8. Проблемы, связанные с обучением фокусированию во время психотерапии

Итак, мы уже рассмотрели кое-что из того, с чем сталкивается психотерапевт в процессе фокусирования, но остается вопрос: как можно обучать фокусированию во время психотерапии? В приведенных примерах подразумевалось, что клиент обучался приемам фокусирования во время предшествующих сессий. Поэтому клиентам были понятны краткие указания психотерапевта, относящиеся к фокусированию, такие как предложение хотя бы на минуту почувствовать качество ощущения, связанного со словом “отступать” (глава 3, П13), или предложение обратиться внутрь своего тела, сосредоточиться там на минуту и спросить, правильным ли является слово “ярость” (глава 7, фрагмент 1, П1).

Однако каким образом психотерапевту следует подводить клиентов к тому, чтобы они понимали эти краткие инструкции? Конечно, фокусированию можно обучить за несколько минут, — но в том случае, если клиент готов к этому. Существуют тщательно разработанные процедуры обучения технике фокусирования (Gendlin, 1981, а также ряд других материалов, их можно получить из Института фокусирования, Чикаго — Focusing Institute, Chicago). Проблема же состоит в том, что достаточно длительные процедуры обучения превращают отношения психотерапевта и клиента в чисто дидактические, когда психотерапевт выполняет активную роль, а клиенту остается лишь полностью пассивная позиция.

В действительности же цель процесса фокусирования состоит в том, чтобы вызвать у клиента внутренний процесс, но поскольку обучение всегда исходит извне, то парадокс заключается в том, что самим этим фактом оно уже препятствует возникновению внутреннего процесса. В сущности, это может произойти при всех формах работы за исключением тех случаев, когда психотерапевт просто слушает клиента и точно реагирует на то, что тот хотел сказать. Такие же проблемы могут возникать и при различных интерпретациях, и при конфронтации с клиентом. Это будет служить лишь препятствием возникновению внутреннего процесса. Во время психотерапевтической сессии все это происходит достаточно редко и только при условии готовности клиента. Если же клиент не готов к подобному вмешательству и оно оказывается нежелательным, его следует отложить до другого раза. Кроме того, если психотерапевт осторожно пробует что-то новое, реакция клиента обычно улучшает или изменяет его понимание ситуации, не нарушая процесса психотерапии. Этот способ хорошо используют цыгане, рассказывающие о вас все, в сущности, не зная ничего. Цыганка говорит: “У вас очень много друзей”, внимательно смотрит на выражение вашего лица и, если видит, что оно не самое лучшее, сразу же добавляет: “Но лишь немногие из них настоящие”. И если психотерапевт для эксперимента попытается применить некоторые предположения, то его идеи, носящие характер интерпретаций, смогут помочь проявиться проблеме клиента, даже если сначала психотерапевт был далек от истины.

Однако в отличие от цыган, психотерапевту необязательно делать вид, что он всегда прав. Наоборот, такого подхода следует всячески избегать, и если некоторые психотерапевты обращаются к нему, то это ничем не обосновано и просто нечестно. Я говорю своим клиентам: “Конечно же, я не знаю — да и никто не знает, — что именно возникнет у вас внутри”. И если при психотерапии я сказал или сделал что-либо, потом оказавшееся неверным, то сам подчеркиваю свою ошибку. Для меня важно показать клиенту, что я не боюсь ошибаться и в любое время готов признать ошибку. Если клиенты знают это, им нетрудно исправить меня и рассказать о том, что возникает у них внутри, — пусть даже это совсем не то, что я предполагал. Мои интерпретации ни в коей мере не препятствуют внутреннему процессу клиента, они лишь помогают раскрывать новые и новые его аспекты.

Но не подрывает ли авторитет психотерапевта то, что он иногда ошибается? Если я ошибся десять раз подряд, но на одиннадцатый оказался прав и помог клиенту, — он будет доверять мне, а ошибки будут забыты. В действительности малоэффективные попытки забываются клиентом, и я все еще рискую казаться мудрым волшебником.

