До последних выходных Софи думала, что находится в безопасности, и постепенно перестала постоянно оглядываться. Все прошлые месяцы, пытаясь выстроить новую жизнь, она переезжала из города в город и останавливалась в хостелах. Зарабатывала на пропитание барменшей в пабах, таких же прогнивших и поганых, как «Принц Уэльский».

Софи помнила, как нервничала, когда Оуэн в первый раз повел ее в свою любимую пивнушку.

– Как по-твоему, я нормально выгляжу? – спросила она, задержавшись у входа.

В этот день Софи дольше обычного подводила глаза и клеила накладные ресницы. Она отчаянно старалась выглядеть старше своих семнадцати лет. Хотела понравиться друзьям Оуэна.

– Ты выглядишь потрясающе, крошка. – Взгляд Оуэна скользнул по ее фигуре, и Софи испытала восхитительный трепет предвкушения. – Одна маленькая поправка. – Он расстегнул еще одну пуговицу на ее блузке, и у девушки полыхнуло жаром в груди: она почувствовала, что край черного кружевного бюстгальтера, который Оуэн подарил ей на прошлой неделе, теперь у всех на виду. – Не волнуйся, детка. Теперь ты моя девушка, и я о тебе позабочусь. Кроме того, хозяин паба – мой друг. – Крепко поцеловав Софи, Оуэн сцепил ее пальцы со своими и увлек внутрь.

Как только они оказались в пабе, в нос девушке ударил застоялый запах пива и пота. Он вытравил из ее памяти больничную атмосферу, успевшую, казалось, насквозь пропитать все ее существо.

– Это мой бизнес-партнер Нейл. – Оуэн представил ее мужчине, который так откровенно уставился на ложбинку между ее грудями, что Софи, загораживаясь, инстинктивно скрестила руки.

– Бизнес-партнер?

Все две недели с тех пор, как Софи узнала Оуэна, их разговоры сводились главным образом к ее страху за жизнь отца. Она рассказывала о том, как прислушивалась сквозь тонкую, словно бумага, стенку к рыданиям матери. О скапливающихся на микроволновке неоплаченных счетах. О подслушанном ею телефонном разговоре матери с подругой: мать жаловалась, что, лишившись дохода от бизнеса, они потеряют дом. Куда им тогда деваться? Софи не представляла. Несчастье за несчастьем, она выплескивала все свои беды на нового друга. Ей стало совестно: ему-то она рта открыть не давала. Что она знала об Оуэне? Только то, как она размякала, когда его язык проникал между ее губами, и как исчезали все ее проблемы, когда его рука скользила по ее обнаженному бедру.

– Чем вы занимаетесь? – спросила она Нейла.

– То одним, то другим, – ответил тот. – Хочешь выпить? – Он достал из кармана пачку банкнот и вытянул из нее двадцатку.

Софи заколебалась. Хоть ей и хотелось показаться опытной женщиной, но при одном воспоминании о выпитом в парке виски желудок ее забастовал.

– Пожалуйста, колу.

Нейл удивленно изогнул бровь.

– Мне сегодня еще нужно навестить в больнице отца, – объяснила Софи. – Он очень болен, и я не хочу, чтобы он унюхал запах алкоголя у меня изо рта. – Она представила Тома на больничной койке – без кровинки в лице, белого, как подушка, на которой лежала его голова, и к глазам ее подступили слезы. Софи шмыгнула носом, сознавая, что, если расплачется, краска потечет по щекам.

– Представляю, как тебе тяжело. – Нейл накрыл ее руку ладонью.

Его ладонь показалась такой же тяжелой, как обнимающая ее за плечи рука Оуэна. А когда он посмотрел ей в глаза, у Софи возникло ощущение, что она здесь своя. Пусть мать с дядей Джо постоянно в больнице и совершенно о ней забыли. Пусть Натан утешает Калли. У нее теперь есть собственные друзья. Есть кто-то, кто ее любит:

– Хочешь чего-нибудь такого, что снимет напряжение? – спросил Нейл.

– Чего именно?

– Такого, что поможет расслабиться, но отец ничего не унюхает.

– Пожалуй, не надо…

– Оставь ее в покое. Она еще ребенок, – сказал хозяин паба Стив, весело посмотрел на Софи и налил ей колы.

– Я не ребенок, просто… – Софи выпрямилась.

– Не дергайся, Соф. – Оуэн положил ладонь ей на задницу и слегка сжал. – Просто знай, что у нас это есть. И если твой отец умрет и тебе будет невмоготу, с этим ты хотя бы переживешь похороны.

Слова Оуэна показались ей ударом в грудь. Отец не может умереть! Не должен! Но тут Софи вспомнила аппараты и провода в больнице. Их писк надолго задерживался в ее голове после того, как она уходила из палаты. Она подняла на Оуэна полные слез глаза:

– Хорошо. Что у вас есть?