Границы «привилегированных интересов» Кремля

23 сентября в Сочи Владимир Путин обозначил задачи предстоящего российского председательства в Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ) – военном союзе, в который также входят Армения, Белоруссия, Казахстан и Киргизия. Он призвал к укреплению границ, подчеркнул обеспокоенность членов союза потенциальным ростом террористической угрозы с выводом войск НАТО из Афганистана в 2014 году и предложил усилить военное сотрудничество. Хотя Россия уже давно занимает лидирующие позиции в ОДКБ, вполне возможно, что российское председательство в этой организации станет новой вехой в кампании Кремля по изменению соотношения сил в политических, торговых и экономических объединениях и союзах безопасности бывших советских республик.

На недавнем саммите Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Бишкеке Путин воспользовался возможностью, чтобы заручиться поддержкой участников в отношении своей позиции по Сирии, а также обсудить будущее Афганистана и возможность ядерных переговоров с Ираном (в ШОС помимо России входят Китай, Казахстан, Таджикистан, Узбекистан и Киргизия). Российское руководство убедило Армению вступить в возглавляемый Москвой Таможенный союз, вместо того чтобы подписывать соглашение об ассоциации с Европейским союзом, и оказывает давление на другие стремящиеся в ЕС страны, в частности на Украину, с целью заставить их последовать примеру Еревана.

Россия занимает выгодную переговорную позицию. Москва является самой мощной военной державой в регионе. Она уже пользовалась своим энергетическим сектором в качестве оружия, в первую очередь против Украины, и может сделать это вновь. К тому же экономика стран Средней Азии, будучи намного слабее российской, зависит от заработка трудовых мигрантов, посылающих деньги домой из России.

Как известно, вскоре после вторжения России в Грузию в 2008 году тогдашний президент РФ Дмитрий Медведев заявил: «У России, как и у других стран мира, есть регионы, в которых находятся привилегированные интересы». В ответ на вопрос, имеет ли он в виду под «привилегированными регионами» соседние страны, российский президент ответил: «Разумеется, регионы, граничащие с Россией, но не только их». За пять лет, прошедших с момента этого высказывания, растущая изменчивость евразийской геополитики дала Кремлю возможность восстановить свои экономические, политические и геостратегические ресурсы, утраченные с развалом СССР. Этой тенденции способствовал ряд предпосылок: во-первых, многополярный мир, о котором Москва говорила с середины 1990-х годов, становится реальностью. Во-вторых, эра западного доминирования подходит к концу, а США находятся в состоянии упадка. И наконец, в-третьих, внешняя политика США слишком дорогостоящая, неэффективная и нереалистичная. Как следствие, Кремль больше не рассматривает западную модель политического и экономического развития как образец для подражания и выбирает свой путь. Зарубежные поездки и встречи Владимира Путина являются подтверждением того, что ключевым приоритетом внешней политики России является интеграция стран СНГ в Таможенный и, в будущем, в Евразийский союз.

Стремление Москвы к влиянию, часто приобретающее деспотический оттенок, фундаментально отличается от советского подхода. Во-первых, оно носит преимущественно экономический характер. Судя по всему, Кремль считает политическую интеграцию нереалистичной. Во-вторых, инструменты интеграции, которыми пользуется Москва, должны быть подогнаны под конкретную ситуацию. Кремль, скорее всего, осознает, что интеграция Узбекистана маловероятна, так как за последние два десятилетия у Ташкента сложилось свое видение роли и места Узбекистана в Евразии. Вряд ли Узбекистан захочет стать частью евразийского центра власти, расположенного в Москве (с этим, впрочем, скорее всего, не возникнет проблем у небольших среднеазиатских государств, таких как Киргизия и Таджикистан). Однако в одном нынешний кремлевский проект совпадает со старым советским подходом: он будет успешным только при условии участия Украины.

Несмотря на значительный прогресс, становится очевидно, что усилия Москвы, направленные на установление более тесных связей, имеют свои ограничения. Преждевременная интеграция таких бедных стран, как Киргизия и Таджикистан, потребует огромных вложений российских денег, что отвлечет средства с других участков. Выведение интеграции за границы базового общего экономического пространства – например, с целью привлечения балтийских стран – носит не только нереалистичный, но даже опасный характер. Опросы общественного мнения показывают, что страны, которые могут быть затронуты интеграцией, выступают против вступления в Евразийский союз. В России растут негативные настроения в отношении свободного притока рабочей силы, особенно из Средней Азии. Общественное мнение Украины, включая среду этнических русских, при выборе между членством в продвигаемом Москвой союзе и ЕС все больше склоняется к последнему. Кроме того, и ШОС, и ОДКБ по большому счету неэффективны. По словам одного эксперта, ШОС – это «неразработанный многосторонний механизм», мировая роль которого неясна из-за разногласий его членов относительно задач организации.

Кремлю также с трудом удается продвигать инициативу Таможенного союза. Этот дорогостоящий проект наносит вред российской экономике и отдаляет Россию от остального мира. «Вместо того чтобы попробовать заинтересовать кого-то, Кремль прибегает к угрозам и санкциям». К тому же Евразийский союз в российском понимании лишен той объединяющей идеологической основы, на которой держался СССР (даже российская элита не разделяет идею «евразийства» как возможной интеллектуальной основы союза). Если Евразийский союз когда-нибудь и сформируют, он будет иметь все недостатки сегодняшней России: неуважение к правам человека, избирательное правосудие и необузданную коррупцию (хотя надо отметить, что в некоторых странах, являющихся потенциальными членами союза, эти проблемы носят еще более ярко выраженный характер, чем в России).

Наконец, главным фактором, тормозящим процесс евразийской интеграции под руководством России, является рост влияния Китая. 13 сентября Владимир Путин и генеральный секретарь ЦК Компартии Китая Си Цзиньпин прибыли на саммит ШОС. Незадолго до этого Путин одержал дипломатическую победу в сирийском вопросе. А Цзиньпин, в свою очередь, завершил дипломатическое турне по Средней Азии, в рамках которого посетил с государственными визитами четыре страны и подписал важные экономические соглашения с Туркменистаном, Узбекистаном и Киргизией, чем подчеркнул расширение зоны влияния Китая в этом регионе. Лидеры Китая стараются завоевать расположение своих среднеазиатских партнеров уважительным отношением, благоприятными торговыми и кредитными условиями и политикой невмешательства во внутренние дела.

По мнению политолога Марты Брилл Олкотт, самым привлекательным для лидеров среднеазиатских стран в таком подходе (помимо денег) является то, что, в отличие от России, Китай не связывает своих партнеров политикой ограничения торговли и не пытается негласно влиять на исход политических событий внутри стран. Растущая роль Китая на евразийском пространстве ставит Кремль в трудное положение. Москва хочет извлечь выгоду из экономического могущества Китая, пока китайские лидеры воспринимают Россию как важного союзника на мировой арене. В то же время на фоне проблем с США и НАТО Россия не хочет обострения отношений на Востоке. В любом случае Москва мало что может противопоставить росту влияния Китая. Публично Кремль и глазом не моргнул, пока Си Цзиньпин в преддверии саммита ШОС перелетал из одной среднеазиатской страны в другую, заключая многомиллиардные энергетические сделки с ближайшими соседями России. Однако в глубине души российские лидеры несомненно недовольны не в самую последнюю очередь тем фактом, что влияние партнеров может в конечном итоге помешать планам Кремля стать ведущим игроком в ключевых регионах постсоветского пространства.

2013 г.

