– Ну и ну, да это сам Усэйн Болт[9]Восьмикратный олимпийский чемпион в беге на короткие дистанции
! – сухо приветствует Сюзанна, услышав мой голос.

– Привет, Сюзанна.

– Подруга, да ты побила мировой рекорд в спринте, выбегая из церкви! Готовишься к Олимпийским играм?

– Да, я облажалась. Извини. Но в свою защиту хочу напомнить, что говорила, что не большая поклонница того места.

Она фыркает.

– Если бы я знала, что не быть поклонником означает, что ты будешь ржать как психопатка, и рванешь с места, как только бедный пастор заговорит, я бы ни за что на свете не привела бы тебя!

Я знала, что мне придется как следует унизиться в надежде успокоить Сюзанну.

– Ты права, я была совершенно не в себе. Это было неуважительно и неуместно. Мне действительно очень жаль.

– Ты должна сожалеть о сплетнях, которые из-за тебя поползли. Теперь все думают, что ты псих!

– Ну, они в чем-то правы.

Сюзанна даже не делает паузу, чтобы перевести дыхание, прежде чем ответить пренебрежительным тоном.

– О, пожалуйста, дорогая, ты не сумасшедшая. Если бы ты таковой была, то так бы не думала. По-настоящему безумные считают, что они абсолютно нормальные, а все вокруг сошли с ума. Поверь мне, я знаю о чем, говорю – мой дядя Рой лежал в психушке, потому что был настоящим душевнобольным. Он орал как резаный о том, что правительство планирует над ним кровавую расплату и что пауки выползают из его кожи. По сравнению с ним, ты – яркий пример здравомыслия.

Я начинаю смеяться.

– От этого я чувствую себя намного лучше. Пока я не настолько чокнутая, как дядя Рой, у меня еще есть шанс.

– Именно. Все относительно, детка, – ее голос скисает. – А теперь должна последовать часть, где ты извиняешься за то, что не звонила почти целую неделю, несмотря на кучу сообщений от меня.

Я принимаю торжественный тон и стараюсь звучать как можно более раскающейся.

– Прости меня. Мне искренне, от чистого сердца, стопудово жаль...

– О, ради Бога, перестань болтать, – сердито прерывает она. – Я принимаю твои ужасные извинения, – она вздыхает и меняет тему. – Ты уже поела? Я подумываю позавтракать в «У Бугера».

– На самом деле, я планировала поделать кое-какие дела. И... хотела узнать адрес кое-кого.

– Кое-кого? – она повторяет смеясь. – Интересно, кто бы это мог быть?

– Пожалуйста, не издевайся надо мной.

– Я считала тебя сильной женщиной. Ты слышала что-нибудь о Тео с момента нашего последнего разговора?

Когда я не реагирую достаточно быстро, Сюзанна вскрикивает.

– Погоди, ты с ним переспала?

Теперь моя очередь сердиться.

– Почему твой мозг думает лишь об одном? Серьезно, ты как пятнадцатилетний мальчишка.

– Переспала! – трепетно заявляет она. – Милый младенец Иисус на небесах, расскажи мне все!

– Нет, – говорю я решительно. – Не буду.

– Кайфоломка, – бормочет Сюзанна. Затем, звонко: – Хорошо, как насчет...

– Я не собираются трепаться о его мастерстве в постели или размере пениса.

– Что ты за девушка такая? И кто говорит «пенис»? Только если доктор...

– Мы можем вернуться к теме?

– О, тема домашнего адреса Тео? – она растягивает слова. – То, чего у тебя нет, а у меня есть? То есть ты хочешь, чтобы я просто так тебе его дала? Без какой-либо взаимности?

Я делаю глубокий вдох.

– Договорились. Я тебе что-нибудь расскажу, – когда она радостно визжит, я в неверии происходящего качаю головой. – Ладно, дай мне подумать, – закрываю глаза, пытаясь вспомнить что-то, что не слишком откровенно, но удовлетворит озабоченную Сюзанну. Мгновение я теряюсь в воспоминаниях о говорящих глазах Тео, его сильных, собственнических руках и его невероятной мощи.

