СТРАНСТВУЯ В ПОИСКАХ МУДРОСТИ, Иисус добрался до Тибета – и встретил там теплый прием:
Итак, после многих дней пути, испытав бесчисленные опасности, Иисус и его проводник достигли храма Ласса в Тибете. И Менг-сте {Мен-цзы} распахнул двери храма, и все священники и учителя вышли приветствовать еврейского мудреца. Иисуса впустили в библиотеку храма, и с помощью Менг-сте он изучил все священные рукописи, что там хранились.
Не нужно быть ученым, чтобы понять: перед нами – отрывок отнюдь не из общепризнанных христианских писаний. В самом деле, это цитата из книги «Евангелие {эры} Водолея Иисуса Христа», опубликованной в 1908 году проповедником Леви Х. Даулингом, родившимся в Огайо. Даулинг полагал, что христианству необходимо принять и включить прозрения спиритизма, теософии, а также других великих мировых религий. Однако его «Евангелие Водолея» – не художественное произведение. Он уверял, что имел видения, что ему являлись утраченные сведения об Иисусе, сохраненные «в хранилищах Акаши» – или, говоря христианским языком, на небесах1.
Как и бесчисленные его исторические предшественники, Даулинг заявлял, что его «евангелие» полностью вдохновлено силами небесными, что оно дополняет, исправляет и превосходит канонические тексты. В прошлом веке оно в самом деле было весьма популярно. «Евангелие Даулинга» стало основополагающим текстом движения нью-эйдж: оно популяризировало понятие «эры Водолея», в 1960-х годах его активно читали хиппи. В наше время оно – канонический текст маленькой секты, называющей себя «Христинская {sic!} вселенская церковь Водолея»2.
Ни одна мейнстримовая церковь, разумеется, даже не задумается о том, чтобы включить подобный текст в свой священный канон. Но стоит спросить, почему же это немыслимо, – и перед нами встанут вопросы о природе писания и канона. На каких основаниях мы признаем ту или другую книгу боговдохновенной? Проще говоря, когда Бог перестал говорить с людьми через писания? И если мы согласны, что какой-то текст – не канонический, не боговдохновенный, значит ли это, что ему в христианской религии места нет?
Лучше понимая, как церковь на протяжении столетий использовала различные писания, мы начинаем по-другому смотреть и на нынешние споры о значении «альтернативных евангелий», о роли и границах Писания, о возможном использовании «других писаний». Как бы скептически не относились мы к неоевангелиям типа «евангелия Даулинга» – за восприятием огромного корпуса альтернативных писаний, независимо от их индивидуальной исторической и научной ценности как источника вдохновения и просвещения, стоит многовековая традиция.
ВАЖНЕЙШИЙ АРГУМЕНТ В ПОЛЬЗУ АЛЬТЕРНАТИВНЫХ ТЕКСТОВ поздней Античности и Средневековья – то, что они представляют собой значительную часть христианского духовного наследия. Кроме того, они играют важнейшую роль в художественных и культурных традициях христианской веры. Не зная этих работ, мы не поймем многого и в христианской культуре и искусстве, и, шире, в культуре Запада. Многие нынешние мнения о том, во что верили или не верили христиане на протяжении своей долгой истории, рассыпаются в прах, когда мы читаем альтернативные писания, и еще более – когда понимаем, какое место занимали они когда-то в народной вере и религиозной практике. Как говорится, чтобы понять, куда идешь, надо знать, откуда ты вышел.
Подобные тексты отвечают на знакомые вопросы, с давних пор занимающие христиан – да и всех, кто интересуется религией. В наше время, желая разобраться в каких-либо специфических вопросах христианского богословия или культуры, люди обращаются к специализированным научным источникам. В прежние времена наставники и простые верующие использовали для этого истории, повествования. Однако исследование «сложных вопросов» в такой форме отнюдь не было примитивным – порой оно давало более сложные и глубокие ответы, чем мы получаем сейчас. Отвлечемся ненадолго от апокрифов: книга Джона Беньяна «Путь пилигрима» (1678) за триста лет вдохновила и научила вере куда больше христиан, чем все ученые богословские труды, вместе взятые. Лишь самый примитивный читатель станет критиковать такую книгу за то, что содержание ее не исторично, что описанные в ней события не происходили в реальности. Мы восхищаемся этой историей, которая в простой, увлекательной, запоминающейся форме передает глубокие истины. Мудрый читатель понимает, что во времена Беньяна требования к религиозной литературе были иными, чем сейчас. То же можно сказать и о других религиозных текстах, основанных на вымысле, но отличающихся глубиной и оказавших большое влияние – например, «По стопам Его» Чарльза Шелдона или «Письма Баламута» К. С. Льюиса.