Но если я как психотерапевт принимаю решение, утверждая, что это знаю, а то — нет, я рискую застрять на чем-то, что считаю верным, и не предпринять эти одиннадцать попыток. После этого клиент начнет упорно сопротивляться любому воздействию с моей стороны либо же, оберегая мои чувства, станет выдавать желаемое за действительное. Еще хуже, если он будет введен в заблуждение и станет считать истинным то, что таковым не является. Результатом всего этого является блокирование психотерапевтического процесса.

То, что говорится по этому поводу в литературе, как правило, оказывается совершенно неверным. Предполагается, что психотерапевты знают нечто, чего на самом деле знать не могут. Поэтому мы полагаемся на всевозможные интерпретации и теории. Но техника, рекомендуемая в одной книге, в другой опровергается как неудачная.

Поэтому лучше всего сделать акцент на установлении вербальной или невербальной обратной связи с клиентом. Тогда всевозможные теории и интерпретации не будут нас ограничивать, а лишь подтолкнут к новым возможностям, а небольшая “порция” интерпретаций не станет препятствовать психотерапевтическому процессу.

Это же относится и к инструкциям по фокусированию. Клиенту неприятно, когда он не может сделать то, что ему предлагает психотерапевт. И если клиент понимает желание психотерапевта заставить свои инструкции “работать”, для него еще более неприятной и тяжелой будет необходимость сказать психотерапевту, что в действительности данные инструкции “не работают”. Все это вызовет у клиента нерешительность, не позволяющую ему точно сообщать психотерапевту о происходящем (“У меня возникают лишь слова, поток которых проходит в голове”; “Когда вы говорите, чтобы я спросил у своего тела, я погружаюсь в депрессию”).

Фокусирование основано на попытках психотерапевта сделать так, чтобы индивид смог воспринять его предложения, почувствовать происходящее внутри и рассказать об этом. Поэтому для таких внутренних попыток всегда необходимо оставлять достаточно времени, а психотерапевту не следует сразу давать клиенту слишком много инструкций. Подобным же образом обстоит дело и с интерпретациями — психотерапевт не должен предлагать клиенту полный анализ ситуации. Необходимо давать лишь часть интерпретаций, оставляя клиенту время, чтобы почувствовать внутри себя то, что будет возникать в ответ на данные интерпретации. Психотерапевту надо внимательно выслушать клиента и точно отреагировать на его слова. Если это приводит к возникновению у клиента какого-либо нового процесса, то психотерапевту необходимо отложить дальнейшие интерпретации до следующего раза. В сущности, общая цель всех интерпретаций состоит в том, чтобы вызвать новый виток процесса, который может начаться только внутри клиента. Поэтому для такого развития процесса прежде всего необходимо место и время, и этому не должны препятствовать никакие интерпретации. Клиенту всегда надо ощущать перед собой достаточный простор, где он мог бы свободно двигаться в соответствии с тем, куда его поведут возникающие внутри побуждения.

Если клиенту предоставлена подобная возможность, он сможет контролировать происходящий внутренний процесс. Однако если рекомендации психотерапевта будут следовать одна за другой, значит, он полностью взял руль в свои руки и оставляет клиенту пассивную роль пассажира. И даже если результаты работы окажутся заметными, клиент при этом никогда сам не научится управлять движением, потеряет контроль за происходящим, и значит, он потерял больше, чем приобрел. Если подобное начнет происходить слишком часто, то внутренний процесс может прекратиться.

То, что я постоянно подчеркиваю необходимость самостоятельного контроля за ходом процесса со стороны клиента, не имеет никакого отношения ни к демократичности, ни к абстрактному желанию, чтобы клиент добивался исцеления своими собственными силами. Необходимость в самостоятельном контроле связана с самим характером психологических изменений, которых мы хотим достичь. Подобные изменения всегда исходят изнутри, и то, что будет намеренно делать психотерапевт, всегда окажется менее значимым, чем происходящее внутри клиента.

