Обложка журнала «Le Franc-Maçon» («Франкмасон»). Аллегория Свободы, освещающая мир светочем знания, а не факелом, разжигающим пожары.

 

109

Нью-Йорк, аэропорт Ньюарк

Джек Уинтроп растирал шею. Его сотрясала внутренняя дрожь. Эта многочасовая слежка измотала его. Работенка для полицейского, да уж! Ничего общего с опасными, но пьянящими миссиями ДБР. Ему совсем не нравилось играть в частного детектива. Он находился в переполненном секторе регистрации на рейсы «Air France», но новый объект оставался вне поля его зрения. Джек преследовал мужчину почти всю ночь. Он видел, как тот вошел на склад, затем покинул его и вернулся вчера вечером в гостиницу. О двух мужчинах и женщине, которые проникли на склад раньше, по-прежнему не было никаких известий, но это его не касалось. Особенно когда давали о себе знать шейные позвонки.

Сегодня утром объект с чемоданом в руке сел в такси, и Уинтроп связался со своим работодателем, чтобы предупредить о немедленном отъезде. Он получил приказ по-прежнему следить за этим типом.

Теперь мужчина стоял в очереди на парижский рейс. Уинтроп знал, что он завершил свою миссию. Проверив номер рейса — 019 — и время прилета во Францию, он прошел в бистро, прилегавшее к посадочному сектору, чтобы отправить отчет. Джек включил в отчет всю имевшуюся у него информацию. Затем он буквально проглотил довольно жирный гамбургер: у него не было выбора, поскольку он умирал с голоду.

Это была самая деморализующая миссия из всех, которые ему приходилось когда-либо выполнять: целыми часами следить за незнакомцем и ждать его. Уинтроп покачал головой: операция «Химера»… Кто из группы «Аврора» придумал такое название? Наконец она завершилась. Он вновь спросил себя, что случилось с теми тремя, что первыми вошли на склад, но не стал развивать эту мысль. В принципе, ему было наплевать. Их, конечно, мог ликвидировать человек, который сейчас находился в аэропорту, но для Джека это не имело ни малейшего значения.

Он нажал на кнопку «отправить». «Аврора», вероятно, вызовет одного из его коллег, чтобы тот продолжил слежку за мужчиной в Париже. Он же, если повезет, отправится в аэропорт Ла-Гуардиа, чтобы попасть на внутренний рейс в Пенсаколу.

Этим вечером он окажется в кругу семьи и сообщит о своей отставке.

Он заказал кофе и бросил взгляд на мужчину, который зарегистрировал багаж и терпеливо стоял в очереди к контрольно-пропускному пункту.

Его «Palm» завибрировал.

— Черт! — воскликнул Уинтроп, увидев, что высветилось сообщение от «Авроры Источника».

Операция «Химера» продолжалась.

Уинтроп бросился к стойке «Air France», растолкав группу русских туристов.

— У вас остались билеты на рейс 019?

Оператор с сожалением посмотрела на него.

— Нет. Мы не можем регистрировать пассажиров в последнюю минуту. В целях безопасности. В соответствии с законом об усиленных мерах на воздушном транспорте, — она произносила хорошо заученную после событий 11 сентября речь, — список пассажиров международных рейсов передан властям…

— Я понял, — сказал Уинтроп, которому все надоело. — Когда следующий рейс на Париж?

Верзила в серой форме подошел к стойке и с подозрением посмотрел на него. Уинтроп сбавил тон. Он не должен привлекать к себе внимание службы безопасности. В настоящий момент на тех, кто решил лететь в последние минуты, косо смотрели. К счастью, он захватил с собой чемодан, иначе его немедленно упекли бы в кутузку… В Соединенных Штатах сотрудники службы безопасности аэропорта имели больше прав, чем КГБ времен Брежнева, и могли арестовать вас просто потому, что им не понравилась ваша физиономия.

Он приветливо улыбнулся, достал свое удостоверение ассоциации «Друзей флота» с фотографией, где он был запечатлен с бритой головой, в стоячем воротнике и с погонами капитана, и обратился к полицейскому в штатском.

— Ветераны моего бывшего полка улетели в Париж. Я должен непременно догнать их. Уверяю вас, я не террорист, — пошутил он, изобразив идиотскую улыбку.

Полицейский взял у него удостоверение и проверил паспорт.

— Авиационные компании не смогут сделать для вас исключение, — ответил он, хмуро глядя на Уинтропа. — Придется подождать. А в следующий раз постарайтесь не расталкивать пассажиров. Всего хорошего.

Полицейский отдал ему бумаги и удалился.

«Чертов коп!» — мысленно выругался Уинтроп, по-прежнему растягивая губы в улыбке.

— Есть один билет на завтра, на это же время, — сказала оператор, одаривая его стандартной улыбкой «Air France».

Черт! Еще один потерянный день!

Он забронировал билет и предупредил «Аврору», что опаздывает.

 

110

В небе над Атлантикой, рейс AF 019 в Париж, аэропорт имени Шарля де Голля

Брат по крови снял наушники и выпил бокал шампанского, предложенный стюардессой. Большой плюшевый мишка, которого один из пассажиров посадил на свободное сиденье рядом с ним, действовал на него успокаивающе.

В аэропорту он сделал кое-какие покупки: игрушечный панда для сына, а для жены часы фирмы «Картье».

Мастерски. Он все провернул мастерски! Он посмотрел небольшой фильм о столбах в пещере от начала до конца, и то, что он увидел, показалось ему странным. Он сразу же узнал место, выгравированное на колонне, но не мог в это поверить. Оказывается, в самом сердце Парижа спрятана последняя тайна!

Теперь оставшаяся четвертая фамилия для него не имела значения. Он вполне мог обойтись без нее. Впрочем, он и так избавился от всех, кто ему мешал: начиная с чернокожего и заканчивая братом Марка. Не считая двух известных потомков, де Ламбра и Аршамбо, также отправившихся на Вечный Восток. Что касается последнего… Зачем бояться обыкновенной легенды?

Отныне он знал, где спрятан секрет изготовления золота. Его нетерпение росло. Как ему хотелось бы, чтобы самолет немедленно приземлился на взлетную полосу аэропорта имени Шарля де Голля!

Он с нежностью посмотрел на игрушку. Приехав домой, он положит панду у двери комнаты сына, чтобы тот, проснувшись, сразу же увидел ее. Он уже слышал, как сын кричит от радости, как его глаза блестят от удовольствия. Он ощутил прилив слабости, но немедленно взял себя в руки. На него была возложена миссия. И он должен был ее выполнить.

Он опять надел наушники и принялся снова смотреть фильм на экране портативной видеокамеры.

 

111

Париж, Пале-Рояль

Эдмон Канселье не любил, когда его будили слишком рано. Встав, он искоса посмотрел на свою сотрудницу, которая, вытянувшись во весь рост, спала обнаженная под тонким атласным покрывалом. Однако у него не было времени на то, чтобы предаваться эротическим мечтаниям. Канселье молча пересек комнату и вошел в кабинет. Вновь зазвучал сигнал. Он с раздражением выключил его и принял сообщение.

Вступила в действие система расшифровки. На экране вращался конверт. Затем он остановился и открылся, демонстрируя послание Консюржанса.

«Аврора Источник» «Авроре Париж»

Конец связи

8 часов 25 минут по Гринвичу

Операция «Химера»

ДБР информирует нас, что объект, связанный с операцией «Химера» в Нью-Йорке, прибывает в аэропорт имени Шарля де Голля в 13 часов 15 минут по местному времени. Возьмите копию его фотографии и продолжайте следить за ним в Париже.

ДБР вылетит следующим рейсом и сразу же сменит вас.

В ближайшие часы я лично прибуду на место. Вас поставят в известность о точном времени моего приезда. Приготовьте оружие для агента ДБР.

Канселье протер глаза и заворчал. Так вот взять и организовать слежку! Найти филера! Только и всего! Разумеется, эта нелепая идея принадлежала Андреа. В самом деле, после того как полицейский показал ему практически чистое золото, Консюржанс утратил чувство меры. Уже не говоря о том, что он пользовался «Авророй» как своим личным инструментом и распоряжался членами организации как собственными слугами. Француз выругался. Впрочем, Андреа старел и приближался момент, когда ему придется назначить себе преемника… Сейчас следовало подчиниться. Но это ненадолго. Канселье задрожал от нетерпения и отправил ответ.

«Аврора Париж» «Авроре Источнику»

Конец связи

09 часов 35 минут по Гринвичу

Операция «Химера»

Послание получено. Действуем в соответствии с вашими указаниями.

 

112

Нью-Йорк

Сидя на заднем сиденье такси, Марка чувствовал, как его безудержно клонит в сон. Он с трудом боролся с усталостью.

Все произошло слишком быстро. Образы увиденного лихорадочно сменяли друг друга. Было ли это влиянием подземного мира? Его мысли отплясывали бешеную сарабанду, метались, как обезумевшие от света летучие мыши. Он все еще спрашивал себя, не было ли произошедшее в пещере кошмарным сном.

Пробуждение на лужайке, окружавшей статую, и упреки в глазах туристов, которые приняли Марка за бездомного, глядя на его опухшее лицо и изодранную в клочья одежду, — все это казалось нереальной, жуткой сказкой. Он сел на один из железнодорожных паромов, соединявших остров Свободы и остров Эллис на Манхэттене, и через два часа оказался в своем номере отеля «Челси». Он догадался сначала заказать билет на Париж и только потом рухнул без сил на кровать.

Он потянулся всем телом, не отрывая взгляда от неба, которое постепенно начинало чернеть над восточным пригородом Нью-Йорка, где находился аэропорт имени Джона Кеннеди. Солнце продолжало свой неутомимый бег на запад. А над востоком сгущалась мгла.

Восток, погруженный во тьму. Он видел последний взгляд Рэя, своего брата из Гарлема. Марка не сдержал обещания и не пришел за ним. Рэй спал беспробудным сном в пещере с двумя столбами, в своем вечном мавзолее. Он не поставил власти в известность, опасаясь, как бы его не задержали на все время расследования в Нью-Йорке. Известие спровоцировало бы такую шумиху в прессе, что его шансы найти брата по крови были бы сведены к нулю.

У него оставался только один след. Сеневьер. Как ни странно, убийца назвал ему свою фамилию. Просчитанный риск или обычное тщеславие? Это станет ясно только в Париже. Ожидание угнетало его. Убийца опережал его по крайней мере на день.

Пытаясь выиграть время, он позвонил из отеля одному из своих коллег-полицейских, попросив его поискать фамилию Сеневьер в информационных картотеках, не важно, официальных или нет. Он также связался с Андриво и назначил встречу, чтобы сразу же по прибытии в Париж получить доступ к картотеке членов масонского послушания.

Для него это был последний шанс, прежде чем убийца исчезнет навсегда, унося вместе с собой алхимический секрет. Он вздрогнул от отвращения, вспомнив, что этот сумасшедший скоро получит возможность делать золото по собственному усмотрению.

Он отогнал эту мысль, несколько раз проведя тыльной стороной ладони перед глазами. На небе появились темные грозовые тучи.

Единственный след. Сеневьер. Брат по крови.

 

113

Берн

Лакей доложил ему, что у крыльца его ждет «бентли». Чемодан уже положили в машину, a «Falcon 7Х», самый современный из реактивных самолетов, стоял на бетонированной площадке перед ангаром. Андреа Консюржанс допил сливки и поблагодарил слугу.

Вся эта суета утомляла Консюржанса, особенно после тревожного сообщения «Авроры Париж» о появлении алхимического золота. Разумеется, он был готов к тому, что со дня на день тайна четырех семей всплывет, но со временем он научился обманывать себя, преуменьшая подобную опасность.

Чрезмерная самоуверенность привела к тому, что сейчас ему приходилось действовать быстро.

Он надел пальто и с ностальгией взглянул на альпийскую долину, раскинувшуюся до самого горизонта.

