Саманта с раздражением захлопнула объемистый том «Потерянного рая», решив больше к нему не возвращаться. Несколько часов она потратила на него, проштудировав почти весь текст, но ее предположение, что «Джон» в своих угрожающих посланиях ссылается на этот литературный памятник, не подтвердилось. Во всяком случае, она не обнаружила ни малейшего связующего звена и только заработала себе головную боль.

За окнами кабинета сгустились сумерки. Озеро потемнело, по его поверхности разлилась чернота, а в небе над ним замерцала первая звезда.

И все же кто такой «Джон»? Саманта в задумчивости крутила в пальцах карандаш. Что ему надо? Испугать ее? Зачем? Для чего? Для забавы? Или здесь кроется нечто посерьезнее? Способен ли он на физическое насилие или ограничивается только угрозами?

Она взяла с полки том энциклопедии по психиатрии, где был раздел о мании преследования. В последние дни она не раз перечитывала его и даже оставила в нем закладку.

Телефон зазвонил так громко, что от неожиданности Саманта чуть не выронила книгу. На втором звонке она уже держала трубку у уха.

– Алло! – произнесла она, впрочем, не ожидая, что ей ответят. Дважды уже так было за вечер – никто не отзывался. И при каждом звонке Саманта испытывала нервный шок. Ведь сегодня был как раз день рождения Анни Сигер.

– Здравствуй, – приветствовал ее бодрый женский голос.

– Кортни!

Как приятно было услышать голос подруги! На лице Саманты сразу появилась улыбка. Она откинулась в кресле, и сумерки за окном уже перестали казаться столь мрачными и зловещими.

– Рада, что ты вспомнила обо мне.

– Решила проверить, как ты там. Моя мать звонила вчера из Лос-Анджелеса. Она повстречала твоего отца в теннисном клубе, и он сказал, что у тебя какие-то проблемы, что ты в Мексике повредила ногу, а сейчас тебя преследует псих или что-то в этом роде...

– Хорошие новости быстро распространяются, – усмехнулась Саманта.

– Со скоростью света, если в этом участвует моя мать. Так что происходит?

Саманта вздохнула, мысленно представив себе лицо подруги и пожалев, что ее сейчас нет рядом, что она живет так далеко.

– Это длинная история.

– Мне все равно надо как-то убить время, поэтому рассказывай, – потребовала Кортни.

– Помни, ты сама напросилась... – шутливо предупредила Саманта и принялась за повествование о «Джоне», Анни, о телефонных звонках и о выколотых глазах на портрете.

– Боже мой! И сегодня день рождения той девочки?

Кортни была полна сочувствия и тревоги за Саманту.

– Ей исполнилось бы двадцать пять.

– Может, тебе нанять телохранителя?

– Мне это уже предлагали, – отозвалась Саманта. – Кроме того, советовали заменить кота сторожевым псом.

– А как насчет того, чтобы переехать к Дэвиду?

Взгляд Саманты невольно скользнул в сторону фото Дэвида, все еще занимавшего прежнее место на ее рабочем столе рядом с автоответчиком. Красив, умен – бесспорно. Как супруг – немыслим.

– Даже если бы Дэвид поселился в Новом Орлеане, все равно этому не бывать!

Ради подкрепления столь решительного заявления Саманта тут же схватила злосчастный портрет и сунула его в самый нижний ящик стола.

– С ним покончено, – сказала она непреклонно.

– Но ты же ездила с ним в Мексику? – удивилась Кортни столь радикальным переменам.

– И это обернулось сущим кошмаром. Самым лучшим выходом из создавшегося положения для меня будет, если мы с Дэвидом расстанемся по-дружески. Странная вещь: полиция даже считает, что он может иметь отношение к этим звонкам.

– Дэвид Росс? – Кортни расхохоталась. – Какая чепуха! Они представления не имеют, что он за личность.

– И к тому же он не здесь, а в Хьюстоне.

