Пронзительный свист Знаков превратился в тихое рычание, скорость и высота порядком упали. Я сморгнул слезы, которые тут же замерзли и превратились в ледяные дорожки на щеках, онемевшими руками потянул за скобы и веревки. С трудом изменил угол наклона крыльев, чтобы хоть немного подняться, попытался высмотреть подходящую поляну.

Следовало приземлиться, и отдохнуть, обновить выветрившуюся магию. Знаки разрядились, а заклятие под емким названием Шуба практически не помогало на такой скорости. К тому же голова начала раскалываться в преддверии очередного приступа, а плавать в видениях на лету – удовольствие сомнительное. И очень опасное.

В последнем я убедился на собственной шкуре, когда накрыло где-то посреди Золотой Империи. Повезло, парил у самых облаков, и очнулся, уже падая на какой-то замок. Как ни странно обитаемый. Часовые на стенах заметили и в панике закричали, приняв то ли за чудовище, то ли за гигантскую птицу, сделали залп из луков. И только чудом я уклонился – стрелы пробили крылья навылет, но тела не задели.

Пролетев над самыми головами солдат и напугав их до икоты, я отвернул от попавшейся на пути башни и перепрыгнул вторую стену. Дотянул до ближайшей рощицы, где почти рухнул на первую же поляну: в холодном поту, с дрожащими руками. Долго ругал себя за идиотское упрямство – чувствовал же неладное, но предпочел игнорировать подсказки интуиции, – потом записывал слова заклинания и приходил в себя…

С тех пор я чутко прислушивался к собственному организму, старался приземляться заблаговременно. Попутно отдыхал, медитировал, восстанавливая ядро после встречи с Аларом, и летел дальше. Со временем приступы пошли на убыль, а сами видения стали невнятными и туманными.

Это и радовало, и огорчало. Радовало потому что обмороки стали надоедать, тяготили и являлись опасными. Огорчало же по той причине, что я так и не успел записать всех слов заклятия, не понимал сути ритуала. А без ритуала не получится работать с Камнем, не получится победить…

Отогнав мысли и воспоминания, я высмотрел неплохое место для посадки. Сделал пару кругов над прогалиной, примеряясь, как лучше спуститься, чтобы не задеть крыльями кроны сосен и не завязнуть в сугробах. Оглянулся на заснеженные пики гор, что маячили соляными головками совсем близко, и невольно задержался в воздухе.

Сколько еще? Судя по тому, что «проплешины» не встречались довольно давно, а последнюю деревню я видел с час назад, Аримион остался за спиной. Внизу дикий и загадочный Иглед, край белых медведей и свирепых воинов-великанов. Так что менять стиль передвижения и прыгать через порталы нет смысла. Тем более готовых расчетов для севера нет, а делать наново долго, да и энергии в ядре маловато.

Но куда дальше? Как искать следы светлорожденных?

Вариантов немного. Первый – продолжать кружить, пытаясь высмотреть с помощью Истинного Зрения отсветы эльфийской магии. И второй – на земле создать достаточное количество Астральных Следопытов. Но даст ли сие какие-то результаты, я не знал, ведь волшебство отвода глаз остроухих давным-давно вошло в легенды.

Да и сам край казался странным. Север… но и тут должно быть слабенькое лето. Однако же лютая зима, будто страна плевала на законы Сущего. Магии особой нет, то ли географическо расположение такое, что дули полярные ветра, то ли я чего-то не понимал.

Странное место. И болезненная дилемма.

Вновь задумавшись, я и сам не заметил, как пошел на очередной широкий круг над предгорьями. Это было ошибкой, потому что из глубокой долины ударил шквальный порыв ветра, ожег морозом и посек лицо острой ледяной крупой. Ткань крыльев оглушительно хлопнула, раздался душераздирающий скрип рамы – и меня швырнуло на скалы.

Близко-близко замелькали верхушки деревьев, камни, мир угрожающе крутнулся. Я натянул веревки, попытался сдвинуть крылья. На секунду вращение прекратилось, и пространство залило ослепительной белизной, на бескрайнем полотне проступила извилистая темная линия.

На мысленную команду Знаки отреагировали чересчур вяло – магия исчерпана. И я сплел заклятие Ветра, прикрепил к крыльям. Бросив быстрый взгляд вниз, успел увидеть заснеженное дно ущелья, тусклую ленту какой-то тропы и приземистую кособокую постройку… то ли хижину, то ли башню.

Немного и вырвусь.

В ответ на мысль раздался отвратительный хруст – полопались промерзшие веревки. Знаки неожиданно потухли, словно крохи энергии ушли через сито, заклинание расползлось на куски. На краткий страшный миг я завис в пустоте, а потом рухнул вниз. Закричал, попытался создать Воздушную Подушку, но таки врезавшись в кроны, потерял остатки концентрации. Проломился сквозь ветки, закувыркался и нырнул в снег.

Удар, движение, боль, холод – отстраненно отметило сознание, перед тем как погаснуть. Но к собственному удивлению я просто упал в обморок. И хотя навернулся со страшной высоты, глубокий снег смягчил паление.

Очнулся от того же холода и боли. От свиста ветра и мерного поскрипывания снежного наста.

Шаги.

Я вспомнил о жилище, что увидел перед падением. С трудом пошевелился и вырвался из плена сугроба, со стоном упал на твердую наледь тропы. Скосил глаза на собственные руки: плоть напоминала рваные лоскуты, из трещин сочилась черная кровь, проглядывал металл. И пока срастались сломанные кости, с легкой оторопью осмотрел глубокую траншею – след собственного приземления.

Шагах в пятнадцати горой изломанных деревяшек валялся планер, а дальше вроде бы маячила тонкая полоса леса. Стены ущелья постепенно расступались, лента тропы убегала к деревьям и терялась среди стволов и ветвей.

По-видимому, в падении лопнули и ремни креплений. Повезло. Иначе б царапинами не отделался, палки проткнули как вертел поросенка…

Скрип наста стал громче. По небольшому откосу спускался огромный воин в тяжелых латах. На голове знакомый рогатый шлем, а забрало-личина щерилось в кровожадной демонической ухмылке.

Поначалу я решил, что вижу отражение Мстителя. Потом вспомнил легенды о неприязни игледов к чужакам и поежился. Северянин тащил на плече громадный клинок, из прорезей шлема вырывались облачка пара в такт дыханию. Но самым интересным и настораживающим было то, что вокруг воина мерцал воздух.

Магия?

