Джаред

Я влип. Очень сильно влип.

Эли всем телом прижималась к моей спине, ее великолепное тепло окутывало меня, как будто так и должно быть. Словно она была создана для меня.

Солнце светило над головой. Горячий, сильный ветер трепал мои волосы.

Эли прижалась к моей спине, сцепив руки у меня на животе. Я прибавил газа, выезжая на шоссе. Двигатель взревел, когда я установил размеренный темп.

Я не желал осознавать, что уже начало августа, а драгоценные дни мчаться быстрее, чем мне хотелось. Мы находились в таком состоянии уже три недели, украдкой проводили вместе каждую секунду. Рабочие дни были беспощадны, потому что все, чего я хотел — это вернуться в ее комнату, в ее соблазнительные, и в то же время, мучительные объятия, которые давали комфорт. Моя прекрасная Сирена, хоть я и знал, что это закончится, но все равно продолжал проникать в ее комнату каждую ночь. Спал, свернувшись калачиком, искал убежище в ее прикосновениях. Мы не заходили дальше горячих поцелуев, иногда просто лежали с переплетенными ногами, молча нос к носу, оставаясь вместе.

Не важно, какая была ночь — я хотел ее. Каждую чертову ночь, я хотел взять ее и закончить то, о чем молили наши тела. Простых прикосновений всегда было недостаточно.

Я хотел большего.

Мои мучения усилились, когда я съехал с автомагистрали и начал поворачивать к Саут-Маунтин.

Улыбка, которая появилась в уголке моего рта, была неудержимой. Я дотронулся до ее сжатых рук.

— У тебя все хорошо там сзади? — крикнул я, замедляясь и наклоняясь, входя в поворот.

— Все прекрасно, — прокричала Эли, сквозь сильный ветер.

Я заехал на стоянку и припарковался. Эли слезла, осторожно избегая выхлопной трубы. Прежде чем разрешить ей впервые сесть на байк, я миллион раз повторил, что труба горячее, чем ад, и оставит ожог на всю жизнь, если она ее заденет.

Она выглядела очаровательно, отстегивая свой белый шлем. Встряхнув волосами, она улыбнулась мне.

Эх, я, черт возьми, купил ей этот шлем.

Боже, я влип.

Я притянул ее ближе, приподняв подбородок большим пальцем, и быстро поцеловал. Она светилась. Какое-то чувство, похожее на радость, снова зародилась во мне.

Эти чувства пугали меня.

— Пошли, давай найдем тропинку, — взяв ее за руку, я медленно пошел вниз по узкой дороге. Каменная тропинка извивалась сквозь густые, заброшенные кустарники, редкие деревья и заросшие кактусы. Небо было ясным, и стояла такая жара, что горячие волны воздуха осели на утоптанной земле. Мы целую вечность шли вниз к маленькому навесу, который простирался над сводом города.

Притянув Эли к себе, я прижал ее спиной к своей груди. Скользнув руками вокруг талии, положил свой подбородок ей на плечо и прикоснулся своей щекой к ее. Удерживая так близко, как только мог.

Казалось, что это навсегда. Мы ничего не говорили, только наблюдали за красотой, что простиралась перед нами.

— Это великолепное место, — наконец прошептала она, вглядываясь в горизонт.

Я уткнулся носом в ее шею, потому что таким оно и было.

— Спасибо тебе, что привез меня сюда, — она пробежала пальцами по моему кулаку, и я ослабил свои руки на ее животе.

Эли вздохнула и еще сильнее прижалась ко мне.

Я моргнул, пытаясь воспринять мысли, которые будоражили мой мозг, слова, которые хотели вырваться. Они крутились на моем языке долгое время, пока, наконец, не вырвались на свободу.

— Мой отец все время приводил меня сюда, — мой голос дрожал, но я не мог перестать говорить. — Один раз в месяц он планировал день «отца и сына», упаковывал ланч и брал меня в какое-нибудь классное место… для охоты или пешей прогулки, или всего, что я хотел делать. Это было моим любимым местом.