– От его красоты у меня разрывается сердце, – бормочу я.

– ТЫ ЧТО, БЛИН, ИЗДЕВАЕШЬСЯ? – во все горло орет Сюзанна.

Я начинаю смеяться, что только еще сильнее ее злит.

– Ты ДОЛЖНА рассказать что-нибудь ПОКОНКРЕТНЕЕ, Меган! – кричит она. – У меня не было секса ЛЕТ СТО, и я не в настроении слушать, как ты щебечешь «пенис» и «красивый», как долбанная девственница в МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ! Насколько большой у мужика ЧЛЕН?

Я отвечаю сквозь смех.

– Он просто огромен. Большой, твердый и работает как чемпион. Удовлетворена?

Она начинает бормотать себе под нос о дерьмовых друзьях, несправедливости жизни и других вещах, пока я не прерываю ее тираду.

– Просто дай мне адрес, Сюзанна. Пожалуйста.

– Почему вы спите вместе, но ты не знаешь, где он живет?

– Мы, эм, на самом деле... – думаю, как получше на это ответить. – До этого как-то не доходило.

– Верно, – ворчит она. – Потому что ты была слишком занята невероятным, умопомрачительным сексом, которым ты эгоистично не делишься со своей подругой.

– Сюзанна. Адрес. Пожалуйста.

– Подожди минутку, еще вопрос!

– Кто бы сомневался, – бренчу себе под нос.

– Последний раз я слышала, что Тео покинул город. Я бы добавила, что из-за тебя, но через неделю он возвращается в твои трусики. Как такое могло произойти? Что я пропустила?

– Честно говоря, я ничего не знаю, как и ты.

Я представляю, как она закатывает глаза.

– Мне известно, что Куп передал тебе письмо или записку от Тео. Я приставала к нему после церкви, чтобы выяснить что там, но он молчит как партизан. Что было в записке?

– Цитата из Библии.

От этого она затыкается секунд на пятнадцать. Затем с надеждой спрашивает:

– Это была секс-цитата?

– Такие вещи есть в Библии?

– Я не знаю, я не читала эту чертову книгу!

– Но ты сидишь в церкви каждую неделю и слушаешь того, кто читал!

– Обязательно спрошу пастора, не пропустила ли она случаем пикантные моменты, – ее голос источает сарказм.

– Это была цитата о дверях, если тебе так важно знать. Она связана с тем, что мы обсуждали с ним ранее, – а еще связано с татуировкой на спине моего покойного мужа. Но я изо всех сил стараюсь не быть сумасшедшей, поэтому в эту степь мы не забредаем.

Мое объяснение явно вызывает у Сюзанны некие сомнения.

– Итак, он оставляет тебе записку о дверях, затем уезжает в неизвестном направлении, а потом в один миг возвращается поиграть с твоими женскими прелестями? Я не самая умная, милочка, но в этой истории пробелы больше моих сисек!

– Между отъездом и «игрой» я отправила ему электронное письмо.

Какое-то время она обдумывает мои слова.

– Должно быть, что-то такое... в этом письме...

– Да, да! Итак... пропустим детали...

– Плохая подруга!

– Могу сказать, что видела его дважды с тех пор, как он якобы покинул город. Но он не приходит каждый день с остальной командой, чтобы работать над «Баттеркупом» ...

– Эй, эй, перемотай назад! «Хиллрайз» делает гостиницу?

– Ох. Ага. Разве я это не упомянула?

Она стонет от раздражения.

– Ты хоть знаешь, как вообще общаются девчонки, подружка?

– Я бы еще раз попросила прощения, но думаю, мои извинения только тебя раздражают.

– Как и твой ужасный рассказ! Моя пятилетняя племянница рассказывает более связные истории о своем воображаемом домашнем питомце – кролике Мистере Зубастике!

