Дария
Парк, пруд, цветник и дом — все превзошло мои самые смелые ожидания. Я предполагала, что там должно быть красиво, но не думала, что настолько сказочно прекрасно! Хотя, удивляться вроде бы нечему: все-таки я попала в мир магии, где за каждый уголок и закуток отвечает свое волшебное существо.
Вот и здесь, если присмотреться и прислушаться, можно различить среди птичьих трелей хрустальный легкий смех — это над цветами кружат бабочки-файетки. Но не с бирюзово-голубыми крылышками, как в саду ректора Визарда, а с изумрудно-зелеными, но тоже блестящими и очень красивыми.
Тут и там видны изящные скамеечки и беседки, окруженные вьющимися цветущими благоухающими растениями. Ухоженные клумбы и цветущие кусты всех оттенков, гармонично подобранных друг другу.
Зеркально-сверкающий пруд с изумрудно-прозрачной водой, окруженный художественно «разбросанными» валунами и высокими травами, с островками белых кувшинок и розово-малиновых, солнечно-желтых и лиловых лотосов, с деревянным резным мостом, ведущим на противоположный от дома берег, манил к себе, притягивал взгляд, заставляя забыть обо всем.
Над водными цветками тоже кружили файетки, лиловые. Они иногда взмывали стайкой вверх, спасаясь от брызг. Я вгляделась в воду — там мелькнула тень. И вот ударивший по воде большой рыбий хвост снова спугнул феечек, недовольно загудевших, словно пчелиный рой. А из воды показалась светлая женская головка с милейшим личиком, потом другая, точь-в-точь как первая, они захихикали и нырнули в воду.
Меня окликнули, и я, вздохнув, повернулась к дому. А так интересно было наблюдать за шалостями русалок! На Земле ведь я такого не могла видеть.
Наставницкий «Дом у пруда» являл собой «семиэтажный» в самой высокой точке замок с башенками, балкончиками и всеми положенными скромному замку архитектурными изысками. Он будто лучился, мерцал изнутри благодаря необыкновенной искрящейся окраске стен. Вроде бы просто бежевый тон, но дом сиял среди насыщенной зелени деревьев и радужных всплесков цветников.
Я прониклась еще большим уважением к лорду Драгунски, основавшему академию и продумавшему здесь все до мелочей: почтительное отношение к преподавательскому составу и сотрудникам блистательно заявляло о себе здесь — чудным окружением и самим «жилым домом»! Мое сердце забилось в предвкушении: какая же, по словам коменданта, квартирка распахнет для меня свои двери?
Широкая лестница парадного входа привела к высоким резным дверям, мы вошли в светлый холл. Сразу напротив дверей — лестница на этажи. Откуда-то справа вышел невысокий сморщенный смуглый человечек с темными волосами, в темно-зеленом камзоле и брючках. Казалось, этот карлик был чем-то недоволен. Однако когда он заговорил, стало понятно, что это ложное впечатление — из-за морщинок и природной некрасивости существа:
— Приветствую, господа. Мисс Дария, — человечек поклонился, и я машинально отвесила книксен в ответ, даже не знаю, откуда что взялось.
— Меня зовут Валакх, мисс Дария, и я — хранитель этого дома. Считайте, комендант. Вам ключи выдали?
— Да, господин Валакх, — иначе, чем господин, его назвать у меня язык бы не повернулся, так он с нами подчеркнуто вежливо разговаривал. — Вот, «Золотистый жасмин»! — я достала из-под воротника форменного платья, в котором осталась, когда меряла одежду у Горгадов, свой изящный ключик на цепочке.
— Прекрасно, прекрасно! Золотистый жасмин! Наконец, он дождался свою хозяйку. — Валакх направился к лестнице, и мы потянулись за ним. Застывший было в воздухе караван невидимых сундуков с вещами, медленно поплыл за нами. — Видите ли, мисс Дария, мы предоставляем квартиры согласно характеру будущих хозяев, их симпатиям. Потому что это не просто жилые помещения. Вы сами вскоре убедитесь. Они словно живые существа. И если полюбят хозяина, будут помогать, охранять, самоочищаться от злых посланий, если кто-то ими вас проклянет. А если не понравитесь друг другу, квартира ваша будет равнодушно-холодной: пакостить не станет, конечно, но и помогать тоже не поторопится Так вот, до сего дня Золотистого жасмина никто не удостоился. И я уверен, что он ждал именно вас. Чувствую, взаимная любовь и согласие возникнут с первого взгляда! — Валакх восторженно похлопал себя по бокам.
Мы поднялись до второго этажа, прошли в самый конец коридора, справа и слева в котором виднелись разноцветные двери в чужие квартиры. А мы стояли перед единственной дверью, золотистого светлого дерева, в которую коридор упирался.
Дрожащими руками я вставила ключ в замочную скважину, и он сам повернулся в моих пальцах. Нежный благозвучный аккорд прозвучал из-за двери, из щелей полился золотой свет, и она открылась внутрь, ослепив этим сиянием нас всех. В лицо дохнул прохладный ветер с ароматом жасмина, заиграв моими кудрями — задувая их вверх, перепутывая и взлохмачивая до львиной гривы.
Я волновалась. Если бы Валакх не предупредил о «живости» дома, я бы, наверно, так не тряслась. Но теперь я знала о чудесных свойствах моего пристанища. И я очень-очень хотела понравиться — моей оберегающей крепости.