И почему, черт возьми, я рассказывал ей все это? Почему, чувствовал, что должен был привести ее сюда? Чтобы поделиться? Да, я хотел этого.

— Я помню это, — сказала она тихо. Из нее вырвался тихий, грустный смешок. — Я ненавидела эти дни. Мы с Кристофером прибегали, стучали в твою дверь, чтобы спросить сможешь ли ты выйти поиграть, а твоя мама говорила нам, что ты со своим отцом. — Эли фыркнула. — Это забавно, когда мы были детьми, то видели вещи совсем иначе, — она замолчала, прежде чем тихо признаться. — Осознание того, что ты любил проводить эти дни с ним, делает меня очень счастливой, Джаред.

Моя грудь напряглась, когда боль вырвалась наружу. Я прижал ее ближе и попытался запихнуть ее подальше со всем дерьмом, которое собиралось выскользнуть. Все воспоминая того, что я разрушил.

— Ты когда-нибудь думал о том, чтобы найти его? Найти свою сестру? Навестить их? — спросила она.

C ее словами, воспоминания только ранили, а злость росла.

— Я испортил жизнь отца, Эли. Он не хочет меня видеть.

Отголоски последней ночи заполнили мою голову. В той ситуации все стиралось в наркотическом тумане, в алкоголе, в боли. Искривленное и деформированное лицо отца, на котором было написано отвращение.

— Он не пришел на мое слушание… не выступил за меня, — не то что бы я ожидал этого. — Он оставался в стороне, позволив им отправить меня подальше, этого не изменишь.

Она остановилась и переплела свои пальчики с моими:

— Что, если ты ошибаешься, Джаред?

Я проглотил ком, образовавшийся в горле.

— Нет.

Я знал, что должен оттолкнуть ее, потому что эта девчонка, которая проникла своими пальцами в мою душу, в конце концов закончит как одна из них — идеальным воспоминанием, которое будет мучить меня остаток моей никчемной жизни.

Вместо этого, я вцепился в нее, прижимая к себе, потому что не мог держаться от нее подальше, не считая того момента, когда ее забрали у меня.

На следующий день я нервничал, так как не видел Эли с раннего утра, когда вылез из ее кровати, чтобы подготовиться к работе. К тому времени как я вернулся в квартиру, она уже ушла на вечернюю смену в кафе.

Кристофер развалился на диване рядом со мной и пялился в телевизор. На нем ничего не было, кроме старой пары джинсов, а его прическа могла бы конкурировать с прической рок-группы восьмидесятых. Очень сильно сомневаюсь, что он прикладывал к этому какие-нибудь усилия, чтобы его волосы так выглядели. Я сидел рядом с ним, притворяясь, что делаю что-то еще, кроме как сижу и жду, когда вернется домой его сестра.

Знаю, мне нужно было начинать искать собственную квартиру. Я начинал чувствовать себя неудачником, который спит на диване, даже при том, что отдавал Кристоферу треть за арендную плату. Но я совру, если спишу все на деньги. Кристоферу, в любом случае, все равно. Он пригласил меня, дал мне свободу, а все, что я сделал — это отвернулся и воспользовался им и его великодушием. Обманул своего старого друга, когда пообещал, что ничего не будет между Эли и мной. Но как я мог признаться ему в этом? Он мне ясно дал понять, что никогда не согласится с этим. То есть, черт, даже я не согласен с этим. Было не похоже, что я осуждал парня, который пытается защитить свою маленькую сестренку.

Чувство вины было непоколебимым. Каждое утро я смотрел на Кристофера, удивляясь, когда же он, наконец, увидит все мое дерьмо. Прячась с Эли, мое сознание накрывала пелена стыда. И как последний козел, я все еще оставался здесь.

— Тимоти устраивает очередную вечеринку сегодня. Я собираюсь сходить ненадолго. Ты не хочешь со мной? — сказал Кристофер, подтверждая мое предположение, что все-таки ему нравится, что я рядом.

Я посмотрел на часы на микроволновке, было уже больше девяти. Эли скоро должна вернуться.