– Разумеется, Дэвид ко всему этому отношения не имеет. А вот как насчет кого-нибудь еще? Пошевели мозгами, Сэмми. У тебя нет на примете подходящего приятеля, рослого и с развитой мускулатурой, который бы не отказался... как бы точнее выразиться... временно скрасить твое одиночество?

Кортни пришла в восторг от собственной идеи, а в воображении Саманты тотчас возник образ Тая Уиллера со всеми его неоспоримыми достоинствами. И все же игривый тон подруги вызвал у нее раздражение.

– Не считаешь ли ты, что я под этим предлогом хочу заманить к себе мужчину?

– Нет-нет... А если серьезно, то почему бы тебе не обратиться, например, к Питу?

Теперь взгляд Саманты уткнулся в старую фотографию, где она была снята вместе с родителями и братом.

– Ты шутишь? Уже несколько лет прошло, как его никто не видел.

– Я видела. Буквально на днях.

– Что?! – Саманта подумала, что ослышалась. – Ты о моем брате говоришь? О Питере?

– О ком же еще? – удивилась Кортни.

– Но... Но... – Эмоциональный всплеск от такого известия был настолько силен, что у Саманты перехватило дыхание и слезы подступили к глазам. Столько лет она упорно отгоняла гнетущую мыслью о том, что брата уже нет в живых, и порой безнадежность одолевала ее. Иного объяснения его исчезновения просто не было и не могло быть.

– Прости... Кортни, но это невероятно... Питер исчез так давно и ни разу не давал о себе знать. Он как... в порядке?

– Выглядит отлично.

– Так почему он не звонил, не писал? Где он был все это время? Чем он сейчас занимается? – Вопросы сыпались один за другим.

– Зй, притормози. Не все сразу, – остановила ее Кортни. Саманта послушалась и подавила в себе взрыв самых разнообразных чувств.

– О'кей. Начнем сначала. Где ты видела Пита?

– Здесь, в Атланте, в баре. В прошлую субботу. Сперва я не поверила своим глазам.

«Я бы тоже не поверила», – подумала Саманта, и у нее защемило в груди. Следующий вопрос она задала уже почти робко.

– Ну и какой?..

– Неплохо. Даже очень хорошо. Он всегда выглядел хорошо. Даже когда... употреблял.

Последовала пауза, и Саманта придвинула поближе семейное фото. Высокая фигура брата в черной кожаной куртке нависала мрачной тенью и над нею, и над родителями. Черные очки, скрывавшие глаза, и надменный поворот головы подчеркивали его холодность и отчужденность.

«Какой же ты бесчувственный мерзавец!» – тут же мелькнула у нее в голове недобрая мысль. Несчетное число раз отец спрашивал про него у Саманты, а она не могла сказать ему ничего утешительного, не смея лгать, и надежда когда-нибудь вновь увидеть Пита постепенно угасала.

– Мне показалось, что он завязал, – продолжала Кортни. – Но к разговору Пит не был особо расположен. Он не оставил своего номера телефона и вообще не сказал, как его можно найти. От моего совета позвонить отцу отмахнулся... заявил, что подумает.

– Уже за это ему спасибо, – съязвила Саманта.

– Ну зачем ты так?.. Наберись терпения. Дай ему тайм-аут, пусть придет в себя. Не думаю, что его жизнь была такой уж сладкой.

– Ты всегда потакала ему, – упрекнула подругу Саманта.

– Каюсь, было такое... в прошлом. А кто бы устоял? Он и сейчас дьявольски обаятелен.

– Это на твой испорченный вкус, – поддела подругу Саманта.

– Что поделаешь! Мой романтизм неизлечим.

– И доводит тебя сплошь и рядом до беды.

Кортни рассмеялась.

– Особенно если замешан обаятельный мужчина. – Она нарочито громко вздохнула. – Если б не были так дороги международные разговоры, я бы постоянно звонила тебе на радио и спрашивала совета, как мне разобраться в своих любовных делах.

