ВУАЛЬ ДЛЯ "ЕВЫ"

Алекс Д

"Мы давим виноград, а вино пьют другие, мы сеем хлеб, но наш стол пуст,

Мы влачим цепи, хотя они и невидимы глазу, и хотя нас называют свободными,

Мы рабы…."

О.Уайльд.

" Мы кое-что забыли; а затем мы забыли о том, что забыли"

Лэнг Р.Д.

 

ЧАСТЬ 1

Когда "вчера" догоняет "сегодня".

"Место действия человека полно миражей, демонических псевдореальностей, поскольку все верят, что все остальные в них верят.

Как нам найти путь обратно к самим себе? Давайте начнем с попытки подумать об этом."

"Задолго до нашего рождения, даже до того, как мы зачаты, наши родители решили, кем мы будем"

Р.Д. Лэнг.

 

Глава 1

США. Нью-Йорк, Манхеттен.

2012 год.

— Дезире Аманда Вильмонт? — спросил меня женский официальный голос. Я крутанула руль, направила старенький "Порше" к парковке, и прижала сотовый к уху, зорко выглядывая свободное место. И понесло же меня за покупками в час пик. Приткнуться некуда.

— Да, это я. — сжав зубы, процедила я, пытаясь утихомирить нарастающее раздражение. О, я вижу свободный пятачок между шикарным "БМВ" и белоснежным "Мерседесом". Фу, все-таки сегодня мой день.

— Вас беспокоит Сандра Свенсон. Я — администратор телевизионного шоу "Гипноз". Вы были у нас месяц назад.

— Да. — с легким удивлением выдохнула я, с трудом втискиваясь между дорогими авто и заглушая мотор. Все, теперь точно истрачу всю зарплату. Жаль, что ее едва хватит, чтобы купить необходимый минимум. Я вспоминаю о странной собеседнице. — Мне сказали, что я не прошла кастинг.

— Организаторы шоу передумали. Вы нам подходите. — с ноткой пафоса снисходительно сообщает важная до ужаса Сандра. — Когда сможете приехать в студию?

Меня охватывают сомнения и не беспочвенные подозрения. Уж не мои ли выдумщики друзья учинили новый розыгрыш? Именно с подачи приятелей — любителей взять на "слабо", я пошла на дурацкий кастинг дурацкого шоу. Конечно, меня сразу отбрили. Обидно, конечно, но я даже обрадовалась. Представить не могу себя в телевизоре, да еще в роли подопытного кролика, над которым колдует смешной толстенький гипнотизер. Признаться, я, вообще, не смотрю различные молодежные шоу, к сериалам для домохозяек так же равнодушна. А вот кулинарные программы очень уважаю. Не потому что люблю готовить… Люблю поесть, глазами, так, как вот уже три года сижу на строгой диете. Сложно, но результат того стоит, а чувство голода можно утихомирить визуально.

— Мне сказали, что я не поддаюсь гипнозу. — напомнила я, все еще надеясь, что надо мной решили пошутить.

— Мистер Торнтон пересмотрел записи с вашими пробами, и решил попытаться еще раз. У вас незаурядная внешность, и камера любит, а легкие случаи зрителям порядком надоели. Если не выйдет, вы просто немного подыграете Торнтону, не бесплатно, разумеется. — терпеливо объяснила госпожа Свенсон.

Вот блин! Похоже, что Сандра не гонит. Черт, я не могу отказаться, иначе проиграю пятьсот баксов, а это почти два моих оклада, без премиальных….Можно, конечно, слукавить, и не признаться Дэвиду и Джону, что меня одобрили организаторы шоу. Но я не привыкла играть нечестно. Нет, все-таки придется тащиться в студию и опозориться перед целой страной. Влипла ты, девочка. По самые уши вляпалась. Ох, и достанется от меня Дэйву и Джо. Я в долгу не останусь. В следующий раз такое придумаю! Такое…. Что бы такое придумать?!

Я вышла из машины, и облокотилась на пыльный капот, задумчиво хмуря брови.

— Хорошо, Сандра, я приеду. Когда вам удобно? — обреченно вздохнув, спросила я.

— Мне — все равно. — подчеркнула пафосная дама-администратор. Сучка крашеная. — Но спонсоры и организаторы торопят со сроками. Так, что чем раньше, тем лучше. Завтра вас устроит?

— Ого, какая хватка. — пробормотала я, потирая напряженную переносицу. Хотелось послать к черту высокомерную Сандру со всеми ее спонсорами. Но уговор дороже денег. Развели, как маленькую.

— Сандра, завтра я не смогу. И выходные уже распланированы. С понедельника я по счастливой случайности ухожу в законный отпуск, и полностью в распоряжении мистера Торнтона. Мне нужно как-то подготовиться? И сколько времени займут съемки? Что взять с собой из вещей? — деловитым тоном спросила я. Пусть знает, что мы тоже не лыком шиты.

— Хорошо, мисс Вильмонт. Я жду вас в студии в понедельник в девять утра. Никаких вещей брать не нужно. Одежду, средства гигиены, питание вам предоставят. Вашей подготовкой займутся специалисты уже на месте. Рассчитывайте в среднем на три дня.

— Так много? — воскликнула я. Высокий красавчик, открывающий дверь "БМВ" с любопытством взглянул на меня, вознагражденный за внимание к моей скромной персоне лучезарной улыбкой. Я проследила взглядом, как парень забрасывает фирменные пакеты на заднее сиденье и садиться за руль. Какой брутальный. Люблю таких. — Я смотрела один выпуск. Он длится сорок минут. Что со мной будут делать в оставшееся время?

— Мы все обсудим лично. Не беспокойтесь, ничего страшного с вами не случиться. Работа с мозгом не так проста, как кажется на экране, и сопровождается сложными процедурами. Первый день с вами будут работать психологи, второй день — сами съемки, макияж, стилисты, многочисленные дубли. Джерри Торнтон — лучший специалист в области гипноза, но даже у него случаются осечки. Желаемый результат не всегда получается с первого кадра. И то, как вы подготовитесь, настроитесь и сумеете расслабиться, повлияет на качество его работы. А третий день вы проведете в особой зоне отдыха, это время реабилитации, в течение которого вас ждут расслабляющие процедуры, массаж и прочие приятные мероприятия.

— А сколько мне заплатят? — я снова включила деловую жилку, переходя от рассуждений к материальным насущным вопросам.

— Три тысячи долларов вас устроит?

Еще бы! Атас! Классно! Куплю новую тачку. А еще сдеру выигрыш с Девида и Джонни. Я прикинула в голове почти осязаемую сумму денег, даже руки зачесались. Новая машина и розовое платье от "Кляйна". Сексуальное, короткое облегающее летнее платье моего любимого цвета. Давно на него облизываюсь, но накопить нужную сумму никак не получается. Работа референта не так хорошо оплачивается, как три дня перед камерами. Плевать, что я не чувствую себя телезвездой. Ради трех штук можно и притвориться. Пока я подпрыгивала на месте от охватившего меня радостного предвкушения, серьезная до жути собеседница сделала неправильные выводы.

— Мы можем увеличить сумму до четырех тысяч, мисс Вильмонт.

У меня голова закружилась, ладони вспотели. Стоп. Нужно держать марку, и не выдать щенячьего восторга. Как бы не передумали…. Но меня понесло.

— А, если ничего не получиться? И мне придется подыграть мистеру Джерри? — копируя тон Сандры, поинтересовалась я.

— Сумма увеличится вдовое, но добавиться пункт о неразглашении в контракт, который мы с вами заключим.

— Я согласна. — торопливо сообщаю свое решение. — В девять утра, в понедельник. Напомните адрес.

— "Эмпайер", сто пятнадцатый этаж, офис студии "Джерри Торнтона". Пройдете на ресепшн и просто назовете свое имя. Вас встретят.

— Я все поняла. До встречи, Сандра.

— До свидания, Дезире. Я надеюсь, что наше сотрудничество будет приятным и плодотворным для обеих сторон.

Сандра Свенсон отключилась, и я на какое-то время замерла, прижимая телефон к щеке и переваривая случившееся. В следующую секунду глупая счастливая улыбка расползалась от уха до уха. Откинув голову назад, я расхохоталась, и обхватила плечи руками, не до конца веря, что такая удача свалилась на мою бренную голову. От смеха на глазах выступили слезы, и я быстро стерла их кончиками пальцев, постепенно успокаиваясь. Когда первый приступ дикого веселья и буйной радости остался позади, я со смущением заметила, что красавец на "БМВ" в недоуменно наблюдает за мной через опущенное боковое стекло.

— Все в порядке, мисс Вильмонт? — вежливо спросил молодой человек. Я отметила правильные черты лица, волевую линию подбородка, высокие породистые скулы, полные чувственные губы и ямочки на щеках. Особого внимания требовали глаза красавчика. Большие загадочные и черные, как ночное небо, опасные глаза, мудрые не по годам. Очень знакомые…. Стоп! Откуда он знает мое имя? Снова всматриваюсь в идеально-привлекательные черты. Черт. Я совсем свихнулась от свалившейся на меня удачи, раз не узнала собственного шефа, который два часа назад подписал мое заявление на отпуск. Да, еще рассматривала его минуты две, как восторженная дурочка. Ну, и идиотка. Скромно опускаю ресницы и играю роль глупой блондинки. Обычно у меня подобный трюк проходит на ура.

— Простите, мистер Блейк, я вас не узнала без костюма. — ляпнула я, но когда размеры собственной тупости дошли до меня, он уже откровенно смеялся, а густо покраснела. Нет ничего нелепее краснеющей блондинки. Кого хрена Блейк пересел со спортивного "Бентли" на этот громоздкий внедорожник? В простых голубых джинсах и спортивной футболке с флагом США на груди мой шеф мало напоминал серьезного официального и хладнокровного повелителя маленького царства под названием "Технолоджи Бест". Нет ничего удивительного в том, что я не узнала его в неформальной обстановке.

— Не стоит смущаться, Дез. — он широко улыбнулся мне из шикарного салона своего авто. — Ты выиграла в лотерею?

Я удивленно взглянула в смеющиеся обсидиановые глаза. Я стояла в полуметре от боковой дверцы "БМВ" и имела прекрасную возможность разглядеть непривычный облик Адама Блейка. У него такое распространенное имя, банальное. Совсем ему не походит. И как я раньше не замечала, как потрясающе привлекателен мой шеф? Какие широкие сильные плечи, рельефная грудная клетка. Футболка обтягивает его, как вторая кожа, не оставляя места воображению. Даже жарко стало, и тридцать градусов тепла тут не причем. Адам просто великолепен. Неужели именно этому мужчине я ношу каждое утро горячий кофе последние пять лет? Записываю в блокнот каждое слово, стою за спиной, словно тень, пока он проводит переговоры с клиентами и акционерами фирмы, сканирую для него документы, веду деловую переписку от его имени и двадцать четыре часа в стуки нахожусь с ним в постоянной электронной связи? Я — ответственный и вышколенный референт, никогда не нарушающий главный закон всех офисных сотрудников нашей компании — строгая субординация и механический подход к делу. Мы так завалены работой, что не остается и минуты для общения. Трудимся, как говориться, на износ, не покладая рук от клавиатуры, не снимая переговорного устройства с уха. Даже на обед времени катастрофически не хватает, что тут говорить о личных симпатиях. И какие могут быть симпатии, если у всех работников строгий шеф вызывает стойкое чувство панического ужаса одним только недовольным движением крутоизогнутой брови?

Но это все лирика. Я вспоминаю суть его вопроса. Выиграла ли я лотерею?

— Можно и так сказать, мистер Блейк. — сдержанно отвечаю я, осмелившись посмотреть в удивительные глаза. А что у него с прической? Что за торчащий черный ежик на затылке и небрежная прядь, падающая на глаза? Где стильная укладка — волосок к волоску. Он выглядит моложе лет на десять без своего офисного антуража акулы большого бизнеса.

— Поздравляю. — прищурив фантастические глаза, лениво произносит Адам. О, Адам, на фига я тебя встретила на этой забитой до отказа стоянке? И как мне скрыть разыгравшиеся не на шутку страсти, когда я вернусь на работу после отпуска? Буду надеяться, что новые эмоции от съемок сотрут из памяти твой сногсшибательный образ. Я цепенею под его взглядом, которым он неспешно скользит по моей розовой кофточке на бретельках и джинсовой мини юбке, голым ногам и босоножкам на высоченной платформе, потом снова возвращается к растрепанным светлым волосам. Ироничная улыбка трогает потрясающе-красивый рот. Я знаю, о чем он думает. Красавец или нет, миллионер или плейбой — все мужики из одного теста. Джентльмены предпочитают блондинок, и желательно в неглиже и в своей постели, чтобы утром выпроводить, без лишних разговоров. О чем можно говорить с блондинкой? Особенно с такой, как я? Смазливое личико, голубые глаза, вздернутый капризный носик, высокая грудь, длинные ноги, страсть к розовому цвету, яркий маникюр, высоченные шпильки и неоконченное образование. Еще шарфик на шею и собачку под мышку — и будет полный комплект. Тупая блондинка. Еще и за рулем. Но фигушки вам, мистер Блейк, не на ту напали. Я может и выгляжу дурой, но таковой себя не считаю. Иногда очень выгодно играть роль беззаботной глупышки. Меньше спрос. И в работе и в жизни — здорово помогает. Наивно похлопаешь глазами, и все сразу бегут тебе на помощь. С Блейком это не прокатывает. Да я не пробовала, можно и без работы остаться. Странно, что он до сих пор меня не уволил. Я одна в офисе не имею высшего образования. Наверно, кофе вкусный варю.

— Дез, какие у тебя планы на вечер? — окончив пристальный досмотр моей личности, с легкой подкупающей искренней улыбкой спрашивает шеф. И вот тут-то самое время разыграть несмышленую идиотку. Хлопаю длинными ресницами, губы бантиком, морда глупая, уржаться можно.

— Тетя просила сделать ей маникюр.

Блейк смотрит на меня, недоуменно хмуря брови.

— Какая ты у нас разностороння личность. — с иронией замечает он.

Хлоп-хлоп ресницами, наигранная счастливая улыбка.

— О, вы мне льстите. Я не такой уж хороший мастер по маникюру, мистер Блейк.

Он неуловимо меняется в лице, словно моя игра перестает его забавлять. Знакомые властные черты проглядывают в красивом лице. О, нет, не хочу снова видеть сурового начальника. Эх, сама ведь напросилась.

— Брось, Дез. — строго сказал он. — У тебя нет никакой тети. И я знаю, что маникюр ты делаешь в салоне за углом. Много раз наблюдал в окно, как ты выходила оттуда, любовно разглядывая свои коготки. Я не на свидание тебя приглашаю. Французы приехали раньше времени и час назад попросили меня о деловой встрече в ресторане "Савой". Мне нужен референт.

— А… — протянула я, вернув лицу нормальное человеческое выражение. Но признаться честно, я разочарована…. — Чем могу помочь?

— Можешь поехать в офис, распечатать вариант договора и взять мой и свой планшеты и ноутбук с презентацией последнего проекта?

— Могу. — деловито кивнула я.

— Мне страшно повезло, что я тебя встретил. Но все равно бы пришлось позвонить. Ты знаешь, где находится "Савой"?

— Да. — четко, как на построении отвечаю я. Страшно повезло! Каково звучит!

— Оденься поприличнее. — он снова скептически оглядывает меня с головы до ног. Я невольно обхватываю плечи руками, чувствуя себя неловко. — Не в розовое. И вызови такси. Я оплачу и такси и потраченное время. Встретимся в холле ресторана в восемь.

Сразу после этих слов боковое стекло опускается, скрывая за тонировкой идеальный профиль Блейка. Я тяжело вздыхаю, глядя вслед уезжающего внедорожника. Ему удалось…. Черт бы его побрал. Удалось испортить не только остаток дня, но и уничтожить напрочь фееричное настроение. Вот урод!

— Не розовое. — скривив губы процитировала я слова Блейка. И никакой он не красавец. Так, померещилось.

Тяжело вздыхаю по обреченным планам на вечер. Видимо, грандиозные идеи с отмщением моим давним друзьям придется перенести на другое время. Ну, и пусть. Все равно ничего умного в голову не идет. Взглянув на часы в мобильнике, едва сдержала разочарованное, грозное, приправленное ругательствами восклицание. На все про все у меня остается не больше двух часов. Не густо, даже больше скажу — катастрофически мало. Внутри меня все протестующее восстает и рыдает от обиды. Если не куплю сейчас пару шмоток первой необходимости, то завтра от моей зарплаты и отпускных, скорее всего, ничего не останется. Как и все блондинки, я совершенно не умею планировать личный бюджет. Выхода нет. Хочешь жить — умей вертеться. Уверенным и нарочисто небрежным жестом набрасывают тонкий ремешок сумочки, усыпанной стразами, на плечо и стремительно направляюсь к входу в торговый центр.

Больше всего на свете не выношу ограничения. Меня угнетает осознание, что я должна сделать то-то и то-то в определенный срок. Не люблю следовать чужим правилам и советам. Ненавижу навязанное мнение. Всегда вступаюсь за слабых и читаю только те книги, у которых больше всего отрицательных отзывов. Когда-то читала…. Я противоречива и своевольна…. Пока позволяют обстоятельства. Я ценю свою работу и довольна должностью, уважаю руководителя компании, на благо которой тружусь чуть ли не со школьной скамьи, но Блейк затронул в моей душе опасные струны, и дух противоречия вырвался на волю и овладел осмелевшим и ошалевшим от близости легких денег сознанием. Шеф посмел скорректировать мои планы на вечер, и еще диктовал условия! А я, между прочим, уже дава часа в законном отпуске. Кроме того, самоуверенный наглец поставил под сомнение мое чувство вкуса. Я имею право на меленькую шалость? Наверно, да….

Я еще ничего не решила, но подсознание подтолкнуло меня к эскалатору. Оно же привело меня на пятый этаж торгового центра. К заветному бутику. И именно оно, а не разумная и послушная, ответственная часть меня, купило чертово розовое платье, о котором мечтала третья часть моей натуры — беспечная и расточительная. Как я импульсивна сегодня. Однако…. Однако розовый шелк сидит на мне изумительно. Как же я люблю… свое отражение в полный рост. Совершенство. Богиня. Скромница.

Все решено — иду на встречу с французами в розовом. Уверена, что стану гвоздем программы. Эти картавые дельцы забудут о цели визита и подпишут все, что я им подсуну. И не прогадают. "Технолоджи Бест" — ведущая компания Нью-Йорка, специализирующаяся на создании новых сверхсовременных компьютерных программ, исправлении, реконструкции и модернизации старых, средств их защиты и лечения от самых сложных вирусов. Мы — короли в области продвинутых технологий, целый многофункциональный и многоуровневый организм, с длинным списком всевозможных услуг и продуктов, включая создание линейки ультраудобных, оснащенных всевозможными опциями практичных и красивых сотовых телефонов и прочей мобильной техники. И нельзя не отдать должное Адаму Блейку, создавшую за короткий срок столь могучую корпорацию. Он — талантливый бизнесмен, тонко чувствующий движения рынка, мудрый и строгий руководитель, и именно его управленческие инструменты мотивируют всех сотрудников гордиться и уважать свой труд. А это дорогого стоит.

Мысленно воздав хвалу "Технолоджи Бест", бегом проношусь по двум-трем соседним бутикам, скупая все, на чем останавливается алчный взгляд, и через полчаса с чувством выполненного долга и легкой скорбью по растраченным финансам водружаю ворох фирменных пакетов на заднее сиденье "Порше", прыгаю за руль и, нарушая всевозможные правила, несусь в офис.

20.15. Я вхожу в услужливо распахнутые передо мной двери "Савой". Горделиво, неспешно и с достоинством, насколько это позволяет огромная, по моим меркам, черная сумка на плече, чинно шествую к высокой стойке, окруженной горсткой роскошно одетых дам и их спутников. Я удовлетворенно улыбаюсь, чувствуя на себе восхищенные заинтересованные взгляды мужчин, и завистливые — женщин. К коротюсенькому облегающему платью я выбрала туфли в цвет, только оттенок ярче, на высоченных каблуках, которые ничуть не стесняют походки от бедра. Откидывая за спину густую волну белоснежных волос, подхожу на ресепшн, и мужчины невольно расступаются. Еще бы. Я выгляжу, как заморская птичка среди их чопорных унылых подруг. Мои волосы и чрезмерная обнаженность гипнотически действуют на сильный пол, я осязаю охватившее их вожделение. Самодовольная улыбка меркнет на губах и исчезает вовсе, когда среди опьяненных моей красотой восторженных глаз, я натыкаюсь на мрачный, почти нарочито небрежный взгляд. Лениво прислонившись к стойке рессепшена, мой брутальный шеф взирает на меня с нескрываемым раздражением. Упс, простите сердечно. Но пунктуальность не мой конек. Придется разыгрывать полное смирение и покорность. Какая скука. Ужасно скучный смокинг на Блейке. Как всегда идеально пошитый, наглаженный с выглядывающей кристально-белой рубашкой и серым галстуком. Никакой изюминки. Неужели нельзя добавить яркий веселенький акцент, или хотя бы заменить серый галстук на розовый?

— Я попала в пробку. — сразу иду в наступление я, заметив, как грозно выпрямилась внушительная фигура Блейка. Кто кому делает одолжение в конце концов?

— Все взяла? — сдержанно спрашивает шеф, но желваки так и гуляют. Сразу видно, платье ему пришлось не по вкусу. Примечательно, что я впервые пошла наперекор пожеланиям мистера Блейка.

— Да. Полный комплект. — киваю я, не собираясь быстро сдавать позиции и послушно вилять хвостиком. Передаю мрачному, как смокинг, начальнику тяжелую сумку. Облегченно распрямляю плечи, постукивая стильным маленьким клачем по бедру.

— Нам куда? — озираясь по сторонам, полюбопытствовала я. Большой босс берет меня за локоть и выводит из толпы зевак. Я наивно полагаю, что сейчас он отведет меня в роскошный зал ресторана, но у Блейка на этот счет свои планы. Скрипя зубами, он вытаскивает меня на улицу. Хватка сильных пальцев слабеет, и я недоуменно смотрю в задумчивое сосредоточенное лицо мужчины. Он отошел в сторону на несколько шагов, не переставая меня разглядывать. На любование точно не похоже. Что-то прикинув в своем богатом на гениальные идеи уме, Блейк выдает то, что я совершенно не ожидала услышать.

— Никуда не годиться. У тебя есть заколка?

— Заколка? — смущенно повторила я. Он раздраженно вскинул брови, волевое лицо исказила гримаса холодного отчуждения.

— Нужно убрать волосы. Это деловая встреча, Дез. Что на тебя нашло, черт побери? Я хочу, чтобы потенциальные клиенты слушали меня, а не пялились на твои белобрысые космы и голые коленки.

"Белобрысые космы"? Мне стало обидно. Аж до слез. Невыносимый человек.

— Мистер Блейк! — дрожащим голосом начала я. — У меня отпуск. И я не собираюсь ради вас менять планы. Как только подпишем контракт, я пойду на свидание. В этом платье!

Видимо вид у меня был совсем жалкий, и Адам смягчился. Насмешливая улыбка заиграла в уголках красиво-очерченных губ.

— Ладно, не плачь. — примирительно бросил он — Поищи заколку. Ноги твои спрятать невозможно, как, впрочем, и все остальное. Но с волосами нужно что-то решать.

Случилось чудо. Я нашла в своей крошечной сумочке-косметичке резинку для волос, которой пользовалась только дома. Как она попала в клатч?

Вы вернулись в "Савой" на вполне миролюбивой ноте. По дороге Блейк даже соизволил извиниться за "космы" и неуместную вспышку гнева и запоздало поблагодарил меня.

Оказалось, что я зря переживала из-за опоздания. Французы прибыли только через двадцать минут. Все это время мы с шефом молчали и пили кофе. Я бы не отказалась от бокала вина, но подобная просьба наверняка посчиталась бы неуместной. От безделья принялась разглядывать важных и представительных посетителей ресторана. О сколько пафоса, чванливости и самолюбования было в каждом из них! Лицезрение однотипных лиц быстро наскучило, я повернулась к Блейку, увлеченно уткнувшемуся в ноутбук. Почувствовав мой взгляд, Адам поднял голову и посмотрел на меня черными глазищами. Внутри что-то тревожно щелкнуло, странный дискомфорт сфокусировался в области груди, в ушах зашумело. Мне вдруг показалось, что я упускаю важную деталь, и чем больше я сосредотачивалась на этой мысли, тем дальше она ускользала. Черные глаза пристально изучали мое лицо, и все туманные соображения растворялись в этом взгляде.

— Ты в порядке? — спросил Адам, тревожное выражение промелькнуло в темных глубинах его глаз. — Хочешь чего-нибудь?

Противоречивая часть меня решила пошалить. Все равно заняться нечем.

— Безумно хочу. — приторно улыбнувшись и загадочно хлопнув ресницами пропела я. Блейк нахмурился.

— И чего же ты хочешь?

— Домой. — дерзко ответила, стерев с лица глупое выражение.

Блейк откинулся на спинку стула, и медленно скользнул по мне изучающим взглядом.

— А как же свидание? — небрежно поинтересовался он.

Ответить я не успела. Меня выручили подоспевшие французы, за что я была им сильно признательна. Несколько минут вежливых приветствий, банальные фразы на ломанном английском и косые взгляды в мою сторону. Заколка не помогла. Я обреченная стать музой этого вечера.

Потенциальные клиенты прибыли в составе трех человек, и посетовали на непредвиденную внезапную болезнь переводчика. Адам Блейк развеял их тревоги, сообщив, что хорошо говорит на французском, и надобности в переводчике никакой нет. Я невольно задалась вопросом относительно возраста своего шефа. За время нашего тесного сотрудничества на многочисленных переговорах выявилось совершенное владением Адамом, как минимум, шести языков. У него врожденная склонность, или он по ночам корпит над учебниками? Поразительно, как он успевает заниматься самообучением, и работать до позднего вечера, а утром выглядеть, как модель с обложки журнала. Удивительная трудоспособность и залежи нерастраченной энергии.

Я уныло слушаю незнакомую речь, изображая вежливое участие в процессе. На фига Адам взял меня на эту встречу, если толка от меня, как от козла молока? Для антуража? Моральной поддержки?

Ужасно хочется зевнуть, но я с трудом сдерживаюсь, неосознанно прислушиваясь к строгим интонациям. Постепенно мне кажется, что я начинаю улавливать суть обсуждаемого вопроса. И это не удивительно, ведь именно я составляла план встречи, выделяла ключевые моменты, рисовала схемы, которые Блейк демонстрировал клиентам на своем планшете. Удивительно другое. Минут через десять я осознаю, что не просто догадываюсь, о чем говорят французы, а понимаю каждое слово, так, словно они говорят на моем родном английском языке. Пытаюсь убедить себя, что отличное знание французского, открытое в течение десяти минут — плод больного воображения, последствие напряженного дня и долгой трудовой недели. Чтобы проверить гипотезу на истинность, задаю оппонентам Блейка вполне уместный, на мой взгляд, вопрос. Язык выдает странные незнакомые звуки, но их смысл мне ясен и понятен. О боги, я говорю на французском. Причем, идеально чисто и без акцента. И седеющий пузатик с бакенбардами отвечает мне.

Я с энтузиазмом вливаюсь в беседу, не задумываясь о причинах проявившихся познаний, и время от времени ловлю на себе вопросительный взгляд Блейка. Будто мне есть что ответить!

Переговоры проходят успешно. Выгодный контракт в кармане. Все довольны, а я готова обнять каждого из тройки клиентов. Мы раскланялись с французами на улице, и остались на тротуаре вдвоем с Блейком. Я ждала, что он спросит. Но Адам не спросил. И я заговорила сама.

— Со мной странные вещи творятся, мистер Блейк. Иногда в голову закрадываются подозрения, что ваши ученые из лаборатории с Вашингтоне, создали некий компьютерный чип или что-то в этом роде, а вы тестируете новшество на нас.

— Я не понимаю, о чем ты. — недоуменно взглянув на меня, Адам принялся ловить такси. Жаль, я думала, что он зарулем. Добросил бы до дома.

— С тех пор, как я устроилась в "Технолоджи Бест", а случилось пять с лишним лет назад, начали происходить необъяснимые явления.

— Да? Приведений видишь? — приподняв одну бровь, с ироний спросил Блейк. Очередное желтое такси пронеслось мимо.

— Нет. — серьезно взглянула в неприступное лицо. — Иногда я включаю телевизор, любой научный или медицинский канал, слушаю диктора, описывающего суть того или иного явления, и осознаю, что уже знаю, все, что он скажет в следующий момент.

— Интуиция? — предположил Адам.

— Возможно. И я так думала, и перестала смотреть умные каналы. Но тоже самое повторяется с книгами. В итоге я бросила читать. А теперь выяснилось, что я в совершенстве владею французским языком, а я никогда его не изучала.

— Может, ты забыла. И это воспоминания из детства возвращаются к тебе. Твоя мама могла читать тебе сказки на французском, а дети очень восприимчивы к информации. Психика человека сложно устроена, Дезире, и мы не можем знать, что она выдаст в следующий момент.

— Мама всю жизнь проработала поваром, вряд ли она владела языками. — усомнилась я. — И я совершенно не помню своего детства. Только то, что рассказывали друзья родителей. Сначала врачи в один голос утверждали, что потеря памяти — временное явления, следствия шока и психологической травмы. Прошло шесть лет, а память так и не вернулась.

— Дез, лаборатория в Вашингтоне не занимается экспериментами над человеческим мозгом. — Адам опустил руку и повернулся ко мне. — Мы создаем новые инновации, а не психологическое оружие. Ты, как никто другой, должна знать об этом. Ты — мой личный референт уже много лет.

— Тогда…. - я беспомощно хмурила брови, пытаясь найти ответы. — Могла ли авария открыть во мне определенные способности? Я слышала, что так бывает.

— Почему ты задаешь мне этот вопрос? — Блейк пристально взглянул в мои глаза. И правда, почему? Наверно, сошла с ума. Нарушила все границы субординации.

— Потому что вы — умный. — ляпнула я первое, что пришло в голову. — Вы все знаете. Иначе не создали бы гигантскую корпорацию в свои… Сколько вам лет?

— Я - бизнесмен, Дез. — от моего внимание не скрылось, как тонко он уклонился от прямого ответа относительно своего возраста. — А не психолог. Но мне действительно жаль, что ты так рано потеряла родителей.

— Не стоит. Я же ничего не помню. Моя жизнь началась в палате больницы в возрасте семнадцати лет. Ирония состоит в том, что на самом деле мне не двадцать три, а шесть лет, и пять из них я работаю с вами.

— Такси остановилось. — сообщил мне Блейк. — Садись скорее, пока никто другой не занял. Не хочу, чтобы из-за меня ты опоздала на свидание. Ты выручила меня сегодня.

— Это было интересно. — я улыбнулась, открывая дверцу такси. Почему-то очень сложно сесть в машину и уехать. Весь сегодняшний день кажется сумасшедшим, нереальным, резко отличающимся от других дней моей недолгой жизни. Не могу поверить, что только что выдала Адама Блейку, неприступному и скупому на эмоции, всегда сосредоточенному и серьезному Адаму Блейку все свои секреты. Наверно, он теперь считает меня полнейшей дурой.

— Повеселись, Дез. И не думай о плохом. Увидимся через две недели.

Домой ехать совсем не хочется. Уныло слежу за мелькающими пейзажами вечернего Манхеттена за окном. Несколько минут, и я окажусь в своей крохотной квартирке, которая стоит не половины заработка за месяц. У меня есть собственная квартира, доставшаяся от родителей, но она находится в Бруклине, сером районе Нью-Йорка для среднего класса. Жизнь там гораздо дешевле, но довольно далеко от офиса "Технолоджи Бест". Я люблю Манхеттен, яркие огни, ночные клубы, запах богатства и успешности, витающий в воздухе, и роскошь, роскошь… Я люблю красоту, богатство, преуспевающих интересных людей и предпочитаю снимать квартиру в Манхеттене и с трудом сводить концы с концами, чем жить в достатке, но в Бруклине. Чтобы достичь чего-то в жизни, необходимо держаться поближе к цели. И чтобы не случилось, в Бруклин я не вернусь. Там я совершенно одна, наедине с серостью будней, и собственными страхами.

Я никогда не признаюсь друзьям и знакомым, что одиночество пугает меня. Внешняя легкомысленность и беспечность — только маска, которую я надеваю ежедневно, точно так же, как делаю макияж. Никто не знает, что смешливая шустрая блондинка с ногами от ушей спит не больше трех часов в сутки, и долгими бессонными ночами, всматривается в темноту за окном, и пытается вспомнить. Вспомнить хотя бы кусочек из своего детства и лица родителей, чтобы оплакать их в той мере, которую они заслужили. Все, что мне осталось — это фотографии. Но они не обладают душой, в них нет жизни, просто изображения незнакомых людей. Я изучила каждую черточку тех, кого когда-то называла мама и папа, но так и не смогла ничего вспомнить. Я сказала Адаму Блейку, что моя жизнь началась шесть лет назад, и это действительно так. Больничная палата, писк аппаратуры и улыбчивые лица медсестер. Я не знала своего имени, но уже умела читать, писать, ходить и разговаривать, и понятия не имела, кто меня всему этому научил. Врачи объяснили, что машина родителей попала в жуткую аварию, и мне чудом удалось выжить. Тоже самое твердили появившиеся позже друзья моей семьи. Долгое время эти добрые люди пытались мне помочь, рассказывая моменты из прошлого. Я так много знала, о том, какой безоблачной и счастливой была моя жизнь и как сильно меня любили родители, но только в теории, со слов других.

Возможно, ничто в мире не происходит случайно, и я не просто так прошла кастинг шоу "Гипноз". И чем черт не шутит, вдруг великий Торнтон воскресит мою память, и я, наконец, обрету душевное равновесие и целостность. Или хотя бы объяснит причины "провалов". "Провалами" я называю стихийные и непредсказуемые приступы амнезии, и они никак не связаны с аварией. Все происходит в настоящем времени. Я могу выйти вечером в магазин, а очнуться утром следующего дня в своей кровати и ничего не помнить о том, дошла ли я до места назначения, и как вернулась обратно. Я винила во всем хроническую усталость и многолетнее недосыпание. Мозгу необходим отдых, восстановление, и он реагирует на стресс таким странным образом. Когда "провал" случился в первый раз, я сильно испугалась. Откуда мне знать, что в бессознательном состоянии, я не сделала ничего плохого. Со мной могло случиться, что угодно…. Но не случалось. Со временем я успокоилась и смирилась, осознав, что подсознание защищает и направляет меня. Я приходила в себя всегда в своей кровати, одетая в пижаму, умытая и причесанная на ночь, находила в мойке грязные тарелки, указывающие на то, что даже в забытьи у меня был отменный аппетит. Я даже начала думать, что страдаю раздвоением личности. И в моменты, которые напрочь стираются из памяти, во мне просыпает та другая Дезире, которая знает и помнит все, что случилось до аварии. Но внутренний конфликт личностей не позволяет ей поделиться со мной настоящей необходимой информацией, словно защищая меня от чего-то…. Мне давно нужно было обратиться к хорошему специалисту, но, правда заключается в том, что я боюсь узнать правду.

За окном замелькали знакомые улицы и витрины магазинов. А я подумала, что еще не слишком поздно, и можно немного развлечься перед сном. Не зря же я купила платье за баснословные деньги. Необходимо показаться в нем перед друзьями. Порывшись в сумочке, нахожу свой телефон и набираю номер Девида Берга. Мы познакомились с этим отчаянным тусовщиком три года назад в ночном клубе, куда меня затащила соседка из квартиры напротив, и с тех пор стали неразлучными друзьями. Он свел меня со своей такой же веселой бесбашенной компанией, но только он и Джонни Престон были мне по-настоящему дороги. Ни с одним из них у меня не было романтических отношений, хотя, наверно, оба не отказались бы. Я из тех наивных девушек, которые верят в дружбу между мужчиной и женщиной. Да и не торопилась я начинать серьезные отношения до тех пор, пока не разберусь со своими тараканами. Кому нужно подружка, которая один-два раза в месяц уходит в неизвестном направлении, а потом не может вспомнить, где была и что делала.

— Хелло, куколка. Ты соскучилась по мне? — в привычной для него шутливой манере отвечает Дэвид после пятого гудка.

— Ты и представить не можешь, как. — улыбнулась я в трубку. — Есть повод напиться.

— Чтобы напиться хорошим людям не нужен повод. — глубокомысленно сообщил Берг. Я насмешливо фыркнула.

— Ты уверен, что мы с тобой — хорошие люди? — парировала я и сразу перешла к делу. — Где ты? Я могу подъехать.

— Где обычно, Мэнди. — Дэвид в обращении всегда использовал мое второе имя, считая Дезире слишком тяжелым и пафосным для молоденькой девушки. — И что мы будем отмечать? Твой отпуск?

— И его тоже. Да, кстати, вы с Джонни можете начинать копить деньги. — сообщила я, широко улыбаясь. На том конце связи возникла многозначительная пауза.

— Это еще зачем? — озвучил свои сомнения Дэвид.

— Я прошла кастинг в "Гипноз" — триумфально отвечаю я. — Отбываю послезавтра. Вы проиграли, мальчики.

— Блин. — застонал Берг. — Мэнди, ты уверена, что организаторы не передумают? Я сейчас на мели. Джонни тоже.

— Ничего не знаю. Спор есть спор. Я выиграла, а вы в пролете.

— Отсрочка?

— Исключается. — рассмеялась я. — Ладно, не мучайся. Я подожду. Сейчас приеду и все расскажу.

— Жду с нетерпением, куколка.

Я разворачиваю таксиста в обратную сторону, и уже через пятнадцать минут вхожу в темный прокуренный и громкий зал ночного клуба. Народу тьма. С трудом нашла своих друзей. Они припарковались за столиком в тихом уголочке на мягких диванах. Слава богу, их было только двое. Мое усталое сознание не выдержала бы натиск вопросов от всей тусовки.

Мое новое платье произвело на лучших друзей неизгладимое впечатление. Джонни в очередной раз посетовал на несправедливость жизни.

— Самая красивая девушка в мире — мой лучший друг. Нечестно, блин. — сокрушался он. И Дэвид полностью был с ним солидарен. Я понимаю, что они не думают так на самом деле. За три года наши отношения перешли на тот уровень, с которого нет возврата. Уж слишком хорошо мы друг друга знали. Некоторые недостатки с легкостью можно простить другу, но никогда не принять в сексуальном партнере. Я, вообще, считаю, что секс только усложняет отношения, лишает их искренности и простоты. Феерия когда-нибудь заканчивается, и наступают будни, придирки, выяснения отношений, взаимные обиды, недомолвки и ревность. И то, что вначале казалось волшебством, в итоге превращается в тягостную обузу. Я так не хочу. Мне хватает проблем внутри себя, чтобы заниматься чужими.

Я подробно и дословно рассказала любопытным приятелям о звонке Сандры Свенсон, и деловом ужине с Блейком, упустив свое внезапное озарение и признание его внешней привлекательности. Джонни обозвал шефа бессердечным узурпатором и в очередной раз посоветовал мне сменить работу. Мы заказали бутылку виски и совсем немного закуски. У всех нас финансы пели романсы, и мы решили сэкономить на еде. Потому что на выпивке экономить опасно. Грозит отравлением и испорченным настроением. Постепенно наша компания пополнялась. Пришла новая пассия Дэвида. Невысокая худенькая шатенка, постоянно бросающая на меня злобные взгляды. Я давно научилась не обращать внимания на откроенное пренебрежение подружек моих лучших друзей. Я бы, наверно, тоже ревновала и злилась на их месте, но я была на своем и плевать хотела на чье-то недовольство. Не собираюсь никому и ничего доказывать. В жизни полно других вещей, которые больше достойны моего внимания и душевных затрат.

Будучи в состоянии глубокого и абсолютного опьянения и буйной веселости, я отправилась на танцпол, где зажгла с дюжиной парней, жаждущих со мной познакомиться. Я принимала знаки внимания, как любая девушка, чувствуя себя польщенной, но не позволяла лишнего, а самых настойчивых кавалеров приводили в чувство Дэв и Джо. Но на этот раз мои доблестные рыцари прозевали момент, когда нагловатый блондин начал недвусмысленно давать волю рукам. Пришлось принять меры. Я со всей силы воткнула каблук в лакированный ботинок доморощенного мачо, и сбежала, пока он корчился от боли.

За столиком творилось что-то невразумительной. Две девицы, вцепившись друг другу в волосы, устроили потасовку прямо на диване. А мои рыцари стояли в стороне и зачарованно наблюдали за бойней.

— Что тут у нас? — перекрикивая оглушительную музыку, спросила я у Джо. Он подмигнул мне, и широко улыбнулся.

— Моя бывшая и настоящая решают, кто из них больше меня достоин. — самодовольно сообщил Джонни.

— А ты наслаждаешься процессом. — саркастически заметила я, привалившись к колонне и скрестив на груди руки. — По-моему бывшая побеждает.

— Да. Похоже на то. — кивнул Джо. — Вы не обижайтесь, но я, наверно, пойду. Мне как-то сразу обе разонравились.

— Ну, конечно, запудрил девчонкам голову, а сам в кусты.

Я пыталась разбудить в друге чувство ответственности и благородства, но безуспешно. Джонни все-таки ушел. Девицы тут же утихомирились, заметив отсутствие причины конфликта.

Мы остались с Дэвидом в гордом одиночестве и надрались в стельку. Я помню огни на танцполе, и вереницу мелькающих лиц, чьи-то назойливые объятия, и горячий шепот, убеждающий меня продолжить вечеринку в более интимной обстановке. Я перемещалась из одного зала клуба в другой, оставляя за спиной десятки разбитых сердец и несбывшихся надежд. Мне было весело и смешно. Я была пьяна и чувствовала себя свободной, окрыленной и полной сил. Один раз мне даже почудилось, что сквозь толпу танцующих на меня смотрят загадочные черные глаза, но я быстро откинула бредовую мысль. Что может заставить Блейка придти в молодежный ночной клуб? Набралась до чертиков, до галлюцинаций, а все, потому что у меня не идет из головы необычный и непривычный образ шефа на стоянке, и странный деловой ужин, и задумчивый взгляд, который он так часто останавливал на мне.

Не знаю, случился ли со мной очередной "провал" или дело было в количестве выпитого, но проснувшись утром в своей постели, я совершенно не помнила, как добралась до дома, приняла душ и переоделась в пижаму. Чувствовала я себя чудесно. Никакого похмелья и головной боли, странная легкость в теле и желание петь во все горло, что я и делала, принимая горячую ванну с пеной и ароматическими маслами.

 

Глава 2

Наступил день икс. Я пришла в студию Торнтона с опозданием в двадцать минут, так как долго выбирала, чтобы такое одеть. Остановившись на простых черных облегающих брючках и удлиненной розовой футболке, я все-таки не рассчитала со временем, и вышла из дома позже запланированного с непросушенной головой. Ненавижу собираться ко времени. Не опаздываю только в одно место — на работу, иначе сразу уволят, или не пустят. Ровно в девять утра двери офиса закрываются, и без специального разрешения руководителей покинуть или войти в здание — невозможно. Жестка дисциплина и серьезная программа службы безопасности. Как-то на одном из собеседований, Адам сказал, что, если произойдет утечка информации, он не станет выяснять личность "крота", а просто уволит всех, кто имел доступ к переданной конкурентам информации. И я знаю — он бы сделал это, даже не моргнув глазом. Я много раз присутствовала на рабочих собраниях, и не раз наблюдала, как Блейк глядя в отчет, предоставленным ему одним из сотрудников, с непроницаемым выражением лица равнодушно говорил: "Вы не справились с возложенными обязанностями. Отчет меня не устроил. А второго шанса "Бест Технолоджи" не предоставляет. Вы уволены. Будьте добры собрать вещи и в течение часа покинуть офис. Спасибо за потраченное вами время. Всех благ." Стоит ли говорить, что переубедить этого стального человека не удалось ни разу. Он никогда не менял принятых решений. И что удивительно, никогда не был несправедлив. Не смотря на столь жесткие методы управления коллективом, все любили, уважали и боялись Блейка. Он не прощал лени и ограниченности, но творческий подход, исполнительность и интересные идеи всячески поощрял, награждая материально.

Пока Сандра Свенсон ведет меня по бесконечным белым узким коридорам с высокими потолками, оснащенным яркими прожекторами, от которых в каждом помещении светло, как днем, и освещение это не кажется искусственным, я ловлю себя на мысли, что уже второй день думаю о Адама Блейке больше, чем последние пять лет. Что же случилось? Неужели я запала на его плечи, обтянутые футболкой, и подтянутый спортивный зад, укомплектованный в стильные джинсы, или меня пленило насмешливое выражение в черных глазах, ироничная легкая улыбка и непослушная прядь, упавшая на лоб, что придавало привычному суровому лицу неожиданную мягкость, уязвимость и молодость. Я много лет считала шефа запрограммированной машиной, настроенной на получение прибыли. Мой взгляд никогда не задерживался на нем больше, чем положено. Все наше общение ограничивалось строго рабочими моментами. И вдруг одна единственная встреча на парковке перед торговым центром изменило напрочь мое представление о нем. Я увидела его с другой стороны и мне понравилось увиденное. Я задумалась о многих вопросах, которые раньше не имели смысла и интереса. Сколько ему лет? Где он живет? С кем спит? Кто его родители? Есть ли друзья? Как он отдыхает и где?

— Ух ты какая красавица! — воскликнул мистер Торнтон, выходя мне на встречу. Я вежливо поблагодарила за комплимент, но за ним посыпались новые и новые. Я натянуто улыбалась, ожидая, когда поток восхищения иссякнет. Красота — это отлично и замечательно, но иногда сильно мешает. Особенно, когда ты хочешь, чтобы увидели тебя, а не то, что снаружи. Иногда даже комплименты бывают неуместны. Я была слишком взволнована тем, что ждало меня впереди, и хотела побыстрее закончить с вступительной речью.

