Если в этой книге еще что-то можно разобрать — спасибо его стараниям, подумала Элли, приоткрывая губы для поцелуя. Может, второй поцелуй окажется банальным и разрушит магию того первого поцелуя за баром. По крайней мере тогда можно будет взять свои слова обратно и с легкостью забыть об этом сексапильном ковбое.

Но с другой стороны, вдруг новый поцелуй будет еще лучше прежнего и ей захочется большего?

Сильные руки властным жестом легли ей на талию. Эллисон сильнее вжалась в шезлонг, вдыхая аромат мужчины — мускусный аромат лета, солнца и кожи. Все ее шесть органов чувств остро реагировали на его близость.

Эллисон поняла, что должна сказать что-нибудь — что-нибудь сексуальное… что-нибудь умное… хоть что-нибудь, чтобы перестать думать о его поцелуях. Боже, почему она так нервничает! Ведь это всего лишь поцелуй. Но она понимала, в чем дело. Эллисон, если честно, никогда не заходила так далеко во флирте. Может быть, для Джона флирт — обычное дело, но не для нее. Эллисон — абсолютный новичок в деле соблазна. С ее губ сорвался едва слышный стон отчаяния.

И в эту минуту их губы встретились.

— Полагаю, ответ «да», — шепнул он, отрываясь от нее и снова целуя медленным чувственным поцелуем. Руки Эллисон скользнули по широкой груди и обвили его шею, притягивая ближе к себе.

В ответ его руки еще крепче сжали ее талию, практически поднимая ее из шезлонга. Теперь уже с его губ сорвался стон наслаждения. С этим стоном Джон снова прижался к ее губам в страстном поцелуе. Утонув в его объятьях, Эллисон забыла обо всех правилах на свете.

Ощущение его крепкого, горячего тела возбуждало ее чувственность сильнее самого сильного афродизиака. Ее страсть к нему усиливало во сто крат многолетнее воздержание. Только сейчас она осознала, как сильно жаждет ее тело мужских прикосновений.

Его волосы были такими мягкими и шелковистыми на ощупь, кожа — гладкой и теплой. Его прерывистое дыхание ласкало ей щеку, когда он оторвался от ее губ.

Она впитывала, как губка, его запах, его вкус, его прикосновения. Было просто невероятно чувствовать, что тебя обнимает молодой сильный мужчина, знать, что он страстно желает тебя, тебя одну.

Хлопнула входная дверь, и Элли подпрыгнула в шезлонге.

Джон реагировал медленно. Сделав глубокий успокаивающий вдох, он пробормотал:

— Думаю, они хлопнули дверью специально, чтобы предупредить нас.

Его медлительность и очевидное нежелание выпускать ее из объятий умилили Эллисон. Она осталась сидеть в шезлонге с бешено бьющимся сердцем, возбужденная до предела.

— Так вы уже уложили ребят? — услышала она чей-то голос.

Пэг и Каттер показались в саду.

— Мне тоже пора спать, — сообщил Джон.

— Но сегодня пятница, — запротестовала Пэг. — К чему такая спешка? Я думала, мы откроем еще бутылку вина и поболтаем.

Джон покачал головой.

— Извини, Пэг, милая. Завтра у нас с Клайвом много дел, и если я не высплюсь и не буду в пять утра в седле, при этом свежий как огурчик, Клайв с меня три шкуры сдерет.

— Мне тоже надо идти, — вскочила Элли, радуясь, что в темноте не видно, как она раскраснелась.

— Ну что же, — с обиженной миной ответила Пэг, — а я-то думала, ночь только начинается.

Каттер притянул жену к себе и прошептал что-то ей на ушко. Оба захихикали.

— Если надо — значит, надо, — просветлела Пэг.

— Веди машину осторожно, — посоветовал Каттер.

— Пойдем, Элли, мне кажется, гости уже порядком надоели хозяевам. Пора и честь знать. Спасибо, ребята. Все было просто чудесно.

— Да, именно чудесно. Увидимся в понедельник за обедом, Пэг?

— Можешь рассчитывать на меня, — улыбнулась подруга.

— Пошли, — Джон легонько подтолкнул ее в спину. — Я провожу тебя до машины, а потом поеду за тобой до дома, чтобы убедиться, что все в порядке.

— В этом нет нужды.

— Но я хочу, — настаивал он, направляясь к пикапу.

Всю дорогу домой, зная, что пикап Джона следует за ней, Элли не решалась подумать о том, что будет дальше.

Отважится ли она пригласить его зайти? Скорее всего, нет, она такая трусиха.

Может, он действительно торопится домой и не собирается заходить.

Они ведь говорили только об ужине, а не о приглашении к ней домой на чашку кофе.

Ужин.

Если первое блюдо — поцелуй — столь сладко, то что тогда можно сказать о десерте? — подумала она.

Подъехав к дому, Элли припарковала машину, и Джон остановился сразу за ней. Настала пора повзрослеть, сказала себе Эллисон. То, что она приняла приглашение на ужин, вовсе не значит, что она тут же должна предлагать ему себя, подобно подростку с разбушевавшимися гормонами.

