Глава 1

Что-то грохнулось на землю, и от этого удара она застонала. Или, во всяком случае, так показалось. Ральф Метрик сделал еще один глоток пива из запотевшей банки. По ту сторону стекла, от скал и песка, поднимались дрожащие волны горячего воздуха. Под сияющим нестерпимым блеском окном завывал кондиционер.

— Я просто подумал, что это довольно странно, снова раздался голос Штиммица. Он достиг слуха Метрика, нарушив стройную гармонию музыки Баха, тихие звуки которой заполняли комнату.

— Тебе не кажется, а? Все это несколько странно.

— Что? — Ральф отвернулся от окна. Зеленовато-пурпурный призрак пустыни медленно исчез из его поля зрения. Вместо него возникла фигура Штиммица, сидевшего в дальнем сумеречном углу комнаты. На одной из полок книжного стеллажа за его спиной монотонно вращались катушки ленточного магнитофона.

— Странно. — Худые жилистые ноги Штиммица, жившие как бы своей собственной независимой жизнью, сменили положение. — Тебе так не кажется?

«Я как будто впал в забытье, — подумал Ральф, пока сидел здесь и смотрел в окно. Даже не помню, о чем это мы говорили».

— Странно? — слово от повторения и выпитого пива прозвучало как-то необычно. Да и Бах тоже способствовал этому. Ральф поймал себя на том, что водит пальцем по крышке банки с пивом ж такт вращению магнитофонной катушки.

— Что странного? — спросил он.

— Да ты знаешь. — Штиммиц смотрел мимо Ральфа, в окно. — Операция «Снонаблюдения», все это. Униформа, потуги на милитаризацию. Я хочу сказать, если им на самом деле нужна такая жесткая дисциплина, зачем они нанимают людей… Господи, Боже мой! Этот тип, Глогольт, находится здесь дольше любого из нас, но так и не научился завязывать на галстуке узел установленного образца. — Теперь Штиммиц сосредоточил свой взгляд на Ральфе.

— Недостатков у Глогольта много, и все об этом знают, — Ральф поднял банку с пивом до уровня своих глаз и, закрывшись ею от взгляда Штиммица, сделал еще один глоток.

— Да, но тем не менее его продолжают держать здесь. Значит, он. им все же полезен, верно? Но чем может быть полезен такой тип, как Глогольт? Да и любой из тех, кто здесь находится?

Ральф прижал к щеке прохладный запотевший бок пивной банки и ничего не сказал. Вопрос Штиммица задел его за живое. Вот уже несколько дней подобные мысли тревожили его покой, вызывая неприятное ощущение в области живота. Ком неясного беспокойства все это время рос и вот теперь приобрел размеры баскетбольного мяча.

— Я хочу сказать, что это чертовски дорогое мероприятие, — снова заговорил Штиммиц. — Все это стоит денег и не малых. Как могло случиться, что денежки Муленфельда всадили в этот проект, когда идет война?

— Деньги Мулецфельда? — Перед мысленным взором Ральфа на мгновение возник образ сенатора, запускающего печатный станок в сыром подвале.

— Конечно. Будь уверен, с этим проектом они влезли в резервный фонд.

— И что? Кто-то же должен за все платить.

— Да, но почему? — Голос Штиммица прозвучал чуточку громче, заглушив собой тихие звуки кантаты Баха. — В чем смысл всего этого проекта? Для чего он? Что все мы здесь делаем?

— Зарабатываем 125 долларов в неделю, — с подкрепленной пивом уверенностью заметил Ральф. — Плюс комната да пансион.

— Брось.

— Ладно, но они же сказали нам для чего, разве нет? С целью лечения? Нужно же как-то лечить всех этих чокнутых малолетних преступников из Дома Тронсена.

Штиммиц на минуту замолчал, потом еле слышно заговорил снова:

— И ты этому веришь?

Несколько секунд в комнате не было слышно ничего, кроме высокой ноты из музыки Баха.

— Думаю, да, — наконец выдавил из себя Ральф. — С чего мне сомневаться?

Вчера я был в Доме Тронсена, — сказал Штиммиц. — Я ходил туда с Хельгой. Мы проделали дыру в ограде и пробрались в главное здание.

— Эй, этого же нельзя делать.

Слова эти явно раздосадовали Штиммица, но он только пожал плечами.

— Иногда приходится делать то, что не должен.

— Ну, и что вы там нашли? — В Ральфе наконец пробудилось любопытство.

На пленке зазвучало соло сопрано, потом его снова сменил хор. Пение доносилось словно с большого расстояния.

— Вероятно, сейчас мне не стоит говорить тебе об этом, — заметил Штиммиц. — Может быть, я скажу тебе позже.

— Терпеть этого не могу, — с ненавистью в голосе сказал Ральф. — Терпеть не могу, когда люди так делают. Сначала дразнят тебя паршивым секретом, разжигают любопытство, а потом не хотят говорить.

— Ты просто не поверишь мне. Во всяком случае сейчас. — У него начал пропадать интерес к беседе. — Ты все еще смотришь на вещи из другого мира.

Эту фразу Штиммиц произносил неоднократно, но раньше Ральф не придавал ей никакого значения.

— Только не надо.

Он поставил на низкий столик, и без того заставленный опорожненными жестянками, очередную банку из-под пива. Вдруг банка выскользнула у него из рук и стукнулась о столешницу. Из ее зева вылетели несколько капель теплой жидкости и веснушками окропили тыльную сторону кисти Ральфа.

— Все эти твои разговоры о мирах и вселенных… — он замолчал и с трудом подавил отрыжку, — это всего лишь попытка уйти от настоящей проблемы. — «Какой, интересно?» — язвительно полюбопытствовала та часть его сознания, куда еще не добрались пивные пары. Но он проигнорировал внутренний голос и направился в сторону ванной комнаты. Носком ноги он задел стол, и на пол свалилось несколько пустых банок.

— Просто запомни то, — сказал ему Штиммиц, — что происходило сегодня, пока ты был! здесь.

— Ладно. — Ральф толкнул дверь ванной. — Этот разговор я буду помнить всегда, как в корне изменивший мою жизнь.

— Я серьезно, — вдогонку сказал Штиммиц, но Ральф уже скрылся в стенах самого крохотного помещения своего жилища. — На тот случай… если что-то случится. И мне больше не придется говорить с тобой на эту тему.

Ральф кивнул и, не говоря ни слова, закрыл дверь. Что все это значит?

Когда он вышел, музыка уже не звучала. Магнитофонная катушка, шурша концом пленки, все еще продолжала вращаться. Стул у книжных стеллажей опустел.

Ральф подошел к магнитофону и выключил его. Огоньки контрольных лампочек погасли.

— Штиммиц? — позвал он и осмотрелся.

В комнате, если не считать завывания кондиционера, было тихо. За окном над пустыней все также стояло марево.

— Эй, ты где? Эй, Штиммиц, куда ты запропастился?

Медленно, с опаской Ральф вышел на середину комнаты.

— В чем дело? — донесся голос Штиммица с миниатюрного балкончика. Все это время он находился на балконе, но с места Ральфа его не было видно. — Что-нибудь случилось? — спросил он и, войдя в комнату, закрыл за собой балконную дверь.

— Ничего. — Ральф потер рукой лоб. Какая-то неведомая сила вдруг развеяла алкогольный туман. «Может быть, его мир уже перекидывается на меня.» — Просто не пропадай вот так внезапно, хорошо?

Из-за двери он вытащил свою форменную голубую куртку с золотом эмблемой на рукаве базы Опернаб.

* * *

Пересекая открытую площадку базы, Ральф представил, что для людей, которые могли видеть его в этот момент из своих окон, он тоже весь светился и вибрировал в волнах горячего воздуха. «Все в порядке, — думал Ральф, — пока ты находишься в фазе». Рысцой он направился в сторону зала отдыха.

Через тонированное стекло двери Ральф заметил несколько других наблюдателей. По его лбу и открытым по локоть рукам струился пот. Он толкнул дверь и, ступив внутрь помещения, ощутил, как разгоряченное тело обдала нагнетаемая кондиционерами прохлада.

— Что стряслось, Ральф? — В одном из продавленных зачехленных кресел, ссутулившись, сидела Кэти Фойл. Она грызла ногти, не отрывая бесстрастного взгляда от газетного листа. Над ухом свисала непослушная прядь темных волос, — Ничего особенного. Все то же самое. Такой обмен информацией стал у них своего рода ритуалом. Отрезок лишенного смысла времени образовал петлю, концы ее сомкнулись. Ральф знал, что существуют еще и другие петли, обладающие способностью множиться и слагаться в целые дни.

Остальные страницы газеты лежали на столе, стоявшем в центре комнаты для игры в пул, в которую никто никогда не играл. Сукно стола было усеяно крупинками песка калифорнийской пустыни, влетавшими сюда всякий раз, когда открывалась дверь.

Ральф, оставив на пыльной поверхности стола следы пальцев, взял первый лист «Л-А Таймс».

Сообщение Пентагона: ПРОРЫВ ФРОНТА КСИМЕНТО и ВЗЯТИЕ ВЫСОТЫ В-12. Где это? Название, на взгляд Ральфа, звучало по-мексикански. Но он и представить себе не мог, что боевые действия продвинулись так далеко на север. Не испытывая слишком большого любопытства, Ральф не стал утруждать себя расшифровкой плотного текста, помещенного под заголовком. Он положил газету на место и направился в сторону главного коридора здания, где намеревался проверить свою почту.

Пригнувшись, он заглянул в маленький ящик, прикрепленный к стене рядом с другими такими же. Там ничего не было, если не считать приглашения вступить в очередной клуб звукозаписи, которых у него набралось уже предостаточно, — вероятно, его данные числились в каких-то списках, — а также еженедельного номера «Агитатора», печатного органа революционной рабочей партии. На низкосортной бумаге была прилеплена оттиснутая мимеографическим способом наклейка. На ней значилось: если в ближайшее время он не вышлет по такому-то адресу пару долларов, они, к сожалению, закроют его пробную месячную подписку. Подобные наклейки вот уже на протяжении шести месяцев украшали все получаемые им номера газет.

Он без интереса взглянул на корреспонденцию, в глаза ему бросился крикливый заголовок: ПОДДЕРЖИМ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ МУЧЕНИКОВ КСИМЕНТО! Газета вместе с приглашением вступить в клуб звукозаписи полетела в мусорную корзину, и Ральф вернулся в главное помещение здания.

Кэти простыл и след, вместо нее на одном из кресел расположился Фред Гуделл. Он сидел, уставившись на стеклянную дверь и почесывая тело сквозь мокрую от пота форменную рубашку участника операции «Снонаблюдения». Он поднял свое невзрачное лицо, напоминавшее Ральфу хорью морду, и спросил:

— Сегодня твой черед?

— Да, — выдохнул Ральф и опустился в одно из стоявших рядом кресел. Приняв его тщедушное тело, видавшая виды обивка кресла жалобна взвизгнула. — Это мой понедельник.

Гуделл кивнул.

— У меня еще две ночи. — Смены наблюдателей были распределены по всей неделе. — Только потом будет выходной. — Разговор не клеился, и они погрузились в молчание.

«Пойду-ка лучше соображу что-нибудь насчет еды, — мелькнуло в голове Ральфа. — А потом пойду и посплю чуток. Сегодня ночью предстоит восемь часов провести на сонном поле, нужно отдохнуть». Несмотря на то, что этой работой он уже занимался полгода, хождение по снам других людей все еще представлялось ему делом противоестественным.

 

Глава 2

— Ладно, ребята. — С блокнотом за спиной, перед ними взад и вперед прохаживался руководитель Операции Бленек. — Сегодня ночью, как всегда. И никаких там героических поступков. Делаем все, как сказано в учебнике, в полном согласии с планом Операции. Всем все ясно?

— Ох, черт возьми, — пробормотал Чак Флетчем, сидевший рядом с Ральфом. Он еще больше ссутулился на своем складном металлическом стуле. — Сегодня по «ящику» снова показывают киношку об эскадре бомбардировщиков времен Второй мировой войны.

Ральф ничего на это не сказал. Ему сразу вспомнилась неделя, когда одна из местных телестанций объявила о показе серии шпионских фильмов времен сороковых годов, и пухлый чиновник явился на инструктаж в теплой полушинели, подпоясанной ремнем.

Бленек внезапно замолк и свирепо оглядел два десятка сидевших перед ним мужчин. Маленькие глазки, казалось, были готовы пробуравить любого, кого он поймает за болтовней; взгляд его остановился на Глогольте, который сидел впереди Ральфа на два стула.

— Повторите ваше остроумное замечание, мистер Глогольт.

— Я ничего не говорил, — пробурчал безвинно заподозренный и беспокойно поерзал. Масса его бесформенного тела, облаченного в помятый спортивный комбинезон, заколыхалась.

— Вы только посмотрите на свою обувь, — гаркнул Бленек, явно не желая отступать. — Вы не помните, когда в последний раз прикасались к ней щеткой? И подтяните вашу «молнию», неряха.

Ральф откинулся на спинку стула и с интересом рассматривал Глогольта. Тот на самом деле был неряхой. Он всегда производил впечатление несобранного человека, который вот-вот вывалится из своей одежды. Казалось, что малейшее усилие по сохранению опрятного вида было выше его сил. От одного взгляда на него делалось противно. «Штиммиц прав, — думал Ральф. — Что толку держать здесь подобных людей?»

Он перевел взгляд на Штиммица. Тот сидел, приставив стул к стене инструктажной комнаты. Лицо его оставалось безучастным, глаза смотрели в пространство. «Интересно, — подумал Ральф, — какие мысли бродят в его голове». Одна рука Штиммица сжимала край стула. Он так крепко схватил его, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

От Штиммица внимание Ральфа отвлек голос одного из наблюдателей.

— Брось, Бленек, оставь его в покое. Бленек снова яростным взглядом обвел группу.

Его сощуренные глаза превратились в два крохотных излучателя гнева. Было ясно, что причина его негодования заключалась в разнице, какую он наблюдал между командой своих мечтаний и той, что была на самом деле. Ральф поймал себя на мысли о «сшибающихся мирах» — эту формулировку он позаимствовал у Штиммица.

— Из Дома Тронсена только что поступила информация, — хмуро заметил Бленек. — Они начинают разрабатывать новый тип сновидения, с которым кое-кто из вас может познакомиться сегодня ночью. Суть его сводится к тому, что ребенка обвиняют в краже в кондитерском отделе. Он отрицает это, тогда продавец бьет и обыскивает его. При этом он рвет на ребенке новую, купленную матерью куртку. Продавец обращается к матери ребенка, и дальше все развивается по сценарию «рассерженного родителя». Усвоили? — Бленек уже взял себя в руки и вернул свойственное ему боевое расположение духа. — Давайте с особым вниманием отнесемся к новому типу сновидения и подготовим соответствующие сообщения. Нужно показать, что мы тут не просто дрыхнем. — Он сунул блокнот для записей под мышку и покачался на каблуках. Его обширный живот плотно обтягивала форма базы Опернаб. — Ладно, тронулись, пора выходить на линию.

Территорию базы заливал голубоватый свет луны и многочисленных звезд. Пока они пересекали короткий отрезок открытого пространства, отделявшего комнату для проведения инструктажа от помещения, в котором осуществлялся выход на линию, Ральф бросил взгляд на группу женщин-наблюдателей, вышедших в это же самое время из своей инструктажной комнаты. Не пройдет и несколько минут, как они окажутся на сонном поле девочек из Дома Тронсена.

В одной из наблюдательниц он узнал Кэти. Их разделяло метров пятьдесят. Она приветственно махнула ему рукой с зажженной сигаретой. Волосы ее, как всегда, были всклочены. Казалось, что, вставая с постели, она каждый раз забывала их причесывать. «Это ее единственный недостаток, — заключил Ральф, — от которого Кэти никак не могла или не хотела избавиться». Он обвел женскую группу взглядом, но не увидел там Хельги Уорнер.

Мужчины уже входили в помещение связи, называемое «лачугой», и Ральф последовал за ними. Однако строение, в котором располагались лаборатории РКД с аппаратом для погружения в поле, совершенно не походило на лачугу. Оно представляло собой самое большое в округе сооружение в форме куба из шлакоблоков и бетонных монолитов. Слово «лачуга», как полагал Ральф, было изобретением псевдомилитаристского языка.

Оказавшись в дверном проеме здания, он услышал два последовавших один за другим пронзительных звука, донесшихся с неба. Он оглянулся и обшарил взглядом небо. В южной части небосклона быстро растворялся в воздухе двойной белый след инверсии. Еще один полуночный бомбовый налет, направленный, вероятно, в сторону ^ бразильской границы. «Может быть, Бленеку имеет смысл попытаться устроиться на работу где-нибудь на базе военно-воздушных сил», — пришло в голову Ральфа. Он закрыл за собой дверь.

С обеих сторон от прохода, по которому он шел, возвышались башни мерно гудящей электроники. Воздух в помещении был насыщен озоном. Бленек обдал Ральфа холодным мрачным взглядом и сделал в своем блокноте какую-то пометку. Свободной оставалась только постромка на дальнем конце толстого кабеля, свисавшего с высокого потолка. Он взялся за кожаную петлю и ощутил под ладонью холодное прикосновение металлического контактного штыря. Всепроникающий гул электроники нарастал.

Бленек медленно прохаживался между радами наблюдателей, державшихся за свисающие с потолка постромки и напоминающих усталых пассажиров подземки. Он осмотрел каждого из них и сверился со своей записной книжкой. Все оказались на месте, и Бленек как будто был удовлетворен. Развернувшись на каблуках, он подал знак дежурному в контрольной будке.

— О’кей, Бенни. Забирай их.

Но ничего не произошло. Человек в тесной стеклянной будке, высоко поднятой над их головами, с увлечением читал дешевую книжку, закусывая сандвичем. Он сидел, задрав ноги на панель управления связью, посредством которой наблюдатели переносились на сонное поле.

— Эй, Бенни, проснись! — закричал Бленек. — Ты что там делаешь?

— На что это похоже? — спросил Гуделл, стоявший к Бленеку ближе всех. Он взял у Бленека из руки карандаш и запустил его в стеклянную будку. Тот со стуком ударился о стекло и упал на пол. Бенни опустил ноги и посмотрел вниз.

— Давай! — прорычал Бленек и потряс блокнотом перед своим побагровевшим лицом. — Включай связь, тупица!

Губы Бенни зашевелились, очевидно, их обладатель что-то сказал, но что именно, они не могли слышать. Тем не менее руки его тоже пришли в движение и начали нажимать кнопки на контрольной панели. Гул электроники стал тоном выше и богаче по гамме. Свет флюоресцентных ламп, подвешенных к потолку, начал меркнуть, напомнив Ральфу сцены казни на электрическом стуле, которые он видел в старинных фильмах о тюремной жизни. Вскоре серая мгла Сонного поля разомкнулось. Наблюдателей, по высших на постромках линии связи, обступил знакомый полугородской пейзаж с тротуарами и витринами магазинов. С голубого неба на них падали лучи послеобеденного, никогда не меняющего своего положения солнца. Но теней на поверхность мостовой они не отбрасывали.

Жужжащий гул электронной аппаратуры, которой в реальном мире была напичкана «лачуга», стал тише и вскоре полностью прекратился. Наблюдатели один за одним начали отпускать свои кожаные петли. Какое-то время кабель продолжал неподвижно висеть в воздухе, а потом, набирая скорость, беззвучно зазмеился кверху и вскоре растворился в бездне необъятного неба.

Один из наблюдателей зевнул и потянулся.

— Если бы я на самом деле стоял здесь, — объявил он, — то через десять секунд я бы отрубился. Пошли. — Он подал знак своему напарнику по наблюдению, и они, отделившись от остальной группы, медленно пошли своей дорогой.

Оставшаяся часть группы также разбилась на пары и по ирреальным тротуарам разбредалась во все стороны. Передвигались люди одинаково неторопливой походкой.

— Куда хочешь пойти? — спросил его Штим-миц. После того дневного разговора он первый раз заговорил с Ральфом.

— Куда тебе нравится. — Ральф взглянул на часы; он никогда не видел, чтобы кто-либо из других наблюдателей пользовался в поле хронометрами. «Одиннадцать пятнадцать», — мысленно отметил он про себя и вздохнул. Семь часов и сорок пять минут пройдет, прежде чем с неба снова опустится кабель связи.

Они молча прошли мимо небольшого аптечного магазина. В его витрине на цилиндрических подставках были выставлены разнообразные модели солнечных очков, наборы косметики и другие товары. Магазин этот, как и остальные в этом же квартале, был изнутри освещен и совершенно пуст. События, развивающиеся во сне, обычно появлялись в стороне от того места, куда линия связи доставляла наблюдателей.

От нечего делать Ральф сунул пальцы в витрину аптечного магазина. Вначале он ощутил некоторое сопротивление, но потом рука его прошла сквозь стекло, как сквозь слой воды, который неведомая сила поставила в вертикальное положение. Давая характеристику природе предметов в сонном поле, их называли либо «творожистой иллюзорностью», либо «исчезающим гелем». На поверхности тротуаров, не позволяя им погружаться в него, наблюдателей удерживала мысленная ориентация. Она же придавала некоторую материальную упругость всем остальным объектам иллюзорного мира провинциального городка сонного поля. По этой причине стекло Ральф ощущал как воду, обтекавшую руку со всех сторон.

Он обернулся. Других наблюдателей в поле зрения уже не было. Рядом с ним, погрузившись в собственные мысли, медленно шагал Штиммиц.

Они дошли до конца квартала и свернули на другую сторону улицы. Там тянулся точно такой же ряд магазинов, как тот, который они только что миновали, только в обратном порядке, как если бы являлся зеркальным отражением первого. Все поле представляло собой неопределенное число повторений и отражений одной и той же небольшой зоны. Если бы они продолжили свой путь по улице вниз, то неоновая вывеска с надписью АПТЕЧНЫЙ МАГАЗИН далее читалась бы НИЗАГАМ ЙЫНЧЕТПА, потом она снова сменилась бы на АПТЕЧНЫЙ МАГАЗИН, и так без конца и края. Так уж устроено поле.

Тишину нарушил звук голосов. Они вышли на первую цепь событий первого в эту ночь сновидения.

— Там, — Штиммиц указал на ресторан, расположенный в центре квартала с другой стороны улицы. По мере их приближения к ресторану голоса становились громче. Один голос, охрипший от волнения, принадлежал ребенку.

Просочившись сквозь ресторанную дверь, они стали наблюдать за сценой, разворачивающейся у них на глазах.

— Старая модель с щенком на блюде, — объявил Штиммиц.

— Неужели они все еще прокатывают ее? — Ральф с отвращением покачал головой. — Я-то думал, что они прогнали через нее уже всех детей из Дома Тронсена.

— Возможно, терапевт начал повторный курс.

Сон следовал своей чередой. На стол уже поставили блюдо с мертвой собакой мальчика. Мальчик, подросток с бледным лицом, вскочил со стула и закричал на официанта. По лицу его бежали слезы. На глазах Штиммица и Ральфа лицо официанта медленно превратилось в лицо женщины средних лет, возможно, матери мальчика. Мальчик ’ продолжал с надрывом кричать. Это был вопль боли. Потом, закрыв лицо руками, упал на стол рядом с телом мертвой собаки и судорожно Зарыдал. Спустя доли секунды образ матери-официанта растворился, равно как и труп собаки. Мальчик теперь плакал в пустом ресторане в полном одиночестве.

— Этот сон относится к числу наименее любимых мною, — сказал Ральф, и они отошли от ресторанных дверей. — От него по-настоящему отдает дурным вкусом.

— Ага. Именно это я пытался тебе втолковать. Ты меня понимаешь? — Штиммиц обвел жестом иллюзорный город сонного поля. — Ты не задаешься вопросом, понимают ли доктора дома Тронсена, что они делают на самом деле? Вообще кто-нибудь что-нибудь здесь понимает?

— Брось, опять ты за свое. — Ральф поддал носком ботинка камешек, попавшийся на его пути, но нога прошла сквозь него. — Только не Начинай снова говорить загадками. Дай мне на этот раз больше фактов, ладно? Раз тебе известно нечто такое, чего не знаю я, расскажи, а я послушаю.

Штиммиц бросил на него мимолетный взгляд, и на его губах промелькнула улыбка..

— Возможно, то, что я знаю, тебе не покажется тайной, — сказал он. — Возможно, то, что я знаю, знаешь и ты, и все остальные, просто на эти вещи мы смотрим по-разному.

Ральф остановился напротив другого аптечного магазина и повернулся к Штиммицу.

— Ты знаешь, что знаешь больше меня. Вы с Хельгой Уорнер проникли в Дом Тронсена.

— Подумай об этом. — Штиммиц по-птичьи наклонил голову на бок.

— Подумать «о чем»? — Ральфа потихоньку уже начинала разбирать досада.

— С чего это вдруг мне захотелось проникнуть в Тронсен.

— Потому что… Потому что есть нечто такое, чего они не хотят нам показывать! — Все отлично стыковалось. Отдельные фрагменты сложились в голове Ральфа в цельную картину. Возникшая мысль поразила его своей ясностью. «Потому что они что-то скрывают». Он почувствовал на себе тяжелый взгляд Штиммица. — Я никогда не думал об этом.

— Большинство людей так и делают — ни о чем не думают. — Штиммиц отвернулся и отошел прочь.

Ральф некоторое время еще продолжал стоять в раздумье, потом двинулся за напарником.

— Возможно, у них имеются веские причины не информировать нас обо всем.

— Совершенно точно, — отозвался Штиммиц, не потрудившись даже повернуть в сторону Ральфа голову.

— Ну, а что ты думаешь по поводу снов? — спросил Ральф, когда они перешли улицу и вступили в другой сектор городского района, в точности повторяющий предыдущий. — Что такого загадочного усматриваешь ты в них?

— Послушай, здесь нет никаких снов. Эти последовательности событий, которыми они каждую ночь пичкают ребят, вовсе не сны — это настоящие кошмары. Возьмем хотя бы этот, который только что видели, — Штиммиц большим пальцем указал в сторону ресторана, — я говорю о сцене «собака на блюде», или сцена с подружкой, отцом и «фараоном», а также все эпизоды из серии «сердитые родители». Это худшие из худших кошмаров, старина. Классические примеры унижения, горького разочарования и страха.

— Ну-у… — начал было Ральф.

— Помолчи минуточку. Скажи мне лучше, что они говорили тебе, когда ты пришел наниматься для участия в операции «Снонаблюдения», как они объяснили тебе это? Терапевтическая программа, верно? Сотня трудновоспитуемых малолетних преступников, совершивших уже не одно правонарушение и перебывавших во всех исправительных учреждениях штата, теперь была доставлена в Дом Тронсена. Врачи, ответственные за программу, каждую ночь погружают ребят в состояние сна, в котором всем им видится одно и то же, и это, в свою очередь, создает сонное поле. Я правильно говорю? Терапевты при этом полностью контролируют обстановку, контролируют абсолютно все, что происходит с ребятами во сне, — все цепи последовательных событий, которые смоделированы специально для того, чтобы решать психологические проблемы ребят. Они проникают в детское сознание в тот момент, когда психологическая защита ребенка дремлет, и имеют целью залечивать душевные травмы и все такое прочее. Далее наблюдатели здесь на базе — то есть, мы — посредством коммуникационной линии «лачуги» проецируются в сонное поле. Наша задача состоит в том, чтобы наблюдать и сообщать начальству о реакциях детской психики на те или иные эпизоды сновидений. Разве не такое объяснение ты выслушал в свое время?

Ральф кивнул:

— Довольно точно.

— Замечательно. И что, ты до сих пор веришь этому? — Лицо Штиммица помрачнело. — Неужели ты и в самом деле полагаешь, что такие сны могут помочь ребятам? Это нормально — снова подвергнуть их тому ужасу, через который они уже прошли в реальной жизни во время бодрствования? Только более жестокому, потому что в данном случае он обострен до крайности и сведен до символов. И это, по-твоему, называется терапией? Пережитое ими в реальной жизни и без того вызвало в их головах полное смешение понятий, смутило души, а какой эффект способна вызвать эта терапия?

— Откуда мне знать? — Ральф пожал плечами и поежился. Речь Штиммица всколыхнула его. — Я не слишком силен в психологии.

— Психология, дурология, — Штиммиц сердито сунул руки в карманы брюк спортивного комбинезона и пошел дальше. — Есть один немаловажный момент, где психология как раз и должна стыковаться с тем, что тебе уже известно об этом мире. Если то, что здесь происходит, называется терапией, значит, психологи упустили этот важный момент.

— Послушай, а если это не терапия вовсе, а, скажем, антитерапия? — Ральф неуверенно рассмеялся. — И цель не в том, чтобы из малолетних преступников сделать нормальных детей, а наоборот, из нормальных детей — малолетних преступников?

Это замечание Ральфа Штиммиц пропустил мимо ушей, оставив его наедине со своими мыслями еще на пару часов.

* * *

— Посмотри-ка туда, — Ральф указал рукой на что-то впереди. — Это наш старый добрый Слидер.

— В самом деле? — Штиммиц фыркнул. — А я-то думал, что 6 его существовании они уже забыли.

— Не хочешь пойти посмотреть, что там такое?

— Отчего же? — ответил Штиммиц и зевнул. — Может статься, это поможет скоротать время.

Ральф взглянул на часы. До конца смены, когда с неба опустится кабель, чтобы вернуть наблюдателей в реальность, оставалось еще более двух часов. За прошедшее время они вдвоем со Штиммицем обошли около двух десятков бесконечных повторяющихся сегментов полевого городка и просмотрели около дюжины событийных последовательностей. Раньше Ральф педантично заносил их в маленькую записную книжку, но все эпизоды повторялись и стали настолько хорошо знакомы, что необходимость продолжать их фиксирование отпала сама собой. В последней четверти смены какие-либо сновидения возникали довольно редко. В большинстве случаев к концу ночи — стоило большого труда запомнить, что в реальном мире в это время суток стоит ночь и еще темно, хотя время близится к рассвету, — уже ничего не происходило и не нарушало монотонного хождения по пустынным, погруженным в тишину улицам и тоскливого ожидания кабеля связи.

«Если не считать Слидера», — подумал Ральф. Они со Штиммицем поспешили на перекресток, где за углом дома, как они заметили, исчез его длинный хвост. Психолог, придумавший его, несомненно, имел богатое воображение.

Квартал кончился, и за углом они увидели распластавшееся посередине мостовой злобное чудовище. При дыхании его бока высоко вздымались, и покрытая коростой медная чешуя его шкуры издавала сухое потрескивание.

Ральф рассматривал тварь с чувством гадливости. На ум ему пришли стихотворные строчки классической пародии для детей Шела Сильверстейна, которые им продекламировал один из наблюдателей после того, как чудовище объявилось в первый раз:

Слидер-гад из моря выполз на закате дня. Может съесть кого угодно, только не меня. Нет, меня ты не поймаешь, старый Слидер-гад. Можешь съесть кого угодно, только не…

На этом самом месте стишок обрывался. Но с тех пор имя сказочного персонажа пристало к чудовищу из сновидения.

Тварь увидела их и, с шипением разевая пасть, устремилась навстречу. Обнажился двойной ряд изогнутых полумесяцем, убираемых внутрь, как у кошки, блестящих когтей. Из всех видений поля только это, похоже, обладало способностью видеть наблюдателей. Но тварь эта, как и все остальные субстанции поля, была иллюзорной и, следовательно, безобидной.

— Знаешь, — сказал Штиммиц, когда они остановились в нескольких ярдах от раздувающейся морды Слидера, — если бы они на самом деле хотели, чтобы операция «Снонаблюдения» имела терапевтический эффект, они забрали бы ребят из Дома Тронсена и дали бы им нашу работу. Пусть бы хоть раз попробовали пнуть этого гада ногой. Получаешь воистину неизмеримое удовлетворение, когда заносишь ногу над этой богомерзкой тварью, и она проходит сквозь его тело. Он как будто в себе все те страхи, которые одолевали тебя, когда ты был еще ребенком. И тут ты узнаешь, что чудовища не существует в реальности и бояться на деле было нечего.

Ральф кивнул. Раз в неделю стабильно, хотя и в разные дни, Слидер всегда попадался на глаза тем или иным наблюдателям, доставляя несколько приятных минут безобидного развлечения. Ральф сделал шаг вперед и опустил ногу на кончик толстого хвоста, распластавшегося перед ним. Тварь, раздувая широкие, как блюдца, ноздри, зашипела и выдернула свой нематериальный хвост.

— Смотри на меня.

Штиммица охватил мальчишечий азарт, настроение его заметно улучшилось. Он любил дурачиться с монстром больше всех остальных наблюдателей и получал от этого истинное удовольствие.

— Сейчас я ему хорошенько врежу в нос. — Он подошел к морде чудовища вплотную и высоко поднял ногу, чтобы нанести размашистый удар. Монстр затрещал чешуей, испытывая явное разочарование от того, что не в силах схватить ногу, погрузившуюся в его морду, словно та была бесплотным облаком.

— Эй, — позвал Ральф. — Даже ты со своей сообразительностью так и не смог разгадать, для чего они его придумали, правда?

— Нет, — отозвался Штиммиц и отступил на несколько футов назад, разглядывая массивное раздувающееся тело гада. Сказать по-правде, не разгадал. Я уже начинаю думать, что психотерапевты, запустив его в поле, действительно имели что-то на уме, но потом напрочь забыли о его существовании. Он ведь не принимает участия в детских сновидениях, а только время от времени появлялся где-нибудь на границе ночи. Ральф зевнул и поскреб щеку.

— Ладно, пошли, — сказал он. — Оставь бедолагу в покое, хоть он и не более чем иллюзия.

— Еще один разок.

Штиммиц занес ногу над головой чудовища, примериваясь к новому удару. Слидер быстро открыл пасть и сомкнул зубы, оторвав Штиммицу ногу.

— Господи всемилостивый! — Ральф попятился назад и упал навзничь на тротуар. Рев животного слился с предсмертным криком Штиммица. Порывистый ветер донес до Ральфа запах крови и разлагающегося мяса. Небо потемнело. Чудовище снова бросилось в атаку и, выпустив когти, вонзило их в уже неподвижное тело Штиммица.

Откатившись на бок, Ральф попытался поджать под себя ноги, но они были как чужие и не действовали. Оглянувшись назад, он увидел, как тварь когтями и клыками терзает бесчувственное тело напарника. Сердце у Ральфа колотилось так, словно собиралось выпрыгнуть из груди. Что было сил, он прижался к зданию, стоявшему у тротуара. На мгновение ощутил с его стороны сопротивление, но потом стена поддалась, и Ральф провалился сквозь нее.

Внезапно все звуки, доносившиеся с улицы, смолкли. Ральф сел на корточки на полу здания и прислушался. Рев Слидера как будто прекратился.

Ральф подождал еще несколько секунд, потом приподнялся на коленях и осмотрелся. Он, как выяснилось, ввалился в один из иллюзорных ресторанов. Ральф подполз к окну и осторожно выглянул на улицу.

Слидера простыл и след, но бесформенная куча плоти и тряпья продолжала лежать. Мостовая постепенно окрашивалась кровью.

Ральф перешагнул через стекло» витрины и медленно стал приближаться к останкам. Он задрожал всем телом, когда увидел, что осталось от бедного Штиммица. С его губ сорвался непроизвольный стон.

— Эй, — позвал Ральф, но из сведенного судорогой горла вырвался лишь хрип. Потом он крикнул громче и увереннее: — Эй! Кто-нибудь! Идите сюда! Скорее! — Голос его, звеня, разносился над пустынными улицами. Он кричал до тех пор, пока со всех сторон к нему не стали сбегаться другие наблюдатели.

Первыми появились Гуделл и его напарник.

— Ты чего так разорался? — спросил Гуделл. Но, рассмотрев кучу, возле которой стоял Ральф, он умолк и побледнел.

С разных концов квартала к месту происшествия стекались наблюдатели. В нескольких словах Ральф обрисовал картину случившегося. Собравшиеся молча отошли от трупа на несколько ярдов, безмолвной толпой принялись ждать окончания смены. Время тянулось невыносимо долго. Наконец за ними с неба спустился конец кабеля связи.

 

Глава 3

«Я удивлен, что мои руки могут двигаться так быстро. Удивлен по-настоящему». — Ральф отчаянно цеплялся за эту мысль, зная, что, если отвлечется от нее, то перед мысленным взором тотчас возникнет обезображенный труп Штиммица. Руки его продолжали жить самостоятельной жизнью, проворно вытаскивая из встроенного шкафа одежду и складывая ее в лежащий на постели открытый чемодан.

Гражданские рубашки перемешались с брюками, бельем и носками. Кое-что из форменной одежды осталось висеть на плечиках, некоторые вещи валялись по разным углам комнаты; стаскивать с себя одежду он начал сразу же, как только оказался в стенах своего жилища.

Руки машинально опустили крышку чемодана, и пальцы закрыли замки. Ральф отнес чемодан в прихожую и поставил его у двери, потом обернулся и еще раз внимательно осмотрел комнату, проверяя, не оставил ли чего из того, что хотел забрать с собой. Вещей было не слишком много. Он, похоже, не обладал способностью накапливать их. Кроме мусора, ничего не осталось. На кухне валялись бумажные упаковочные пакеты из продовольственного магазина, да под кровать закатилось несколько пустых жестянок из-под пива, которые он не сумел достать. Помедлив несколько секунд, Ральф прошел в ванную комнату, где сунул в карман брюк зубную щетку.

«Вроде все?» — подумал Ральф, возвращаясь в переднюю. Где-то у него имелось расписание движения автобусов, если только он сможет отыскать его.

Через Норден, маленький городок, находившийся в пределах пешей прогулки от базы, проходили большие рейсовые автобусы «Грейхаунд». Ральф нагнулся к кипе старых газет, сложенной возле кушетки. В этот момент кто-то постучал в дверь. Его рука замерла, судорожно смяв газетный лист со старыми заголовками.

Он выпрямился, подошел к двери и, дотронувшись до ручки, остановился.

— Кто там?

— Это я, Ред, — послышался голос Гуделла.

— Чего тебе? — Открывать дверь Ральф не спешил.

— Что? С тобой все в порядке? — Гуделл несколько раз нажал на ручку.

— Ответь, что ты хочешь, и все.

— Эй, старина, с тобой все в порядке? Ральф рывком распахнул дверь.

— Что ты имеешь в виду, спрашивая, все ли со мной в порядке? — заорал он в лицо перепуганному Гуделлу. — Ты, безмозглый болван, ты же видел, что произошло в поле! И после этого еще хочешь знать, «все ли со мной в порядке»?

Гуделл поспешно попятился в коридор, отойдя от Ральфа на безопасное расстояние.

— Для этого я и пришел. — Он развел руками, словно приготовился отразить нападение. — Тебя хочет видеть командир базы. Стайлз кое-что рассказал нам о том, что произошло со Штиммицем.

— Вот как? Что именно? — Внутри у Ральфа от ярости все клокотало, было видно, что еще немного — к он взорвется. Ему казалось, что вены его, которые до сих пор едва наполнялись кровью, теперь вот-вот лопнут от напряжения.

— Пойди к нему и узнай сам, — сказал Гуделл. — Он, а не кто-то другой должен сказать тебе это. — Гуделл повернулся и, нервно оглядываясь на Ральфа, торопливо пошел прочь.

«Стайлз хочет меня видеть, — подумал Ральф, закрыл дверь и уставил бессмысленный взгляд в потолок. — Что сказал Стейз другим?» Часы показывали семь часов тридцать минут. Лачугу связи он покинул сразу же, как только кабель вернул их с сонного поля, предоставив возможность другим рассказывать о несчастье, приключившемся со Штиммицем. Собственные слова он прибережет для полиции, когда вернется в Лос-Анджелес, или для ФБР, или иной подобной организации.

База и пустыня, которые были видны из окна его жилища, начали окрашиваться в золотистые оттенки утреннего света. Ральф взял было чемодан, но потом опустил и потер рукой подбородок. «Если я попытаюсь сейчас, — подумал он, — меня поймают. И что тогда?»

Он вытер о брюки внезапно ставшие мокрыми ладони. «Может быть, Стайлз сказал наблюдателям, что Штиммица убил я». В душу Ральфа закралось сомнение и расцвело там пышным цветом. «Не исключена возможность, что именно это он и сказал им. Тогда, если я появлюсь в его кабинете, меня убьют, а всем расскажут, что я пытался скрыться. И это вранье сойдет с рук».

Ральф присел на край кушетки и, сгорбившись, погрузился в размышления. Ему казалось, что после смерти Штиммица он унаследовал его мироощущение. «За исключением того, подумал Ральф, — что тот кое-что знал о происходящим вокруг».

Внезапно его, как лучом света, осенила другая мысль. «Они не станут убивать меня, если решат, что я ничего не подозреваю». Ральф поднялся и прошелся по своей маленькой комнате. Если ему на какое-то время удастся развеять подозрения командира Стайлза, он получит шанс сбежать позже, — возможно, даже сегодня. С его стороны только нужно было прикинуться глупым.

«Хорошо, — подумал Ральф и остановился посередине комнаты. — Если они — Стайлз и кто там выше его, — пока еще не решили избавится от меня, один шанс все же остается». У него возникло нестерпимое желание свернуться калачиком, забиться в угол комнаты, закрыть глаза и пролежать так до тех пор, пока за ним не придут. С трудом подавив искушение, он несколько раз глубоко вздохнул, потом открыл дверь квартиры и пошел по коридору к выходу.

* * *

— Только закрой за собой дверь, Метрик, хорошо? — командир Стайлз сделал слабый жест рукой, по всему столу роняя пепел с сигареты. — Присаживайся.

Ральф сел. Во рту скопилась слюна, но он, не желая выдавать волнения, не стал сглатывать ее.

За столом, на вертящемся кресле из искусственной кожи, сидел, поворачиваясь из стороны в сторону, седоволосый командир базы.

— Вижу, ты снял форму, — заметил он мягко. «Черт, — мелькнуло в голове Ральфа, — совсем забыл об этом». Комок в горле разрастался, и ему, чтобы заговорить, пришлось сделать глотательное движение.

— М-м-м… да, похоже, что так оно и есть.

— Ничего страшного. — Сигарета описала в воздухе замысловатую фигуру. — Я хорошо понимаю, что ты чувствуешь. — Стайлз выпустил струйку дыма, которая пеленой повисла между ними. — Думаешь, как бы смотаться отсюда, не так ли?

— Так точно. — Ральф почувствовал, что его разум совершенно вышел из-под контроля. — По правде говоря, я думал на эту тему уже давно. Хочу сказать, эта Мысль впервые посетила меня не сегодня.

