Дик не мог не слышать постоянных жалоб старателей на произвол властей, но больше не проявлял интереса к этим жалобам и держался в стороне. Он всё время боялся, что расследование убийства Макфая и пожара приведет ко всяким разоблачениям; но никто этим делом особенно не занимался. Полиция произвела поверхностное следствие, но так как она исходила из того, что в основе всего лежит простая ссора между преступниками, то эту историю вскоре вообще забыли. Что касается старателей, то они не раз говорили при Дике:
– Потеря не велика, этот Макфай был порядочной дрянью.
Дик успокоился, перестал бояться за будущее, но всё же твердо решил не вмешиваться больше, в политику и вообще в дела, которые могут привести к столкновению с полицией.
Всё же он не мог не слышать того, что говорили старатели. На холме Бэйкери состоялся большой митинг, участники которого потребовали освобождения заключенных и увольнения ненавистного старшины Милна, читавшего вслух закон о мятежах, а также заявили о правах народа на полное представительство в парламенте, всеобщее избирательное право для всех мужчин, отмену имущественного ценза для депутатов, выплату им жалования (чтобы в парламенте могли заседать и рабочие), частых выборов в парламент, упразднения комиссии по золотым приискам и отмены лицензионного сбора, ложившегося всей тяжестью на старателей и лавочников. Эти вопросы обсуждались куда ни повернись, от них было не уйти.
Наконец, правительство отстранило от исполнения обязанностей судью, который за взятку вынес приговор, послуживший толчком к волнениям, а содержатель гостиницы Бэнтли был вновь арестован. Его судили в Мельбурне, нашли виновным и приговорили к трем годам каторжных работ за непреднамеренное убийство. Трех человек, обвиненных в бунте, также судили в Мельбурне и тоже нашли виновными.
Дик продолжал упорно трудиться либо под землей, в шахте, либо у промывного корыта, а вечерами сидел дома и учился под наблюдением отца. Он не мог уклониться от случайных встреч с Шейном, но сторонился его, потому что Шейн вечно говорил о Лиге Реформ.
– Приходи, и я познакомлю тебя с Питером Лейлором,- сказал он как-то. – Помнишь, ты сам упрашивал меня об этом.
– Я передумал, – ответил Дик. – К тому же мне нечего сказать ему.
И как Шейн ни уговаривал, он отказывался пойти с ним.
Однажды утром Дик работал на своем участке и вдруг услышал справа от себя, за кучей породы, страшный шум. Увидев, что несколько старателей отправились узнать, в чем дело, он присоединился к ним. Два человека в рваных, заляпанных глиной рубашках и штанах вступили в перебранку с двумя старателями, которые, как было известно Дику, владели участком, где происходила ссора. Двое незнакомцев с грубыми лицами, заросшими нечесанными бородами, явились на участок и отказались его покинуть.
Участок этот не разрабатывался. С того времени, как россыпные залежи золота истощились, приходилось углублять шахты до семидесяти футов, чтобы добраться до русла россыпи, до жилы, то есть до того места, где в древности протекал золотоносный поток. Пласты, расположенные в стороне от жилы, никем не разрабатывались; для этого потребовались бы механизмы, а старатели-одиночки были решительно против введения машин, так как это означало бы появление синдикатов и дельцов, имеющих капитал. С появлением же синдикатов старатели перестанут быть свободными людьми, действующими на свой страх и риск, и вскоре превратятся в наемных рабов.
При таком порядке вещей только участки, расположенные непосредственно над жилой, представляли ценность. Время и труд старателей, которые, достигнув глубины в семьдесят футов, обнаруживали, что не напали на жилу, пропадали даром. Поэтому старатели начали задерживать разработку участков, если не было уверенности в направлении жилы. Люди выставляли заявочные столбы на участке и располагались на нем. Если на участке оказывалась жила, он становился чрезвычайно ценным; если же нет, – его бросали. Теперь в Балларате были тысячи подобных «сторожей» своих участков, и так как они пока что не получали никакого дохода с вложенных в эти участки денег, то, естественно, к лицензионному сбору относились особенно неприязненно. Всякий раз, как раздавался крик «лягаши!», они рассыпались по равнине и прятались в бесчисленных ямах, которыми она была изрыта; разыскать их там полиция не могла.
Дик видел, что двое бродяг, занявших участок, постепенно довели «сторожей» до белого каления.
– Вылезайте, а не то получите хорошую трепку! – кричали старатели, поднимая лопаты.
– Это наш участок, – отвечали незнакомцы. – Вы его заняли обманом.
«Сторожа» обратились к собравшейся толпе.
– Послушайте, ребята, вы ведь можете подтвердить, что участок наш?
– Не слушайте их, – в свою очередь взывали незнакомцы. – Вы, может, и видели, что эти лживые псы разбили здесь свою палатку, – но что с того? Они напали на нас на болоте Бахус и украли наши деньги и бумаги. Это настоящие акулы.
– Мы ваших безобразных рож и в глаза не видывали, – старались их перекричать другие.