Она уже собиралась было открыть дверцу, но Джей Ти опередил ее, галантно распахнув дверцу и протянув ей руку. Элли приняла ее. Ее ладошка утонула в его руке.

Рука об руку они подошли к ее двери.

— Итак, — сказал он, поворачиваясь к ней лицом. — Когда мы сможем поужинать? Может, завтра вечером? Я знаю великолепный итальянский ресторанчик в Бузмане, если ты, конечно, любишь итальянскую кухню.

— Итальянская подойдет. Чудесно, — ответила она с облегчением. — Завтра вечером я свободна, — добавила она, осознав, что шум в ее ушах — это звук двигателя пикапа, который Джон оставил включенным.

Только вот облегчение слегка смешивалось с разочарованием от того, что Джон, оказывается, и не собирался оставаться.

— Договорились, док, — сказал он. — А теперь пора спать. Утро вечера мудренее.

— Завтра будет новый день.

— Конечно, спокойной ночи, — он наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Спокойной ночи, — прошептала Элли ему вслед. Она так и не поняла, хорошо это или плохо, что он ушел.

Женщина вошла в дом, включила свет и, пройдя на кухню, достала печенье из своей любимой коробки в виде коровы, полученной в подарок от прежних коллег. Опершись на стойку, она поднесла печенье к губам и застыла, уставившись в пространство. Только через несколько минут она очнулась и заметила, что улыбается.

Она здесь уже месяц, и весь этот месяц Джон Тайлер пытается ухаживать за ней. А сегодня ночью у нее наконец-то хватило мужества признаться, что он ее тоже интересует. Но почему тогда он сначала страстно поцеловал ее, а потом только пожелал спокойной ночи и уехал?

Неужели это часть его грандиозного плана соблазнения бедных беспомощных женщин? Эллисон решительно почистила зубы, выключила свет и пошла в спальню. Почему эта мысль так бесит ее?

А что, если его план сводится к тому, чтобы довести ее до такого состояния, что она сама проявит инициативу и затащит его в постель? Или, наоборот, Джон хочет дать ей время подумать и прислушаться к голосу своего сердца.

Хорошо, только сердце не имеет к этому никакого отношения. Он ей нравится, да, но только и всего. У нее есть потребность в нем, но это лишь физическая потребность. Потребность, о существовании которой она даже не подозревала, пока в ее жизни не появился Джон.

Она застонала и перевернулась на живот.

Она уже немолода для подобных волнений. С годами она становится взрослее, но, к сожалению, не умнее. И все же она считала себя взрослой последние пятнадцать лет, а с появлением Джона готова заняться с ним сексом на заднем сиденье машины, как подросток.

Ей нужно быть осторожнее. Так легко ошибиться в своих чувствах, когда тобой владеет страсть. Но Элли не должна забывать, что в ее жизни было место только для одного мужчины. Мужчины, который умер. И никто не в силах это изменить.

— Ну как?

Элли медленно открыла голубые глаза и блаженно вздохнула.

— Ты был прав. Эти тортеллини карбонара просто божественны. Как ты нашел это местечко посреди Монтаны?

— Оно принадлежит моему другу, — ответил Джон, наблюдая, как она наслаждается едой. Приятно было видеть, что докторша умеет оценить вкусную еду. Смотреть на нее — одно удовольствие. Она ела, зажмурившись от наслаждения, смакуя каждый кусочек.

Все в ней вызывало его восхищение — ее васильковые глаза, напоминавшие ему летнее синее небо, женственная фигура, чувственные губы, особенно когда она улыбается.

Сегодня она приоделась для встречи с ним. Джон это оценил. Ему нравилось, как выглядели ее ноги в открытых босоножках на высоких каблуках, нравилось, что она выкрасила ногти в красный цвет и сделала прическу. Декоративный гребень удерживал ее роскошные волосы за левым ухом.

Черное платье на тоненьких бретельках дополняло вечерний образ.

В этом летнем платье ей, наверно, очень комфортно, подумал он, попивая вино, зато ему становится жарко. С тех пор как заехал за ней в семь, чтобы отвезти в «Спагетти вестерн», он места себе не находил от волнения.

— Хорошие у тебя друзья, — прокомментировала она.

— Кстати, о них… — Джон поднялся, улыбаясь во весь рот высокому симпатичному мужчине. — Привет, Мак, как дела?

— Кого я вижу, Джей Ти, — улыбнулся Мак, с которым они дружили еще в школе.

Мак с воодушевлением пожал ему руку, похлопав другой по спине.

— А я уж думал, что обознался. Увидел леди и решил, что она слишком хороша, чтобы быть с таким, как ты. Простите, мадам, — продолжал Мак, повернувшись к Элли, — но разве вас никто не предупреждал насчет этого парня?

— Ну хватит-хватит, — прервал его Джон, не обращая внимания на дружеское поддразнивание. — Мне стыдно признаться, Элли, но этот ужасный грубиян — Бретт Макдональд, хозяин этой забегаловки. Мак, это Эллисон Самуэльс. Для тебя доктор Самуэльс.