Порой у психотерапевта возникает желание вернуться к чему-то оставшемуся позади или задержаться на чем-то. При этом он может интерпретировать, входить в конфронтацию или выражать собственные чувства. В этом нет ничего неправильного, но потом он сразу же должен внимательно выслушать клиента и отреагировать на его поведение. В особенности хотелось бы подчеркнуть, что психотерапевту не следует делать все это сразу, так как в данном случае возникновение у клиента внутреннего процесса изменений будет затруднено.

Почти каждый психотерапевт может достичь успеха, если начнет предоставлять клиенту достаточные возможности для возникновения и развития его собственного внутреннего процесса, адекватно реагируя на происходящее.

Поэтому во время самой психотерапевтической сессии обучение фокусированию происходит лишь небольшими “порциями”. Независимо от того, будет ли эффективной предпринятая для эксперимента попытка обучения, необходимо сразу же начать внимательно слушать то, что говорит клиент. Следующую попытку обучения фокусированию можно предпринять позднее, когда настанет подходящий момент. Большинство клиентов обучаются фокусированию именно таким образом, с помощью небольших шагов, продолжающихся на протяжении достаточно длительного времени.

Специфические ловушки

А сейчас я перейду к более подробному описанию потенциальных ловушек, возникающих при обучении фокусированию.

Клиенты проявляют насилие по отношению к своим собственным чувствам

Некоторые клиенты ведут себя по отношению к своим переживаниям как самые бесцеремонные психотерапевты. Если это происходит, необходимо вмешаться и помочь клиенту создать в себе восприимчивое, готовое к принятию внутреннее пространство, предложив ему некоторое время оставаться в покое, чтобы данное пространство смогло раскрыться. Психотерапевт инструктирует клиента, чтобы тот позволил этому пространству существовать, попытался прикоснуться к нему, почувствовал его и услышал, что оно “говорит ” ему. Пространство должно быть защищено от чрезмерного критицизма и постоянных нападок со стороны Супер-Эго, а также от нравоучительного тона по отношению к самому себе, холодного отвержения или попыток преднамеренного создания заранее предопределенного результата. Если все это приходит извне, необходимо предоставить клиенту возможность прислушаться к тому, что говорят его внутренние ощущения.

В подобном случае вмешательство психотерапевта минимально, и он постоянно помнит о необходимости предоставлять клиенту достаточно свободного времени и пространства. Иногда предлагать клиенту возможность для проявления всего возникающего внутри следует даже более активно и настойчиво, чем я описывал выше. Психотерапевт должен защищать процесс самопроявления от возможного критицизма и нападок, говоря, что клиент не выслушал то, о чем говорит ему данная проблема. Мы, конечно же, не знаем, что могут “сказать” смутные ощущения клиента и что именно они “знают”. Ощущения подобны маленькому ребенку, которого необходимо выслушать, не забывая, что это всего лишь ребенок.

Подобное настойчивое вмешательство психотерапевта может причинять явный вред, и иногда так и происходит. Но отрицательные последствия можно уменьшить, если после каждого такого вмешательства психотерапевт станет делать паузу и внимательно выслушивать клиента. Если подобное вмешательство начнет вредить проявлению чувств клиента или будет иметь какие-либо иные нежелательные последствия, то всякие действия психотерапевта станут более эффективными в том случае, если клиента поставить в известность, что психотерапевт всегда готов признать свои ошибки.

Чрезмерная зависимость от психотерапевта

Данная методика (обучение небольшими “порциями”) не позволяет некоторым клиентам овладеть фокусированием даже через несколько месяцев. Для достижения успеха в этом случае необходимо применять более сложное и разработанное обучение. Но и в этом случае, однажды испытав фокусирование, в дальнейшем они должны фокусироваться медленно и самостоятельно, прибегая к минимальной помощи со стороны психотерапевта. В противном случае они смогут научиться фокусироваться лишь с посторонней помощью.

Ловушка, связанная с зависимостью от психотерапевта, возникает в том случае, когда тот оказывает клиенту чрезмерную помощь на протяжении каждой сессии, с самого начала. Этого явно не стоит делать.

