Элли застыла. Этот низкий чувственный голос не мог принадлежать Пэг. Только голос одного человека оказывал на нее такой эффект. Джон Тайлер! В животе словно что-то вспыхнуло, сердце радостно забилось.

Эллисон медленно повернулась и увидела озорную улыбку на его невероятно чувственных губах. Под его голодным взглядом она вдруг ощутила себя совершенно голой.

— Привет, — сказал он с невинным видом и широко улыбнулся.

Стараясь сохранять контроль над ситуацией, она медленно опустила валик в ведерко с краской.

— Я думала, это Пэг.

— Жизнь полна сюрпризов, не так ли?

В комнате стало жарко. И небезопасно, подумала Эллисон. Ей потребуется мобилизовать все силы, чтобы устоять перед этим красавчиком.

— Да неужели? — строго спросила она.

— Вижу, ты тут красишь стены, нужна помощь?

Она выдавила улыбку. Вежливую и холодную. Снисходительную и отстраненную, как бы она улыбнулась незнакомцу намного моложе себя.

— Этот дом как «Титаник». Помощь тут не поможет, только чудо.

И она поспешила слезть с лестницы, потому что, судя по его голодному взгляду, вид ему открывался достаточно привлекательный, но не самый пристойный.

Осторожно спускаясь, Эллисон не отрывала взгляда от Джона Тайлера, и очень зря, потому что внезапно ее нога не нашла ступеньку, и женщина полетела с лестницы. Взмахнув руками, она ухватила только воздух и вскрикнула.

— Осторожно! — Сильные мужские руки подхватили ее и прижали к груди.

— Вот это полет! Ты чуть шею себе не сломала.

Ловя воздух ртом, Элли уставилась в его улыбающееся лицо. Слова благодарности застряли в горле. Более того, она не могла пошевелиться — тело отказывалось слушаться ее. Все, что оно хотело, — это оставаться в его объятиях как можно дольше. Джей Ти держал ее, как держит жених невесту, перенося через порог их нового дома. Его пальцы были в опасной близости от груди, едва прикрытой топиком, который, к ее ужасу, грозил сползти с груди в любую секунду. Она поняла, что одно неверное движение или слишком глубокий вдох — и она окажется голой в его объятиях.

И это невероятно возбуждало обоих.

Страсть внезапно охватила ее, как пламя охватывает сухой мох. Ослепляющее желание сковало ее члены, лишило способности двигаться. Будь ее воля, Эллисон всю жизнь оставалась бы в его объятьях, наслаждаясь близостью его горячего сильного тела и прикосновениями его шершавых пальцев к нежной коже под грудью. Никто не касался ее с тех пор как… Никто давно уже не касался ее так. И эти прикосновения пробудили желания, дремавшие в ней столько лет.

Соски отвердели и стали ужасно чувствительными. И на одно безумное мгновение она представила темноволосую голову Джона Тайлера на своей груди. Вот он наклоняется и берет ее сосок в рот, лаская языком и губами, посасывает…

— Эй, док? Милая, ты вся дрожишь. Ты в порядке? — его голос прервал ее фантазии, и Эллисон вся вспыхнула, как помидор.

В порядке? Она? Да она готова умереть от стыда и смущения…

— Я… в порядке… Запоздалая шоковая реакция… Не понимаю, как я могла быть такой неуклюжей.

— Ты упомянула «Титаник». Плохая карма, вот и все. Впрочем, все хорошо, что хорошо кончается. Я по крайней мере не жалуюсь.

Еще бы. Она быстро оглядела себя и убедилась, что все прикрыто. Как ей только в голову могли прийти такие мысли — о занятиях любовью с этим парнем.

Нет, ей нужно быть осторожнее с ним.

Только как это сделать, будучи прижатой к его широкой груди, обтянутой белой футболкой, и слыша спокойное биение его сердца?

Как сильно все же различаются мужчины и женщины! Она почти забыла, каково это — быть в объятьях мужчины. Чувствовать себя женщиной, желанной женщиной…

Но у нее было одно средство. Средство, которое помогло ей, когда ночи без Дэвида стали невыносимо холодными и пустыми… Не думать. Не думать об этом, чтобы выжить. Забыть все, Что было.

Элли сделала осторожный вдох и приказала себе успокоиться. Приведя в порядок мысли, она решила, что надо привести в порядок и все остальное. Подтянув топик, она произнесла, заглядывая Джей Ти в глаза:

— Теперь ты можешь меня отпустить.