Он был потрясен, когда агент ДБР, дублировавший Уинтропа, обнаружил в подземном святилище два трупа. Он искренне скорбел о смерти дочери своего друга, полковника Аршамбо, покойного создателя ДБР и потомка старинной семьи, дорогой его сердцу. Как жаль, что отец и дочь не ладили друг с другом!

А вот тот факт, что в пещере не оказалось тела француза, означал, что тому удалось спастись, несомненно, через вентиляционную трубу, проложенную внутри столба. Через несколько часов он тоже прибудет во Францию.

Однако Консюржанса беспокоил вовсе не полицейский, а тот мужчина, который вошел в святилище и вышел из него целым и невредимым. Это он убил, это он завладел последней частью тайны и это его надо ликвидировать. Незнакомец сложит части головоломки и, если рассуждать логически, откроет секрет Фламеля, Исаака Бенсераде, Ноя. Секрет Книги Адама.

Консюржанс не сомневался, что незнакомец проникнет и в парижское святилище. Тайна, неподвластная смертным в течение нескольких столетий, стала прозрачной, словно детская загадка.

И потом… Андреа посмотрел в окно на ожидавшую его машину… Если незнакомцу известно так много, значит, он действует не в одиночку.

Два столба. Андреа с волнением в сердце вспомнил о своем первом посещении подземелий статуи Свободы. О чуде, неизвестном обычным людям…

Впервые за много лет он почувствовал, как на самом деле одинок. Золото, которому он посвятил всю свою жизнь, не служило ему утешением.

Отныне им владела одна-единственная навязчивая мысль: остановить человека, нарушившего клятву золота.

 

114

Париж, Пале-Рояль

После нескольких неудачных попыток его сотруднице все же удалось связаться с ним. Она нашла оружие у одного перекупщика, работавшего на незаконном рынке Клиньянкура, и человека для слежки. Канселье, как обычно, был доволен. В последний раз ей удалось разыскать для него двух девушек по вызову, близнецов, как того пожелал эмир, один из его надежных клиентов, который был проездом в Париже. Канселье щедро отблагодарил ее, заметив при этом, что, в отличие от Андреа, он умеет вести себя со своими служащими любезно. И даже более того… Он подумал об обнаженном теле, которое удостоилось чести разделить с ним простыни. Но сейчас, когда у него на руках все карты, не время расслабляться. Утро еще не перешло в день, как он выполнил все просьбы Консюржанса.

Оружие, слежка из аэропорта, которая прошла без сучка и задоринки… Вчера мужчина отдыхал, а сегодня вышел лишь для того, чтобы пообедать в ресторане на авеню Франклина Рузвельта. Затем он отправился в торговую галерею на Елисейских Полях. В данный момент объект, как называл его Андреа, покупал мощный фонарь в магазине, специализировавшемся на предметах безопасности. Точнее быть не может.

Довольный, Канселье усмехнулся. Ему оставалось лишь отослать отчет.

«Аврора Париж» «Авроре Источнику»

Конец связи

14 часов по местному времени

Курс

Индекс XAU курса акций золота слишком неустойчив. Пять золоторудных компаний продолжают продавать заранее часть еще не добытой продукции на рынках. Порог в 2800 тонн проданного таким образом золота был преодолен и приближается к показателю общей ежегодной добычи.

Движение

Комментарий по поводу последних прогнозов рынка цифровых валют, базирующихся на золотом эквиваленте (Digital Gold Currencies, DGC) или, как его называют, e-gold.

После появления этого нового рынка, основанного не на физическом золоте, в виде слитков, лома или монет, а на виртуальных лотах золота, которые покупают и меняют в брокерской сети, «Аврора» завладела большинством долей в первичных посреднических обществах. Прогнозы на текущий год весьма позитивны, однако я напоминаю о риске вытеснения реального рынка золота.

На самом деле курс 10 унций e-gold (3460$) ниже курса 10 унций золота в виде металла (3650$); с другой стороны, заключенные сделки остаются незначительными. Обратите внимание на феномен перегрева, который вызовет ажиотаж и, в случае краха, повлияет на рынок золота в виде металла.

В приложении даны курсы DGC.

Операция «Химера»

После прибытия указанного объекта из Нью-Йорка за ним была установлена слежка от самого аэропорта. Вся имеющаяся о нем информация была передана агенту ДБР, прибывшему в Париж и продолжившему следить за объектом.

Жду вас в аэропорту Ле-Бурже в час, который вы назначите.

 

115

Париж, резиденция масонских послушаний, IX округ

После приземления в аэропорту Шарля де Голля Марка, простоявший в пробке полтора часа, приехал в резиденцию масонских послушаний. Бледный, в помятом костюме, со следами бессонницы на лице, он весь извелся от нетерпения, сидя в кабинете Ги Андриво.

Для него это было последней возможностью установить личность брата по крови.

Привидение. Эктоплазма. Ни в одной из картотек фамилия Сеневьер не значилась. Его коллега-полицейский все перевернул вверх дном, но безрезультатно. Теперь в кабинете совета ордена он шагал из угла в угол, пока великий секретарь вел поиски с помощью компьютера.

— Ты нашел?

— Нет. По-прежнему нет. Он не значится ни в одной из наших картотек.

— Сеневьер, черт возьми! Он сам назвал мне эту фамилию. Твой компьютер врет. Это невозможно.

Великому магистру пришлось вмешаться. Он положил руку на плечо Марка.

— Наш брат секретарь не может ошибаться. База данных регулярно обновляется. Все фамилии братьев заносятся в базу в момент уплаты ими взносов, даже если потом они уходят сами или их исключают.

Обхватив голову руками, Антуан размышлял. Что-то не клеилось. Не было ни малейшего смысла называть другую фамилию, поскольку убийца думал, что приговорил Марка к смерти в этом подземелье под статуей.

— А если он член другого послушания?

Великий магистр покачал головой.

— Послушай, это противоречит всем правилам, но я сообщил его фамилию нашим коллегам из других послушаний. Когда я объяснил им, что он, возможно, убийца, они согласились порыться в своих картотеках. Но тщетно. Твой Сеневьер не засветился ни в одной масонской ложе Франции.

Марка в отчаянии опустился в кресло, скрестив на груди руки. Он не мог потерпеть поражение сейчас, когда был так близок к цели. Ги Андриво встал из-за компьютера и сел рядом с ним.

— У меня есть идея. Мы пойдем другим путем. Ты сказал, что он потомок масона XVIII века, который был близок к Лафайету и Аршамбо.

— Да. Они были тремя братьями и входили в одну и ту же ложу. Пьер де Ламбр…

И тут комиссар понял, что прежде утверждал, будто ему не удалось открыть USB-ключ, переданный ему убитым братом. Но великий секретарь, полностью поглощенный своей идеей, не слушал Марка.

— Давайте поднимемся в архив. Зная название ложи, которую в ту пору посещал маркиз, мы, возможно, сумеем что-нибудь найти.

— Я вас покину, — сказал великий магистр, адвокат с седыми вьющимися волосами. — Я жду телевизионных журналистов, чтобы дать интервью о светском характере нашей организации. Если только они не ищут сенсаций…

Мужчины вошли в лифт и поднялись на шестой этаж, где располагалась библиотека. Они шагали вдоль стены, украшенной гербами XVII века. На одном из них были изображены четыре святых покровителя масонов Монпелье, увенчанные коронами. Они вошли в кабинет директора библиотеки и архивов.

Их сердечно приветствовал мужчина с аккуратно подстриженной черной бородкой.

— Пьер Мутье. Входите же!

Из окон кабинета с покрытым лаком паркетом и шкафами, заставленными книгами, открывался прекрасный вид на все западные кварталы Парижа. Можно было даже разглядеть на севере белый купол базилики Сакре-Кёр. Настоящая провокация, по мнению некоторых масонов, которые даже хотели в 1960-х годах возвести огромный сверкающий треугольник на крыше собора, чтобы позлить ревностных католиков.

Стол хранителя архивов был завален книгами, манускриптами и самыми разнообразными предметами, в числе которых был и портсигар, который не ускользнул от любопытного взгляда Марка.

Андриво быстро ввел хранителя архивов в курс дела. Эрудит нахмурил брови, делая кое-какие пометки.

— Что касается ложи Лафайета, то тут проблем нет. Она широко известна и называется «Друзья человечества». Но это не указывает нам, какую ложу посещал один из его друзей, о которых вы мне рассказали. Однако я думаю, что вполне возможно найти этих… ветеранов Войны за независимость. Посмотрим, посмотрим…

Он сел за компьютер, дающий доступ ко всем фондам, хранившимся в резиденции.

— Вот! Но ссылок очень много. В самом деле, в тот конфликт были втянуты многие братья.

Марка сидел как на горящих углях.

— В битву за свободу и демократию, — уточнил Андриво.

— Так… Ну что ж, есть пять книг, которые считаются классикой этого жанра.

— Прекрасно. Мы хотели бы с ними ознакомиться, — сказал секретарь любезным тоном.

— Идите в библиотеку и располагайтесь за одним из столов. Я попрошу, чтобы вам немедленно принесли книги.

Растроганный таким участием, Марка наклонился к Мутье и братски облобызал его. Директор сделал ответный жест.

— Если я смогу еще быть полезен, брат мой, буду счастлив помочь вам в ваших поисках.

 

116

Париж, Елисейские Поля

В магазине, где продавались различные приспособления для обеспечения безопасности, собралось много покупателей. Отставные военные и сотрудники посольств с бандитскими физиономиями наполняли свои корзины подслушивающими устройствами, шпионскими микрофонами и электрошокерами с такой же естественностью, как если бы они покупали сыр или овощи в супермаркете.

Брат по крови заплатил продавцу с бритой головой и положил в карман черный пластиковый пакет с фонарем, похожим на те, которыми пользовалось ФБР, и работающим в течение двух часов, а также нож, рекомендованный ВМС США.

Он вышел на улицу и бросил взгляд на витрину соседнего книжного магазина, где клиентура была совершенно иной. И тут он увидел на бархатной подстилке одну из тех редких книг, которые прежде составляли его счастье. Книгу в одну четвертую листа в красном сафьяновом переплете с глубокими золотыми виньетками и выгравированными гербами. Его пристрастия изменились. Теперь он держал в руке нож.

Отныне он был другим человеком. Новым человеком. Посвященным. Братом по крови.

Он принял решение. Он немедленно отправится туда, где его поиски должны закончиться. После прилета из Нью-Йорка у него было время отдохнуть и насладиться грядущей находкой. Когда он раскроет тайну золота, все будет иначе. И это произойдет сегодня, всего через несколько часов.

Отходя от витрины, он заметил отражение человека, который, похоже, наблюдал за ним, облокотившись на парапет торговой галереи.

Он вновь склонился над книгами, но не спускал глаз с типа, который делал вид, будто читает газету. Либо он параноик, либо за ним действительно следят. Но кто мог установить за ним слежку? Это не имело ни малейшего смысла. А впрочем, не следовало зря рисковать, особенно на последнем этапе расследования.

Он должен оторваться от своего преследователя и, главное, сделать так, чтобы тот больше не нашел его. Вдалеке он приметил высокое здание, украшенное маленькими флажками европейских стран. Вывеска на нескольких языках расхваливала достоинства отеля, носившего гордое название «Бизнес-центр на Сене». Туда и обратно постоянно сновали люди, в основном мужчины, все в строгих костюмах и галстуках и с чемоданами в руках.

Брат по крови внутренне ликовал. Если он сделал правильные выводы, он сумеет выпутаться из неожиданной передряги. Ему незачем было оборачиваться. Он кожей чувствовал присутствие незнакомца. За ним следят? Тем лучше. Он преподаст преследователю достойный урок за его же деньги.

Он вошел.

Дежурная за стойкой регистрации сразу поняла, чего он хочет. Ему нужно немедленно снять номер для важного иностранного клиента. Азиата. Могут ли они показать несколько вариантов? Он должен выбрать лучший.

