15. Повторное проживание опыта и эмоциональный катарсис

Эта глава посвящена спонтанному возникновению эмоций и “катарсиса”, который можно было бы назвать “разрядкой” данных эмоций. Катарсис используется в различных методах психотерапии, и я раскрою их содержание, чтобы мы могли использовать отдельные компоненты этих процедур.

Когда катарсис возникает сам по себе

Катарсис может включать в себя такие проявления, как крик, бурные рыдания и кашель. Иногда клиент бьет кулаком в стену (см. главу 9, фрагменты 3 и 12). В предыдущей главе этой книги мы видели, что взаимное общение психотерапевта и клиента — двух спокойных, готовых проявлять заботу взрослых людей — помогает проявлению детского опыта, столь необходимого клиенту. Вместо того чтобы просто повторно проживать свой ранний опыт в той же форме, что и в прошлом, такой подход позволяет добиться новых важных шагов. Напротив, при катарсисе индивид переживает прошлые события так, как будто они происходят в настоящем, но с тем важным отличием, что сейчас клиент может в полной мере испытать и выразить эмоции, в свое время заблокированные. В некотором смысле это происходит при всякой психотерапии; мы называем такой процесс “катарсисом”, или “разрядкой”, если клиент проявляет значительную физическую экспрессию, имеющую неуправляемый характер. Если возникающие при разрядке эмоции являются для клиента новыми и возникают естественным путем, это может представлять большую ценность.

Психотерапевты, не знакомые с катарсисом, часто боятся его, поскольку он кажется им совершенно не контролируемым. Однако не следует опасаться эмоциональной разрядки, поскольку через несколько минут она обычно приходит к своему естественному завершению. Если же мы прервем процесс разрядки только потому, что испугались, это приведет к весьма продолжительным негативным последствиям для клиента: он будет чувствовать, что внутри у него — некая ужасная сила, пытающаяся полностью выйти из-под контроля. Страх перед этой неведомой силой как бы пугает все происходящее внутри человека. Клиент боится сойти с ума, а вся внутренняя работа оказывается заблокированной. Подобный страх может сохраняться у клиентов на протяжении многих лет. А причиной явилось недостаточное знакомство психотерапевта с естественным процессом эмоциональной разрядки.

Если психотерапевт не останавливает процесс разрядки, клиенты начинают кричать, плакать или бить кулаком по столу. Обычно это длится не очень долго, а потом энергия истощается. Когда клиент начинает бить кулаком по чему-то твердому, психотерапевту необходимо просто подложить мягкую подушку.

Человеком, переживающим катарсис, он воспринимается совсем не так, как внешним наблюдателем. Наблюдатель воспринимает его как нечто ужасное. Его настигают волны интенсивных эмоций. Гнев и боль, приходящие таким образом к индивиду, не могут восприниматься позитивно. Однако когда такие волны энергии исходят наружу, они воспринимаются клиентом положительно.

В травматических событиях детства обычно присутствует двойное подавление, связанное не только с самими событиями, но и с тем, что у человека нет возможности отрыто заплакать, задрожать или проявить вспышку гнева (а такие вспышки гнева вполне естественны для всех живых организмов). Когда ребенку после длительных запретов наконец позволяют заплакать, он может вновь почувствовать себя целостным. Такие мгновения драгоценны, и именно поэтому катарсис столь важен для личности.

Общая проблема, связанная с катарсисом, состоит в том, что разрядке подвергаются одни и те же эмоции, и это всегда происходит одним и тем же путем. Обычно я прерываю процесс разрядки, если повторяется то, что уже происходило много раз. В действительности клиенту необходимо нечто совершенно иное, но если разрядка возникает естественным путем и не повторяет то, что уже было, необходимо ее приветствовать и создавать безопасные условия.

