Кену нравилось, как Ингрид вела себя на ложе любви. Ему нравилось ощущать на себе вес ее тела. Нравилось, как она время от времени постанывала, поднимаясь и опускаясь, словно на волнах прибоя.

Кен вдруг схватил ее за плечи, перевернул на спину и высвободился из ее объятий.

Ингрид сразу же активно запротестовала. Она громко вскрикнула, когда Кен, придерживая ее одной рукой, соскользнул с кровати. Но услышав, как он открывает ящик стола, как что-то падает на пол, она сразу же поняла, в чем дело.

Кен присел на корточки и начал шарить по ковру рукой, ища то, что уронил. Он тихо бормотал что-то, досадуя на свою неловкость. Ингрид выгнула шею, увидела то, что искал Кен, подобрала пакетик и подала ему. Кен вскрыл пакетик зубами, а потом они совместными усилиями натянули презерватив.

Он заставил ее снова лечь на спину и вошел в нее мягко и глубоко, одним плавным движением.

Соединенные вместе, они сразу замерли, ощущая, как их захлестывают сладостные волны. Ингрид почувствовала, как напряглось его трепещущее тело, услышала радостные восклицания, которые шли откуда-то из груди Кена. Он, вероятно, тоже чувствовал, как напрягаются и расслабляются мускулы внутри нее, как они обволакивают, держат, любят его. Его держали ее руки. Ее ноги. Его обнимало все ее тело. Они слились в бесконечном поцелуе. Пальцы ее перебирали его волосы. Их прерывистое дыхание слилось воедино.

Затем Кен сделал легкое движение назад, однако Ингрид испуганно вздохнула. Ее ноги еще плотнее обвились вокруг него. Его тело подалось вперед, и она приподнялась навстречу, принимая его. Глаза его были раскрыты, так что казалось, будто он смотрит ей прямо в глаза. В это мгновение Ингрид издала громкий радостный возглас — и Кен широко улыбнулся.

— Да! — сказал он, напрягая тело. — Да!

Он снова подался назад, а потом двинулся вперед, в нее… Ингрид судорожно впилась согнутыми пальцами в его мускулистые ягодицы. Ноги ее ловко обвили его поясницу, и тут, двигаясь совместно, они вошли в ритм, который все убыстрялся и убыстрялся, пока окружающий мир не поплыл у них под ногами.

«Я люблю тебя… Люблю тебя… Люблю…» Эти слова звучали у нее в сердце в такт движениям тела, по мере того, как поднимались и опускались сильные бедра Кена. Она пыталась что-то сказать ему, но ей мешал шум в ушах. Вокруг ничего не существовало, только Кен и тяжесть его тела, его запах и то, как он глубоко и чудесно пронизывал ее тело, и как согласно отвечало на это ее тело. Волна за волной ее захлестывала мощная энергия, так что она не могла удержаться от крика, а потом почувствовала, что вся горит как в огне. Затем мгновенно пришло избавление… Ингрид издала вопль и почувствовала облегчение. Песней звенела кровь в жилах, да еще вздрагивало тело, испытавшее столь бешеное наслаждение.

В следующий раз, оказавшись возле церковного приюта, Кен уже не свалился с лестницы, а постучался в дверь классной комнаты. Ингрид открыла дверь. Он узнал ее по легкому приятному запаху. Изнутри не долетало ни звука.

— Что ты здесь делаешь? — шепотом спросила она.

— У твоих детишек тихий час? — также шепотом поинтересовался он.

Она сказала, что действительно они спят, но лучше ему уйти, поскольку у нее срочная работа.

Однако, говоря это, она втянула его за руку в комнату. Затем закрыла дверь, прислонила его к ней и тесно прижалась к Кену.

Кен обнял ее. Ему понравилось, как охотно она к нему приникла, словно всю жизнь только и делала это. Затем последовал поцелуй, от которого у обоих закипела кровь.

— Я по тебе соскучился, — сказал Кен, плотнее прижимая ее к себе.

В то памятное утро Кен проснулся и обнаружил, что Ингрид уже ушла. Учитывая его состояние, оставлять записку для него не имело смысла. Зато он обнаружил в кофейнике свеже-сваренный кофе. Значит, она о нем позаботилась.

— Ты считаешь это серьезным основанием, чтобы мешать мне работать, — прошептала она, крепко обнимая его за шею. Она пригнула к нему голову и снова нежно поцеловала в губы.

Незадолго до шести часов Ингрид вывела детей на церковный двор. Перед этим она объяснила Кену, что будет здесь на свежем воздухе вместе с детьми дожидаться родителей. Кену же казалось, что они уже надышались всласть: ведь почти всю вторую половину дня они провели во дворе, пуская мыльные пузыри, загорая на солнышке и изображая из себя лошадок. Но откуда ему знать, как долго ребенок должен находиться на свежем воздухе?