— Мистер Торнтон… — начала я, но он оборвал меня, усаживая на удобную кушетку напротив своего кресла. Мы оказались в просторном светлом кабинете с нежно-розовыми стенами. Словно к моему приходу готовились., усмехнулась про себя.

— Дезире, называй меня Джерри. Я не люблю всех этих "мистер" и "сэр". Давай-ка мы с тобой выпьем чай и оговорим. Ты не против?

— Нет, ми… Джерри. Но я бы предпочла кофе.

— Сейчас все будет. — Торнтон набрал внутренний номер на телефоне и продиктовал секретарше заказ. Непривычно и приятно, что мне впервые принесут кофе, а не я сама. Я осматриваю незатейливую обстановку кабинета Джерри Торнтона. Значит, здесь он провидит беседы со своими клиентами. Я напряженно улыбнулась, взглянув в круглое добродушное и располагающее к себе лицо Джерри. Невысокий человек с цепким взглядом быстро почувствовал мою внутреннюю скованность.

— Дезире, ты волнуешься. — сказал он, склонив голову на бок и ласково, по-отечески улыбаясь. У него был очень приятный голос, мягкий и добрый, приятно было слушать его, хотелось довериться. Но иначе и быть не могло. Торнтон психолог и гипнолог, и зарабатывает своим талантом на жизнь. — Прошу тебя, забудь о том, что ждет тебя завтра. Ты не увидишь ни одной камеры, никто не будет кричать "стоп. Снято" или "мотор". Ты будешь сидеть в кресле, в котором сейчас сижу я, и мы будем разговаривать. А скрытые камеры позаботятся о том, что бы все самое интересное осталось на пленке. И уже после сеанса операторы и монтажеры отберут интригующие моменты и соберут их в один сорокаминутный фильм. Ты сможешь лично участвовать в процессе. И без твоего разрешения в эфир ничего не выйдет. Так что волноваться не о чем. Ты заработаешь хорошие деньги, отдохнешь и расслабишься, приобретешь новый опыт, и, быть может, узнаешь о себе кое-что интересное. Но мне необходима твоя помощь, чтобы все у нас с тобой получилось, как надо.

Высокая брюнетка привезла на столике с колесиками две кружки с напитками и пирожные на выбор, не надолго прервав нашу беседу, но как только секретарша Джерри удалилась, я задала новый вопрос.

— Какая помощь от меня требуется?

— Полное доверие, Дезире. Ты не должна сомневаться в моих способностях, быть полностью расслабленной, настроенной на сотрудничество. Отпустить на время проблемы и тяжелые мысли. И сегодня я постараюсь помочь тебе подготовиться к сеансу.

— Но Сандра сказала, что со мной будут работать другие психологи.

— Я передумал. Ты мне кажешься сложной задачкой. И работать с тобой будет истинным удовольствием. Сейчас я отпущу тебя, после того, как мы выпьем чай. А потом Грейс отведет тебя в палату, но я бы назвал ее комнатой отдыха, где ты найдешь все необходимые удобства. Для начала ты полежишь в джакузи, выспишься и пообедаешь, потом тебе сделают потрясающий массаж всего тела. Когда придет медсестра, чтобы сделать укол, не пугайся. Это витаминная инъекция. Возможно, сразу после укола ты почувствуешь сильный скачок сил, не стесняйся и проходи в спорт зал, там все тренажеры в твоем распоряжении. У себя я жду тебя в три часа дня. Одна просьба. Надень белое кимоно, которое ты найдешь на кровати.

Я следовала всем рекомендациям и пожеланиям Джерри Торнтона, и хочу сказать, не без удовольствия. Комната, предоставленная мне, действительно не напоминала палату. Небольшое светлое помещение с панорамным окном во всю стену, встроенный шкаф и необходимым минимумом одежды, туалетный столик с зеркалом и множеством отсеков, заполненных косметикой и кремами, огромная кровать с балдахином, застеленная белоснежным шелковым бельем, пол застелен кремового цвета ковром с пушистым ворсом. Но больше всего меня очаровала ванная комната. Джакузи поистине королевских размеров, душевая кабинка, зеркальные стены и мраморный пол, и конечно, многочисленные соли для ванн, ароматные масла и гели, средства для волос и тела, мягкие полотенца и махровые банные халаты, сложенные стопочкой в шкафчике. Мне начало казаться, что я попала в рай. Никто не мешал наслаждаться гостеприимством Торнтона, и я впервые в жизни получала удовольствие от одиночества. Уединение нарушили только дважды. В первый раз, когда я нежилась в постели после длительного замачивания в джакузи — предварительно постучав, в комнату вошла девушка азиатской внешности. Она сделала мне потрясающий расслабляющий массаж, после которого каждая клеточка моего тела запела. Перед уходом девушка сделала мне витаминный укол, и уже через десять минут вернулась с обещанным обедом. Обезжиренный растительный йогурт, свежие овощи и фрукты, минеральная вода. Откуда они узнали, что я много лет придерживаюсь вегетарианской пищи? Хотя, наверно, не сложно догадаться, лишь один раз взглянув на мою фигуру. При росте метр восемьдесят, я вешу всего пятьдесят три килограмма, а талию крупные руки мужчины вполне способны обхватить, соединив большие и указательные пальцы обоих рук.

Укол начал действовать очень быстро. Покончив с незатейливым завтраком, я отправилась в спортзал, где кроме меня, никого не наблюдалось. Удивительно, но не в одном из посещаемых мной помещений, я не заметила какой-либо развлекательной техники. Полное отсутствие телевизоров и музыкальной аппаратуры, но в тоже время все мощные металлические двери были снабжены замками с видеофонами, и открывались только после нажатия кнопки, и меня не покидало ощущение, что за каждым моим шагом ведется пристальное наблюдение. Я напрасно искала встроенные в потолок камеры слежения, техники их мастерски замаскировали.

В три часа, облачившись в просторное кимоно и тапочки, явилась в кабинет Джерри. Он уже ждал меня. Мы проговорили не менее трех часов, но Торнтон так и не задал вопросов, которые пугали меня больше всего. Напротив, беседа была необременительной и легкой. И его интересовали только те аспекты моей жизни, о которых я с радостью рассказывала. Я вернулась в комнату Блаженства в приподнятом настроении, но уснуть не могла почти до утра. Я не волновалась, нет. Меня не тяготили мрачные тяжелые мысли. Я пребывала в состоянии близком к эйфории и совершенно не о чем не думала. Полная прострация и легкость. Задача Торнтона была выполнена на сто процентов. Я была готова к любым манипуляциям над моим сознанием.

 

Глава 3

— Клайф, проверь, вся аппаратура готова? Камеры работают? — спросил в приколотый к нагрудному кармашку микрофон Джерри Торнтон.

— Все о, кей, Джерри. Камеры пишут, звук отличный.

— Операторская, как картинка?

— Можно начинать.

— Спасибо, ребят. Я вас понял. — удовлетворенно кивнул Джерри. Он подошел к удивительно красивой девушке с рассыпавшимися по плечам белокурыми волосами. Она расслабленно расположилась в просторном удобном кресле. Голову откинута назад, глаза закрыты, руки неподвижно лежат на подлокотниках, ладонями вниз. На висках, и запястьях участницы шоу прикреплены датчики, и результат их работы отображается на дисплее компьютера за ее спиной. Все показатели указывали на то, что Дезире спит. Ее сознание погружено в транс. Сердцебиение замедленное, давление упало до нижних пределов, пульс так же занижен. Никакой угрозы для ее здоровья подобные показатели не представляли. Проснувшись, она не вспомнить ничего из того, что будем с ней происходить сейчас.

На всякий случай, Джерри дотрагивается до запястья Дезире и считает пульс. Все отлично. Спящая красавица готова. Торнтон возвращается к кушетке и подвинув ее поближе к креслу, присаживается. Взгляд останавливается на безмятежном лице участницы. Никогда в жизни Джерри не доводилось видеть столь идеальной и совершенной красоты, а он повидал немало лиц. Наверно, именно внешность мисс Вильмонт, и сопротивление ее разума на первом кастинге так раззадорили Торнтона. Он не верил в то, что она именно та особь, которую он ищет уже много лет. Сотни самых разных женщин, девочек и девушек побывали в этом кресле, но ни одна не подошла. Джерри не ограничивался Штатами, и, прикрываясь известностью и популярностью шоу "Гипноз", проводил кастинги по всему миру, но так и не достиг результата. Его миссия была близка к провалу.

— Дезире, ты готова поговорить со мной? — мягко спросил Торнтон, разглядывая тонкие идеальные черты Вильмонт. Она не реагировала. — Ты слышишь меня, дорогая? Я — Джерри Торнтон. Помнишь, мы говорили с тобой вчера.

— Да. Я знаю, кто ты. — неожиданно произнесла девушка мелодичным нежным голоском. Джерри быстро взглянул на прибор. Никаких изменений. Она совершенно спокойна и расслаблена.

— Ты позволишь мне задать тебе несколько вопросов, Дезире?

— Ты уже их задаешь, Джерри. — последовал спокойный ответ.

— Расскажи мне о том, что тебя больше всего интересует?

— Задай более конкретный вопрос, Джерри. — губы Вильмонт растягиваются в легкой ироничной улыбке. Торнтон озадаченно смотрит на монитор. Все в норме. Но она ведет себя иначе, чем в бодрствующем сознательном состоянии. Даже голос другой. Как будто говорит человек гораздо старше, чем Дезире, увереннее и умнее. И если таким образом пробудилось ее внутреннее я, то на мониторах и датчиках это должно отразиться. Разум и все реакции обязаны реагировать.

— Хорошо. Начнем с простого. Что ты любишь читать?

— Я не читаю книг.

— Есть причина?

— Есть. Мне не интересно.

— А что тебе интересно?

— Мне интересна моя работа. Я люблю проводить время в клубах и с друзьями. Люблю розовый цвет, и покупки, люблю роскошь и дорогие автомобили. Я ответила на весь перечень простых вопросов, Джерри?

— Почти. А как насчет страхов? Чего ты боишься, Дезире?

— Нищеты и одиночества, и еще, войны. И смерти. Болезней, клеветы. Предательства. Ничего нового ты не услышишь, Джерри.

— Почему ты все время повторяешь мое имя?

— А почему ты повторяешь мое?

— Тебя это раздражает?

— Я не знаю.

— Как мне называть тебя? Чтобы ты не раздражалась? Аманда?

— Я не знаю.

— Значит, оставим Дезире. Итак, у тебя есть парень?

— Нет. Только друзья.

— Ты боишься отношений?

— Нет…. - брови участницы шоу хмуро сдвинулись, и кривая, отвечающая за всплеск эмоций начала выдавать штрихи пол нарастающей. Но она быстро овладела с собой. Неизвестно, как ей это удалось под гипнозом. — Я не знаю. — на мониторах первоначальные значения.

— Ты кем-то увлечена сейчас, Дезире?

— Что значит увлечена?

— Нравится кто-то из мужчин, или женщин?

— Да. Мои друзья, и мой шеф, еще несколько коллег из офиса.

— Я имею в виду сексуальное влечение.

— Я не испытываю сексуального влечения.

— Совсем? — потрясенно выдохнул Торнтон.

— В данный момент.

— Понятно. Ну, и напугала ты меня. Кто бы твоим первым парнем, Дезире. Я имею в виду первый интимный опыт.

— Я не знаю.

— То есть?

— Я не знаю, Джерри.

— Не помнишь? Ты была пьяна?

— Я не могу ответить на твой вопрос. Я действительно не знаю ответа.

— А кто был вторым?

— Почему тебя так интересует тема секса? У тебя проблемы, Джерри?

Торнтон был потрясен. За все время практики, подобное с ним происходило впервые. Создавалась впечатление, что не он владеет ситуацией, а девушка, находясь в состоянии транса, умудряется манипулировать его сознанием.

— Ты можешь ответить, Дезире? Кто был вторым.

— Тот же, кто был первым.

— И кто он?

— Я не знаю.

— Что происходит, Дезире?

— Ты задаешь неправильные вопросы. Я не могу на них ответить. Мне неизвестен ответ.

— Как такое может быть?

— Я не знаю.

— Ты подвергалась гипнозу раньше?

— Я не знаю.

— Как зовут твою маму?

— Аманда. Меня назвали в честь ее.

— А отца?

— Филипп Вильмонт. Он был… французом. Теперь я знаю, откуда взялись познания в французском.

— Ты любила их? В анкете сказано, что они погибли в аварии.

— Да, я была с ними в машине. Но меня спасли.

— Ты скучаешь по ним, Дезире?

— Нет. Я их не помню.

— Не помнишь?

— Да. У меня амнезия после травмы головы. Не помню ничего, что было до аварии.

— Это многое объясняет. Я могу тебе помочь.

— Не можешь, Джерри.

— Могу. Я работал с подобными случаями. Я достану воспоминания из твоей головы.

— Я не уверена, что хочу вспоминать.

— Тебя что-то пугает.

— Да.

— И что, Дезире?

— Я не знаю. Но уверена, что прошлое ворошить не стоит.

— Тебе станет легче, когда ты все вспомнишь.

— Мне будет больно. Я пойму, как много потеряла.

— Но ты узнаешь, кто ты есть на самом деле, Дезире. Ты хочешь этого?

— Я не знаю.

— Ты видишь сны?

— Да.

— О чем они?

— Я не знаю.

Торнтон нахмурился, разглядывая девушку. Необходимо прервать сеанс. Мисс Вильмонт не готова идти дальше, ее сознание отрицает все попытки проникнуть глубже. Какие-то внутренние установки защищают мозг от постороннего вмешательства. За время сеанса Джерри не сумел из нее вытащить никакой важной информации, кроме того, что она страдает амнезией. Сопротивление разума слишком велико, но он попробует пробить установленные барьеры. Нужно только увеличить дозу экспериментального препарата, который освобождает даже самый неприступный разум.

— Ты можешь расслабиться и уснуть, Дезире. Мы продолжим завтра.

Убедившись, что девушка заснула, Торнтон повернулся к операторам.

— Позовите Сунн, пусть введет девчонке инъекцию и проводит ее в спальню. Я ухожу. Устал.

Я открыла глаза. Поздняя ночь. Не помню, как очутилась в постели. Ничего не помню. Помню, как не спала до утра, и задремала на рассвете. Потом меня раззудила азиатская девушка, одела в длинное белое платье и отвела в кабинет Торнтона. Он усадил меня в кресло…. И все. Это последнее воспоминание. Дальше пустота.

Я смотрю в окно, звезды усыпали черный небосвод, а ночной Манхеттен пестрит огнями. Мне больно. Все тело горит, я не в силах пошевелиться, в голове туман. Мысли путаются. Я плыву. Меня не предупреждали, что будет так плохо. Пытаюсь поднять голову и не могу. Чем-то накачали, мелькает последняя осознанная мысль, и я проваливаюсь в безмолвие и пустоту.

— Ты готова, Дезире? — Торнтон садиться напротив, взгляд прикован к бледному лицу девушки. Она кажется изможденной. Но он не испытывает чувства вины. Дезире Аманда Вильмонт заинтриговала его.

— Я устала, Джерри.

Торнтон смотрит на монитор. Показатели в порядке. Девушка блефует.

— Я помогу. Представь, что ты на чудесном необитаемом острове. Где-то в океане. Лазурный берег, белый песок, и теплый ветер ласкает твои волосы. Ты дышишь полной грудью, тебе хорошо. Ты счастлива и спокойна. Вокруг только красота. Ты чувствуешь покой, Дезире?

— Да.

— Тебе больше не страшно?

— Нет. Я счастлива.

— Ты хочешь увидеть своих родителей?

— Да.

— Они идут к тебе. Выходят из-за кромки тропического леса. Они улыбаются. Они уже близко. Ты видишь их?

— Да, Джерри. Я вижу… — губы девушки тронула улыбка.

— Что ты хочешь сказать им?

— Я сожалею, что забыла, как много они для меня сделали.

— Твои родители отвечают?

— Да. Они говорят, что я не виновата.

— Конечно, ты не виновата.

— Так было нужно.

— О чем ты говоришь?

— Так было нужно. — пальцы Дезире вцепились в подлокотники, аппаратура запищала, все датчики пришли в движение.

— Все хорошо, ты не должна волноваться. Успокойся. Дыши ровно и глубоко. Ну, вот, умница. Что еще говорят тебе родители?

— Я не должна быть здесь. Мне нужно уйти.

— Замечательно. — мрачно выдохнул Торнтон. — Обними их на последок, Дезире, и позволь покинуть тебя Ты снова одна. Но тебе хорошо и радостно. Есть человек, которого бы ты хотела увидеть рядом с собой?

— Да.

— Кто он?

— Я не знаю.

— Хорошо, а теперь представь, что ты дома. В своем доме. Где ты родилась, Дезире?

— В Бруклине.

— Отлично. Ты в Бруклине. Тебе пять лет. Что ты видишь?

— Я не знаю…

— Черт побери. — пробормотал про себя Джерри. — И медленно начну считать, и на цифре шесть ты уснешь. Раз, два, три…., шесть. Все, ребята, она спит. Камеры отключаем, весь материал на мой ноутбук, и девушку верните не место. Сунн, утром инъекцию повторить. Она у меня заговорит. Да что там — запоет!

— Джерри… — Сандра Свенсон поймала прославленного гипнотизера в коридоре. Он поспешно направлялся к лифту. Вид у него был весьма озабоченный и взволнованный.

— Что случилось, Сандра? — раздраженно спросил он, резко оборачиваясь. Женщина нервно провела пальцами по коротко стриженным светлым волосам, и неуверенно произнесла:

— Ты уверен, что третья доза препарата необходима?

— А когда я спрашивал твое мнение? — сузив светло-карие глаза, спросил Торнтон.

— Девушка молода, а препарат в стадии разработки. Ее психика может не выдержать.

— Черта-с два, она не выдержит. Этой девочке кто-то уже взломал мозг. И я не я, если не докопаюсь до правды.

— Мы нарушаем условия контракта. Она может подать на нас в суд, я уже не говорю о возможных последствиях.

— Ты знаешь, какие люди стоят за мной. Не исключено, что Дезире Вильмонт именно та, кого ОНИ ищут.

— Она — просто несчастная девочка, потерявшая родителей и память.

— Не будь наивной. Травмированная психика, она, как пластилин, для такого профессионала, как я. Но эта Вильмонт — крепкий орешек. Она здорова, нет никаких признаков стресса или депрессии. Говорю тебе, в ее голове покопался настоящий спец. И я исправлю заложенную программу, так сказать, восстановлю недостающие файлы. Говоря на твоем языке — жесткий диск поврежден, информация утеряна, но я меня есть собственный ключ, антивирусная программа восстановления.

— Иллюзион?

— Он самый. Дезире выдержала две дозы. И она в своем уме. Ничего с ней не случиться. А юридические проблемы с легкостью решаться при помощи еще одного нуля к ее гонорару. Она даже жалобу писать не станет.

— А как же эфир?

— Забудь про эфир. Дезире Вильмонт — мое личное дело.

Я открыла глаза только на пару минут. Веки казались чудовищно тяжелыми, а в голове раздавался звон колоколов, и ни одной разумной мысли. Вокруг меня много света, но он исходит не от ламп или солнца, светом пронизано все, воздух, небо, и я сама. Свет внутри меня. И он звучит, льется, шепчет. Тысячи голосов врываются в сознание. Я ухожу на их зов, и погружаюсь в состояние полного блаженства, я парю над…. То, что простирается подо мной нельзя назвать землей. Это совершенно другой мир, стеклянный город, прозрачные русла рек и округлые дома, построенные из кристаллов. Хрустальный город, утопающий в сверкающей серебристой дымке, излучающей сияющие волны тепла и яркого слепящего света. Я не чувствую тела и земного притяжения. Только радость и любовь. Я дома….

— Ты слышишь меня, Дезире? — Торнтон с тревогой изучает физические показатели состояния девушки. Никаких отклонений, но она сильно похудела с лица, щеки ввалились и кожа бледная. Питательных капельниц, которыми накачивали обессиленную жертву гипнотизера, оказалось недостаточно. Пациентке нужен отдых и нормальный сон.

— Я слышу тебя, Джерри. — выдает ее голос внятную и спокойную речь.

— Как ты себя чувствуешь, Дезире?

— Я устала и хочу домой.

— Я отпустил тебя домой. Тебе шесть лет, и ты стоишь на пороге квартиры в Бруклине. Ты ушла гулять без спроса, и твои родители очень волнуются.

— Я бы никогда так не поступила, Джерри.

— Но ты это сделала. И боишься нажать на звонок. Отец будет ругаться, а мама плакать. Тебе очень стыдно и страшно, и поэтому ты неуверенно стучишь в дверь. Ты видишь дверь?

— Я вижу дверь. — голос девушки неуловимо меняется. Становиться значительно выше. Несомненно — говорит ребенок.

— Опиши мне ее.

— Она большая, деревянная, покрытая облупленной серой краской.

— Что еще?

— Пахнет едой. Соседка снова варит суп для своей кошки.

— Как зовут соседку?

— Марта Стюарт.

— Какая она.

— Совсем старая, лет сорок, носит парик и мешковатые платья. У нее кривые ноги и большая задница. Мне она не нравится. Марта все время кричит на меня, когда я играю с Сэмми.

— Сэмми?

— Саманта — ее кошка. У нее рыжая шерстка и белые лапки, словно ботиночки. И очень умные глаза. Сэмми добрая, она меня любит, но Марта не знает этого. Она не понимает языка животных.

— А ты понимаешь?

— Да. Все живое в этом мире умеет разговаривать. Нужно просто слушать.

— И что говорит тебе Сэмми?

— Она терпеть не может суп, который ей варит хозяйка, и ее носки сильно воняют. Она редко меняет горшок, а Сэмми очень чистоплотная кошка.

— Замечательно. У тебя богатое воображение, Дезире. Ты впечатлительная и добрая девочка. Но ты ослушалась маму, и скользнула из дома, чтобы погулять во дворе с Сэмми.

— Правда?

— Да, Дезире. А теперь ты постучишь в дверь.

— Я боюсь. Мама сильно огорчиться. Я стараюсь ее не расстраивать. Ей и так сложно со мной.

— Ты не можешь весь вечер простоять под дверью. Уже темнеет. А ты очень голодна. Нужно решиться и постучать.

— Хорошо… — тяжелый вздох.

— Ты слышишь шаги за дверью?

— Да.

— Замок щелкнул, и на пороге появилась мама. Ее глаза влажные от слез. Ты видешь свою мать, Дезире?

— Нет. Это не она. — девушка дернула головой, брови ее нахмурились, на губах смущенная улыбка.

— А кто? Кто открыл тебе дверь.

— Друг.

— Чей друг? Твоего отца?

— Да, друг семьи.

— Как он выглядит?

— Я не знаю…. Он высокий. И у него светлые глаза, как у ангела.

— И все?

— Такой же высокий, как папа. Я не вижу его лица. Только глаза. Почему?

— Я не знаю, Дезире. А как зовут друга семьи?

— Я не знаю…. Я не могу. — приборы резко запищали, датчики вышли из строя. Торнтон подбежал к пациентке и проверил пульс. Сто сорок ударов в минуту.

— Все хорошо. Расслабься, я не настаиваю. Ты можешь не смотреть на него. Проходи в комнату.

— Я не могу. — приборы по-прежнему не работают, но Торнтон не останавливает сеанс. Его глаза лихорадочно горят.

— Почему?

— Он говорит, что мне нельзя здесь быть. Я должна вернуться….

— Куда вернуться?

— Сюда.

— Что еще он говорит?

— Что накажет Джерри Торнтона, если он не отпустит Еву.

— Кто такая Ева?

— Я не знаю.

— Ева — это ты?

— Я не знаю. Первый раз слышу это имя.

— Что он делает с тобой, Дезире? Проводит какие-то опыты, вводит тебя в транс?

— Нет, он друг….

— Он — твой первый мужчина, Дезире?

— Да.

— Сколько тебе было лет, когда все случилось?

— Семнадцать.

— Ты любила его?

— Неправильная постановка вопроса. Вы вкладываете в слово любовь совсем другое значение. Я создана для него.

— Создана? Ты считаешь, что он твоя половинка?

— Нет. Нас не разделяли. Мы одно.

Торнтон делает паузу, чтобы дать Дезире Вильмонт передышку, и себе самому тоже. Он не улавливает смысла в словах девушки. И вопросов только прибавляется. Какая к черту Ева? И что за педофил соблазнил несчастную девушку, запудрив мозги так основательно, что даже великий Джерри Торнтон не может ее починить?

— Дезире, тебе семнадцать лет. И ты учишься в школе. Тебе нравится твоя школа?

— Нет. Я все время хочу домой.

— Ты не понимаешь того, что говорят учителя?

— Понимаю, но гораздо раньше, чем они это скажут.

— Значит, ты слишком умная для школы?

— Да, я особенная.

— Это ты так решила?

— Нет, это так и есть.

— У тебя есть друзья, Дезире?

— Один друг.

— Тот, который бывает в вашем доме?

— Да.

— Он взрослый?

— У него нет возраста.

— Кто он, Дезире?

— Друг.

— Ты влюблена в него?

— Это секрет. Он не должен знать.

— Но он знает. Поэтому он соблазнил тебя?

— Он не соблазнял. Ему это не нужно.

— А что ему нужно?

— Я не знаю.

— Как его имя, Дезире.

— Я не знаю.

— Он — красивый?

— У него нет лица.

— Ни возраста, ни лица. Может быть, это воображаемый друг? Ты одинока, Дезире?

— Нет. Он всегда со мной.

— И сейчас?

— Да.

— Где же он. Я его не вижу.

— Мы одно.

Джерри тяжело втянул воздух, покачал головой. Бессмыслица какая-то.

— Расскажешь, когда он впервые поцеловал тебя?

— Он никогда не целовал меня.

— Ты сказала, что он был твоим первым мужчиной.

— Он никогда не целовал меня.

— Где происходили ваши встречи?

— Дома.

— Родители знали, что у тебя роман со взрослым мужчиной, их близким другом?

— У нас не было романа.

— А как назвать сексуальные отношения между двумя людьми?

— Необходимость. Так было нужно.

— И часто было нужно?

— Один единственный раз.

— Ты говорила, вторым мужчиной был тот же, кто и первым.

— Я так сказала?

— Прости, я забыл, что тебе семнадцать. Почему вы расстались, Дезире?

— Мы не можем расстаться. Он всегда со мной. Мы одно.

— Как его зовут, Дезире?

— Я не знаю.

— Расскажи мне об аварии, Дезире.

— Что ты хочешь знать?

— Что произошло?

— Авария. Родители погибли. А я выжила.

— Ты действительно потеряла память?

— Я ничего не помню.

— А его?

— Кого?

— Друга.

— Дэв и Джо — мои друзья.

— Значит, не помнишь. Что ты можешь сказать о Еве?

— Ева? — голос звучит спокойно, но временно успокоившиеся датчики снова выдают волнение. Руки и плечи Дезире напрягаются, и тело начинает мелко дрожать.

— Нееет. — внезапно кричит она диким голосом, словно ее ножом режут без наркоза. — Я не могу. — аппаратура издает протестующий писк и гаснет, приборы, закрепленные на голове, грудной клетке и запястьях девушки начинают дымиться, а потом просто отскакивают от тела Дезире. Глаза ее распахиваются, и Торнтон в ужасе отступает назад. Зрачки практически отсутствуют, и в глубине светлой радужки виднеются маленькие темные точки, вертикально вытягиваясь и расширяясь, и из них вырываются лучи чистого серебристого света. Лазерные глаза смотрят на Торнтона немигающим взглядом, пронзая его мозг, сжигая, превращая пепел. Он цепенеет, и не слышит, какой переполох происходит в операторской. Силы и разум временно покидают тело великого гипнотизера. Он не может оторваться от жутких сияющих глаз, чувствуя их угрозу и несгибаемую волю. Теперь Джерри в ее власти. И тут тело Дезире неестественно изгибается и обессилено опускается в кресло. Она закрывает глаза и тяжело дышит. Торнтон отказывается верить в реальность происходящего, наблюдая, как кривые черные линии опускаются от правого виска девушки до середины щеки, образуя замысловатый узор.

— Яркий, очень яркий свет. — шепчут губы Дезире. — Я лежу на чем-то жестком. Я ослеплена, я ничего не вижу, в голове пустота, но мне легко. Я чувствую любовь, она пронизывает меня. Она сияет. Живая, бесконечная. Она повсюду. Мир дышит любовью, создан ею и служит только ей. Она — начало. Она — истина. Вы не можете видеть ее. А Ева может. Она — любовь.

— Ты Ева?

— Проект "Ева" активирован…. - произносит девушка, голова ее откидывается назад. Она без сознания. Торнтон в шоке.

— Мы нашли ее. — хрипло говорит он, оборачиваясь к операторской.

Они больше не вводят мне странные витаминные инъекции, но я подозреваю, что витаминами в шприце даже и не пахло. Скорее всего, вместо них использовали психотропные вещества или даже наркотики, чтобы снизить мою сопротивляемость при гипнозе. Как иначе объяснить происходящее? Я не знаю, сколько прошло дней, мое сознание постоянно уплывает, каждое движение сопровождается жутким головокружением и приступами тошноты. Наверно, мое критическое состояние заставило безумного Джерри приостановить эксперимент. Я уже ничему не удивляюсь. Торнтон — сумасшедший, сдвинутый, чокнутый докторишка. И все его действия только подтверждают мои догадки.

Они держат меня в белой комнате. Я лежу на жесткой кушетке, или операционном столе, одетая в тонкую больничную рубашку. Я не помню, как попала сюда, но в краткие минуты, когда способность мыслить здраво возвращается, я вижу вокруг себя пластиковые стены, высокий потолок, с которого льется яркий свет, огромное количество медицинского оборудования, людей в белых комбинезонах и марлевых повязках. У них совершенно пустые ничего не выражающие глаза. Словно они запрограммированные роботы, а не разумные существа со своими мыслями и эмоциями. Со мной не разговаривают, постоянно колют иголками, подключают то к одному аппарату, то к другому, сверяют данные, переговариваются на незнакомых мне терминах. Не нужно быть гением, чтобы уловить суть происходящего. Торнтон и его команда ставят на мне какие-то опыты, зачем иначе бесконечные тестирования и анализы крови? А самое ужасное состоит в том, что я обессилена настолько, что не могу сопротивляться. Мне вводят успокоительное и снотворное, и большую часть времени я провожу в бессознательном состоянии, пока шайка эскулапов изощряется над моим слабым телом. Иногда я просыпаюсь от холода. Я хочу остановить их, закричать, но даже на это у меня не осталось сил. Неужели так все и кончится? Я умру тут, в холодной жуткой комнате с белыми стенами, во имя сдвинутого светила психологии — Джерри Торнтона.

Временами мне кажется, что я на самом деле дома, и все, что происходит вокруг меня — дурной сон, иллюзии больного воображения, затянувши меня так глубоко, что выбраться нет ни одного шанса. Я хватаюсь за жизнь из последних сил, и раз за разом пытаюсь воскресить в памяти вереницу событий, которые привели меня в белую комнату. Это единственная возможность — не сойти с ума, не потерять себя, не лишиться сознания. Я проклинаю тот день, когда в пьяном угаре поспорила с Дэвидом и Джонни на тысячу баксов, что позвоню с шоу "Гипноз" и запишусь на кастинг. Я проклинаю собственную глупость. И совершенно не думаю о деньгах. Жажда легкой наживы привела меня сюда, легкомысленность в принятии решений и наивная вера в порядочность людей, и мифическую силу юридических обязательств. Заключенный со студией контракт вряд ли поможет в сложившихся обстоятельств. Я попала в руки фанатиков, и им плевать на законы. Они все обо мне знают. Я одинока, бедна, не имею связей. Меня никто не будет искать. Была когда-то Дезире Аманда Вильмонт — красивая белокурая девушка, обожающая все розовое и блестящее, а теперь ее нет. Может быть, Дэвид Берг или Джонатан Престон несколько раз наберут номер пропавшей подружки, или даже наведаются ко мне домой. Так же поступит и Мелисса Гордон — менеджер по кадрам в "Технолоджи Бест", когда в назначенный день я не выйду на работу. Но никто из них не пойдет в полицию и не объявит о моем исчезновении. Мало ли куда подалась молодая легкомысленная девушка. И что за опилки в голове у этой блондинки? Никакой ответственности! Да, именно так и будут рассуждать все, кто знали меня или думали, что знали. Им невдомек, что я в опасности, и пока они злословят на мой счет, я здесь — медленно умираю.

С шприцом в руке ко мне подходит невысокая женская фигура в нелепом облачении. Космонавты хреновы. Поработители свободной воли. Зачем я им понадобилась? Какой смысл во всех проводимых надо мной манипуляциях? И подвергались ли другие участницы подобному обращению? Живы ли они?

Я смотрю в лицо женщины, склонившееся надо мной. Она делает свое черное дело, но я не чувствую боли. Ничего не чувствую. И внезапно узнаю раскосые глаза над маской.

— Сунн, что происходит? — едва шевеля губами, прохрипела я. Но на лице азиатки полнейшее равнодушие. Она словно не слышит меня.

И тут появляется великий и ужасный. Джерри Торнтон собственной персоной. Маленький толстенький лысеющий псих, возомнивший себя гением. Его свита исчезает в мгновения ока. Мы остаемся вдвоем. Я слышу, как пищат приборы. Это мое сердцебиение дало сбой.

— Не надо бояться, Дезире. — этот говнюк еще смеет ласково улыбаться мне. — Я пришел поговорить с тобой. Ты достаточно отдыхала. Теперь можно продолжить сеанс.

Серьезно? Я отдыхала? Это так называется? Он, что, издевается надо мной? Или просто больной? Говорить не могу, и поэтому вкладываю в свой взгляд всю силу испытываемой к нему ненависти. И самое странное во всем этом то, что я не боюсь. Мое сердце бьется сильнее, но не от страха перед Торнтоном и его изощренных методов. Я просто знаю, что не должна быть здесь. И этот человек — мой враг, он хочет причинить мне боль. Разрушить меня, но сначала разобрать на атомы.

— Смотри мне в глаза, Дезире. — бархатистым голосочком произносит Торнтон. И, что удивительно, я послушно выполняю его просьбу. В мысли проникает холод и растекается, парализуя сознание. — Ты очень устала, и очень хочешь спать. Ты расслаблена. Боли нет, мыслей нет. Ты спокойна. Веки тяжелеют, ты медленно проваливаешься в сон. Ты слышишь только мой голос и веришь мне. Я хочу помочь. Я твой друг, Дезире. Мне можно рассказать все….

— Дезире, тебе восемь лет. Ты дома. В безопасности. Родители рядом, они помогают тебе делать уроки. Кто обычно проверяет твое домашнее задание?

— Он…. - хрипло и тихо отвечает девушка. Джерри наклоняется над ней, чтобы лучше слышать. Рисунок с лица Вильмонт так и не исчез. Знать бы, что он означает.

— Друг семьи? — подсказывает Джерри. Дезире кивает головой.

— Он живет с вами?

— Нет. Но приходит каждый день. В одно и то же время. Я жду его у дверей. И мы сразу уходим в комнату.

— Чем вы занимаетесь?

— Разговариваем.

— О чем?

— Обо всем.

— Например?

— О мире, о том, как он устроен.

— Вы говорите о Еве, Дезире?

— Нет.

— В прошлый раз ты сказала мне "Проект Ева активирован". Что это значит?

— Вы включили то, что еще не до конца исправлено.

— Объясни, пожалуйста.

— Проект дал сбой и подвергся полному обнулению заложенной информации.

— В чем заключалась причина сбоя?

— Эмоции. Чрезмерные эмоции.

— Ева не должна испытывать эмоции?

— В пределах нормы. Преобладание примитивных эмоций недопустимо. Ева — совершенство.

— И как можно исправить Еву?

— Записать заново, исключив источник сбоя.

— Ты знаешь, что стало источником?

— Нет. Данная информация утеряна.

— Ты — Ева, Дезире?

— Да. Я — Ева.

Торнтон делает короткую паузу, чтобы подвергнуть девушку тщательному осмотру. О да, она совершенна. Внешняя оболочка не имеет дефектов.

— И в чем смысл твоего существования? На что ориентирован проект? Основная цель создания?

— Любовь, свет, сознание. Новый мировой порядок.

— Ты обладаешь какими-то особенными способностями?

— Я не знаю. Программа не завершена.

— Ты — человек, Ева?

— Разве многочисленные анализы и тесты не дали тебе ответ, Джерри?

— У тебя человеческое тело, но разум может управлять им по- своему, изменять его.

— Разум не может. А сознание — да.

— И твое сознание способно изменить мировой порядок?

— Да.

— Каким образом?

— Бесконечная любовь откроет горизонты, снимет шоры с глаз миллионов людей, уничтожив паутину поработителей человеческой воли. Даст начало новой расе.

— А те, кто не хочет узреть новые горизонты?

— Их не станет.

— Ты убьешь их?

— Я не убиваю. Я несу любовь. Бесконечную любовь. Она очистит мир. Вернет его к истокам, подарит человечеству истину.

— Очень громкое заявление. И кто помогает тебе в этом нелегком деле? Кто исправляет программу?

— Я не знаю. Их много.

— А твой друг? Он — главный?

— Там, откуда он — нет главных, нет подчиненных. Там свобода. И све…

— И свет, и любовь, я это понял. Мне нужно имя, Ева. Ты назовешь мне имя?

— Я не могу назвать тебе имя. В твоих руках оно станет оружием против него.

— Но ты знаешь, кто он? Ты вспомнила его?

— Не имеет значения состояние памяти Дезире Вильмонт. Ева всегда знает, кто он. Она создана для него. Мы одно.

— Как заезженная пластинка. — нахмурился Торнтон. — Ты любишь его, Ева?

— Так же, как тебя, Джерри. Как всех остальных существ. У нас с тобой разные понятия о любви.

— Ой ли, а как насчет интимной составляющей вашей неземной любви? Не обошлось без примитивных эмоций.

— Необходимый шаг. Не пытайся понять то, что недоступно твоему порабощенному системой разуму.

Торнтон раздраженно нахмурился. Он не считал себя не способным что-либо понять.

— Он будет тебя искать, Ева? Он знает, что ты у нас?

— Ему не нужно меня искать. Мы одно.

— Вы одно. Я это понял. Но он — реальный человек? С руками и ногами?

— Конечно. Пока мы находимся здесь, а не в мире духов. — легкая улыбка тронула красивые губы девушки.

— Назови мне имя, и я отпущу тебя. Я обещаю.

— Ты лжешь, Джерри. Я чувствую ложь.

— Черт бы тебя побрал. — выругался Торнтон.

Он не видел смысла продолжать сеанс. Дезире не поддавалась, слишком сильная была установка защиты в мозгу девушки. Даже, если еще одна инъекция убьет ее, он обязан выполнить миссию. Ему необходимо имя. Ибо именно человек, способный создать подобные защитные установки является основной целью. А Дезире Вильмонт — лишь инструмент для получения необходимой информации. В любом случае, после завершения операции, "Проект Ева" подлежит уничтожению.

— Тебе семнадцать лет, Дезире. Ты дома, в Бруклине. Ты готовишься к свиданию. В квартире кто-то есть, кроме вас двоих?

— Я попросила родителей уйти.

— Разумное решение, Дезире. Тебе страшно?

— Нет. Как я могу бояться Его?

— Как происходит ритуал?

— Как у всех человеческих особей. Ничего нового в этом процессе мы не изобрели.

— Что ты чувствуешь, Дезире?

— Радость, силу, свободу, тепло, единение, благословение Истинных.

— Истинных?

— Да.

— Кто они?

— Начало всего. Суть. Они создали Сознание и подарили нам.

— Твой друг… как он называет тебя? Есть какое-то ласковое имя?

— Дез.

— Как оригинально!

— Он с детства зовет меня Дез. А все остальные — Мэнди. Но мне больше нравится первое имя. Потому что оно нравится ему. После ритуала все пошло не так, как должно было. Программа дала сбой.

— Почему?

— Я начала чувствовать то, что не должна была. Истинные узнали об этом. И приняли решение о перезапуске.

— Они убили твоих родителей?

— Смерти не существует, Джерри. Ее придумали вы, чтобы контролировать разум, перекрыв доступ сознанию. Ваша система держится на множестве страхов.

— Хорошо, отпустим это вопрос. Поговорим о твоих чувствах. Ты влюбилась, Дезире?

— Если тебе нравится такое определение, то да.

— А сейчас?

— Программа обновлена, и данный вариант эмоций невозможен для меня.

— Ты не жалеешь?

— Нет.

— Ты помнишь, как называла его? В те моменты, когда память принадлежала тебе?

— …..

Джерри Торнтон, насвистывая незатейливую мелодию, бодро направлялся в свой кабинет. Он был в чудном расположении духа, и, встретив в коридоре Сандру, попросил заказать на вечер столик в ресторане на двоих. Мисс Свенсон напряженно улыбнулась, но вынуждена была согласиться. Отказывать шефу — чревато последствиями. Но, если бы кто-то знал, как ее тошнит от него.

Закрывшись за надежными звуконепроницаемыми дверями личного кабинета, Торнтон сел за стол из дорого дерева и подключил электронный носитель к компьютеру. Загрузив информацию в файл, отправил на один единственный адрес, указанный в почте. И сразу после получения сообщения о доставке уничтожил письмо и сам электронный ящик.

Через две минуты на личную защищенную линию Джерри поступил звонок.

— Ты справился с задачей. Наши семьи в скором будущем придумают, как отблагодарить тебя. — сказал измененный механический голос.

— Не скажу, что было легко. Но я рад, что угодил Вам. Что делать с девушкой?

— Доставь ее в лабораторию. Теперь Дезире Вильмонт — наша забота. Забудь, что когда-то видел ее. И заставь забыть других.

— Как скажете. Какие еще будут указания?

— Никаких. Я свяжусь с тобой, Торнтон, если сочту нужным.

 

Глава 4

— Что значит, она сбежала? Вы в своем уме? Два десятка вооруженных до зубов солдат не смогли справиться с какой-то девчонкой? — брызгая слюной, орал на топчущегося на месте растерянного мужчину в форме офицера. — Как она сбежала из бронированного автобуса? Да еще в наручниках?

— Простите, мистер Торнтон. Мы сами не поняли, что случилось. Я сидел рядом с водителем, когда Джексон отрапортовал мне, что объект охраны проснулся. Я не успел ничего ответить. И в следующий момент осознал, что нахожусь на земле, в метре от меня перевернутый автобус. Мои люди не пострадали, но ни один не помнит, что произошло. Словно кто-то стер нашу память.

— Идиоты. Какие же идиоты. — вопил Джерри, топая от досады ногами. Теперь обещанная награда могла обернуться несчастным случаем. Как, черт возьми, ему объяснить Магистру, что он упустил девчонку?

Но все оказалась не так страшно, как представлял его объятый паникой разум. Джерри было приказано прекратить поиски и ждать решения совета.

Я проснулась на пахнущих лавандой простынях в теплой и мягкой постели. И в первые за долгое время не чувствовала боли, не слышала писка приборов и запаха лекарств. Тело все еще было слабым, но я с радостью обнаружила, что могу двигаться. Я перевернулась на бок и посмотрела в окно. Солнечный луч ударил по глазам, я зажмурилась. Зрение тоже восстановилось, и картинка, представшая взору, не двоилась, не троилась и не расплывалась. Я улыбнулась, блаженно потянув затекшие мышцы, и огляделась по сторонам. Чувство облегчения и эйфории улетучилось, как только мой пробудившийся разум осознал, что я не узнаю место, в котором нахожусь. Совершенно незнакомая комната, чистая, светлая, очень красивая и уютная, оформленная в современном классическом стиле. Минимализм и строгость. Добротный такой минимализм, и явно не дешевый. Моя память дремала под толстым покрывалом несвязанных обрывков и туманных образов, но я не ощущала опасности или страха. Скорее, любопытство. И куда еще занесла "нелегкая" мое бренное тело? Подсознание уверенно утверждало, что рядом нет фанатичного Джерри Торнтона и его шайки запрограммированных зомби. Но вопрос оставался открытым. Где я? Как сюда попала? И каким чудом покинула пределы студии "Торнтона", на неизвестное количество дней и ночей ставшие мне тюрьмой. Услышав легкий шорох позади меня, я обернулась в сторону, которая еще не удостаивалась моего внимания. Человек сидел в плетеной кресле-качалке возле электрического камина. Эта часть комнаты освещалась хуже, и его лицо было в тени. В глаза бросалась светлая рубашка, низ был темным. В позе мужчины чувствовалось напряжение, он казался удрученным и задумчивым. А я перенесла слишком много потрясений, и мозг все еще был под действием лекарств. Только поэтому я не узнала его сразу. Или у меня привычка не узнавать своего шефа в неофициальной обстановке. Меньше всего я ожидала увидеть здесь именно его. Может быть, у меня обман зрения? Или я все еще не отошла от наркотиков и психотропных веществ? Галлюцинации?

— Это действительно я, мисс Вильмонт. — словно прочитав мои мысли, сдержанным спокойным голосом сообщил Адам Блейк. Я пораженно застыла, открыв от изумления рот, и лихорадочно прокручивая в голове огромное количество сюжетов и причин, которые привели меня сюда. Я пораженно застыла, открыв от изумления рот, и лихорадочно прокручивая в голове огромное количество сюжетов и причин, которые привели меня сюда и не нашла ни одного разумного объяснения. Хотя в последние дни было слишком мало событий, которые можно было подвести под категорию разумных.

— Что вы здесь делаете? — пролепетала я дрожащим голосом, нервно заглядывая под одеяло. На мне была одета все та же длинная больничная рубашка.

— Я здесь живу. — темные пронзительные глаза смотрели серьезно и настойчиво. Я съежилась, натягивая одеяло до подбородка. Никогда не чувствовала себя глупее и нелепее. Упасть можно — я в постели шефа. Куда катиться мир?

— Тогда, что я здесь делаю? — правильный вопрос.

— Именно об этом я хотел спросить у тебя все то время, что просидел здесь, наблюдая за твоим сном.