Поскольку катарсис действительно является естественным процессом, его много раз как бы открывали заново. Но в качестве метода психотерапии катарсиса самого по себе явно недостаточно, поэтому он довольно часто отбрасывался. Фрейд обнаружил явление катарсиса, но потом отказался от его использования. В 1950-е годы катарсис был заново “открыт” в дианетике, где его значение преувеличивалось. Совсем недавно катарсис снова появился в “психотерапии первичного крика”, где его значение также преувеличено. Катарсис можно вызвать почти у любого человека, но вопрос в том, стоит ли это делать. Однако нет сомнения, что при возникновении катарсиса естественным путем, его следует воспринимать как нормальную часть процесса психотерапии.

Поэтому если психотерапевт чувствует, что катарсис может быть полезным, его необходимо предложить клиенту. Я советую клиентам, чтобы они могли совершенно свободно пронзительно кричать, ударять кулаком по кушетке или подушке. При этом я говорю: “Если у вас появится желание, позвольте себе сделать это”, а затем демонстрирую клиенту, как я сам могу стать на колени и начать избивать подушку. Я хотел бы, чтобы клиенты воспринимали катарсис как форму экспрессии, на которую они имеют полное право. Некоторые клиенты следуют моему совету немедленно, другие — спустя некоторое время, а большинство вообще никогда не делает этого.

Катарсис хорошо сочетается с другими путями психотерапии, если воспринимается как один из вариантов. Мы не пытаемся вызывать его специально, хотя и принимаем, когда он возникает естественно.

Катарсису недостает чувства настоящего в переживаниях прошлого

При использовании одного лишь катарсиса утрачивается чувство настоящего, в том числе чувство настоящего в ситуации, имевшей место в прошлом. Только почувствовав настоящее, мы сумеем предпринять новые шаги, невозможные в прошлом. Мы говорим о новых шагах на протяжении всей книги, в особенности в последней главе.

При осуществлении “психотерапии первичного крика” клиенты работают над проблемой, чувствуя ее в теле, но делают они это только для того, чтобы позволить проявиться прошлому опыту. Яркие переживания из прошлого возникают довольно быстро, но обычно оказывается, что клиент ранее уже проходил через эти переживания. Клиент интенсивно, но повторно испытывает уже знакомые состояния. Клиенты физически чувствуют свою боль и ярость; они плачут и кричат — вероятно, потому, что сейчас им это действительно необходимо. Их внимание полностью переносится в прошлое, и они не ощущают актуальной жизненной ситуации, над которой хотели бы работать. Поэтому в “психотерапии первичного крика” клиенты часто оказываются полностью дезориентированными в отношении своей жизни в настоящем и собственной личности: они весьма настойчиво работали над каждой проблемой так, как будто она существует только в прошлом.

Ловушка, связанная с работой только над прошлым, нередко встречается при фокусировании: вначале клиенты испытывают глубокое расслабление, а потом им предлагают обратить внимание на все, что возникает в той или иной специфической проблеме. При повторном переживании ранних детских событий катарсис, вероятнее всего, будет возникать в таком расслабленном состоянии без связи с настоящим.

Катарсис предполагает определенную степень регрессии, и в этом смысле он в известной степени аналогичен гипнозу. Хотя релаксация специально и не вызывается в технике “переоценочного консультирования” (Jaekins, 1962) — данная техника как раз характеризуется эмоциональной разрядкой, — в конце каждого сеанса клиентам предлагают “возвратиться в настоящее”. Чтобы убедиться, что они действительно сделали это, клиентам предлагают описать какой-либо объект, находящийся в комнате. Но это означает конец сессии! Реальная жизнь и существующее в настоящем отношение к прошлому в подобной ситуации не работают.

Интенсивность эмоций приводит к сужению переживаний даже без релаксации и регрессии. На примере обычного совета — в момент сильного гнева сосчитайте до десяти — мы можем увидеть, что интенсивные эмоции настолько сужают наши переживания, что мы утрачиваем большую часть того, что скрыто в них. Такое суживающее воздействие на переживания оказывает как интенсивность эмоций, так и регрессия (см. работу “Теория изменения личности” — Gendlin E., “A Theory of Personality Change”, 1964). Моя теория эмоций излагается в книге “Эмоции в психотерапии” (Gendlin E. “On Emotions in Therapy”, 1991b. О катарсисе см. McGuire, 1991).