– Ты все равно к ним не прислушаешься.

– Наверное. В отличие от тебя я еще надеюсь встретить принца, – призналась Кортни.

– А я, в отличие от тебя, мыслю реально, – парировала Саманта. – И, кажется, уже махнула рукой и не трачу времени на поиски.

Харон мягко вспрыгнул ей на колени и замурлыкал, требуя ласки.

– Пит спрашивал о тебе, Сэмми, – помолчав, сообщила Кортни.

– Неужели? А как поживает отец, его не интересовало?

– Нет. Мы же обе знаем, что он его на дух не переносит.

– Это правда.

Горько было сознавать, что у Пита напрочь отсутствовали сыновние чувства. Они давно сменились даже не равнодушием, а презрением и ненавистью к отцу. И непонятно было, чем это вызвано. Как психолог, Саманта могла бы покопаться в душе брата, но страшилась заглядывать в эту темную бездну.

– Все же чем он занимается? Я имею в виду, как зарабатывает себе на жизнь?

– Не берусь сказать точно. Он упомянул что-то о работе на электрическую компанию. Вроде бы устанавливал высоковольтные вышки по всему юго-востоку, но я так поняла, что это занятие уже в прошлом. В последнее время Питер жил здесь, в Атланте, но намекнул, что собирается податься куда-то в другое место. Как обычно, с ним все неопределенно. Ой, прости, Сэмми, у меня звонок на другой линии. Ты же знаешь, мне платят за то, что я сижу дома и принимаю звонки для разных чертовых фирм... Закругляюсь, но я, возможно, нагряну в Новый Орлеан на следующей неделе, и тогда мы всласть наговоримся. Счастливо!..

– Пока...

Связь оборвалась на полуслове. Саманта еще несколько секунд держала у уха умолкнувшую трубку, стараясь сохранить ощущение тепла, вызванное голосом подруги.

Однако это тепло быстро улетучилось, едва ее мысли невольно вернулись к Питу, к его судьбе и поступкам. И, конечно, к кончине матери... Сколько бы времени ни утекло с той поры, Саманта по-прежнему винила брата в ее трагической смерти. И сейчас, вглядываясь в старое фото, запечатлевшее их маленькую семью в последний раз в полном составе, она переживала не затихшую с годами боль от безвозвратной потери и гнев на Пита.

Всего лишь через неделю после того, как был сделан этот снимок, Бесс Мэтсон погибла в автокатастрофе. В безумном страхе, что с ее неожиданно пропавшим неизвестно куда сыном случилось несчастье, она дождливой ночью отправилась в машине на его поиски. Через две мили от дома Бесс влетела на полном ходу в разлившийся поток, не смогла затормозить на красный свет, и ее седан был сбит и опрокинут на перекрестке ударом сбоку другой машиной. Бесс умерла мгновенно, и все из-за «большой любви» Пита к кокаину.

Иногда Саманта пыталась, правда безуспешно, хоть как-то оправдать Пита, убедить себя в том, что он был наркоманом, а наркомания – это болезнь, но ненависть к нему заслоняла все доводы разума. Не только мать, пусть косвенно, стала жертвой его пагубного пристрастия, но и водитель, сбивший ее, который провел шесть недель в госпитале и остался инвалидом.

Однако много воды утекло под мостом, и все-таки узы крови накладывают определенные обязательства. Надо перезвонить Кортни и через нее как-то попробовать связаться с Питом. Ради отца. Да и ради себя тоже.

«Ведь он твой единственный брат. Не пора ли снять с него бремя вины? Может, именно осознание своей вины и удерживало его вдали от родных людей?» – попыталась оправдать его Саманта.

Но ведь и раньше, до трагедии, Питер отталкивал их от себя, как, впрочем, и всех, кто пытался с ним сблизиться. А если не только кокаин был тому причиной, но и особенности его характера? И не похожа ли в чем-то на своего брата Саманта? Неужели и у брата, и у сестры эта замкнутость и тяга к одиночеству в крови?