— Чушь. — Стайлз взял из пачки со стола вторую сигарету и прикурил ее от окурка первой. — Ты просто испугался ночного происшествия. Вернее, утреннего, где-то в пять часов это было или около этого. Верно я говорю?

Ральф молча изучал испещренное морщинами лицо командира.

— Испугался? — спросил он наконец.

— Брось. Меня не проведешь, Метрик. Могу себе представить — зрелище, которое ты увидел в поле, не вызывает энтузиазма. Должно быть, ты решил, что где-то что-то вышло из-под контроля, раз такое могло случиться. Я имею ввиду Штиммица и этого — как бишь вы его называете, — Сли-дер-гада.

Ральф не ответил. Напряжение в комнате возрастало, ему даже стало казаться, что малейшего слова или движения будет достаточно, чтобы воздух начал искриться разрядами.

— А если я скажу тебе, — снова заговорил Стайлз, повернувшись вместе с креслом к окну, — что все, что ты видел, на самом деле не происходило?

— Сэр? — Ральф упер взгляд в спинку кресла из искусственной кожи. Стайлз резким движением вернулся в прежнее положение и посмотрел Ральфу прямо в лицо.

— Ничего не происходило, Метрик. Это была иллюзия. Этот глупый тип Штиммиц на днях проник в Дом Тронсена. Нам все об этом известно. Ребятишки там находятся под неусыпным контролем; в этом заключается часть лечения, и психотерапевты с большим тщанием относятся к отбору того, что им дозволяется видеть. Потому что то, что они видят в течение дня, внедряется в их сознание и потом выражается в сновидениях ночью. Таким образом осуществляется программирование событийных последовательностей. Несколько детей заметили Штиммица, когда он водил там носом. Но об этом нам ничего не было известно до тех пор, пока прошлой ночью не началась ваша смена наблюдателей. В последнюю минуту, когда кабель связи начал функционировать, мы сняли Штиммица со смены.

— Но вчера ночью Штиммиц находился на дежурстве…

Стайлз нетерпеливым жестом оборвал его.

— Это была иллюзия, Метрик. То, что ты видел в поле, было образом Штиммица, возникшем в детском сновидении. Ты сам знал, что он должен находиться рядом, и подсознательно восполнил картину его движений, разговора и прочее.

— Но он был там, — продолжал настаивать Ральф. — Я видел, как Слидер напал на него и…

— Нет. Реального Штиммица мы сняли с линии и уволили за то, что нарушил правила Операции. И в тот момент, когда тебе казалось, что ты стал свидетелем его гибели, Штиммиц спокойно стоял в Нордене на остановке и ждал автобус Новый образ является сильным стимулятором во всяком случае, так меня проинформировали психотерапевты из Дома Тронсена. Таким образом, исходившие от него импульсы спровоцировали выход программы Слидера с враждебной установкой. Его предполагали использовать в дальнейших разработках.

«Так вот что, оказывается, он сказал остальным», — промелькнуло в голове Ральфа.

— Так значит, Штиммиц жив? Настоящий, я имею в виду.

— Да. Хотя он заслуживал смерти. — Стайлз откинулся на спинку кресла и испытующе смотрел на Ральфа.

Что дальше? Ральф опустил глаза, избегая встречаться с собеседником взглядом. Если то, что сказал ему Стайлз, соответствовало действительности, то и повода для беспокойства не было. Но если нет, если что-то все же было покрыто мраком тайны… Внезапно он почувствовал, что его мир стал расплывчатым и нематериальным, как сонное поле. А ведь всего несколько мгновений назад он был ясен и надежен, хотя и опасен. «Туманные ножи», — пришло на ум сравнение, когда перед мысленным взором возник старый образ.

— Нет уверенности, да? — Стайлз поднял ладонь. — Ничего страшного. Я понимаю тебя, Метрик. Ведь именно ты видел все собственными глазами, поэтому имеешь все основания требовать доказательств. — Он наклонился и достал из-под стола большой пластиковый пакет и вывалил его содержимое на ворох бумаг на столе. — Подойди и посмотри.

Это был скомканный спортивный комбинезон, один из тех, которые наблюдатели Операции надевают, отправляясь на дежурство в сонное поле. Ральф взял его в руки и посмотрел на нашивку с внутренней стороны воротника. Там значились его собственные инициалы — РДМ.

— Это твой костюм, — пояснил Стайлз. — Тот самый, который был на тебе прошлой ночью. Мы забрали его из раздевалки сразу же, как только ты ушел домой. А теперь взгляни на него и, если нападение Слидера было и в самом деле таким жестоким, как ты рассказал другим наблюдателям, если там, в поле, действительно находился реальный Штиммиц, тогда его кровь неминуемо должна была попасть на твой костюм. Верно? Что ж, приступай к осмотру. Ну что? Ни пятнышка, да?

Ральф очень внимательно осмотрел комбинезон. Он хорошо помнил, как брызнула на него кровь после первого нападения Слидера на Штиммица. Из изуродованной ноги Штиммица кровь била теплым пульсирующим фонтаном в такт с его собственным сердцебиением.

Но на костюме он не обнаружил ни единого пятнышка. Ральф снова положил его на стол командира базы.

— Вот как обстоят дела, — сказал Стайлз. — Жаль, что Штиммицу пришлось уехать, жаль, что он оказался таким дуралеем и причинил нам массу хлопот и столько беспокойства для тебя. Но ты хороший человек, Метрик, и нам не хотелось бы тебя терять. В этом заключается смысл нашей сегодняшней встречи — сказать тебе, что ты уже достаточно долго прослужил на базе и вправе рассчитывать на недельный отпуск. Забудь о том, что видел в поле. — Стайлз сделал широкий жест руками.

— Очень может быть, — согласился Ральф. У него возникло ощущение пустоты внутри. Безо четно он пытался вспомнить, было ли так всегда или это чувство возникло только сейчас. — Вероятно, я так и поступлю. Я сообщу вам.

— Разумеется, сообщишь. В любое время. Закрой за собой дверь, пожалуйста, хорошо? Спасения от этой пыли нету.

Как только Ральф закрыл за собой дверь, перешагнув порог кабинета командира, у него в голове мелькнула догадка. «Они могли подменить костюм. Из корзины для грязного белья они могли взять другой мой комбинезон и подсунуть его мне. А от того, залитого кровью, избавиться. Как все просто».

— Ты и в самом деле веришь этому?

— Ну, конечно же, Ральф. — Кэти откинула с плеч свои нечесаные волосы. — А ты нет?

Гуделл, подавшись вперед, сидел в кресле рекреационного зала. Тыльной стороной ладони он вытер мокрую полоску над верхней губой, оставшуюся после пива.

— Брось, — сказал Гуделл. — У тебя же нет лучшего объяснения случившемуся?

— Нес лучившемуся, — исправил Ральф неуверенно и обвел взглядом группу наблюдателей. В главной комнате зала отдыха их собралось человек двадцать, мужчин и женщин. Какая-то невысказанная потребность заставила их искать компании товарищей. Даже Глогольт и тот присутствовал. Взгромоздив банку пива на живот, расслабившись, он сидел на стуле. «Некоторые растерянны», — заметил Ральф. — Круги от камня, упавшего в мелкие воды, еще не совсем успокоились».

— Ну что молчишь? А ты? — повторил Гуделл свой вопрос. — Нет, — ответил Ральф. Медленно, словно во сне, он поднес руку к лицу и вытер струившийся пот. — Они предложили свою версию, и поскольку никто не может дать нам иной, значит, все, что говорят Стайлз и другие, — правда.

— Ральф, не будь идиотом. — Было похоже, что примесь сарказма, прозвучавшая в голосе Ральфа, покоробила Кэти. — Ты все преувеличиваешь.

— Кто-нибудь видел, как Штиммиц уезжал? — Ральф был в полном отчаянии и теперь пытался остатки неясного сомнения связать с чем-то материальным и надежным. — Как могло случиться, что, уезжая, он бросил все свое барахло?

— Я бы тоже предпочел слинять, прежде чем меня кто-то заметит, — сказал Гуделл, — если бы сморозил какую-нибудь глупость. Подумать только, проник в Дом Тронсена. Надо же было додуматься… дурак.

— Не хочешь ли ты сказать, что не страдаешь любопытством? И тебя ничуть не интересует, что там делается?

— С какой стати?

Ральф перевел взгляд с лица Гуделла на лица других наблюдателей. Их глаза выражали сходные чувства. Он, ни слова не говоря, поднялся и, пробираясь через вытянутые ноги сидящих, направился к двери из темного стекла.

На улице на его плечи обрушился поток лучей полуденного солнца. Вдали в дрожащем сверкающем мареве виднелись холмы и пески пустыни, начинавшиеся за пределами лагеря базы; скалы и песчаные дюны напоминали глаза наблюдателей — одинаковые и пустые, словно они принадлежали лишенным жизни объектам, а не людям. Не глядя по сторонам, он пошел в сторону жилого корпуса.

На втором этаже в бывшей квартире Штиммица деловито трудились двое мужчин. В большие картонки они складывали книги и другие вещи. Заглянув в открытую дверь, Ральф увидел на спинах их серых рабочих комбинезонов два названия: «Зенитный фургон» и «Склад».

— Привет, — буркнул один из них, оглянувшись и заметив его в дверном проеме. — Эй, ты не знаешь здесь… как бишь его, — ну, для которого этот сверток?

— Ральф Метрик, — подсказал второй рабочий, снимая с книжного стеллажа магнитофон Штиммица.

— Это я.

— Вот, — сказал первый рабочий. — Этот парень оставил для тебя. — Он поднял с пола плоский квадратный предмет и протянул его Ральфу.

Это была коробка с магнитной пленкой. «Кантаты Баха» — значилось на европейской наклейке. Он перевернул коробку и на обратной стороне увидел сделанную фломастером надпись: «После моего ухода передать Ральфу Метрику». Ниже стояла подпись Штиммица.

— Благодарю, — пробормотал Ральф, принимая коробку. «Черт, — подумал он, — у меня даже нет магнитофона, чтобы прослушать запись. Штиммиц хорошо знал это. Может быть, он и в самом деле сделал ноги или еще что в этом роде».

— Спасибо, — еще раз повторил Ральф и, повернувшись, направился к выходу, но на полпути остановился и поинтересовался: — И куда вы все это барахло отправляете?

— Уберем на хранение, — сказал рабочий, — пока парень не придет и не заберет того что ему нужно. — Ага. — Ральф кивнул и снова двинулся по коридору.

Оказавшись в своей квартире, он распечатал коробку. Но там не было ничего, кроме пластмассовой бобины с намотанной на нее пленкой и книжечки с текстами кантат на трех языках. Ральф лихорадочно начал листать буклет, заполненный убористым текстом и фотографиями солистов. Расстроившись, он с отвращением швырнул катушку на диван, и конец пленки при этом размотался.

Магнитофон, на котором можно было бы прослушать пленку, имелся в зале отдыха. «Позже, — подумал Ральф. — Не сейчас, когда я слишком устал». У него было гнетущее ощущение, что удачи ему не видать. Каким-то образом он чувствовал, что и на пленке никаких сообщений не обнаружит.

Вероятно, он не получит больше никакой информации. Ральф подтащил к окну стул, сел и обвел базу взглядом. Он чувствовал, как из него, как кровь из жил, уходит последний из миров, где все было хотя бы взаимосвязано. «С возвращением, — мелькнула мрачная мысль. — Теперь все снова стало, как в старом Доме Юношества». Память, возвращая его в прошлое, раскрылась, как старая незаживающая рана.

* * *

Больше года назад Ральф в ночную смену дежурил в Доме Юношества, в одном из округов южнее Лос-Анджелеса. Смена начиналась с одиннадцати вечера и продолжалась до семи утра, точно совпадая по часам с бдениями в сонном поле. Он отвечал за один из «жилых модулей», как именовались комнаты, вмещавшие около двадцати ребят. К тому моменту, когда Ральф приступал к работе, все они почти всегда спали. Ему в обязанности вменялось каждые полчаса обходить модуль по длинному коридору с фонариком в руке и, заглядывая в проделанные в дверях окошечки, проверять, все ли в порядке — не повесился ли кто из заключенных детей на простынях, не сбежал ли кто, каким-то образом просочившись сквозь толстые решетки, которыми были забраны наружные окна. Пока Ральф там работал, ни один ребенок не совершил ни того, ни другого.

Все остальное время он должен был сидеть за столом дежурного в дневной комнате модуля, то есть находиться поблизости. Хорошая работа, сказали ему, когда он пришел устраиваться, особенно для тех, кто готовится в поступлению в колледж или имеет чем занять свободное время. После короткой прогулки каждые полчаса, больше смахивающей на разминку, все остальное время можно было учиться или заниматься прочими интересными делами. В ту пору Ральф не учился в колледже, но работал над романом. Прийдя на дежурство, он сразу же раскладывал перед собой на столе свои записные книжки.

Но книгу он так и не написал. С каждым, кто там работал в ночную смену, происходило одно и то же, но никто никогда на эту тему не заговаривал. Распространяясь, как нервная болезнь — от позвоночника к рукам и ногам, — наступал полный паралич воли. Ночь за ночью просиживал Ральф за столом. Часы шли, а чистые листы бумаги перед ним так и оставались нетронутыми. Планы, которые он намеревался осуществить, раздувались до неимоверных размеров и массы и превращались в препятствие.

Мир ночной смены постепенно становился все более и более странным. Каждые полчаса он начинал обход комнат с фонарем в руке, следуя от окошечка к окошечку. Ребятишки спали, погруженные в сновидения, которые там принадлежали только им одним.

Дети, заключенные в Доме Юношества, относились к числу пассивных правонарушителей. Совершенные ими проступки зачастую были связаны с откровенно жестоким обращением. Отбор наиболее агрессивных, у которых наступали подвижки в психике, не поддающиеся лечению, происходил сразу же. Таких малолеток направляли в специальные заведения штата; наиболее трудно воспитуемые из них могли в конечном счете оказаться в Доме Тронсена и стать участниками операции «Снонаблюдения». Те же, которых содержали в Доме Юношества, были совершенно неприспособленными и никчемными, обреченными всю жизнь существовать в придорожной канаве взрослого мира, ощущая на себе его тычки и пинки.

Иногда, заглядывая в угасшие лица детей, Ральф думал, что их дурные сны и ночные кошмары каким-то образом выходят за пределы запертых комнат и невидимым газом отравляют дежуривший по ночам персонал. Большинство из тех, кто соглашался на эту работу, чтобы продолжать учебу, начинали отставать и вскоре бросали колледж. Ральф, по утрам возвращаясь домой, чувствовал себя как выжатый лимон.

Потом он получил письмо с вложенным бланком заявления из лос-анджелесского офиса операции «Снонаблюдения», где сообщалось о наборе работников. Ральф ухватился за предоставившуюся возможность, как утопающий за соломинку, и, не долго думая, заполнил заявление. Так он и оказался здесь, в этой пустыне, которая будет вечно такой, и это рождает пустоту в его душе.

* * *

Ральф сидел у окна своей квартиры и смотрел на лагерь базы. Что теперь? Солнце уже садилось, — он и не заметил, как прошли последние часы. Казалось, что он опять вернулся в Дом Юношества, где жидкое время снова дало течь и испарилось. Ральф поднялся и взял пленку с дивана.

Когда он вошел в зал отдыха, один из наблюдателей, развалившихся в кресле, махнул в его сторону рукой в которой держал банку пива.

— Эй, — крикнул наблюдатель. — Сегодня дежурств нет. Бленек только что сказал, что у нас выходной.

Ральф кивнул, но задерживаться не стал. В принятом решении он не усмотрел ничего необычного. В подобных случаях им всегда говорили, что техника для внедрения в поле требует настройки.

В небольшой, редко используемой библиотеке зала отдыха он вошел в кабинку, оборудованную ленточным магнитофоном. Ознакомившись с кнопками и ручками на панели пульта управления, он установил катушку и вложил пленку в лентопротяжный механизм. Потом надел наушники и нажал кнопку воспроизведения.

Пленка крутилась почти два часа. Он прослушал ее от начала до конца. Ни единой фразы не было записано поверх кантат Баха. Когда музыка закончилась, Ральф мягко прикоснулся к катушке, чтобы та остановилась. Еще долго он продолжал неподвижно сидеть за магнитофоном. Со всех сторон его обступала тишина.

 

Глава 4

Часы у изголовья кровати показывали восемь утра, когда Ральф проснулся и отогнал прочь последние обрывки сна. Ему снились кровавые зубы чешуйчатой пасти. В комнате было уже светло.

Сквозь занавески пробивались лучи жаркого пустынного солнца. Он сел на постели и погрузился в раздумья, сосредоточенно разглядывая собственные колени, словно считывал с них свои мысли.

«Хельга, — сказал он себе. — Конечно, болван. Почему бы не пойти и не поговорить с Хельгой Уорнер? Ведь именно с ней Штиммиц совершил вылазку в Дом Тронсена. Она должна быть в курсе того, что происходит». Ральф свесил ноги с постели и потянулся за одеждой, которую вчера ночью сбросил прямо на пол.

По дороге в другой жилой корпус он случайно столкнулся с Кэти.

— Привет, Ральф, — зевнула она и лениво почесала локоть пониже голубой с золотом эмблемы базы, украшавшей рукав ее блузы. — Что-нибудь случилось?

— А? — Он затормозил и уставился на девушку непонимающим взглядом, от которого она просто попятилась. — Что ты сказала?

Она пристально посмотрела на него.

— Что с тобой случилось?

— Не обращай внимания. Ничего. — Он обошел ее стороной и торопливо зашагал к другому строению.

Квартира Хельги располагалась на третьем этаже. У нее в гостях он никогда не бывал — из всех наблюдателей она была наименее общительной. Адрес ее он знал только потому, что однажды видел, как она отпирает дверь. Сам он в это время болтал с Кэти в коридоре. Ральф нашел нужную квартиру и постучал. Поскольку ответа сразу не последовало, он немного выждал и снова постучал.

— Кто там? — послышался голос Хельги, но отпирать дверь она не спешила.

— Это Ральф. Ральф Метрик. Я хочу поговорить с тобой.

Несколько секунд с той стороны двери не доносилось ни звука.

— О чем? — после затянувшегося молчания с опаской спросила она.

— Может быть, ты меня сначала впустишь? Это очень важно.

Ответа не последовало.

— Это касается Штиммица.

Дверь на несколько дюймов приоткрылась, в образовавшемся зазоре мелькнуло широкое лицо Хельги. Она обшарила Ральфа взглядом с ног до головы, потом внимательно осмотрела видимую ей часть коридора. Не говоря ни слова, открыла дверь и отступила в сторону, давая ему пройти.

Пропустив его, Хельга продолжала внимательно наблюдать за ним. Ральф чувствовал на затылке ее пристальный взгляд. Повернувшись, он встретился с ней глазами, но тут же отвел их. «Боже, — подумал он, — у нее такой вид, словно она того и гляди откусит мне голову». Он выглянул из окна ее жилища, откуда открывался скудный пустынный пейзаж.

— Итак? — спросила Хельга. — Что ты хотел мне сказать?

Он обернулся к ней. Хельга стояла напротив, скрестив руки на груди и продолжала изучать его с прежним выражением неприязни на лице.

— По правде говоря, — начал Ральф, — я собирался спросить тебя о некоторых вещах…

— О чем именно? — грубо оборвала она.

— Например, что вы видели со Штиммицем в Доме Тронсена, когда тайком проникли туда? И…

— Следовательно, ты не справился с этой частью своего дела. Как плохо.

— Что? — Ральф недоуменно посмотрел на нее. — Дела?

Выражение ее лица не изменилось.

— Если тебе так любопытно узнать, что там творится, отчего же ты в счет уплаты за свои услуги не попросил дать тебе кое-какую информацию?

— В счет уплаты? О чем это ты говоришь? Хельга презрительно скривила губы.

— Брось. Я сказала Штиммицу, что не считаю, что тебя нужно ставить в известность об этом. Что доверять тебе не следует. Но он не послушался. Это была его последняя ошибка.

— Что? — Ральф резко повернулся и посмотрел ей прямо в лицо. — Ты считаешь, что я заложил Штиммица, или что-то в этом роде?

— Ты был единственным человеком, с кем он поделился о вылазке в Дом Тронсена. Кроме тебя об этом никто не знал.

— Но, послушай, это вовсе не означает, что я сказал об этом кому-то еще. У меня не было причины желать ему неприятностей.

Она ничего не ответила, только продолжала смотреть на него своим тяжелым презрительным взглядом.

Ральф почувствовал, как в нем поднимается волна гнева.

— Сколько же, по-твоему, они заплатили мне?

— Неужели ты такой болван чтобы сделать это бесплатно?

— Ладно, оставим эту тему. — Он подошел к двери и взялся за ручку. — Только Штиммица я не закладывал, и никто меня никуда не впутывал и не впутает.

— Убирайся, — с нескрываемой враждебностью сказала Хельга.

Ральф открыл дверь и вышел в коридор. Он повернулся, чтобы добавить еще кое-что, но дверь захлопнулась у него перед носом, и до его слуха донесся металлический лязг закрывающегося замка.

* * *

Положив руки под голову, Ральф лежал на спине и бесцельно изучал белый потолок над кроватью. «Я не знаю, что здесь происходит».

Штиммиц пропал, это он знал наверняка. На спортивном комбинезоне пятен крови не было, но это еще ничего не доказывало. «Что еще известно?» — думал он, рассматривая потолок. Хельга вела себя как ненормальная, — но он всегда чувствовал, что в ее поведении есть что-то странное. Вероятно, ее собственный мир замкнулся вокруг нее и она оказалась как бы в капкане.

«Перестань, Ральф, — говорил он себе. — Прими то, что сказал тебе Стайлз. Иди и вместе с остальными выпей пива». Ральф вынул руки из-за головы и увидел, что они сжаты в кулаки. Ногти оставили на ладонях глубокие следы. Он резко поднялся с кровати и прошел в гостиную.

От яркого света утреннего солнца, широкой полосой освещавшего комнату, все предметы в комнате казались выгоревшими. Ральф перевел взгляд с кушетки на стены, словно пытался отыскать там какое-то письменное сообщение, потом на дверь и снова на кушетку. «Дурацкая кушетка», — подумал он и, почувствовав тяжесть в желудке, отвернулся к окну.

«Если бы только у меня было что-нибудь материальное, — размышлял он, — что мог бы я принести с собой из сонного поля. Чтобы быть уверенным на все сто процентов. Что-нибудь, хоть ботинки!». Он резко отпрянул от окна и метнулся в сторону спальни. Ботинки, которые были на нем во время дежурства, лежали под кроватью — он не оставил их вместе со спортивным костюмом в раздевалке.

Опустившись на колени, Ральф полез под кровать и достал оттуда башмаки, торопливо принялся изучать их, внимательно осматривая каждый со всех сторон. Через пару минут он тяжело рухнул на кровать. «Снова поиски ни к чему не привели», — думал он. Никаких пятен крови на ботинках не было.

«Перестань, — думал он. — Но почему, почему я не могу согласиться с этим? Ничего не случилось. Возможно, Штиммиц уже в Лос-Анджелесе, в поисках новой работы изучает объявления».

Ральф опрокинул один ботинок, и ему на ладонь высыпалось горстка песка. Несколько секунд он безучастно пялился на крохотное напоминание о пустыне, когда вдруг его осенило.

«Этр невозможно, — подумал он. — Вся территория базы покрыта либо бетоном, либо дерном с травой. От дома до «лачуги» песка нет. Следовательно, мне негде было набрать его в ботинки, — но тем не менее он там есть».

Ральф взял в руки второй ботинок и тоже перевернул его. Песка высыпалось даже больше. Он сжал его в ладони. Потом осторожно поднялся и с песком в руке прошел в другую комнату.

Стоя у окна, Ральф смотрел то на песок в ладони, то на песок в пустыне за базой. «Ничего не понимаю», — думал он, совершенно сбитый с толку. Песок был вполне материален и необъяснимым способом беспокоил его, но он не мог понять, какая связь существовала между песком и всем остальным.

Возможно, это знак. Он внимательно рассматривал многогранные кристаллики. Он вернулся к кушетке и, вытащив из стопки старых газет одну, оторвал кусок бумаги. Положив на нее добытую горстку песка, он аккуратно свернул обрывок в виде пакета. Затолкав его в задний карман брюк, Ральф направился к двери. «Но опять же, — подумал он, — это может оказаться песок и ничего больше».

Добравшись до вершины одного из низких холмов, со всех сторон окружавших базу, Ральф повернулся и, прикрывая глаза от солнца, посмотрел на нее. С того места, где он стоял среди сухой колючей поросли, открывался вид на все строения базы, соединяющие их дорожки и забор, которым была обнесена территория.

Хрустнув камешками, попавшими под каблуки, Ральф повернулся на девяносто градусов.

И теперь взгляду его открывалась часть высокой охраняемой ограды, окружавшей Дом Тронсена. Самого здания за проволочной сеткой видно не было. По верхнему краю сетки шла колючая проволока, вокруг которой вился кабель электронной сигнализации. Где-то внутри пребывали ребята, чьи ночные сновидения улавливались и преобразовывались в сонное поле. «Что, если все их видения реальны?»— подумал Ральф. В противоположном от базы направлении он начал спускаться с холма.

У подножия холма пролегал небольшой, но достаточно глубокий ров. Ральф обвел его взглядом и двинулся в сторону востока. Интересно, узнает ли он то, что хочет? На небольшом валуне, высовывая раздвоенный язык, сидела ящерица песчаного цвета. Заметив Ральфа, она исчезла.

«Как странно, — думал Ральф. Он двигался вдоль рва уже несколько минут. — Здесь ничего нет, кроме песка и камней». И застыл на месте. В мертвой тишине пустыни его ухо уловило едва слышное металлическое клацанье. Несколько секунд он внимательно вслушивался. Звук был настолько тихим, что различить его где бы то ни было, кроме столь пустынного места, было невозможно. Источник его располагался где-то над холмом.

Тихо и осторожно, как только мог, Ральф вскарабкался по покатому склону. Устроившись среди камней на вершине холма, он высунул голову.

В нескольких метрах от него стояла женщина и фотографировала что-то, лежащее на земле. Несмотря на то, что она стояла к нему спиной, Ральф тотчас определил, что никогда прежде ее не видел. На ней были джинсы и линялая голубая рубашка. Волосы, стянутые на затылке, золотой гривой спускались на спину. Фотоаппарат, которым она пользовалась, видимо, многое перевидал на своем веку но несмотря на преклонный возраст, казался вполне работоспособным. Величиной он был с добрый окорок. Неудивительно, что древний механизм его затвора производил столько шума.

Фигура женщины не позволяло Ральфу рассмотреть, что именно она фотографирует. Она на несколько шагов отошла в сторону и сделала еще один снимок с другого ракурса. Ральф подтянулся повыше, чтобы хоть что-нибудь разглядеть, и из-под ноги у него сорвалось несколько камешков, со стуком покатившись вниз по склону.

Женщина, резко опустив фотоаппарат, повернула голову на шум. Ральф поспешно нагнулся, ему удалось на фоне неба разглядеть четкий красивый профиль женщины.

Он предусмотрительно выждал еще несколько секунд и только потом осторожно приподнял голову над камнем. Женщина исчезла. Ральф поднялся и направился к тому месту, где она только что стояла. При мимолетном взгляде на пустыню он ничего интересного там не обнаружил, кроме камней, жалкой бурой растительности и песка.

«Что могла она фотографировать? — недоумевал Ральф. — Может быть, мне следовало просто встать и подойти к ней?» Это был один из признаков паранойи — проблемы разрастались до таких объемов, пока совершенно не отрывались от действительности. «Тогда, — продолжал размышлять он, — почему она, услышав меня, сбежала? Что это значит?»

Солнце теперь стояло почти в зените. От нестерпимого жара у Ральфа слегка кружилась голова. Он вытер рукой пот, струями сбегавший по шее, и пошел прочь, не найдя то, что искал Интересно, увидит ли он когда-нибудь эту девушку снова.

Через несколько минут Ральф оказался у тщательно охраняемой ограды Дома Тронсена. Проволочная сетка поднималась на высоту десяти футов над землей. В лучах солнца ее переплетения сверкали бриллиантовым блеском. Казалось, что поперек пустыни натянута мерцающая сеть, сияющее совершенство которой портили то там, то здесь змеящиеся провода сигнализации. Ральф медленно пошел вдоль ограды, пока его взгляду не приоткрылся край одного из строений Дома Тронсена. Стараясь не задеть тонкие черные провода сигнализации, он остановился и внимательно принялся изучать проволочные переплетения. Жесткая проволока оказалась почти в палец толщиной. Потребовалось бы немало усилий, чтобы перерезать достаточное количество звеньев и не повредить при этом сигнализации. «В таком случае, как Штиммиц и Хельга могли справиться с этой задачей?» — задался Ральф вопросом.

В голове закружился ряд новых загадок. Ломая над ними голову, он продолжал идти вдоль ограды. Чем больше он думал над их разгадкой, тем многочисленнее становились вопросы.

Пройдя еще несколько метров, Ральф увидел, что в самом низу ограды вырезан небольшой аккуратный квадрат. Размер отверстия был достаточным, чтобы человеку проникнуть внутрь. Ральф нагнулся, чтобы посмотреть внимательнее. При ближайшем изучении он увидел, что края поврежденной проволоки были гладкими, словно оплавленными. Каждая из линий сигнализации была снабжена зажимом с проводком, идущим к небольшой металлической коробке на земле, служившей шунтом, как решил Ральф.

Он поднялся и на несколько шагов отошел от ограды. Устройство в целом оказалось более мудреным, чем он предполагал. «Вероятно, — заключил он, — Штиммиц был не таким простачком, каким казался».

Ральф нервно осмотрелся по сторонам. Ни с одной, ни с другой стороны ограды не было ни души. «Берег свободен», — поймал он себя на мысли, вплотную приблизился к ограде и дотронулся до перерезанной проволоки. Помедлив, он пробежал глазами по видневшемуся вдали комплексу Дома Тронсена.

Ральф размышлял, взвешивая все за и против. Если он проникнет внутрь, ничего предосудительного там не обнаружит и его не поймают, тогда можно будет обо всем забыть и вернуться к своей обычной жизни. В таком случае овчинка стоила выделки. Если его поймают, то вышвырнут с работы. И все же это лучше, чем попытка примирить два мира, которые в конце концов раздавят его.

«Ага, — остановил он себя, — а что, если там творится что-то неладное и меня поймают? Тогда то, что произошло со Штиммицем, случится и со мной. Простым увольнением тут не отделаешься».

По шее за ворот стекали струи пота. Ральф тряхнул головой и хотел уже было двинуться прочь от ограды.

«А что будет, если я не выясню, чем они там занимаются? А если это — что-то опасное?» Эта мысль поколебала его решимость. Несколько секунд он стоял, потом вернулся к ограде и опустился перед брешью на колени. «Хотя не знаю, что хорошего принесет мне эта выходка», подумал он помимо своей воли, пролезая в дыру.

Оказавшись по другую сторону ограды, Ральф согнулся в три погибели и побежал от одного чахлого куста растительности к другому. Внезапно положение, в котором он очутился, показалось ему нелепым, поскольку напоминало ситуации из старинных картин о войне не лучшего качества. «Если бы только Бленек мог видеть меня сейчас».

Несколько последних метров, отделявших его от ближайшего здания, Ральф преодолел с молниеносной быстротой. Тяжело дыша, он прижался спиной к серому бетону стены и прислушался. До сих пор до него не долетало ни единого звука. Осторожно он двинулся вдоль стены. Дойдя до угла, немного постоял в нерешительности, потом выглянул. Складной стул подпирал металлическую дверь, чтобы та не закрывалась. Там же был установлен большой электрический вентилятор, от которого исходило мерное гудение.

Секунды спустя Ральф уже стоял в дверном проеме. Заглянув в темный зев помещения, он обошел вентилятор и скрылся внутри.

В воздухе пахло озоном, что сразу же напомнило ему о «лачуге» связи. С одной стороны двери стоял письменный стол, за которым никого не было. Настольная лампа высвечивала на темном, усеянном щербинками полу небольшой круг света.

У Ральфа внутри все оборвалось — он услышал чье-то дыхание. Но звук перерос в раскатистое похрапывание, и у него отлегло от сердца. Стараясь двигаться бесшумно, Ральф обогнул стол и заглянул за него. По другую сторону стояла низкая больничная койка, на которой, подложив под голову руку, дремал мужчина. Здесь налицо были все те же признаки беспечного отношения к безопасности, с которым он уже столкнулся, обнаружил незаделанную в ограде дыру. «Возможно, — думал Ральф, — им и в голову не приходит, что кто-то попытается проникнуть сюда». Вероятно, Штим-мицу страшно не повезло, что его заметили.

Соблюдая все меры предосторожности, Ральф углубился в здание. Озоновый запах усиливался. Далеко впереди как будто замаячил неясный голубой прямоугольник: окошко в двери. Заглянув внутрь, Ральф увидел коридор, вдоль которого тянулись ряды и панели электронного оборудования. С потока струился флюоресцентный свет.

От легкого нажима дверь приоткрылась. Ральф ступил в длинный коридор, напичканный аппаратурой. Оборудование здесь, как и на базе, было помечено значком — РКД лаборатории. Только здесь аппаратные комплексы отличались более крупными размерами. Электронные машины громоздились до самого потолка. Чтобы рассмотреть их, Ральфу приходилось задирать голову.

В конце коридора, показавшегося ему бесконечным, он обнаружил вторую дверь, которая вела в Г-образный проход. Ральф свернул в него, но тут услышал шум приближающихся с противоположной стороны шагов. Вжавшись в угол Г-образной стены, он увидел, что вторая дверь коридора открылась и в ее проеме появился силуэт мужчины с блокнотом в руке. В темноте прохода Ральфа он не заметил; закрыв за собой дверь, прошел мимо и исчез за второй дверью. Ральф облегченно вздохнул.

Дверь, из-за которой появился мужчина, открывалась в другое, более просторное помещение. С высокого потолка свисало несколько рядов так, что в помещении царил полумрак. Ральф думал, что находится в комнате один, пока не услышал какой-то звук.

Это было чье-то дыхание. Медленное, поверхностное дыхание. Приглушенный вздох, напоминающий дуновение ветра.

Он обвел помещение взглядом. К недостатку света глаза уже начали привыкать. Дыхание доносилось со всех сторон. Оно исходило от открытых клетей, ярусами установленных вдоль стен. Ральф подошел к ближайшему из них и заглянул внутрь клети, доходившей ему до груди.

В ней лежал спящий подросток. К его носу была подведена пластиковая трубка, приклеенная к лицу лейкопластырем. Еще одна полоска пластыря, приклеенная ко лбу, содержала ряд цифр, нацарапанных черными чернилами. Различные трубки и провода тянулись по всему телу мальчика. Один черный проводок заканчивался на металлической пластине, которая как будто была пришита к его голове сбоку.

Пока Ральф смотрел на него, мальчик не просыпался. Дыхание его было настолько медленным и поверхностным, что голая грудь ребенка почти не поднималась.

Ральф попятился, по коже побежали мурашки. Клеть, в которую он заглянул, стояла на полу, над ней возвышалось еще две. Он обвел глазами комнату, подсчитывая ярусы. В итого оказалось около сотни клетей, и к обитателю каждой из них тянулись провода и трубки. Сотня детей пребывала в состоянии более глубоком, чем сон, повиснув между жизнью и смертью, от которой их отделяли пластиковые трубки с питающей жидкостью.

Ральф почувствовал, как в его душе что-то оборвалось и повеяло холодом. «Так вот что обнаружил Штиммиц, — подумал он. — Что-то здесь не так, они лгали нам, чем они тут занимаются».

Чтобы унять дрожь в руках, он стиснул кулаки. «Уматывайся, — сказал себе. — Отсюда нужно во что бы то ни стало выбираться, пока меня не заметили. Они убьют меня, если только узнают, что я видел все это».

Внутри у него уже свернулась пружина страха. Ральф лихорадочно принялся искать глазами дверь. Наконец, увидев ее, он направился к выходу. Но у него перехватило горло, и Ральф едва не задохнулся, когда, толкнув дверь, обнаружил за ней второе погруженное в сумрак помещение, уставленное аналогичными ярусами клетей с идущими от них трубками и проводами.

В какое-то мгновение Ральфу показалось, что он попал в сеть зеркальных отражений, подобных повторяющимся секторам провинциального городишки, в которых прохаживался в сонном поле. Только в данном случае он имел дело с неизвестным множеством темных комнат со спертым воздухом и едва слышным дыханием спящих детей…

Ральф лихорадочно отпрыгнул от двери. Теперь он понял, что потерял ориентацию в этом тускло освещенном помещении. Дверь, через которую он вошел, находилась по другую сторону комнаты. Ральф, стремясь как можно быстрее достичь двери, пересек свободное пространство и налетел на большой предмет, находившийся в центре комнаты.

Это был металлический шкаф для хранения дел. Судорожно глотнув воздух, Ральф оттолкнулся от него рукой. Но стоило ему убрать ладонь, как верхний ящик с глухим стуком выкатился наружу. Увидев его содержимое, он с ужасом для себя отметил, что картина эта ему знакома.

Серые скоросшиватели, которыми был набит ящик, представляли собой личные дела малолетних правонарушителей. Он видел их сотнями, когда работал в Доме Юношества южнее от Лос-Анджелеса. Повидавшие многое на своем веку, грязные, захватанные множеством рук, папки эти раздувались от избытка документов, справок и постановлений, протокольных выписок, составленных судами, медиками, а также должностными лицами, осуществляющими надзор за осужденными. Несчастные жизни, втиснутые в сухие чернильные записи на бумаге.

Личные дела кочевали с каждым ребенком, совершившим правонарушение, сопровождая его из одного исправительного заведения в другое. Теперь скоросшиватели хранились в непосредственной близости от бесчувственных тел малолетних преступников. Ральф, поддавшись импульсу, вытащил из ящика две папки и сунул их под мышку. Потом, найдя нужную дверь, он покинул полумрак душной комнаты.

Человека, повстречавшегося ему на пути некоторое время назад, нигде не было видно, а тот, который храпел на койке за столом, продолжал мирно спать. Ральф осторожно прошмыгнул мимо. В считанные секунды он очутился на улице. Обогнув угол, прижимая папки к груди, во весь опор мчался он по открытому участку двора к ближайшей чахлой растительности.

У бреши в заборе он первым делом протолкнул вперед украденные папки, а потом выбрался сам, отряхивая пыль с колен. Бросив прощальный взгляд на Дом Тронсена в дрожащем мареве раскаленного воздуха, Ральф увидел угол одного из строений. Но черный зев уходящего внутрь коридора оттуда виден не был. Подняв с земли папки с делами, он направился в сторону базы.

Подойдя к тому месту, где некоторое время назад он заметил женщину с фотоаппаратом, Ральф замедлил шаг. Свет теперь падал с другой стороны, и Ральф отчетливо увидел объект ее фотосъемки — красновато-бурое пятно неправильной формы. Земля в этом месте как будто была пропитана кровью. Казалось, что здесь кто-то разделывал тушу.

Медленным шагом обошел Ральф высохшую отметину. Что-то в ее очертаниях на мгновение напомнило ему окутанные сумраком внутренние помещения Дома Тронсена.

В голове у него промелькнула мысль. Ральф отвел взгляд от пятна и посмотрел в сторону базы. Вдали виднелся бетонный куб «лачуги». Он попытался как можно точнее припомнить, в каких направлениях передвигались они со Штиммицем во время прошлой ночной смены. Резко подскочивший в крови уровень адреналина заострил память. «Линия, — подумал он, — внутри здания тянется с востока на запад. Попав в поле, мы повернули, как мне кажется… направо…». Он закрыл глаза и мысленно нарисовал сектор маленького городка. Возникшее изображение представлялось ему более реальным, чем настоящий мир.

«Мы повернули направо». Мысленно Ральф увидел, как они вдвоем со Штиммицем медленно бредут по секторам сонного поля, временами останавливаясь, чтобы зафиксировать цепь развивающихся событий или передохнуть, вот наконец повернули за угол, чтобы догнать Слидера.

Ратъф открыл глаза и проложил воссозданную им в мыслях линию по земле, отделявшей его о «лачуги». Внезапно под полуденным солнцем пустыни его пронял озноб. Если его подсчеты верны, тогда расстояние, которое они прошли от места внедрения в сонное поле, до места, где Штиммиц подвергся атаке со стороны Слидера, совпадало с расстоянием от куба «лачуги» до кровавого пятна.

Он взглядом проследовал от серого здания «лачуги», казавшегося отсюда совсем маленьким, до красно-бурой отметины на земле. Мысли в голове словно смерзлись. Чем он располагал? Пятно, здание и пустыня, разделявшая их, — все же четкой связи между ними не прослеживалось. Чем в большей степени чувствовал Ральф на себе влияние мира Штиммица, тем запутаннее все становилось. Сильнее сжав в руках потертые папки, он пошел прочь от этого места, ускоряя шаг, который вскоре перешел в бег.

 

Глава 5

В квартире Гуделла работал телевизор. Транслировались шестичасовые новости. Группа перепачканных солдат направляла в чернеющие джунгли исполинские потоки огня. Под его напором джунгли оседали и потрескивали. Где-то слышалось скорбное завывание невидимых форсунок. Ральф, поддев указательным пальцем кольцо на крышке пивной банки, открыл ее.

Время от времени на экране возникало нарумяненное лицо репортера, ведущего репортаж из какой-то студии Лос-Анджелеса. Но Ральф не слышал того, что он говорил. За его спиной на розово-зеленой карте Южной Америки загорались маленькие звездочки.

Ральф также не слышал, о чем переговаривались другие наблюдатели, развалившиеся на стульях квартиры Гуделла. Ощутив во рту освежительную прохладу первого глотка пива, он погрузился в собственные мысли.

Две папки, украденные из Дома Тронсена, были спрятаны под подушками кушетки в его жилище. Он поверхностно просмотрел их, но не нашел ничего такого, что могло хоть как-то пролить свет на то, что происходило по ту сторону ограды.

Ральф представил себе пятно крови в пустыне. Его очертания менялись, пульсировали, постепенно растворяясь в мыслях о песке, обнаруженном в ботинках. Потом вспомнил о женщине. Наблюдатели в квартире Гуделла по той простой причине, что в рекреационном зале бригада наемных уборщиков натирала полы. Эта процедура повторялась каждый месяц. — Хельгу кто-нибудь видел сегодня? — По непонятной причине ему снова захотелось переговорить с ней.

— Разве ты не слышал? — Кэти зевнула и почесалась. — Ее уволили.

Ральф оторвал от губ банку с пивом.

— За что? спросил он наконец.

Лицо Гуделла приобрело презрительное выражение.

