Еще до рассвета Маллена разбудили шаги по сухим хрустящим листьям. Он вскочил на ноги на крыльце старой охотничьей хижины в Арканзасе, готовый к схватке.

Олень с белым хвостиком застыл на площадке перед домом. Совсем молодой, не опасный, сообразил Маллен. Он было подумал поймать и задушить оленя, – со вчерашнего дня, с самой разборки в Хьюстоне, Маллен ничего не ел, – но если разделывать тушу без ножа или пилы, останется много грязи. К тому же Маллен не знал, есть ли в доме что-нибудь для готовки. Он без труда справился бы с оленем и голыми руками, но по пути у него будет более простая добыча: в фаст-фудах и круглосуточных магазинах.

– Приходи через недельку, посмотрим, что получится. Если я тут еще буду, – сказал Маллен оленю. Тот постоял с минуту, моргая большими карими глазами, и убежал в лес.

Маллен покачал рукой вперед-назад, несколько раз покрутил плечами, а потом потряс задеревеневшей ногой. Похоже, способности высыпаться на голом дощатом полу суперукол ему не подарил. Он как-то не подумал об удобстве, когда, спустя несколько часов после заката, наконец остановился, утомленный делами в штаб-квартире ФБР в Хьюстоне и испытанием своих сил в схватке с так называемым Железным Человеком.

– Надо было остановиться в Мотеле № 6, – пробормотал Маллен.

Только вот смысла в этом не было, подумал он. Ему нужно было держаться подальше от назойливых официальных лиц и шумного персонала отеля.

Привычным движением он выбил ногой запертую дверь и направился прямиком к небольшой кухоньке. Там была только банка пряной ветчины и несколько венских сосисок. «Гадость. Сырая оленина и та была бы лучше». Его передернуло. Пока и так сойдет. Зайдет в закусочную «Дэннис», когда доберется до ближайшего города.

Проснувшись чуть больше чем через час, Тони по звуку понял, что скорость вращения лопастей вертолета изменилась, и осознал, что, вероятно, он вернулся в Остин. Он, все еще в металлическом костюме, качался на тросах под вертолетом, похожий на строительное оборудование.

Лопасти замедлились, и порывы воздуха притихли. Вертолет завис, а затем опустил Железного Человека на промышленную автоматическую тележку на парковке у «Фьючерфармы». На мониторах наблюдения Тони увидел, как тележку окружают три техника лаборатории в белых халатах с наушниками. Они отцепили крюки и тросы, отсоединив его от вертолета.

Там была и Майя, она указывала пальцем и выкрикивала команды, а вертолет уже поднимался в небо.

– Извини, что не дали тебе нормальную каталку, – сказала Майя, встав близ головы Железного Человека. – Я боялась, что она сломается под твоим весом. На этом мы перевозим тяжелое оборудование.

– Не страшно. Я и есть тяжелое оборудование.

Она подвинулась, чтобы снять с него шлем.

– Нет, Майя, подними маску, а шлем не трогай. Костюм нельзя снять, пока я не деактивирую медицинские протоколы. Я пока не могу этого сделать… Только они меня сейчас и спасают от смерти.

– Что? Тебе нужно скорее в больницу!

– Нет… у вас тут… уникальные медицинские центры, – сказал Тони. – А это… – он помолчал. – А это сделал Экстремис.

Маллен пыльным облаком летел мимо янтарно-зеленых полей Арканзаса. Добравшись до окраин небольшого городка, он перешел на шаг.

Под знаком «Стоп», вытянув ноги в черных джинсах, сидела девочка подросткового возраста. Она опиралась на столб и читала новости на планшете.

«ГРОМКИЙ ПРОВАЛ ТОНИ СТАРКА», – гласил заголовок.

Маллен направился к девочке, как раз когда она пыталась прикурить сигарету.

Зажигая спичку во второй раз, она закашлялась.

– Бли-и-ин.