Вот совсем недавно она оттолкнула от себя Дэвида и испытала после этого облегчение. Несомненно, в этом отдельном случае она поступила правильно, не поддавшись первому впечатлению, что он и есть тот мужчина, который внесет в ее существование стабильность и от которого она хотела бы иметь детей. Но появится ли другой кандидат, более соответствующий ее представлениям о муже? И не получится ли так, что она тоже оттолкнет его?

Чтобы не замаячил в воображении назойливый образ Тая Уиллера и с целью заглушить воспоминания об исполненном бурных страстей эпизоде на озере, Саманта решила отвлечься и заняться насущными делами.

Прежде всего желательно было проверить корреспонденцию, накопившуюся в ее электронном почтовом ящике. Ее оказалось не так много, и среди сообщений не было ничего важного, кроме послания из Боучеровского центра от Лианн:

«Доктору С.

Дела не очень хороши. Мама все время бесится, а Джей мне не звонит. Думаю, что мне стоит поговорить с вами кое о чем. Когда у вас будет время, позвоните или сообщите по электронной почте».

– Бедняга! – вырвалось у Саманты. Она тут же отправила ей электронное письмо с предложением выпить вместе кофе, а затем набрала домашний номер Лианн. Телефон был занят, так что Саманта не смогла оставить послание на автоответчике. Хотя и раньше Лианн бомбардировала Саманту схожими по содержанию электронными посланиями, на этот раз в глаза бросались некоторые оттенки в настроении девушки, которые не могли не встревожить психиатра.

Не так ли было с Анни Сигер?

– Остановись! – приказала себе Саманта вслух, и так громко, что черный кот в испуге спрыгнул с ее коленей. – Ты уже совсем ударилась в мистику. Зачем проводить параллели между Анни и Лианн? Это разные истории и разные судьбы.

То, что она разговаривала сама с собой, насторожило Саманту. Все ли в порядке с ее собственной психикой? В такой ситуации сидеть и перекидывать в мозгу мысли, как шарики в пинг-понге, было опаснее всего. Желательно занять себя конкретным делом, и в первую очередь разыскать документы об Анни Сигер, о чем ее вполне резонно просил трезвомыслящий Тай.

Саманта отправилась на чердак. Едва она просунулась в люк и щелкнула выключателем, после чего загорелась запыленная лампочка под потолком, как ее чуть не повергло в шок странное зловещее шуршание.

Ей потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что она растревожила прилепившееся под потолком большое осиное гнездо. Не хватало еще летучих мышей и паутины по углам, чтобы чердак превратился в съемочный павильон фильма о вампирах и привидениях! Слава богу, никаких ужасных существ, кроме ос, здесь не гнездилось, но пыли было достаточно, и она покрывала все вокруг толстым слоем.

Пригибаясь под низкими стропилами и оставляя за собой четкие следы, Саманта обошла чердак, с подозрением осматриваясь. Пыль могла выдать недавний визит на чердак кого-то постороннего. Ей показалось, что картонные коробки с ее так называемым архивом покрыты более тонким слоем пыли. Неужто кто-то, проникший в ее дом, ходил по чердаку или это разыгравшееся воображение проделывает с не и эти трюки?

Ей потребовалось немало времени, чтобы среди множества коробок отыскать ту, куда были сложены документы, связанные с ее работой на радио в Хьюстоне. Когда Саманта взяла ее в руки, ее словно пронзило током и в мозгу вспыхнуло имя Анни, как на светящейся рекламе. Она поторопилась убраться с чердака, спотыкаясь и ударяясь головой о стропила. Неуверенно спускаясь по лестнице, Саманта плотно прижимала коробку к груди. Растревоженные осы преследовали ее, и она опрометчиво придавила локтем самое агрессивное насекомое, рискуя быть ужаленной, но вовремя опомнилась.