Кресло скрипнуло, когда Адам поднялся. Матерь божья, я забыла, как он высок. И как потрясающе красив. На фоне белоснежной рубашки его кожа казалась смуглее, чем была на самом деле, а глаза еще чернее. Два метра великолепия и мужского совершенства неспешно приблизились к постели, и я вжалась в подушки, бросая на Блейка испуганные взгляды. Может, он один из них? Из фанатиков Торнтона.

— Я не причиню тебе зла. — мягко говорит он, снова читая мои мысли. — Если бы это было не так, ты бы не пришла за помощью ко мне. Что случилось, Дезире?

— Я не знаю. — пробормотала я, прикусив от досады нижнюю губу. Мне показалось, что я произносила эту фразу…. Совсем недавно и очень часто. Бред какой-то.

Адам присел на край кровати, отодвинув в сторону край одеяла, и внимательно посмотрел в мое лицо.

— Расскажи мне все, Дезире.

Какие странные интонации. Мягкие и ласковые и в тоже время повелительные. Мне казалась, что я снова стала объектом искусного манипулятора сознанием.

— Сначала поясни одну деталь… — попытавшись расслабиться и сосредоточиться, я приподнялась, облокотившись на подушки. — Как я оказалась здесь?

— А ты не помнишь?

— Ничегошеньки. — подтвердила я.

— Вчера я пришел с работы раньше обычного, и решил отоспаться. И в тот момент, когда я практически отправился в объятия Морфея, раздался звонок в дверь. Угадай, кого я увидел? — Адам улыбнулся, но мне было не до шуток.

— Меня…. И что… Что я сказала?

— Ты сказала, что нуждаешься в помощи, и домой пойти не можешь, потому что какие-то люди будут тебя искать, и начнут с твоей квартиры.

— Логично. И соответствует правде. Скажи, а я не сказала, почему пришла именно к тебе? И самое главное, как я узнала твой адрес?

— Мне тоже пришел в голову последний вопрос. Ты ответила, что адрес тебе дала Мелисса Гордон. А почему ты выбрала в защитники меня — до сих пор является загадкой. Честно говоря, я обескуражен, Дез. Ты могла обратиться к друзьям…

— Прости, я… Мне очень неловко. Я ничего не помню, правда. Прости, что напрягаю тебя. Я сейчас же соберусь и уйду. — затараторила я в крайнем смущении. Позорище. Как такое вообще могло придти в мою больную голову. Я спятила. Окончательно и бесповоротно. Что теперь обо мне подумает Адам Блейк? А Мелисса? Как мне удалось выудить у нее столь конфедициальную информацию?

— И ты пойдешь в этом? — он выразительно взглянул на мою робу, выглядывающую поверх сползающего с плеча одеяла. Я чувствовала, что покраснели даже мочки ушей. — Дезире, конфуз уже произошел, и запоздалое смущение ни к чему. Я хочу понять, что привело тебя в подобное состояние. Ты принимаешь наркотики? — тяжелый взгляд вился в меня. Я аж скрипнула зубами от возмущения.

— Нет, как вы могли подумать?

— А что я мог еще подумать, когда увидел на пороге растрепанную босую сотрудницу в одной рубашке с безумными горящими глазами и маниакальной манией преследования?

Мой гнев поутих. Он прав, черт бы его побрал. Придется сказать правду, и тогда моя репутация полной дуры станет неоспоримой. Но дура лучше, чем наркоманка. Я тяжело вздохнула, приготовившись окончательно упасть в глазах своего начальника.

— Я участвовала в шоу "Гипноз". - выдала я. Ни один мускул на лице Блейка не выдал его мыслей по данному поводу. Он не удивился.

— Зачем? — спросил он. Темный взгляд сканировал меня, заставляя нервничать.

— Поспорила с друзьями. На слабо.

— Выиграла? — холодная усмешка тронула идеальные губы. Теперь я понимала, каким глупым и нелепым был тот спор. Я просто легкомысленная идиотка, не желающая воспринимать жизнь всерьез. Я заигралась. А ведь мне давно не шестнадцать.

— Угу. — убитая открывшейся истиной, кивнула я.

— Что-то произошло во время сеанса? Почему ты убежала?

— Они держали меня в комнате с ярким светом и чем-то накачивали. Я не осознавала реальности.

— Они?

— Джерри Торнтон и его свита. Они сумасшедшие. Мне кажется, что шоу только прикрытие, а на самом деле он практикует опыты над человеческим разумом.

— Именно разума тебе и не хватило, раз ты оказалась в подобной ситуации. — беспощадно заявил Блейк. Хладнокровный ублюдок. Будто не видит, что мне и так плохо. — Как тебе удалось сбежать?

— Я не помню. Чистый лист.

— А сеансы, которые проводил Торнтон?

— Тоже ничего. За все время несколько минут в сознании. Мне кололи лекарства, чтобы я не могла сопротивляться.

Блейк задумчиво скользнул по мне взглядом, погрузившись в свои мысли. Я надеялась только на то, что он мне поверит, понимая, как выглядят мои слова со стороны.

— Какое сейчас число? — спросила я.

— Тридцатое июля.

— Боже! Мне завтра на работу. Неужели Торнтон держал меня две недели? Как такое возможно?

— Понятия не имею, Дез. — покачал головой Блейк. — Ты уверена, что тебя будут искать?

— Конечно. — воскликнула я. — Я — свидетель. И могу заявить на него в полицию. Рассказать, чем на самом деле занимается Торнтон.

— Можешь. — кивнул Адам, невесело улыбаясь. — Но кто тебе поверит. Есть доказательства, кроме твоих слов?

— Нет. — я приуныла, растеряв уверенность в собственных силах. Блейк снова прав. Западня. Если меня убьют, никто никогда не догадается, что это дело рук Джерри Торнтона.

— Не могу понять, как ты могла так сглупить? Я бы не поверил тебе, не будь мы знакомы много лет. В работе ты всегда ответственна и серьезна, собрана, пунктуальна, не считая последнего раза. Непростительная легкомысленность, Дез. Какой-то глупый спор. Или есть что-то еще?

Я посмотрела на него в нерешительности? Стоит ли говорить? А, ладно. Все равно терять нечего.

— Я надеялась, что Джерри поможет мне вспомнить мою жизнь до аварии.

— Помог? — Блейк пристально посмотрел в мои глаза.

— Нет. — вздохнув, покачала головой. — Ничего. Думаешь, они убьют меня?

— Нет. — уверенно заявил Адам. — Смысл? Ты ничего не помнишь. А если расскажешь то, что помнишь, никто не поверит. Забудь обо всем и живи прежней жизнью.

— Легко сказать.

— Легко сделать, Дез. Это единственный вариант, другого быть не может.

— Ему что-то было нужно…. - нахмурив лоб, пробормотала я. — Неспроста Джерри так рьяно взялся за меня. Я действительно ничего не запомнила, но отдельные несвязные образы сохранились. Я не понимаю, что они означают, но, наверно, нечто важное.

— Например?

— Кошка.

— Кошка?

— Да. Кошачья морда, и желтые глаза. Я смотрю в них, словно…. Словно знаю ее. Нелепо звучит, да?

— Слегка. Что-то еще?

— Голоса, чужие голоса, которых я никогда не слышала.

— И что они говорят?

— Не знаю, не помню. — я пожала плечами. — Но я помню имя. Джерри называл его, когда я была в сознании.

— Какое имя, Дезире?

— Ева. — выдохнула я, взглянув в черные омуты глаз. И вдруг улыбнулась, ухватившись за смешное совпадение. — Адам и Ева. Каково звучит, а? Знать бы еще, о какой Еве шла речь. У меня нет знакомых с таким именем.

— Тебе могло послышаться. Не думай об этом больше.

— Мне страшно, Адам. — призналась я, не заметив, что впервые назвала шефа по имени. Да и о какой субординации может идти речь, если я провела ночь в его постели?

— Нечего бояться. Я уверен, что Торнтон не станет тебя преследовать. — Блейк внезапно встал с кровати и взглянул на часы. — Дезире, мне нужно ехать в офис. Но ты можешь спокойно отдыхать здесь. Выспись хорошенько. Полежи в ванной, там, кстати, есть все необходимое. Загляни в холодильник, я вчера закупил продукты. Не стесняйся. Мы все-таки не чужие, и заботиться о своих подчиненных — моя святая обязанность. А вечером я привезу подходящую одежду и отвезу тебя домой. Договорились?

— Да. Спасибо, мистер Блейк. Простите, что доставила вам неудобства. Мне очень стыдно.

— Забудь. Мне даже приятно. Не так часто в моей постели спит красивая молодая девушка.

— Неужели?

— Если честно — впервые за много лет. — он серьезно посмотрел на меня. Внутри что-то болезненно сжалось. Я так долго не видела за деловым костюмом и невозмутимой внешностью владельца компании обычного человека, со своими чувствами, страхами и… своей болью. Потому что в этот момент в его глазах отразилась именно боль. Он пытался спрятать ее за ленивой улыбкой, но я заметила, почувствовала на подсознательном уровне. Я работаю с ним пять лет, и точно знаю — у моего шефа за столь длительный срок не было ни одного служебного романа, а коллектив у нас по большей части женский. И все очень не дурны собой.

— Мне тоже приятно. — улыбнулась я искренне. — Приятно, что я стала первой.

Он как-то странно посмотрел на меня, словно хотел сказать нечто важное, но в последний момент передумал и вышел из спальни.

Уснуть больше не удалось, и я отправилась в ванную комнату, где отмокала не менее часа, а весь последующий день провела, слоняясь по огромной квартире Адама Блейка. Меня распирало любопытство, и после долгих споров со своим внутренним я, все-таки заглянула в пару комнат, залезла в шкаф Блейка, проверила многочисленные ящички в письменном столе, но так и не нашла ничего интересного или сугубо личного. Никаких фотографий и писем, небольшой гардероб, несколько пар обуви, много книг. Я объясняла свою бестактность и злоупотребление гостеприимством, желанием отвлечься от тяжелых мыслей и тревог. Я часто смотрела в окно и прислушивалась к шорохам за входной дверью. А потом смеялась над своей мнительностью.

Я вспомнила про холодильник ближе к вечеру. Странно, что я не испытываю чувства голода. Желудок не подает сигналов в виде спазмов и подташнивания. Неужели капельницы, через которые я в течение двух недель получала пищу, перезапустили мой обмен веществ? Я открыла холодильник и изумленно ахнула. Ни тебе колбасы или мяса, которые предпочитают мужчины, ни молока, ни хлеба. Овощи, минеральная вода в бутылках и фрукты — все то, что составляло мой рацион в течение тех лет, которые я помню. Неужели Адам Блейк тоже вегетарианец? Теперь мне понятен секрет его привлекательности. Удивительно.

Я воспользовалась соковыжималкой и отварила пару картофелин. Ела и пила без удовольствия. Просто потому что нужно что-то есть. Сразу после незатейливого перекуса меня сморил сон. Я прилегла на диванчик в гостиной, окутавшись пледом, и щелкнула пультом от телевизора. Я перебрала огромное количество каналов, но ни один не транслировался. Видимо, у Блейка проблемы с антенной или источник вещания неисправен. У меня в квартире часто происходят подобные казусы. То провод перережут, то сигнал интернета не распознается. Я даже называла свой дом аномальной зоной, где телефоны выходят из строя, техника ломается, внезапно перегорают лампы, и думала, сама являюсь причиной неприятностей. Хорошо, что я не одинока в этом вопросе. Кто-то так же невезуч, как я. Эта мысль неожиданно успокоила меня, и я заснула.

Меня разбудило прикосновение чужих пальцев к шее. Оно не было враждебным, скорее, острожным, даже ласковым. Вздрогнув всем телом, я открыла глаза, и повернула голову, чтобы взглянуть в лицо нарушителю моего уединения. В комнату незаметно проникли сумерки, и лицо Блейка снова скрывала тень, чтобы спрятать от меня выражение его глаз.

— Что вы делаете? — шепотом спросила я. Адам убрал пальцы с моего горла.

— Ты говорила во сне и металась, и считал пульс. Дай руку.

Я послушно протянула ладонь, и он повторил свои манипуляции, но уже с запястьем.

— Может, свет включим? — тихо спросила я. Блейк кивнул, отпуская мою руку и хлопая в ладоши. Мягкий голубоватый свет наполнил уютную просторную гостиную. Я прищурила глаза, на какое-то время ослепнув. Привыкнув к освещению, заметила, что Блейк наблюдает за мной с обеспокоенным задумчивым выражением лица.

— Тебе нужно в больницу. Утром я решил, что такой необходимости нет, но, видимо, ошибся. Пульс повышенный, зрачки расширены. Голова не кружится?

— Немного. — я кивнула, во все глаза глядя на внимательного шефа. Какая забота! Кто бы мог подумать.

— Ты ела? — строгий тон, словно у заботливого папаши.

— Да. У тебя телевизор не работает.

— Я знаю. — кивнул Блейк, и быстро вышел из гостиной.

Он вернулся с большим бумажным пакетом, который положил мне на колени.

— Переоденься, и я отвезу тебя к своему знакомому доктору. Он сейчас работает. Так что примет без очереди. А потом я отвезу тебя домой. Возражения есть?

— Возражений нет. — я тряхнула светлыми кудряшками и очаровательно улыбнулась. Он ответил мне мрачным взглядом. Явно не в духе.

— В офисе все хорошо? — поинтересовалась я из вежливости, с любопытством заглядывая в пакет.

— Почему ты спрашиваешь?

Вот что за дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос?

— Не знаю, показалось. У вас лицо усталое.

— А ты у нас знаток душ? — холодная улыбка, но без тени иронии или насмешки.

— Нет…. Ой, это что? — потрясенно спросила я, доставая из пакета длинный розовый свитер и узкие розовые джинсы. Розовые носки, розовые кроссовки. Розовое белье (надеюсь, он не сам его выбирал). Он издевается? Да, что такое с чувством юмора у этого красавчика?

— Одежда. — совершенно серьезно заявил Блейк. Ему явно была не понятна причина моего удивления. Беда…. Конечно, нельзя не отметить, что в размер он попал просто сверхточно.

— Почему она вся розовая? Это месть за деловой ужин? — вскинув голову, я посмотрела на него снизу вверх. Адам нахмурился, на лице отразилась досада.

— В мыслях не было. Ты же любишь розовый цвет. Я хотел угодить. Извини, если не вышло.

— Ладно, все нормально. Не знаю, что случилось. Но я как-то разлюбила этот цвет. Наверно, перейду на светлые и постельные тона.

— Какие резкие перемены во вкусах.

— Да, согласна. Сама удивлена. У меня прямо внутренний протест. Понимаю, что должна надеть этот свитер, и не могу.

— Что ж, могу предложить один из моих свитеров. Конечно, они будут велики, но можно воспользоваться ремнем.

Я вытряхнула все содержимое пакета, и обнаружила вышеупомянутый ремень. Розовый… Выразительно посмотрела в невозмутимые темные глаза.

— Как-нибудь переживу один вечер. — вздохнула я. Пристальный взгляд Блейка все еще скользил по мне. Что не так? Я лохматая? Или измазалась, пока ела? В этом доме я не нашла ни одного зеркала. А это просто нонсенс. Я понимаю, что Блейк — не тщеславная девица, но нужно же как-то бриться, причесываться…. Или он на ощупь? Странный человек. Очень странный.

— Дез, утром я ничего не сказал…. - как-то чересчур осторожно и вкрадчиво начал он. Я сразу напряглась, приготовившись к самому страшному. — Ты была так расстроена и травмирована морально, не хотел усугублять и без того плачевное состояние. Поэтому я убрал зеркала.

Я испуганно округлила глаза, ощупав свое лицо, уши волосы. Господи, что они со мной сделали? Поэтому Блейк так странно иногда смотрит на меня? Я — уродина?

— Только не говори, что я брюнетка. — всхлипнула я.

— Нет. — тень улыбки тронула чувственные губы шефа. — Я не вижу ничего ужасного. Просто необычно. Я бы даже сказал — пикантно.

— Что? — я вскочила на ноги, уронив плед и обновки на пол.

— Не волнуйся, Дез. Возьми одежду и иди в ванну. Зеркало на месте. В общем-то, оно и раньше было, но в другом спектре. Ты видела только экран с плавающими золотыми рыбками.

— А я решила, что вы таким образом успокаиваете нервы. Чистите зубы и релаксируете, наблюдая за рыбками.

Блейк казался таким спокойным и уравновешенным, что невольно его состояние передалось мне. Я собрала купленные им вещи и пошлепала в ванную комнату.

Адам оказался прав. Вместо жидкокристаллического аквариума над раковиной располагалась жидкокристаллическое зеркало. Какая занятная вещица. Интересно, туда можно закачать фотографии? Такая огромная электронная фоторамка. Но ей место не здесь, а в комнате. Над кроватью или столом. Я осторожно взглянула в зеркало и сначала ничего необычного не заметила. Лицо бледновато, и глаза неестественно блестят, и цвет кажется ярче, чем обычно, родные белокурые волосы струятся по плечам. Я заправила локоны за уши и увидела…. Вопль ужаса застыл в горле. От правого виска к щеке тянулась черная витиеватая татуировка, замысловатый орнамент, значения которого я не понимала.

— Господи. — прохрипела я, поворачивая лицо влево, чтобы получше разглядеть безобразие на щеке. Когда первый шок прошел, возникли вопросы. Я провела кончиками пальцев по изогнутым линиям. Разве татуировка не должна какое-то время заживать? Покрываться коркой, гноиться и все такое? А моя кожа была совершенно гладкой и нежной, орнамент под ней не чувствовался на ощупь. Если бы я нанесла подобный рисунок на один раз, скажем, во время маскарада или на Хеллуин, он показался бы мне даже красивым и оригинальным, но ходить так каждый день…. Что за технологии использовал умалишенный Торнтон? И можно ли убрать рисунок с моего лица? Я знаю, что после выведения обычной татуировки остаются шрамы. Неужели нет никакого выхода?

Я пыталась успокоить себя, надеялась, что татушка временная, и через месяц другой рассосется сама, но в глубине души понимала — орнамент никуда не денется. Подавленно всхлипывая и подвывая, я принялась натягивать на себя безвкусные розовые "тряпки".

С заплаканными глазами и подрагивающим подбородком, похожая на плюшевого розового тощего зайца, я предстала, как всегда, невозмутимому взгляду Адама Блейка. Мой несчастный вид его совсем не трогал. Или мне так казалось.

— Ты чудесно выглядишь. — мягко сказал он, но я восприняла успокаивающий тон, как насмешку.

— Еще скажите, что настоящую красоту ничем не испортишь. — огрызнулась я, пряча руки в длинные рукава. — Мы едем?

— Да. — кивнул Блейк. Если мои слова и задели его, то он не показал виду. Мудрый мужчина. Сказывается опыт работы в женском коллективе.

Удрученная и погрязшая в тяжелых мыслях, я не заметила, как мы оказались на подземной стоянке. И только открывая дверь автомобиля, отметила, что на этот раз Блейк остановил свой выбор на привычном спортивном Бентли. Мы ехали по ночному Манхеттену, не разговаривая друг с другом. Я раздраженно взирала на его безупречный профиль, идеально сидящий пиджак и белоснежный воротничок рубашки, отглаженные брюки со стрелочкой, начищенные носа дорогих ботинок, фирменные часы на запястье. Со вкусом у Блейка полные лады. Так какого хрена, я сижу рядом, как образец тупой блондинки в розовом? Неужели он меня такой и видит? Наверно, не зря же накупил кучу безвкусных нелепых шмоток. Хотел угодить…. Как же. Дерьмо. Чувствую себя, как дерьмо. Татуированное дерьмо. Фу, как я вульгарна. Плохое слово, плохая испорченная девочка. Я уныло отвернулась к окну, закрывая разрисованную часть лица волосами.

— Дез, если ты будешь прятаться, то только подогреешь интерес к своей татуировке. — словно почувствовав мое состояние, нарушил молчание Блейк. — Прими ее, как знак избранности или отличия. Столько людей колют себе пауков на шее, бабочек на попе, и третий глаз на лбу. Ничего страшного не произошло. Качественно выполненный красивый орнамент. По мне — он только подчеркивает твою индивидуальность.

— Хорошо говорить, когда сам — совершенство, без всяких узоров на лице. — подавленно отозвалась я. Заметив, как он улыбнулся.

— Считаешь меня совершенством?

— Нет, просто вырвалось. — еще больше помрачнев, вязала назад свои слова.

— Ты очень корректна и вежлива сегодня. — усмехнулся Адам, и потом серьезно добавил. — Ты очень красива, Дезире. И мне не стыдно признаться, что я считаю твою внешность совершенной, потому что это истинная правда. И нет ни одного человека, который смог бы оспорить сей факт. И татуировка не испортила тебя, а сделала не только красивой, но еще и необыкновенной. Надеюсь, что больше мы не вернемся к этой теме. Перестань жалеть себя. Все могло закончиться гораздо хуже.

— Вы правы. — неожиданно признала я. Он всегда прав. — Спасибо.

— Сегодня я позвонил в студию "Джерри Торнтона" и спросил, не участвовала ли в его шоу Дезире Вильмонт, и мне ответили, что впервые слышат это имя. Так, что насчет преследований со стороны Торнтона тоже можешь не беспокоиться.

— Вы уверены?

— Да, Дез. Я уверен.

Мы остановились перед небольшой частной клиникой, где нас уже встречал приятель Блейка. Красивый шатен с зелеными глазами и спортивной фигурой, которую нельзя было спрятать даже за белым халатом.

— Не бойся. Тебя просто осмотрят. — тихо сказал мне Блейк, помогая выйти из машины. Он правильно разгадал мое состояние. После случившегося я еще долго буду вздрагивать при виде людей в белых халатах.

Диагностика и первичный осмотр заняли не больше получаса. Крейг Дуглас — друг Блейка, лично провел все процедуры. Измерил давление, проверил неврологические реакции и зрение, сделал ЭКГ сердца и рентген головного мозга, произвел забор крови из вены и пальца для дальнейшего исследования. Все это время Адам дожидался меня в коридоре. Когда с анализами было покончено, я вышла из процедурной.

— Подожди пять минут, я переговорю с Крейгом, и сразу поедем. — попросил он. Я устало кивнула, опускаясь на удобный кожаный диванчик. Как отличается обстановка частной клиники, от городских больниц.

— Ну, что он сказал? — спросила я, когда Блейк вернулся.

— Жить будешь. Все хорошо. — он широко улыбнулся. А я застыла, глядя на очаровательные ямочки на его щеках. Внутри что-то тревожно щелкнуло, а в голове мелькнула странная необъяснимая картинка: Адам Блейк с такой же очаровательной улыбкой, присев на корточки перед годовалым малышом собирает кубики. И что удивительно — на каждом кубике совершенно одинаковый рисунок.

— У вас есть дети? — спросила я, не успев подумать об уместности вопроса. Адам, прищурив загадочные глаза, посмотрел на меня.

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Не знаю. — честно призналась я. — Простите.

— Поехали. Уже поздно. А тебе на работу завтра.

— Да. Я помню. Отпуск кончился, не успев начаться. Мистер Блейк…

— Пора называть меня просто Адам. Официальности неуместны после всего, что между нами было. — легкая добрая улыбка заиграла на губах Блейка. У меня даже на душе потеплело.

— Адам, как мне появиться в офисе с таким лицом? — вспомнив и грустном, спросила я. Он подошел ближе и взял меня за руку, заглянул в глаза. А мне захотелось расплакаться и уткнуться носом в его плечо. Две недели назад мы были чужими людьми, но никто из моих близких и преданных, как мне казалось, друзей не проявлял и сотой доли того человеческого участия, внимательности и доброты, которыми в течение одного дня окружил меня Адам Блейк — мой строгий, серьезный и хладнокровный начальник.

— Твое лицо — прекрасно, Дезире. Не думай о татуировке, забудь о ней, или прими ее, как часть своего нового имиджа. Вот увидишь, у тебя еще и последователи появятся. Если хочешь убедиться, что твоя привлекательность не пострадала, я могу договориться с редактором одного модного журнала, и он устроит тебе фотосессию.

— У вас..

— У тебя.

— У тебя везде есть связи?

— Я человек номер один. Не забывай об этом. Я могу разрешить любую проблему, потому что знаю — на самом деле проблемы существуют лишь в воображении людей.

— Ну и самомнение. — усмехнулась я, откидывая за спину волосы. Его слова произвели нужный эффект. Мне стало гораздо легче.

— Это святая истина, Дез. Не стоит придумывать сложности там, где их нет. Тебе дано очень много, больше, чем другим. Будь благодарна. И по меньше негатива, от него появляются морщинки, а они нам ни к чему.

— Наверно, ты самый позитивный из всех кого я знаю.

— Так и есть. — он снова обезоруживающе улыбнулся и крепко держа мою руку в своей ладони повел за собой.

Я готова была пойти за ним на край света.

Но он отвез меня домой.

Физическое и моральное истощение дало о себе знать, как только я перешагнула порог своей квартиры. В очередной раз посыпав проклятиями свою глупую голову, прошла в спальню, стараясь не смотреть на толстые слои пыли на мебели и затхлый запах непроветриваемого помещения. Уборкой займусь завтра. Всем известно, что новая жизнь начинается с выброса ненужного хлама и мытья полов, иначе никак.

Я распахнула балкон, впустив в комнату свежую струю воздуха, и, раздевшись, упала на кровать. Автоответчик прослушивала, уже нежась под одеялом. Десятки сообщений от Престона и Берга. Два засранца. Еще не знаю, стоит ли им рассказывать о том, что произошло или нет. Наверно, лучше умолчать, дабы не прослыть умалишенной. Не все такие доверчивые и готовые придти на помощь, как Адам Блейк. Я инстинктивно чувствовала, что моей дружбе с Дэвидом и Джонни постепенно приходит конец. Вряд ли в скором будущем я буду готова вернуться к прежнему образу жизни. Некоторые события, даже, если ты их совсем не помнишь, меняют тебя, делают другим человеком, которые видит старые добрые вещи в совершенно новом ключе. Я больше не люблю розовый цвет, и не люблю вечеринки. Роль глупой красотки давит на плечи, и все вчерашнее кажется нелепым, обыденным, ненужным. И мне предстоит научиться жить иначе, осознать, что же я люблю на самом деле. И чего хочу от жизни. Или, что жизнь хочет от меня.

Этой ночью мне приснился чудесный сон. Я лежала на белом песке, и кончики пальцев на ногах ласкали теплые волны. Над головой склонялись раскидистые листья пальмы, защищая меня от прямых солнечных лучей, пели райские птицы с пестрым оперением. Я смотрела на структуру строения листа пальмы, подсвеченного ярким светом, удивляясь сложности и многообразию линий, но улавливая некую систему в образовании на первый взгляд простого творения природы. Я скользила взглядом по всему, что окружало меня…. Непостижимо и удивительно — но система присутствовала в каждом объекте изучения. И она была общей, единой. Словно те кубики, из внезапного видения с Блейком. Кубиков было много, но рисунок, суть каждого — одна. Единство во множестве. И стоило мне подумать об Адаме, как он появился сам. Высокий, красивый и сильный — он стоял у кромки воды и улыбался. И был такой же частью системы, как пальмовый лист, песчинки на моих руках, птицы, спрятавшиеся в ветвях, волны, накатывающие на берег, воздух, небо и солнце, и я сама.

"Мы одно" — шепнул голос из подсознания. И я проснулась. Пальцы дотронулись до правой щеки, которую жгло огнем. Я подумала, что воспалились линии татуировки, но это были горячие слезы. Невозможно объяснить причину моего состояния — но в этот момент я была счастлива и безгранично любила каждую составляющую прекрасной картинки, которую подарил мне сон. Моя душа распахнулась, обнимая не только меня саму в теплой постели, но и весь окружающий мир, включая частицы и атомы.

Даааа. Ну, меня и торкнуло, подумала я спустя пару часов, окончательно проснувшись по сигналу будильника.

Утро прошло стандартно. Душ, чистка зубов, сушка и укладка волос, три минуты макияжа. Самой сложной проблемой в первом утре новой жизни стала попытка выискать в нескромном гардеробе что-нибудь не розовое. Я потратила, как минимум двадцать минут, на поиски, свалив на пол целый ворох розового тряпья. Мне повезло. Под руку попался вариант маленького черного платья на все времена и случаи, но в белом цвете. Чтобы не выглядеть излишне празднично, накинула на плечи короткий черный пиджак и надела туфли в цвет. Получилось очень даже ничего. Девочка-фея, с тонкими ручками и ножками и копной белокурых волос. Даже злосчастная татушка на щеке не портила приятного впечатления.

Мой предпенсионный "Форд" не подвел, и к многоэтажному зданию офиса я прибыла раньше на целых десять минут. На рессепшене столкнулась с первым недоуменным взглядом, исходившим от молоденькой сотрудницы — Клары Стайлз. Возвышаясь на каблучищах над стойкой регистрации, она сияла дежурной улыбкой, которая слегка сникла при виде меня, легко впорхнувшей в фойе "Технолоджи Бест" через крутящиеся двери.

— Доброе утро, Клара. — жизнерадостно поприветствовала я коллегу.

— Привет, как отпуск? — вымучила из себя Стайлз, разглядывая мой новый образ.

— Отлично. — соврала я без зазрения совести. — Для меня есть сообщения или письма?

— Все, что поступало, я положила на твой стол. — взгляд Клары наконец заметил изменения на моем лице. — Как прелесть! Где ты такую сделала?

— Секрет. — улыбнулась я, испытывая несказанное облегчение. Все, можно считать, что фейс-контроль прошла. — А… Мистер Блейк уже пришел?

— Да, он в зале для совещаний. Готовиться устроить очередной разбор полетов. Поторопись. Он не в духе. Не выспался, наверно.

И я знаю, по чьей вине, мрачно подумала про себя, а вслух сказала:

— Спасибо за исчерпывающую информацию, Клара. Удачного дня.

— И тебе. — кивнула девушка, и робко добавила. — Ты чудесно выглядишь.

— Спасибо. Ты тоже.

Я побежала по коридору к лифтам, по дороге наткнувшись на Мелиссу Гордон. Женщина казалась обеспокоенной, и даже не сразу узнала меня.

— Привет, Мэл. — остановившись, сказала я. Мелисса тоже встала, диким взглядом уставившись на меня. Я вдруг вспомнила, что Адам сказал, будто именно у строгой и несговорчивой миссис Гордон я выпытала его адрес, и смутилась, испытывая потребность извиниться за назойливость, и мысленно подыскивая объяснения своему поведению.

— А, это ты, Вильмонт. — рассеяно проговорила Мелисса. — Я названивала тебе два дня. Нельзя же так пропадать. Я думала, ты не явишься.

— … - я растерянно открыла рот. Гордон не помнит, что я ей звонила? Или не звонила? Кто врет?

— Иди, уже. А что с лицом? Все за модой угнаться не можешь. Эх, молодежь!

Я усмехнулась про себя. Самой Мелиссе было не больше тридцати пяти лет, но она упорно считала себя почтенной матроной. И выглядела соответствующе. Невысокая полноватая женщина, обожающая длинные широкие балахоны неопределенного окраса и фасона, мышиный цвет волос и серые внимательные глаза, зорко взирающие из-за линз старомодных очков.

— У нас что-то случилось? — спросила я.

— У нас — да, а вот у вас, мисс Вильмонт — не знаю. С утра аудиторская проверка нагрянула. А мы их ждали только через неделю. Так что весь офис на ушах. Беги к Блейку, там кучу документов отксерить нужно.

— Мне сказали, что у него совещание.

— Так по этому поводу и совещание. Тебе там делать нечего. Твое дело- бумаги шефа. Ими и займись. Вперед.

Мелисса Гордон еще раз прошлась по мне цепким взглядом, и посеменила в сторону стойки рессепшена, а я вошла в раскрывшиеся двери лифта.

Сначала я наведалась в свой кабинет, отделенный от офиса Адама тонкой перегородкой. На столе царил небольшой кавардак, но на его устранение мне не потребуется много времени. В мое отсутствие меня подменяла девушка из отдела продаж., и с основной работой я научила ее справляться. Я наткнулась на нее в кабинете Блейка. Кэти Бриг выставляла на стол шефа увесистые папки с документами из шкафа для документов.

— Кэт, я вернулась. — радостно сообщила своей временной замене. Темноволосая головка обернулась ко мне. Огромные растерянные карие и улыбка, не скрывающая облегчения.

— Слава Богу, а я уже боялась, что одной придется разбираться со всем этим ужасом. На фига этому блондинистому ревизору копии всех документов мистера Блейка? — раздраженно вещал тоненький голосок Кэти.

— Наше дело маленькое. Придется выполнять поручение вышестоящих органов. — вздохнула я. Хрупкая маленькая Кэт достала из шкафа очередную папку, согнувшись от тяжести.

— Ты останешься мне в помощь или вернешься в свой отдел? — спросила я, разглядывая завал на столе Блейка. Нужно что-то делать. И быстро. Адам терпеть не может, когда его рабочее место захламлено.

— Останусь. — уныло сообщила Кэт. Я так поняла, что перспектива стоять возле ксерокса целый день ее мало вдохновляла, как, впрочем, и меня. Я подошла к столу, чтобы забрать пару папок и отнести в свою коморку, потому что именно в ней находился аппарат для копирования документов. В течение часа мы с Кэт перетащили все бумаги в мои апартаменты, освободив кабинет шефа от нагромождений макулатуры. И решили, что вполне заслужили перерыв на кофе. К кофеварочному аппарату на правах старшей я отправила Кэт.

Вернувшийся после совещания Адам Блейк застал живописную картину. Две девушки, усевшись на груду коробок и папок, вели мирные беседы и попивали кофе в то время, как телефон в его кабинете надрывался.

— Вильмонт, когда у нас время обеда? — сдержанным официальным тоном спросил он, стоя в дверях моей коморки. Я бросила пустой стаканчик в мусорное ведро и быстро встала.

— С часу до двух. — по стойке смирно отрапортовала я.

— Сейчас сколько времени?

— Десять утра, мистер Блейк. Простите, мы отвлеклись.

— Десять процентов из премии. — хролодно сообщил шеф, удалившись в свой кабинет.

Вот тебе и радостная встреча, уныло подумала я.

— Блин, а меня тоже накажут? — расстроилась Кэти.

— Не кисни, о тебе речи не было. Беру всю ответственность на себя. — мрачно ответила я. — Начнем?

— Угу. — вздохнула подруга по несчастью.

И мы начали….

12.00. Ни конца не края не видно в море бумаг.

13.00. А, все успеем. Пора поесть.

14.00. Поспать бы.

15.00. Это когда-нибудь кончиться.

16.00. Это не кончится никогда.

17.00. А может, ну его? Завтра доделаем.

18.00. Изверг Блейк сказал, что половину нужно закончить сегодня.

19.00. Отпустила Кэти. Жалко на нее смотреть. И на меня тоже. Платье в серой пыли от тонера. Не отстирается. Покажите мне блондинистого ревизора. Я буду его бить.

20.00. Какой симпатичный. И добрый. Предложил подвезти до дома. Нафига я приехала на своей развалюхе?

21.00. Приплелась домой. Уборка переноситься на завтра. Ложусь спать с мыслями о симпатичном и добром представителе аудиторской компании. Его зовут Кларк Винзор. У нас даже фамилии похожи. Это судьба.

22.00. Сплю.

3.00. Какого черта мне опять сниться Блейк?

7.00. О, боже, нет.

8.00. Да, я снова на работе.

— Мистер Блейк, вы что-то хотите? — вежливо спрашиваю я, заглянув в кабинет шефа. Подняв глаза от дисплея ноутбука, он какое-то время недоуменно смотрит на меня. Словно пытается вспомнить, кто я такая. Понимаю, почему раньше не рассматривала его, как привлекательную особь мужского пола. Пару таких дней и снова забуду то, что успела рассмотреть.

— Ты выбрала неправильную формулировку вопроса, Дезире. — наконец, снизошел он до ответа. — Вы что-то хотите — звучит почти неприлично.

— Если только у вас наготове неприличный ответ. — нашлась я. И улыбнулась, крайне довольная собой.

— Можно сказать: ты будешь кофе, Адам?

— Это не корректно — тыкать в официальной обстановке.

— Не корректно, Дез, спрашивать меня, что я хочу. Потому что ответ, как ты мудро заметила, может показаться тебе неприличным.

— Например?

— Например, в этот конкретный момент, я неприлично хочу тебя уволить за дерзость.

— И в чем проблема?

— В твоем кабинете груда бумаг, которые необходимо откопировать.

— И все?

— Разве мало?

— Достаточно, мистер Блейк. Вы будете кофе?

— Нет.

Я заставила себя улыбнуться, но Адам уже уставился в свой ноутбук, забыв о моем существовании. Неужели этот человек два дня назад успокаивал и поддерживал меня, возил в больницу и покупал мне вещи, чтобы я могла переодеться, говорил, что я самая красивая девушка из всех, что не спали в его кровати много лет? Я все еще под гипнозом. Или сошла с ума. Обидно, черт бы его побрал.

Я вспомнила, что так и не спросила Блейка насчет моего звонка Мелиссе, который мы обе не помним, но в данной обстановке задавать подобные вопросы неуместно и даже опасно. Адам сильно взвинчен из-за проверки, а срывается на мне. И Кэти забрал, отправив ее в свой отдел. К обеду я накрутила себя так, что сама была не рада. Руки дрожат и глаза на мокром месте. Настроение спас Кларк Винзор — тот самый аудитор — корень всех зол. Но он единственный проявлял участие к моей скромной персоне. Молодой и симпатичный блондин с голубыми глазами и пушистыми ресницами заглянул ко мне за несколько минут до начала обеденного перерыва и пригласил в кафешку напротив офисного здания. Я не просто согласилась, я побежала вприпрыжку.

За что получила по возращению к рабочим обязанностям взбучку от шефа.

— Заводить отношения с представителем службы контроля при выполнении его прямых обязанностей в пределах нашей компании может рассматриваться, как должностное нарушение. — озвучил свои претензии Блейк, вызвав меня на ковер. — Я могу заподозрить тебя в разглашении коммерческой тайны или злонамеренной передаче конфиденциальной информации.

— Мы просто пообедали вместе. И не знаю я никаких коммерческих тайн.

— Я сказал тебе свое мнение, можешь идти. — спокойно сказал он. Я с трудом сдержала раздражение. И признаюсь, самообладание далось мне ой как нелегко. В такие моменты приходилось только восхищаться выдержкой Адама Блейка. Он никогда не выходил из себя, не грубил, не опускался до оскорблений и действовал строго в пределах трудового контракта. Подобная сухая сдержанность и корректность порой раздражали, но у него можно поучиться деловому походу к сотрудничеству. Бесспорно, Блейк — идеальный управленец. Из жалоб своей соседки Джулии Стокер я узнала, что не все боссы обладают подобными качествами. Джули повезло меньше. Ее постоянно третировали, обманывали с оплатой сверхурочных и грубо домогались. Вспомнив о бедах соседки, я мгновенно успокоилась и расслабилась.

— Ты все еще здесь? — не поднимая глаза от дисплея ноутбука, сухо осведомился Блейк. Мой взгляд скользнул поверх его головы и замер на открывающейся панораме Манхеттена за спиной шефа. Меня тянуло к огромному окну. Прозрачное кристально чистое стекло создавало ощущение мнимого отсутствия границы между внешним миром и внутренним офисным помещением. Словно в трансе, движимая порывом, идущим из подсознания, я обошла стол, не обратив внимания на удивленный взгляд Адама, и положила ладони на стекло. Непередаваемые ощущения охватили меня. Нереальность происходящего, чувство полета, абстрактность преграды между мной и сотней метров подо мной. Я огромное количество раз стояла у панорамного окна, иногда испытывая дискомфорт и страх высоты. Сейчас неприятных ощущений не было. И странное желание пресечь физические ограничения и шагнуть в бездну буквально пронзило меня. Легкость и уверенность в собственной неуязвимости. Мне хотелось парить, я знала, что со мной ничего не случиться. Но откуда взялось это знание? Из уверенности, что надежное стекло не позволит сделать решающий шаг? Но что есть стекло? И насколько на самом деле надежна преграда, насколько она материальна? Я смотрела в соседние окна небоскребов, рекламные щиты, бегущие сообщения и транслирующиеся короткие ролики, и неожиданно, молниеносно картинка стала меняться, приближаясь и увеличиваясь, разбиваясь на сотни, миллионы, миллиарды пикселей…. В голове раздался шум, переросший в нарастающий гул, перекликающийся сотней голосов и механических звуков. Я как будто очутилась внутри компьютерной программы, которая вдруг замедлилась, или дала сбой, разбитая на пиксели голограмма исказилась, открыв совершенно другой мир — переплетенный десятками параллелей. Время замерло, я перестала дышать и чувствовать собственное тело. Я оказалась вне границ, вокруг, внутри и снаружи одновременно. Галлюцинация была такой яркой и в тоже время размытой, я забыла, кто я на самом деле, потеряла связь с физической реальностью, но обрела гораздо большее знание. Я стала частью чего-то могущественного, единого. Я вырвалась за пределы материальной тюрьмы, и меня пронзил сияющий всепоглощающий свет и бесконечная радость, которой хотелось накрыть все вокруг. И я устремилась навстречу этому желанию, я плыла на крыльях безграничной любви и свободы, но меня грубо и уверенно вернули в реальность….

— Ты не готова… — произнес чей-то голос, настолько мощный и сильный, что я испытала жуткую боль и тяжесть во вновь обретенном теле. Внутренним зрением я быстро прошлась по каждому органу, заработавшему в разы быстрее, проследила за изменениями, произошедшими в строении кровяных клеток и сокращениях сердечной мышцы. Это казалось более удивительно, потому что было невозможно.

Расправив задеревеневшие плечи и сведенные мышцы, я втянула воздух носом и горлом одновременно. Первый вздох обжег легкие, и вызвал головокружение. Следующим ощущением стало прикосновение и постороннее присутствие. Я увидела мужскую руку, накрывшую мою ладонь, все еще прижатую к стеклу. Адам Блейк стоял рядом. Успел ли он увидеть странные метаморфозы в моем состоянии? Я не сразу обрела способность двигаться, но когда переборов физический дискомфорт, повернулась, чтобы взглянуть в суровое лицо, обнаружила, что он наблюдает за мной со спокойной понимающей улыбкой.

— Завораживающее зрелище. — произнес он. Мне оставалось только кивнуть. Даже ему я не могла рассказать о том, что только что испытала. Что же такое вколол мне Торнтон? И когда последствия инъекций загадочного препарата закончатся?

— Как ты думаешь, все люди, оказавшись на нашем месте, видят одно и то же? — отстраненно спросила я.

— Только то, что им велят видеть. — так же туманно ответил мне Адам.

— Кто велит?

— Разум, эмоции, приобретенный опыт и знания.

— А что видишь ты?

Он посмотрел на меня. А я на него. Он не был набором пикселей. Нормальный живой человек. Такой же, как и я. И он молчал. А мне стало страшно…. Страшно, что не все из того, что кажется иллюзией так уж нереально.

— То, что хочу видеть, Дез. — улыбнувшись, сказал он, убирая свою руку с моей ладони. — Тебе пора вернуться к прямым обязанностям.

— Я не звонила Мелиссе. — произнесла я. Адам невозмутимо пожал плечами.

— Может быть. Но ты сама сказала мне, что звонила. А не Мелисса.

— Я не знала твой адрес.

— А потом захотела узнать и узнала. А как — это твой секрет.

Я растерянно тряхнула головой, отгоняя наваждение, в надежде избавиться от назойливых подозрений.

— Что-то происходит со мной, Адам. Что-то страшное. Твой друг проверил томографию моего мозга? Там нет никаких отклонений?

— Чего ты боишься, Дез?

— Сойти с ума. — призналась я. — Все кажется нереальным. Все, кроме тебя. Ты снишься мне. Каждую ночь.

— Я польщен.

И снова эти очаровательные ямочки на щеках сбивают меня с толку.

— Мне не смешно.

— А я не смеюсь. С твоей головой все хорошо, Дезире.

Адам снова сама серьезность.

— Ты совершенно здорова. В крови никаких токсинов и наркотических веществ. Если что-то кажется тебе нереальным, вовсе не означает, что ты сумасшедшая, может быть, дело в том, что остальные еще не прозрели.

— Почему ты понимаешь, о чем я говорю? Откуда?

— Я хороший психолог. И внимательный слушатель. Поверь, настоящие психи никогда себя таковыми не считают. Значит, ты нормальна. Последствия стресса влияют на разум человека по-разному. Все наладиться, Дез. Успокойся и не волнуйся так сильно. Наблюдай, прислушивайся к своему сознанию, делай выводы и ничего не бойся. А если захочешь поговорить, всегда можешь позвонить мне.

— Мистер Блейк, к вам мистер Винзор. — без стука ворвавшись в кабинет, сообщила Кэти Бриг. Откуда она взялась? Ее опять вызвали?

Кэти недоуменно уставилась на меня и Блейка, застывшим возле панорамного окна, слишком близко друг к другу. И следом за ней появился мой белокурый поклонник. Высокий синеглазый Кларк Винзор стремительной походкой вошел в кабинет. Его стильный стального цвета деловой костюм идеально сидел на спортивной фигуре и распахнутый пиджак, и отсутствие галстука разбавляли строгий образ. Он казался мне очаровательным и милым парнем, но в этот момент я смутилась. Кларк с легким удивлением прошелся взглядом по мне и Адаму Блейку, как и Кэти Бриг заметив непринужденность наших поз и чрезмерную близость. Наверно, со стороны мы с шефом выглядели пойманными врасплох. Я невольно отпрянула в сторону, залившись краской, и еще больше укрепила предвзятых наблюдателей в их подозрениях.

— Я помешал? — сузив глаза, поинтересовался Кларк.

— Нет, Винзор. Проходи, присаживайся. — Адам вернулся за стол и указал посетителю на кресло. Кларк внимательно посмотрел мне в глаза и последовал распоряжению Блейка. — Дезире, ты можешь быть свободна.

Я кивнула, опустив глаза, и поспешно ретировалась. Кэти увязалась за мной. Я уже предчувствовала град вопросов. Какое-то время девушка сдерживала обуревающее ее любопытство, и мы, молча, занимались копированием документов.

