Я с трудом проглатываю комок в горле, когда вижу смирительную рубашку. Это что, такая художественная задумка от дизайнера по костюмам? В книге Люьиса повар был вспыльчивым безумцем, одержимым перцем. Тем не менее, смирительная рубашка также подразумевает, что человек мог вполне себе сбежать из психушки.

Пиллар спешит на сцену и появляется в игре. Поскольку это импровизация, в этом нет ничего страшного. Он приближается ко мне и говорит мне на ухо. Очевидно, он хочет сообщить мне что-то о поваре. Я не слышу его, и не знаю, как связать все это с игрой.

— Кто ты такой, странно разодетый человек? — вызывающе спрашивает Герцогиня.

— Заткнись, уродина — говорит Пиллар. — Я дверная ручка. Все это знают.

Публика истерически смеется и аплодирует. Это дает Пиллару время, чтобы обратится ко мне:

— Повар!

— Я знаю, — говорю я. — С ним что-то не так.

— Посмотрим, что он из себя представляет, — Пиллар указывает на него своей тростью. — Почему он прикрывает глаза волосами?

— Он может оказаться Чеширом, — шепчу я.

— Это не Чешир, — вмешивается Герцогиня, думая, что все это часть сценки. — Это мой повар. Он одержим свиньями и перцем.

— Заткнись, ведьма, — говорю я. — Мы тут пытаемся раскрыть преступление.

Почему никто не смеется над моими шутками?

— Перец! — повар разъяренно достает баночки с перцем из-под стола. — Больше перца! — он начинает сыпать неимоверно большое количество перца в кипящий котел.

Я понимаю, что котел кипит по-настоящему. Неужели это не опасно для актеров? Повар определенно Чешир. Я смотрю на Пиллара, ожидая согласия, но вижу, что он сам в замешательстве. Быть может, мы оба просто параноики.

Пока повар сыпет перец, на сцену выбегают несколько детей актеров, и просят у Герцогини еды. Не знаю, есть ли такая сцена в настоящей Алисе в Стране Чудес. Но ведь невозможно в точности передать содержание книги.

— Подите прочь, вы гадкие, противные оборванцы! — Герцогиня пинает одного из детей. Он скручивается в три погибели и хватается за живот. Эти ребята блестяще играют. Все так правдоподобно.

— Свинка деткам, — объявляет повар, держа поросенка в одной руке. Поросенок настоящий. — Хотите, чтобы я приготовил его для вас, вместе с пикантным перцем?

— Да! — умоляют дети. — Мы голодны. Мы не ели несколько дней.

Тут уж я не могу не заметить, что дети выглядят в точности так же, как и в моем видении. Но в этом есть смысл. По пьесе сейчас Викторианские времена, так что это не должно меня волновать. Пиллар по-прежнему присматривается к повару.

Происходит еще одна неожиданная вещь, актриса, исполняющая роль Червонной Королевы выбегает на сцену. Она низенькая, круглолицая и одета в шутовской наряд. В ее руках топор, который больше ее самой раза в два.

— Отрубить всем головы, — кричит она. — Ужасные дети съедают всю еду в моем королевстве.

Даже женщина играющая Герцогиню пугается Королевы.

— Простите меня, моя Королева, — говорит Повар. — Могу ли я воспользоваться вашим топором, чтобы отрубить свинье голову? Мне необходимо приготовить ее для детей, — затем он повторяет ненужную фразу, — Перец! Больше перца!

— Это еще что такое? — спрашивает у меня Пиллар. Никогда прежде я не видела, чтобы подобная чепуха вызывала в нем такое отвращение. Но, честно говоря, это даже безумнее, чем я ожидала. — Что происходит?

Вряд ли мы все еще часть пьесы. Толпа наслаждается каждой частичкой мешанины с персонажами.

— Свой топор я отдать не могу, — отвечает Червонная Королева повару. — Но зато я могу сама отрубить свинье голову, — широкая улыбка на ее лице глубоко меня тревожит. Конечно же, никто из зрителей не видит ее, мы слишком далеко. Неужели Чешир еще и Червонная Королева?

Повар бессердечно хватает поросенка за ноги. Несчастное животное брыкается вверх тормашками. Оно сильно чихает от перца.

— Опусти свинью! — кричу я. Это больше не игра. Что за фигня? — Спектакль окончен. Опусти бедную свинку!

Вместо того, чтобы поддержать, толпа освистывает меня.

— Давай ее мне, — Червонная Королева приказывает повару. Он опускает брыкающуюся свинью к ногам Ее Высочества, так близко, чтобы та смогла достать ее.

А затем…

Затем…

Происходит нечто невероятное, нечто такое, что ломает всяческие барьеры между реальным и нереальным.

Червонная Королева взмахивает своим топором и отрубает свинье голову. В моей голове все происходит словно в замедленной съемке. Для меня все это слишком ужасно, чтобы воспринимать все как должное.

Топор отрубает голову свинье, и та падает в котел с кипящей водой. Я никогда не видела, чтобы толпа так упивалась представлением.

Разинув рот, я чувствую как что-то горячее брызжет мне на лицо. Я почувствовала это после того, как Королева отрубила голову, но понимаю это только тогда, когда что-то стекает по моему подбородку. Я притрагиваюсь рукой к лицу и поднимаю ладонь перед глазами.

Это кровь свиньи.

Представление происходит на самом деле.