— Не, чувак, я должен быть на работе в шесть утра. Я лучше пройдусь до «Вайн» и пропущу пару бутылочек пива, чтобы расслабиться. Не могу притащиться в три часа утра, спотыкаясь, как ты это обычно делаешь, — я ухмыльнулся ему, пока вина скручивала меня. Это было такое же оправдание, как и в первое утро, когда он спросил меня, где я был, когда он вернулся домой и меня не был на диване. Конечно, мой байк припаркованный на своем месте внизу, был свидетелем моей вины. Я заявил, что не смог уснуть и пошел прогуляться до «Вайн», выпить пива, когда на самом деле, был в комнате Эли.

Эли заслуживала любой лжи, если я знал, что медленно не разрушаю ее. Если был хотя бы шанс, что происходящие за ее дверью, в конце концов, не превратится в руины.

— Боже, ты всегда должен быть таким ответственным? Только посмотрел на тебя, и все желание пропало.

Кристофер улыбался со всей доброжелательностью и спокойствием.

— Заткнись, — стыд накрыл меня, но я засмеялся.

В замке входной двери повернулся ключ.

Стыд испарился, вместо него появилось трепетное возбуждение. Сегодня я скучал по ней как сумасшедший. Я не знал, что это, но не мог дождаться, когда увижу ее.

Когда она открыла дверь, я повернул голову, чтобы увидеть ее лицо. Эли подперла дверь ногой, удерживая ее приоткрытой, и вытаскивала ключ из замка, улыбаясь мне. Ее волосы были собраны в высокий хвост, из которого выбились несколько прядей, обрамлявшие раскрасневшиеся после рабочего дня щеки. Приветствие сияло в ее глазах.

Тепло разлилось по моей коже, сердце забилось сильнее, чем я хотел. Господи, не удивлюсь, если Кристофер заметил, как я смотрю на нее, потому что я не мог подавить улыбку, которая появилась на моем лице.

— Привет, ребята, — сказала она, входя внутрь слегка задыхаясь. Она толкнула дверь, закрывая ее за собой, а затем завизжала, когда огромная рука придержала дверь перед тем, как она успела захлопнуться.

Эли завертелась, а я подскочил на ноги. Злость выстрелила во мне быстро и жестоко. Я понял, что самый быстрый способ добраться до нее, это перепрыгнуть через спинку дивана, чтобы надрать кое-кому задницу.

— Черт, Гейб, ты напугал меня, — закричала она.

Слова Эли остановили меня на полпути.

Ее рука прижалась к груди от удивления. А этот ублюдок стоял у порога, ухмыляясь, как будто напугать Эли до чертиков, было самым важным делом за его гребаный день.

Я хотел врезать ему.

— Извини, — засмеялся он. — Я не хотел испугать тебя таким образом.

— Все хорошо, — Эли встряхнулась, как бы сбрасывая со своего тела потрясение от испуга. — Я просто не слышала, как ты поднимался за мной.

Он сжал свои губы, качаясь с пятки на носок, а руки держал в карманах.

— Послушай, мы можем немного поговорить?

Осторожно, он взглянул на меня и Кристофера. Кристофер был в такой же позе, как и я, одно колено на диване, а две руки на спинке, готовый накинуться, прежде чем понял, что за задница стояла у дверей.

Гейб почувствовал абсолютный дискомфорт.

Вот именно, ублюдок, тебе здесь не рады.

Эли казалась растерянной, взглянув на нас через плечо, сказала:

— Эм, да, конечно, — пробормотала она, поднимая руку и указывая на коридор. — Мы можем пойти в мою комнату.

Ладно, это звучало, как действительно самая херовая идея.

Я посмотрел на Кристофера, в поисках поддержки, но он развернулся и плюхнул свою ленивую задницу обратно на диван, покорно вздохнув.

Эли направилась в свою комнату. Ублюдок держался в двух шагах от нее, напялив на свое напыщенное лицо самодовольную улыбку, которую я с радостью бы стер.

Никто из них ничего не говорил, пока Эли не закрыла дверь.