Его карие глаза потемнели от желания. Она просто не могла оторвать от него взгляд. У него были самые поразительные глаза на свете. В них смешались все оттенки коричневого — от шоколадного и коричневого до медово-золотистого. Окруженные густыми черными ресницами, они излучали теплоту. Улыбки оставили в уголках глаз морщинки, которые только придавали ему мужественности. Эллисон поняла, что теряет контроль над своими чувствами. Еще немного, и она напрочь забудет о том, что он ее клиент, а не любовник…

Во всем виновата эта проклятая вынужденная близость. Ощущение его горячего тела, страстный взгляд, мужской запах — все это вскружило ей голову. Она вдохнула аромат его тела, словно пробуя его на вкус, — полынь, пот и кожа.

— Джон…

— Джей Ти, — поправил он, глядя ей в глаза.

— Джей Ти, я сказала, что ты можешь меня отпустить.

— Могу, если ты сможешь удержаться на ногах. Не хочу, чтобы ты упала. Как насчет того, что я подержу тебя еще немножко? — Его глаза сузились.

— Это рискованно.

Джон улыбнулся, но поставил ее на ноги:

— Не мог же я не спросить. Не каждый день такие девушки падают в мои объятия.

Очутившись на ногах, Элли тут же сделала шаг назад, увеличивая расстояние между ними. Ей было необходимо вернуть душевное и физическое спокойствие. Она не понимала до конца, что только что произошло с ней, но разум ей подсказывал, что лучше бы этого не было. Ей не нужен роман с этим мужчиной. Это смешно. Он намного моложе ее. И она не хочет встречаться с ним не потому, что боится своих чувств к нему… Хотя каждая клеточка ее тела вопила об обратном. Нервная дрожь, охватившая ее в его объятьях, явное тому доказательство.

Ну и что, что ей хорошо, когда он рядом. Это еще ничего не значит. Надо просто дать понять этому парню, что у них нет шансов оказаться в одной лодке на волнах любви.

Только как? Холодность не подействовала. Может, просто сказать, что он ей не нравится? Только как это сделать, какие найти слова, когда ее тело так на него реагирует, что только слепой не заметит их взаимного влечения. Да к тому же все эти непристойные фантазии о занятиях любовью…

— Спасибо, что подхватил меня. Мне сейчас только сломанной ноги не хватало.

— Не за что. Обещай мне, что будешь осторожнее.

— Обещаю, — ответила Эллисон. — У меня слишком много дел, да еще и ремонт, мне никак нельзя сейчас болеть.

— Вот и чудесно, — протянул он, оглядывая ее фигуру долгим чувственным взглядом, отчего ей снова стало не по себе. — Жаль было бы портить такую красоту гипсовой повязкой.

Жаркая волна пробежала по телу. Под его страстным взглядом соски напряглись еще больше.

Надо это прекратить. Прямо сейчас. В гневе на себя, Эллисон решительно расправила плечи:

— Джон…

— Знаешь что? — прервал ее Джон. — Я помню этот дом таким, каким он был раньше.

Это застало ее врасплох.

— Правда? Помнишь, как он выглядел раньше? — Она умирала от любопытства. Ей давно хотелось это узнать, но не было времени на поиск фотографий. — Я так хочу восстановить ее прежний декор.

— Ее?

— Конечно, ее, — она нагнулась за тряпкой, чтобы вытереть руки. — Она — настоящая леди.

— Откуда ты знаешь?

— Просто чувствую. В ней есть какая-то мягкость, плавность. В изящной работе по дереву, в витражах, — она оглядела комнату. — Да, этот дом определенно — элегантная леди.

— Как и ее хозяйка, — добавил Джон, и ее сердце отозвалось глубоким ударом.

И снова она разозлилась на себя за эту чувствительность. Наконец Эллисон сосредоточилась на стирании краски с пальцев. Она не отрывала глаз от рук, боясь встретиться с ним взглядом и снова утонуть в этих томных карих глазах. Она должна забыть, как идут ему белая футболка, обтягивающие потертые джинсы и серая ковбойская шляпа. Именно так и должен выглядеть настоящий ковбой, подумала Эллисон.

— К сожалению, таких подробностей я не помню, — ответил Джо и, заметив разочарование женщины, продолжил: Но я могу разузнать.