— По той же причине, что и этого идиота Штиммица, — сказал он. — Они узнали, что она вместе с ним проникла в Дом Тронсена.

Двое или трое наблюдателей в молчаливом согласии тоже кивнули.

— Кто-нибудь видел… как она уходила? — Ральф стиснул в руках холодный цилиндр банки.

— Не-а, — за всех ответил Гуделл. — Она снялась с места, не сказав никому ни слова. А как бы ты поступил, если бы сморозил подобную глупость?

— Она, должно быть, очень торопилась, — добавила Кэти и хихикнула. — Я заглядывала к ней в комнату до того, как пришел Бленек и запер квартиру. Там все было перевернуто вверх дном.

— Будто там произошла потасовка? — упавшим голосом спросил Ральф.

— Ага, похоже, — она снова прыснула. Ральф, не сводя с нее пристального взгляда, допил последние капли вдруг ставшего безвкусным пива. «Может быть, Хельга и в самом деле спешила, — подумал он. — Это выглядит правдоподобнее, чем весь остальной бред». Он заметил, что верхней пуговицы на форменной блузе Кэти не было, и образовавшийся треугольник обнажил шею. Кожа в том месте, как, впрочем, и на всем стройном теле Кэти, была белая. Кожа девушки с фотоаппаратом имела золотистый оттенок. Но это не должно было его волновать, поскольку относилось к другому миру, ну, если не к другому, то во всяком случае совершенно не касалось его.

Ральф отвернулся и устремил взгляд мимо телевизора в окно. Пустыня плавилась в лучах заходящего солнца. «Возможно, — думал он, — незнакомка была простой натуралисткой и снимала место, где какое-то животное, обитающее в пустыне, убило другое. Вот и все объяснение». Он осушил банку и поднялся. Стараясь никого не задеть, прошел на кухню Гуделла.

На одном из столов выросла уже целая гора пустых пивных банок. Ральф не преминул добавить к ней и свою. «Иногда, — подумал он, — в тебе что-то обрывается и нет даже всплеска». Он открыл холодильник, чтобы достать новую банку.

Внутри находились две упаковки двух сортов пива по шесть штук в каждой; они занимали целую полку. Холодильник в целом ничем не отличался от его собственного. Похоже, что все холодильники на базе были похожи, как близнецы. Он оторвал от упаковки одну банку и закрыл дверцу.

Дернув за кольцо, Ральф раскупорил пиво. Тут его поразила одна мысль, вызвавшая недоумение. Зная, насколько ленивыми были все наблюдатели, он находил странным, что они не жалели сил и энергии, чтобы таскать это пиво на себе из Норде-на, где делались все продовольственные покупки. Должно быть, все упиралось в деньги и цены, решил Ральф, поднес банку к губам, но тут же отнял и по-новому взглянул на нее.

Новая мысль поразила его. Он никогда не видел, чтобы из города кто-нибудь нес пиво. Ральфа обдало, как горячей волной. В настоящий момент на полке его собственного холодильника лежали точно такие же упаковки со свежим пивом, по шесть штук в каждой. Он не покупал пива, но в холодильнике всегда имелись его свежие запасы. Другие тоже не покупали его, так как не всегда имели в своем распоряжении нужное количество денег.

«Проклятье», — подумал Ральф. Он открыл холодильник Гуделла, заглянул внутрь и снова закрыл его. Пиво все также стояло на месте. Упакованное в пленку, вполне материальное, покрытое капельками холодной влаги, как и банка в его руках, которые вдруг почему-то начали дрожать. «Так продолжалось все это время, — вспомнил он, — и никто никогда ничего не замечал. Неужели все они такие слепые? Как те, которые ничего не видят до тех пор, пока им не наступят на горло». Ральф почувствовал, что ему делается плохо. Его мир, похоже, рушился, теперь уже навсегда, и из-под обломков проступала другая, настоящая вселенная.

«Это кровавое пятно, — промелькнуло в голове. — В этой части пустыни не водятся животные, которые могли бы оставить такое после себя. И объяснения командира базы относительно того, что случилось со Штиммицем и Слидером, — это тоже все чушь собачья. Если ребята в Тронсене находятся без чувств, как могли они видеть Штиммица и воспроизвести его образ в своих снах?» Стало совершено очевидно, что Штиммиц по всем статьям был прав и умер, потому что слишком много знал и понимал. Операция «Снонаблюдения» была порочной в корне и губила тех, кто пытался приоткрыть покров ее тайны.

И пиво. Ральф посмотрел на банку, которую держал, руки его дрожали. «Кто знает, что они добавляют в него. И что оно делает с нами». Он подошел к раковине и опрокинул банку вверх дном.

— Эй, — раздался голос Гуделла, появившегося в дверном проеме. — Что это ты делаешь? — Увидев, что последняя золотистая капля упала в раковину, он недоуменно посмотрел Ральфу в лицо. — Ты как себя чувствуешь? Вид у тебя просто жуткий.

Ральф поставил банку на стол.

— Я здоров, — ответил ой. — Не беспокойся обо мне.

— Тебе лучше вернуться к себе и прилечь. — Гуделл положил руку на плечо Ральфа. — Чтобы сегодня ночью ты смог выйти на полевое дежурство.

— Полевое дежурство? — эхом отозвался Ральф и непонимающим взглядом уставился на Гуделла. При мысли о том, что его может поджидать там, у него сжалось сердце.

* * *

Командир Стайлз уже уходил из кабинета, когда Ральф остановил его.

— Привет, — сказал командир, запирая замок. — Куда мы так торопились?

Ральф судорожно хватал ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Весь путь от дома Гуделла до кабинета Стайлза он преодолел бегом.

— Я просто хотел убедиться, — выдавил он из себя, — что могу взять недельный отпуск и отдохнуть.

— Конечно, — заверил его Стайлз. — Не вижу никаких препятствий. Это было бы неплохо для тебя. Завтра я приготовлю бланк заявления, так что сможешь пойти в отпуск сразу после дежурства, если хочешь.

— Я… я… а нельзя ли сделать так, чтобы я ушел в отпуск уже сегодня?

Командир базы нахмурился, и у нижней губы его морщинистая кожа собралась в складки.

— Нет, не думаю. Это противоречит правилам базы, ты же знаешь. — Глаза его проницательно посмотрели на Ральфа. — Или у тебя есть достаточно весомая причина, чтобы покинуть нас так срочно?

«Будь осторожен, — сказал себе Ральф. — Не дай Бог, чтобы он заподозрил тебя в том, что тебе что-то известно».

— Нет, — он пожал плечами. — Просто поддался моментальному желанию, и все.

— Тогда приходи утром. — Стайлз опустил ключ в карман и пошел по коридору. — Не стоит торопиться.

Ральф смотрел ему вслед до тех пор, пока широкая спина в униформе не скрылась из виду, потом в том же направлении медленно направился к выходу.

* * *

В ту ночь в сонном поле ничего особенного не произошло. Все та же последовательность событий. Когда с голубого неба опустился трос связи, напарник сказал Ральфу, что заметил, что он почему-то на протяжении всей смены ужасно нервничал. Ральф ничего не ответил, а только кивнул. С облегчением смотрел он на спускающийся с небесного купола кабель, казавшийся ему ангелом-избавителем.

В девять часов утра он уже стоял на тротуаре Нордена, сжимая в руках небольшой холщовый мешок, и поджидал автобус, хотя знал, что «Грейхаунд», отправляющийся в Лос-Анджелес, раньше половины двенадцатого не подойдет.

 

Глава 6

Было очень приятно снова возвращаться в Лос-Анджелес. Чем дальше «Грейхаунд» увозил его от базы, тем лучше чувствовал себя Ральф. Он знал, кто бы на деле ни скрывался за операцией «Снонаблюдения», — в голове его эхом отозвались слова Штиммица о загадочном сенаторе Муленфельде, — они достаточно сильны, чтобы и там достать его с той же легкостью, как и на базе. Все же он испытывал чувство сродни освобождению. Так или иначе у него отлегло от сердца, и казалось, что капкан не успел захлопнуться. Во всяком случае Лос-Анджелес представлялся ему родной базой, знакомой территорией, привычно окутанной серым воздухом, а не временным лагерем в дрожащем от жара пустыни мареве.

На станции назначения Ральф вышел из автобуса и направился к ряду таксомоторов, выстроившихся вдоль обочины. Сунув мешок под мышку, он открыл дверцу переднего сиденья и сел рядом с водителем.

— Это все, что у вас есть? — спросил шофер, взглянув на его пожитки.

— Да. Я оставлю это при себе. — Через толщу мешковины Ральф ощущал жесткий картон скоросшивателей, украденных из Дома Тронсена. Он назвал водителю адрес родителей, и машина влилась в транспортный поток, следующий в центральную часть города.

В углу одного из высотных зданий зияла огромная дыра, откуда торчали покореженные ребра железобетонных конструкций. Он повернулся, чтобы получше рассмотреть следы происшедшего. В боковой улице у подножия здания работали бульдозеры и грузовики, расчищая небольшой завал строительного мусора.

— Что здесь случилось? — спросил Ральф.

— Очередное безумие этих проклятых Ксименто, — пояснил таксист и нахмурился. — Один из них с ног до головы обвязался бомбами и подорвал себя в мужской комнате на третьем этаже.

— В самом деле? — Ральф почувствовал знакомый укол совести, потому что не знал того, что, казалось, было известно всем. Уже не раз подумывал он о том, что следовало бы подписаться на «Таймс». — С какой целью?

— Кто его знает? Может быть, у парня имелись какие-то возражения против платных туалетов. Ха-ха!

Чувство неловкости прошло, как это всегда бывало, когда выяснялось, что никто как будто ничего не знает. «В любом случае, — подумал он, — я знаю больше, чем они. Достаточно много, чтобы бояться».

Несколько минут спустя он уже стоял на тротуаре перед домом своих родителей. Вдали смолк шум таксомотора, и улица погрузилась в тишину и покой, характерные для спального района. Ральф огляделся. Окрестности со времен его детства немного изменились в худшую сторону. Два дома нынче стояли покинутыми, с выбитыми стеклами, намалеванными краской неприличными надписями. Но в целом район производил более благоприятное впечатление, чем остальные, и пока сопротивлялся распаду, кругами расходившемуся от других районов города. Взяв в руки свой холщовый мешок, Ральф направился к узкой тропинке, пересекавшей лужайку перед домом.

Парадная дверь была открыта. Ральф просунул голову в дверь и прислушался. Слух его уловил еле различимое бормотание включенного телевизора, доносившееся из глубины комнат. Тихо прикрыв за собой дверь, он заглянул в гостиную. Там было пусто, если не считать мебели. Тогда он прошел по коридору в сторону кабинета и заглянул внутрь. Его родители сидели там, молча уставившись в телевизор.

— Привет, — позвал Ральф, остановившись в дверном проеме.

Миссис Метрик повернула к нему голову. Овальные линзы ее очков сверкнули яркими красками портативного телевизора японского производства, купленного еще до наложения эмбарго.

— Ральф, — проговорила она, не выказав ни удивления, ни каких других эмоций. — Как ты сюда попал?

— Приехал в отпуск. — Он пересек комнату и опустился в кресло, стоявшее у стены между ними и телевизором.

— Как хорошо. — Мать и отец Ральфа продолжали, не отрываясь, смотреть на экран. По телевидению транслировали какую-то игру.

— Да-а-а, — протянул Ральф, поеживаясь в пухлом кресле. Чувствовал он себя не совсем в своей тарелке. — Мне нужно отыскать кое-кого.

— А? — Мать даже не взглянула на него. — Кого именно?

— Да так, разных… Кое-кого из тех, с кем я был знаком.

Несколько секунд прошло в молчании, нарушаемом только слабыми истеричными выкриками все той же женщины на экране, которую показывали уже некоторое время.

— Не могу ли я, — начал Ральф, — позаимствовать у вас одну из машин? «Форд», например?

— Разумеется. — Мать сделала неопределенный жест в сторону дверного проема. — Ключи висят на доске в кухне.

— Спасибо.

— В шкафу в твоей старой комнате еще есть кое-что из твоей одежки. — Казалось, что мать разговаривает с телевизионным приемником. — Похоже, ты не обременен большим багажом, — бросила она, по всей видимости все же умудрившись заметить его скромный вещмешок.

— О’кей. — Раздававшийся с телевизионного экрана звук стал как будто пронзительнее. Ральф, ощущая все большую неловкость, хлопнул руками под подлокотникам кресла, на котором сидел. — Какие у нас новости? — почти с отчаянием в голосе поинтересовался он. — Что слышно от Линды? — Это была его сестра.

— У нее все нормально. Джордж получил назначение в Эль Торо, так что с ней и ребенком он видится каждые выходные. В настоящий момент он по радио управляет «Солдатом Джо».

— Это большая трехтонная модель, — сказал доселе молчавший отец. Голос его пророкотал откуда-то из грудных глубин. — С плазменной катапультой.

— Он рассказывает, что на экране своего монитора видел чуть ли не всю Бразилию, — с чувством добавила миссис Метрик. — Видел даже пиранью в Амазонке.

— Интересно, как это. — Ральф поднялся. — Ладно, мне пора в путь. Может быть, приду переночевать.

— Очень хорошо. Мы будем на месте. Мы никуда не ходим.

Он снова пересек свободное пространство комнаты и поднял свой мешок, который оставил в дверях. Потом взглянул на родителей. Теперь ему стало понятно, что служило источником беспокойства, которое он все это время ощущал — выражение их лиц, прикованных к экрану, которое просто граничило с безжизненностью неодушевленных предметов и практически ничем не отличалось от того, которое он наблюдал у коллег по работе на базе. И иногда видел в собственном зеркале. По телу Ральфа прошел озноб. Пожав плечами, он отвернулся и двинулся по коридору.

В своей бывшей спальне во встроенном шкафу он нашел висевшую на плечиках свежую рубашку и плоскую прямоугольную коробку, приютившуюся на одной из полок, о существовании которой почти начисто забыл. Опустившись у открытой дверцы шкафа на колени, он приоткрыл крышку, взгляд его наткнулся на перевязанную пачку бумаги. На верхнем листе под аккуратно напечатанным названием рукописи стояло его имя. Он вытащил тонкую пачку из коробки и полистал страницы, испещренные машинописным текстом, часть которого имела четкую черную печать, а часть, написанная под копирку, была менее четкой и опрятной.

Вещь задумывалась как научно-фантастический роман. Он уже закончил треть работы, когда решил взяться за ночные дежурства в Доме Юношества. Тогда его жизнь пошла наперекосяк, и он, став участником операции «Снонаблюдения», попал в пустыню.

Ральф опустил крышку коробки. «Научная фантастика», — подумал он и покачал головой. Какой смысл писать об этом, когда обнаруживаешь, что живешь в ней? Ральф поднялся и, поставив картонку на место, снял грязную рубашку.

Надев свежую рубашку и застегнув пуговицы, он взял с пола свой холщовый мешок и положил его на кровать. Расстегнув «молнию», вытащил оттуда два потрепанных скоросшивателя. В папках лежали регистрационные карточки, которые заводились на детей при каждом аресте и содержали сведения о местожительстве родителей. В каждой из них Ральф отыскал адреса и выписал их на узкую бумажную полоску. Затем, свернув ее несколько раз, спрятал листок в нагрудный карман рубашки напротив сердца и вышел из комнаты.

Его родители продолжали созерцать все то же телевизионное шоу, хотя не исключено, что развлекательная программа теперь была другой.

Ральф пошел на кухню, где с дощечки, висевшей рядом с желтым настенным телефоном, снял ключи от машины. Бесшумно, так что родители наверняка не услышали, он закрыл за собой дверь.

* * *

Ральф вел «форд», держа в одной руке гамбургер, а другой ловко управляя машиной в транспортном потоке, следующем по Харбор-Фривей. Рядом с ним на сиденье с большой предосторожностью, чтобы не разлился, был поставлен молочный коктейль. Перемещая машину из ряда в ряд, он испытывал особое удовольствие, какое, как он полагал, мог бы ощущать, научись в свое время танцевать. Впереди резко затормозил автобус, Ральф, проворно нажав на тормоза, юркнул в узкий зазор второго ряда, всего на несколько дюймов разминувшись с автобусным бортом. При этом его коктейль наверняка опрокинулся бы, если бы Ральф его вовремя не подхватил. Довольный собой, он вытащил пластмассовую соломинку, решив запить последний кусок серого засохшего мяса, входившего в состав гамбургера.

Вид яркого лос-анджелесского солнца, оставлявшего блики на асфальтовом и бетонном покрытии извилистых магистралей города, был так хорошо знаком ему и вносил в душу такое успокоение, что недавние страхи отступили на второй план. Хотя Ральф все же нервничал. Всосав через соломинку последние капли молочной смеси, он бросил пустой стакан на пол кабины. Вытащив из нагрудного кармана свернутый листок, Ральф развернул его и прочел первый адрес. Посмотрев на дорогу, заметил указатель нужной ему развязки, он пересек два параллельных ряда и въехал в соответствующее ответвление магистрали. Долгий извилистый съезд по наклонной плоскости оказался спуском в другой, темный мир. Если автострада тонула в лучах солнца, то внизу доступ свету преграждали массивные кубы застройки Нуэва Эсперанса, стены которых образовывали подобие искусственного каньона. «Форд» степенно катил по главному проспекту, разделительная полоса которого поросла желтой пожухлой травой и пальмовыми деревьями-коротышками. Ральф внимательно изучал безликие высокие стены, лишенные окон, в поисках нужного номера.

С большим трудом он разглядел под многочисленными слоями лозунгов и имен, замысловатыми буквами выведенных флюоресцирующими красками, шаблоны блеклых цифр. «Прямо трущобное барокко какое-то», — думал Ральф. Некоторые из букв достигали в высоту нескольких метров, и для их написания требовалось обладать хотя бы элементарной техникой скалолазания. Он мог себе представить, как жилистые подростки Нуэвы, разбрызгивая из баллончиков краску, ползали по фасаду зданий, отталкиваясь от стен ногами, напоминая исследователей космоса в условиях невесомости, которых изображали в допотопных научно-фантастических лентах пятидесятых годов. Чтобы избавиться от навязчивого образа, Ральф покачал головой и тотчас увидел номер, который искал.

Не без труда он втиснул «форд» в свободное пространство у обочины, образованное двумя проржавевшими трупами автомобилей. Пока он выходил из машины, из-за разбитого ветрового стекла одной из старых развалин за ним наблюдала стайка чумазых ребятишек. Ральф запер дверцу и направился в сторону проулка, где размещался вход в здание.

Не обратив внимания на ворох какого-то тряпья, лежавшего в проходе, он случайно задел его ногой. Ворох зашевелился и застонал, сверкнув налитым кровью глазом. Ральф торопливо шагнул в темную прохладу подъезда.

В простенке между двумя лифтами, на каждом из которых висела табличка «Не работает», он обнаружил список жильцов и номера квартир. В какое-то мгновение в темноте вестибюля ему показалось, что он снова очутился в удушливой атмосфере Дома Тронсена, и неприятный холодок.

В конце коридора он увидел нужную дверь Одна цифра на ней, пятерка, почему-то висела вниз головой. После минутного колебания Ральф занес руку и постучал.

Изнутри послышался приглушенный звук шагов, потом дверь, закрытая на цепочку, на несколько дюймов приотворилась. Из образовавшейся щели на него уставилось недоверчивое лицо женщины.

— Все неприятности от него. Почему только он не хочет оставить Рубена в покое?

— Я просто хочу задать вам несколько вопросов…

— Без конца пересылает его с места на место, то туда, то сюда. Когда он вернется домой?

— Не знаю, миссис Альварес. Я только…

— Какие вопросы?

Ральф набрал в грудь побольше воздуха.

— Когда вы в последний раз слышали что-нибудь о Рубене?

Пожатие плечами.

— Он пишет раз в неделю, или что-то около этого.

Он ожидал этого.

— О чем он говорит в своих письмах?

— Мало что. Он не слишком силен в грамоте.

— Он когда-нибудь упоминал Дом Тронсена? Что-нибудь говорил о программе лечения, которому подвергается?

— Он пишет, что чувствует себя очень одиноким в пустыне. И очень скучает по Анжеле, своей подружке. Рог, как он выражается.

— Что-нибудь еще?

— Кажется, писал что-то про соревнования по пинг-понгу, которые выиграл. В качестве приза получил колу. — Она склонила голову и пристальнее всмотрелась в него. — Эй, с какой это целью вы задаете мне все эти вопросы?

Ральф сделал глотательное движение и выдавил из себя улыбку.

— Мы пытаемся выяснить, что думают родители детей, участвующих в операции «Снонаблюдения», по ее поводу. Иногда родители испытуемых получают от детей сведения, которых не в силах добиться создатели программы.

— Да, кто, кроме матери, может знать лучше? Он кивнул.

— Что вы думаете о программе, в которой участвует ваш сын, миссис Альварес? Об этом снонаблюдении?

Вдруг женщина сразу вся скисла, словно маска на минуту слетела, обнаружив под собой лик крайней усталости. Она тыльной частью ладони отерла со лба пот.

— Мне ничего о ней неизвестно. Но, думаю, там все в порядке. Я знаю, что Рубена куда-то увезли. Он, конечно, не подарок, необузданный мальчишка. Однажды он поставил мне под глазом фонарь, в другой раз сломал сестренке руку. Это случилось, когда он в последний раз был дома. — Она вздохнула. — Может быть, если бы его отец не бросил нас, когда он был совсем ребенком…

— Но программа вполне вас устраивает? И ничего предосудительного в ней нет?

Снова она пожала плечами.

— Я ничего не поняла, когда мне о ней рассказывал инспектор. Что-то о снах, не знаю. Но, если она хоть в малейшей степени изменит Рубена, это будет здорово. Чтобы он каждый раз не взрывался, как мыльный пузырь. Тогда он станет хорошим мальчиком.

— Но вы уверены в том, что у него все в порядке? — не унимался Ральф. — Что с ним ничего не случилось?

— Угу. С ним все в порядке. Вот посмотрите. — Она отошла от двери и вернулась с каким-то предметом, который протянула Ральфу через цепочку. — На прошлой неделе он прислал мне это. Он сделал его в столярной мастерской. — Она горделиво улыбнулась.

Это был короткий обрезок сосновой дощечки, неумелой рукой покрытый лаком. Капли желтого лака скопились у нижнего края, образовав выступающую кромку. На дереве грубо была вырезана надпись: «МОЕЙ ЛЮБИМОЙ МАМОЧКЕ». Дощечка ничем не отличалась от всех тех поделок, которые Ральф видел в производственных мастерских Дома Юношества, где раньше работал. Он хотел вернуть ее и уже было просунул в узкую щель, но женщина замахала рукой.

— Оставьте ее себе, — сказала она. — Потом в суде, где разбираются дела малолетних преступников, вы сможете сказать им, что Рубен вовсе не такой уж плохой парень. И покажете им это. — Голос ее прозвучал с какой-то детской надеждой.

После минутного колебания он кивнул.

— Ладно, я скажу им.

«Вероятно, она слишком часто разочаровывалась в жизни, — подумал Ральф. — Еще капля лжи не причинит ей какого-нибудь вред».

Направляясь к лестнице, Ральф снова встретил мужчину с газетной связкой в руках, которого заметил в вестибюле. На минуту их взгляды скрестились, и коротышка продолжил подъем наверх. В глаза Ральфу бросилось, что газеты у него под мышкой были печатным органом революционной рабочей партии и назывались «Агитатор». Он торопливо зашагал вниз, боясь, как бы мужчина его не догнал и не стал просить подписаться.

 

Глава 7

Второй адрес находился в фешенебельном пригороде на севере Лос-Анджелеса. Ральф оставил «форд» у обочины дома с аккуратно выведенным номером и по выложенной камнем дорожке, пересекавшей аккуратно подстриженную лужайку, прошел к парадному входу.

Внешний вид здания, вольно раскинувшегося в живописной местности, плавившейся от летнего жара, походил на испанскую миссию. Ральф нажал на кнопку звонка и по другую сторону высокой деревянной двери услышал его приглушенный мелодичный звон. Выждав несколько минут, он снова надавил кнопку. Но и на этот раз на его звонок никто не откликнулся.

Ральф уже повернулся, чтобы уйти, но, уловив дальние всплески воды, остановился. Утопая ногами в густой мягкой траве, он обогнул дом и очутился у деревянной калитки в шлакоблочной ограде, окружавшей задний двор дома. Приподнявшись на цыпочки, он заглянул за калитку. Там его взору открылся большой плавательный бассейн неправильной формы, походивший на голубой драгоценный камень, разрезанный пополам, естественно вписывавшийся в обрамление тщательно ухоженного двора. Над покрытой рябью поверхностью воды заметил он голову женщины с разметавшимися темно-каштановыми волосами.

— Миссис Тил? — позвал Ральф.

Женщина вскинула голову и, увидев его, перевернулась на спину и медленно поплыла к противоположному краю бассейна.

— Оставьте это у парадной двери, — услышал он крик сквозь плеск воды.

— Мне вам нечего оставить, миссис Тил, я ничего не принес. — Ральф поднял над головой раскрытый бумажник. — Я из Калифорнийского отделения лечения подростков. Я хотел бы поговорить с вами о вашем сыне Томасе.

— Томасе? — Женщина подплыла к краю бассейна и наполовину высунулась из воды. — Ах, вы имеете ввиду Ти Джи, — сказала она, и удивленное выражение исчезло с ее лица. — Как его дела? — С громким всплеском она вылезла из воды и протянула руку за полотенцем, перекинутым через спинку пластикового дачного стула. У нее был такой темный загар, что она походила на какое-то морское животное, у которого вместо ласт были ноги.

— Об этом-то я и хочу поговорить с вами. — Ральф убрал бумажник, уже сослуживший ему службу.

Повесив полотенце на плечо, миссис Тил приблизилась к калитке.

— Почему вы спрашиваете об этом меня, когда он у вас? Разве он уже не находится в вашем заведении где-то в пустыне?

— Все правильно, — успокоил ее Ральф. — Он все еще принимает участие в программе операция «Снонаблюдения». Мы бы хотели знать, поддерживаете ли вы с сыном связь какого-либо рода. Не сообщал ли вам Томас чего, о чем не хотел ставить в известность сотрудников Дома Тронсе на? Он пишет вам?

Она откинула со лба мокрую прядь волос.

— Мне кажется, он пишет раз в неделю ил! что-то около этого. Точно сказать не могу. Я не просматривала свою почту вот уже две недели.

— Хорошо… а когда вы читаете его письма, вам ничего в них не кажется странным? Может быть, что-то не так?

— Не так? — она рассмеялась. — Послушайте, я, по правде говоря, не знаю, что они там делают с моим ребенком, но это в любом случае лучше, чем снова выпустить Ти Джи на улицу. После его последнего фокуса ему на голове пришлось наложить тридцать восемь швов, чтобы собрать ее воедино. Машина, конечно, вдребезги, но мы, по крайней мере, хоть получили за нее страховку. — В голосе ее, когда она произносила последние слова, прозвучали жесткие металлические нотки.

Ральфу пришлось долго вглядываться в ее лицо, прежде чем он сумел заметить тонкие паутинки морщинок вокруг глаз и рта. Они выдавали ее истинный возраст и напряжение, которое она пыталась скрыть.

— Значит, вы полагаете, что с ним все в порядке?

— Разумеется. — Последовал торопливый кивок головой. — Надеюсь, у вас больше нет вопросов? А то после обеда я обычно ложусь отдыхать, иду по магазинам или нахожу еще какое-нибудь занятие. — Она прикоснулась ко лбу кончиками пальцев.

— Нет, — сказал Ральф. — Да, минуточку. Не присылал ли вам Томас в последнее время какую-либо посылку или что-нибудь в этом роде?

— Давайте посмотрю — Она направилась к дому, отворила стеклянную дверь и скрылась в помещений. Через некоторое время она вернулась с узким плоским пакетом, все еще завернутым в упаковочную бумагу и перетянутым бечевкой. Она сорвала бумагу и их взору открылась покрытая таком сосновая дощечка.

— Разве это не мило? — проговорила она, но в голосе чувствовалась все та же жесткость металла. — «Моей любимой мамочке» — Она приподняла дощечку и протянула Ральфу.

Он бегло осмотрел ее и перевел взгляд на женщину.

— Не могу ли я взять ее? Возможно, это поможет нам в нашей работе.

— Бога ради! На что мне сдался этот кусок хлама?

— Совершенно справедливо. Что ж, спасибо за помощь — Он повернулся и пошел прочь от калитки.

— Эй, подождите. — Она улыбнулась ему. — Как могло такое случиться, что сегодня вы уже не первый, кто интересуется моим мальчиком? — Напряжение из ее голоса уже ушло, и он опять звучал непринужденно.

Слова ее заставили Ральфа застыть на месте.

— Кто еще справлялся о нем?

— Я понимаю, что, конечно же, в этом нет никакой связи. Просто странное совпадение. Вы пришли сейчас, и еще один парень заходил сегодня утром Нет, постойте, или это было вчера? Не помню точно, — Какой другой парень?

Женщина недоуменно захлопала ресницами, видимо, застигнутая врасплох его неожиданной настырностью.

— Такой коротышка. Почти что гном. Он рас продавал подписку на какую-то бредовую газет} Постойте, сейчас покажу вам экземпляр, который он оставил. С опаской взглянув на него через плечо, она побежала в дом и вскоре вернулась со сложенной газетой в руках.

Он развернул ее. Это был последний номер «Агитатора». На короткое мгновение перед его глазами встал образ малорослого человека с кипой газет под мышкой, которого он встретил в доме миссис Альварес. Присовокупив газету к сосновой дощечке, он задал матери Томаса еще один вопрос:

— А о чем он спрашивал вас?

— О, вы что, шутите? Я не помню. Наверно, почти о том же, о чем спрашивали вы. Он сказал, что выполняет какую-то курсовую работу в колледже, где учится. — Она неторопливо отошла от калитки на несколько шагов.

«Держи себя в руках, — сказал он себе. — Не дай ей заподозрить неладное». Он сглотнул скопившуюся во рту слюну и выдавил из себя улыбку.

— Это… какое-то странное совпадение. Ладно. — Он кивнул и собрался идти. — Спасибо за помощь, миссис Тил.

— Не стоит благодарности, — ответила она. — Осторожно, не заденьте бугенвиллии.

Бросив дощечку вместе с газетой рядом с собой на сиденье «форда», Ральф включил зажигание и проехал несколько кварталов. Когда дом миссис Тил исчез из виду, он свернул к обочине и заглушил двигатель.

Как он и подозревал, вернее, был уверен на все сто процентов, обе сосновые дощечки оказались идентичными. «До мельчайших деталей», — подумал он, рассматривая их в руках. Даже подтеки лака по краям — и те были одинаковыми. Должно быть, у них там целая фабрика по производству этих штуковин.

Ральф бросил их в сторону, и дощечки с глухим стуком упали на пол салона. Потом он взял газету и развернул ее. Внимательно изучив этот обтрепанный продукт печати, он бросил газету к дощечкам. Она ничем не отличалась от других номеров «Агитатора», которые Ральф видел раньше. Такие же газеты каждые две недели находил он в своем почтовом ящике на базе. Он завел машину и поехал в сторону автострады, чтобы вернуться в город.

Спустя некоторое время он поставил «форд» на парковке вблизи гамбургерной и, наблюдая за плотным автомобильным потоком, несущимся по ближайшей к нему полосе автострады, потягивал свой молочный коктейль. Ему было о чем задуматься.

«Что теперь?» — спрашивал он себя. В операции «Снонаблюдения» была какая-то тайна, и это было настолько серьезным, что ради сохранения тайны они посмели пойти на убийство. И ему придется потрудиться, чтобы доказать это. Он не мог просто пойти в управление полиции Лос-Анджелеса или местное отделение ФБР и бросить на стол дежурного две идентичные дощечки. Вряд ли это могло заинтересовать их. «Возможно, примут меня за очередного чудака. Должно быть, таких у них каждый день бывает не один десяток».

Через ветровое стекло он бесцельно смотрел в начавшее уже темнеть небо, по которому змеился двойной инверсионный след реактивного двигателя. Внезапно Ральфа охватило страстное желание немедленно сняться с места и податься куда-нибудь на север. Вскоре транспортный поток поредеет, и он сможет ехать с вполне приличной скоростью. «В Орегон или Вашингтон, — подумал он. — Возможно, в Канаду». Было одно лишь желание — скрыться ко всем чертям и забыть об операции «Снонаблюдения».

«Но они непременно найдут меня». Из зажатого в кулаке гамбургера получился жирный ком. «Когда я не вернусь на базу, они решат, что я что-то понял, и разобьются в доску, но отыщут меня. Где бы я ни спрятался. И тогда они убьют меня. Точно так же, как убили Штиммица и Хельгу».

Он понимал, что теперь выбора у него не было. Ему следовало либо найти доказательства, свидетельствующие против операции «Снонаблюдения», что-то достаточно существенное, что могло бы убедить власти, либо, если это ему не удастся, сидеть и ждать смерти.

— Рано или поздно они найдут меня, — мрачно сказал он вслух.

Ральф снова взял с пола номер «Агитатора» и принялся изучать его. Визиты к родителям подростков, чьи дела он ИЗ картотеки Дома Тронсена, ничего нового ему не дали, если не считать фальшивых писем, регулярно присылаемых родителям, чтобы не пробудить их подозрения. Теперь газета представлялась ему единственной нитью, за которую можно было ухватиться.

«Кто-то, — подумал он, — сует нос в те же дела, что и я. Революционная рабочая партия? Что-то не понимаю. С какой стати проявлять?»

В голову ему пришло два возможных варианта. О том, что в операции «Снонаблюдения» не все ладно, прознала небольшая группа радикалов. Или люди эти посланы теми, кто стоял за операцией.

Последняя мысль показалась Ральфу наиболее вероятной. «Да, в этом есть смысл, — решил он. — Они могли зондировать родителей детей из Дома Тронсена, чтобы проверить, насколько хорошо работает их прикрытие».

Но в любом случае РРП была единственным реальным пунктом отсчета в тумане загадки, откуда он мог начать свое расследование. Ральф развернул «Агитатор» и нашел колонку под заглавием «Календарь активиста». Сегодня вечером в штаб-квартире РРП Лос-Анджелеса должна была состояться дискуссия, куда приглашались все желающие. Ожидалось, что с докладом на ней выступит некто Питер Валехо. Тема его сообщения: «Ксименто — факты и вымысел». Ральф запомнил адрес штаб-квартиры и сложил газету.

«Для начала этого хватит», — решил он. Опустив боковое стекло «форда», он засунул в рот остатки того, что было когда-то гамбургером. Лицо его с набитым ртом стало похоже на злобно ухмыляющуюся маску клоуна.

 

Глава 8

Палисадники перед маленькими каркасными домиками сплошь заросли травой. Большая часть оконных стекол была выбита. Наспех заколоченные крест-накрест досками, они придавали фасадам домов выражение оскала. Когда Ральф припарковался у обочины узкого проулка, зажглись старые уличные фонари, тусклыми полосами желтого света испещрив сумерки.

Он вышел из машины и, заперев салон, по перекошенному тротуару направился на более оживленную улицу, с которой свернул в проулок. Пустые домишки окружало безмолвие. Их заброшенный вид вызывал в памяти аналогию с раковинами, покинутыми их прежними обитателями. «Куда все они подевались? — гадал Ральф, проходя мимо. — Может быть, всех их втиснули в новые постройки Нуэва Эсперанса».

На углу квартала стоял большой плакат с изображением плана расширения Центра Муленфельда, который в скором времени должен был занять место брошенных домишек. В одном месте улица была уже расчищена. Там, за проволочной сеткой, в ожидании работы стояли бульдозеры и краны. Сооружения, изображенные на картинке, походили на исполинские кристаллы кварца или какого-то другого минерала — монолитные глыбы из бетона и стекла, рванувшие в небо такой голубизны, которого Лос-Анджелес не увидит никогда. «Отличная замануха... для марсиан, разве что,» — подумал Ральф отворачиваясь от плаката. Он пропустил пару машин и перебежал на другую сторону улиц.

Штаб-квартира революционной рабочей партии размещалась в двухэтажном кирпичном здании невзрачного вида. Ральф сразу понял, что попал по нужному адресу. В одном из окон верхнего этажа виднелся большой лозунг. «ГОЛОСУЙ ЗА РРП» — гласила надпись, сделанная красными буквами, в которых отражался свет из внутреннего помещения.

Ступив на тротуар, он увидел, что нижнюю часть здания занимал кондитерский магазин «Красная Звезда». За пыльным стеклом витрины с жалюзи, среди дохлых мелких насекомых, валявшихся вверх лапками, затерялось несколько коробок конфет. Света в магазине не было.

Справа от витрины имелась узкая дверь, за которой скрывалась ведущая наверх лестница. Ральф заглянул внутрь, сверху падал свет, и из-за двери на втором этаже доносились приглушенные голоса.

Поднимаясь по лестнице, он обратил внимание, что все стены были увешаны плакатами и лозунгами. Поблекшие краски сообщали о делах, героях и датах шестидесятых-семидесятых годов. Один из наиболее ранних плакатов, насколько он мог понять при таком скудном освещении, призывал к выступлению против войны, ведущейся в каком-то месте, о существовании которого он даже не подозревал. «Интересно, — непроизвольно подумал Ральф, преодолевая последние ступени, — сумели ли они ее остановить».

Под легким нажимом руки дверь наверху открылась. Взгляду его представилась большая, ярко освещенная комната, набитая книгами. Они занимали полки фанерных стеллажей, выстроившихся вдоль стен, и стопками громоздились на импровизированных столах с козлами вместо ножек. Табличка на стене гласила: «МАГАЗИН ПРОГРЕССИВНОЙ КНИГИ». За одним из столов с маленьким кассовым аппаратом сидел мужчина с трубкой. Он оторвался от чтения книги и посмотрел на Ральфа.

Не обращая внимания на его взгляд, Ральф повернулся К ближайшему стеллажу и сделал вид, что заинтересовался выставленными книгами. Каждого изделия было по несколько экземпляров. Обложки книг еще поблескивали глянцем, свидетельствуя о том, что их еще ни разу не открывали. Отдельные экземпляры уже слегка поблекли и были покрыты тонким слоем пыли.

Он снял с полки первую попавшуюся книгу. С обложки на него взглянуло лицо с кустистой бородой. Он поставил ее на место и взял другую. Со страниц древних фотографий смотрели на него два человека. Лицо одного из них украшала аккуратная козлиная бородка, голову второго — жалкие остатки черных волос и небольшие очки. Ральф полистал книгу и сделал вид, что читает, сам тем временем бросал украдкой взгляды по сторонам, чтобы получше разглядеть интерьер штаб-квартиры РРП. В конце комнаты имелась еще одна дверь. Она была открыта, и Ральф мог видеть ряды металлических складных стульев, поставленных лицом к пустому подиуму. Стены зала собраний, как и стены лестничной площадки, были оклеены такими же плакатами и призывами.

Пытаясь разглядеть, что скрыто за ее изгибом, он напряг шею, но тут почувствовал, как что-то ударило его в спину чуть ниже лопатки.

На секунду Ральф утратил способность дышать. Он обернулся, но позади никого не было. Ральф опустил глаза и увидел смеющееся лицо. Это был тот самый коротышка, с которым он столкнулся на лестнице в доме миссис Альварес. «И миссис Тил тоже говорила, что видела его», — мелькнуло в голове Ральфа. Вглядываясь в круглое лицо мужчины, его неровные зубы, Ральф чувствовал, как комок в горле набухает, увеличиваясь в размерах. «Помнит ли он, что мы встречались?» — подумал Ральф с беспокойством.

— Что-то не видел вас на наших диспутах раньше, — радушно сказал мужчина все с той же улыбкой на губах.

— М-м-м… нет, — выдыхая из легких воздух, сквозь зубы процедил Ральф. — Яв Лос-Анджелесе человек новый.

— Что ж, мы всегда рады видеть здесь свежие лица. — Улыбка исчезла с его лица, и мужчина вздохнул. — Порой, знаете ли, здесь возникает чувство, как в музее восковых фигур. Понимаете, что я имею в виду? Все те же и все там же. — На минуту он замолчал, потом, все также сияя, снова обратился к Ральфу. — Просто любопытство?

— А? — Ральф не был уверен, что правильно расслышал.

— Вы пришли из простого любопытства, или вас действительно привлекает политика?

— Понимаете…

— Нет, нет, все в порядке, — успокоил его коротышка. — Очень многие впервые пришли из простого любопытства, потом начинают интересоваться всерьез, осмелюсь предположить. — Он энергично похлопал Ральфа по руке. — Походите, посмотрите. Питер — настоящий оратор. И это дело Ксименто он знает вдоль и поперек. Пару лет назад он был в Бразилии на конференции. — Коротышка замолчал, словно ожидал услышать что-нибудь в ответ.

— Это интересно, — поспешил вставить Ральф.

— У нас на эту тему есть хорошенькая брошюра. Всего за доллар. Иногда так трудно поспевать за событиями и своевременно отражать их в печати, все так быстро меняется. Порой, пока соберешься просветить людей, поезд уже ушел. Но эту тему мы начали зондировать задолго до того, как фронт стал продвигаться на север. Нам пришлось пошевеливаться, чтобы все это напечатать. Теперь все позади, а готовый продукт лежит на столе. Я бы купил вам экземпляр, чтобы вы могли ознакомиться, но здесь такие вещи не поощряются. Считается признаком «серьезности» человека, что ли, когда он сам подбирает себе литературу.

— Я бы хотел иметь экземпляр.

— Сделайте милость. Уверяю, не пожалеете. — Он бросил взгляд на часы на руке. — Подходит время начинать диспут. Пойду-ка лучше посмотрю, хватает ли у нас стульев. Через несколько минут жду вас в актовом зале. — Коротышка повернулся и засеменил прочь.

«Он не узнал меня, — решил Ральф, направляясь к одному из столов, загроможденному литературой. — И не сделал никаких умозаключений».

В комнате уже было полно людей, которые, по-видимому, поднялись в помещение магазина, пока они беседовали. Пришедшие разбились на Группы и тихо переговаривались. Но были и одиночки, сами по себе бродившие среди книжных стеллажей.

Ральф обнаружил, что комок рассосался и воздух снова свободно поступает в легкие. По крайне мере, он свободно проник внутрь, и его жизни здесь пока ничто не угрожает. Ничего загадочного в окружающей его обстановке не было. Со столика он взял буклет, на титульном листе которого стояло: «Ксименто». «Доллар для такой книжонки больно жирно», — заметил про себя Ральф и положил ее на место, после чего направился в зал заседаний.

— Эй, приятель, помоги-ка мне в одном деле, хорошо?