Те же принципы можно и нужно применять и к альтернативным писаниям, дошедшим до нас из древности или Средневековья. Отбросив упрощенное требование «историчности», мы сможем понять, что за сложные богословские вопросы владели сознанием их авторов и читателей, – и подивиться остроте и глубине их умов.
Многих современных христиан мучает вопрос о вечном осуждении и аде; существование ада им трудно совместить с представлением о любящем Боге. Да, Христос дал всем возможность спастись, просто приняв его; но как быть с теми, кто из-за даты или места рождения оказался «не охвачен» христианством? Христиан волнует судьба тех, кто не стал христианином, кто умер некрещеным, последователей других религий, тех, кто умер до пришествия Христа. Евангелие от Никодима и его литературные последователи решают этот вопрос смело и ясно, наглядно показывая нам, что Милость превыше Истины. Современный христианский читатель может спорить с богословием, представленным в этих книгах, однако должен принять их всерьез. Единственная «опасность», исходящая для современного читателя от таких апокрифов – та, что его слишком очаруют персонажи и увлечет ход сюжета.
Это лишь один пример из множества встреченных нами в исследовании этих евангелий-долгожителей. Многие современные верующие считают христианство патриархальной религией, в которой не было места возвышению и прославлению женщин – но, очевидно, они никогда не читали сложных, литературно совершенных историй «марианского цикла». Современного автора, который изобразит Христа женщиной и в женском облике проведет его через все испытания Страстей и Воскресения, сочтут чрезвычайным смельчаком, если не богохульником. Однако схожие рассказы о Деве Марии – о ее рождестве, жизни и смерти, о том, как страдала она страданиями своего Сына, – в Средние века были широко распространены и пользовались огромной популярностью среди самых строгих ортодоксов. И эти тексты – отнюдь не «суеверные выдумки Средневековья»: они сложились в раннехристианские, святоотеческие времена.
Возьмем еще один вопрос, для современных верующих нелегкий и порой «неудобный»: как соотносится с христианским нарративом ветхозаветное повествование? На практике многие христиане наших дней, можно сказать, впадают в маркионизм – отводят Ветхому Завету место примитивной, утратившей свое значение предыстории. Однако в ортодоксальном христианском богословии Христос существует от начала времен: именно Христос есть Лицо, которое Бог-Отец показывает тварному миру. С этой точки зрения Христос в какой-то степени участвует во встречах человека с Богом, описанных в Ветхом Завете. Изображая Бога, явившегося Моисею в Неопалимой купине, средневековые художники обычно давали ему лицо Христа. В наше время немногие рядовые верующие понимают эту тонкую богословскую мысль – да, как правило, об этом и не задумываются. А многим богословам эта тема кажется слишком «острой» и «неудобной»: выходит, что христиане как бы присваивают себе весь Ветхий Завет, а в худшем случае, делегитимизируют иудаизм.
Здесь важно различать. Одно дело – заявлять, что Моисей или Исайя буквально предвидели явление Христа и пророчествовали о нем: такое утверждение отвергнет большинство библеистов, независимо от их веры. Но совсем другое дело – символически и метафорически исследовать параллели и связи, с такой глубиной и тонкостью, как это делает «Пещера сокровищ» и родственная ей литература об Адаме, полностью включающая ветхозаветное повествование в христианский нарратив. Важно отметить, что, как правило, эта литература вовсе не пытается «украсть» у иудаизма его святых. Мы уже видели, что большая часть ветхозаветных псевдоэпиграфов рассказывает о допотопных поколениях – от Адама и Сифа до Еноха и Ноя, то есть, по Библии, об общих прародителях всего человечества, христиан, иудеев и мусульман. История Адама символизирует историю всего человечества: как таковая, она не более и не менее «исторична», чем рассказ Беньяна о христианине, оказавшемся в плену в Замке сомнения под надзором Великана Отчаяние.
