Прошло пять месяцев со времени публикации моего нового издания «Герметик», и я как раз находился в торговом агентстве «Бат», разбираясь с проблемами, возникшими в их компьютерной сети, когда вдруг зазвонил телефон и, к моему изумлению, к нему подозвали меня. Я было подумал, что звонит жена, поскольку больше никто не знал, что в тот день я находился в Эшгроуве. Однако охватившее меня беспокойство по поводу возможной неисправности машины или иных проблем, побудивших ее срочно позвонить мне в середине дня, быстро развеялось, когда я услышал в трубке незнакомый мужской голос.

Звонившим оказался Роберт Бьювэл, работавший ранее в Александрии, бельгийский инженер-строитель, который после изгнания из Египта в ходе предпринятой Насером очередной «чистки» иностранцев проживал в Англии. Как оказалось, он долгое время искал сделанный Скоттом перевод «Герметик», но в каждом магазине его уведомляли, что тот уже не издается и потому недоступен. За неделю или две до своего звонка мне он заглянул в один старый книжный магазин в Оксфорде, где к собственному удивлению обнаружили на микрокарточках мою новую книгу издательства «Солос-пресс». Он тут же заказал две копии (одну для своего приятеля), которые и получил через несколько дней. В ходе дальнейшего разговора он объяснил свой звонок тем, что его заинтриговало мое «Введение» ссылками на связь между александрийской школой Гермеса Тризмегиста и IV династией строителей пирамид. Оказывается, эта тема вызывала у него особый интерес, он даже написал еще не опубликованную книгу по этому вопросу. Наш разговор продолжался около полутора часов и затронул широкий круг вопросов — от труда Дейма Фрэнсиса Йэйтса до Битвы Пирамид, от культа Осириса до астрономии созвездия Орион. Бьювэл спросил меня, не пожелаю ли я посмотреть его книгу в преддверии ее публикации, и через несколько дней я получил ее по почте.

Этот труд содержал далеко идущие выводы, свидетельствующие о работе выдающегося ума. Мне были не в новинку странные рукописи, и иногда даже казалось, что мир заселен одними оторванными от жизни чудаками, пекущими, как блины, самые причудливые теории в неоправданной надежде найти когда-нибудь издателя, который согласится напечатать их. Но этот автор, пусть и явно гонимый, не был чудаком. То что у него было что сказать о пирамидах, при всей своей необычности, было хорошо аргументировано и подтверждалось кропотливыми исследованиями, на которые должны были уйти долгие годы. Несмотря на тот факт, что книга охватывала слишком широкий круг вопросов и грешила — на мой взгляд — излишней академичностью в изложении, чтобы привлечь широкого читателя, я не сомневался, что, по крайней мере, одна ее часть могла стать бестселлером. Поэтому мы договорились о встрече., и через неделю или две я уже стоял на пороге его дома.

Роберт Бьювэл оказался стройным мужчиной лет сорока пяти, легко возбудимым, как всякий средиземноморец. Он много путешествовал, жил и работал на крупнейших строительных объектах века в Африке и на Среднем Востоке. Его египетский опыт в сочетании с его знаниями и опытом строителя побудили его пересмотреть бытующие теории о предназначении пирамид Гизы. Ему показалось, что точность в их исполнении не согласовывалась с общепринятым академическим мнением, что они представляют собой всего лишь индивидуальные захоронения могущественных фараонов. Своим взглядом строителя он усмотрел нечто большее. Даже если они были могилами, их расположение и размеры были продиктованы неким общим замыслом. Что это за замысел и почему выбор был сделан в его пользу, — не было очевидно поначалу, но Бьювэл был полон решимости узнать это, будучи убежденным, что здесь скрыта какая-то весьма важная тайна.

Сначала его интерес был всего лишь хобби, но с годами превратился во всепоглощающую страсть. К тому времени у него уже сложилась головоломка, свидетельствующая, что Гизские пирамиды IV династии были построены как отражение звезд, которые сегодня мы знаем как Пояс Ориона. Больше того, другие пирамиды, построенные примерно в то же время, представляли близлежащие звезды, а египтяне воспринимали свой Нил как земной аналог Млечного пути. Это была ошеломляющая концепция, которую большинство академиков из тех, к кому Бьювэл обращался, отвергало не задумываясь. И все же он сумел подкрепить свои выводы другими данными, подтверждающими эту новую звездную теорию. В «Пирамидных текстах» — старейшем в мире своде религиозных писаний — он Нашел множество указаний на то, что умершие фараоны верили в свое возрождение в виде звезд в созвездии Орион. Многочисленные изображения Ориона можно было видеть на стенах более поздних гробниц и пирамид, и в египтологии бесспорно было установлено, что указанное созвездие увязывалось с Осирисом, богом мертвых. Как если бы этого было недостаточно, были еще и некие «вентиляционные шахты» в Великой пирамиде, одна из которых, как обнаружили в 1964 году, была сориентирована на зенит Пояса Ориона во времена строительства пирамиды. Все это могло быть гораздо большим, нежели простым совпадением, и указывало на необходимость полного пересмотра египетской астральной религии.

Мы сидели на кухне Роберта, и он забрасывал, меня фактами, цифрами, датами почти без передышки. У меня даже разболелась голова от напряженной дискуссии, когда через шесть часов я вернулся домой. Все, что он рассказывал, было столь необычным и важным, что я понял необходимость опубликовать это во что бы то ни стало. Я также сознавал, как обычно бывает в подобных случаях, что нас с Робертом свела сама судьба. Он напоминал неразорвавшуюся бомбу, имеющую критическую массу урана, которая может взорваться в любой момент. Я считал своим долгом добиться, чтобы этот материал сдетонировал под контролем. Мы вдвоем должны были принять меры для того, чтобы выработанное этими радиоактивными идеями электричество стало достоянием как можно более широкой аудитории.

В последующие недели мы вплотную занялись этим проектом, решив написать вместе книгу под названием «Тайна Ориона» и опубликовать ее с помощью «Солос-пресс». Однако судьба припасла новые сюрпризы, когда мы оказались вовлеченными в события, связанные с обнаружением потаенной «двери» в Великую пирамиду. Нас уговорили не публиковать книгу самим, а передать ее в руки более солидного издательства. Это решение оказалось мудрым, ибо после широкого показа документального фильма «Великая пирамида — ворота к звездам», снятого нами для «БиБиСи», и всего лишь через четырнадцать месяцев после нашего с Робертом телефонного знакомства, «Тайна Ориона» стала бестселлером номер один в Великобритании.