– Окей. Давай сначала. Ты видела, как я впала в бешенство в церкви. И знаешь, что Куп дал мне записку от Тео, и теперь ты знаешь, что в ней было. По возвращении домой, я написала Тео е-мейл с объяснением своих чувств. Потом ночью, он появился и... э-э... мы…

– Не пытайся найти деликатный способ сказать: «Мы трахались до потери сознания», принцесса, – издевается Сюзанна.

– Мы этого не делали, Сюзанна, – тихо говорю я. – Мы занимались любовью. Сладкой, интимной, страстной любовью.

– Боже милостивый, – бормотание, – что я натворила, чтобы заслужить это дерьмо?

– Предполагаю, что это риторический вопрос, поэтому просто продолжу. Оба раза после этого он исчезал. Когда я просыпалась утром, его уже не было.

Она задыхается от негодования.

– Быть такого не может!

Это так ужасно прозвучало, что я чувствую, что должна защитить Тео.

– Но он оставил мне цветы и стихотворение, – когда она не отвечает, я вздыхаю. – Ты права. Произнося все это вслух это кажется отвратительным.

– Уверена? – саркастически замечает она.

– Ты намеренно пытаешься усугубить ситуацию? Потому что это работает.

– Итак, что ты собираешься делать? Отправиться к нему домой и уточнить, какого фига он ведет себя как придурок и бросает тебя после вашей «сладкой, интимной любви»?

Она говорит дело. У меня нет плана, я просто хочу увидеться с ним. Но что, если он не хочет, чтобы я приходила к нему домой? Что если он хочет, чтобы я оставила его в покое?

О Боже, что если я не единственная женщина к которой он заглядывает с ночными визитами? Может быть, из всех его хокку, которые он оставляет на подушках, можно проложить дорогу по всему городу?!

Сюзанна вторгается в мои темные размышления с раздраженным:

– Привет? Здесь кто-нибудь есть?

– Есть, – отвечаю, хотя разум путешествует в Паранойявилле.

– Слушай, я дам тебе его адрес, но почему бы тебе сначала не отправить ему еще одно волшебное письмо?

– Я пытаюсь дать ему пространство.

– Пространство? – недоверчиво повторяет она. – Не должно оно у него быть, потому что мужик побывал внутри тебя! Ты имеешь право зажимать его сколько влезет!

– Хорошее замечание.

– О, таких у меня полно. Вот еще одно: заявиться в дом человека не считается «дать ему пространство». Не то чтобы оно было ему позволено, потому что он уже окунул свой стручок в твой горшочек с медом, но так оно и есть.

– Ты подкалываешь меня за слово «пенис», а сама выкидываешь нелепые эвфемизмы для половых органов, типа «стручка» и «горшочка с медом»?

Она игнорирует меня, переключаясь в режим обеспокоенной подруги.

– Скажи мне правду, дорогая. Ты в порядке? Я переживала за тебя.

Я встаю с края своей кровати и подхожу к окнам во внутреннем дворике. Глядя на беспокойный океан, произношу:

– Можно сказать, что все нормально.

– Это не особо помогает моему душевному спокойствию.

– Я просто запуталась, наверное. Не знаю, как с этим справиться. Я не была ни с кем со смерти мужа, – неловко и коротко смеюсь. – И до мужа ни с кем не была.

Ругнувшись, Сюзанна горячо заявляет:

– И у Тео хватает наглости исчезать, словно он призрак, после секса!

Призрак. Это слово гудит в моих ушах. Я отмахиваюсь от него, как от шипящей змеи.

– Ты сама сказала, Сюзанна, он не в своем уме. Уверена, для него все так же сложно и неожиданно, как и для меня.

– Лучше бы так, – разгорячено бросает она. – Или я сама оторву ему яйца.

Несмотря на то, что я расстроена, улыбка расползается на моем лице.