Многие альтернативные тексты заслуживают нового прочтения; но, пожалуй, самая большая зияющая дыра в сознании современных христиан – на месте этих «ветхозаветных» писаний, которые в наше время полностью ушли в область академических исследований. Казалось бы, какое отношение имеют они к нынешним христианским вопросам и спорам? Однако, как мы уже видели, вклад их в популярное богословие на деле огромен. И современный читатель, взявшись, например, за апокрифы об Адаме, будет поражен, сколько персонажей и мотивов оттуда прочно вошло в обыденное сознание.
ДРУГАЯ ВАЖНАЯ ПРИЧИНА ЧИТАТЬ ЭТИ КНИГИ – они помогают понять нам, как христиане (да и последователи любой другой традиции) осмысливают свою веру, рассказывая истории. Христиане всегда создают и редактируют неоевангелия и псевдописания, поскольку образованные люди очень часто исследуют свою веру именно так. Аналогично поступают и сторонние писатели, интересующиеся христианством – будь то друзья или враги. В вере, основанной на «священных текстах», вполне естественно создавать новые тексты или переделывать старые, чтобы заполнять пробелы, находить в писаниях ответы на вопросы современности, исследовать то, что могло бы быть, если бы писание звучало чуть по-другому. В старину писатели с куда большей охотой, чем сейчас, делали Христа, Марию и ветхозаветных праотцев героями литературных повествований. В некоторые исторические периоды этот творческий родник бил сильнее, чем в другие; однако – и это важная черта христианства – никогда он не иссякал полностью.
Эти литературные упражнения продолжались и после периода Античности – на протяжении всего Средневековья; учитывая позднюю датировку многих из них, нам не следует ставить их в тот же контекст, что и древние альтернативные евангелия. Например, около 1420 года немецкий мистик Фома Кемпийский написал «Подражание Христу» – книгу, в истории христианства имеющую мало себе подобных. Ни одна другая книга, кроме Библии, не была переведена на такое множество языков. Однако по форме своей – духовный диалог между верующим и воскресшим Христом – она очень напоминает рукописи, созданные за тысячу лет до того. По содержанию эта книга вполне ортодоксальна, однако не вызвала бы никакого удивления, случись нам отыскать ее в каком-нибудь собрании гностических евангелий IV или V века.
Во все эпохи христиане писали и пишут новые евангелия, создавали и создают новые образы Христа – Христа с множеством лиц. Так было в древней церкви, в эпоху знаменитых альтернативных писаний; так было в Средние века, когда по рукам ходило множество иных евангелий и антиевангелий; так происходит и сейчас. Прежде чем говорить (как часто говорят сейчас о древней церкви), что такой-то исторический период отличался множеством и разнообразием образов Иисуса, стоит спросить: а когда этого не было? Когда христианский мир был в этом вопросе монолитен? Не было такого. Иисусов, как и евангелий, всегда великое множество.
Часто писатели верят, что создают свои тексты под особым наитием или по откровению. В XIX–XX веках в одной только Америке была создана целая библиотека новых писаний и евангелий: в их числе «Евангелие эры Водолея» Даулинга, «Книга Мормона», «Библия ОАСПЕ» и «Тайная жизнь Иисуса из Назарета». В 1880-х годах вышла так называемая «Библиотека Арчко» – сборник «документов», описывающих суд и казнь Иисуса Христа, в том числе (будто бы) письма самого Понтия Пилата. Впрочем, желание узнать, что же думал обо всем этом Пилат, родилось отнюдь не в наше время – и еще в древности дало толчок созданию Деяний Пилата. В 1931 году Эдгар Гудспид опубликовал целое собрание таких новых «евангелий» – от исполненных благоговения до карикатурно мошеннических3.
Только за прошедшее десятилетие вышли в свет такие художественные вариации на тему истории Иисуса, как роман (и пьеса) «Завет Марии» Пола Тобина (2012), трилогия об Иисусе Энн Райс (2005, 2008, третья книга еще не вышла), «Иисус: история просветления» Дипака Чопры (2008). Сняты фильмы «Страсти Христовы» с Мелом Гибсоном (2004) и недавний «Сын Божий» (2014). Быть может, мотивы подобного творчества в прежние времена были иными – а отступления от ортодоксии куда более опасными – однако стремление расширить и дополнить евангельскую историю властвовало над людьми и в 200 году, и в 600, и в 1900, и в наши дни4.
