В конце концов я все-таки пришел к Деландро в камеру. После нерешительности, длившейся, казалось, несколько столетий, я пришел к нему.

Я не знал, что хочу сказать — и в то же время знал. Тысячи разнообразных речей проносились в моем мозгу, но я отвергал их.

Одна моя частица хотела сказать: «Как? Как мы кончили подобным образом? Я почти верил в тебя. Я хотел верить в тебя!» Я знал, что он ответит: «Браво, Джим. Ты снова хочешь оказаться правым. Ты опять включил свою машинку для оправданий».

И если я соглашусь с этим, он снова будет прав — а я не хотел дарить ему такую возможность, потому что устал от его правоты не меньше, чем от своей.

Если быть до конца честным, я хотел только мести.

Полного отмщения. Он должен увидеть сам, что проиграл, а я выиграл.

Но, разумеется, это просто мое желание снова быть правым. Джейсон окружил мой мозг хитроумной маленькой ловушкой, выбраться из которой невозможно. Я был прав и при этом автоматически становился неправым.

Думаю, я просто хотел, чтобы он попросил прощения за весь тот вред, который причинил мне.

Вот только Деландро утверждал, что никто не может причинить себе вред, кроме себя самого. Все его постулаты снимали вину с него и перекладывали ее на меня. Он был всего лишь мальчиком-посыльным. Я сам виноват, что принял посылку.

Я расстегнул ремень с кобурой и оставил его у часовой. Она отперла стальную дверь и впустила меня внутрь.

Деландро лежал на койке, сложив руки на животе и задумчиво глядя в потолок.

— Я ждал тебя, — улыбнулся он.

В камере был стул. Я поставил его напротив Деландро и сел.

— У тебя и речь уже заготовлена, верно? Я покачал головой.

— Нет? — До сих пор он не шевелился, а теперь повернул голову и посмотрел на меня. — Ты говоришь неправду, Джим. — И снова я ощутил тепло его огромной согревающей улыбки. Он рассмеялся. — Ты приготовил речь, наверное, даже несколько речей. И скорее всего, отрепетировал их. Но решил не произносить ни одной. Это правда?

— Ты всегда преуспевал по части чтения мыслей, Джейсон. Зачем с тобой спорить?

— Ты пришел сюда не просто позлорадствовать, — сказал он. — Я слишком хорошо выдрессировал тебя.

— Тогда зачем я здесь?

— Джим. — Он покачал головой. — Не притворяйся простаком, а то кто-нибудь поверит. Ты здесь, потому что хочешь закончить наши дела до завтрашнего дня. Тебе известно, что произойдет в зале суда и что за этим последует. Ты знаешь, кто должен будет сделать это.

Завтра ты убьешь меня, Джим. Но ты хочешь, чтобы прежде я простил тебя. Или вымаливал у тебя жизнь. Или как-нибудь оправдал свое убийство. Плохо твое дело, Джим. Я не собираюсь помогать тебе. Ты не имеешь надо мной власти, если только я сам не захочу дать ее тебе. А я не дам ничего.

Очень тихо я заметил: — Зато я могу дать тебе кое-что.

— Ага, — констатировал он. — Вот мы и добрались до предложений. — Он сел. Его глаза были такими пронзительно-голубыми, каких я еще не видел. — Давай предлагай. — Он рассеянно почесал шею. Я узнал этот жест.

— Я могу предоставить тебе выбор, — сказал я. — Такой же, как ты предоставил мне. Ты можешь умереть или остаться жить.

— О? — Он вздернул брови.

— У тебя есть сведения, которые имеют военное значение. Ты многое знаешь о червях. Армия нуждается в такой информации. Можно достигнуть соглашения. Ты и твои люди останетесь в тюрьме, но будете жить. Или же… — Я пожал плечами. — Мы устроим суд.

— И убьете нас.

— Ты хочешь жить или умереть?

— Мой жизнелюбивый мозг, конечно, хочет жить — но я думаю, что выберу смерть. Таким образом, ты опять ничего не можешь делать, кроме как прислуживать мне. Ты можешь только выполнять мои желания, Джим. Видишь, я заключенный, но по-прежнему контролирую тебя. Ты даже не в состоянии отомстить.

— Другими словами, ты не хочешь отпустить меня с миром, не так ли?

Деландро покачал головой: — Нет. Почему я должен отпускать тебя?