Напротив, чувствуемые ощущения оказываются более широкими, чем обычные переживания. Ощущение “всего этого” — нечто гораздо большее, чем обычные переживания. Оно содержит в себе множество скрыто присутствующих граней и частей. Именно из такого ощущения и возникают новые шаги процесса переживания.

Оптимальная степень релаксации достаточна для того, чтобы могли возникать новые переживания, но не настолько сильна, чтобы клиенту было трудно реагировать на настоящее. Так, с помощью не очень глубокой релаксации субъект может достигать оптимальной точки, в которой возникает необходимый материала. При этом клиент присутствует в настоящем в полной мере и может немедленно реагировать на происходящее. Именно это и происходит при фокусировании (Gendlin, 1996b).

Для возникновения катарсиса может потребоваться совершение некоторых шагов на уровне переживаний

В главе 9 мы приводили фрагменты стенограмм, где клиентка, возможно, не сумела бы выдерживать связанные с прошлым опытом переживания, проявившиеся на ранних стадиях психотерапии, если бы не избивала матрац в тот момент, когда ее ярость становилась непереносимой. Мы видели, что она очень точно чувствовала время, когда можно было делать подобные вещи, и довольно долго удерживала себя от эмоциональной разрядки. Большое значение имело то, что клиентка была готова принять и ту, и другую альтернативу.

Клиентка чувствовала: перед тем как непосредственно столкнуться с остатками своего аффекта, необходимо проделать определенную работу.

Если клиенты боятся страха, присутствующего в прошлом, им потребуется сделать довольно много небольших шагов, постепенно приближающих их к чувству страха. Так, постепенно клиент обретает возможность оказаться рядом со своим страхом. Шаги становятся увереннее, и клиенты начинают соприкасаться со страхом более непосредственно. Психотерапевт знает, как помочь гневу выйти наружу, но он понимает, что лучше воздержаться от этого до тех пор, пока индивид не разовьет в себе силу и способность самостоятельно выдерживать свой гнев.

Так, с течением времени происходит развитие личности и приходят в движение ее новые аспекты. Они могут быть важными сами по себе, однако сейчас речь идет о том, что некоторые стороны данных аспектов должны проявиться еще перед тем, как гнев будет проработан.

Приведем пример. “У меня есть... весьма болезненное... чувство. Мне тяжело говорить о нем...” На этой стадии психотерапевту не нужно стремиться увеличить интенсивность болезненного чувства. Для клиента будет вполне достаточно просто слегка прикоснуться к этому чувству. А пребывание в обществе психотерапевта помогает ему выдерживать болезненное чувство таким, какое оно есть.

Вот другой пример. Клиентка говорит: “Здесь я остановилась... это для меня уж чересчур... Мне приходится слишком сильно бороться... А ведь на самом деле я не настолько плохой человек”. (До сих пор ни психотерапевт, ни сама клиентка не считали, что “она плохой человек”.)

У клиентов может внезапно возникать связь с тем временем, когда они еще были здоровы и не пережили травму. “О... такой я была когда-то! (Вздыхает.) В прошлый раз я надеялась... что мы вернемся туда, к той точке, где я остановилась”. Когда клиентка вспоминает об этом давно ушедшем в прошлое чувстве, она явно оживляется. Но это не только порождение прошлого, потому что и сейчас бывают моменты, когда она живет подобным образом. Это делает личность более целостной и сильной. И мы хорошо понимаем, почему клиентке хочется сначала научиться жить по-новому, а лишь потом повторно проживать воспоминание о травматическом событии. Тогда взрыв гнева сможет иметь совершенно иные последствия, чем в прошлом (Grove, 1995).

