Трудно сказать, сколько времени уходит на то, чтобы затолкать ключ на место пули. Сперва, он падает из моих дрожащих рук. Затем, я опускаюсь на колени, чтобы поднять его, внезапно начинает идти дождь: не из шариков, а из ледяной воды Сквозь капли на ресницах, на коленях, я вожу руками по земле, ища потерянный ключ, прекрасно понимая, что Кэролус бежит ко мне.

Быстрее, Алиса. Не думай о том, что он идет к тебе. Делай, что нужно. Каждая секунда может спасти жизни.

Я нашла ключ, не глядя в направлении монстра, сжимаю его и поднимаюсь на ноги. Твердой рукой сжимаю зонт, закрываю один глаз, чтобы получше прицелиться, и...

- Стой! - Пиллар хватается за мой зонт.

Я тоже не отпускаю его, и не отпущу. Да что такое с Пилларом? Но и меня саму останавливает лишь то, как сам Кэролус останавливается, заметив Пиллара.

- Это уловка, - раздается голос Пиллара за моей спиной. - Не стреляй в него.

- Что Вы имеете в виду? Убить его - единственный способ спасти мир.

- Нет. Ты этим самым убьешь и Льюиса Кэрролла.

Это приводит меня в чувства. Что он только что сказал?

- Кэролус наводнил мир чумой не потому, что лишь Настоящая Алиса отважится дать ему отпор, а потому что лишь у Настоящей Алисы будет ценный ключ Льюиса Кэрролла.

Теперь Кэролус начинает злиться.

- Не верь ему. Пиллар - лжец. И всегда им был.

- Я не лгу, Алиса. - Голос Пиллара тверд, уверен, непробиваем. - Ты не спрашивала себя, почему Льюис не упомянул о местонахождении остальных ключей, когда отдавал тебе этот в Том Тауэр?

- Это приходило мне в голову, но я никогда по-настоящему не задумывалась. - Я по-прежнему целюсь в Кэролуса.

- Потому что он не знает. У Льюиса был в распоряжении лишь один ключ. Особенный. Как сказал Кэролус, которым вскрывают черепа. Льюис отдал тебе ключ, пулю, которая убьет его.

- Зачем?

- На случай, если он не сможет удержать свое второе «Я», Кэролуса Людовикуса, своего внутреннего демона, - отвечает Пиллар. - Льюис Кэрролл заточил всех Монстров - Чудесников, кроме одного. Своей темной половины, которую он просто не в силах контролировать. Убьешь его - убьешь Льюиса. Правда: они как день и ночь, свет и тьма; но они - единое целое.

- Значит, ты был готов погибнуть, лишь бы убить Льюиса? - Я пристально смотрю на Кэролуса.

- Я ненавижу его! - Кэролус падает на колени. - Все эти мигрени. Вся боль, через которую он прошел, и он по-прежнему любит этих отвратительных детей. По-прежнему пишет глупые книжки и стишки, чтобы только люди радовались. Я презирал то, что у него осталась жажда к жизни, после всего, что он прошел..., мы оба прошли. Я хотел, чтоб он обрушил свой гнев на мир, после Цирка. Зачем же тогда он по-прежнему любит человеческих детей после Цирка? Я никогда не понимал. Почему он живет с болью, никому не рассказывая об этом. Это сводит меня с ума. Льюис Кэрролл должен умереть.

Я вся дрожу. Не из-за ледяного дождя. И даже не от усталости, которую ощущаю. А из-за тьмы, которую я вижу в Кэролусе Людовикусе. Как может в человеке жить такая ненависть? 

- Я должна убить его, - говорю я Пиллару.

- Зачем?

- Взгляните на него. Я не позволю монстру, вроде него, скрыться. Он сбежит, как и Чешир. Я не собираюсь каждый раз позволять злодеям убегать. А чума. Если я не прикончу его, люди поубивают друг друга.

- Спасение мира не похожи на киношные, Алиса, - говорит Пиллар. - Убийство злодея - не всегда выход. Сперва, нужно спасти жизни. Мы сами выясним, как справиться с чумой.

- Нет. - Я застываю и целюсь в Кэролуса. - Такой тьме нет места в этом мире.

- Помнишь, ты рассказывала, что Фабиола говорила тебе посмотреть в глаза тьме? - Голос Пиллара необычайно мягок. - Не позволяй ей запятнать тебя, Алиса. Не позволяй злодеям обратить тебя в жестокого героя. - Он колеблется, затем говорит. - Не становись мною.