Он обвел взглядом резные панели и старинные двери, отделявшие гостиную от холла.

— Ты серьезно? Но как?

— Моя мать возглавляла историческое общество графства, пока они с папой не ушли на пенсию и не переехали в Калифорнию. Она больше не принимает участия в заседаниях, но у нее наверняка сохранились старые фотографии дома. А если нет, она точно знает, где их можно найти. Я позвоню ей. Посмотрим, что из этого получится.

— Это было бы замечательно, — воскликнула Эллисон, обрадованная этой информацией. — Если, конечно, у тебя найдется на это время.

— Конечно, найдется. Мама будет рада моему звонку, а особенно интересу к ее работе. Так что я даже могу получить с этого кое-какие бонусы.

— Хм, бонусы? Интересно.

— Например, посылку с помадкой домашнего приготовления. Пальчики оближешь.

На его лице появилась довольная улыбка. Эллисон тоже не могла не улыбнуться.

— Или посылку с печеньем, — продолжал он с блаженной улыбкой. — Овсяное с изюмом, мое любимое… Просто к сведению, если соберешься готовить…

Он снова улыбнулся. Так чувственно, что его мысли можно было читать как открытую книгу. Значит, он мечтает, чтобы его покормили с ладони. Овсяным печеньем с изюмом…

— Кстати, — произнесла Эллисон, меняя тему, — зачем ты приехал? И не говори, что хотел в очередной раз пригласить на ужин, потому что я уже объяснила, что не могу принять это приглашение.

Вот так. Так держать. Ей это удалось.

Осталось только вежливо выпроводить его и попрощаться по-соседски.

Элли снова украдкой бросила взгляд на топик, проверяя, все ли в порядке. Только теперь ее волновало не столько, сполз он или нет, сколько, как она в нем выглядит.

Женское тщеславие, отметила про себя Эллисон. Она уже и забыла, что это такое.

Лишние килограммы и возраст помогли ей со временем забыть это чувство. Что заставило ее надеть сегодня шортики и обтягивающий топик? Только вот Джон держал ее на руках как пушинку.

Но все равно, он не должен был видеть ее в таком облачении. Одно дело — Пэг, которую она не стеснялась, но этот ковбой…

Но, может, к лучшему, что он увидел ее такой — взрослой сорокалетней женщиной с морщинами и лишними килограммами. Может, это его охладит. Она старалась поддерживать форму, заботилась о своей внешности и была довольна собой, но у матери-природы, как известно, свои взгляды на красоту и молодость. Сколько угодно можно пытаться сохранять их, но годы все равно возьмут свое.

Вспомнив его отнюдь не равнодушный взгляд, Эллисон поспешила взять рубашку со стула и натянуть на плечи.

Открыв холодильник, она достала графин чая. Налив себе стакан, она предложила чаю и Джону, чтобы не показаться невежливой.

Он покачал головой:

— Спасибо, нет, я чай не пью. Предпочитаю воду. И раз ты отказываешься поужинать со мной, больше приглашать не буду. А как насчет танцев?

— Я не танцую, — сказала Эллисон, кидая пару кусочков льда в стакан с водой и протягивая мужчине.

Эллисон показалось, что его пальцы нарочно коснулись ее пальцев, когда он принимал стакан. Это прикосновение снова разбудило в ней бурю эмоций. Она вспомнила, как крепко и одновременно нежно он сжимал ее в своих объятьях. Было очевидно, что Джон сильный мужчина — годы работы на ранчо сделали его таким, но каким он был с женщиной — нежным или дерзким, — этого она не знала. Но если честно, хотелось бы узнать.

Перестань, приказала она себе.

— В кино ты, наверно, тоже не ходишь, так?

Красная от смущения, она покачала головой. Сидеть рядом с ним в полутемном кинозале и есть поп-корн из одного стакана? Никогда.

— У меня нет времени. Я слишком занята в лечебнице, и дома, как ты видишь, много работы.

Джон обвел ее долгим взглядом поверх стакана с водой. У Эллисон руки сами потянулись поправить пучок на затылке. Она поймала свое отражение в окне над раковиной и ужаснулась. Она выглядит просто кошмарно. Волосы заляпаны краской, ни грамма косметики на лице.

Ну и что, рассерженно подумала женщина. Она работает. И ей не нужно заботиться о том, чтобы на кого-то производить впечатление. Особенно на Джона Тайлера.