Он остановился и повернулся на голос. Оказывается, была еще одна дверь, которую он прежде упустил из виду. За ней открывалась просторная кухня. Под голыми, свисавшими с потолка лампочками размещалась исполинская допотопная плита, похожая на приземистый крейсер, и глубокие чугунные раковины. Коротышка жестом указал на массивный, цилиндрической формы кофейник, стоявший на столе у двери.

— Что случилось? — спросил Ральф.

— Помогите мне перенести эту штуку в другое помещение. — Коротышка схватился за одну ручку кофейника. — Это, чтобы после дискуссии можно было промочить горло.

Ральф пожал плечами и вошел в помещение кухни. Приподняв кофейник за вторую ручку, он крякнул от тяжести.

— Может быть, вам сначала следовало его подвинуть, — сказал он, — и потом… — Он оборвал себя на полуслове, внезапно услышав, что дверь за его спиной захлопнулась и звуки, производимые скопищем народа, собравшегося в книжном магазине, сразу смолкли. Он отпустил ручку и попятился, желая отойти от коротышки подальше. За спиной раздался неясный шум, который он едва расслышал, и тотчас волна боли окатила затылок.

Черт, — произнес незнакомый голос, когда Ральф сделал несколько неверных шагов в угол. Ну не так же, иначе ты проломишь ему череп!

Голову Ральф поднять не мог и пытался найти дорогу наощупь, в то время как перед глазами колыхался темный пол. В поле его зрения попала пара ботинок — старых, видавших виды, армейских ботинок.

— Эй, держите его! — произнес второй голос. Сколько же их было в комнате? Не выпускайте…

— Бога ради. — Кто-то схватил Ральфа и прижал его руки к бокам. — Дайте мне эту штуку.

— Осторожно.

Комната, качаясь из стороны в сторону, начала темнеть, и из красной сделалась черной.

* * *

— Эй, давай просыпайся. — Голос показался знакомым.

Ральф попытался приоткрыть веки, но первый узкий лучик света тупой болью отозвался в затылке. Он снова крепко сжал веки. В висках стучало.

— Уходите, — сказал он.

— Нет, нет, вставай, — прокудахтал тот же голос.

Но все было бесполезно. С каждым ударом пульса сознание его проваливалось в бездну. Где раньше мог он слышать этот голос? Ральф обхватил руками края койки, на которой лежал, и облизнул пересохшие губы.

— За что вы так сильно меня ударили? — простонал он.

— Мы очень сожалеем, — услышал он другой голос, принадлежавший на этот раз женщине. — Мы не знали…

Он снова застонал, но набрался решимости и [>’Щ& открыл глаза. Желтоватый электрический свет сиреной завыл в мозгу, потом этот звук смолк, оставив после себя тупую головную боль.

— С вами все в порядке?

— Да, вполне. — Ральф, слегка приподняв голову, повертел ею из стороны в сторону. Прямо перед собой он увидел лицо Штиммица. На несколько секунд их взгляды скрестились. Тогда он снова откинулся на кровать. — Пошел к черту, — сказал. Уставившись в потолок, он почувствовал, как его окатила волна холодной горечи.

— Эй, это не то, что ты думаешь…

— А мне плевать, — с отвращением сказал Ральф. — Мне плевать, как тебе удалось это провернуть и зачем тебе понадобилось подстроить все так, чтобы я и в самом деле думал, что в сонном поле тебя растерзали на куски. Меня это больше не интересует, я ничего не желаю знать. Трюк клевый, ничего не скажешь. — Он, выпрямившись, свесил ноги с кровати и сел. Но голова продолжала кружиться, и Ральфу пришлось втянуть ее в плечи. За спиной Штиммица он видел, что в комнате находится еще три-четыре человека. — Вы не против, если я покину вас? — спросил он, скривив губы, чтобы не перейти на крик. Горечь стала более отчетливой и дала ростки чувству, что его предали. В нем закипала злость. Как Штиммиц мог так долго дурачить его, какой бы весомой ни была причина для лжи! «Все, — думал он. — С меня хватит».

— Ты — Ральф Метрик, не так ли?

— Брось. — Он, не поворачивая головы, потер лоб. — Кончай, Штиммиц. Я не знаю и не хочу знать, на кой тебе это все понадобилось. Я с вопросами не приставал, и ничего у тебя не выпытывал и теперь с меня хватит.

Несколько секунд в комнате стояла тишина.

— Я — не Майкл Штиммиц, — сказал парень. — Я его брат, Спенсер.

— Угу. — Ральф рывком выпрямился. — Что? Его брат? Ты шутишь. — Он пристально всмотрелся в лицо говорившего. Теперь разница стала очевидной — более тонкий нос, чем у Штиммица, ближе посажены глаза. — Я… Он никогда не говорил, что у него есть брат.

Спенсер Штиммиц пожал плечами.

— Возможно, он не считал нужным ставить тебя в известность.

— Ничего не понимаю. — Злость Ральфа куда-то улетучилась, и теперь он пребывал в полном смятении. — Зачем вы ударили меня по голове?

— Мы не знали, кто ты такой. — Позади Спенсера стоял коротышка. — Мы думали, что ты один из агентов Муленфельда.

— Я? Я вас считал его агентами. — Ральф через плечо Спенсера посмотрел на людей, сгрудившихся в небольшой комнате. Коротышка уже не был таким радушным, каким представился Ральфу в магазине прогрессивной книги. Над ним башней возвышался мужчина в армейских ботинках, которые Ральф заприметил тогда на кухне. Этот человек, по-видимому, и оглушил его. Широко расставленные глаза смотрели как-то не так, и руки, опущенные в карманы штанов, тоже не вызывали расположения. «Мне повезло, что он не раскроил мне череп, — подумал Ральф. — Если это действительно так».

Прислонившись к дверному косяку и сложив руки на груди, стояла женщина, чей голос он слышал несколько минут назад. Некоторое время он внимательно изучал ее лицо. Он уже видел женщину раньше — с фотоаппаратом в пустыне недалеко от базы Опернаб.

— Прошу прощения, — сказала она с улыбкой — мы слишком жестоко обошлись с тобой. Но ты должен и сам понять, что ошибаться нам нельзя.

Слова «ты должен» почему-то обеспокоили Ральфа. Но не успел Ральф открыть рот, чтобы что-то сказать, как Спенсер опередил его.

— Хорошо, что я приехал сюда. — Он отрывисто рассмеялся. — А то они уже рассуждали, как избавиться от твоего трупа.

— Здорово, — пробормотал Ральф. Он осторожно помотал головой из стороны в сторону, но от этого в мозгах не прояснилось. — Возможно, вам это покажется глупым, — наконец произнес он, — но я хочу знать, что здесь происходит? Кто вы такие?

Некоторое время в комнате оставалось тихо.

— Послушайте, — сказал Спенсер, обращаясь к собравшимся, — может быть, вы его слишком сильно стукнули? У него отшибло память.

Хмурый человек в армейских ботинках отодвинул Спенсера в сторону и занял его место напротив Ральфа.

— Может быть, — угрожающе сказал он, — этот пижон разыгрывает нас. — Поджав губы, он сплюнул.

Ральф оценил плевок, метко угодивший как раз между его опущенных на пол ног, потом посмотрел на мужчину, поскольку тот поднес к его лицу свою ладонь. Раздался легкий щелчок, и блеснул металл длинного лезвия ножа.

Ральф недоуменно смотрел на полированную поверхность с искаженным своим отражением, в голове молнией не сверкнул зловещий смыс этого жеста. Он в мгновение ока вскочил на кро вать и вжался в стену. Койка качнулась, стукнув мужчину с ножом по коленям.

— Ты что, с ума сошел? — закричал Ральф. — Уберите его от меня!

— Кончай, — закудахтал коротышка и дернул великана за рукав. — Убери это, Гунтер. Не сейчас. — Мужчина помрачнел еще больше, но лезвие с клацаньем исчезло. — Он нервничает, — пояснил коротышка, поворачиваясь к Ральфу.

— Держите его от меня подальше. — Ральф продолжал прижиматься спиной к стене, чтобы унять дрожь в теле. Несколько секунд, стараясь восстановить дыхание, он продолжал стоять на кровати. Потом заговорил снова: — Я не знаю, за кого вы меня принимаете, но хочу, чтобы вы мне все растолковали.

Женщина и трое мужчин обменялись взглядами. «Я все испортил, — подумал Ральф. — Они снова решают проблему, как избавиться от трупа»

— Разве ты не Ральф Метрик? — озадаченно спросил Спенсер. У него в руке был бумажник, в котором Ральф узнал свой собственный. — У тебя калифорнийские водительские права, удостоверение личности и участника операции «Снонаблю-дения», свидетельствующие, что ты — это он.

Ральф безмолвно кивнул.

— Тогда можешь расслабиться. — Спенсер пожал плечами и развел руками. — Тогда все нормально. Мы — фракция «Альфа».

— Что? — Ральф уже начал думать, что в его голове что-то сместилось, когда они ударили его.

Дополнительные сведения, похоже, только еще больше все запутывали.

— Фракция «Альфа». Разве не мой брат сказал тебе, как нас найти?

— Но ты же знаешь, — медленно произнес Ральф, — что твоего брата больше нет в живых. — Он, не сводя глаз, наблюдал за реакцией Спенсера.

— Мы предполагаем это. — Голос Спенсера оставался ровным и спокойным. — Но в своем последнем письме он написал нам о тебе. — Из заднего кармана брюк он извлек засаленный конверт, развернул его и вытащил оттуда фотографию.

Ральф взял протянутый ему черно-белый снимок, на котором был изображен он сам. Сделан снимок был тайком от него где-то на базе Опернаб: бесцветный Ральф Метрик, застывший перед одним из зданий в центре пустыни. «Вероятно, болтался без дела, — подумал он, изучая фотографию. — Как всегда».

Он перевернул карточку. На обороте аккуратным почерком покойного Майкла Штиммица было начертано несколько строчек. «Спенс, потенциальный член команды, зовут Ральф Метрик. Думаю, что ему можно доверять. Буду постепенно просвещать его и пришлю в Лос-Анджелес, если здесь ничего не получится. М».

— Так вот в чем было дело, — пробормотал Ральф и щелкнул по снимку указательным пальцем.

— Что, что? — спросил Спенсер.

— Да все, о чем говорил твой брат. Перед тем… перед тем, как с ним случилось это. О мирах да прочей чепухе. Он пытался меня завербовать, но у него не хватило времени рассказать мне все, и убили. Вот что он пытался сделать.

— Он ничего не рассказывал о фракции «Альфа»? — спросил коротышка.

— Нет, — ответил Ральф. — Ничего. Человек вздохнул.

— Давайте поднимемся наверх и посмотрим, не остался ли еще кофе. Нам понадобится время.

Ральф отклеился от стены и спрыгнул с кровати. Он протянул фотографию Спенсеру, но тот как будто не видел ее.

— Ты не знаешь, как умер Майк? — спросил Спенсер.

— Я был там, все произошло на моих глазах. — Он видел, как Спенсер кивнул и с бесстрастным лицом отвернулся. Кто-то тронул его за руку. Он повернул голову. Рядом стояла женщина, которую он впервые встретил в пустыне, и подавала ему какие-то знаки рукой.

— С ним будет все в порядке, — прошептала она, бросая взгляды в сторону Спенсера, который к этому времени исчез в дверном проеме. — Просто он до сих. пор надеялся. Я говорю о его брате.

Ральф испытал частичное облегчение, почувствовав, что первые лучи света прорвали покров беспокоившей его тайны. Он последовал за женщиной, они вышли из комнаты и по темной лестнице стали подниматься наверх.

 

Интерлюдия:

Где-то в Коридорах Власти…

Хотя внизу стоял несмолкаемый грохот большого города, на борту реактивного лайнера было тихо. Ноги сенатора по щиколотку утопали в ковре, который казался временно застывшим морем. Было четыре часа утра. Аарон Муленфельд смотрел на движущиеся по автострадам редкие автомобили, и лицо его, испещренное отметками времени, отражалось в круглом иллюминаторе. Глаза безучастно следили за передвижением точек белого и красного цвета вдоль величественных сооружений Лос-Анджелеса.

— Все готово, сэр.

Сенатор повернулся в своем кожаном кресле с высокой спинкой. По другую сторону письменного стола овальной формы стоял молодой человек. Лицо его было строгим и бесстрастным, как нашивка на рукаве. Его рука лежала на магнитофоне. Муленфельд ждал, когда тот снова заговорит.

Скупыми движениями молодой человек открыл конверт из коричневой бумаги и выложил его содержимое на стол.

— Вот что удалось записать, — сказал он, — примерно час назад с помощью нашего подслушивающего устройства, установленного в штаб-квартире революционной рабочей партии. Благодаря анализу голосограммы мы смогли идентифицировать голоса членов фракции, именуемой «Альфа». — Он положил на стол большую черно-белую фотографию.

Муленфельд взял ее, аккуратно приподняв за уголки кончиками покрытых коричневыми пятнами пальцев. На снимке был изображен малорослый мужчина, стоящий в очереди в киоск, где продаются гамбургеры. Судя по качеству снимка, сделан он был с большого расстояния с помощью оптики высокого разрешения.

— Это Мендель Косе, — пояснил молодой человек. — После ликвидации на прошлой неделе их товарища Майкла Штиммица он выступает в качестве руководителя группы. — Он положил на стол второй снимок. — Это Спенсер Штиммиц, младший брат Майкла.

Сенатор окинул фотографии беглым взглядом, но следующую рассмотрел более внимательно.

— Эту женщину зовут Сара. — Говоривший на минуту замолчал, потом добавил: — Узнать ее фамилию нам пока не удалось. В группе есть еще один человек, его зовут Гунтер Ортиц, но голоса его на пленке нет. Во время записи он либо не присутствовал, либо молчал.

Сенатор оттолкнул от себя слипшиеся фотографии.

— По телефону, — сказал он своим звучным, как у струнного музыкального инструмента, баритоном, — вы упомянули, что в комнате присутствовало еще одно лицо.

— Да, это так. — Молодой человек вытащил из конверта еще один снимок и подтолкнул его сенатору.

Это была увеличенная фотография с удостоверения сотрудника операции «Снонаблюдения». Изображение лица было нечетким, и сенатор бросил снимок к остальным.

Молодой человек нажал на магнитофоне кнопку воспроизведения.

— По голосу мы установили личность последнего. Это Ральф Метрик, один из наблюдателей базы.

Сенатор вскинул вверх одну из своих белых как снег бровей.

— Наблюдатель? Что он делает в Лос-Анджелесе?

У него отпуск, насколько мне известно. — Перестаньте, — Муленфельд ударил по столу ладонью. — Что он делает здесь? Не слишком ли он прыткий для наблюдателя?

— Нам тоже так кажется. — Молодой человек извлек из конверта листок бумаги, исписанный словами и цифрами. — Мы связались с базой, и они по телеграфу сообщили нам данные его серо-тонин-мелатонинового теста. С тех пор как его наняли, прошло чуть более шести месяцев, и все это время тест показывал уровень ниже обычного. Сейчас мы проверяем, не была ли его прошлая жизнь отмечена какой-то патологией, которую мы упустили из виду.

— Проверьте и аппаратуру для проведения наблюдения. — завибрировали струны. — Сначала Штиммиц, а теперь еще и этот.

В маленькой книжечке молодой человек сделал какую-то пометку.

— Ну, в чем дело? — раздраженно спросил сенатор, сделав неопределенный жест в сторону магнитофона.

— Примерно в два часа тридцать минут ночи, когда уже прошло порядочно времени после окончания еженедельной дискуссии в штаб-квартире революционной рабочей партии, подслушивающее устройство, установленное нами в зале заседаний штаба, уловило голоса членов фракции «Альфа» и Ральфа Метрика. До этого, как мы полагаем, они находились в другой части здания, пока нами не прослушиваемой.

Сенатор издал звук, похожий на ворчание собаки, и неприязненно покачал головой, но ничего не сказал.

— Из записи их разговора, — продолжал молодой человек, — вытекает, что раньше Метрик не достоял в контакте с группой и до того момента даже не знал о ее существовании. Большая часть беседы сводилась к тому, что члены группы знакомили его с назначением и прошлым фракции «Альфа». Таким образом мы получили сведения, подтверждающие то, что нам уже известно о них. — Он занес руку над кнопкой воспроизведения и, вопросительно изогнув брови, посмотрел на сенатора и, когда тот кивнул, нажал клавишу. — Первым говорит Мендель Косе, — отрывисто прошептал он.

Из магнитофона послышалось тихое шипение, и раздался мужской голос, слегка заглушённый металлическим звуком механического воспроизведения.

— Видишь ли, Ральф, если бы нам не нужен был новый человек, — из-за того, что случилось, как ты знаешь, с Майком, — я бы, вероятнее всего, предложил тебе убираться отсюда и забыть обо всем.

Вмешался второй голос, женский:

— Но нам нужна твоя помощь.

— Эту женщину зовут Сара, — пояснил молодой человек Муленфельду.

— Хорошо, а что именно вы хотите сделать? — прозвучал другой мужской голос, явно озадаченный.

— Это Метрик.

Раздался звук кашля, и снова заговорил Мендель Косе.

— Некоторое время мы занимаемся… исследованиями проекта операции «Снонаблюдения»…

— Кто «мы»? — спросил Метрик. — РРП?

— Нет, — возразил Косе. — Фракция «Альфа». РРП в целом, как на местах, так и в государстве.

— Тогда почему вы называетесь фракцией? — спросил Метрик.

Косе ответил после секунды замешательства. В голосе его прозвучали нотки нетерпения.

— Организации типа РРП таким образом называют свои комитеты, У них есть исполнительная фракция, фракции печати и сбора средств и другие им подобные; это слово им нравится больше, чем комитет. Так у них заведено испокон веку. Почему «Альфа»? Не знаю, это была идея Майка, Думаю, просто надо было как-то называться, — Вся эта идея от начала до конца принадлежала Майку, — прозвучал другой голос, — Он и создал фракцию. Он был первым, кто заподозрил, что в операции «Снонаблюдения» творится что-то неладное, — Это говорил Спенсер Штиммиц, — пояснил молодой человек. — Он имеет в виду своего брата.

Сенатор кивнул и придвинулся к магнитофону чуточку ближе.

— Видишь ли, — продолжал голос Косса. — Майк вышел из рядов РРП, Он сомневался относительно эффективности партии и той работы, которой она занимается. Оказавшись не у дел, он нанялся для участия в Операции, Он был одним из первых, кто попал в проект. Но прошло довольно много времени, прежде чем он начал замечать, что в проекте происходят странные вещи, и когда фактов скопилось немало, у него возникли подозрения относительно Операции в целом. Тогда он связался с некоторыми из нас — с теми из РРП, кому он доверял.

— Он не хотел, — перебил голос Сары, — чтобы какие-нибудь сведения стали известны агентам или внедренным лицам. В группах, подобной нашей, это не редкость.

— Хельга Уорнер была одной из вас? — спросил Метрик.

— Она присоединилась к Штиммицу уже по ходу дела, — сказал Косе, — потому что он чувствовал, что вдвоем им удастся узнать больше.

— И как, удалось?

— Не больше, чем тебе самому. Во всяком случае, перед смертью они ничего не успели передать нам. Мы знали об их планах проникнуть в Дом Трон-сена, но мы от тебя впервые услышали о том, что там происходит на самом деле.

— Вы знаете, что это означает? — прорвался с пленки нетерпеливый голос Метрика. — Дети в спячке и все такое?

— Черт, — выругался Косе. — Откуда нам знать, для чего все это Муленфельду и ему подобным.

— Откуда вам знать, что за всем этим стоит Муленфельд? Может быть, сенатор и знать не знает, чем занимаются тут сотрудники базы на те денежки, которыми он ее финансирует из своего фонда.

— Как раз напротив, и в этом мы уверены на все сто процентов, — угрюмо произнесла Сара. — Майк проник в кабинет начальника базы и нашел целую папку с распоряжениями от Муленфельда. Конечно, ничего такого, что выдавало бы истинную цель проекта, там не было, но все же достаточно, чтобы нам доподлинно стало известно, что руководством операции с самого начала занимался непосредственно Муленфельд.

— В таком случае, вам не кажется, что силы ваши несколько не равны? — на более высокой ноте прозвучал голос Метрика. — Я хочу сказать, что за тем парнем стоят миллиарды. Если операция «Снонаблюдения» является его любимым детищем, и он не хочет, чтобы кто-нибудь что-либо о ней знал, разве это по силам выяснить вашей маленькой фракции? Не говоря уже о том, чтобы остановить его деятельность.

— У нас имеются давно подготовленные планы, — заметил Косе.

— Например?

— Ладно, уже слишком поздно…

Молодой человек нажал на панели магнитофона другую клавишу. Голос Менделя Косса на полуслове споткнулся.

— На этом важная часть разговора заканчивается, — сказал он. — Они покинули здание штаб-квартиры РРП и разошлись по домам. Метрик отправился спать к Спенсеру Штиммицу. Там же его должны были коротко посвятить в дальнейшие планы фракции «Альфа».

Сенатор откинулся на спинку кресла.

— Тогда давайте прослушаем другую пленку.

— Боюсь, — не спеша сказал молодой человек, — что в доме Спенсера Штиммица подслушивающую аппаратуру мы еще не установили. Он довольно хорошо разбирается во всяких электронных штучках, поэтому мы решили, что нет гарантии, что он не обнаружит любой «жучок», какой мы вздумали бы установить в его квартире.

— Так значит, об их планах вам неизвестно? Молодой человек помолчал некоторое время.

— Нет.

— А что-нибудь о другой группе?

Сжав губы, молодой человек снова отрицательно покачал головой.

Сенатор сплел пальцы и положил руки на стол.

— Надеюсь, что вы хотя бы уже работаете над этим.

— О, да. Конечно же, можете не сомневаться. Мы как раз заканчиваем подготовку по раскрытию фракции. Мы… очень надеемся, что нам это удастся.

— Чудесно, — очень тихо сказал Муленфельд. Струны его голоса едва прошелестели. — Я бы порекомендовал вам поторопиться с этим.

В лице парня не осталось ни кровинки, он кивнул и, забрав магнитофон, быстрым шагом ретировался.

Оставшись один, сенатор встал, подошел к иллюминатору лайнера и посмотрел на раскинувшийся внизу город. Большая часть Сан-Франциско еще была погружена в сон.

 

Глава 9

Спенсер, вынув ключи из кармана, открыл дверь своей квартиры.

— Проходи, — сказал он и сделал широкий жест рукой. Ральф вошел внутрь. В комнате, придвинутый к стене, стоял порядком истрепанный диван с разбросанными на нем старыми журналами и газетами. — Можешь разместиться здесь, — сказал Спенсер, собрав журналы в стопку и сбросив их на пол. — Думаю, у меня в шкафу найдется для тебя лишнее одеяло.

С этими словами он исчез в глубине квартиры. Ральф тем временем оглядел комнату, в которой оказался. На низеньком столике, сооруженном из фанеры и цементных блоков, высилась маленькая пагода из грязных чашек и блюдец. На стенах то здесь, то там виднелись фотографии, вырванные из книг, и другая печатная продукция. Ральф подошел к одной из их. На пожелтевшем листе газетной фотографии был изображен стоящий на коленях человек, охваченный пламенем. Восточные лица с размытыми чертами наблюдали за ним с разными оттенками выражений. Прежде чем отвернуться, он бросил мимолетный взгляд на снимок, висевший рядом, выполненный на глянцевой качественной бумаге. Оттуда на него взглянул ощерившийся пес, и заголовок гласил: «Рин-Тин-Тин».

В комнату, неся кучу одеял, вошел Спенсер.

Он бросил их на диван и смахнул приставшую к ладони нитку.

— Этого должно хватить.

— Кто это Рин-Тин-Тин? — Ральф кивком головы указал в сторону картинки на стене.

— А? — Спенсер обернулся и увидел изображение собаки. — Ах, вот кто.

Была когда-то такая собака, о которой сняли целую кучу фильмов. Майк любил посещать кинофестивали, которые проходили здесь, в одном из университетов. Ему нравилось смотреть фильмы. Картины о Рин-Тин-Тине одно время, как мне кажется, были его увлечением. Он буквально помешался на них. Они действительно многое значили для Майка, как, впрочем, и многие другие, странные на первый взгляд вещи. Бывало, он говорил мне, что эта глупая собака является по сути более человечной, чем большинство людей. «По крайней мере, она старается», — говорил он. — Спенсер замолчал. Взгляд его по-прежнему был прикован к изображению собаки на стене комнаты.

Немного выждав, Ральф снова заговорил:

— Мне очень жаль, что с твоим братом такое случилось. — Он кашлянул. — Я особенно ничем не мог помочь. К тому же я тогда насмерть перепугался.

Спенсер пожал плечами и с шумом выдохнул.

— Ну да, а кто не испугался бы на твоем месте? Даже Рин-Тин-Тин. Знаешь, этот Слидер, как ты описал его нам в штаб-квартире, похоже, премерзкая тварь и ужасно злобная. Не надо об этом. Пойдем лучше на кухню и посмотрим, не найдется ли чего перекусить.

Ральф подсел к столу, заваленному всякими не поддающимися идентификации электронными штучками, среди которых единственным узнавае мым предметом оказался паяльник. Спенсер те временем изучал содержимое холодильника. Поднеся к носу картонный пакет с молоком, он принюхался.

— Похоже, что еще не прокисло, — решил он. Очистив локтем на столе место, на освободившееся пространство он поставил пакет и две разнокалиберные чашки. — После такого количества выпитого кофе, — сказал он, — это полезно для слизистой желудка.

Поднеся чашку к губам, Ральф исподлобья наблюдал за Спенсером, пальцы которого бесцельно гоняли по столу пару транзисторов. Разные по цвету, они напоминали пилюли. Они катались из стороны в сторону, виляя своими миниатюрными проволочными отростками.

— Как хорошо ты знал Майка? — спросил Спенсер, не поднимая глаз от транзисторов. — Я имею в виду, пока был на базе Опернаб.

— Не слишком хорошо, — заметил Ральф. — Это не то место, где можно познакомиться с кем-то поближе. — «Или с чем-то», — подумал он про себя.

— Знаешь, Майк был что надо. Как старший брат, я хочу сказать. Он был, подожди, дай вспомнить, на первой ступени старших классов, а я ходил в шестой класс, когда психолог нашел, что я расторможен, потому что в одного из учителей запустил тряпкой, которой стирают с доски, и слишком много болтал на уроках. Как бы то ни было, они уже собирались пичкать меня таблетками — наркотиками — по предписанию врача, понимаешь? Все это в рамках закона. Но Майк, как только прослышал об этом, посадил меня на заднее сиденье маленького мотоцикла, который у него в ту пору был, и мы на нем рванули в Сан-Диего. Остановились в каком-то мотеле. Администратору он сказал, что мы из какой-то там рок-группы и что остальные ребята еще не появились. Мы выждали два дня, потом он позвонил нашим родителям и сказал, что мы вернемся в том случае, если они не будут заставлять меня принимать эту дрянь. — Спенсер взял в руки один из транзисторов и, замотав головой, рассмеялся. — Потом он сказал мне, что поступил так не потому, что очень уж любил меня, а просто считал это принципиальным.

Ральф сидел, опустив голову.

— Представляю, как ты себя чувствовал, когда увидел те снимки, что сделала Сара.

— Какие снимки? — Брови Спенсера в недоумении сошлись на переносице.

— Те, которые она сделала в пустыне. Недалеко от базы Опернаб. Ну, такого здоровенного кровавого пятна на песке.

— Не знаю, о чем ты говоришь, — сказал Спенсер. — Сара никогда не бывала в районе базы Опернаб. Мы считали, что вызовем слишком много подозрений, если кто-либо из нас начнет шастать вокруг базы. К тому же не помню, чтобы у Сары был фотоаппарат.

Ральф нахмурился и указательным пальцем принялся водить по кромке пустой чашки, которая стояла перед ним. Рассказывая фракции «Альфа» о смерти Майкла Штиммица и других странных вещах, которые имели место на базе, он ни словом не обмолвился о том, что видел Сару, когда она фотографировала в пустыне кровавое пятно. Он полагал, что всем об этом известно, считая, что Сара была там по приказу группы и обо всем, что видела там, доложила. «Но она не сделала этого, — подумал Ральф. — Они даже не знают, что она была там».

— С тобой все в порядке? — участливо спросил Спенсер.

— Да, — Ральф кивнул. — Должно быть, я что-то напутал, вернее, подумал не о том. Все произошло так быстро, столько информации, что трудно все удержать в памяти. «Что же тогда это значит? — не оставляла его мысль. — Эти люди или, по крайней мере, один из них, живут двойной жизнью». Ему стоило приложить определенное усилие воли, чтобы вызвать из памяти ставшее теперь загадочным лицо Сары. — Расскажи мне об этом плане, — попросил он. — В котором я должен вам помочь.

Спенсер допил молоко из чашки и вместе с пустым пакетом отставил ее прочь. Пододвинув к себе конструкцию из электронных деталей, он углубился в изучение.

— Помнишь здание вербовки Опернаба в центре города? — спросил он, ткнув пальцем в один из припаянных проводков. — Где ты впервые подписывал контракт на работу у них?

— Конечно. Ну и что?

— Мы хотим установить там «жучок».

Ральф в изумлении вытаращил на него глаза, не в силах что-либо сказать.

— Но это абсурд.

Проводки отделились, и Спенсер поднял на Ральфа глаза.

— Почему ты так говоришь?

— Ты что, шутишь? — возмутился Ральф. — Господи, Боже мой, да в этой конторе ничего нет, кроме четырех стен, да втиснутого между ними рабочего стола с телефоном. Какие секреты можно подслушать в этой дыре? Их там просто нет и быт не может. — У нас есть основания думать по-другому. Эта, как ты выразился, дыра — нечто большее, чем ты полагаешь. Во всяком случае, стоит хотя бы попробовать.

— Вы все сошли с ума. — Разочарование Ральфа переросло в гнев. — Так очень легко можно попасть в руки полицейских, пострадать практически ни за что.

— Послушай, мы ведь тебя не просим об этом, — сказал Спенсер. — Все вполне безопасно. Если что-то пойдет не по плану, у тебя будет масса времени, чтобы смыться. — Он вытащил еще один проводок. — Но, конечно, если ты считаешь, что мы требуем слишком многого…

Ральф только фыркнул, но почувствовал, как кровь прилила к щекам.

— Когда вы собираетесь попытаться провернуть это?

— Теперь, когда ты здесь, можно было бы попробовать завтра ночью.

— Что? Не кажется ли вам, что это несколько рановато?

— У нас уже все готово, — возразил Спенсер. — Кроме того, у нас не такой уж большой выбор. Времени больше нет. Если в ближайшем будущем у нас не появится никакой зацепки, то, может статься, мы утратим и то малое по операции «Сно-наблюдения», чем располагаем на сегодняшний день. Хотя не исключена возможность, что мы и так уже опоздали.

— Здорово, — кисло подметил Ральф. — В таком случае зачем вообще суетиться?

— Это единственное, что мы в состоянии предпринять в городе, — сказал Спенсер и, оторвав взгляд от электронного устройства, посмотрел Ральфу прямо в глаза. — Разве ты не чувствуешь этого? Майк обладал хорошим нюхом. Благодаря ему мы все тоже научились этому. В пустыне сейчас происходит что-то значительное. И что-то, — он замолчал, а когда заговорил снова, голос его звучал на полтона ниже, — не похожее ни на что другое. Ральф почувствовал, как у него по телу побежали мурашки.

— Что ты имеешь в виду?

— А тебе разве это никогда не приходило в голову? В операции «Снонаблюдения» много странного, не так ли? Как, скажем, те спящие дети, которых ты видел в Доме Тронсена. Они спят, и им каким-то образом навязывают направленные сновидения. Майк рассказывал нам об этом. И дело даже не в том, что эти деяния представляются бесчеловечными, — люди, как мне кажется, совершали и более жестокие вещи, — а в том, что какие-то они нечеловеческие.

«Он сумасшедший», — решил Ральф и снова почувствовал в животе комок страха. Но глаза человека, сидящего напротив, были вполне разумными.

— Продолжай, — сказал он.

— Ты когда-нибудь всматривался в лица богатых людей? По-настоящему, я хочу сказать? Я имею в виду не людей хорошего достатка, а таких, что ворочают деньгами, которые не снились многим народам, а не то что отдельным людям. Тех, кто обладает могуществом и властью. Тебе не приходило в голову, что в их внешности есть что-то странное?

— Возможно, — осторожно согласился Ральф. Голос Спенсера зазвенел, как струна.

— Как ты думаешь, если существа с другой звезды захотят завоевать наш мир и использовать его в каких-то своих целях без нашего ведома, чье место они заняли бы, за кого стали бы вьщавать себя? За какого-нибудь тупого оборванца с улицы? Нет, — за супербогача. За того, кто обладает реальной властью.

— Не вешай мне лапшу на уши, — сказал Ральф. — Должен тебе признаться, что в свое время тоже непомерно увлекался научной фантастикой и перечитал массу литературы на эту тему, но никогда не принимал все это так близко к сердцу, тем более не позволял влиять на мое мышление.

Спенсер непроизвольно наклонил голову набок.

— Все же этим можно много объяснить из истории двадцатого века.

— Вероятно, но я все равно не верю в это. — Он почти убедил себя в том, что Спенсер разыгрывает его.

— Ладно, тогда ты объясни, почему богатеи не похожи на всех остальных. Думаешь, потому что едят не то, что мы, и все такое прочее?

В кухонное окно за мойкой было видно, что небо начинает светлеть. Ральф шумно выдохнул и потер глаза.

— Пожалуй, я уже не в состоянии что-либо воспринимать. Мне нужно хоть немного поспать. — Он встал и пошел в комнату.

— Мой брат говорил, что единственная причина, по которой люди спят более четырех часов в сутки, состоит в том, что у них просто нет лучшего варианта времяпрепровождения.

Спенсер взял в руки паяльник и включил его.

«И посмотри, куда его это привело», — подумал Ральф. От усталости он был так зол и раздражен, что едва не произнес это вслух, но вовремя сдержался. Он снял обувь, устроившись на диване, обвернулся одеялом и вскоре уснул.

* * *

К реальности его вернули огромные клыкастые чудовища, заполнившие сновидение. Он открыл глаза, и темнота кошмара отодвинулась на второй план, уступив место неприбранной комнате.

Спенсера в квартире не было. К холодильнику была приклеена записка: «Ральф, скоро буду. Не стесняйся, ешь, что найдешь. С».

Протирая одной рукой глаза, в другую Ральф взял записку, ознакомился с содержанием и бросил ее на кухонный стол. Позевывая, шаркающей походкой доковылял до холодильника и вытащил оттуда вторую картонку с молоком. Белая жидкость плескалась на самом дне. Половина батона ржаного хлеба уже лежала на столе, разместившись среди электронных деталей. Он подсел к столу и, подперев рукой подбородок, принялся за еду.

«Уже, должно быть, полдень», — подумал он, наблюдая за пробивающимся в комнату лучом света, в котором кружились мириады пылинок. Еще ребенком, вставая в столь поздний час, он всегда из-за этого испытывал чувство неловкости или стыда, даже греха, беспокоясь, вероятно, из-за того, что в мире, пока он спал, произошло что-то важное. Однако за время, проведенное на базе, чувство это прошло.

Он взял второй кусок хлеба, встал и подошел окну. Ему было видно второе жилое здание и кусок улицы с припаркованными вдоль нее автомобилями. Где-то в районе штаб-квартиры РРП его продолжал ждать родительский «форд». «Нужно поехать и забрать его, — внезапно промелькнула в голове мысль. — Нужно выбираться отсюда подобру-поздорову и чем быстрее, тем лучше».

Накануне события развивались с такой быстротой, что он поддался влиянию фракции «Альфа», не успев ничего взвесить. Но сейчас в свете яркого дня, спокойно оценив обстановку, он понял, что боится. Боль и беспокойство нарастали, не суля впереди ничего хорошего. Он уже ощущал близкое дыхание смерти. «Бежать, — снова подумал он, глядя на улицу, — но не сейчас». Он вернулся к столу и допил молоко прямо из пакета. Глубоко в душе он осознавал, что бросить это дело успеет и после того, когда все пойдет наперекосяк. Пока же в Лос-Анджелесе все шло нормально, было тихо и ничто не мешало оставаться начеку и участвовать в заговоре. «Пока нахожусь вдали от базы, — думал он, — и ее несущих смерть снов».

Он услышал, что дверь в квартиру открылась.

— Спенсер? — позвал он и пошел в комнату посмотреть.

Но это был не Спенсер. Толкнув дверь ногой, в комнату вошла Сара, неся перед собой большой бумажный пакет.

— Привет, — поздоровалась она как ни в чем не бывало. Прижимая пакет к телу одной рукой, другой она откинула с лица волосы. — Где Спенсер?

— Куда-то ушел. — Ральф пожал плечами. — В записке сказано, что скоро вернется.

Сара кивнула и, обогнув Ральфа, прошла на кухню. Водрузив свою ношу в центре неприбран-ного стола, она начала выкладывать содержимое пакета, рассовывая что по ящикам столов и шкафов, что — в холодильник.

Ральф остановился в дверях и некоторое время молча наблюдал за ней. Опустившись на корточки перед кухонным столом, она укладывала внутрь банки с консервами. Ее длинные золотистые волосы, рассыпавшиеся по плечам, упали вперед. Она, слегка мотнув головой, легким движением руки отбросила их назад. Интересно, с напряжением думал он, что в этом движении так тревожит его. Тут он вспомнил. Впервые этот жест он увидел в пустыне, когда она выпрямилась, услышав шорох. Кровавое пятно тогда находилось справа у ее ног.

— Ваши люди, должно быть, очень хорошо обеспечены, — сказал Ральф. — Если все тратят на проблемы фракции «Альфа» и все же находят средства, чтобы делать покупки.

Сара с головы до ног окинула его взглядом, в то время как ее руки сворачивали пустой пакет в плоский прямоугольник.

— И вовсе не все время посвящаем мы этому, — сказала она. — Только у Спенсера нет работы. За его жилье платим мы, и мы же покупаем ему продукты, чтобы все свое время он мог работать над электронным прибором, который собираемся применить. Голова у него в этом направлении работает как надо. Это он придумал обходное устройство для сигнализации, которое использовал его брат, чтобы проникнуть в Дом Тронсена. — Она отвернулась и засунула сложенный бумажный пакет в щель между холодильником и кухонным столом.

Ты работаешь фотографом? Она в изумлении вскинула брови и во все гла| за уставилась на него.

Я работаю на револьверном станке, — сказала она. — На одном из армейских заводов в центре города. С чего это тебе стукнуло в голову, что я фотограф?

— Может быть, — сказал он, — потому, что я видел тебя в пустыне возле базы Опернаб. Когда ты снимала то кровавое пятно на земле.

— Не понимаю, о чем ты толкуешь. — Она пересекла кухню и проходила мимо него, направляясь в комнату, когда он схватил ее за запястье. Она со злостью вырвала руку и, развернувшись на каблуках, сердито взглянула на него. Прикрепленные к стенам картинки пришли в движение.

— Послушай, — она уперла руки в бока. — Это не твоего ума дело, ладно? Забудь о том, что видел.

Ральф прислонился к косяку кухонной двери.

— А я-то думал, что теперь мы все в одной упряжке.

Глаза ее сверкнули гневом.

— Хорошо, — стараясь быть спокойной, сказала она. — По этой причине я и прошу тебя не рассказывать об этом другим. Поверь мне.

Он молча наблюдал, как она отвернулась и ушла, плотно прикрыв за собой дверь. Звук шагов смолк. «Я не верю ей», — подумал он. Взгляд его рассеянно блуждал по комнате* где еще несколько секунд назад стояла Сара. Интересно, размышлял он, как рассказать об этом остальным членам фракции.

Дверь снова распахнулась, и в квартиру опять вошла Сара.

— Прости, — сказала она, остановившись всего в нескольких футах от Ральфа. — Мне не следовало так вскидываться. Наверно, все это из-за тяжести обстоятельств, в которых мы оказались. Вероятно, меня разозлил сам факт, что за мной шпионили.

— Тогда скажи, что ты там все-таки делала? — спросил Ральф. И почему ты ничего не рассказала остальным?

Прежде чем заговорить, она сделала глубокий вдох.

— Я была в пустыне потому, что у меня были дурные предчувствия относительно Майка. — Я знала, что с ним случилось что-то плохое. Эту громоздкую допотопную камеру я выкопала в одном из ломбардов и отправилась колесить по окрестностям базы. Вскоре я наткнулась на кровавое пятно. У меня есть чутье на такого рода находки, точнее сказать, в тех случаях, когда это касается важных для меня людей. И только после того, как я вернулась в Лос-Анджелес, проявила пленку и напечатала фотографии, я поняла, что они мне никак не помогут. Не было никакой возможности объяснить им все, кроме того, для Майка я уже ничего не могла сделать.

— Разве остальные тебя не поняли бы, если бы ты им все рассказала?

— Нет, за Спенсера и Менделя я не волновалась. — Она на минуту замолчала. — Но Гунтер меня пугает. С ним творится что-то неладное. Мы все считали, что его состояние давно нормализовалось, но стресс, который мы все переживаем, снова возвращает его к армейским воспоминаниям. Перед тем как вступить в РРП, он проходил психологическую разгрузку.

Ральф кивнул. Он уже слышал рассказы о больничных палатах в госпиталях для ветеранов, где пытаются устранить их чувство вины и кошмарные видения на тему войны. Даже малейшие напоминания о пережитом для некоторых из них непереносимы.

«Так вот что у Гунтера не в порядке, — думал Ральф. — По нему сразу видно, что горящие деревни и города, вопли южноамериканских детей — все это намертво впечаталось в его память».

— Поэтому я и не стала им ничего рассказывать, — пояснила Сара. — Я боялась, что Гунтер сорвется, если решит, что один из нас нарушил единство, частицей которого он себя считает. Тогда неизвестно, чего от него можно ожидать.

— Ладно, — сказал Ральф. — Я не скажу им ничего. — Он отвернулся. Несколько секунд спустя он услышал, как открылась и снова закрылась дверь. Он опять остался один со своими размышлениями. На этот раз мысли его занимала иная проблема, а именно: насколько Майкл Штиммиц был важен для Сары?

Прошло какое-то время, и домой вернулся Спенсер. С собой он принес маленькую коробочку, в которой гремели и звякали какие-то электронные штучки.

— Я звонил Менделю, — сообщил он. — Мы решили все провернуть сегодня ночью. — Он прошел на кухню и положил коробку на стол. — Что-то случилось, пока меня не было?