 

ХАРРАН И ВОЛХВЫ

Во время написания «Тайны Ориона», да и с самого начала нашего сотрудничества, мы с Робертом часто обсуждали тему волхвов. Мы оба верили, что звезда, описанная в Евангелии от Матфея, вряд ли была сверхновой. Гораздо вероятнее, что это был Сириус — самая яркая звезда на небосклоне, которую почитали на всем Ближнем Востоке и которую египтяне тесно связывали с рождением царей. Матфей написал свое свяхое благовествование поколение спустя после описываемых им событий и ожидал, что его читателями будут скорее неевреи, нежели евреи. У него была потребность доказать египтянам, грекам, сирийцам и остальным, что его Мессия, Иисус из его Евангелия, был не просто еврейским пророком, но и вселенским спасителем. Он искал достоверности, и частью ее была связь Мессии с Сириусом, царской звездой Исиды и Гора. Софический календарь египтян был составлен на основе движений Сириуса, который они называли Спдт: название было переведено на греческий как Софис. Звезда была связана с их самой популярной богиней Исидой и ее сыном Гором, который, согласно легенде, был зачат чудесным образом от семени ее покойного супруга Осириса. Египтяне верили, что все их фараоны, пока были живы, служили воплощением Гора. После смерти их подвергали ряду обрядов, в том числе и мумификации, призванной превратить их в «Осириса». Тогда они могли подняться в небо и превратиться в звезды в созвездии Орион. В ходе похоронного ритуала Исида должна была «дать жизнь» новому Гору. Это требовало проведения других обрядов с участием звезды Сириус и, как мы предполагали какое-то время, Великой пирамиды.

Исида-мать была популярным образом в Древнем Египте.

Любому изучающему тему совершенно ясно, что этот символ Исиды — вдовой матери божественного младенца Гора — перешел в христианскую иконографию в виде Богоматери с Младенцем. В бесчисленном множестве статуэток Исида изображена с юным Гором, сосущим одну из ее грудей или — более таинственно — сидящим на ее коленях, прижав один палец к губам в жесте, означающем: «Храни тайну». С пришествием христианства Исида — богиня-мать, популярная не только в Египте, но и во всей Римской империи, — стала Марией — Царицей Небесной. Более позднее определение: стелла марис, «звезда моря», выдает истоки ее культа. «Море» в данном случае не было Средиземным морем, а океаном наверху, то есть небом. «Звездой моря» был и есть Сириус, ярчайшая звезда нашего небосклона, считавшаяся на протяжении тысячелетий звездой Исиды. Мария на самом деле унаследовала мантию Исиды.

Идея волхвов, следующих за движением Сириуса, не была придумана Матфеем. Над Месопотамией обычно чистое небо, как было обычным и передвижение караванов по ночам. Все народы Ближнего Востока были опытными астрономами, и во времена Христа Сириус должен был вставать приблизительно на заходе солнца и садиться незадолго до восхода. Для любого знатока навигации и разбирающегося в движениях Сириуса он действительно служил идеальной путеводной звездой. Принимая во внимание все эти связи — как религиозные, так и навигационные, нетрудно было предвидеть, что рассказанная Матфеем история звезды, ведущей волхвов, будет иметь немедленный отклик в Египте. Однако остался вопрос: была ли история Матфея, при всей ее тщательной разработанности, основана на реальном событии? Посетили ли реальные волхвы с Востока — как то изображается на миллионах рождественских открыток — ясли в Вифлееме? Полагаю, они-таки посетили их и были посланцами еще действовавшей в Месопотамии и Персии тайной школы. Однако первое доказательство следовало искать не в Палестине и даже не в Месопотамии, а в Египте, стране, из которой Моисей однажды вывел свой народ и в которой, верю я, волхвы также имели связи.

 

ХРАМ ФЕНИКСА

В марте 1993 года мы с Робертом и моей женой Ди отправились в Египет для того, чтобы провести последнее исследование и сделать снимки для нашей книги, заканчивавшейся печатанием. Находясь там, мы воспользовались возможностью и посетили Гелиополис, ныне пригород Каира, а пять тысяч лет назад духовное сердце Египта. Называвшийся Ану (библейский Он), гелиополис — «город солнца» был посвящен Отцу богов Атуму. Хоть он сам — подобно христианскому Богу-отцу — был невидимой силой, стоявшей за сотворением, обычно ему поклонялись как Атуму-Ра — заходящему Солнцу. Гелиополис построили на вершине холма с видом на реку Нил, и, как обиталище Отца Богов, он имел для египтян то же значение, какое позже будет иметь для израильтян гора Синай. В античные времена на холме Гелиополиса было много храмов, представлявших различные популярные в разное время школы и культы. Самыми же важными и больше всего интересовавшими нас были развалины храма Атума. Это, возможно, самое старое религиозное строение в Египте укрывало когда-то посвященный Богу-отцу каменный столб. Согласно египетской мифологии, Атум создал вселенную из собственного семени, и посвященный ему столб — протообелиск, который имел, вероятно, сходство с алтарным камнем, который позже воздвигнет иудейский патриарх Иаков, — якобы изображал его фаллос. В том же храме хранился предмет, получивший название «камень Бенбен». Вероятно, он стоял на столбе и был тщательно отполирован или покрыт золотом, так как он сверкал на солнце. В «Тайне Ориона» мы с Робертом исследовали ключи, связывающие Бенбен из Гелиополиса с более широким культом метеорита, преобладавшим когда-то повсюду в Египте и на Ближнем Востоке. К моему большому сожалению, рамки «Тайны Ориона» и археологический характер книги не позволили нам заняться более эзотерическими идеями, касающимися его символизма. В какой-то момент в эпоху пирамид (около 2700–2180 гг. до н. э.) Бенбен пропал. Как считал Роберт Бьювэл, камень нашел пристанище в Великой пирамиде — был спрятан там фараоном Хуфу, который то ли опасался за его сохранность, то ли пожелал сохранить его силу для себя на вечные времена. Возможно, мы никогда не узнаем, так ли это, но открытие в 1993 году чего-то вроде закупоренного хода, ведущего к тайным покоям, придает вес этой гипотезе.

Строительство великих пирамид Гизы и Дашура, затеянное IV династией фараонов, было крупным предприятием — не менее грандиозным, чем сотворение рая на земле. Однако вытесывание и укладка миллионов тонн известняковых плит в эти строения стали чрезмерным испытанием для ресурсов и терпения народа. После кончины Менкауры произошло что-то вроде восстания, и власть перешла к новой династии фараонов, трое из которых были сыновьями-тройняшками жрицы из Гелиополиса. Эти фараоны V династии удовольствовались строительством гораздо меньших пирамид, чем их предшественники, и сегодня они скорее похожи на кучи булыжника.

Последний фараон из этой династии Унас приказал возвести свою пирамиду на исконном царском кладбище в Саккаре, рядом с пирамидой фараона Зосера из III династии. Он-то и заварил всю кашу, построив революционную ступенчатую пирамиду, отличную от предшественниц, поскольку жрецы Унаса придумали новый проект, предусматривающий роспись внутренних стен гробницы иероглифами. Эти «Пирамидные тексты», как их стали называть, образуют старейший в мире свод религиозных писаний. Они рассказывают нам многое о царском культе фараонов и их вере в то, что после смерти они отправятся в путешествие к звездам.

С кончиной Унаса власть снова переменилась, и началась VI династия. Ее фараоны продолжали строить пирамиды в Саккаре, большинство из которых также были украшены иероглифическими текстами. К окончанию VI династии около 2180 года до н. э. Египет сотрясло что-то вроде революции. Так неожиданно завершился Золотой век строителей пирамид, и египетская цивилизация резко пришла в упадок. Пирамиды, храмы и гробницы подвергались разграблению, и страна погрузилась в «век обскурантизма», известный историкам как Первый переходный период. В этот буйный период фараоны и династии сменяли друг друга, но сведений о них почти не сохранилось. Затем, приблизительно в 1990 году до н. э., с наступлением эпохи XII династии, наступает что-то вро-це возрождения, и Египет вновь поверил в себя. Один из фараонов этой династии — Сесострис I (известный также как Сенусерт I) занялся восстановлением храма Атума в Гелиополисе, и то, что мы увидели, было в значительной степени делом его рук.