— Правда, что ты обедала с Винзором? — спросила Кэти через десять минут совместного труда. Она решила начать издалека. Как предсказуемо.

— Да. — равнодушно кивнула я.

— А он симпатичный. И машина у него крутая. Наверно, очень богат. Говорят, что у него есть аристократические корни, чуть ли не королевская кровь.

— Да. Английские короли — его предки. — усмехнулась я. Отчасти так и было. Кларк что-то мне рассказывал, но я не запомнила.

— Здорово. Но наш шеф намного симпатичнее.

А вот это уже ближе к делу. Поиграем, Кэти?

— Думаешь? Я не замечала. Точнее, не рассматривала Блейка с этой стороны.

— А мне показалось, что вы так мило беседовали у окна. — девушка положила в ксерокс очередной документ и нажала зеленую кнопку "старт". Простым движением из одного получилось два. Как легко все в этом мире. Как просто….

— Блейк решил, что за обедом я передала Кларку секретную информацию нашей компании. — невозмутимо сообщила я, подавая Кэти новый документ.

— Серьезно? А ты передала?

— А ты как думаешь? — усмехнулась я.

— Прости, я не имела в виду…. - смущенно проговорила Кэтрин.

— Я знаю. Не бери в голову. И я убедила босса в своей невиновности.

— Кларк сказал, что завтра его миссия в нашей компании закончиться. Вы сможете спокойно встречаться.

— Не уверена, что нам это нужно. По-крайней мере, Кларк не давал мне повода думать, что его интерес ко мне заходит за границы дружеского.

— А, если даст повод? Ты согласишься?

— В зависимости то того, что он предложит.

— Свидание?

— Почему бы нет. Я свободна от отношений.

— Невозможно поверить. Мы с девчонками давно на тебя любуемся. Ты, как картинка, и одна?

— Так бывает. Я с мужчинами по большей части дружу.

— С ума сойти. — изумленно выдохнула Кэти. — И их устраивает?

— Наверно. — равнодушно пожала плечами я.

Покидая офис в положенное время, я столкнулась на стоянке с Кларком Винзором. Невольно закрались подозрения, что молодой человек специально меня поджидал, да он и спорить не стал.

— Жду тебя целый час. Блейк безжалостный узурпатор. — заявил Кларк, шагнув ко мне.

— Нет. Сегодня нас даже не задержали. — покачала головой я, улыбаясь блондину. — А зачем ты меня ждешь? Я снова на машине. Так что, домой доберусь сама.

— А что делаешь вечером? — спросил Кларк, не теряя времени даром.

— Прибираюсь дома. Квартира заросла пылью.

— Я могу помочь.

А вот это уже наглость.

— Спасибо, Кларк. Я справлюсь. — с холодцом отвечаю назойливому ухажеру.

— Может быть, завтра сходим куда-нибудь?

— Давай завтра и решим, хорошо? — уклонилась от прямого ответа я.

— Слово леди для меня закон. — с наигранным смирением Винзор склонил голову.

— До завтра, Кларк.

Распрощавшись с настойчивым поклонником, я с достоинством королевы проследовала к своему некоролевскому подержанному авто, и грациозно скользнула на водительское сиденье, ощущая на себе провожающий взгляд Кларка Винзора.

А возле дома меня ждал сюрприз в лице Дэвида Берга. Он, глубоко задумавшись, подпирал колонну возле входа и курил, пуская кольца дыма. Заприметив мой автомобиль, Дэйв изменился в лице, резко бросил окурок, метко попав в урну, и со всех ног бросился навстречу. Стоило мне выйти из салона автомобиля, как я очутилась в крепких мужских объятиях.

— Ты — маленькая садистка. — со смехом шептал он, поднимая меня над землей и до боли сжимая. — Чуть с ума меня не свела. Куда ты пропала?

— Дэвид, немедленно отпусти меня. — задыхаясь, приказала я. Берг неохотно разжал объятия и теперь возмущенно смотрел в глаза.

— У тебя есть совесть, Вильмонт? Разве так поступают с друзьями?

— Не кипятись. Я не хотела никого видеть. Так бывает. Депрессия, женские дни и прочая лабуда.

— Две недели? Я звонил тебе по пять раз в день!

— Я отключила телефон.

— Не могу поверить!

— Дэвид, извини. На меня накатило. Хотела отдохнуть.

— От меня? От нас? Ты спятила? Что там с тобой сделал Джерри Торнтон?

— Ничего не сделал. Я снова не подошла для шоу. Меня отпустили в тот же день. — быстренько придумала я. Дэвид недоверчиво прищурился, а потом широко улыбнулся.

— Значит, я ничего не должен?

— Ни ты, ни Джонни. — подтвердила я, не скрывая разочарования. Обидно, если учесть все ужасы, которые я из-за них пережила и до сих пор переживаю, а он лыбится от уха до уха и радуется.

— Так это надо отметить. Переодевайся, и едем в клуб, есть повод оттопыриться не по-детски. — жизнерадостно предложил Дэвид. Я удручено смотрела на него. Как ему объяснить, что за последние недели многое изменилось? Он никогда не сможет понять. И Джонни тоже.

— Прости, Дэвид. — мягко сказала я. — Нет настроения. Работы навалилось. В компанию аудиторская проверка нагрянула. Я просто без сил.

— Брось, Аманда. Посидим, расслабимся, отдохнешь. Как раньше….

— Я не хочу, как раньше.

Берг нахмурился. И на его смазливом лице появилось серьезное выражение, непривычно серьезное.

— Ты что надумала, пока скрывалась от своих друзей? Мы чем-то не угодили? Или завела себе кого?

— Я просто не хочу идти в клуб, Дэвид. Ничего личного.

— Тогда на концерт?

Я рассмеялась.

— Концерт? С тобой?

— А почему нет? — обиделся Дэв.

— Не сегодня, хорошо?

Футболю еще одного… поклонника??? Пристально смотрю на Берга. Он звонил мне гораздо чаще, чем Джонни, и всегда сидел рядом на всех вечеринках, дарил незамысловатые дешевые подарки и цветы по праздникам. Неужели я что-то упустила?

— Ты же не о свидании говоришь, нет? — для подстраховки спросила я. Но выражение глаз Дэвида сказало об обратном. Вот, черт. Я оказывается ужасный друг, раз не заметила. — Дэйв, милый, мы же давно дружим. Зачем тебе…

— Просто скажи "нет" и не мучай меня. — потерянно попросил Берг. Я расстроилась. Не люблю огорчать людей. У меня не было намерения обидеть Дэвида. Господи…. Меня вдруг осенило. А ведь я была слепой. По-настоящему слепой к чувствам людей, окружающих меня. Я не различала лиц, не рассматривала ни одного из знакомых мужчин, как объект симпатии. И не задумывалась над тем, почему…. Почему в промежутке жизни, которую я помню, не было ни одного представителя мужского пола, которым бы я заинтересовалась больше, чем просто другом. Что же со мной не так? Я столько раз наблюдала, как мои знакомые строят или прекращают отношения, но никогда решалась на нечто подобное сама. Может, ответ кроется в моем прошлом? И истоки проблемы неустроенности личной жизни уходят прямиком туда? Да, я была совсем молоденькая. Семнадцать лет, но в современном мире, в этом возрасте многие девушки уже испытывают муки первой любви со всеми вытекающими. Может ли мое подсознание блокировать сердце от новых чувств, и хранить старые, даже, если я ничего не помню о своем избраннике? Сама себе я могла объяснить происходящее только так. А это значит, что мне необходимо вспомнить, поговорить с друзьями родителей. Они должны знать, с кем я встречалась до аварии. Решено, завтра же еду в Бруклин.

Я посмотрела на ожидающего ответа Дэвида. Я не имела права играть на его чувствах. Я сказала "нет". Он ушел, и мне казалось, что навсегда…. Терять друзей всегда больно, особенно, если вас связывают не месяц и не год, а гораздо большее время.

— Прости меня. — крикнула я ему в спину, но Дэвид не обернулся.

 

Глава 5

Джерри Торнтон не слышал, как вошел этот человек. И Сандра не предупредила его о посетителе. Он словно материализовался из воздуха и сейчас стоял напротив его стола, и смотрел на испуганного бледного Торнтона с высоты своего роста. Джерри никогда его раньше не видел, но сразу узнал. Этот человек был одним из Них.

— Мне нужны все материалы по делу Дезире Вильмонт. — бесцветным голосом произнес человек.. — Абсолютно все, Джерри.

— Как скажете. — кивнул Торнтон, суетливо вскакивая на ноги. — Я ждал Вас. Я не знаю, что случилось. Мне нет оправдания. Моя оплошность…

— Не нужно лишних слов. Мы все знаем. Отдай материалы.

— Я сейчас. — кивнул горе гипнотизер, и выскочил из личного кабинета. Он вернулся через несколько минут с двумя дисками, и передал их в руки посетителя.

— Кто еще знает? — спросил человек.

— Никто, я поработал с каждым, кто принимал участие в сеансах.

— Хорошо, Джерри. А теперь посмотри на меня…

— Что вы собирае…

— Ты забудешь, все, что сейчас произошло. Ты никогда меня не видел. Ты ни с кем не разговаривал в последние пять минут. И ты ни разу в жизни не слышал о Дезире Вильмонт.

Джерри Торнтон поднял голову. Неужели он уснул? Не нужно было столько есть за обедом. Чрезмерное питание ведет к снижению активности и ожирению. Он щелкнул мышкой и взглянул на темный монитор компьютера. Ничего не произошло. Вырубили сеть? Пыхтя и чертыхаясь, Торнтон нагнулся, чтобы нажать кнопку перезапуска на процессоре. И снова тишина.

Что за х….

Он набрал номер администратора.

— Сандра, что с компьютером?

— Сама не знаю, Джерри. Мой тоже погас. — ответила она. — Я связалась с программистами.

— И что?

— Сказали, что какой-то неизвестный вирус. Вся система полетела, данные жестких дисков потеряны и не подлежат восстановлению.

Новый рабочий день прошел без потрясений и странных разговоров с шефом. Кларк Винзор завершил свою миссию в "Технолоджи Бест" и покинул офис сразу после обеда, который планировал провести со мной…. Пришлось отказать светловолосому Адонису, чтобы не навлечь на себя гнев Адама Блейка. Но мы успели обменяться телефонами и договорились, что Кларк позвонит мне вечером. Я надеялась, что поездка в Бруклин не займет много времени, и я выкрою часик для свидания с красавцем аудитором.

Вышла из офиса ровно в шесть вечера и сразу поехала в район, в котором прошло мое детство. Во время движения по Бруклинскому мосту меня охватило странное чувство тревоги, даже захотелось повернуть обратно, но усилием воли заставила себя продолжить путь.

После выписки из больницы я провела в небольшой трехкомнатной квартирке в Бруклине ровно месяц, и, устроившись в "Технолоджи Бест", переехала на Манхеттен. После этого, я появилась дома только один раз, когда показывала квартиру жильцам — молодой паре без детей. Арендную плату квартиранты ежемесячно перечисляли на мой счет, и никакой надобности в личных встречах не было. Я не представляю, как объясню им свое появление. Я договорилась о встрече с подругой мамы — Ванессы Симмонз на семь вечера и изначально не собиралась наведаться в родительскую квартиру, и уже хотела проехать мимо знакомой улицы, как шестое чувство заставило меня свернуть в заветный переулок. И вот я уже стою у малоэтажного серого строения, а мой автомобиль отлично вписывается в шеренгу таких же убогих экономичных средств передвижения. Я захожу в распахнутую настежь дверь подъезда, но не иду к лифту. До третьего этажа можно добраться и пешочком, по заплеванной неубранной лесенке. Возле знакомой двери с облупившейся серой краской уверенность испарилась, и я замешкалась, не решаясь нажать на звонок. На меня накатили обрывочные воспоминания, размытые неясные образы, загадочное явление под названием "дежа вю"….. Вспотели ладони, и я нервно обернулась назад, услышав за спиной скрип открывающейся двери. На пороге соседней квартиры возникла женщина неопределенного возраста в мешковатом платье серого цвета и пучком желтых волос, с непрокрашенной сединой на висках. За тот месяц, который провела здесь после выписки, я ни разу ее не видела. Но женщина однозначно меня узнала. И явно не испытывала радости от встречи.

— Явилась. — пренебрежительно бросила соседка. — Я уж думала, ты совсем сгинула, ан нет, живая и невредимая.

— Мы знакомы? — вежливо спросила я, недоумевая, чем вызвана подобная неприязнь и хамский тон.

— А то. Не помнишь, что ли? Ну, конечно, куда нам смердам до штучки с Манхеттена. Стрижешь там купоны, пока мы здесь голодаем.

Я изумленно захлопала ресницами. Что я стригу? А на голодную эта бомбочка в балахоне совсем не похожа.

— Я вас чем-то обидела?

— Ой, какая она культурная. Видали! — подбоченившись, мадмуазель выплыла на площадку, прикрывая дверь в свою квартиру и пристально всматриваясь в мое лицо. — А это что за каракули на лице? Совсем того? — она покрутила пальцем у виска. — Модная значит.

Я прижалась к стене спиной, растерянно глядя на развязную бабу.

— Изменилась-то как. Чего, совсем беда? С головой?

— У меня амнезия, потеря памяти после аварии. — нервным голосом пояснила я.

— Ясно все. — кивнула дама. — Меня Марта зовут. Я тебя с пеленок помню. Родители у тебя хорошие были. Жалко их.

— А я? Какая я была?

— Отвратительная. — с чувством ответила Марта. — Кошку мою мучила. Нос от меня воротила, словно я куча дерьма какая.

— Не может быть…. - прошептала я изумленно.

— Может. — усмехнувшись, подтвердила женщина. — Ты мне один раз так и заявила, что я, мол… вспомнить бы… совершенно ограниченная личность. Какая-то пигалица восьми лет. Я аж обомлела. И ты постоянно таскалась за моей кошкой, которая потом ничего не ела и пряталась под кроватью. Я даже боялась ее выпустить на улицу, чтобы она на тебя не нарвалась. Бедная моя, любимая киска. — Марта горестно вздохнула. — Померла моя родная. Пять лет, как померла.

— Мне очень жаль.

— Жаль ей. Не ври уж. Ты же не помнишь ничего.

— Сэмми. — выдохнула я имя, которое неожиданно пришло на ум, а за ним всплыло воспоминание. Я четко увидела дымчатую кошку Саманту с умными желтыми глазами.

— Точно. — кивнула Марта. — Сэмми значит помнишь, а меня нет? — она подозрительно прищурила глаза.

— Вас не помню. — удрученно согласилась я. Почему?

— Почему?

— Я только что задала себе тот же самый вопрос. И у меня нет на него ответа.

— Знаешь, Аманда, я всегда знала, что у тебя не все дома. — заявила соседка. — ты постоянно твердила, что Сэмми тебе сказала то-то или то-то и учила, как надо заботиться МНЕ о собственной кошке. И на каком вы с ней языке общались, я даже представить боюсь.

— Простите, если я вас расстраивала. Но у детей часто бывает богатое воображение.

— Да. У детей. Но ваши беседы продолжались вплоть до аварии. А семнадцатилетнюю девицу сложно назвать ребенком. — Марта неприятно улыбнулась, продемонстрировав плохие зубы.

— Скажите, Марта, а у меня были друзья, помимо Сэмми? — осторожно спросила я. Женщина задумалась.

— Нет, не помню. Я не видела. Ты всегда гуляла одна или с родителями. Пока маленькая была, в школу тебя возил отец, забирала Аманда, а потом сама. Нелюдимая ты была. Ни с кем не здоровалась, разговаривала сама с собой, или с Сэмми.

— Что же, совсем никаких приятелей или одноклассников? Никого? — растерянно спросила я.

— Никого. — подтвердила Марта.

Я была сбита с толку. Принимать за истину слова предвзятой негативно настроенной ко мне женщины я не собиралась. Уж больно не походил образ, описанный Мартой, на меня настоящую. Люди не могут измениться так кардинально. А подростки часто кажутся странными, и очень рьяно охраняют личные свободы и тайны сердца. Марта просто могла не знать о существовании у меня друзей. Возможно, я встречалась с одноклассниками вне пределов дома или двора.

— Спасибо, вы мне очень помогли. — пробормотала я. — Еще раз извините, если я вас когда-то обидела….

— Чего уж там. Дело прошлого. — смилостивилась женщина, махнув рукой.

— Я пойду.

— Что, даже домой не зайдешь? — спросила Марта. Я обернулась на обшарпанную дверь. Мне нечего там делать. Я не хочу туда….

— Зачем мешать людям?

— И то правда. Хорошие жильцы. Ответственные, культурные и не шумят. Повезло мне с ними.

— Мне тоже. — я выдавила из себя улыбку. — Всего доброго, Марта.

— И тебе, Аманда.

— Меня сейчас зовут Дезире. — поправила я. Второе имя в устах этой женщины неприятно резало слух.

— Простите, пожалуйста. — усмехнулась Марта. Я бросила на нее последний взгляд, и развернулась, чтобы уйти.

— А ты зачем приходила-то? — спросила неугомонная соседка. Пришлось задержаться.

— Хочу вспомнить, узнать, были ли в моей прежней жизни люди, которые были мне дороги. Я сейчас встречаюсь с маминой подругой. Может, она поможет.

— А в школе была?

— Нет. И в больнице меня не навещал никто, кроме друзей родителей.

— Ну, я и о чем и говорю. Ты бы сходила к директрисе. Она в соседнем подъезде живет. Могу номер квартиры сказать.

— Боюсь, что уже не успею. — я быстро взглянула на дисплей телефона. Часы показывали половину седьмого. Не хотелось опаздывать на встречу с Ванессой. Но Марта была права. Директор школы, в которой я училась не один год, могла знать обо мне куда больше, чем подруга матери. Только снова объяснять причины моего любопытства незнакомому человеку не хотелось.

После аварии я несколько месяцев провела в больнице, испытав на себе все тяготы длительного курса реабилитации. Я была испугана и подавлена, и нет ничего удивительного в том, что вместо того, чтобы разобраться в прошлом, выяснить какой была моя личность до трагедии, я предпочла бегство и абсолютную смену обстановки и круга общения. Я боялась жалости в глазах знающих меня людей. Ведь именно ее я видела в глазах Ванессы Симмонз, когда та навещала меня в больнице. Я решила начать жизнь с чистого листа. И не думаю, что приняла неверное решение. Все изменилось после сеансов Торнтона, он нажал на невидимые рычажки, и я уже не могла остановиться. Я должна узнать, кто я. Кто я….

Я взяла у Марты номер квартиры директора школы.

Но ее не оказалось дома.

Может, к лучшему?

Нужно ли вернуться завтра?

На встречу с Ванессой в придорожном бистро я приехала без опоздания. Но миссис Симмонз уже ждала меня. Она сидела за столиком у окна и изучала меню. Подруга матери, которую я не помню, совсем не изменилась. Мы не виделись три года. Последний раз Ванесса приезжала ко мне на Манхеттен, чтобы передать фотографии родителей, которые она случайно нашла в старых вещах. Мы тогда и поговорить-то толком не успели. Встреча произошла во время обеденного перерыва, и я спешила на работу.

— Мэнди, милая. — увидев меня, женщина поднялась. Она тепло улыбалась. Ее взгляд задержался на художествах на моей щеке, но Ванесса удержалась от комментариев. — Какая ты красавица. Каждый раз удивляюсь. Чудо природы просто.

— Спасибо, Ванесса. Мы так давно не виделись. — я тоже улыбнулась в ответ. Мы обнялись и расселись напротив друг друга. — Воду без газа. — сказала я подоспевшему официанту. Симмонз заказала гамбургер и содовую.

— Как ты поживаешь, дорогая? — спросила Ванесса, разглядывая меня.

— Хорошо. Ничего нового.

— Работаешь там же?

— Да.

— Замуж не вышла?

— Нет. — я усмехнулась. — Не родился еще мой принц.

— Все так говорят, а потом — бац — и свадьба. А как твоя учеба? Когда мы в последний раз встречались, ты, вроде, в колледже училась….

— В том же году и бросила. Устала от экзаменов и зачетов. Да и работой сложно стало совмещать.

— Ну вот. — приятное добродушное лицо Ванессы омрачилось. — Надо бы закончить образование.

— Как-нибудь. А как вы поживаете? Как Джозеф?

— Все хорошо. Муж работает, а я бездельничаю. Вот, не выучилась в свое время, я сейчас больше, чем на должность домохозяйки претендовать не могу.

Нам принесли заказ. И нить разговора о необходимости высшего образования, слава Богу, была утеряна.

— Я так удивилась, когда ты позвонила. Столько лет молчания…. Что-то случилось? — обеспокоенно спросила миссис Симмонз, когда официант удалился к другим клиентам.

— Нет, ничего серьезного. Просто возникли некоторые вопросы. — туманно ответила я.

— Что-то вспомнила? — голубые глаза с надеждой посмотрели на меня.

— Нет. — удрученно покачала головой, вцепившись в стакан с минералкой и опустив глаза. — Ванесса, я подумала…. Вы так хорошо знали моих родителей, и часто бывали у нас дома.

— Конечно, очень часто. А почему ты спрашиваешь?

— Может, у меня был молодой человек или друг? — я посмотрела в глаза женщины. Она недоуменно приподняла брови.

— Тебя кто-то тревожит?

— С чего вы взяли?

— Такой вопрос должен на чем-то основываться, Аманда.

— Меня тревожит странное равнодушие к мужчинам. — выдохнула я. Ванесса мягко улыбнулась. Она не знала масштабов моего признания.

— Ты решила, что была влюблена?

— Да. Дело в том, что за пять лет я не смогла найти человека, который бы понравился мне. Друзья есть, но я не испытываю к ним романтических порывов. Этому должно найтись какое-то объяснение. Сейчас в моей жизни появился молодой человек, который мне, вроде бы, нравится, но снова внутри что-то протестует. Я как будто понимаю, что не должна им интересоваться. И ничего не могу с собой поделать. А вчера узнала, что один из лучших друзей, оказывается, был давно в меня влюблен, а я даже не замечала.

— Ничего удивительного, Аманда. Ты пережила страшный стресс. Ты не помнишь своего прошлого. И все странности объясняются банальным страхом. Ты не знаешь, как реагировать, потому что забыла, что когда-то была не одна. Нужно перешагнуть через все опасения, и научиться строить отношения. Уже пора. Тебе двадцать три года, и дальше лелеять свое одиночество и оберегать сердце от душевных травм не имеет смысла. — Ванесса протянула руку и ласково сжала мои ледяные пальцы. — Все будет хорошо, Мэнди. Ты смелая, сильная, ты очень красивая девушка. Не бойся ничего.

— Значит, никого не было? До аварии? — решила убедиться я.

— Нет. Ты была тихой, домашней девочкой. Никуда не ходила. Выходные проводила с родителями, и по вечерам на свидания не бегала.

— А вы могли не знать? Может, я скрывала. Даже от родителей?

— Это исключено, Мэнди. — Ванесса покачала головой. — Ты и в школе сидела за партой одна. Я забирала тебя несколько раз, и не видела, чтобы ты с кем-то болтала или секретничала. Я говорила твоей маме, что это ненормально, когда у ребенка совсем нет друзей. Но Аманда считала, что волноваться не о чем. Она была рада, что ты всегда рядом и окружала тебя заботой и любовью. Видимо, этого оказалась достаточно.

— Слова Марты начинают сбываться. — пробормотала я. У меня в голове не укладывалось, что я могла быть такой.

— Какой Марты?

— Соседки. Я встретила ее, когда собиралась зайти домой.

— А эта старая грымза. — выразительно закатив глаза, усмехнулась Ванесса. — Не слушай ее. Она бесилась из-за своей кошки.

— Да, я поняла.

— Не переживай, Мэнди. Ты не была изгоем или белой вороной. Это не так. Ты хорошо училась, и много читала. Не все должны соответствовать определенным стереотипам. Твоя мама верила, что однажды ты изменишь мир к лучшему. Она так и говорила: "Моя Мэнди особенная девочка. Она отмечена Богом".

Я инстинктивно дотронулась до реальной отметины на своей щеке кончиками пальцев. Только остановлена она была не Богом, а свихнувшимся Джерри Торнтоном.

— Откуда это у тебя? — задумчиво проследив за моим движением, осторожно спросила Ванесса.

— Что? — я решила сыграть в дуру, прекрасно зная, о чем речь.

— На щеке.

— Да так, выбрала случайный рисунок. Сейчас многие делают татуировки. Я решила поразить всех, выбрав необычное место.

— Удивительно, но тебе очень идет. И, может быть, потому что я знаю, что рисунок не случайный.

— Неслучайный? — я вопросительно взглянула в серьезные голубые глаза.

— Я много раз видела точно такой же. На твоих тетрадках, в альбомах, даже на обоях в детской. Мне он напоминает ветку сакуры.

— А мне распространяющийся вирус. — произнесла я. Слова Ванессы потрясли меня до глубины души. Неужели Торнтону все-таки удалось? Вытащить из меня воспоминания…. Как еще объяснить то, что он выбрал для наколки именно этот рисунок.

— Мэнди, мне кажется, что это знак. — радостно сообщила Ванесса. — Знак того, что память скоро вернется. Ты же хочешь вспомнить все?

— Да… — отстраненно кивнула я. На самом деле я не была уверена, что действительно хочу вспомнить все. Моя психика может не выдержать всей правды.

— У тебя телефон звонит. Ты ответишь?

— Что? Ах, да… — я полезла в сумочку. Кларк Винзор. Я совсем о нем забыла. — Этот тот парень, про которого я говорила. Что мне делать?

— Дать ему шанс. — ободряюще улыбнулась миссис Симмонз. — И себе. Давай беги. Потом позвонишь и расскажешь мне, как дела.

— Спасибо вам огромное, Ванесса. — с чувством проговорила я, вставая из-за стола.

Уже в машине перезвонила Кларку и договорилась о встрече в кафе, недалеко от дома. До свидания остался ровно час. Я обязана успеть вернуться в Ист-Сайд, переодеться и поправить макияж. Ветка сакуры. А что, очень красиво звучит. Мне нравится.

Как ни старалась быть пунктуальной на первом свидании, все равно опоздала на двадцать минут. Как всегда, прокопошилась в гардеробной, выискивая красное шелковое платье с японской тематикой. Я надевала его только два раза, и слова Ванессы о ветке сакуры напомнили об его существовании. И еще я очень волновалась. Это первое настоящее свидание за всю мою осознанную жизнь. И убедившись, что согласие на предложение Кларка, не будет изменой по отношению к забытому несуществующему возлюбленному, я все-таки не избавилась от чувства внутреннего напряжения. Но надеялась, что все тревоги уйдут, стоит мне взглянуть на привлекательного кавалера.

Он ждал меня на улице. Перед входом в кафе. С букетом ярко-алых роз. В тон моему платью и помаде. Восхищенный взгляд бледно-голубых глаз, море комплиментов, игривая улыбка, и я полностью попала под чары Кларка Винзора. Он обаяшка.

Мы прошли в кафе и заняли самый отдаленный столик. Оба заказали фруктовый салат и красное вино. Мне везет на вегетарианцев. Невольно вспомнив о Блейке, заметила, как разительно отличается от него Кларк. Просто две противоположности. Черноглазый, мрачноватый Адам и светловолосый утонченный Кларк. Оба красавцы. Сложно сказать, чья внешность впечатляет меня больше. Винзор кажется проще…. в плане общения. Искреннее, что ли. Он не говорит загадками, не строит из себя непробиваемого супермена. И все же рядом с Блейком я не чувствую внутреннего дискомфорта. Я смущаюсь, иногда злюсь, но чаще всего удивляюсь, как ему удается выглядеть хладнокровным и уверенным в самых сложных ситуациях. Несомненно, его поведение и управленческие решения достойны уважения. Адам вполне может стать примером для большинства начинающих бизнесменов.

Вот так, сижу рядом с красивым и по уши влюбленным в меня блондином, а думаю о неприступной крепости по имени Адам Блейк и мысленно расписываю его достоинства. Чтобы все это могло значить?

— Дезире, ты притихла. — заметил Кларк, подливая в мой бокал вино. — Задумалась?

Я кивнула, сделав небольшой глоток. Отличный букет и послевкусие приятное.

— Надеюсь, не о Блейке?

Вот это интуиция, — поразилась я.

— С чего ты взял? Почему сейчас я должна думать о своем шефе? — натягивая беспечную улыбку, спрашиваю я.

— Мне показалось, что между вами что-то есть. — Кларк задумчиво скользнул по мне взглядом. Откуда такие выводы, хотелось бы знать.

— Тебе показалось, Кларк.

— Замечательно. Я — тот, кто тебе нужен. — серьезно сказал Винзор. — Надеюсь, что ты не сильно расстроишься, если в "Технолоджи Бест" смениться руководитель?

Пронзительный взгляд замирает на моем лице, а я от изумления открываю рот. Что за фигня?

— Ты что-то нашел? Но я уверена, что Адам чисто ведет дела. — потрясенно говорю я. Сердце бешено колотиться. Сразу вспоминаются рассказы знакомых о вспыльчивых садистах начальниках. Нет, я не хочу другого руководителя. Адам — лучше всех….

— Ты ошибаешься. Компания, на которую я работаю, долгое время вела за Блейком наблюдение. Он давно под колпаком, и эта проверка подтвердила подозрения.

— Кларк, я лично проверяю документацию шефа. Он не ведет подпольную деятельность, не уходит от налогов. Я не понимаю, что ты мог на него нарыть.

— Тебе не нужно ничего понимать. Просто готовься к переменам, Дезире. Сейчас твое будущее… в компании зависит то того, чью сторону ты примешь. Ты же не хочешь потерять работу?

— Нет. — я покачала головой. — Я не верю, что ты всерьез говоришь. Адам — идеальный руководитель. Любой скажет.

— Минуту назад, ты утверждала, что между вами ничего нет. — холодно усмехнувшись, заметил Кларк. Он резко подурнел в моих глазах.

— Между нами — сотрудничество. — воскликнула я. — И, если ты таким образом решил меня проверить, то это глупо.

— Мне не нужно тебя проверять, Дезире. Моей целью было выявить в отчетности Адама Блейка определенные пробелы и несостыковки, и я это сделал. Просто выполнил работу, за которую мне платят деньги. Ничего личного. Надеюсь, ты все правильно поймешь, когда оправишься от первого потрясения.

— Ты можешь сказать, о каких несостыковках идет речь? — напряженно спрашиваю я. В голову не приходит ни одной разумной версии относительной преступной деятельности Блейка. Этого просто не может быть. Я бы знала. Если только….

— Вижу по глазам, что ты на правильном пути. Есть идеи? — проникновенно спросил Кларк. Я отрицательно качнула головой. Возможно, он провоцирует меня. Или ведет свою игру, пытаясь выудить недостающую информацию.

— Хорошо, озвучу сам твои мысли. Ты не можешь не знать о засекреченной документации, доступом к которой владеет только Блейк. Так?

Я прищурила глаза, не реагирую на реплику Кларка, хотя она имела свою основу и смысл.

— Лаборатория в Вашингтоне. — произнес Винзор, пристально глядя мне в глаза. — Ее деятельность никак не освещается в тех документах, которые ты и милашка Кэти предоставили мне. А, как правило, все что засекречено и скрыто от чужих глаз, является незаконным. Но это не все, Дезире. Есть еще одна лаборатория.

— Нет. Другой нет. — уверено заявила я.

Кларк улыбнулся с мягкой иронией.

— И эту тайну мистер Блейк держит за семью печатями. Мне известна только страна, в которой локализуется секретная лаборатория. Швеция. Больше ничего. Никаких зацепок относительно направлений деятельности или объектом изучения, ни имен сотрудников и ученых. Полный ноль. Однако, огромные средства ежемесячно утекают через подставные счета, и оседают именно в Швеции.

— Я не верю в это.

— Почему? Это правда, Дезире. — Кларк взял мою руку, чтобы усилить эмоциональную связь, но я не покупаюсь на ласковые взгляды и вкрадчивый голос. У меня есть собственные соображения.

— В чем конкретно аудиторская компания подозревает Адама Блейка? — убрав ладонь под стол, холодно спросила я.

— В разработке химического и биологического оружия, в незаконном распространении запрещенных, не прошедших тестирование препаратов, содержащих в себе угрозу для здоровья человека.

— Что за бред! — вспыхнула я, вспомнив, что совсем недавно задавала Адаму вопрос об деятельности лаборатории в Вашингтоне. — Не понимаю, как может быть связана аудиторская компания с обвинениями в адрес проверяемого субъекта в создании биологического и другого оружия? Вы же не служба национальной безопасности?

И тут меня осенило. Где вы видели представителя аудиторской компании, проверяющего огромную многоуровневую корпорацию в единственном лице, да еще в короткий срок, если он не специалист специального подразделения, прошедший подготовку по высшему масштабу? И выглядит Кларк Винзор покруче, чем пресловутый Джеймс Бонд. Кусочки мозаики сложились. Не было никакой аудиторской проверки. Именно поэтому Адам так нервничал в эти дни и злился на меня из-за обеденного перерыва, проведенного с Винзором. Кларк работает на правительство. Он засланный агент. Черт, значит, не все что он говорит, ложь. И Блейк действительно спонсировал незаконное изготовление…. Я не могла закончить мысль. Не могла обвинить даже в собственных мыслях Адама в столь громком преступлении. Сердце замедлило свой бег, пропустив пару ударов.

Так почему я пришла к нему после всех ужасов, которые сотворил с моим сознанием Джерри Торнтон?

— Тебе удалось выяснить, над чем именно трудятся ученые в лаборатории в Вашингтоне? — хрипло спросила я. Ответ Кларка мог объяснить многое. По-крайней мере, то, что было важно для меня… в этот самый момент.

— Я не могу сказать, Дезире. — с нескрываемым сожалением произнес Винзор. — Не имею права.

— Хотя бы намекни. Если это биологическое оружие, то в какой форме? Препараты, предназначенные для поражения психики? — я истово всматривалась в непроницаемое лицо Кларка, в надежде угадать ответ. — Пожалуйста, это важно. — взмолилась я, не обнаружив не единой бреши в броне Винзора. — Я ни кому не скажу.

— Дезире, я не имею права.

— Но ты уже сказал, что Блейк спонсирует создание оружия.

— Это предположения, требующие тщательной проверки. Они имеют под собой серьезную основу. И, возможно, все сотрудники "Технолоджи Бест" после отставки Блейка будут подвергнуты допросу и тщательному медицинскому обследованию.

— Обследованию? — переспросила я, распахнув глаза. Он ответил на мой вопрос. — Ты думаешь, что Блейк тестировал на нас свои разработки? Так? Скажи. — я схватила его за руку. — Да или нет?

— Дезире. Тише. На нас смотрят. — прошептал Кларк, мягко взяв меня за плечи. — Успокойся.

— Послушай, мне нужна правда. — снизив тон, прохрипела я. — Со мной кое-что произошло. Кое-что плохое и странное. Я позволила Блейку отвезти меня к его приятелю врачу в частную клинику. Он брал у меня кровь, обследовал. Это что-то значит?

Моя память работала на полную катушку, пока Кларк задумчиво рассматривал меня, не торопясь с ответом. А я сопоставляла события последних недель с тем, что он уже мне сказал. Блейк не один раз спрашивал у меня, что я запомнила, находясь под воздействием Торнтона и его шайки роботов-исполнителей с непроницаемыми, лишенными эмоций лицами. Для него было важно, чтобы я не могла связать действия психанутого гипнотизера с его именем. И именно Блейк убедил меня не писать заявление в полицию.

— Дезире, ты можешь сказать, проводилась ли принудительная вакцинация от каких-либо вирусов среди сотрудников компании? — не удосужившись ответить на мой вопрос, спросил Кларк. Я схватилась за голову. В висках зашумело, от нервного напряжения заболели глаза. Боже….

— Ежегодно. — тихо сказала я. Это было правдой. Все то, чего я боялась, начинало сбываться. Странности, провалы в памяти, всплески интеллектуальной деятельности, сверхразвитая интуиция, пониженный эмоциональный фон, повальная тяга к выполнению всех инструкций и распоряжений руководства, слепая вера в благие цели компании и ее несокрушимость — мы все биороботы, выполняющие программу Адама Блейка, ежегодно внедряемую через инъекции препарата, созданного его учеными в подпольных лабораториях. Еще две недели назад я бы посчитала подобные мысли абсурдными. Но после манипуляций Джерри Торнтона над моим сознанием, удивляться существованию препаратов, делающих людей зависимыми от воли создателя психологического оружия, было бы глупо и наивно. Разве я не считала Адама Блейка гением? Не восхищалась его умом и деловой хваткой? Не поражалась всесторонней эрудированности и свободному владению, как минимум, шестью языками? Какой человек способен сочетать в себе все вышеуказанные качества? Только гений. Но Гитлер тоже был гением, а итог — сотни тысяч загубленных жизней.

"Я человек номер один" — сказал мне Блейк в то утро, когда я, сбежав от Торнтона, явилась к нему. "Я вижу то, что хочу видеть". Все правильно. Ужасно. Непостижимо. Возможно, я никуда не убегала, и именно Блейк забрал меня из лап одного из своих ученых- экспериментаторов, когда тот провел все необходимые тесты. А потом виртуозно запудрил мозг, внушив мнимое чувство безопасности и благодарности. Но почему я? Потому что была ближе к нему, чем все остальные? Или что-то пошло не так? Увы, задать эти вопросы лично я никогда не смогу. Иначе подставлю Кларка, открывшего мне глаза на истинные цели деятельности Блейка. Корпорация "Технолоджи Бест". Создание программ…. Так и есть. Только внедрялись программы не в компьютеры, а в наши мозги. И это не пресловутый птичий грипп. Все гораздо серьезнее.

— Можно исправить, то, что с нами сделали? — спросила я, восстановив дыхание и попытавшись взять разбушевавшиеся эмоции под контроль разума.

— Разумеется, мы сделаем все, чтобы избавить сотрудников компании от воздействия препаратов неизвестного назначения. Сначала нужно изучить, что именно вам вводили и насколько действенен эффект. Когда проводилась последняя вакцинация?

— В июне прошлого года. — припомнила я. И снова на меня накатило озарение. Год прошел, и повторной массовой вакцинации не было. Я — стала той подопытной крысой, над которой тестировали новый вид препарата. Следующая стадия? Как еще объяснить странные галлюцинации? Вид из окна офиса, разбитый на пиксели, ощущения нереальности происходящих вокруг событий? Что это такое? Зачем?

Стоп. Что-то не сходиться. Блейк не имел никакого отношения к спору между мной и моими друзьями. Он не мог знать, что я заявлюсь на кастинг шоу "Гипноз", а потом прямиком в лапы Джерри Торнтона. Ничего не понимаю.

— С ума сойти можно. — пробормотала я, массируя разболевшиеся виски. Мигрень лишила способности мыслить связно. Я что-то упускала из виду.

— Дезире, ты должна понять. — Кларк сочувственно улыбнулся мне. — Блейк обладает способностями подавлять волю людей, манипулировать их психикой. Вы все стали его заложниками. Спроси любого, что он думает о Блейке? И что ты услышишь в ответ? Только положительные отзывы. Он появился неоткуда шесть лет назад и организовал гигантскую компанию с чистого листа. Мы не знаем, ни кто он, ни где обучался, ни что за люди стоят за ним. Не доверяй никому, Дезире. Даже друзьям. Они могут не знать, что стали марионетками разветвленной сети агентов Блейка, а то, что он действует не в одиночку — не поддается сомнению. Я понимаю, что ты напугана, растеряна. Сложно поверить, что человек, с которым ты проработала бок о бок много лет, которого уважала, мог причинить тебе вред. Но я вижу, что ты веришь мне. И это правильное решение. Я не ошибся в тебе. Мы — свободные люди свободной страны. Никто не имеет права против воли проводить эксперименты над нашей психикой. Поверь, авторитетные и заинтересованные в безопасности граждан Соединенных Штатов Америки сделают все, чтобы помочь тебе и твоим коллегам и наказать Адама Блейка за совершенные преступления против здоровья своих подданных.

— А что мне делать сейчас? — съежившись, спросила я. Меня бил озноб.

— Ничего. Не подавай виду, что знаешь об истинной деятельности Блейка. Слава богу, читать мысли этот гений-самоучка не умеет. Завтра все решиться. Я не просто так назначил тебе свидание. Я должен был тебя предупредить. Когда мои коллеги начнут процедуру задержания Блейка, тебя не должно быть рядом. Ты поняла?

— А что может случиться? — испуганно спросила я.

— Что угодно. — развел руками Кларк, серьезно взглянув на меня. — Блейк способен на все. Даже на удержание тебя в качестве заложницы. И не предупреди я тебя сегодня, ты бы сама встала на его сторону и добровольно поддержала бы любою просьбу со стороны своего руководителя. Согласись, он успел втереться в доверие и развить уверенность в непогрешимости его действий и решений. Это искусный манипулятор. Понимая суть игры, которую ведет Блейк, ты сумеешь противостоять его воздействию и во время отойти в сторону.

— Хорошо, Кларк. Я все поняла.

Я посмотрела на бокал с коралловой жидкостью. Безумно хотелось расплакаться. Я много раз чувствовала себя одураченной и обманутой, но никогда не было так больно и обидно. Винзор прав, Адам успел втереться в доверие. Даже сейчас мне сложно поверить, что он виновен во всех перечисленных Кларком преступлениях. Но в доводах, приведенных Винзором, не было ни одного камня преткновения, ни одной соринки, за которую можно уцепиться и объяснить случившиеся со мной странные и страшные вещи, не связывая их с Адамом Блейком. Он был замешан, виновен в моих злоключениях. И все же глупая наивная сентиментальная часть меня пыталась найти оправдания Блейку. А другая еще более глупая часть боялась увидеть его завтра закованным в наручники. Даже представить подобное зрелище казалось невозможным. Я не желала ему зла, даже зная, что он сделал со мной.

— Дезире… — Кларк наклонился ко мне, пристально глядя в глаза. — Только не соверши глупость. Если ты подашь ему знак, то погубишь не только себя, но и всех своих коллег… И меня. — он снова взял мою руку, и я не стала сопротивляться. Этот человек беспокоился обо мне. Он желал мне добра. Я должна доверять ему. Он многим рискнул, рассказав правду. Нельзя подвести его.

— Я провожу тебя домой, Дезире. — сказал Кларк, жестом подзывая официанта. — Счет, пожалуйста. — попросил он. Ни один из нас не притронулся к еде. Я потянулась к бокалу и осушила его. По венам мгновенно растеклось тепло, слегка успокоив взвинченные нервы.

— Забери вино домой. — Кларк плотно заткнул пломбу в горлышко бутылки и протянул мне. — Выпей перед сном. Это поможет расслабиться и уснуть. Ни с кем не разговаривай. Даже с подругами. И потом тоже… пока мы не установим все личности агентов Блейка. А завтра, как обычно, иди на работу. Веди себя естественно. Сможешь?

— Постараюсь. — подавленно кивнула я.

Кларк рассчитался с официантом и помог мне встать из-за стола. Бокал вина и пережитый стресс нанесли организму существенный удар. Я была пьяна и расстроена. Расстроена — это мягко сказано. Больше подойдет — убита наповал.

— Давай прогуляемся пешком. — предложил Кларк, когда мы вышли на оживленную улицу. — С берега дует ветерок, он освежит тебя и успокоит.

Сопротивляться или спорить не было не сил, ни желания. Я позволила Винзору повести меня вдоль набережной. Я едва могла идти, и он мягко удерживал меня за талию. Со стороны мы выглядели, как обнимающая влюбленная парочка, наслаждающаяся тихим теплым вечером. Я доверчиво прильнула к его плечу, запретив себе даже думать о завтрашнем дне. Не было сил и дальше испытывать резервы моих душевных сил.

— А что будет с Блейком после задержания? — не смогла удержаться от вопроса.

— Не думай об этом, Дезире. Он получит по заслугам.

— А кто возглавит "Технолоджи Бест"?

— На первых порах я. — ответил Кларк. — За три дня проверки, я успел ознакомиться с законной деятельностью компании. И на время следствия моя кандидатура будет самой приемлемой.

Я даже не удивилась. Меня саму устраивала кандидатура Кларка Винзора. Он — порядочный человек, и ко мне хорошо относиться. Уж лучше он….

— Ты замерзла? — ласково спросил Кларк, почувствовав, как я вздрогнула.

— Нет. Это нервы. — тихо отозвалась я. Мы стояли прямо перед моим домом, а я даже не заметила….

— Я могу остаться с тобой. — сказал он. Я подняла голову и посмотрела в голубые глаза. Светлые-светлые. Как у ангела. И такие добрые, создающие ощущение защищенности. — Уйду, как только ты уснешь. — добавил Кларк.

Я боялась остаться одна. Боялась страшных мыслей и необдуманных поступков. Я боялась завтрашнего дня. Боялась не выжить в грядущей суматохе. Боялась умереть, ни разу не испытав того, о чем другие девушки любят пошептаться в обеденный перерыв.

Я не знала, целовал ли меня мужчина до аварии, в которой погибли мои родители….

— Да, я хочу, чтобы ты остался со мной. — произнесла я одними губами, но Кларк понял меня и улыбнулся так искренне и тепло…. Но недостаточно, чтобы я успокоилась.

Мы молчали, поднимаясь в мою квартиру. И не включили свет, оказавшись внутри. Я почувствовала, как сильные уверенные руки развернули меня и прижали к мускулистой груди….

Позже я поняла, что ошиблась. Никто не знал о секретах Дезире Вильмонт. Даже она сама. Я не была невинна…. Но откуда я могла знать, пока не проверила?

Он ушел на рассвете, когда первые солнечные лучи розоватым сиянием окрасили высокий потолок моей спальни. Я отстраненно следила за этой игрой света и тени, не думая ни о чем. Это возможно — полное безмолвие мысли. Покой, тишина, слабые колебания энергии…. Я плыла в каком-то умиротворяющем потоке, где не было ничего. Совсем ничего. Наверно, так приходит смерть. Незаметно, тихо, торжественно. Когда-то давно, в книжке свободного философа я вычитала, что за пределами бытия, в безграничных просторах вселенной, существует лишь блаженство и бесконечная любовь. Там все едино, и каждый является одновременно всем и ничем. Возможно, я не готова постичь истину полного единения. В моей реальности я только часть чего-то огромного и непостижимого. Блаженство утекает от меня, сквозь меня, оставляя только боль и ощущение потери. Я чувствую себя рыбой, выбросившейся на берег…. Мне не хватает воздуха, хотя его так много вокруг. Я забыла, что могу не дышать.