Будучи психотерапевтами, мы не можем самостоятельно решать, что этому клиенту необходимо совершить какие-то определенные шаги, а тот уже готов к катарсису. Точность, с которой происходят последующие шаги — один за другим, — показывает, что лучшим решением было бы не пытаться в них вмешиваться.

С другой стороны, если у нас проявляются эмоции, необходимо просто принимать их. Например, я говорю клиенту: “Я слышу гнев. Я прав?” Когда клиент плачет, я могу сказать: “У вас на глазах слезы. Надеюсь, вы готовы принять их...” Если я замечаю, что клиент пытается подавить слезы, я также спрашиваю об этом. Допустим, клиент отвечает: “Я чувствую слезы, но не могу заплакать”. В таких случаях я обычно говорю: “А вы просто разрешите себе, чтобы слезы потекли в нужный момент”. Детям обычно внушают, что они не должны плакать. Напротив, согласно “нормам”, принятым в психотерапии, мы можем и должны плакать. Понятно, что и та, и другая установка искусственны. Просто где-то глубоко в нас прячется небольшая “служба охраны”, не позволяющая нам плакать. Если мы дадим этой службе распоряжение: “Пусть слезы текут в любое время, когда это необходимо”, — слезы будут возникать естественным образом.

Чувствуемые ощущения в сравнении с эмоциями

Чувствуемые ощущения часто бывают весьма слабыми, в то время как эмоции, например гнев, — очень сильными. Чувствуемое ощущение, связанное с тем, что вызывает гнев, является более широким и менее интенсивным, чем гнев.

Люди, привыкшие к катарсису, нередко испытывают затруднения в распознавании чувствуемых ощущений, даже если те уже возникли. Они привыкли к чрезмерной интенсивности и драматизму долго сдерживаемых эмоций. По сравнению с моментами, когда клиент пронзительно кричит и рыдает, спокойное погружение в чувство чего-то целостного, но неотчетливого, может восприниматься как ситуация, в которой почти ничего не происходит. Однако интенсивность еще не является критерием эффективности. Весьма интенсивные эмоции иногда возникают из чувствуемых ощущений, в то время как сами по себе чувствуемые ощущения обычно переживаются довольно спокойно.

Иногда прошлый опыт необходимо повторно пережить и завершить в той точке, где эмоции были заблокированы. Гипноз также помогает в определенных ситуациях. (Один из клиентов рассказывал, что ему очень помог гипноз, хотя во время сеанса ему не делались никакие конкретные внушения. При гипнозе “множественные”, “расщепленные” части переживания могут впервые оказаться собранными вместе, на одном уровне; позднее это происходит уже без гипноза.) Медитацию тоже можно считать формой глубокой релаксации, ценной во многих отношениях. Мы еще не знаем всех возможностей глубокой релаксации. Ничего не хочу сказать против этих состояний, но у меня не раз возникал вопрос: почему многие так настаивают на необходимости регрессии в прошлое и уделяют этому значительную часть каждой сессии?

В некоторых случаях, когда клиент упорно сидит в позе для медитации, я могу сказать: да, он действительно имеет опыт медитации. “Если ваше тело привыкло к медитации, — говорю я клиенту, — она будет возникать у вас каждый раз, когда вы сядете в эту позу. Тогда тело не сможет вам сказать, какая поза нужна ему здесь и сейчас. Сядьте по-другому, немного свободнее”.

Клиенты могут сами решить, сесть ли им на кушетку, вытянуться ли на ней или же принять какое-то другое положение. Я не мешаю им погружаться в состояние релаксации так глубоко, как они захотят. Но иногда я предлагаю клиентам сменить положение, характерное для релаксации, и сесть передо мной прямо. Или наоборот, предлагаю клиентам расслабиться, откинуться назад, позволить телу стать гибким и занять удобное для него положение.

Мы сумеем лучше осознать значение пути психотерапии, связанного с катартической разрядкой, предоставляя клиентам возможность допускать катарсис (если они испытывают в нем потребность) и оставляя за ними свободу выбора, использовать это состояние или нет.