Мак выгнул бровь:

— Доктор?

— Ветеринар, — объяснила Элли, с интересом разглядывая друга Джона.

— Неужели вы пришли с ним по доброй воле? — с наигранным ужасом спросил Мак.

— Отстань от леди. Она знает, чего хочет.

— Мои комплименты повару, — сказала Элли. — Еда просто восхитительна.

— Я также делаю массаж, если тебе надоест этот ковбой, — заговорщицки сообщил Мак. — Так как дела, парень? Давно не виделись.

Джон поднял свой бокал и отпил глоток.

— Все хорошо. И у тебя, я вижу, тоже, — обвел он взглядом оживленный ресторан.

Мак улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами. К этому парню красотки липнут, как мухи к меду.

— Да уж не жалуюсь, дела идут превосходно.

— Неудивительно, — согласилась Элли. — Еда великолепна, и сам ресторанчик очень милый. Даже название — «Спагетти вестерн» — отличная находка.

— Как такая умная и наблюдательная женщина оказалась по доброй воле рядом с этим неудачником? — продолжал шутить Мак.

— Думаю, вам есть что обсудить, — усмехнулась Элли, вытирая губы салфеткой. — Я отлучусь ненадолго, а вы пока поболтайте. — Она встала из-за стола и, взяв сумочку, направилась в дамскую комнату.

— Какая красавица, — присвистнул от восхищения Мак, наблюдая, как она удаляется. — Наконец-то кто-то вбил тебе в башку немного ума! Эта девочка — настоящая золотая жила.

Джон поспешил сменить тему разговора, спросив об их любимой футбольной команде. Ему не хотелось обсуждать Элли с приятелем. Он был согласен с Маком, что Эллисон — настоящее сокровище, но вопрос заключается в том, как глубоко он собирается копать в этой золотой жиле.

Вначале все, что его интересовало, — это получить удовольствие. Хорошо провести время с красивой женщиной. И Эллисон идеально подходила на роль партнерши — независимая, самодостаточная, самостоятельная, зрелая женщина.

Женщина, которая не будет пытаться женить его на себе или проникнуть в его внутренний мир, потому что ценит свой собственный. Слишком часто он сталкивался с такими женщинами. Но стоило подруге показать, что ей нужно нечто большее, чем просто секс, он уходил. Если они начинали рассказывать о своей жизни или, что еще хуже, ждали от него рассказа, Джон понимал, что пора положить конец этим отношениям.

Вот почему ему так понравилась Эллисон. У нее были свои тайны, и она не стремилась узнать его ближе. Она была одновременно и теплой, и земной, и холодной, и загадочной. И в глазах ее застыла грусть, что вызывало в нем странное желание заставить ее улыбнуться.

Эллисон вернулась из дамской комнаты и присела за стол. Какая же она красивая, отметил про себя Джон. Она была воплощением его тайных эротических грез. Он сделает все, чтобы доставить ей удовольствие. А если Элли захочет от него большего, он приложит все усилия к тому, чтобы они расстались друзьями.

Сейчас он ей нужен для того, чтобы снова начать жить полной жизнью. Она так сказала. Ну что ж, он к ее услугам.

Эллисон улыбнулась, и его сердце наполнилось нежностью. Внезапно ему стало все равно, захочет она большего или нет. Все страхи куда-то исчезли.

Но где-то глубоко внутри осталось неприятное ощущение, очень похожее на разочарование. Ему было жаль, что он никогда не сможет стать мужчиной, с которым такая женщина, как Эллисон, захотела бы провести остаток жизни.

— «Люди Икс», — не раздумывая назвал свой любимый фильм Джон в ответ на вопрос Элли.

— Слишком много спецэффектов, — выразила свое мнение Элли.

Они сидели на ее крыльце, слушая ночные звуки: песенку кантри, доносившуюся из чьего-то окна, и шорох листьев. По дороге в Сандаун они уже обсудили их любимые книги, песни и артистов. Обычная беззаботная болтовня, ничего серьезного. Теперь пришло время кинофильмов.

— Ты забыла, что я компьютерщик и умею оценить такую работу, — ответил Джон. — Или ты воображала нас в очках в роговой оправе, клетчатых брюках и белых носках?

Элли расхохоталась, представив Джей Ти в таком наряде. Давно она не получала столько удовольствия от простой болтовни. И на ее взгляд, обтягивающие синие джинсы ему шли куда больше, чем клетчатые брюки. Хотя сегодня, увидев его в легких летних брюках и светло-синей рубашке, Элли решила, что и в такой одежде он выглядит великолепно.

Он просто излучал сексуальность, и любая одежда лишь подчеркивала это его качество.

Элли поймала себя на том, что все еще разглядывает его, забыв ответить на вопрос.

— Мое первое впечатление… Дай подумать…

Впервые она увидела Джона Тайлера верхом на лошади. У его жеребенка случились колики, и он встречал Элли у машины. Несмотря на то, что все внимание ее было направлено на облегчение страданий животного, она не могла не отметить красивое лицо и великолепную фигуру его хозяина. Одетый в ковбойский костюм, он просто излучал мужественность.