 

Москва: шаг в сторону Азии

Недавно в Кремле прошел первый за почти десять лет российско-японский саммит на высшем уровне. На повестке дня переговоров Владимира Путина и Синдзо Абэ был нерешенный с 1945 года вопрос о том, как положить конец формальной войне между странами. Эта ситуация, как говорится в двустороннем коммюнике, «выглядит ненормальной». Совместное заявление призывает министерства иностранных дел двух стран активизировать усилия по заключению мирного договора и расширить сотрудничество по целому кругу вопросов. Вместе с Абэ в Москву приехали более ста японских бизнесменов; некоторые из них, по сообщениям СМИ, хотели увидеть «дорожную карту» двустороннего сотрудничества в области ресурсов, энергетики, инфраструктуры и высоких технологий. Путин и Абэ также обсудили кризис в Сирии и провокационное поведение Северной Кореи, призвав Пхеньян подчиниться резолюциям ООН. После переговоров Абэ сообщил, что установил с Путиным «доверительные отношения».

Кремлевский саммит стал очередным примером дипломатической кампании по позиционированию России как азиатской державы. Эта переориентация была провозглашена Путиным в прошлом году на саммите АТЭС во Владивостоке. Разногласия по поводу принадлежности Курильских островов – главная причина того, что Россия и Япония так и не подписали мирный договор. Япония не признала советскую оккупацию «северных территорий»; Россия утверждает, что получила законное право на владение островами в результате военных договоров между западными союзниками и СССР. Двусторонние отношения особенно охладились в 2010 году, когда тогдашний президент Дмитрий Медведев посетил Кунашир – второй по территории из четырех Курильских островов – и разместил в «Твиттере» фотографии острова со словами «как много в России красивых мест!». Японский премьер Наото Кан назвал визит Медведева «неудачным» и отозвал своего посла в Москве. Спустя несколько месяцев российско-японские переговоры о Курильских островах вновь зашли в тупик, а Кан выступил на официальном митинге с требованием вернуть острова Японии.

По целому ряду экономических и геополитических причин улучшение российско-японских отношений сегодня актуально для обеих сторон. Япония рассчитывала использовать визит Абэ для того, чтобы отвлечь Россию от сотрудничества с Китаем, с которым у Токио все более напряженные отношения. Япония также является основным импортером сжиженного природного газа (СПГ) и видит Россию своим стратегическим партнером, стремясь к диверсификации и снижению цены на импорт СПГ, цена на который резко возросла после аварии на АЭС «Фукусима» в 2011 году. Среди других вопросов на встрече – возможное участие Японии в строительстве газопровода, который может соединить газовые месторождения Восточной Сибири с запланированным «Газпромом» трубопроводом через Владивосток стоимостью $38 млрд.

Москва хочет укрепить свои позиции в Азии на фоне роста китайского влияния и повышенного интереса Вашингтона к этому региону. Российское руководство также заинтересовано в иностранных инвестициях в Восточную Сибирь и Дальний Восток – богатые ресурсами, но недостаточно заселенные регионы. На саммите в Кремле лидеры России и Японии договорились об инвестициях в эти регионы в объеме $1 млрд.

Между тем китайские государственные СМИ не скрывали обеспокоенности по поводу того, что «оттепель» в отношениях Токио и Москвы после визита Абэ может произойти за счет Пекина. КНР выступает против «дипломатии, основанной на ценностях», – пишет рупор китайской Компартии Global Times. Такой подход объединяет страны, разделяющие веру в «свободу, демократию, права человека и верховенство закона». Путин вряд ли разделяет эти ценности, однако, как и Абэ, он обеспокоен растущим влиянием Китая в Азии. Global Times жалуется на то, что визит японского премьера в Россию стал «наивной попыткой подавить влияние Китая». Пекин обеспокоен и тем, что слишком большое количество российско-японских энергетических проектов может подорвать доступ Китая к российским нефтегазовым ресурсам.

Теплый прием, оказанный Кремлем японскому премьеру, охладил пыл тех, кто говорил о полноценном союзе Китая и России. В марте Путин принимал в Кремле председателя КНР Си Цзиньпина. На этой встрече было подписано 17 договоров (в том числе об экономическом взаимодействии) и заявлено о расширении военного сотрудничества. Китай обещал инвестировать в российский Дальний Восток; Россия заявила, что готова увеличить объемы продаж своего оружия Китаю. Стороны также заявили, что имеют схожие взгляды на Иран, Сирию и другие глобальные кризисы. Однако наряду с достигнутым прогрессом у Китая и России сохраняются разногласия, которыми Токио, без сомнения, хочет воспользоваться в собственных целях. К примеру, стороны не раз расходились в позициях о цене на российскую нефть, что приводило к замораживанию энергетических переговоров. Россия и Китай с подозрением относятся к поведению друг друга в Средней Азии. Россия (как и Япония) с недоверием смотрит на геостратегический подъем Китая в Тихоокеанском регионе.

Несмотря на теплый прием, оказанный Абэ, приоритетом для Кремля в Восточной Азии будет все же не Япония, а Китай. После переговоров с японским премьером Путин заявил, что не ожидает скорого разрешения вопроса по Курилам, который он назвал «сложной, но важной» проблемой. После отъезда Абэ из Москвы Global Times, которая очевидно волновалась по поводу того, что может случиться во время саммита, оценила итоги визита как «нейтральные, переходящие в позитивные». «Все взгляды в Москве сосредоточены на Китае, – сказал обозреватель «Коммерсанта» Сергей Строкань. – Китайское лобби очень сильное, и те, кто думает, что Япония может быть для нас более надежным партнером, находятся в меньшинстве. Визит Абэ был позитивным и хорошим для обеих сторон, но непохоже, чтобы он стал поворотным и изменил правила игры».

2013 г.

 

Евразийское будущее: Россия, Китай и Европейский союз

По сравнению с прошлым десятилетием сегодняшняя евразийская геополитика отличается немалой активностью. Вывод войск из Афганистана оставил вакуум, заполнить который могут региональные и внерегиональные власти. Важным экономическим игроком на евразийском пространстве давно уже является Китай. Да и Россия воспользовалась шансом реанимировать экономические, политические и геостратегические «активы», потерянные после распада СССР. 25 сентября эти темы обсуждались на семинаре в вашингтонском Центре имени Вудро Вильсона.

Среди выступающих были Кристиан Остерман (из Центра Вудро Вильсона), Джеффри Манкофф из вашингтонского Центра стратегических и международных исследований и Стивен Бланк из Совета по американской внешней политике. Эксперты согласились с тем, что Россия хочет расширить влияние в Евразии. В качестве главного фактора отмечалась возрастающая роль Китая в Центральной Азии. В последние месяцы во время саммитов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) Россия воспользовалась возможностью усилить свою стратегию безопасности. Москва оказала давление на Армению, убедив ее вступить в Таможенный союз вместо соглашения об ассоциации с Европейским союзом (экс-министр национальной безопасности Армении Давид Шахназарян в одном из интервью заявил, что резкая смена курса руководством Армении была вызвана беспрецедентным давлением России, включая угрозу дестабилизации внутренней ситуации в стране). Москва оказывает давление и на другие страны, желающие развивать отношения с Евросоюзом. Речь идет в первую очередь об Украине. В основе концепции Таможенного союза лежат следующие основные идеи. Первая: многополярность мира, о которой российские власти говорили с конца девяностых, становится реальностью. Вторая: время доминирования Запада подошло к концу; один из важнейших моментов – упадок, переживаемый США. Третья мысль: внешняя политика США – дорогая, неэффективная и нереалистичная.