Она сразу же позвала своего коллегу, который провел его к лифтам. Выходя из холла, он быстро оглянулся. Незнакомец уже говорил по мобильному телефону.

Брат по крови расслабился и обратился к провожатому:

— Скажите, не могли бы вы показать мне запасной выход? Мой клиент весьма щепетилен в этом вопросе. Кажется, это вопрос культуры!

 

117

Париж, резиденция масонских послушаний

Марка и Андриво прошли через турникет, установленный у входа в читальный зал, высокие стены которого были заставлены тысячами книг. Они сели по разные стороны большого стола. Вскоре к ним подошла женщина-библиотекарь и осторожно положила перед ними стопку книг в старинных переплетах.

— Это из хранилища. Прошу вас, обращайтесь с ними очень осторожно, — строго сказала она.

Вскоре к ним присоединился Мутье. Он сел рядом.

— Мы ищем некого Сеневьера, товарища по оружию Лафайета и Аршамбо, — уточнил Марка, раскрывая первую книгу из стопки.

Андриво и Мутье последовали его примеру. Абсолютную тишину нарушал лишь шелест переворачиваемых страниц. Через десять минут директор кашлянул.

— Я нашел Аршамбо, по всей видимости, самого знаменитого из них. О нем говорят как о человеке, близком к Лафайету во время всей кампании за независимость. Что касается его масонской карьеры… Я смотрю биографию, примечания… Вот… Тут просто сказано, что он был посвящен в Париже без уточнения места и даты.

— Хм… — проворчал Антуан.

— Поиски не похожи на длинную спокойную реку, — прокомментировал Мутье.

— Порой приходится проверять и маленькие притоки, — добавил Андриво, показывая на небольшую книжечку, переплет которой отсутствовал. — Это антимасонская брошюра 1815 года. Она была написана после падения Наполеона убежденным роялистом, который, разумеется, разоблачал заговор братьев, приведший к Революции.

— Старая песня, — подтвердил Андриво, — но какое отношение она имеет к нашим поискам?

— Автор не просто обвиняет братьев, он выдает их с головой. В частности, аристократов, прошедших обряд посвящения. Подлинных предателей своего социального класса. И чтобы подтвердить эти слова, он указывает название ложи.

— Только не говори мне…

— Вот именно. Аршамбо, член ложи «Братья святого Иакова». В те времена такие названия встречались нечасто. Посвящен в 1775 году.

С непроницаемым лицом Антуан повернулся к директору архива.

— Не стоит объяснять. Я понял. Список членов ложи «Братья святого Иакова». Считайте, что уже сделано.

И Мутье бросился к своему компьютеру. Марка, горевший от нетерпения, лихорадочно выстукивал пальцами дробь по крышке стола. Андриво же продолжал размышлять:

— «Братья святого Иакова». Я впервые слышу подобное название ложи. Обычно прославляют дружбу, братство, свободу или масонские символы.

— Ты напрасно недоумеваешь. Ты же знаешь, что в те времена они обожали играть словами, чтобы создать эффект таинственности.

Вошел Мутье, держа в руках длинный футляр, обитый тканью.

— Вот! Список членов ложи с момента ее создания.

Он вытащил пожелтевший регистрационный журнал, состоящий из нескольких тетрадей, заполненных аккуратным, но очень мелким почерком.

— Разделим страницы?

— А если начать с года посвящения Аршамбо?

— Ну что же, давайте начнем с 1775 года.

И три головы склонились над страницами, имеющими отношение к этому году. Андриво называл фамилии, масонские градусы, должности, занимаемые в ложе.

Такая скрупулезность в конце концов вывела Антуана из себя.

— Не можешь ли ты сразу перейти к букве С? Великий секретарь принялся быстро перелистывать страницы.

— Вот… С… Са… Се…

— Сеневьер! Есть! — воскликнул директор.

Выведенная каллиграфическим почерком фамилия значилась в самом низу колонки.

Сеневьер, Алексис де, посвящен 23 февраля 1776 года.

Мутье показал пальцем на звезду, начертанную на полях, и едва заметную цифру рядом с ней.

— Посмотрите, астериск и номер ссылки. Это значит, что секретарь ложи сделал дополнение на странице…

— 275, — оборвал его Антуан.

— Совершенно верно. Нужно найти эту тетрадь. Вот… «Скорее, — думал Марка, — скорее, или меня хватит удар».

— Да, именно так, — подтвердил директор. — Последующий комментарий. Подождите, я прочту…

«Брат Алексис де Сеневьер скончался в 1837 году в почтенном возрасте 87 лет. Чтобы отдать должное этому великому деятелю Войны за независимость в Соединенных Штатах, в пятидесятую годовщину его смерти состоялось посмертное заседание под председательством его праправнука Луи де Сеневьера из ложи „Эльзас-Лотарингия“».

— На этот раз нам известно, что масонская династия продолжилась, — торжествовал Марка. — Этого праправнука можно найти?

Лицо директора озарила широкая улыбка.

— Без проблем. «Эльзас-Лотарингия» была одной из самых известных лож во второй половине XIX века. Она объединяла писателей, политических деятелей, чиновников, ученых, охваченных чувством патриотизма. Не говоря уже о том — и это должно тебя заинтересовать, — что эта ложа была стержнем франко-американской дружбы.

Марка задал вопрос, который не давал ему покоя еще в Нью-Йорке.

— Огюст Бартольди, автор статуи Свободы, тоже был членом этой ложи?

Мутье встал.

— Дай мне несколько минут, чтобы ознакомиться с его биографией… и я скажу тебе.

Марка понимал, что все будет зависеть от этого ответа.

 

118

Париж, Пале-Рояль

— Мой дорогой Эдмон, вы всегда проявляли слишком явный интерес к нашему излюбленному сырью.

Андреа Консюржанс созерцал шикарный кабинет Канселье. Ему никогда бы не пришло в голову жить среди столь подавляющей роскоши. Парижский негоциант входил в число тех членов «Авроры», которые были одержимы эстетикой драгоценного металла и ощущали необходимость владеть этим веществом, дотрагиваться до него, держать в руках. Такими были четверо из двадцати членов картеля. Что касается остальных, они, конечно, любили золото, но, к счастью, не являлись его рабами.

— У каждого свои грехи, Андреа. Каким будет продолжение программы?

Швейцарец скрестил ноги и склонил голову набок.

— Следует перехватить объект, вернувшийся из Нью-Йорка.

Канселье вздрогнул. Тон, которым Консюржанс произнес эти слова, не предвещал ничего хорошего для объекта. Он слышал о вмешательствах агентов ДБР, но предпочитал не вдаваться в детали. После возвращения с предыдущего срочного совещания, состоявшегося в шале Андреа, его энтузиазм в отношении «Авроры» поостыл. История с алхимическим золотом действовала ему на нервы. Необходимо было остановить все это.

— Знаете, мы ведь не на Среднем Востоке или в какой-нибудь банановой республике.

— Знаю. Ну и что? — ответил Консюржанс решительным тоном.

— Вмешательство на французской территории может иметь серьезные последствия.

Андреа Консюржанс принял благодушный вид отца, объясняющего ребенку, что перед едой нужно мыть руки.

— Я понимаю ваши терзания. Но представьте, что секрет алхимического золота станет достоянием гласности или попадет в руки недобросовестного человека, каким, полагаю, и является наш объект. Последствия будут не только серьезными. Они будут катастрофическими. Все полетит кувырком.

— Я знаю. Конец мира, о чем я говорил полицейскому, сидевшему на вашем месте. Тем не менее…

В кабинете зазвонил золотой телефон. Канселье снял трубку и нахмурил брови. Он произнес только одно слово — «невозможно» — и через тридцать секунд повесил трубку.

— Объект потерян, — с раздражением сказал он. — Мне очень жаль, я…

Консюржанс и глазом не моргнул. Он по-прежнему улыбался. Француз удивился:

— Я думал, что это известие приведет вас в ярость.

— Я никогда не впадаю в ярость. Я давно забыл об этом чувстве и даже о его горьком привкусе. В любом случае, если наш человек — именно тот, о ком я думаю, я знаю, куда он направится.

 

119

Париж, резиденция масонских послушаний

Мутье вернулся с толстой книгой в руках. Он сказал, перелистывая страницы:

— Огюст Бартольди был посвящен 14 октября 1875 года в ложе «Эльзас-Лотарингия», за несколько дней до создания Франко-американского союза, ассоциации, в которую в те времена входили многие масоны, начиная с ее вице-председателя историка Анри Мартена, великого магистра лож того времени. А это не какая-нибудь мелкая сошка!

Довольный Марка потер руки.

— Сеневьер, Лафайет, Аршамбо и Бартольди. Полный комплект!

Андриво никак не мог уяснить, чему он радуется.

— Если я правильно понял, мы ищем убийцу, который по прямой или побочной ветви является потомком… — он посмотрел в свои записи, — Алексиса де Сеневьера, дети и внуки которого тоже были масонами. Например, Луи де Сеневьер, член ложи «Эльзас-Лотарингия». Но я не понимаю, какое отношение к этой истории имеет Бартольди…

Внезапно Антуан осознал, что зашел слишком далеко. Невозможно сказать ни Андриво, ни Мутье, что он обнаружил святилище под статуей Свободы, задуманное и построенное Бартольди.

— Случайность. Простая случайность. Наши поиски закончились тем, что мы видим одни лишь совпадения. Давайте разрабатывать след Луи де Сеневьера. Именно он выведет нас на убийцу Поля де Ламбра.

— В таком случае придется заняться отчетами ложи «Эльзас-Лотарингия», — вздохнул Андриво. — Здесь работы на несколько недель.

Мутье покачал головой.

— Нет. Как я вам говорил, это известная ложа. Ее архивы были описаны и даже занесены в электронную картотеку.

Великого секретаря словно током ударило.

— Так за работу! Антуан, ты удостаиваешься чести выбора.

— Я хотел бы увидеть записи лекций, прочитанных Луи де Сеневьером во время заседаний ложи «Эльзас-Лотарингия».

— Достаточно перейти к поиску, — ответил Мутье, направляясь к центральному компьютеру. — Заполним две ячейки, и поисковая система все найдет.

— А мы, — решил Андриво, — займемся самой неблагодарной работой. Будем изучать списки членов ложи. В конце концов мы обязательно наткнемся на информацию об этом Сеневьере.

На экране высветились три результата поисков.

— Ну что ж, он не перетрудился, наш брат Сеневьер. Три лекции за всю масонскую карьеру, — пошутил директор, записывая ссылки, чтобы потом передать их библиотекарю.

— Я уверен, что письменной информации будет гораздо больше, — проворчал великий секретарь.

— Есть! — воскликнул Мутье, когда на экране высветились результаты в виде штриховых кодов в ответ на вторую заявку. — Пойдемте в другой зал. Туда, где стоят стеллажи.

Вошла женщина-библиотекарь. Она положила перед Антуаном тонкую папку. Андриво и Мутье встали, посоветовав Антуану не перенапрягаться.

Но комиссар их уже не слышал.

В папке лежали три написанные от руки лекции. Марка сразу же отложил две первые: это были обязательные для ученика работы. Он сосредоточился на третьей. Единственной, которую Луи де Сеневьер написал по собственной инициативе.

Антуан развернул сложенные вдвое листы и пробежал глазами титульную страницу.

Лекция,

прочитанная 25 ноября 1891 года братом Сеневьером:

Эйфелева башня.

Одну за другой он просматривал шесть первых страниц лекции, где автор с технической точки зрения объяснял, как была построена башня и с какими проблемами пришлось столкнуться инженерам и строителям, «акробатам», которые буквально висели в воздухе, соединяя железные конструкции. Ничего особенного, но следующий фрагмент заставил его вздрогнуть.

Как вам известно, братья мои, кабинет Эйфеля также принимал участие в разработке каркаса статуи Свободы, которую Франция от всего сердца подарила нашим американским друзьям. Вам также известна роль наших лож, щедро поддерживавших Франко-американский комитет и сделавших эту мечту реальностью. Брат Бартольди прочитал нам великолепную лекцию о чудесах разума и воображения, приведших к созданию этой статуи.

