Вскоре я добралась до Лас-Вегаса. Гайя попыталась рассказать мне о деталях свадебной церемонии, но я — довольно ворчливо, надо признаться, — велела ей не беспокоиться. Я четко помнила детали. Сломанная вывеска часовни вспыхивала разбитым сердцем, как дурное предзнаменование. Вульгарные пластмассовые цветы и музыка, наподобие той, что несется из электронного органа в вестибюле, фальшивый локон регистраторши, колеблющийся в потоке воздуха кондиционера, как крыло мертвой птицы, Тоби, хихикающий во время произнесения клятв. То, как я поколебалась, говоря «да». Вместо этого мне хотелось спросить: на что похож брак, как ты можешь узнать, правильного выбрала человека или нет? Каково это, чувствовать себя искренне влюбленной, вместо того чтобы, как бывало со мной много раз, оказаться по шею в глубоко укоренившейся необходимости слышать, что я никудышная. И я вспомнила, что, может, то было не самым лучшим временем для подобных дискуссий. Может, я должна была ограничиться простым «да» и мы жили бы долго и счастливо.

Конечно.

Медовый месяц начался неделей позже. Пустив в ход все свои сбережения, они купили два билета до Ньюкасл-апон-Тайн на северо-востоке Англии. Марго ринулась через маленький терминал, таща за собой Тоби, ей не терпелось впервые за три года увидеть Грэма.

Они подошли к входным дверям, но Грэма нигде не было видно.

— Ты не думаешь, что он мог забыть? — спросил Тоби. — Может, мы просто должны добраться на такси.

— Нет, он не забыл, — тревожно окинув взглядом аэропорт, покачала головой Марго. — У него все-таки не пятьдесят дочерей.

Тоби кивнул и сел на чемодан.

Увидев в тени человека, появившегося в дальнем конце терминала, я наклонилась к Марго и с болью сказала:

— Он здесь.

Марго повернула голову и посмотрела прямо на человека в дверях.

— Это он? — проследив за ее взглядом, спросил Тоби.

— Нет. Этот парень слишком худой. И он идет с палкой. Папа уже бежал бы сюда.

Человек постоял мгновение, наблюдая за Марго. Потом очень медленно выскользнул из тени и с каждым запинающимся шагом начал все более походить на очень осунувшегося, очень постаревшего Грэма.

Мгновение Марго старалась связать образ мужчины, медленно идущего к ней, с мысленным портретом папы. Я помнила этот момент с такой болезненной ясностью, что у меня едва хватало сил за всем этим наблюдать. Марго столкнулась с рядом пугающих перемен: брюхо Санта-Клауса, широкие плечи и толстые руки мясника за время ее отсутствия исчезли; казалось, Грэм только что преодолел пустыню Сахара. Густые буйные волосы превратились в пригоршню чахлой травы, круглые румяные щеки запали так, что торчали скулы, а в глазах — и это было самым шокирующим — не осталось никакого задора.

— Папа? — все еще не двигаясь с места, прошептала Марго.

Тоби распознал панику в ее голосе. Он перевел взгляд с Марго на человека, шаркающего к ним, протянув руки, и шагнул вперед.

— Вы, я полагаю, Грэм? — бодро спросил Тоби, потянувшись к безвольной руке Грэма и ухитрившись поймать ее как раз в тот миг, когда тот оступился и угодил в объятия Тоби.

Марго поднесла ладони к лицу.

«Теперь спокойнее, — сказала я ей. — Возьми себя в руки, милая. Последнее, что сейчас нужно папе, — это чтобы ты начала заливаться слезами».

Да, то были храбрые слова, потому что я тоже пришла в ужас при виде его. Не из-за физической формы Грэма, а из-за его ауры: свет вокруг его сердца расщепился на десятки прядей, которые опадали и слабо пульсировали, как маленькие кровотечения из открытой раны. Над головой Грэма энергичный фейерверк его ума и созидательности превратился во влажные фитили, медленно наклоняющиеся, словно в тумане.

Верный своему характеру, Грэм одобрительно стукнул Тоби по спине, прежде чем отодвинуть его с дороги и потянуться к Марго. Ее лицо стало влажным от слез, она прижалась щекой к плечу Грэма и крепко его обняла.

— Папа, — прошептала она, вдыхая его запах.

Грэм не ответил. Он всхлипывал в ее волосы.

Дома у Грэма Марго прямиком отправилась в постель, чтобы выспаться после смены часовых поясов, а Тоби принялся исследовать на книжных полках романы Льюиса Шарпа, с фотографией Грэма. Гайя, Бонни, я и двое мужчин сидели у танцующего огня. Мгновение длилось молчание.

