Все преступленья вольности моей

Ты положи с моей любовью рядом,

Представь на строгий суд твоих очей,

Но не казни меня смертельным взглядом.

Я виноват. Но вся моя вина

Покажет, как любовь твоя верна

В.Шекспир

Милена вышла из душа и застала Джонатана все еще нежившимся в постели. Он выглядел утомленным, но счастливым. Несколько минут назад она испытывала тоже самое. Но теперь в душе ее вновь разрасталась пустота и неуловимое чувство вины. Но перед кем? Уж не перед Ричардом ли, который только и делал, что изменял ей направо и налево все восемь совместно проведенных лет? Он мечтал освободиться от нее, и она позволила ему это. Сейчас Ричард наверняка планирует уничтожить ее или свергнуть, лишить власти, растоптать. Так почему же при мысли о нем, ее сердце замирает и хочется кричать и рушить все вокруг себя? Почему она не может вырвать его образ из своей памяти, стереть из сердца, заглушить этот крик души. Как же она устала, как устала.

— Давай начнем. — Милена решительно подошла к кровати протянула Джонатану орден. — Читай.

Грэй был немного обескуражен переменой ее настроения. Куда делась страстная нежная женщина, трепещущая и бьющаяся в его объятиях? Он взял кулон в свои ладонь. Он слабо верил, что произнесенная выгравированная на металле надпись сотворит какое-то чудо, но в последнее время столько всего произошло, что удивляться, если что-то и произойдет, он не станет. Джонатан посмотрел в холодные требовательные глаза.

— Ты уверена, что это сработает? — спросил он. Милена кивнула. Джонатан обреченно вздохнул. Ему шестое чувство подсказывало, что этого не следует делать, но оно в последнее время частенько его подводило.

Он прочитал первое слово и замер. Ничего не изменилось. Мила нахмурилась.

— Продолжай. — потребовала она нетерпеливо.

Джонатан дочитал надпись и огляделся. Воздух завибрировал, начал утолщаться, а потом словно раздвинулся и он увидел потрясающе красивый храм. Высокий купол потолка и залитый солнечным светом алтарь в центре которого находился огромный крест с распятым Христом.

— Ты видишь это? — потрясенно произнес Джонатан, не веря своим глазам.

— Что? — Мила растеряно озиралась. — Что ты видишь? Где меч?

— У основания распятия. Я знаю, где это. — Джонатан возбужденно вскочил. — Храм Спасителя в Иерусалиме.

Видение рассеялось так же внезапно, как и появилось. И это все? Так просто? Честно говоря, он ожидал определенных трудностей и препятствий, а надо было просто прочитать пару слов на древнем языке.

Милена порывисто обняла его, но тут же взяла себя в руки и отстранилась, сдержанно улыбаясь.

— По-крайней мере, мы теперь знаем, куда нужно ехать. Спасибо, Джонатан. Ты не подвел меня. Я это ценю.

— Я рад. — Джон прикоснулся к ее руке и сжал ее. — Что мы сделаем с мечом?

— Его нужно уничтожить. — с мрачной уверенностью объявила Милена. — Правда, я не уверена, что это можно сделать. Его сотворили Боги.

— Может, просто перепрячем? — предложил Джонатан. Но она так на него посмотрела, что он сконфуженно умолк, почувствовав себя полнейшим дураком.

— Его можно спрятать, но тогда мне придется тебя убить. — усмехнулась она вполне серьезно. — Любой вампир с легкостью прочитает твои мысли. Видишь ли, Джонни, мое положение очень выгодно потому, что, если я не захочу, то никто не прочитает мои мысли, но я вижу всех остальных, словно раскрытую книгу. Я научу ставить тебя заслоны от вторжений ненужных личностей, но старые вампиры, прожившие более ста лет, могут с легкостью их взломать. Мы все связаны между собой и черпаем силу друг из друга. Ни один человек не устоит против коллективного разума.

— Есть одна проблема. — Джонатан улыбнулся. Милена вопросительно приподняла брови. — Я не верю в вампиров. Ты меня не убедила.

— Ты упрямый молодой осел. — вздохнула она, распахивая шкаф. Она принялась быстро перебирать многочисленные вешалки с одеждой, преимущественно черно-красных тонов.

— Куда-то собираешься? — поинтересовался Джонатан.

— Да, я сама поеду за билетами. Нужен твой паспорт.

— А как же твои приспешники? Мы могли бы еще немного побыть в уединении. Поручи это Клэр или еще кому-нибудь. — Джонатан растянул губы в улыбке и откинул край одеяла, приглашая ее к себе. Милена покачала головой и погрозила пальцем, пряча улыбку.

— Мальчишка, что за пошлые мысли в твоей голове. — вздохнув, пробурчала она, извлекая из шкафа шерстяной черный с серыми и белыми вставками брючный костюм.

— Почему же пошлые? Я просто хочу любить женщину. — он лукаво улыбнулся.

— Извини, но я уже устала от твоей любви, дорогой. Мне нужно идти. — не стесняясь, Милена скинула банный халат и принялась одеваться. Она не надела нижнее белье, только шелковые чулки с ажурными резинками. Джон с трудом сдержался, чтобы не наброситься на нее.

— Остынь, малыш. — она насмешливо посмотрела в пылающие от страсти глаза. — И постарайся никуда не выходить, не разговаривая с моими как ты выразился приспешниками, никто не должен знать, куда мы едем. Ясно? Пока я рядом, никто не осмелится забраться в твою голову, но без меня, ты в опасности.

Милена застегнула маленькие перламутровые пуговки у самого горла и оправила юбку карандаш чуть выше колена. Строгий жакет и белоснежный шелковый шарф закончили утонченный стильный и очень консервативный образ. Но чтобы не одевала эта женщина, ее сексуальность, чувственность бросалась в глаза. Эротизмом было пропитано каждое движение, каждый жест, каждое слово, произнесенное томным низким голосом. Приподнятые брови, вздернутый надменный носик, приоткрытые в снисходительной полуулыбке губы, длинная изящная шея — Джон смотрел на нее, затаив дыхание, наслаждаясь этим зрелищем. Милена подняла руки, чтобы заколоть на затылке волосы, жакет сильно натянулся на высокой упругой груди. Посторонний человек никогда бы не догадался, что на ней нет белья. Джон готов был застонать, настолько сильно было пронзившее его желание. Мила видимо почувствовала исходящие от него флюиды, и больше не дразнясь, опустила руки.

— Я скоро вернусь. — улыбнулась она, словно строгая мамочка. Джон не хотел ничего слушать. Отбросив одеяло в сторону, абсолютно обнаженный он уже шествовал в ее направлении. Милена попятилась, но он заметил, как задрожали ее губы. Она хотела его не меньше, чем он ее….

Через полчаса ей пришлось заново одеваться и приводить себя в порядок. Она непрестанно ругалась и ворчала, но Джонатан демонстративно развернулся и отправился в душ. Мила улыбнулась, глядя ему вслед. Наверно, она все же могла бы привыкнуть к его присутствию в своей жизни, но вряд ли это возможно. Он станет оборотнем, таково было ее решение, еще до того, как она его узнала. А своих решений она не меняет. Узнав, какой сюрприз она ему подготовила, Джон скорее всего возненавидит ее, а если и нет, то вступать в связь с оборотнем очень неразумно со стороны Повелительницы.

Милена столкнулась в коридоре с Джозефом, почтительно склонившем голову, завидев ее.

— Доброе утро, решила прогуляться? — поинтересовался он с вежливой улыбкой.

— Да, Джо. — кивнула она и сухо добавила. — Я уеду сегодня.

— Одна?

— Конечно. — она удивленно вскинула брови.

— А как же ваш юный друг?

— Я не знаю. — Мила равнодушно пожала плечами. — Извини, мне нужно идти.

— Конечно, я тоже тороплюсь. Пора отдохнуть.