С кончиной последнего фараона XII династии около 1786 года до н. э. Египет погрузился в новый век обскурантизма. Причиной его наступления на этот раз была не внутренняя революция, а вторжение в страну таинственного народа, называвшего себя гиксосами. Эти чужестранцы, известные также как «короли пастухов» и «морские люди», господствовали в стране около двухсот лет. Много спорят о том, кем они были и откуда пришли. Судя, же по дошедшим до нас рельефам, они были семитских корней, а их родиной почти несомненно были Сирия и юго-восток Турции. Это весьма любопытно с библейской точки зрения, поскольку если хоть сколько-нибудь достоверна история миграции Авраама и последующего поселения детей Израиля в Египте, то это должно было случиться примерно в рассматриваемое время. На самом деле это датирование совпадает с хронологией Матфея. В начале своего Евангелия он описывает генеалогию Иосифа — приемного отца Иисуса — и так подытоживает ее:

«1 17 Итак всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов».

Поскольку мы знаем, что падение Иерусалима и исход евреев в Вавилон случилось в 586 году до н. э., а родился Иисус, вероятно, в 7 году до н. э., тогда с помощью простой арифметики мы можем заключить, что, по Матфею, род длился приблизительно сорок лет. Перенесясь в прошлое на 42 таких рода от рождения Иисуса, мы окажемся приблизительно в 1684 году до н. э., иными словами, в начале рода Авраама, и попадем таким образом во Второй переходный период египетской истории, примерно во времена нашествия гиксосов.

В гиксосовский период Египтом правили чужеземные цари, и одним из них мог быть тот фараон, с которым встретился Аврам (Авраам) и которому представил свою жену Сару как свою сестру:

«12 10 И был голод в той земле. И сошел Аврам в Египет, пожить там, потому что усилился голод в земле той. 11 Когда же он приближался к Египту, то сказал Саре, жене своей: вот, я знаю, что ты женщина, прекрасная видом; 12 и когда Египтяне увидят тебя, то скажут: эта жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых; 13 скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя и дабы жива была душа моя чрез тебя. 14 И было, когда пришел Аврам в Египет, Египтяне увидели, что она женщина весьма красивая; 15 увидели ее и вельможи фараоновы и похвалили ее фараону; и взята была она в дом фараонов. 16 И Авраму хорошо было ради ее; и был у него мелкий и крупный скот и ослы, и рабы и рабыни, и лошаки и верблюды. 17 Но Господь поразил тяжкими ударами фараона и дом его за Сару, жену Аврамову. 18 И призвал фараон Аврама и сказал: что ты это сделал со мною? Для чего не сказал мне, что она жена твоя? 19 Для чего ты сказал: она сестра моя? И я взял было ее себе в жену. И теперь вот жена твоя; возьми /ее/ и пойди. 20 И дал о нем фараон повеление людям, и проводили его, и жену его, и все, что у него было…»

Это — вероятно, недостоверная — история выставляет в лучшем свете египтян, нежели Авраама, который не только трусливо прячется за юбками Сары, но и обманом принимает дары за ее бесчестье. Иосиф, правнук Авраама, предстает в более выгодном свете. Приведенный в Египет в качестве раба, в библейском благовествовании он становится правителем над всей страной после правильного истолкования снов фараона. В Египте даже сегодня ему приписывают строительство канала Бахр-Юсеф, соединяющего реку Нил с озером Моэрис (Биркат-Карун) и позволяющего орошать огромные площади в Фаюме. Ради закрепления своего поста высокого чиновника Иосиф женится на дочери главного жреца Она (Гелиополиса), который почти наверняка был царских кровей.

«41 44 И сказал фараон Иосифу: я фараон, без тебя никто не двинет ни руки своей, ни ноги своей во всей земле Египетской. 45 И нарек фараон Иосифу имя: Цафнаф-па-неах, и дал ему в жены Асенефу, дочь Потифера, жреца Илиопольского».

У Асенефы родились от Иосифа два сына — Манассия и Ефрем, которые, даже будучи полуегиптянами, получили особое благословение от своего деда Иакова (Израиля). Он принимает их в свою семью как равных с их дядями, старший из которых, Рувим, опозорил себя, переспав с наложницей отца.

«48 2 Иакова известили и сказали: вот, сын твой Иосиф идет к тебе. Израиль собрал силы свои и сел на постели. 3 И сказал Иаков Иосифу: Бог Всемогущий явился мне в Лузе, в земле Ханаанской, и благословил меня, 4 и сказал мне: вот, Я распложу тебя, и размножу тебя, и произведу от тебя множество народов, и дам землю сию потомству твоему после тебя в вечное владение. 5 И ныне два сына твои, родившиеся тебе в земле Египетской, до моего прибытия к тебе в Египет, мои они; Ефрем и Манассия, как Рувим и Симеон [33] , будут мои».

Потом Иаков жалуется Иосифу на смерть своей любимой жены Рахиль, матери Иосифа, на пути в Вифлеем.

«… 7 Когда я шел из Месопотамии, умерла у меня Рахиль в земле Ханаанской, по дороге, не доходя несколько до Ефрафы, и я похоронил ее там на дороге к Ефрафе, что ныне Вифлеем».

Очевидно, что красавица Рахиль, ради руки которой Иаков пожертвовал четырнадцатью годами своей жизни, работая на своего дядю в Харране, умерла, рожая единственного полнородного брата Иосифа Вениамина. Он был самым младшим сыном Израиля, и именно с ним сыграл Иосиф злую шутку, прежде чем открыться своим братьям: спрятал свой серебряный кубок в мешке с зерном, принадлежавшем Вениамину, и тем самым выставил его вором с тем, чтобы египетские стражи нашли его и силой вернули всю семью. Это была своеобразная проверка других его единокровных братьев, которые раньше уже предали Иосифа: бросят ли они и Вениамина. Они его не бросили, а Иуда, прежде предавший Иосифа за двадцать сребреников, даже выразил готовность пожертвовать своей свободой ради свободы мальчика. Поэтому братья снова были обласканы Иосифом, и позже фараон пожаловал их поместьями в Египте.

Прохаживаясь вокруг того, что осталось от храма Феникса с его огромным обелиском в честь Сенусерта I, я размышлял над тем, что мог думать о нем Иосиф. Я мог представить его себе обсуждающим легенду о фениксе со своим тестем, который, будучи старшим жрецом, должен был иметь звание «главы блюстителей». Как правитель всей земли египетской, без разрешения которого никто не мог «двинуть ни руки своей, ни ноги своей во всей земле Египетской», Иосиф должен был отвечать и за содержание таких алтарей, как храм Феникса. Он, конечно же, видел ярко сверкающий обелиск, и ему, несомненно, объяснили его символизм.