— Ты тоже произвела на меня большое впечатление, — сообщил в свою очередь Джон.

Элли расхохоталась:

— Я тогда как раз приехала с фермы Лу Брэдфорда, где делала вакцинацию коровам. Помню, что пахла я соответственно. Да и выглядела, наверно, тоже.

— Ты выглядела невероятно. Твои волосы выбивалась из-под бейсболки, светлые завитки щекотали шею.

Его рука легла ей на плечи, пальцы погладили затылок.

— Вот здесь, — прошептал он хрипло.

Пальцы гладили ее шею, посылая стрелы наслаждения по всему телу.

Элли сделала глубокий вдох, ощутив холодный ночной воздух, пропитанный ароматами жимолости и мускусным запахом его кожи.

Сердце забилось быстрее. Пальцы гладили, не останавливаясь.

— Это случится сегодня ночью, Элли? — прошептал он.

Как прямолинейно.

Случится или нет?

Она не ожидала от него такой прямолинейности. Не ожидала вопросов. Она ждала действий. Решительных действий. Каждая клеточка ее тела жаждала его прикосновения. И, о господи…

Чувство вины нахлынуло из ниоткуда.

Огромное. Мучительное.

Элли зажмурилась. На глаза набежали слезы.

Она была готова. Оделась специально для него. Ждала, что он предложит заняться любовью. Так в чем же дело?

Джон заметил, что она колеблется.

Пальцы замерли на ее затылке. Эллисон чувствовала на себе его напряженный взгляд. Она ждала злости. Она это заслужила. Это было их первое свидание. Оба они знали, чем оно может закончиться. Элли специально оделась соблазнительно, она сказала, что готова переступить через правила, которые сама для себя установила.

А теперь она снова убегает.

Джон сделал глубокий вдох.

— Все в порядке, — сказал он, и качели снова закачались.

Джон притянул Элли к себе и положил ее голову на свое плечо. Одинокая слеза бесшумно сползла по ее щеке. Она чувствовала себя трусихой и полной идиоткой.

— Мне так жаль, — прошептала она. — Так жаль… Я думала, что… — она не закончила фразу.

Джон сделал это за нее.

— Ты думала, что была готова, но это оказалось не так. — Его нежность вызвала новый прилив слез. — Все в порядке, — повторил он, гладя ее по руке. — Не переживай, ужин был просто чудесным, — он сжал ее руку.

Элли попыталась улыбнуться и потянулась за сумкой в поисках салфеток.

— Мне так неловко.

— Нет причин, — он прикоснулся к ее волосам. — Я чудесно провел время.

Элли вытерла нос.

— Я тоже. Я восхитительно провела время.

Джон сжал губы.

— Пожалуй, мне пора домой. Там меня ждет холодный душ.

Она расхохоталась.

— Кто ты, Джон Тайлер? Компьютерная крыса, городской донжуан или остряк?

Он встал и помог ей подняться.

— Я мужчина, который готов ждать сколько угодно, — сказал он, заглядывая ей в глаза.

Элли испугалась. Она, должно быть, выглядит ужасно — с потекшей тушью и красным носом.

Но в его глазах она прочитала только восхищение. Джон обнял ее и поцеловал в макушку:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — прошептала Эллисон, только сейчас начиная осознавать, какой сложный он на самом деле человек. И это осознание придало ей решимости. — Джон, — она схватила его за руку.

Их глаза встретились.

— Спроси меня снова, — сказала она с оглушительно бьющимся сердцем.

Его взгляд стал напряженным.

— А еще лучше ничего не спрашивай, — пробормотала Элли.

Джон взял ее лицо в свои ладони. В глазах его вспыхнуло пламя.

Он понял, чего она от него ждет, — чтобы он сделал первый шаг. Он понял, что Эллисон сгорает от страсти, но боится признаться в этом. Ей нужно, чтобы мужчина взял ее на руки и отнес в постель, избавив от необходимости принимать решение самой. Ей нужен мужчина, который не будет обращать внимания на ее сомнения или протесты, мужчина, который способен взять то, что хочет.

Ей нужен дикарь, страстный и дерзкий.

Но он не такой.

— Скажи мне, чего ты хочешь, Элли, — прошептал Джон.

Его шепот был таким сексуальным, что Элли готова была закричать от страсти.

— Ты знаешь, чего я хочу.

Его пальцы зарылись в ее волосах. Он медленно намотал одну прядь на сложенные пальцы и притянул ее ближе.

— Скажи это.

Элли сглотнула от волнения. Колени ее ослабели.

— Скажи это, — повторил он, наклоняясь ниже и прижимаясь губами к чувствительному местечку на ее шее.

Только тогда с ее губ сорвалась едва слышная мольба:

— Возьми меня.

* * *

Эллисон чувствовала, что стала принадлежать этому мужчине. По-другому это ощущение нельзя было описать.