Она бросила коробку на пол и, ступив на последнюю ступеньку лестницы, как следует отряхнулась. После такого неприятного путешествия необходимо было принять душ. Раздевшись, она обнаружила на коже красное припухшее пятнышко.

«Все-таки эта дрянь добралась до меня!» – Саманта прибавила к этому еще и нецензурное выражение и начала шарить в шкафчике в поисках подходящего средства от такой напасти. Многомесячной давности лосьон вряд ли бы ей помог, но она щедро вылила его на ладонь и яростно растерла место укуса.

«Надо уничтожить гнездо и накрепко замуровать люк на чердак, иначе эти твари распространятся по всему дому!» – подумала она.

И тут начал трезвонить телефон. Прокляв себя за то, что не додумалась взять с собой аппарат в ванную комнату, Саманта накинула халат и устремилась в кабинет.

– Алло!

Ответом было чье-то тяжелое дыхание. Она уже была готова в ярости повесить трубку, но отчаянный лай соседской собаки во дворе миссис Киллингсворт насторожил ее. Надо было убедиться, что безмолвный телефонный абонент не имеет отношения к кому-то, разгуливающему поблизости.

Саманта нажала на клавишу определителя номера, но на экранчике появилась надпись: «Номер не зарегистрирован».

Она прошла в переднюю и заглянула в дверной глазок.

Двор был пуст. Только колокольчики, развешанные по саду, позванивали при полном отсутствии ветра, как будто некто нарочно их тронул, а затем убежал или спрятался в зарослях.

Позади Саманты раздался какой-то тихий звук, который ей показался оглушительным. Его источник был непонятен. То ли скрипнула половица под чьей-то ногой, то ли кто-то уселся в рассохшееся кресло. Ее сердце похолодело.

– Кто здесь?

Молчание.

И тут снова ожил телефон. После нескольких долгих пронзительных звонков она не выдержала и помимо воли потянулась к трубке.

– Алло... – робко прозвучал ее голос.

– Привет, доктор Сэмми. – Бархатный голос «Джона» словно окутал Саманту душным покрывалом. Она качнулась и поискала, на что бы ей опереться. – Ты знаешь, какое сегодня число?

– Двадцать второе.

– День рождения Анни.

– Мне уже об этом напомнили. Кто была та девушка, что звонила мне и выдавала себя за Анни?

– Ты не веришь, что это была сама Анни? До сих пор не веришь? И еще не готова расплатиться за свои грехи?

– Какие?

Саманта глянула в окно. Не был ли он где-то поблизости, не он ли потревожил соседскую собаку и колокольчики в саду? Не говорит ли он уже из ее дома по мобильному телефону?

– Я не виновата в смерти Анни.

– Это ты так считаешь.

– Кто ты? – Требуя от него ответа, Саманта попыталась напрячь мышцы для возможной схватки, если он тут, рядом, и выпрыгнет внезапно из тени.

– Ты чересчур любопытна. А тебе всего лишь уготовано знать, что то, что произойдет сегодня ночью, случится по твоей вине. Кайся и моли об отпущении грехов.

Саманта похолодела.

– Что ты намерен сделать, Джон?

– Скоро узнаешь...

– Нет! Не надо...

Щелчок, и трубка омертвела в ее пальцах. Саманта сделала несколько неуверенных шагов и почти упала, обессиленная, на стул. Ужас охватил ее. Словно темная стена зла надвигалась, а она ничем не могла противостоять ей. Ее руки и все тело ослабели, перестали слушаться. Лишь мозг еще работал.

«Придумай, как остановить его. Предупреди полицию».

Она набрала номер, оставленный ей Бентсом. Дежурный сообщил ей, что детектива сейчас нет на месте, но что ему передадут ее просьбу связаться с ней на пейджер, и он сразу перезвонит ей.

