, что покажется мне достойным внимания.

– А мне совсем не нравится, что отец будет заниматься вашим расследованием и подвергать себя опасности, – Шон так и дышал неодобрением.

– Я понимаю, что вы обеспокоены, – ответила Канеша, – но если ваш отец ограничится лишь наблюдением, помощь следствию ничем ему не грозит.

– Согласен, – я заметил, какое слово она особо подчеркнула. – Шон, ты будешь рядом, а я обещаю не делать глупостей, только наблюдать.

Шон не выказал согласия, но и не стал продолжать спор. Я снова повернулся к Канеше:

– Вы об этом хотели со мной поговорить?

– Отчасти, – Канеша взяла портфель. – Еще я хочу, чтобы вы взглянули на одну вещь, – она открыла портфель и запустила в него руку. – Мы нашли ее на столе у мистера Делакорта.

– Где именно? – В тот момент, когда я обнаружил мистера Делакорта, я был настолько выбит из колеи, что не заметил ничего, кроме тела.

– Под правой рукой, – Канеша достала папку для бумаг, упакованную в прозрачный пластик, закрыла портфель и поставила его на пол. – Мне кажется, что это как-то связано с коллекцией.

Не вынимая содержимого из пакета, она протянула ее мне. Осторожно взяв в руки папку, я рассмотрел ее, но заметил только ярлычок с аккуратной надписью: «Тамерлан». Папка показалась мне совсем легкой.

– Внутри что-нибудь есть? – Я передал ее обратно Канеше.

– Нет, там пусто, но я подозреваю, что раньше там кое-что находилось, – она ненадолго прервалась. – Мы нашли письмо от лондонского букиниста, датированное прошлым июлем. Оно лежало под этой папкой. В нем мистеру Делакорту сообщают, что в ноябре экземпляр «Тамерлана» будет выставлен на частный аукцион, и приглашают принять в нем участие.

– Что за «Тамерлан»? – спросил Шон. – Знакомое название.

– Сборник стихов, который издал Эдгар Аллан По, – я в изумлении покачал головой. – Это фантастическая редкость. Тираж был не более полусотни экземпляров, а до нас, по всем сведениям, дошли штук десять-двенадцать. Он стоит целое состояние.

– А в описи, которую тебе дала Александра Пендерграст, он есть? – спросил Шон заинтересованно.

– Нет. Может быть, мистер Делакорт не участвовал в аукционе, а может, не выиграл, – я пожал плечами. – Или эта опись неполна.

– Я полагаю, что он выиграл, – спокойно и уверенно сказала Канеша. – Под первым письмом от букиниста лежало второе с благодарностью за то, что мистер Делакорт воспользовался его услугами и доверил проведение «столь успешной и приятной сделки», так и было написано.

– Да, тогда похоже, что он все-таки выиграл аукцион, – Шон откинулся на спинку стула. – Интересно, во сколько это ему обошлось?

– Хороший вопрос, – сказала Канеша. – Но гораздо интереснее другое: где книга?