— Итак, как вы заставили ее дать согласие? — спросил Грэм.

— A-а, предложение… — Тоби покашлял в кулак. — Ну, я достал кольцо — то был способ достижения цели — и, конечно, задал вопрос всех вопросов…

Грэм слабо улыбнулся. Он наклонился вперед, поставив локти на колени. Я заметила, что его рот слегка перекошен вправо.

— Нет. Я имею в виду — это же Марго. Легче заарканить колибри с помощью лассо, чем превратить Марго в жену, так обычно говаривала моя супруга. Марго всегда была дикой пони. Что же изменилось?

Тоби мгновение-другое поразмыслил над словами Грэма. Я посмотрела на фотографии Марго и Ирины на каминной полке, и мне стало грустно. Я не знала, что папа видел меня такой.

— Ну, сэр, — почесывая бородку, ответил Тоби. — Я знаю, что Марго может производить такое впечатление. Вы попали в самую точку. Но думаю, в глубине души она хочет замужества больше, чем чего-либо другого. Она ведет себя легкомысленно и переменчиво, потому что жизнь научила ее — постоянство означает боль.

Грэм кивнул. Он медленно потянулся к бутылке виски на кофейном столике перед собой и налил им обоим.

— Мне нужно, чтобы вы кое-что знали, — тихо проговорил он.

Настороженный тоном Грэма, Тоби сел напротив него и кивнул. Грэм осушил свой стакан, со звоном поставил на кофейный столик и посмотрел на Тоби.

— Я умираю, — сказал Грэм.

Наступила длинная пауза, пока серьезность произнесенных слов доходила до Тоби.

— Я… Это… Мне очень жаль это слышать, сэр.

Грэм слегка помахал руками из стороны в сторону, словно флагами, сигнализирующими о капитуляции.

— Я хотел поговорить с вами о другом. Это просто прелюдия. — Он откашлялся. — Я умираю и совершенно о том не жалею. У меня где-то там есть жена. Я предвкушаю встречу с ней. Но видите ли, — Грэм подался к Тоби так близко, что тот увидел отблеск каминного огня, танцующий в глазах старика, — я не могу умереть, пока не буду знать, что вы позаботитесь о Марго.

Тоби откинулся назад. Он увидел тревогу на лице Грэма. Теперь все было совершенно ясно. Тоби почесал бородку и улыбнулся. На мгновение тяжесть вести, которую взвалил на него Грэм, исчезла за непреодолимым чувством радости. Я видела: Тоби рад, что Грэма это так заботит. Он был рад ощутить, что Грэм доверяет ему нечто столь драгоценное, как единственную дочь.

В конце концов Тоби дал один лишь ответ, за который мог ручаться:

— Я никогда не отпущу ее. Обещаю.

Огонь угасал. Улыбаясь выбору слов Тоби, Грэм откинулся на спинку кресла и быстро уснул.

Позже, когда Тоби лежал в кровати рядом с Марго, все еще живя по нью-йоркскому времени, он наблюдал, как она спит, и думал о просьбе Грэма. Он потер лицо, уже составляя план, как ей обо всем сообщить. Потом подумал о том, что сказал о ней Грэм. Легче заарканить колибри с помощью лассо, чем превратить Марго в жену. И засмеялся про себя. А затем, неизвестно откуда, вокруг него образовался ледяной барьер. Мы с Гайей переглянулись. Такого толстого барьера мы еще никогда не видели, он был твердым и гладким. Мы наблюдали, как Тоби пристально смотрит на Марго, и я поняла: он очень рискнул, женившись на мне.

Самым огромным, парализующим страхом Тоби было потерять меня, и не только из-за обещания, которое он дал Грэму. Я всегда знала, что он еще маленьким потерял мать, но теперь увидела, что эта потеря наполнила все уголки его души. Она запечатлелась на всех его убеждениях, на его взгляде на мир. Что, если Марго его оставит? Что, если все закончится? Что тогда?

С того мгновения я сосредоточилась на том, чтобы у них все получилось. Я буду петь Песнь Душ каждую минуту каждого дня, если придется. Я буду шептать на ухо Марго обо всех хороших сторонах Тоби, наставляя, как ей нужно поступать, чтобы их брак стал раем, а не чистилищем.

Но кого я дурачила? Откуда я могла знать, как сделать так, чтобы у них все получилось?

Через неделю наступило время уезжать. Марго нехотя и со слезами попрощалась с папой — не в аэропорту, а в дверях дома. Тут он не выглядел таким ослабленным суетой и шумом внешнего мира. Дома Грэм как будто не был таким разбитым, его подбадривало знакомое окружение — живой огонь, фотографии Марго, присутствие Джин, которая дремала, свернувшись в углу.