Вызвав Истинное Зрение, я удивился повторно. Нет, догадка оказалась верна, воина окружало волшебство. Но суть в том, что ничего подобного я раньше не видел. У служителей защита напоминала кокон яростного золотого света, у боевых магов Свободных Земель – сферу из переплетения разноцветных нитей, а у серых – радужную оболочку. Вокруг же северянина кружили, вспыхивали и тухли заковыристые символы, отдаленно напоминающие… Знаки?!

«А ведь в своих записках один из учеников Терна называл великанов Отрекшимися, – неожиданно вспомнил я. – Да и в книге бога Тьмы упоминалось. Совпадение? Ой, вряд ли. И не этот ли тип столь грубо меня посадил, потушив магию?»

Пожалуй, следовало хоть что-то да предпринять. Окликнуть, поприветствовать, попросить, чтобы не убивал вот так, с ходу. Но едва я открыл рот, как голос предал, а мышцы онемели. Наши взгляды столкнулись, и возникло ощущение падения в пропасть. Чужое сознание властно скрутило мое, начало перелистывать пыльные страницы воспоминаний.

Тем временем иглед приблизился, вонзил меч в смерзшуюся землю. Постоял так, глядя с настороженностью и недоумением. Затем поднял руку и откинул забрало.

Обнажилось грубоватое скуластое лицо. Высокий лоб пересекали глубокие морщины, черные как смоль мохнатые брови заплетены в тонкие косички, плавно переходящие в длинную бороду и волосы. Но самое удивительное – татуировки вокруг крыльев узкого носа, в уголках губ и на лбу… замысловатые символы, узоры. Те самые, что вспыхивали в ауре северянина.

Смотреть ему в глаза было невероятно трудно. Но и склонить головы я не мог, банально завороженный. Не испытывал ни страха, ни злости, лишь удивление. И скорее по инерции попытался проскользнуть сквозь защиту. Конечно, завяз и залип, но таки уловил отблески эмоций: раздражение, потом узнавание, решимость.

Под внешностью великана-варвара прятался некто могучий и старый как само время. Что-то подобное я испытывал, когда прикоснулся к сознанию Клена.

Но Древний не был злым. Не был жестоким. Просто… другим, непонятным.

«Отпусти, – попросил я, убедившись, что вырваться не смогу. – Я пришел с миром».

В ответ пришла скорее эмоция, чем мысль: усмешка пополам с интересом. И образы: Мия, Катрин, бой с эльфами у заброшенного особняка, строчки на пожелтевшем пергаменте, где говорилось об Отрекшихся, призрак Остролиста в Логеборе, рассказывающий о Камне, лик Терна. И вместе с тем я осознал, что он Дозорный, Страж. Что несет вахту долгие годы, охраняя покой братьев от существ внешнего мира.

Удивительно. Воин напрямую давал знания, минуя языковые преграды. А еще отвечал, используя мои собственные воспоминания.

Никогда с таким не сталкивался. Обычно ментальное общение напоминало беззвучный разговор.

Поняв, что никто мой разум сжигать не собирается, я чуток успокоился и сказал:

«Ты знаешь, кто я. Знаешь, зачем тут… Ты поможешь?»

Наглость – второе счастье.

Слегка нахмурившись, иглед задумчиво потрогал бороду и посмотрел куда-то вдаль. Потом опять окинул меня пристальным взглядом. И когда я хотел повторить вопрос, мир вокруг неожиданно смазался, растекся белесыми туманными прядями.

Заснеженные горы исчезли. Из ниоткуда пришел образ дремучего леса с высоченными деревьями-башнями, толстыми покрывалами мха, корявыми ветвями-лапами. В кронах светились чьи-то глаза, повсюду мелькали тени, в воздухе танцевали огоньки духов, парили пушистые шарики каких-то семян и золотистая пыль…

Лес казался немного мрачным, но красивым и волшебным, странно-живым.

А еще в лесу кипело сражение.

То тут, то там зеленоватый полумрак резало багровое зарево, между стволов расплывались клубы дыма. Из-под прикрытия листвы густо сыпались стрелы, слышались крики, взрывалось. А на одной из огромных полян прекрасные воители в изящных латах теснили людей в звериных шкурах, вооруженных деревянными щитами и кривоватыми копьями. Корни и побеги травы атаковали вместе со светлорожденными так что казалось, будто сам Лес бьется на стороне эльфов. Их противники то и дело превращались в зверей, швыряли во врагов Знаки…

Лилась кровь, сверкали молнии и разлетались щепки. Я чувствовал запахи дыма, свежей зелени, горячего железа, ощущал удары раскаленного воздуха, воспринимал происходящее так резко и болезненно, словно сам находился там. И видел, как теснят дикарей, как прижимают израненных людей к склону горы, скалам на краю прогалины.

Эльфы казались непобедимыми. Тени с ясными глазами и суровыми лицами, возникающие то тут, то там, несущие смерть изогнутыми клинками, длинными стрелами.

Но у скал люди умудрились перестроиться и организовать защиту. Знаки с воем и шипением ударили в сумрак Леса, отогнали лучников. На смену стрелкам вышли мечники и копейщики, сразу несколько клиньев пехоты светлорожденных ударили в строй людей. И полыхающие символы не смогли им помешать, завязли в тумане, волной прокатившейся перед порядками остроухих.

Началась рукопашная, быстро переросла в кровавую свалку. Но в тылу остатков человеческой рати у зева небольшой пещеры наблюдалось подобие порядка. Там находилась группа бойцов, которая о чем-то жарко спорила…

Я узнал Остролиста, Терна, Алара, Клена, узнал и пещеру. Именно в ней с помощью магии крови создали Агарок. Но также отчего-то понял, что многим из Древних не понравилась идея вождей. Несколько громадных воинов хмурились и что-то резко доказывали шаману. Однако тот отверг возражения.

Они спешили. Они боялись и хотели выжить любой ценой.

Образ развалился туманными прядями. Вместо Леса я увидел пещеру. И тех же людей, Остролиста рисующего кровью на стене, гулкие слова заклинания, ритмичные возгласы:

– Агарок. Агарок. Агарок!

Но в отличие от смазанного воспоминания Клена это удивительно ясное. Я слышал каждое слово шамана, чувствовал движение энергий и начал вникать в суть…

Остролист вызвал Престолы, сотворил Отражение. А затем с помощью крови то ли активировал, то ли оживил камень. Возгласы же вызывали колебания: в воздухе, в тверди. Отпечатались замысловатым узором в монолите. Я не понимал смысла, не понимал как работает. Но четко знал, что это и есть Имя.