Девочка посмотрела на Маллена, отбрасывавшего тень на ее короткие черные волосы с торчащими прядями и уши, украшенные многочисленным пирсингом.

– Чего уставился? – Она старалась выглядеть неприступно и угрожающе, чему должны были способствовать длинное черное кожаное пальто и сливового цвета помада.

– Ничего, – ответил Маллен, продолжая стоять рядом.

– Я сюда курить хожу, ясно? Здесь никто не цепляется и не запрещает. – И она снова закашлялась.

У Маллена и в мыслях не было ей угрожать. У него была такая знакомая, в одной из приемных семей. По его понятиям, почти сестра. По крайней мере, ругались они как родные.

– Ну и хорошо, – сказал он. – Я просто мимо проходил.

Девочка грозно глянула на Маллена и уставилась в другую сторону.

Ее мягкие манеры мешали казаться жесткой девицей.

– Ну и иди, – ответила она. – Я сюда прихожу одна посидеть. В городе одно дерьмо. Мне нужно иногда побыть наедине с собой.

Маллен отступил, так чтобы солнце не слепило ей глаза, когда она смотрела бы ему в лицо. Ему стало интересно, что девочка подумала о шрамах, которые остались после схватки с Железным Человеком. Маллен заметил, что сапоги с железными носами у нее тщательно натерты. Она старательно продумывала свой внешний вид. Как и кто-то из детей Нильсена, тот, что заканчивает средние классы. Интересно, Нильсен вернет себе детей с этим арестом за плечами?

– Сигареткой не угостишь?

– Везите в медицинскую лабораторию на минус втором этаже! – Майя один за другим раздавала приказы техникам лаборатории «Фьючерфармы». – Отвезите туда и покиньте помещение. Это секретная информация: говорить с прессой о его приезде запрещается. Журналистам говорите, что отвечать могу только я, и сразу – что я занята. Дальше я сама.

Техники привезли тележку с Железным Человеком в лабораторию, передали Майе пульт управления от нее и ушли. Она провела карточкой по электромагнитному замку, чтобы запереть вход, и повернулась к своему пациенту.

– Экстремис, то, как он работает… получилось отлично, – еле слышно прохрипел Тони.

– Я смотрела новости. Это он сделал?

– Невероятная скорость. Двигается быстрее, чем я управляюсь с костюмом. Учится прямо на ходу: Экстремис эволюционирует, у него есть все черты программ машинного обучения – развивающаяся технология, адаптирующаяся по мере получения опыта. Итак, давай-ка начинать. Джарвис, деактивируй срочную медицинскую поддержку.

Броня запищала и ослабла, издав шипение, похожее на звук гидравлического пресса.

– Майя, убери пластину с моей грудной клетки.

Она охнула от неожиданности:

– Тяжелая штуковина.

– Которая, я думаю, спасла мне жизнь, – сказал Тони. – Мне пришлось нелегко.

– Тебе надо в больницу, – повторила Майя.

– Да, я услышал еще в первый раз. Теперь сними ботинки. Я думал о больнице… пока лежал под машиной. Для большинства людей больница – отличный вариант, но того, что нужно мне, там нет.

– И что же тебе нужно? О боже! – Майя стянула с Железного Человека наголенный щиток. Из него хлынула кровь, заливая тележку. – У тебя тут просто ужас. Как ты на ногах держался?

– Никак. Из костюма… мне подавались обезболивающие. Я ничего не чувствую. А будет еще лучше… как только ты вколешь мне… дозу доработанного Экстремиса. – Тони закашлялся.

Майя перестала стягивать броню и уставилась на него.

– Ты с ума сошел!

– Майя, это биологическая машина войны… А я просто человек в металлическом костюме с оружием. Я несколько месяцев сидел в гараже и ломал голову над тем, как ускорить отклик механизмов брони. Технологически самой большой возможной скорости я добился. И все же. Это. Не. Достаточно. Быстро.

Тони повернулся и посмотрел на Майю.

– Мне нужно подключить костюм напрямую к мозгу. Это можно сделать с Экстремисом.