— Не знаю. Я думал… Мне показалось на какой-то миг, что я был не прав. Я поверил, что ты настолько очистился, что любишь все человечество.

— Нет. Я этого никогда не говорил. Никогда.

— Это моя ошибка, — спокойно признался я и снова встретил его взгляд. — Теперь давай поговорим о твоей.

— Да? — Он ждал.

— Это то, как ты осуществляешь свою… вербовку. Ты предоставляешь людям выбор между жизнью и смертью, но никогда не имел права на это. У тебя никогда не получалось настоящего контакта с пойманными тобой людьми. Соглашение не имело законной силы. Я никогда не давал тебе права ставить меня перед выбором: жизнь или смерть. Ты сам присвоил себе право, которого никогда не имел.

Деландро спросил: — Ты ждешь ответа? Я кивнул.

— Я никогда не спрашивал у тебя разрешения. Я уже имел право, действуя от имени молодого бога.

— Здесь это право не признается, — сказал я. — До тех пор пока это — планета людей, ты находишься под властью правительства людей.

— Я не признаю эту власть.

— Очень плохо. Потому что вопрос о твоем положении остается открытым. Как твои соплеменники-люди должны поступить с тобой?

— Джим, возможен только один исход завтрашнего слушания. Ты это знаешь, и я это знаю. Мы оба знаем, что произойдет и как произойдет. Если желаешь, я могу даже набросать для тебя завтрашний диалог.

— Нет, спасибо.

— Мой выбор уже сделан, — спокойно продолжал Джейсон. — Он был сделан на моем первом Откровении, и все дальнейшее было лишь продолжением процесса. Я служу новым богам. Что бы я ни говорил или делал — часть этого служения.

— Здесь твои боги тебе не помогут, — сказал я. — И в суде тоже. Нравится тебе или нет, но судить тебя будут представители твоего собственного вида.

— Человеческая раса не способна судить самое себя — и, уверяю тебя, на всей планете нет ни одного человека, который мог бы судить наши действия, потому что мы больше не оперируем в человеческом контексте. Мы вне вашего опыта. Вы этого еще не осознаете, Джим, но ваша власть уже потеряла всякое значение для будущего.

— Это становится утомительным, — заметил я.

— Ты можешь уйти.

— Я пришел сюда, чтобы попытаться спасти тебе жизнь. Не потому, что питаю к тебе какие-то добрые чувства. Совсем наоборот. Но я хочу узнать то, что ты знаешь о червях.

— Я не собираюсь спасать свою жизнь. А если ты хочешь знать о червях то, что знаю я… то существует только один путь.

Он спокойно изучал меня. Он всего лишь человек, убеждал я себя, но не мог до конца поверить в это. Я видел его на кругу, Я видел его на Откровениях.

— Ты многого еще не знаешь, Джеймс. Не надо было сбегать с Откровений — тогда ты бы понял. Вы можете сражаться с Хторром, только сражаясь против самих себя. Путь, который вы выбрали, не приведет к победе.

Я встал. Пора было уходить.

— Все кончено, Джейсон. Крышка. Ты проиграл. Племени больше нет. Дети мертвы. Твои младенцы мертвы. Новые боги мертвы. Все до одного. Без исключения.

Джейсон поднялся и посмотрел мне в лицо. Его глаза были ярко-голубыми, как полуденное небо. Он подошел очень близко.

— Джим, посмотри на меня. Не считай меня человеком. Я никогда им не был.

Он начал расстегивать рубашку.

— Ты должен знать это. Я вижу очень многое из того, что находится за пределами вашего понимания…

Он отступил назад, чтобы на него падал свет.

И тут я увидел.

Вся его грудь поросла тонким розовым мехом с пурпурными и оранжевыми переливами. Я в ужасе уставился на Деландро.

Гуще всего мех был там, где он дорожкой поднимался по животу к груди. Дорожка расширялась и охватывала всю грудь, как большое красное дерево. Это было почти прекрасно. Джейсон сбросил брюки; мех уходил вниз по внутренней поверхности бедер. Он повернулся, и я увидел заросшую спину.

— Потрогай меня, — потребовал он. Помимо своей воли я протянул руку. Мех кололся, как у червя.

Это был мех червя.

Он снова повернулся ко мне лицом.

