Мы дошли до горы и в ее тени спустились в подземку. Я отвыкла от искусственного света. На тесной станции нас встретили пустые рельсы. «Нас услышат», — сказала Таня. Действительно, минут через десять подъехал вагончик. Я подивилась его конструкции, в которой, казалось, не было места для двигательного механизма: всего лишь тонкостенная будка с сиденьями. Наверное, все дело в рельсах. Мы сели.

Поехали. Костя был напротив меня и Тани, я старалась на него не смотреть. Он загораживал мое отражение.

Сам настороженный, недоверчивый — наверное, в силу возраста, — он вызывал у меня настороженность тоже. Хотя я знала, что нравлюсь ему.

Я обратилась к Тане:

— Хочу признаться. Я однажды была в твоей комнате.

— Ничего страшного, — улыбнулась она.

— Видела рисунки на стенах. Это твои?

Таня кивнула. Вагон разогнался так, что движения не ощущалось.

— Я подумала, что ты рисуешь людей. В смысле, тех, кто живет в Монастыре…

— Нет. Это черные дыры.

— То есть? — насколько я помнила, черный цвет в рисунках, практически, не использовался.

— Черные дыры — это то, что противоположно белым пятнам. Белые пятна все стремятся раскрыть. Черные дыры, наоборот, остаются закрытыми. Возможно, из-за ощущения опасности, которое они вызывают. Хотя я не уверена, что это ощущение не возникает от разговоров об опасности черных дыр. Считается, будто черные дыры уничтожают то, чем ты являешься.

Трудно сказать, чтобы я понимала Таню, но я одобрительно и с умным видом покачала головой, чтобы она продолжала.

— Признак черной дыры — когда у тебя есть представление о том, что в такое-то место ходить нельзя, или того-то делать не надо. Обычно люди на этом и останавливаются. Точнее, чаще они даже делают вид, будто черной дыры не существует. Впрочем, есть возраст, в котором люди склонны к исследованию черных дыр…

— Подростки?

— Да. Проблема в том, что есть, так сказать, экскурсионные черные дыры. Такие места, в которых бывали, практически, все, и которые только имитируют опасность.

Я догадывалась, что под «местами» Таня подразумевает то ли опыт, то ли состояния.

— В сущности, если черная дыра имеет определенное название, то она является экскурсионной. Бывать там довольно противно, и это с возрастом отвращает от черных дыр в принципе. Другое дело — черные дыры, которые не ассоциируются со словами. Обычно их даже не замечают.

— Но если ты их исследуешь, то можешь дать им название?

— Как только ты дашь название черной дыре, туда сразу повалят толпы. Особенно если вместе с названием ты займешься рекламой… Собственно, любители черных дыр занимаются этим часто. Даже книги об этом пишут.

Таня так хорошо улыбалась. Лучисто.

— Значит, черные дыры все-таки людям нужны?

— Это ошибочный подход — измерять явления по их пользе для человека. Может быть совсем наоборот: это люди нужны черным дырам. Хотя, скорее всего, большинству черных дыр на людей просто плевать.

— Они, как люди, могут выражать свои чувства? — я чуть было не спросила, живые ли они, но подумала, что так было бы глупо.

— Плевать — это образное выражение. Конечно, черные дыры взаимодействуют с человеком, когда он туда попадает. Скорее всего, определенные черные дыры людей выталкивают, практически, на входе. Это и называется — плевать.

— Ты говорила об опасности…

— Всего лишь трансформация. Если человек цепляется за то, что он якобы есть, то для его излюбленной формы контакт с черной дырой, конечно, опасен. Но я не вижу причин для того, чтобы бояться стать другим существом.

— Ты их рисуешь — значит…

Таня была как Таня. Высокая светлая девушка. Пожалуй, красивая. Излучающая внутреннюю гармонию.

— Я предпочитаю не делать столь определенных выводов.

Нас несло по туннелю как по черной дыре. Я не знала, почему доверяю Тане. Так было естественно — не подвергать сомнению существование непонятных мне черных дыр. Я даже подумала, что с одной черной дырой я уж точно знакома. Лет двадцать восемь назад… А потом, постепенно оправляясь от шока, застраивала внутреннее пространство всяческими предметами и однообразными детальками, вроде тех, что изображала Таня в своих рисунках. Я покосилась на Костю. Он то ли делал вид, что не слушает нас, то ли и вправду не слушал.

Мы с Таней своей болтовней просто укорачивали дорогу.

— Куда мы едем?

— В Монастырь, разумеется.

Но мне уже казалось, что приехать мы могли куда угодно.