– Нет, Тони.

– Кстати, раз уж заговорили об этом, может, придумаем какое-нибудь устройство для телека. Мой совет директоров будет счастлив. Мозговое телевидение.

Майя даже не улыбнулась.

– Экстремис еще не тестировали, – сказала она. – Даже уже разработанный состав…

– Как по мне, работает отлично. Ты на меня посмотри, – закончил за нее Тони.

– И человек, которому вкололи сыворотку, похоже, был здоров. А у тебя такой вид, будто тебя через щеподробилку пропустили, – возразила Майя.

– Ты все еще хочешь меня поцеловать? – Тони вытянул губы и издал чмокающий звук. Майя отпрянула. Он было засмеялся, но в гортани что-то захрипело. Тони прокашлялся.

– Ты говорила, что Экстремис действует на структуры, отвечающие за восстановление. Значит, пока он меня совершенствует, заодно поможет и быстрее поправиться.

Майя стянула правую перчатку костюма. Вся рука была смята. Из перчатки полилась кровь. Майя взяла бинт и быстро обернула ладонь, наклонилась и прижала.

– Мне не нужны сверхспособности, – продолжал Тони. – Сила, оружие – это у меня есть. Лучшие из возможных. Особенного желания извергать пламя у меня тоже нет. Речь скорее о том, чтобы увеличить полезную нагрузку. Мне нужно самому стать костюмом. Я не хочу отращивать новые органы взамен старых, хотя новая печень помогла бы справиться с вредом, который я нанес прежней в молодости. Мне нужны новые каналы связи… Вот эта штука, моя броня, стала слишком тяжелой. И слишком медленной. Я о скорости запуска… скорости действий…

– Тони… – Майя выпрямилась и показала на его изуродованную окровавленную руку.

– Спасибо господу за обезболивающие, да? – Он улыбнулся. – Принеси сюда компьютер. Давай поработаем, пока я не отключился.

– Так значит, тебе тут житья не дают? – Маллен помог девочке-подростку поджечь сигарету.

– Я люблю черную одежду. Мне нравится определенная музыка. Я использую в речи больше десяти слов, – сказала она. – Сам-то как думаешь?

– Да, когда я был в твоем возрасте, я тоже от всех отличался.

– Вот честное слово, – продолжала она. – Надеваешь длинное черное пальто, и все думают, что ты маньяк-убийца. Меня временно из школы исключили.

– Родители-то, наверное, не сильно возражали, – предположил Маллен.

– Мать не была особенно против, а вот ее муж… мужчина. Ему крышу сорвало. Он вообще не хочет меня тут видеть. Но у моей матери опека.

– А где твой отец?

– В Ноксвилле. Он отправил меня обратно к матери, когда я пришла из школы с выбеленными пятнами на джинсах и татуировкой с Годзиллой.

– А по-моему, это круто. – Маллен опустился, опершись одним локтем на колено. Наконец девушка предложила ему сигарету. Он не отказался, прикурил. – Меня тоже никто знать не хотел. Все время футболили то туда, то сюда, как ненужную мелкую рыбешку. И еще я очень часто ввязывался в драки.

– Тебя за это отстраняли от учебы?

– Нет, тогда все дрались, – ответил Маллен. – Отстраняли меня за споры с учителями истории и за то, что приносил реплики оружия. А это были просто модели, которые никому не повредили бы. Бред был полный. О, а однажды меня выгнали за то, что я поделился жидкостью для зажигалок с кем-то из младших ребят, хотя в чем была проблема? Учителя просто завидовали, что не могут ее нюхать, как я, во время уроков. А ты чем провинилась?

– Написала в школе рассказ про то, как на город напали зомби. И сожрали городской совет. И мэра. Это муж моей матери.

Маллен засмеялся. Он было подумал убить мэра городка в качестве жеста доброй воли, но тогда разозлилась бы мать девочки, и все стало бы еще хуже. Лучше не надо. Если девочка потом решит расправиться с мэром, ей ничто не помешает.