Сегодняшнее стремление Кремля восстановить свое влияние отличается от подхода, преобладавшего в советские времена. Речь идет прежде всего об экономике: политическую интеграцию в Кремле считают нереальной. Кроме того, средства, используемые российскими властями и призванные убедить других в преимуществах интеграции, выбираются с большой осторожностью. В Кремле сознают, к примеру, что интеграция с Узбекистаном практически невозможна, так как за последние два десятилетия официальный Ташкент продемонстрировал, что руководствуется собственными представлениями о роли Узбекистана в Евразии. И что едва ли Ташкент пожелает присоединиться к Евразийскому объединению, руководимому из Москвы (скорее всего, нечто подобное произойдет с меньшими странами Центральной Азии – Кыргызстаном и Таджикистаном).

Несмотря на значительный прогресс на пути интеграции, все очевиднее становятся и его пределы. Поспешная интеграция таких бедных стран, как Кыргызстан и Таджикистан, потребует огромных финансовых вливаний из России. Более широкая интеграция для создания общего экономического пространства – к примеру, попытка включить в эту орбиту балтийские страны – едва ли реалистична и даже опасна. Общественное мнение в Украине неблагоприятно для инициативы по созданию Евразийского Союза. В России растет недовольство свободным потоком рабочей силы из Центральной Азии. Что же касается Украины, то даже на русскоязычном востоке все больше людей высказывается за членство в ЕС, а не за присоединение к союзу, инициированному Москвой. И ШОС, и Организация Договора о коллективной безопасности остаются в большой степени неэффективными объединениями. ШОС, по мнению одного из экспертов, остается «непропеченным многовекторным механизмом», у которого нет четкой роли в мире из-за разногласий ее участников по поводу миссии этой организации. Да и с Таможенным союзом есть проблемы. Он стоит России огромных денег, вредит экономике страны и отдаляет ее от всего мира. Если Таможенный союз реализуется в полной мере, то по нему «расползутся» многие негативные черты современного российского общества: неуважение к правам человека, избирательное применение закона и огромная коррупция (хотя в некоторых странах – потенциальных членах Таможенного союза со всем этим дело обстоит хуже, чем в России).

Но прежде всего шанс евразийской интеграции оказался замедлен другим фактором – растущей ролью китайского экономического влияния. Эксперт Александр Кули отмечает, что сегодня Китай – один из крупнейших экономических партнеров стран Центральной Азии. 13 сентября Владимир Путин и китайский лидер Си Цзиньпин прибыли на саммит ШОС. Владимир Путин только что пережил дипломатический триумф, связанный с сирийским кризисом. А Си Цзиньпин завершил дипломатический тур по Центральной Азии, включавший визиты в страны, где были подписаны крупные экономические соглашения, – Туркменистан, Узбекистан и Кыргызстан. Здесь Китай оставляет свой новый след. Китайские лидеры хотят завоевать доверие партнеров в Центральной Азии, демонстрируя уважение, предлагая щедрые условия займа и торговых договоров и подчеркивая, что не намерены вмешиваться во внутренние дела этих стран.

Растущая роль Китая в Евразии поставила перед Россией серьезные проблемы. Москва считает, что выиграет от экономического роста КНР (тогда как китайские лидеры видят в лице Москвы ценного союзника на мировой арене). Однако Кремль мало что может сделать, чтобы противостоять экономическому влиянию Китая в Центральной Азии. По словам Стивена Бланка, Кремль стремится найти другие пути для конкуренции.

Кремль, несомненно, внимательно следил за тем, как Си Цзиньпин ездил по странам Центральной Азии, заключая многомиллионные энергетические договора на «заднем дворе» России. По всей вероятности, российские лидеры недовольны таким оборотом событий. Не в последней мере – потому, что такая «пробивная сила» ее китайского партнера мешает Москве стать главным игроком на важных для нее территориях постсоветского пространства.

2013 г.

 

Будущее Евразийского союза

В 2008 году, после того, как Россия оккупировала часть территории Грузии, президент Дмитрий Медведев заявил: «У России, как и у других стран мира, есть регионы, в которых находятся привилегированные интересы». В ответ на вопрос, подразумевает ли он соседние страны, российский президент ответил: «Разумеется, регионы, граничащие с Россией, но не только их».

Через пять лет хитросплетения евразийской политики дали Москве возможность реализовать слова Медведева. Москва пытается, где это только возможно, вернуть геостратегическое наследие, утраченное после распада Советского Союза.

Эти намерения основаны на некоторых расчетах Кремля. Во-первых, многополярный мир, на формирование которого рассчитывала Москва с середины 1990-х годов, наконец-то становится реальностью. Во-вторых, США находятся в упадке и, в целом, период доминирования Запада в геополитике подходит к концу (этот вывод подкрепляют экономические проблемы Европы). И, в-третьих, затратность, неэффективность и нереалистичность внешней политики США. В итоге – как говорится в концепции новой внешней политики России – Москва больше не смотрит на Запад как на модель для подражания в сферах политики и экономики. Наоборот, она сконцентрировала свое внимание на Евразии и Дальнем Востоке, где у России больше естественных интересов (где, также, во многих случаях возможно легче находить общий язык с местными авторитарными режимами).

Главная задача России в ее отношениях с Европейским союзом, как сказал 28 октября в своем выступлении студентам Донского государственного технического университета министр иностранных дел Сергей Лавров, – создание общего экономического и гуманитарного пространства от Атлантики до Тихого океана. На практике это означает трансформацию поддерживаемого Россией, Таможенного союза, возникшего в 2010 году, в больший Евразийский союз, который планируется создать до 2015 года.

Сторонники этой идеи в России хотят, чтобы Евразийский союз стал ассоциацией равноправных партнеров, исповедующих общие ценности – как ЕС. Однако многие граждане бывших советских республик считают, что такое образование будет просто прикрытием для восстановления российского доминирования.

По словам известных исследователей Андерса Аслунда и Ганса Адомеита, хотя декларируется, что главные цели Евразийского союза лежат в экономической плоскости, на самом деле речь идет о геополитических целях, которых, по мнению экспертов, можно достичь в большей степени именно экономическими средствами. Действительно, в последние месяцы Москва оказывала давление на Грузию, Армению и, наиболее важно, Украину, чтобы продемонстрировать им в опасности «флирта» с Евросоюзом и убедить их вступить в альтернативную структуру – Евразийский союз.

Андрей Слепнев, министр торговли ЕЭК (Евразийской экономической комиссии, ответственной за интеграционный процесс) говорил о безобидности и неправильном восприятии в мире российского стремления к влиянию в Евразии. Он выступил 31 октября в Вашингтоне – в Центре стратегических и международных исследований. Слепнев подчеркнул «экономическую природу» всего этого проекта, который, по его словам, приведет к созданию общего рынка и общую систему пограничного контроля. Стремление к большей региональной интеграции, по его словам, – глобальная тенденция.

Слепнев, так же как и Лавров в своей речи, заявил, что сотрудничество с ЕС будет важным приоритетом для Евразийского союза и что параллельно проходят переговоры о свободной торговле с Новой Зеландией, Вьетнамом и Индией. Слепнев опроверг подозрения, что Россия пытается реанимировать Советский Союз – наоборот, он сказал, что Евразийский союз будет основан на консенсусе (аргумент довольно неубедительный, беря во внимание тот факт, что в последние месяцы давление России на украинских лидеров укрепило их стремление к сотрудничеству с Брюсселем). Слепнев, кстати, признал, что Москва не хотела бы сближения Украины с ЕС, поскольку, по его мнению, Киев связывают с Москвой многие политические, экономические и культурные связи.