– Ну, так вот, теперь мы здесь и не уйдем, разве что вы нас выкинете.
Толпа слушала, не становясь ни на чью сторону; старатели знали, как много было кругом жульничества, и не хотели принимать необдуманного решения. Но когда речь зашла о драке, они стали проявлять живой интерес.
– Правильно! Пусть решат дело дракой!
Послышались крики: «В круг! В круг!»
– Я вам черепа лопатой раскрою, – завопил один из «сторожей».
– Нет, не раскроишь, – появляясь из ямы, ответил тот из противников, который был покрепче на вид. – Ребята свидетели, что я буду драться с тобой по-честному. – Он стал в позицию. – Давай выходи! – Он сделал выпад и ударил «сторожа» кулаком по лицу.
– Ну, тут тебе и крышка! – ответил «сторож».
Но один из старателей выхватил у него лопату. Лишившись оружия, «сторож» бросился на противника и повалил его на землю, отплатив за полученный удар.
– Ну, давай, давай еще! – ревел победитель, прыгая вокруг побежденного.
– В круг, ребята, в круг! – кричали в толпе.
Но, заглушая эти вопли, раздался предупреждающий крик «лягаши!», «лягаши!» Старатели пытались убежать, спрятаться в бесчисленных ямах, но конная полиция отрезала им путь к отступлению. Конные и пешие полицейские цепью продвигались вперед, гоня перед собою не успевших скрыться, и старатели, проклиная всё на свете, убедились, что они окружены. Сзади мчались галопом конные полицейские и занимали все господствующие позиции на холмах.
– Чтоб вас разразило и разорвало, фараоны! – кричали старатели, отбиваясь от полицейских.
Дика так сдавили в толпе, что ему пришлось напрячь все силы, чтоб не быть сбитым с ног и затоптанным. Он слишком поздно вспомнил о том, что и Шейн, и Сандерс предупреждали его об этой уловке полиции, которая затевала драки, разыгрывая незаконное занятие участков; зрелище драки всегда до такой степени поглощало старателей, что в это время их легко можно было окружить.
Дик принялся лихорадочно шарить в рубахе, ища лицензию, но не мог найти ее. Он отлично знал постановление № 1: «Настоящую лицензию иметь при себе и предъявлять по первому требованию любого комиссара, офицера, ведающего поддержанием общественного порядка, или любого другого, должным образом уполномоченного лица; передаче не подлежит». Куда же девалась его лицензия? Дома она, конечно, не могла остаться; он всегда носил ее при себе и помнил, что перед завтраком проверял, в кармане ли она. Но, может быть, она выпала, когда случайно нагнулся? Или же ее вытащил в давке кто-нибудь из старателей, рассчитывая выдать за свою во время неожиданной проверки?
– Назад! Не толкаться! – кричали полицейские. – Стройся!
Люди неохотно, кое-как построились, и проверка началась. Полицейские были необычайно довольны тем, что им удалось успешно окружить такую толпу старателей, и теперь они грубо над ними издевались. Даже когда кто-нибудь быстро предъявлял лицензию и та оказывалась в полном порядке, они толкали предъявившего в разные стороны и ощупывали, чтобы проверить, нет ли при нем револьвера, так как существовало постановление, запрещавшее носить огнестрельное оружие. Дик увидел, как полицейский засунул руки в карманы одного старателя, потом под брючный пояс и под рубашку, отрывая пуговицы и разрывая материю. Старатель запротестовал.
– Заткнись! – сказал полицейский. – Тебе повезло. Убирайся!
Наконец подошла очередь Дика.
– Где твоя лицензия? Ищи быстрей! – потребовал полицейский.
– Оставил дома, – робко сказал Дик. У него мелькнула мысль, что лицензия могла выпасть, когда он, по просьбе матери, задвигал под кровать чемодан..
– Придумай что-нибудь поновее. Ступай туда!
Полицейский указал на группу старателей, которых окружали полицейские с винтовками наперевес.
– Пожалуйста, пойдемте ко мне домой! – попросил Дик. – Это недалеко. Я найду вам лицензию.
Он знал, – если лицензия не отыщется, отец заплатит деньги, но молил бога, чтоб она нашлась: этот непредвиденный расход будет отцу не под силу.
– Ступай туда! – ответил полицейский, поднимая приклад винтовки.
– Ее могли украсть в толпе, – жалобно сказал Дик. Он вдруг сообразил, что украденную лицензию можно будет обнаружить по имени владельца. – «Р. Престон. № 205. 8-го октября». Кто-нибудь уже предъявлял такую?
– Откуда, черт подери, мне знать об этом? – сказал полицейский. – Ври, да знай меру. К тому же теперь всё равно слишком поздно. Ступай, куда велят, да поживее.
Он крикнул ближайшему коннику:
– Слушай, Уилл, добавь-ка еще пару наручников, у меня все вышли…
Дик робко пытался протестовать, но на него надели наручники и пинками загнали в группу арестованных.