– Не так давно ты защищала его, когда я назвала его мудаком. Посмотри на себя сейчас.

– Точно. Это прямо как у лучших подруг, подружка. Мы против них. Братаны важнее шлюх, только наоборот. Теперь возьми ручку, чтобы я могла дать тебе адресок твоего любовничка. Но только сразу позвони мне, как поговоришь с ним! Я не позволю тебе разбираться со всем в одиночку.

* * *

После того, как Сюзанна дает мне адрес, мы прощаемся. Я провожу полчаса, занимаясь своим новым любимым видом упражнений – ходьбой. Я марширую по полу в спальне, нажевывая ногти на руках и доводя себя до исступления.

Почему я не спросила Тео, где он шлялся, когда он был здесь? Почему я не спросила его, когда мы увидимся снова? Ожидать ли свидания сегодня? Будет ли у нас всегда только интенсивный, обжигающий душу секс, после которого он будет исчезать? Ему позавидовал бы сам Гудини. Он опять оставит вместо себя цветы, свежий кофе и загадочное стихотворение на подушке?

Хорошо, цветы и стихотворение – приятные штрихи. Я называю цветы «приятным штрихом», потому что так мне не нужно думать о них как о том, чем они являются на самом деле: важной мистической вещью. Но чем больше я думаю о его исчезновении, тем больше это меня беспокоит.

Очень надеюсь, что он ушел не из-за моего громкого храпа.

С другой стороны, по сравнению с остальными причинами, эта не такая уж и плохая.

– О, ради Бога, Меган, Сюзанна права, – ругаю себя. – Вы с Тео переспали. Если он не хотел, чтобы ты чувствовала себя странно, то не должен был уходить посреди ночи. Просто свяжись с ним!

Решение принято, я чувствую себя лучше. Беру ноутбук и пишу короткое письмо Тео, сообщающее, что не могу дождаться нашей следующей встречи. Затем следующие пять минут ненавижу себя за каждое слово, потому что при перечитывании они звучат жалобно.

Но я забываю все о своем отчаянии, когда получаю автоматический ответ от почтового сервера Тео, который информирует, что абонент не в сети и не отвечает на электронную почту.

Странное чувство формируется в моем нутре. Я решаюсь позвонить на мобильник Тео. Когда попадаю на голосовую почту, к странному чувству прибавляется беспокойство.

Я не знаю что, но явно что-то не так.

Услышав низкий гул шума двигателя, доносящийся с улицы, бросаюсь вниз. Сегодня суббота, но «Хиллрайз» работает по выходным, чтобы как можно больше успеть до начала сезона дождей. Распахнув входную дверь, вижу уже поднимающегося по ступенькам крыльца Купа со своей фирменной улыбкой.

– Доброе утро, Меган!

– Доброе, Куп. Вопрос на миллион: почему мой чек для «Хиллрайз» до сих пор не обналичен?

Одетый в свою обычную фланелевую рубашку и джинсы, он прислоняется к дверной раме и ухмыляется.

– Потому что я пока не добрался до банка.

Я осматриваю его лицо.

– Мне кажется, что есть некая причина, из-за которой ты не успел добраться до банка.

Его улыбка расширяется. Когда он не отвечает, в моей голове раздается тревожный сигнал.

– Нет. О, нет, Куп, этого не может быть!

– О чем ты вообще? – он моргает, прямо-таки само воплощение невинности.

– Ты обязан первым делом в понедельник утром заехать в банк. Этим парням нужна зарплата. Получи деньги! Этот проект требует слишком много материальных и трудовых затрат, чтобы делать тут все бесплатно!

– О, это действительно мило. Но не беспокойся обо мне и ребятах. Нам заплатят. И счета за материалы и оборудование оплачиваются регулярно. У «Хиллрайза» куча бабла.

Я поднимаю руки вверх.

– Если ты не берешь мои деньги, я увольняю тебя!

Он лишь громко смеется.