Однако когда Марго с Тоби появились в Нью-Йорке, их там встретила пара сюрпризов.

1. На прошение Тоби о должности в Нью-Йоркском университете ответили отказом, и занятия, которые он вел, были отменены.

2. Его квартиру над ночным кафе использовали для увеличения площади кафе. То, что раньше было жилой комнатой, теперь превратилось в помещение, заставленное обеденными столами. Пожитки Тоби пошвыряли в картонные коробки и свалили на кухне рядом с морозильником для мяса, так что все его книги и тетради навечно провоняли тухлятиной.

У Марго и Тоби имелось два варианта: переехать к Бобу или переехать к Соне. Соня предложила им верхний этаж своего дома, до тех пор пока Тоби не найдет работу.

Они перевезли все вещи Тоби к Соне, и первые несколько ночей место было довольно уютным. Соня не путалась у них под ногами. Марго продолжала работать официанткой в ирландском пабе, втайне подкапливая четвертаки на еще одну поездку в Англию.

Тоби не спал до раннего утра, куря на балконе, наблюдая за людьми в домах напротив, борясь с худшим из всех последних событий: у него наступил творческий кризис.

Молодой парень перехватил Марго по дороге на работу. Ее недавно исключили из Нью-Йоркского университета — она взяла «академку», говорила она всем, в том числе самой себе, и работала по семь дней в неделю, чтобы накопить на квартиру. Но Марго была одинока, скучала по дому и пребывала в депрессии. Тоби пытался закончить роман в письмах — литературный опус о трагическом герое, который, по иронии судьбы, не может справиться со страхом поражения, — и в то же время искал работу. Он даже попытался устроиться в доки. Ребята в грязных комбинезонах посмотрели на него и велели проваливать. Им не требовался парень, который умеет писать эссе. Им требовался тот, кто смог бы перетащить стофунтовый мешок угля с одного места на другое сотню раз в день.

Вот почему появление молодого человека казалось — нет, не казалось, а было — расчетливым выбором нужного времени со стороны Лучианы и Пуи. О да, они все еще находились поблизости, несмотря на недавнее обращение Сони к религии и здоровому образу жизни. Теперь Соня была буддисткой и вегетарианкой. Несмотря на ее раздражающую манию обращать в свою веру всех вокруг: «Ты разве не знаешь, что молоко вызывает рак?» — она стала здоровее и счастливее, и с ней теперь было куда приятнее проводить время. А еще Соня начала лучше влиять на Марго. Я почти забыла о недоброжелательных чувствах, которые питала к ней много-много лет. О недоброжелательности, начавшей пускать корни в душе Марго.

Семена этого чувства лежали в кармане одного молодого человека. Образец той штуки, которую он обычно продавал Соне. Если Марго понравится, если на нее подействует, он сможет вернуться на следующей неделе и продать ей еще со скидкой. Марго смерила юнца взглядом с головы до ног. Ему было не больше семнадцати. В нем не было ничего худого — с моей точки зрения казалось совершенно иначе, скажу я вам, — он был довольно привлекательным.

— Как она называется? — спросила Марго. — Эта штука.

— Диэтиламид лизергиновой кислоты, — улыбнулся парень, — обычно называемый счастливой таблеткой.

С этими словами он помахал, прощаясь.

Я заломила руки и постаралась припомнить этот момент. Проблема наркотиков в том, что они перетряхивают мозги. В конце концов я прочитала молитву и очень серьезно поговорила с Марго.

— Марго, — сказала я, — эта штука — яд. Ты не хочешь ее поглощать. Она разрушит твою жизнь.

Мудрость оскверняется такими вынужденными штампами. Марго меня не услышала. Поэтому, когда парень появился на следующей неделе, и еще через неделю, и еще через одну, Марго покупала все больше и больше его семян, и они пускали корни и приносили ужасные плоды.

Книга Тоби была почти дописана. Его творческий кризис закончился, когда он заперся в маленькой комнатке, смежной с их с Марго спальней, где дни и ночи напролет стучал по клавишам старой пишущей машинки Грэма.

До сих пор Тоби не обращал внимания на изменения в Марго. Он напечатал слово «Конец» — для него это было традицией, хотя редактор всегда убирал это слово, — потом поднялся с кресла и вскинул вверх кулак. Отомкнул все запоры на двери и объявил:

— Марго! Марго, любовь моя! Я дописал! Пошли обедать!