Беспокойство, которое вызывают планы Кремля по созданию Евразийского союза, можно обнаружить не только в Киеве. На довольно напряженном саммите в Минске 24 октября члены Таможенного союза – президенты России, Казахстана и Беларуси – попытались разрешить накопившиеся сложные вопросы, связанные с зоной свободной торговли, начиная с вопросов о торговых барьерах и путями расширения этой организации. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев – обычно близкий союзник России – обвинил Москву и Минск в установлении несправедливых торговых барьеров. Он назвал регулятивный орган Таможенного союза, в котором доминирует Россия, «политизированным» и призвал к осторожности в деле привлечения в союз новых членов. Не было согласия и в споре о ценах на нефть и газ. Александр Лукашенко намекнул, что отсутствие прогресса по этому вопросу может заставить его страну выйти из Таможенного союза. Недавние волнения в России также продемонстрировали, что в российском обществе многие выступают против свободного перемещения рабочей силы – особенно из Центральной Азии, а именно это принесет создание Евразийского союза.

Слепнев уделил очень мало внимания роли Китая в замедлении процесса создания Евразийского союза. К примеру, в сентябре лидер Компартии Китая Си Цзиньпин посетил четыре государства Центральной Азии и подписал с ними соглашения об экономическом сотрудничестве. На контрасте с Москвой Пекин хочет завоевать доверие центральноазиатских партнеров, демонстрируя подчеркнуто уважительное отношение к ним, предлагая выгодные условия для торговли, а также гарантируя невмешательство в их внутренние дела (в придачу к большим финансовым вливаниям).

Растущая роль Китая в Евразии поставила Россию в тупик. С одной стороны, Россия хочет выиграть за счет роста экономической мощи Китая (во время недавнего визита Дмитрия Медведева в Китай крупнейшие энергетические компании РФ подписали выгодные договора с китайскими партнерами; Россия также заинтересована в китайских инвестициях в российский Дальний Восток). Китай также остается важным союзником России на международной арене – например, в вопросе о Сирии.

С другой стороны, российские лидеры мало что могут сделать, чтобы притормозить растущее влияние Китая в Центральной Азии.

Без сомнений, российские лидеры понимают, что китайское давление может помешать планам Кремля стать главным игроком на постсоветском пространстве в намного большей степени, чем любое решение Украины.

2013 г.

 

Россия и Китай: укрепление энергетического партнерства

22 октября жители Пекина стали свидетелями картины, к которой они за последнее время почти привыкли: высокопоставленные российские делегации, на этот раз во главе с премьер-министром Дмитрием Медведевым, приезжают для переговоров с китайскими официальными лицами о заключении важных энергетических соглашений, которые будут способствовать экономическому и геополитическому партнерскому сближению двух стран. «Роснефть», крупнейший в России производитель нефти, контролируемый союзником Путина Игорем Сечиным, в ходе этого визита дала согласие предоставить Sinopec, одному из главных в Китае нефтепроизводителей, 100 млн. метрических тонн сырой нефти в течение ближайшего десятилетия. Эту сделку Медведев оценил на сумму около $85 млрд. «Это большая сумма денег для любой страны, даже для Китая, – сказал российский премьер. – Это свидетельствует о том, что мы вышли на более высокий и совершенно новый уровень сотрудничества».

Другие коммерческие сделки, стоящие на повестке дня, также направлены на укрепление энергетических отношений между двумя странами. «Роснефть» совместно с Китайской национальной корпорацией (CNPC), крупнейшей нефтегазовой компанией КНР, построит нефтеперерабатывающий завод недалеко от Пекина. Этот проект является продолжением июньского соглашения между «Роснефтью» и CNPC, в результате которого Китай станет крупнейшим нефтяным клиентом России. Кроме того, независимая компания НОВАТЭК, занимающая второе место в России по производству природного газа, объявила о долгосрочном контракте на поставку сжиженного природного газа (СПГ) CNPC накануне ожидаемой в ближайшие месяцы отмены монополии «Газпрома» на российский газовый экспорт. Отдельную сделку заключил президент En + Group Олег Дерипаска, подписавший соглашение о стратегическом сотрудничестве с Цао Пейси, президентом государственной энергетической компании Китая China Huaneng Group. «Газпром», государственный энергетический гигант России, остался за бортом, по крайней мере, сейчас. Разногласия между «Газпромом» и китайскими властями из-за назначения тарифов продолжают блокировать предложение, которое позволит «Газпрому» продавать газ в Китай через специальный трубопровод. На других переговорах по экономическим вопросам стороны заявили об увеличении товарообмена и уделили особое внимание росту китайских инвестиций в экономику России.

В ходе визита обсуждались и вопросы безопасности. Медведев и его китайские коллеги продолжили работу по реформированию международной системы для уменьшения доминирующей роли Соединенных Штатов. Они договорились укреплять координацию по ключевым международным вопросам (обе страны, например, выступают против многосторонних инициатив по поддержанию мира и настаивают на сотрудничестве с Ираном). Москва и Пекин также заявили о своем намерении продолжать действия по укреплению авторитета Совета Безопасности ООН, где они использовали свое право вето для защиты режима Асада в Сирии и помешали западным дипломатическим инициативам, с которыми были не согласны.

Визит Дмитрия Медведева отражает растущее значение Азиатско-Тихоокеанского региона, и Китая в частности, в попытках Москвы переместить баланс ее международных обязательств с Запада на Восток. В новой концепции внешней политики, опубликованной в 2013 году, Кремль заявил, что стремится к созданию более тесных отношений с Азией в контексте возникновения многополярного мира и внешней политики США, которая является «насколько дорогостоящей, настолько неэффективной». По слухам, кремлевская группа влияния во главе с Сечиным настаивает на союзе с Китаем против Запада. В июле российский Тихоокеанский флот и военно-морской флот КНР провели крупномасштабные морские учения у берегов России на Дальнем Востоке. Военные маневры включали проверку готовности военно-морских сил двух стран и учебную отработку совместных действий.

Заключенные в октябре нефтяные и газовые сделки являются частью усилий Москвы по увеличению экспорта российской электроэнергии на Дальний Восток, в то время как экспорт на традиционные рынки, особенно в Европу, снижается из-за экономического спада на этом континенте, повышения мирового производства СПГ и коммерческого сланца, а также из-за неэффективной бизнес-модели и правовых проблем «Газпрома». После резкого падения во время финансового кризиса 2008 года цены на нефть поднялись, но российское правительство не сможет выполнить свои внутренние бюджетные обязательства, если цены не будут оставаться высокими. Москва, таким образом, все чаще обращается в поисках новых клиентов к Азии, особенно к Китаю, который Кремль предпочел бы связать долгосрочным контрактом в обмен на новые средства для разработки еще больших энергетических запасов в России. Москва также стремится строить новые трубопроводы, чтобы перенаправить нефть, добываемую на месторождениях Западной Сибири, из Европы в Азию.

Несмотря на позитивную атмосферу во время визита российской делегации, взаимоотношения России и Китая остаются хрупкими и уязвимыми к изменениям в базовых условиях, на которых они основаны. Мрачные демографические перспективы России совместно с укреплением военной силы Китая и его экономическим проникновением в Среднюю Азию – регион, который Россия стремится включить в предлагаемый Евразийский союз, могут сделать партнерство недолгим. Китай является крупнейшим торговым партнером стран Средней Азии. Недавнее турне по этому региону лидера Компартии Китая Си Цзиньпина привело к экономическим соглашениям с Туркменией, Узбекистаном и Киргизией, тем самым обозначив расширение китайского присутствия.

