За пределами психиатрической больницы Рэдклиффа, Оксфорд

Когда Том Тракл открывает для меня дверь лечебницы, я закрываю глаза от солнца. Хоть и слабые против снега, я чувствую, как его лучи обжигают мое лицо. Наверно, потому что мы не встречались так давно.

У меня коченеют ноги, когда снаружи мое лицо облизывает холодный ветер, как недобрая собака. Мысль о том, чтобы снова столкнуться лицом к лицу с нормальным миром, уже не такая захватывающая, как я думала. Я как будто скучаю по тусклым коридорам и сумасшедшим лицам пациентов. Чувствую себя не в своей тарелке, когда смотрю на то, как вокруг меня ходят люди в костюмах и пальто. Интересно, а если эволюция шла не от человека к обезьяне, а от ненормального человека к безумному?

Я делаю глубокий вдох и шагаю к выходу. Звук закрытой двери у меня за спиной отдает в затылке. Чувствую себя опустошенной, покинутой в этом новом мире. Я нахожу ироничным свое раннее желание сбежать из лечебницы. Если бы смотрители только знали, какой запуганной я себя сейчас чувствую. Интересно, Пиллар всегда возвращается назад именно поэтому? Возможно ли такое, что он просто не может находиться среди нормальных людей, поэтому начинает их убивать?

Я иду до первой автобусной остановки с книгами в руках. Я даже на них не посмотрела. Было так хорошо стоять посреди людей и просто ждать автобус. Никто не знает, что я безумна. Никому нет до меня дела, думаю, будет не сложно представить все так, что я одна из них. Одно из преимуществ того, что тебя никто не знает, — это то, что ты можешь притвориться кем угодно.

Сев в автобус, я оплачиваю проезд до Оксфордского университета, который не так уж и далеко от лечебницы Рэдклиффа, люди называют ее «Уорнефорд Хоспитал». Думаю, название «лечебница» их смущает. Забавно держать в руках деньги. Если я дам вам эту бумажку, вы позволите мне сесть в автобус? Смешно.

Я выбираю место у окна в последнем ряду и сажусь. Я привыкла сидеть, прислонившись спиной к стене камеры. Последний ряд подходит мне очень хорошо. Я стараюсь не притянуть колени к груди и не уткнуться лицом в ладони, как я обычно делаю. Это напоминает мне о том, что здесь я совсем одна без своей Тигровой Лилии.

Не знаю, как буду себя чувствовать, если со мной сядет кто-то рядом. Приближенность к другим не кажется мне хорошей идеей. Я уже давно не сидела ни с кем рядом. Не уверена, что вообще смогу с кем-то вести обычный разговор. А что если они меня спросят про какую-нибудь улицу? А что если спросят о том, где я учусь? Или кто я такая? Я смотрю на свои книги. В основном они по психологии и философии. Хотя одна из них детский роман. Он называется «В конце книги есть Сумасшедшая Девочка». Мне становится смешно. Я так понимаю это проделки Пиллара.

У меня жужжит телефон. Я оглядываюсь по сторонам, будто собираюсь сделать что-то неправильное. Я просто к этому не привыкла. Беру телефон. Это сообщение от Пиллара. Помимо телефона горячей линии по психической помощи, это единственной номер у меня в списке контактов. Пиллар не перестает со мной играть.

— Все в порядке? — читаю я в его сообщении.

— Немного неудобно находиться среди людей, — пишу я, с трудом нажимая на маленькие кнопки телефона.

— Ты видишь кролика с часами, который опаздывает на встречу?

— Нет, — хихикаю я и думаю, люди это замечают.

— Тогда все в порядке. Ты студентка психологического факультета с исключительно высокими оценками, если вдруг тебя кто спросит.

— Почему психологического?

— Многие серийные убийцы и преступники на каком-то этапе изучают психологию. Так легче их вычислить, — пишет он. — Я хочу, чтобы ты была среди них.

— А Чеширский Кот изучал ее?

— Конечно. Скажи мне, что ты видишь вокруг себя, Алиса?

— Деревья, тротуар, гуляющие люди за окном.

— А пассажиры в автобусе?

— Обычные люди. Вижу старушку, которая только что купила продукты. Молодая парочка, наверно, тоже едет в университет. Мужчина средних лет с дипломатом. Он похож на профессора. И еще несколько обычных людей.

— Все нормальные?

— Буду считать, что это шутка, — улыбаюсь я, когда пишу. — Откуда мне знать?

— Нормальные люди слишком много переживают о глупых вещах, Алиса, — пишет Пиллар. — Профессор поправляет свой галстук и пиджак, может дипломат? Он беспокоится о своем внешнем виде?

— Он, действительно, поправляет свой галстук, — пишу я и оглядываюсь по сторонам, чтобы посмотреть, нет ли в автобусе Пиллара, но его не видно.

— Парочка. Они держатся за руки? Выглядят обеспокоенными, им не по себе, что их видят вместе?

— Нет, они просто болтают, — пишу я.

— Один из них сильнее реагирует по отношению к другому? Приглядись, Алиса? Разговаривает кто-то один из них, прилагает больше усилий, чтобы сделать другому приятное?

— Да, — я пишу. — Но это нормально. Почему ты спрашиваешь?

— Я не спрашиваю. Я учу тебя распознавать монстров Страны Чудес. У них нет этих человеческих эмоций и опасений. Лицо монстра Страны Чудес лишено жизни. Например, если ты повстречаешь Чеширского Кота, ты узнаешь его по улыбке. Это будет пустая улыбка, лишенная таких простых эмоций, которые ты видишь на лицах людей в автобусе.

— Монстры Страны Чудес выглядят, как обычные люди? — пишу я.

— На этом этапе истории — да. Они перевоплотились в обычных людей. Хотя это не делает их дружелюбными и в здравом уме.

— Да уж, это успокаивает.

— О, ты все еще помнишь об эмоциях. Ты где?

— Рядом с Крайст-Черч, как указано на карте. Мне следует выйти здесь? — пишу я, продолжая глупый разговор. Иметь его в своем телефоне не такая уж плохая идея. Он составляет мне компанию.

— Точно. Как только ты доберешься до улицы Св. Олдейтса, увидишь остановку рядом с башней Том-Тауэр, один из самых главных входов в колледж, — говорит Пиллар.

Я вспоминаю, как доктор Тракл говорил, что Пиллар заставил кого-то прыгнуть с этой башни.

— Если расписание верно, автобус должен остановиться там через пять секунд, — прерывает он мои мысли.

Пиллар прав насчет расписания. Мне интересно, как он это делает. Автобус останавливается на улице Св. Олдейтса. Здесь такой красивый вход в колледж Крайст-Черча. Парочка студентов толкает меня к выходу, когда мои немеющие ноги пытаются решить, действительно ли мне это нужно. Я пожимаю плечами и чувствую, что у меня в горле как будто комок. Сделать шаг из автобуса для меня словно свершение к поимке сумасшедшего преступника.

Вдруг сзади в меня врезается мальчишка.

— Не веди себя так, будто ты туристка, — шепчет он мне на ухо. — А то они поймут, кто ты такая на самом деле.

От его голоса к моей душе подбирается странная дрожь. Хорошая, хоть я и чувствую, что он надменный и слишком уверенный в себе. Прежде чем развернуться и посмотреть на него, я чувствую, что от него пахнет игрой в карты.