Это был солнечный воскресный день поздней весны. Учебный год подходил к концу, оставалось всего несколько дней, домашних заданий практически не давали. Больше мы получали задач на лето: впереди — завершающий школьное обучение год, и к выпуску надо подойти «со всей ответственностью!» Учителя не отличались в своих рекомендациях разнообразием.

Где я могла находиться в такой чудесный день? Конечно, рядом с мамой, на кладбище. В тишине, расслабившись в окружении цветущих кустов сирени, я вела с ней неспешную беседу.

В какой-то момент я ощутила напряжение в воздухе, мама не ответила на мой вопрос, а по моему телу пробежала легкая дрожь. На меня кто-то смотрел. Я огляделась и встретилась взглядом с молодым человеком, смотревшим на меня во все глаза.

Одет он был необычно, будто денди из 19-го века попал к нам: изящно, со стильными украшениями, но во все темное. Аристократическая красота, длинные черные волосы, бородка, чувственные губы, живые глаза, в которых не было испуга или большого изумления. Скорее любопытство и какой-то безмолвный призыв.

«Похож на гота, или вампириста. Вряд ли сатанист, не так они одеваются, слишком он элегантен, — промелькнула мысль. — Слава богу, сумасшедшей меня не считает, это видно Какой он красивый!»

Да, я немного разбиралась в молодежных сообществах. Ведь из-за моего «темного» образа меня пытались отнести то к почитателям ужасов, мистики либо вампиров, то к колдовской братии, а то и вовсе к сатанистам. Не расскажешь ведь всем и каждому, что у тебя умерла мама. А люди склонны навешивать ярлыки.

Случился со мной как-то на почве одежды неприятный случай, который, однако, открыл мне глаза на отношение моего отца ко всему происходящему. Он не лез в душу, но иногда мне казалось, что вообще отстранился, что ему все равно.

В доме была прислуга, женщин он не водил, зато пропадал сутками на работе. А мне на карточку ежемесячно падала неплохая сумма, предназначение которой сразу было оговорено: я взрослая, самостоятельная, могу на эти деньги одеваться, ходить куда-то с друзьями, ну и карманные расходы — на всякие вкусняшки, женские мелочи и прочее.

В школе многие знали о моем семейном горе. Но была у нас одна училка, ее ненавидели все ученики, удивляясь, как занесло подобное существо архаического совкового прошлого в элитную гимназию. Она витала в своих персональных облаках, замешанных на химрастворах, считала свой предмет самым важным, а к внешности учащихся относилась с точки зрения своего древнего возраста.

На тот момент я забросила учебу, с мамой еще не умела разговаривать, но начала ходить во всем черном. И вот эта грымза вызывает меня к доске, требуя химических формул, а их, конечно, нет у меня. В голове — пустота, мрачная, черная. Я тогда много о себе услышала от «доброй старушки», в том числе, что я дьяволопоклонница, и таких в средние века на костре сжигали!

У моего отца в тот день было важное совещание. Я не знаю, откуда он узнал, но уже на перемене в кабинет директора ворвался смерч с лицом моего папочки, готовый разрушить гимназию и разорвать бездушных учителей. Он отложил совещание, чтобы защитить меня.

С того дня химию у нас вела лучшая студентка химфакультета университета, в срочном порядке найденная для замены «ископаемого». А я поняла несколько вещей: отец меня любит, по-своему, конечно, но очень любит и переживает, он готов из-за меня перевернуть планету. И нечто любопытное: кто-то докладывает моему отцу о том, что со мной происходит, по крайней мере, в школе. С кем-то отец договорился, скорее всего, даже платит за шпионаж.

Я бы не сказала, что меня это сильно расстроило или разозлило. Мне было плевать. Пусть следят, я ничего дурного не делаю, я просто по-своему переживаю горе.

После той истории еще не раз я слышала в свой адрес разные предположения, кем являюсь, в основном шепотки посторонних людей за спиной. И я, любопытная от природы, постаралась узнать подробнее о молодежной моде и группировках.

Должна сказать, что готы, наверно, были мне наиболее симпатичны: не агрессивны, уважают личное пространство, не навязываются, отличаются, особенно отдельные их представители, высоким эстетическим вкусом: любят классику и готический рок, литературу, особенно поэзию, историю, философию. Предпочитают дизайнерскую одежду. И не соответствуют многим, распространяемым о них, мифам. Если бы я захотела примкнуть к какому-то движению, то, скорее всего, к ним. Мне тогда была близка их замкнутость, любовь к жизни одновременно с уважением к смерти.

И вот прошло около двух лет, и я встречаю одного из них рядом с маминой могилой:

— Простите, что потревожил вас, — галантен, как аристократ, — я иногда прихожу на этот погост поразмышлять. А недавно набрел на эту могилу, поразился, какая красивая женщина! Я немного пишу и она вдохновила меня на новые стихи это ваша мама? Вы так похожи!

Вот так мы познакомились с Дэниэлом. Зовут его, вообще-то Данил, но он представлялся Дэниэл. Красавец с такими манерами, читающий стихи, посвященные моей маме, не мог меня не впечатлить. Завязалась романтическая дружба. Он ввел меня в свой круг — молодых людей и девушек, в основном студентов-историков или лингвистов, увлекающихся викторианской эстетикой, готической музыкой и романтической поэзией.

Благодаря общению с ними одеваться я начала не мрачно, а стильно и изящно, научилась наносить потрясный макияж, слушала музыку, которая волшебным образом передавала все мои чувства. За лето я полностью переродилась и, придя в выпускной класс, сразила всех! Я была настоящей принцессой! Пусть готической, но принцессой! И ни у кого бы язык не повернулся сказать в мой адрес какую-нибудь гадость.

Маме я обо всем рассказывала, но она ни одобряла, ни ругала мое увлечение. Только все время повторяла, какая я красавица. И что я должна обязательно поступить в университет, раз у меня такие интеллектуальные друзья и сама я умничка. И я выбрала куда — на лингвиста, как Дэниэл.

Я была уверена, что наша романтическая дружба обязательно перерастет в нечто большее. Только первый шаг, намек должна была сделать я, так принято. Однажды я решилась. Но сначала хотела попросить совета у мамы. На кладбище мы пошли вместе с Дэниэлом.

Все было прекрасно до того самого момента, как я спросила у мамы, не против ли она наших близких с Дэниэлом отношений. И вдруг случилось что-то невероятное! Прямо между могил начала разверзаться, расширяясь, глубокая яма с черным смерчем внутри. Я, как загипнотизированная, стояла на ее краю. В голове зазвучал мамин голос: «Девочка моя, не бойся, прошу! Я тебя обещала, это за тобой. Ты должна быть там, они тебя ждут! Просто сделай шаг».

Перепуганный Дэниэл, упав от шока на землю, спиной отползал от противоположного мне края ямы. А я смотрела в ее глубину и уже полюбила этот смерч. В некоем трансе я занесла ногу над ямой