Пекин также имеет все основания быть осторожным в укреплении энергетической связи с Россией. Китай, пишет эксперт по энергетическим вопросам Джеймс Шерр, «понимает, что Россия больше заинтересована в укреплении своих возможностей, чем в том, чтобы стать надежным поставщиком для китайского рынка». Когда в июне 2011 года переговоры по газовому контракту между Россией и Китаем провалились, Россия сразу же начала игры с соперником КНР, активизировав переговоры о реализации корейской схемы трубопровода, который транспортировал бы природный газ с российского Сахалина через Северную Корею. Десять лет назад, незадолго до начала «дела ЮКОСа», Россия отказалась от практически завершенного совместного с Китаем проекта нефтепровода. Кроме того, российская энергетическая стратегия дает ключевой рычаг Японии, который Москва могла бы использовать в своих отношениях с Китаем.

У Китая сегодня есть и другие варианты, например импортировать больше СПГ, а также использовать газопровод Средняя Азия – КНР. Россия, напротив, сталкивается с серьезными проблемами в своем энергетическом секторе. Его инфраструктура приходит в упадок, коммунальные услуги и человеческий капитал отсутствуют, особенно в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Федеральный бюджет истощается коррупцией, обязательствами по обороне и безопасности и нуждами социальной сферы. Настораживает, что в тот день, когда «Роснефть» объявила о своей сделке с Sinopec, компания также сообщила, что снижает прогнозы производства на основном месторождении в Сибири, таким образом вызывая вопросы о способности России удовлетворить растущий нефтяной спрос КНР. «Роснефть», однако, заверила прессу, что будет «без сомнения» выполнять все обязательства по поставкам нефти.

Кремль пытается реагировать на проблемы, возникающие в энергетических отношениях не только с Китаем, но и с другими странами. Во-первых, он фиксирует относительные преимущества России, укрепляя, к примеру, обязательства по «Южному потоку» и поддерживая кампании по запрету на эксплуатацию сланцевого газа в Европе. Во-вторых, Кремль пытается использовать революцию в сфере новых источников энергетики в своих целях. В-третьих, он перестраивает собственный энергетический сектор. Есть признаки того, что Путин готов заменить одну крупную компанию, контролируемую государством, – «Газпром», который вернулся из Китая с пустыми руками, другими (такими как «Роснефть» и НОВАТЭК). Но в этих планах, напоминает Шерр, нет ничего, что было бы направлено на решение основной проблемы российского энергетического сектора – коррупционной составляющей политиков, бюрократов и «теневых структур», которые получают плату на каждой ступени добычи нефти или газа. Россия больше всего нуждается в новациях, повышении производительности, высоких технологиях, интенсивном развитии существующих месторождений нефти и неподдельной рыночной экономике – но все это вряд ли появится при действующем руководстве страны. На этом фоне долгосрочные перспективы энергетического сотрудничества России и Китая, активно демонстрируемого во время визита российского премьер-министра в Пекин, в реальности выглядят не слишком радостными.

2013 г.

 

Россия идет на восток

В мае по итогам переговоров, длившихся более десяти лет, Россия и Китай подписали крупнейшее газовое соглашение на сумму $400 млрд. Соглашение, подписанное на 30 лет, включает в себя строительство трубопроводов и других объектов инфраструктуры, требующих крупных инвестиций. Оно также формально превратило Россию в крупнейшего энергоэкспортера.

Решающий момент для заключения сделки наступил после того, как Евросоюз ввел санкции против ряда российских чиновников в связи с агрессией России на Украине и начал усиленно искать возможности для снижения энергетической зависимости от России, вынудив Кремль искать альтернативные рынки сбыта. Соглашение укрепило отношения между двумя странами, и без того потеплевшие с момента прихода к власти их лидеров – Владимира Путина и Си Цзиньпина – в 2012 году. Оба лидера противостоят политике Вашингтона по ключевым вопросам. И хотя формально Китай сохранил нейтралитет в рамках заседания Совбеза ООН по вопросу аннексии Крыма, напряженные отношения Пекина с Вашингтоном по другим вопросам стимулировали сближение с Москвой и привели газовые переговоры к завершению.

Газовая сделка стала лишь одним из примерно 40 подписанных соглашений, многие из которых свидетельствуют о возможном начале стратегического партнерства между Россией и Китаем, которое впоследствии также может включить Иран. Среди других соглашений – обещания расширить сотрудничество в сфере энергетики, создание двусторонней инвестиционной комиссии и заявление, призывающее все украинские регионы и «общественно-политические группы» (отсылка к вооруженным бойцам, действующим в Юго-Восточной Украине и финансируемым Кремлем) принять участие в диалоге с официальным Киевом. В ходе переговоров обе стороны косвенно критиковали США и ЕС, заявив, что будут противостоять внешнему вмешательству в дела других стран, и осудив практику введения «односторонних» санкций. В рамках сотрудничества в сфере безопасности лидеры России и Китая пообещали посетить открытие российско-японских военно-морских учений. Незадолго до своего визита в Пекин Путин также одобрил сделку по поставке Китаю от двух до четырех зенитных ракетных систем С-400 «Триумф» (SA-21 Growler) производства НПО «Алмаз-Антей». Китай стал первым экспортером данного оружия.

Все эти шаги – часть более широкой стратегии ряда стран, бросающих вызов Западу. В своей статье для журнала Foreign Affairs известный эксперт в сфере международных отношений Уолтер Рассел Мид рассматривает Россию, Китай и Иран как ядро «антилиберальной» коалиции, поставившей себе цель изменить мировой порядок, сложившийся после холодной войны. По мнению руководства этих трех стран, в рамках данного порядка они находятся в подчиненном Западу положении. Эти страны стремятся минимизировать глобальное лидерство и влияние США, лежащие в основе мирового порядка. Как пишет Мид, эти рассерженные страны – авторитарные по своей сути, отвергающие западные ценности и настроенные враждебно к США и Европе – стремятся превратиться в центры противовеса Западу. Российская оккупация Крыма, согласно Миду, – один из последних примеров вызовов существующему статус-кво.

Мид частично винит Запад за эскалацию ревизионизма, составляющего основу внешней политики России и Китая. После окончания холодной войны США и ЕС ошибочно упустили из виду неразрешенные территориальные и военные проблемы, существовавшие в бывших советских республиках. Запад сфокусировался на вопросах глобального управления, свободной торговли, прав человека и верховенства закона, посчитав, что от развития этих факторов выиграют все стороны. По мнению Мида, Запад не должен был полагаться на то, что старая добрая геополитика полностью исчезнет. Запад неверно интерпретировал значение распада СССР: будучи реальным идеологическим триумфом демократии, падение коммунистического режима на самом деле не означало, что политика жесткой силы полностью себя изжила. Мид отмечает, что Россия, Китай и Иран так и не приняли геополитическое урегулирование, завершившее холодную войну, и предпринимают все больше усилий, чтобы изменить ее исход. Так, в рамках своего ревизионистского нарратива Москва апеллирует к тому, что Россия была виктимизирована Западом в 1990-е. Здесь мне бы хотелось добавить, что Запад также совершил ошибку, предположив, что после падения коммунизма Россия превратится в «нормальную» страну, которая, несмотря на неизбежные сложности, в конечном итоге станет демократическим обществом, преодолеет свое тяжелое советское наследие и примет участие в построении европейского и глобального политического порядка и системы безопасности.