Ее слова разбудили настоящий ураган страсти. Застонав, Джон прижался к ее губам в неистовом поцелуе. Он не скрывал своих намерений, раздвинув ее нежные губы и проникнув внутрь языком. Никогда и никто ее так не целовал. Так, словно он умирает от жажды, а она — живительный источник, от которого невозможно оторваться. Так, словно она стала солнцем для него, много лет блуждавшего в подземелье. Только сейчас Элли полностью осознала, что рядом с ней настоящий мужчина из плоти и крови, мужчина, который не остановится, пока не достигнет желаемого. Она затаила дыхание, от шока или наслаждения — трудно было понять.

Эллисон не скрывала больше, что хочет его. Хочет так же сильно, как и он ее.

— Пойдем в дом, — пробормотал Джон, отрываясь от нее на секунду, только чтобы сориентироваться в пространстве. Снова поцеловав женщину, он мягко подтолкнул ее к двери.

Оказавшись у двери, Джон вжал ее в деревянную поверхность, чтобы еще раз впиться в губы неистовым поцелуем.

Колени больше не держали ее, и, если бы не Джон, она не устояла бы на ногах.

— Открой, — приказал он, поворачивая ее лицом к двери.

Каким-то чудом Элли удалось открыть дверь и впустить его внутрь. И каким-то чудом остатки ее сомнений испарились под влиянием его властного приказа. Больше она не чувствовала неуверенности, напротив, ей казалось, что именно так все и должно быть.

Она хотела заняться любовью с этим мужчиной.

Джон почувствовал ее желание и, подхватив Элли на руки, понес ее наверх — в спальню. По дороге он не выдержал и, прижав ее к перилам, снова начал целовать, пока у Элли голова не закружилась от восторга. Несмотря на мощное желание, ему удавалось оставаться нежным. Она видела, как он обращается с животными, и знала, что этот мужчина никогда не сможет причинить боль ей, женщине. Она была уверена в этом, вот почему она не боялась его агрессивной атаки.

Ей — нет, ни в коем случае, но вот любому препятствию на пути в спальню — да. На беду, дверь оказалась прикрытой, и Джон просто распахнул ее ногой, не выпуская свою драгоценную ношу из объятий.

Словно сквозь туман, она услышала, как стукнулась дверь об стену, и взмолилась, чтобы она не треснула.

Но он снова поцеловал ее, и все мысли о двери вылетели из головы, оставив место одному сумасшедшему желанию быть с ним.

Как он целовался! Это было просто невероятно. Изысканная смесь нежности и страсти с легким привкусом опасности. Он весь был как мощный вулкан страсти. Эллисон старалась не уступать ему ни в чем, жарко отвечая на его поцелуи. Его вкус, жар его тела, мощная сексуальная энергия, исходившая от него, сводили с ума.

— В кровать, — хрипло прошептал он, опуская ее на пол рядом с кроватью.

Сам он присел на постель и, не отрывая от нее взгляда, начал расстегивать рубашку. Она продолжала стоять перед ним, не в силах отвести глаз от открывающейся загорелой кожи. Он расстегнул рубашку и сорвал ее с плеч.

— Раздевайся, — приказал он, пронзив ее взглядом.

Она не выдержала и залилась звонким счастливым смехом. Она наслаждалась их игрой и своей властью над ним.

Его глаза потемнели.

— Ты Тарзан, а я Джейн? — заливалась смехом Эллисон.

— Эй, это ты первая начала эту игру, — напомнил он, притягивая смеющуюся Элли к себе, пока та не оказалась между его бедер.

— Тогда, может, ты закончишь ее, ковбой? — призывно спросила Элли.

— С большим удовольствием, — ответил он. — Но помни, что у тебя был шанс раздеться самой…

— Это угроза, мистер Тайлер.

— Именно так, доктор, — глядя ей в глаза, Джей Ти положил шершавые от работы руки ей на бедра и начал поглаживать. — Моя чудесная докторша, — прошептал он, лаская ее ягодицы сквозь шелк платья. Его пальцы проникли под платье, лаская обнаженную кожу по краям трусиков.

— Ммм…

— Не говори, просто чувствуй, — велел он. — Я хочу, чтобы ты прониклась, — объяснил он низким голосом. Пальцы подцепили трусики и медленно потянули вниз.

Элли сделала шаг, и они остались лежать на полу у ее ног.

— Туфли оставь. Ими мы займемся позже, — продолжил он.

Подняв ее трусики с пола, он, не отрывая от нее взгляда, поднес их к лицу и вдохнул их аромат.

Это было невероятно. Желание, смешанное с шоком, нахлынуло на нее. Элли чувствовала себя сильной и беспомощной одновременно. И она больше не могла ждать. Ожидание убивало ее.

— Джон, — нетерпеливо позвала она.

— Тихо, — шепнул он, зарывшись лицом в шелк ее платья прямо под грудью, в то время как его руки снова легли ей на бедра.

Элли втянула в себя воздух и оперлась руками о его плечи. Пальцы Джона нашли под платьем самое чувствительное место.

Эллисон дернулась от пронзившего ее острого наслаждения.

— Не двигайся, — велел он, удерживая ее другой рукой.