Мила слабо улыбнулась и прошла мимо него. Она знала, что он подозрительно долго смотрит ей вслед. Неужели и Джозеф не на ее стороне? Но его мыли были вполне миролюбивы и чисты. Наверно, у нее просто разыгралось воображение.

Джонатан вышел из душа и обнаружил, что его сумасшедшая вампирша уже испарилась. Ему не очень хотелось оставаться одному. В голову лезли сомнения и нехорошие мысли. Он снова начинал все взвешивать, анализировать, раскладывать по полочкам, но ничего не выходило. Каждый раз он попадал в тупик. Все прочитанные им книги и заслушанные лекции и семинары не могли объяснить того, что с ним происходило. Джон чувствовал себя несмышленым мальчишкой, столкнувшимся с чем-то необъяснимым и неординарным.

Растрепав влажные волосы, он постарался отогнать все мысли и ощутил, что очень голоден. А Милена строго настрого наказала ему никуда не выходить. Что же делать? Джон подошел к окну. Город давно проснулся. Люди суетливо бежали по тротуарам, иногда обгоняя автомобили, стоявшие в вечных заторах. Погода уже успела смениться, солнце спряталось за тучи, из которых вот — вот обрушится дождь.

Зазвонил его сотовый телефон, брошенный на тумбочке возле кровати. Джон и забыл, что брал его с собой. Наверно, мама беспокоится. Но это была не она.

— Привет, Джон, это Элис Уайт. — произнес бодрый жизнерадостный голос.

— Элис? — Грэй удивился. Господи, он совсем забыл, что существуют другие женщины, кроме Милены Мортимер.

— Да. Ты что с луны свалился. Куда ты пропал? Ты еще не уехал?

— Нет. А ты откуда знаешь, что я собираюсь покинуть Лондон? — поинтересовался Джонатан.

— Кристина сказала, что ты ей звонил вчера поздно вечером. Мы решили устроить прощальный обед. У тебя есть пару часов для нас? Во сколько вылет? И кстати, куда, ты летишь?

— Боюсь, что не хочу это обсуждать. Но думаю, что пара часов у меня есть. К тому же, я не прочь съесть чего-нибудь.

— Вот и здорово. Пиши адрес.

Джонатан накарябал адрес на салфетке.

— Это не кафе? — нахмурился он.

— Нет. Я решила свалить от тетки и сняла квартирку неподалеку от твоего офиса.

— Ясно. — кивнул Джонатан. — Скоро буду.

Грэй поспешно оделся. Милена придет в ярость, но он не ее пленник и имеет право попрощаться с друзьями. Он осторожно покинул комнату, прокрался по пустому коридору. Клуб был закрыт, что очень его обрадовало. Он столкнулся только с сонным охранником, который открыл ему дверь. Луис даже не взглянул на него и был весьма раздражен тем, что его потревожили.

— Я вернусь через пару часиков. Передашь Милене, что я взял с собой телефон. Пусть позвонит мне, если раньше вернется.

— Окей. — хмуро кивнул Луис.

Джон обнаружил свою машину возле клуба. Наверно, стоит ее отогнать домой. Однако встречаться с матерью ему не хотелось. Пусть думает, что он уже уехал. Странно, что она еще ни разу не позвонила. Что, если Милена обманула его? Джон сел в автомобиль и набрал номер Элизабет.

— Алле. — растягивая буквы заплетающимся языком ответила его мать.

— Привет, мам, это я. Как ты? — встревожено спросил он.

— Я пьяная, как последняя алкоголичка. И у меня есть еще много-много спиртного. Сынок, ты улетел?

— Мам, что значит, пьяная? Что случилось?

— Твой папа умер, Джонни. — она принялась всхлипывать в трубку.

— Мам, я вообще-то в курсе. Папа умер пять лет назад. — напряженно ответил Джонатан. Она догадывался, зачем Милена ходила к его матери. Чертова психопатка, что она себе позволяет! Это уже перебор.

— Нет. Я должна кое-что тебе сказать. — Элизабет громко всхлипнула. — Я изменила Эдварду. Твой настоящий отец не он. Джонни, прости меня. Ты должен отделаться от этой женщины. Она убила Ларри. Она убила твоего отца.

— Мама, успокойся. Не знаю, что наговорила тебе Милена, но ты не должна ей верить. Она не вполне вменяема. Она тебя заставила поверить в выдуманную ею историю. Это не правда. Мой отец — Эдвард Грэй. И ты никогда ему не изменяла. — спокойно произнес Джонатан. — Мам, ты должна понять, что тебя просто загипнотизировали, засунули в твою голову этот бред, а ты поверила.

— Я нашла фотографии, Джон. — тихо выдохнула Элизабет. — Когда я все вспомнила, то зашла в свою комнату и нашла за портретом Эдварда тайник. Там фотографии, письма, подарки и мой дневник.

— Тебе могли это подбросить.

— Нет. Я знаю, что это правда. Всегда знала, но не хотела вспоминать, потому что боялась, что он заберет тебя. Джон, Ларри был не простым человеком. И твоя подруга тоже не человек. Она сказала, что я больше никогда тебя не увижу. Она собирается сделать тебя таким же, как она.

— Мама, позвони психотерапевту. Он поможет. Все наладится, я обещаю. Я скоро вернусь. Не плачь, пожалуйста. Все оказалось гораздо проще, чем мы думали, и моя поездка будет недолгой. Я позвоню тебе завтра. — Джон отключил телефон. Сердце оглушительно билось в груди. Ярость переполнила его. Зачем Милене понадобилось сводить его мать с ума? Что ей это дает? Какой во всем этом смысл? Господи, она совсем свихнулась!

Джон ударил по рули и выругался. Никуда он с ней не поедет! Пусть сама катит в свой Иерусалим. Он сказал ей, где искать этот чертов меч. С него хватит этого сумасшедшего дома. Он не оставит мать в таком состоянии.

Джонатан решительно завел мотор и рванул с места. Сначала он все же заедет к девчонкам. Нужно сообщить Кристине, что он остается, да привести нервы в порядок.

Дверь ему открыла Кристина. Она выглядела как-то иначе. Странный блеск в глазах, натянутая улыбка.

— Привет. — она пропустила его внутрь. Из коридора была видна просторная гостиная. Джон ожидал увидеть сервированный стол, но обнаружил только Элис, неподвижно сидевшую на кожаном диване.

— Я рано? — спросил Джон в легком недоумении. Кристина широко улыбнулась, запирая за ним дверь.

Элис повернула голову в его сторону и поспешно встала.

— Рада, что ты пришел. — весело объявила она. Элис снова сменила стиль. Теперь на ней было черное откровенное платье и туфли на высоченной шпильке. И она выглядела очень мило, даже эффектно.

— Это для меня? — улыбнулся Джон, окидывая ее взглядом. Его начало нервировать молчание Кристины, застывшей за его спиной. Что-то здесь не так.

— Нет, Джонатан. Теперь я выгляжу только так. — объяснила Элис, ослепительно улыбаясь. Джон перевел взгляд на молчаливую Кристину. Едва заметное чувство вины плескалось на глубине ее глаз.

— Прости, Джонни. — прошептала она.

— Что происходит? — требовательно спросил Джон. Элис обошла его и встала возле Кристины. Они преградили ему путь к выходу. Но это же смешно! Он с ними справится.

— Мы не можем отпустить тебя с ней. — произнесла Кристина.

— Но я и приехал сказать, что никуда не еду. Я остаюсь в Лондоне и собираюсь послать Милену Мортимер к черту.