Ревизионистская внешняя политика России начала формироваться задолго до вооруженных действий на Украине в 2014 году и даже до вторжения России в Грузию в 2008-м. Глобальной целью Кремля с начала эры Путина было сохранение режима и возвращение политических, экономических и стратегических активов, потерянных Россией во время распада Советского Союза. Во внешней политике эта цель преломлялась в поиск возможностей по восстановлению политического, экономического и военного доминирования России над бывшими странами СССР, а также в стремление к международному признанию России как мировой силы. В последнее время к внешнеполитическим целям также добавился отказ от сотрудничества Европы в пользу более лояльно настроенных режимов Евразии. Роль России в мировом порядке долгое время была амбивалентна: с одной стороны, Москва активно добивалась членства в международных организациях, таких как ВТО, будь то во имя престижа, продвижения своих интересов или чтобы просто иметь формальные возможности противостоять политике США. С другой стороны, получив желанное членство, Кремль зачастую вступал в неконструктивные игры внутри организации.

По многим причинам глобальные амбиции России – это вызов либеральной демократии. Как мы видели в ходе аннексии Крыма, для Кремля основой легитимности действий на постсоветском пространстве является не их соответствие международному законодательству, а исторические претензии. Эти претензии подрывают существующий мировой уклад, поскольку они возрождают имперское, советское понимание суверенитета как принципа, обусловленного пролитой кровью, культурным наследием и мощью государства. К сожалению, украинский кризис также продемонстрировал, что подобное видение мира свойственно даже российским либералам. Например, в 2012 году оппозиционер Алексей Навальный заявил, что объединение России с Украиной – это «естественный политический процесс», поскольку Украина слабее и «[россияне и украинцы] это один и тот же народ».

Вызовы, которые ряд авторитарных режимов бросает сегодня миру, остро ставят вопрос о том, является ли антизападная кампания России и Китая началом долгосрочного тренда, который приведет к свержению существующего миропорядка, или же это просто временный спойлер. Ответ на данный вопрос пока неясен. С одной стороны, российские и китайские лидеры убеждены, что США и Европа пришли в политический и экономический упадок. На примере Украины хорошо видно, что диктаторские режимы могут действовать гораздо более ловко, чем открытые демократические общества, и использовать кризис в свою пользу. Внешняя политика Обамы, ставящая перед собой правильные цели, однако при этом излишне осторожная и особенно неловкая в вопросах прав человека, ненамеренно приводит к тому, что противостоять данным вызовам становится труднее. Позиция Евросоюза противоречива.

С другой стороны, США и Европа пока сохраняют основные рычаги глобального управления. Их экономики в разы крупнее, чем экономика России и даже вместе взятые экономики России и Китая. Торговый оборот России с Европой гораздо выше, чем с Китаем. Западные ценности и образ жизни по-прежнему популярны в мире – примером может служить быстрое распространение прозападных настроений на Украине в последние годы. России и Китаю также необходимо сотрудничество с Западом для достижения важных внешнеполитических целей. Кроме того, среди претендентов на статус новых центров силы в мировом порядке наблюдаются разногласия. Лидеры ряда стран, которых Путин потенциально видит членами Евразийского союза, обеспокоены агрессией Кремля на Украине и наверняка задаются вопросом, не вмешается ли Россия в их собственные внутренние дела под предлогом защиты русскоязычных меньшинств. Наконец, критике подвергается российско-китайская газовая сделка. Экономист Владимир Милов, например, отмечает, что «антизападная истерия» может превратить Россию в геополитический придаток Китая, особенно теперь, когда отношения с Западом надолго испорчены и у России просто не осталось других альтернатив.

Тем не менее Кремль твердо намерен осуществить «восточный поворот», несмотря на сопряженные с этим риски. Ставка на китайское направление в очередной раз подтвердилась 18 июня, когда российский газовый монополист «Газпром» объявил, что благодаря авансовому платежу китайских партнеров в размере $25 млрд. строительство газопровода «Сила Сибири» (пройдет от месторождений в Восточной Сибири к Приморскому краю и странам АТР) начнется уже в августе. На достижение целей, поставленных Кремлем, могут уйти годы, но даже если Москва в конечном итоге не сможет довести начатое до конца, ее поведение в ходе кризисов на Украине и в Сирии продемонстрировало ее умение сеять хаос.

2014 г.

 

БРИКС: фактор России

Быстрое развитие группы БРИКС, состоящей из Бразилии, России, Индии, Китая и ЮАР, привело к беспрецедентному развитию партнерства между этими странами, а также торговли, росту инвестиций среди наиболее динамичных экономик мира. (Сначала группа носила название БРИК, перед тем как туда вошла Южная Африка в 2010 году.)

Члены БРИКС относятся к «развивающимся» или «новым индустриальным» странам и известны не только быстрыми темпами своего экономического развития, но также и существенным влиянием на региональные и международные отношения. Все пять стран входят в «Большую двадцатку». В 2014 году совокупная численность их населения достигала почти трех миллиардов (то есть 40 % человечества), которые обеспечивали 20 % мирового ВВП.

Для России группа БРИКС – это часть более широкой стратегии Кремля по уменьшению, как считает Москва, несправедливого доминирования США на мировой арене. Недавнее турне Владимира Путина по Латинской Америке, которое включало также визиты на Кубу, в Никарагуа, Аргентину и Бразилию, завершилось участием в Шестом саммите БРИКС, который прошел в Бразилии. Участники встречи объявили о создании специального резервного фонда и Банка развития, цель которого – уменьшить роль МВФ и Мирового банка как арбитров глобальной экономики. Россия также надеется использовать свое участие в БРИКС, чтобы показать, что она – глобальная, а не региональная держава (именно этот статус недавно саркастически присвоил России Барака Обама). Россия также хочет работать вместе с другими членами БРИКС, чтобы показать: несмотря на санкции Запада из-за ее роли в украинском кризисе, Москва способна добиваться успехов, работая с другими международными партнерами.

Группу БРИКС и критикуют, и хвалят. С одной стороны, как подчеркивают ее сторонники, такие инициативы как Банк развития БРИКС очень важны, так как доверие к индустриально-развитым странам подорвано – они не смогли поддержать развитие новых мировых лидеров. Этот банк отражает недовольство управлением и доминированием развитых экономик мира со стороны активно развивающихся государств. Это особо проявилось во время недавнего мирового финансового кризиса, который начался в США и Европе, и характеризовалось неспособностью передать часть ответственности имеющимся международным структурам, таким как МВФ. Банк развития БРИКС также мог бы позитивно повлиять на мировое развитие. Как пишет Питер Хобсон в недавней статье в газете The Moscow Times, создание Банка развития БРИКС – это шаг вперед в попытке «создать новое поколение экономических тяжеловесов».

С другой стороны, сомнительно, что страны БРИКС смогут выступать в качестве объединенной мировой силы. Несмотря на то, что совокупный ВВП БРИКС больше, чем у ЕС, экономики отдельно взятых стран, входящих в БРИКС, находятся на различном уровне – как по размерам, так и по темпам развития. Экономическая политика в этих странах разная: от государственного контроля до рыночной экономики. БРИКС также не может найти общую почву из-за существенных различий в политических ориентациях и геостратегических интересах. К примеру, эта организация не смогла договориться по вопросу единого кандидата на посты главы МВФ и Всемирного банка, когда эти вакансии оказались открытыми в 2011 и 2012 годы. Члены БРИКС также расходятся во мнениях в вопросе о торговле: всего несколько месяцев назад Индия и ЮАР дали понять, что могут и не поддержать соглашение, подписанное незадолго до этого. Некоторые страны, входящие в БРИКС, к тому же очень неоднозначно относятся к военному вмешательству России на востоке Украины.