Гиксосы жили в основном в районе дельты Нила и лишь номинально контролировали Верхний Египет. Постепенно базой новой египетской власти становился город Фивы (Луксор), и стало набирать силу движение за независимость. Гиксосовский период завершился около 1567 года до н. э., когда чужеземцы потерпели поражение от этой новой силы, и родилось Новое царство. После этого уцелевшие гиксосы, включая, предположительно, и израильтян, были обращены в рабство.

Во времена Нового царства Египет при воинственном фараоне Тутмосе III стал величайшей мировой державой. Фараон вел войны с соседями, и его армии забрались на север до Каркемиша на Евфрате; он расширил владения Египетской империи, захватив обширные территории на Ближнем Востоке, в том числе и Палестину. Хотя столица Египта переместилась из Мемфиса на юг — в Фивы, храмовый район Гелиополис был подновлен. В ознаменование своих побед и, несомненно, в знак благодарности богу-солнцу Атум-Ра Тутмос украсил его храм, по крайней мере, четырьмя обелисками. Самый большой из них и из когда-либо водружавшихся — тридцати двух с четвертью метров в высоту — был вывезен римлянами. Константин Великий перенес его в Рим, и сегодня он возвышается на площади Св. Иоанна Латеранского. Второй из обелисков Тутмоса был вывезен в Константинополь в 390 году византийским императором Феодосием и поставлен на мраморный фундамент на Ипподроме. Он и сегодня стоит там в своем первозданном виде, хотя его основание уже сильно разрушено. Последние два, ошибочно называемые «Иглами Клеопатры», были взяты римским императором Августом для украшения Храма Цезарей в Александрии. В конце 70-х годов прошлого столетия их вывезли по одному в Лондон и Нью-Йорк, где они и стоят по сю пору соответственно на набережной Темзы и в Центральном парке.

Во многих отношениях Новое царство было самым блестящим периодом в истории Египта. Оно оставило там бесценные росписи в Долинах Царей и Цариц, массивные храмы Луксора и Карнака, не говоря уже о гробнице фараона-мальчика Тутанхамона. Фараон Рамзее II воздвиг по всей стране свои собственные гигантские статуи, в том числе и огромную, ныне лежащую фигуру в столице Древнего царства Мемфисе. Один из обелисков, установленных им перед Храмом Амона в Луксоре, сегодня высится в Париже, отмечая то место, где когда-то стояла гильотина. Если он и воздвиг другие обелиски в Гелиополисе, то они исчезли давным-давно. Сегодня обелиск Сенусерта I времен Среднего царства стоит в величественном одиночестве как и перед началом Нового царства.

Из египетских архивов неизвестно, когда Моисей с израильтянами совершили свою историческую переправу через Красное море. Однако если мы воспользуемся правилом Матфея о приблизительно сорокалетием поколении и признаем, что Наассон, сын Аминадаба и отец Салмона, то же лицо, что и Нашон, зять Аарона, то сможем утверждать, что Исход имел место через восемь поколений или примерно через 320 лет после времени Авраама: Получаем дату — около 1364 года до н. э., то есть Исход произошел при XVIII династии Нового царства.

Он действительно мог иметь место — как считают многие — в неспокойное время, наступившее после правления знаменитого фараона Нового царства Ахенатена. Он перевел столицу Египта из Фив на новое место — Телл эль-Амарна и установил монотеистическое поклонение диску солнца, называвшемуся Атен, вместо прежних культов богов. Эксперимент оказался неудачным, и после смерти Рамзеса II его наследник Тутанхамон вынужден был вернуться в Фивы и восстановить прежние порядки. Умер он совсем юным, и вслед за ним к власти пришел полководец Хоремнеб, а потом один из величайших правителей Египта Сети I. Его изящно украшенная гробница в Долине Царей, к сожалению, ставшая жертвой вандализма, считается одним из величайших произведений искусства всех времен. Украшения ее потолка — где изображены созвездия вроде Гиппопотама богини Туарт — свидетельствуют, что культ Древнего царства еще сохранялся и через тысячелетие после строительства пирамид. Древняя мудрость Египта не была забыта.

Библейскую историю о Моисее в камышах, предшествующую собственно исходу, можно сравнить с более ранней историей о Горе, сыне Исиды, который также прятался в рощицах папируса в болотах дельты, чтобы не стать жертвой Своего подлого дяди Сетта. В случае с Моисеем угроза исходила от фараона, который — подобно Сетту — был жестоким тираном и пытался установить контроль над ростом населения, приказав убивать при рождении всех новорожденных еврейских мальчиков. Дабы обойти этот эдикт, мать Моисея спрятала его под аркой из тростника в устье Нила.

«2 Некто из племени Левиина пошел и взял себе жену из того же племени. 2 Жена зачала и родила сына и, видя, что он очень красив, скрывала его три месяца; 3 но не могши долее скрывать его, взяла корзинку из тростника и осмолила ее асфальтом и смолою и, положив в нее младенца, поставила в тростнике у берега реки, 4 а сестра его стала вдали наблюдать, что с ним будет. 5 И вышла дочь фараонова на реку мыться, а прислужницы ее ходили по берегу реки. Она увидела корзинку среди тростника и послала рабыню свою взять ее. 6 Открыла и увидела младенца; и вот, дитя плачет /в корзинке/; и сжалилась над ним /дочь фараонова/ и сказала: это из еврейских детей. 7 И сказала сестра его дочери фараоновой: не сходить ли мне и не позвать ли к тебе кормилицу из Евреянок, чтоб она вскормила тебе младенца? 8 Дочь фараонова сказала ей: сходи. Девица пошла и призвала мать младенца. 9 Дочь фараонова сказала ей: возьми младенца сего и вскорми его мне; я дам тебе плату. Женщина взяла младенца и кормила его. 10 И вырос младенец, и она привела его к дочери фараоновой, и он был у нее вместо сына, и нарекла имя ему: Моисей, потому что, говорила она, я из воды вынула его».

Дочь фараона, подобно Исиде с Гором, охраняла младенца, пока он не вырос и не выбрал место основного жительства; подобно Гору, он восстановил главенство закона среди своего народа. Библейское повествование как бы указывает, что в определенном смысле Моисей — законный «фараон», благословленный Богом. Подобно Гору, сыну Исиды, ему пришлось испытать унижение (быть спрятанным в камышах) до того, как он принял вызов фараона и завоевал свободу для своего народа.

Как известно любому читателю Библии, эта свобода — недолго продлилась. Через несколько столетий Израиль Старого Завета из могучего национального государства превратился в царство, расколотое на северную область из десяти племен со столицей в Самарии и на южную область из двух племен — Вениамина и Иуды с прежней столицей в Иерусалиме. Зажатые между двумя державами — Египтом и сначала Ассирией и затем Вавилонией, эти маленькие государства не могли долго просуществовать. Десять племен Израиля, образовавшие Царство Самарии, были пленены ассирийцами и переселены в Азию:

«17 5 И пошел царь Ассирийский на всю землю, и приступил к Самарии, и держал ее в осаде три года. 6 В девятый год Осии [35] взял царь Ассирийский Самарию, и переселил Израильтян в Ассирию, и поселил их в Халахе и в Хаворе, при реке Гозан, и в городах Мидийских».