— Это вряд ли у тебя получится. — насмешливо произнес вкрадчивый сильный мужской голос, который Джон узнал, даже не оборачиваясь. Кошмары начинают сбываться. Грэй медленно повернулся. Из соседней комнаты бесшумно появился высокий подтянутый молодой человек в темных очках и забранными на затылке в хвост светлыми волосами. Не смотря на кажущуюся молодость, в линии подбородка и очертаниях губ, чувствовалась зрелость, уверенность, сила. Опасность исходила от него волнами. Он был не таким, как Милена. Его присутствие заставляло Джонатана внутренне содрогаться от страха. Это был красивый и жестокий зверь, притворяющийся ласковым тигренком. Кошачья грация его движение и неестественная мягкость шагов только подтверждали опасения Джонатана. Значит, этот парень не выдумка Милены. Он существует и тоже обладает странными силами. Да, с таким полюбовно договориться не удастся. Женщина-психопатка — забавно и иногда даже волнующе, но мужчина-псих — это уже серьезно. Нет, а вы посмотрите на этих матрешек. Так и поедают глазами этого поджарого красавца в стильный спортивных джинсах и синей обтягивающей мощный торс футболке. Они что тут дружно вкурили марихуаны или нюхнули коки?

Ричард, а это был именно он, принялся выхаживать вокруг Джонатана, разглядывая его со всех сторон, как выставленный на аукционе лот. Грэй оцепенел. Он был не в силах пошевелиться.

— На тебе ее запах. — прорычал Ричард, приближая к нему свое лицо. — Она доверяет тебе. Ни к чему говорить, что собираешься куда-то ее послать в присутствии других женщин. Это некрасиво. Не по-мужски. — он жестко улыбнулся холодной улыбкой. Бесцеремонно обшарив его, Ричард достал телефон из кармана его куртки растоптал ногой.

— Он тебе не нужен. Мила и так знает, как тебя найти. — сказал он, сделав шаг назад и снимая очки. У него были поразительно синие глаза, насыщенного глубокого цвета, яркие и пронзительные на фоне бледной кожи, удивительно длинные черные ресницы, изящный почти женские брови. Он был очень красив. Красивее пресловутого Карла, из-за которого Джон так волновался. На за безмятежной синевой глаз скрывалась черная бездна, угрожающая жизни опасная пустота. Он впился в Джонатана своим взглядом, улыбка на его губах становилась все шире.

— Значит, Иерусалим. — удовлетворенно произнес Ричард. — Как банально.

Милз опустился в кресло и вальяжно развалился в нем, продолжая разглядывать Джонатана, который не мог пошевелится, загипнотизированный его взглядом. Элис и Кристина медленно приблизились к Ричарду и встали по обе стороны от него.

— Ты поразительно похож на своего отца. — произнес он мелодичным густым голосом. — Ланкастер всегда нравился Миле, но она это упорно отрицала. Наконец-то ей удалось воплотить свои фантазии в реальность. — он холодно улыбнулся. — Ты можешь говорить.

— Что ты сделал с девушками? — спросил Джон, обретя дар речи. Милз пожал плечами.

— Ничего. Просто я показался им более привлекательным, чем ты. Я думаю, что мы поболтаем в самолете.

— Каком?

— В моем, пока будем лететь в Иерусалим. — спокойно ответил Ричард.

— А с чего ты взял, что я поеду? — дерзко поинтересовался Джон.

— А с чего ТЫ взял, что я не смогу тебя заставить?

— Послушай, мне наплевать, что вы все тут чокнулись и ищете какой-то мифический меч. Ты знаешь, где он. Можешь поехать и забрать его. Я пас, я остаюсь. Делайте, что хотите, хоть зарубите друг друга. Мне это больше не интересно. — выпалил Грэй. Ричард расхохотался.

— А ты мне нравишься, парень. Должен тебя огорчить, но только ты сможешь вытащить священный меч из подножия распятья. Придется поехать.

— И что ты с ним сделаешь? Убьешь ее? — спросил Джон.

— В этом нет необходимости.

— А если бы была?

— Джонни, ты не в том положении, чтобы устраивать мне допрос. Я знаю Милу одиннадцать лет, восемь из которых мы прожили вместе. Она далеко не ангел и обладает необыкновенным даром внушения. Ты для нее игрушка, но в твоей власти изменить эту расстановку ролей. Если ты мне поможешь, то она лишиться своей спесивости и надменности. Пора ей спуститься со своего трона.

— Но она уверена, что ты ее убьешь. — вставил Джон. Ричард скептически улыбнулся.

— Я не смог бы этого сделать.

— Она настроена более категорично.

— Надеюсь вы говорили обо мне не в постели?

— А если и так, то что? Неприятно?

— Мне безразлична ее личная жизнь. — холодно ответил Ричард. — Я — вампир, хоть ты и не веришь в нас. А вампиры не способны испытывать ревность, это чувство свойственно только смертным. Все, что связывало нас с Милой, давно в прошлом.

Ричард поднялся с кресла.

— Нам пора. Элис поедет с нами.

— Почему она? — спросил Джонатан, заметив, как просветлело лицо девушки, на губах заиграла благодарная улыбка. Ричард ласково провел по ее щеке кончиками пальцев.

— Теперь Элис одна из нас. — пояснил Ричард, не глядя на Джонатана. — Она мой тайный агент. — он отвел волосы с шеи девушки, и Джон увидел на нежной коже Элис следы зубов. Еще немного и он поверит, что не все, что говорила Милена, было бредом. — Милена слишком недальновидна. Она не соизволила просканировать Элис, сочтя ее бесцветной и неопасной. Она забыла, что когда-то сама была такой же.

— И тебя злит, что именно Милена у власти, а не ты — такой умный и дальновидный?

— Не пытайся задеть меня, вывести на эмоции, которых я не чувствую. В глубине души я абсолютно пустой и плохой парень. Не шути со мной. Это опасно. — предупредил Ричард. — Нам нужно поспешить. Мы должны приехать первыми. Не хочется встретиться с Милой раньше времени.

— Боишься?

— Думаешь, стоит?

Через час троица уже находилась в самолете Ричарда, управляемым вполне адекватным пилотом. Джонатан смирился с тем фактом, что ему не удастся избавится от этих двоих, пока не сделает то, что им нужно. Глядя в иллюминатор на удаляющуюся землю, Джон подумал, что ему следовало послушать Милену и остаться в безопасном номере. Ведь, если вся эта история правдива, не смотря на то, что его здравый смысл сильно сопротивлялся в это верить, и вампиры действительно существуют, как не абсурдно это звучит, то он здорово подвел ее своей беспечностью. Это попахивает предательством. Джонатан посмотрел на безмятежный профиль Ричарда, который сосредоточил свое внимание на Элис, что-то нашептывающей ему на ухо с томной лукавой улыбочкой.

— Ты точно не убьешь ее? — спросил он. Ричард повернулся. Глаза его были холоднее айсберга.

— Нет, Джонни. Не мучайся. Она понимает, что ты не в силах сопротивляться мне. Когда она лишиться своей власти, ей понадобиться чье-то надежное плечо. Теперь твоя очередь тешить ее самолюбие.

— Твои слова пропитаны злостью. Мне кажется, что тебе не власть нужна. Ты просто хочешь самоутвердиться, доказать свое превосходство.

— Ты глупец, Джонни, не смотря на все свои знания. Тебе не понять меня. Даже она не способна. Я хожу по земле больше тысячи лет, мне не надо самоутверждаться и что-то доказывать. Я — древнейший вампир на земле. — снисходительно улыбаясь пояснил Ричард.

— И ты бесишься от мысли, что женщина заняла твое место. Признайся, что самое неприятное в этой ситуации? То, что ты не сверху?

— Я слишком долго был сверху, Джонни, и мне это здорово наскучило. — он двусмысленно усмехнулся. Грэя пронзило отвратительное чувство жгучей ревности и злости. Ричард удовлетворенно хмыкнул.

— Хочешь меня ударить? — поинтересовался он. — Не стоит. Я все равно сильнее. В этом нет смысла. Я не претендую на твое место. Поверь, оно очень незавидно и ненадежно. У меня куда более глобальные планы.

— Ты думаешь, что она будет покорно ждать, пока ты будешь совершать ритуал. — сомнительно покачал головой Джон.

— Нет, не будет, но я что-нибудь непременно придумаю. Я же умный. — Ричард широко улыбнулся. — А ты так заговорил, словно поверил в наше существование.

— Я просто хочу понять, как далеко вы зайдете в своем безумии.