Это придает правильный контекст тем сенсационным заявлениям, что слышим мы то и дело о находках разных древних псевдоевангелий. Раз в несколько лет СМИ с придыханием сообщают, что обнаружен очередной древний документ – нечто вроде Евангелия Иуды, прославившегося в 2006–2007 годах. Считается, что в этих текстах, дошедших до нас из первых веков христианства, может содержаться какая-то подлинная информация о жизни и временах самого Иисуса. Подлинность и значимость их, как кажется, подтверждаются тем, что официальная церковь их не признавала и с ними боролась – не иначе потому, что стремилась скрыть заключенные в них неудобные истины!5
Быть может, рано или поздно выйдет на свет какой-то документ, который исполнит эту мечту – откроет нам некую новую информацию о жизни или учении Иисуса. Быть может, однажды мы найдем настоящее «альтернативное евангелие» – или ранний черновик евангелия, доселе известного нам в совершенно иной форме. Однако, вопреки рекламным статьям в СМИ, из работ, написанных в III–IV веках – самое меньшее, через двести лет после смерти Иисуса, – подобных ценных исторических свидетельств извлечь невозможно. Евангелие Иуды и тому подобные книги не имеют независимой исторической ценности применительно к временам Иисуса, и ответственные ученые это признают. Подобно «Евангелию эры Водолея» Даулинга, они многое рассказывают нам о временах и обстоятельствах, в которых создавались, но ничего – о той эпохе, которую тщатся описать. Нет, Иисус не делился с Иудой эзотерическими истинами – и не проводил время с Мен-цзы в Тибете. Если бы ранняя датировка сама по себе гарантировала нам какие-то подлинные сведения об Иисусе, ученые искали бы историческую истину в книгах II века – Протоевангелии и Евангелии детства, но этого они, конечно, не делают.
Эту мысль об исторической подлинности хорошо выразила Карен Кинг из Гарварда, говоря о предположительно древней коптской рукописи с упоминанием «жены Иисуса», обнаруженной в 2012 году. В сущности, этот спорный фрагмент почти наверняка был подделан (разумеется, без ведома Кинг); однако, будь он даже подлинным, историческое значение его было бы ничтожно. Как с образцовой осторожностью отмечала сама Кинг – текст, написанный в конце II или в III веке, слишком далеко отстоит от времени самого Иисуса и едва ли может сообщить нам что-то ценное о его семейном положении или личной жизни. Будь этот фрагмент подлинным – и тогда он сообщал бы нам лишь то, что думали об этом представители определенных христианских течений в последующие века. Так что остается лишь удивляться все новым и новым волнам энтузиазма относительно «древних евангелий»6.
Популярные СМИ рисуют нам сказочную картину некоей «древности», где новые евангелия появлялись на каждом шагу, по всей видимости, потому, что авторы их обладали некими особыми знаниями или прозрениями. В действительности создание новых евангелий продолжалось гораздо дольше, чем кажется – по крайней мере до VI–VII веков; а многие появились и еще позже. Не было в истории такого момента – скажем, где-то около 400 года, – когда все церкви разом прекратили записывать и передавать то, что прежде считали истиной о Христе, тем более, по приказу какой-то всемогущей иерархии. История христианства – это история органического роста и развития, с древности – через Средневековье и Новое время – до наших дней и далее.
НЕ ПЕРЕЧИСЛИТЬ ПРИЧИН, ПО КОТОРЫМ СТОИТ ОТКРЫТЬ для себя и другие книги – художественные, философские, богословские, мистические и духовные – которыми христиане, как образованные, так и простые люди, поддерживали свою веру в древние времена и в Средневековье. Книги эти вызвали к жизни столько прекрасных произведений искусства и приобрели такое влияние, что поистине вызывают серьезные вопросы о нашем понимании канона и каноничности. В некоторые эпохи этот «фактический» канон был куда шире формального; однако эта «неформальная Библия» редко привлекает то академическое внимание, какого заслуживает.