— Джим, я могу видеть тебя с закрытыми глазами. Я чувствую твой запах и вкус. Ты пахнешь солью, страхом и кровью. Я ощущаю твой вкус — вкус одиночества. Я слышу, как ты думаешь. Ты излучаешь и переливаешься разными цветами, даже не подозревая об этом.

Он замолчал и как-то странно посмотрел на меня, уставившись в одну точку где-то позади моих глаз. А потом рассмеялся.

— Ты ведь и в самом деле не знаешь, не так ли? Ты ведь жертва. — Деландро оборвал смех. — Ты прав, Джим. Я уже не человек. Я превзошел человечность. Перерос ее. Я бы поделился этим даром с тобой. Я хотел поделиться, но ты не разрешил мне, не так ли? Ты никогда не понимал, как все мы любим тебя. Не понимал. Потому что не позволял полюбить себя. Ты обречен идти по жизни, подбирая куски дерьма в свою чашу для пунша и удивляясь, почему все вокруг отдает говном. Бедный дурачок, мне жаль тебя, потому что ты многое потерял. Ты — Иуда, Джим. Ты предал новых богов.

Я многое хотел сказать ему, но не мог подыскать нужные слова. То, что я заявил вместо этого, было примитивом по сравнению с видением Джейсона. Просто покачал головой и сказал: — Ты сделал ошибку, напав на Семью.

Джейсон застегивал рубашку и заправлял ее в штаны. Он взглянул на меня с жестким выражением.

— Я держу свое слово, Джим. Я предупреждал, что, если ты нарушишь данное мне слово, ты горько пожалеешь. Именно это и произошло. Не важно, что ты будешь делать в дальнейшем, ты всегда будешь помнить, что не сдержал слова. И ты всегда будешь знать, что есть причина горько жалеть. Эта причина — умершие сегодня люди, которые были бы живы, сдержи ты свое слово.

— Ты не можешь переложить вину на меня.

— Джим, ты осознаешь свою вину за случившееся. Мне ничего не надо было говорить или делать. Ты сделал все сам — гораздо хуже, чем мог.

— Я больше не собираюсь заниматься словесными играми, Джейсон. Я пришел сюда и дал тебе шанс. Моя совесть чиста.

— Ты говоришь ерунду, и мы оба знаем это.

— Никакой ты не бог, — сказал я. — Знаешь, в чем была твоя ошибка? Ты хотел отыграться на мне. Ты можешь заворачивать это в красивую обертку из слов, но под ней, где-то внутри, одна только жажда мести, и не более того.

— Я сдержал свое слово, Джеймс. Как обещал. — Он вернулся к койке и сел, больше не обращая на меня внимания.

Я не двигался.

— А знаешь, ты был прав насчет одной вещи, о которой говорил однажды. Я не хочу убивать. Но убью. Я не хочу убивать тебя. Но убью. Если буду вынужден.

— Я сказал тебе о своем выборе. Думаю, что на этот раз я умру.

— Незаконченным? Незавершенным? Деландро рассмеялся: — Я не незавершенный, Джим. Я совершенный. Я ушел дальше, чем кто-либо до меня, но это еще не конец. О нет. Впереди по-прежнему еще очень много. На этом заканчиваюсь я, Джим, но не моя работа. Природа щедра. Она по-прежнему будет порождать пророков, пока один из нас не завершит трансформацию человеческого вида. Никогда не имело значения, смогу ли я завершить эту работу, — важно лишь то, чтобы она была завершена. Что я сделал, тоже не пропадет напрасно. Я помог вымостить путь, облегчить его для следующего пророка.

В этом смысле я завидую тебе, Джим, потому что ты, вполне возможно, проживешь достаточно долго, чтобы увидеть работу завершенной. Я обещаю тебе, что это случится. Ни ты, ни кто-либо другой не сможете остановить ее. Работа будет закончена. Если не мною, то кем-то еще. И возможно… — Он улыбнулся; вид его был ужасен. — Возможно, Джим, именно ты станешь тем, кто в один прекрасный день завершит то, что мы начали здесь.

— Сперва я сожгу тебя ко всем чертям. ~ — Да, это другая возможность.

Я закрыл дверь.

Он не отпустит меня с миром. Сволочь! У него талант выводить людей из равновесия. Вот и сейчас он опять проделал это со мной, А завтра я буду вынужден проделать это с ним.