Дерьмо. Переместив ноги, я стоял перед диваном, все еще на взводе. Какого черта я предполагал сидеть здесь и ничего не делать, пока он с Эли находились за закрытой дверью.

— Я не знаю, что она нашла в этом парне. Он настоящий засранец, — сказал Кристофер, пока бессмысленно переключал каналы.

— Может, мы должны зайти и проверить ее или что-то типа этого?

— Они находятся там всего пять секунд, Джаред. Не думаю, что стоит волноваться.

— Мне это не нравится. Этот парень — козел.

Кристофер недоверчиво усмехнулся.

— Думаешь, мне это нравится? Ты знаешь, что я не могу перестать думать о ней с каким-то парнем. Но она общается с ним, примерно шесть месяцев или что-то в этом роде… он давно крутится вокруг нее. Не похоже, что ей пятнадцать, и я не уверен, что ей нужно разрешение, чтобы встречаться с парнем.

То есть, для этого гондона быть в ее комнате это нормально, а для меня — нет?

Мне хотелось засмеяться над собой. Как будто я не знал ответа на этот вопрос? Я наркоман, сидел в тюрьме, а Гейб студент колледжа, чертовски милый парень.

Но я ненавидел его, зная, что он был там с ней. Ненавидел, что не знал, о чем они говорят, или что делают.

Заставив себя сесть на диван, я сконцентрировался на телевизоре, а слух обратил к ее комнате, надеясь, что смогу, в конце концов, сдержать себя на диване и не рвануть к ее двери.

То есть, я доверял Эли во всем, учитывая, что ничего не мог дать взамен. Я позволил ей прикасаться к себе, разрешил ее пальчикам пройтись по моим грехам, позволил ей спрашивать, копаться и говорить все эти чертовски невозможные вещи, типа примирения с моим отцом.

Мы никогда не говорили о том, что это значит, эти ночи были временными. Но я всегда представлял, что все-таки они важны. Потому что в них мы были кем-то. Я не мог представить себя с другой девушкой, пока был с Эли. Нет ни единого чертового шанса. Я хотел только ее. Я предполагал, что просто завладел ею, и она отшила этого недоноска в ту секунду, когда прикоснулась ко мне, когда обнажила меня и предложила себя.

Страх сковал мое горло.

Из комнаты Эли не доносилось ни звука. Тишину в этой квартире обычно я рассматривал как достоинство, а теперь меня это бесило. Гейб там с ней, этого было достаточно, чтобы свести меня с ума, достаточно, чтобы стереть весь здравый смысл из моего испорченного разума.

Все это время она оставалась невинной. Непорочной. Я не мог вынести мысль о ней с кем-то еще. С кем-то, кто берет ее, прикасается к ней и любит, дает ей все то, чего я не могу дать, даже если я понимаю, чего именно она заслуживает. Что именно она должна иметь.

Время шло и становилось только хуже. Во мне все сильнее закипала злость, я изо всех сил пытался усидеть на месте, хотя все чего я хотел, это выбить дверь ее комнаты и выкинуть его задницу из квартиры.

Кристофер бросил пульт на подушку.

— Я собираюсь свалить отсюда. Ты уверен, что не хочешь со мной?

— Нет, все в порядке.

В такой момент он не вытащит меня из квартиры.

Кристофер склонил голову в направлении комнаты Эли.

— В любом случае я рад, что ты здесь. Ты не спустишь с нее глаз.

— Да, конечно.

Кристофер пошел в свою комнату, чтобы переодеться и помахал мне, прежде чем исчезнуть.

Я задрожал. Время тянулось мучительно долго. Я продолжал смотреть на ее дверь, желая, чтобы Гейб вышел.

Тридцать минут спустя, ее дверь медленно открылась, и появился этот мудак. Маска хорошего парня, которая я уверен была только для Эли, изменилась за секунду, когда он встретился со мной взглядом. Он молча приподнял свой подбородок, бросил мне самодовольную усмешку и захлопнул ее дверь.

Напряженное желание выбросить его из дома захлестнуло меня. Я хотел заставить его заплатить за то, что он здесь устроил. Что думал хоть на секунду, что принадлежал ей.