Адам Блейк стоял возле окна своего кабинета. Он смотрел вниз с вершины иллюзорного мира на просыпающийся сверкающий неоновый город, такой же иллюзорный, как он сам и иллюзорное ощущение полной безграничной власти, созданной игрой его разума. Он знал, как стирать границы, и создавать новые. Он держал бесконечный миг бытия в своей ладони, которая сейчас растопыренной пятерней прижималась к холодному стеклу. Он мог пройти сквозь непробиваемое стекло клетки, носящей иллюзорное название "офис", и упасть в объятия иллюзорной бездны с высоты иллюзорного сто десятого этажа и остаться невредимым. Он знал, что чувство притяжения так же иллюзорно, как дрожание пальцев, прижатых к стеклу.

Он слишком долго существовал внутри голограммы под названием "человеческая жизнь". Играя по чужим правилам на вражеской территории, так легко поддаться и стать частью, вместо того, чтобы оставаться тем, кем являешься на самом деле. Всем….

Он прижался лбом к стеклу, заметив, что оно не запотевает от его дыхания. Он помнил, что может не дышать.

 

Глава 6

Я взяла такси, чтобы добраться до офиса "Технолоджи Бест", так как не была уверена, что в состоянии вести машину.

Я надела красное платье, тоже, что было на мне вчера.

Я хотела взять уверенность вчерашнего дня в день сегодняшний.

Но у меня не получалось.

Влажные ладони, учащенное дыхание и паническое чувство страха. Вот весь боекомплект, который я взяла с собой на решающую битву, которая не за горами.

Ровно в восемь утра прошла мимо приветливой Клары Стайлз, помахавшей мне из-за стойки, впервые не улыбнувшись в ответ.

— Бессонная ночь? — многозначительно подмигнув мне, спросила Клара. Я отстраненно кивнула. Я действительно не спала этой ночью, и не только по причинам, о которых подумала Клара.

— Блейк на месте? — спросила я, придав голосу равнодушный тон. Девушка кивнула.

— Мне кажется, что он и не уходил. — поделилась она. — Удивительная преданность работе. Интересно, шеф когда-нибудь отдыхает?

Когда не занят вынашиванием планов о порабощении твоих двух извилин, зло подумала я. И тут же раскаялась. Клара такая же жертва, как и все остальные.

— Конечно, отдыхает. Он же не машина. — вымученно улыбнулась я. — Удачного дня.

— И тебе. — переадресовала пожелание мисс Стайлз.

Мне удача точно понадобиться. Спасибо, Клара. В тщетных попытках настроить себя на позитивную волну, я добралась до лифта. Но ватных ногах вошла в тесную кабинку. Сердце колотилось так сильно, что я чувствовала физическую боль. Только инфаркта мне и не хватает для полного счастья. Прижав маленькую сумочку к груди, как приговоренная к смерти, считаю мелькающие зеленым цветом этажи. Удивительно, но незатейливое кратковременное занятие помогло отвлечься от ощущения внутреннего напряжения и нарастающей паники. Веди себя естественно. Легко сказать!

Двери лифта открылись, и я испуганно уставилась на закрытую дверь офиса Блейка, не в силах заставиться себя сделать шаг вперед. Сердце прыгнуло вниз, когда ручка повернулась и на пороге появилась как обычно озабоченная всеми проблемами мира Мелисса Гордон.

— Ты, что застыла, Вильмонт? — строго спросила она, удержав двери лифта, собирающиеся спрятать меня от страшной реальности. — Уснула, что ли?

— Здравствуйте, миссис Гордон. Я задумалась. — пробормотала я, выходя из лифта.

— Мдаа. — протянула Мелисса, занимая мою предыдущую позицию. — Эх, молодежь. Гуляют всю ночь, потом спят на ходу. Кофе выпей.

— Обязательно. Спасибо за заботу, миссис Гордон.

Слава богу, лифт закрылся, прежде чем, она успела что-то ответить.

Распрямив плечи, и откинув за спину распущенные волосы, вполне уверенно сделала пару шагов к приоткрытой двери. А потом почти бесшумно сиганула в свой маленький кабинет, отгороженный от просторного светлого офиса Блейка тонкой стенкой. Почти прозрачной такой стеночкой.

Плюхнувшись всем своим скудным весом на вращающееся комфортное кресло, перевела дыхание и включила компьютер. Вести себя естественно, вспомнилась установка Кларка. Естественно — значит, как обычно. А обычно я с утра заглядываю в кабинет шефа, чтобы поздороваться и предложить чашечку кофе. Я прислушалась. Так, разговаривает по телефону или по скайпу. Будет невежливо помешать личной беседе руководителя? Да? Все так, но обычно я не заморачиваюсь по подобным мелочам. Пока я размышляю над следующим шагом, взвешивая все за и против, приглушенный спокойный голос за стенкой умолкает. Я становлюсь частью кресла, сливаясь с ним. Попробуйте отодрать….

— Дез, зайди, пожалуйста.

Ох уж эти властные знакомые до боли интонации. Попробуйте не зайти.

Ноги заплетаются, и спотыкаюсь, чуть не повалившись к ногам могущественного манипулятора моим(и не только) сознанием.

Адам Блейк сидит на столе! Не верю своим глазам. Не на стуле. И смотрит на меня своими немигающими черными глазищами. Клара права- он явно ночевал здесь. Костюм помят, белоснежный воротничок утратил свою крахмальную стойкость. Невольно перевожу взгляд на кушетку возле стены с аккуратно сложенным на краю пледом. Внутри шевельнулось чувство, подозрительно напоминающее сочувствие. Не скоро ему удастся выспаться на собственной кровати.

— Доброе утро, мистер Блейк. — растягиваю губы в резиновой улыбке. Выражение его лица не меняется. — Я сейчас принесу кофе.

— Спасибо, Дез. Я уже выпил. — ответила он, кивнув в сторону нагромождения из пустых пластиковых стаканчиков на столе. — Как ты себя чувствуешь?

— Почему вы спрашиваете? — сразу насторожилась я. Адам пожал плечами, поправляя сбившийся на бок галстук, а потом вдруг резко снял его.

— Ненавижу эту удавку. — сообщил он. — Ты выглядишь странно.

— Из-за платья?

— Причем тут платье. Спотыкаешься, официальничаешь, глаза испуганные. Опоздала?

— Нет. Была бы я здесь… — усмехнулась я. Его безобидный беспечный тон помог мне взять себя в руки и расслабиться.

— Тебя бы пустили, Дез. Даже в десять утра. — серьезно сказал он.

— Я особенная? — вздернув бровь, иронично спросила я.

— Да. Ты — особенная. — спокойно и уверенно ответил Блейк, повергнув меня в шок. Я открыла рот, но так и не нашла, что сказать. — Прости меня, Дез, но я должен это сделать.

Рот открылся еще шире, но закричать я не смогла, а просто смотрела, как спрыгнув со стола, два метра мышечной массы двинулись на меня.

— Прости. — повторил он, приблизившись вплотную. Незнакомые интонации в голосе Адама Блейка и глубокие мудрые обсидиановые глаза всколыхнули что-то потаенное в глубинах моей памяти. "Прости меня" мне кажется, я слышала эту фразу сотни раз. Но когда? Обрывки ярких образов мелькнули в воспаленном мозгу, пронзив его раскаленной иглой. Я затерялась в лабиринтах глаз Адама, запуталась и утонула. И прежде, чем мое сознание упорхнуло, растворившись в потоках бесконечности, я увидела свет в конце тоннеля. У Адама Блейка были самые светлые глаза в мире…."…. глаза, как у ангела" — шепнул мой собственный голос из затихающего подсознания.

Клара Стайлз с любопытством наблюдала сквозь прозрачные вращающиеся двери и большие вытянутые окна по обеим сторонам от входа, как шеренга из черных лимузинов одновременно подъезжает к главному входу офисного здания "Технолоджи Бест". Так же синхронно из дверей шикарных автомобилей выходят высокие мужчины в темных очках и черных смокингах. Невольно на ум девушки пришли сцены из голливудских фильмов про мафию. Клара испуганно замерла, когда два десятка одинаково одетых мужчин строевым шагом направились прямиком к вращающимся дверям. Тот, кто возглавлял колонну мрачных близнецов, попытался войти, но двери не поддавались. Рабочий день был в разгаре и вход в офис по распоряжению руководства блокировался сразу по истечении девяти часов утра и открывался только в случаях, предусмотренных инструкцией.

Клара знаком указала незваным гостям на кнопку видеофона справа от входа. Предводитель загадочной компании крепких молодцев снял очки раздраженным жестом и быстро нажал на звонок. Клара глянула на дисплей своего компьютера, в открывшемся окне появилось знакомое лицо.

— Мистер Винзор, я вас не узнала. — растерянно пролепетала девушка. — Чем я могу вам помочь?

— Открой дверь, Клара. — повелительным тоном ответил мужчина.

Она виновато улыбнулась, явно смутившись, что не может выполнить просьбу приятного блондина.

— К сожалению, сроки вашего пребывания в компании "Технолоджи Бест" истекли вчера, пропуск аннулирован. Вам необходимо связаться с мистером Блейком лично, с его охраной или начальником службы безопасности — мистером Томом Майером.

— Мисс Стайлз у меня имеется орден на арест вашего руководителя Адама Блейка. Я готов его предъявить. — Винзор развернул в объектив камеры бумагу с печатями и подписями. Клара уловила суть содержания документа, но будучи всего лишь "девушкой за стойкой" не могла определить его законность.

— Простите, но я должна вызвать Тома Майера. Минутку, пожалуйста. — девушка поспешно набрала номер службы безопасности и коротко описала ситуацию, нервно поглядывая на недовольное заминкой лицо на экране ноутбука.

Начальник личной охраны Блейка появился через пару секунд и быстро направился к дверям офиса. Через стекло он, как минимум, минуту пристально изучал документ в руках Кларка Винзора, после чего дал Кларе разрешение на разблокировку дверей.

— Что-то случилось, господа? — спросил Том Майер, когда вся команда Винзора шумно вошла в просторный светлый холл компании. Кларк отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и не глядя по сторонам, решительно направился к лифтам, отправив шестерых ребят из своей свиты к запасным лестницам.

— Похоже на захват. — справившись с первым потрясением, тихо прошептала Клара, встретив взгляд начальника службы безопасности.

— Он и есть. — хмуро отозвался тот.

— И что теперь будет? — испуганно спросила девушка.

— Откуда мне знать. — раздраженно ответил Том, набирая номер шефа. Но ответом ему были долгие гудки. — Черт… — выругался мужчина.

Буквально через полчаса из открывшихся дверей лифта появился взлохмаченный бледный Кларк Винзор. В два прыжка он оказался рядом с Томом Майером и схватил его за грудки.

— Где Блейк, куда ты успел его спрятать? — вопил Кларк, растеряв в глазах мисс Стайлз всю свою привлекательность. — Говори, продажная скотина. Мы все равно обыщем здесь каждый закуток.

На щеках Винзора расплылись красные пятна ярости. Он тряс крупного широкоплечего Тома с силой, которая не соответствовала стройному телосложению молодого человека. Но Майер не проявлял возмущения от подобного обращения.

— Мистер Винзор, я не знаю, где в данный момент находиться Адам Блейк, но полчаса назад, когда я связывался с ним, он был в своем кабинете. — спокойно сообщил Том. — Вы можете и имеете полное право обыскать каждое помещение офиса, но не рассчитывайте на мое содействие.

— А ты можешь не рассчитывать, что сохранишь за собой должность в этой компании. — откинув в сторону Майера, небрежно бросил Кларк, поправляя галстук. Он уже полностью владел собой.

Через некоторое время оставшиеся люди Винзора спустились в холл. Мрачные недовольные лица откровеннее любых слов давали понять, что Адам Блейк умудрился каким-то загадочным образом покинуть офисное здание незамеченным ни сотрудниками, которых тоже согнали вниз и подвергли тщательному допросу, ни камерами, которыми был напичкан каждый метр здания. Он испарился, других объяснений исчезновения Блейка просто не могло быть. Но особенным откровением для всего состава коллектива "Технолоджи бест" стала пропажа Дезире Вильмонт, личного референта Адама Блейка. Многие видели, как их сотрудница вошла в офис и поднялась на лифте в кабинет руководителя, но никто не заметил, как она его покинула.

Кларк Винзор, сохраняя завидное самообладание, расположившись на мягком диване, изучал содержание раскрытого на коленях портативного устройства, пока вокруг него царила суета и галдеж толпы взбудораженных сотрудников. Мисс Стайлз находилась ближе всех к невозмутимому Кларку Винзору. Она заметила, как захлопнув раскладной планшет, он нервным жестом извлек из нагрудного кармана сотовый телефон и, набрав номер, произнес одну единственную фразу:

— Блейк не найден. Сигнал слежения, внедренный Дезире Вильмонт, утерян. Последние показания устройства указывают на то, что она находилась на своем рабочем месте в момент отключения из системы. Блейк обнаружил чип и извлек его или блокировал излучаемый импульс. Жду дальнейших указаний.

Убрав телефон, Кларк Винзор встал с дивана и обратился к расшумевшейся толпе.

— Господа, успокойтесь и послушайте меня. — подняв правую руку, тем самым призывая аудиторию к молчанию, молодой человек растянул губы в холодной официальной улыбке. — Главный акционер и непосредственный руководитель корпорации Адам Блейк, на которую все вы трудитесь не один год, с этой минуты объявляется в федеральный розыск, и каждый, кому станут известны данные, относительно места нахождения беглого преступника, обязан следовать своему гражданскому долгу и сообщить важные сведения в соответствующие службы или мне. По распоряжению суда на время следствия по делу Адама Блейка на должность управляющего центральным офисом "Технолоджи Бест" назначен Кларк Винзор, коим являюсь я. Все вопросы и пожелания вы можете высказать мне лично, но по записи и в порядке очереди. Но этом — все. Расходитесь по своим рабочим местам и приступайте к текущим делам. Том Майер может быть свободен, так как с этого момента больше не является сотрудником корпорации.

Швеция. Норланд.

— Блейк, ты в порядке? — молодой человек с густой шевелюрой светло-каштановых волос, осторожно дотронулся до плеча высокого брюнета, застывшего в напряженной позе возле прозрачного одностороннего экрана в стене лаборатории. Те, кто находились внутри, не знали, что за каждым их движением ведется пристальное наблюдение. Но дотошного надзирателя не волновали люди в белых халатах, суетливо копошащие вокруг операционного стола, и до пищащих мониторов медицинской аппаратуры ему не было никакого дела, его взгляд был прикован к хрупкой фигурке девушки, прикованной стальными браслетами к столу. И именно она была причиной повышенной активности лучших ученых секретной лаборатории, чью деятельность он спонсировал без малого тридцать лет. Белые халаты кружили над неподвижной пациенткой, подобно стае воронов. А она безмятежно спала, освещенная ярким светом, льющимся из ламп установленного под потолком мощного прожектора.

— Да, я в норме. — отозвался Блейк, вспомнив о вопросе еще одного светила, хоть и довольно юного для столь сложной и неординарной работы, требующей особого склада ума и длительной подготовки. — Руфус, ты уверен, что она выдержит процедуру считывания?

— Процесс сам по себе не сложен, Блейк. — молодой ученый открыл папку и показал данные Адаму, но тот даже не взглянул.

— Я знаю, что там. Я не чувствую ее. Это меня пугает, если говорить на вашем языке.

— Я понимаю, о чем ты, Адам. — захлопнув папку, кивнул Руфус Саливан, взглянув на напряженный профиль. — Пока чип не извлекут, не обезвредят от вируса уничтожения, и не обнулят информацию, внедренную программой Винзора, она останется в его измерении. Чтобы найти ее, ты должен перейти в низший отсек сильных вибраций. Страх — то, что ты сейчас чувствуешь, пытаясь настроится на ее волну — прямой показатель того, что сознание девушки сейчас находиться там. Мы блокировали ее излучение, но ты — более сильный источник, не суйся туда — засекут. Ребята справятся. Пара часов и она будет, как новенькая.

— Я не понимаю, что мы делаем не так. — сунув руки в карманы брюк, мрачно проговорил Блейк. — Столько лет трудов, напряженной работы и все к черту. Вы установите блоки памяти на последние три часа?

— Да, Дезире не вспомнит, как ты перенес ее сюда. Кстати, ее физическая оболочка мерцала, когда вы перемещались. Этого не должно было быть. Но, скорее всего, подобное явление вызвано влиянием чипа. Частицы излучаемых импульсов могли остаться в поле, контролируемым программами Винзора и ему подобных.

— Их система не настолько совершенна, чтобы использовать остаточную энергию для определения следа. — спокойно и уверенно ответил Блейк. — Нас не найдут здесь. Мы защищены мощными многоуровневыми полями. Зачем они загрузили в чип программу уничтожения носителя? Я был уверен, что она является основной целью. Зачем убивать ее? Смысл?

— Я думаю, Винзор пришел к заключению, что она не поддается полному управлению или перезагрузке, и решил, что лучше избавиться от проблемы, чем тратить время на поиски решения.

— Винзор ничего не решает. Он — пешка. — Адам сдвинул брови, повернувшись к юному гению.

— Блейк… — Руфус задумчиво посмотрел на собеседника. — Зачем было подвергать девушку такому риску? Мы могли потерять ее.

— Но не потеряли же? — повел плечами Адам Блейк. — Тебе не нужно знать ответы на все вопросы, мой юный друг.

— Что теперь будет? Она активирована, и загрузка данных из единого поля продолжается. Мы сдерживаем поток, блокируя сигналы, но рано или поздно она обретет истинное сознание.

— Ты знаешь, что не я взломал ее защиту. Торнтон умудрился найти брешь в установках и запустил недоработанный механизм. Все произошло быстрее, чем планировалось, но это не значит, что мы не справимся.

— Как ты мог допустить подобное? — Руфус осуждающе смотрел в непроницаемое сдержанное лицо Блейка. — Ты знал, что Торнтон попытается. Это проверка? Я не понимаю…

— Не нужно понимать, искать ответы, думать…. Все, что происходит, должно случиться. Мы на правильном пути, Руфус.

— А ты не боишься последствий? — спросил молодой человек. Адам удивленно приподнял красиво изогнутые брови.

— Каких еще последствий?

— Если она не захочет сотрудничать?

— "Хочет, не хочет"- это ваши понятия, мой друг. Я для существа ее уровня и сознания они теряют смысл. Не углубляйся в то, что не понимаешь. Ты ближе всех находишься к истине и все равно задаешь вопросы. Позволь вибрациям низшего уровня покинуть тебя, и потребность в размышлениях и поисках правды иссякнет.

— Ты прав, Блейк. — пристыжено согласился Саливан. — Прости меня.

— Я не могу этого сделать, Руфус. Прощать — удел людей, попавших в капкан программ Винзора.

— Ты просил прощения…. - молодой человек взглянул в темные глаза Блейка. — У нее. Я видел и слышал, когда кодировал воспоминания Дезире.

Адам вздрогнул, челюсти его напряглись.

— Я попал в систему, и в определенные моменты стал ее пленником. Нельзя одновременно находиться во всех измерениях, и сохранять истоки сознания, не поддаваясь вибрациям и чужеродным воздействиям. Я тоже уязвим, Руфус.

— Я понимаю. — Саливан мягко улыбнулся, дотронувшись до плеча Блейка. — И, если сейчас ты во власти вражеской системы, я хочу сказать, что с девушкой все будет хорошо. Волноваться не о чем.

— Что-то происходит…. - сказал Адам, устремив взгляд в экран. Белые халаты засуетились. Отчаянно запищала аппаратура. Один из главных мониторов в просматриваемом помещении лаборатории выдавал бессвязный набор символов и иероглифов. Блейк быстро отслеживал выдаваемую информацию, транслирующуюся прямо из головного мозга подключенной к главному компьютеру девушки. Его губы шевелились, произнося неизвестные слова. Руфус растерянно наблюдал за происходящим. Для него символы на дисплее ровным счетом не значили ничего, кроме бессвязного набора цифр и знаков.

— Она меняет установки. Сама. — потрясенно прошептал Блейк. — Она не может. Не готова…. Включилась система защиты. — облегченная улыбка тронула красивые губы мужчины. — Какая умница. Она ищет доступ к моему потоку. Все сделала за нас.

— Что сделала?

— Ее сознание остановило загрузку.

— Ты чувствуешь ее?

— Нет. Но я и не должен. Сейчас не должен. Все правильно.

Я не хотела открывать глаза, и сквозь веки чувствовала, что вокруг меня много света. Он исходил от холодных излучателей энергии, а не теплого небесного светила. Там, где я только что была, существовало только солнечное тепло и радость, невесомость и блаженство. Я не хотела возвращаться в уже порядком надоевший мир, где слишком много вопросов и проблем. Но тяжесть уже накрывала пойманный в клетку разум, сдавливало грудную клетку, врывалось в легкие обжигающим кислородом. Шум в ушах, какой-то механический писк, шаги и приближающиеся голоса. Боль, наполняющееся свинцом тело, сокращение сердечной мышцы, разливающей по одеревеневшему телу кровяные молекулы, сведенные мышцы, усталость, апатия. Все кажется чужим и знакомым одновременно. Мое тело непослушно, оно велико для меня — последствия длительного блуждания сознания вне его пределов. Я физически ощущаю, как вокруг меня вырастают стены реальности, приближаясь все ближе и ближе…. Я открываю глаза, готовые принять материализовавшуюся картинку. Я внутри….

Я Дезире Аманда Вильмонт.

Я не знаю, где нахожусь.

Я не помню, как сюда попала.

Понятия не имею, что за люди склонились надо мной.

Я пытаюсь пошевелиться и не могу.

Я скована по ракам и ногам.

Страшно.

Холодно.

Больно.

Я здесь уже была.

— Она пришла в себя. — сказал седовласый мужчина, стоявший в изголовье поверхности, на котором я лежала. — Помните, ваше имя? — мягко спросил он.

Я прищурилась, концентрируя зрение. Но лицо человека, задавшего вопрос, расплывалось, как и все остальные лица и образы.

— Дезире. — прохрипела я. Горло обожгло, закашлялась, закрыла глаза. Снова открыла. Картинка стала четче. Седой мужчина, серые глаза, морщинки в уголках губ, тонкий шрам над бровью. Я знаю его. Перевожу взгляд на остальных. Белые халаты, встревоженные лица. Не чувствую опасности. Они не желают зла.

Я знаю их.

Могу назвать по имени каждого.

И чтоб мне сдохнуть, если я могу объяснить, что, черт побери, здесь происходит.

— Все хорошо, Дезире. — ласково сказал седовласый. Его зовут Майкл Розмунд. — Ты в безопасности. Сейчас Таня расстегнет ремни. И мы отвезем тебя в комнату. Ты сможешь поспать и отдохнуть.

— Какую комнату?

— Твою комнату. Там очень уютно, и созданы все удобства для тебя. — Розмунд дотронулся теплой ладонью до моего лба. Потом взглянул на небольшой монитор, встроенный в боковую панель справа от меня. — Температура в пределах нормы. Ты умница.

— Где я? — спросила я. Мысли об удобной комнате так и не достигли моего сознания.

— Ты в безопасности. Мы хотим помочь.

— Правда, что ли… — я пытаюсь усмехнуться, но не чувствую своих губ.

Сил держать глаза открытыми не остается, и веки устало скрывают очертания помещения, в котором очутилась по неизвестной мне причине и самым загадочным способом. Я чувствую, как от моего тела отсоединяют многочисленные трубочки, вытаскивают иголки из вен, убирают беспроводные датчики на присосках, раскрепляют металлические браслеты на руках и ногах. Несколько пар сильных рук бережно поднимают меня и укладывают на что-то мягкое. Это что-то двигается. Меня везут. Поверхность подо мной покачивается и вибрирует. Движение усыпляет мысль. Я слышу голоса переговаривающихся между собой извозчиков. Я напрягаю память, пытаясь восстановить цепочку последних событий, и смутно догадываюсь, что в очередной раз стала жертвой "провала". Но теперь с худшими последствиями, раз очутилась на столе операционной. Именно так я чувствовала себя, когда впервые открыла глаза, после аварии, в которой погибли родители. Когда действие наркоза пройдет, мыслить станет легче. А пока можно расслабиться и дать измученному телу отдохнуть.

Я проснулась в удобной постели. Комната, очертания которой кажутся смутно знакомыми, залита мягким светом, льющимся из небольшого окна напротив кровати. Чистое ярко-голубое небо без единого облачка. Как хорошо. Я приподнимаюсь, опираясь спиной на подушки. Тепло и легко. Я славно выспалась. Чувствую себя обновленной и расслабленной. Не отказалась бы от плотного завтрака.

Какое-то время оглядываюсь по сторонам, улавливая все больше и больше знакомых предметов интерьера. Но я не дома. Стоп. Где я?

Паника холодной струей проникает под кожу. Подгибаю колени к груди, чувствуя, как ледяной озноб сотрясает тело. Память мелькает быстрыми яркими картинками, возвращаясь в затуманенный разум.

Дурацкий спор.

Кастинг шоу "Гипноз".

Парковка возле торгового центра.

Телефонный звонок от Сандры Свенсон.

Приглашение на шоу. Легкие деньги. Радость.

Адам Блейк.

Деловая встреча в "Савой".

Я знаю французский.

Адам Блейк.

Студия Джерри Торнтона.

Провал.

Паника. Страх. Я в тумане.

Утро. Чужая постель.

Адам Блейк.

Встаю на привычные рельсы. Рабочие будни.

Нежданная аудиторская проверка.

Кларк Винзор.

Дэвид Берг. Потеря лучшего друга. Он влюблен в меня.

Бруклин.

Ванесса. Сэмми. Марта.

Кларк Винзор.

Кларк….

Он раскрывает мне истинное лицо Адама Блейка.

Адам Блейк — мой враг.

Набережная. Грусть. Одиночество. Тревога.

Кларк Винзор. Ночь. Поцелуи. Секс…

Я не должна была….

Утро. Офис.

Паника. Страх.

Адам Блейк.

Адам Блейк был моим последним воспоминанием. Эта мысль пронзила меня, лишив возможности дышать. Всхлипнув, я упала лицом вниз. Я не в больнице. Я в плену. Кларк был прав. Прав во всем. Я знаю, почему эта комната кажется мне знакомой. Все мои провалы родом отсюда. Я не личный референт Адама Блейка. Я его личный подопытный кролик. Что он делает со мной? Куда он увез меня? Как ему удалось ускользнуть из-под носа Кларка Винзора? Почему Кларк не спас меня? Не защитил? Что происходит? Какие препараты тестируют на мне? Почему я? Это вирус? Я умру?

Я должна уйти отсюда. Сбежать. Найти Кларка и попросить защиты.

Нельзя отчаиваться. Я буду сражаться. Не сдамся. Не жертва. Не кролик. Не умру.

Психологический тренинг не сильно помог, но я смогла прекратить бесполезные рыдания и справилась с паникой. Заставила себя встать с кровати, принять душ и переодеться в светлое льняное платье, которое нашла во встроенном гардеробном шкафу. Все действия совершались механически. Я четко знала, куда идти, что делать, где найти необходимые вещи. Я все знала в этой комнате. Я много раз была здесь.

Сунула ноги в мягкие тапочки и прошла к двери, которая оказалась не заперта. Вышла в длинный коридор, обитый светлыми панелями со встроенными светодиодными лентами. Мраморный пол, чистый, как слеза ребенка. Как моя слеза, предательски скатившаяся из уголка глаза. Безлюдный холодный коридор. Ни одной двери. Моя комната находиться в отдалении от остальных помещений. Я в изоляции?

Бесшумно ступаю по мраморным плиткам, осторожно продвигаясь вперед. Сто метров в звенящей гнетущей тишине. Стеклянные двери. За ними просторный холл, несколько кожаных белоснежных кресел и развилка. Как в сказке. Направо пойдешь — коня потеряешь…. Все три стороны начинаются со стеклянных дверей. За одними — такой же длинный ярко-освещенный коридор, как тот, из которого пришла я. Людей нет. Мне туда не надо. Скорее всего. В конце коридора комната еще одной жертвы опытов. За вторыми — просторное безлюдное круглое помещение, похожее на операционную. Там я тоже была. До того, как меня перевезли на каталке в спальню. Остается только догадываться, какого лешего ученые Блейка делали со мной. За третьими дверями — еще один холл, как две капли воды, похожий на тот, где сейчас стою я. Мне показалось, что я нахожусь в центре огромной головоломки, и, если удастся собрать ее, то наградой станет свобода. Пока я собираюсь с мыслями, за третьими дверями, появляется силуэт. Я оглядываюсь в поисках укрытия. Но структура помещений устроена так, что, куда бы я ни побежала, меня обнаружат.

Я начинаю пятиться назад, с нарастающим ужасом, наблюдая, как стеклянные двери открываются. Невысокий худощавый молодой человек в потертых джинсах, вытянутом свитере и очках, с удивлением смотрит на меня. Под веснушками разливается румянец. Парень покраснел. Страх отступает. Я облегченно вздыхаю.

— Ну, и напугал же ты меня, Руф. — произношу я. Еще одна загадка. Знаю парня, знаю его имя. Но не знаю, откуда я это знаю.

А Руфус тем временем смертельно бледнеет, роняя на пол планшет и папку с бумагами. Я инстинктивно бросаюсь на помощь.

— Вот растяпа. — проговариваю я, подавая опешившему юноше разбитый планшет. Он растерянно перехватывает мой взгляд.

— Ева? — спрашивает он. Теперь удивляюсь я. Не то, чтобы раньше не удивлялась. Просто кривая моего удивления поперла еще больше вверх.

— Не, Руф. Ева, наверно, в конце вон того коридора. А меня зовут, Дезире. И я понятия не имею, откуда мне известно твое имя.

Молодой человек снова розовеет. Приветливая улыбка расцветает на его губах. А он милый. И безопасный… вроде.

— Прости, я обознался. Как ты?

— А как ты думаешь. Я ни хрена не помню. Не знаю, где нахожусь и кого мне убить, чтобы выяснить столь важную для меня деталь. — неожиданно развеселившись, отвечаю я. А чего волноваться и трястись от страха? Что-то измениться к лучшему? Закрою глаза и вернусь домой? Нет. Нужно присмотреться, прощупать почву и оценить размеры катастрофы, а потом уже искать пути отхода. Мудрое решение? Я, вообще, не глупая девушка. И пусть блондинка. Зато красавица.

— Меня только не убивай, ладно? — в тон мне шутливо произнес Руфус.

— А ты мне расскажешь, что здесь происходит? — уже серьезно спросила я. — Я же не первый раз здесь. Так?

— Я не имею права разговаривать с тобой. — смущенно произнес молодой человек. — Мне очень жаль.

— А кто имеет такое право? Блейк? Он здесь? Он привез меня? Это его лаборатория? Мы в Швеции или в Вашингтоне? А он знает, что Кларк Винзор и служба безопасности США в курсе его преступной деятельности? — теперь я наседала на Руфуса, а тот испуганно пятился назад, к дверям. — Он знает, что давно на крючке у правительства? И в любой момент спецслужбы появятся здесь и повяжут вас всех?

Я не заметила, ослепленная взрывом праведного гнева, как в распахнутых дверях появилась еще одна фигура. Куда более внушительная и опасная….

— А ты знаешь, что пока трахалась с Кларком Винзором он внедрил тебе в матку чип со смертоносной программой физического уничтожения, которая сработала бы как раз в момент моего задержания? — произнес размеренный равнодушный голос, тон которого не вязался со смыслом самой фразы. И, конечно, я узнала голос, принадлежащий моему врагу. Ярость с новой силой ударила мне в голову. Оттолкнув в сторону несчастного Руфуса, я ринулась на вальяжно прислонившегося к косяку Адама Блейка. Растопырив пальцы, я приготовилась впиться когтями с наглое непроницаемое лицо, но молниеносным движением Блейк перехватил мои руки, переместившись так, что теперь я была прижата к стене и блокирована от любого движения. Испуганно затихнув, я не могла не отметить его железной выдержки. Выражение лица этого поддонка не изменило полного безразличия к происходящему. Только цвет глаз претерпел разительную метаморфозу. Из темно-карих они преобразились в серебристо-серые, излучающие мерцающее свечение. Эти глаза не могли принадлежать человеку.

В этот момент мне показалось, что мир распался на атомы, а я сама растворилась, превратившись в крошечную пылинку. Но лишь на долю секунды. До тех пор пока глаза Блейка не вернули привычный цвет.

— Что ты за чудовище такое? — прохрипела я. И он отпустил меня. Я сползла по стене, и опустилась на корточки. Руфус незаметно испарился.

— Ты знаешь, кто я. — произнес Блейк убийственно-спокойным тоном. Он возвышался надо мной, как гора. И я не нашла в себе смелости посмотреть на него, и чувствовала, что Адам тоже не смотрит на меня.

— Я знаю только то, что ненавижу тебя всем сердцем. — выдавила я, готовая снова разрыдаться в голос.

— Это не так, Дез. Мы оба это знаем. — миролюбиво произнес Блейк, протягивая мне руку.

— Не равняй меня с собой. — ожесточенно бросила я, ударив по протянутой ладони. Он не обиделся и не рассердился. Я, вообще, сомневаюсь, что это существо способно чувствовать.

— Я не машина, Дез. — ответил он на мои мысли. Экстрасенс хренов. — Мне тяжело видеть тебя такой. Но от нас мало, что зависит сейчас. Но однажды ты поймешь….

Он присел передо мной, и снова в его глаза стали менять цвет. Я отпрянула, прижавшись затылком к стене.

— Однажды ты поймешь, что от нас зависит абсолютно все. — медленно произнес Адам. Серебристые лучи, льющиеся из светлых неземных глаз, проникли в мой разум, слой за слоем снимая защитные установки. Я знала, что он ищет… что-то ищет в моей голове. Кто он? Кто он?

— Не бойся меня. — сказал мучитель, неожиданно отпуская мое сознание. И снова обсидиановые глаза смотрели со странным выражением сожаления. — Поверь, я не хотел этого для нас.

"Прости меня". - мелькнуло воспоминание. Его голос. Такой же тихий, полный горечи и грусти. Сколько раз он повторял это? Всю мою жизнь я слышала его. Мне захотелось плакать. Грудь сдавила резкая боль, она разрасталась, грозясь сокрушить слабое трепыхающееся сердце.

Ребенком, перед которым Адам Блейк собирал кубики, была я… Их было ровно четырнадцать. Четырнадцать правильных шестиугольников, помещающихся в продолговатый тубус…. Я знаю, знаю, что это значит… Вращающиеся грани. Четырнадцать гиперкубов в одном бесконечном пространстве….

— Нет. — властно произнес он, накрывая ладонью мои глаза и почти на физическом уровне я ощутила, как его пальцы облачком густого темного тумана проникли в приоткрывшиеся двери памяти, за которыми ясным светом маячила святая истина и плотно захлопнули их… изнутри… словно он мог быть хозяином, хозяином моих мыслей и воспоминаний. Или был мной…. Потерять сознание — теперь я понимала, какую чудовищную правду хранят эти простые слова. Я жила в мире людей, которые давно и безнадежно потеряли единственное, чем являлись на самом деле. Они потеряли сознание, но я в большей мере, потому что когда-то не была слепа.

Адам Блейк осторожно поднял с пола обмякшее тело Дезире Вильмонт. Широкими шагами он вошел в коридор, в конце которого находилась ее комната. Мужчина держал на руках неподвижную легкую ношу, с тревогой вглядываясь в бледное лицо. Он не мог понять, что происходит с маленькой хрупкой девушкой, движение ее мысли не поддавалось анализу. Она вспоминала, вспоминала то, что не должна была помнить. То, чтобы было безвозвратно стерто и утеряно. И данные, которые вчера он лично видел на экране монитора в ходе диагностики, противоречили сами себе. Разум девушки блокировал подключение к его энергетическому потоку, делая невозможным считывание из общего поля информации. Если бы он не оказался сейчас рядом с ней, и не остановил погружение сознания Дезире в поток, она бы вспомнила все, но этот уровень пока еще закрыт для нее. Она не готова принять так много, полное знание убьет или снова сотрет ее личность. Или сведет с ума…. Адам открыл ударом ноги дверь спальни, и быстро вошел, бережно укладывая Дезире в постель. Мог ли он стать невольным виновником, побудителем, или проводником, когда ее ярость и разбушевавшиеся эмоции перетянули его на вражеский уровень, в котором застряло сознание Дезире? Если так, то ему стоит быть осторожнее, не поддаваясь на вибрации, исходящие от нее, но это сложно, действительно сложно сделать.

Накрыв девушку одеялом, Адам сел в кресло напротив и погрузился в ее сны. Точно так же, как в ту ночь, когда она возникла на пороге его квартиры, растрепанная, испуганная, босая. Глаза Дезире горели неистовым огнем, она узнавала его, и в тоже время пылала яростью и гневом — слишком сильными эмоциями, которые не могла, не умела и не имела права испытывать, зная о том, кто он. "Как ты мог оставить меня там. Как же ты мог….", — прошептала она, прежде, чем Адам погрузил ее в исцеляющий сон. Он ничего не ответил, потому что ответа на этот вопрос не знал. Это не было его решением.

И с тех пор все полетело к черту. Адам чувствовал, что кто-то играет с ним в странную непредсказуемую игру, заставляя совершать ошибку за ошибкой. Могущественные силы Вселенной продолжали испытывать его, загадывая все новые ребусы. Он впервые усомнился, что движется в правильном направлении и служит священной цели. Впервые в глубинах его сознания бушевал протест, который сам по себе был невозможен, так как он являлся составляющей, общностью тех, кто руководили им. А можно ли противоречить самому себе? Да, если ты попался в созданную врагами тюрьму. Неужели они достали его?

— Адам… — прошептала Дезире, и ее удивительные ярко-голубые глаза остановились на нем. Он заставил себя непринужденно улыбнуться. Он знал, что вынул из ее головы лишнюю информацию. Она не помнит, что назвала его "чудовищем", но не забыла тех грубых слов, которые он сказал ей о Кларке Винзоре. Стереть их было бы нечестно.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она, глядя на неподвижную фигуру в кресле. — Почему не отпустишь меня?

— Я не могу. — он равнодушно пожал плечами. Дез тяжело вздохнула и уставилась в потолок. — К тому же, теперь твое возвращение невозможно.

— Почему? — без выражения спросила она.

— Тебя ждет физическое уничтожение, а я этого не хочу.

— Мне кажется, что я попала в сумасшедший дом, а все вокруг — моя больная фантазия.

— Фантазия — то, что осталось там. — последовал спокойный ответ. — Я не прошу верить мне, это было бы глупо и самонадеянно. Не нужно сопротивляться или пытаться сбежать, и однажды все встанет на свои места. Я не хочу тебе зла.

— Конечно, просто еще пару месяцев продолжишь испытывать на мне свою адское лекарство или что там творят за закрытыми дверями твои ученые, а потом выкинешь меня, превратившуюся в овощ, на помойку. — горько проговорила Дезире. Ни в ее голосе, ни в выражении глаз не было злости или ненависти, только усталость и отчаянье.

Адам Блейк какое-то время пристально изучал ее профиль, и, повинуясь силе его взгляда, она повернулась. Несколько долгих секунд они молчаливо изучали друг друга.

— Мы вернемся домой. Я обещаю тебе. — по слогам произнес он.

Девушка иронично вздернула брови.

— Мы? Мы — в смысле вместе? Ты спятил?

— Нет. — Адам усмехнулся, тряхнув головой. Его волосы были взъерошены, губы лукаво улыбались, задорные ямочки на щеках, смешинки в темных глазах. Он не был похож на психа или тронувшегося умом гения. Он казался красивым и очень молодым. Дезире сглотнула комок, образовавшийся в горле.

— Все будет хорошо, Дез. — сказал он, перестав улыбаться. — Я зайду позже.

Адам Блейк поспешно покинул ее комнату.

Я смотрела на закрывшуюся за ним дверь, все еще испытывая на себе магическое действие его обаяния. Как я могу любоваться красотой Адама Блейка, прекрасно понимая, что являюсь его пленницей. И он даже не удосужился объяснить причины и цель моего пребывания здесь. Совершенно ничего не объяснил. Только сердце растревожил, да мысли окончательно перепутал.

Было еще одно странное обстоятельство. С тех пор, как я открыла глаза и взглянула на него, бесстрастно наблюдающего за мной из кресла, гнев, ярость и злость — которые были уместны и оправданы в данном случае — внезапно испарились, хотя я точно испытывала их, когда чуть раньше мы ругались в просторном холле. Он погрузил меня в транс, лишив естественных эмоций. А как ему удалось — понятия не имею. Но уже не удивляюсь. Все, что связано с Адамом Блейком, покрыто туманом неясностей и необъяснимости. Я не боюсь его. Совсем не боюсь. Какая я глупая. Идеальная пешка.

Мне нужно бежать отсюда, пока он полностью не поработил мой разум.

Здравая мысль о бегстве заставила меня встать с кровати. Солнце светило так же ярко, как утром, когда я впервые открыла глаза и осознала, что попала в плен. Наверно, прошло совсем мало времени…. Завораживающее пестрое покрывало бесконечных полей, усыпанных живописными цветами на самом горизонте сливалось с бесконечно-высоким безмятежным голубым небом. Боже, как же это красиво!

Почему я раньше не подумала о такой прекрасной возможности? Зачем искать дверь, если существует окно, и на нем нет решеток?

Не отрывая взгляда от чудного пейзажа, я решительно приблизилась к окну. Яркие восхитительные краски и цвета. Полная гармония. Идиллия, но…Что-то не так.

Я потянулась руками к оконной раме, но ее не было…. Совсем не было. Ладони наткнулись на холодную стену. Объемная картинка оказалась искусной голограммой, на которой по-прежнему буйными красками расцветали прекрасные цветы, склоняя пестрые головки под влиянием легкого дуновения ветерка, безмятежное небо было так же высоко и величественно, маленькая белая птичка с черной грудкой выпорхнула из густой травы и взглянула на меня глазками-бусинками, и вдруг взмыла в небо, и, превратившись в едва различимую точку, скрылась за горизонтом. Я почувствовала, как из груди моей вырывается крик ужаса, а потом услышала его, и закрыла уши ладонями.

Я никогда не думала, что обман может быть настолько прекрасным.

А страх — громким.

Я подумала, что никогда по-настоящему не чувствовала, до этой минуты.

И, возможно, никогда не жила.

Наверно, я не выжила в той аварии. А все, что происходит со мной сейчас — нелепые блуждания между жизнью и смертью.

Могла ли я заблудиться?

Я слышала, что нужно идти на свет. Но я не вижу света.

Может быть, Адам Блейк — не враг, а тот, кто должен провести меня.

Я подумала, что давно сошла с ума.

И сразу стало легче.

Мертвые, как и сумасшедшие счастливее, чем здоровые и живые — они не несут ответственности.

 

Глава 7

Он не пришел на крик. Я ждала, была уверена, что придет, но Адам Блейк не появился. У него есть дела поважнее меня. Отчаянно захотелось узнать, над чем же работает его гениальный ум в окружении не менее блистательных умов. Психологическое оружие? Новый вирус, для уничтожения человечества? Или вакцина против смерти? А, может, наркотик, заставляющий видеть вымышленные миры? Все предположения казались реальными, имеющими смысл. Мой мозг был подвержен невидимым атакам, которые не прекращались ни на минуту. Но с какого времени? Как долго я во власти неизвестных чар?

Он сказал, что я особенная. Но в чем состоит особенность? Моя мать тоже считала, что я должна изменить мир, если верить словам Ванессы, если, вообще, верить, что наша встреча с подругой матери была реальной. И не могла ли вера Аманды Вильмонт в избранность ее дочери, в итоге привести к трагической кончине? Как жаль, что я никогда не смогу задать ей ни один из многочисленных вопросов.

Адам пришел вечером. Странно, но голограммный пейзаж отсчитывал время, совсем, как настоящий. Солнце скрылось за несуществующим горизонтом, выпусти на волю ровный и круглый нимб луны. Небо с россыпью печально мерцающих звезд почернело и опустилось ниже. Он застал меня, любующейся четкими, словно нарисованными созвездиями, названия которых я только что вспомнила.

Он ждал, что я обернусь, услышав его шаги, но так и не дождался. Прошел в комнату, не включая свет. Встал за моей спиной. Я слышала его дыхание, биение собственного сердца. Мне показалось, что мы одни в этом вымышленном мире, и успела загадать желание на упавшую звезду. Я попросила ненастоящее небо отпустить меня. Вернуть обратно, забыв, что я когда-то была здесь. Но разве ненастоящее небо могло по-настоящему помочь?

— Ты можешь увидеть правду. — произнес Адам. Теплое дыхание шевельнуло волоски на моем затылке. Я обхватила себя руками. Я стояла перед окном несколько часов, и не чувствовала ног. — Если захочешь. Тебе станет легче, если ты поймешь, что не пленница, не моя пленница.

— Та птица, упорхнувшая за горизонт, считает себя свободной? — спросила я, вспомнишь о белой пташке с черной грудкой.

— Нет, раз она все еще там. — ответил он.

— А где Я?

— Ты знаешь ответ, Дезире. Ты уже видела…. Когда стояла у окна офиса.

— Игра воображения. — покачала головой.

— Если ты так хочешь, то ДА.

— Я не хочу.

— Тогда смотри. Не только глазами, которым доступен лишь мизерный участок электромагнитного спектра. — шептал его загадочный голос, от которого меня тянуло в сон. Он завораживал, убаюкивал, растворял реальность, внушал уверенность, дарил силы, отворял невидимые двери чистого сознания. Те, что так немилосердно захлопнул вчера.

Звездное небо, желтая луна и миллиарды звезд качнулись, как картинка на экране компьютера. Я вообразила себя ластиком и начала медленно стирать… дюйм за дюймом, пока на месте ночного неба не осталась простая серая стена. И мне стало грустно и горько, как любому человеку, потерявшему нечто прекрасное и удивительное, получив взамен пустышку.