В Вашингтоне в Центре имени Вудро Вильсона группа известных экспертов обсудила «сложности» и «противоречия», которые существуют в рамках БРИКС.

Франсис Корнегэй, научный сотрудник Центра Вильсона, говорил о том, что БРИКС демонстрируют растущую в мире тенденцию многополярности, примерами которой являются Шанхайская организация сотрудничества, углубление связей между Россией и Китаем и более активное участие Бразилии и ЮАР в событиях на мировой арене. По его словам, каждую страну – члена БРИКС нужно рассматривать больше в региональном контексте.

Пауло Сотеро, глава программы изучения Бразилии в Центре Вильсона, продолжил эту тему. Он говорил о другом подходе к пользе от членства в БРИКС: экономический кризис 2008 года на Уолл-стрит дал шанс новым игрокам в мировой экономике. Сотеро подчеркнул, что различия в интересах государств БРИК усложняют нахождение общей позиции. Индия, к примеру, не может открыть свой агропромышленный комплекс для мировой экономики, так как это приведет к серьезным социальным проблемам внутри страны.

В случае с Россией, по словам эксперта, западные санкции и введение Москвой эмбарго на поставки продовольствия из ЕС, США и других стран Запада подняли вопрос о возможности экспорта продуктов питания из Бразилии. Однако, как подчеркнул эксперт, это могло бы повлечь негативные последствия для Бразилии.

Сегодня возможности БРИКС больше потенциальные, чем реальные. Один из участников семинара, Ренато Бауманн из Бразильского института прикладной экономики, описал БРИКС как стакан, наполовину полный и наполовину пустой.

Сейчас Бразилию, Китай, Индию и ЮАР больше интересует, какую цену заставит заплатить Россию международное сообщество во главе с США в связи с кризисом в Украине, перед тем как БРИКС предпримет следующие шаги для налаживания сотрудничества внутри группы.

Опыт России показал, что по крайней мере сейчас Запад готов наказать тех, кто бросает вызов существующим в мире правилам игры.

2014 г.

 

Как Путин впечатлил Латинскую Америку

Новость о том, что Владимир Путин отправляется в недельное турне по странам Латинской Америки, породила волну дискуссий, сводившихся к тому, что таким образом президент пытается отвлечь общественное внимание от накаляющейся ситуации на Украине. Пока Путин путешествовал, Кремль увеличил объем военной помощи мятежникам-сепаратистам на Украине. Эта помощь, как считают правительства западных стран, могла включать и зенитно-ракетный комплекс, из которого 17 июля был сбит малайзийский авиалайнер.

Однако латиноамериканское турне Путина заслуживает внимания само по себе. Это еще один шаг Кремля на пути к достижению своей цели – ограничить несправедливое, как он считает, глобальное господство США. Визит также стал продолжением характерной для советского периода практики оказания давления на США в Западном полушарии во время кризиса на границе с Россией.

Программа визита Путина оказалась довольно масштабной. Он побывал на Кубе, в Никарагуа, Аргентине и Бразилии, где также принял участие в шестом по счету саммите БРИКС (организации, включающей в себя Бразилию, Россию, Индию, Китай и Южную Африку). Главными вопросами на повестке дня были укрепление торговых связей, сотрудничество в энергетике и обеспечении безопасности. Кроме того, участники саммита попытались дать понять Вашингтону, что с точки зрения политического и экономического господства на Западе у США появились конкуренты.

На Кубе Путин встретился с братьями Кастро и списал кубинский долг перед Россией в размере более $30 млрд. Во время визита российского президента появились также сообщения о том, что Россия собирается вновь открыть на острове центр радиоэлектронной разведки, действовавший в период холодной войны. Однако эту информацию Путин довольно вяло опроверг. Во время незапланированного визита в Никарагуа – страну, которая при правительстве сандинистов поддерживала близкие отношения с СССР, Путин обсудил вопросы, касающиеся военного сотрудничества, возможного открытия российской военно-морской базы и создания совместного предприятия с Китаем для строительства через территорию страны нового канала. Предполагается, что он составит конкуренцию Панамскому каналу, контролируемому США.

Аргентине, лишенной доступа к международным рынкам капитала вследствие многочисленных дефолтов, не отпускающих страну с 2001 года, Путин также предложил помощь, пообещав, что «Росатом» построит в стране АЭС. Более того, накануне своего визита Путин назвал Аргентину «главным стратегическим партнером России, ООН и “большой двадцатки” в Латинской Америке».

Последним пунктом турне была Бразилия. Путин побывал на финальном матче чемпионата мира по футболу и принял эстафету как президент страны-хозяйки следующего главного футбольного турнира – в 2018 году он состоится в России. Он также объявил о создании Банка развития БРИКС с капиталом $100 млрд., призванного ослабить влияние МВФ и Всемирного банка, являющихся своего рода «вершителями судеб» в глобальной финансово-экономической системе. Путин провел переговоры с лидерами Венесуэлы, Уругвая и Боливии, а также с президентом Бразилии Дилмой Руссефф.

Цель Путина – застолбить место под солнцем вместе с Китаем и другими членами БРИКС. Но при этом, как недавно отметил эксперт по латиноамериканским странам Владимир Давыдов, «Россия позиционирует себя как отдельный полюс влияния, но не в качестве единственной альтернативы».

Президент Китая Си Цзиньпин, также принявший участие в саммите БРИКС, несколько дней спустя побывал в тех же самых странах (кроме Никарагуа), где подписал ряд соглашений о добыче нефти и других полезных ископаемых. Отношения Китая с Латинской Америкой в большей степени ориентированы на экономику, чем отношения России с этими странами. В настоящее время Пекин является самым быстрорастущим инвестором в Латиноамериканском регионе, вторым по величине торговым партнером Кубы и Аргентины и с 2009 года – крупнейшим торговым партнером Бразилии. В своем выступлении перед Национальным конгрессом Бразилии Си Цзиньпин высказался за «более справедливый международный порядок». В некотором смысле турне китайского и российского лидеров выглядели синхронизированными.

Однако визит Путина преследовал более конкретные цели для российской внешней политики. Во-первых, Путин попытался продемонстрировать, что Россия является глобальной, а не региональной державой, как ее недавно назвал президент Обама. Во-вторых, этот визит показал, что, несмотря на западные санкции в связи с ситуацией на Украине, Россия может отстаивать свои интересы, более тесно сотрудничая с партнерами в других регионах. В-третьих, это турне стало свидетельством того, что Россия не только заинтересована в отстаивании собственных интересов, но и готова с пониманием отнестись к проблемам других стран – например, к экономической блокаде США Кубы или территориальному спору вокруг Фолклендских (Мальвинских) островов между Аргентиной и Великобританией.

Несмотря на устремления Путина, подобная стратегия может привести Россию к серьезным проблемам. Прежде всего сама идея того, что страны БРИКС будут действовать как единый международный блок, нереалистична. Хотя их совокупный ВНП больше аналогичного показателя по еврозоне, экономики этих стран существенно отличаются друг от друга по размерам и темпам роста. Столь же значительные различия существуют в их экономической политике, в которой применяется широкий диапазон инструментов – от государственного контроля до механизмов свободного рынка. Кроме того, странам БРИКС не всегда удается найти общий язык. Они, например, не смогли договориться по кандидатурам руководителей МВФ и Всемирного банка, когда в 2011 и 2012 годах открылись соответствующие вакансии. Они также спорят насчет торговли, причем Индия и Южная Африка обозначили свое нежелание подписывать торговое соглашение, одобренное всеми членами БРИКС всего лишь несколько месяцев назад.