Был настолько глупым, чтобы связаться со мной.

Я просто сидел, зловеще ухмыляясь маленькому идиоту, который очевидно был недалеким, раз верил, что я продолжу сидеть, если он будет продолжать смотреть на меня таким образом.

Я заскрипел зубами, подавляя непреодолимое желание выпустить свою агрессию на него, когда он повернулся спиной и направился к входной двери. Это все, что мне было нужно, чтобы оказаться около нее.

Я не стучал, а просто повернул ручку и впустил себя в приглушенный свет ее комнаты. Сегодня жалюзи были закрыты. Тонкие линии лунного света прорезались сквозь рейки, а маленькая лампа посылала золотое сияние, ползущее вверх по стене за ее туалетным столиком. Остальная комната оставалась в тени.

Эли стояла спиной ко мне. Ее рабочая одежда лежала у ее ног, а она натягивала розовые пижамные шорты, которые всегда носила, прикрывая ими свою восхитительную попку. Затем натянула майку через голову. Взлохмаченные волосы волнами струились по ее спине, вся растрепанная и сексуальная. Мои пальцы дрожали, потому что, черт, я действительно хотел прикоснуться к ней, но стоял как вкопанный.

Эли посмотрела на меня через плечо и поправила край своей майки. Дискомфорт отразился в выражении ее лица, зеленые глаза смягчились.

— Я как раз собиралась найти тебя, — прошептала она.

Тяжело сглотнув, я смотрел на нее через комнату, не уверенный, что делать со злостью, все еще кипящей в моих венах. Я чувствовал себя на краю. Вне себя. Но при этом, чувствовал себя определенно иначе, чем из-за боли, которая всегда омрачает мою душу. Это было немного слишком, как той ночью в баре, когда я потерял контроль при упоминании ее имени.

Гребаный спусковой крючок.

Я потянулся, чтобы запереть дверь. Прежде чем повернуться и посмотреть на нее, я вцепился рукой в свои волосы, пытаясь успокоить чертово безумие, которое она пробуждала во мне.

— Что ты пытаешься сделать со мной? — мой язык, казалось, распух, пока я боролся с признанием. — Я не… черт, я не узнаю себя рядом с тобой, Эли. Я думал, что потеряю рассудок, когда представлял вас двоих здесь.

Эли медленно развернулась и сделала шаг вперед. Прищурившись, она опустила голову и склонила чуть набок, словно я раздражал ее.

Это нормально, потому что я тоже был слегка раздражен.

В словах, слетавших с ее языка, слышалось изумление, и морщинки на ее переносице углубились.

— Как ты мог подумать хоть на секунду, что я выберу его вместо тебя, Джаред? Он пришел сюда сказать, что скучает по мне. Что хочет быть со мной и сделает все, что угодно, чтобы исправить то, что пошло не так между нами. Но единственная вещь, о чем я могла думать — это, что ты находишься в соседней комнате. Единственная вещь в мире, которую я хочу — это ты. Разве ты этого не понимаешь?

Вся эта чертова агрессия лопнула, как шар, который слишком сильно раздули, сталкиваясь с потребностью, которую она так сильно раскрутила во мне. В два шага я пересек комнату. Секундой позже, сжал ее в своих объятиях, приподнимая с пола, в то время как мой рот захватил ее. Я страстно целовал ее, пока переносил на кровать.

Ее покрывало было в полнейшем беспорядке из-за того, как мы спали, свернувшись под ним прошлой ночью, мы целовались, соблазняли, заставляли друг друга тяжело дышать и по-прежнему нуждаться. Наш запах все еще сохранился на нем, терпкий и сильный. Не желая прерывать наш безумный поцелуй, я спихнул покрывало с пути одной рукой, другой поддерживая ее спину, и опустил на кровать.

Эли выгнула спину.

Я взял ее прекрасное лицо в свои ладони, моя хватка была властной, как и мои губы. Поглощенный ею, я вжался в нее всем телом, накрывая ее, опираясь руками на кровать, поддерживая свой вес.

Я хотел обладать ею. Взять ее.