— Приходила Сара. Принесла продукты, — просто ответил Ральф.

 

Глава 10

Над улицами, залитыми голубоватым светом флюоресцентных ламп, сияла яркая луна. Ральф, зажатый на переднем сиденье фургона между Менделем и Спенсером, молча созерцал, как мелькают за окнами автомобиля улицы Лос-Анджелеса. В зеркале заднего обзора он видел ряды электронного оборудования, громоздившегося по обе стороны фургона. Сворачивая за угол, Мендель круто вывернул руль, и все три пары плеч плотно прижались друг к другу.

— О’кей, — произнес Спенсер, выпрямляясь. — Вот суть вопроса. Нам уже удалось подключиться к терминалу компьютера в вербовочном пункте базы Опернаб. Такой тип подключения называется векторным — устройство напоминает «жучка» дальнего действия без проводов. Здесь, в фургоне, у нас имеется дубликат терминала компьютера, куда сбрасываются все программы Опернаба. Понимаешь, о чем я говорю? Далее. Получаемые нами до сих пор сведения не были для нас откровением — в основном они касались вопросов материального снабжения и тому подобных вещей. Но мы обнаружили, что кроме всего прочего там имеется некая основная историческая программа с ограниченным доступом, которая наверняка содержит данные, нас интересующие. Вот их-то нам и нужно извлечь.

— А я вам зачем? — поинтересовался Ральф. —

Раз у вас уже имеется подключение к их компьютеру, почему бы вам просто не перебросить нужные вам данные на свой терминал, как вы поступаете с другими программами?

— Но это не так-то просто. — Спенсер покачал головой. — Эта программа снабжена защитой. Ограниченный доступ, знаешь, что это такое? Чтобы основная историческая программа могла с компьютера Опернаба переписаться на наш терминал, мы должны сломать ее защиту.

— И вы хотите, чтобы это сделал я? — Ральф вытаращил на него глаза. — Вы, наверно, считаете меня взломщиком или кем-то вроде этого? Или же вы думаете, что я могу влезть туда и щелкнуть выключателем лучше, чем любой из вас?

— В этом ты прав. Ты — единственный, кто может справиться с проблемой. — Спенсер усмехнулся. — Программная защита установлена не на вербовочном пункте Опернаб.

Ральф почувствовал, что теряет терпение.

— Тогда какого черта мы туда едем? — с вызовом спросил он. — И в чем заключается это особое задание, справиться с которым могу только я?

— Программная защита установлена не на вербовочном пункте, — снова повторил Спенсер. — А специфика твоего задания заключается в следующем. В конторе у них имеется устройство для воспроизведения поля, миниатюрная версия того, что стоит на базе. Эта кроха в конторе создает независимое сонное поле площадью в три квадратных метра. Защита, запирающая основную историческую программу, находится как раз в этом пространстве, карманной вселенной, так сказать.

— Погоди минуточку. Как такое может быть? Я считал, что сонное поле является проекцией подсознания людей, подключенных к аппаратуре. И ребята в Доме Тронсена тому пример. Чьим же сновидением является это сонное поле?

— Компьютера, — с довольным видом сказал Спенсер.

— Гениально, не правда ли? Одна из его программ один к одному повторяет многочасовое сновидение человека. Если объяснить популярно, то часть компьютера как бы видит сон, в котором ей снится комната девять на девять футов, в которой находится защитное устройство программы. Чтобы отключить защиту, нужно проникнуть в сонное поле.

— Но, полагаю, вы продумали, каким образом выйти из этого поля? — спросил Ральф.

Спенсер из-под сиденья фургона извлек чемоданчик потрепанного вида. Водрузив его на колени, он щелкнул замками. Внутри оказалась плоская коробка прямоугольной формы из серого металла. По бокам из нее выходили медные провода, замкнутые в петли. На верхней панели имелась черная пластмассовая кнопка.

— Вот, — сказал Спенсер, — способ попасть внутрь. Это миниатюрная версия «лачуги» связи на базе Опернаб. Мощности ее вполне достаточно, чтобы погрузить одного человека в небольшое поле, примерно такое, о котором мы с тобой говорим. Все, что от тебя требуется — взяться за эти две петли и повернуть…

— Постой, постой. — Ральф отодвинулся от него. — Что ты имеешь в виду, когда говоришь, «тебе»? Не думаете ли вы свалить все это на меня?

— Тебе придется взяться за это. Ты единственный человек, кому это под силу.

— Почему же это? Почему не может это сделать кто-нибудь еще?

— Проклятье, — выругался Мендель, молчав ший до сих пор. — Будь хоть немного сдержаннее.

Улыбка сошла с губ Спенсера.

— Видишь ли, мы тут кое-что обнаружили. Оказывается, когда нанимаешься в качестве наблюдателя для участия в операции «Снонаблюдения», происходит одна вещь, о которой они ни словом не обмолвились ни тогда, ни потом. Воздействуя с помощью микроволновой энергии на твой мозг, они осуществляют некие скрытые изменения в его биохимических процессах, чтобы обеспечивать твое погружение в сонное поле. Это делают, пока ты спишь. Без такого изменения оборудование для внедрения — «лачуга» связи — не функционирует. Мы предполагали, что в это миниатюрное сонное поле войдет Майк и отключит защиту. Но его убили раньше, чем я успел создать необходимое техническое обеспечение. По этой причине отправиться туда придется тебе.

Ральф почувствовал, как внутри него что-то оборвалось. «Они что-то сделали со мной, — подумал он, — а я ни о чем не подозревал. У меня в мозгу что-то теперь не так. Может быть, теперь я поумнею».

— Ладно, — сказал он слабым голосом. — Полагаю, терять мне особенно нечего. Но я ничего не понимаю в компьютерах. Каким же образом смогу я отключить защиту этой проклятой штуковины?

— Здесь имеется встроенный радиоконтур. — Спенсер приподнял устройство с колен и показал Ральфу. — Видишь? Так что сигнал может попасть даже в такое малое поле. Сейчас я тебе все объясню.

Мендель затормозил, и все трое резко подались вперед. Пустой кейс соскользнул с колен Спенсера и упал на пол кабины.

— Простите, — извинился Мендель и выключил фары. — Сара ждет.

Ральф вгляделся в обступившую их темноту. Через некоторое время, когда глаза адаптировались, он наконец сумел различить контуры автомобиля. Он стоял в нескольких ярдах впереди них на углу пустынной автомобильной стоянки. Дверца со стороны водителя открылась, появился силуэт Сары. Женщина двинулась им навстречу. В руке она несла какой-то сверток.

Когда фигура приблизилась, Мендель и Спенсер тоже вышли из машины. Поеживаясь от холодного ночного воздуха, Ральф последовал их примеру. Только сейчас заметил он высотное здание, к которому примыкала автостоянка. «Центр Муленфельда», — подумал Ральф. Здание нависало над ними подобно обрывистому горному склону, хотя основание этой горы лежало в миле от них, если не больше. Все остальные строения Лос-Анджелеса казались далекими и безмолвными.

— Все готово, — сказала Сара. — Служебный лифт открыт. Он поднимается прямо на шестой этаж. Вот. — Она протянула Ральфу сверток. — Надень это.

Он взял пакет и вытряс его содержимое — рабочий комбинезон темного цвета. Надпись на спине гласила: ЗЕНИТ, СЛУЖБА ПОДДЕРЖАНИЯ ЧИСТОТЫ.

— Где Гунтер? — поинтересовался Мендель.

— На двери была записка, — сказал Сара. — Он будет здесь с минуты на минуту.

Ральф расстегнул на комбинезоне последнюю пуговицу и, встряхнув его, оделся. Ни говоря ни слова, выслушал последние наставления Спенсера. Ощущая в мышцах напряжение, он тем не менее не чувствовал дрожи, вызванной страхом. Внутренне собравшись, он двинулся в сторону башни.

* * *

— Эй, это кладовка для хранения уборочного инвентаря. — Ральф нажал кнопку на нижней панели устройства и стал ждать ответа Спенсера.

Настоящие уборщики, когда он проходил мимо, не обратили на него никакого внимания. Он поднялся на нужный этаж и без особого труда отыскал нужную дверь. Теперь, стоя в темноте крохотного помещения, он вдыхал едва уловимые запахи влажных щеток и чистящих средств. Ногой он зацепил металлическое ведро на колесиках, внутри которого что-то звякнуло.

Устройство в его руке внезапно ожило, и из него послышался слегка измененный голос Спенсера:

— Разумеется это кладовка для хранения уборочного инвентаря. Здесь — кладовка. Не трать время попусту.

Ральф присел на корточки и разместил прибор на коленях наподобие подноса. Зажав в руках торчавшие по бокам проволочные петли, он двумя пальцами повернул кнопку в центре верхней панели устройства. Тотчас он ощутил едва уловимое чувство, знакомое ему со времен работы на базе. Окружающее пространство стало заполняться флюоресцирующим светом.

Установив устройство на цементном полу, который теперь был покрыт ковром, он осмотрелся. Помещение оставалось прежнего размера, но щетки и чистящие средства пропали. Вместо них на одной из стен выступала небольшая панель, напротив которой стоял металлический стул.

Взяв прибор, Ральф сел на стул и устроил его на коленях.

— О’кей, — произнес он, нажимая кнопку в нижней панели. — Я на месте. — «Где-то, — мелькнула мысль, — все это закладывается в память компьютера». От этого на него вдруг повеяло леденящим холодом.

В безмолвии раздался надтреснутый голос Спенсера:

— Все в порядке. Дай мне ориентировку. Ральф внимательно изучил панель и, начавс одного угла, подробно описал Спенсеру расположение ручек управления. Справившись с этим заданием, он откинулся на спинку стула и начал ждать.

Через некоторое время Спенсер заговорил снова.

— Большая часть приборов — фальшивка, — донесся до него голос из плоской металлической коробки. — Некоторые из них являются кнопками включения тревоги. Сейчас назову тебе три настоящих, которыми ты и займешься. Поднеси руку к верхнему правому углу. Отсчитай три. Найди вторую красную ручку. Поверни ее…

Сохраняя предельную внимательность, Ральф следовал указаниям. Времени на размышления между поворотами ручек на панели и выполнением других распоряжений у него не было. Наконец с этой частью задания он справился. Ральф выпрямил спину и шумно вздохнул.

— Надо думать, все хорошо, — сказал Спенсер. — Наш «жучок» на их компьютере показывал процесс взлома защиты почти завершенным и все прошло гладко. Осталось два последних момента. Эти две кнопки являются подпружиненными, так что тебе придется удерживать их в заданном положении до тех пор, пока не закончится процесс копирования основной исторической программы.

Ральф нашел кнопки, о которых говорил ему Спенсер, и, преодолевая сопротивление пружин, повернул их. Подняв голову, он заметил, что маленький красный огонек в верхней части панели мигнул.

— Ну, вот. Все отлично. — Голос Спенсера прозвучал на фоне механического треска, напоминавшего стук скоростной печатной машинки. — Началась распечатка. На это уйдет какое-то время, так что расслабься, но кнопки не отпускай. — Голос с щелчком пропал, и Ральф остался наедине с тишиной.

Прошло несколько секунд, и у него страшно зачесалась переносица, но он усилием воли подавил зуд. «Интересно, сенатор Муленфельд когда-нибудь приходит сюда?». В памяти всплыл образ старика, которого он неоднократно видел по телевидению и в газетах. Спутанные, белые как снег брови, морщинистое, как выщербленный временем и непогодой склон утеса, лицо, склонившееся панелью управления, как если бы это был своего рода алтарь.

«Возможно, — думал Ральф. — Кто знает, чем может заниматься человек с такой кучей денег? Возможно, Спенсер и прав относительно него. Как знать?»

Время шло, и красный индикатор на панели продолжал мигать. Начали ныть руки. Тем временем в реальном мире, в фургоне, притаившемся в дальнем углу автостоянки, члены фракции «Альфа», должно быть, сбились с ног у печатающее устройства с рулоном бумаги, кольцами спадавшей на пол, считывая передаваемую им информацию. Секретные сведения протекали у него между пальцев, не раскрывая ему своей тайны. «Первым делом, — думал он, — когда выберусь отсюда, просмотрю распечатку».

Огонек, последний раз мигнув, погас", из красного став черным. Руки Ральфа продолжали удерживать кнопки. Он ждал дальнейших указаний Спенсера. Устройство на его коленях продолжало хранить молчание. Ощущая мурашки на спине, он не сводил с коробки остекленевшего взгляда. Его охватило подозрение, что что-то пошло не по плану. С каждой секундой подозрение разрасталось, как снежный ком.

Ральф резко отпустил ручки панели и надавил клавишу переговорного устройства на коленях.

— Спенсер? — Коробка продолжала оставаться безмолвной. — Ты там? — позвал он и снова надавил кнопку.

Ответа не последовало. Ральф, резко оттолкнувшись от, панели, рывком встал на ноги. Стул упал. Ковер заглушил звук падения. Он зажал в руках проволочные петли и пальцами повернул переключатель. Металлическое ведро грохнулось о ряд швабр, и одна из них в темноте кладовки стукнула Ральфа по плечу.

Не выпуская устройство из ладони, он закрыл за собой дверь подсобного помещения и бросился бежать вдоль коридора в сторону служебного лифта. Краем глаза он видел остававшиеся за спиной двери без каких-либо табличек и опознавлтельных знаков. Тяжело дыша, он нажал кнопку лифта и услышал, как взвыл невидимый мотор, а тросы пришли в движение, неся ему кабину лифта.

Наконец створки дверей раскрылись. Внутри, опершись на сверкающую никелем ручку полотера, стоял один из настоящих уборщиков. Мужчина бесстрастно взглянул на впрыгнувшего в лифт Ральфа и, зевнув, отвел глаза в сторону.

На первом этаже не успели двери лифта распахнуться полностью, как Ральф уже выскочил наружу и стремглав устремился через подсобные помещения к служебному выходу из здания.

— Эй! — донесся ему вслед встревоженный голос мужчины с полотером. — Что случилось?

В ярком голубом свете автостоянке, казалось, не было конца и края. Наконец вдали Ральф заметил силуэт фургона, притаившегося в темном углу парковки. Что было духу припустил он к заветной цели.

Задыхаясь от волнения и чрезмерного физического напряжения, Ральф распахнул дверцу фургона с водительской стороны. У него отлегло от сердца.

— Какого ч… — сказал он, едва сдерживаясь от смеха, но замолчал на полуслове. Мендель, вытянувшись на переднем сиденье, спал. — Уж больно спокойно вы ко всему отнеслись. — Он дотронулся до коротышки рукой, потряс его за плечо. Тело скатилось и упало на пол фургона, уткнувшись головой в педали. Сиденье насквозь пропиталось кровью.

Ральф попятился назад, по-прежнему сжимая устройство в ставшей вдруг мокрой от пота ладони. Усилием воли заставил он себя подойти к задней дверце фургона и открыть ее. Тела Спенсера он не увидел. В центре между рядами электронных приборов курилась превратившаяся в пепел скомканная распечатка.

«Гунтер! — первое что пришло ему на ум. — Сара была права. Он что-то разузнал, или случилось еще что-то, что заставило его взорваться. А теперь они все погибли. Спенсер, Мендель, Сара…».

Внутри фургона кто-то пошевелился. Он всмотрелся в дымное марево и увидел смутные очертания человеческой фигуры. В руке человека как будто что-то мелькнуло. Вспышка света, сопровождаемая приглушенным щелчком, на мгновенье озарила фургон, и Ральф упал навзничь. Пуля в стекле одной из створок задней дверцы оставила аккуратное отверстие, вокруг которого образовалась паутина трещин.

Поднявшись с асфальта, Ральф перевел взгляд вверх и узнал возвышавшегося над ним человека. Гунтер.

Пистолет в руке смотрел в его сторону. Сердце Ральфа на мгновенье перестало биться. Тогда, протянув руку, он изо всех сил толкнул дверцу фургона навстречу Гунтеру. Ударившись о Гунтера, она выбила пистолет из его рук. Оружие с лязгом упало куда-то в темноту.

Прежде чем Ральф успел что-нибудь сообразить, он уже мчался по полю автостоянки. Обернувшись через плечо, он увидел, как силуэт Гунтера отделился от очертаний фургона и устремился за ним. В руке Ральф почувствовал металл устройства Спенсера, которое он, оказывается, все это время сжимал в ладони. Мысленно он уже представил место, где сможет оказаться в безопасности. Во всяком случае, некоторое время.

Служебный лифт все еще находился на первом этаже, и створки его дверей были раскрыты. Ральф! Р нажал кнопку и в последнюю минуту, когда двери! должны были вот-вот захлопнуться, увидел, что в подсобное помещение первого этажа влетел Гунтер. Лифт пошел наверх.

Ральф прислонился спиной к стенке кабины. Дышать было больно. Легкие горели, как в огне. Он подумал, что было бы неплохо заманить Гунтера в здание, а потом тайком выбраться из него на улицу. «Нет, — решил он. — Если мне удастся проникнуть в кладовку и войти в поле, я смогу переждать там до ухра. Шансов на спасение у меня будет больше, когда в здании появятся люди». Лифт с завыванием мерно поднимался наверх, медленно оставляя позади этаж за этажом.

Наконец кабина замерла, и дверцы раскрылись. Ральф осторожно высунулся в коридор. Но посторонний звук заставил его застыть на месте. Где-то на этаже сработали двери пассажирского лифта. Он побежал. Свернув за угол, увидел, что с противоположного конца коридора навстречу ему несется Гунтер. Чулан находился на полпути между ними. Прижав устройство к груди, Ральф устремился к двери.

Он втиснулся в темное пространство, но не успел закрыть дверь, как Гунтер рывком распахнул ее и навалился на Ральфа. Вдвоем они упали на ряд стоявших у стены щеток. Ральф почувствовал, как огромные ручищи сомкнулись вокруг его горла. Он схватился за проволочные петли и повернул рычажок.

Дышать стало легче. Помещение наполнил голубоватый флюоресцирующий свет. В ушах раздался звук, напомнивший вой сирены. Он поднялся на ноги, но вой не прекратился. «Сработала охрана, — сообразил он. — Если я здесь останусь, они меня обнаружат». В груди разрастался комок. Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет наружу. Он прижался к задней стене крохотного помещения и снова, сжав проволочные петли, повернул кнопку.

Гунтер все еще находился в чулане, словно ждал чего-то. Он стоял, вытянув перед собой бугрившиеся мышцами руки. Почувствовав за спиной присутствие Ральфа, он начал медленно поворачиваться. Удар плоской металлической коробкой пришелся ему по виску. Он зашатался. Тогда Ральф нанес второй удар прибором, Гунтер тяжело рухнул на пол чулана. Коробка выпала из задрожавших рук Ральфа на цемент. Он судорожно втянул в грудь воздух и, выскочив в коридор, бросился к лифту.

В нескольких кварталах от Центра Муленфельда он нашел телефонную будку и вызвал такси. Сбрасывая с себя рабочий комбинезон уборщика, он обнаружил, что передняя часть его забрызгана кровью. «Это из фургона», — смутно подумалось ему. После всего пережитого его чувства перегорели, сделав его почти безучастным. Он швырнул комбинезон в мусорный бак возле будки.

— Ну и видок у вас, — заметил таксист, когда Ральф уселся на заднем сиденье.

— Ага. — Он поднес руку к лицу и провел ладонью по щеке.

— Должно быть, с вечеринки? Эй, если вам станет плохо, дайте мне знать, и я прижмусь к обочине, ладно?

В деловой части города Ральф попросил водителя остановиться на автовокзале и, расплатившись, вышел. Людей в ярко освещенном здании было мало. Они, обремененные багажом, едва взглянули на Ральфа. Автоматические двери раскрылись, стоило Ральфу приблизиться к ним. Оказавшись в здании, он тотчас бросился к кассе.

Несколько минут спустя он уже сидел в вестибюле вокзала и ждал. Нагнувшись, он рассматривал билет, хотя все написанное на нем уже заучил назубок. «Сначала в Норден, — размышлял он, — а потом на базу. Может быть, там они и не станут меня искать. Тем временем я, возможно, и придумаю, как поступить дальше. Оставаться в Лос-Анджелесе нельзя». Он откинулся на спинку скамьи. Внутри снова разрасталась пустота. Больше ни одно место в мире не представлялось безопасным.

 

Глава 11

Автобус пересекал пустыню, когда солнце выглянуло из-за горизонта и начало свое путешествие по небу. Ральф пробудился от тревожного сна, в котором его снова преследовали выдвигающиеся клыки и смыкающиеся мощные челюсти. Он открыл глаза и увидел залитую алым светом землю. «Кровь», — подумал он. Внутренности сжала холодная рука страха. Его подташнивало.

К тому времени, когда автобус вкатил в Норден, в голове его ничего не прояснилось. Только одна мысль преследовала — оказаться у себя в квартире на базе, завалиться в постель, выспаться и выпустить яды усталости. Он вышел из автобуса, двери за спиной с шипением захлопнулись. Владелец небольшого городского продовольственного магазина бросил на него мимолетный взгляд, продолжая заниматься своими делами.

Привычным путем он отправился на базу. Из-под ног в придорожные камни юркнула, вильнув хвостом, вертлявая ящерица. «Интересно, — подумал Ральф, проходя мимо, — следит ли откуда-то из темноты пара ее глаз-бусинок? И кто еще наблюдает за мной в этот момент?» — От этой мысли, несмотря на утренний жар, его бросило в озноб. Но он усилием воли заставил себя не думать об этом. «Мне нужно только немного времени, — рассуждал он про себя, — чтобы сообразить, что делать дальше».

Очертания города дано исчезли из виду, скрытые за песчаными холмами и неопрятной растительностью. Пройдя еще несколько ярдов, он увидел обнесенные забором постройки базы Опернаб.

Квадратные и безликие, они по цвету почти не отличались от песчаных дюн пустыни. Солнце, отражаясь от гладкой поверхности стен, нещадно било в глаза. Ему даже пришлось опустить голову, чтобы уберечь зрение. Оставшийся путь он проделал, уткнувшись взглядом в землю, как в бурю.

Ворота базы никто не охранял. Оказавшись на ее территории и минуя другие строения, медленно всасывавшие собственные тени, он прямиком направился к зданию зала отдыха. Едва очутившись в помещении, он тут же почувствовал до боли знакомый запах кондиционированного воздуха вестибюля. Дверь из темного стекла бесшумно закрылась за ним. На столе он обнаружил номер «Лос-Анджелес Таймс».

Гуделл оторвал взгляд от колонки спортивных новостей. Поодаль, у ящиков с почтой, шаря рукой внутри одного из них, стояла Кэти. Вдруг ему показалось, что вся усталость мира навалилась на его плечи. Утомление выплеснулось наружу и теперь нависало над ним, как отвесные стены глубокого колодца, в котором он внезапно очутился. «Внизу, на самом дне, — подумал он. — Где ничего никогда не меняется. Лучше ли это, чем Лос-Анджелес?»

Кресло напротив Гуделла пустовало. Оно издало слабый выдох, когда Ральф опустился в него. Лениво наклонился он вперед и потянул на себя часть газеты. Она была открыта на редакционной колонке. Первый бросившийся в глаза заголовок гласил: КСИМЕНТО — СТОИЛА ЛИ ОВЧИНКА ВЫДЕЛКИ?

Гуделл опустил страницу, которую читал.

— Что-то ты рановато вернулся, а? — произнес он. — Я думал, что ты взял всю неделю.

Не поднимая глаз, Ральф кивнул.

— Мне нечем было заняться, по правде говоря. — Он почувствовал, что позади, за спинкой кресла, стоит Кэти, но оборачиваться не стал.

— Думаю, ты вернулся не потому, чтобы посмотреть на все собственными глазами. Так быстро ты ничего не мог узнать. Это произошло только вчера ночью.

Он резко развернулся и снизу вверх взглянул на ее бесстрастное лицо.

— Все? Что «все»? Что случилось прошлой ночью?

— Ты что, не слышал еще? — спросил Гуделл.

— Что? — Он почувствовал раздражение. Они оба усмехались.

— Увидишь, — Кэти прыснула со смеху.

— Должно быть, ты еще не был у себя в квартире, — заметил Гуделл. — Увидишь, когда попадешь туда.

Их непонятное веселье по поводу того, что он чего-то не знает, переполнило чашу его долготерпения. Нервы у него сдали, он вскочил на ноги и, не говоря ни слова, размашистым шагом покинул зал отдыха.

Пересекая открытое пространство, отделявшее место отдыха от жилых помещений, он почувствовал, как волны страха снова накатывают на него, смывая вспышку гнева. «Что могло произойти прошлой ночью? — гадал он. — Пока я находился в Лос-Анджелесе?»

Он отпер дверь квартиры и, распахнув ее, всмотрелся в скудно освещенную комнату. Как будто ничего не изменилось. Он осторожно вошел внутрь. Воздух был спертый, и за несколько дней его отсутствия тонкий слой пыли покрыл все предметы. «Окно, — промелькнуло в голове. — Вот что, должно быть, имели они в виду». Он пересек гостиную, направляясь к раздвижной двери, и откинул штору. Прошли секунды, прежде чем то, что Предстало его взору, достигло сознания. Тогда он почувствовал, как что-то — мир ли? — поплыло под ногами.

Пока по песчаному склону Ральф двигался в сторону базы, жилые дома не позволяли ему наблюдать это зрелище. Однажды он уже видел его на снимке в журнале, помещенном перед соответствующей статьей, но в жизни это оказалось куда больше, чем можно было себе представить, опираясь на плоское фотографическое изображение.

На ровной площадке позади базы приземлился невероятных размеров реактивный лайнер, похожий на заваленный набок небоскреб. Посадочная площадка оказалась для него слишком тесной, и одна высокая дюна с краю почти касалась кончика его крыла. Серебро его полированной поверхности отражало солнце, как зеркало. Но даже в этом ослепительном сиянии можно было различить аккуратные черные буквы, выведенные на хвостовой части фюзеляжа, нескромно сообщавшие миру имя его владельца и его международных штаб-квартир: МУЛЕНФЕЛЬД.

Ральф отшатнулся от окна, сердце учащенно забилось. Услышав, что кто-то прошел мимо открытых дверей квартиры, он резко развернулся на сто восемьдесят градусов и выскочил в коридор. Узнав удаляющуюся фигуру, он бросился вслед.

— Подожди! — позвал он. — Эй, ты, подойди ко не.

Толстый наблюдатель остановился и повернулся на крик. Увидев Ральфа, не спеша направился к нему.

— Что случилось? — спросил он. Ральф указал на окно.

— Что эта штука здесь делает? — спросил он недоуменно.

— Не знаю, — буркнул парень. — Она появилась здесь прошлой ночью, словно с луны свалилась. Когда мы вернулись с ночной смены, она уже здесь стояла. Нам приказали не ходить туда и не беспокоить их своим появлением. А мне плевать, — сказав все это, он снова возобновил свое неторопливое передвижение по коридору.

«Я знаю, почему они здесь, — подумал Ральф. Он вернулся к себе и в смятении уставился на серебристую машину. — Из-за меня. Они знают, что я здесь и Бог весть что еще». Он бросился на кушетку и прижал кулаки к глазам, тщетно пытаясь заслониться от бьющего снаружи отраженного света. В этом мире передышки ему не видать, и времени на обдумывание тоже не будет.

Командир Стайлз обвел прощальным взглядом остатки своего обеда — крошки и увядшие листья салата — потом решительно отодвинул стул от стола.

— Не знаю, зачем уж ты ему понадобился, — сказал он. — Мне только сказали, чтобы я отправил тебя к нему. — Кожа его лица казалась почему-то пятнистой, и, разговаривая с Ральфом, он не поднимал на него глаз. «Завидует, — подумал Ральф. — Этот мужик завидует, что меня, а не его пригласили на лайнер».

— Хорошо, — произнес он и повернулся, чтобы идти.

— А ты как расцениваешь это, Метрик?

Он обернулся и увидел, что на лице командира появилось выражение детского недовольства.

— Думаю, что мне повезло. — Ральф направился к выходу из административного здания.

Он полностью отдался во власть судьбы. С каждым шагом, приближающим его к самолету, чувство обреченности разрасталось. Полуденное солнце жгло землю беспощадными лучами, но он едва ощущал его жар. «Если только я получу хотя бы самые жалкие крохи ответов на мои вопросы, — рассуждал он про себя, — тогда пусть делают со мной, что хотят».

Чтобы подойти к реактивному лайнеру Муленфельда, нужно было выйти из единственных ворот базы и обойти ограду с наружной стороны. Ральф ступил за территорию лагеря и по сыпучему песку начал пробираться вдоль забора в нескольких ярдах от него. По ту сторону ограды, сгорбившись, затаились здания базы.

Уходящий вниз склон холма за базой мерцал в дрожащем мареве раскаленного воздуха. Ральф остановился у ограды и посмотрел в низину, где приземлился самолет. Когда он разглядывал лайнер из окна своей квартиры, то из-за его исполинских размеров неправильно оценил расстояние. Теперь он видел, что самолет находился гораздо дальше, чем он думал. Чтобы добраться до него, нужно было совершить порядочный марш-бросок. Он начал спуск по склону, но песок уходил из-под ног, и, чтобы сохранить равновесие, он побежал, съезжая на пятках.

Когда наконец Ральф достиг тени исполинского фюзеляжа, его рубашка насквозь промокла от пота и прилипла к телу. Над головой его зияло чернотой отверстие гигантского реактивного сопла, подвешенного к стреловидному крылу. Он не заметил, чтобы на борт самолета вела лестница или трап. Перед ним маячили только огромные, наполовину зарывшиеся в песок колеса. Находясь под брюхом самолета, он не видел ни дверей, ни иллюминаторов.

— Эй! — закричал Ральф, адресуя свой крик серебряному кокону брюха. Звук его голоса отразился от фюзеляжа и смолк, поглощенный песками пустыни.

С шипением открылся овальный люк, и из образовавшегося отверстия появилась металлическая лестница. Ральф поднял глаза вверх и молча наблюдал за ее размеренным спуском. Наконец ее основание уперлось в грунт. Он схватился за перила и, запрокинув голову, заглянул вверх. Там он никого не увидел. «Ну вот, начинается», — подумал он, стараясь дышать ровнее. Набравшись решимости, он, стуча по металлу ступенек подошвами ботинок, побежал по лестнице вверх.

Когда он достиг последней ступеньки, кто-то невидимый подхватил его под локоть и втянул внутрь. Ральф повернулся и прямо перед собой увидел молодое хмурое лицо. Прищуренные глаза мужчины смотрели сурово. На рукаве его рубашки виднелась эмблема с буквами ФСА. В нескольких футах стоял второй мужчина с такими же колючими глазами и такой же эмблемой на рукаве.

— Мистер Метрик? — спросил первый, не выпуская локтя Ральфа. Не дожидаясь ответа, он потащил его внутрь салона. — Сенатор вас ждет.

Человек протолкнул его вперед, и Ральф споткнулся о не замеченную им нижнюю кромку дверного проема. Когда чужая рука отпустила его и кровь возобновила в локте циркуляцию, он почувствовал в том месте легкое покалывание. Мужчина за спиной Ральфа закрыл дверь, оставшись по другую сторону порога.

Одна стена салона представляла собой аквариум исполинских размеров, поднимающийся под своды потолка. Какая-то пестрая рыба, величиной с голову Ральфа, раскрывая ребристые жабры, уставилась на него сквозь стекло, потом, лениво вильнув хвостом, скрылась в глубинах воды. Ральф обошел резервуар. С другой его стороны он обнаружил неожиданно огромное помещение.

Навстречу ему повернулось вращающееся кресло с высокой спинкой. Сидящего в нем человека Ральф узнал с первого взгляда. Его портреты он часто видел в газетах и журналах. Но, как и в случае с самолетом, реальный человек производил куда большее впечатление.

— Проходите, мистер Метрик. — Сенатор Муленфельд сложил свои побуревшие от возраста пальцы корзиночкой. — Присаживайтесь.

Опасливо поглядывая на изборожденное морщинами лицо сенатора, обрамленное прядями белоснежных волос, Ральф выдвинул из-за стола небольшое кресло. Не отрывая глаз от сенатора и не произнеся ни слова, он медленно опустился на мягкое сиденье.

Вил у вас какой-то встревоженный улыбнулся, — Вас что-то волнует? Ральф беспокойно поерзал.

— Вероятно, — начал он, — после того, что случилось в Лос-Анджелесе, я стал параноиком. — Он хотел, чтобы фраза эта прозвучала иронично, но у него не получилось.

— Какой неблагополучный исход. На деле от Гунтера Ортица мне нужны были только кое-какие сведения. Имелся один единственный способ получить их. Для этого моим психиатрам пришлось вызвать в его памяти прошлый военный опыт и ассоциировать фракцию «Альфа» с его бывшим врагом. Однако никто не ожидал, что эта ассоциация возбудит в нем такую вспышку необузданной агрессии. Он вышел из-под контроля и сбежал от нас. А результаты вы видели собственными глазами. Мне очень жаль, что все так случилось.

— Ну да. — Ральф почувствовал, как его пальцы вжались в пухлую обивку подлокотников.

— Мистер Метрик. — Известная на весь мир голова качнулась из стороны в сторону. — Я ощущаю исходящую от вас волну враждебности. Уверяю, что она безосновательна. — Муленфельд оторвался от кресла. — Возможно, кто-то другой сумеет успокоить ваш смятенный дух. Пойдемте со мной.

Сенатор проводил его за тяжелую бархатную штору, богато украшенную вышивкой, свисавшую с изогнутого по контуру потолка карниза.

— Еще спишь? — спросил Муленфельд, отдергивая штору в сторону. — Хотя нет, не думаю, что это возможно»

Ральф подошел к сенатору и остановился как вкопанный, увидев Сару. Она полулежала на тахте, вытянув руку вдоль ее спинки. Оторвавшись от круглого иллюминатора, она повернула к ним лицо. Тело ее до щиколоток обтягивало элегантное платье из какой-то блестящей черной ткани, но плечи оставались обнаженными.

— Сара, знаете ли, моя дочь, — сказал Муленфельд. — Еще сызмальства она обожала тайны и была в них большой мастерицей.

Ее глаза встретились с глазами Ральфа, но в них ничего не отразилось. «Она смотрится роскошно, — подумал Ральф, ощутив прилив горечи предательства. — Сейчас, когда находится в своей естественной среде».

Бархатная штора снова колыхнулась, закрыв Сару с Ральфом и отделив закуток от остального помещения. Муленфельд отошел, оставив их наедине. Сара подтянула ноги к себе, освобождая место на тахте, чтобы Ральфу было куда сесть. Опустившись на мягкие подушки, он уперся локтями в колени. На полу прямо перед собой он увидел опрокинувшийся винный бокал на тонкой высокой ножке. Рядом с ним на ковре темнело мокрое пятно. Лицо Сары со слегка припухшими глазами было безрадостным и носило следы не-, давнего злоупотребления алкоголем.

— Можешь не говорить, что ты думаешь обо всем этом. Я и сама знаю, — равнодушно объявила она.

Он бросил на нее взгляд, но ничего не сказал в ответ.

— Ты думаешь, что это я заложила фракцию «Альфа» и по моей вине все они погибли. Ты считаешь, что все это время я работала на своего отца.

Несколько секунд Ральф изучающе смотрел на ее лицо.

— Да, — наконец произнес он.

— Забудь об этом, — сказала она. — Все это ремя он прослушивал нас, записывая все разговоры. Ему не нужны были шпионы внутри. — Она склонила голову набок. Волосы тяжелой волной упали на подушки. — Ты мне веришь?

— Возможно. — «Кто знает, — подумал он. — Возможно, теперь все это не имеет никакого значения». — Он на самом деле твой отец?

— Не знаю. Я не столь проницательный ребенок.

— Брось, — сказал Ральф. — Ну, так да или нет?

Она вздохнула, утомленно подернув обнаженными плечами.

— Спенсер тоже любил посвящать меня во все свои идеи. Возможно, в них есть доля истины. А своего отца я никогда толком не знала. Так всегда бывает у детей из обеспеченных семей. Если существо с другой звезды и заняло его место, то я не могу этого знать.

Ральф кивнул и задумался: неужели разница между тем человеком и всеми остальными людьми заключается только в количестве денег и власти, которыми тот обладает, или есть еще нечто более существенное и, главное, чужеродное. Он поймал себя на том, что какая-то его частица наблюдает за Сарой пристрастно, выискивая признаки чужеродности и в ней.

— Я ничего не знаю, — прозвучал ее утомленный голос. — Я просто находилась в месте, где надеялась укрыться. От всего этого, — добавила она, обводя рукой интерьер салона воздушного лайнера. — По этой причине в первую очередь я и сбежала, отправилась в Лос-Анджелес. Это было давно. Хотя знала, что никогда не приспособлюсь к жизни в чьем-то ином мире. В лучшем случае, могла на какое-то время порвать со всем этим. — Голос ее прозвучал совсем тихо, и она погрузилась в собственные мысли. — Миллиарды долларов и столько же световых лет…

Ральф повернулся и, наклонившись над тахтой, взял голову Сары в свои руки. Глаза женщины оставались открытыми, когда он поцеловал ее. В серебряном реактивном лайнере, в сердце пустыни, озаренной ярким солнечным светом.

Потом он отпустил Сару и встал. Слегка отодвинув штору, чтобы пройти, он оставил ее одну. В голове все смешалось и перепуталось. «Я все еще ничего не понимаю, — думал он. — Может быть, все мы выходцы с какой-то другой звезды».

— Ральф. — Откуда-то появился Муленфельд и положил руку на плечо Ральфа. Ему приветливо улыбалось лицо всемирно известного старика, облеченного силой и властью. — Знаешь, только по чистой случайности моим людям удалось вытащить ее оттуда до того, как появился тот сумасшедший и перебил всех. Дела не всегда идут так, как я их запланировал. Но ты можешь помочь мне. Ты знаешь, о чем я говорю.

— Нет. — Ральф покачал головой. — Не знаю.

— Впрочем, в этом нет необходимости. — Муленфельд провел его мимо кожаных кресел. — У тебя есть еще время поразмыслить над этим. Потом, когда будешь готов дать мне инфо… словом, я здесь. Буду ждать тебя.

— Не понимаю, о чем вы говорите. — Ральф не различал значения слов, и их порожние, бессмысленные оболочки тщетно плавали в воздухе. Сенатор отпустил его, открылась дверь, и один из мужчин — охранник? — за руку вывел его наружу.

Несколько мгновений спустя он уже стоял на песке под брюхом самолета и, задрав голову, наблюдал, как в сверкающем чреве лайнера скрывается металлическая лестница. На него вдруг накатила волна злости.

— Не знаю, о чем вы там говорите! — прокричал Ральф вслед закрывающемуся люку.

 

Глава 12

В окно квартиры светили яркие звезды пустыни. Ральф, выпрямившись, сел на диване и потер сведенные мышцы лица. Часы шли, а сон все не приходил.

«Может быть, она говорит правду, — снова подумал он. — Может быть, она не выдавала фракцию «Альфа». Может быть, бедняжка, дочь богатых родителей, на самом деле играла в революционерку. Просто, чтобы досадить своему отцу. Но он оказался сильнее и опаснее, чем она могла себе представить».

Ральф снова попытался собрать воедино свои разбросанные мысли, прикидывая, в какую картину они могут сложиться, если их правильно расставить. Сенатор, воздушный лайнер и все, что произошло за последнее время, перепуталось в его голове. Прижав пальцы к вискам, он подумал, сколько уже могло быть времени.

Тишину комнаты пронзил телефонный звонок. Ральф даже не сразу понял, в чем дело. Звонок повторился еще несколько раз, и только тогда он поднялся, прошел на кухню и снял телефонную трубку с аппарата, установленного на стене у холодильника.

— Алло? — произнес он в трубку.

— Ральф, — сквозь треск помех прорвался в ухо чей-то звенящий голос. — Это ты?

Он закрыл глаза и почувствовал, как комната од ногами закачалась.

— Нет, — пробормотал он, — тебя больше нет. Я не перенесу ничего подобного.

На другом конце провода говорил Спенсер.

— Нет, мне удалось спастись. — Далее на Ральфа обрушился сплошной поток слов. — Я смог уйти от Гунтера. Но теперь за мной кто-то охотится. Наверняка люди Муленфельда. Их человек семь или восемь. Все это время я находился в бегах. Не знаю, как долго это еще протянется, — он замолчал, и вместо его голоса в трубке послышалось тяжелое дыхание. — Ты должен выслушать меня, — снова заговорил он. — Они в любую минуту могут меня обнаружить. Теперь все зависит от тебя. Эта основная историческая программа. Пока она печаталась, я читал ее. После того, как ты снял защиту.

Ральф почувствовал, как напряглись мышцы спины.

— Не так быстро, — сказал он и сильнее прижал трубку к уху. — Я тебя не понимаю, ты говоришь слишком быстро.

— Не могу говорить медленнее, — голос Спенсера дрогнул, как будто он собирался расплакаться. — Я весь день спасался бегством, они в любую минуту могут выйти на меня.

— Программа, — с нажимом напомнил ему Ральф охрипшим от волнения голосом. — Что там было?

Из трубки доносился звук прерывистого дыхания.

— Операция «Снонаблюдения», — наконец снова заговорил Спенсер. Теперь темп его речи стал немного медленнее, и чувствовалось, что Спенсер взял себя в руки. — Она напоминает Манхэттенский проект 1942 года. Помнишь первый ядерный реактор? Поглощающий стержень…

Некоторое время на другом конце провода была тишина, потом раздался резкий щелчок и послышались короткие гудки.

— Спенсер? — прокричал Ральф в исходящую гудками трубку, надеясь на что-то, хотя уже знал, что ответа не последует.

Он швырнул трубку о стену. Ударившись, она повисла на проводе, по-прежнему посылая в воздух свои слабые бесполезные сигналы. Он свирепо посмотрел на нее, на стену с телефонным аппаратом и обвел комнату невидящими глазами. Внутри закипал гнев. Мир не спешил делиться с ним своими тайнами.

«Все, решено, — подумал он с омерзением. Выйдя в гостиную, взял куртку. — Я должен поговорить с Сарой. Может быть, ей что-то известно. Даже если не так много, все равно я должен знать».

* * *

В небе между пустыней и луной виднелись инверсионные следы трех реактивных самолетов, пролетевших в южном направлении. Красные полосы, быстро рассасываясь, терялись среди звезд. Проходя мимо безмолвной «лачуги» связи, Ральф ощущал себя призраком. Наблюдатели, по его подсчетам, отдежурили половину смены, тоскливо бродя среди кварталов городка сонного поля. «А я вот где, — думал он, направляясь к воротам базы. — Во всяком случае, мне не скучно. Это к лучшему?».