Не вдаваясь в излишние подробности, скажу, что точно так же дело обстояло и со строительством башни мсье Эйфеля. Смелые математические расчеты вкупе с совершенной обработкой металла позволили воздвигнуть самую высокую башню в мире.

Столп во славу человеческого гения! Как и статуя нашего брата Бартольди, которая является столпом, посвященным свободе.

Мне выпала ни с чем не сравнимая честь участвовать в строительстве этих двух совершенных столпов по обе стороны Атлантического океана. Осмелюсь даже привести аллегорию: башня и статуя олицетворяют Иахин и Воаз, два столба, поддерживающие вселенский храм.

Сердце Марка готово было вырваться из груди. Ссылка на два столба! Все совпадало. Он стал читать дальше.

Надеюсь, что через сотни лет, когда мы станем лишь прахом и исчезнем из памяти людей, эти два чуда, подобные пирамиде Хеопса, всегда будут стоять на своих основаниях, способствуя созданию нового, более справедливого и просвещенного общества.

Я хочу воспользоваться моментом и поблагодарить трех других братьев, которые также принимали участие в сооружении этих двух столбов. Они не любят выставлять себя напоказ, эти друзья золота истины, но я хочу воздать им должное. Их имена не выйдут за пределы этой ложи. Я называю братьев Лафайета, Аршамбо (одна фамилия зачеркнута). Я называю их моими братьями шпаги. Они поймут меня. Я сказал.

Далее следовали обычные выражения благодарности. Марка был ошеломлен. Лекция брата Сеневьера была абсолютно недвусмысленной, а намеки на два столба — прозрачными. Здесь упоминалось все: золото истины, братья шпаги…

И главное, после статуи Свободы, название второго столба: Эйфелева башня.

 

120

Париж, IX округ

Теперь он больше ничем не рисковал. Брат по крови шел стремительным шагом. Еще три минуты в таком темпе, и он окажется у себя дома. И все же ему не давал покоя один вопрос. Кто за ним следил? Он ускорил темп. Это был его обычный способ подстегнуть работу мысли. Все его противники мертвы. Из четырех семей остался он один. Он еще прибавил шагу. Ему не нравился этот тихий голосок, звучавший в глубине его души. Всякий раз он предвещал несчастье. А в последний раз… Он почувствовал, как в груди бешено забилось сердце. Нет, только не сегодня. Он был новым человеком. Посвященным. А брат не должен попадать во власть суеверий. Он зашагал размеренно. Собственный энтузиазм успокоил его. Теперь он был сильным и мог слушать тихий голосок, не боясь его.

Так что он шептал? Что? Четвертая? Брат по крови снова заторопился. Абсурд! Четвертой семьи никогда не существовало. Никогда! Были три брата. Три обладателя тайны, которые, несомненно, и выдумали эту легенду, чтобы запутать следы. Так, подумаем, возможно ли это. Нет, четвертой семьи не существовало. Легенда! Легенда!

Брат по крови рассмеялся. Прохожие с удивлением посмотрели на него. Нет, теперь был только он. Только он один. Единственный наследник.

Перед входной дверью он остановился. Простая предосторожность. Впрочем, теперь он был уверен. Никто его не преследовал. Воображение сыграло с ним злую шутку. Взяло и сыграло. Так иногда случается.

Он набрал код. В холле никого не было, и только в швейцарской горел свет. Он помахал рукой лицу, на мгновение появившемуся в окне, а затем быстро поднялся. В этот час его сын был в школе, а жена — в одном из своих магазинов.

Ему надо было подготовиться. Вечер обещал быть долгим. Положив сумку на диван, он перебрал в памяти список предметов, которые ему понадобятся: фонарь, нож, шапка, комбинезон. И разумеется, рисунок с тремя символами, которые позволят ему найти механизм, открывающий путь в святилище. Увидев его на столбе, он сразу же узнал место. Он нисколько не сомневался в этом, однако хотел проверить. Оставалась одна деталь. Куда жена спрятала карту Парижа?

Ну конечно, вот она, в ящике комода.

Теперь нужно было только развернуть карту и найти округ… Он приложил палец к карте, на то самое место, куда ему предстояло отправиться. К Эйфелевой башне.

 

121

Париж, резиденция масонских послушаний

Часы пробили десять вечера, когда Мутье, Андриво и присоединившийся к ним Марка восстановили генеалогию семьи Сеневьер. Им удалось проследить эту линию до Второй мировой войны, из поколения в поколение, благодаря масонским спискам. А вот в это смутное время произошло неожиданное изменение.

Согласно регистрационным журналам того времени, некий Андре Сеневьер, масон и участник Сопротивления, получил после войны разрешение изменить фамилию. Отныне его звали капитан Отфор. Так с 1945 года Сеневьеры превратились в Отфоров.

— К счастью, мы просмотрели все списки членов, — сказал Андриво, растирая поясницу, не привыкшую слишком долго находиться в полусогнутом состоянии.

— Братья были точными и педантичными людьми. Если бы после войны секретарь ложи не взял на себя труд зарегистрировать это изменение и указать причину, мы бы остались с носом, — назидательно произнес Мутье.

— А теперь что? — спросил Марка. — Хочу вам напомнить, что убийца франкмасонов на свободе.

— Согласен, — уступил Андриво. — Давайте вернемся в мой кабинет и посмотрим центральную картотеку братьев.

Вскоре они получили весьма ценные сведения. В картотеке были зарегистрированы три Отфора. Все они были членами провинциальной ложи.

— Можешь узнать их возраст?

— Нет проблем. Год рождения записан в личных карточках братьев. Взгляни.

Комиссар быстро прикинул в уме и ударил тыльной стороной ладони по столу. Всем Отфорам было далеко за шестьдесят.

— Брат по крови гораздо моложе. Не сходится. Черт возьми!

Андриво поднял руки вверх, признавая свое поражение.

— Мы сделали все, что могли. Послушай, Антуан! Возможно, есть другое объяснениие.

— Какое?

— Просто-напросто наш убийца — не франкмасон.

Комиссар скривился.

— К сожалению, нет. Этот мерзавец знает о нас слишком много. О наших традициях, о наших ритуалах… Он даже прочел мне лекцию.

— Все наши маленькие тайны давным-давно стали достоянием общественности. Достаточно прочитать какую-нибудь книгу. В книжных магазинах есть все, что душе угодно, даже такой опус, как «Франкмасонство для начинающих»…

— Нет, этот тип действительно очарован, одержим масонством…

— Очарован не значит посвящен, — перебил его Мутье. — У нас появляются перспективы.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что существует еще один след. Отказники. Те, кто подал заявку на вступление в братство, но получил отказ.

— Ну конечно! — воскликнул Марка. — Мы же не посмотрели картотеку черношарников!

Генеральный секретарь набрал код, ввел разыскиваемую фамилию и торжественно объявил:

— Есть! Сейчас распечатаю карточку этого негодяя. Там еще прилагается комментарий.

Лазерный принтер выбросил официальный бланк послушания.

«Александр Отфор. Родился 21 июня 1960 года, женат, двое детей. Проживает по адресу: 12, улица Гранж-Бательер, 75009, Париж. Подавал прошение на вступление в ложу „Дети Тубалкаина“. Получил отказ. О причинах отказа следовало бы умолчать, однако произошло чрезвычайное событие и досточтимый мастер ложи был вынужден сделать прилагаемый комментарий.

Один из трех братьев, проводивший расследование, будучи врачом, выяснил, что профан Александр Отфор долгое время лечился в специализированной клинике. В неофициальной беседе главный врач клиники подтвердил, что было бы лучше, если бы перед церемонией посвящения профан вновь прошел курс лечения».

Марка записал адрес подозреваемого.

— Улица Гранж-Бательер. Черт возьми, этот тип живет в двух шагах отсюда!

 

122

Париж, Латинский квартал

Джек Уинтроп умирал от скуки, сидя в кафе на площади Сент-Андре-дез-Ар. За несколько часов ожидания ему надоело это место, хотя оно было очаровательным, и главное, отсюда открывался вид на знаменитый фонтан Сен-Мишель. Разумеется, его сначала забавляли туристы, фотографировавшиеся на фоне фонтана и статуи. Однако через какое-то время ни вопящие итальянцы, делавшие непристойные движения, ни английские школьники в строгой форме уже не могли вызвать у него улыбку. Равно как и японцы, одетые в красные пластиковые пончо, в почти религиозном молчании слушавшие словоохотливого гида, который торопился проводить их к следующему туристическому объекту.

Джек с облегчением вздохнул, когда его «Blackberry» завибрировал.

«Аврора Источник» ДБР

Конец связи

Операция «Химера»

Указания

Слежка отменяется. Немедленно отправляйтесь на набережную Бранли напротив Эйфелевой башни. Не забудьте захватить оружие. Когда прибудете на место, свяжитесь со мной по номеру мобильного телефона, указанному здесь. Затем ждите новых инструкций.

Уинтроп перечитал полученное сообщение. На этот раз он не торопился. Упоминание об оружии вызвало у него беспокойство. Он пощупал почти незаметный бугорок, образовавшийся на кожаной куртке в том месте, где был спрятан пистолет, и выругался. Пистолет был марки «застава М57». Это было сербское оружие, которое высоко ценилось балканской мафией. Однако он не любил пользоваться им с тех пор, как во время выполнения предыдущей миссии в Косово пистолет заклинило. На соседней улице оружие ему вручила от имени «Авроры» роскошная девица. Она ушла, не сказав ни слова.

Непредвиденные моменты были составной частью его работы. К тому же его работодатели чувствовали себя более уверенно, когда знали, что он имеет при себе огнестрельное оружие. Это было предусмотрено программой, как коротко подстриженные волосы, мышцы, игравшие под облегающей футболкой, и ботинки с железными набойками на носу. Это был образ бойца, готового вмешаться в любой момент. Одного взгляда на такого бойца иногда было достаточно, чтобы отступить.

Справа от фонтана Сен-Мишель остановилась полицейская машина. Из нее вышли трое полицейских в форме. Из осторожности Джек встал и направился в сторону музея Клюни.

Ведь он решил соскочить с крючка, вернуться домой, заняться семьей… А они осмелились попросить его применить оружие в самом центре Парижа!

Джек шагал, обуреваемый противоречивыми мыслями. Он понимал, что не может не послушаться босса «Авроры». Он прекрасно знал, что за этим последует. Но открыть огонь у подножия Эйфелевой башни! Это было бы самоубийством, тем более что он не доверял этой сербской пукалке.

Вдруг он остановился. Перед ним находилась витрина, где было выставлено разнообразное снаряжение для верховой езды. Он пристально смотрел на все эти предметы, напомнившие ему каникулы, которые он в юности проводил на границе с Мексикой. Долгие прогулки верхом, пыль, летевшая из-под копыт, скачки в пустыне, животные, пойманные лассо. Он наклонился, чтобы лучше разглядеть каждый предмет: сапоги с отворотами, седла из оплетенной кожи, блестящие стремена, уздечки, тетива и… хлыст.

Темный кожаный хлыст, короткий, не более метра длиной. В конном спорте уже давным-давно не применяли хлыст, но в армейской части его научили пользоваться этим предметом как весьма эффективным оружием. Чтобы нейтрализовать противника, а затем… если возникнет необходимость…

Если у него возникнет необходимость убить кого-то незаметно, он знает, как это сделать.

 

123

Париж, улица Гранж-Бательер, IX округ, ночь

Марка толкнул входную дверь. Мраморный пол с белыми прожилками указывал на высокое положение обитателей дома. В глубине холла стеклянная дверь закрывала доступ к лестнице в стиле ампир.

Марка постучал в дверь швейцарской. Высокая стройная молодая девушка с белокурыми, почти белыми волосами смерила его высокомерным взглядом.

«Если бы все консьержи проходили кастинг…» — подумал комиссар.