Некоторым странам БРИКС, особенно Китаю, не нравится военная авантюра России на Украине. Признавая, что эта война – часть борьбы за место в новой глобальной иерархии, они в то же время считают, что действия России ведут к насильственному перекраиванию границ и поощряют сепаратизм в соседних странах. Более того, граждане этих стран гораздо негативнее относятся к роли России в мире, чем братья Кастро, Даниэль Ортега, Кристина Киршнер или Дилма Руссефф. Согласно результатам недавно проведенного глобального опроса общественного мнения, за последний год отношение к России резко изменилось в худшую сторону. В Бразилии, например, доля тех, кто негативно относится к России, увеличилась с 52 % до 59 %. Значительное большинство граждан каждой из девяти латиноамериканских стран, в которых проводился опрос, отметили, что «президент Путин неправильно поступает в международных отношениях».

Поэтому сейчас страны Латинской Америки, вероятно, более внимательно следят не за путешествиями Путина, а за возникшим из-за Украины противостоянием между Россией и Западом. «Им особенно интересно, что может сойти с рук такой стране, как Россия, и какую цену за это придется заплатить. Учитывая весьма многообразный характер “незападного” мира, частью которого Россия стала теперь уже целиком и полностью, будет нереалистично рассчитывать на солидарность со стороны партнеров по этому миру», – отметил недавно эксперт Дмитрий Тренин, директор Московского центра Карнеги. Кроме того, такой солидарности не будут способствовать тенденции в самой России: увеличение масштабов коррупции, демографические проблемы, замедление экономического роста и усиливающаяся политическая нестабильность, которая, скорее всего, ослабит нынешние настроения безудержного патриотизма и способность Кремля отстаивать свои интересы в мире.

2014 г.

 

Путинские друзья-экстремисты в Европе

22—24 мая во время выборов в Европарламент, в котором заседает 751 депутат, ультраправые и ультралевые партии Британии, Франции, Греции, Австрии и Дании набрали беспрецедентное количество голосов. В других странах были популярны и другие партии. Хотя правоцентристская Европейская народная партия выиграла большинство мест, приблизительно одна четвертая в новом парламенте будет занята партиями, которые скептически относятся к ЕС, призывают к его сокращению, а то и вовсе к сворачиванию данного проекта.

Результаты выборов также продемонстрировали большее количество тех, кто готов «продвигать» интересы России в ЕС. Многие из этих партий открыто поддерживают авторитарное правление Владимира Путина, приветствовали вторжение в Украину и разделяют все более консервативную позицию Кремля в период политического и экономического кризиса в Европе. Как результат, ультраправые и ультралевые партии могут объединиться – по образному выражению вице-президента Атлантического совета в Вашингтоне Дэймона Уилсона – в альянс вчерашних врагов, некий зловещий современный аналог «Священного союза», который может послужить Москве «Троянским конем» в ЕС.

11 июля в центре Вудро Вилсона в Вашингтоне директор будапештской исследовательско-консалтинговой фирмы Political Capital Institute Питер Креко выступил с презентацией, где говорил о меняющемся отношении европейских партий к России, и возникающих в этой связи вызовах для евро-атлантической интеграции. В основе дрейфа в сторону России партий, находящихся на крайних позициях политического спектра, лежат, по его мнению, несколько причин.

Многие правые партии привлечены тем, как Путин все более жестко отстаивает российские национальные интересы с акцентом на христианские традиции, его неприятие гомосексуализма, и тем, как российский президент взял ключевые сферы российской экономики под государственный контроль. Многие ультраправые партии ЕС также разделяют негативное отношения Кремля к международному правопорядку, где доминируют США и ЕС. Представители этих партий назвали революцию в Киеве незаконной и выступили в защиту российской аннексии Крыма. «В соцсетях этих экстремистских партий мы видим неимоверные вещи. Все это говорит о хорошо организованном движении, опирающемся на широкое сообщество, которое продолжает расти», – подчеркнул Креко.

Со своей стороны, Россия взаимодействует с этими партиями, так же как и со своими традиционными крайне левыми союзниками в Европе. Эксперт выделил 4 преимущества, которые получает Кремль в результате работы с этими партиями: идеологическую и дипломатическую поддержку, потенциал этих партий в работе по дестабилизации европейской интеграции и их возможности предоставить Москве помощь в информационных и политических вопросах. (Я бы добавил, что российский антиамериканизм – еще один фактор, который подталкивает данное взаимодействие. При освещении выборов в Европарламент на Первом российском телеканале звучали одобрительные отзывы об экстремистских партиях ЕС, и подчеркивалось, что европейский национализм – негативный фактор для Америки).

Мотивы Путина для взаимодействия с этими партиями тоже весьма прагматичны. Для экономического выживания России необходим экспорт газа в Европу, поэтому подрыв единства ЕС и вытеснение американцев обеспечат зависимость Европы от России.

Ультраправые партии регулярно проводят встречи с российскими националистами, такими как Дмитрий Рогозин и Александр Дугин (лидера французского Национального фронта Марин Ле Пен тепло встретили в Москве, она даже посетила Крым в прошлом году). В Венгрии Путин поддерживает правую партию «За лучшую Венгрию» («Йоббик»). Члены этой третьей по численности партии Венгрии одеваются в форму наподобие нацистской, используют антисемитскую риторику и говорят об «израильской колонизации» Венгрии.

Российские националисты со связями в Кремле в прошлом году пригласили лидера «Йоббика» Габора Вону выступить в престижном Московском государственном университете, где он также встретился и с российскими парламентариями.

По словам венгерского эксперта Креко, пока неясно, финансирует ли открыто Россия ультраправых в Европе (хотя, по неподтвержденным данным, визит Вону в Москву финансировало российское правительство). Москва также поддерживает данные партии путем финансирования аналитических институтов и СМИ.

Венгерский эксперт отметил, что данное сотрудничество России и ультраправых партий в Европе существенно усложняет ситуацию для США, которые ищут поддержки ЕС. Некоторые ультраправые давят на другие страны ЕС с требованием выйти из НАТО. Они также выступают против экономических санкций в отношении России из-за Украины, против трансатлантических торговых отношений и инвестиционного партнерства.

В энергетической сфере европейские ультра – правые и левые – выступают против политики ЕС, направленной на уменьшения монополизма «Газпрома». Они также против энергетического сотрудничества с американскими компаниями и развития добычи сланцевого газа.

В целом феномен роста влияния этих партий отражает общий спад доверия общества к ценностям и институтам, которые доминировали в Европе со времен начала холодной войны, и в том числе – отношениям Европы с США. Однако важно не преувеличивать важность возрастающего союза Кремля с маргинальными партиями. Радикалы скорее будут препираться с единомышленниками, чем выступать в Европарламенте с единой позицией.

Им все еще не хватает численности для фундаментального изменения курса европейской политики. Даже среди российских националистов к ним неоднозначное отношение: хотя сегодняшние правые партии ЕС полезны России для отстаивания ее внешнеполитических приоритетов, эти же партии – наследницы фашистских движений, разгромленных Советским Союзом во Второй мировой войне.

Наибольшее влияние результаты выборов в Европарламент будут иметь для внутренней жизни тех европейских стран, которые представляют выигравшие ультраправые. Подъем на политической арене таких партий, как Партия независимости Соединенного Королевства и Национальный фронт Франции, сделает эти движения реальными соперниками на местных выборах.

2014 г.