Прежде чем успел оформиться вопрос, картинка выцвела, развалилась стеклянными осколками. Следующим воспоминанием Стража был Исход. Длинные колонны людей, выходившие из леса под затянутое черными тучами небо. Трудная дорога, скалы, холмы и реки, ночевки у костров…

Два племени откололись от общего Альянса людей. Два племени ушли, так как не согласились с тем, что сотворили остальные. Они не знали, что будут делать. Не знали, как сложится жизнь, но твердо намеревались найти собственный путь.

И я видел в кратких вспышках памяти Стража, как блуждают: охотятся, спят, отбиваются от отдельных отрядов светлорожденных, невольно забредая к северу.

А потом случилось нечто ужасное. Сначала хлынул дождь, затянувшийся на несколько недель. Ливень смыл и сгноил съедобные травы, реки вышли из берегов, и земля превратилась в болото, животные или разбежались или погибли. И Древние голодали, умирали от болезней, от яда водяных змей.

Затем начались землетрясения. Горы, темнеющие вдалеке, овеяло клубами пепла и дыма, в небо били потоки пламени и камней, которые падали, крушили деревья, расплескивали грязь. Порой накатывали гигантские волны, несущие воду, глыбы и деревья, трупы. Полыхал и Лес, обезумевшие от горя и страха эльфы тоже бежали, не разбирая дороги. Из пещер и колодцев выползали пламенные духи. Призраки и демоны, коих раньше никогда прежде не видели, преследовали людей. Воровали младенцев, поднимали мертвецов.

Кое-где возникали и «проплешины», таяла и плавилась сама реальность, необузданные твари Хаоса овладевали живыми. Те превращались в безумцев, убивали недавних друзей и родных.

Племена изгоев стремительно таяли. Гибли от зубов и когтей, от клинков, от магии, от огня и воды. И в панике уходили на север, где, как сообщали духи-Дозорные, подчинявшиеся людям, было спокойнее.

В страну вечного льда пришли жалкие остатки Отрекшихся.

«А что произошло с людьми Остролиста? – мелькнула мысль. – Ведь предания и легенды изначально рассказывали о чуть более двадцати богах. Кто-то погиб в сражениях с собратьями, кого-то забыли, кто-то ушел из мира… Или основной части выживших просто не досталось Сила? Тогда ясно, почему человечество вообще не вымерло…»

То, что показал Страж, не было слишком уж удивительным. О многом я догадывался, многое лежало на поверхности. Но все это превращало клочки сведений в монолитную картину. И одновременно вызывало больше вопросов.

Например, если простые Древние, не вожди, превратились в обычных людей, то почему та же участь не постигла Отрекшихся? И отчего не выходили в мир, прятались среди ледяных пустошей? Ведь могли бы попытаться противостоять братьям, разрушить Камень. Да и Остролист… шаман мог стать главой пантеона, но предпочел умереть человеком.

Так или иначе и во второй раз я не успел проявить любопытство. Образ скитаний по заснеженным горам и долинам Игледа поглотила Тьма. Мрак окружил, окутал плотным коконом. А в пустоте вспыхнул Знак Воды, налетел на меня и ударил как тараном.

Жжение пробилось даже сюда, в мир иллюзий.

Затем таким же образом вспыхнули Знаки Огня, Воздуха, Отторжения. Врезались, ужалили как пчелы. За ними последовали другие, незнакомые, смутно угадываемые. И тоже били, крушили, резали.

Я кричал. Кричал, отчетливо ощущая, что тело там, в реальности корчится в страшных муках. Хотелось спросить: «Зачем? За что?» Но и мысли вскоре исчезли, растворившись в чистой первозданной боли.

Знаков было много. Гораздо больше, чем представлялось, и чем успел изучить. Оказалось, что их десятки и десятки. Знаки-названия, Знаки-действия, Знаки-качества и связи…

Сколько продолжалось истязание, не знаю. Долго. Зато отчетливо запомнился момент, когда разум пробудился. Пока в темноте собственного сознания, но я с удивлением осознал, что жив.

Еще большее удивление вызвало новое знание.

Кальвин лгал. Магия Крови и магия Имен не были первыми.

Так называемый Дар Творца, несомненно, появился задолго до какой-либо системы волшебства. Но никто не знает, почему именно дар и почему повезло людям. Хотя в древних рукописях и мелькала легенда: мол, эльфы получили Силу Леса, гномы – Силу Гор и Тверди, Орки – власть над хищниками, а люди – кровь.

Но как по мне – бред. Просто во времена Первой Эпохи энергия бурлила везде. И в том числе в крови существ. А уж такая короткоживущая раса как люди получила и вовсе с избытком.

И видимо, когда Древние расселились по миру, могущество крови пошло на убыль. Они размножались, старились и умирали. Медленно, через поколения превращались в обыкновенных людей, разменяв качество на количество.

Только те, кому повезло обладать Престолом остались бессмертными, жидкость в их венах по-прежнему обладала первобытной силой. Боги начали править Сущим, играть судьбами целых народов и рас, заставили поклониться эльфов, построили Цитадель руками своих дальних родственников, забывших о корнях, и разрушили ее с помощью еще более дальних потомков…

Хотя данные события произошло позднее. А в те времена, когда люди спали в пещерах, кто-то обнаружил, что в крови заключена недюжинная мощь. Научившиеся призывать и кормить духов Даром Предков, творить ритуалы, стали шаманами. Самые же талантливые и могучие колдуны изобрели ритуал Наречения. И вскоре поняли, что новый «узор» в энергетической схеме предмета, животного или явления лучше реагирует. На заклинание тратится меньше усилий, стоит лишь воспроизвести плетение и напитать каким-то количеством личной силы.

Так возникли магия Крови и магия Имен.

Но до их появления Древние пользовались Знаками. Или изначальными символами, сокрытыми в самой структуре бытия. Именами, данными Творцом… если, загадочный Создатель вообще когда-то существовал. По крайней мере прямых доказательств никто не находил, а косвенные можно трактовать как угодно. Но людям нравится упрощать, подгонять реальность под свое узкое мышление. И легче представить Демиурга просто как человека, мага необычайных способностей, чем докапываться до истины.

Истина зачастую никому не нужна, так как пугает сильнее любого кошмара. Или просто скучна. Или ее нельзя использовать в собственных целях.

Впрочем, не важно. Откуда взялись Знаки никто не помнил. Как и кто открыл первые, тоже кануло в реку Забвения. Возможно, подарил людям сам пресловутый Творец. А может, нашел какой-то великий шаман. Но последующие символы искали в течение поколений через медитации, ритуалы, просветления. Медленно и тяжело.

Стоит ли говорить, что Древние с радостью променяли старую и в чем-то неудобную топорную магию на Имена?