Она продолжала говорить:

– Они сказали, что рассказ подстрекает к терроризму. Ха! Как будто сказка про зомби может заставить кого-то сделать то, чего они еще не планировали. Наша страна сошла с ума.

Она сделала глубокую затяжку и снова закашлялась, на этот раз не сильно.

– Я тебя так понимаю, – Маллен нагнулся в ее сторону. – А вот чего я не понимаю. Полиция и федералы легко могут нас перестрелять, но вот если мы решим защищаться, то это назовут терроризмом.

– Видел мою футболку? – Девочка выпрямила спину и распахнула пальто. Ее футболку украшал большой американский флаг. Маллен ухмыльнулся. Девочка для своих лет была просто прелесть. Молодая патриотка, которая не собиралась без борьбы подчиняться всем вечно меняющимся правилам правительства.

Потом он присмотрелся и нахмурил брови. Вместо звезд в левом верхнем углу флага была нарисована свастика. Серые буквы на черной полосе над флагом складывались в слово «АмериКККа».

– А это еще что такое? – В голосе Маллена появились ледяные нотки. Он отстранился подальше от своей новой знакомой. – Это так-то ты видишь Америку?

– Конечно, – ответила она. – Страна белых мужчин, которые плевать хотели на нас всех. И теперь они еще пытаются вернуть старомодные ценности, те самые, чтобы загнать женщин на кухню, заставить иммигрантов работать на железных дорогах, а сами белые люди чтобы работали во власти.

Маллен смотрел на нее, не отводя глаз.

– Ты знаешь, Ку-клукс-клан делал и хорошие вещи. Он защищал христианскую мораль.

Девушка нахмурилась и посмотрела на Маллена. С вызовом, прямо как его сводная сестра, пока он не ударил ее по лицу.

– Только и слышишь, что про бога, – процедила она. – Я так устала, что приходится вечно как будто экзамен по религиозным взглядам сдавать, только чтобы здесь жить. Ку-клукс-клан линчевал людей только за то, что они не выглядели так, как обычный белый человек.

Маллен встал и бросил сигарету на дорогу. Он раздавил окурок каблуком и наклонился вперед. Разговор начинал напоминать ему те, что он вел с учителями по истории, прямо перед тем как его наказывали.

– Обычные белые люди построили эту страну, – строго сказал он. – Безо всяких правительств, шпионов, правил и людей со значками, которые ради забавы вырезают семьи.

– Ну да, – не сдавалась она. – Только вот этим всем занимались тоже обычные белые люди.

– Не смей так говорить, – потребовал Маллен. Он хотел помочь ей понять, но она как будто сопротивлялась. Его никогда никто не слушал, но сейчас все изменится. – Все пошло не так. Я это исправлю. Во мне кое-что есть. Кое-что из будущего, которое они хотят построить. Но я это украл, а теперь использую, чтобы повернуть время вспять.

Она ткнула в него пальцем и потянулась в его сторону, приблизившись к его лицу настолько, чтобы он чувствовал брызги ее слюны.

– Вернуть времена линчеваний? Времена, когда одеяла от больных оспой отдавали тем, кто выглядит иначе? Времена, когда женщина считалась человеком второго сорта? Никогда не замечал, как это называется: отцы-основатели – будто никаких матерей среди них не было? Ты ничем не лучше. Уходи. Оставь меня в покое.

Он оставил ее в покое. Но сначала ударил. Сильно. В лицо. С такой силой, что ее лицо будто взорвалось. Так выглядел бы поверженный зомби, который напал на твой город.

Безжизненное тело девочки дернулось и с глухим стуком ударилось о землю, прямо у кромки желтеющей травы на обочине. То, что осталось от ее головы, расплескалось по дороге.

Красная масса окровавленного мозга сочилась из того, что раньше было ее черепом. И все это контрастировало с чернотой асфальта, пальто, джинсов и волос.