— Нет, ты почти уверен, что все это правда, просто твой разум сопротивляется. Твой отец тоже был упрямым. Он так же смотрел на меня, как ты. Но тебе я не враг. Скорее, друг. Ты сам не знаешь, как может быть опасна Милена. Она уничтожила бы тебя, после извлечения меча.

— Зачем?

— Ей не нужен свидетель. Что, если меч нельзя уничтожить? Тогда она его перепрячет, а ты…. Зачем ей будешь нужен ты?

— Я не верю тебе. Милена — не убийца. — горячо воскликнул Джонатан.

— Да? Она не поведала тебе о том, что за восемь лет своего правления, уничтожила триста пятьдесят вампиров, причем собственноручно.

— Какой смысл убивать себеподобных? — не поверил Грэй. Ричард окинул его усталым взглядом.

— Они нарушили закон.

— Какой?

— Не обращать смертных в вампиров.

— Но разве это не разумно? — возразил Джон.

— Обращение человека, единственная радость для таких, как мы. Через людей мы снова чувствуем себя живыми, питаясь их чувствами, мыслями, желаниями. Она делает тоже самое, питаясь тобой. Важно не просто взять кровь жертвы, а еще и отдать ей частичку самого себя, только тогда мы испытываем настоящее удовлетворение.

— Звучит омерзительно. Радоваться убийству — разве это не низко? — с отвращением произнес Джонатан. Ричард хищно улыбнулся.

— Это нужно почувствовать, Джонни. Мы не убиваем, а дарим вечную жизнь.

— А ты спросил у Милены, нужна ли ей вечна жизнь, прежде чем убить ее? — дерзко спросил Джон, глядя в холодные глаза. Тень пробежала по лицу Ричарда, он сжал кулаки, и Грэй инстинктивно отпрянул. Но Ричард быстро овладел собой, и спокойно произнес.

— Я прощаю тебя за то, что ты любишь ее.

Он отвернулся, демонстрируя свое нежелание продолжать разговор. Джонатан задумался. Не похоже, что это самодовольный выродок врет. Неужели Мила обманула его. Что-то здесь не сходиться. Внезапно он почувствовал теплое дуновение ветра на своем лице, словно кто-то коснулся его рукой. Мысли понеслись прочь. Он закрыл глаза и услышал тихий ласковый голос Милены.

Джонни, я не сержусь на тебя. Ты должен быть осторожен. Не слушай Ричарда. Он — мастер обмана.

Ты просила его обратить тебя?

Да.

Почему?

Так было нужно. Только я способна остановить хаос. Люциана завещала мне эту власть, чтобы я установила равновесие и мир. Но обрести ее силу я могла только через смерть.

Что мне делать? Как помочь тебе?

Я справлюсь, Джонни. Ему не получить то, что принадлежит мне.

А что будет со мной, когда все закончится?

Он уже что-то наплел тебе? Джонни, я не собираюсь превращать тебя в вампира. Ты будешь жить. Даю слово.

— Передавай привет. — ворвался в сознание Джонатана еще один голос.

Милена… — позвал Джон, но она оставила его.

— Я до сих пор ее волную. — усмехнулся Ричард, глядя на него.

— Нет, не волнуешь. — покачал головой Джонатан, послав ему полный презрения взгляд. — Ты причиняешь ей боль. Она любит тебя, а ты хочешь растоптать ее, унизить. Вот это не по-мужски.

— Что ты можешь понять в наших отношениях? Что ты знаешь о боли? Об одиночестве? Об унижении, злости, ненависти, страсти, о любви? Что, Джонни? Ты не был так одинок, как мы, ты не страдал столетиями, ты терял все в один краткий миг. Не пытайся обвинить меня в том, чего не понимаешь. — яростно глядя на него, сказал Ричард. В глазах его вспыхнул синий огонь, губы изогнулись в горькой улыбке.

Джон потрясенно смотрел на него. В сердце больно кольнула неприятная догадка. За намеренно жестокими словами Ричарда пряталось что-то глубокое и сильное.

Элис попыталась утешить его, прикоснувшись к его плечу, но он отбросил ее руку. И закрыл глаза, не желая общаться даже с ней.

Мила в это момент только садилась в самолет. Она была сильно раздасована произошедшей неприятностью. Ей придется отбивать Джонатана, или сражаться с Ричардом, чего ей совсем не хотелось. Тешило только то, что ситуация прозрачна. Теперь она знает, кто готовил заговор. В глубине души Милена давно это подозревала, но глупое сердце не хотело верить, что Ричард способен на такое вероломное предательство. На что он надеется? Ему не удастся застать ее врасплох. А в схватке она в любом случае выйдет победителем. Да она может просто заставить его съесть этот чертов меч. Вырвать его из рук Ричарда одним взглядом. Господи, какая глупость! Он вроде всегда был разумным вампиром. Это же самоубийство. Что он пытается ей доказать таким смешным способом? Проверить дрогнет ли у нее рука? Мила закрыла глаза. Тревога съедала ее сердце. Нет, она все еще не готова к битве с Ричардом. Но, если другого выхода нет, она сделает то, что должна. Сделает….

Да храма пришлось добираться на автобусе. Ричард решил, что у них достаточно времени и нет смысла брать такси. Джонатан счел подобное решение не совсем верным. Если ему так не терпится заполучить меч, то к чему тянуть время. Элис, как пятнадцатилетняя влюбленная школьница, висела на сильном плече Ричарда, который хранил напряженное молчание. Джон подумывал о том, есть ли возможность сбежать от них, когда они выйдут из автобуса. И куда ему бежать? Вдруг Милене понадобится помощь, а его не окажется рядом. Но что он сможет сделать, против этих сверхлюдей, наделенных невероятной силой. Что-то говорило, что они с Элис лишние в этой глубоко личной схватке. Грэй не был дураком, и как бы Ричард не прятал свои эмоции и чувства за ледяной небрежностью, показушным равнодушием и невозмутимым спокойствием, демонстрируя свою хищную опасную сущность, Джон был уверен, что он вовсе не был страшным злодеем из фильма ужасов. Кроме жажды власти было что-то еще за его стремлением заполучить несчастный меч. На Иерусалим опустились сумерки. Интересно, как они попадут в храм. Кто их туда пустит в такое время? Но тут Джон вспомнил, что Ричард тоже может заставить человека сделать все, что он пожелает. Да, святые отцы будут в шоке, узнав, что их святилище осквернил самый настоящий принц тьмы. В том, что это правда, Джонатан уже почти не сомневался. А это значит, что его отец тоже был вампиром, которого убила Милена. И влюблен он не в психопатку, а в Королеву проклятых. Просто сюжет для ужастика. Странно, что он так спокойно это воспринимает. Возможно, это шок. И понимание всего ужаса сложившейся ситуации придет позже. Сейчас же его волновало другое. Он беспокоился о Милене. Она не должна пострадать. Если то, что говорит Ричард о ее законах правда, то ему гораздо выгоднее, чтобы выиграла в этой битве именно она. Ему не хотелось бы стать кормом, в случае победы Ричарда, а в том, что он обязательно им полакомиться, Джонатан не сомневался. Он и сейчас время от времени поглядывает на пульсирующую вену на его шее.

— Нужно выйти пораньше и прогуляться. Я проголодался. — прочитав его мыли, зловеще произнес Ричард. Элис поддержала его идею.

— Не беспокойся, я не собираюсь тобой питаться. Пока не собираюсь. — Ричард рассмеялся. — Видел бы ты сейчас свое лицо.

Джонатану пришлось наблюдать не очень приятное зрелище насыщения вампиров случайными прохожими, которые, кстати, особо и не возражали. И утолив голод парочки хищников, преспокойно продолжили свой путь.

— Страшно? — поинтересовался Ричард, стирая каплю крови с губы тыльной стороной ладони. — Или завидно?

— Ни то ни другое. — хмуро бросил в ответ Джонатан. Вдали показались стены храма. Грэй внутренне напрягся. А что если они все-таки психи и никакого меча там нет? Что этот кровосос с ним сделает?