В следующий момент, я подумала о свете, и комната вспыхнула в ярких лучах светодиодных ламп.

Я обернулась и увидела спокойные и мудрые глаза Адама Блейка. Он улыбался мне.

— Все просто, Дезире. Гораздо проще, чем ты думаешь. И этим ты отличаешься от других. В этом заключенная твоя особенность. Я ответил на вопрос?

— Я его не задавала. — проговорила я, не в силах хотя бы на миг вырваться из мягкого плена темных глаз.

— Чтобы сказать не всегда нужны слова. — загадочно произнес Адам.

— Но вместо ответов, ты всегда даешь почву для новых и новых вопросов. Ты скажешь, где мы? — я выжидающе смотрела, как он неспешно обходит меня, и прислоняется к той самой стене, которая минуту назад была небом, луной и звездами. Это был его ответ. Но я не понимала….

— Ты убрала одну преграду, можешь убрать и другую. Смелее. — подсказал он.

Я сконцентрировалась. Сосредоточилась на нем, посылая один энергетический удар за другим. Звучит бредово, но так и было. Я чувствовала, как сила вырывается из меня и бьет в расслабленную уверенную фигуру Блейка. Его броня сильна, а мой воображаемый ластик непригоден. Адам Блейк не исчезал. И он смеялся.

— Ты не поняла. Убрать меня не получиться. Я — не преграда. Попробуй еще.

Я больше не стирала, я била в стену за спиной Блейка огромным кулаком, рожденным в моем больном разуме. Меня никто не учил, я знала, что могу и должна делать. И делала. Стена рухнула, распавшись на осколки из белых кирпичей.

Инстинктивно отшатнувшись, я закрыла голову руками, приготовившись умирать….

Он остановил меня, успокоил.

— Не бойся. Не пускай страх. И ничего не произойдет.

Я неуверенно открыла глаза и робко улыбнулась, любуясь теперь совсем другим пейзажем. Голубоватая толща воды, разноцветные гирлянды водорослей, и маленькие пестрые рыбки, снующие туда обратно. Я не знала, моя ли воля удерживает холодные потоки о проникновения в комнату, или Адам помогает сохранять равновесие. Мне казалось, что я на подводной лодке и смотрю в огромный иллюминатор.

— Как красиво. Это настоящее? — я перевела взгляд на Адама, и видение скрылось за восстановившейся в одно мгновение стеной.

— Да. — кивнул он. — Теперь ты понимаешь, что сама способна ответить на любой вопрос.

— Как это возможно? — проговорила я со странным не соответствующим ситуации спокойствием. Адам снова прошел мимо меня и сел на кровать, похлопал ладонью рядом с собой, приглашая составить ему компанию.

Я устала стоять.

Я не боялась его.

Я села рядом.

Он взял мою руку.

— Дезире, ты на пути к исполнению своего предназначения. Ты больше, чем те, кого ты привыкла называть людьми. Ты можешь видеть сквозь шоры, сквозь завесы, установленные дикторскими амбициями поработителей человеческого сознания. И ты откроешь правду другим. — сказал он, глядя мне в глаза. Звучало неправдоподобно и дико, но как красиво. Кто не хочет быть спасителем человеческих душ от… как их там? Поработителей человеческого сознания.

— Но разве один человек может изменить мир? — спросила я. И действительно?

— Ты не одна. — он пронзил меня взглядом, сила которого вызвала боль в области груди. Почему я так испугалась, услышав, что не одна? Разве мне не должно полегчать от мысли, что можно разделить с км-то еще весь этот бред об исцелении мира? Я чувствовала скрытый подвох в его словах, но он не собирался ничего объяснять мне. Как всегда….

— Ты такой же, как я? — поспешила задать очередной вопрос, пока Адам проявляет необычную сговорчивость.

— Сейчас — нет. — ответил он, отпуская мою руку, и отворачиваясь. — Ты только учишься быть мной. — пояснил Блейк. Я ухмыльнулась. Как это похоже не мужчин. Курица не птица, женщина — не человек. Она только учиться им быть. Я вас умоляю! Я только что стирала стены и разбивала кирпичи. Глазами! Или чем-то другим. Но я сделала все сама. Без его помощи. Наверно….

Лукавая улыбка, проскользнувшая на губах Адама, дала понять, что он догадался о ходе моих мыслей. Ну и пусть! Мне нечего скрывать. После всего, что между нами было, не смотря на то, что, по сути, ничего и не было. Так, пудрит девчонке мозги, тихонько накачивая своими загадочными пилюлями.

— Значит, твоя лаборатория находиться под водой? Мы в реке, в море или в океане? Это лодка? Откуда столько денег?

— Откуда столько вопросов. — передразнил меня Адам. Мы улыбнулись друг другу, как старые друзья. А вот это опасно. Я начинаю разделять его параноидальный бред. Нельзя забывать о том, что он не спросил, хочу ли я участвовать его безумных планах.

— Мы на дне озера. И засечь лабораторию с поверхности невозможно. Помощь не придет. Ты уйдешь отсюда, когда будешь готова, и только вместе со мной.

— Это Швеция? Там много озер…

— Ты права. Мы в Швеции. — задумчиво разглядывая меня, сказал он.

Ну, хоть что-то прояснилось. Лаборатория — не плод воображения. Она реальна. И мне известно, в какой стране я нахожусь.

— Что вы создаете, Адам? — задала следующий важный вопрос. Он молчал. — Оружие? — уточнила я. — Или лекарства?

— Мы создаем новую расу, Дезире.

Я раскрыла рот, и застыла, как громом пораженная. Это еще что за хрень? Какая еще раса?

— Клонирование? — испуганно предположила я.

— Нет.

— Тогда что?

— Только то, что я сказал.

— Но новую расу нельзя создать из ничего. Нужен биологический материал. — я с тревогой всматривалась в непроницаемое лицо Блейка, пытаясь отыскать истину в выражении его глаз. И вдруг до меня дошло. Какой же я жираф. Меня не пичкают разработанными в кулуарах этой кандейки лекарствами, не тестируют на мне новые препараты…. Я сопоставила факты, и чуть не лишилась чувств от открывшейся истины. Все мои провалы приходились на середину менструального цикла, то есть предположительно на день овуляции. Я чертова матка. А это еще хуже, чем подопытный кролик.

Я вскочила на ноги, с ужасом глядя на невозмутимого Адама Блейка. Как он смеет! Как смеет быть спокойным, говоря такое!? Мой взгляд обшарпал кровать, на которой он сидел, пытаясь восстановить утраченные воспоминания. Но не увидела, ровным счетом, ничего. Он здорово постарался, прополоскав мои мозги, и вынув из них то, что я не должна знать.

— Господи! — воскликнула я, хватаясь за голову. — Ева — это я? Да? Адам и Ева! Как же до меня раньше не дошло.

— Имена не имеют значения, они лишь символы. Так же, как остальные….

— Остальные? Кто-то еще делал мне детей? — свирепо закричала я. — И как успехи?

— Успехов нет. — он удручено качнул головой, не реагируя на мой гнев и источаемую каждой порой ярость. — Все эти годы, мы не теряли надежды, но твой организм отвергал мой, как ты выразилась, биологический материал.

— Слава Богу! — воскликнула я с облегчением. Я смотрела в красивое равнодушное лицо, лишенное эмоций, не способное на сострадание, и не могла поверить, что раз в месяц спала с этим существом, похожим на человека. А потом напрочь забывала.

— Как же я тебя ненавижу! — прошипела я сквозь зубы. Можно было бы ударить его, разодрать в кровь самоуверенную рожу, но что изменят побои? Мне даже легче не станет. То, что он творил со мной, с моей душой, с моим телом — невозможно ни понять, ни оправдать. Ни один из знакомых мне мужчин, не способен опуститься до такого.

— Ты сумасшедший. — я приблизилась, глядя в темные пустые глаза. — Это не законно. Я — свободный человек. Ты не имел права… пользоваться мной, как шлюхой.

— Прекрати истерику. Сильные эмоции лишают тебя сил. — спокойно заявил этот полоумный ублюдок. — Оплодотворение происходило не естественным путем, если тебя именно этот факт возмущает. Последние пять лет я не прикасался к тебе.

— А кто прикасался? А?

— Последнего ты помнишь. — он прищурил глаза, и вспыхнула, как от пощечины. И еще больше рассвирепела. Черт, я совсем забыла о маленьком инциденте с Кларком. Но Блейк второй раз напоминает мне о нем.

— Но он не был первым. — все-таки нашла в себе силы для ответа. И Адам отвел глаза, словно смотреть на меня ему было крайне неприятно. Посмотрите-ка, какие мы нежные. Прям, оскорбленная невинность. Я села на кровать рядом с ним и обхватив ладонями каменное лицо, заставила посмотреть на себя. Но то, что я увидела в глубине обсидиановых глаз, заставило испариться и гнев, и ярость, оставив только изумление.

— Тебе больно. — потрясено прошептала я. — Не может быть….

Он резко убрал мои руки, и отстранив от себя, встал на ноги. Я все еще была под воздействием шока, я не могла принять то, что увидела. И нашла свое объяснение.

— Любимой игрушкой попользовался другой. — скривив губы в грубой усмешке, цинично заявила я. — Да еще и по-настоящему, так, как ты не мог себе позволить. От души попользовался. — слова, как стрелы, слетали с моих губ, предназначенные лишь для одной цели — ударить врага посильнее. Пробить толстую шкуру бегемота и попасть прямо в сердце, если оно у него есть. — И знаешь, мне понравилось. Я бы с удовольствием повторила, но ты держишь меня здесь, как святую мадонну в ожидании непорочного зачатия. Открою тебе секрет — дети не рождаются от святого духа. Они рождаются, когда два человека по-настоящему любят друг друга.

Адам хотел было уйти, не жаля и дальше выслушивать поток моей брани, но внезапно остановился, обернувшись в приоткрытых дверях. На его губах теплилась улыбка. Я отказывалась понимать этого человека.

— Ты хотела убить меня своим презрением, хотела причинить боль, а сделала счастливым. — мягко сказал он.

Я подняла ладони вверх, признавая полную капитуляцию.

— Сдаюсь. — выдохнула с усталостью. — Ты просто непробиваем.

— И это действительно так, Дезире. Меня нельзя убить, ни словом, ни делом. Я человек номер один. Не забывай. А ты — номер два.

— Третьего не будет. — категорично заявила я.

— Третьего — недостаточно. Рано или поздно, я выявлю причину, по которой твое тело отторгает оплодотворенные яйцеклетки, и ты будешь носить моих детей, хочешь ты этого или нет. У тебя нет выхода. Разрешаю не любить меня.

— Как ты добр! — я тоже вскочила на ноги и приблизилась к нему. — Только, даже если ты упадешь на колени и будешь умолять меня, я никогда не испытаю к тебе даже сотой доли того, что чувствовала с Кларком Винзором.

— Ты думаешь, я способен на подобную глупость? — скептически смерив меня взглядом, спросил Адам. — Или мне нужно то, что ты чувствовала к Кларку? Не забыла, что он хотел убить тебя?

— Это твоя версия. А я тебе не верю, и можешь подавиться своей иронией и показным равнодушием. Ты не получишь ни моего сердца, ни моих детей, ни моего разума. Я найду лазейку, отыщу способ сбежать отсюда. А потом приведу Кларка, и мы вместе посмотрим, как ты будешь ухмыляться в надетых на руки кандалах. Я действительно сделаю мир лучше, когда избавлю его от тебя.

— А ты способна на это. — пристально глядя мне в глаза, произнес Блейк. Еще бы! Я аж фыркнула от удовольствия, что заела его, приготовившись сказать еще массу неприятных вещей, но он развернулся и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Тяжело дыша, словно после долгой пробежки, я прислонились спиной к закрытой двери, и медленно сползла вниз. Я боялась даже представить, что случилось бы, получись у него напичкать меня своими сперматозоидами. Маленькие сверхчеловеки. Новая раса. Уму непостижимо. Он не прикидывается. Он на самом деле псих.

Но вопрос так и остался открытым. С Блейком все ясно. А кто же тогда я?

И, если придерживаться слов, сказанных этим ненормальным, почему именно я способна стать матерью новой расы. И зачем нужна новая раса? Какие у нее цели? Что она сделает со старыми добрыми расами?

Если мыслить логически, и предположить, что версия Блейка правдива, и я обладаю определенными знаниями, которые впоследствии могу передать детям, то кто тогда вложил необычные возможности в меня саму? Еще одна кучка ученых? Или кто-то более могущественный? Бог? Или дьявол? Ответ станет известен, только когда мне откроется истинная цель моего существования. Но Адам не собирается просвещать меня. Он зациклен на идее оплодотворения.

Мне нужно бежать. Пока его лабораторные крысы не изобрели способ заставить мои биологические часы работать в их пользу.

— А в ее словах есть доля истины. — сухо заметил Майкл Розмунд, почесав свой отмеченный благородной сединой висок. Рассеянный уставший взгляд Блейка оторвался от изучения данных на голографическом дисплее, его пальцы продолжали менять местами запутанные замысловатые изображения молекул и клеток ДНК, в то время, как он сам смотрел в порядком износившееся лицо старого профессора. Тот по старинке обрабатывал информацию с помощью клавиш и мыши.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Блейк. Мужчина повел плечами, кивнув на как бы подвешенные в воздухе формулы, над которыми корпел Адам.

— Мы далеко шагнули вперед, опередив технологии программ Винзора и тех, кто стоит за ним. Мы стираем и перезаписываем память, мы создаем и уничтожаем, мы манипулируем сознанием, и решаем, что и как должна делать Ева. Но мы забыли, что, прежде всего, она — человек. Рожденная в мире, который обязана изменить. Да, она знает свою цель, и следует программе, но частые сбои говорят о том, что ее душа не согласна. Она не чувствует себя свободной, а ведь именно свободу должна подарить другим.

— Я не могу пойти на такой риск. — категорично отмахнулся Адам, вернувшись к своей голограмме, зависшей над столом, за которым он сидел. — Слишком большой объем для полной загрузки. Она не выдержит.

— Проект "Ева". Вслушайся в эти слова.

— Слова ничего не значат.

— Для тебя. А для нее? Она не отожествляет свою суть с холодным понятием "Проект". Она человек. Ее создали человеком в том пространственном уровне, в котором жила Дезире Вильмонт, росла и взрослела. Ее сознание шире, сильнее и свободнее, чем у других, но оно ограничено рамками физической оболочки и свойственными этой оболочке эмоциями, чувствами и желаниями. В ее ДНК содержится ген совершенного существа из твоей реальности, но она тем и особенна, что сочетает в себе черты обеих рас, чтобы дать жизнь третьей — более совершенной, чем твоя или та, которую ты хочешь исправить. Конфликт заключается в том, что она не знает, как соединить несоединимое, не предав при этом саму себя. Ты заставляешь ее выбирать, но как сделать выбор, если в любом случае — она теряет часть…

— Ты понятия не имеешь, что означают слова "совершенное существо из моей реальности". Я выше реальностей, ниже, снаружи и внутри. Майкл, у нас нет и не может быть выбора. Мы просто знаем, что слияние произойдет. — прервал профессора Блейк.

— Но не происходит. Должна же быть причина. И мне кажется, что искать надо на поверхности. Девушка правильно сказала — дети не рождаются от святого духа. И уж тем более не создаются в пробирке.

— Сотни женщин наземного населения каждую минуту зачинают будущее потомство искусственным путем, не имеющим никакого отношения к непорочному зачатию.

— Ева — не сотни женщин. И ты — не принадлежишь нашей узкой полосе частот, ты сущность из другого спектра. — Майкл положил руку на плечо Блейка. И Адам, прервав свои манипуляции, посмотрел в серьезное лицо старика. — В тот первый раз мы совершили ошибку, Адам. Мы зря ее стерли. Не нужно было.

— Мы просто исполнили свой долг, Майкл. И не мы принимали решение.

— Ты позволил, Адам. Позволил Им решать за вас. Ты слепо идешь за своим сознанием, неужели к тебе не приходила мысль, что оно может заблуждаться? Зачем все это? Для чего? Кларк Винзор — тоже ступень, через которую ей предстояло перешагнуть? Испытание? Но кого они испытывали на самом деле? Ее или тебя? Задай себе правильный вопрос. И ответ раскроет горизонты, которых ты никогда не видел.

— Что ты — человек, можешь знать о горизонтах? — спокойно улыбнулся Адам. — Как мы можем спорить с волей, подаривших мир. Весь мир.

— Если ты собираешься принести нам мир, лишенный чувств, способный предать самое дорогое и священное, то мне такой мир не нужен. И ей тоже. Она не человек номер два. Она женщина, у которой украли жизнь, на которую она имела право.

— Розмунд, ты говоришь так, словно мне безразлично все, что происходит. Но это не так. У меня хватает ума осознавать, что не все так однозначно, просто, логично и объяснимо, как кажется на первый взгляд.

— Ты споришь со мной. Споришь впервые за долгие годы совместной работы. И я понимаю почему. Ты понимаешь, что в моих словах есть доля правды. Проект "Ева" был обнулен шесть лет назад, и снова запущен несколько недель назад. У нее не осталось даже частички памяти, ее жизнь стерта до чистого листа, но сегодня она дала тебе необходимую подсказку. И не как созданный в лабораториях "Проект", а как женщина, которая однажды любила. Ты уверен, что твои хваленые технологии способны управлять тем, ради чего вы существуете? Можно ли стереть любовь?

— Если любовь — эмоция. — кивнул Блейк. Взгляд его стал холодным, усталым и пустым. — Если она мешает цели, ставит преграды и разрушает.

— И созидает, Адам. Созидает. Дарит жизни.

— Эмоции не властны над жизнью. Это миф. Похоть, жадность, страх, эгоизм и жажда удовольствий, страсти и низменные инстинкты — не более, чем разновидности тюрьмы, клетки, из которых нет выхода.

— Хорошо. Ты можешь продолжать бесконечные попытки при помощи технологий. Но, если есть хотя бы призрачный шанс, что я прав, нам стоит попробовать.

— Да, но пробовать придется мне. Одному. Ты видел ее реакцию? — криво усмехнулся Блейк. — Она вбила себе в голову, что увлечена этим Винзором. А я не собираюсь совершать… акт, пока она сыплет на мою голову проклятия. Я не насильник.

— Но ты — совершенное создание.

— Не в глазах Дезире.

— Но в глазах Евы. Разбуди ее.

— Это нечестно. Она ничего не вспомнит потом. И твой план потеряет всякий смысл.

— Дай ей время. Загрузка завершиться…. Когда-нибудь. У вас впереди вечность.

— А твоя вечность зависит от скорости возникновения новой расы.

— Зачем мне вечность здесь? Если все мы однажды будем там?

Блейк промолчал, заметив, что старый профессор улыбается.

— Ничего смешного.

— Впервые вижу парня, который отказывается любить женщину, которая создана для него.

— Но сейчас ты говоришь не о любви, мой пожилой друг.

— А что твоя новая раса, проникнувшаяся бесконечной любовью, будет плодиться в пробирках?

— Конечно, нет. — раздраженно ответил Блейк. — Для создания совершенного существа необходимо исключить любые изъяны. Эмоции уровня пешек, вроде Кларка Винзора, являются изъянами. Понимаешь? Однажды я позволил эмоциям проникнуть в нас, и ты знаешь, что из этого вышло….

Я проснулась среди ночи от звука собственного голоса. Я пела песню из фильма по Стивену Кингу "Буря столетья".

— Я маленький чайник, который кипит… — нелепые, ничего не значащие слова. И не имеющие ко мне никакого отношения. Но я снова и снова напевала одну и ту же строчку, и время от времени мне казалось, что моему голосу вторит тихое одинокое эхо. Я прижала колени к груди, перекатившись на бок, и горько заплакала. В этот момент я ни о чем не думала, а в груди образовалась дыра. Мое сердце разрывалось от боли, и я не знала причины. Точнее, причин было бесконечное множество, но ни одна из них не имела отношения к этому приступу дикого отчаянья. Я прислушивалась к тишине, окружившей меня, в надежде снова услышать тонкий грустный голосок моего невидимого гостя. Я запела вновь, и о чудо, совершенно явственно услышала вторящее нежное сопрано. Горькой музыкой незнакомый мелодичный голос лился в мое распахнувшееся сознание. Я искала источник, мучительно долго бродила по лабиринтам света и тени, но каждый раз натыкалась на невидимые преграды. Отчаявшись, я вернулась обратно, испытав все муки земного притяжения. Меня била дрожь. Я встала и босиком вышла в коридор. Я шла по холодному полу, толкаемая в спину рукой подсознания, которое вело меня и направляло.

Знакомые стеклянные двери, светлый широкий холл, мягкие кресла, я сворачиваю в другой коридор. Я знаю, что в конце него есть дверь в точно такую же комнату, как моя. Я прибавляю шаг, окрыленная уверенностью, что должна быть там. Обязана.

Но натыкаюсь на преграду. Материальную преграду в лице Адама Блейка. Он удивленно взглянул на меня, и я отпрянула назад.

— Чья там комната? — требовательно жду ответа, глядя в красивое жесткое лицо.

— Моя. — небрежный ответ. Я недоуменно хмурюсь. Странно. Зачем меня с такой силой потянуло в комнату Блейка? Или это снова его штучки?

— Пошли, я провожу тебя. — говорит он, протягивая руку. Я скептически ухмыляюсь. Он серьезно? Думает, что я прикоснусь к нему? Дудки! Не дождешься, красавчик.

Он пожал плечами и пропустил меня вперед, а сам следовал по пятам, как мрачный конвой.

— Блейк, ты ведь гений? — пустилась в рассуждения я. Спиной почувствовала его изумление.

— Допустим. — лаконично ответил он.

— У всех гениев просто обязан иметься запасной план.

— К чему ты клонишь, Дез?

— Если со мной ничего не выйдет, и окажется, что я бесплодна, ты же не остановишься?

— Ты не бесплодна. — резкий ответ.

Я раздраженно фыркнула.

— Хорошо, я не способна зачать от тебя.

— Это не так.

— Ты невыносим.

— Это так.

— Если я умру или заболею, ну, мало ли что со мной случится? Винзор снова зачипует меня своим смертоносным чипом…..

— Ты же мне не веришь?

— Не передергивай. Допустим, просто порассуждаем, я умерла. Да, ты можешь сказать, что этого не произойдет. И все же. У тебя есть запасная "Ева"?

— Не смеши.

— Ответь! Я же не одна такая особенная. Ты сам сказал недавно, что я не одна.

— Пока одна.

— Вот ключевое слово "пока". Значит, разработки ведутся?

— Это возможно. Но не нужно.

Я резко остановилась и обернулась, взглянув ему в лицо.

— Все-таки есть запасной план. — заключила я, и выстрелила следующим вопросом. — Ты имеешь какое-то отношение к гибели моих родителей и той аварии?

— Нет. — даже не вздрогнув и не изменившись в лице, ответил он.

— Как ты нашел меня?

— Ты сама нашла меня, Дез. Ты приехала на собеседование. Или не помнишь?

— Помню. И ты так сразу понял, что я твоя Ева?

— Я знал, что ты придешь. К чему все это?

— Я хочу знать масштабы твоих преступлений относительно моей личности.

— Ищешь новые причины ненавидеть меня?

— Возможно.

— Они скоро будут. Добрых снов, Дезире.

Легко склонив голову, он развернулся и ушел. Я стояла возле двери в свою ком… свою тюрьму. И снова чувствовала себя одураченной.

Я так и не смогла уснуть, снова и снова прокручивая в голове разговор с Блейком. С чего он взял, что я такая уж особенная и избранная? Я даже не экстрасенс, я не вижу ауры людей, не читаю мысли, и даже прошлого своего не помню. Какой-то бред! Столько медиумов на земле, гораздо более продвинутых и обладающих способностями проникать за границы реального мира. Гипноз, путешествия в астрал, спиритические сеансы, магические ритуалы, дети индиго, колдуны, знахарки и травницы — все эти категории людей и их способностей не имеют со мной ничего общего. И все же Блейку нужна я. Почему? Неужели мало-мальски способный медиум не в состоянии проделать то, что вытворяла вчера я? Что он скрывает от меня?

Я уставилась в пустую холодную серую стену, сожалея о том, что поддавшись уговорам Адама, стерла чудесный пейзаж. Мне было одиноко и грустно в кромешной темноте. Никаких звуков, кроме собственного дыхания. Если я могу уничтожать иллюзии, то способна ли создавать новые? Я сосредоточилась на этой мысли, направив на пустую стену поток мощного желания.

Может ли ластик стать кистью?

Чтобы рисовать то, что угодно воображению?

Я старалась из-за всех сил, чувствуя напряжение в глазах и звенящую пустоту в голове. И вдруг осознала, что зрение только мешает мне, отвлекая, и нервируя. Я закрыла веки, и ушла вглубь себя, настроившись на волну импульсов, и проникнув в вибрирующий энергетический поток, описать который словами было выше моих сил, и не существовала таких слов, чтобы обозначить увиденное. Я перестала думать, дышать и чувствовать. Я плыла, растворялась и соединялась снова, я стала частью той картины, которую хотела видеть, созидала и направляла ее и отпускала, прощаясь с ней, оставляя в ней частичку свой сущности, как художник оставляет на мольберте крупицу души. И когда дело было сделано, вихрь, раскрашенный сотнями цветов и оттенков, захватил меня и затянул в огромную воронку, на дне которой я увидела свое тело. Почему меня не удивляет, каким образом сознание и разум отделяются от тела, блуждая в потоках света и тьмы, замысловато переплетенными между собой? Привыкну ли я когда-нибудь возвращениям в телесную оболочку? К боли от первого вздоха и неизмеримой тяжести в груди? Открывая глаза, я думала о том, что на самом деле слепа, и то, что вижу сейчас — ничто, по сравнению с мгновением в вечности.

На стене напротив меня колосились березы, подпирая нависшее предгрозовое небо, затянутое серыми тучами.

Я могу быть кистью. Мне стало страшно. Мысль пронзила, как разрывающая внутренности пуля.

Я могу быть Богом.

Все потеряло значение, кроме открывшейся истины.

Нет никаких границ.

Кроме тех, что мы создаем себе сами.

Я не пленница.

Я могу уйти в любой момент.

Когда пойму, как это сделать.

Кларк Винзор опустил палец на кнопку небольшого дисплея, в котором через пару секунд появилось строгое лицо дворецкого.

— Мистер Винзор. Чем могу быть полезен? — монотонным тоном произнесло изображение. -

— Ты можешь открыть ворота, Стив. — раздраженно рявкнул Кларк, возвращаясь к машине. Раздался механический щелчок, и мощные стальные ворота медленно поднялись.

Кларк Винзор въехал в частные владения своей семьи. По широкой, выложенной мраморными плитами дороге он миновал чудесный живописный сад, переехал через речку, огибающую огромный особняк с башенками и колоннами, построенный в стиле ампир. Его дом был похож на дворец, но на самом деле являлся неприступной крепостью. Эти стены никогда не посещали люди, не соединенные с ним кровным родством.

Бросив машину у парадной лестницы, молодой человек стремительно вбежал вверх по вычищенным добела ступенькам и, распахнув двери центрального входа, нос к носу столкнулся с чересчур ответственным дворецким.

— Что-то случилось, Стив? — спросил Кларк, заметив напряжение на сдержанном лице мужчины.

— Все в порядке, сэр. — развеял его подозрения дворецкий. — Ваш отец ожидает в кабинете. Он просил зайти к нему, как только вы вернетесь.

— А Каролина? — поинтересовался Винзор, проходя в операторскую, где служба безопасности отслеживала все показания камер, установленных внутри дома и по всей территории.

— Леди Каролина отдыхает. — вежливо ответил Стивен Джонс, следуя по пятам за своим хозяином.

— Отдыхает от отдыха. — усмехнулся Кларк, пробежавшись взглядом по многочисленным мониторам. Один из операторов, развернулся в сторону вошедшего и невыразительным тоном продекламировал:

— Все в порядке, сэр. Система работает без сбоев.

— Отлично. Если появится что-то подозрительное, сразу сообщайте мне. Мы сейчас должны быть особенно внимательны.

— Сэр, кофе?

Кларк обернулся, и снова наткнулся на дворецкого. Раздраженно закатил глаза.

— Можешь расслабиться, Стив. Ничего не нужно. Я к отцу.

Преодолев еще одну лестницу, на этот раз с резными перилами, и застеленными кроваво-красным ковром ступеньками, Кларк уверенно прошел через коридор, стены которого были увешаны многочисленным портретами его предков, и остановился у тяжелой дубовой двери. Постучав три раза, молодой человек вошел.

Чарльз Грегори Винзор, шестой граф Ротмунд, вальяжно развалившись в кресле за столом из самого качественного красного дерева, молчаливо смерил сына задумчивым взглядом, жестом предложив ему сесть напротив. Кларк натянуто улыбнулся, чувствуя, что отец снова чем-то недоволен.

— Как твои успехи, Кларк? — деловито спросил граф, дымя сигарой, и разглядывая птичку, прыгающую по веткам яблони, раскинувшейся за окном.

— "Технолоджи Бест" работает в прежнем режиме, сэр. Мы опустились на пол пункта ниже, но это временное явление. Мировой кризи…

— Меня мало волнует "Технолоджи Бест", Кларк. — оборвал сына грозный отец. — Меня больше занимает личность ее бывшего руководителя. Тебе удалось выяснить, кто такой Адам Блейк?

— Только то, что вы прочли в отчете, предоставленном мной. — опустив голову, ответил Кларк.

— То, что ты накопал на Блейка — вода, ничто. Ясно? Нашим могущественным родственникам необходимо знать, как мог парень, появившийся шесть лет назад из ниоткуда, построить огромную корпорацию, в руках которой вращаются миллиарды долларов.

— Но теперь все капиталы Блейка принадлежат им. Я справился с поставленной задачей.

— А как насчет теневой деятельности. Лаборатории, Кларк. Ты выяснил, над чем работали ученые этого выскочки в Вашингтоне?

— К сожалению, в момент захвата, все программы лаборатории были подвержены неизвестному вирусу, а сотрудники отказываются комментировать свою деятельность.

Тяжелый взгляд почти бесцветных глаз, остановился на бледном лице сына.

— Ты разве не знаешь, как развязать язык несговорчивым патриотам Блейка?

— Их память чиста, сэр. — Кларк растерянно повел плечами. — Не понимаю, как подобное возможно. Мы — единственные способны на столь сложные воздействия на человеческую память. Я могу предположить, что команда ученых, которую Адам Блейк собрал по всему миру, нашла способ создать технологии…

— Это невозможно, если он не один из нас. — категорично рявкнул шестой граф Ротмунд. — Ты хоть понимаешь, что корпорация одного человека собрала в своих руках столько капитала, что могла напрочь разрушить экономику страны, ударив по всем сферам, которые нам с таким трудом удалось взять под контроль?

— Я не думаю, что он хотел…

— Ты, вообще, не думаешь! Какого черта, ты, мальчишка, вообразил себя великим стратегом? Девчонка, которую умыкнул из-под твоего носа этот липовый бизнесмен, нужна была нам живой, здесь и сейчас! Но нет, ты возомнил, что контролируешь ситуацию!

— Я установил чип. Я был уверен, что смогу вычислить ее нахождение, и в случае опасности уничтожить. — нерешительно проговорил Кларк.

— Какое уничтожение, идиот? Мы потратили долгие годы, чтобы найти ее. Ты хоть понимаешь, с чем или кем имеешь дело? Ева — это бомба замедленного действия, способная одним махом уничтожить все, что строили наши великие предки сотни, тысячи лет. И для той сущности, что создала ее, твой чип, все равно, что банка с килькой, которую необходимо вскрыть. Мне нужно знать, что такое Адам Блейк! Пешка, или тот, кто диктует правила. И если он — второе, то мы все можем рассчитывать только на чудо. Объединившись с Евой, они просто сотрут нас в порошок, словно нас никогда и не было.

— Их только двое! А нас — сотни.

— Мы — люди, Кларк. Мы — марионетки, я наши хозяева не способны выйти в открытое противостояние, они принадлежат узкому частотному спектру, из которого выхода в нашу сферу реальности не существует, только через наши телесные тела. Мы — проводники, мы те, кто питает их. Разрушив то, на чем держится наша власть, эти двое уничтожат всю программу, открыв рабам доступ в параллельные миры, соединив их с бесконечным сознанием. А ты сам знаешь, чем это грозит нам всем.

— У нас есть технологии, деньги, власть, мы контролируем политику, банки, СМИ….

— Если Блейк — то, что я думаю, все перечисленной тобой для него — тьфу. Единственный способ остановить существо его уровня — разделить с Евой. Я знаю, что он задумал. Коллапс не произойдет в один день. Это будут точечные постепенные удары, как вирус они распространятся по всем уровням, подконтрольным нашим создателям. Ему нужно время, чтобы создать армию совершенных существ, которые перепишут историю мира. Найди мне место локализации второй лаборатории. Я уверен, что они там. Тебе известна страна. Швеция не так уж велика. Думай, Кларк. Ты зациклился на промежутке времени, ограниченном шестью годами. Не ищи Адама Блейка. Десять лет назад у него было другое имя и, может быть, другое лицо. Нельзя построить целую лабораторию незамечено для окружающих. Что угодно, любая зацепка, незаметная деталь в итоге выведут на него. Все наши силы сейчас направлены на поиск Блейка. Но я хочу, чтобы именно ты стал первым.

— Я сделаю все возможное, сэр. — с готовностью согласился Кларк. — Простите, что подвел вас с Дезире Вильмонт. Я был уверен, что успею и возьму обоих. Мне очень жаль.

— Ладно. Кто не ошибается, тот никогда не станет победителем. А теперь иди. И найди мне этого ублюдка с его подружкой. И зайди к жене, она жаловалась на боли в спине. Ей сейчас нельзя волноваться.

— Каролина с детства любит привлекать к себе внимание. — небрежно бросил Кларк.

— Она носит наследника. Наша кровь не должна прерваться. Так что иди и успокой ее. Твоя кузина всегда была испорченной девицей, но не нам выбирать себе спутниц.

Кларк мрачно кивнул, посмотрев на отца. Он никогда не любил Каролину, как женщину, и вынужденный брак сделал несчастными их обоих. Они выросли в одном доме, и Кларк привык считать ровесницу и подругу по играм сестрой. Родная сестра Чарльза Винзора, мать Каролины, умерла, когда девочке едва исполнилось шесть лет, а ее муж за месяц до нее — от рака легких. Мать Кларка тоже успела произвести на свет лишь одного наследника. Все эти обстоятельства решили судьбу детей. Кровный род не должен прерваться. Никогда.

Кларк Винзор не посмел ослушаться приказа отца, и удрученно поплелся в спальню своей жены. Ему было стыдно, что он не оправдал ожидания и просчитался. И еще он боялся, что однажды грозный граф Ротмунд узнает, что его сын не собирался активировать программу уничтожения в чипе, установленном Дезире Вильмонт. Кларк сделает все, чтобы найти Адама Блейка, и отобрать то, что необходимо ему самому — Дезире Вильмонт. Ева она или нет, но он найдет способ спрятать ее от всего мира, ибо те, кто сейчас управляют им, будут пытаться убить ее. Снова и снова.

Кларк Винзор был человеком. И он впервые в жизни влюбился. В женщину, которая создана, чтобы уничтожить его и рожать совершенных созданий — от другого.

 

Глава 7

Странное перемирие, негласно установившееся между мной и Адамом, длиться уже три дня. Я не знаю, радоваться или переживать по этому поводу, или просто занять выжидающую позицию. Чтобы разгадать планы врага, необходимо стать ему лучшим другом. Как то так….

Вот я и внедряюсь в доверие. Чем больше Адам откровенничает со мной, тем выгоднее мне. Конечно, лишнего он не скажет, но всем свойственны ошибки. И однажды он допустит свою роковую ошибку. А пока я разыграю роль послушной ученицы.

Блейк приходит ко мне каждый день, и проводит свои загадочные уроки. Иногда он может несколько часов подряд читать мне труды великих философов, разъясняя их концепцию видения мира, и уже вместе мы выявляем неточности в той или иной точке зрения. Я уже не удивляюсь, когда начинаю говорить с Блейком на неизвестных ранее языках и терминах, которым меня никто не учил. Знания возникают в моей голове, когда я сама не успела сконцентрировать мысль. Я говорю быстрее, чем думаю. Удивительно, но так. Теперь я знаю, почему Адам выбрал меня. Я — ходячая энциклопедия, способная не только говорить, но и воспроизводить в образы все, то, что заложены в меня кем-то необъяснимым. Мы больше не говорим о детях, и это меня очень радует. Боюсь, что моя игра станет бездарной, если он коснется запретной темы.

Вчера Адам проводил меня в центральный зал лаборатории. По истине — лавка чудес. Чего там только нет! Я не заметила, как пролетели три часа, погрузившись в изучение технологий, опережающих те, которыми я пользовалась в прежней жизни, лет на сто. Я смирилась с фактом, что Адам никогда не скажет, кем является на самом деле. Но понимаю, что человек, даже самый гениальный, не способен сочетать в себе все то, что я открываю в нем каждый день, каждую минуту пребывания в вынужденной тюрьме. Не было страха или удивления. Я просто обрабатывала факты. Впитывала в себя, как губка, крупицы неизведанного, брошенные Блейком, как подачка. Я спросила его о причинах моего необъяснимого спокойствия, испытывая смутные подозрения насчет продолжающегося медикаментозного влияния психическое состояние. Ответ был в стиле Адама Блейка. "Истина не может испугать прозревшего". Вот, как хочешь, так и понимай. Не человек, а загадка.

После экскурсии по лаборатории, Адам разрешил мне подурачиться. Поставив прямо перед зеркалом в полный рост, предложил стирать и создавать не в пустом пространстве, а поэкспериментировать над собственной внешностью.

— Я понимаю, что в тебе все прекрасно, Дез. Но, может быть, есть нереализованные фантазии? Родинка над губой, например. Или розовые волосы. — стоя за моей спиной, насмешливо сказал он. Я улыбнулась его отражению. И решила сыграть в непредсказуемость. Теперь манипуляции с реальностью давались легко, без особых усилий и энергетических растрат. В одно мгновение мои волосы из пепельно-белых и гладких превратились в жгуче-черные вьющиеся локоны. Я рассмеялась и потрясла кудряшками.

— А это настоящее? — спросила я. Блейк неопределенно пожал плечами.

— Пока ты в это веришь, Дез.

— Тогда, теперь глаза. — сообщила я.

Из отражения на меня смотрела высокая стройная брюнетка с карими глазами в черном коротком платье, которое секунды назад было светлым сарафаном на бретельках. Новый образ не уступал в красоте и эффектности старому. Только татуировка на щеке исчезать не хотела. Но с ней я тоже давно примирилась. Ветка сакуры. Мне даже нравится и с новым цветом волос отлично смотрится. Откинув за спину роскошную блестящую гриву, я подмигнула своему неприступному и хладнокровному учителю. И внезапно внутри что-то тревожно щелкнуло. Я смотрела на наши отражения, пока время вокруг словно замерло. Мы были похожи. Как брат с сестрой.

— Почему? — резко обернувшись, спросила я, прекрасно зная, что он поймет, что имеется в виду.

— Мы — не родственники, Дезире. — сухо ответил он. На душе полегчало. Померещиться же!

— Мне так не нравится. Джентльмены предпочитают блондинок. — разглядывая меня, сказал Блейк.

— Только не ты. — насмешливо бросила я. — Ты у нас по части пробирок.

Он ничего не ответил, призрачно усмехнувшись. Это что еще за новости?

— Или у тебя есть подружка? Блейк, признавайся! Может, это хорошенькая русская девушка Таня Смирнова. — возвращая глазам, привычный цвет, поинтересовалась я. Волосы, пожалуй оставлю… назло. Голубоглазая брюнетка! Класс!

— Таня Смирнова — ученый, а не хорошенькая русская девушка. — холодно отозвался Адам. Я уныло вздохнула.

— Какой ты скучный. Никакой интриги. Цифры, формулы, программы, блуждания между параллельными измерениями. Фи! — презрительно скривила губы.

— Дез, не шути с этим. Ты не понимаешь, насколько серьезно, что над, чем я работаю.

Я подумала о сверхчеловеках, которых должна произвести. Шутить расхотелось.

— Ты так много рассказываешь мне о строении Вселенной, но я так и не знаю, чем не угодила та иллюзорная реальность, в которой родилась я. Конечно, подозрения, что мы не одни во вселенной и есть миры, которые недоступны глазу человека, всегда крутились в моей голове, но я и подумать не могла, что способна воочию увидеть то, что вижу сейчас. Что же не так, Адам?

— Твоя иллюзорная реальность порабощена сущностями из промежуточного спектра. Они питаются вашей энергией, энергией страха, заставляя забыть, кем вы являетесь на самом деле. У них в руках ключи от дверей в Истинное Сознание, но они никогда не откроют их, держа человечество в кандалах лжи и обмана, поставив на пьедестал одного единственного Бога, которого они называют разными именами. Опять же, для того, чтобы поддерживать контроль, сеять войны, религиозные распри, от коих потом "спасают", заставляя вместе со страхом испытывать покорность. Их истинная религия — поклонение богатству и греху. Они примитивные особи, возомнившие себя вершителями судеб. — сообщил Блейк. Я изумленно смотрела на него. Не шутит парень.

— Значит, цель носит благородный характер. Все-таки спасаем мир?

— Да. — кивнул он, глядя мне глаза. Он неожиданно протянул руку, прохладные пальцы коснулись моей шеи, и я мгновенно напряглась, но прикосновение не носило интимный характер. Он прощупывал мой пульс, как тогда, в гостиной его квартиры. Когда мир еще не сошел с ума окончательно и бесповоротно. На меня накатила волна горечи и обиды.

— Ты столько лет лгал мне. — прошептала я. Пальцы дрогнули на моей коже, и он убрал руку, не отводя своего сканирующего взгляда. — Я жила в страхе, что могла что-то натворить в промежутки времени, которых не помнила. Ты врывался в мое сознание, брал его в плен и увозил сюда, а потом надевал маску строгого начальника и просил принести кофе. И ни разу не выдал себя. Ты не лучше тех, против кого собрался бороться.

— Цель оправдывает средства, Дезире. — ответил Блейк.

— Мне от этого не легче. Какой бы благородной не была цель я не готова жертвовать собой. Я не хочу рожать детей от бессердечного существа, не способного на нормальные человеческие эмоции.

— Об эмоциях мы поговорим завтра, Дез. Ты еще не до конца осознала, как велико твое предназначение.

— Я устала слушать твои туманные рассуждения о великом предназначении.

— Ты подавлена. — властным движением, он приподнял и заглянул в глаза, пристально изучая. — Это состояние временно. — сообщил Блейк, отпуская мое лицо. Он выглядел расстроенным.

— Скажи, как тебе удавалась пересекать сотни километров в столь короткий срок? — поинтересовалась я. — Мои провалы длились не более восьми или десяти часов. У тебя личный самолет с супермощным ускорителем, вместо двигателя?

— Можно и так сказать. — и снова туманная улыбка заиграла на губах Адама Блейка. Он очень привлекателен, когда вот так улыбается. Но что-то он темнит.

— Значит, завтра меня ждет лекция о вреде эмоций? — спросила я, заметив, что он собирается покинуть мою комнату. Он обернулся уже в дверях.

— Скорее, практическое занятие. — мрачно сообщил Блейк.

Ох, и не понравился мне его прощальный взгляд.

Оставшись одна, я подошла к зеркалу, собираясь "перекраситься" в блондинку, но в последний момент передумала.

Я еще не знала, что ждет меня завтра, иначе не стала бы беспечно напевать уже привычную песенку из "Повелителя бури" вместе с тонким голосом, вторящим мне, и глядя на только что созданный пейзаж за окном.

Морские волны лениво накатывались на белый песок. Бескрайний дикий пляж и пальмы, качающиеся на ветру. И вдалеке, на самом горизонте, две точки, приближающиеся ко мне. Проваливаясь в сон, я заметила, что они держаться за руки и улыбаются мне. Мне показалось, что я где-то видела их раньше….

Разбудил меня все тот же шум волн, который и усыпил. Я открыла глаза, почувствовав в комнате присутствие.

— Доброе утро, Дезире. — возле кровати стояла Таня Смирнова, которую вчера упоминала в разговоре с Адамом. Девушка обладала приятной внешностью и могла бы считаться красавицей, если бы не стянутые в строгий пучок волосы, громоздкие очки на переносице и бесформенная одежда. Светло-серые глаза смотрели на меня дружелюбно и искренне. Она, как обычно, по утрам, пришла взять у меня анализ крови и мочи. Словно за ночь я могла подцепить смертоносный вирус.

— Как ты себя сегодня чувствуешь? — вежливо спросила девушка.

— Точно так же, как вчера. — ответила я, улыбаясь в ответ. Таня взяла мою руку, чтобы выполнить стандартные процедуры. — Боюсь спросить, во сколько ты встаешь. Сейчас, наверно, семь часов утра, а ты уже на ногах.

— Работа такая. — вздохнула Таня Смирнова. — Не больно?

— Нет, я привыкла. — получив свою руку обратно, ответила я, опираясь спиной на гору подушек. В голове плыл туман. Нужно еще поспать.

— Прости, Дез, но мне нужно еще кое-что от тебя. — девушка протянула мне пластиковую емкость, смущенно улыбаясь.

— Вот скажи, Тань, что со вчерашнего утра могло измениться? — вздохнула я, вставая с кровати и заворачиваясь в халат. Недовольно сетуя на жизнь, взяла мензурку из рук юной ученой, и отправилась в туалет.

После ухода симпатичной Тани Смирновой, мне все же удалось поспать еще пару часов. На этот раз меня разбудил стук в дверь.

Обычно ко мне входят без предупреждения.

Подняла голову с подушки, крикнула: войдите.

И сразу услышала запах лилий.

Откуда взяться лилиям на дне озера в засекреченной лаборатории?

В дверях стоял Адам Блейк с букетом белоснежных цветов. С ума сойти. Я сплю?