Ноги Эллисон задрожали, с губ сорвался болезненный стон. Там, где он касался ее, все жарко ныло.

— Не двигайся, — повторил он, продолжая ласкать ее между ног.

Элли зажмурилась, пытаясь подчиниться приказу, но это было сильнее ее. Его пальцы доводили ее до безумия. На глаза набежали слезы, пальцы вцепились в его плечи.

Ощущения были просто невероятными. Наслаждение — почти невыносимым. Еще немножко, и она… если он не остановится сейчас, она не отвечает за свое тело. А она хотела достигнуть экстаза вместе с ним.

В панике Элли схватила его за запястье.

— Пожалуйста, я больше не могу, — взмолилась она.

С бьющимся сердцем она заглянула ему в глаза. И увидела там удовлетворение. Он прекрасно знал, что творится с ней. Он хотел довести ее до безумия своими пальцами, и не только…

Не говоря ни слова, Джон убрал руку.

Лишившись прикосновений его горячих пальцев, она задрожала.

Но тут его руки скользнули вверх и замерли на бретельках ее вечернего платья.

Джон вопросительно взглянул на нее, ожидая реакции.

— Пожалуйста, — попросила Эллисон.

Его взгляд обжег ее кожу в вырезе платья.

— Сними лифчик, — приказал он. — Я хочу видеть тебя голой.

Снова шок. И снова желание. Горячее, чувственное, всепоглощающее. Ее соски затвердели и поднялись ему навстречу, а в животе все сжалось от нетерпения. Страсть, раскаленная, как лава, потекла по жилам.

Дрожащими руками она потянулась к застежке на лифчике. Застежка щелкнула, и…

Она вытянула черный кружевной лифчик без бретелек из декольте. На его щеке дрогнул мускул. Грудь бурно вздымалась. Видимо, эта игра была мучительной не только для нее…

Очень медленно Джей Ти потянул бретельки вниз с ее плеч. Шелковое платье послушно скользнуло вниз, задержавшись на ее твердых, как камешки, сосках. Джон намеренно медленно потер шелковую ткань о ее соски. Ощущение было невероятным.

— Ты меня мучаешь, — выдохнула она, чувствуя, что скоро опять окажется на грани.

Если так будет продолжаться, она снова утратит контроль над своим телом.

— Но тебе это нравится, — прошептал он, стягивая ее платье до талии. Джон убрал руки, и платье скользнуло на пол.

Прикосновения его шершавых пальцев к ее нежным соскам вызвали у нее сладостную дрожь. Он взвешивал ее груди в своих ладонях, обводил соски большими пальцами, сжимал и дразнил их. Ему некуда было спешить. И каждая новая ласка вызывала у нее прерывистый вздох.

Наконец он отпустил ее груди и положил руки ей на талию, наклоняясь все ближе, пока ее соски не оказались в опасной близости от его рта.

Никогда она не чувствовала себя такой возбужденной и такой беспомощной. Элли стояла перед ним полностью обнаженная, за исключением босоножек на высоких каблуках, и он мог видеть все несовершенства ее сорокалетнего тела. Но это его, похоже, нисколько не смущало. Со стоном Джон взял ее сосок в рот и начал ласкать его языком. Его горячий язык ласкал и дразнил ее сосок, то медленно обводя его ореол, то порхая по нему, как бабочка. Его руки в это время гладили ее по спине, сжимали ягодицы, раздвигали бедра, пока она не уткнулась коленями в кровать, словно оседлав его бедра. Все говорило о том, что он без ума от ее тела.

Какой изобретательный он любовник, подумала она, купаясь в море блаженства.

Элли не помнила, как оказалась лежащей на спине на постели, не заметила, когда он успел снять ботинки и брюки.

Но она заметила, как Джон протянул руку и включил ночник у кровати. Он вспыхнул, залив комнату мягким светом. До этого ее наготу скрывала темнота, теперь же она вздрогнула от безжалостного света лампы, беспощадного к возрасту женщины. Она испуганно взглянула на Джона… и прочитала на его лице восхищение.

— Ты прекрасна, — прошептал он, ложась рядом с ней на постель.

— Ты тоже, — шепнула Элли в ответ, ободренная комплиментом. Она осмелела настолько, что протянула руку и погладила его по бедру. Он весь был само совершенство. Большой, сильный и мощный.

И судя по всему, очень возбужденный.

С хитрой улыбкой он потянулся и вынул из кармана брюк, лежащих на полу, презерватив.

— Для вас, леди, — сказал он, протягивая ей пакетик и накрывая ее своим телом. Джон нагнулся и зарылся лицом в ее груди.

К тому времени, как он закончил целовать, лизать и покусывать ее груди, внутреннюю сторону бедер, колени, лодыжки, Элли уже извивалась на кровати, моля об освобождении. Но Джон не собирался останавливаться. Когда он снял с нее босоножки и отбросил их в сторону, Эллисон почувствовала себя так, словно помолодела на двадцать лет. Все ее члены обрели небывалую легкость, а голова кружилась от счастья, как у подростка.

Он забрал у нее пакетик с презервативом.