— Значит, я не могу пригласить тебя ни на ужин, ни на танцы, ни в кино. Придется придумать что-нибудь другое. Может, я помогу тебе с проводкой?

Только этого ей не хватало! Чтобы шикарный ковбой расхаживал по ее дому и предлагал свою помощь. К тому же ей не нужна была мужская помощь. Она сама со всем справится.

Она независимая, самодостаточная женщина. Только вот она совсем не разбирается в таких вещах, как проводка. Неужели у мужчин заложена в генах эта способность чинить такие нужные вещи? К тому же так приятно видеть, как счастлив бывает мужчина, когда ему представляется возможность помочь женщине…

— Я не могу просить об этом.

— И не нужно просить. Я сам предлагаю свою помощь.

— К сожалению, я не могу ее принять.

Джей Ти изумленно посмотрел на нее:

— Почему?

— Просто не могу. У тебя самого много работы, и нечего тратить время на меня. Как теленок, кстати? — добавила она, меняя тему. Пусть решит, что он ей не нужен, — ей все равно.

— Он идет на поправку. И я сам знаю, есть у меня время или нет. Так как насчет проводки?

Элли сама не поняла, как это получилось, но упрямый Джон Тайлер настоял на своем и работал с ней все утро до прихода Пэг. Потом они с Пэг красили стены, а он сновал туда-сюда по дому в своих ковбойских сапогах и проверял состояние электропроводки.

Ей было жарко от одного только его вида, а когда Джей Ти чуть позже снял футболку…

Пэг не нужно было тянуть за язык. Стоило Джону скрыться в подвале, как она тут же сообщила Элли, какой он горячий парень.

— Горячий парень? — фыркнула Элли. — Милая, ты что, начиталась женских журналов?

Пэг хихикнула.

— Слушай, я знаю, о чем говорю. Ты видела его мускулы?

— А Каттер знает, что ты разглядываешь других мужчин?

— Я разглядываю? Это ты от его груди глаз отвести не можешь.

— Неправда.

— А вот и правда.

Элли решительно вернулась к работе. Подруга была права. Она смотрела в его сторону, но только чуть-чуть и совсем незаметно, как ей казалось.

О чем она только думает? А главное — чем? Определенно не головой.

— Знаешь, о чем я думаю? — Пэг взяла кисть потоньше, чтобы заняться декоративными панелями.

— А если я не хочу знать?

— Я думаю, — не обратила никакого внимания на ее слова Пэг, — что ты обманываешь сама себя. Я думаю, — продолжала она, — что тебе нужно прислушаться к голосу своего сердца.

— Поверь мне, мое сердце молчит.

Это мое тело буквально вопит о том, как оно его хочет, сказала себе Элли. Как раз в этот момент Джон прошел мимо гостиной, и она не могла не бросить на него восхищенный взгляд. Какой же он все-таки привлекательный. Загорелый и мускулистый. Со связкой проводов на обнаженном плече.

Она никогда прежде не видела, чтобы джинсы так хорошо сидели на мужчине. О господи, так недолго и контроль над собой потерять. Сама не заметила, как увлеклась.

Но об этом она подумает потом, потому что сначала нужно узнать, откуда в доме запах пиццы.

— «От заката до рассвета», — объявил Джон, внося в гостиную коробку с пиццей. — Не знаю, как вы, а я умираю с голоду.

Он опустил коробку на газету на полу и поставил рядом коробку поменьше:

— Хлебные палочки и содовая.

— Я думала, ты ходил в хозяйственный магазин, — прокомментировала Элли.

Джон запустил руку в карман и продемонстрировал ей горсть гвоздей, показывая, что там он тоже был.

— Ой, я и не заметила, что столько времени прошло, — воскликнула Пэг. — Мне нужно забирать ребенка.

— Что? Ты уходишь? — Элли испуганно спустилась с лестницы, не желая оставаться наедине с Джоном Тайлером. Ей становилось все труднее думать о нем как о просто соседе. — Ты не можешь уйти! — растерянно пискнула Элли.

— Я что, мало работала сегодня? — пошутила Пэг, игнорируя мольбу о помощи во взгляде подруги.

— Нет, то есть да, ты хорошо работала, но тебе нужно поесть перед уходом.

— Я поем дома. Каттер и Шелби обещали привезти рыбы из похода. Надеюсь, ее можно будет есть.