— Добрый день, соня. — говорит он бархатистым голосом. Букет ложиться на подушку. Я вдыхаю божественный аромат.

— Ты был наверху? — спрашиваю я, любуясь цветами. Нет сомнений в том, что они настоящие.

— Да. — улыбается он. Какие милые ямочки на щеках. Какой очаровательный Адам Блейк.

— Дашь мне минутку? — прижимаю к груди одеяло. Я одета в непрозрачную ночную рубашку, и все равно смущена.

— Я отвернусь. — Блейк послушно поворачивается лицом к спине, а я исчезаю в душевой.

Появляюсь в комнате в махровом халате. Не вижу смысла наряжаться ради него. И букет лилий не поможет. Зачем он принес цветы?

Букет, тем временем, перекочевал в красивую вазу на прикроватный столик. Адам выглядит странно, необычно и заметно нервничает. Я сбита с толку. Что происходит?

Глаза наши встречаются. Блейк направляется ко мне, а я отступаю, ощущая подвох. Внутри зарождается безотчетный страх. Я упираюсь спиной в дверь ванной комнаты. Он смотрит на меня. Так близко. Сердце рвется из груди. Я взбудоражена, смущена, растеряна.

— Адам? — вопрос замирает на губах тихим шепотом невысказанного волнения.

— Сегодня тот самый день, Дез. — произносит он. Я распахиваю глаза, пытаясь понять.

— Какой такой день? — подозрительно спрашиваю у Блейка.

Его руки прикасаются в к моим плечам в робком, почти невинном объятии. И я начинаю понимать…. Понимать смысл утренних визитов Тани Смирновой.

— И? — инстинктивно отстраняю его от себя. Меня пугает его близость.

— Дез, нам нужно это сделать. — сообщает Адам почти с отчаяньем. Не думала, что увижу его в столь жалком положении.

Я смотрю в глубину его глаз. Я не видела человека красивее его. Никогда. И все же мысль о близости со мной(а я уверена что речь идет именно об этом) внушает в него ужас.

— Как же пробирки? — спрашиваю я. Резонный и уместный вопрос.

— Поступило мнение, что они менее действенны, чем естественный процесс.

Не могу поверить, что мы сейчас говорим о сексе. С Адамом Блейком. Не то, чтобы я не хочу…. Есть важные препятствия. Нельзя. Невозможно.

— Я ясно выразилась ранее, что не намерена вынашивать твоих детей, Адам. Я надеялась, ты меня понял. — тихо сказала я. Блейк медленно привлек меня к себе, и я почувствовала неумолимую силу мужского тела. Твердый, как скала, он возвышался надо мной, заставляя ощутить собственную хрупкость и уязвимость. Меня тянуло в пропасть необдуманных минутных соблазнов. В этот момент я была в его власти. И казалось мне неоправданной слабостью, поддаться низменным желаниям, которые пробудились во мне.

— Прости, Дез. — прошептал он, наклоняясь к моему лицу. Его губы коснулись шеи, и я затрепетала. Разум приказывал остановить Адама, но Я не могла.

— Нет. — шепнула я, когда подхватив на руки, он понес меня к постели. Отчаянье разрывало душу и сердце. Я должна остановить его. Так нельзя. Неправильно. Мы не любим друг друга. Но разве я любила Кларка Винзора? Память о другом мужчине лишь на краткий миг коснулась моего сознания, но Блейк почувствовал.

Как он мог знать?

Он знал все.

— Если я неприятен тебе, Дез, я… — Адам посмотрел мне в глаза. Я затаила дыхание, пойманная врасплох. Тяжесть мужского тела, его неоспоримая сила, моя собственная слабость. — Если ты хочешь видеть другое лицо….

Не верю в то, что он это сказал!

Изумленно застыла, разбитая, убитая горечью его голоса, скрытой потаенной болью.

И снова мою грудь разорвало немыслимое отчаянье, причины которого мог знать только этот мужчина. Мужчина, к которому мне безумно хотелось прикоснуться. Но не рукой, не телом, не физической потребностью, диктуемой желанием плоти. Я хотела накрыть его своей душой, спасти и защитить, раствориться в нем. И сейчас не было никого важнее для меня. Я люблю его, шептало мое сознание. Я отдам ему целый мир, подарю все, что он хочет.

Но ему ничего не нужно.

Он готов стать кем угодно, лишь бы я выполнила свое предназначение.

Но так нельзя. Недостаточно. Для меня.

Я протянула руки, чтобы обнять человека, разбившего мою реальность, я обнимала и целовала его так, словно мы были близки тысячи лет. Словно мы были одним целым. Неразрушимым. Навечно. До конца времен. Действия опережают мысли. Наверно, так хотела душа. Я принадлежала ему. Бесконечность растворялась в крови, отравляла разум.

Истина маячила где-то рядом. Я не человек номер два.

Мы одно.

Но он еще не знает об этом.

Слезы текут ручьем, пропитывая тонкую ткань простыней. Он смотрит на меня с незыблемой грустью. Он молчит, охраняя тайны своего иллюзорного сердца.

Его нет.

Я одна сейчас.

Наедине со своей болью.

Которой не помню.

Он знает все. Он разбивает меня на части. Он — все и ничего. Он — мой мир.

" Я маленький чайник, который кипит…"

Снова и снова шепчу знакомые до боли слова. И впервые мне никто не отвечает.

Адам Блейк встает с кровати, изумленно глядя в мои глаза. Его обнаженное тело совершенно.

— Этого не может быть. — говорит он.

— Но это так. — отвечаю я.

И он уходит. Практическое задание выполнено.

Тишина. Она незыблема. Волшебна. Таинственна. В ней есть свой неуловимый смысл. Прислушайтесь к ней. Она ведет к истине. Я шла за ней.

Босые ноги на ледяном полу.

Бесконечный коридор. Брызги света.

Глухое отчаянье.

Уверенность.

Я на правильном пути.

Дверь.

Препятствие, которое необходимо преодолеть.

Просто.

Сложно.

Невыносимо.

Адам Блейк собирает кубики перед девочкой, волосы которой белее снега. Он улыбается, и ямочки на щеках делают его похожим на мальчишку. У него нет возраста.

Каждый кубик — это маленькая разбитая частичка реальности, повторяющая все остальные. Бесконечность.

Запасной вариант.

У гениев всегда есть запасной план.

Она — новая Ева.

Он растит ее для себя.

Так же, как когда-то меня.

Я врываюсь в комнату, лицо залито слезами. Я бросаюсь на него. Кричу бессвязные слова.

— Я еще жива. А ты уже нашел мне замену.

И воздух начинает мерцать, а я вместе с ним. На лице Адама испуг и недоумение. Он протягивает руку, чтобы схватить меня, но ладонь растворяется в пустоте.

Нет никаких границ.

Кроме тех, что мы создаем себе сами.

Я не пленница.

Я могу уйти в любой момент.

И теперь я знаю, как это сделать.

 

Глава 8

Кларк Винзор сидел в кресле бывшего руководителя "Технолоджи Бест", бегло проглядывая отчеты, предоставленные бухгалтерией. Но мысли молодого человека были далеки от документов и бесконечных цифр.

Она появилась из ниоткуда в лучах мерцающего света.

Прекрасная, как тысячи Венер в, одном обличье. Глаза ее были полны слез.

— Ты вернулась. — изумленно прошептал Кларк, вскакивая на ноги.

Воздух вокруг Дезире Вильмонт все еще искрился, и Кларк протер глаза, отказываясь верить в происходящее. Чудес не бывает. Не может вот так в одно мгновение на пустом месте появиться девушка в длинной белой рубашке, босая, лохматая, излучающая внутренний свет и глубокое отчаянье.

Винзор медленно обошел стол, не сводя глаз с прекрасного виденья. Приблизился к гостье и, протянув руку, дотронулся до светлого локона. Материальна.

— Боже мой, Дезире. — воскликнул Кларк, обнимая девушку. Сердце оглушительно билось. — Как тебе удалось? Как? — повторял он, покрывая быстрыми поцелуями ее волосы, лицо, руки. — Живая…. я так боялся. Почему ты плачешь? Девочка моя. Что он сделал с тобой?

— О, Кларк. — всхлипнула Дезире, пряча лицо на груди Винзора. — Он убил меня. Он убил.

— Нет-нет. Все хорошо. Ты живая, живая. Ты вернулась.

Обхватив руками лицо девушки, он отстранил ее от себя, чтобы еще раз убедиться, что держит в объятиях не иллюзию.

— Как же ты прекрасна. — выдохнул он. — Даже смотреть на тебя больно.

Дезире мягко освободилась от ласковых рук опешившего от радости Кларка, и растеряно огляделась по сторонам. Потом взяла прядь своих волос, пристально рассмотрев.

— Что же происходит? — пробормотала она. — Как я попала сюда?

— Сейчас это неважно, Дезире. — Кларк уверенно взял девушку за плечи и развернул к себе. — Но оставаться здесь опасно. Посмотри на меня, Дез. Нам нужно уйти, я должен спрятать тебя.

— Спрятать? — спросила она, глядя в голубые глаза. Такие светлые…. — Кларк, мне сказали, что ты хотел убить меня.

Винзор замер, смертельно побледнев.

— Это правда. — прошептала я. Правда обожгла меня. Наполнив отчаяньем. Я стояла посередине офиса Адама Блейка, на том самом месте…. — Сколько прошло времени? Как давно меня нет?

— Ты есть, Дезире. — глухо отозвался Кларк, схватив меня за руку, но я вырвалась и отстранилась. — Пятнадцать дней. — опустив голову, произнес Винзор.

— Но я… Я помню только четыре дня. Не может быть. — я покачала головой, белокурые локоны рассыпались по плечам. Что произошло? Я была брюнеткой, я создавала голографические картины, меняла цвет волос и глаз. На мне та же самая ночная рубашка, в которой я ворвалась в комнату Адама Блейка.

Адам.

Боже, все это действительно было.

Я — бракованный эксперимент Адама Блейка.

И он решил исправить ошибку.

Но что Адам собирался делать со мной?

Что?

Продолжать попытки, пока новая Ева не подрастет?

А дальше?

Эта девочка, так похожая на меня, она одна?

Или у него целый гарем потенциальных матерей для детей нового поколения?

Что с нами будет? Со всеми?

Что же мне делать? Что?

Кларк снова шагнул ко мне. В глазах беспомощное выражение.

Он тоже враг. Адам не солгал. Я знаю это.

Знаю.

— Зачем? — задала я один единственный вопрос, глядя в лицо Кларка.

— Все очень сложно, Дез. Есть люди, которые желают тебе зла. — проговорил он.

— Ты — один из этих людей?

— Да. — кивнул он. — Да, я был. Но теперь все изменилось. Ты изменила. Я люблю тебя.

— О, прекрати! — воскликнула я, отталкивая его.

— Звучит дико, я понимаю. — горячо прошептал Кларк, запустив руку в свою шевелюру. — Но я ничего не могу поделать с собой. Эти дни прожил, как в аду. Я искал везде. Но ты просто исчезла. Растворилась в воздухе.

— Я и сейчас могу раствориться, Кларк. Я не верю тебе. Объясни мне все. — требовательно сказала я. Винзор отчаянно потряс белокурой головой.

— Не здесь. Они найдут нас.

Кларк снял пиджак и накинул на мои плечи.

— Ты можешь проделать тоже самое?

— Что?

— Исчезнуть?

— Ты смеешься?

— Нет, я совершенно серьезен. Мне нужно, чтобы ты переместилась в квартиру Блейка. Там тебя искать не будут. Они думают, что ты в Швеции.

— Я была там. Но почему квартира Блейка?

— Сейчас там живу я. Но нас не должны видеть, выходящими вместе из офиса. Дез, все очень серьезно. Пожалуйста, поверь мне. Я не желаю зла.

— Мне уже говорили нечто подобное.

Я отрешенно взглянула поверх головы Кларка. За панорамным окном сверкал огнями Манхеттен. Я вспомнила, как впервые увидела мир без завес. Адам стоял рядом, накрыв ладонью мою руку. И я верила, что он не желает мне зла.

Я вернулась домой? Или в новую тюрьму?

— Попробуй, Дезире.

В голосе Кларка отчетливо слышалась мольба. Он казался искренним.

Адам Блейк искренним не казался никогда.

Мы были ближе, чем это возможно, но я так ничего и не знаю о нем.

Он крал мою жизнь. Мое сердце. Мою душу.

Пробил огромную дыру в груди. Там, где когда-то было сердце.

— Дезире. — позвал Кларк. — Ты можешь уйти незамеченной?

Я пожала плечами. Закрыла глаза, прислушалась к звукам, запретила себе дышать. Я пыталась открыть разум, вырваться за пределы материального, настроиться на энергетический поток, слиться с ним и направить в определенное место. Ничего не происходило. Сознание молчало, в голове звенела тишина, хаотично метались мысли. Все, как обычно. Как раньше.

Я потеряла нить, связывающую меня с другими параллелями вселенной. Возможно, перемещение затратило слишком много энергии.

Я разрушила порядок.

Оборвала связь.

Я снова нормальна.

Но почему мне так грустно?

— Я не могу. — потрясенный шепот сорвался с моих губ.

— Черт. — выругался Кларк. — ты уверена?

— Да, уверена. — закричала я. — Я же здесь, никуда не исчезаю.

— Успокойся, Дез. — Кларк взял меня за плечи. — Я придумаю что-нибудь.

— Будь любезен. — я оттолкнула руки Винзора, села на кушетку возле стены. В ту последнюю ночь Адам спал на ней.

Адам.

Я закрыла ладонями лицо и беззвучно зарыдала.

— Милая, пожалуйста, не плачь. Я защищу тебя.

Кларк встал передо мной на колени.

— Почему он так поступил со мной? — спросила я, чувствуя, как горячая влага стекает по щекам.

— Ты все поймешь. Я покажу тебе кое-что. Когда мы выберемся отсюда. Потерпи, дорогая. Мы дождемся до конца рабочего дня, и уйдем, когда офис опустеет. Я пока ты побудешь здесь. Я отменю все встречи, закрою двери. Я все сделаю, чтобы спасти тебя, Дез. Пожалуйста, поверь мне. Просто поверь.

— Сколько осталось времени? Сколько мне сидеть тут? — хрипло спросила я, растирая руками слезы по лицу.

— Недолго. Часа два-три. Прости, я…. Я так виноват. В ту ночь, я действительно совершил то, в чем ты меня подозреваешь. Но я не собирался активировать программу уничтожения. Все должно было выглядеть натурально. Я не рассчитал силы Блейка. Я надеялся, что смогу сохранить тебя, спрятать и увезти. — Кларк взял меня за руку, и посмотрели друг на друга. Он не лжет. Но что это меняет? Я все равно в опасности.

— Ладно, я верю тебе.

— Ты знаешь, где он, Дез?

Я резко отпрянула.

— Не скажу ни слова, Кларк. Пока не узнаю всей правды. Ясно?

— Хорошо. — кивнул Винзор.

Нам пришлось высидеть в офисе четыре часа, вместо обещанных двух-трех. Кларк время от времени выходил, запирая двери, отвечал на звонки. Нам удалось наспех поужинать, и когда он сообщил, что офисное здание свободно, я уже засыпала. С трудом заставила себя встать и идти за ним.

Мы ехали на такси, я дремала, завернувшись в пиджак Кларка. И мечтала о горячем душе. Мучительно сильно хотелось смыть с себя прикосновения Блейка. Забыться сном. Забыть, забыть обо всем. Но ни ванные процедуры, ни сон не изменят случавшегося.

Было страшно переступать порог квартиры Адама. Это как прыжок в пропасть.

Тут все напоминало о нем.

Я снова почувствовала, как на глаза наворачиваются предательские слезы.

Почему так больно?

— А ты хорошо устроился, Кларк. — проходя в гостиную, произнесла я. Взгляд невольно упал на диван. Я спала на нем. Целую вечность назад.

— Что ты имеешь в виду?

— Должность Блейка, его квартира, его имущество и счета.

Его женщина. — добавила про себя. Кларк посмотрел на меня.

— Адам Блейк сбежал. Он не стал бороться за то, что принадлежит ему.

— Он не сбежал, Кларк. — усмехнувшись, покачала головой я. — А просто ушел. Вам никогда не справиться с ним.

— Ты снова на его стороне, Дез? — он пристально взглянул мне в глаза. — Что он с тобой сделал? Ты же не влюбилась в него? Нет?

— Я не знаю, что чувствую, Кларк. — прошептала я. — Он совсем запутал меня.

Кларк обессилено опустил руки. В глазах застыла боль, отчаянье….

— Прости, мне нужно принять душ. У тебя найдется халат? — проговорила я.

— Да, в ванной. — бесцветным тоном ответил Винзор.

Когда я вернулась в гостиную, Кларк сидел на диване. В руке в него был наполненный стакан, на столике — откупоренная бутылка. Одного взгляда на Кларка хватило, чтобы понять, что он успел надраться, пока я плескалась в ванной.

— Я выпил. Извини. — сообщил он. — Садись рядом.

— Ты обещал, что расскажешь все, что знаешь. — напомнила я, вытирая волосы полотенцем.

— Ты должна сначала увидеть это, Дез. Сядь, пожалуйста.

Я присела на край дивана, сохраняя дистанцию. Помутненное состояние Кларка вызвало опасения. Он щелкнул пультом от огромного жидкокристаллического телевизора.

— Он не работает. — быстро сказала я.

— Это запись, Дезире. Я не мультики с тобой смотреть собрался. Нашел дискеты в сейфе. Он уничтожил все улики, но эти записи оставил. Почему?

— Что это? — я уставилась на экран. — Боже, это же я.

"Дезире, ты готова поговорить со мной? Ты слышишь меня, дорогая? Я — Джерри Торнтон. Помнишь, мы говорили с тобой вчера.

Да. Я знаю, кто ты.

Ты позволишь мне задать тебе несколько вопросов, Дезире?

Ты уже их задаешь, Джерри.

Расскажи мне о том, что тебя больше всего интересует?

Задай более конкретный вопрос, Джерри.

Хорошо. Начнем с простого. Что ты любишь читать?

Я не читаю книг…."

— Откуда у него записи, Кларк? — я отобрала у Винзора пульт и остановила фильм. — Он причастен? Это Блейк отправил меня в лапы Торнтона?

— Смотри, Дез. Когда запись кончиться, у тебя не останется вопросов.

"Ты кем-то увлечена сейчас, Дезире?

— Что значит увлечена?

— Нравится кто-то из мужчин, или женщин?

— Да. Мои друзья, и мой шеф, еще несколько коллег из офиса.

— Я имею в виду сексуальное влечение.

— Я не испытываю сексуального влечения.

— Совсем?

— В данный момент.

— Понятно. Ну, и напугала ты меня. Кто бы твоим первым парнем, Дезире. Я имею в виду первый интимный опыт.

— Я не знаю.

— То есть?

— Я не знаю, Джерри.

— Не помнишь? Ты была пьяна?

— Я не могу ответить на твой вопрос. Я действительно не знаю ответа.

— А кто был вторым?.

— Тот же, кто был первым.

— И кто он?

— Я не знаю.

….

— Кто открыл тебе дверь.

— Друг.

— Чей друг? Твоего отца?

— Да, друг семьи.

— Как он выглядит?

— Я не знаю…. Он высокий. И у него светлые глаза, как у ангела.

— И все?

— Такой же высокий, как папа. Я не вижу его лица. Только глаза. Почему?

— Я не знаю, Дезире. А как зовут друга семьи?

— Я не знаю…. Я не могу….

…- Кто такая Ева?

— Я не знаю.

— Ева — это ты?

— Я не знаю. Первый раз слышу это имя.

…

— Он — твой первый мужчина, Дезире?

— Да.

— Сколько тебе было лет, когда все случилось?

— Семнадцать.

— Ты любила его?

— Неправильная постановка вопроса. Вы вкладываете в слово любовь совсем другое значение. Я создана для него.

— Создана? Ты считаешь, что он твоя половинка?

— Нет. Нас не разделяли. Мы одно….

— Яркий, очень яркий свет. Лежу на чем-то жестком. Я ослеплена, я ничего не вижу, в голове пустота, но мне легко. Я чувствую любовь, она пронизывает меня. Она сияет. Живая, бесконечная. Она повсюду. Мир дышит любовью, создан ею и служит только ей. Она — начало. Она — истина. Вы не можете видеть ее. А Ева может. Она — любовь.

— Ты Ева?

— Проект "Ева" активирован.

— Мы нашли ее.

….

— Он живет с вами?

— Нет. Но приходит каждый день. В одно и то же время. Я жду его у дверей. И мы сразу уходим в комнату.

— Чем вы занимаетесь?

— Разговариваем.

— О чем?

— Обо всем.

— Например?

— О мире, о том, как он устроен.

— Вы говорите о Еве, Дезире?

— Нет.

…..

— Вы включили то, что еще не до конца исправлено.

— Объясни, пожалуйста.

— Проект дал сбой и подвергся полному обнулению заложенной информации.

— В чем заключалась причина сбоя?

— Эмоции. Чрезмерные эмоции.

— Ева не должна испытывать эмоции?

— В пределах нормы. Преобладание примитивных эмоций недопустимо. Ева — совершенство.

— И как можно исправить Еву?

— Записать заново, исключив источник сбоя.

— Ты знаешь, что стало источником?

— Нет. Данная информация утеряна.

— Ты — Ева, Дезире?

— Да. Я — Ева.

— И в чем смысл твоего существования? На что ориентирован проект? Основная цель создания?

— Любовь, свет, сознание. Новый мировой порядок.

…

— Мне нужно имя, Ева. Ты назовешь мне имя?

— Я не могу назвать тебе имя. В твоих руках оно станет оружием против него.

— Но ты знаешь, кто он? Ты вспомнила его?

— Не имеет значения состояние памяти Дезире Вильмонт. Ева всегда знает, кто он. Она создана для него. Мы одно.

— Ты любишь его, Ева?

— Так же, как тебя, Джерри. Как всех остальных существ. У нас с тобой разные понятия о любви.

…..

— Тебе семнадцать лет, Дезире. Ты дома, в Бруклине. Ты готовишься к свиданию. В квартире кто-то есть, кроме вас двоих?

— Я попросила родителей уйти.

— Разумное решение, Дезире. Тебе страшно?

— Нет. Как я могу бояться Его?

— Как происходит ритуал?

— Как у всех человеческих особей. Ничего нового в этом процессе мы не изобрели.

— Что ты чувствуешь, Дезире?

— Радость, силу, свободу, тепло, единение, благословение Истинных.

— Истинных?

— Да.

— Кто они?

— Начало всего. Суть. Они создали Сознание и подарили нам.

— Твой друг… как он называет тебя? Есть какое-то ласковое имя?

— Дез.

— Как оригинально!

— Он с детства зовет меня Дез. А все остальные — Мэнди. Но мне больше нравится первое имя. Потому что оно нравится ему. После ритуала все пошло не так, как должно было. Программа дала сбой.

— Почему?

— Я начала чувствовать то, что не должна была. Истинные узнали об этом. И приняли решение о перезапуске.

— Они убили твоих родителей?

— Смерти не существует, Джерри. Ее придумали вы, чтобы контролировать разум, перекрыв доступ сознанию. Ваша система держится на множестве страхов.

— Хорошо, отпустим это вопрос. Поговорим о твоих чувствах. Ты влюбилась, Дезире?

— Если тебе нравится такое определение, то да.

— А сейчас?

— Программа обновлена, и данный вариант эмоций невозможен для меня.

— Ты не жалеешь?

— Нет.

— Ты помнишь, как называла его? В те моменты, когда память принадлежала тебе?

— Адам. Я зову его Адам. Я думала, что так будет всегда…

— Что, Дез? Что будет всегда?

— Он и я. Любовь в нас. Ее нельзя стереть. Память можно, а любовь — нет…."

Черный экран. Время течет мучительно медленно. В груди горит, сердце плачет кровавыми слезами.

"Проект Ева".

Это был он. Адам Блейк. Он создал меня.

Каждую минуту моей жизни был рядом.

Нет возраста. Нет лица.

Кларк сказал, что оставленные "случайно" записи, ответят на все мои вопросы.

Как же он наивен.

Все, что я увидела, разбило в пух и прах крупицу истины, собранной огромным трудом.

Я ничего не знаю.

Нельзя верить.

Никому нельзя верить.

Даже самой себе.

Адам Блейк. Нестареющий, немногословный, напрочь лишенный чувств.

Новая раса биороботов?

Да ни за что!

— Я никогда не скажу тебе, где найти Адама Блейка, Кларк. — произнесла я. Винзор в недоумении посмотрел на меня.

— Разве тебе мало того, что ты увидела, Дезире? — спросил он. — Он манипулировал тобой. Он убил твоих родителей. Стирал и записывал память, словно ты — машина.

— Ты поможешь мне спрятаться? — оставив реплику Кларка без ответа, спросила я. — Зная, что я ничего не скажу?

— Почему, Дез? Почему ты защищаешь его?

— Адам Блейк не нуждается в защитниках. Я должна попытаться вспомнить. Эти записи…. - я встала на ноги, прошла к окну. — Он оставил их, как ключ. Но там не все. Не все, Кларк. Если они, вообще, реальны….

— Я знаю, что еще собирался сделать с тобой Блейк.

Винзор встал за моей спиной, положил руку на плечо.

— Эти две недели, что ты провела с ним…. Ты помнишь, Дез? Он попытался?

Я повернулась и посмотрела в глаза Кларка. Сколько боли. Я не хочу, чтобы он страдал из-за меня. Он — мой единственный шанс выиграть время. Я протянула руку, чтобы погладить по щеке несчастного влюбленного. Утешить его.

— Нет. — прошептала я. — Только ты. Он не трогал меня.

Если ложь поможет мне выжить — я готова лгать.

— И ты не любишь его? — как быстро в глаза, заполненные болью, просочилась надежда.

— Ты же слышал. — мягко ответила я. Его губы прижались к моей ладони. — Данный вид эмоций невозможен для меня. Ты готов помогать, зная, что я никогда не отвечу тебе взаимностью?

— Главное — чтобы ты не любила другого, не принадлежала никому, кроме меня.

— Я не могу принадлежать ни тебе, ни кому-то еще, Кларк. Ты должен позволить мне уйти, когда придет время.

— Ты пойдешь к нему?

— Я пойду к себе, Кларк. — взглянув в опечаленные глаза, уверенно сказала я. — И только к себе. Но для того, чтобы найти себя, я должна вспомнить. Нам необходимо выманить Джерри Торнтона на безопасную территорию. У него вышло один раз вытащить из меня крохи воспоминаний, именно крохи, потому что я уверена, что, имей они под собой истинный смысл, Адам никогда не позволил бы мне узнать правду.

— Это невозможно, Дезире. — Винзор опустил взгляд. — Джерри Торнтон принадлежит к тайным обществам, подчиняющимся моему семейству.

Я вздрогнула всем телом, изумленно уставившись на каявшегося грешника. Я догадывалась, но не ждала, что он признается. Пришло время для серьезного разговора. Стало легче от мысли, что в чем-то Адам Блейк оказался прав. Не он организовал мое похищение Торнтоном, как до этого момента утверждал Винзор.

— И чем занимается твое семейство, Кларк? — спросила я.

— Мое семья — не единственная. Нас много. — он, наконец, поднял на меня глаза.

— Вы хотите установить мировое господство? — уточнила я.

— Мы уже его установили, Дез. — печально констатировал Кларк. — Тысячи лет мои предки руководят населением земли. Все, что ты видишь вокруг — плод наших творений. Адам Блейк — тот, кто хочет низвергнуть установленные порядки, и вернуть человечества на миллионы лет назад. Это война высших сил, Дезире. Но мы с тобой — просто люди. Я больше не хочу участвовать.

Я нахмурилась, потеряв связующую нить в словах Винзора. Отчасти он подтверждал то, что говорил мне Адам. Если война ведется на самом деле — то между кем и кем? И какова цель тех и других? Мировой порядок? Ради гармонии — хорошо, но для преуспевания избранных путем угнетения воли остальных — недопустимо.

— Подожди, Кларк. Ты сказал, что твои предки управляли миром тысячи лет. А ты — просто человек. Просто человек не может руководить миллионами умов.

Винзор рассеяно запустил руку в волосы и взъерошил их.

— Все непросто. Даже слишком сложно. Для меня самого многое непонятно. Я на той ступени знаний, которые не открывают доступ в секретные тексты. Я выполняю инструкции вышестоящих, а те в свою очередь — еще более могущественных членов тайного круга посвященных.

— Пирамида? Ты — масон? — спросила я, вспомнив, что как-то читала литературу о заговорах, сатанинских ритуалах, Давыдовой звезде, ступенях масонства.

— Да. — кивнул он.

Раньше бы я ответила: Ты псих. И рассмеялась. А сейчас мне стало страшно.

— Что за последней ступенью, Кларк?

Я чувствовала, как краска отлила от щек, когда его пронизывающий ледяной взгляд, замер на мне. Жуткая картинка из книжки о сатанистах всплыла из кулуаров памяти. Козлиная голова Бафомеда. Жертвоприношения. Зловещие магические ритуалы. Мертвые младенцы. Кровавые оргии. Мило, правда?

— Высшие силы. Они помогают нам. — сообщил Кларк.

Я вернулась к дивану, и устало опустилась на него. В голове царил полнейший хаос. Да уж, только высшие силы способны на то, о чем я сейчас думала.

— Демоны? Вы поклоняетесь демонам?

— Богам, Дез. — поправил Кларк. — И ты тоже служишь им. Все человечество. Много поколений, сотни имен, десятки направлений, но суть одна.

— Я никому не служу. — огрызнулась я, оскорбленная до глубины души. — Это вы, психически неуравновешенные фанатики втянули меня в игру, правил которой я не знаю. Черт подери, Кларк, я даже в бога не верю. И не знаю, крестили ли меня в детстве. Я никогда не относила себя ни к одной из религий.

— Тебя готовили для новой религии. Той, что хотят воплотить Адам Блейк и силы, которым служит он.

Я вздохнула, уставившись в потолок. Бред. Докатилась…. Я видела другие миры, я сама рисовала картины реальности. И в них не было Богов или религий. Гармония, блаженство, единство — никакой хреновой войны, даже близко не было. Или я видела то, что хотел показать мне Адам Блейк.

— И что вы не поделили? — спросила я. Кларк удивленно приподнял брови, не уловив суть вопроса. А ему далеко до Блейка…. Придется объяснить:

— Яблоко раздора между вашими высшими демонами и…

— Не демонами, Дезире. — поспешно поправил меня Винзор. — Высшие силы. Они не видимы нам, потому что наход….

— В другом спектре, не доступном восприятию нашими пятью чувствами. — закончила за него я. — Я так поняла, что твои божественные создатели и Истинные Блейка различны. Они из разных миров?

— Да. — согласился Кларк. Кажется, он был удивлен, что я так хорошо его понимаю.

— И те и другие хотят поработить несчастных наивных людей, которые покорно слушают мессы по воскресеньям и радостно встречают Рождество Христово в узком семейном кругу. Так?

— Да. — еще один, не менее удивленный, кивок.

— А причем тут я? От меня, что требуется? — и это ключевой вопрос.

— Твое ДНК видоизменено. — Винзор прошелся по мне долгим изучающим взглядом. — Ты — совершенство.

— Спасибо, конечно. — не весело усмехнулась я. — Но поясни, в чем моя особенность? Я действительно обладала некими способностями, пока не вернулась сюда. Но опять же, нет никакой уверенности, что странные ощущения и видения не были следствием манипуляции над моим разумом.

— Ты видела, как появилась татуировка на щеке? — спросил Кларк.

Мрачно сдвинула брови. Допустим. Видела. Но где гарантии, что запись — настоящая?

— И?

— Ты понимаешь, что это не тушь? Это божественная кровь, разбуженная Торнтоном, который активировал твое сознание. Сейчас оно ограничено влиянием Адама Блейка, которому не выгодно, чтобы ты знала все. И память твою стерли по той же причине. Ты вышла из-под контроля.

— Как Франкенштейн? — скептически заметила я. Кларк печально улыбнулся.

— Нет, как его жена.

— Что ты хочешь сказать? — напряглась я.

— Адам Блейк — не такой, как мы. Я могу только догадываться, кто он. Никто из моего семейства не способен вытворять то, что проделывал он…. И ты. Главные магистры тайного общества могущественные и обладают магическими знаниями, но даже они не могут раствориться в воздухе, и потом материализоваться в другом месте. Мы установили завесы, невидимые шоры на глаза человечества, и лишь избранные могут видеть сквозь них. Но покинуть тюрьму разума — не в силах никто. Кроме самих Богов.

— Ты думаешь, что Блейк — бог? — изумленно ахнула я. — Ну, только из другой оппозиции.

— Я не знаю, кто он.

— Ты сам только что сказал!

— Дезире, наши повелители живут в другом измерении, и попасть в наше могут только на краткий миг и только через контактера или жертву, или в особенных энергетически заряженных местах.

— Офигеть. — пробормотала я. — Страх. Питаются страхом. Адам говорил мне. И что ВЫ хотите?

— Ничего нового. Порядок, мир и согласие. Без них планета придет в упадок, воцарится хаос. Так уже бывало. Вспомни ушедшие цивилизации…

— Смеешься? Я детство-то свое не помню. Я только сегодня узнала, что моим первым парнем был сверхчеловек, которого последние пять лет я считала своим боссом. Хотя он утверждал, что не дотрагивался до меня. А, может, он не один? И тот, кто… готовил меня для, как ты выразился, новой религии, гуляет где-то рядом?

— Этого я тоже не знаю, Дез. — Кларк приблизился, и сел рядом со мной. Обескураженный, понурый, печальный.

— Мне понятно, что ничего не понятно. — изрекла я, тяжко вздохнув. — Ни вы в вашими масонскими верованиями, ни Адам Блейк и его приближенные не являетесь мне друзьями — это совершенно ясно. Одни хотят меня убрать, другой — сделать наседкой. А я хочу вернуться к нормальной, человеческой жизни.

— Такой, как раньше? — голубые глаза блондина радостно сверкнули. Вроде бы в любви ему не признавалась….

— Ну, да. — согласилась я.

— Тогда мы — твой шанс. — он широко улыбнулся. Я — недоуменно нахмурилась. — Тебя ведь устраивала прежняя жизнь? Я могу посодействовать, поговорить с отцом, и он свяжется с Магистрами. Проблему можно решить, если ты примешь нашу сторону.

— А как же мои божественные зловредные гены? — быстро спросила я, подозрительно сузив глаза.

— Послужат нам на руку в борьбе с врагами.

— Мне не нравится слово "послужат", Кларк. Ты плохо меня слушал. Я не хочу служить.

— Так не бывает, Дез. Человек — не свободен. Это в крови.

— У нас разная кровь — твои слова.

— Мне не важно, какая у тебя кровь. — Кларк преданно смотрел мне в глаза. — Я люблю тебя. Враг ты, или друг — не важно. Я пытался найти легкие пути, но ты хочешь свободы. Я могу подарить только видимость. Я готов бежать с тобой.

Я изумленно смотрела на него, такого искреннего и самоотверженного. Взволнованного. Влюбленного. Ну, чем ни принц? Красивый, мечтающий спасти меня и увезти на край света! Он сказал, все, что ему было известно, раскрыл передо мной карты, раскаялся. Но почему? Почему мне так сложно поверить ему?

Погруженная в собственные переживания и хаотичные размышления, я упустила момент, когда взгляд Кларка Винзора изменился, и он начал наклоняться ко мне. Очнулась, только когда горячие нежные губы прижились к моим в долгом поцелуе. Я могла его остановить. Могла и должна была. Но не стала. Слишком растерзанная морально, уставшая физически, я нуждалась в человеческом тепле и нежности, Почувствовать заботу и силу, разделить уверенность в завтрашнем дне — было необходимо. Я не позволю ему большего, чем легкие объятия и пара поцелуев. Слишком жива память о других руках и губах. Забыть их я не в силах. Даже рядом с Кларком.

Швеция. Норланд.

Майкл Розмунд отвел взгляд от монитора, смущенно взглянув на неприступный совершенный профиль Адама Блейка. Невозмутимости этого существа не было предела. И сей факт серьезно огорчал и растаивал пожилого профессора, отца трех дочерей и любящего мужа. И тем сильнее, так он прекрасно знал, что именно означают показания датчиков на экране компьютерной голограммы. Но Розмунд не знал еще одной важной детали. То, что, для старого ученого является лишь набором зашифрованных символов, обозначающих тот или иной вид эмоций, для Адама Блейка — легким усилием разума превращается в объемную картинку. Пока Розмунд смотрит на цифры, сопоставляя их с определенными значениями, Адам способен путем несложной перекодировки данных транслировать в собственном мозгу фильм, отражающий все, что происходит с крошечными датчиками, внедренными под кожу Дезире Вильмонт. Никто из окружающих его светил науку не мог даже предположить — нравится или нет Адаму Блейку, то, что он видит и слышит. Его лицо хранило печать ледяного спокойствия и уверенности в себе.

Но разве они могли заглянуть в его сердце?

Разве он мог позволить им думать, что оно у него есть?

Страх и боль — первые признаки уязвимости.

А он был неуязвим.

Иначе давно бы проиграл.

И Дезире умерла бы в той аварии. Шесть лет назад.

Тогда Истинные решили, что проект подлежит уничтожению.

Они решили — "Ева" не управляема.

Он убедил их в обратном.

Ему и держать ответ. За новый провал.

Или успех.

Он еще не знал, что будет завтра.

Впервые. Не знал. Что будет завтра.

А сегодня он контролировал.

Как и вчера.

Нью-Йорк.

Кларк начал проявлять настойчивость, обнимая все крепче, заставляя на короткий миг забыть о насущных проблемах. Он был нежен, нетороплив, страстен. Совсем, как в ту нашу единственную ночь. Мне было хорошо с ним. Я могла бы снова окунуться в водоворот первобытных желаний, наплевав на последствия. Его губы, такие горячие и чувственные будили во мне странный коктейль эмоций. С одной стороны, я хотела уступить и дальше плыть по течению, а с другой — ясно осознавала, что выбранное течение неверно.

Он опустил меня на диван, склоняясь и целуя в губы бесконечно-нежным поцелуем. Тепло его тела передавалось мне, но вместо желания, я испытывала сонливость и смущение. Я закрыла глаза, и странная эйфория понесла мои мысли прочь. Я еще слышала жаркий шепот Кларка Винзора, но уже не чувствовала прикосновений нетерпеливых рук, бережно опускающих моих плеч махровый банный халат.

Я пыла по лабиринту, извивающемуся разными гранями черного цвета, в конце которого должна быть дверь или свет. Я петляла, разгонялась и замирала в ожидании. Тишина. Полная. Зловещая. Божественная.

Бесконечность.

Двери нет.

Света нет.

Плавные вибрации волн.

Штиль.

А потом появился этот голос.

Но там, где нет света, нет и слуха.

И он ударил в меня сгустком энергии. Я полетела назад, чувствуя разрывающий крик в груди.

Уходите. Они нашли вас.

Слова разлились по моей крови, отпечатавшись в раскаленном мозгу золотыми буквами.

— Хватит! — воскликнула я, отталкивая Винзора. Свалившись с дивана, он смотрела на меня растерянными мутными глазами.

— Нас вычислили. — сообщила я.

Я не знала, откуда взялась энергия, заставившая меня действовать мгновенно.

Я вскочила на ноги, и поправив халат, рванул к двери. Спотыкающийся ничего не понимающий Кларк Винзор следовал за мной по пятам.

Мы бежали по лестнице вниз. Я знала — в лифт заходить нельзя.

Дальше — через запасной выход на улицу.

Повинуясь тому же ощущению уверенности и полной концентрации мысли, я схватила Кларка за локоть и увлекла его в темную нишу, где мы затаились, оба шумно дыша.

— Что происходит? — шепотом спросил Винзор. Я прижала указательный палец к своим губам, призывая к молчанию.

Два черных джипа блокировали оба входа в многоэтажное жилое строение, в котором находилась квартира Адама Блейка. Кларк изумленно выдохнул, посмотрев мне в глаза.

— Понятия не имею, как я узнала. — пояснила я. — Тихо. Не шевелимся.

Мы видели, как четверо мужчин в строгих костюмах, оцепляют здание, еще по трое заходят внутрь через каждый вход.

Нас бы взяли. Тепленькими.

Знать бы еще, куда бежать теперь….

Прошло, минимум, полчаса, и делегация по мою душу, удалилась восвояси, но я не досчиталась двух бравых молодцев. Значит, они остались в квартире. Туда путь заказан.

А я в халате и тапочках.

Полный трындец….

Перевожу дыхание, пытаюсь думать.

— У тебя наличные есть? — спросила я у онемевшего Кларка. Он слабо кивнул, стукнув себя по карману брюк.

— Много?

— На такси и ночлег хватит. — ответил он, задумчиво разглядывая меня. — Я знаю, куда нам ехать.

Правда что ли? Не одна я мозги включила. Давно пора.

— Куда? — облизав пересохшие губы, спросила я.

— Есть одно поместье. Его нет на картах, и все технические средства в радиусе двух километров выходят из строя. Засечь нас будет невозможно. Оно находится в особенном месте, энергетически мощном.

— Постой, а как твои родственнички могут нас засечь? Как сейчас они на нас вышли?

Я пристально оглядела Кларка с головы до ног.

— Камеры, Дез. В офисе они повсюду. Я просто думал, что у нас есть время до утра, чтобы уйти. — Винзор передернул плечами. — Обычно я отслеживаю работу камер, выявляю необычные движения или выбросы чужеродной энергии. Операторы тоже ведут наблюдение, но они не знают, что именно означают секретные символы и иероглифы, время от времени всплывающие на экране. А это первые признаки появления в поле обзора колебаний посторонних частот.

— Значит, ты не все знаешь о своих сотрудниках. — холодно отрезала я. Его объяснение меня не убедило. Я снова подозрительно уставилась на него. — Ты зачипован, Кларк?

— Что? Я… — он нахмурился, засунув руки в карманы, и явно озадачился моим вопросом. Кларк может и не знать, что добрые родственники фанатики внедрили ему чип, а теперь отслеживают его действия. Может, он у него с рождения. Я уже ничему не удивлюсь.

— Думай, Кларк. Мы должны быть осторожны. Если чип существует, то как его вывести из строя?

— Извлечь и уничтожить. По другому никак. — мой спаситель испуганно заморгал, и с надеждой заметил. — Они же нас не нашли. Уехали.

— Логично. — согласилась я, лихорадочно размышляя. — У тебя есть телефон?

— 911 звонить собралась? — усмехнулся Кларк.

Ну, идиот. Даааа. Ему явно далеко до последней ступени. Был бы умнее, со мной бы не связался. Все же у него хватило ума достать сотовый из кармана и протянуть мне. Я бегло взглянула на дисплей. Все встало на свои места. Влипли мы, однако. По самые ушли влипли.

— Сигнала нет. Потому и не засекли. — сообщила я на всякий случай. Вдруг до него не дошло.

— И что? Нам здесь сидеть?

— Дай подумать. — я обхватила себя руками, отвернувшись к стене. Я ждала подсказки от подсознания, или "глубинного разума", и она пришла.

Я повернулась к изумленному растерянному Кларку, и начала быстро ощупывать его тело. Все тело. С головы до ног.

Интересное занятие, я вам скажу. Но обстоятельства подкачали. Фигура у Кларка суперская, одни мышцы, волшебный пресс, и никакого жира. Молодец, парень. Следит за собой.

— Ты, правда, думаешь, что чип можно вот так запросто на ощупь….

— Нет. Я просто обязана почувствовать что-то необычное. Я же как-то узнала, что по нашу душу скоро нагрянут. — проговорила я, опуская брюки Кларка. Он смущенно засмеялся, почувствовав мои прохладные пальцы на своих ягодицах.

— Очень романтично. — прокомментировал Винзор. Я бросила на парня хмурый взгляд. Лично мне сейчас не до шуток. Лишние разговоры только отвлекали. Я закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Тревожный звоночек сигнализировал в мозгу, когда я принялась обследовать область колен Кларка. Усилившиеся вибрации нагрели поверхность пальцев правой руки, точно обозначив место внедрения чипа. Я нашла.

— Нож есть? — спросила у опешившего Винзора. Он быстро помотал головой, испуганно глядя на меня сверху вниз. Я расстроилась только на секунду. Пока не достала из волос шпильку. Одну единственную. Нашла ее на полочке в ванной, когда пыталась высушить волосы. Смотри-ка, как пригодилась. Словно ждала меня.

Как заколка в сумке, когда я явилась на встречу с французами в розовом платье и распущенной по плечам шевелюрой. Ее не должно было там быть. Но заколка была. Словно ждала меня.

Что происходит, черт подери?

— Повернись. — скомандовала я, решив не тратить время на обдумывание фактов и их явную взаимосвязь.

— Ты собираешься меня продырявить? — испуганным шепотом спросил Кларк. — Этим? — огромные голубые глаза уставились на безобидную железячку с заостренными концами, зажатую в моих пальцах.

— Не будь плаксой. Ты же мужик. Давай. Я аккуратно.

Кларк смотрел на меня крайне недоверчиво, но выполнил просьбу и повернулся. Я усмехнулась, пройдясь взглядом по спущенным штанам, бледным ногам и упругой заднице парня. Он прав. Романтика так и прет.

Замешкалась, но лишь на пару секунд. По моим ощущениям, чип находился на сгибе левой ноги Кларка. Проведя по покрытому гусиной кожей участку большим пальцем руки, я зажмурила глаза, собираясь с силами. И воткнула шпильку в ногу несчастного. Совсем не аккуратно. Он громко вскрикнул. Несколько капель крови брызнули мне прямо в лицо. Открыв глаза, я судорожно вздохнула. Сердце колотилось, как неугомонное. Руки вспотели. Еще бы! Впервые режу человека шпилькой для волос. Одно радует — крови не очень много. И Кларк как-то подозрительно притих.

— Живой? — спросила я, чтобы отвлечь оперируемого от нового всплеска боли. Я снова взялась за шпильку, осторожно поворачивая ее в ране, пытаясь наткнуться на что-то твердое. Я подозревала, что размеры чипа минимальны, но шанс найти его был, и нельзя отступать…. Голова закружилась, когда струйки крови обильнее потекли по ноге Кларка.