Кен блаженно закрыл глаза, закинув голову назад и ощущая в то же время, что на его лице непроизвольно появилась широкая улыбка.

— Сразу видно, что человек доволен жизнью, — послышался мужской голос.

Кто-то явно обращался к нему.

Кен рывком приподнялся с тахты, на которой полулежал, убрал ноги с низкого стула и поставил их на прохладный кафельный пол. Черт возьми, да он почти заснул. Что за манеры, бесшумно подкрадываться к совершенно незнакомому человеку и беспокоить его, когда тот отдыхает.

— Я отец Ралф, — сказал мужчина. — А вы?..

— Кен Рэнсом. Я жду Ингрид. Она отвезет меня домой, как только родители заберут детей. Если вы хотите ее видеть, она во дворе.

Иными словами, не лезь в чужие дела и ступай своей дорогой, отец, подумал Кен, но ему тут же стало совестно. Но не слишком.

— Торопиться некуда, — благодушно ответил отец Ралф.

Он опустился на дальний конец тахты, и под ним заскрипела пружина.

— Рад с вами познакомиться, мистер Рэнсом. Я пришел кое о чем попросить Инки. Днем ко мне зашла одна из сотрудниц бюро «Живые голоса» и предупредила, что сегодня вечером не сможет выполнять свои обязанности. Я знаю, что Инки сразу же придет на помощь. Она всегда так поступает. Поэтому я намереваюсь пригласить ее поужинать. Она обожает пищу, приготовленную из даров моря. Моя же экономка сделала роскошный салат с креветками. Но если у Ингрид на вечер какие-то планы, пожалуй, не стоит ее просить подменить сегодня вечером миссис Мортовски. Что-нибудь придумаю… — Он похлопал Кена по колену своей огромной ладонью. — Если, конечно, у нее свои планы…

Последнее замечание отца Ралфа прозвучало, как своего рода завуалированный вопрос: «Занят ли у Ингрит сегодняшний вечер?»

Кен, однако, в самом деле не знал, что собирается Ингрид делать вечером. Но это не имеет значения. У Кена есть свои планы, и они целиком зависят от планов Ингрид. Только бы она не вздумала никого заменять и отказалась ужинать со священником.

Если бы этот священник хоть на секунду мог представить себе, на что надеется Кен, имея в виду сегодняшний вечер, ему бы определенно стало нехорошо. Главное, чтобы Ингрид отвезла его, зашла вместе с ним в квартиру и забылась в его объятиях. И пусть горит все синим пламенем, включая какие-то там «голоса».

— Значит, миссис Мортовски работает в бюро «Любящие голоса»? — спросил Кен только для того, чтобы что-то сказать. Неловко сидеть и молчать, словно в рот воды набрал, предлагая собеседнику самому выкручиваться.

— Вы сказали… «любящие»? Э… это…

— Извините, конечно же, «Живые голоса». Я знаю…

— А сами вы не сотрудничаете в «Живых голосах»? — с надеждой в голосе спросил священник.

Странно, что он не знает, кто у него работает.

— Нет, — просто ответил Кен и тихонько постучал кончиком трости об пол. Почему он спрашивает, когда все предельно ясно… — Я слепой, отец.

— Вижу.

Однако Кену показалось, что священник все еще не понимает истинного смысла сказанных им слов.

— По-моему, один или двое наших сотрудников тоже кое-чего не замечают.

— В самом деле? — У Кена возникло странное ощущение, будто он должен оправдаться перед священником. — Не знаю, как у них обстоят дела, но я… для меня возможность работать в бюро «Живые голоса» исключена. Я же не могу прочесть данные, занесенные в картотеку.

— Данные, занесенные в картотеку? — несколько растерянно произнес священник.

— Такие карточки, содержащие самые разнообразные сведения, заполняются на всех клиентов, чтобы во время разговора в случае чего на них опереться. Ингрид объяснила мне в подробностях, как это все делается.

— Ага. Да. Ясно. Так что вы понимаете, насколько важна для нее работа в «Живых голосах». Дорогая Инки! Она готова помогать всем и каждому. И вы, конечно же, не откажете ей в помощи, поскольку вы ее друг.

— Безусловно, если бы я смог, отец, но… — Кен пожал плечами. — В настоящий момент от меня мало проку. Я все еще привыкаю к жизни слепого.

Возможно, что другие сотрудники бюро, даже на самом деле слепые, уже освоили шрифт Брайля, подумал он. Но разве данные, необходимые церкви, заносятся на специальные карточки, которые могут читать слепые? Ведь, черт побери, большинство лучших современных книг для них недоступно!