Махнув рукой на прощание, она удалилась, оставив Элли наедине с мужчиной, который вот уже целый месяц пытался остаться с ней наедине.

— Ну что, — с невинным видом спросил Джон, — значит, у нас в конце концов все-таки будет ужин? Интересно получилось.

— Да, забавно.

Расчетливый дьявол.

Он знал, что она не устоит.

Какой же он красивый! И заботливый, подумала она, глядя на пиццу.

Ох! Если она откажется от ужина, это будет невежливо и неблагодарно с ее стороны. Она выставит себя настоящей стервой. Джон работал целый день, помогая ей с ремонтом, хотя она и не просила о помощи. Благодаря ему Эллисон сэкономила деньги и время.

Самое меньшее, что она может сделать, — это поблагодарить его.

— Я заплачу за пиццу, — сказала она тоном, не терпящим возражений.

Видимо, Джон решил не рисковать, потому что не протестовал, когда Элли достала из кошелька двадцатку и протянула ему.

— Хорошо, я позволю тебе сделать по-своему. Но только на этот раз, — он неохотно взял банкноту. — Имей в виду, в следующий раз плачу я.

Следующего раза не будет, сказала она себе. Уж это она знает наверняка.

— Да, мне это нравится, — сказал Джон, отвечая на вопрос Элли, нравится ли ему работать на ранчо.

Она решила говорить на безопасные темы за ужином. И сейчас они вели ни к чему не обязывающий разговор, уплетая пиццу с содовой.

Джон Тайлер снова надел футболку, Эллисон тоже была в рубашке — так она чувствовала себя намного спокойнее и безопаснее в его обществе. Видимо, ее неприличный топик был причиной его нескромного поведения, потому что больше Джон не делал откровенных намеков и предложений. А может, он просто устал. Он уже успел рассказать ей все про мать и сестер, одна из которых вышла замуж и живет в Калифорнии, а другая заканчивает обучение, и теперь пытался объяснить, почему вернулся на ранчо.

— Но прийти к этому было нелегко, — продолжал он устало. — Знаешь, как это обычно бывает: все, кто вырос на ранчо, стремятся как можно скорее вырваться оттуда.

Он потянулся к коробке за очередным куском пиццы.

Эллисон не могла не отметить, с какой потрясающей грацией он двигается. Было очень трудно поддерживать непринужденный разговор с таким мужчиной.

Он полулежал, опершись на локоть и согнув одну ногу в колене. Вся его поза говорила о том, что он чувствует себя полностью непринужденно и расслабленно. Но под одеждой дремали стальные мышцы, отметила Эллисон зачарованно. Она просто не могла отвести глаз от его мощных бицепсов и думать о чем-нибудь другом.

У Дэвида было тело бегуна. Высокий и худощавый, он не поражал ее воображение своими мускулами. А у этого ковбоя их было в избытке. И эти мускулы не из спортзала, они — результат каждодневной физической работы.

— И что же заставило тебя передумать? — поспешила спросить Эллисон, прогоняя прочь крамольные мысли. Как ей только пришло в голову сравнивать его с Дэвидом. Чувство вины перед покойным мужем охватило ее. С бешено бьющимся сердцем женщина мучительно пыталась сосредоточиться на ответе Джона.

— Много чего. После школы я переехал в Бузман, чтобы учиться в колледже. Мне понравилось жить в городе, и я переехал в Колорадо. И, предвосхищая твой вопрос, отвечаю: я изучал информатику.

Эта новость была совершенно неожиданной.

— Правда? — она не могла представить его компьютерщиком, которые все казались ей существами не от мира сего.

— Именно так, — улыбнулся Джон.

— И ты работал по специальности?

— Да, в Сакраменто, в компании, производящей компьютерные игры. Я много зарабатывал, создавая игрушки, имитирующие войну и нападения террористов.

Он замолчал. Какое-то время Джон просто сидел, уставившись в пространство. В комнате стало неожиданно тихо. Потом Джон вышел из своего транса и посмотрел на нее.

— Но ты ушел оттуда, — вставила Эллисон, чтобы продолжить интересный разговор.

Джон кивнул и сделал глубокий вдох, словно успокаивая себя.

— Почему?

Он недоуменно посмотрел на Эллисон.

— Почему?

Опять молчание. Еще один глубокий вдох.

— Потому что случилось одиннадцатое сентября. После этого зарабатывать на жизнь созданием военных игрушек мне стало не по душе.