Правда, несколько племен не пожелали отказываться от традиций. Они верили в Творца. Верили в то, что Создатель специально оставил подсказки, которые сделают населяющих мир разумных существ равными ему. Но не через Силу, а через Мудрость, смерть и перерождение, развитие, познание Сущего…

Именно эти племена и стали Отрекшимися. Добровольными изгнанниками, ушедшими на север после создания Краеугольного Камня. И продолжающими следовать Пути, ищущими Знаки.

Также Алар и прочие в отместку за непокорность прокляли изгоев. Зная, что те отвергают бессмертие, наградили им игледов, отобрав способность рожать детей. Но гораздо хуже то, что с возникновением Агарока мир изменился и некая сфера, некие врата стали недоступны.

«Врата Душ», – подумал я, подобрав первую аналогию к тому образу, что дал Страж. И с отстраненным удивлением осознал, что получил ответ, на один из возникших ранее вопросов.

Знания продолжали возникать в мозгу то картинками-воспоминаниями, то сухими фактами. Я увидел раскаявшегося Остролиста, говорящего с северянами. Сообразил, что Камня у игледов нет. Что след, оставленный в записках одного из подмастерьев Терна времен заката Цитадели, оказался ложным. Северяне сами бы с удовольствием разбили Агарок ставший символом и причиной заточения. Но не могли, так как проклятие сгубило бы любого, кто поднял бы руку на богов, на артефакт. И губило, ибо попытки они делали. Но смерти были пустыми, бесполезными, души также остались в тюрьме.

Почему? А потому что Сущее изолировано. Когда-то не существовало ни Преисподней, ни Поднебесного, ни многих иных теневых миров. Появились из-за Камня, ибо тонкие оболочки больше не могли уходить.

Куда?

Но внятного ответа у Стража не нашлось, вместо этого в воображении замелькали картинки чего-то неопределенного: огромная лестница, бездонная звездная пропасть, тоннель из света и тьмы.

Разум откровенно заклинило, я начал погружаться в беспамятство, когда сквозь мрак прорвался образ эльфа с клинком посреди заснеженного леса. Прилетело эхо беспокойства. Мозг, уже подстроившись к манере общения игледа, перевел: «Враг близко. Надо предупредить братьев… прости, чужак».

Ответить я не смог, резко очнувшись, словно от кошмара. Ощутил жжение, тающие снежинки на лице, холод. Застонал и дернулся, с трудом оторвал голову от тверди.

Ветер завывал в скалах, падал снег. Стены ущелья нависали над головой подобно бастионам, где-то в вышине извилистой рекой текло небо, которое успели затянуть серые тучи.

Тихо застонав от боли в обмороженных пальцах, онемевших лодыжках, я рефлекторно сотворил лечебное заклинание и немного подождал. Способность двигаться вернулась, но в ушах продолжало шуметь. Перед глазами мелькали образы прошлого, мир тошнотворно раскачивался. И я не мог сообразить, где нахожусь, что происходит.

Воин исчез, как и не бывало. И подумалось, что виновато больное воображение, удар. Однако вскоре в голове слегка прояснилось, и я сообразил – нет, не пригрезилось.

«Эльфы! Эльфы близко!»

По нервам пробежала колючая молния. Я перекатился и встал на колени, огляделся.

Не видно ни зги. Пока приходил в себя, метель изрядно усилилась, заполнила ущелье белой взвесью. Исчезли стены, следы замело.

Поднявшись, я пошел навстречу ветру, сам не понимая, отчего избрал конкретное направление. Разум сковывала смола и туман, мысли вязли в боли и каком-то странном онемении. И лишь через пять десятков шагов дошло, что иду к какой-то зыбкой темной линии вдали.

Лес.

Инстинкты заставили замереть, а потом упасть в холодный сугроб. Как раз успел. Так как вынырнув из снега, засек мерцающий серебристый силуэт у опушки, на фоне темных стволов.

Я начал медленно пятиться, заметив подходящую глыбу льда, где можно было укрыться. Но замер и сплюнул в сердцах. На скалах, нависающих над устьем ущелья, показалось еще несколько серебристых теней. Дозорные легко перепрыгивали с камня на камень, постоянно двигались. И по всей видимости, возвращаться пока не собирались.

Если пойду обратно, обязательно засекут. Метель, но местность открытая, а глаза у эльфов зоркие.

Хотя можно рискнуть, понадеявшись на лечебные заклинания. Несколько стрел меня не убьют. Зато появится шанс расспросить Стража подробнее, возможно, договорюсь о помощи. Но с другой стороны обнаружу себя, да и наверняка приведу разведчиков прямиком к игледской заставе. Вряд ли северяне обрадуются такому визиту.

Что делать? На одной чаше весов возможность получить сведения из первых рук, найти способ победить Древних. На другой – жизнь Мии. Катрин не станет колебаться. Убьет, затем натравит на меня заклинателей. А против десятка магов не выстою…

Обещания нужно выполнять. Тем более, что никто не мешает вернуться позже.

Следовало принять решение. И я принял, расставил приоритеты. А потом поискал тень у опушки и заметил ее чуть дальше. Облачко серебристой пыли медленно уплыло в кусты, оставив вереницу неглубоких следов.

Такой шанс упускать нельзя.

Стиснув зубы, я двинулся к кромке леса. Полз, прятался среди глыб льда и кочек, прокладывал тоннели в сугробах как крот. И буквально на полпути убедился, что предосторожность оправдана.

На одной из крайних сосен дернулась ветка, посыпались хлопья снега. Снежинки вели себя неестественно, а голый по идее сук чересчур изогнут. Шагах в пятидесяти еще одно такое место, чуть правее третье.

Устроились, гады, как вороны.

Сердце мучительно сжалось. Лишь бы не увидели, кто пожаловал, лишь бы не донесли…

Но я отогнал мысли о худшем и опять нырнул в сугроб, медленно-медленно пополз к опушке: то и дело замирая, прислушиваясь, стараясь не стучать зубами от холода. Последний досаждал особенно сильно, руки и ноги едва гнулись, перед глазами то и дело темнело, любые резкие движения причиняли острую боль. Резь и жжение крылись в костях, голова отвратительно кружилась.

«Просто от стужи», – твердил я про себя, боясь предполагать, что на самом деле сделал со мной Страж. Дождавшись усиления метели, прокрался по каменистому пригорку, забрался в кусты и затаился, закопался в снег. Вовремя, так как послышались легкие шаги, шелест одежды. Часовой вернулся, некоторое время постоял и тихо буркнул на эльфийском:

– Чисто?

– Да, эльнур, – ответили с дерева. – Он не возвращался. Разведчики тоже пока не докладывали.

– А та летающая тварь?