В лунном свете дюны, казалось, источали голубое сияние. К лайнеру Муленфельда Ральф шел по своему двойному следу, оставленному днем. Только очутившись в тени его фюзеляжа и взглянув на плотно запечатанное брюхо, он призадумался. «А что дальше?». Мысль швырнуть в круглый иллюминатор горсть гальки представилась ему нелепой, но ничего другого на ум не приходило. В скудной растительности за его спиной послышался неясный шорох.

Не успел он опомниться, как уже лежал на животе, уткнувшись носом в песок, и чьи-то колени с силой упирались в спину. Ему больно заломили руки за спину и рывком подняли на ноги. Повернув голову, он через плечо увидел лицо одного из охранников Муленфельда. Рот приоткрылся в злобной ухмылке.

— Чего ты тут вынюхиваешь? — гаркнул охранник Ральфу в самое ухо. — Потерял что-нибудь, что ли? — Он еще сильнее заломил руки своей жертвы.

В таком положении Ральф говорить не мог. От боли в спине у него из глаз посыпались искры.

— Тогда давай, двигай. — Охранник подтолкнул его вперед. — Сенатор хочет поговорить с тобой.

Из-за огромного колеса появилась фигура второго охранника. В руке он держал пульт дистанционного управления с выдвинутой антенной. Он нажал кнопку, и из брюха самолета с шипением начала опускаться металлическая лестница.

Муленфельд в салоне лайнера находился один, во всяком случае, никаких признаков присутствия Сары не было видно. Охранники грубо усадили Ральфа в угол дивана. Почувствовав, что руки его свободны, он с облегчением положил их перед собой. В синем ночном халате с вышитой впереди красными нитками большой буквой «М» перед ним взад и вперед по салону прохаживался хмурый Муленфельд.

«Все это выглядит довольно нелепо, — подумал Ральф, удивляясь собственному спокойствию. — Как в мультяшках из жизни богатеев».

— Ладно, Метрик, — рявкнул сенатор, указывая на Ральфа своим длинным сухощавым пальцем. — Не будем больше ходить вокруг да около. Тебе лучше выложить свои карты сразу, сейчас и здесь.

Ральф потирал затекшую руку.

— Я не знаю, что вы имеете в виду. Не знаю, чего вы от меня ждете. Мне нечего вам рассказывать.

— Твоя карта бита. Выкладывай все подробности, имена и все, что тебе известно о группе «Бета».

Озадаченный Ральф нахмурился.

— Вы имеете ввиду фракцию «Альфа», да?

В нескольких дюймах от носа Ральфа костлявая рука сжалась в тощий кулак.

— Не валяй дурака! — заорал Муленфельд. — Не притворяйся, что не понимаешь, о чем я толкую. «Бета»! «Бета»! «Бета»!

Вжавшись в спинку дивана, Ральф смотрел сенатору в глаза. В тот момент совершенно не имело значения, был ли сенатор выходцем с другой планеты или нет, — на его сухопаром лице отразилась какая-то неземная чужеродность. «Он ненормальный, — промелькнуло в голове Ральфа. — Этот человек безумнее, чем…»

— Ну что? — произнес Муленфельд, выжидательно понизив голос, в котором еще чувствовалось дыхание загнанной внутрь ярости. — Но водить меня за нос не стоит, мне абсолютно все известно.

— Замечательно, — выдохнул из себя Ральф. На миг он забыл о дурных предчувствиях, и его захлестнула волна неприязни. — Тогда почему бы вам не рассказать об этом мне?

— Уберите его отсюда. — Пока Ральфа стаскивали с дивана, Муленфельд похлопал охранника по щеке. — Будьте осторожны! Помните, что случилось с последним!

Через несколько секунд Ральфа столкнули с нижней ступеньки лестницы. Он полетел вперед и приземлился в песок на четыре точки. Перевернувшись на спину, он видел, как ухмыляющееся лицо охранника скрылось в чреве серебристого брюха, вслед за ним вверх пополз металлический трап. Шипение прекратилось, и со всех сторон Ральфа обступило ночное безмолвие пустыни.

Он поднялся и начал выбираться из-под крыла. В лунном свете его ладони выглядели такими бледными и неестественными, что он, чтобы не видеть их, сунул руки в карманы куртки и зашагал по песку.

— Ральф. — Это был голос Сары.

На миг ему показалось, что каким-то образом безумие сенатора заразило его самого и сказалось на слухе. Но тут он увидел, что Сара стоит на едва просматриваемой тропинке и ждет его. В спектре скудного ночного освещения отсутствовал какой-то элемент, который заставлял платье искриться и мерцать, когда он видел его на ней в салоне самолета. Теперь черная ткань, облегающая ее тело, казалась заурядной, безликой.

— Что ты здесь делаешь? — ошарашенно Спросил он. — Я думал, что отец держит тебя где-нибудь взаперти.

Она апатично пожала плечами.

— С какой стати? Куда пойдем?

— Куда угодно. Только подальше от него.

— Нет. — Она взяла его руку в свою. — Ужасно удобно, когда у тебя денег куры не клюют. Уж я-то это хорошо знаю. Они хотя бы частично способны возместить пустоту, оставленную фракцией «Альфа».

— Что это он имел в виду, когда говорил о другой группе? Группа «Бета», что это?

— Кто знает? Он сумасшедший. — Она подняла руку Ральфа и положила себе на плечо. — Это — плод его воображения.

«Разумеется, — думал он. — Теперь все мы плоды его воображения».

— Ну и что дальше? — пробормотал он. Но пустота окружающего его пространства вобрала в себя смысл слов, превратив их в безжизненное колебание воздуха.

Сара отпустила его руку и отвернулась. Ее фигура неслышно отступила в тень, окутывавшую реактивный лайнер.

«Это все сонные поля», — подумал Ральф.

В поисках оставленного им следа он обвел глазами вздымавшиеся со всех сторон дюны. «Нет никакой разницы между этой и любой другой. Но самое худшее — знать, что ты в них заблудился».

* * *

Ральф лежал в темноте на диване. Стоило ему только закрыть глаза, — во всяком случае, так ему показалось, — как он уже мчал по одной из автострад на стареньком родительском «форде». Рядом, как ни в чем не бывало, высунув руку в окно, сидел Майкл Штиммиц.

— Думаю, ты взбесился из-за меня, — сказал Штиммиц. — Из-за того, что я втянул тебя в это.

— Нет, все в порядке. В самом деле. — У Ральфа было чувство, что машина движется слишком быстро. Так быстро он еще никогда не ездил. Картина за ветровым стеклом была размазанной из-за безликого серого тумана. «Все это сон», — мысленно сказал он себе, устало ощущая пустоту. Но теперь это не имеет значения.

— Ах, Ральф, в этом-то все и дело. — Штиммиц покачал головой. — В этом вся твоя проблема. Ты совершенно спокоен, правда? Если бы ты бесился, для тебя было бы лучше.

— Может быть. — Ему совсем не хотелось спорить. Ральф терпеливо ждал, когда сон завершится, и он снова погрузится в удобное беспамятство. — Ты можешь сколько угодно говорить, что дела пошли на поправку. Ты же мертвец.

Майкл Штиммиц пожал плечами.

— Это не столь важно. Но ведь я тебе еще являюсь в снах, правда? Должно быть, я все-таки оставил свой след в этом мире, в какой-то его частице, раз люди все еще продолжают вспоминать обо мне, когда меня уже нет. Правильно? Я хочу сказать, что твоя память свидетельствует о том, что я когда-то существовал. Но ты, Ральф, — мальчик, ну, я просто не знаю. — Явившийся во сне образ Штиммица поднес ладонь ко лбу и потер его. — Если ты в скором времени не определишься, твое имя исчезнет вместе с тобой.

— Ладно тебе. Дай мне хоть немного расслабиться. — В своей апатии Ральф вдруг почувствовал себя глубоко несчастным. — Я и так натерпелся, чтобы еще ты вставал из могилы и начинал меня упрекать.

— Я это делаю ради твоего же собственного блага, Ральф. Ты же не хочешь, чтобы люди тотчас забыли о тебе, как только ты умрешь, правда? Не оставив никаких дел, никаких свершений? — Штим-миц наклонился ближе и понизил голос: — Посмотри-ка, что там у тебя на заднем сиденье.

— Не испытываю ни малейшего желания, — сердито отозвался Ральф. — Ты, наверное, приволок туда что-нибудь отвратительное. Что бы там ни было, я не хочу этого видеть.

— Кончай, — не унимался Штиммиц. — Взгляни. Тебе от этого хуже не станет. Может быть, даже проснешься.

Не выпуская руль из рук, Ральф медленно повернул голову. На заднем сиденье, свернувшись калачиком и положив голову на голую руку, лежала Сара. Волосы ее прядями свешивались до пола. «Она мертва, — подумал Ральф. — Или во всяком случае так кажется». Кожа ее была бледной и холодной с виду. В уголке рта Сары застыла крохотная красная капля. Под глазами легли синие тени.

— Какого черта тебе это понадобилось? — сердито спросил Ральф. Он нетерпеливо заерзал на сиденье и начал искать съезд с автострады. — Как мне избавиться от этой чудовищной вещи? — пробормотал он.

— Ты должен думать не только о себе. — Штиммиц неопределенно взмахнул рукой с длинными пальцами.

— Премного благодарен. Раз ты силишься быть таким чертовски полезным, почему бы тебе тогда рассказать мне все о Муленфельде и о том, что с ним прямо или косвенно связано?

— Перестань, Ральф. Я же просто продукт твоего подсознания и не могу сообщить тебе ничего из того, чего ты не знаешь.

— Тогда в чем дело? В чем дело, я тебя спрашиваю? — «Кому все это надо? — подумал Ральф. Он повернулся к Штиммицу, чтобы обрушить на него еще более сердитые слова, которые уже вертелись у него на языке. Но образ Штиммица распух и трансформировался в образ клацающего выдвигающимися из десен зубами гада. Шелестя чешуей, Слидер двинулся в его сторону. Широко разинутая пасть обдавала Ральфа горячим дыханием. Пространство за ветровым стеклом машины потемнело. Тьма начала сгущаться, и Ральф почувствовал, что машина падает куда-то вниз. Падение продолжалось бесконечно долго.

* * *

Он проснулся на диване в своей квартире. Со всех сторон его обступала тьма. Ральф бросил взгляд в окно и увидел, что над пустыней еще сияют холодные звезды. «Интересно, сколько времени», — подумал он. Было тихо, как будто мир погрузился в состояние ожидания.

На негнущихся ногах Ральф проковылял на кухню и посмотрел на часики, вмонтированные в верхнюю панель плиты. Три часа ночи. «Еще темно, — подумал он. — И так тихо».

Ральф вернулся в гостиную и подошел к раздвижной стеклянной двери, ведущей на балкон, чтобы взглянуть на базу и пустыню. Там тоже ничто не шевелилось. Вдали голубым светом отливали серебристые бока реактивного лайнера Муленфельда.

Поверхность земли за окном, озаренная клонящейся к горизонту луной, была испещрена длинными, зазубренными тенями, отбрасываемыми постройками базы, дюнами и другими предметами.

Увиденное во сне уже отодвинулось на второй план, и детали его начали забываться, но возникшее чувство меланхолии не отпускало его. Солнечный свет вероятно разгонит тоску, но в этот час Ральф знал, что видение имело под собой реальную основу и было взглядом в непроницаемую вечность. «Это то, что, не видимое глазу, лежит за всем на свете».

Он почувствовал себя на земле страшно одиноким. Не было ни тепла, ни света, и время тоже прекратило свое существование. Темные часы суток могли длиться вечность. Какой бы трудный и беспокойный момент не переживал он в настоящем, жизнь неумолимо неслась к будущему, где всех ждет тишина и покой. «Но это еще хуже. Это смерть, и ты знаешь, что рано или поздно умрешь». Ральф отвернулся от окна, сел на диван и надел обувь. Из темной квартиры он вышел в тускло освещенный коридор и притянул за собой дверь.

В здании было тихо. Проходя мимо закрытых дверей, Ральф ощущал себя своим собственным призраком. В этот час все знакомые предметы, естественно входившие в его жизнь, как-то изменились, словно не предназначались для посторонних глаз в это время суток. «Все остальные, — думал он, — сейчас спят или несут дежурство в сонном поле. В обоих случаях они далеко отсюда». Ральф вышел на лестничную площадку в дальнем конце коридора и начал спускаться вниз.

На улице бетонные дорожки в неверном свете казались отлитыми из почерневшего серебра. Он медленно передвигался между строениями, не зная, кого или что ищет «Такое бесцельное брожение становится моей привычкой».

На небольшой, покрытой асфальтом автостоянке у одного из жилых зданий стояло с десяток автомобилей, принадлежавших сотрудникам базы. Грустное зрелище. Большая часть коллекции имела неприглядный вид — старые и не слишком хорошо ухоженные машины. Возраст и плохое обращение сделали свое дело, практически обесценив эти транспортные средства. Над голыми покрышками топорщились облезлые крылья. «Что-то в этом мире разладилось, — подумал Ральф, — раз железо начинает разлагаться так же быстро, как и люди». Пыльные стекла автомобильных фар проводили его взглядами.

Своей неожиданностью испугал его автомобильный гудок одной из машин. Ральф резко повернулся на тротуаре и пристально вгляделся в темное ветровое стекло. Из бокового окна показалась бледная ладонь и поманила его.

— Метрик, — позвал голос. — Иди же сюда. Ральф подался вперед, чтобы разглядеть, кто находится внутри.

— Ну, давай же, чего ты там жмешься? — снова прокричал голос. — Ну их к бесу, этих снонаблюдателей. — У Ральфа отлегло от сердца. Он сошел с тротуара и направился к машине. Это был Бленек, командир операции. Голос его был всегда узнаваем, несмотря на то, что теперь слова у него выходили слегка неразборчивыми. «Пить в такой час?» — удивился Ральф.

Из открытого окна автомобиля пахнуло резким запахом пивных дрожжей. Бленек со своего места за рулем жестикулировал открытой банкой.

— Иди, выпей со мной парочку. — Из Отверстия в крышке жестянки выплеснулась золотистая струйка и потекла по его запястью.

Не говоря ни слова, Ральф обогнул машину и забрался в салон с другой стороны. Сиденье было влажным и слегка липким от остатков пива, вытекшего из валявшихся тут же пустых банок. Когда он сел, они свалились на пол, тихо стукнувшись о своих собратьев. Ральф вытянул вперед ноги и ощутил, что под ними этих банок перекатывается не меньше дюжины.

От полной упаковки, стоявшей между ними, Бленек оторвал одну банку и подал ее Ральфу.

— На вот, выпей, — произнес он с дружелюбием порядком охмелевшего человека.

Ральф интуитивно чувствовал, что бояться Бле-нека нечего; его, как и остальных наблюдателей, которыми он командовал, вышестоящие начальники просто использовали, держа в неведении относительно деталей происходящего. Связь Бленека с начальством ограничивалась получением инструкций и указаний, которые надлежало выполнять с точностью до запятой, но никаких сведений о стоящих за этим планах он не имел. Ральфу казалось, что нет ничего загадочного и необычного в том, что на неосвещенной стоянке стояла машина, в которой сидел подвыпивший хозяин. Но от пива Ральф отказался, замахав рукой.

Этот жест Ральфа вызвал у Бленека недоумение. Но тем не менее он одобрительно кивнул головой и большим и указательным пальцами руки показал «о’кей».

— Не беспокойся, — сказал он. — Все нормально, парень. Это не то, что они подсовывают каждому из нас в холодильник. Это пиво я сам купил в Нордене.

Ральф удивленно посмотрел на него, пытаясь прочесть что-то в покрасневших глазах. Потом он взял пиво из трясущихся рук командира.

— Спасибо, — поблагодарил он и, потянув за кольцо, вскрыл банку, а крышку бросил на грязный пол салона. Ладонь приятно холодил запотевший бок банки. Ральф запрокинул голову и с наслаждением сделал несколько глотков освежающей жидкости.

Он ощутил во рту горьковатый вкус пива, промочившего горло и заполнившего желудок.

— Господи, хорошо-то как. — Он снова отхлебнул из банки. Второй глоток разжег внутри маленький костер. «Именно то, что мне сейчас нужно», — подумал Ральф. Его приятно удивил эффект, оказанный на него напитком. — Что это за пиво?

— Классное, ничего не скажешь, правда? — Бленек тоже приложился к банке, а потом промычал какое-то тевтонское на слух название марки. — Это тебе не бледная колорадская подсахаренная водичка, которую привыкли пить нежные детишки из колледжей и женоподобные кинозвезды. Это настоящее пиво. От него волосы на груди растут, как любил говорить мой старикан.

Ральф никогда не задумывался о том, что и у Бленека может быть отец. Он задумчиво посасывал содержимое банки. «У каждого из нас есть отец. — Дополнительная порция пива углубила его мысли в этом направлении. — И матери тоже. И дедушки с бабушками, и старинные друзья, с которыми встречаешься или уже нет». Не отрывая банки ото рта Ральф, смотрел на Бленека. Ему вдруг показалось, что от этого опухшего от выпивки командира операции, как, впрочем, и от других людей, его отделяет непроходимая пропасть, которую он роет собственными руками. Он вытряхнул в рот последние капли пива, и разжав пальцы, позволил банке выскользнуть из ладони. Она, отскочив от края сиденья, упала к остальным жестянкам.

Бленек вытащил из упаковки еще одну банку и протянул ее Ральфу. Последнюю, оставшуюся в упаковке, он взял себе. Ночную тишину нарушил сухой треск открываемых крышек.

Ральф тыльной стороной ладони вытер мокрую верхнюю губу.

— Так, значит, вы знаете об этом? Я имею в виду то пиво, которое они подсовывают нам в холодильники, пока нас нет дома?

— Разумеется, знаю. — Бленек взмахнул рукой с банкой, и пиво отозвалось бульканьем. — Я давно заподозрил, что кто-то шарит по квартире, но ни разу мне не удалось их подловить. Чертовски проворные ребята.

— Когда-нибудь говорили другим о том, что знаете, что тут творится?

— Не-а. Подумал, что толку? Наверное, есть те, кто мог бы что-нибудь предпринять по этому поводу, и есть те, кто делает это в первую очередь. Знаешь, кого я имею в виду, — генерала и его окружение. — Бленек запрокинул голову. На несколько секунд он приложил пивную жестянку ко рту, потом опустил ее.

— А как насчет других наблюдателей? — спросил Ральф. — Почему вы ничего не рассказали им?

— Не рассказал им? — Бленек прыснул со смеху. — Да большинство уже знает об этом! Ха! Нужно быть полным идиотом, чтобы не заметить этого. Я говорю о бесплатном пиве, регулярно появляющемся в холодильнике. Это же ясно, как дважды два.

— Вот как? Ну да, наверное, так оно и есть. Ральф влил в себя новую порцию пива. Жидкость вместо того, чтобы успокоить нервную систему прояснить мысли, как это сделало содержимое первой банки, напротив, затуманило голову. «Чертовски крепкий напиток, — подумал он, — как бишь его». Отправив в рот последние капли жидкости, он бросил жестянку на пол к остальным.

— Как… — Он пытался подыскать верные слова. — Как случилось, что никто ничего не стал предпринимать? Я хочу сказать, почему все продолжают его пить?

— Ты предлагаешь бросить пить пиво? — Бленек повернулся к Ральфу всем корпусом и вытаращил глаза. — Какого черта?

— Но с ним же что-то неладно, разве нет? Они наверняка добавляют в него что-то?

— Что-о-о? — Бленек медленно покачал головой. — Метрик, у тебя какие-то бредовые идеи. Ты что имеешь в виду? Думаешь, они тебе подкладывают, как узникам, в пищу селитру или еще что? Хочешь знать мое мнение на сей счет? Это все глупости. Бред сумасшедшего. Нам в холодильники они кладут самое обыкновенное пиво. В нем ничего нет. Обыкновенное пиво, поверь мне.

Ральф нахмурился. Его собеседник перегнулся через спинку сиденья и вытащил еще одну упаковку с пивом. Весь салон сзади был уставлен ими.

— Откуда вам знать? — наконец спросил Ральф.

— Парень, в своей жизни я выпил предостаточно пива. Если бы к тому, что хранится в наших холодильниках, что-то добавили, я бы тотчас почувствовал. Можешь не сомневаться. — Бленек с воодушевлением оторвал крышку у новой банки. — Большинство наблюдателей полагают: если начальство считает, что в холодильнике у нас всегда должно быть бесплатное пиво, значит, ему виднее. Чего сокрушаться по этому поводу? Знаешь, может быть, это дополнительные льготы, почему бы и нет? Что до меня, так я люблю пиво более высокого качества. Ну и что с того?

— Ничего, полагаю. Хотя подождите минутку. Нет, ничего. — Ральф поднял руку, чтобы почесать лоб, но тут обнаружил, что держит в ней початую жестянку с пивом, но как он ее взял, совершенно не помнит. В лунном свете, проникавшем в салон сквозь ветровое стекло, капли влаги на гладкой поверхности цилиндра поблескивали, как драгоценные камни. Два глотка понадобилось ему, чтобы опустошить банку. Никогда раньше не поглощал он пиво с такой скоростью. Но теперь оно словно само заливалось в глотку и пропадало где-то внутри его чрева. «Должно быть, все дело в стрессе», — сказал он себе. Безбрежные пески пустыни за базой в том месте, где они сливаются с небом, накренились, но тут же линия горизонта снова приняла свое обычное положение.

— Еще одну? — В поле зрения появилась рука Бленека с очередной банкой пива.

Ральф взял ее и потянул за кольцо. Язык ощутил приятный кисловатый вкус пены. Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Нет смысла, решил он, рассказывать Бленеку о том, что уже произошло и продолжает происходить. Все эти проблемы относились к другому миру, никак не связанному с этим осененным алкоголем общением. «Передышка, — где-то в глубине сознания сформировалась мысль. — Тайм-аут».

Однажды он читал о том, как во время Первой мировой войны солдаты в окопах в перерывах между обстрелами пели и перебрасывались шуточками, в то время как в сотне ярдов притаился противник. Теперь он понимал это состояние. Несмотря на весь ужас пережитого и еще больший кошмар того, что ожидало его впереди, он уже созрел для того, чтобы воспользоваться моментом и насладиться минутной передышкой.

Когда Бленек назидательно поднял вверх палец, пустые банки на полу машины лежали уже в два слоя.

— Дай-ка я покажу тебе кое-что. — Он кивнул в сторону бардачка и, наклонившись, открыл его.

— Что это? — устало шевеля языком, спросил Ральф. Там лежал предмет прямоугольной формы, на передней панели которого торчали многочисленные тумблеры, кнопки и ручки. На мгновенье он почувствовал новый прилив волны параноидального страха.

— ГС, — сообщил Бленек. — Радио гражданской связи. Некоторое время назад им увлекались почти все. Тысячи людей устанавливали их в личных автомобилях и болтали друг с другом в дороге, сколько душе угодно. Теперь такие штуки сохранились только на некоторых грузовиках, да у отдельных одиноких старикашек вроде меня.

Ральф почувствовал легкие укоры совести, и сердце больно сжалось. Кто мог подумать, что в частной жизни Бленек так несчастен и коротает свои ночи в темноте салона автомобиля, заливая одиночество пивом?

Бленек включил устройство, и индикаторы озарились мягким светом. Неверными пальцами начал он возиться с ручками настройки. Из динамика, установленного где-то на приборной доске, сквозь треск разрядов статического электричества доносились голоса — невидимые водители грузовиков предупреждали друг друга о полицейских засадах на магистралях. Пара ребятишек, перебивая друг друга, делилась подробностями из радиотехники, в изобилии насыщая свою речь названиями диодов, транзисторов и тому подобным. В темноте кабины возникали и гасли чужие голоса. Ральф, откинувшись на спинку сиденья, слушал и смотрел, полуприкрыв глаза. «Чересчур перебрал этого проклятого пива», — думал он, с трудом шевеля мозгами.

— На-ка, — откуда-то из глубин бардачка Бле-нек извлек подсоединенный спиралевидным проводом микрофон. — Скажи что-нибудь. Посмотрим, может быть, кому-нибудь захочется потрепаться с тобой.

Ральф взял микрофон и, минуту поколебавшись, нажал на кнопку сбоку.

— Кто-нибудь… — Слова он выговаривал медленно и тщательно. — Кто-нибудь где-нибудь понимает, что происходит? Кто-нибудь? Где-нибудь?

— Что за хитрый вопрос? — где-то рядом буркнул голос Бленека.

Ответа не последовало.

Ральф бросил микрофон и посмотрел на своего соседа. Бленек, уронив голову на руль, спал. Дрожащей рукой Ральф выключил приемник. Светящиеся точки индикаторов погасли и снова стали безжизненными. Он открыл дверцу машины и, покачиваясь, вышел, пара пустых жестянок свалилась на землю. Провожаемый пристальными взглядами звезд, он неверной походкой двинулся к дому.

Опустошив давно подающий о себе знать мочевой пузырь, он прошел на кухню и обнаружил, что часики на верхней панели плиты по-прежнему показывают три часа ночи. Он нагнулся к часовому механизму и привычного тиканья не услышал. «Остановились, — решил Ральф и выпрямился. Навсегда». Он прошлепал в гостиную и рухнул на диван. На какое-то мгновение его посетила мысль о Саре, и он сразу почувствовал себя одиноким и брошенным. Но в конце концов ему удалось уснуть, и снова во сне ему явился Слидер.

 

Глава 13

Когда Ральф проснулся, солнце уже светило вовсю. Знакомые зубы ночного кошмара растаяли. Он свесил ноги с дивана. Сбившаяся одежда промокла от пота и пропиталась липким запахом прогорклого пива. Под мышками темнели мокрые разводы. Вернувшись ночью от Бленека, он рухнул на диван, даже не сняв обуви. «Но теперь все кончено, — сказал он себе. — Маленькая пауза завершилась. Я снова вернулся в свой мир». Успокаивающее воздействие алкоголя прекратилось.

Холодный душ помог разогнать застоявшуюся кровь. Ральф подошел к встроенному шкафу и, бросив в угол скомканную гражданскую одежду, взял с вешалки форму базы Опернаб. «Как старая кожа, — пришло ему на ум, когда он натягивал рубашку. — А я-то думал, что избавился от нее навсегда».

В ящиках кухонного стола он сумел обнаружить только одну полупустую коробку с соленым печеньем. Он принялся жевать и попытался проглотить, но сухие крекеры прилипали к небу и не лезли в горло. «Что дальше? — спросил он себя, пялясь в окно, в то время как его зубы старательно пережевывали безвкусную пищу. — Если бы только у меня был ответ на этот вопрос…».

Спенсер что-то неясное пробубнил по телефону — о чем? С большим трудом ему удалось вызвать в памяти торопливые слова. Манхэттенский проект 1942 года. Что-то в этом представлялось не совсем верным. Может быть, все называлось по-другому? «Первый ядерный реактор». В голове неясной чередой проследовали воспоминания о понятиях, которые он слышал в колледже на уроках физики. Реактор как будто собирали где-то на подземном теннисном корте или в каком-то другом аналогичном месте. Ральф покачал головой. «Вот, — заметил он себе, — что бывает, когда всю свою жизнь спишь. Никогда не знаешь, какие важные вещи можешь пропустить. И что такое, Бога ради, этот «поглощающий стержень»?

Ральф прошел в гостиную и посмотрел сквозь стекло раздвижной двери. Реактивный лайнер Му-ленфельда все еще стоял на месте, ослепительно сверкая на солнце, так что глазам было больно смотреть на него. Сенатор наверняка мог знать, что имел ввиду Спенсер. Его люди в Лос-Анджелесе, вероятно, прежде чем расправиться со Спенсером, выкачали из него всю информацию. «Тогда какой смысл спрашивать о чем-то меня? — подумал Ральф. — Все вокруг знают гораздо больше». Он скомкал в руке опустевшую коробку из-под крекера, бросил ее в угол и прошел в спальню, чтобы взять форменную куртку.

Когда он вошел в зал отдыха, там никого не было. Стоял еще слишком ранний час, чтобы кто-нибудь из наблюдателей мог проснуться после ночного дежурства. «Как хорошо, что я еще в отпуске», — подумал Ральф со смешанным чувством иронии и облегчения. Он прошел по коридору в последнюю комнату, наименее часто используемую обитателями базы. В ее крохотном помещении размещалась библиотека, в которой на металлических стеллажах теснились потрепанные тома.

Ральф переступил порог комнаты и начал изучать корешки книг, пока его глаза не наткнулись на то, что он искал. На одной из полок стояла устаревшая энциклопедия. Он вытащил том на букву «М» и принялся листать его.

Ему почему-то не показалось удивительным то, что страница, на которой должна была находиться статья о Манхэттенском проекте, была аккуратно вырезана бритвой. «Чрезвычайно умно, — подумал он. — Отчего же не выбросили всю книгу? Кто обратил бы внимание?». Такое отсутствие изобретательности вызвало у него чувство раздражения. Он даже не потрудился открыть какой-нибудь другой том.

* * *

— Энциклопедия? — продавец нахмурился и в задумчивости облокотился на кассу. — Зачем нам держать такие книги? Не думаю, что она пользовалась бы здесь спросом. Это вам, знаете ли, не книжный магазин. — Он пошарил в ящике, нашел сдачу с доллара, которую и бросил на прилавок.

— Нет, вы меня не так поняли, — сказал Ральф, купивший пачку жвачки только для того, чтобы начать разговор. — Я имел в виду, нет ли у вас собственной энциклопедии дома? Вы где живете?

— Странная вещь получается. — Мужчина задумчиво поскреб подбородок. — Последнее время почему-то много людей интересуются энциклопедией.

— Да? А кто еще?

— Они сказали, что работают в какой-то издательской компании на востоке, — продавец сделал неопределенный жест головой. — Мне эти люди не понравились. Впрочем, никогда не знаешь наверняка. Но они сказали, что их компания собирается выпустить какой-то новый необычный тип энциклопедии и они ходили по Нордену и за наличные выкупали у людей старые издания. Фред Уэбб — ну, вы знаете, парикмахер — сказал, что ему заплатили по два доллара за том старого энциклопедического издания Глобалса, с которым его ребятишки делали домашние задания. Но теперь, конечно, они выросли и разъехались, так что Фред решил, почему бы и не получить за книжки деньги. В городе наверняка их было не более пяти-шести собраний. Так что, думаю, что эти люди из издательской компании скупили все. Энциклопедических изданий, должно быть, совсем не стало.

«Муленфельд, — подумал Ральф. — Опередил меня все-таки. Значит, о Манхэттенском проекте имеется какая-то информация, которую он так жаждет скрыть от меня. Еще он считает, что я утаиваю от него какой-то секрет. Но какой?»

— А вам-то зачем? — спросил продавец. — Вы хотели что-то посмотреть?

— Ага. — Он не спеша, по одной монетке забирал с прилавка мелочь.

— Что именно? Может, я смогу помочь? Ральф устало улыбнулся. Надежды никакой не оставалось.

— Не думаю. Меня интересует информация о первых опытах с ядерными реакторами.

— О тех, которые проводились в 1942 году? — спросил продавец. — В университете Чикаго Энрико Ферми?

Ральф с изумлением взглянул на человека, стоявшего по другую сторону прилавка.

— Похоже, что да, — медленно проговорил он. Манхэттенский проект. Что вы знаете о нем?

— Он назывался не совсем так. Кодовое имя было «Металлургический проект». — Продавец, явно довольный собой, хлопнул ладонью по прилавку. — Я на днях прочел об этом статью. В старом номере «Ридерз Дайджест». Я храню всю старую подписку, скопившуюся у меня за сорок лет.

Ральф почувствовал прилив возбуждения, у него даже мурашки побежали по спине.

— А этот номер у вас еще есть? Вы не могли бы найти его?

— О да. Не присмотрите ли за кассой минуточку? — Продавец вышел из-за прилавка и направился к лестнице в конце магазина, ведущей в комнаты второго этажа. В течение некоторого времени Ральф слышал доносившийся сверху скрип и скрежет, затем продавец появился снова, неся перед собой картонную коробку. Она доверху была набита старыми номерами «Ридерз Дайджест». Верхние экземпляры при каждом шаге опасно вздрагивали, грозя ежесекундно сползти на пол.

— Уф! — лицо продавца побагровело, когда он поставил свою тяжелую ношу на прилавок. — Ну вот, — сказал он тяжело дыша. — Сейчас посмотрим…

Ральф подался вперед и с нетерпением наблюдал за тем, как продавец роется в горе старых потрепанных толстых журналов. Обложки их выгорели и утратили яркость красок, а края страниц почернели от грязи и времени.

— Мне кажется, там на обложке была картинка с какой-то птичкой. — Продавец, пытаясь сосредоточиться, нахмурился. — Или два оленя в лесу. Нет, вот он. Нашел. — Он держал в руках журнал На обложке красовался кактус с желтыми цвета ми. Продавец принялся листать его, потом, обнаружив нужную страницу, перегнул журнал пополам. — Вот взгляните.

Ральф взял протянутый ему журнал и прочел название статьи: Я БЫЛ ТАМ, КОГДА РОДИЛСЯ АТОМНЫЙ ВЕК! Его глаза торопливо пробежались по странице, но ничто не привлекло его внимания.

— Можно я позаимствую его у вас на время? — спросил он, взглянув на продавца.

— Ладно, возьмите его совсем. — Мужчина сделал неопределенный жест рукой. — Я храню все эти журналы только потому, что мне лень их выбросить.

— Спасибо. — Прижав к себе журнал, Ральф выбежал из магазина.

Вернувшись домой на базу, он упал на диван и начал читать статью. Чтобы проглотить ее, ему понадобилось всего несколько минут.

Автором статьи был один из ученых, которые в 1942 году работали над созданием первого в мире атомного реактора ЧР-1, или Чикагского реактора номер один. Характерным для «Ридерз Дайджест» языком он описывал конструкцию, создаваемую под руководством Энрико Ферми. Она представляла собой сферу из графитовых блоков и металлического урана и его окислов, диаметром в двадцать четыре фута. Участники проекта — выпускники Чикагского университета с вечно перепачканными лицами и ссадинами на пальцах.

«В качестве профилактической меры, — Ральф наклонился ближе к тексту, стараясь не пропустить ни единого слова автора, — мы сконструировали «поглощающий стержень». Он представляет собой деревянный стержень, обитый полосками металлического кадмия, проходящий через реактор. Кадмий — лучшее средство для поглощения нейтронов — предназначался для погашения любого всплеска цепной реакции, вышедшей из-под контроля. Чтобы ядерная реакция началась, стержень с помощью специальной веревки следовало извлечь из реактора; стоило веревку отпустить, и стержень входил в реактор, где подавлял активность нейтронов».

Статья заканчивалась панегириком в адрес Ферми и всех остальных участников проекта, на фоне которого тихо пощелкивали счетчики радиации и над миром расцвел ядовитый гриб атомного века.

«Ну, и какое отношение все это имеет к происходящему?» — думал Ральф, откладывая журнал в сторону. Тот, прошуршав страницами, закрылся. Пока Ральф не видел никакой связи между Манхэттенским проектом и операцией «Снонаблюдения». Но зачем тогда понадобилось кому-то вырывать страницы из энциклопедии в зале отдыха и рыскать в поисках энциклопедических томов по всему Нордену? Снова ощутив бремя предположений, которые не оправдали его надежд и никуда не привели, Ральф покачал головой.

Теперь он с отчетливой ясностью видел, что операция «Снонаблюдения» распространяла вокруг себя непроницаемый мрак. Растекаясь по земле, загадки росли и множились; загадки, на которые не было ответа, и их злокачественные клетки загнивали и видоизменялись, неумолимо придавая его миру, из которого не было выхода, хищный оскал монстровидного гада, Слидера, — зловещий и не поддающийся объяснению. «И мы должны сбиться в кучу и съежиться, — думал Ральф, с горечью вспоминая последнее ночное дежурство с Майклом Штиммицем, когда тот погиб. — И никто не придет нам на выручку и не выдернет нас из этой трясины».

Он встал, прошел в спальню и выдернул один из ящиков бюро. Там, на дне, спрятанная под стопами белья и носков, лежала кантата Баха, оставленная ему Майклом Штиммицем. Казалось, что это было столетия назад. «А я до сих пор не знаю, — подумал Ральф, — что он пытался этим сообщить мне».

В приступе бессильной ярости он выхватил пластмассовую бобину из коробки и в сердцах швырнул ее о стену. Она отскочила и, упав на пол, закружилась волчком, разматывая и путая кольца немой ленты.

Чтобы успокоиться, он сделал глубокий вдох, но это не помогло. Растущая в нем пустота только увеличилась в объеме. Из картонной коробки, где лежала пленка, он вытащил буклет с нотами и словами кантат на разных языках. Но как и раньше, когда он впервые взял книжицу в руки, он ни на полях, ни между строк не обнаружил секретных посланий. «Так в чем все-таки дело?» — напряженно думал Ральф. Закрыв глаза, он медленно водил пальцами по глянцевой бумаге обложки.

Нахмурившись, он размежил веки. Пальцы его нащупали что-то, или это ему показалось? Повернув буклет к свету, он, не спуская с него глаз, снова провел рукой по обложке. Рука зацепилась за что-то, чего он раньше не замечал. Заглавная буква «Б» в имени Баха имела едва ощутимую выемку, невидимую глазу. Создавалось впечатление, что кто-то — возможно, Штиммиц — осторожно подчеркнул ее сухим стержнем шариковой ручки или еще каким-то аналогичным предметом.

«Б», — подумал Ральф. Рука его двинулась по обложке вниз, тщательно ощупывая каждый миллиметр, пока пальцы не обнаружили штрих под буквой «О» в имени дирижера.

На этой же стороне он обнаружил еще три подчеркнутые буквы, то есть, всего их оказалось пять. «Так вот какое послание оставил мне Штиммиц, — мелькнуло в голове Ральфа. Мучиться с расшифровкой не пришлось. Буквы сложились в слово БОМБА.

«Бомба?» — удивился Ральф. Но удивление было не долгим. Делая правильные умозаключения, он быстро расставил все по своим местам. «Спенсер смешал две вещи: «Металлургический проект — район Манхэттен, вот как это называлось». В памяти всплыл фрагмент давно забытой лекции, прослушанной в колледже. «Район Манхэттен» — так называлась группа военных инженеров, которая работала над созданием первой атомной бомбы». На мгновение перед мысленным взором Ральфа возникло грибовидное облако. Но видение рассеялось, и он снова обрел способность воспринимать окружающий мир. Пока не все еще было понятно, но во всяком случае кое-что прояснилось.

В самом сердце пустыни располагался гигантский военный комплекс, база реактивных бомбардировщиков, инверсионные следы которых каждую ночь полосовали небо. Ближайшей постройкой от нее был Дом Тронсена. А если — мысль эта поразила Ральфа электрическим разрядом, — а если! Дом Тронсена был не таким уж безвредным завейдением, где якобы осуществлялась невинная лечебная программа воздействия на психику мало летних преступников? Что, если предполагаемая терапия являлась полем, где создавалось ядерное устройство, настолько мощное, чтобы испепелить весь район, включая и военную базу. Такое объяснение ничуть не казалось Ральфу менее вероятным, чем любое другое. Кто знает, может быть, Муленфельд на самом деле с другой звезды. Как знать, может быть, аналогичные «психотерапевтические» программы прокручивались и на заблудших детях России? Может быть, и Китая? Как знать? Кто угодно или что угодно — с достаточной изобретательностью, чтобы придумать хитроумное прикрытие вроде операции «Снонаблюдения», — мог несомненно найти способ добиться желаемого результата и в других местах. И после того, как на Земле будут уничтожены все основные военные базы, не начнется ли инопланетное нашествие, подготовкой которого занимается Муленфельд?

Всего несколько мгновений понадобилось, чтобы хитроумное объяснение, пришедшее Ральфу на ум, расцветшее поначалу хрупким трепещущим коралловым деревом, гнущимся под бременем обыденной логики, обрело твердость и непоколебимость гранитной скалы. «Разве имеет значение то, что на первый взгляд это звучит бредово? — думал он. — Разве имеет значение, что это похоже на научную фантастику? Когда сам мир становится похожим на научную фантастику, объяснить его можно только с этой точки зрения». Он бросил буклет, взял из шкафа куртку и выскочил из комнаты, даже не прикрыв за собой дверь.

Транспортные средства базы — два джипа и маленький грузовик с выведенными трафаретными надписями на бортах ОПЕРНАБ, — были припаркованы на автостоянке позади административного здания. Ральф по очереди обследовал каждое из них, но ключей, как он рассчитывал, ни в одной из машин не оказалось. Некоторое время он стоял возле одной их них, положив руки на дверцу и лихорадочно соображая, где могут храниться ключи. В кабинете командира базы? Этот вариант представлялся ему наиболее вероятным.

Тихо подкрался он к стене административного здания и, пригнувшись, юркнул под окно кабинета начальника. Некоторое время он стоял, вслушиваясь, но ни голосов, ни шуршания бумаги оттуда не доносилось, тогда он выпрямился и в надежде, что командир вышел пообедать, заглянул в окно.

Насколько он мог судить, кабинет был пуст. Кресло командира тоже пустовало и было отодвинуто от его рабочего стола.

Подрядчик, заключивший контракт на установку оконной защиты на базе, несомненно надул начальство, поскольку здесь не было ни одного человека, кто не знал бы, что проволочную сетку легче легкого отодрать от металлической рамы. Всего несколько секунд понадобилось Ральфу, чтобы в одном углу проделать треугольное отверстие достаточной величины. Подтянувшись, он на четвереньках приземлился по другую сторону окна, как раз за столом. Когда он поднялся, в ту же секунду ощутил за левым ухом прикосновение какого-то твердого и холодного предмета.

— Не двигаться, Метрик, — услышал он голо командира Стайлза. — В противном случае ты знаешь, что тебя ожидает.

Внезапно у Ральфа перехватило горло, и о даже не мог проглотить скопившуюся во рту слюну. Он тупо уставился в противоположную голую стену. В абсолютной тишине комнаты он слышал только слабый волнообразный звук, который с каждой секундой становился громче.

— Сейчас я уберу оружие от твоей головы, — ровным голосом произнес командир. — А ты пройдешь и сядешь вон в то кресло по другую сторону стола. Должен тебя предупредить, что стреляю без промаха.

Командир сдержал обещание, и давление холодного предмета пропало. Ральф, не оборачиваясь, медленно обошел стол и сел в маленькое кресло с другой стороны. Только потом он поднял голову.

Командир Стайлз, не опуская пистолета, по-прежнему наведенного на Ральфа, занял свое обычное место. Черный зев ствола в вытянутой руке смотрел Ральфу прямо в грудь. Их глаза встретились.