– Настоящая женская логика! Если бы кто-нибудь сказал мне, что бесплатно отремонтирует дом, я бы прыгал от радости на лужайке во дворе!

– Я серьезно, Куп, это неправильно!

Он пожимает плечами, как будто ничего не может поделать с ситуацией.

– Извини, мадам, это не в моей компетенции. Обсуди проблему с владельцем.

Я задыхаюсь от ярости.

– Я бы с удовольствием, да вот только никак не могу с ним связаться. У тебя есть идеи, как это можно сделать?

Он смотрит на меня задумчивым взглядом.

– Почтовый голубь?

– О, ты действительно смешной. Ха-черт-возьми-ха, – испепеляю его глазами.

Он сжимает губы вместе, чтобы попытаться перестать смеяться, что только сильнее раздражает меня.

– Куп, что, мать твою, происходит? Где Тео?

Рабочие начинают подходить по тропинке к входной двери, разговаривая и шутя друг с другом. Куп отводит меня в тихий уголок, а потом шепчет:

– Ему нужна помощь, понимаешь?

– Помощь? Что это должно означать?

Куп проводит рукой по светлой голове и вздыхает. Затем складывает руки на бедрах и смотрит мне прямо в глаза.

– Это означает, что он остановился в одном учреждении в Мелвилле.

Учреждение. Я сглатываю, борясь с тревогой.

– Что это за место?

– Ты понимаешь, какого оно рода, – мягко сообщает он.

– Психиатрическая больница? – я в ужасе.

– У них отличная программа. Много шансов на успех. И это не на целый день, он может уходить ночью и в выходные, если захочет, – похоже, что Куп испытывает дискомфорт, посвящая меня во все это, особенно когда я продолжаю пялиться на него с недоверием. – Это не предписано судом или что-то еще. Он сам согласился.

Я плюхаюсь на лестницу, проклиная отсутствие стульев в доме. Развалившись на второй ступеньке и держась за перила, пытаюсь остановить вращение комнаты.

Тео в психушке. Согласно тому, что Куп сказал мне в церкви, он был стабилен до того, как я переехала сюда, а теперь отправляется на каникулы в дурдом.

Образы возвращаются, преследуя меня с тошнотворной четкостью: боль в глазах Тео при каждой нашей встрече; вот он стоит мокрый и плачет перед моей дверью; е-мейл, который привел его ко мне в середине той ночи и все, что я понаписала о потере рассудка, договоре про вопросы о безумстве, о молотках и клее друг для друга.

– О Боже, – дрожащим голосом выдыхаю я. – Неужели это я виновата?

Куп садится рядом со мной и берет за руку.

– Послушай меня. После несчастного случая Тео изменился. Он как будто стал другим человеком. Но никогда не обращался за помощью, в которой явно нуждался, потому что чертовски упрям.

Доктор Сингер сказал бы, что у нас с Тео много общего. Я смеюсь, наверняка как безумец.

– Все хорошо, Меган. Он наконец-то делает что-то, чтобы помочь себе. Он не признался мне сразу, когда уехал, но я потом все из него вытянул. И надеюсь, ты не поймешь меня неправильно, но... да. Это все из-за тебя. Ты вдохновила его на попытку выздороветь. Он хочет избавиться от своих демонов раз и навсегда.

Демонов.

Тео хочет избавиться от своих демонов.

По моим жилам проносится арктический холод.

Догадка зарождается в потрескавшихся и затененных коридорах моего мозга и быстро выходит из-под контроля. Теория, объясняющая все от начала до конца, с первого момента, как я увидела Тео. От момента странной реакции на мое присутствие вплоть до его добровольного заключение в клинике.

Предположение, которое привело бы доктора Сингера к припадку.

Мистическое мышление пишет версию заглавными буквами в мигающих неоновых огнях.

Версию, которая выглядит так:

Возможно, я не единственная, кто думает, что мой погибший муж вернулся ко мне в теле другого мужчины.