«Города Мидийские» находились к югу от Каспийского моря, там, где ныне северо-запад Ирана. Гозан находился гораздо ближе к родине порабощенных израильтян. Это была область Северной Месопотамии, омываемая притоком Евфрата, называвшимся Хабур. Десять «потерянных племен» Израиля, включая племена Ефрема и Манассии, сыновей Иосифа, в этот момент исчезают из Библии, хотя их участь упоминается снова в Первой книге Паралипоменон:

«5 26 …тогда Бог Израилев возбудил дух Фула, царя Ассирийского, и дух Феглафелласара, царя Ассирийского, и он выселил Рувимлян и Гадитян и половину колена Ма-нассиина, и отвел их в Халах, и Хавор, и Ару, и на реку Гозан, — где они до сего дня».

Согласно «Аналитическому указателю» Янга, Ара может быть тем же местом, что и Харран, древний город, где был похоронен отец Авраама, и стоял он на реке Белик, другом притоке Евфрата, также находившемся в то время под владычеством Ассирийской империи:

«Ара… Место совершенно не известное, если только оно не тождественно Харану, или Каррану, городу Месопотамии, в который Авраам прибыл из Ура. Харан был известен древним как Каррае. Отсюда мы можем заключить, что часть израильтян, уведенных Фулом и Феглафелласаром, осела в Харране на Белике, а большая часть была уведена в Набору».

Точное нахождение Халаха и Хавора не столь ясно, но первым может оказаться не раскопанный холм, называемый Гла, поблизости от слияния рек Хабур и Геругер. Город Хавор мог находиться близ современного Нусайбина.

Потеряв десять племен северного Израиля, Библия сосредоточилась исключительно на участи их южных собратьев, которые были в основном потомками двух племен Иуды и Вениамина и которых с этого момента называют евреями. Хотя часть из них также была переселена ассирийцами, в конце концов они были вытеснены из Иерусалима вавилонцами, которые в 586 году до н. э. ограбили и сожгли Храм Иерусалима вместе с большей частью города. Почти весь народ, за исключением беднейших крестьян, оставленных в качестве «виноградарей и землепашцев», был уведен в плен в Вавилон. Но это не было концом истории, ибо среди оставшихся разгорелась небольшая гражданская война. Вопреки предостережениям пророка Иеремии, выжившие решили бежать в Египет, дабы спастись от гнева вавилонян. Излишне говорить, что и в Египте — как и предсказывал Иеремия — они не нашли спасения, ибо стали очередной мишенью Навуходоносора. Среди страшных пророчеств о гибели евреев Иеремия сделал и предсказание касательно храма Гелиополиса:

«43 12 И зажгу огонь в капищах богов Египтян; и он. сожжет оные, и их пленит, и оденется в землю Египетскую, как пастух надевает на себя одежду свою, и выйдет оттуда спокойно, 13 и сокрушит статуи в Бефсамисе /«доме солнца», например, в храме Атум-Ра в Гелиополисе/, что в земле Египетской, и капища богов Египетских сожжет огнем».

Вавилонское нашествие в Египет произошло где-то около 580 года до н. э. Нет сведений о том, был ли разграблен храм Атума, но вполне можно предположить это.

В 539 году до н. э. Вавилон пал под объединенным натиском армий Мидии и Персии под командованием Кира Великого. Больше всего его вспоминают как царя, освободившего евреев из вавилонского плена и позволившего им вернуться на родину и восстановить иерусалимский храм. К 525 году до н. э. персы уже распространили свое владычество почти на всю Азию, включая большую часть Анатолии, и намеревались расширить свою империю на запад. С помощью финикийских и греческих наемников сын Кира Камбисий успешно захватил Египет. Если бы он удовольствовался лишь ограблением страны и установлением дани, его могли бы воспринять как очередного чужеземного завоевателя. Он же возмутил египтян убийством священного быка Аписав Мемфисе.

Египтяне обычно содержали таких быков — только одного в каждый данный момент — в большой роскоши. В них видели олицетворение Осириса, а после смерти их бальзамировали и хоронили в гигантских саркофагах в Серапеуме — огромном подземном некрополе в Саккаре. По понятиям персов, речь шла о простом суеверии, а Камбисий, возможно, хотел вбить в головы египтян, что теперь он стал хозяином их страны и мог делать все, что ему заблагорассудится. Однако за убийство. Аписа египтяне прокляли его и, наверное, совсем не удивились тому, что позже он сошел с ума и покончил жизнь самоубийством.

Эта первая Персидская империя, несмотря на все свое могущество, просуществовала не очень долго. Весной 334 года до н. э. в Малую Азию вторглась тридцати-сорокатысячная армия Александра Великого. Войдя в столицу Фригии Гордион, он решил проблему знаменитого узла, разрубив его мечом. На следующий год он пересек горную систему Тавр и разбил персов при городе Исс. Пройдя через Сирию и Финикию, войска Александра вторглись в 332 году до н. э. в Египет. В отличие от Камбисия, Александр искренне уважал египетскую религию и даже хотел, чтобы его признали сыном бога. Он верил в рассказ своей матери Олимпии о том, что он родился после того, как она была изнасилована Зевсом, которого греки приравнивали к египетскому богу Амону. Поэтому в Египте он вел себя очень достойно, принес жертвы богам в Мемфисе и совершил знаменитое паломничество в центр культа Амона в оазисе Сива.

Ранняя смерть Александра (в возрасте тридцати трех лет) в Вавилоне оборвала самую блестящую военную карьеру за всю историю человечества. Нам остается лишь догадываться, каким путем пошли бы и он, и весь мир, доживи он до зрелого возраста. А так его огромная империя, простиравшаяся от восточного Средиземноморья до Северной Индии, была обречена на распад. Она была поделена его полководцами. Египет достался Птолемею, основавшему свою собственную династию в новой столице — Александрии. Династия Птолемея правила Египтом с переменным успехом на протяжении трех столетий. Сирия и Палестина отошли к Селевку, основавшему династию Селевкидов. В 30 году до н. э. после морского сражения у мыса Акций Октавиан — позже ставший первым римским императором Августом — вторгся в Египет. Клеопатра, последняя из династии Птолемеев, совершила самоубийство вслед за своим любовником Марком Антонием. Пришла к концу длинная линия фараонов, восходившая к I династии, воцарившейся около 3100 года до н. э. Египет утратил свою независимость и превратился в провинцию Римской империи, управляемую губернатором. Это не означало, что римляне относились без симпатии к его славному прошлому. Напротив, они разрешили египтянам поклоняться своим излюбленным богам, в частности Серапису, отождествлявшемуся с Осирисом, и его супруге Исиде. Эти боги были столь популярны, что нашли приверженцев даже среди римлян, и их культ распространился по всей империи. В самом деле, храмы Исиды вскоре появились далеко от Египта, например, в Кельне и Париже.

Тем временем евреи сумели на какое-то время освободиться от всякого иноземного ярма. При маккавейском руководителе Иуде бен Маттатиасе они подняли восстание против правителя Антиоха IV из династии Селевкидов. Он страшно оскорбил евреев, запретив обрезание, извратив их законы и поощряя нееврейские формы поклонения в храме. Самым же страшным его преступлением — упомянутым, по мнению многих, пророком Даниилом как «мерзость запустения» — было принесение в жертву свиньи на Священном алтаре:

«11 30 …ибо в одно время с ним придут корабли Киттимские /с Кипра/; и он [36] упадет духом, и возвратится; и озлобится на святый завет, и исполнит свое намерение, и опять войдет в соглашение с отступниками от святаго завета. 31 И поставлена будет им часть войска, которая осквернит святилище могущества, и прекратит ежедневную жертву, и поставит мерзость запустения».