— Я вас оставлю, — произнес Валакх и поклонился. — Счастливо обживаться!
— Спасибо, спасибо, господин Валакх!
Карлик снова поклонился и направился по коридору к лестнице. Мы проводили его взглядами и повернулись к открытой двери со светящимся проемом. Сзади кто-то нетерпеливый меня подтолкнул, и я, наконец, сделала первый шаг на порог своего нового дома.
Из-за льющегося отовсюду света пространство казалось просто огромным. Небольшой холл-прихожая плавно перетекал в просторную гостиную. Напротив входа — французские окна почти во всю стену, ведущие на балкон-террасу, с которой открывался просто волшебный вид: зелень-цветы-пруд-зелень! Справа — проход, судя по всему, в столовую и кухню, слева — камин и дверь в комнату, которая станет спальной. Камин оказался сквозным, очаг обнаружился и в спальне.
Глядя на все это золотисто-бежевое великолепие, я живо представляла, какая мебель (обязательно светлая) и где может стоять. И какой цвет обоев может быть там или там. Вот, например, в столовой к бежевому можно добавить нежно-салатовый цвет. Спальню оставить, как есть, бежево-золотистой. В ванной и уборной просится насыщенный изумруд. А в гостиной — что-то необычное, но и ненавязчивое, не утомляющее взгляд: например, взять белый, серебряный и сиреневый — цвет магии. На террасе — кофейный столик со стульями и кресло-качели. Все светлое.
Все это пришло мне в голову, пока мы все вместе осматривали эти поистине хоромы! И я даже не сразу обратила внимание, что у Горгада-мебельщика в руках оказался объемный рисовальный альбом, одно ухо у него как-то странно вытянулось в мою сторону и шевелится в такт движений моих губ, которые, в свою очередь, беззвучно нашептывают воображенные виды интерьера.
Когда мы вернулись в гостиную, я обратилась к Горгаду:
— Ну, что же, уважаемый Горгад, думаю, я могу рассказать, что мне примерно хочется здесь видеть.
— Гы-ыыыы, — сначала вовсе не удивил лохматый здоровяк. Но потом протянул мне свой альбом. Я открыла его и ахнула.
Все комнаты уже были прорисованы фотографически, а при нажатии пальцами вовсе поднимались над листами уменьшенными 3Д моделями шоу-румов, в которых можно было увидеть все до мелочей и сразу понять, где и что исправить либо добавить.
Сказать, что я была в шоке, это ничего не сказать. Но вообще, эта игра захватила всех: все-таки братья Громи жили в общежитии, где, я могу догадаться, условия поскромнее. По крайней мере, когда мы вошли в квартиру, глаза у обоих восторженно загорелись. А когда я открыла альбом, над ним тут же свесились еще три головы.
Ниорак, Лаурэль и Горгад увлеченно тыкали пальцами в предметы мебели и предлагали то изменить модель, то цвет, то место нахождения. Это и вправду было весело. Мы галдели еще некоторое время, а потом я заявила: «Утверждаю!», и Горгад-мебельщик, отобрав у меня чудесный альбомчик, художественно защелкал пальцами.
Под ритмичный отщелк по всей квартире возникали горы составных частей мебели. Я схватилась за голову: это что, еще все собирать? Но Горгад, когда все запчасти «прибыли», радостно ухмыльнулся привычным «гы-ыыы», изменив ритмический рисунок своего музыкального щелканья. Мебельно-интерьерный маг-виртуоз нащелкал мне всю квартирную обстановку не более, чем за 15 минут.
Мы с братьями Громи стояли буквально с раскрытыми ртами, наблюдая, как вдоль стен вырастают полочки и шкафчики, диванчики и кресла, столы и стулья, кровать и пуфики, светильники и кадки с домашними кустарниками. Мы, как хвостики, устремлялись туда, куда шел ударник Горгад. Жилище заполнилось странными звуками:
— Щелк — щелк-щелк-щелк — щелк-щелк-щелк — щелк
— Аааах!
— Ух!
— Гы-ыыыы!
— Щелк-щелк — щелк
— Ого!
— Уау!
— Гы-ыыыы!
— Щелк-щелк — щелк — щелк-щелк — щелк
После того, как вся квартира была обставлена, по ней снова прошелся жасминовый ветер, каждый предмет, в том числе составленные в холле сундуки, озарился золотым свечением, и зазвучала тихая, похожая на органную, музыка.
Дом принял меня! Мне кажется, будь это не так, здесь прозвучала бы какофония диссонансных аккордов, а вместо нежного ветерка мог пронестись и ураган.
Мы с братьями Громи, не сговариваясь, захлопали в ладоши, и я, не сдержав эмоций, бросилась на шею Горгаду, чтобы обнять. Он скромно принял мой порыв и как-то даже потупил взор, когда я от него оторвалась.
— Это невероятно, Горгад! Волшебно! Магически прекрасно! Спасибо-спасибо!
— Гы-ыыы, — смущенно порадовался мебельщик. — Ну, я тогда пойду.
Лохматый виртуоз развернулся, не дожидаясь моего ответа, и вышел из квартиры.
— Ну, что, Даша, теперь наша очередь поработать? — лучезарно улыбнулся Лаурэль. — В конце концов, это преступление — не пользоваться таким огромным потенциалом магии, какой тебе посчастливилось иметь.