В лифте Алекс поцеловал ее. Поцеловал так, как хотел в такси, в вестибюле, в ресторане, запустив пальцы в волосы и крепко прижав к себе, стараясь впитать всю сладость ее рта.

Он целовал ее до тех пор, пока двери не открылись. Не отрываясь друг от друга, они прошли в номер и замерли у стены. В ушах стоял гул, дышать удавалось с трудом, он старался не потерять рассудок от желаний.

Черт, да он вовсе не желал безрассудно сдирать с нес одежду, ОН хотел, чтобы раздевание шло медленно, обнажая сантиметр за сантиметром атласную кожу.

— Я думал предложить тебе выпить. — Его голос окрасился разноцветными оттенками возбуждения и иронии. — Включить музыку и продемонстрировать тебе мое слабое, мягкое место.

Ее руки скользнули с шеи на грудь.

— А какое твое слабое, мягкое место, Алекс? Слева или справа?

Она провела руками вдоль боков, он засмеялся. Простое прикосновение подействовало, словно разряд тока. Невероятное возбуждение шло от этой роскошной женщины с растрепанными волосами и припухшими губами, которая сквозь прикрытые веки изучала свою добычу.

— Возможно, тебе придется это выяснить, — сказал он, отходя от двери и раскидывая в стороны руки.

Желтоватый цвет глаз превратился в настоящее золото. Вызов? Что ж, вызов принят.

Девушка медленно оттолкнулась от стены. Движения были пластичными, размеренными и сильными, в них таились энергия и обещание. Господи, с кем он вздумал шутить?

Не дотрагиваясь, она обошла вокруг него. Сильная, гибкая, готовая к охоте кошка. Каждый мускул его тела дрожал от нетерпения. Она скрылась у него за спиной, оставив в воздухе аромат своих духов и шелест экзотической юбки. Алекс ждал. Вдруг он почувствовал теплоту ее дыхания у себя между лопатками, потом крепкие пальцы коснулись его плеч, предплечий, рук, боков, затем побежали вверх, вернулись к спине.

Он разочарованно закусил губу, когда же эти тонкие руки скользнут под рубашку?

Девушка обошла его и остановилась перед лицом.

— Трудно сказать, где твое мягкое место. — В ее голосе слышались горячие нотки. — Ты тверд, как скала.

— Тебе нужен более пристальный осмотр. — Он поднял руку и провел пальцем но ее губам. — Почему ты не разденешь меня?

Ее губы искривились от его прикосновения.

— Здесь?

Они стояли в двух футах от двери, впереди простирался шикарный номер и стояла огромных размеров кровать с лучшим постельным бельем.

Его палец замер у красивой родинки на щеке.

— Мне все равно, где, я вижу только тебя. От твоих прикосновений в глазах темнеет.

Она со свистом выдохнула — звук удивления и желания. Опять обошла его — так близко, что юбка обвилась вокруг его бедер.

— Кажется, Я нашла твое слабое место.

— Подумай хорошенько.

Секунду она молчала, затем подняла руки и начала нежно ощупывать грудь, Алекс глубоко вздохнул и накрыл ее пальцы ладонями.

— Сними с меня рубашку, Зара. Я хочу почувствовать твои пальцы на своей коже.

Тонкие руки дернулись. Она быстро и уверенно начала расстегивать пуговицы, около талии остановилась. Теплое дыхание коснулось его обнаженной кожи. Затем она вытащила рубашку из брюк, покончила с последней пуговицей и приложила руки к обнаженной груди.

— Я думала об этом всю ночь.

— А я видел это во сне. — Он запустил свои руки в ее волосы, шелковистые пряди щекотали горячую кожу. — Всю неделю.

— Правда?

Он бредил этими длинными, трепетными пальцами, этим искушающим ртом.

— А ты видел во сне, только как я дотрагиваюсь до тебя?

— Намек?

Ее большой палец задел сосок.

— Я была очень нежной?

Алекс рассмеялся низким, томным смехом. Его рука скользнула с плеча на спину. Меньше минуты назад он даже смеяться не мог. Она снова удивила его своим чувством юмора, легкостью общения.

Он обнял ее и медленно повел в гостиную.

— Когда я ждал у ресторана, все время думал, появишься ли ты…

— Я бы не поступила так жестоко, — оборвала она его. — Я бы позвонила.

Алекс остановился и заглянул девушке в лицо.

— Ты думала об этом?

— По меньшей мере, раз десять, — призналась она. — Каждый раз, когда я пыталась дозвониться до Сюзанны. Каждый раз, когда переодевалась, не зная, что надеть на встречу с тобой.

— Я рад, что ты не передумала.

— Я тоже.