Война евреев за независимость бушевала на протяжении целого поколения, и в 141 году до н. э. из Иерусалима был наконец удален гарнизон Селевкидов. Маккавеи попытались соединить роли высшего жреца и наследного монарха, но не совсем успешно. И хотя они вновь завоевали практически все то, что исторически принадлежало двойным царствам Иудейскому и Израильскому, вместе с восточными берегами реки Иордан и Мертвого моря, против них выступили фарисеи, оспаривавшие их притязания на высшее священство. Этот раскол со временем привел к падению Маккавеев и узурпации власти партией Идумана Антипатра, ставшего советником Иоанна Хиркана II.

К этому времени участь Иудеи оказалась сложным образом связана с судьбой Римской империи. После смерти Антипатра его сыновья Ирод и Фасаил были назначены Марком Антонием правителями страны вместо Хиркана. Смена династии была подтверждена римским сенатом в 40 году до н. э., когда Ирод был объявлен царем Иудеи. Он узаконил — по крайней мере в собственных глазах — свои притязания, взяв второй женой последнюю маккавейскую принцессу по имени Мариам. Ее брат Аристобул стал верховным жрецом, но в 35 году до н. э. Ирод испугался его растущей популярности и приказал умертвить его.

Право Ирода было вновь подтверждено Октавианом в 31 году до н. э., вскоре после сражения при мысе Акций, поскольку сопротивление, оказанное Иродом Клеопатре, искупило его вину за более ранний союз с Марком Антонием. Уверенный в поддержке со стороны Рима, Ирод посчитал возможным казнить Хиркана. Подданные и боялись, и ненавидели его, считая его иноземным узурпатором. Никому не доверяя, Ирод умертвил Мариам и двух собственных сыновей, прижитых с ней. Даже на смертном одре не чувствовал он себя в безопасности и, узнав, что его старший сын Антипатр плетет нити заговора против него, приказал казнить его за пять дней до собственной кончины.

Принимая во внимание систему слежки одного из самых отвратительных диктаторов, не приходится удивляться тому, что Святое Семейство посчитало за благо бежать из Иудеи. Совершенно очевидно, что, прознай Ирод о рождений младенца, могущего хотя бы с полузаконным правом претендовать на трон, он немедленно приказал бы убить его.

Направляясь в Рим, дабы закрепить за собой трон, Ирод посетил Египет и нанес визит Клеопатре. Маловероятно, что он поднялся вверх по Нилу к Гелиополису, но сделай он это, то, несомненно, подивился бы — как Камбис, Александр и Август — на необычайную красоту обелисков Гелиополиса — этих загадочных игл Бога-Солнца.

 

ГЕЛИОПОЛИС И ДРЕВО ДЕВЫ

В Гелиополис мы приехали на машине и прошли через ворота в небольшой парк — единственное, что осталось от былого святилища. От окружающих полей и низин его отделяла страшная проволочная изгородь. Сам храм, или, вернее, его остатки, походили на плавательный бассейн без воды. Я вообразил его заполненным водой и с бьющим в середине фонтаном. Трудно было поверить, что это довольно незамысловатое сооружение было когда-то самым главным храмом в Египте. Однако следует помнить, что это было более пяти тысячелетий назад, а за такое время многое могло случиться. Перед нами над храмом возвышался огромный обелиск. Дощечка перед ним сообщала, что он был воздвигнут Сенусертом I около 1940 года до н. э. Сегодня он стоит в одиночестве, как немой свидетель былого величия Ану, но когда-то его окружал целый лес обелисков, а также великолепные здания.

Поначалу показалось, что наша поездка в Гелиополис могла принести нам одно лишь разочарование, но тут мы случайно наткнулись на то, что оказалось весьма важным для нас в контексте истории о волхвах, — христианская церковь Материи.

Египет был одной из первых стран мира, принявших христианство. Большое многонациональное население Александрии, где греки общались с евреями, сирийцами, римлянами и т. п., делало ее идеальным местом для пополнения рядов приверженцев новой веры. Когда по приказу Константина Великого христианство стало государственной религией Римской империи, Александрия уже была одной из крупнейших патриархий. С закрытием языческих храмов церковь укрепила свою власть. Однако ее доминирующее положение в жизни Египта не было долгим. В 640 году н. э. в страну вторглась мусульманская арабская армия под командованием полководца Амра. В июле она разбила войска византийцев под Гелиополисом и осадила крепость Вавилон на месте нынешнего Каира. В Великую пятницу 6 апреля 641 года ее гарнизон сдался, и Амр смог двинуться на север, к Александрии. Она была предательски сдана патриархом Пкавхием, который, возможно, и сам был тайным мусульманином. Так за год с небольшим христианский мир потерял без особого сопротивления одну из богатейших провинций Римской империи. За очень короткое время за счет иммиграции или в результате обращения в новую веру большинство египтян стало мусульманами, а христиане превратились в скромное меньшинство.

За несколько дней до поездки в Гелиополис мы посетили греческий православный кафедральный собор и так называемую «Висячую церковь» Святого Георгия, расположенную на месте былого египетского Вавилона. Храмы, конечно, великолепные, но нас неприятно поразил тот факт, что их кладбище стало недавно мишенью вандализма и грабежа. Многие могилы, в том числе и недавние захоронения, были разрыты в поисках дешевых украшений, а кости погребенных беспорядочно разбросаны. Мы, разумеется, знали, что в Египте могилы грабят с незапамятных времен, начиная с самых древних фараонов, и все же были в шоке оттого, что подобному поругательству подверглись современные могилы, где еще сохранились фотографии покойных. Это наводит на мысль о том, сколь хрупка цивилизация и как бедность толкает людей на крайние проявления антиобщественного поведения.

При посещении указанных храмов меня больше всего интересовали не беды умерших, а участь живущих. (Матфей рассказывает нам, как вскоре после посещения волхвов Иосиф был предупрежден во сне, что он должен спасти свою юную жену и младенца от жестокого Ирода.) Я был уверен в том, что христиане-копты владели определенными тайнами, связанными с истоками христианства и его связями с Древним Египтом еще до рождения Христа. Хоть и не зная, в чем они заключаются, я был убежден, что разгадку следует искать в истории бегства в Египет.

«2 13 Когда же они /волхвы/ отошли, — се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его. 14 Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью и пошел в Египет, 15 и там был до смерти Ирода, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего».

Как и следовало ожидать, для египетских христиан это одна из самых популярных историй из Нового Завета. В Церкви Святого Георгия мы видели изображение этого события. Хотя о том путешествии ничего более не говорится, примечательно то, что это единственное дошедшее до нас в Евангелии упоминание об уходе Иисуса из Святой земли, и это является предметом огромной гордости для египтян. Из бесед со священниками в кафедральном соборе мы узнали, что, согласно местным преданиям, по прибытии в Египет Святое семейство остановилось на некоторое время в Гелиополисе, прежде чем отправиться на юг, в Асьют, где прожило несколько лет. Похоже на то, что церковь, носящая сейчас название «Материя», стоит сегодня на том месте, где оно останавливалось.