Он нашел ее в гостиной — она вытаскивала книги с полок и роняла на пол, стягивала подушки с кушетки, поднимала туфли, переворачивала и стучала по ним, как будто что-то было спрятано внутри. Ее окружала метель белых перьев из вспоротого ею матраса.

— Марго?

Не обратив на него внимания, она продолжала искать.

— Марго, что случилось? Марго! — Тоби схватил Марго за плечи и вгляделся в нее. — Милая, что ты потеряла?

Рассудок, хотелось мне сказать, но сейчас было не до шуток. Тоби не видел этого — он никогда не был силен в выводах, — но Марго находилась во власти пагубной склонности, и я слишком хорошо знала: ушли бы годы, чтобы избавить ее от этой привычки. И вот как это выглядело. Похоже на прядь судьбы, которую я наблюдала у Уны и Бена, прядь пристрастия к наркотикам Марго сначала тесно обмоталась вокруг ее сердца, потом устремилась в разные стороны, пока все ее органы, артерии и кровяные клетки не оказались в плену.

Марго невидяще уставилась на Тоби.

— Руки прочь от меня.

— Послушай, просто скажи мне, что ты потеряла, и мы найдем это вместе. — Он отпустил ее и посмотрел недоуменно и обиженно.

— Нет, ты не можешь. Он идет. — Пауза.

— Кто идет?

— Я не знаю его имени.

— Почему кто-то идет? Он идет сюда? Марго?

Тоби попытался схватить ее снова, но Марго оттолкнула его и побежала вниз по лестнице. Тоби, Гайя и я последовали за ней.

Соня была на кухне, она ела суп мисо и читала. Марго промаршировала к ней, протянув руку.

— Мне нужна сотня долларов.

Неслабая сумма для 1980-х годов.

Соня уставилась на нее. Она подумала, что это какая-то шутка. Потом Соня увидела глаза Марго, пот, стекающий по ее лицу, дрожащую руку.

— Марджи, милая, что ты приняла? — Соня поставила суп и встала. — Это совсем на тебя не похоже…

— Я думаю, она больна, — заметил Тоби. — Разве сейчас повсюду не ходит желтая лихорадка?

Соня подняла руку, чтобы он заткнулся.

— Это не желтая лихорадка, детка.

— «Детка»? — переспросила Марго.

Ее паранойя разыгралась в полную силу. Она перевела взгляд с Тоби на Соню. Что-то мешало ей получить то, что она хотела. Они действовали заодно. Они хотели отвязаться от нее. Нет, подождите. Они были любовниками.

Марго — Тоби:

— Ты спал с ней?

Соня — Тоби:

— Нам нужно доставить ее к доктору, и быстро.

Тоби — в пространство:

— Кто-нибудь скажет мне, что тут происходит?

Стук в дверь. А, мистер Семнадцатилетний Дилер.

Входите же, входите.

Соня решительно пересекла гостиную и распахнула дверь. Она сразу его узнала.

— Патрик?

— А? — Он перевел взгляд с Сони на Марго.

— Я же сказала вам, ребята, я не… Ты здесь ради Марго?

— Э-э… — Патрик подумал. — Нет.

Тоби выпустил Марго и приблизился к Соне.

— Кто этот парень? Что ему нужно от Марго?

У Патрика что-то было в руке.

— Покажи мне это! — закричала Соня, и, не успел Патрик сунуть предмет обратно в карман, Тоби потянулся и выдернул эту штуку из его рук.

Золотой медальон.

— Это для Марго? — тихо спросил Тоби.

Он оглянулся на Марго. Он дышал быстрее, вокруг него вырастал ледяной барьер.

— Нет, это мое, — сказала Соня, выхватывая у Тоби медальон. — Посмотри.

Она открыла его, чтобы продемонстрировать две миниатюрные фотографии своих родителей.

— Почему он у тебя, Патрик? Ты его у меня украл?

— Он стоил меньше, чем она сказала, — запинаясь, произнес Патрик, показывая на Марго. А потом кинулся прочь.

О да, это был мой самый прекрасный час. Естественно, я вообще его не помнила. Я была по другую сторону реальности.

Марго расхаживала по ковру из медвежьей шкуры перед камином, взмахивая руками и всхлипывая. Тоби приблизился к ней.

— Дорогая? Марго?

Она перестала расхаживать и посмотрела на него.

— Прости, милая. Это из-за меня. Я проводил слишком много времени за своей дурацкой книгой… — Тоби ласково сжал ее лицо, глаза его наполнились слезами. — Я все исправлю, честное слово. — Тоби наклонился и поцеловал ее.

Марго грубо оттолкнула его и пошла к Соне.

— Ты не можешь так запросто спать с чужими мужьями! — завопила она. Подняла руку и влепила Соне пощечину.