— Метрик. — Командир медленно покачал головой. На лице отразилось видимое удовольствие, так что даже морщинки разгладились. — С твоей стороны было непредусмотрительно снова вернуться на базу и вести себя, как ни в чем не бывало. Ты уже давно находишься у нас под подозрением. Неужели ты думаешь, что мы, зная, с кем твой друг Штиммиц проводил почти все свое свободное время, не позаботились о том, чтобы установить наблюдение и за тобой? Я давно заметил, что ты ходишь и что-то вынюхиваешь у джипов. Мне даже все известно о твоих маленьких приключениях в Лос-Анджелесе. О них мне рассказали сразу же, как только я сообщил, что ты снова появился здесь. Так что ничего особенно умного ты до сих пор не сделал, не так ли?

У Ральфа пересохло во рту, и язык едва шевелился, когда он отозвался.

— Нет, — сказал он. — Думаю, что ничего. Командир вздохнул.

— Боюсь, сенатора Муленфельда ты вывел уже из терпения. Честно говоря, до сих пор он не хотел применять к тебе «жесткие» методы, чтобы вытянуть все, что ты знаешь. И все из-за того, что случилось с другим членом группы «Бета», которого пытали. Но теперь мы знаем, чего можно ожидать, так что опасность, вызванная взрывом, может быть сведена к минимуму и грозить только тебе самому. Самое худшее, что может случиться, — не считая, конечно, ущерба, нанесенного тебе, — так это то, что мы не добьемся от тебя никакой информации.

— Стайлз, — Ральф взглянул в бесстрастное лицо своего собеседника. Чувствовал он себя отвратительно, в голове все перемешалось. — Вы понимаете, что здесь происходит? Вы знаете, что они здесь делают? Что собираются сделать?

— Да брось ты, — сказал командир мягко. — Конечно, нет. Но моральное убеждение, боюсь, здесь не имеет силы. Я — профессионал до мозга костей, чтобы интересоваться еще и конечной целью этой программы. На Муленфельда работают только профессионалы.

В ушах Ральфа зашумело от внезапного всплеска адреналина в крови, и предметы в комнате снова приобрели отчетливые очертания. Загадочные ссылки Стайлза помогли ему принять решение.

— В таком случае, — сказал он звенящим от напряжения голосом и наклонился вперед, — мне придется пустить мое устройство в ход сейчас и прихватить с собой и вас. — Он драматическим жестом поднес руку к уху.

Командир уронил пистолет и судорожно оттолкнулся от стола. Ральф, пригнув голову, сделал стремительный бросок через стол, и грудью навалился на Стайлза. Кресло, на котором тот сидел, грохнулось на пол.

Руки Стайлза беспомощно скребли покрытый ковром пол. Лежа у перевернутого кресла, он, как рыба, открывал и закрывал рот, пытаясь восстановить сбившееся с ритма дыхание. Ральф протянул руку и нащупал на столе оброненное оружие. Он нацелил пистолет в грудь противника, но никак не мог найти курок. Стайлз уже начал подниматься, помогая себе одной рукой, а Ральф все еще возился с пистолетом, отчаянно пытаясь найти предохранитель. Видя безвыходность создавшегося положения, Ральф что было сил запустил пистолетом в голову командира. Удар пришелся прямо в висок, командир застонал и как подкошенный рухнул на пол. Больше он не шевелился.

Ключи лежали в верхнем ящике письменного стола. Ральф схватил все связки и рассовал их по карманам, после чего через проделанное в решетке отверстие выбрался наружу. Не прошло и минуты, как он подобрал ключ к зажиганию одного из джипов. Двигатель машины с привычным урчанием завелся. Этот звук оказался столь приятен сердцу Ральфа, что у него перестали дрожать конечности. Он включил заднюю передачу и отъехал от здания, потом развернулся и направился к воротам базы. Кэти и Гуделл, шедшие от жилых помещений к залу отдыха, едва успели выпрыгнуть из-под колес. Остолбенев, они с открытыми ртами наблюдали за пыльным шлейфом, несшимся в сторону шоссейной дороги.

 

Глава 14

Встречный ветер, казалось, придавал Ральфу решимости, а мыслям ясность. «Лас-Вегас, — сказал он себе. — Там непременно должно быть управление ФБР. Они могут выслушать меня и что-то предпринять». Он сильнее нажал на педаль газа. Ральф уже твердо решил во что бы то ни стало вырвать Сару из рук существа, называющего себя ее отцом.

На протяжении многих миль дорога была почти прямой с плавными изгибами. С обеих сторон ее тянулись пологие склоны дюн, сиявшие в лучах полуденного солнца нестерпимым блеском. В нише приборной доски Ральф нашел темные очки в металлической оправе и нацепил их на нос, чтобы защитить глаза. Темные линзы смягчили агрессивное отражение прямых солнечных лучей в зеркале заднего вида, и он получил более или менее сносный вид остающейся за спиной дороги. Его кто-то преследовал.

Ральф внимательно наблюдал за зеркалом, бросая одновременно мимолетные взгляды на вьющуюся впереди дорогу, чтобы не съехать на обочину. Человек ехал на мотоцикле. Можно было разглядеть черный глянцевый обтекатель, придающий мотоциклу форму пули, и даже — или это только казалось ему — тонированный безликий пластик защитного забрала мотоциклетного шлема прямо над спортивным рулем.

Расстояние между Ральфом и его преследова телем неуклонного сокращалось, фигура в зеркал заднего обзора неумолимо увеличивалась в разме ре.

«Должно быть, кто-то из людей Муленфельда, — подумал Ральф. — Он догонит меня, не успею и глазом моргнуть».

Джип шел на грани своих возможностей, и скорость его значительно уступала скорости мотоциклиста.

Мимо проносились, оставаясь за спиной, дорожные знаки. Вскоре дорога должна была раздвоиться. Одна ветвь вела на север, вторая — в Лас-Вегас. «Может быть, — подумал Ральф, — может быть…».

Достигнув развилки шоссе, он свернул на дорогу, идущую на север. Покрышки жалобно взвизгнули, когда он круто вывернул руль у самой кромки дороги с защитным барьером, облицованным резиной. В зеркале он успел заметить, что мотоциклист свернул в ту же сторону. На какое-то время поворот дороги скрыл его от преследователя.

Как только Ральф убедился в том, что видеть его мотоциклист не может, он нажал на педаль тормоза. Сделал он это с максимальной осторожностью, чтобы покрышки не запищали и не оставили на асфальтовом полотне черных отметин. В какое-то мгновение джип перестал слушаться, и его понесло юзом. Машину развернуло поперек дороги, ее капот смотрел в сторону пустыни.

Не поворачивая «баранки», он включил первую скорость и, нажав на педаль газа, привел джип в движение. Переехав кромку дорожного покрытия, машина устремилась вниз по пологому склону, усыпанному гравием. Выбрасывая из-под задних колес гальку, джип сползал все ниже. Ральф крепко сжимал в руках вибрирующий руль.

Спустившись по склону вниз, машина с резким толчком остановилась. От удара водителя подбросило на сиденье. Двигатель поперхнулся и заглох, но Ральф не пошевелился, чтобы снова завести его. Он прислушался. Сначала до слуха не доносилось никаких звуков, кроме постукивания потревоженных камешков, скатывающихся по склону. Потом возник нарастающий рокот мотоциклетного мотора, приглушенный расстоянием. Рокот становился все громче, наконец, достигнув апогея, он начал затихать, так как преследователь, по всей видимости, скрылся за поворотом дороги.

Ральф включил зажигание и направил машину в сторону второго шоссейного ответвления. Из опыта он знал, что пройдет еще некоторое время, прежде чем ведущая на север дорога выпрямится достаточно, чтобы мотоциклист мог понять, что его добыча ускользнула. К этому моменту Ральф пройдет уже приличное расстояние до Лас-Вегаса, и догнать его будет проблематично. Он увеличил скорость, и джип неловко запрыгал по каменистой почве пустыни. Однако Ральф хорошо понимал, что это временная отсрочка и преимущество его будет недолгим.

* * *

События тем не менее развивались быстрее, чем он полагал. На пустынной, окутанной мраком магистрали, по сторонам которой виднелись только залитые лунным светом дюны и скудная пустынная растительность, работавший до сих пор исправно двигатель джипа поперхнулся, кашлянул, на некоторое время восстановил мерное дыхание, потом снова чихнул и заглох. Ральф в первый раз взглянул на показания бензинового счетчика на приборной доске. Тонкая стрелка застыла на нулевой отметке.

Почти минуту просидел Ральф, ошеломленно уставившись на показания прибора. Где-то в глубине сознания шевельнулась мысль: «Стоит что-то упустить из виду, как это с неотвратимостью возмездия тут же напоминает о себе».

Усилием воли Ральф заставил себя не думать о разверзшейся перед ним бездне. Он выключил фары и выскочил из джипа. Ставшая бесполезной машина в сумрачном лунном свете стояла безмолвной приземистой тенью на шипованной резине. Перестав быть его союзником, она даже не могла сохранять нейтралитет, а перешла на сторону неприятеля и теперь относилась к миру Муленфельда.

«Минутку, подожди», — подумал Ральф. Он обогнул джип и заглянул назад, но кроме болтающихся ремней и запасного колеса он там ничего не обнаружил. Канистры не было. Тем не менее он перегнулся через борт машины и неторопливо, ни на что не надеясь, принялся шарить руками по темному полу джипа. Канистра оказалось за спиной заднего сиденья. Он приподнял ее и встряхнул. В канистре что-то радостно булькнуло. Далеко не полная, но немного горючего есть.

Когда двигатель джипа снова заурчал, Ральф отжал сцепление и начал набирать скорость. «Хоть бы хватило, хоть бы хватило», — тяжело сопел он, не спуская глаз с пары бегущих по дороге световых лучей фар. «Господи, сделай так, чтобы хватило добраться до заправки».

Спидометр отсчитывал милю за милей, напряжение продолжало нарастать, пока наконец не свершилось чудо. Вдали появился крошечный магазинчик с допотопной бензиновой заправкой. Стоял он на перекрестке, где от шоссе сворачивала в сторону дорога местного значения, Ральф подогнал джип к заправке и выскочил из машины.

Шланг насоса никак не хотел поддаваться, как бы старательно Ральф ни тянул. Хозяин надежно прикрепил его к колонке замком. Выругавшись, Ральф оставил тщетные усилия и побежал к магазинчику. Потрепанная вывеска над стеклянной дверью гласила, что здесь можно купить безалкогольные напитки. Вывеска была освещена единственной засиженной мухами голой лампочкой, свисавшей сверху. Он потянул дверь и открыл ее, за ней оказалась другая, и она была заперта. Он принялся молотить по ней кулаками.

— Эй! — закричал Ральф. — Проснитесь вы там! — Он пнул дверь с такой силой, что чуть не выломал петли.

В боковом окне он заметил, что в глубине магазина зажегся свет. Через мгновение дверь отворилась, и показалась согбенная фигура старика в полосатой пижаме. Голова его была совершенно лишена растительности, если не считать седой щетины на срезанном подбородке.

При виде Ральфа его глаза расширились.

— Эй, мне нужно заправиться. — Ральф подхватил мужчину под локоть и вытащил его на улицу. — И побыстрее, пожалуйста, я очень тороплюсь.

— Нет, — проскрипел владелец заправки. — Я… я ничего вам не дам.

— Что? Какого черта? Я заплачу.

— Нельзя. — Старик слабо попытался вырваться из мертвой хватки Ральфа.

— Нельзя? — Ральф подтащил человека ближе к бензиновой колонке. — О чем это вы? Чего нельзя?

— Находиться в пути во время темноты. — Надтреснутый голос перешел в шепот: — Там рыскают приведения!

— Какие… Ладно, бросьте, у меня нет времени выслушивать ваши бредни.

— Нет, это совершеннейшая правда! Жуткие темные твари. Такое маленькое пятнышко.

— Маленькое пятнышко? — Ральф замолчал и пристально посмотрел старику в лицо, уловив выражение страха, свойственное слабоумным.

— Стоит выключить телевизор, — прошептал хозяин магазина, — как все превращается в маленькое белое пятнышко в середине, потом оно срывается с места и улетает в ночь, потом нападает на вас и… выпивает кровь. Это правда.

— Кроме шуток, — осторожно произнес Ральф.

— Да! Да! — прокричал старик с внезапным воодушевлением. — Жуткие такие темные твари в ночи!

— Ладно, но вы можете дать мне топлива в любом случае. Потому что эти штуки преследуют меня и в дневное время суток.

— Нет. — Старик конвульсивно вырвал у Ральфа руку и бросился назад в магазин. Тонкая материя пижамных штанин развевалась вокруг тощих ног. Ральф припустился следом и успел проскочить внутрь, прежде чем старик сумел захлопнуть дверь.

В темном помещении старик, казалось, бесследно исчез. Ральф обвел взглядом грубые деревянные полки, уставленные коробками с бобами и мешками муки, но ничего интересного для себя не увидел. Вдруг из-за ряда бочонков показалась блестящая розовая макушка. Ральф на цыпочках подошел ближе и, схватив старика за тонкую шею, выволок его оттуда.

— Дай мне этот чертов ключ, — проскрежетал Ральф. — Тот, от замка на бензоколонке.

— Ак… Ак… — судорожно разевая рот, прохрипел старик. Его лицо потемнело, и он безвольно барахтался в руках Ральфа. — Ты… ты… один… из них!

— Именно так. Мой приятель, маленькое пятнышко поджидает за дверью. Итак, ключ на стол.

— У меня его нет!

— Где он?

— В кассе. — Старик развел руками. — Вон там! Ральф отпустил его и подошел к прилавку в задней части магазина. Нажав на кассовом аппарате нужную кнопку, он выдвинул ящик с деньгами, где в одной из ячеек для мелочи он обнаружил связку ключей.

Залив до отказа бензобак джипа, а также наполнив пустую канистру, он бросил ключи лысому старику, таращившему на него глаза из-за витрины магазинчика. Ключи стукнулись о стекло, но старик на всякий случай пригнулся. Ральф завел двигатель и выехал на шоссе. Набирая скорость, он задумался, какое место в этой смутной легенде будет теперь отведено ему.

* * *

О своем появлении на горизонте Лас-Вегас возвестил яркими неоновыми огнями, разогнавшими непроглядный мрак ночи. Проезжая мимо ярко освещенных казино, Ральф лихорадочно соображал. «Мотель, — решил он. — Дешевый могель — что мне необходимо. Нужно смыть с себя пыль. Йикто не станет слушать меня, если я явлюсь в таком виде».

Миновав залитый ослепительными огнями центр города, Ральф выехал в более темные его кварталы. Неоновые вывески, более скромные здесь и порой частично разбитые, отбрасывали мерцающие блики на приземистые, отнюдь не фешенебельного вида здания, вокруг которых были припаркованы старые автомобили. Ральф подогнал джип под вывеску, где красные и зеленые трубки, заполненные флюоресцирующим газом, образовывали пальмовое дерево. Он выключил зажигание. Двигатель, провернувшись еще несколько раз, смолк. Стрелка счетчика топлива остановилась в дюйме от нулевой отметки.

— Всегда рада видеть в городе военного человека, — сказала ему седовласая дама, сидевшая в мотеле за столиком администратора. Она протянула Ральфу ключ от номера. — Хорошо вам отдохнуть.

Озадаченный, он на минуту замер, засовывая кошелек в карман брюк. Потом до него дошло, что старая дама, по всей видимости, нашивку на рукаве форменной куртки базы Опернаб приняла по ошибке за военную эмблему.

— Хорошо. Постараюсь.

«Нужно было взять штатскую одежду, — подумал Ральф с опозданием, идя по двору мотеля. Он вдруг с раздражением понял, что эмблема базы, несмотря на свои малые размеры, тем не менее могла облегчить агентам Муленфельда его поиски.

Ральф зашел в номер мотеля и запер дверь. На дне пластмассового мусорного бачка в ванной комнате он обнаружил использованное лезвие бритвы, покрытое кое-где пятнами ржавчины. Присев на край кровати, Ральф принялся осторожно срезать нашивку. Работа была не из легких, поскольку бритва притупилось. После кропотливого труда он перерезал нити, которыми эмблема Опернаб была пришита к рукаву. Отпоротую нашивку он спустил в канализацию. Потом, разложив куртку на кровати, Ральф влажными полотенцами убрал скопившуюся под эмблемой пыль. Повесив куртку у окна, он включил горячую воду и с помощью душа начал массировать затекшие от сидения за «баранкой» плечи и руки.

Ральф снова вышел в коридор.

— Интересно, где-нибудь поблизости есть телефонная будка?

Седовласая женщина за столиком улыбнулась и кивнула.

— Совсем рядом, на углу здания.

Ральф притворил дверь и в темноте ночи направился к дальнему углу здания. Ступив в стеклянную будку, он взял в руки объемистый справочник, висящий на цепочке. «Интересно, — подумал он, — ФБР работает круглосуточно?» Он открыл изрядно потрепанный от частого использования том и углубился в его изучение. «Мне кажется, должно работать».

Листая страницы, Ральф время от времени бросал взгляды на видимую с его места автостоянку, где был припаркован джип. В очередной раз взглянув через стекло телефонной будки на ряд машин, он замер. Над джипом склонилась темная фигура в мотоциклетном шлеме. Там же неподалеку видел он поблескивающий в свете уличных фонарей силуэт мотоцикла с черным обтекателем в форме пули.

Ральф присел, укрывшись за нижней секцией стеклянной будки, сделанной из металла. Телефонный справочник болтался над головой. Осторожно он приоткрыл складную дверь и, пригибаясь к земле, выглянул наружу. Мотоциклист его присутствие пока не обнаружил. Ральф продолжал наблюдать за ним. В этот момент из мрака появилась другая фигура и приблизилась к первой. Поговорив о чем-то, они направились в сторону административного здания мотеля.

Ральф снова вполз в будку и, сидя на корточках, прислушался к шагам своих преследователей, пересекавших двор мотеля. Дверь административного здания открылась и снова закрылась. Он, согнувшись в три погибели, бросился к автостоянке и вскочил в джип. Двигатель заработал с пол-оборота ключа. Секунды спустя джип, набирая скорость, уже мчался в сверкающую огнями часть города.

«Болван, — ругал себя Ральф, крутя «баранку». — Нужно быть все время начеку, чтобы не оказаться пойманным». Он забывал, что в этом мире времени не существует, что все происходит не тогда, когда он ждет, а позже. Пожалуй, даже слишком поздно. Джип стрелой несся к ослепительному неоновому свету.

Движение в центральной части города было настолько сильным, что он даже не мог понять, следят за ним или нет. Он подкатил к автостоянке у казино, обогнав широкий «кадиллак», норовивший пристроиться в единственном свободном месте. Выпрыгнув из джипа и маневрируя среди пустых машин, он бегом бросился к уснувшему, казалось, зданию.

Но изнутри доносился шум, и у него отлегло от сердца. Горели яркие огни. Где-то, невидимы взору, тяжело ухая медью, играл духовой оркестр. Звуки музыки смешивались с несмолкавшим гулом человеческих голосов и звоном монеты. Разобрать слова и понять их значения в этом монотонном шуме не представлялось возможным. Ральф торопливо пересек вестибюль, залитый сверкающим светом многоярусных люстр, миновал игральные автоматы, подмигивающие глазками. «Где, — лихорадочно и раздраженно соображал он, — где у них телефоны-автоматы?»

В другом холле, также заполненном игральными автоматами и людьми, он наконец заметил телефонную будку. Она была прижата к стене, за которой открывался другой зал гигантских размеров, в котором люди сгрудились вокруг обитых бархатом столов. По широкой, устланной ковром лестнице Ральф побежал вниз, с трудом пробиваясь через толпу в проходе между автоматами.

У одного из автоматов играла какая-то пухлая женщина с голубыми волосами и маленькими глазками, поблескивавшими из-за толстых очков в украшенной искусственными бриллиантами оправе. Чтобы получше рассмотреть мелькающие на табло символы, она сделала шаг назад в проход и врезалась в Ральфа, пробегавшего мимо. Бумажный стаканчик с пятицентовиками выпал у нее из руки, и монеты, отскочив от его ботинок, рассыпались по ковровому покрытию.

— Эй! — визгливо крикнула она ему. — Смотри, куда идешь.

— Простите, — бросил он через плечо. По пути Ральф задел еще одну-двух женщин, которые, крепко прижимая к груди свои бумажные стаканчики, проводили его полными презрения взглядами. Наконец он оказался на относительно свободном пространстве перед телефонной будкой.

Ворвавшись внутрь, он плотно закрыл за собой складную дверь и с облегчением упал на маленькое удобное сиденье. Сквозь чистые панели внутренней облицовки до него долетал приглушенный гул казино. Ральф положил на колени справочник и открыл его. Тонкие страницы прилипали к вспотевшим пальцам.

Телефона ФБР не было. Озадаченный, он еще раз внимательно пролистал том, пытаясь найти нужную справку по каждому из слов — «федеральное», «бюро» и «расследование», но повторный поиск также не принес желаемых результатов. Потом он просмотрел все подзаголовки по теме «Правительственные учреждения США», но и там не обнаружил то, что искал. «Что за черт?» — думал он, чувствуя как внутри поднимается волна холодного страха.

В конце концов он опустил в телефонную щель десять центов и набрал номер справочной.

— Чем могу помочь вам? — послышался механический голос оператора.

— У вас имеется номер ФБР? — спросил он. _ Федерального бюро расследований?

На минуту на другом конце провода воцарилось молчание.

— Этот номер в списках не значится, — ответил оператор. — Но я могу вас подсоединить к ним.

Раздался электронный зуммер, и тогда он услышал звук другого телефонного вызова. Прошло довольно много времени, пока на его телефонный звонок ответили.

— ФБР, — обыденным тоном произнес голос, сопровождаемый звуками чавканья и глотания. Несомненно, там что-то ели. Ральф, прежде чем заговорить, набрал в грудь побольше воздуха.

— Я хочу сообщить о заговоре. Преступном заговоре. Они…

На другом конце провода вздохнули.

— В таком случае, не думаю, что мы можем оказаться для вас полезными. Вы вышли не на тех людей.

— Что? Что вы имеете в виду?

— Да вы не волнуйтесь, — начал голос. — Мы по-прежнему получаем — хотя и немного — звонки от людей, которые все еще считают, что Бюро занимается вещами такого рода. Полагаю, большинство людей еще не в курсе, что мы были реорганизованы.

— Ре-ор-га-ни-зованы? — переспросил Ральф, не веря своим ушам.

— Да. Процесс занял довольно много времени. Он начался, когда несколько лет назад были рассекречены бумаги из архивов старины Гувера. Многое из того, что сделал старикан, выглядело не очень хорошо. Тогда вмешался Конгресс и все переиначил. Тогда бюро порядком утратило свой престиж, подолгу не раскрывались громкие преступления, связанные с похищением людей, и другие. Все началось почти одновременно с Уотергейтом. Так что на сегодняшний день мы в основном просто ведем учет и рассылаем брошюры по высшим учебным заведениям. Вот так.

— Черт, — пробормотал Ральф и потер лоб. — Тогда с кем я могу…

— Вам нужно обратиться, — перебил его голос, — в Федеральное Агентство Безопасности.

Похоже, теперь они занимаются делами, которые раньше входили в нашу компетенцию. Кто-то же должен делать эту работу.

— Ага. Как мне связаться с ними?

— Их номер есть в справочнике. О’кей? Какая бы у вас ни была проблема, они должны помочь вам. Они все вооружены пушками и выделывают кренделя не хуже телегероев. Как когда-то парни из бюро. — В голосе послышалась печаль, навеянная воспоминаниями.

— Спасибо, — поблагодарил Ральф.

— Рад был помочь.

Телефонный справочник у него на коленях был как раз раскрыт на букве «Ф», когда в голову ему пришла идея. «Аббревиатуры», — подумал он. ФАБ. Рука сама по себе стала переворачивать страницы, пока на глаза ему не попалась нужная ссылка. Федеральное Агентство Безопасности. Там имелась также крохотная зарисовка эмблемы агенства. Она была идентичной той, которую он видел на рукавах охранников Муленфельда.

«Никакого выхода, — подумал Ральф, уставившись на миниатюрные буквы и номера справочника. — Я не могу звонить им. Кроме того, что толку? — Вдруг он почувствовал приступ смеха. — Они и так уже разыскивают меня».

Ральф встал и открыл складные дверцы, телефонная книга упала с его коленей, но он не обратил на это внимания. Ральф ступил на свободную площадку, отделявшую его от зала с игральными автоматами и игроками. С другого конца зала в его сторону торопливо двинулся какой-то мужчина. Увидев его мрачное лицо, Ральф развернулся и пошел в противоположном направлении. Потом он бросился бежать и, оглянувшись через плечо, убедился, что и тот человек последовал его примеру, оттолкнув в сторону официантку с подносом.

Сидевшие за столами игроки, вскинув головы, с изумлением смотрели на несущегося мимо Ральфа. Навстречу ему вышел массивный человек в форме полицейского — один из охранников казино. Но Ральф умудрился проскочить под расставленными руками. Он услышал, как за его спиной с охранником столкнулся^его преследователь, оглянулся и увидел, что мужчины, сцепившись, упали на пол. Звук выстрела поразил Ральфа, словно электрический удар. На секунду в помещении стало тихо, поскольку смолк невидимый оркестр. Потом раздался женский вопль, к которому присоединился пронзительный звонок сигнала тревоги.

Заметив боковой выход, Ральф выскочил наружу, пока его преследователь выкарабкивался из-под обмякшего тела охранника. В казино возник невообразимый хаос. Суетливо мечущиеся в неразберихе людские фигуры, возникшие словно из-под земли другие охранники. Пока Ральф маневрировал среди темных силуэтов машин на стоянке, он увидел, что из боковой улочки навстречу ему устремилась еще одна тень. Не было возможности разглядеть лицо человека, но он был почти уверен в том, что узнал давешнего мотоциклиста.

— Метрик! — раздался крик. — Стой!

Ральф уже изменил направление, нырнув между машинами, желая избежать встречи с другим преследователем. Автостоянка представлялась огромным, без конца и края, неосвещенным лабиринтом. Улица, которую он теперь не видел, оглашалась пронзительным воем сирен.

В конце прохода возникло несколько новых силуэтов. Он вскарабкался на капот ближайшей машины и, набрав в разрывающуюся от боли грудь воздуха, побежал по другому проходу между автомобильными рядами.

Резкий звук пистолетных выстрелов донесся сразу с двух концов. Он упал на колени, больно ободрав ладонь об асфальт. Выстрелы сопровождались кратковременными сполохами оранжево-красного огня, то там, то здесь разрывавшими темноту.

На ум ему пришло какое-то отрывочное воспоминание из детектива: если вспышки света представляются круглыми, значит, выстрел направлен прямо на тебя, если вытянутыми, значит, направлен в другую сторону. Но сейчас у него не было времени выяснять, почему стрелявшие целились друг в друга, а не в него. Он забрался под одну из припаркованных машин и прополз под днищем, высунув голову по другую сторону, подальше от гремящих выстрелов.

Выстрелы стали более редкими, но, судя по вспышкам, все еще были направлены друг против друга. Ральф поднялся на ноги и, пригнувшись, бросился к краю стоянки. С этой стороны автостоянки проходила неосвещенная дорога, ведущая к служебному входу в казино. Он рванул к дороге, но тут вдруг услышал приближающийся рев мотоциклетного двигателя, через секунду появился и сам мотоцикл. За ним следом с поворота на служебную дорогу выезжал автомобиль.

Ральф резко развернулся и ринулся вглубь притихшей теперь автостоянки. У него оборвалось сердце, когда он увидел, что навстречу кто-то бежит. Но прежде чем Ральф успел пошевелиться, мотоцикл был уже рядом и сознание переполнил оглушительный рев двигателя. Ральф ощутил удар, упал, мотоцикл, продолжая вращать колеса ми, тоже завалился на бок.

Ошеломленный, Ральф лежал на спине. Сверху на него смотрели бесстрастные звезды. Ральф судорожно открывал и закрывал рот, пытаясь глотнуть воздуха. Мотоциклист не вставал, но по-прежнему крепко держал Ральфа за кисть руки.

Как будто издалека, он услышал, как подъехал автомобиль и дверцы его открылись. Чьи-то руки подхватили его и, оторвав от земли, куда-то понесли. Хватка мотоциклиста ослабла, и Ральф как будто провалился в темноту.

Только оказавшись на заднем сиденье машины, Ральф стал приходить в себя. Дверца захлопнулась, автомобиль начал описывать круг, и когда колеса наехали на бордюрный камень узкой дороги, его прижало ко второму пассажиру, сидевшему рядом с ним.

— Ну и заставил же ты нас побегать, Ральф, — произнес этот человек.

Ральф сощурился и присмотрелся к своему соседу, потом откинулся, тупо уставившись в потолок машины, на котором появлялись и исчезали блики света от уличных фонарей. Ни слов, ни мыслей в голове не было. Он словно окаменел.

— Ладно тебе, — сказал Спенсер Штиммиц. — Возьми себя в руки. У нас мало времени.

 

Глава 15

Машина мчала их прочь из центра города. Со всех сторон доносилось завывание сирены. Звук был таким громким, что Спенсер отказался от дальнейших попыток сказать хоть слово. Вдруг он просто расплылся в улыбке и жестом велел Ральфу лежать спокойно и не волноваться. На вопросы он ответит по ходу дела. Их обоих отбросило в сторону, когда машина свернула с шоссе в пустыню, в сторону готового к отправке вертолета.

Казалось, что воздушная машина слегка покачивается на своих лыжах. Сирены смолкли, и Ральф услышал нетерпеливое жужжание плоскостей пропеллера, в лунном свете казавшихся серебряными. Автомобиль остановился у неровного полукруга, образованного на песке полицейскими мотоциклами.

— Выходи, — сказал Спенсер, открыв дверцу со своей стороны. Он сам поспешно вышел и торопливым шагом направился к вертолету. После минутного колебания Ральф последовал за ним.

— Полезай внутрь, — сказал Спенсер, открывая прозрачную дверцу изогнутой формы.

Ральф заглянул в тесное пространство воздушного аппарата. За спиной пилота места было ровно столько, чтобы могли поместиться два пассажира. Прозрачная пластиковая сфера казалась хрупкой и ненадежной, как мыльный пузырь. В нем что-то оборвалось, внезапный страх завладел |его сознанием. Ральф попятился. — Нет, — сказал он и покачал головой. Спенсер изумленно уставился на него. — Эй, что случилось?

— Сюда я не сяду. Я этим больше не занимаюсь. — Он почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. — Мне надоело, что меня дурят, дурят все кому не лень. С меня хватит, вы меня достаточно поводили за нос. Больше я в этом не участвую. Эту вселенную можете апробировать на ком-нибудь еще. — Он с отвращением отвернулся.

— О чем это ты говоришь? — спросил Спенсер.

— Брось, — сказал Ральф, поворачиваясь к нему снова.

Звук работающего двигателя вертолета — пилот с бесстрастным выражением холодного лица полностью открыл дроссель, — неверный свет полицейских голубых мигалок и фар мотоциклов придавали картине налет нереальности.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — прокричал Ральф. — Все, что касается этой дутой фракции «Альфа» и прочей чепухи. Это же надо, прикинуться сначала, что входишь в группу по разоблачению операции «Снонаблюдения», а потом появиться здесь в качестве одного из агентов Муленфельда. И ты еще хочешь, чтобы я влез в эту штуку? Никогда. Вот и весь сказ. Можешь пойти к Муленфельду и сказать, что мне плевать, даже если он взорвет к чертям весь белый свет. Я и пальцем больше не пошевелю, чтобы остановить его. Как будто раньше мог что-то сделать!

— У тебя все всегда шиворот-навыворот, — сказал Спенсер и рассмеялся. — Тебя подобрали не люди Муленфельда, мы как раз-то спасли тебя от них. Почему здесь перестрелка, как ты думаешь? — Он сделал широкий жест в сторону вертолета и стоявшей поодаль машины. — Это все группа «Бета», дурачок.

— Такой фракции не существует, — угрюмо произнес Ральф. — Все это параноидальные фантазии Муленфельда.

— Ха-ха. Бьюсь об заклад, что он очень хотел бы, чтобы это действительно так оказалось. Но не тут-то было. Все это реально.

— Да? Тогда почему же ты ничего не рассказал мне в Лос-Анджелесе?

— Тогда я сам о ней ничего не знал. — Спенсер пожал плечами и взмахнул рукой. — Я ничего не знал до тех пор, пока они не вышли на меня. Сразу после того, как мы пытались поставить «жучок» в конторе базы Опернаб. Помнишь, когда я звонил тебе? Вот кто, оказывается, гонялся за мной, а не агенты Муленфельда. Смотри. — Он схватил Ральфа за локоть и потащил его к вертолету. — Нам нужно торопиться. Полезай внутрь, и я все тебе расскажу. Доверься мне.

Один из двух мужчин, ехавших с ними из города, вышел из автомобиля и направился к ним. Фары ореолом осветили его громоздкую фигуру.

— Что стряслось? — спросил он. — Чего вы ждете?

— Ничего, все в порядке, — ответил Спенсер. — Просто немного боимся высоты, вот и все. — Он сильнее дернул Ральфа за руку.

Ральф еще некоторое время раздумывал, потом направился к вертолету. «Что я могу потерять? — думал он, вскарабкиваясь в овальную дверцу. — Самое худшее, что может меня ждать, это еще одна ложь».

Пилот через плечо улыбнулся им и пальцами показал «о’кей». Спенсер тоже поднялся, закрыл люк и задраил его. Машина задрожала, и земля поплыла в сторону.

Ральф посмотрел вниз сквозь прозрачный, с плавным изгибом бок вертолета. Эскорт из полицейских мотоциклов развернулся и тронулся в сторону города. Свет, отбрасываемый их фарами, становился все слабее, пока наконец не исчез из виду, а вертолет, накренившись, развернулся на запад. Внизу Ральф узнал узкую полоску шоссе, по ^которому всего несколько часов назад мчал в обратном направлении. «Снова на базу, — сообразил он. — Вот куда мы следуем». Когда ему показалось, что он кое-что начал понимать, взглянул на сидевшего рядом Спенсера. «Во что на этот раз должен я буду поверить?»

— Что ж, готов выслушать тебя, — сказал он.

— Как ты уже понял, — начал Спенсер, — во многое из того, что тебе уже известно и что предстоит узнать, трудно поверить. Все так странно.

— Не думаю, что у меня будут с этим хоть какие-то трудности. Обещаю тебе.

Спенсер наклонился и поднял с пола какой-то прямоугольный предмет. Он походил на миниатюрный портативный телевизор из белого пластика с серым экраном. Положив его на колени Ральфа, Спенсер нажал на кнопку сбоку. Экран засветился, и через некоторое время на нем возникла картинка.

— Очень хорошо, правда? — сказал Спенсер. Это первоклассная техника, поверь мне. Может быть, в какой-то степени чересчур заумная. Вершина электроники.

Внимание Ральфа привлек экран. На экране на его глазах начали появляться буквы, достаточно мелкие, так что читались с трудом: «Психиатрическая помощь в социальной ориентации группы «Бета»». Ниже стояло его имя. Слова исчезли. Вместо них на экране появилось миниатюрное изображение молодой женщины с серьезным лицом, в очках с тяжелой черной оправой. Она сидела за столом и держала в руках несколько листов бумаги.

— Привет, — произнесла она. Странно было слышать человеческий голос, исходивший от крошечного телевизионного устройства. — Если вы смотрите это…

— Что это? — вскричал Ральф. Голос умолк, и изображение женщины застыло, поскольку Спенсер нажал кнопку на боковой панели. Ральф похлопал телевизионный приемник ладонью. — Бога ради, я не собираюсь сидеть здесь и смотреть дурацкий учебный фильм.

— Не принимай близко к сердцу, — сказал Спенсер. — Нам пришлось как следует посуетиться, чтобы приготовить его для тебя. Фильм был закончен всего несколько часов назад.

— Да, ну и что с того?

— Его цель, как и было сказано, — оказать помощь в социальной ориентации. — Было видно, что Спенсер с трудом справляется с охватившей его досадой. — У тебя появились откровенно враждебные настроения. Ты это-то знаешь?

Ральф негодующе фыркнул.

— Все это из-за ненадежности мира, в котором мы живем, — сказал он. — Как мне удалось выяснить.

— Большое дело. Добро пожаловать в наш клуб. — Спенсер снова нажал кнопку. — Знаешь, просто посмотри фильм и все, ладно? Пленку, я хотел сказать.

Изображение на экране снова сменилось. Ральф сконцентрировал внимание на экране, раздвинувшем перед ним тесное пространство кабины вертолета.

— …это, — говорила сосредоточенная женщина, — мистер Метрик, мы намереваемся попросить вас оказать содействие в одном важном деле, от исхода которого в буквальном смысле зависит судьба мира. — Она замолчала, в нижней части экрана появилось написанное большими буквами слово СУДЬБА.

— В создании этого фильма нам помогала аудио-визуальная компания, — прошептал Спенсер, — которая обычно занимается детскими образовательными программами на телевидении. Как мне кажется, это чувствуется.

Ральф пропустил замечание мимо ушей. Мерцающий экран всецело поглотил его внимание, и темноты за бортом вертолета словно уже не существовало.

— Цель этой ленты, — сказала женщина на экране, — просветить вас относительно действительной природы организации, известной под названием «Операция Снонаблюдения», а также познакомить вас с силой, пытающейся отвести нависшую над человечеством угрозу.

— Многовато пафоса, не правда ли? — вставил Спенсер.

— Заткнись. — Ральф ближе наклонился к экрану.

— Короче, — продолжала женщина, — группа, с которой вы имели дела раньше, известная под названием «Альфа», была не единственной командой, занимавшейся расследованием операции «Снонаблюдения» и борьбой с ней. Фактически фракция «Альфа» была всего-навсего отвлекающим маневром, призванным до поры до времени скрывать существование группы «Бета», единственной реальной организации, способной сразиться с Оперна-бом. Организованная на базе армейской разведки группа «Бета» больше года наблюдала за сенатором Муленфельдом и его деятельностью. Возникновение Федерального агентства безопасности под командованием Муленфельда и его единомышленников продиктовало необходимость создания отдельной тайной организации, на которую можно было бы возложить указанные задачи.

Существование группы «Бета» сохранялось в секрете от членов фракции «Альфа». Последняя была специально образована для того, чтобы своей деятельностью отвлекать внимание Муленфельда от его истинного противника. Сведения о существовании фракции «Альфа» нарочно были распространены на базе Опернаб. Поскольку с тех пор члены фракции находились под постоянным пристальным вниманием агентов Муленфельда, факт существования группы «Бета» тщательно скрывался от них, чтобы не подвергать опасности более крупную антимуленфельдовскую группировку. Один человек, Майкл Штиммиц, являлся членом обеих групп и занимался координацией их деятельности.

— Но Майк ни разу мне не говорил об этом, — с гордостью заявил Спенсер. — Я узнал об этом только тогда, когда они настигли меня в телефонной будке.

— К несчастью, — продолжала женщина на экране, — на прошлой неделе Муленфельд узнал о существовании группы «Бета». Результатом этого стала неосторожная засветка одного из ее членов, проникшего в Федеральное агентство безопасности. При первом же допросе члену группы «Бета» удалось привести в действие взрыватель миниатюрной бомбы, имплантированной в его череп.

«Так вот о чем говорил Стайлз», — подумал Ральф. Мгновенно воображение нарисовало ему гибельный взрыв, разорвавший голову безымянного конспиратора.

Женщина зашуршала бумагами, которые держала в руках и снова заговорила.

— Другие попытки проникновения оказались более успешными, наши люди есть даже среди персонала Дома Тронсена. Мы собрали уже достаточное количество информации, чтобы некоторое время назад сложить более или менее ясную картину действительных намерении операции «Снонаблюдения» и получить представление о механике их осуществления. На основании первых сообщений о том, что происходит в стенах Дома Тронсена, было выдвинуто предположение, что спящие подростки — составная часть прикрытия истинных целей программы. Но дальнейшее расследование показало, что эта гипотеза была ошибочна. Дети на самом деле являются весьма существенным компонентом задуманной операции. Действительная цель операции «Снонаблюдения» состоит в создании и приведении в действие взрывного устройства неимоверной силы. Дети, которые спят в Доме Тронсена, и являются такой бомбой.

Внизу крохотного экрана появилось слово БОМБА.

Стоило Ральфу представить увиденных им спящих подростков, как у него защемило в груди.

— Принцип работы устройства, — продолжала женщина, — является аналогичным принципу работы ядерного реактора, только вместо атомной энергии в данном случае используется энергия психическая. Разработчики операции «Снонаблюдения» нашли способ, как всю энергию человеческого разума преобразовывать в разрушительную энергию невероятной мощности. — Женщина замолчала. Глаза ее за линзами очков, казалось, скоро просверлят двойную стеклянную преграду, отделявшую ее изображение от Ральфа. — По нашим подсчетам, — сказала она спокойно, — энергетического потенциала достаточно, чтобы буквально уничтожить всю нашу планету, переведя земную кору в расплавленное или газообразное состояние.

Ральф сидел, не шевелясь, словно врос в сиденье, и неотрывно продолжал смотреть на крохотный экран на своих коленях. Женщина снова принялось перебирать бумаги на столе. Ральф повернул голову я устремил взгляд в непроглядную тьму ночи, открывавшуюся за прозрачным люком вертолета. Перед его мысленным взором возникла вскипевшая земная поверхность и взметнувшиеся языки пламени обнаженного ядра планеты. Вопрос верить или не верить для него не существовал. В душе он хорошо знал, что мир — это всего лишь тонкая оболочка, противостоящая всевозможным напастям. Голос женщины снова вернул его внимание к экрану.

— Психическая бомба, — продолжала она, — работает следующим образом. Отбор детей для работы был очень строгим и осуществлялся согласно оценкам их психического состояния, где главными факторами были наличие высокой врожденной энергии и низкой толерантности эмоциональных напряжений. Именно эти качества и привели их в первую очередь к совершению правопреступных действий. Заключенные в Доме Тронсена, они пребывают в состоянии сна. При этом путем формирования сонного поля происходит объединение и накопление их психической энергии. В результате им навязываются сновидения, основанные на душевных переживаниях каждого отдельно взятого индивидуума. Цель их состоит в том, чтобы повысить степень эмоционального напряжения, что в свою очередь повышает концентрацию психической энергии в накопителе. Далее все происходит, как в атомном реакторе. Уровень энергии достигает такого значения, после которого его дальнейшее увеличение происходит по экспоненте роста, далее энергия увеличивается с нарастающей быстротой и уже без внешнего вливания. Начинается цепная реакция, которая создает разрушительную силу фантастической мощности, если не имеется какого-то средства сдерживания.