— Съем. — усмехнулся Ричард. — Не переживай, Джонни, меч там, где ты его видел. И мы скоро его заберем.

— Почему ты так спокоен? — сухо поинтересовался Грэй. — Милена уже летит сюда. Как ты собираешься справиться с ней? Что ты задумал?

— Как много вопросов, Джонни. — Милз остановился и посмотрел на него изучающим внимательным взглядом. — Ты все узнаешь, когда придет время.

— Неужели власть так важна для тебя, Ричард? Я видел тебя в пещере, я чувствовал твои страдания. Ты не чудовище, не зверь. Ты уничтожил Люциану, потому что она была злом, которое уже нельзя было остановить.

— Она хотела, чтобы я убил ее, Джонни. Люциана была божественным созданием, ангелом из преисподни, жестоким и мудрым, мудрее всех нас вместе взятых. Ты знаешь, что не все боги гуманны и справедливы. Но даже первозданное зло способно устать от кровавой бойни. — Ричард посмотрел на позолоченные купола храма. Несколько часов и они поднимутся по склону холма и войдут в святилище. — Тебе покажется это неправдоподобным, но я верю в Бога, Джонни. В великого правителя миров. И он смотрит сейчас на нас и улыбается, потому что я на верном пути. Я иду к нему.

— Я не совсем понимаю смыла твоих слов. — едва поспевая за ускорившим шаг вампиром, проговорил Джонатан Грэй. Элис шла немного поодаль, словно не желая мешать разговору мужчин. Джон догадывался, что это приказ Ричарда. И его удивляло, как легко Элис выполняет любой каприз своего господина.

— Сущность каждого человека отлична и многогранна. — произнес Ричард, не глядя на Джонатана. — Элис изначально была слабой. Ты другой, я могу влиять на твои мысли и сны, но ты не подчинишься, чтобы я не делал. Ты сильнее, потому что в тебе кровь Ланкастера, глубоко внутри ты один из нас, но чтобы занять свое место в нашем царстве теней, ты должен умереть. Мила не рассказывала тебе о том, что такие, как ты рождаются раз в тысячелетие. У вампиров есть определенный сложности с потомством. Это наша кара за грешный образ жизни.

— Но Милена не дочь вампира. Однако она не поддалась твоим чарам, когда была смертной.

— Тебе хочется говорить о ней. — Ричард улыбнулся. — Мне понятны твои чувства. Хочешь узнать все о любимом человеке, точнее вампире. Тебя не пугает то, что она…. - он многозначительно замолчал.

— Вампир? Если честно, то я еще не понял. Сначала я решил, что она просто сумасшедшая, но на мои чувства это не повлияло. Я увидел ее в темном кабинете в подвале клуба и понял, что знаю ее. Это странное необъяснимое чувство узнавания родственной души….

— Оно обманчиво. — Ричард посмотрел на него, слегка повернув голову. — Я испытывал примерно тоже, когда встретил Люциану. Любовь к ней была жуткой болью, я умирал от ненависти, злости и ревности каждую ночь, наблюдая затем, как она придается разврату и убийству. С ней я познал ад. Но убив ее и очистив мир от зла, я не почувствовал удовлетворения. Я не получил ни власти ни великой силы. Я создал свое царство вампиров в то время, как твой отец создавал свое. Я хотел сделать своих детей человечными, живыми, способными на сострадание. Ты представляешь, что такое вечность и что она способна сделать с тобой? Сначала это даже интересно, разные люди, страны, новые познания. Я наблюдал, как мир взрослеет, меняется, как растут города, появляются чудеса науки и техники, как бренный мир становится таким, каким ты видишь его сейчас, и я ждал, что однажды пойму смысл нашего существования, о котором Люциана так и не поведала мне. Я был одинок, я страдал, и убивал…. Но так ничего и не понял. Я удерживал свою власть над остальными вампирами путем вечной борьбы с ними. Это нелегкая доля, если учесть, что они в любой момент могли ополчиться и уничтожить меня. Я хотел, чтобы они научились быть не просто животными, я хотел научить их контролировать свои инстинкты. Я и бы сделал это, будь сила Люцианы в моих руках. Я, как и Мила, хочу мира. Но я добивался его только своими силами, не надеясь ни на кого. Но Люциана знала, как велика моя жажда власти, поэтому она не отдала ее мне. Я слишком долго жил на свете, в моей душе накопилось столько зла и ненависти, что я почти согласен с ней, но, если я перестану бороться с этим, потеряю возможность править и учить, то кем я стану? Для чего тогда я прожил тысячелетие? Чтобы в итоге стать рабом?

— Ты мог бы стать другом и соратником.

— Нет. Ты не понимаешь, Джонатан Грэй. Вампиры это стая, мы не друзья друг другу. Мы вечные соперники, уставшие и пресыщенные хищники. Мы держимся вместе, чтобы выжить, но в глубине души каждый мечтает попасть на место Милены.

— Ричард, но из твоих слов я понял, что и ты и она хотите для вашего клана одного и того же. Для чего тогда это противостояние? Дай ей возможность принести мир в ваши души.

— Она не сможет. — Ричард грустно улыбнулся. — Как ей удастся принести мир в души тысячи бездушных, если даже в моей душе его нет. Я был с ней довольно долгое время, не сравнимое с вечностью, но у нее не вышло, не получилось убедить меня в ее правоте.

— Ты сам не позволил ей это сделать. Я не знаю, что между вами произошло, но вы оба от этого страдаете. Наверно, эта битва действительно важна для вас. Только так вы сожжете завершить эту внутреннюю бессмысленную борьбу. Все ведь гораздо проще. Я человек и я не прожил тысячелетия, но мне ясно одно — я хочу, чтобы Милена была счастлива, потому что люблю ее. Мне не важно кто даст ей это счастье, я или ты, или еще кто-то. Мне не важно, что она может сделать со мной. Я готов даже умереть, если ей так нужно.

— Вот этого я и боюсь, Джонни. — Ричард положил свою ледяную руку на его плечо. — Это участь раба. Я же привык повелевать.

— Но я не согласен. Я не чувствую себя рабом. — опроверг его слова Джонатан.

— А кто хочет признать себя слугой? Но, Джон… Пройдет время, много времени, ты испробуешь все радости, которые есть в мире, сменишь не одну сотню женщин, если, конечно, успеешь за свой короткий век, и поймешь, что ползать у ног любимой женщины просто недостойно, когда вокруг столько желающих ползать у твоих. — Ричард скупо улыбнулся. — Первые пятьсот лет своей жизни я потратил именно на чувственные наслаждения. Не представляешь насколько порочен был мир несколько столетий назад. Сексуальные оргии из десятков людей, устраиваемые прямо во дворцах, мужеложства и различные извращения. И уже не имеет значения, кто с тобой мужчина или женщина. Но потом приходит понимание бессмысленности подобного образа жизни, душа черствеет, становится холодной и циничной, а все люди вызывают презрение и отвращение. Скука, одиночество, боль — это все, что остается нам, уставшим от сомнительных радостей жизни.

— Ты спал с мужчинами? — недоверчиво спросил Джонатан, в его глазах читалось изумление.

— Джон, я совсем о другом пытаюсь тебе сказать. — раздраженно взглянул на него Милз. — Ты еще совсем мальчишка. Если я начну рассказывать тебе подобности своей интимной жизни, то тебя стошнит через несколько минут, а еще через полчаса поймешь, что после каждого моего прикосновения тебе хочется умыться.

— Ты мог бы написать книгу. Уверен, что она пользовалась бы успехом. Ты столько всего видел. Неужели не хочется поделиться с людьми своими знаниями?

— Я слишком хорошо узнал людей за время своего пребывания здесь, они не любят, когда им говорят правду, правду о них. Люди жестки, лживы, распущенны и порочны, не все, но большая часть. Мила хочет сделать нас похожими на этих жалких смертных, но сама ничего не знает о людях.

— Но и ты и она были людьми.