Бл*дь.

Я хотел все это.

Эли застонала, когда ее пальцы запутались в моих волосах. Она что-то бормотала в мой рот, между нашими отчаянными попытками быть ближе друг к другу наши рты двигались безумно, а ее сердце бешено колотилось.

— Ты Джаред… ты… только ты.

Зарычав, я потянул ее на себя, впиваясь пальцами в ее затылок. Большими пальцами я провел вдоль ее нежной челюсти. Мы были лицом к лицу, и я не мог разобрать рваные вдохи воздуха, которые она получала в свои легкие от меня. Слова царапали мое горло.

— Ты сказала ему, что ты моя? — мои руки напряглись, подчеркивая помешательство, которое она вызывала во мне. — Ты сказала ему, что принадлежишь мне?

Эти зеленые глаза потемнели, намекая на страхи, говоря о ее желаниях.

— А я принадлежу? — из ее пухлых губ вырвалась мольба.

Мое сердце пропустило удар, и ярость, которая терзала мое тело, успокоилась.

Очевидно, я принадлежал ей.

Я пробежался большим пальцем вдоль ее челюсти и мягко улыбнулся. Ее глаза всматривались, умоляли. Все в ней было идеально и прекрасно.

Мою грудь сдавило.

Черт. Я так сильно влип.

— Элина, — прошептал я, прежде чем коснуться своими губами ее.

Утверждение.

Она была единственной, кто прикасался ко мне за эти годы, единственной, кто заставлял меня чувствовать.

Опустив голову, она встретила мой взгляд, ее нежные пальцы порхали по моему лицу.

— Только ты, — тихо пробормотала она.

Тыльной стороной руки я гладил румянец на ее щеке. Ее рот приоткрылся, и она прильнула к моим прикосновениям. Наслаждение на краю моего сознания дразнило меня. Это было нашей иллюзией, где я хотел жить, пока не умру. Где все было обманом, кроме наших секретов, которые мы шептали друг другу в ночи.

Я подвинул свои руки и колени, согнул локти и опустил свои плечи вниз, поцеловав ее нежно, медленно. Я не хотел, чтобы это заканчивалось, никогда. Наши языки дразнились.

Я наслаждался этой фантазией.

Эли взяла мое лицо в ладони, легонько царапая своими ногтями щетину, покрывающую мои скулы, ее улыбка была милой. Покалывание распространялось по мне, вспыхивая потребностью в ней, которая, казалось, никуда не уйдет.

Нежные руки блуждали по моим плечам, опускаясь к спине, неторопливо, как и наши поцелуи. Мое дыхание участилось, когда она провела двумя указательными пальцами над поясом моих джинсов, погружая их в две ямочки, выглядывающие чуть выше моей талии.

Пламя охватило мою уже разгоряченную кожу.

Боже, эта девушка заводила меня. Невинностью, нежностью и всеми этими сексуальными штучками.

— Эли, что ты делаешь? — забеспокоился я.

Она покусывала мой подборок и заигрывала с краем моей футболки, перед тем как прижать свои маленькие ладони к моей спине и скользнуть ими по коже, захватив по пути футболку.

Я перенес свой вес на локти и наклонил голову, чтобы избавиться от футболки, пока Эли стягивала ее с моей головы. Она тихо хихикнула, пока делала это. В ее улыбке было что-то невинное. Это вывело меня из равновесия, и я поцеловал ее снова, не в силах остановиться. Прижался своей голой грудью к тонкой ткани, скрывающей ее грудь.

Я провел руками по ее бокам. Дернув низ ее майки, отстранился достаточно, чтобы майка проскочила между нами. Наши руки запутались, когда я стаскивал ее.

В тусклом свете ее волосы были глубокого черного цвета, а глаза обжигающе зеленого. Мгновение я просто смотрел на нее, накручивая прядь ее волос себе на указательный палец. Соединяя нас. Я не понимал, почему привязывал себя к ней, так, я чувствовал, будто я дома… даже если дом — это то, что я разрушил очень давно.