– Неподвижна. Видимо, горная птица. Я слышал о таких гигантах, живут на самых высоких пиках, обладают собственной магией.

– Тогда сие объясняет реакцию камней и поведение северянина. Смотри в оба. Мы не можем допустить, чтобы игледы нас опередили. Заклинателям нужно подготовиться, завтра с утра наступление.

– Хорошо, эльнур. Хотя без помощи чародеев…

– Так надо, воин. Заклинатели пьют Силу Корней, чтобы завтра пробудить Чащи. Ладно… следи.

Вновь послышались шаги, командир удалился. А я беззвучно выругался. Сроки изрядно уменьшились. До утра нужно найти Мию и успеть вернуться, чтобы поговорить со Стражем, предупредить.

Но неужели остроухие настолько безумны, что готовы штурмовать узкое ущелье? Здесь не одна армия подо льдом лежит. Кто-то верил в сказки о богатстве загадочных северян, кто-то просто пытался расширить владения. И скифрцы хаживали когда-то, во время столетней войны с Аримионом перед закатом Золотой Империи. Но пришедшие в Иглед, тут и оставались.

«Настолько, – мысленно ответил я себе через минуту. – И больше. Они в отчаянии, в бешенстве. Боятся потерять последний шанс на возвращение могущества расы, и просто хотят выжить. Так что заплатят любую цену…»

Необходимо поторапливаться.

Сосредоточившись, я попытался прощупать границы чувствительности вражеских артефактов. На удивление получилось довольно легко, эхо-импульсы вернулись с отпечатками плетений. Стало понятно, что следящие камни слабенькие, и не эльфийская работа, а человеческая, наверняка трофейные, ориентированы лишь на яркие всплески.

Это давало определенное пространство для маневра. Хотя я все же сомневался в собственной способности правильно творить заклинания – последние переделки изрядно подпортили энергетические каналы, да и ядро лихорадило.

Но начав плести волшбу отвода глаз, обнаружил, что получается довольно сносно. Мельком взглянул на внутреннюю энергетику и опешил – восстановилось. Ни следа повреждений, разрывов, искажений. И само ядро окружала некая оболочка. Явно чужеродного происхождения она казалось, состояла из множества мелких искорок и как-то взаимодействовала с вихрем.

Как – осталось непонятным. Очевидно, результат воздействия Стража наравне с видениями, с болью. Но я не почувствовал угрозы или дискомфорта. И потому, поразмыслив, решил оставить подробное изучение на потом.

Закончив заклинание и убедившись, что дозорные на деревьях не вздрогнули, выбрался из зарослей и на цыпочках отошел вглубь рощи. Оглянулся и удовлетворенно кивнул. Следы сапог исчезли. Да и мой силуэт размывался, сливался с пейзажем.

В теории, по крайней мере. А на практике проверил достаточно скоро.

Раздалось хлопанье крыльев и тревожная стрекотня сороки. Пугливая птица перепрыгнула с ветки на ветку, глянула на вроде бы пустую прогалину. Спустя секунду там возникли пятеро воинов в изящных латах и крылатых шлемах. Командир поправил лук на плече, указал в сторону ущелья…

Только когда разведчики скрылись, я выдохнул и вытер испарину со лба. Заклинание работало, меня не увидели. Но все равно следовало соблюдать осторожность.

Пропустив мимо еще один отряд, я спустился в неглубокий овраг, забрался наверх и тут остановился. Сугроб впереди выглядел странно. Остальные в следах птичьих лапок, в чешуйках коры, в иглах, а этот словно нарисован, нас чист и совершенен.

Истинное зрение заставило мир утратить краски, стать полупрозрачным. Зато впереди обнаружилась полоса зеленого свечения. Нить-сторожка? Хм.

Поразмыслив, я пожал плечами и перепрыгнул опасное место. Но едва коснувшись ногами снега, сразу провалился по пояс. Взмахнул руками, чувствуя, как твердь убегает куда-то вниз и нырнул с головой, кубарем покатился по откосу другого оврага, скрытого под магической пеленой. Тихо зашипел от боли, инстинктивно ухватился за скользкий корень, но сорвался, зацепился за другой. Ошеломленно моргнул и выругался шепотом.

Зима сменилась летом. Резко, без какого-либо перехода.

Вокруг царил зеленоватый полумрак. Полно прелой листвы и сухих веток. Ноги болтались в пустоте, а внизу виднелась ленточка ручейка, густой камыш, разбегались тяжелые волны жидкой грязи на поверхности небольшого болотца. Воздух горячий и влажный, хоть пей, напоенный запахами гниения, душистых трав и грибов. Уши ловили странные искаженные звуки: чьи-то крики, свисты, шорохи, журчание.

– Дрянь, – пробормотал я, емко выразив свое отношение к окружающему. Подтянулся и сел, попытался отдышаться.

Лес стал другим.

Не в том смысле, что здесь лето или другие деревья, нет. Просто там, у ущелья я чувствовал, что сосновый бор дремлет, нежится в объятиях метели. Тут лес дышал, шевелился, жил.

Хвойные исчезли, им на смену явились громадные деревья с извилистыми корнями и сероватой корой. В дуплах горели тусклые огоньки духов-хранителей, роем мошкары вились в кронах. Магия сочилась отовсюду: из сучков и листьев, из цветов, паутинками блеклых импульсов прошивала переплетение корней под слоем почвы. Легкая и загадочная, если так можно назвать энергию, неуловимая, но видимая и явная.

Похоже на работу с пространством. Вырастить здесь эдакое эльфы вряд ли могли за столь короткий срок, скорее, как-то переместили рощу.

В полумраке мелькнула крылатая тень, а пальцы пощекотало, от меня по земле и кустам растеклась волна зеленоватого мерцания. Раздался усталый скрип, трухлявый пень неподалеку зашевелился и сбросил шапку мха, медленно и дергано повернулся как гротескный паук. Дерево чуть дальше по склону с мокрым чмоканьем высвободило корни, слепо пошарило в пустоте.

Мрак! Да тут каждый листик – сторожевой пес!

Я дернулся, намереваясь проползти по склону. Но корни зашевелились сильнее, ожило еще одно дерево и до меня дошло, что реагируют то ли на движение, то ли на ауру.

Потушив магию, я заставил себя замереть. Попутно считал частоты потоков, перестроил внешний слой собственной энергетической оболочки. И кажется, получилось, ибо хруст притих, пенек-паук с усталым вздохом приник к земле.

Впрочем, радовался я недолго. Где-то выше по склону послышались голоса, а внизу, за болотцем мелькнул чей-то силуэт. Мысленно выругавшись, я вскочил и оттолкнулся ногами, рыбкой нырнул в грязную теплую воду. Ощутил скользкие объятия водорослей, с трудом отмахнулся от неприятной ассоциации.