— Что вам угодно? — сказала девица с сильным русским акцентом.

— Полиция, — ответил Марка, толкая дверь, чтобы войти внутрь.

— Я… я не знаю… Я студентка. У меня нет документов, — забормотала она, сразу утратив весь свой блеск.

Антуан широко улыбнулся.

— Успокойтесь. Я пришел по душу мсье Отфора. Он здесь живет?

— Да, на шестом этаже. Но нет…

Марка нахмурил брови. В его голосе зазвучали суровые нотки. Сказывались годы работы в комиссариате…

— Это не ответ.

— Он жил здесь до несчастного случая, который произошел три года назад. С тех пор его, беднягу, не часто увидишь. Но сегодня он был здесь и ушел час назад.

Комиссар мысленно оценил полученную информацию, а затем спросил:

— Вы сказали «несчастный случай»?

— Трагедия. Вы должны были читать о ней в газетах. В тот вечер мсье Отфора не было дома и воры взломали дверь. Сами понимаете, такое красивое здание всегда притягивает к себе мошенников. В квартире находились супруга мсье Отфора и его сын. Злоумышленники убили их. Мсье Отфор не выдержал. Он целых полгода лечился в психиатрической клинике. Он вернулся совсем другим человеком.

Марка нахмурился, скрестив на груди руки.

— Вы не могли бы рассказать подробнее?

— Однажды я пылесосила лестницу и услышала разговор. Словно он общался с семьей… Он смеялся, звал сына… Я испугалась. Он как будто сошел с ума. Вернувшись из поездки, он даже привез плюшевую игрушку, словно малыш был жив. Бедняга!

— Вы поставили в известность врача или его родственников?

— Нет, я не вмешиваюсь в чужую жизнь. Со мной он разговаривает вполне нормально. Да и кого предупреждать? У него нет родственников.

Антуан посмотрел на часы. Время было не на его стороне.

— У вас есть дубликаты ключей? — строго спросил он.

— Я не имею права давать их посторонним. А потом, разве не нужен ордер на обыск, чтобы войти в чужую квартиру?

— Это в американских сериалах. Во Франции требуется судебное постановление. У меня его нет, но мне оно и не требуется, чтобы проверить ваш вид на жительство. Улавливаете? — добавил Марка с выражением лица столь же добродушным, как у вышибалы ночного клуба на площади Этуаль.

— Э-э… держите, — сказала она, протягивая связку ключей.

Он схватил ее и поднялся на шестой этаж. Дверь без труда открылась. Он включил свет. Это была просторная роскошная квартира. Белые стены украшали произведения современной живописи, все оригиналы. На комоде в алюминиевых рамках стояли фотографии. Марка взял одну из них. Радостно улыбавшаяся сорокалетняя женщина держала на руках ребенка лет восьми-десяти. Он поставил фотографию на место и начал тщательно обыскивать комнаты в надежде найти какой-нибудь знак.

В воздухе плыл неведомый аромат. Он усиливался по мере того, как комиссар шел по центральному коридору. Чем дальше он продвигался вперед, тем отчетливее ощущал странное недомогание, причину которого не мог определить. Ясно было одно: эта квартира действовала на него угнетающе. В коридоре он увидел плюшевую игрушку. Он толкнул правую дверь, которая вела в комнату ребенка, украшенную постерами с изображением героев комиксов «манга» и певцов группы «Star Ас». На кровати и ковре в беспорядке валялись игрушки и одежда, словно малыш мог в любую минуту войти в свою комнату. Консьержка сказала правду. Все указывало на то, что Отфор оставил квартиру в том же виде, чтобы создать иллюзию присутствия сына и жены.

Как бы отреагировал Марка, если бы его сын погиб?

Внезапно ему стало жаль убийцу. Теперь он видел в нем не безжалостного палача в капюшоне, убийцу его братьев, а несчастного человека, обезумевшего от горя, роющего себе могилу своими смертельными поисками.

Он воображал, что его семья жива, что он был франкмасоном, что он управлял своей судьбой и мог влиять на судьбу других. Сплошные иллюзии!

Марка продолжал осмотр. Он вошел в кабинет, нажал на выключатель и обомлел.

Перед ним стоял убийца со шпагой в руке.

 

124

Париж, VII округ

Андреа Консюржанс вышел из такси перед Эйфелевой башней ради удовольствия. Он смотрел на высокую «железную даму» такими же восхищенными глазами, как и туристы, видевшие ее впервые. Его по-прежнему восхищала ее величественная красота, одновременно скромная и роскошная, в переплетении множества металлических профилей. Ночью, когда зажигались тысячи ламп, придававших ей ярко-золотой цвет, она производила еще более сильное впечатление.

Он прошел под гигантской аркой, образуемой изгибом ее опор. Она никогда не утомляла его. Гений Гюстава Эйфеля преодолел скудость и мелочность своего времени и с успехом завершил свой титанический труд. Он едва заметно кивнул позолоченному бюсту всемирно известного инженера, установленному на пьедестале перед столбом башни. Консюржанс, досконально знавший увлекательную историю создания этой пирамиды, сожалел, что потомки забыли другого весьма примечательного человека — инженера Мориса Кёхлена, подсказавшего идею башни Гюставу Эйфелю, неустанно принимавшего участие в строительстве и несколькими годами ранее также разрабатывавшего конструкцию… статуи Свободы.

Консюржанс ускорил шаг и направился в сторону Марсова поля, почти пустынного в столь поздний час. Окна высоких фасадов роскошных зданий бросали свет на бордюры до самой Военной школы, оставляя обширные темные зоны под сенью деревьев.

Он встретил двух бегунов и прохожего с Лабрадором, затем, пройдя две трети пути, недалеко от Стены мира Клары Альтер свернул влево.

Он шел вдоль пустынного манежа и наконец добрался до пункта назначения.

Консюржанс, волнуясь, смотрел на здание.

Монумент, посвященный правам человека.

Удивительное произведение искусства, возведенное в 1989 году в честь двухсотлетия Революции неким Иваном Теймером в укромном уголке Марсова поля. Большинство парижан о нем никогда не слышали. Его подавляла монументальная мощь Эйфелевой башни.

Памятник напоминал своеобразный мавзолей. Два зеленых столба возвышались перед стеной, выходившей фасадом в парк. В центре, на равном расстоянии между ними, был установлен совершенный масонский треугольник, весь усеянный отверстиями.

Перед столбами были расположены три человеческих фигуры. Женщина с вытянутыми вперед руками, ребенок со странным цилиндром на голове и мужчина в тоге.

Парижане не отличались любопытством. Каждый день они проходили мимо этого каменного сундука, и никого из них не удивляло такое обилие символов. Кто, кроме детей, игравших на ступеньках, рассматривал бронзовые фигуры, установленные по углам? Среди республиканских эмблем и революционных скульптур изобиловали масонские символы. Словно архитектор создал книгу из камня и бронзы, в которой были собраны все символы развивающейся демократии, только в почти необъяснимом беспорядке.

Консюржанс удостоверился, что вокруг никого нет, и поднялся по ступеням, ведущим к столбам. Он слегка наклонился и нажал на маленькое изображение пеликана с клювом, прижатым к брюху. Под его пальцами металл слегка прогнулся. Он выпрямился и подошел к женской фигуре. Остановившись, он несколько секунд любовался ее тонким суровым лицом, затем нажал на треугольник с глазом внутри, украшавший текст Всемирной декларации прав человека. Небольшой треугольник тоже подался внутрь. Удовлетворенный, Консюржанс обогнул монумент справа.

Проход закрывала монументальная дверь, на вид бронзовая. И вновь два столба… Но на этот раз каменные, а не металлические.

Консюржанс снова огляделся вокруг и подошел к двери. Нигде не было видно замочной скважины, но между дверью и стенами размещались едва заметные петли. Патрон «Авроры» нажал на третий символ — шпагу, обращенную к небу. Гравюра медленно ушла внутрь.

Раздался металлический щелчок, и дверь тихо открылась.

Мужчина проскользнул внутрь памятника и запер за собой дверь. Двухметровый треугольник, зиявший в полу, подсказывал, что здесь находится лестница, уводящая в недра земли.

 

125

Париж, улица Гранж-Бательер, IX округ

Марка наконец увидел лицо брата по крови.

Прямо перед ним на подставке стояла поразительно реалистичная картина. На полотне высотой почти два метра был изображен мужчина в масонском фартуке, держащий в руке шпагу. Мужчина смотрел прямо перед собой и улыбался с высокомерным видом. Белокурый, лет сорока-пятидесяти, он излучал зловещую ауру. Однако Марка не мог сказать, почему у него сложилось именно такое впечатление. Взгляд миндалевидных глаз казался странным. Это были те же самые глаза, которые он видел под капюшоном, когда чуть было не утонул в подземелье. Убийца стоял меж двух столбов, между Иахином и Воазом. Под его ногами простирался мозаичный пол из белых и черных плит. Настоящий франкмасон. Такой же естественный, как сама природа.

Позади него были нарисованы традиционные символы: компас, наугольник, череп, узловатая веревка.

Марка стало не по себе. Он чувствовал, как мужчина на картине сверлит его взглядом. Он обогнул картину и взглянул на книжный шкаф. На полках стояли десятки книг, посвященных франкмасонству: специальные издания о символике, трактаты о высших градусах и монографии о градусах мстителей. На прилегающей стене висел огромный старинный план подвалов резиденции масонских послушаний.

Антуан направился к письменному столу с намерением обыскать его. Счета подтверждали, что это квартира Отфора. Один из счетов оповещал о смене оператора телефонной связи, обслуживавшего вторую резиденцию убийцы, в Эссонне. Там значились два номера мобильных телефонов. Марка положил счета в карман.

Он опустился в кресло, стоявшее рядом с книжным шкафом. Теперь следовало принять правильное решение.

У него было два пути. Либо позвонить Брату Толстяку, своему коллеге, ведущему расследование, и передать ему всю информацию. Тогда на второй адрес будет послана группа, и по всей Франции убийцу объявят в розыск. Либо он будет продолжать изображать рыцаря, очередной раз рискуя собственной жизнью…

Марка снова посмотрел на картину. Наглое торжествующее существо вызвало у него омерзение. Перед Марка всплывали лица жертв, обретшие плоть: лицо Пьера де Ламбра, профана, Рэя, Джоан…

Конечно, медицинский эксперт признает убийцу умалишенным и тот закончит свои дни в сумасшедшем доме. Он ускользнет от правосудия. Этот мерзавец в конце концов выйдет на свободу, а его жертвы так никогда и не будут отомщены.

Антуан почувствовал, как его переполняет ярость. Отфор все перепутал. Месть не имеет ничего общего с правосудием. Это всего лишь гримасничающая непристойная пародия.

Он должен подавить в себе любые чувства, которые могут воспрепятствовать объективному анализу.

В последние годы Марка посещал курсы усовершенствования. Он сделал выбор в пользу продолжения образования, что в полицейской среде случалось редко, но он не жалел об этом. Особенно сегодня.

Первичная мотивация серийных убийц всегда заключалась в желании обрести могущество, каковы бы ни были особенности преступлений. Абсолютная власть над жизнью и смертью других.

Что касается брата по крови, поиски золота обострили неосознанное стремление к убийству. Он присвоил градус брата-мстителя, чтобы оправдать свои действия в собственных глазах.

Комиссар, подперев рукой подбородок, долго смотрел на мужчину, изображенного на картине. Прошли пять долгих минут, прежде чем он принял решение. Он вытащил один из счетов, которые положил в карман, и взял в руки мобильный телефон.

Затем он набрал номер убийцы.

 

126

Париж, Марсово поле, VII округ

Таксист высадил Отфора прямо перед Эйфелевой башней, откуда открывалась широкая панорама Марсова поля. Брат по крови бросил взгляд на монумент, устремлявшийся к небесам, и тут же посмотрел налево, туда, где находилась его цель. Он перекинул через плечо спортивную сумку, взятую в квартире, и отправился на поиски точного ориентира. Еще несколько минут, и на него перестанут обращать внимание.