Эли просто смотрела, ее горло задрожало, когда она сглотнула, и какое-то сомнение мелькнуло на ее лице. Дрожащими пальчиками, она потянулась к моей нижней губе, лаская ее.

— Я твоя, Джаред. Возьми меня.

Глубоко внутри, я метался, поскольку внутри бушевал гнев, нужда и сломленный дух, который впервые ощущался будто был цельным. Страх отбивал постоянные стуки и сковывал мое сердце. Танцуя с чувством вины, стыда от того, что я уже понимал, собирался сделать.

Потому что каждая часть меня знала, что это чертовски неправильно.

Все, за исключением той части, в которой я знал ее, хотел ее. Той части, в которой я утопал в желании, которое громко кричало, что любой удар страха или боли был хуже, чем любая вспышка стыда.

Та часть, которая знала, единственное, что имело значение — это Эли.

Моя Эли.

Я поднялся на колени, наклонился к ее шортикам и спустил вниз вместе с трусиками по ее стройным ногам, и бросил их на пол.

Эли облизала свои губы, ее грудь вздымалась и опускалась, судорожно дрожа, взгляд был пристальным.

— Джаред, пожалуйста, ты нужен мне.

Желание выстрелило в меня, когда я посмотрел на нее полностью обнаженную, лежащую на кровати, это стало чем-то вроде передышки перед бурей, которая управляла моей жизнью. Голодным взглядом, я проследил изгиб ее шеи, пышность груди, бедер. Ее колени были согнуты, ноги раздвинуты, руки закинуты за голову, где развивались волосы, обрамляя ее прекрасное лицо.

Без сомнения, она была самой красивой девушкой, которую я когда-либо видел. Но сегодня, глядя на нее, я чувствовал что-то другое, чувствовал, как будто смотрю на жизнь. Еще одна ложь.

Я поднялся с кровати и сбросил остальную часть своей одежды.

Маленькая улыбка коснулась уголка ее губ, пока она смотрела на меня. Доверие, которое я не заслуживал, вытеснило страх с ее лица.

Раздвигая ее колени шире, я залез обратно на кровать и устроился между ее бедер. Медленно поцеловал, пока мое тело кричало. Я отодвинул одну руку, а другой схватил ее лицо, лаская большим пальцем соблазнительную щечку, пытаясь найти в ее глазах любой знак, чтобы я мог остановиться.

Ее рот приоткрылся, а кожа покрылась румянцем. Эли выгнула спину, вынуждая свою грудь прижаться к моей, ее шея вытянулась, как будто просила моих прикосновений. Она приподняла свой подбородок в мольбе, принося себя в жертву мне.

— Я твоя, — пообещала опять она.

Потребность обрушилась на меня, возрастая и мчась. Я застонал в ее шею и поцеловал чувственную кожу. Носом я прошелся по контору ее челюсти, потом схватил за затылок. Пальцами зарылся в ее волосах. Нежно поцеловав впадинку под ее ушком, я опустился к полной груди, пожирая ее кожу, насыщаясь чистотой, вбирая все хорошее.

— Пожалуйста, — просила она, приподнимая свои бедра.

Напрягаясь, мое тело умоляло, борясь с нерешительностью. Я находилась рядом с ее киской, бесстыдно терся об ее тепло, я прижался к ней ближе, чем мы когда-либо были.

Я сжимал ее в своих объятиях, пальцы массировали кожу на затылке, мой голос был похож на хрип.

— Эли, ты уверена? Мы не обязаны это делать.

Она зарылась лицом в мою шею и пробормотала:

— Все, чего я хочу — это ты.

Было понятно, что я всецело потерялся в ней, и это не оставило мне выбора. Мы провели очень много ночей притворяясь, что в конце не окажемся в этой ситуации. В эти ночи мы всего лишь пробовали удовольствие, но я знал, сейчас время пришло.

Я видел розовые упаковки таблеток в ее ванной тысячи раз. И я был чист. Я проверился на все дерьмо сразу, как стал спать в ее кровати. Нет ни единого шанса, что я буду рисковать заразить ее какой-нибудь дрянью.