— Это мужская работа, — улыбнулся он Эллисон, которая все равно не смогла бы надеть его — слишком тряслись у нее руки от нетерпения. Джон оглядел ее, любуясь плодами своего труда. Как-никак, но это ему удалось — довести ее до такого состояния, хотя сам он уже едва сдерживался.

Когда он вошел в нее, Эллисон не могла сдержать стона — такой огромный и горячий он был внутри нее. С каждым толчком Джон возносил ее на вершины наслаждения. Их тела двигались в едином сумасшедшем ритме, пока наслаждение не превратилось в ослепительную спираль, которая стремительно сворачивалась вокруг нее, обещая мощный взрыв. Время и пространство исчезли, и остались только эта комната, эта постель и этот мужчина, который заставил ее вспомнить, какое это счастье — чувствовать себя женщиной. Достигнув пика наслаждения, она, словно в забытьи, все еще продолжала выкрикивать его имя.

* * *

Лежа на постели рядом с ней, Джон медленно приходил в себя после самого фантастического секса в его жизни. Никогда ни с кем он не испытывал таких ощущений.

Джон был уверен, что они подойдут друг другу в постели. И он хорошо знал, как доставить женщине удовольствие. Но он не представлял, каким счастливым это может сделать его самого. Впервые в жизни давать для него было прекрасней, чем брать.

Она так страстно отвечала на его ласки. Так чувственно, так самозабвенно. Элли была такой трогательной и такой смелой одновременно. Стоило ей переступить правила, которые она сама же для себя установила, как ее страстная натура проявилась с потрясающей силой.

А какое у нее великолепное тело. Он обожал каждый его изгиб. Ее полные груди приводили его в восторг. А ее кожа была гладкой, как шелк, и прохладной, как летний ветерок.

Он снова хотел ее.

— Ты спишь? — прошептал он и, наклонившись, поцеловал ее в плечо.

Судорожный вдох подтвердил, что она не спит. Она подняла было руку, но тут же уронила ее на постель.

— Я совсем без сил. И в этом ты виноват, — простонала она.

Джон улыбнулся и потянул вниз краешек простыни, прикрывавшей ее совершенную грудь.

— Каюсь, — прошептал он. — В следующий раз командуешь ты, — пошутил он, напомнив ей их игру, начавшуюся на крыльце и закончившуюся в постели.

— А ты уверен, что следующий раз состоится? — Ее губы дрогнули, глаза открылись. — Теперь, когда мы удовлетворили свои желания, мы можем спокойно продолжать заниматься каждый своим делом.

Вряд ли.

— Так ты полагала, это интрижка на одну ночь? — спросил он.

Элли протянула руку и убрала прядь волос у него с лица.

— Ну, может, еще один разок…

Расхохотавшись, он перекатился на спину и притянул ее к себе.

Элли оказалась наверху.

— Спорим на пятьдесят баксов, что это не последняя наша ночь.

Она улыбнулась, и в который раз Джей Ти поразился тому, насколько она красива.

— Не сомневаюсь, ковбой, — усмехнулась она.

— Стараюсь, дорогая.

Их глаза встретились. Руки Джона скользнули ей на спину, потом на талию и наконец замерли на бедрах.

Коленом он раздвинул ее ноги, и у Эллисон перехватило дыхание. Сердце бешено забилось в груди. Изогнувшись, как кошка, зажмурившись от удовольствия, она начала медленно тереться о него бедрами. Джону потребовались все силы, чтобы оторвать взгляд от ее ритмично покачивающихся грудей и найти презерватив.

* * *

Он ушел на рассвете. Ушел, оставив ее спать одну в постели. Ушел не потому, что легче было уйти сейчас, чем потом, а просто потому, что никогда не спал всю ночь в постели женщины.

Среди ночи его часто преследовали кошмары, а ему не хотелось пугать свою партнершу.

К тому же маленькие городки полнятся слухами. Лучше, если никто не увидит его пикап, припаркованный перед ее домом, и не начнет строить предположения, к чему бы это.

Обычно поездка от Сандауна до ранчо занимала у него не больше двадцати минут. Но в этот раз он ехал долго, то и дело замедляя ход и подумывая о том, чтобы вернуться в ее постель и прижаться к теплому мягкому телу.

О небо, он обожает ее тело.

А занятия любовью с ней просто восхитительны.

Вот почему лучше ехать прямиком домой. Ему не хотелось, чтобы Эллисон подумала, будто то, что произошло между ними, было нечто большее, чем просто секс. Потому что это был только секс. Взаимное влечение. Полное удовлетворение. И они вполне могут остаться друзьями.

По крайней мере так он продолжал убеждать самого себя.

Но и ей он ясно даст понять, что не намерен заводить серьезные отношения, что его интересует только секс.

Но он не мог отрицать, что эта женщина была особенной.

Интересно, что она подумает, когда, проснувшись, не увидит его в постели? Будет ли ей его не хватать? Оценит ли Элли то, что он в темноте прокрался в сад и, сорвав одну желтую розу, положил на подушку рядом с ней?