Он оценил ее честность и в знак благодарности поцеловал губы, скулы, маленькую родинку на щеке.

— Я одобряю твой окончательный выбор, — пробормотал он и двинулся к уху.

— Мой окончательный выбор?

— В одежде. — Он забрал ее юбку в руку и медленно потянул вверх. — Ты упомянула, что меняла одежду раз десять.

— Близко к правде. Обычно я не размышляю над тем, что надеть.

— Это ничего. — Он подцепил лямку бюстгальтера пальцем, позволил ей соскользнуть с руки, затем прижался ртом к ее плечу, обвил руками бедра. — Подходит.

— Предлагаешь поиграть в консультанта по моему гардеробу? — Свой вопрос она закончила уже шепотом, когда он слегка прикусил кожу на плече.

— Да. — Апекс продолжал мять юбку. — Я буду выбирать для тебя такую одежду, которую нужно долго снимать.

Удачная идея, решил Алекс, ему было приятно осознавать, что он держит эмоции под контролем. Он решил вознаградить себя тем, что коснулся обнаженной кожи ее ягодиц.

Его пальцы скручивали ткань, воздух задержался в груди, затем сквозь стиснутые зубы вырвался с тихим свистом.

— Стринги, — выдохнул он.

— Как консультант ты бы выбрал именно этот фасон?

В ответ он крепче прижал ее к себе, погладил теплую, мягкую кожу. Во время поцелуя мозг очистился от тумана, и он повел девушку в спальню.

Пришлось повозиться с застежкой на юбке, но, когда она упала на пол, он достаточно долго любовался длинными стройными ногами бегуньи, представляя себе их хватку и силу.

Затем она приступила к пытке с брюками, раз — пуговица, два — молния. Их глаза встретились, обменялись сообщениями. Вздохи участились, руки заработали быстрее, они избавились от остатков одежды и бросились в кровать.

Она оказалась сверху, как ему виделось в мечтах. Вытянутая, сильная, совершенная — длинные ноги, упругие груди. Впрочем, его завораживала не взаимная тяга их тел, не дразнящая нагота, а взгляд. Доверие во взгляде женщины, которым она одаривает мужчину, впуская в свое тело. На секунду он испугался, что может переиграть, по она наклонилась и поцеловала его, рассеяв все сомнения. Алекс погрузил руки в золотистые волосы и прижался к ласковому рту. Страсть заглатывала целиком, не оставляя шанса на здравомыслие. От желания обладать любимой самым прекрасным и самым древним способом без средств защиты мутился рассудок. Он перекатил ее на спину.

— Я хочу забыть обо всем, — прохрипел он. — Забыть о контрацепции.

Его слова словно повисли в воздухе на несколько минут, смысл сказанного медленно доходил до Зары. Ее глаза расширились, в них мелькнуло смятение. Ему не следовало признаваться в своих примитивных инстинктах. Он потянулся к столику у кровати. Пообещав только ужин, он приготовился основательно.

— Я не могу поверить, что забыла. — В голосе звенел испуг, Алекс обернулся, и его сердце сжалось — женское лицо исказилось от страха.

— Эй, все в порядке.

— Нет! Моя мама учила меня бдительности. Я всегда пользуюсь средствами защиты. Всегда.

Алекс вернулся к девушке, прижался губами к морщинке между бровей.

— Я не забыл, извини, что испугал тебя. Я всегда сумею защитить тебя, милая.

Что-то блеснуло в золотистых глазах. Сомнение? Скептицизм? Он поморщился.

— Не доверяешь. Если…

— Дело не в тебе, — быстро вставила она. Взгляд оставался серьезным. — Или в тебе. Ведь ты заставил меня забыть о здравом смысле. — Зара дотронулась до его рта. — Забыть… все.

Наслаждаясь ее лаской, Алекс закрыл глаза на секунду, две, затем захватил пальцы ртом.

— Ты опасный, — выдохнула она.

— Ты, должно быть, спутала меня с кем-то другим. Я надежный, стабильный, верный.

— Ты говоришь о себе?

— Да.

Ее пальцы гладили и дразнили.

— Я дам тебе безопасность, но всегда буду будоражить.

— Верю, ты надежный, тебе можно доверять. — Зара погладила уже отросшую щетину на подбородке. — Ты сильный, немного жесткий, опасный и прекрасный.

Последнее слово она произнесла уже шепотом.

— Это ты прекрасная.

— О нет, моя сестра, не я…

— У тебя есть сестра?

— Наполовину. — В ее глазах снова появилась тревога. — Можем мы не говорить о семье? Можем мы вообще не разговаривать? — Она мягко сжала пальцы, и в тот момент Алекс понятия не имел, о чем можно говорить, лишь молить о милосердии. Позже он задаст свои вопросы и вырвет ответы из этого сладкого рта. Он узнает то, что делало ее сильной, волнующей и искушающей.