Кабинки бесплатных общественных уборных примостились в укромном углу, чтобы не портить вид. Они прятались за стволами деревьев, и их выдавал лишь бежевый цвет, резко контрастировавший с окружающим пейзажем. Убийца скрылся здесь от любопытных глаз. Пространство было крохотным, пропахшим антисептиками и продуктами человеческой жизнедеятельности.

Но убийца не обращал внимания на такие мелочи. Он открыл сумку, вытащил фонарь, нож, веревку, шапку и белый комбинезон, который надел поверх одежды. На комбинезоне еще виднелись пятна, напоминавшие о прогулке под городом, когда он рыскал в подвалах резиденции масонских послушаний.

Привычным жестом он завел руку за спину, чтобы проверить, на месте ли нашивка с надписью «Париж. Служба контроля».

Примитивно, но эффективно. И потом, самым действенным всегда оказывалось самое простое решение. В форме, похожей на официальную, его немедленно пропускали повсюду. То ли людям было на все глубоко наплевать, то ли уважение к иерархии, какой бы она ни была, глубоко въелось в раболепные человеческие умы. Брат по крови злобно ухмыльнулся. В любом случае, он никогда не верил в глупые россказни масонов о том, что именно они являются истинными демократами. Свобода, братство — нашли о чем говорить! Это были помпезные речи, заставлявшие забыть о принадлежности к наиболее закрытому и наиболее могущественному клубу общества. Они упивались пустыми словами и великими принципами и при этом снисходительно, если не презрительно, обращались с непосвященными, с профанами.

Нет, масонство являлось элитой и должно было и впредь оставаться таковой. Вот почему возникла насущная необходимость его очистить. По крайней мере тогда, когда он станет хозяином золота. Убийца надел рабочий пояс с карманами, из которых торчали отвертки и прочие инструменты. Так он выглядел еще убедительнее. Он проверил, захватил ли с собой рисунок с тремя символами, которые помогут ему проникнуть в памятник. Он взял сумку, внимательно посмотрел, не забыл ли чего, опустил мобильный телефон в один из карманов комбинезона и вышел из кабинки.

Решительным шагом он направился к группе туристов, которые внимательно слушали гида, расхваливавшего достоинства башни. И тут его телефон завибрировал: ему пришло сообщение.

 

127

Париж, IX округ

Марка покинул квартиру на улице Гранж-Бательер, не зная, куда идти дальше. Он звонил убийце по обоим номерам, но никто не отвечал. Наконец он послал сообщение, о чем сейчас сожалел. Как отреагирует убийца, когда поймет, что он, Антуан, жив? Комиссар проклинал себя. Он обошелся с выскочкой как с братом.

Еще одна серьезная ошибка, поставившая его жизнь под угрозу. Отныне он стал свидетелем, которого необходимо уничтожить.

Он зашел в бар и заказал коньяк. Ему необходимо было выпить, чтобы «переварить» ошибку.

И в самом деле, комната ребенка, нетронутая, словно малыш вот-вот должен вернуться, глубоко взволновала его. У него тоже был сын. Что он будет чувствовать, если внезапная смерть отнимет у него сынишку? Но в памяти тотчас всплыла сцена, произошедшая в кинотеатре, когда он был там со своим сыном. Убийца не колебался. Он угрожал Марка и его ребенку. И при этом нисколько не волновался.

Антуан с такой силой сжал стакан, что, казалось, тот сейчас разлетится на осколки. Он только что совершил непростительную глупость. Марка поднял руку, чтобы повторить заказ, но тут зазвонил телефон.

Джек Уинтроп добрался до места встречи. Эйфелеву башню он видел только по телевизору. Он был восхищен грудой металла, возвышавшейся перед ним. Железный колосс походил на механического гиганта, державшего в равновесии небо и землю. Если бы у него был фотоаппарат, он обязательно сделал бы снимки, чтобы потом показать своим домашним. Он быстро огляделся, проверяя, нет ли за ним слежки. Нет, вокруг него фланировали только группы туристов, говорившие на разных языках. Настоящий Вавилон! Он приблизился к основанию башни, чтобы лучше разглядеть свое непосредственное окружение. Джек не хотел, чтобы за несколько часов до отставки ему преподнесли неприятный сюрприз.

Вдруг он насторожился. Он заметил мужчину в белом комбинезоне, резко выделявшегося на фоне туристов, одетых в причудливые наряды кричащих тонов. Он внимательно посмотрел на мужчину. Тот был в шапочке, а на спине красовалась какая-то надпись. Джек присмотрелся… «Париж. Служба…» Все в порядке, это городской служащий. Один из тех типов, что подметают улицы. Наверное, работает сверхурочно… Служащий говорил по мобильному телефону. На мгновение свет фонаря упал ему на лицо. Джек напрягся. Он узнал его. Следовало позвонить «Авроре Источнику». Немедленно.

 

128

Париж, IX округ

Звонок мгновенно отвлек комиссара от печальных раздумий. Он схватил телефон и дрожащей рукой нажал на кнопку вызова. У него перехватило дыхание.

— Дорогой брат Марка, ты поистине чудо из чудес! — Убийца говорил насмешливым тоном, однако в его голосе звучало раздражение. — Но не звонишь же ты мне из-под статуи Свободы?

Антуан поставил стакан на стол. Он испуганно оглянулся, словно убийца находился в двух шагах от него.

— Мне удалось выбраться оттуда, и я знаю о тебе все! Где ты? — воскликнул комиссар.

— Что за идиотский вопрос! Ты меня разочаровываешь. Когда ты пришел ко мне, словно вор, и начал рыться в моих бумагах, ты мне больше нравился.

— Как ты узнал об этом?

— Ты поглупел. А где, как не у меня дома, ты мог раздобыть номер моего телефона?

— Отфор, — перебил его Антуан, — я видел комнату твоего сына.

Воцарилось молчание. Голос стал уставшим, обезличенным.

— Моего сына Алекса, да, и что? Ты хочешь отыграться на нем, ты, полицейский…

Антуан колебался. Разговор происходил на фоне какого-то глухого шума, словно его собеседник шел в толпе. Он решил продолжить свою игру.

— Нет. Я никогда не причиню зла ни брату, ни его семье. Ты посвященный, как и я.

— Посвященный, да. Но не как ты. На меня возложена миссия, и я ее выполню. Впрочем, я приближаюсь к цели.

Марка было необходимо выиграть время, чтобы он смог идентифицировать этот шум. Эту чехарду посторонних голосов, вклинивавшихся в разговор…

— Тебе нечего больше сказать? Ты молчишь, брат мой? Ты отдаешь себе отчет, что я близок к разгадке. Я в двух шагах от нее!

Убийца изводил его. Антуан решил уничтожить иллюзию.

— Ты сумасшедший, Отфор.

Внезапно, словно убийца отстранил телефон от уха, Антуан отчетливо услышал женский голос, который выделялся среди хора прочих восклицаний: «Please look at the bottom. 320 metres. Mister Eiffel said that…»

Антуан вскочил, бросил банкноту на стойку и выбежал на улицу. Когда он искал глазами такси, до него донесся ледяной голос убийцы:

— Как только я разгадаю тайну, Марка, я тебя убью. Присоединяйся ко мне, если у тебя на это хватит смелости.

 

129

Париж, Марсово поле, памятник, посвященный правам человека

Через мгновение он будет обладать настоящим богатством: абсолютной тайной золота. А также философским камнем и порошком для его получения. Почему полицейский заговорил с ним о его семье? Почему? На какое-то время мысли в его голове перепутались. Хватит задавать вопросы. Пора взять себя в руки. Надо завершить миссию.

Он подошел к памятнику, посвященному правам человека, похожему на египетский храм. Именно он был выгравирован на столбе в пещере под Нью-Йорком. Брат по крови вспомнил стихи Бодлера:

Разумеется. Но он сумел расслышать послание столбов, отделить истину от вымысла и победить темные силы, осмелившиеся встать на его пути. Он обогнул памятник и последовательно нажал на три символа. На пеликана, треугольник и шпагу. Дверь повернулась на петлях. Брат по крови даже не взглянул на зал с пустыми стенами. Его внимание было обращено на лестницу, ступени которой уходили в подземелье. Он закрыл дверь и подошел к отверстию.

Он уже было собрался поставить ногу на ступень, как вдруг инстинктивно отпрянул назад. Внизу горел свет.

Его сердце бешено забилось, по венам растекся адреналин. Если он не является Избранником, возможно, его сейчас поразит молния. Но он был призванным, тем, кому была обещана тайна. И он стал спускаться решительным шагом.

Помещение освещалось слабо, но брату по крови хватило одного взгляда, чтобы понять, куда он попал. В каждой из четырех стен имелось отверстие в форме бойницы, откуда исходил луч света, прямой узкий электрический пучок, напоминающий клинок. Четыре луча пересекались в центре комнаты, там, где возвышалась странная конструкция. В воздухе летала золотая пыль.

Брат по крови сделал шаг вперед. Он узнал алхимическую печь. Очаг в форме ниши, остов из огнеупорного кирпича, а наверху — атанор, стеклянное чрево, где рождался философский камень. Конечное вещество, которое позволяло преобразовывать любой металл в чистое золото.

Брат по крови бросился вперед. Атанор был пуст.

— А что ты думал? Что камень до сих пор находится там?

Из угла комнаты, словно из гробницы, раздался голос.

Убийца прижался к стене. Из мрака появился человек. Седой, но без единой морщины на лице. Его узкие глаза напоминали глаза лисицы, поджидающей добычу.

— Кто вы?! — завопил убийца, размахивая ножом.

— Ты прекрасно знаешь, кто я. И я знаю, что ты наследник Сеневьеров. Мне уже давно известно о вашей семье все. И ты находишься в святилище, которому нет равных.

— Ты лжешь!

— Нет. Эта лаборатория существует на протяжении многих веков. Именно здесь Никола Фламель ставил алхимические опыты через много лет после того, как расшифровал Книгу Адама. В те времена это было тихое местечко, далекое от суеты его квартала. После смерти алхимика дом был разрушен, а подвал, где находилась его лаборатория, опечатан. Время постепенно делало свое дело. Когда было принято решение об участии в строительстве статуи Свободы и Эйфелевой башни, один из потомков сделал на столбах в пещере надпись, указывавшую на местонахождение лаборатории. Да ты сам это видел!

— Ты опять лжешь! Столб был воздвигнут более столетия назад, а памятник, в котором мы находимся, появился в 1989 году!

— Этот памятник является точной копией рисунка, выгравированного на столбе под статуей. Временной ориентир, конструкция, помогающая найти лабораторию Фламеля. Женщина — это Флора де Сеневьер, а ребенок символизирует знание. Мужчина, который на них смотрит, — не кто иной, как Никола Фламель.

— Я тебе не верю. Где золото? Чистое золото?

Андреа Консюржанс показал пальцем на потолок и сказал хриплым голосом:

— Разве ты не видишь послание? Разве ты не понимаешь знаки? Права человека превыше золота, всего золота мира. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Я об этом очень долго беседовал с архитектором, когда тот проектировал свой памятник…

Убийца с угрожающим видом подошел к Андреа.

— Последний раз спрашиваю: кто ты?

Андреа Консюржанс провел ладонями по лицу.

— Я четвертый потомок. Тот, кто полностью владеет тайной. Живая память судьбы, объединившей наши четыре семьи.

Брат по крови разразился нервным смехом.

— Ты всего лишь жалкий, выживший из ума старикашка, чье место в морге!

— В гораздо меньшей степени, чем ты. Увы, твоя кровь унаследовала гены безумия. Безумия, корни которого уходят во тьму веков. В те времена, когда некую Флору де Сеневьер изнасиловал дьявол, называвший себя палачом. И вот сейчас, почти через семьсот лет после того, как Фламель получил философский камень, это безумие вновь проснулось.