— Да, но я был человеком так давно, что забыл, что это такое. А Мила вела слишком замкнутый образ жизни, чтобы что-то понять о мире, в котором живет. Она наивна, как дитя. Она закрывала глаза руками, когда я пытался показать правду. Чтобы стать великим Правителем, мудрым наставником, нужны обладать смелостью, нужно уметь смотреть правде в лицо, какой бы она не была. А Милена просто охраняет смертных, потому что все еще считает себя одной из них. Черт, я знаю, что она по-прежнему каждый год навещает могилу своей подруги, подглядывает за жизнью своего бывшего мужа и друзей. — в голосе Ричарда зазвенела ярость. — Она Королева, она высшее существо с древнейшей силой, а не подруга, не коллега, не бывшая жена. Ее ничто не должно связывать с прежней жизнью. — голос его дрогнул. — Даже я.

— Почему ты так откровенен со мной? — спросила Джонатан, подозрительно глядя на него. — И со мной ли? Может, через меня ты обращаешься к ней?

— Может быть, я не знаю. — пожал плечами Ричард. — Мы так много лет говорили, но так ни к чему и не пришли. Проблема Милены в том, что она слышит только себя. Она уверена в собственной правоте. Ей безразлично то, что у кого-то может быть другое мнение.

— А в чем твоя проблема? — спросил Джонатан. Ричард пронзил его синими полуночными глазами, в глубинах которых шевельнулось отчаянье.

— Смертные дарят нам ощущение жизни, они притягивают нас изобилием своих переживаний и чувств, но сделав их подобными нам, мы испытываем разочарование и злость. Никого нельзя изменить, ничто не вечно в этом мире, нам не спастись от мглы, что заполняет наши сердца и не очиститься от холода и безразличия.

— Это не ответ. Ты не ответил ни на один мой вопрос. — покачал головой Джонатан Грэй. — Ты рассуждаешь о вечности, о смысле, но все это поверхностно. Ты не сказал настоящей правды, той, что прячется за маской жесткого и циничного лицемера.

— Просто ты пока не в состоянии прочитать истину, скрывающуюся между слов. Однажды ты поймешь, что в ничего не значащих словах порой таится такой смысл, который не каждому дано уловить. Люди слышат только то, что хотят слышать. В глубине души я художник. Это самое правдивое искусство, потому что на холсте ты можешь изобразить что угодно, но каждый, кто увидит твою работу, найдет что-то новое и близкое для себя.

— Ты своего рода философ и поэт. Я все-таки думаю, что тебе необходимо написать книгу.

— Мемуары вампира? — усмехнулся Ричард. — Не кажется ли тебе, мой друг, что это банально. Слишком много подобной литературы на полках книжных магазинов, слишком много снято фильмов о нас.

— Но в них нет правды.

— Но Дракула Брэма Стокера очень напоминает мне твоего отца — Ларри Ланкастера. Он словно списан с него. Мне иногда кажется, что однажды ночью Ланкастер навестил Стокера и поведал ему кое-что из своей жизни.

— Значит, мой отец был романтичным злодеем.

— Нет, беспринципным убийцей, я бы сказал. В двадцать первом веке он немного смирил свои аппетиты и прекратил купаться в крови людей, но сущность его не изменилась. Его нужно было остановить. Я до сих пор удивляюсь, как ему удалось напасть на след хранительницы ордена священного меча.

— Он не убил мою мать.

— Не убил. — подтвердил Ричард. — Она должна была воспитать тебя. Но он бы вернулся и забрал вас обоих.

— Не могу поверить, что мы всерьез говорим об этом. — покачал головой Джонатан. — Все это кажется страшным сном. Вампиры, оборотни — я думал, что это просто суеверные выдумки.

— Отчасти так и есть. Люди слишком мало знают, кем мы являемся на самом деле. Их познания примитивны и смешны.

— Значит, колом в сердце вас не убить?

— Почему же. Молодого вампира можно застрелить из пистолета обычной пулей, но нужно попасть в сердце.

— А молодой — это лет сто? — усмехнулся Джон.

— Нет, мы уязвимы только первый год жизни после смерти.

— А чеснок и кресты?

Ричард расстегнул рубашку и Грэй увидел у него на груди красивый золотой крест на толстой цепочке.

— Я верующий вампир, Джонни. Не скажу, что запах чеснока мне очень нравится, но и сильного отвращения к нему я не испытываю.

— А серебренные пули?

— Мы восстанавливаемся после них медленней. Они смертельны только для оборотня. Единственное оружие которым можно убить такого, как я, хранится у Милены.

— Значит, другого способа убить вампира не существует?

— Нет, но можно расчленить нас на куски или полностью обескровить. После подобных процедур даже сам Господь Бог не поднимет нас из мертвых, но это крайняя мера, которую используют смертные охотники, от рук которых погибло не мало вампиров. Есть целые семьи, которые передают из поколения в поколения знания о нас. Они изучают нас, ведут нашу биографии, выслеживают по одиночке и нападают исподтишка, нанося удар в спину, как подлые трусы.

— Но согласись, на равных биться было бы нечестно. Вы сильнее. — оспорил Джонатан.

— Соглашаюсь. — Ричард улыбнулся. — Меня им все равно не вычислить. Но однажды они были очень к этому близки. Представляешь, я даже в полиции побывать успел, но меня выпустили раньше, чем успели нагрянуть охотники.

— Повезло.

— Нет, просто у меня денег много и адвокат хороший. Среди смертных попадаются неплохие ребята, всегда готовые придти на помощь. Они считают меня своим другом и помогают скрывать свое истинное происхождение. Мне очень часто приходиться обновлять досье, но имя и национальность я не меняю никогда. Я горжусь своей страной, которая на моих глазах превратилась из примитивной, дикой, раздробленной и полуразрушенной кровопролитной резней, в цивилизованное красивое королевство с законами, которые ты так рьяно охраняешь. Кто знает, может однажды мне понадобится твоя помощь?

— Не уверен, что представляю от какого правонарушения могу тебя защищать. — Джон сомнением покачал головой.

— Жизнь преподносит немало сюрпризов. Если долго жить, то все возвращается. — Ричард загадочно улыбнулся. — А мне почему-то кажется, что твоя жизнь будет очень длинной.

— Сплюнь. — усмехнулся Джонатан, поймав себя на мысли, что больше не испытывает страха и трепета перед Ричардом Милзом, и все больше проникается к нему уважением. Это действительно поразительно, потому что он намеревается кое-что украсть у его возлюбленной. В словах Ричарда есть своеобразный смысл, и он уже сомневался в том, чью сторону действительно стоит занять. Милена женщина, хоть и бессмертная и всесильна, она темпераментна, эмоциональна, а в управлении нужен здравый холодный рассудок, опыт и мудрость — все то, чего у нее нет, но есть у Ричарда.

— Только ей не говори о своих мыслях. — расплывшись в довольной улыбке, прошептал Ричард. — Ей не понравится. Но я с тобой согласен. Люциана была любительницей загадок. Сегодня нам предстоит разгадать последнюю. Она смеха ради отдала свою силу смертной женщины, она наказала меня за предательство. Но Мила решила, что Люциана через нее решила принести в наши ряды любовь и милосердие, чувство свойственные людям, но недоступные для смертных. Какой смех! Люциана и понятия не имела, что это такое. Единицы вампиром способны на человеческие эмоции. И даже в аду есть праведники. Но остальная масса абсолютна пуста и бесчувственна, их нельзя ничему научить.

— Но поэтому она и создала закон.

— Возродила. Это закон был создан до нее. Он противоречит нашей природе. Он хорош для смертных, но не для нас. Я согласен, что беспричинное убийство человека ради своей прихоти должно быть наказуемо, но не обращение. Мы не забираем жизнь, когда создаем нового вампира, мы даруем ему вечность и это почти всегда согласовано с самим человеком. То, что вампир не может войти в дом смертного с его разрешения, правдиво и непоколебимо.