— Ах… — послышался извиняющийся голос священника, и это неприятно резануло слух Кена. — Вы совсем недавно ослепли, мистер Рэнсом?

— Несколько месяцев назад, — словно защищаясь, сказал Кен. — Но зрение может вернуться ко мне в любое время.

— Такое ожидание должно быть очень тяжелым. Могу я спросить, при каких обстоятельствах это произошло?

Кен не понимал, зачем отцу Ралфу это. Может, потому, что человек этот священник… И ему не скажешь, что это не его дело… Кен рассказал о том, как на него обрушились строительные леса.

— Ах, какое несчастье! Я искренне сожалею о случившемся. Вы строитель, мистер Рэнсом?

— Нет. Я… — Кен вдруг почувствовал, как горло его сдавила спазма, но он справился с ней и продолжал: — Я был архитектором.

— Был? А кто вы сейчас? Я имею в виду, чем вы теперь занимаетесь?

Кен стиснул зубы.

— Ничего не делаю, конечно же. Что я могу делать?

— Мой дорогой мистер Рэнсом, есть много занятий, которые вполне вам доступны. Вы можете стать сотрудником «Живых голосов»… Это раз. С моей точки зрения, вы просто обязаны этим заняться. Тем самым вы окажете Ингрид неоценимую помощь. У нее имеется длинный список людей, которые желают, чтобы им звонили сотрудники «Живых голосов», но тех положительно не хватает.

Именно поэтому ей приходится работать три вечера в неделю, — продолжал священник, — поскольку она пытается как-то поддержать всех жаждущих и страждущих. Ингрид сознает, какие страдания приносит одиночество… Я понимаю, что вы сейчас не видите, — скажем меня, — но ведь вы могли бы пользоваться специально изготовленным для вас на ленте магнитофона списком людей, которые нуждаются в помощи по телефону. Вы же справляетесь с кнопочным телефоном, верно?

— Конечно, но…

Священник не дал Кену закончить фразу.

— Да! — воскликнул он, хлопнув в ладоши. — Замечательно! И это решит сегодняшнюю проблему, когда вечером нужно будет позвонить нескольким нашим клиентам. Не говоря уж о той помощи, какую вы окажете непосредственно Инки. Ее нагрузка уменьшится ровно наполовину. И в случае, если у нее что-то намечается на вечер, она сможет вовремя освободиться. Вообще-то она слишком много работает. Мне не хочется говорить ей об этом, но в конце концов кто-то должен это сделать. «Живые голоса» — ее детище, которым она дорожит и никому не позволяет ей мешать. Просто невозможно бывает уговорить ее хоть немного отдохнуть. Мы полностью полагаемся на нее во всем… Да, а что касается ужина… Вы, само собой, присоединитесь к нам.

— Я… ну…

— Прекрасно!

Пружины дивана заскрипели, и Кен понял, что священник встает.

— Передайте, пожалуйста, Инки то, что я вам сказал. Тем временем я позабочусь о магнитофонной ленте для вас.

Недели через две, — продолжал отец Ралф, — наступит настоящее лето. И если вы будете работать в бюро «Живые голоса», мы пригласим вас на ежегодную встречу с теми одинокими людьми, с которыми мы поддерживаем телефонную связь.

— В самом деле? — спросил Кен и нахмурился, повернув голову туда, где, по его данным, находился священник.

Он вспомнил, почти услышал, слова, сказанные Ингрид, когда он впервые попросил ее встретиться с ним. Она ответила, что таковы правила. То же самое повторилось, когда он уговаривал ее сообщить ему номер ее домашнего телефона.

— Как я понимаю, сотрудники «Живых голосов» и их подопечные могут даже обмениваться адресами и телефонными номерами? — спросил он священника.

— Разумеется, если они до этого не успели ими обменяться. А это часто происходит. Ведь главная цель при создании бюро «Живые голоса» состоит в том, чтобы дать возможность одиноким людям избавиться от одиночества. Встречи с нашими клиентами мы проводим здесь, в этой самой комнате. Они положили начало многим очень прочным знакомствам. Мы даже отпраздновали одну свадьбу: невесте было семьдесят лет, жениху — шестьдесят восемь. Оба в свое время овдовели и передвигались в креслах на колесиках.

— Понятно, — сдержанно сказал Кен. Мало того, что он ничего не видел, но, как выяснилось, он еще многого и не знал.

— Значит, именно Ингрид создала бюро «Живые голоса»?

И она же установила правила, обязательные для сотрудников, подумал он.