Брат по крови задыхался. Но он преодолел столько препятствий, раскрыл столько тайн, пролил столько крови вовсе не для того, чтобы остановиться в последний момент.

— Где философский камень, тот, что превращает металл в алхимическое золото?

Андреа подошел к пустому атанору.

— Камня осталось очень мало, и я тебе скажу почему. Братья, которые в век Просвещения создали наше братство, никогда его не изготавливали. Они просто хранили наследие Фламеля.

— Ты лжешь! Мне нужно золото! Мне нужен философский камень!

Из уст патрона «Авроры» вырвался сухой смешок.

— В твоих глазах я вижу лишь алчность. На протяжении столетий цех довольствовался тем, что передавал послание. Послание Книги Адама. Послание Фламеля. Но ему неведом был ключ. А вот братья из четырех семей унаследовали определенное количество философского камня. Своего рода доказательство, оставленное Фламелем. И они им воспользовались.

— Для чего?

— Чтобы делать добро. Золото не должно было больше приводить к кровопролитию и удовлетворять низкие желания. Это совпало с моментом вступления четырех потомков во франкмасонскую ложу. При жизни брата Лафайета они финансировали американскую революцию, когда она едва не потерпела поражение от англичан. Это был самый прекрасный идеал свободы. Затем они тайно вмешивались в ход Французской революции, но, увидев бесчинства Террора, решили больше не заниматься какой-либо политической деятельностью. Они стали строить больницы, школы, библиотеки, а также способствовать возведению памятников, которые тебе хорошо известны. Статуя Свободы и пещера с двумя столбами под ней, а также Эйфелева башня…

Андреа сделал паузу, а потом продолжил:

— Философского камня становилось все меньше. А потом прогремели две мировые войны. Из-за превратностей истории семьи потеряли связь друг с другом. Они передавали своим потомкам лишь часть тайны. И вот появился ты — человек, разбудивший тайну.

Отфор схватился за голову. Консюржанс подумал о Поле де Ламбре, о Джоан Аршамбо… О всех бессмысленных жертвах, кровь которых взывала к отмщению.

— Мне плевать на все твои памятники и больницы! Ты говоришь с братом по крови!

Вылезшие из орбит глаза Отфора блестели, словно он был в лихорадке. Его рассудок совсем помутился. Он прислонился к одной из стен. В голове один образ стремительно сменялся другим. В ушах нестерпимо звенело. Вдруг он увидел лица жены и сына. Мертвенно-бледные лица. И их тела, распростертые на полу. Затем больничную палату. Он прогнал этот демонический образ. Старик сбил его с толку. Следует вновь сконцентрироваться на золоте. Это все, что ему оставалось. И он закричал:

— Скажи мне, где находится остаток камня, или я тебя зарежу!

С загадочным видом Андреа Консюржанс взмахнул рукой.

— Взгляни в отдушину на левой стене. Все, что осталось, спрятано там. Полкило, но этого хватит, чтобы сделать тонны золота.

Отфор бросился к вентиляционному отверстию. Он поднял голову и увидел освещенный силуэт башни.

— Да что ты мне сказки рассказываешь! Я вижу лишь этот чертов кусок железа.

Андреа покачал головой.

— А ведь один из твоих предков участвовал в строительстве башни. Это был акробат, как в ту пору называли подмастерьев арматурщиков, которые умели крепить детали, не испытывая при этом головокружения. Прадед Поля де Ламбра был инженером и работал в конторе Гюстава Эйфеля. Они оба состояли в ложе «Эльзас-Лотарингия». Оставшийся камень находится на вершине. Он спрятан там, где тогда была самая высокая точка башни. В маяке.

Убийца поднес нож к горлу патрона «Авроры».

— Скажи мне, как его достать? Живо!

— Он спрятан в одной из конструкций последнего этажа, там, где находится статуя Гюстава Эйфеля, В небольшом ларце рядом с ним.

— Я должен был бы прикончить тебя на месте, но ты останешься здесь, пока я не проверю твою историю.

Он нагнулся и с размаху ударил по коленной чашечке Андреа. Раздался зловещий треск. Консюржанс упал.

— И моли Бога, чтобы твоя история оказалась правдой.

— Это за тебя надо молиться, — прошептал Андреа.

Раздался безумный смех, а вслед за ним послышался топот ног убегающего человека. Многовековую тишину лаборатории Никола Фламеля нарушил звук закрывающейся медной двери.

Несмотря на боль, Андреа добрался до стены и достал мобильный телефон. Уинтроп должен был вмешаться. Час пробил.

 

130

Париж, Марсово поле

С севера пришла пелена тумана и постепенно, один за другим, накрыла парижские округа на правом берегу Сены. Парижане уже давно не видели такого плотного тумана — его, казалось, можно было резать ножом. Хлопья тумана начали медленно падать на левый берег. Вскоре он не замедлит добраться до башни и полностью окутать ее, что уже сделал с памятниками на площади Трокадеро.

Марка ходил между столбами, ища глазами убийцу. Он был в отчаянии.

После статуи Свободы — Эйфелева башня. Черт, настоящая туристическая экскурсия вместе с братом по крови!

Разглядывая туристов, он едва не столкнулся с двумя молодыми женщинами в черных майках со странными надписями «Алоха» и «Равенна», недружелюбно посмотревшими на него.

Полицейский вытащил мобильный телефон и снова позвонил Отфору, но на этот раз попал на автоответчик. Он в ярости захлопнул крышку. Марка не мог его потерять, особенно сейчас.

Отфор прислонился к медной двери, которую только что закрыл. Голова раскалывалась от боли. Слова старика стучали в висках. Врач его предупреждал, что в моменты высочайшего напряжения возможны кризы. Нужно успокоиться и вновь вернуться к реальности. Он начал медленно дышать, как его учили в клинике во время занятий по релаксации. Он выпрямился, но тут прямо в мозг ударил новый заряд. Он покачнулся и обошел памятник справа.

Башня сверкала всеми своими огнями, освещенная мириадами золотых ламп. Она служила ему маяком в темноте Марсова поля. Спускаясь по ступеням памятника, он увидел, как ребенок в странной шапочке протягивает к нему руки.

Его сын.

Он не мог находиться здесь!

За ним шла мать. Она смотрела на него с упреком и тоже протягивала руки.

Это казалось нелогичным. Они остались дома! Он протер глаза. Но они исчезли, и на их месте возникли две металлические статуи.

И он со всех ног бросился к башне.

Под арками бродили группы туристов. Он подошел к лифту, доставлявшему туристов на верхний этаж. Купив билет, он вошел в кабину вместе с несколькими посетителями. По мере того как лифт взмывал ввысь, земля постепенно отдалялась. И вдруг он увидел его. Из груди вырвался приглушенный крик.

Снова галлюцинации! Марка стоял внизу и смотрел на него широко раскрытыми глазами. Он огляделся вокруг. Все люди, находившиеся в лифте, были сообщниками полицейского. Он никому не мог доверять.

Марка помчался к столбу. На этот раз убийца не уйдет от него. Он видел его в кабине лифта. Как на картине — такого же надменного, высокомерного.

Брат по крови был почти у него в руках.

У Марка не было времени ждать, пока этот лифт вернется. Он бросился к другому столбу и стал ждать лифта, спускавшегося со второго этажа. Он прикинул, что убийца опережает его минут на десять: за это время лифт поднимется наверх.

Туман окутал башню. Последние два этажа уже скрылись из виду, и теперь туман вползал в проемы между железными профилями.

Антуан буквально ворвался в кабину.

На втором этаже убийца вышел и направился к лифту, обслуживавшему верхние этажи. Туман проник во все уголки. На расстоянии двух метров убийца ничего не видел. Ему казалось, что голову сжимают тиски, — такой невыносимой становилась боль. Ему следовало поторопиться.

Он наткнулся на заградительные щиты. Парапет ремонтировали, и рабочие расставили их по периметру зоны безопасности. В тот момент, когда он собрался повернуть, кто-то положил ему руку на плечо. Он оглянулся и увидел высокого улыбающегося незнакомца. Еще один чертов турист. Мужчина был похож на американца или англичанина и, по всей видимости, хотел задать какой-то вопрос. Брат-мститель попытался сбросить руку, чтобы продолжить путь, но турист еще крепче сжал пальцы.

Не успев вымолвить ни слова, брат-мститель получил удар в живот и согнулся пополам. Он упал на колени и почувствовал во рту привкус крови. Его собственной крови.

Джек Уинтроп не испытывал ни малейшей жалости к этому человеку, выполняя приказ «Авроры». Он осмотрелся. Вокруг не было ни души. Он вновь ударил убийцу, на этот раз в висок.

Брат по крови упал навзничь. Он понятия не имел, кто был этот незнакомец, причинявший ему боль, — ему, Избранному.

И тут туман прорезал чей-то крик:

— Остановитесь! Не трогайте его!

 

131

Париж, Эйфелева башня

Джек Уинтроп обернулся и увидел мужчину, за которым следил в Гарлеме. План «Авроры» этого не предусматривал.

— Я полицейский! Этот человек находится в розыске! — крикнул Марка.

Уинтроп растерялся. Отфор воспользовался моментом, поднялся и с силой ударил американца по щиколотке. Тот вскрикнул от боли и покачнулся. Брат по крови с размаху опустил фонарь на голову противника. Три раза подряд. Уинтроп упал.

— Спасен моим братом Марка. Что за ирония судьбы? — сказал убийца, вынимая нож.

Антуан приказал ему:

— Брось нож. На этот раз у тебя нет шансов.

— Нет, это не конец! Через несколько секунд я прикончу тебя и заодно этого тупицу, валяющегося на полу. Затем заберу то, что принадлежит мне, брат мой.

Антуан попытался подойти ближе, но убийца оказался проворнее и пырнул полицейского ножом. Клинок вонзился в плечо Антуану. Отфор бросился на комиссара и ногой ударил его в лицо. Антуан упал на бок.

Брат по крови ликовал. Он размахивал ножом над Антуаном.

Марка сплюнул кровь. Подняв глаза на своего мучителя, он прохрипел:

— Ты ничтожество, Отфор. В твоей жизни все было ложью. Ты никогда не был франкмасоном, тебя не приняли в ложу. Это все чепуха. Твои жена и сын погибли, вор убил их. А затем тебя поместили в психиатрическую клинику. Вспомни!

— Нет, это ложь! Я знаю, кто я! — завопил убийца.

Но в глазах у него потемнело. Внезапно он увидел призраков, пляшущих перед ним. Их лица были покрыты тонким слоем золота. Он отступил назад, узнав эти лица: Джоан, Поля де Ламбра, чернокожего полицейского из Нью-Йорка, профана в комнате размышлений… Все они протягивали к нему руки. Из тумана появились другие лица. Бездомные в Париже, молодые негры в Гарлеме, журналист в Сент-Уэне…

Жертвы брата по крови.

— Не приближайтесь, или я вас всех прикончу! — кричал Отфор, содрогаясь от ненависти.

Марка оглянулся вокруг, но никого не увидел.

Отфор заметил, что из тумана выплыли два новых позолоченных силуэта. Его сын и жена, покрытые золотом.

И тогда он все понял. Понял, почему они были внизу вместе с туристами.

В памяти роились образы: квартира на улице Гранж-Бательер, распростертые на полу тела, мужчина, держащий в окровавленных руках дубинку… Он был у себя дома и смотрел в зеркало. Там отразилось его лицо. Он забил их до смерти, потому что они издевались над ним.

Вот как он стал братом по крови.

Он разразился безумным хохотом. Все обретало смысл. Прежде чем начать поиски, он освободился от самых прочных уз.

Отфор прогнал позолоченных фантомов, и они постепенно скрылись в тумане. Он был сильнее их. Поиски должны продолжаться.

Он приподнял Антуана за воротник куртки, изнемогая от смеха.

— Я их убил! Я уничтожил собственную семью! А затем придумал историю с ограблением и сам в нее поверил! Теперь же я убью тебя! Ты заслуживаешь достойной смерти, брат мой.