Несколько лет назад я думал, что нет ничего плохого в том, что я помогаю достичь фокусирования каждому клиенту во время каждой сессии. Я усердно старался помочь клиенту обрести телесные ощущения и оставаться сосредоточенным на них. Но когда я пробовал не делать этого, то обнаруживал, что сам клиент не способен выполнить фокусирование и на протяжении всей психотерапевтической сессии вообще ничего не происходило. Хотя на прошлой сессии мы, казалось бы, достигли многого. Оказалось, что клиенты не только не научились фокусироваться самостоятельно, но внутренний психотерапевтический процесс у них даже и не начинался.

Поэтому психотерапевту не следует постоянно помогать клиенту поддерживать процесс. После того как клиент несколько раз испытал фокусирование, ему необходимо предложить в дальнейшем выполнять это самостоятельно, прислушиваясь к минимальным инструкциям со стороны психотерапевта.

Психотерапевт кажется слишком нетерпеливым

Другая ловушка при обучении фокусированию состоит в том, что у клиента может возникать впечатление (часто оказывающееся верным), что психотерапевт проявляет нетерпение. Действительно, психотерапевту, знающему о том, как вызвать фокусирование, иногда бывает довольно утомительно наблюдать, как клиент ходит вокруг да около, в то время как даже минимальное внимание к телесным ощущениям могло бы раскрыть смысл проблемы и привести к принципиально важному шагу. Если психотерапевт в подобном случае всегда проявляет настойчивость, у клиента может сложиться впечатление, что психотерапевта не интересует ничего, кроме фокусирования.

Я сам наблюдал это, когда клиент старался побыстрее рассказать мне о событиях, происходивших на протяжении недели, спрашивая: “Можно рассказать еще кое-что?”, как бы подразумевая: “Да, знаю, вам неинтересно, вы ждете, когда я закончу болтать и перейду к телесным ощущениям”. Иногда клиент в такой ситуации может говорить: “Да ладно, расскажу в другой раз”.

Я никогда не отвергаю ничего из того, что говорит клиент, проявляю готовность выслушать абсолютно все и считаю, что любые разговоры с клиентом действительно оказываются необходимыми. Любые формы общения и взаимодействия важны для психотерапии, и я полагаю, что одно из наиболее важных качеств психотерапевта состоит в способности поддерживать обычный человеческий разговор. Ведь психотерапевт — не машина для психотерапевтического процесса, хотя подобное впечатление действительно может возникать, если при общении с клиентом делать слишком большой упор на необходимости фокусирования.

Следует помнить, что фокусирование — один из способов проявить опыт, скрыто присутствующий на уровне тела, но существуют и другие способы. При фокусировании используется непосредственное внимание к телесным ощущениям, в то время как другие способы связаны с взаимодействием психотерапевта и клиента, с образами, сновидениями, с изменением привычек и поведения клиента, и хотя все они действительно могли бы стать гораздо более эффективными при использовании фокусирования, психотерапия, в сущности, может обойтись и без него. Я думаю, никто не вправе провозглашать, что существует только один путь личностного роста, развития и психотерапии.

Взаимодействие оказывает влияние на фокусирование

Было бы неверным думать о фокусировании как о сугубо внутреннем, интрапсихическом процессе. В действительности это, конечно же, не так. Взаимодействие психотерапевта и клиента всегда является принципиально важным аспектом психотерапии и, как я уже отмечал, фокусирование происходит в более широком контексте общего взаимодействия психотерапевта и клиента. В зависимости от контекста подобного взаимодействия и само фокусирование будет приводить к совершенно разным результатам и иметь различное содержание.

Поэтому когда в общении психотерапевта и клиента возникают проблемы, они должны рассматриваться как первоочередные по отношению к любым инструкциям по фокусированию или иным действиям, предпринимаемым психотерапевтом. Фактор межличностных взаимоотношений скрыто присутствует всегда. И если взаимоотношения начинают создавать проблемы, то такими отношениями необходимо заняться в первую очередь, так как они могут причинить вред процессу психотерапии.