Та качнулась назад, держась за щеку. Потом ощупала свою губу: свежая кровь была там, где обручальное кольцо Марго попало ей по губам.

— Я хочу, чтобы вы собрали вещи и убрались отсюда. — Соня оглянулась на Тоби.

Тот кивнул.

— Позволь мне сперва показать ее доктору.

А потом Лучиана и Пуи появились из углов комнаты и окружили Марго, как волчицы. Они шептали ей тихо, как котята:

— Он всегда предпочитал тебе Соню. Разве это не единственная причина, по которой он женился на тебе? Чтобы сблизиться с Соней. Красивая, прикольная Соня. Не то что ты!

На мгновение я подумала — не схватиться ли с этими двумя, но потом пришло знакомое ощущение в крыльях, и их течение принесло голос: «Положи руку на ее голову и подумай о Тоби».

Поэтому я встала перед Марго, положила руку ей на лоб и наполнила ее голову всеми хорошими воспоминаниями о ней и Тоби, о ночи, когда они плыли на лодке по Гудзону, о путешествии на машине в Вегас, о его обещании всегда быть верным, о том, что в глубине сердца Марго чувствовала: Тоби всегда будет ей верен.

Она опустилась на колени, давясь глухими, сухими всхлипами.

Соня прошла на кухню и вернулась несколько мгновений спустя со стаканом воды и ксанаксом.

— Дай ей это, — сказала она Тоби.

— Нет! — закричал он. — Больше никаких лекарств!

— Это позволит ей поспать, пока ты не решишь, что делать. — Соня сунула ксанакс ему в руку. — Она выглядит так, будто не спала несколько дней.

Соня была права. Марго и вправду не спала несколько дней. А Тоби ничего не заметил.

— Тоби, это счастливые таблетки?

— Да, Марго, это счастливые таблетки.

— Хорошо, Тоби.

— Выпей еще воды, Марго.

— Хорошо.

Вскоре Марго свернулась клубочком на диване и крепко уснула.

Соня появилась из кухни и протянула Тоби кружку кофе.

— Мне жаль, Тобес, но я никак не могу ей позволить воровать мои вещи. Это принадлежало моей матери. — Она подняла медальон.

Тоби опустился на диван рядом с Марго и тихо всхлипывал, пока Соня объясняла эффект наркотиков, что нужно сделать прямо сейчас и как помочь Марго отказаться от этой штуки.

И я, впервые за десятилетия, подумала: «Она настоящий друг. Самый верный из моих друзей».

И я не обвиняла ее за то, что она осталась верна своему слову и настояла на том, чтобы Тоби и Марго выехали из ее дома, как только Марго проведет две недели в постели, две недели без наркотиков. Соня пообещала, что они останутся друзьями. Она даже помогла им перевезти все вещи в новую квартиру на Десятой авеню.

Возвращение после этого грехопадения было подобно карабканью без веревки по крутой скале. Марго отказывалась искать помощи. Вместо этого она занималась восстановлением старомодным способом: в постели, за запертой дверью, окруженная книгами, бутылками с водой и подушками, в которые она вопила, когда сжимался кулак наркомании. Тоби тихо приступил к рутине регулярного наполнения чашек кофе и коротким и ясным докладам о том, что происходит во внешнем мире.

— Пэта Таблера только что обменяли из «Янкиз» в «Кабз». Рейган назначил сегодня первую женщину-судью Верховного суда. «Саймон и Гарфункель» только что дали бесплатный концерт в Центральном парке. Нет, я не ходил. Я хотел убедиться, что ты пьешь достаточно кофе.

Когда Марго стала отваживаться на вылазки из спальни и из своей наркомании, Тоби нашел работу в местной школе. По велению Гайи он засадил Марго за работу — редактировать его новую книгу, прежде чем он пошлет ее издателям, и Марго расцвела от возможности снова погрузиться в книги. Как и я. Видеть грубые наброски первого романа Тоби, тираж которого, надо сказать, разошелся в течение двух месяцев, было истинным наслаждением. Я читала бок о бок с Марго, внося предложения, заостряя ее редакторский глаз, заставляя ее исследовать каждую сцену, каждого персонажа. Впервые за долгое время она меня слушала.

А потом — утро, которое я узнала. Школьники бежали по улице, неся сделанные из тыквы головы и маски призраков.

Золотистые разменные монеты осени собрались у лестничного колодца.

— Ты беременна, — сказала я Марго.

«Нет, я не беременна», — подумала она.

— Ну так пойди и сделай тест, — сказала я. — Вот увидишь. Вот увидишь.