Он с восторгом посмотрел на заграждения.

— Что ты думаешь о свободном полете? — спросил он, перетаскивая Марка через щиты. — Полицейского нашли под Эйфелевой башней. Несчастный, он не заметил предупреждающих надписей и теперь валяется на земле.

Полицейский корчился от боли. Плечо горело, челюсть свела судорога. Он схватился за первый попавшийся выступ, чтобы замедлить шаг убийцы, но пропасть неумолимо приближалась. Отфор ударил Марка по запястью, чтобы ослабить его хватку.

Марка разжал руку.

Отфор тащил его к парапету, насмехаясь над ним.

— Посмотри, как красиво внизу. Через несколько секунд ты будешь там. Прощай, брат мой!

Голова Марка уже висела над пропастью. Он попытался зацепиться за край парапета и в отчаянном порыве выбросил ногу в сторону убийцы. Тот закричал, но не ослабил хватку. Наоборот, он еще сильнее стал давить на Марка.

И в тот момент, когда Марка уже подумал, что сорвется в пропасть, он услышал странный звук, похожий на удар хлыста.

Он увидел, как голова убийцы резко приподнялась. Убийца разжал руки и принялся как-то странно извиваться в тумане.

Марка выпрямился. Его спаситель стоял на коленях и держал хлыст, один из концов которого обвился вокруг шеи брата по крови. Незнакомец морщился от боли. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. Внезапно он ослабил хватку и с криком упал. Отфор немедленно освободился от хлыста и глазами, пьяными от ярости, торжествующе посмотрел на незнакомца.

Воспользовавшись минутой передышки, Марка изо всех сил ударил ногой по правой щиколотке убийцы. Отфор завопил и завертелся как волчок. Марка бросился на него и нанес удар в живот, заставивший противника сесть на пол. Марка заметил брошенный рабочими стальной трос, привязанный к пилону. Не дав Отфору времени встать на ноги, он повалил убийцу на землю, схватил трос и обвязал его вокруг шеи убийцы, чтобы утихомирить его.

Убийца отчаянно сопротивлялся, нанося удары по ребрам Марка. Комиссар из последних сил сумел накинуть вторую петлю на шею убийцы. Отфор вырвался из рук Марка и повалил его на бок. Потом Отфор встал и завопил, пытаясь сбросить трос:

— Ты же не хочешь убить братишку! Я брат по крови! Я вынес тебе приговор! Я…

Но Отфор не успел закончить фразу. Лежащий на полу Марка ударил убийцу ногой в живот.

Отфор отлетел на край парапета, оглянулся назад и закричал от страха:

— Нет! Я Избранный… брат по…

Убийца в последний раз сверкнул глазами в сторону Марка и полетел в пропасть. Стальной трос быстро разматывался за спиной полицейского. Антуан словно загипнотизированный смотрел, как извивается трос подобно змее. Он бросился к парапету и успел заметить, как Отфор исчезает во тьме. Туман поглотил его крики.

Вскоре тело убийцы растворилось в белой пелене.

Резкий звук нарушил молчание. Трос натянулся.

Висевший на нем брат по крови медленно раскачивался в тумане.

 

132

Париж, VII округ, на следующий день

Такси остановилось на углу авеню Ламот-Пике и улицы Леплэ. Шофер вышел, чтобы открыть дверцу своему пассажиру, седому мужчине, опиравшемуся на трость.

— Все в порядке, мсье?

На ладонь шофера легла мятая банкнота.

— Не беспокойтесь. Бывало и похуже. В иные времена.

Шофер не стал настаивать, но, сев в машину, принялся наблюдать за своим пассажиром, осторожно шагавшим по Марсову полю. Поднявшийся западный ветер шумел в листве деревьев. Собирался дождь. А мужчина продолжал идти, не обращая ни малейшего внимания на непогоду.

Прежде чем улететь в Швейцарию, он решил полюбоваться тремя памятниками, столь дорогими его сердцу. Тремя символическими памятниками.

Он в одиночестве прошел мимо монумента, посвященного правам человека. Немного замедлив шаг, он благожелательно кивнул статуе Флоры де Сеневьер и двинулся дальше. Медная дверь была наглухо закрыта. Вскоре алхимическая лаборатория будет предана забвению.

Он подошел к подножию железной великанши.

Это был второй памятник. Андреа Консюржанс смотрел на группы туристов, толпившихся в аллеях. Перед ним раскинулся целый мир. Все расы, все языки, все верования соединились в одном месте.

Инженер Эйфель никогда не думал, что сюда будут приезжать люди со всех уголков планеты, чтобы полюбоваться его творением. В последние годы жизни ему пришлось вести отчаянную борьбу, чтобы не позволить разрушить свою башню. Знал ли кто-нибудь из туристов, толпившихся под металлическими кружевами, что башня чуть было не исчезла, что необразованные политики, ограниченные чиновники, тенденциозно настроенные журналисты делали все возможное, чтобы отправить «старую даму» на слом? Андреа улыбнулся. Как удивились бы торговцы старым железом, ловко орудовавшие автогеном!

Группа туристов остановилась возле западного столба. Их гид, женщина с седыми волосами, начала свой рассказ, показывая рукой на вершину башни.

Консюржанс прислушался.

Ему всегда нравилась история соратников Эйфеля. Этих небесных арматурщиков, этих инженеров невозможного, подаривших Парижу бриллиант, которого недоставало его короне.

Голосом, искажаемым порывами ветра, гид продолжала свой рассказ. По всей видимости, она прекрасно владела материалом и не упустила ни одной детали. Поистине ни одной.

Андреа смотрел на туристов, слушавших гида в религиозном молчании. В двух шагах другая группа туристов с тем же вниманием внимала гиду-азиату. Чуть дальше своими объяснениями приводил слушателей в восторг чернокожий американец. Всех их объединяло одинаковое рвение.

Андреа погрузился в свои мысли. Прошли столетия, прежде чем появилось это чудо. Чудо, заставлявшее мужчин и женщин забыть на несколько минут о различиях и слиться в единое человечество, созерцая красоту.

Когда он шел назад, ветер донес до него несколько фраз: «И тем не менее, остается тайна, которую никто еще не разгадал. Как Эйфелю удалось добиться, чтобы этот металлический лес стал одновременно прочным и гибким?»

Не дожидаясь ответа, группа зевак закричала от радости: башня зажгла все свои огни. Наивный восторг туристов позабавил Андреа. И вправду, ночью в своем золотом убранстве башня была очень красива. Он улыбнулся.

Ответ был очевиден.

Там, прямо перед ними, находилось золото.

 

133

Париж, Эйфелева башня

Алхимическое золото. Прямо перед ними.

Повсюду: в километрах металлических профилей, в восьми тоннах металла, в заклепках с первого по четвертый этаж, в шахтах лифтов, в лестничных ступенях, в металлических тросах, под тысячами ламп, на платформах, в парапетах, на которые они опирались.

Алхимическое золото, ковкое, вечное, образовавшее с железом сплав. Невидимое глазам, но все же заметное при иллюминации. Он мог ощущать легкие вибрации чудесного металла.

Башня из золота. Из самого чистого золота.

В его памяти всплыла одна сцена. Это произошло давно, очень давно в сотне метров от его старинной алхимической лаборатории, когда Марсово поле было огромным плоским пространством. Брат Гюстав Эйфель вместе со своими помощниками делал промеры. Он хотел построить свою башню во славу прогресса, науки, торжествующего разума. Триста метров. Самый высокий монумент в мире. В два раза выше пирамид, гораздо выше самого высокого собора, когда-либо возведенного христианским миром во славу Бога. Восьмое чудо света. Он представлял себе деятельного инженера с лихорадочно горящими глазами, видевшими то, что пока существовало лишь в проекте. А он, Андреа, владелец металлургических заводов в Леваллуа-Перье, счел гениальной идею соорудить на земле второй столб через три года после создания братом Бартольди статуи Свободы. Он изготовил совершенный сплав, добавив к железу ровно столько алхимического золота, сколько нужно было, чтобы придать металлической великанше гибкость и сделать ее неуязвимой под порывами ветра. Литейщики, все братья-масоны, сохранили тайну. Золото послужило созиданию во славу человеческого гения.

Но не только. Для франкмасонов башня служила символом света и слова, света, который должен озарить мир. Он посмотрел на башню, излучавшую свет и разгонявшую тьму. Миллионы профанов даже не догадывались о ее символическом значении. Он ускорил шаг, постепенно удаляясь от башни. Консюржанс вышел на набережную Бранли, чтобы прогуляться вдоль той Сены, которую знал в юности. Париж изменился, но все та же река несла вперед свои воды. Андреа добрался до угла набережной и моста Гренель и остановился перед третьим монументом. Статуя Свободы. Или точная копия оригинала статуи в Нью-Йорке.

Она тоже была красивой. Как много сил ему пришлось приложить, чтобы убедить представителей трех других семей помочь брату Бартольди построить его творение! Он заново переживал те события: заседания в ложе «Эльзас-Лотарингия», банкеты в честь франко-американской дружбы, поездки в Нью-Йорк, чтобы поддержать братьев по ту сторону Атлантики… Решающий разговор с Джозефом Пулитцером, владельцем влиятельнейшей ежедневной газеты Нью-Йорка, поддержавшим строительство статуи. Встреча с братом Ричардом Хантом, американским архитектором пьедестала, церемония закладки краеугольного камня… Все казалось таким реальным! После чего под покровом тайны была построена пещера с двумя столбами, где один раз в год собирались посвященные.

Он вытащил из кармана куртки бумажник и достал потертый листок, сложенный вчетверо. Повертев его в руках, он улыбнулся.

Это была фотокопия обложки учебника по франкмасонству, который он издал на свои средства для братьев в 1838 году. Гравюра, изображавшая обнаженную женщину, выходившую из источника. В протянутой руке она держала зеркало. У ее ног были нарисованы масонские символы: компас, наугольник, шпага, череп… Шпага брата Лафайета, которого он тоже хорошо знал. В то время он выделил часть золота на великое дело независимости и свободы.

На оборотной стороне листа была изображена другая гравюра, датированная июлем 1864 года: обложка журнала «Франкмасон». За двадцать два года до возведения статуи на острове Свободы.

Женщина, одетая в тогу, держала в правой руке светоч, а в левой — Декларацию прав человека. И девиз: «Светоч, а не факел».

Андреа Консюржанс любил эту фразу. Светоч, разгоняющий тьму, а не факел пожаров. Светоч, несущий свободу и знания, рассеивающий мрак обскурантизма. Это больше чем просто фраза. Это было кредо, от которого у него до сих пор бежали по спине мурашки. Как и тогда, когда он читал стихотворение, написанное его подругой Эммой Лазарус в 1883 году и полностью выгравированное на цоколе статуи Нью-Йорка.

Андреа сложил бумагу и спрятал ее. Пора было уходить. Его ждал личный реактивный самолет. Он в последний раз подумал об Эйфеле и Бартольди, двух великих людях, гениях своего времени. О двух братьях, которые возвели столбы, поддерживавшие свод.

Он позвонил Уинтропу на его мобильный телефон, чтобы тот заехал за ним. Вот еще один человек, равнодушный к золоту, и это ему нравилось. Как и Уинтроп, Андреа не любил этот металл. С тех пор как научился изготавливать его своими руками много столетий назад.

Когда философский камень и питьевое золото сделали его бессмертным, золото в виде металла утратило для него привлекательность. Но он знал, какой грозной властью обладало оно над людьми. Он создал «Аврору» только для того, чтобы контролировать самые извращенные последствия этой власти.

У золота нет иной цели, кроме служения людям. В принципе, Андреа был никем. Он презирал других членов «Авроры», ослепленных алчностью, и держал их на коротком поводке, словно собак. Придет время, когда земля очистится от золота и тайна алхимиков станет общедоступной. Но это время еще не настало.

Группа «Аврора» будет продолжать свою деятельность, а ее хозяин, Никола Фламель, лично проследит за ней.