Христианские определения Писания сильно зависят от времени и места. Мы постоянно слышим об авторитете Писания: однако исторический или сравнительный подход немедленно возбуждает вопросы, из чего же это Писание состоит. Трудно быть фундаменталистом, не решив сначала, какие же именно писания составляют фундамент твоей веры. Немало американских христиан знать не знают, что хорошо знакомая им Библия, ее состав и содержание – на деле, можно сказать, недавнее изобретение. Состав этого текста вовсе не так естествен и очевиден, как нам часто кажется. Создание библейского канона и определение его границ заняло много веков – и трудно с уверенностью сказать, что этот процесс окончен.
Стоит взглянуть на крупнейшие из ныне существующих церквей – и мы увидим, что все они признают каноническими четыре евангелия, однако за пределами этого минимума их списки канонических книг значительно расходятся. Оставим даже Эфиопскую церковь, отдаленную и на Западе малоизвестную; но значительные различия между Библиями существуют и в основных западных церквах. Так, католическая и православная Библии включают в себя второканонические книги, а протестантская – нет. В англоязычном протестантском мире, вплоть до второй половины XIX века, в Библиях обычно печатались ветхозаветные апокрифы. А в более ранние времена различия были еще серьезнее: многие церкви, впоследствии славные и процветающие, отвергали Первое послание Иоанна, Второе послание Петра и Послание Иуды – книги, признанные большинством современных верующих.
В наше время эти различия тревожат немногих – прежде всего потому, что большинство христиан о них и не подозревает. Да и едва ли даже самый узколобый ортодокс станет отвергать другую церковь лишь на том основании, что канон ее «неправилен», слишком узок или слишком широк. Подобных ригористов не существует, и на практике христиане допускают в вопросе о каноне определенную свободу. И это понятно – ведь ни одна из спорных книг не играет важной роли в определении церковного вероучения. Если бы, например, протестанты приняли Книги Маккавеев или Книгу премудрости Соломона, или, наоборот, исключили Послание Иуды, – ни к каким богословским переворотам это бы не привело. Быть может, фундаменталистам и нелегко это признать – однако различные библейские книги имеют разное значение для христианского мировоззрения. Одни очень существенны, без других вполне можно обойтись. Одни писания значат неизмеримо больше других.
В наше время церкви различаются по своему отношению к некоторым книгам Ветхого Завета; однако несколько столетий назад не меньше ценились и новозаветные апокрифы, ныне канувшие в безвестность. Конечно, аналогия эта не совсем точна – ни одна церковь не награждала формальным каноническим статусом, например, Евангелие от Никодима; однако за тысячелетие эта книга дала нынешнему облику христианства больше, чем любая другая, за исключением евангелий и Откровения. В иные эпохи, в иных местах то же можно было сказать и о «марианских евангелиях». Не принимая во внимание эти книги и их значение, мы упускаем из виду огромную, важную часть истории христианства.
ОДНАКО, ОТМЕЧАЯ, ЧТО ЕВАНГЕЛИЕ ОТ НИКОДИМА и другие подобные книги в свое время ценились столь высоко, мы не предлагаем, подобно иным современным писателям, расширять христианский канон. То, что в былые времена канон был более широк и гибок, не означает, что его можно «гнуть» до бесконечности, втискивая туда Евангелие от Никодима, «Пещеру сокровищ» или, допустим, «Евангелие эры Водолея». Мы не стремимся ни очернить альтернативные писания, ни преуменьшить их значение, однако решительно спорим с популярными идеями об их истории и историчности.
Под влиянием новых научных открытий некоторые современные авторы предлагают расширить канон и включить туда некоторые альтернативные писания, прежде всего Евангелие от Фомы. В 1990-х группа критических мыслителей, так называемый Семинар по Иисусу, опубликовала список из двадцати текстов, которые хотела бы добавить к знакомому нам Новому Завету, оптимистично озаглавив его «Полные евангелия». Недавно эта идея получила продолжение: ученый Хэл Тоссиг выпустил «Новый Новый Завет: Библия XXI века, сочетающая традиционные и вновь открытые тексты», где канонические новозаветные книги чередуются с апокрифическими работами. Похвально то, что он постарался включить в свой сборник много разных текстов, а не только стандартный набор «гностических» писаний. Однако «Библия» Тоссига демонстрирует маркионитский подход: она включает лишь расширенный Новый Завет, а в приложенных к книге комментариях практически ничего не говорится о Ветхом. Разумеется, вполне возможно включить и в Ветхий Завет множество псевдоэпиграфов, хотя от этого «Библия» станет поистине необъятной7.