Для управления цепной реакцией в ядерном реакторе в качестве глушителя энергии можно использовать материалы типа кадмия. Этот металл, введенный в ядерный реактор, поглощает часть энергии и позволяет удерживать реакцию на безопасном уровне.

«Все правильно, — подумал Ральф, — поглощающие стержни».

— Чтобы избежать нежелательного взрыва «психической бомбы», разработанной в ходе операции «Снонаблюдения», применили аналогичный метод. В поле погружались лица, характеризуемые низким уровнем психической энергии, — так называемые «наблюдатели». Цель их внедрения состояла в том, чтобы поглощать часть вырабатываемой спящими детьми энергии и не дать процессу достичь экспоненты роста. Наблюдатели способны поглощать неограниченное количество энергии, без видимого влияния на собственное естество в такой же степени, как и отдельные индивидуумы способны вырабатывать психическую энергию в невообразимых количествах. Это нашло подтверждение в результатах секретного электронного наблюдения за серотонин-мелатониновой активностью, происходящей в мозгу каждого наблюдателя. Хотя уровни этих гормонов сами по себе не являются психическим энергетическим процессом, но они являются показательным побочным эффектом его. Чтобы ограничить количество энергии, поглощаемой наблюдателями в сонном поле, использовались большие дозы этилового спирта — в виде пива, широко доступного им. Таким образом, уровни психической энергии детей удерживались на безопасном уровне до тех пор, пока их психические переживания в сонном поле не достигли концентрации, достаточной для освобождения энергии, способной уничтожить планету.

Женщина снова на минуту замолчала.

— К несчастью, операция «Снонаблюдения» приблизилась к этому критическому моменту. Создание психической бомбы подошло к завершению. В настоящий момент коллективная психическая энергия детей достигла экспоненты роста и неуклонно приближается к уровню, необходимому для срабатывания детонатора.

Изображение на экране вдруг погасло, и вместо него появилась надпись: «Конец психической ориентации». — По времени как раз уложились, — произнес Спенсер. — Ну, вот мы и приехали.

Ральф оторвался от окончательно потухшего экрана и посмотрел сквозь люк вертолета. Навстречу им вздымались знакомые очертания зданий базы. За жилыми постройками, как он заметил, воздушного лайнера Муленфельда больше не было. «Интересно, где сейчас Сара?» — подумал Ральф. Когда вертолет, вздымая тучи пыли приземлился, Ральф сказал:

— Подождите минутку. — Было видно, что из административного здания выходили люди и теперь шли им навстречу. — Пленка не все объяснила.

— Такие вещи никогда не дают полной ясности. — Спенсер снял техническую новинку с колен Ральфа и поставил на пол вертолета. — Так что еще хотел бы ты знать?

— Если энергетические уровни всех наблюдателей тщательно анализировались, каким образом могло случиться, что твой брат не попал под подозрение как человек другого плана? Я имею в виду его энергетический уровень, наверняка он у него был выше, чем у всех остальных.

Спенсер кивнул.

— Это лишний раз подчеркивает классность подготовки операции группой «Бета». О тестах они знали еще до того, как Майк пошел наниматься на работу наблюдателя. Так что они изменили биохимию его мозга — во всяком случае мне, так сказали, когда я поинтересовался данным вопросом. Чтобы его мозг не мог вырабатывать нормальный серотонин, к гормону добавили молекулярный довесок. По этой причине монитор базы не могли точно определять уровнень его се ротонин-мелатониновой активности. В результате показания тестов давали цифры по психической энергии гораздо более низкие, чем они были на самом деле.

Озадаченный Ральф поскреб подбородок.

— А как же я? — спросил он. — Если наблюдатели годятся только для того, чтобы поглощать человеческую энергию, тогда почему Майк решил, что для группы «Бета» я могу оказаться полезным? Что я, по-вашему, должен уметь делать?

— Майк просчитал, что ты не похож на всех остальных наблюдателей. Что-то навело его на мысль, что уровень твоей психической энергии был низким не от природы, что на самом деле он был в норме или несколько повышенным. До того, как ты попал в наблюдатели, должно быть, тебе пришлось длительное время находиться в окружении людей с очень низким уровнем психической энергии. В результате, уловив это, твое подсознание осуществило биохимическую перестройку и снизило энергетический уровень, чтобы ты без проблем мог вписаться в окружение.

«Дом Юности», — вспомнил Ральф. Тесное помещение кабины вертолета как бы перестало существовать, и память вернула его в исправительное учреждение близ Лос-Анджелеса, где нес он долгие ночные дежурства. «Несомненно, — думал он, — заключенные там подростки попали в беду не из-за избытка энергии и чувства безысходности. В основном это были безвольные наркоманы и попавшиеся на мелких кражах, преступившие закон как раз из-за отсутствия энергии для оказания сопротивления. Они были так пассивны, что жизнь мотала их из стороны в сторону, как придорожные листья. Среди них проводил я ночь за ночью, и их сны просачивались сквозь щели дверей маленьких запертых комнат и цеплялись за мои ноги, когда я проходил мимо с фонариком. Не удивительно, что после этого я созрел для вступления в ряды наблюдателей».

— Но что послужило толчком? — спросил он, обращая взгляд к Спенсеру. — Что заставило Майка заподозрить все это?

— Ты на самом деле хочешь знать? — Спенсер улыбнулся. — Ты был единственным наблюдателем на базе — за исключением его самого и Хель-ги, конечно, — у которого в квартире не было телевизора. Даже маленького, портативного. Это очень не по-наблюдательски. Телевизор — это самая необходимая вещь в арсенале лиц с низким уровнем энергетики.

— Возможно, — сказал Ральф. На какое-то время его ум заняла мысль, какой уровень энергии мог быть у него сейчас, после того как ему пришлось пройти через все это. — Но что я должен делать теперь? Я хочу спросить, для чего вы снова привезли меня сюда?

Снаружи кто-то открыл дверь вертолета. Спенсер рассмеялся и подтолкнул Ральфа к выходу.

— Спрашиваешь, что делать? — сказал он. — Спасать мир, балбес! Что еще можно делать здесь?

Ральф, зацепившись каблуком ботинка за порог люка, почти вывалился из вертолета. Его поймал какой-то мужчина в военной форме.

— Мистер Метрик? — прокричал мужчина сквозь гул вертолетного винта.

Ральф кивнул и прикрыл глаза рукой, пытаясь защититься от песчаной бури, поднятой лопастями вертолета. Он услышал, как за спиной на землю спрыгнул Спенсер.

— Тогда пройдемте, — военный взял его под локоть и повел прочь от ветра и шума.

Казалось, что теперь на базе хозяйничают военные. По дороге к административному зданию Ральф заметил, что вдоль ограды на равном расстоянии друг от друга стоит солдатский патруль. В центре базы были сосредоточены темно-зеленые военные грузовики. Вся территория и строения базы были залиты ярким электрическим светом от многочисленных прожекторов, установленных на передвижных башнях.

У порога административного здания стояла вооруженная охрана. Увидев их, солдаты отдали честь. Человек в военной форме — по-видимому, офицер армейской разведки, как догадался Ральф, — торопливо вел его по длинному коридору. Спенсер спешил сзади. У порога кабинета командира Стай-лза их приветствовал еще один охранник. Он же отворил дверь.

В кабинете за столом сидел седовласый человек, напоминающий лицом рассерженного орла. На нем был темно-зеленый комбинезон с четырьмя звездочками на погонах. В руке он держал трубку, сделанную из корневища вереска. На этот раз первым поздоровался встретивший их. офицер. Потом он отступил и, выйдя из кабинета, закрыл за собой дверь.

— Он доставлен, генерал. — Спенсер повернулся к Ральфу: — Это генерал Лорен. Он возглавляет все операции, проводимые группой «Бета».

— Мистер Метрик. — Генерал поднялся и протянул через стол большую загорелую руку. Пожав ее, Ральф заметил оторванный угол защитной сетки, натянутой на окно, и кровавое пятно, оставшееся Б том месте, куда упала голова Стайлза. — Рад, что наконец-то вы с нами, — проговорил генерал. — Боюсь, что у нас осталось совсем мало времени.

— Все об этом только и говорят. — Ни с того ни с сего Ральф вдруг почувствовал в себе прилив нетерпения. Рывком вытащив из-за стола кресло, он сел. — Но мне до сих пор никто не удосужился сказать, что именно я должен делать.

Генерал, не вынимая трубку изо рта, вздохнул и, сцепив свои большие руки, положил их на стол.

— Мистер Метрик, — медленно начал он, — мне бы хотелось иметь побольше времени, чтобы я мог вам все растолковать, или чтобы вы по крайне мере могли бы отдохнуть, прежде чем примите это трудное решение. Но вам придется действовать, опираясь лишь на весьма поверхностные знания о сложившейся обстановке.

— Ладно, это неважно. — Ральф беззаботно взмахнул рукой. У него немного кружилась голова — собственные эмоции как бы отделились от реальных событий и с нарастающей быстротой претерпевали независимые от всего остального изменения. Его слегка подташнивало. — Поскольку это «хорошие» поверхностные знания, это все же будет больше, чем то, чем я располагал до сих пор.

— Вы что, выпили? — поинтересовался генерал, нахмурившись.

— Нет, он в норме, — вместо Ральфа ответил Спенсер. — У него это от избытка переживаний. Соберись, Ральф, это серьезно.

— Ладно! — крикнул Ральф. От охватившей его злобы он даже покраснел. — Итак, продолжайте! Жду.

Генерал Лорен шумно пососал свою незажженную трубку.

— Полагаю, — наконец произнес он, — что мистер Штиммиц показал вам специально подготовленную пленку по психической ориентации. Хорошо. Тогда вы уже знакомы с природой несчастья, которое мы собираемся предотвратить. Хотя «несчастье» — это еще мягко сказано. Если операция «Снонаблюдения» подойдет к кульминационному моменту, не останется никого, кто мог бы назвать происшествие несчастьем. — Он вытер проступивший на лбу пот. — Честно говоря, единственное, что в создавшейся обстановке позволяет нам сохранить присутствие духа, так это то, что мы уже сжились с этой мыслью.

«Наверное, — подумал про себя Ральф, — лучше бы я жил с этой мыслью, чем она весь день меня преследовала».

— Продолжайте, — спокойно попросил он.

Сделав глубокий вдох и успокоившись, генерал пустился в дальнейшие объяснения.

— В настоящий момент уровень психической энергии, заложенной в сонном поле Опернаб, неуклонно приближается к точке, в которой произойдет детонация. Из информации, которой мы располагаем, известно, что в нашем распоряжении имеется всего несколько часов…

— Почему бы не взорвать Дом Тронсена? — оборвал его Ральф. — Разбомбить его, то есть нанести превентивный удар. Если уничтожить находящихся там ребят, разве вырабатываемая ими психическая энергия не будет тоже уничтожена? Я понимаю, что это, может быть, звучит жестоко, но в сложившейся ситуации…

— Нет. — Генерал покачал головой. — Уже поздно, и это не поможет. Многие дети из Дома Трон-сена физически уже давно перестали существовать, поскольку их психическая энергия была уже перенесена в сонное поле и она недосягаема для нас. После того как энергия выходит на экспоненту роста, она становится неуправляемой и живет собственной жизнью. Ее уже нельзя притушить, послав в поле наблюдателей, при условии, что нам удалось бы уговорить кого-нибудь из них.

— Минутку, минутку. — Ральф попытался порассуждать. — Если энергия расположена в сонном поле, с чего бы нам волноваться из-за взрыва? Это карманная вселенная, существующая вне зависимости от нашей. Взрыв там ни в коей мере не повредит нам здесь.

— Нет, если сонное поле останется независимым миром. Но он может быть перенесен в наш. Таким же образом, как часть этого мира — наблюдатели — могла быть перенесена в тот мир, так и сонное поле может быть перенесено в наш мир.

— Именно так и погиб мой брат, — сказал Спенсер. — Видишь ли, степень перехлеста нашего мира с сонным полем может варьировать. Наблюдатели никогда в полной мере не внедрялись в сонное поле, а ровно настолько, чтобы они могли стать свидетелями тех событийных последовательностей, которые пропускали через сознание сонных детей, — хотя это неважно, — и чтобы они могли поддерживать безопасный уровень энергии, предотвращая преждевременный взрыв. Как бы то ни было наблюдатели всегда находились между двумя мирами, если можно так выразиться. Поэтому физически они не могли взаимодействовать с образами сонного поля. До тех пор, пока Майк не был убит. Тогда поле на одно мгновение было трансформировано в ту же плоскость, где находились наблюдатели, и существующий в поле Слидер сумел достать Майка.

«Что ж, объяснение вполне логичное, — подумал Ральф. Перед его мысленным взором снова возникло кровавое пятно, которое он видел в пустыне. «Внезапное перемещение, должно быть, толкает нас ближе к нашей собственной вселенной, настолько близко, что мы можем оставить в ней кровавый след».

— По этой причине психическая бомба опасна, — продолжал генерал. — За долю секунды до взрыва весь мир сонного поля вместе с психической энергией будет внедрен в нашу вселенную.

— О, — простонал Ральф и почувствовал, как внутри у него все сжалось, словно уступая место сонному полю. Неизбежность этого уже как будто тенью легла на окружающий ландшафт, видимый из окна. — Вы хотите сказать, что притащили меня сюда только для того, чтобы все это выложить? Мне кажется, что с вашей стороны это не совсем тактично. В противном случае я мог бы встретить неизбежное со всеми остальными в Лас-Вегасе и ничуть не стать от этого несчастнее.

Генерал невесело хмыкнул.

— Дело в том, — сказал он, — что есть способ, с помощью которого можно предотвратить взрыв психической бомбы. Вот для этого вас и доставили сюда.

Внутри у Ральфа шевельнулось неприятное предчувствие, и по спине побежали мурашки. Но не страх опасности пугал его — к этому времени он уже знал, что полностью преодолел его. Пугало бремя ответственности, вся тяжесть которого ложилась на его одинокие плечи. В нем проснулся страх, который он знавал в школе, только теперь он вышел наружу и разросся до неимоверных размеров. «Что, если я подведу?» — промелькнуло у него в голове. Не помогало даже сознание того факта, что на земле не останется никого, кто смог бы потом обвинить его в этом, как, впрочем, и самой планеты. Едва разжимая губы, он спросил:

— Что я должен для этого сделать?

На больших коричневых руках генерала побелели костяшки пальцев. Он, казалось, превратился в камень, и трубка примерзла к его помертвевшим губам.

На глазах Ральфа лицо генерала от яростного гнева пошло пятнами. «Он только что понял, что вся операция всецело зависит от меня». Ральф похолодел.

— Забудь о нем, — сказал Спенсер и, подойдя ближе, подсел на край стола. — Я удивлен, что военный ум оказался способным терпеть это так долго. Вещи такого рода им просто непонятны.

— Так в чем же заключается план? — спросил Ральф. — Что я такого должен сделать, чего никто другой не может?

— Дело вот в чем. Психическая энергия не может взорваться спонтанно в какой-то точке экспоненты роста. — Спенсер на несколько дюймов развел ладони. — В реальности детонация может произойти только на весьма ограниченном участке экспоненты роста. Ниже этого уровня, если предпринять попытку произвести взрыв, психическая энергия просто рассосется, не причинив никакого вреда. Выше этого уровня произойдет самопоглощение энергии — самосожжение, иными словами. Если бы удалось извлечь детонатор до того, как накопление энергии достигнет критического уровня, психическую бомбу можно было бы обезвредить.

— А где детонатор? — Тоже в сонном поле. Наблюдатели называли его гадом-Слидером. На миг Ральф увидел смыкающиеся ножницами клыки и даже привстал со своего места.

— Ты хочешь сказать, что я должен вернуться в поле и что-то сделать с этой тварью?

Спенсер властно усадил его в кресло.

— Группа «Бета» изобрела устройство, которое ты возьмешь с собой в поле. От тебя всего лишь требуется обнаружить Слидера и установить устройство так, как тебе покажут, а потом запустить его в действие до того, как энергетический уровень достигнет критической отметки. То есть, обезвредить бомбу.

— Это все? — Ральф расхохотался, как зарыдал. — Ты что, одурел? Эта тварь может находиться где угодно. К тому же что помешает ей напасть на меня, как она напала на твоего брата?

— Желательно, чтобы ты первым обнаружил Слидера и первым же напал на него, а не он на тебя. Что касается его обнаружения, то, чем быстрее ты туда отправишься, тем больше шансов у всех нас.

«Нет ничего удивительно в том, что генерал впал в столбняк», — подумал Ральф.

— Это невозможно, — сказал он.

— Не имеет значения, что ты думаешь по это му поводу. — Спенсер, обхватив ладонями край стола, наклонился над Ральфом. — Ты единственный, кто может попытаться сделать это. Только бывший наблюдатель может быть внедрен в сонное поле. Времени на подготовку нового человека, который там никогда не был, нет. Кроме того, тебе отлично известно, что и к помощи других наблюдателей мы не можем прибегнуть, даже если бы сумели уговорить кого-нибудь из них. Они не годятся для повседневной жизни, не говоря уже о делах таких серьезных. Посмотри правде в лицо. Ты — единственный, на кого можно положиться.

В воображении Ральфа возникло два образа: Сара, и — по какой-то необъяснимой причине — собака по кличке Рин-Тин-Тин. «Во всяком случае, он пытался, — подумал Ральф. — Или что-то в этом духе».

— Ладно, — сказан он. — Я готов идти.

 

Глава 16

— Похоже на ружье, — сказал Ральф о вещице, которую крутил в руках.

Спенсер кивнул.

— Думаю, они на самом деле позаимствовали ложе настоящего армейского карабина. Чтобы удобно было держать и наводить на цель.

Устройство в стеганом матерчатом мешке принес техник группы «Бета», одетый в спортивную куртку. Освоившись с обстановкой кабинета, он теперь нервозно взглянул на человека, сидевшего за столом. Генерал, громко прихлебывая, пил воду из бумажного стаканчика, который держал в дрожащей руке.

— Все в порядке? — спросил техник. — Мадрах получил инструкции?

— Метрик, — механически поправил его Спенсер. Он внимательно рассматривал похожее на оружие устройство. — Покажите ему, как этой штукой пользоваться.

— Очень просто, правда. — Техник легонько стукнул по нему карандашом. — Этот, как там его, ну, вы знаете, детонатор психической бомбы, он представляет собой источник сконцентрированной энергии. Что-то вроде маленькой бомбочки для активации большой. Пока мы еще не поняли, каким образом детонатор устроен. Нам известно только, что обезвредить его можно относительно малым пучком энергии. Это ружье как раз и испускает такие импульсы. Всего их три, так что шансы у вас имеются. Требуется приблизиться к детонатору на расстояние пятидесяти футов, прицелиться, как из ружья, и нажать спусковой крючок. Вот и все. Есть только еще одна маленькая деталь. Видите эти два диска здесь, — техник указал на два небольших индикатора на ложе ружья. — Тот, который слева, указывает, на каком уровне между сонным полем и нашим миром находится детонатор. Определить это заранее мы не можем, потому что, как оказалось, детонатор способен перемещаться с уровня на уровень, независимо от сонного поля и психической бомбы. Сделано это было, по всей видимости, для того, чтобы застраховать себя от преждевременного взрыва бомбы. Перед тем как произвести энергетический выстрел по детонатору, вы должны правый диск — видите эту маленькую ручку? — настроить на те же цифры, которые появятся на индикаторе слева. Это позволит вам настроить оружие на тот же уровень, на котором в тот момент будет детонатор. У энергетического пучка, испускаемого устройством, очень малая реальная ширина частот, так что, если детонатор будет находиться в другой плоскости, выстрел окажется безрезультатным.

— Итак, — сказал Спенсер, — от тебя только требуется, чтобы ты нашел Слидера, приблизился к нему на пятьдесят футов, посмотрел на показания прибора слева, настроил в соответствии с ними датчик справа, прицелился и выстрелил. Понятно?

Ральф кивнул. Во рту у него пересохло. Казалось, что вся жидкость организма теперь сконцентрировалась в ладонях.

А эти штучки для чего?

— Это пристегивается к вашему поясу, — пояснил техник, прикрепляя к костюму Ральфа небольшую прямоугольную коробку. — Это питающий элемент ружья. Выходящий из него проводок следует подсоединить к ложу ружья. Вот так. Теперь все готово.

Он крепко сжал оружие в руках и направился к двери.

— Удачи! — прогремел за спиной голос генерала.

* * *

Маленькая процессия с Ральфом в середине, который бережно, как новоявленный тотем, прижимал оружие к груди, отправилась к «лачуге» связи. По дороге они проходили вблизи одного из военных грузовиков, сгрудившихся в центре базы. Взгляд Ральфа случайно упал на открытый проем закрытого кузова, и от неожиданности он даже остановился. В грузовике на узких деревянных скамьях, установленных вдоль бортов транспортного средства, сидели бывшие наблюдатели. Некоторые из них, тесно прижавшись друг к другу, дремали, но большая часть все же бодрствовала. Ральфа снова поразили бесстрастные, отсутствующие выражения их лиц, как у людей, которые изо всех сил стараются не замечать того, что творится вокруг, тем более, если происходят события мало для них приятные.

— Идем же, — потянул Спенсер Ральфа за локоть. — Не трать те крохи времени, что у тебя остались.

— Только одну секунду, — отмахнулся от него Ральф. Среди серых лиц он нашел два, которые искал. Их обладатели сидели рядом в середине группы. — Привет, Гуделл, Кэти!

Оба они подались вперед и посмотрели вниз, откуда донесся голос. В световом проеме на уровне пола маячила голова их бывшего коллеги.

— Ральф, — проговорил Гуделл и слабо улыбнулся. — Что ты там делаешь?

— Это длинная история, чтобы сейчас пускаться в объяснения.

— Ладно, — печально произнес Гуделл, — как тебе это нравится? Все хорошее, как я успел заметить, когда-нибудь кончается.

Сидевшая рядом с ним Кэти вдруг резко выпрямилась, как будто пробудилась ото сна. Мышцы на ее обычно безмятежном лице с вялым чертами вдруг напряглись.

— И это все, что ты можешь сказать? — крикнула она, обращаясь к Гуделлу. — Они повязали нас, затолкали в эти вонючие грузовики, а ты способен только на то, чтобы сказать, что твоя вшивая работа, к сожалению, закончилась? И это все? — Она размахнулась и загрела своим маленьким кулачком Гуделлу в ухо. Ральфа повели дальше, но он еще долго слышал за спиной ее вопли.

— У нас все же еще есть капля надежды, — пробормотал он под нос, полностью исчерпав способность чему-то удивляться и радоваться. Спенсер и техник группы его как будто не слышали.

Миновав отдавших им честь охранников у дверей «лачуги», они вошли в ее просторные, погруженные в полумрак недра. В контрольной будке, поднятой над полом, сидел другой техник и с высоты маленькой застекленной площадки обозревал помещение, время от времени сверяясь по инструкции, которую держал в руках.

— Привет! — прокричал Спенсер, обращаясь к человеку в будке. — Ну что, мы готовы к отправке? — Спенсер взял на себя руководство операцией и таким образом заполнил брешь в организации группы «Бета», образовавшуюся из-за внезапного коллапса генерала. Возможно, он был рожден для этого. Спенсер повернулся к Ральфу. — Что ж, тогда все в порядке. Хватайся за ремень.

Продолжая усиленно думать о чем-то своем, Ральф ступил на центральную площадку и свободной рукой взялся за одну из петель, свисавших на кабеле с потолка. Шок узнавания пронзил его тело, когда он ощутил холодное прикосновение металлической поверхности к ладони.

Спенсер повернулся, поднял и опустил руку, подавая сигнал оператору в будке. Потом он торопливо подошел к Ральфу, что-то вытащил из кармана и прицепил на руку Ральфа прибор, напоминавший наручные часы.

— Едва не забыл, — сказал он. — Это поможет тебе ориентироваться по времени. Когда стрелка войдет в красную зону, это значит, что все пропало, — психическая энергия достигла уровня детонации. Если это произойдет, мощный взрыв в один миг не оставит от тебя и мокрого места. Так что старайся не тянуть до последнего. Найди Слидера как можно быстрее и тут же обезвредь его. — Спенсер хотел уже покинуть площадку.

— Эй, — позвал его Ральф. — А что будет со мной, когда я разряжу детонатор? Вы меня вернете назад?

— Мы не знаем. — Спенсер отвернулся и снова подал резкий жест технику в будке. — Мы приложим все усилия, чтобы вернуть тебя…

Что было сказано еще, Ральф не услышал, потому что пространство «лачуги» перестало сущест-р вовать. Через несколько секунд он оказался в сонном поле. Доставивший его туда кабель, извиваясь змеей, устремился в небо.

Он вскрикнул и упал на колени. Небо в сонном поле стало желтым и было исполосовано едва различимыми фигурами. От холодного ветра воздух казался упругим, хотя над землей, как от жара, дрожало марево. Ураганный шквал, обрушившийся на Ральфа с первых секунд его появления, прошел, но комок страха в животе остался. Его подташнивало. Свободной рукой он помог себе подняться.

Во всех направлениях разбегались хорошо знакомые ему улицы и строения, зеркальные отражения, бесконечно повторяющие самих себя. Желтый свет уничтожил все тени, кроме одной, которая темным крестом легла на улицы. Эту тень отбрасывал реактивный лайнер Муленфельда, который возвышался над зданиями, простирая далеко в стороны свои невероятно огромные крылья. Цилиндры его двигателей отражались в зеркальных витринах магазинов. Он походил на серебристую хищную птицу, застывшую над разоренным и покинутым его обитателями муравейником.

Ральф бросил изучающий взгляд на его вылупившиеся иллюминаторы, потом, отвернувшись, торопливым шагом пошел вдоль одной из улиц в противоположном от самолета направлении. Не было никакой уверенности в том, что Слидер не находится на борту лайнера, но сейчас он всей душой надеялся, что это не так. Чутье подсказывало ему, что Сары там не было точно. «Только жуткие твари», — думал он.

С быстрого шага Ральф перешел на бег. Крепко сжимая в руке свое странное ружье, он мчался мимо пустых зданий, подальше от самолета. На перекрестке он остановился и посмотрел на прибор, который Спенсер застегнул на его руке. Но сказать, как далеко тонкая стрелка продвинулась в сторону красной зоны с тех пор, как он покинул «лачугу», он не мог. «Мое чувство времени искажено», — мелькнуло у него в голове. Возрастающая энергия сонного поля дезориентировала его во всех направлениях. В душе гнездилось чувство страха, вызывая головокружение.

Он снова побежал. С обеих сторон ленивыми волнами колебались здания.

Гада-Слидера нигде не было видно. Где-то на середине улицы Ральф, тяжело дыша, присел на корточки. Взглянуть на циферблат прибора у него теперь не хватало мужества. Ему казалось, что в гонке прошли часы, не принеся никаких результатов. На глаза ему не попадалось ничего, кроме бесконечного однообразия витрин заштатного городского пейзажа. «Они должны были предвидеть это, — с горечью думал он, опустившись в изнеможении на асфальт. — Они должны были предвидеть, что он не будет сидеть и ждать, когда я его найду. Его либо спрятали куда-то, где я не найду его во веки веков, либо он на борту самолета Муленфельда. Но как достать его там?»

В здании справа от него он краем глаза уловил какое-то движение. Сильнее сжав в руке оружие, он поднялся и медленно направился к витрине, где заметил шевеление.

Внутри было темно. Там только тянулись ряды прилавков и витрин с товаром. Стояла гнетущая тишина. Ральф с опаской вошел в магазин и прошел вперед. В центре помещения он остановился.

Пока, медленно поворачиваясь, он оглядывался по сторонам, из-за кассового аппарата выросла какая-то фигура.

— Ты, — испустил человек крик и протянул к Ральфу пламенеющую огнем руку.

Несколько секунд Ральф остолбенело смотрел на видение, не в силах его осознать. «Один из малолеток Дома Тронсена, — в смятении подумал он. — Вспыхнувший». Это был образ мальчика лет шестнадцати-семнадцати. Его кожа пламенела ослепительным жаром. На Ральфа смотрели обезумевшие от лихорадки, красные глаза. Лицевые кости, казалось, вот-вот прорвут раскаленную добела кожу.

— Ты, — снова повторило видение и, обогнув угол прилавка, прыгнуло на Ральфа.

Он, метнувшись в сторону, увернулся, но его лицо опалило жаром. Охваченное ослепительным сиянием видение перевернулось через плечо и схватило Ральфа за голень. Он, отчаянно брыкнувшись, освободился и бросился к выходу. «Оно на одном со мной уровне, — понял Ральф, — где может достать меня».

Вокруг его шеи обвилась пара рук и свалила его на дорогу. Над ним с шипением заколебалось еще одно горящее лицо. Напавший навалился на него всем весом, вжимая в асфальт и опаляя жаром. Ральф, упершись в грудь видения прикладом ружья, оттолкнул его. Потом вскочил на ноги и побежал вдоль улицы. За спиной раздавались пронзительные крики.

От разума малолетних правонарушителей, которые больше нигде не существовали, кроме как в сонном поле, ничего не оставалось, кроме пульсирующих сгустков ненависти и страха. Все разумное было выжжено избытком психической энергии. Из домов начали появляться и другие объятые пламенем фигуры. Улица, казалось, охвачена пожаром. Нечленораздельные крики сливались в один страшный вопль. Ральф, с трудом увернувшийся от протянутых к нему рук одного призрака, тут же попал в объятия другого, схватившего его за талию. Он отчаянно отбивался от пламенеющих рук, но их становилось все больше и больше. Ему казалось, что он очутился в горниле пылающей шахты. От жара у Ральфа кружилась голова, и его тошнило. Наконец в нем сработала какая-то пружина — лицо его побагровело, и его вырвало.

С трудом он нащупал пальцами спусковой крючок ружья и, сунув ствол в центр шевелящейся огненной массы, обступившей его со всех сторон, выстрелил. — Оглушительный грохот смешался с пронзительными криками ирреальных существ. Не выпуская ружье из рук, Ральф повалился на землю. Горящие руки больше не тянулись к нему и не рвали его на части.

На минуту он как будто впал в беспамятство; потом одной рукой помог себе повернуться набок. Фигуры разбегались от него во всех направлениях, ища укрытия в темноте строений поля. В нескольких футах от него, извиваясь и шипя, дергалось на земле какое-то человекообразное существо. Разбрызгивая раскаленные добела искры, оно испарилось.

Индикатор на руке Ральфа был сплющен, ставшая бесполезной стрелка беспомощно болталась. Чтобы успокоить боль в груди, он сделал несколько глубоких вдохов и перевел взгляд на небо. Вдали над крышами домов возвышалась самая высокая часть хвостового оперения реактивного лайнера Муленфельда. Подхватив оружие, Ральф устремился к серебристой цели. Пробегая мимо зданий, он чувствовал на себе пристальные взгляды безумных глаз, но они его больше не волновали.

Вскоре желтое небо над его головой заслонил силуэт махины самолета.

— Эй! — прокричал он, оказавшись под округлым брюхом. Панель люка отъехала в строну. Ему пришлось отступить на несколько шагов, так как сверху начал медленно опускаться трап, и вскоре нижняя его ступенька уперлась в асфальт.

Не встретив никакого препятствия, Ральф взбежал вверх по лестнице и осторожно вошел в безмолвный салон.

Рыбина в огромном аквариуме сдохла и плавала кверху брюхом.

— Ральф, — услышал он голос Муленфельда из-за угла резервуара с водой. — Заходи. Нельзя же избегать этого момента вечно.

В кожаном кресле с высокой спинкой сидел сенатор. Его белые волосы больше не были уложены аккуратной прической, а стояли торчком, наподобие короны.

Ральф остановился в нескольких ярдах от Муленфельда и направил на него ружье.

— Я хочу знать, где Слидер.

— Не глупи, Ральф, — сказал сенатор. — Брось размахивать у меня перед лицом этой штуковиной. Я знаю, для чего она. Но ты не можешь ею причинить мне вреда. — Он замолчал, и губы его раздвинулись в улыбке. — Ну что? Теперь и сказать нечего?

— Где он? — Ральф опустил ствол.

— Бессмысленно спрашивать. Ты никогда не найдешь его. — Улыбка стала шире и коварнее. — Сару ты тоже больше никогда не увидишь. Ее нет здесь. Вы умрете вдали друг от друга, разделенные целыми мирами. Грустно, тебе не кажется? Чтоб ты знал, она — и в самом деле моя дочь.

— Нет, — сказал Ральф. — Это не так. Муленфельд разразился смехом.

— Как раз так. Хотя в данном случае было бы правильнее назвать ее моим отпрыском. У нас бесполый способ размножения. Да, да. Твой приятель Спенсер был прав насчет меня. Очень проницательно с его стороны. Сара мне рассказывала о его теориях. — Он наклонил голову набок. — Что, правда оказалась слишком крепким вином, чтобы пить его неразбавленным? Я был очень удивлен, когда она пошла против меня. Но тогда она, возможно, была не совсем здорова. Не исключена возможность, что Сара забыла, кто она на самом деле, а теперь и вправду верит, что она человек. Эта практика принимать образы других созданий порой бывает довольно опасна. Что ж, пусть все будет, как есть. Она может погибнуть вместе с принявшей ее телесной оболочкой.

«Лжет, — подумал Ральф. Руки его, сжимавшие оружие, вспотели. — Минутное замешательство».

— По-прежнему нечего ответить? — Муленфельд, не вставая с кресла, подался корпусом вперед. — И нечего спросить? До того, как все кончится? — Он вздохнул. — Это твоя беда. Вернее, беда вас всех. Слишком легко вас отвлечь банальностями. Подобно этому военному безумию в Южной Америке. Все эти дела с ксименто. А ведь это все я спровоцировал — подкинул деньжат в нужном количестве и в нужном месте. С целью отвлечь внимание, в противном случае — совершенно уверен — мои истинные намерения были бы раскрыты куда быстрее. Возможно, мне даже пришлось бы отложить реализацию своих планов.

Его морщинистая рука описала в воздухе круг.

— Взгляни на это с точки зрения искусства, — сказал он. — Преобразование ваших ничтожных, грязных, бессмысленных жизней в чистый свет. Совершенный и мощный. Со стороны это будет похоже на звезду. Тебе не кажется, что это стоит большего, чем простое продолжение вашего никчемного существования.

— Ты же безумец, — сказал Ральф. — Ты тоже умрешь.

— Ни шиша. Как будто это единственное место, где я существую! Я издалека буду наблюдать за тем, как эту бедную оболочку и все, что ее окружает, поглотит энергия взрыва. — Обхватив руками подлокотники кресла и откинув голову назад, он расхохотался. Кожа на шее натянулась, обнаружив детали ее анатомического строения.

Ральф, безмолвный и оглушенный, наблюдал за ним, придавленный чувством безысходности и поражения. Хохот Муленфельда делался все громче и громче, пока наконец не заполнил собой все пространство. Ниточка слюны прочертила бездонную полость рта. Желтые зубы его вдруг начали удлиняться, выползая из старческих десен.

«Зубы!». Ральф не спускал с них изумленных глаз. Его внезапно осенило: «Он и есть гад-Слидер!»

Смех умолк. Фигура Муленфельда как будто начала раздуваться, увеличиваясь в размерах. Он распухал, принимая свой истинный образ.

— Да, — из зияющей пасти послышался далекий и бесплотный голос. — Но уже слишком поздно! Посмотри в окно!

Ральф бросил взгляд в иллюминатор и увидел, что небо из желтого стало красным, охваченное огнем настолько, насколько хватало глаз. Стиснув оружие, он попятился от представшего перед ним существа. Пол под ногами накренился, и Ральф упал на стол. Самолет взлетал.

— Слишком поздно! — прозвучал голос, упрятанный в броню чешуи. Тварь, цепляясь когтями за ковер, двинулась в сторону Ральфа. Клыки в пасти уже вышли на всю длину.

Ральф кубарем скатился со стола и приземлился с другой стороны. Дрожащими пальцами он поставил ручку правого индикатора на ружье на те же цифры, что были на левом. Оттолкнувшись от стола, он поднял оружие и в упор выстрелил в существо, горой вздыбившееся над ним.

За вспышкой света в салоне самолета раздался новый взрыв хохота Муленфельда.

— Идиот! Разве сможешь ты поразить меня этой штукой, когда я способен произвольно менять свой уровень?

— Нет, — простонал Ральф. Он снова поднес оружие к лицу. Стрелка на индикаторе слева металась взад и вперед, как обезумевшая.

— Сдавайся, — нараспев произнес заключенный в панцирь голос.

Ральф поднялся на ноги. Стоять на наклонном полу было трудно. Он что-то прокричал, но шумевшая в ушах кровь не позволила ему самому услышать ни слова. На него наступала гора сверкающей чешуи и клыков. Времени глазеть по сторонам у него не было. Он наблюдал за пляшущей стрелкой левого индикатора. Она достигла сначала одной крайней точки, потом метнулась в противоположную сторону, затем снова вернулась в прежнее положение. Прижав ружье к животу, Ральф повернул ручку правого индикатора в другую сторону. В долю секунды, когда положения стрелок на обоих индикаторах сравнялись, он произвел выстрел.

Вспышка света делалась все ярче и ярче, пока совершенно не ослепила его. Он почувствовал, что повалился вперед и его во что-то вдавило. Затем твердой опоры под ним не стало, и он начал падать. Потом тоже вспыхнул, не оставив после себя и следа.

 

Глава 17

Ральф пришел в себя в мерцающей пустыне. Перед глазами, пока он не проморгался и не протер их, плясали размытые образы неба и песка. Приподнявшись на локтях, он осмотрелся по сторонам, но ничего, кроме бескрайней пустыни, не увидел.

«Интересно, где база?» — ноги были ватными, колени дрожали. Ральф рукой прикрыл глаза от солнца. «Все равно куда идти», — подумал он и пожал плечами. Опустив голову, двинулся в путь.

Пройдя несколько минут по вязкому песку среди чахлой сухой растительности, он услышал шум приближающегося автомобиля. Вскоре машина появилась на горизонте. Оставляя за собой клубы пыли, автомобиль неуклонно увеличивался в размерах. Ральф остановился и ждал, что будет дальше.

За рулем джипа сидела Сара. Она подкатила к Ральфу и затормозила. Черное платье теперь было покрыто пылью и закатано выше колен.

— Садись, — сказала она.

Лобовое стекло было опущено, и Ральфа обдувал поток встречного ветра. Некоторое время проскакав по неровному песку, усеянному камнями, джип въехал на покрытую асфальтом дорогу и начал набирать скорость.

— Где ты это раздобыла? — наконец спросил Ральф.

— Я была на базе. — Сара ткнула пальцем в противоположную движению сторону. — После того, как он выбросил меня из самолета, я добралась до базы. Спенсер рассказал мне о том, что происходит и куда ты отправился. Тогда я тайком улизнула оттуда и позаимствовала это. — Она с любовью похлопала приборную доску джипа.

— Вот как. — Он смотрел прямо перед собой на прямую полосу шоссе, рассекающего пустыню. — Как ты нашла меня здесь?

— Разве я однажды не сказала тебе, что у меня нюх на вещи, которые имеют для меня значение? Мне не стоит большого труда отыскать то, что мне нужно. Я знала, где искать. — Она рукой нарисовала в воздухе линию. — Ты был похож на падающую звезду, когда возвращался. Хочешь перекусить чего-нибудь? Сзади коробка со съестными припасами.

Ральф нашел коробку и поставил на колени. Там было полно консервов с пометкой «Армия США», сопровождаемой набором цифр. Он открыл первую попавшуюся в руки банку. Внутри оказались консервированные персики. Запустив пальцы в теплый сироп, он извлек оттуда липкое золотое полушарие, которое растаяло во рту, как кусочек солнца.

— Куда мы едем? — спросил Ральф, когда справился с содержимым банки.

— Я подумала, что север — неплохое место, — сказала Сара. — Большие красноствольные деревья и много тени под ними. Дожди каждую неделю. Как будто там есть городок, который называется Эврика, это так?

— Он попадался мне, — пробормотал Ральф. Он закрыл глаза, но тут же снова открыл их, так как под прикрытыми веками снова возник образ огромной пасти, усеянной клыками. — А деньги у нас есть? — спросил он. — Путь предстоит не близкий.

В ответ она вытащила из-под сиденья мужской бумажник и протянула ему.

— Этого должно хватить.

Бумажник был битком набит сложенными купюрами. Когда Ральф открыл кошелек, ветер подхватил одну двадцатидолларовую бумажку и швырнул ее в пылевой хвост, стелившийся за ними. Он положил кошелек между ними на сиденье. Сара свободной рукой прикоснулась к руке Ральфа. Он непроизвольно отдернул свою, как если бы обжегся.

Она слегка повернулась к нему и внимательно посмотрела на него.

— Он сказал тебе, что я… такая же, как он. Правда? Такое же существо? Он говорил мне, что скажет тебе это.

Ральф кивнул.

— Да, именно так он и сказал.

— Это неправда. В нем говорила ненависть. Он специально выбрал ложь, которая могла травмировать тебя в наибольшей степени.

Он легонько коснулся ладонью ее щеки.

— Я не поверил ему.

Некоторое время они ехали молча. Ральф почесал подбородок и снова заговорил:

— А Спенсер и группа «Бета» не будут ломать голову, что случилось со мной?

Она пожала плечами.

— Возможно, они решат, что ты погиб, когда взорвал детонатор. Сонное поле захлопнулось и перестало существовать. Некоторое время они еще поищут твое тело, а потом оставят эту затею. Какое это имеет значение? Ты и так достаточно сделал для них.

Ральф кивнул. «Может быть, на севере я снова начну писать», — » подумал он. Он решил, что не стоит возвращаться в Лос-Анджелес ради того, чтобы из дома родителей забрать старую незаконченную рукопись. Они наверно и без того еще злы на него за то, что он бросил их «форд» где-то в городе. «Лучше начать все сызнова. Все без исключения».

Ральф повернулся к Саре и некоторое время изучающе смотрел на женщину. Ее руки свободно лежали на «баранке» автомобиля.

— Что случилось? — Она поймала его взгляд. — Все еще думаешь о том, что эта тварь сказала обо мне?

— Нет, — сказал Ральф. Он откинулся на спинку сиденья. — По правде, меня это не слишком беспокоит. Ничего страшного, если ты и в самом деле существо с другой планеты. До тех пор, во всяком случае, пока ты не будешь проделывать эти штучки со своими зубами. Ну, ты знаешь, о чем я говорю. Когда они начинают выдвигаться из челюстей и превращаются в клыки.

— Ладно, — ответила она. И улыбнулась.