Хотя большая часть того, что происходит при фокусировании, происходит в молчании, даже безмолвное фокусирование остается процессом взаимодействия с клиентом, когда психотерапевт просто постоянно присутствует, предлагая клиенту свое спокойное внимание. Конечно, легче выполнять фокусирование в компании внимательного молчаливого помощника, чем делать это самому. Даже обращаясь внутрь себя, человек продолжает жить в обществе. Это можно почувствовать физически, когда кто-то другой как бы принимает на себя всю тяжесть окружающего мира, позволяя клиенту направить энергию на внутренний процесс фокусирования. В любой момент, когда бы клиент ни открыл глаза, он видит перед собой психотерапевта, присутствие которого изменяет весь процесс фокусирования, даже если его содержание сугубо индивидуально. Поэтому на самом деле нет никакого непреодолимого барьера между “внутренним” и “межличностным”.

Сбалансированность между рамками психотерапии и другими формами воздействия

Может показаться, что все эти трудности были отмечены нами, чтобы показать, что психотерапевту необходимо придерживаться четко ограниченных “рамок” психотерапии. Считается, что данные рамки ограничивают психотерапевта, приводя к тому, что весь психотерапевтический процесс будет сводиться к одним лишь интерпретациям или к пассивному слушанию клиента, и если психотерапевт останется в этих рамках, он избежит всех отмеченных выше ловушек.

Не могу согласиться с этим мнением. Ловушки встречались и будут встречаться всегда, и не думаю, что кто-либо полностью сможет избежать их. А негибкий формальный подход лишь приведет к тому, что станет труднее выявить реальные процессы, происходящие с клиентом, и работать с ними.

Чем бoльше степень формальности метода, тем большую “стерильность” она будет создавать и ограничивать психотерапию гораздо сильнее, чем любая из упомянутых ловушек. Да, действительно, соблюдение рамок психотерапии способно предохранить психотерапевтическое пространство от каких-либо нежелательных воздействий. Но если слишком жестко придерживаться подобного подхода, он лишь уничтожит все, что психотерапевт стремится вызывать и стимулировать.

Так, например, соблюдение рамок психотерапии четко структурирует регламент сессии, во время которой клиент должен преимущественно рассказывать о себе. Да, это сохраняет время клиента, и весь час действительно будет отдан только ему, а не рассуждениям психотерапевта. Но обратным эффектом станет то, что взаимный контакт психотерапевта и клиента может разрушиться — особенно если соблюдать непререкаемое правило, что клиент не должен ничего выяснять о психотерапевте и тем более прикасаться к нему. Но предположим, клиент чувствует некое отношение к психотерапевту, и у него появляется потребность выразить его. Реальная потребность должна получить реальный отклик. Поэтому иногда сам процесс психотерапии требует, чтобы психотерапевт проявлял в подобных случаях необходимую открытость.

Существует дилемма, связанная и с обучением фокусированию во время психотерапии, подобная ригидной ограниченности всяческих рамок психотерапии. Процесс фокусирования должен возникать внутри клиента, и может создаться впечатление, что любые действия, которые мы как психотерапевты будем предпринимать, чтобы помочь внутреннему процессу, лишь помешают. Действительно, если мы пытаемся извне вызвать внутренние изменения, не приведет ли это к противоположному эффекту?

С подобной дилеммой мы сталкиваемся при любых проявлениях помощи: то, что оказывает реальную помощь человеку, должно исходить от него самого. Какова тогда роль помощника? Вероятно, он должен каким-то образом указать, что именно может помочь, не пытаясь при этом ни направлять ход событий, ни брать его в свои руки. От помощника требуется определенная активность, но весь процесс психотерапии не является, в сущности, процессом помощи — это внутренний процесс самого клиента, который должен возникать и развиваться у него самого.

Дилемма разрешается в том случае, если действия помощника носят эпизодический характер и при этом всегда остается время и возможность для проявления того, что возникает у клиента внутри, — клиенту не следует отказываться от своей лидирующей роли.

В одних случаях при фокусировании эти правила успешно соблюдаются, даже если психотерапевт говорит достаточно много и дает клиенту подробные инструкции. В иных же случаях даже одно-единственное вмешательство психотерапевта через каждые три или четыре сессии оказывается лишним, и у клиента может возникнуть ощущение, будто ему что-то навязывают. Обычно психотерапевт может освоить на практике всю эту тонкую динамику лишь после того, как неоднократно начнет сталкиваться с подобными проблемами. Однако опытный психотерапевт всегда готов к тому, что такой баланс может в любой момент нарушиться, поэтому он должен уметь сразу же исправить ситуацию.