А сейчас есть он и она со своими безумно красивыми ногами, доводящими его до исступления. Но ему нужно быть сильным, надежным, стабильным — тем мужчиной, которого он сам создал.

— Восхитительные, — прошептал он.

Медленно он отклонился назад, и девушка скрестила свои длинные ноги у него за спиной и гладила его по лицу. Он ощущал ее вкус у себя на языке. Алекс покрывал поцелуями ее горло, прятал лицо по впадинке, прикусывал мочку уха. Ее руки перебирали его волосы, опускались на широкие плечи, бежали вдоль мускулов спины, обвивали руки. И все это сопровождалось вздохами, причитаниями и криками удовольствия.

— Отпусти себя, — бормотала она слегка осипшим голосом. — Сейчас, Алекс, пожалуйста.

Он больше не мог сопротивляться, задвигался быстрее, сильными толчками. Неистово. И мир стерся, потерял краски, осталось лишь удовлетворение, медом разлившееся по телу, — вечное познание женщины.

Он знал, что ему нужно подняться и избавиться от презерватива. Даже сейчас, на грани помешательства от счастья, он знал, что должен защитить ее. Алекс на секунду прижался носом к высокой шее и вдохнул чистый, естественный запах.

— Миндаль.

Он понял лишь одно — все разбитые до того отношения, все разорванные связи происходили оттого, что он не встретил ту, свою, единственную.

Утром, стоя напротив зеркала в ванной, Зара вспомнила это слово.

Миндаль.

Она недоверчиво покачала головой. О чем это он? Вот привязалось слово! Мозг выбрал его из тысячи других, чтобы оно стало кодом к воспоминанию об этой ночи. Девушка подняла руки, дотронулась до шеи, до груди. Вздрогнула.

Прагматик внутри нее знал, что надо делать — одеться и, прежде чем он проснется, сбежать. Голос сердца предупреждал, что это сделать нелегко.

Алекс Карлайл занимался любовью так же, как делал все в своей жизни, — медленно и основательно, и он не остановится, пока не привяжет ее к себе телом и душой. Он оказался очень опасным мужчиной, заставившим ее поверить в свою красоту.

Качая головой, девушка обернулась к зеркалу.

Ради бога, Зара, твой нос все еще велик, плечи слишком широки, лицо слишком длинное. Родинка на шее — вес еще родинка, а не прекрасная мушка, согласно его словам. А умелый рот и умелый язык да дюжина удивительных мгновений этих фактов не меняют!

Девушка начала сортировать вещи. За окнами было еще темно, когда она собрала юбку, блузку, бюстгальтер. Она не может больше тратить время на поиски своих вещей. Она же не хочет разбудить его. Надо идти домой, принять душ, надеть практичное, удобное белье.

Зара вздохнула и открыла дверь. Алекс стоял на пороге. Волосы топорщились в разные стороны, на щеках щетина, широкая грудь обнажена. Настоящий дикарь, не знавший цивилизации.

— Доброе утро, — приветливо прохрипел он. — Хорошо спала?

— Неважно.

Некоторое время он молча изучал ее, затем наклонился и поцеловал. Поцелуй оказался недолгим, не коротким, но, когда он закончился, ее сердце билось уже где-то в пятках.

— Ты оделась. — Мужчина погладил светлый затылок, и она свернулась, как кошка, от внезапной ласки и заурчала. — Почему?

Зара с усилием выпрямилась.

— Что значит, почему?

Он подцепил пальцем воротник блузки.

— Почему ты оделась?

— Мне нужно на работу.

— Черт!

Первый порыв был упросить ее плюнуть на работу и вернуться в постель. Она печально вздохнула.

— Ты вернешься? После работы?

Как хочется согласиться. Сердце подпрыгивало, соски напряглись. Зара подняла голову.

— Мне нужно учиться. Я собиралась провести день в библиотеке.

— А потом?

Она облизала губы.

— Алекс, я не думаю…

— Это не связь на одну ночь, Зара.

— А просто ужин, — напомнила она.

— Давай проанализируем, — спокойно сказал он. — Я знаю, твои приоритеты — обучение, у тебя есть работа…

— И нет времени на отношения.

Его глаза блеснули, и, прежде чем она осознала опасность, он прижал ладони к ее щекам и повлек за собой в ванну.

— Я не собираюсь посягать на твое время, — очень, очень медленно он целовал ее в щеки, в ухо. И при этом вел себя предельно честно. — Не обещаний, ни обязательств, ни будущего. Только сегодня.