Телефон зазвонил через минуту после того, как Саманта повесила трубку. Ее поразила быстрота, с которой Бентс откликнулся на ее звонок. Она со страхом поднесла трубку к уху, ожидая услышать новые угрозы, но на проводе был детектив.

– Мне передали ваш вызов и сказали, что он срочный.

– «Джон» совсем недавно звонил мне. Не знаю, откуда, может быть, даже из моего дома... – Как ни старалась Саманта говорить спокойно, голос выдавал ее растерянность и страх.

– Что он сказал?

– Опять все то же... Чтобы я покаялась. Но предупредил, что я буду виновна в том, что случится в эту ночь.

Бентс грязно выругался, предусмотрительно зажав трубку рукой.

– Вы, конечно, не записали разговор?

– Простите. Я была в шоке и не подумала...

– Прощаю. Но расскажите мне все, что привлекло ваше внимание за последние несколько часов.

Саманта собралась с мыслями. Когда она начала диктовать список своих мнимых напастей, вплоть до уже вполне реального звонка «Джона», ей самой стало смешно.

– Надеюсь, вы не записываете мой бред?

– Именно записываю. И заношу в протокол, – серьезно откликнулся полицейский.

Она на этот раз не возмутилась. Наоборот, ей стало легче, словно верующей прихожанке, побывавшей в исповедальне.

– Ты хочешь, чтобы я напялила эту дрянь? – спросила девушка, с сомнением вглядываясь в лицо мужчины, который завлек ее в пустынное место у реки, а теперь помахивал перед ее лицом рыжим париком. От его скрытых за темными очками глаз исходила зловещая гипнотическая сила. Он был холоден и, уж точно, не похотлив. Зачем ему понадобилась девушка и почему она поддалась его странному обаянию и покорно последовала за ним, разумного объяснения не было. А она была девушкой разумной и логически мысляшей, что отмечали все ее друзья, подруги и педагоги на факультете.

Правда, она позволяла себе тайком от них некоторые выходки, когда доходила до точки и ей не хватало некоторой суммы для маленькой порции, чтобы вновь ожить, но про это никто не знал. Потом ей было стыдно за себя, но, раз такой трудный этап пройден, о нем можно было и забыть, лишь бы содрать с какого-либо развратника договорную плату. Этот тип предложил ей сотню. Обычно она брала пятьдесят и, обрадовавшись, немного пококетничала, а затем согласно кивнула.

Начало оказалось даже романтичным. Они прогулялись вдоль Миссисипи, где был спуск с набережной, и подышали при полной луне запахом гниющих водорослей. Там он показал ей рыжий парик, но она восприняла эту его блажь как шутку, и они оба посмеялись. Потом они зашли туда, где она могла заработать свою сотню. Клиент выбрал для любовного акта вонючую комнатушку в самом дешевом отеле за пределами Французского квартала. Ей не было разницы где, лишь бы он платил наличными.

Там он не сразу приступил к делу, а опять показал ей парик и красные трусики. Она прикинула про себя, что особо противиться не стоит... если ей дадут сто долларов. Парик и трусики выглядели совсем новыми, и эта блажь мужчины ее не смутила. Вот только что ее выводило из себя, так это четки, которые он вдруг начал перебирать в пальцах. И черные поблескивающие стекла его очков, которые он не снимал, хотя она, слегка кокетничая, попросила их убрать, а то ведь «она не сможет расцеловать его глазки».

У нее были свои опробованные способы возбуждать мужчин. Она ими гордилась и обычно применяла на деле, общаясь с трудными клиентами.

Хорошо, что он предусмотрительно выдал ей гонорар, положив на столик стодолларовую банкноту. Еще даже не раздевшись, мужчина занялся поиском зачем-то понадобившейся ему волны в радиоприемнике. Она скосила взгляд на еще не заработанные его сто долларов и немного испугалась.