У нас разыгралось любопытство, и мы решили изыскать возможность и посмотреть эту церковь. Осмотрев обелиск Сенусерта, мы проехали короткое расстояние и оказались в сердце того, что, по меркам Каира, является довольно-таки богатым пригородом. Среди жителей современного Гелиополиса много христиан-коптов, которые — подобно грекам и армянам — пользуются репутацией хороших бизнесменов. Возможно, поэтому магазины и дома здесь выглядят несколько иначе, чем во всем остальном Каире. Здесь также очевидно более сильное французское влияние, нежели в Каире в целом, центр которого обладает великолепием «Прекрасной эпохи». Поэтому Гелиополис больше похож на Марсель, чем на Египет. И в центре этой процветающей общины мы нашли то, что искали — Церковь Материи. Войдя в ворота, мы увидели небольшое, окрашенное в желтый цвет здание, окруженное мирным садом, полным кактусов, пальм и других экзотических растений, которые предохраняли церковь от внешнего шума и загрязнения. Нынешнее здание было построено французами лишь около ста лет назад. Над двойными дверями виднелась надпись на латыни: «Святое Семейство в египетском изгнании». Внутри стены церкви украшены шестью фресками, рассказывающими историю Бегства. Первая слева и ближайшая к двери подписана: «Избиение младенцев». Она служит иллюстрацией к истории из Евангелия от Матфея:

«2 16 Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов. 17 Тогда сбылось ременное через пророка Иеремию, который говорит: 18 глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет».

На фреске изображены жестокие воины, выполняющие приказ Ирода, и рыдающие в отчаянии матери убиенных младенцев. Рахиль, любимая жена Иакова, была в определенном смысле покровительницей Вифлеема, ибо умерла при родах на пути в этот город. Она, естественно, оплакивает гибель невинных младенцев, особенно принадлежавших ветви Вениамина, предположительных потомков ее младшего сына, составлявших половину еврейской нации, названной по имени Иуды. Эзотерически она служила прообразом Марии, поскольку ее первенец Иосиф был продан братьями его по наущению Иуды за двадцать сребреников потомкам Исмаила. Позже в Евагелии Иисус также будет предан его врагам другим «иудой» — Иудой Искариотом за тридцать сребреников. В пророческом плане такой представляется более основательная причина плача Рахили, как и упоминание Матфеем этого эпизода.

На второй фреске Иосиф и Мария изображены на разных постелях в каменной келье. Его будит ангел, который говорит ему, что им следует бежать в Египет. Картина в целом весьма трогательная, особенно «засекреченная» фигура ангела. Он прорисован так прозрачно, что сквозь него, как сквозь призрак, проглядывает дальняя стена. На третьей фреске — последней, касающейся событий в Иудее, — Иосиф изображен, ведущим осла, на котором сидит Мария с младенцем. За ними различаются стены Вифлеема, перед ними — безжалостная пустыня, которую им предстоит пройти, чтобы добраться до Египта.

Пересечение прохода церкви вполне может символизировать пересечение Синайского полуострова к следующей фреске, ближайшей к алтарю по правой стороне, изображающей Святое Семейство отдыхающим на берегу Нила. Мария сидит на одном из осыпающихся сфинксов, с птицами, слетевшими к ее ногам. Она скромно кормит грудью младенца Иисуса, а Иосиф в некотором отдалении поит осла из Нила. Сфинксы как бы призваны символизировать загадочность Египта, бывшего древней страной еще до рождения Авраама. Быть может, тайное значение этой картины заключается в том, что Египет одновременно служит местом отдыха и источником пищи для юного Мессии и что его мать, подобно Исиде за много тысячелетий до нее, смогла найти здесь убежище для себя и для своего новорожденного ребенка.

Следующая картина отображает местную легенду — самую важную с точки зрения Церкви Материи. В небольшом дворике рядом с церковью стоит старый чинар, поддерживаемый ныне подпорками-костылями, поскольку сам по себе уже не в состоянии выдерживать вес своих достойных почитания ветвей. Я осмотрел дерево до того, как вошел в церковь, и местный сторож разрешил мне сделать только фотографии и. не мог ничего сказать мне о нем из-за моего незнания арабского, а лишь показал жестом близ стоящее каменное корыто с небольшим количеством воды. Это, как я узнал позже, является главным в легенде, утверждающей, что Мария и Иосиф либо отдыхали под этим деревом, либо сами посадили его. Эта история включена в старое гностическое Евангелие, впервые переведенное и опубликованное Генри Сайком в 1697 году.

«И вот, они подошли к чинаре, называемой сейчас Матареа; И под Матареей Господь Иисус сделал так, что забил ключ, в котором Св. Мария выстирала Его одежду; и бальзам производится, или растет, в этой земле из пота, упавшего там с Господа Иисуса».

Очевидно, старик-сторож хотел дать мне понять, что именно в этом корыте с водой стирала Мария одежду. Связь между Материей и источником воды не была выдумкой авторов Евангелия. Древнеарабское название Гелиополиса «Айин эш-Шемс», означающее «фонтан солнца», было, похоже, взято из этой легенды о том, как Иисус заставил забить ключ в городе солнца.

В «Утерянных книгах Библии» приводятся некоторые дополнительные подробности, касающиеся дерева:

«Чеминиций из Стипуленса, узнавший это от епископа Александрийского Питера Мученика в III веке, говорит, что место в Египте, куда был изгнан Христос, называется сегодня Матареа, в десяти милях от Каира; Что жители постоянно поддерживают огонь в светильнике в память об этом; И что там есть сад с деревьями, дающими бальзам, которые были посажены Христом, когда он был мальчиком».

Изображающая это событие церковная фреска довольно верно воспроизводит старое дерево таким, каким оно выглядит сегодня, и в его тени Иосиф стоит, а Мария сидит. Они кажутся спокойными, даже ублаготворенными тем, что их долгое путешествие подходит к концу и теперь они чувствуют себя в безопасности. И все же я догадывался, что в этой истории кроется нечто большее, некий тайный смысл, выходящий за рамки связи Иисуса с целительным бальзамом, предположительно, сделанным из живицы такого чинара. В дохристианские времена чинар посвящался богине Хатор, которую часто описывали в виде коровы, прячущейся в ветвях чинара. Подобно Нут, матери Осириса, она была небесной богиней. Ежедневно она рожала сына по имени Ихи, которого отождествляли с восходящим солнцем.

«Существовало и другое предание о Богине-Матери, которое игнорировалось или утаивалось во времена Древнего царства, но всплыло в Могильных Текстах… Небесный океан представлялся «большим наводнением» — почитаемым в разных местах как корова, чей испещренный звездами живот образовывал небо… Хатор — лицо неба, моря и владычицы небесной, которая обитает в роще на краю света. Ее сын — Ихи, дитя, которое выходит из матери каждый день на рассвете как новое солнце…

Ихи — дитя-свет, символ первого появления в его свежести и потенциальности… Розовый цвет предрассветного неба, будь то в первое утро или каждый день, — это кровь, извергаемая Хатор или Исидой — имена взаимозаменяемы — при рождении ее сына».