Фигушки, не дерьмо, а лечебные грязи. Были развлечения у богатеев Свободных Земель – в жидком навозе поплескаться. Вроде морщины убирает, зубы лечит, и вообще молодеешь. По крайней мере, так уверял заезжий знахарь-шарлатан… и некоторые, наслушавшись липовых исцеленных, эту дрянь жрали.

Аристократом я себя почувствовать так и не смог. Да и плыть тяжело, но таки проломился сквозь густую жижу и нащупал илистое дно, толстые корневища. Затесался между ними как налим, и только тогда позволил себе вынырнуть, тихо отдышался.

– …что бродите? – раздался звонкий голос почти над головой. Говорили на эльфийском, быстро и эмоционально, но общий смысл я угадывал. – Тинур приказал патрулировать границы.

– Киэ Линаэр, изволит гневаться? – отозвались с другого склона оврага. – Простите, высокий, зашли погреться. Но если не изменяет память, ваш участок тоже не здесь.

– Деревья забеспокоились.

– Киэ Линаэр, я удивлен вашей чуткостью и зоркостью. Киэ видит врагов и там, где их нет.

– Лан Платэн, вы ошибаетесь. Киэ не настолько бдителен. Скорее, заметил лишь зайца.

– Вне всяких сомнений, то был очень большой и хищный заяц…

Аккуратно сместившись, я выглянул из-за нависающего над болотом пласта дерна. На берегу стоял воин в странных доспехах, состоящих из полированных деревянных пластин. Плащ расшит травяными узорами, шлем – переплетение веточек и жестких листьев. На противоположной стороне среди стволов мелькали бойцы в белых балахонах, с луками в руках. Латы явно попроще, но почему-то позволяли себе зубоскалить – разодетый то ли недавно поднялся из низов, то ли ничего не понимаю в иерархии светлорожденных.

Болтали довольно долго, витиевато оскорбляя друг друга, отчего я начал тихо беситься. Сидеть в теплой тине после ледяных объятий метели здорово. Но пиявки догрызали уже косточки, да и деревья-сторожа могли учуять чужака, то есть меня.

Когда эльфы, наконец, закончили пикировку и отряд лучников удалился, я вздохнул с облегчением.

Но обрадовался рано, воин в деревянных доспехах никуда не делся. Пару минут стоял и шипел бессильные ругательства, потом помолчал и снова что-то зашептал. Быстро, напевно. И от бормотания у меня побежали мурашки по спине. Узора заклинания не увидел, но понял, что обращается к травам и корням, о чем-то спрашивает.

Что-либо придумать я просто не успел.

На том берегу по земле и кустам разлилось зеленоватое свечение, отмечая мой путь по склону. Эльф нахмурился и, просчитав направление, опустил голову.

Пару мгновений мы таращились друг на друга. Недоуменно. Глупо. Но первым очнулся я, обреченно сказал:

– Ква?

На лице врага отразилось такое смятение, будто действительно ожидал увидеть лягушку. Вытаращил глаза и побледнел, открыл рот для предостерегающего крика. Но прежде чем успел издать вопль, я ухватил его за сапог, рванул на себя. Светлорожденный взмахнул руками и шлепнулся в грязь. В падении как-то умудрился пнуть меня в живот, так что задохнулись и пошли на дно оба.

На какое-то время я потерял ориентацию в пространстве, запаниковал. Но вскоре почувствовал движение рядом, нащупал трепыхающегося и извивающегося бойца, утащил глубже. Добрался до головы и резко вывернул в сторону. Подхватив тело, всплыл и кое-как выбрался на отмель. Бросил труп в грязь, сам упал рядом и долго кашлял, рвал водой.

И какой идиот сказал, что приключения – это весело? Никогда не перестану изумляться.

Понимая, что произвожу слишком много шума, я кое-как справился с кашлем. Мотнул головой и с отвращением посмотрел на мертвого эльфа. Первого из многих, если не придумаю чего-то поумнее, как ломиться напролом. Но в следующий раз может не повезти: кто-то услышит шум, рядом окажется много народу…

Повторить опыт Монрада? Простая иллюзия не поможет, необходимо физическое изменение. Теоретически процесс не такой уж и сложный, костную структуру менять не придется, исключительно мышцы и кожу, цвет волос и глаз. Телосложением и ростом похожи, только плечи у меня пошире.

Быстро посчитав энергетические траты, я вздохнул – нормально, всплески минимальны. Традиционно необходимо зеркало, но обойдусь водой. Легко впитывает любые эманации, меняет структуру и передает заряды…

Сосредоточившись, я сплел заклинание. Дождался, пока с поверхности болота повалит густой пар и встал во весь рост. Облачко подлетело к трупу, окутало голову зыбкой маской, повторив черты. А затем легонько поплыло ко мне.

Как описать ощущения? Одним словом – странные. Кожа онемела, местами вспыхнула боль, и я почувствовал, как невидимые крючки растягивают мышцы лица, как нечто плавится, перетекает в новую форму.

Взглянув в лужицу через минуту, я прикоснулся к щеке, потом посмотрел на мертвеца. Похоже, если не сильно присматриваться. Он мельче, кости не такие массивные. Придется держаться в тени. И вообще помалкивать. Голос грубее, язык знаю с пятого на десятое, а ведь есть куча моментов, на которых легко погореть: обычаи, к примеру, какие-то мелкие нюансы взаимоотношений.

А есть ли выбор?

Несомненно, можно дождаться атаки светлорожденными игледских рубежей, в суматохе пробраться легче. Но хотелось вернуться до того, как эльфы ударят. Северяне могли не знать, что тут целая роща. Да и отчасти виноват в нападении, сам подкинул Катрин ложную ниточку.

К тому же меня снедала тревога и чувство вины. Потому что, постоянно натыкаясь на выбор между личным долгом и общим, выбирал последний.

Парадокс. Почему-то, когда поступаешь «правильно», никогда не испытываешь облегчения. Напротив, становится хуже. Возможно потому, что приходится переступать через себя: свои амбиции, желания, эмоции. Но долго плевать на эго и чувства невозможно.

Раздев труп, я тщательно отмыл доспехи и простирал одежду, высушил слабым силовым импульсом и облачился. Оттащил тело к корням, утопил в грязи. Туда же сунул свои лохмотья, схватился за эльфийский клинок. Но ожегся, ругнулся – проклятая железка умела распознавать хозяина, и пинком отправил меч в болото. Свой же прикрепил к поясу так, чтобы плащ скрыл ножны и рукоять.