Мой живот скрутило, и я дернулся назад, пока не расположился поудобнее у ее входа. Я слегка нажал на него, позволяя ее теплу послать стремительную дрожь по моему позвоночнику, и наблюдал за ее ртом и затуманенным взглядом, именно так я себе представлял это.

— Джаред, — Эли судорожно сглотнула. Ее пальцы вонзились в мои плечи. Я заметил, как по ее телу побежали мурашки. Легкая улыбка тронула ее губы. — Я чувствую тебя.

Дерьмо.

Я вот-вот потеряю контроль. Я немного вышел из нее для того, чтобы войти глубже. Ноги Эли задрожали, и она подтянули их к моим бедрам.

— Оу, — ее лицо исказилось.

Бл*дь, я так сильно ненавидел себя за то, что делал. Мои колени затряслись, локти вонзились в кровать, а руки сжались в кулаки в ее волосах. Она была такой узкой. Болезненно узкой. Черт, я не мог дышать, пока медленно растягивал ее.

Разрушал ее.

Брал то, что никогда не должно было стать моим.

— Элина, — вылетело из моего рта.

Слезы собрались у нее в глазах и полоской стекали по обе стороны ее лица, скользя к раковине ее ушей, прежде чем исчезнуть в волосах.

— Черт, Эли, детка, мне так жаль… Я так чертовски виноват.

Дрожащая улыбка появилась на ее губах:

— Не надо, — прохрипела она. — Я хотела этого. Я хотела тебя. Это просто… все это… это идеально.

Капельки пота сверкал на ее лбу, прядки волос прилипли к влажному лицу. Я отбросил их назад, смотря вниз на девушку, которая определенно разрушила меня, пока смотрела на меня. Ее выразительные глаза сияли любовью.

Мы просто лежали.

Связанные, как одно целое.

Даже если я не верил в родственные души или в любое другое дерьмо, я все равно знал, что она моя. Я мог это чувствовать, эту связь с ней, которую не могу представить с кем-нибудь еще. Как мы подходим, это как дерьмовый пазл, в котором нет смысла, пока мы не подберем все части. Но это невозможно. Я не представлял счастливого конца, но даже если такое возможно, я все равно это разрушу. Как то, что я знаю, разрушаю ее сейчас.

Я оставался неподвижным, отказываясь шевелиться, пока она привыкнет к новым ощущениям, пока шок того, что я забрал у нее, пройдет. Ее неровные вздохи замедлились, а ноги ослабили свой захват на моих бедрах. Мои мысли метались, теряя контроль.

Я почувствовал, когда она расслабилась.

— Я твоя, — проговорила она одними губами.

И я взял ее. Мое тело напряглось, толкаясь и моля, пока ее — принимало и давало. Я толкался снова и снова. Наслаждался ее тяжелым дыханием, которое появилось из глубины ее горла, движение ее пальцев были похожи на порезы на моей коже. Наши тела горели, пот скользил по нашим животам, пока я двигался в ней так, как никогда и ни с кем до этого. То есть, как много девчонок у меня было? Понятия не имею. Потому что все они с легкостью забыты. Но это… с Эли это было другим, и я знал, что никогда не забуду этого.

— Черт, Эли, ты ощущаешься так приятно.

Так хорошо. Идеально. Как будто она действительно моя.

С этими словами, она захныкала, и я отдал ей всего себя. Удовольствие завязалось у основания моего позвоночника и распространялось вниз по спине к бедрам. Я пульсировал, и блаженство разливалось по мне. Спазмы рванули сквозь мое тело, каждый нерв ожил. Мое лицо зарылось в изгибе ее шеи, я закричал, ее имя слетело с моего языка, это единственная чертова мысль, которая имела значение. Задыхаясь, я искал воздух, пахло восхитительным кокосом, свежестью и девушкой. Я сжал ее, скрывая лицо в ее тепле, приближая еще ближе, чем было прежде.

— Эли, — шепот вырвался из моего рта.

Моя Эли.

Я намотал на палец ее волосы.

Я сдался, добившись ее комфорта.

Теперь неприятностей не оберешься.