По вечерам холод здесь пробирал до костей. Софи свернулась калачиком, подтянув колени к груди, и обхватила себя руками. Деревянное кресло, на котором она сидела, пахло сыростью, и в нем виднелись ходы, проделанные насекомыми. Софи помнила, как на каникулах это кресло раскладывалось и превращалось в кровать, на которой они с Калли спали, прижимаясь друг к другу в своих одинаковых пижамах. Утром они вставали под струи воды в общем душе и ощущали ступнями песок в прохладной воде, оставшейся в поддоне от предыдущего купальщика. Калли помогала сестре вымыть волосы, и едкие пузырьки никогда не щипали ей глаза. Калли во всем ей помогала. И теперь Софи испытывала угрызения совести: ведь если бы Калли не помогла ей в тот роковой вечер, она бы не погибла.

Ужасный выдался вечер. Дождь лил так, что, казалось, в окна пригоршнями швыряли гальку, но в доме Оуэна было тепло и уютно – радиаторы системы отопления полыхали жаром.

– Держи, детка. Знаю, как тебе от этого хорошо. – Оуэн протянул ей свернутую в трубочку банкноту.

– Я больше этим не занимаюсь. Думала, что ты понял, когда мы снова сошлись. Больше не употребляю.

– И я тебя за это уважаю. Но одну последнюю дозу в память о прежних днях?

Софи колебалась. Ей хотелось острых ощущений.

– Но только самую последнюю. – Она наклонилась над журнальным столом, резко втянула в себя воздух и стерла остатки белого порошка под носом. Свернулась у Оуэна на коленях и, целуя его, чувствовала, как растет в ней восторг.

Только она запустила руку к нему в трусы, как в дверь постучали.

– Не обращай внимания. – Софи застыла, и Оуэн, обнимая ее, попытался заставить ее продолжать.

Но стук возобновился, на этот раз громче.

– Постучат и уйдут. – Оуэн крепко стиснул ей сосок, и она застонала.

Открылась крышка почтового ящика.

– Я знаю, что ты здесь! – крикнули за дверью.

Голос принадлежал Калли, и Софи, вскочив на ноги, поправила одежду.

– Я только хочу поговорить, – продолжала сестра.

– Она не уйдет, пока ей не ответят, – прошептала Софи. Оуэн чертыхнулся, застегнул ширинку и шагнул в коридор.

Через секунду в гостиной появилась Калли – глаза сверкали, мокрые волосы прилипли к лицу, и с них капало на пол.

– Поехали! – Она схватила Софи за руку.

– Нет! – уперлась сестра.

– Она никуда не поедет. – Оуэн загородил дверь. – До того, как ты так грубо к нам ворвалась, мы тут кое-чем занимались. – Он ухмыльнулся и похлопал себя по промежности. – И хотим довести дело до конца.

– Соф, что ты нашла в этом лузере?

– Я его люблю. – Как бы Софи хотела, чтобы Калли поближе узнала Оуэна!

– Скажешь тоже! Никакая это не любовь! – Калли в отчаянии хлопнула себя по лбу, и на ее пальце блеснуло обручальное кольцо с бриллиантом.

Софи вдруг почувствовала, что ее тошнит от ее идеальной сестры с ее идеальным парнем и ее идеальной жизнью.

– Оставь меня в покое! Ты всегда мне все портишь! Ты мне не нужна! – Слова, срываясь с языка, жгли ее саму.

– Слышала, что она сказала? – Оуэн отступил с порога и показал на дверь. – Свободна. Провожать не стану. Нам есть чем заняться. – Его рука потянулась к «молнии» на брюках.

Калли бросилась на него, толкнула в грудь.

– Чертов ублюдок!

– Убирайся, сумасшедшая стерва!

Оуэн отпихнул ее, и она повалилась на пол. Голова Калли с тошнотворным стуком ударилась о журнальный столик, и девушка застыла на грязном ковре. На какое-то мгновение Софи показалось, что сестра умерла, и она ощутила такую боль, что чуть не потеряла сознание. Но Калли шевельнулась, и Софи с нахлынувшей радостью бросилась к ней. Щека Калли покраснела и распухла, из уголка губ сочилась кровь, и Софи вытерла ее большим пальцем.

– Боже мой, Калли, это же просто случайность. Оуэн, ты же не хотел ее ударить?

– Конечно, не хотел, – буркнул тот.

– Соф, пожалуйста, поедем со мной.

Софи проглотила застрявший в горле ком, она не могла смотреть сестре в глаза.

– Мама и папа обрадовались тому, что мы с Оуэном снова вместе. Почему ты тоже не можешь порадоваться за меня?

– Потому что мама и папа не знают про это дерьмо. – Калли взяла с журнального стола пластиковый пакетик с порошком.

Оуэн рассмеялся, но это был холодный, нерадостный смех.

– Хочешь, я расскажу тебе историю про то, что ты называешь дерьмом? – Он рывком поставил Калли на ноги. Та попыталась освободить руку, но он не пустил.

Софи видела, как на руке сестры появился отпечаток его пальцев, и почти ощутила, какую боль причинила ей хватка ее любовника. Она испугалась, очень испугалась того, что могло произойти дальше, и понимала: Калли надо уводить. Схватив бронзовую фигурку обнимающейся пары, которую подарила Оуэну на первую годовщину их знакомства, она со всей силы ударила его по затылку.