Что делать с ловушками?

Если в процессе фокусирования возникают препятствия, они могут быть избраны объектом фокусирования. Предположим, что в ответ на инструкции по фокусированию у клиента на лице появляется выражение напряженности, а психотерапевт спрашивает о ее причинах. Клиент боится, что не сможет следовать инструкциям и это вызовет разочарование и огорчение психотерапевта. Если же психотерапевт даст клиенту понять, что нет ничего страшного в том, что он не может выполнить инструкции, у клиента появится возможность сфокусироваться на своем чувстве необходимости соответствовать ожиданиям.

Если клиент сопротивляется инструкциям психотерапевта, одним из возможных решений психотерапевта должен стать отказ от этих инструкций. Хорошо, если клиент обладает достаточной силой и прямотой, чтобы отвергнуть инструкции психотерапевта, пытаться направлять его действия или отстаивать неприкосновенность своего пространства, сопротивляясь психотерапевтическому вмешательству. Психотерапевт должен реагировать таким образом, чтобы поддержать клиента в защите своего пространства. И если клиент просит психотерапевта остановиться, тот должен немедленно сделать это.

В любом случае осуществление клиентом подобных намерений зависит от реакции психотерапевта. Если психотерапевта просят остановиться и он действительно останавливается, у клиента возникает чувство, что он способен вполне успешно отстаивать свои права. Если же психотерапевт опять продолжает делать то же, что и раньше, у клиента появляется чувство усталости и даже, может быть, вины за то, что он проявил враждебность к психотерапевту. Действительно, все, что человек чувствует, в определенной степени зависит от реакции других.

Нет необходимости рассуждать о том, контролирует ли клиент происходящее и проявляет ли сопротивление. Или же он прав, и его самоутверждение способствует душевному здоровью и процессу роста. Психотерапевт должен реагировать на происходящее так, чтобы второе оказалось справедливым.

Все это не означает, что воздействие психотерапевта можно легко проигнорировать или отбросить. Возможное сопротивление клиента должно приводить к полезному эффекту, изменяя соответствующим образом поведение психотерапевта, но не причиняя при этом вреда самому психотерапевту.

Способ правильного реагирования прост. Он подобен внезапному открытию, что вы наступили кому-то на ногу. Вам не нужно спорить об этом факте, а следует просто убрать свою ногу с ноги другого человека. При этом вы не убегаете домой, не начинаете плакать и не утопаете в извинениях, как будто случилось нечто невыносимое. Вы просто говорите, что сделали это не намеренно и больше не будете. Вы признаете отличие между вашим законным пространством и таким же законным пространством того, кому наступили на ногу. Вы охраняете свое пространство и не пытаетесь нарушить пространство других.

Сами по себе ловушки не столь опасны, если клиент рассказывает о своих переживаниях, а психотерапевт внимательно слушает его и проявляет заботливое отношение. Может быть достигнут даже более положительный результат, чем если бы ловушки вообще не было.

То же самое можно сказать и по отношению к большинству ошибок, совершаемых психотерапевтом. Проблема не в самих ошибках, а в том, что потом с ними делать. И будут ли последствия ошибки позитивными или негативными, зависит от того, как психотерапевт справится с реакцией клиента на ошибку. Важно, чтобы эта реакция была услышана, а смысл жалобы принят. И хотя в повседневной жизни мы сталкиваемся иногда с неправильным отношением к себе, мало кто стремится понимать и исправлять подобные ошибки.

Таким образом, внимательное слушание со стороны психотерапевта является той основой, которая делает возможным процесс фокусирования. Если психотерапевт, действительно внимательно выслушивая клиента, при необходимости быстро переключается и задает ему вопросы о его ощущениях, а затем адекватно реагирует на ответы, не пытаясь убедить в чем-то клиента или добавить нечто свое, тогда любые ошибки в конечном счете приведут лишь к положительным результатам.