Среди дополнительных «новых новых» текстов, включенных Тоссигом в Новый Завет – неизбежные Евангелие от Фомы, «Оды Соломона», Евангелие от Марии, Евангелие Истины, Деяния Павла и Феклы и Тайное Откровение Иоанна. Выбор других текстов показывает крайнюю субъективность составителя. Так, зачем-то добавлен текст из Наг-Хаммади под названием «Гром: совершенный ум» – загадочный даже по меркам гностических евангелий и, судя по всему, вовсе не христианский. Не менее странно выглядит исключение такого, несомненно, раннего апокрифа, как Протоевангелие. Впрочем, что бы мы ни думали о расширении или сужении канона, сам сборник Тоссига ценен тем, что показывает любому интересующемуся различные лики раннего христианства в одной книге.
Разумеется, любое предложение расширить канон встречает у верующих бурную реакцию. И не только у жестких фундаменталистов. Само предложение принять какие-то писания сверх известного канона ведет к тому, что секту их почитателей объявляют еретической или вовсе нехристианской. Это основная причина, по которой мейнстримовое христианство с большим подозрением относится к Церкви святых последних дней или к христианской науке. Однако наше историческое исследование также подсказывает много практических соображений против такого расширения канона. Особенно это касается Нового Завета: в нем между известными нам каноническими текстами и любыми возможными альтернативами неизбежно возникнет жесткое противоречие.
Что бы ни говорили ученые из Семинара по Иисусу, а в наше время – Тоссиг в своем «Путеводителе по Новому Новому Завету», столь ценимые ими альтернативные тексты написаны значительно позже канонических евангелий и по отношению к ним полностью вторичны. Общепринятое в научных кругах мнение гласит, что ни одно из «новых новых» писаний не создано ранее 160 года, а некоторые, как Евангелие от Марии, – возможно, и на столетие позже. (Единственное исключение – Евангелие от Фомы: его некоторые датируют приблизительно 140 годом.) Напротив, почти все канонические книги Нового Завета написаны никак не позднее 110 года.
Независимо от их духовной или культурной ценности, эти альтернативные писания просто невозможно считать историческими документами, равнозначными каноническим евангелиям и посланиям. Во многих случаях сами авторы этих неканонических текстов были бы поражены, узнав, что их духовные, метафорические сочинения кто-то готов принять за материальную реальность. Именно этим апокрифы резко отличаются от канонических евангелий. Разумеется, и канонические тексты – не научные исторические сочинения в современном смысле, и у них есть свои богословские задачи; но они прямо вводят нас в мир Христа и его непосредственных учеников так, как никакие иные книги не могут. В них заключено историческое ядро христианства.
Другие работы могли быть где-то и когда-то популярны, однако к той же категории явно не относятся. Для своего времени они были прекрасны – но их мир давно в прошлом, и неразумно приписывать им какой-то вечный статус. Точно так же книги, которые кажутся необычайно мощными и актуальными сейчас, в начале XXI века, через несколько сотен лет скорее всего устареют и станут архаичными, даже непонятными. Книги, чрезвычайно важные для предков, часто заставляют потомков лишь пожимать плечами. Ничто не выглядит таким устарелым, как мода вчерашнего дня.
ОДНАКО ИСКЛЮЧИТЬ ТЕКСТ ИЗ КАНОНА – разумеется, не значит осуждать его или игнорировать. У апокрифов есть и религиозные, и исторические заслуги, которыми не стоит пренебрегать. С 1970-х годов западные читатели ищут и находят в гностических евангелиях настоящую сокровищницу мысли, проливающую на христианство новый, порой удивительный свет. Однако эти тексты – лишь часть огромного литературного наследия, со своими находками, своими вершинами, своими изобретательными дополнениями, раскрывающими то, чего, на взгляд той или иной эпохи, в канонических христианских текстах недоставало. И каждому, кто интересуется вновь открытыми древними евангелиями, стоит сообщить чудесную новость – его ждет целая библиотека книг, столь же глубоких, ярких и смелых по содержанию, создававшихся на протяжении тысячелетия.