Успел тютелька в тютельку, так как послышались легкие шаги, из сумрака вышел воин в таких же деревянных латах.

– Ложная тревога? – деловито спросил эльф

– Да, – ответил я, попытавшись исказить голос – сделать звонче, выше.

– Слишком часто, – проворчал светлорожденный. – Надо вырастить здесь Паучьи Кусты, чтоб всякую мелочь перехватывали… Ладно, я пришел сменить, можешь немного отдохнуть.

– Благодарю, – пробормотал я. Склонил голову так, чтобы черты сокрыла тень, и неторопливо побрел прочь по едва заметной тропке. Воин явно чему-то удивился, но не более. Просто проводил взглядом и исчез среди деревьев.

Кажется, первый экзамен сдан успешно. Да и растительность перестала реагировать, едва я устранил диссонанс ауры, подстроил заклинания.

А ведь согласно хроникам всего двое или трое серых магов за время существования Ордена смогли войти и выйти живыми из Священных Рощ. Они описывали вотчину эльфов как светлые и величественные растительные города. Но здесь я видел лишь сумрак и скрытый гнев. Скрипы и приглушенные вздохи деревьев подозрительно напоминали речь. Шевелились корни и ветки, кроны роняли листву, обнажая острые как копья сучки, то и дело попадались отряды лучников и копейщиков.

Лес готовился к войне.

На меня, слава Создателю, никто не обращал внимания. Встречные почтительно кланялись, равнодушно пробегали мимо поглощенные подготовкой к бою. Таскали связки стрел, носили тюки с клинками и доспехами, какими-то деревяшками. Но повезло, мертвый Линаэр по-видимому являлся не последним в иерархии. Хоть явно и возведенным, а не потомственным.

Тропа расширилась. С первого взгляда пришло понимание – достиг сердца Рощи. Если раньше деревья казались гигантами, то тут настоящие крепостные башни. Кора морщинистая, больше похожая на броню, самые маленькие ветки толщиной с туловище взрослого человека. В дуплах могли поместиться целые особняки, а под корнями прятались пещеры. По винтовым дорожкам вокруг стволов поднимались посыльные, спешили рабочие и воины. Эфемерные тени, легкие призраки и фантомы в изящных одеждах, длинноволосые и прекрасные. Слышались голоса, кто-то пел…

Листва теперь опадала бесконечным шелестящим дождем, создавала странный эффект иллюзорности и сказочности происходящего. Повсюду, насколько хватало глаз, мерцали разноцветные огоньки – фонари, факелы, окна жилищ. Выше располагались дома и усадьбы, целые дворцы.

Куда идти дальше в этом городе я не знал. Вверх, к обителям правителей? Или спуститься к корням, что плескались в жидкой грязи? В пещерах в равной степени могли располагаться как темницы, так и мастерские.

На секунду я пожалел, что поддался порыву и так неосмотрительно сунулся в осиное гнездо. Но дилемма разрешилась сама собой. Один из встречных эльфов помахал рукой, что-то быстро-быстро защебетал. Я уловил лишь слова «ждут» и «вас». Чтобы не вызывать подозрений, кивнул и зашагал в указанном направлении. Поднялся на следующий уровень и скользнул в сторонку, под прикрытие куполообразных домов из веток и трав. Тут затаился и задумался о том, как выведать, где держат пленников.

Подслушивать разговоры? Долго, да и понимаю едва ли треть из сказанного. А спросить прямо – вызовет подозрения.

Чувствуя себя загнанным в угол, я начал раздражаться. Вспомнил о Мии и скрипнул зубами. А зверь в душе чутко почувствовал гнев и ответил встречной волной: испепеляющей, жгучей. Но я все же сдержал приступ, глубоко вздохнул.

Не хватало только превратиться в Мстителя посреди города остроухих.

Узкая полоса света ударила в пустоту, заставила засеребриться кору перил и настила. Раздались шаги и звонкий голос:

– Киэ?

Я помолчал, мельком огляделся – вокруг вроде никого. За домами суета, разговоры, но здесь тихо. Медленно оглянулся, окинул взглядом светловолосого эльфика, что стоял на пороге дома. Судя по подвижному лицу и отблеску эмоций в глазах, довольно молод. Старшие сдержаннее. И одет не в доспехи, а в просторные домашние одежды.

– Могу чем-то быть полезен, киэ? – вновь настойчиво поинтересовался светлорожденный.

– Можешь, – буркнул я, решившись. Шагнул навстречу, схватил парня за горло и затащил в жилище. Швырнул на циновки, придавил коленом и спросил: – Где пленница? Человек! Где?

На молодом лице отразился ужас, глаза полезли из орбит, но я отвесил пощечину, вдогонку сплел маленькое заклятие. Крик о помощи превратился в сипение, парень дернулся и уставился на меня уже с ненавистью.

Догадался.

– Тебе… тебе не сойдет с рук, – шепнул он на аримионском диалекте.

– Где пленница? – повторил я. И отвесил вторую пощечину, разбил ему нос и губы.

Светлорожденный побледнел, увидев свою кровь на полу. Потом посмотрел мне в глаза и судорожно сглотнул.

– Нам запретили приближаться к человеческой самке. Многие хотели развлечься, но Иррэ Айну посулила страшную кару тому, кто рискнет. Говорят, держат где-то на третьем уровне, недалеко от Исурамат-Нии.

– Молодец, – сказал я с облегчением. – А теперь отдохни.

– Тебя найдут, – всхлипнул остроухий.

– Непременно, – согласился я. Связал парня найденным тут же шелковым шнуром и запихнул в рот какую-то тряпку. Плотно прикрыл дверь в домик, наложил упрочняющее плетение, чтоб затруднить штурм жилища. Глубоко вздохнул, пытаясь унять нервную дрожь, но не выдержал, заторопился обратно к лестнице.

В ушах слегка звенело: от последствий магических атак и падения, от возбуждения. Я и волновался, и боялся, и горел мрачной решимостью доделать начатое. А уж та легкость, с коей просочился в неприступный вроде бы эльфийский город и вовсе окрыляла. Казалось, осталось лишь найти пленницу, и тогда вырвусь, проломлю любой заслон.

Естественно я понимал, что это результат пробуждения Духа Хаоса. И конечно знал, что бросаться без памяти глупо. Но не мог остановиться. Из головы вылетели мысли о последних событиях, опасения, сомнения. Я быстро шагал, почти бежал, к счастью никого не встретив на следующем переходе.

Выскочив на площадку верхнего этажа, сбился с шага и порыскал взглядом. Сквозь разрывы в кронах били узкие лучики, а невдалеке виднелось строение, напоминающее то ли дворец, то ли храм. Посреди площади стояла и клетка из веток-прутьев, укрытая плющом.