Глаза Бенджамина Франклина на банкноте были выколоты. Вот уж незачем было ослеплять такого хорошего парня, тем более что он отдал концы лет двести назад.

Клиент, крутя ручку настройки приемника, добрался до ежевечерней передачи радиопсихолога.

– Может, лучше поймать какую-нибудь музыку?

На кой им эта мудрая доктор Саманта сейчас, в такой момент, и в этой дрянной конуре?

– Нет...

– Но...

– Надевай парик, – приказал он. Настолько был грозен его тон, что она без колебания подчинилась. – И трусы, – настоял он.

Это было неприятно, но что не сделаешь за сто долларов. Она поменяла свои белые кружевные трусики на красные. Он даже не смотрел на то, как она переодевается, а оглядывал, поблескивая черными стеклами своих очков, стены комнаты, оклеенные старыми, покрытыми пятнами плесени обоями.

Она была девушкой с воображением и амбициями, и все происходящее ей очень не нравилось. Ее раздражали и четки в его пальцах, и голос этой дуры-психолога с радиостанции. Уж к ней она бы никогда не обратилась за советом. У нее и своих мозгов хватает, чтобы выпутаться из любой ситуации. А вот на парня в темных очках этот голос воздействовал непонятным образом. Он словно превратился в ледяную статую, хотя его мужской орган выдавал полную боевую готовность.

– В чем дело? – поинтересовалась девушка. Какое-то время он молча сверлил ее взглядом, спрятанным за черными линзами, будто ученый, рассматривающий какую-то дурацкую личинку под микроскопом. Она зябко поежилась, тряхнула головой, и длинные рыжие пряди парика рассыпались по ее худым плечам.

– Отлично, – сказал мужчина, и на его лице появилось некое подобие улыбки. – Вполне подойдет... – дополнил он свою оценку после паузы.

Он, наклонился к ней и поиграл сережками, которые она нацепляла каждый раз, когда выходила на промысел. Сережки ей нравились, ради них она проколола себе ушные мочки, хотя очень боялась самой ничтожной боли.

Ну раз он начал заигрывать с ней, то все в порядке. У каждого клиента свой подход. Пусть этот со своими «глюками», но завершается все одним и тем же. Только пусть он кончит поскорее.

Он сжал ее тонкую шею и принялся поворачивать, словно она была куклой – туда-сюда, туда-сюда. Сперва было не слишком больно, и она похотливо застонала, изображая, что ей нравится подобная ласка.

Но спустя несколько мгновений ее это уже перестало забавлять, возникло тревожное чувство и желание быстренько его спровадить и вырваться отсюда самой.

– Эй, ты! – начала было она им командовать, но тотчас захрипела, потому что вокруг ее горла обвились четки. – Эй, подожди!.. – Это были последние звуки, которые она издала уже слабым, невнятным, жалобным голосом.

Она видела склонившееся над ней лицо. Его улыбка не предвещала ничего хорошего, только продолжение пытки. Острые грани четок впивались в ее кожу, разрезая кровеносные сосуды. Теплая жидкость, наверное, ее кровь, сначала брызнула, затем потекла ручейками, ее сознание стало мертветь. Закричать, позвать на помощь она уже была не в силах. Она могла только с мольбой смотреть в черные стекла очков и жадно ловить широко раскрытым ртом вожделенный воздух...

Но она еще боролась. Ее сильные ноги спортсменки, сгибаясь и распрямляясь в жуткой пляске, вступили в битву за жизнь, а руки молотили о его твердо каменную грудь.

Бесполезно? Нет!

Ее кулак попал в темные очки, и он отшатнулся, поправляя их. На мгновение она увидела его глаза, и в них метался страх. Теперь она уже знала, что обречена. Он не отпустит ее живой потому, что она сможет опознать его.

Что ж, пусть она умрет, и малыш, который поселился в ее теле не так давно, умрет вместе с ней, зато она напугала этого выродка.

А он поторопился затянуть потуже петлю на ее шее...