Улыбнется ли она, прочитав его записку?

Джон уставился на дорогу, лишь сейчас осознав, что сделал все, чтобы она только не подумала, что он сбежал.

Почему он это сделал?

Никогда раньше он никому из женщин в подобной ситуации не оставлял записок, не жалел, что не остался до утра. И не тратил время на размышления о том, как та или иная красотка отреагирует на его уход. И не мучился сомнениями, звонить ей в тот же день или подождать.

С Элли все было иначе. Он мучился сомнениями, то лихорадочно придумывая предлог, чтобы позвонить ей, то, вдруг оробев от этой мысли, отговаривал себя. К полудню он понял, что больше так не может, и схватился за сотовый.

Это было унизительно. И мучительно. Никогда еще он так не переживал из-за женщины.

— Проклятье, — пробормотал Джон, набирая ее номер по пути из сарая в дом.

Он выставляет себя дураком, и умная докторша быстро об этом догадается. Но если он не увидит ее в ближайшее же время, то сойдет с ума.

Элли присела на ступеньки крыльца, потягивая кофе и вдыхая аромат дикой желтой розы, которую она нашла утром у себя на подушке. Вокруг пели птицы, неподалеку резвились в пластиковом бассейне соседские ребятишки. Эллисон блаженно вздохнула, вспоминая, как она проснулась и почувствовала себя совсем другим человеком. Сегодня утром, умываясь, она увидела в зеркале зрелую чувственную женщину, способную на безумства, свойственные разве что юности. Мышцы ее болели от перенапряжения, а все тело сладостно ныло после ночных наслаждений. Она уже и забыла, что это такое — заниматься любовью. И несмотря на боль в мышцах, Элли казалось, что она не идет, а порхает. Голова ее кружилась, как у влюбленной девчонки. Дрожащими пальцами Элли развернула записку, которую Джон оставил вместе с розой. Губы ее непроизвольно улыбнулись.

Мечтательно улыбнувшись, Элли спросила себя, сколько раз она прочитала эту глупую записку и почему носит ее с собой из комнаты в комнату, чтобы перечитывать снова и снова. И почему при этом все время улыбается?

Хотя ясно, что на все эти вопросы один ответ — прошлая ночь.

Джон Тайлер оказался потрясающим любовником. Она и не предполагала, что способна получить столько оргазмов за одну ночь. А некоторые вещи… Эллисон никогда раньше не делала ничего подобного.

Разумеется, у нее был только один любовник. Ее муж Дэвид. Он был умным, нежным и спокойным человеком. Безумства были несвойственны его уравновешенной натуре. Занятия любовью с ним были особенными, полными нежности и чувства. Но иногда она втайне жалела, что Дэвиду не хватало спонтанности, импульсивности и… изобретательности.

Ее улыбка исчезла, когда она поняла, что впервые с прошлой ночи подумала о муже. Она ждала, что с минуты на минуту на нее нахлынет чувство вины и испортит ее радужное настроение этим утром.

Но, к ее удивлению, ничего подобного не случилось. Не было ни чувства вины, ни сожалений. Напротив, на нее снизошло необыкновенное умиротворение. Она всегда будет помнить Дэвида и скорбеть о его кончине. Но, сидя здесь на ступеньках в лучах яркого солнца, она была слишком полна жизни, чтобы снова погрузиться во мрак отчаяния. Вместо того чтобы медленно опускаться на дно, она вынырнула на поверхность и теперь плыла посреди ярких голубых волн. И ей было необыкновенно хорошо.

Она всегда будет скучать по Дэвиду.

Но сейчас, когда наконец-то вернулась к жизни, она не позволит чувству вины лишить ее всех радостей.

Ей нечего стыдиться. И она не виновата.

Она тоже имеет право на счастье.

У нее замечательный любовник, готовый разделить с ней все радости жизни. Немного удовольствия еще никому не повредило.

С легким сердцем Элли пошла в гостиную, чтобы продолжить покраску стен.

Когда телефон зазвонил, она даже не пыталась скрыть свою радость. Интуиция подсказала ей, что это может быть только Джон.

— Алло.

— Привет, док. Как дела?

Она прислонилась к стене, улыбаясь во весь рот.

— Все в полном порядке, спасибо.

Он рассмеялся.

— Рад слышать. Я боялся, что был слишком… нетерпеливым прошлой ночью…

— Нетерпеливым — это слабо сказано, — ответила она, наслаждаясь звуками его низкого чувственного голоса.

— Ты нашла мою записку?

— Да, спасибо.

— Я не Шекспир.

— Да, но у тебя много других достоинств. Спасибо за стихи.

— Я тут кое о чем думал…

— О чем? Нет, не говори, иначе я не смогу сосредоточиться на работе.

Боже мой, подумала Эллисон, я флиртую по телефону.

Повисла пауза. Когда Джон снова заговорил, в его голосе было столько сдержанного чувства, что у Эллисон замерло сердце.

— Когда мы снова увидимся?

Колени ослабели от желания.

— Сегодня вечером?

— О, да. Приезжай на ранчо. Я буду тебя ждать.