Сердце екнуло, так как показалось, что вижу внутри движение, силуэт. Но едва взялся за рукоять меча, раздались шаги. По ступенькам дворца летящей походкой сбежала высокая стройная женщина в балахоне из живых растительных волокон.

Даже издалека я подметил черные как вороново крыло волосы, скрепленные изящным серебряным обручем, ослепительную, но слегка монументальную и холодную красоту лица. Напрягся и приготовился ударить, почувствовав кокон Силы вокруг женщины. Но заклинательница неожиданно заулыбалась, помахала рукой и побежала навстречу.

– Линаэр! Ну почему так долго? Я заждалась!

Внезапно.

Мысли панически забегали, я банально растерялся. И смутился сильнее, когда колдунья бросилась в объятия. Волна шелковистых волос мазнула по лицу, горячее дыхание опалило ухо.

– Почему так долго? Или боялся гнева лорда Миранина? Но я говорила, между нами брак, не более. Есть ночи, когда любой волен выбирать, с кем разделить постель. Знаю-знаю, в Доме Луны придерживаются иных взглядов. Но ты же пришел. Значит, вспоминал и желал. Завтра неизвестность. Впервые за многие столетия так бурлит кровь! Как когда-то, когда в мире цвели туран-лаэ… помнишь?

– Помню, – пробормотал я, судорожно соображая, что делать дальше. Но почему-то подумал о том, что дохлый Линаэр здорово устроился, когда упал в постель чародейки. И ясно, отчего светлорожденные из внешней заставы так откровенно зубоскалили…

– Ах! – снова шепнула женщина. – У меня час, потом придется идти в Святилище. Давай потратим время с пользой. Я расчешу твои волосы, омою твои стопы… ты ведь из дозора? От тебя смердит человеческой магией. Но помогу отдохнуть, залечу раны…

Кровь невольно отхлынула от головы, горячим потоком устремилась вниз. Злодейка прекрасно владела телом и прижималась так, чтобы чувствовал жар тяжелой груди, выпуклости и вогнутости гибкого тела. Но реакция разума шла вразрез с реакцией тела. Потому что любой неверный шаг грозил неприятностями. Крупными неприятностями.

Влип, так влип, ничего не скажешь.

Я попытался придумать предлог, чтобы избавиться от назойливой дамочки. Но в горле пересохло, ибо взгляд повторно упал на клетку. Сумрак внутри пошевелился, отступил под напором лучика, пробившегося сквозь кроны, и обнажил подобие койки, стол. Пленница услышала голоса и приподнялась, посмотрела на нас с безразличием, устало ушла вглубь узилища.

Но краткого мгновения хватило, чтобы узнать.

– Что случилось? – спросила эльфийка, ощутив дрожь в моем теле.

– Ничего, – прохрипел я, с огромным трудом сдерживая вспышку бешенства. Твари, посадили как какую-то диковинную зверушку на обозрение…

Но заклинательница уже повернулась, посмотрела на пленницу и фыркнула как рассерженная кошка:

– Любоваться животным тебе приятней, чем мной? Люди омерзительны. Вонючие наглые твари, что заняли наше место!

– Да, – ответил я, пытаясь рассчитать дальнейшие шаги. Колдунья не ждет нападения, и поставить защиту не успеет. Оглушу с легкостью. Затем прыгну к клетке и срублю прутья мечом, вытащу пленницу. А дальше?.. Дальше создам портал. Куда угодно. Рассчитывать точку выхода некогда, так что просто задам хорошую высоту, опустимся на воздушной подушке. Тянуть Силу из Стихий тоже долго, плесну кровью. Будет больно, будет плохо, но справлюсь.

Однако не успели отгреметь суматошные мысли, как на ступеньках дворца появилась еще одна заклинательница – светловолосая и высокая, прекрасная.

Холодок узнавания пробежался по спине, и одновременно я почувствовал поток энергии хлынувший навстречу. Внешний слой моей ауры всколыхнулся, маскировка расползлась на куски, и по полу растеклось зеленоватое свечение. Ветки тревожно зашевелились и зашуршали, по краям площади ожили гибкие побеги.

Лес опознал чужака.

– Иррэ? – с удивлением спросила любовница Линаэра. – Что происходит?

– Девочка, будь добра, отойди, – попросила Катрин. Мазнула по мне взглядом и улыбнулась. – Я ждала, Эскер. Хотя и не думала, что сможешь зайти так далеко. Но ты не учел… я изучила тебя, твою магию. И если деревья удалось обмануть, то меня не проведешь, привыкла смотреть глубже первого слоя ауры. Да и слишком часто сорил волшебством.

– Иррэ?! – воскликнула молодая колдунья. Затем оглянулась на меня в поисках поддержки, но побледнела и отшатнулась.

Я и сам почувствовал щекотку на щеках, увидел пар и сообразил – отбрехаться не получится. Вытащил меч из ножен, сделал шаг вперед и приготовился метнуть заклятие, прыгнуть.

Подчиняясь небрежному жесту Катрин, в воздухе возникла тонкая рябь. Без силовых всплесков, что свидетельствовало об идеальном балансе заклинаний, прямо из пустоты шагнули воины, закованные в узорчатые латы. Возникли и за спиной, и по краю площади, и у клетки. А вверху за листвой раздались голоса, я заметил парочку лучников.

– Не надейся, – сказала жена моего двоюродного брата, сделала еще один жест. Пол в нескольких местах вздулся осклизлыми пузырями, образовал громадные кожистые бутоны. Лепестки распустились и выпустили на волю зеленых человекоподобных существ, напоминающих ожившие мшистые бревна.

Айну как-то умудрилась подчинить лейцагов, тварей Логебора.

Скрипнув зубами, я сбросил шлем и избавился от остатков преображающего заклинания, потянулся разумом к Мстителю. Но едва успев прикоснуться к бурлящему котлу злобы, как к прутьям клетки приникла Мия, и я услышал возглас:

– Эскер?

Возглас отвлек, сбил трансформацию, так как я сообразил – в любом случае остроухие успеют убить пленницу. Но сказать что-либо не успел. Поясницу ожгло, внутренности разорвало болью. И сквозь гул в ушах прорвался наполненный яростью звонкий голос:

– Где Линаэр?

Упав на колено, я выдернул из спины короткий нож в форме листа. Хотел схватить молодую колдунью, но почему-то не дотянулся. На пути встал прыгнувший навстречу пол, сумрак вокруг сгустился, скрыв лица. Затем затихли и голоса, звуки утонули в завывании Вьюги…