— Но вы часто проникаете в души людей путем обмана и соблазнения. Вы красивы и умны, этого у вас не отнять.

— Вот и подумай об этом, Джонни. Является ли твоя любовь настоящим чувством или вызвана волей Милены Мортимер? — Ричард остановился. До храма оставалось не больше километра. — Мы почти пришли. Ты готов, Джонатан?

— А ты?

— Я рад, что нам удалось поговорить. Ты неплохой парень. У тебя есть собственное мнение. Я надеюсь, что ты меня не подведешь в самый ответственный момент. — Ричард искренне улыбнулся.

— Приятно слышать, но ты забываешь, что я не на твоей стороне.

— Пока нет, но ты уже сомневаешься. — Ричард повернулся к идущей в стороне Элис, и она покорно подошла к нему и взяла за руку. Ее глаза остановились на лице Джонатана.

— Ты осуждаешь меня? — спросила она. Джон пожал плечами.

— Не уверен.

— И правильно. Это мое решение. Я сама выбираю свой путь. Только так и надо жить. Сейчас я впервые чувствую себя кем-то настоящим. Это настоящая жизнь, а все, что было до, слабое и никчемное подобие.

— Я бы выбрал никчемное подобие. — уверенно произнес Грэй. — Иллюзии быстро испаряются, а совесть остается. Когда-нибудь ты пожалеешь о том, что приняла такое решение.

— У вампиров нет совести. — ответил за нее Ричард.

— Неправда. — опроверг его слова Грэй. — У тебя есть. Ты великий лжец, но у тебя большое страдающее сердце, которое светиться в глубине глаз, там, куда ты никого и никогда не пустишь.

— Там побывало много народу, и каждый сильно наследил. Это оправданная защитная реакция, Джонни.

Остаток расстояния они прошли в молчании. Ричард замедлил шаг, выражение лица было непроницаемо и задумчиво, в глазах застыла холодная полночь. О чем он думал в это момент? И думал ли?

Джонатана удивило то, что ворота храма оказались открытыми, а внутренний дворик был пуст, словно все обитатели попрятались в свои кельи. Неприятное предчувствие закралось в сердце адвоката. Тишина давила на уши. Божье место казалось зловещей молчаливой могилой. Ни шороха, ни движения, ни вздоха.

— Где люди? Настоятели, монашки? — спросил Джон, чтобы разорвать эту гнетущую тишину. Ричард, шедший впереди, обернулся. Глаза его были черны, словно угли потухшего костра. Элис нервно улыбнулась, озираясь по сторонам.

Джон так и не дождался ответа. По выложенной мраморными плитами дорожки они подошли к самому храму, двери которого тоже были не заперты. Джон даже не успел насладиться красотами священной обители, ее великолепием и старинной архитектурой. Внутри было так же пустынно и тихо. Горели свечи, отбрасывая неровные блики на строгие лики святых, сурово смотревших со старых икон на осквернивших их уединение чужаков. Джон тяжело вздохнул, затушив при этом несколько свечей. Шаги их отдавались оглушительным эхом. Джонатан поднял голову вверх. Невероятно высокий купол храма был окутан тьмой. Поежившись от страха и холода, он посмотрел на Ричарда, казавшимся таким неуместным в этом божественном месте. Если бог есть, то как он допускает проникновение в свой дом таких, как Ричард и Элис? Почему они не падают замертво под взглядами святых, окружающих их со всех сторон. Джон чувствовал, что задыхается от запаха церковного воска. В глубине храма освещенный тысячей свечей блистает огромный алтарь. Мученическая улыбка искажает опустившего свое лицо Христа. Джон перекрестился, глядя на распятие, суеверный ужас наполнил его. Ладони вспотели, сердце заскакало в груди. Как он может взять то, что принадлежит богу? И какая кара настигнет его за такой проступок?

Ричард остановился, Элис тоже. Оба смотрели на Христа с благоговением и смиренностью. И только Джонатан не мог отвести взгляда от меча, воткнутого в основание распятия. Усыпанная кроваво-алыми рубинами рукоятка с головами змей обладала каким-то невероятным магнетизмом.

— Давай, Джонни. Сделай это. — мрачно произнес Ричард. Лицо его было окутано тенью, придававшей ему зловещий вид.

Грэй сделал неуверенный шаг вперед. Фигура Христа неумолимо и строго зависла над ним, глаза смотрели на него с немым укором. Руки задрожали. Джонатан испуганно обернулся. Нерешительность читалась в широко темных глазах.

И в это момент широко распахнулись двери храма. Джон застыл от удивления. Стройная женская фигура в ослепительно белом длинном платье появилась на пороге в мгновения ока. Еще секунда и она уже испарилась так же внезапно, как и появилась и снова материализовалась совсем близко, но на несколько шагов позади от Ричарда и Элис. Царственная красота Повелительницы ослепила Джонатана. Темные волосы ее были собраны в высокую прическу, тяжелое ожерелье из россыпи бриллиантов украшало хрупкую шею, тяжелые длинные серьги сверкали в ушах, браслеты и кольца осыпали запястья и тонкие пальцы, шелк платья струился по ее телу, словно живой. Никогда еще не была она так невероятно хороша и так опасна. Ярко накрашенный глаза казались черными и невероятно огромными на тонком бледном лице, алые губы улыбались в коварной злой улыбке. Она пришла сюда драться, но выбрала слишком неудобный наряд, решил про себя Джонатан, с восхищением и смутной тревогой глядя на нее. Нет, это не та Милена Мортимер, которая предстала перед ним несколько дней назад. Сейчас перед ним стояла Повелительница Вампиров, жестокая и могущественная. И она беспощадна….

— Да, Джонни, сделай это. — голос ее оглушительным эхом разнесся по храму, заставив его содрогнуться. — Отдай мне то, что принадлежит мне. — она медленно улыбнулась, обнажив заострившиеся клыки, глаза ее заполнила черная мгла, не оставив даже белков. Было что-то завораживающее и пленительное в истинном лице вампирши. Она не казалась пугающей или отталкивающей, наоборот, ее глаза манили, обещали, ласкали и… лгали.

Ричард и Элис словно замерли, не сводя с Джонатана глаз. Они не смотрели на Повелительницу и словно чего-то ждали. Все не так, — пронеслось в голове Грэя. Они не спроста так уверены и спокойны. Джон бросил на нее еще один исполненный преданной любви взгляд, и решительно взялся за рукоятку меча. Собравшись с силами, он вытащил его. Длинное лезвие зловеще сверкнуло. Он медленно развернулся, держа меч над головой. Милена благодарно улыбнулась, глаза ее заблестели. Она протянула руку, и Джон почувствовал, как священное оружие, украденное у Христа, стало уплывать из его рук. Внезапно она потянула носом воздух и огляделась по сторонам, словно что-то учуяв. То, что произошло потом было настолько молниеносным и неожиданным, что он не успел ничего понять и зафиксировать в своей памяти, так как движения вампиров были быстрее, чем работа мозга смертного. Высоко под самым куполом раздался шорох, словно от крыльев стаи летучих мышей, и прямо сверху на устланный ковром пол храма со свистом опустились существа напоминавшие людей только телосложением и одеянием, лица их были искажены гримасой ненависти и злобы. Они шипели и рычали, словно дикие звери, обступая со всех сторон Повелительницу, но меч все еще двигался в ее направлении. Все это происходило очень быстро, словно на ускоренном режиме при просмотре фильма. Милена тоже ощетинилась, оскалив зубы и угрожающе зарычав. Ричард и Элис наблюдали за всем со стороны, не участвуя. Теперь Джонатан, понял, почему ни были так спокойны и уверены, а двери храма оказались открытыми. Но как им удалось устроить западню, если Милена контролировала мысли каждого? Джон ринулся в стороны разъяренной толпы, окружающую его любимую, но взгляд Ричарда остановил его, он Джонатан бессильно повалился на пол, как подкошенный. Вампиры поступали к ней все ближе, но она раскидывала их в разные стороны, некоторые из них вспыхивали, подобно факелам под ее испепеляющим взглядом, но все же их было слишком много. Ей не убить всех.