— Да, — подтвердил отец Ралф. — Сама идея была весьма удачной, то же самое можно сказать и относительно ее осуществления. И работа успешно продолжается. Я до сих пор с благодарностью вспоминаю тот день, когда Инки пришла ко мне с предложением организовать бюро. Она готова была посвятить этому все свое время и взять на себя самую трудоемкую часть работы, включая набор желающих работать в бюро и аренду вот этого самого помещения для занятий с детьми дошкольного возраста. Она заверила, что арендная плата не будет высокой.

— Значит, все это сделала Ингрид?

— Да, все с начала до конца. Она — удивительная женщина, мистер Рэнсом… Господи, с какими трудностями ей пришлось столкнуться. Однако она все преодолела. Впрочем, что это я, ведь вы же ее друг и прекрасно знаете как и что. Итак, вы готовы к нам… присоединиться?

Кен заколебался, затем изобразил на лице улыбку. Она была натянутой.

— Да, отец. Я готов к вам присоединиться. В качестве сотрудника, а также остаться на ужин, если этого хочется Ингрид.

— Хорошо, хорошо. — Отец Ралф потер руки. — Так я пойду позабочусь о магнитной ленте.

В этот момент открылась входная дверь, и из-за нее выглянула Ингрид. Снаружи сияло солнце, и, чтобы адаптироваться к полумраку комнаты, Ингрид часто заморгала.

— Вот и я, Кен, — сказала она. — Ты готов? Отец Ралф выступил вперед.

— Инки, дорогая, — начал он. — Я только что познакомился с твоим другом. Мы с ним прекрасно побеседовали. Я приглашаю вас обоих на ужин. У вас есть какие-нибудь планы на сегодняшний вечер?

Уныние сразу же охватило Ингрид. Ее планы. Конечно же, они есть и целиком и полностью зависят от человека, который сидит сейчас на тахте, повернув к ней голову. Его мрачное лицо не предвещает ничего хорошего. Кен встал и уверенной походкой направился к ней, словно видел ее. Казалось, он смотрит ей прямо в глаза, а в его глазах она ясно читала недоумение, а может, и гнев. Да… Но почему? О чем таком они «прекрасно побеседовали»?

— Нас приглашают на салат с креветками, — сказал Кен. Он положил руку ей на плечо, удерживая ее на месте. — Отец Ралф говорит, что ты любишь разную морскую живность… Я тоже.

— П-п-правда?

Ее смущал пристальный взгляд отца Ралфа и его натянутая улыбка.

— Конечно. Очень люблю. Так что ты скажешь? Я объяснил, что поскольку ты согласилась отвезти меня домой, то я подчиняюсь всем твоим желаниям.

Рука Кена, лежавшая на ее плече, казалось, была сделана из железа. Похоже, это она должна подчиняться всем его желаниям. Ингрид хотелось знать, какие мысли скрываются за непроницаемой маской его лица.

— Т-т-ты х-хо-чешь ос-тать-ся?

Скажи «нет», беззвучно молила она его. Скажи, что я должна как можно быстрее отвезти тебя домой, ибо у тебя важная встреча или еще что-нибудь… вызволи меня из этой ситуации.

Кен снова ей улыбнулся. Эта улыбка, видимо, предназначалась для ее успокоения, но вызвала у Ингрид странный эффект, ибо в ней явственно проглядывали неприязнь и отчуждение.

— Да, я хочу остаться, — ответил он холодно. — Если ты не против.

Все еще придерживая рукой за плечо, словно опасаясь, что она сделает попытку убежать, Кен подвел ее к священнику, словно не он, а она была слепой.

Ингрид не сопротивлялась, как будто действительно ничего не видела. Голова у нее кружилась, сердце готово было выскочить из груди.

— Отец Ралф должен тебя поставить в известность кое о чем. Дело касается одной из ваших сотрудниц, — сказал Кен.

— Это не так срочно, — заметил отец Ралф. — Ужин через полчаса, мои дорогие гости. Ты успеешь здесь все привести в порядок, Инки?

Ингрид неохотно кивнула. Она просто не могла произнести ни звука. Ужин с отцом Ралфом и с Кеном? Но нельзя же все время молчать? Что же ей делать? Чем объясняется странное поведение Кена? Что ему мог сообщить отец Ралф?

— Мне тоже нужно кое-что тебе сказать, — начал Кен. Она снова взглянула ему в лицо. — Я твой новый сотрудник в бюро «Любящие голоса».

— «Любящие голоса», — повторил отец Ралф, обращаясь к остолбеневшей Ингрид, которая не могла вымолвить ни слова. — Знаете, а мне это название очень даже по душе. Хм… в самом деле. «Любящие голоса». В этом что-то есть…