Мифологическая связь между Марией, матерью живого Иисуса, и Хатор, матерью восходящего солнца, отдыхающих в роще чинаров, заинтересовала бы гностиков египтян. Не скрывалось ли за символическим деревом Марии еще более эзотерическое послание?

По всей Библии деревья символизируют семьи, в том числе и изначальную династию израильских царей. Это семейное древо уходит корнями к Иессею, отцу царя Да-вида. Юно было символически срублено, когда Иерусалим был захвачен вавилонянами и сыновьями последнего царя Иудеи. Зедекии были умерщвлены на его глазах, а сам он был ослеплен и в цепях уведен в Вавилон. В Книге пророка Исаии содержится мессианское пророчество, касающееся подроста этого древа в виде корневого отростка:

«11 И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; 2 и почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия… 10 И будет в тот день: к корню Иессееву, который станет как знамя для народов, обратятся язычники, — и покой его будет слава».

Это пророчество христиане всегда относили к Иисусу, поскольку Иессия был одним из предков Иосифа, перечисленных в начале Евангелия от Матфея. Это пророчество с его позитивным посланием языческим народам цитируется Святым Апостолом Павлом в его Послании к римлянам в поддержку своей миссии к язычникам. Не могло ли Древо Девы символизировать царский род Давида и предназначение Иисуса стать корневым отростком? Таким должно было быть одно объяснение, но я не был полностью удовлетворен им. Если бы Материя находилась близ Иерусалима, тогда символическое указание на родство Иисуса с царем Давидом имело бы больше смысла. Мне кажется, что разбираемое генеалогическое древо — если предположить, что старый чинар символизировал именно его — было старше чинара и связано с Египтом. Ссылка на Рахиль вроде бы похожа на косвенное указание на это. Иными словами, это было древо не Иессеи, а его предка Иосифа — патриарха в многоцветных одеждах. Мне представляется, что древо Девы означало: добравшись до Гелиополиса. Иисус вступил в контакт с очень древним родственником, жившим задолго до рождения Моисея, и это должно было принести ему удачу.

Шестая, и последняя, фреска переносит эту связь с Гелиополисом еще на одну ступень. На ней изображена Мария с младенцем, въезжающая через арку в старый город, — сцена, предваряющая историю более позднего, судьбоносного въезда Иисуса в Иерусалим в первое Вербное воскресенье. На одном краю картины изображены несколько египетских колонн, одна из которых падает, теряя при этом свою капитель. Опять же это может служить указанием на события, описываемые в неканонических Евангелиях, судя по которым прибытие Иисуса в Египет вызвало падение идолов. Это, похоже, символизирует конец одной эпохи древнего мира, колыбелью которого был Египет, и начало следующей, христианской. На заднем плане картины виден одинокий обелиск Сенусерта, пронизывающий своей узкой стрелой небо.

Глядя на эту картину, я все больше приходил к убеждению, что христианство, известное нам, крепко связано с таинственными преданиями античного мира, особенно Египта. Оставалось неясным, как или почему это случилось, но это определенно было связано с временным пребыванием израильтян в Египте перед исходом Моисея. Я начинал понимать, что, если я действительно хочу разгадать эту тайну, мне следует заглянуть за мифологические рамки Ветхого Завета и попытаться понять символику обелиска.

Нашествие персов в 525 году до н. э. имело и другие важные последствия — помимо убийства быка Аписа: Египет стал частью более крупной империи, которая захватила большую часть Среднего Востока и открыла его для инос-гранных путешественников. Одним из них был греческий историк Геродот, посетивший около 450 года до н. э. Храм Феникса. Он беседовал со жрецами, и они рассказали ему легенды о мифологической птице бенну. Египетский феникс обозначается иероглифически в форме цапли серой и часто изображался на папирусах вместе с Осирисом — богом умерших, душу которого она представляет. Можно подумать, что серая цапля играла в египетской мысли ту же роль, что и аист в европейской. По рассказам жрецов, она была нечастой гостьей, появляясь раз в пятьсот лет. Она прилетала из Аравии и приносила тело своей родственницы, укутанное в смирну, которое она хоронила в храме.

Если посмотреть этимологию ее название, слово бенну, похоже, связано с семитским коренным словом бен, означающим: «сын кого-то». Поскольку Ну, или Нут, была небесной богиней Древнего Египта, а компания божеств в образе человека — Осирис, Исида, Сет и Нефт считались ее детьми, бенну могло означать «сын Нут». Такое обозначение вполне могло бы подойти Осирису. Однако, по мнению египтолога Рандла Кларка, слово бенну не только тесно связано с Осирисом как олицетворение его души, но и означает «слово Бога», или Логос. Его визит в храм Гелиополиса кладет начало новой мировой эпохе. В этом смысле он является посланцем неба. Кларк пишет:

«Феникс, таким образом, воплощает изначальный Логос, Слово или объявление судьбы, то есть выступает посредником между божественным разумом и сотворенными, вещами…

Все египетское умозрение покоится на вере в то, что время составляют повторяющиеся циклы, установленные божественным образом: день, неделя из десяти дней, месяц, год и даже более длительные периоды: 30 лет, 400 или 1460 лет, определяемые согласно соединениям солнца, луны, звезд и наводнения. В известном смысле, когда феникс издает первозданный зов, он начинает все эти циклы и поэтому является хранителем всего разделения времени, а его храм в Гелиополисе стал центром календарного регулирования».

Камень бенбен, когда-то стоявший в Храме Феникса, как бы символизировал — если не был им на самом деле, как верили многие — «яйцо» феникса. Поскольку замковые камни свода или пирамидальные вершины также назывались бенбен, нам с Робертом представлялось очевидным, что они были символически связаны с первоначальным бенбеном Гелиополиса. Поскольку же заостренные пирамидальные вершины обелисков также носили название бенбен, представляется, что этот символ имел более широкое значение. Таким образом, пирамидальная форма явно занимает в египетской религии положение, аналогичное кресту в христианстве. Подобно кресту, она представляла смерть и воскресение, святое слово Бога, воплощение спасителя и рождение новой эпохи. Если Иисус действительно побывал в Гелиополисе, как в то верят египтяне, тогда он реализовал пророчества не только евреев, ожидавших, что их Мессия роится в Вифлееме, но и египтян.

После посещения Гелиополиса и Церкви Материи мы вернулись в гостиницу. Наше путешествие в Египет увенчалось большим успехом, и мы уже не сомневались, что «Тайна Ориона», как только выйдет в свет, станет бестселлером. Мысли же мои устремились из Египта в Месопотамию. Подспудно я помнил историю того, как Гурджиев нашел в каком-то месте того, что ныне называется Курдистаном, свою карту «допесочного Египта», и как эта карта в конце концов привела его к встрече с тайным братством. Я начал подозревать, что это братство каким-то образом было связано с волхвами из Евангелия от Матфея. Возжаждав глубже проникнуть в эту тайну, я переворошил свою библиотеку в поиске новых ключей. В конце концов мне стало ясно, что оставалось только одно: пройти по следам Гурджиева и Беннетта и поискать самому. Меня ждало, как оказалось, приключение с любопытными результатами.