— Ты же не дашь им убить ее? — крикнул он из последних сил. Ричард холодно улыбнулся, и достав пистолет из заднего кармана джинсов, поднялся над землей, нарушив все законы земного притяжения, и выстрелил прямо в грудь Милены. Ее растерянный взгляд остановился на лице Ричарда, на мгновение они снова стали изумрудно-зелеными, исполненными боли и звериной муки, но потом черная ярость вспыхнула с новой силой. Алая кровь залила белоснежное платье. Сжав руками рану, Повелительница потеряла контроль всего на секунду. Но этого оказалось достаточным, чтобы меч со звоном упал на пол и оказался в руках Ричарда.

— Нет. — взревела она, с остервенением разъяренной богини разбрасывая по сторонам обступившую ее горстку вампиров, которые еще вчера боготворили ее. В ее руке свернул кинжал и вампиры испуганно отступили, но она отступать не собиралась. За предательство она покарает каждого. На войне нет законов. На войне каждый сам за себя. Рванув, она оторвала длинный подол платья, мешавший движению, и кинулась в атаку уничтожая противников с молниеносной скоростью. Ее платье залила кровь десятков вчерашних обожателей, ставших врагами в один миг, волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Джон не успевал за выпадами ее рук, которые одним за другим пронзали рычащих а потом скуливших в предсмертной агонии вампиров. Но основной ее целью был Ричард, к нему она пробиралась через толпу предателей.

— Стоп. — закричала она страшным голосом и вампиры замерли, повинуясь ее голосу. Кровь была на ее руках и лице, стекала по разорванному платью. — Я могу убить вас всех, у меня хватит сил, но вы ведь не самоубийцы. Я предлагаю вам честный обмен. Выдайте мне вашего предводителя и я сохраню ваши никчемные жизни. — Она ядовито скривила губы и посмотрела на Ричарда, который сохранял невероятное спокойствие, словно его все происходящее не касалось. Элис со страхом пряталась за его спиной, а он смело смотрел в глаза Повелительницы. Джонатан не мог не восхититься его самообладанием и выдержкой.

— Они предадут меня, не моргнув глазом, так же, как предали тебя. — произнес Ричард. — Я предлагаю тебе другой вариант. Более достойный. Попробуй забрать у меня то, что тебе так нужно, не выхватив меч силой взгляда, не парализовав меня, а в честной битве.

— Честной? — она насмешливо приподняла бровь, обведя взглядом притихшую толпу предателей. — А это было честно? Стрелять в меня, окруженную разъяренными кровососами, было честно? Зачем тебе эта битва, заранее обреченная на поражение?

— Хочу понять, как далеко ты готова пойти в своей гордыне и властолюбии. — все тем же ледяным спокойствием ответил Ричард.

— Моей гордыне? — она расхохоталась. — Ричард, ты мне будешь говорить о гордыне и властолюбии? Разве не ты выпросил у меня свободу, чтобы потом отобрать у меня силу?

— Я.- кивнул он. — Так накажи меня за это. Оставь этих жалких тварей, которых ты собиралась учить милосердию. Оно не ведомо им. Как и тебе.

Милена решительно вздернула подбородок и сделала шаг в направлении Ричарда, заметно поредевшая толпа вампиров расступилась. Она холодно улыбнулась, заметив среди них Джозефа Море.

— И ты? — спросила она. — Почему?

Джозеф отвернулся, не выдержав ее презирающего взгляда. Милена чувствовала себя преданной, растерзанной, мертвой. Боль и гнев шевельнулись в очерствевшей душе. Она не даст ему заставить ее признать свое поражение.

Ричард направил на нее свой меч и приготовился к драке.

— Не надо. — воскликнул Джонатан, поднимаясь на ноги. Ричард наконец-то освободил его. — Просто забери меч.

— Молчи, мальчишка. — разъяренный черный взгляд остановился на его лице. Холодный пот заструился по спине Грэя. На него смотрели глаза настоящего Дьявола, готового биться до последнего.

Наклонившись вперед и широко расставив ноги два хищника начала кружить по храму, выжидая удобный момент для нападения. Тишина, прерываемая их хриплым дыханием, давила на нервы. Расступившиеся вампиры с тупым равнодушием наблюдала за схваткой. Ричард сделал первый выпад мечом, но Милена испарилась и появилась с другой стороны, оставив на его спине кровавые следы от ногтей. Ричард взмыл в воздух и начал стремительно опускаться, острие холодного оружия оказалось в опасной близости от головы Милены, но она снова испарилась, и меч вонзился в пол и застрял в нем. Повелительница воспользовалась моментом, пока Ричард пытался вытащить свое оружие, и напала на него сзади. Потом уже ничего было нельзя понять. Они сцепились, как два зверя, двигаясь так быстро, что Джонатану не удавалось разглядеть, на чьей стороне преимущество. Они скользили по воздуху, пытаясь обогнать друг друга, сделать более быстрое движение. Ричард по большей части оборонялся, не тратя много усилий, а вот Милена вскоре сильно вымоталась от утомительной борьбы, но как прекрасна она была в своем гневе, как царственно сражалась, и как велико было ее изумление, когда она оказалась лежавшей на спине. К ее горлу с бешено пульсирующей голубой жилой прижималось холодное острие меча, одно движение и оно пронзит ее насквозь. Возвышаясь над ней, Ричард невозмутимо наблюдал, как ее глаза вновь зеленеют, а свирепый оскал меняет растерянное выражение. Джон внутренне содрогнулся, представив, как должно быть она удивлена своим поражением. Ее грудь под забрызганным кровью платьем шумно вздымалась, глаза светились ненавистью и злобой.

— Что ты медлишь? — свирепо закричала она. — Покончи с этим. Если ты ждешь, что я буду умолять сохранить мне жизнь, то не дождешься!

Ричард криво улыбнулся. Лицо его хранило непроницаемой отстраненное выражение, в глазах застыла усталость. Сделав шаг назад, он швырнул меч на пол.

— Вот она твоя победа, залитая кровью. Если твоя сила, сделает меня таким же чудовищем как ты, то она мне не нужна. — произнес он и пошел прочь. Милена приподнялась, подняв меч дрожащей рукой и обвела взглядом притихших вампиров, склонившись перед ней. Она снова была их Повелительницей. Как быстро все меняется в этом мире.

— Прости нас, Милена. — произнес Джозеф, подходя ближе. — Он обещал нам свободу. Он сказал, что победит.

Милена взглянула на спину удаляющегося Ричарда. Он уходил один, как проигравший.

Джозеф указал пальцем на Элис.

— Повелительница, Ричард нарушил закон. Эта девушка обращена им несколько дней назад. — он заискивающе улыбнулся. Милена испытала невероятное отвращение к этим низким омерзительным льстецам, не верным никому, готовым принять сторону любого, кто пообещает им чуть больше власти. Победа, залитая кровью.

— Взять его. — поднимаясь на ноги произнесла она приглушенным голосом. Джон вздрогнул и потрясенно посмотрел на нее.

— Ты не можешь… — пробормотал он, приближаясь. Милена жестко улыбнулась.

— Я могу все, Джонни. Я же Королева. — торжественно произнесла она. — Нам пора уходить.

Джон взглянул на скрученного бывшими союзниками Ричарда, который даже не собирался сопротивляться. Он подмигнул Джонатану и ободряюще улыбнулся, словно это ему нужна была поддержка и помощь. Милена медленно приблизилась к нему. Ричарда поставили перед ней на колени.

— Лучше бы ты убил меня. — коварно улыбаясь произнесла она. — В отличии от тебя, я не проявлю слабости.

— Я именно на это и рассчитываю. — его губы дрогнули в улыбке. Милена изогнула бровь, взглянув в синеву глаз.

— Ты не боишься смерти? — спросила она.

— Я слишком устал от жизни.

— Тем лучше. — она прошествовала мимо с достоинством королевы.