— Прости, милый. Очень больно? — хрипло спросила я, молясь всем высшим существам. Только бы не свалиться в обморок.

— Терпимо. — сквозь зубы ответил он.

— Ура! — воскликнула я, когда кончик шпильку уперся в твердое образование. Я очень надеялась, что это не кость…. Все последующие манипуляции провела достойно и уверенно. Выдержка не подвела. Самообладание на высоте. Две минуты, и окровавленный почти невесомый квадратик, размером с головку спички, лежал на моей ладони.

Бросив добычу на асфальт, попыталась раздавить чип тапкой. Кларк тем временем опомнился, достал из кармана рубашки платок и сам обработал рану. Надев штаны, он развернулся ко мне всем корпусом. Бледный, как смерть, губы синие, зубы стучат. Бедненький!

— Давай я. — прохрипел он, надавив каблуком ботинка на крошечное устройство. Стер его в пыль, можно сказать. Я ободряюще улыбнулась своему герою.

— Ты славно держался, Кларк. Горжусь тобой.

Быстрый поцелуй для героя, и мы, взявшись за руки, вышли из тени ниши. Дряхлая бабулька, выгуливавшая по тротуару собаку, завидев нас… да еще в таком помятом состоянии, неодобрительно фыркнула.

— Совсем распоясались! До дома им не дойти. Постыдились бы. Наркоманы проклятые. — проскрипела она, плюнув в нашу сторону.

Я нервно рассмеялась, прислонившись к плечу Кларка. Обняв меня за талию, и заметно прихрамывая на левую ногу, Винзор повел меня к дороге.

— Теперь мы можем спокойно уехать из этого дурдома. — прошептал он мне в ухо, и нежно дотронулся губами до щеки. — Я тоже горжусь тобой, Дез.

Мы добирались до места назначения практически всю ночь, каждый два часа меняя машину, и по возможности избегая центральных трасс, оборудованных камерами слежения. В последнем такси, я не удержалась и задремала на плече Кларка. Он ласково гладил мои волосы, нашептывая незатейливую попсовую песенку.

— Приехали, соня. — встряхнув меня, сообщил Кларк.

Все еще пребывая в объятиях Морфея, я позволила вывести себя из такси, и сонно покачиваясь на ветру, застыла на обочине дороги.

— Дезире, нам нужно идти. — настойчивый голос вывел меня из состояния оцепенений. Тряхнув головой и передернув плечами, я зябко поежилась, и огляделась.

— Боже… — выдохнула я. А вокруг только поле. И дуют северные ветра.

А я, блин, в тапках. Как дура.

— Где мы?

— Северная Калифорния. — пояснил Кларк, снова бережно обнимая меня. — Идти полчаса. До тропинки. И потом столько же, но уже легче. Не по траве….

— Теперь я понимаю, почему тут приборы не работают. Глухомань. — я отчаянно всхлипнула, и поплелась вперед.

Трава доходила мне до щиколоток. Утренняя раса сделала свое гадкое дело, я уже через десять минут мои тапки и них халат насквозь промокли и окрасились в грязно-зеленый цвет. Я продрогла так, что застучали зубы.

— И почему мы не взяли пиджак? — вздохнул Кларк, тревожно глядя мне в лицо. Видимо, зрелище было еще то!

— Ага, и резиновые сапоги, и шубу. — кивнула я, слабо улыбаясь. — Далеко еще?

— До тропинки минут десять.

Кларк остановился, когда я очередной раз запнулась.

— Я тебя понесу. Забирайся на спину. — заявил он. Я захлопала ресницами. Как трогательно. Битый не битого везет.

Я бы отказалась — честно. Но… Я так устала. Так замерзла.

А Кларк такой теплый, сильный, добрый. Великодушный и преданный.

Кларк Винзор тащил меня до самого поместья.

И свалился у ворот.

Довела парня.

Склонившись над павшим под моим весом влюбленным рыцарем, я отвела влажные светлые пряди с его лба, заглянула в светлые изможденные глаза.

— У тебя есть ключ? — спросила я. И судя, по разочарованному выражению лица Кларка, он ожидал услышать другие слова.

— Да. — медленно поднимаясь на ноги, молодой человек достал из ботинка маленькую пятиконечную металлическую звезду.

Начинается!!! Магические атрибуты. Тайные замки.

Достало все!

Вложив свой странный ключ в отверстие массивного замка, венчающего толстую цепь, обвивающую металлические решетки ворот, Кларк медленно повернул один конец звезды вправо, и еще два раза влево. Механизм щелкнул, замок раскрылся.

Мы вместе размотали цепь на ограде и вошли в заросший сад.

— Давненько тут не прибирались. — заметила я, пока мы пробирались сквозь заросли кустов и лиан к крыльцу дома, который оказался громадный серым готическим строением с башнями и колоннами. Наверно, вечером в сумерках поместье выглядит весьма мрачно и зловеще. У меня и сейчас от открывшейся панорамы холодок бежал по спине. Стены утопали в плюще, и от них шла резкая отрицательная энергетика. Черные шпили башен грозно устремлялись в небо, как антенны, металл на высоких мощных дверях местами заржавел. Я успела разглядеть почти стертые знаки, прежде чем, двери со скрипом открылись. Перевернутая звезда. Пентаграмма. И глаз в треугольнике под самым козырьком крыльца. Меня обуял суеверный ужас, и я застыла на пороге, боясь переступить зловещую грань.

— Что это за место, Кларк? Куда ты меня привез?

— Успокойся. — Кларк улыбнулся и взял меня за руку. — Это семейное гнездо моих предков. Последние десять лет тут никто не живет. Прежние хозяева умерли, и пока никто не выразил желание переехать в опустевшее поместье.

— И вряд ли выразит. — сказала я. — Мне тут не нравится. Жутко.

— Просто все заброшено. Приведений нет. Не бойся. Идем. — он потянул меня за собой, посмеиваясь над моими страхами. Пришлось войти.

Внутри оказалось не так страшно, как снаружи. Обычный холл. Гостиная. Камин. Повсюду пыль. Портреты, старинная мебель.

Кларк зажег свет в доисторических светильниках встроенных в стены и подвел меня к дивану с резными подлокотниками. Снял дряхлое покрывало и встряхнув его пару раз, подняв облако пыли, постелил обратно.

— Можешь присесть, а я разведу огонь в камине. — сказал он.

Его шаги по паркетному полу в огромной комнате отдавались зловещим эхом. Я поежилась, испуганно оглядываясь по сторонам. С портретов на меня смотрели не дружелюбные глаза незнакомых людей в одеждах различных эпох, подозрительно похожих друг на друга.

— Твои предки? — спросила я у Кларка, склонившегося перед камином.

— Да. — ответил он, не оборачиваясь.

— Красивые. Но злые.

— Это только так кажется. — усмехнулся он, чиркая зажигалкой над маленькой кучкой опилок. — Вот так. Сейчас согреешься, и успокоишься. А я найду тебе одежду, слазаю в подполье. Там должны остаться съедобные припасы.

— Десятилетней давности? — скептически заметила я.

Огонек в камине разгорелся на славу, и молодой человек подбросил в топку несколько дров.

— Нет, что ты — рассмеялся Кларк, отряхивая руки, и вставая. Он развернулся ко мне. — Папа приезжает сюда раз в год с коллегами. Привозят еду.

— А он не нагрянет? — испугалась я.

— У него сейчас сложное время. Ни минуты свободной. Так что, волноваться не о чем. Подойди к огню, быстрее согреешься. — предложил Кларк.

— Спасибо. Я здесь пригрелась. — отказалась я.

— Не забоишься, пока я ищу продукты и одежду?

— Нет. Умираю с голода. А ванна есть?

— Есть.

— А вода?

— Надо греть.

— Черт. Потом. Сначала есть, одеваться и спать. А где спать?

— Можешь здесь. В спальнях нужно топить.

— А ты?

— А я с тобой.

Я прищурилась, глядя на Кларка. Перевела взгляд на диван. Большой, в принципе. Места хватит. А мы оба не в том состоянии, чтобы опасаться необдуманных порывов.

Через пять минут Кларк Винзор вернулся с охапкой одежды для меня, а пока я примеряла различные шерстяные платья и юбки, он успел принести подушки, одеяла, чистое постельное и корзинку с едой. Выбрав длинное голубое вязанное платье с хомутом и широкими рукавами и надев, наконец, на ноги носки и простые кожаные туфли без каблука, я почувствовала себя значительно лучше. В корзинке оказалось много интересного. Различные соления, банки с консервами, малиновее варенье и бутылка красного вина.

Кларк расстелил перед камином большое теплое одеяло, и мы устроились на нем. Маленький пикник у теплого огня, потрескивающие дрова, рубиновое вино в бокалах и обычная беседа. Я не хочу говорить о грустном, сложном, необъяснимом. Я устала.

Под действием алкоголя страхи и напряжение рассеиваются, кровь растекается по венам, расслабляя онемевшие мышцы. Я медленно дышу, медленно мыслю. Мне спокойно. Впервые за последние дни. Разум дремлет в дымчатом полумраке туманной реальности, обнимающей меня, баюкающей в своих невесомых объятиях. Взгляд неспешно скользит по укрытым мягким сумраком очертаниям гостиной. Портреты больше не пугают, а вызывают интерес. Я замечаю среди взрослых предком Кларка маленькую девочку в голубом платье. Она очень хорошенькая, золотистые кудряшки, большие светлые глаза.

— Какая красивая девочка. — поставив на пол бокал с вином, говорю я, показывая на портрет малышки. — У вас одинаковые глаза. И улыбка.

— Это Каролина, моя сестра. Кузина. — сухо отвечает Кларк, не отрывая глаз от пламени костра в камине. — Мы выросли вместе. Этот дом принадлежал моему деду, потом в нем жила ее мать и отец. Они умерли, когда Каро было шесть лет. И она переехала к нам.

— Вы не ладите? — спросила, почувствовав холодок в голосе Винзора.

— Почему ты так решила?

Наши взгляды встретились. В его — смущение и удивление.

— Не знаю, показалось. — пожала плечами я.

— Мы дружили в детстве. Играли в одни и те же игры, делились игрушками, ругались, как все дети. Мама умерла рано, а отец всегда был занят, много работал. У нас с Каролиной были только мы. Пока папа не начал посвящать нас в таинства службы. Появились новые люди, незнакомцы с равнодушными лицами, книги, за прочтением коих я засыпал, ритуалы, которых не понимал. Каро всегда была смышленее меня. У нее все получалось. А отец ставил ее в пример.

— Неприятно, наверно. Быть недооцененным. — понимающе кивнула я. Кларк грустно улыбнулся. В отблесках пламени лицо его приняло зеленоватый оттенок, скулы запали, а глаза казались неестественно большими и темными. Игра света не всех красит.

— Да. Неприятно, — согласился он. — Я чувствовал себя лишним. Не похожим на них.

— Так и есть. Раз ты сейчас со мной. — прошептала я, взяв его за руку. — Ты все делаешь правильно. Я уверена.

— Мы не можем прятаться вечно. Нас все равно найдут. На земле нет места, которое бы не было подвластно контролю тайных правителей.

— Я найду способ, Кларк.

— Какой? — безнадежно вздохнул Винзор. Я загадочно улыбнулась.

— Там, где держал меня Блейк, я многому научилась. Я создавала иллюзии, миры, которых нет, не существует. Понимаешь? Мы можем уйти туда, как только я снова смогу…

— Все миры существуют, Дез. Тебе только кажется, что ты создаешь, а на самом деле ты открываешь, снимаешь вуали, видишь то, что другим не под силу. Каждая мысль, мечта, желание — материальны, но в другом временном и частотном спектре. Ты та, что видит сквозь вуаль сознания, ограниченного физическим существованием в этом размерении.

— А говорил, что плохо учился. — улыбнулась я, дотронувшись до плеча Кларка. — А ты так умеешь?

— Нет. — он покачал головой, подавая мне наполненный бокал.

— А другие? Те, кто выше.

— Четвертое измерение — их предел.

— А в каком мы?

— В третьем.

— Всего сколько? — задаю вопрос, и сама не верю в реальность происходящего. О чем мы говорим? Я не брежу?

— Девять.

— А что за девятым?

— Никто не знает. Но хотят узнать. Цель высших сущностей попасть туда. Но они не могут, не способны, и все время ищут лазейку.

— Мне кажется, что я могу. — задумчиво произнесла я. — Странно звучит, согласна…. Я даже не знаю, что такое измерение.

— Сознанию не нужно учиться. Оно уже содержит в себе знание. Люди обладали сознанием сто тысяч лет назад, но пришли высшие существа из четвертого измерения и заставили их забыть, они спрятали ключи, но и сами не могут ими воспользоваться.

— И ты просишь меня поддержать сторону воров? — я распахнула глаза, возмущенно поджав губы. Кларк вытянулся на одеяле, опустив длинные ресницы. На долю секунды мне показалось, что он уснул. Но Кларк неожиданно заговорил.

— А ты представляешь, что бы произошло, если дать всем людям планеты доступ в высшие измерения? С теми амбициями и пороками, что заложены в них? Во что мы бы превратили Вселенную? Цивилизации рождались и умирали именно по этой причине. Единое не позволит дисгармонию, оно все держит в равновесии. Адам Блейк решил обойти законы Вселенной.

— Но я тоже не безгрешна.

— Потому что не знаешь, кем являешься на самом деле. — лаконично ответил Кларк.

А он прав. Но как мне узнать, если я ничего не помню? Короткие просветления не в счет. Если говорить обыденно — я просто игрок-любитель.

— Это удивительно, Кларк. Все, что ты говоришь. Все, что чувствую и вижу я. Хотелось бы разобраться…. Но я так запуталась.

— Тебе нужно время, Дез. Но земная жизнь слишком ограничена. Можно не успеть….

— Адам говорил, что смерти не существует.

— Скажи об этом сотням матерей, ежеминутно теряющим своих детей, или родителям, которые погибли в аварии. — горькая усмешка тронула красивые губы Винзора. — Может быть, ТАМ нам будет хорошо, но сейчас я хочу простого земного счастья — здесь. С тобой.

Мне стало грустно от его слов. В них звучала нелицеприятная правда, и в тоже время меня не покидало ощущение фальши. Кларк Винзор цепляется за мечту, наивную, несбыточную. Он хочет уйти от реальности, к которой его с детства учили пристраиваться и подчиняться. Он бежит, но причина бегства не любовь ко мне — а тот самый пресловутый страх неоцененности. Не оправдать возложенные на тебя надежды — это действительно страшно. Стать изгоем с клеймом неудачника. Неуместным человеком. Мне стало жаль Кларка. И жаль себя.

Я легла рядом с ним, и мы долго смотрели друг на друга. Его бледное лицо снова приобрело странный оттенок, черты лица вытянулись, заострились. И теперь я не винила игру света и тени. И я испугалась.

— Ты какой-то другой. — прошептала я. Он протянул руку и положил указательный палец на мои губы.

— Я ненавижу то, что ты сейчас видишь. Это не я. Что-то страшное живет во мне. Чужое. Холодное. И оно подчиняется им. Беспрекословно. В тебе тоже есть второе я. В каждом из нас. Мы способны контролировать его. По крайней мере, я пытаюсь. — взгляд Кларка изменился, и его пальцы скользнули по моей щеке. Голос завораживал. В глубинах зрачков мелькали красноватые всполохи. — Сейчас я вижу в тебе другую сущность. У нее темные волосы и глаза, глаза цвета чистого серебра, излучающие свет. И ты прекрасна.

— Мы напились? — тягучим голосом спрашиваю я. Короткий смешок срывается с губ Кларка. Но глаза остаются серьезными.

— Если бы… — прошептал он, обнимая меня. — Спи. У нас был тяжелый день. Здесь так тепло и светло. И спокойно.

Доверчиво прильнув к плечу Кларка, я мгновенно погрузилась в дрему, в опьяненном сознании плавно играла знакомая мелодия.

"Я маленький чайник, который кипит". Моя личная колыбельная. Она дарила мне и боль и радость одновременно.

 

Глава 9

Мне приснился страшный сон. Я лежала на полу абсолютно голая, огонь в камине давно потух, страшный холод, казалось, проникал под кожу, и чужие холодные грубые руки переворачивали и быстро надевали на меня что-то шелковистое и легкое. Платье или саван. Меня обуял ужас. Они расчесывали мои волосы, повторяя один и тот же набор слов, значения которых я не понимала. Я все чувствовала, но не могла пошевелиться, не могла открыть глаза и взглянуть в лицо мучителям. Я слышала их голоса, резкие, повелительные, злобные. Свистящий шепот, неразборчивое бормотание. Они явно спешили. Я пыталась распознать среди общего гула голос Кларка. Только он может помочь мне, защитить, скрыть от холода. Но его не было рядом. Я знала, твердо знала. Кларка нет.

Потом меня подняли и понесли. Словно тряпичную куклу. И я была ею. Ватные руки и ноги, глухой крик отчаянья в груди, ледяной пот, струящийся по спине и полная неподвижность. Все усилия превозмочь боль и разорвать паутину оцепенения не увенчались успехом. Сопротивление невозможно.

Сквозь сомкнутые веки, я ощутил свет. Теплое дыхание ветра прошлось по волосам, заглянуло за воротник одеяния. Шелест травы под ногами похитителей, тяжелое дыхание и скрипящий смех. Сотни звуков и ароматов обрушились на меня. Я глубоко дышала, надеясь, что глоток свежего воздуха поможет развеять чары, но тело по-прежнему отказывалось слушать, когда как душа взывала о помощи.

Они долго тащили меня сквозь заросли сада, и ветки больно хлестали меня по щекам, а потом шаги участились, словно в предвкушении скорого окончания пути.

Я спиной ощутила ледяную твердость. Каменную твердость. Едкий запах серы, монотонные пения похитителей и зловещее уханье совы. Я почти сошла у ума от страха.

Зубы застучали, хриплый стон сорвался с губ.

Мои руки и ноги развели в стороны, и оставили лежать на холодной поверхности.

Я слышала, как удалялись их шаги.

Пение усилилось.

Их много. Не меньше десяти человек

Обжигающее тепло. Совсем рядом.

— Нет — откуда-то издалека раздался душераздирающий крик. Я узнала его. Кларк. Кричал Кларк. — Пожалуйста, не причиняйте ей боль.

Мой спаситель, пронеслась шальная мысль, когда надежда почти умерла.

И я открыла глаза.

Чтобы понять.

Надежды нет.

И это не сон.

С огромным усилием воли мне удалось повернуть голову, и, если бы я могла, то закричала бы от ужаса. Прямо передо мной полыхал костер, и сквозь оранжевое с синими всполохами пламя, я увидела кучку высоких фигур в белых балахонах с широкими закрывающими лица капюшонами. Их головы были опущены, а руки сжимали медальоны на толстых цепях. Они снова и снова повторяли жуткие слова, которые сначала я приняла за пение. Мой взгляд устремился дальше. И нашел того, кого искал.

Они привязали его грубой веревкой в огромному дубу. Он отчаянно кричал, и я завидовала ему.

Я не имела даже такой малости.

Лишь слабые стоны.

Неожиданно пришла апатия, растворив страх. Смирение и признание поражения. Я стала наблюдателем.

Мне не вырваться. Бежать некуда.

— Он будет следующим. — произнес громовой нечеловеческий голос. Совсем близко. Прямо надо мной.

Я подняла глаза. Он — высок. Выше остальных. Медленно зажег свечи в четырех концах каменной глыбы, или алтаря, на котором лежала я. И встал в изголовье. На нем был красный балахон. В одной раскрытая потрепанная книга, с пресловутыми пентаграммами на обложке, в другой — острый кинжал, рукоятку которого обвивали металлические змеи с красными стеклянными глазами. Они смотрели прямо на меня. Человек в красном начал читать.

Я не слушала слов. И не боялась смерти.

Я хотела, чтобы все закончилось, как можно скорее.

Я хотела безмолвия и тишины.

Я хотела уйти.

Прямо сейчас. Пусть это будет другой мир. Незнакомый. Злой. Холодный.

Пусть ничего не будет. Все равно. Я устала. Дико, невозможно устала.

Я подумала о Кларке. Они убьют и его тоже. Он следующий.

Сегодня мы жертвы на алтаре неизвестного бога.

Я должна умереть во имя того, о ком не знаю, ровным счетом — ничего.

Это несправедливо.

— Твоя кровь — благословение для нас. — соизволил пояснить Красный Балахон. Я посмотрела на него немигающим диким взглядом. Боже, только без пыток. Пожалуйста!!!! Не нужно убивать медленно.

— А твое сердце дарует бессмертие сынам Великого. И мы войдем в мир его. А он почтит нас своим присутствием. И прибудет с нами сила невиданная. Власть наша распространится по всему Сущему. И откроем врата поднебесные. — добавил полоумный тип.

Я поняла, что стала не просто жертвой в очередном ритуале горстки сатанистов, но и, по их мнению, проводником в другие миры, источником запретной и недоступной силы. Смущали пояснения насчет сердца и крови. Я не знала к кому обратить свои мольбы, но все равно молилась. "Кто бы ты ни был, не дай мне сохранить сознание до конца. Забери меня прямо сейчас. Избавь от мучений и пыток".

В массах пошло шевеление. Светлые фигуры разошлись в разные стороны, собравшись кучками по три человека. И только сейчас я заметила, что под их ногами нарисована красной краской на выжженной земле огромная пятиугольная звезда. И в ее центре горел еще один костер.

Это клиника.

Эти фанатики хуже Торнтона и всех остальных ненормальных личностей, что я видела.

Словно кадр из фильма ужасов. В тайниках подсознания теплиться надежда, что я все-таки сплю. Или брежу.

— Ты готова отдать нам свои силы и знания, дитя? — спросил главный жрец или самый важный оккультист. Цвет его облачения явно указывал на превосходство и отличие от остальных. Взглянуть бы в глаза ублюдку. Но нет. Капюшон даже нос закрывает.

— А можно, без кровопролития? — обретя дар речи, поинтересовалась я.

— Страх, боль и кровь очистят тебя. А смерть освободит сознание, чтобы передать нам бразды правления всем миром. Это великий дар. Ты уйдешь с почестями.

— Спасибо. Вы так великодушны. — горько заметила я. Удивительно, или я действительно пытаюсь язвить?

Красный снова зашептал, захлопнул книгу и положил в изголовье, а сверху поставил свечу.

— Мамочка… — прошептала я. Сердце замерло, пропуская удары. Надо мной блеснул острый клинок. В зеркальном отражении стали я увидела свои глаза. Они были серебристыми и излучали мерцающий свет. Кларк не лгал…

Я отвернулась, чтобы не наблюдать, как смертоносное лезвие разорвет мою плоть.

Ну, вот и все. Я зажмурила глаза, пытаясь воссоздать в памяти лица тех, кого хотела бы унести с собой. Но даже в этот последний момент моя память молчала. А где же обещанная вереница событий всей жизни, которая пробегает перед глазами в минуту смертельной опасности?

Опустошение и гнев — и больше ничего.

Я принялась размышлять о несправедливости судьбы, которая так жестоко обошлась со мной. Я каялась в грехах, которых не помню. Я просила у высших сил снисхождения к тем, кто останется жить в этом мире, где царят безумие и произвол.

Но этот чертов фанатик в пурпурных одеждах медлил.

Издевается?

Я твердо решила сохранить достоинство и не молить о пощаде в этот страшный для меня момент.

Уйти красиво.

Кому, блин, он нужен? Мой красивый уход?

Кто, вообще, обо мне вспомнит через пару лет?

Дудки. Не на ту напали.

Потеряв терпение, я открываю глаза, и заполняя воздухом легкие, собираюсь заорать, что есть мочи. Приходим в этот мир с воплями, то почему бы не уйти так же? Но крик застывает в горле, когда я замечаю, что мой неторопливый убивец, развернувшись вполоборота, направляет острие кинжала уже в другую сторону.

Казнь отменяется? Я с удивлением ощущаю, как в ноги и руки направился приток крови. Я даже смогла их, наконец, сдвинуть. Лежать звездой на холодном камне не очень-то удобно.

Почему так тихо? Никто не поет… И Кларк как-то подозрительно замолчал.

Я приподнялась, спустив вниз ноги.

Никто из шайки сатанистов на меня не смотрел.

Я повернулась, чтобы узнать, кто украл ветвь первенства и завладел всеобщим вниманием.

Меня никогда не били. А, если и били, то я не помню. Но в этот момент я четко почувствовала смачный пинок в область живота. Иначе описать свои ощущения я просто не могла. На миг я оглохла. То ли от радости, что спасена. То ли от удивления. А, может, снова испугалась.

Передо мной стоял Адам Блейк, небрежно опираясь на громадный каменный идол, в подножии которого меня собирались принести в жертву. В кожаной обтягивающей широкие мускулистые плечи куртке и черных узких штанах он больше походил на темного стражника или проводника душ в подземелье Ада, но никак не на спасителя. Непроницаемое выражение лица, волосы цвета воронова крыла раздувает ветер, в глазах серебристый огонь.

Такой же, как я.

Светлые глаза. Как у ангела…. Да, я говорила это. На записи. Все-таки это был он.

Адам Блейк.

Я выросла на его руках.

И сейчас он здесь, чтобы защитить меня.

Он не враг.

Я ошиблась.

И чуть не умерла.

— Шоу закончилось. Девушка уходит со мной. — спокойно оповещает он собравшихся. Я смущенно улыбаюсь, не веря в собственное везение. Оглядываюсь на притихших истуканов в ритуальных нарядах, и снова — на Адама. Не могу оторвать от него глаз. И там, где наши взгляды встречаются, в этой невидимой неуловимой точке, вспыхивают искры, рассыпаясь хрустальными осколками льда.

— Она принадлежит нам, Блейк! — взревел "Красный". Я испуганно вскрикнула, когда безумный жрец занес над Адамом руку с кинжалом.

Закрой глаза. Слова влились в мои мысли расплавленным жидким золотом. Не повиноваться я не могла.

Я не видела, как человек с кинжалом ударил Адама Блейка, но слышала звук, звук рвущейся ткани. И закричала. Так громко, как хотела с самого начала.

Бесконечный вопль ужаса простерся далеко за пределы рощи, в которой разворачивалось безумное действо.

Израсходовав последние силы, жалобно всхлипывая, я притихала, сползая на землю. Обхватила колени руками, и, не открывая глаз, принялась раскачиваться.

Стало тихо. Очень тихо. Словно и очутилась в вакууме, в полной прострации. И от этого безмолвия, звон в ушах начал нарастать, пока не превратился в гул, пока я не почувствовала, как мощная энергетическая волна накрыла меня с головы до ног, лишая возможности двигаться и дышать. Она давила на грудь, растворялась в крови, ослепляла. Я впала в состояние комы, не теряя сознания. Вернулась к истокам сна.

Встань. Снова этот голос. Внутри меня. Жгет. Приказывает. Ведет.

Я поднимаюсь на ноги. Тело легкое. Но оно повинуется не мне.

Иди за мной.

Я открываю глаза. Осторожно озираюсь. Ледяной холод пробегает по спине от увиденного. Табун мурашек. Недоумение, шок.

Безмолвие. Неподвижность.

Жаждущие моей крови и плоти, застыли в неестественных позах. Так, словно их заморозили.

Единственное подвижное существо — Адам Блейк, протягивающий мне руку. Рядом с ним окоченевшая фигура в красном с зажатым в пальцах правой руки окровавленным кинжалом. Взгляд быстро возвращается к Адаму. Он стоит прямо и уверенно. Никаких следов ранения. Чья же кровь на кинжале?

— Что происходит? — хрипло спрашиваю я. Даже листья на деревьях не шевелятся. Костры потухли, угли почернели. Дыма нет. Так не бывает.

— Что ты сделал? — снова обращаюсь к Адаму. Непроницаемые черные глаза смотрят на меня без всякого выражения. — Как ты это сделал?

Молчание. Его рука все еще вытянута. Я не спешу.

— Почему ты так долго?

На глаза наворачиваются предательские слезы. Я шагаю вперед и падаю в его объятия. Обнимаю, и горько рыдаю в плечо, выливая весь пережитый ужас и страх.

— Я так испугалась. — прошептала, почувствовав, как его рука успокаивающе скользит по моим волосам. На короткий миг мужские ладони обхватываю мою голову, теплые губы легко касаются затылка, и он разжимает руки.

— Нам нужно спешить, Дез. Времени мало. Энергетическая решетка не действует долго. Я узнал достаточно. Задержимся — и нас вычислят.

— Что узнал? — опешив, я резко отстранилась, недоуменно вглядываясь в невозмутимое лицо.

— Их планы. Задачи. Места следующих ритуалов. Тайные убежища. — спокойно перечислил Адам. — Я отправил паразитирующие сущности, прилипшие к телам этих одержимых, к черту. Туда, откуда они явились. Нам тоже пора уходить.

— Так ты поэтому медлил? Заставил меня пройти через… это? — распахнув глаза, я смотрела на человека, которого минуту назад готова была боготворить.

— Я знал, что с тобой ничего не случиться, Дезире.

— Но я не знала! — я издала возмущенный вопль и замахнувшись, ударила его по щеке.

Я не хотела… Не собиралась бить его. Меня захлестнули эмоции и гнев. И причины были.

Он мог предотвратить ритуал, но не сделал этого. Он выжидал, пока я прощалась с жизнью.

Красный след от ладони растекся по побледневший щеке. Но даже сейчас Адам Блейк не выразил ни возмущения, ни злости.

— Прости. — прошептал он, опустив глаза.

Серьезно? Как можно простить? Сколько можно прощать?

— Дез. Пойдем. — Адам мягко взял меня за плечо. Я не могла и не хотела смотреть на него. Но выхода не было.

— А Кларк? — спохватилась я, резко оборачиваясь. Винзор тоже был неподвижен. Привязанный к дереву манекен. — Я не оставлю его здесь. Он пытался мне помочь.

— Он привез тебя в их логово. — холодно сообщил Адам. Я схватила его за руку, с мольбой глядя в глаза.

— Пусть так. Но он не знал. Они убьют его.

— Он знал, Дез. — Блейк перехватил мои запястья. — Его хищная, порабощенная сущность знала. Они все связаны. Так же, как мы с тобой.

— Но он не хочет быть связанным с ними. — продолжала увещевать его я. — Как я не хотела. Я бежала от тебя. А ты меня все равно нашел. Прошу тебя, Адам. Я пойду, куда захочешь. Но освободи его. Дай ему время скрыться.

Адам опустил руки. Мы стояли напротив друг друга, не отводя глаз. Сражаясь даже в молчании.

— Неужели все повторяется, Дез? — его взгляд вдруг потух, губы тронула улыбка, полная горечи и сожаления.

О чем он говорил? В этот момент я не могла думать ни о чем, кроме спасения Кларка Винзора. И Адам поддался моим уговорам. Не сводя с меня темных задумчивых глаз, он подошел к дереву, к которому был привязан Кларк.

Я медленно следовала за Адамом, с состраданием всматриваясь в мертвенно-бледное лицо связанного Винзора. Тусклая кожа снова приобрела оливковый оттенок, когда широкая рука Блейка накрыла распахнутые мертвые глаза Кларка. Я заметила шершавые чешуйчатые образования с неровными краями на щеках и руках парня. Адам склонился к самому уху Кларка, и, не убирая руки с его глаз, начал шепотом произносить слова, или мантры. Один и тот же набор букв, повторяемый медленно и монотонно.

Я вздрогнула, когда Кларк неожиданно "ожил" и начал отчаянно дергаться, но Блейк крепко держал его обеими руками, не позволяя взглянуть себе в лицо.

— Тихо-тихо, мальчик. — мягко проговорил Адам, и мой отважный герой сразу поник. — Ты не должен смотреть. Не открывай глаза, иначе через них твои хозяева увидят нас и придут. Держи закрытыми. Я не готов к новой схватке. И она тоже. Ты слышишь меня? Кивни, если да.

Кларк послушно кивнул. Адам обернулся ко мне и жестом приказал отойти дальше. Потом поднял голову вверх, прислушивался к звукам. Я проследила за его взглядом. В вершинах дубов зашевелились ветви. Поднимался ветер….

— Возьми. — он достал из кармана куртки прозрачный камень, внутри которого двигались руны. Ничего подобного я раньше не видела. — Очерти пентаграмму по кругу. Быстро. Только линия не должна иметь разрывов.

Ветер все усиливался. В небе образовалась грозовая туча в считанные секунды. Ударила молния в самый центр зловещей звезды. Я опустилась на колени, лихорадочно чертя кривую линию. Я испуганно смотрела в небо, ползая по земле, вокруг пентаграммы. Я стерла колени в кровь, подол белоснежного платья превратился в грязные лоскутки, но внешний вид меня мало волновал в этот момент. Темнота сгустилась над нами. Живая тьма, в которой ощущалось злонамеренное присутствие.

— Адам! — воскликнула я, заметив, как одна из застывших фигур внутри круга шевельнулась.

— Торопись, Дез. — закричал на меня Блейк. Его глаза сверкали, светились, как звезды.

Никогда мне еще не было так страшно, как сейчас. Даже страх смерти не смог сравниться с этим суеверным ужасом, предчувствием появления чудовищной силы.

Хрипло и тяжело дыша, я соединила линии, и отпрянула в сторону, прижимая к груди магический камень Блейка. Я слышала его голос, обращенный к Кларку. Каждое слово, не смотря на поднявшийся ураган вокруг нас. Пыль и комья земли летели мне в лицо. Заморосил дождь. Раскаты грома пронзили небо. Я мелко дрожала, обхватив себя за плечи.

— Слушай мой голос, Кларк Винзор. — говорил Блейк. — Ты уйдешь сейчас отсюда, потому что я позволю тебе. Ты один, потому что другие останутся здесь навечно. Они мертвы. Твой отец слишком часто позволял сущностям, которым вы служите, входить в свое тело. Каждый поступок имеют свою цену, Кларк. Он и его соратники расплатятся за преступления своей душой. Я освободил их от демонов, но с собой эти твари забрали обещанные души. Единственное спасение для тебя, Кларк — не позволить больше завладеть собой. Ты для них идеальный футляр, оболочка, ты генетически подогнан для служения тварям из низшего мира. Но ты сильнее. Они питаются тобой, твоими чувствами и эмоциями, зависят от тебя, они паразиты. Ты можешь прогнать их. Вырвать из своего сознания и освободиться. Ты хочешь этого? Да или нет, Кларк?

— Да. — крикнул Винзор. На мои глаза навернулись слезы, когда я услышала мучительную надежду и отчаянье в голосе Кларка.

— Тогда я освобождаю тебя от своего возмездия. Ты вернешься домой, заберешь жену и позаботишься о народившемся сыне. Ты увезешь их туда, где их не смогут найти. Слышишь меня? Ты сделаешь это?

— Да. Но куда? Куда я могу спрятаться? Они повсюду.

— Я скажу тебе. Ты будешь слышать мой голос. Просто повинуйся мне. И больше не мешай.

— Я все сделаю. — хрипло кивнул Кларк. Адам убрал ладонь с лица несчастного. Я обомлела, увидев лицо Винзора. В черных впадинах, где раньше задорно блестели голубые глаза, мелькали красные зрачки. Шелушащееся зеленоватое лицо обезобразила тонкогубая улыбка от уха до уха. Кларк Винзор не был человеком. Это какое-то чудище. Гибридное существо. Я слышала о подобных тварях, но считала их вымыслом сумасшедших ученых.

— Ты — человек, Кларк. — глядя в страшные красные глаза, медленно произнес Адам Блейк. Веревки упали к ногам Винзора. И он поднял руки, точнее лапы с удлинившимися пальцами и когтями. И закричал от ужаса. — Большая часть тебя — человек, Кларк. — повторил Адам. — Поверь в это. Услышь меня.

— Да. Да. — Кларк застонал, закрывая уродливое лицо уродливыми лапами.

И прямо на моих глазах руки Винзора начали видоизменяться. Через несколько секунд он снова выглядел, как обычно.

Отстранив ладони от лица, молодой человек нервно рассмеялся, разглядывая свои руки.

— Я - человек, человек. — как мантру, повторял он. А потом голубые глаза встретились с моими. Я печально улыбнулась Кларку. И мне очень хотелось расплакаться. Никто из нас не заслужил этого безумия. Мы просто хотели простой человеческой жизни. Но не имели на нее права. Кто? Кто так решил?

— Дезире. — прошелестел его голос, все краски окинули лицо. Он снова сник.

— Она останется со мной, Кларк. Эта женщина всегда принадлежала мне. Я не могу ничего изменить. Даже, если захочу. — с ноткой сочувствия произнес Адам. Он повернулся и посмотрел на меня. Ветер кинул влажные пряди мне в лицо, больно ударив по щекам. Я знала, что вижу Кларка в последний раз, и смотрела только на него. И не думала сейчас, о том, что он солгал мне, не сказав о беременной жене. Он пытался. И я понимала. У него тоже не было выбора.

— Мне так жаль, Кларк. — проговорила я. — Все будет хорошо.

— Да. — согласился он, но я видела неприкрытую боль в его глазах.

Очередной раскат грома и пронзившая землю яркая молния, заставила нас отвлечься от душещипательной сцены.

Мы одновременно обернулись к очерченному кругу, в центре которого полыхнул костер, вопреки всем законам природы и ливневым потокам воды, обрушившимся на землю. И из полыхающего огня появилось НЕЧТО. Огромное, не меньше трех метров в высоту. С широкими плечами и перепончатой грудной клеткой. Тело все было покрыто черной чешуей, лысая морда с заостренными ушами и приплюснутым носом, клыки, торчащие из чудовищной пасти и большие черные глазницы с красными зрачками. Оно смотрело прямо на нас. Крик ужаса родился в горле, но там и застыл. Я чувствовала, как начинаю пятиться назад, не сводя глаз с чудовища. Я наткнулась спиной на что-то сильное и теплое. Надежная опора и сильные руки. Они поддержали меня, когда я начала медленно оседать.

— Я вижу тебя, Блейк. — разнесся над поляной громоподобный голос.

Защитная реакция подсознания сработала в тот момент, когда за спиной чудовища раскрылись костлявые жуткие крылья. Я была на грани обморока. Отвратительный запах серы отравлял мысли, спутывая их в клубок. Я наблюдала, как ОНО двинулось в нашу сторону сквозь туман помутившегося сознания. Дикий зловещий смех — последнее, что я запомнила, прежде чем окончательно отключиться. Сущность из другого мира не смогла пройти сквозь невидимые стены. Подумать только — это ЕМУ меня собирались принести в жертву.

— Нет-нет. — кричала я. Голова металась по подушке. Влажные волосы липли к губам. Жар и холод сковали тело, все мышцы ныли от перенапряжения. — Нет. Оно убило нас. Убило. Мы умерли. Мы все мертвы.

— Тихо, Дез. Мы живы. Все хорошо. Ты в безопасности. — произнес совсем рядом мягкий и спокойный голос Адама. Но объятия ночного кошмара не спешили отпустить мой растерзанный страхами разум. Я проснулась, когда прохладная ладонь Блейка легла на мой лоб. Я открыла глаза.

Незнакомая маленькая комнатка с простой деревянной мебелью и низкими потолками была погружена в полумрак. Небольшой светильник на столе в центре рассеивал темноту, оставляя длинные пугающие тени в углах. Я лежала в постели под теплым одеялом в сухой длинной хлопчатобумажной рубашке.

— Где оно? — хрипло спросила я, останавливая взгляд на Адаме Блейке. Он сидел на краю постели и держал мою руку. В отличие от меня, Адам не переоделся. Его куртка была заляпана грязью. Наверно, он не успел, пока занимался со мной.

— Оно ушло туда, где его место. — ответил Блейк, призрачно улыбнувшись. — И навел же он на тебя страху?

— Не то слово. — кивнула я, тяжело дыша. Сердце билось, как сумасшедшее. — Что это было? Демон? Дьявол?

— Если мерить земными понятиями, то да. А я скажу, что испугавшее тебя существо — особь из другого измерения. И материальный вид в этом частотном спектре оно может принять на очень короткий отрезок времени, и только в определенных местах, энергетически готовых принять его. Ритуал, в котором тебе пришлось принять участие, был направлен на вызов этой сущности. Физически они слабее людей.

— Ничего себе — слабее! — прохрипела я, округляя глаза. — Ты его видел? Он — громадный, вонючий.

— Энергетически сущности промежуточного измерения — сильны. — Адам, видимо, решил сразу ответить на все мои вопросы. Я оценила подобную откровенность. — Но, повторюсь, здесь они не имеют телесной оболочки. И поэтому создают кукол, вроде семейств Винзоров, перепрограммируя их ДНК и генетические особенности под себя. Чтобы войти в их тела во время подобных сборищ. И все же полностью овладеть человеком они не могут. И просто манипулируют им, ведут, подсказывают, одаривают особыми способностями, держат в рабстве, ограничивают волю сознания. И чем дольше человек одержим, тем тоньше нить, соединяющая дух и тело. Когда я сегодня при помощи очищающего энергетического потока, освободил тела кукол, вместе с паразитирующими сущностями ушли и души служителей темным силам. Кларк выжил, потому что молод. Он не часто посещал сатанинские сборища, и духовно сопротивлялся происходящему в его семье на протяжении последних тысячелетий. Ему претили кровавые оргии, жертвоприношения и бесконечные убийства невинных. Но Кларк бывал на ритуальных действах. Молчаливое отрицание не освобождает от ответственности. Его хозяев питают страх, насыщенная адреналином кровь в момент смерти, живая энергетика человеческого ужаса и внутренних органов, которые поедают участники сборищ. Самые сильные эмоции — вот, что им нужно. Человек уязвим перед внеземными захватчиками именно своими слабостями. Страх смерти, жадность, злоба, зависть, гнев, азарт, обжорство, страсть, похоть, и даже любовь, земная любовь, построенная на эгоизме — все это ворота для них.

Адам замолчал, а я потеряно смотрела на него. За его словами стояло больший смысл. Он хотел мне сказать, намекнуть, объяснить причины, почему я ничего не помню о своем прошлом.

— Я любила тебя, да? — тихо спросила я, глядя в темные глаза. Я знала, что они могут быть другими. Серебряными, чистыми, полными света. Он не был злом, но заставил меня страдать. Я не готова простить его. Но я знаю ответ на свой вопрос. Конечно, я любила его. Как я могла не любить того, кто был рядом с самого рождения? И не смотря на то, что память по-прежнему молчала, я догадывалась, как все произошло. Он был моим учителем и отцом, единственным другом, братом, любовником — он заполнил мой мир. А потом обвинил в том, что я не захотела видеть никого, кроме него. Это была его вина. А наказана я. За что?

— Почему ты решил, что имеешь право? — спросила я, требовательно глядя в непроницаемые обсидианы глаз. Голос звенел стальными нотками. Праведный гнев всколыхнул обиду и горечь в моей душе. Я откинула в сторону одеяло и села, спустив ноги на холодный пол. — Ты не имеешь права решать за меня. Не имеешь права похищать мои воспоминания и мысли, лгать мне, манипулировать моим сознанием, вырывать из реальности, чтобы напичкать образцами своей спермы, не спрашивая, хочу ли я стать матерью новой расы, хочу ли вынашивать твоих детей. Я видела, как ты дал шанс Кларку Винзору вернуться к нормальной жизни. Так почему у меня нет такого шанса? Почему ты не пощадил меня? Или хотя бы на краткий миг не задумался, что роль, предназначенная мне, просто унизительна, она противоречит человеческим понятиям о свободе выбора.

— Дезире! — Адам резко встал, глядя на меня сверху вниз своими черными глазищами. Скулы его напряглись, а это значит, что мои слова задели за живое этого непробиваемого супермена. — Теперь ты знаешь, какая угроза маячит перед всем человечеством. Неужели после всего, что ты пережила, тебя не охватило желание спасти свой мир, очистить его, освободить от рабства и паразитов.

— Как я могу очистить целый мир от паразитов, если и от одного-то избавиться не могу! — с горечью выдохнула я, тоже поднимаясь на ноги, и глядя в лицо своему угнетателю и спасителю. Не знаю, кем еще он не был для меня. — Ты не лучше этих тварей. Я такая же кукла, как Кларк. Не больше, не меньше. А ты дирижируешь мной, как хочешь. Щелкнул пальцами, и я забыла детство, щелкнул еще раз — и я на столе в лаборатории. Щелкнул третий раз — и я танцую вальс на задних лапках. Откуда мне знать, что ты не лжешь мне сейчас? Ты способен, на многое способен. И все, что случилось на той поляне, вполне могло быть хорошо продуманной иллюзией, чтобы снова поймать меня в плен твоей власти. И откуда мне знать, что ты не один из них, этих красноглазых уродов? Если ты, и другой, то возникает новый вопрос. Где уверенность в том, что твои цели в нашем мире лучше и чище, чем у других? Ни ты, ни они не являетесь истинными творениями этого измерения. Вы захватчики, узурпаторы, насильники и манипуляторы. Будь это не так, я бы не чувствовала себя изнасилованной, запутанной, испуганной и неуверенной. Я не верю тебе, Адам Блейк. Не верю. — закончила я обессиленным шепотом. Он стоял и смотрел на меня. Просто смотрел. Ничего не говорил и не делал. Не пытался опровергнуть мои слова. И только потрясение в глубине черных лабиринтов глаз и дикая усталость выдавали его истинные чувства. Его шатнуло в сторону, словно он внезапно опьянел.

— Я больше не могу, Дез. — тихо прошелестел его голос. Адам отвернулся от меня и пошел к столу. Замер, глядя на светильник, вокруг которого порхали мотыльки и ночные насекомые. — Я устал с тобой сражаться. Это не я, а ты…. Ты обманываешь себя. Все возвращается снова. Я надеялся, что начав с чистого листа, ты сумеешь найти правильный путь.

— О, конечно, во всем виновата женщина! — зло бросила я.

— Ты ошибаешься, когда говоришь, что я не принадлежу этому измерению. Мы оба принадлежим ему.

Я скривила губы в усмешке, устремив взгляд, полный презрения, в напряженные плечи и спину Адама Блейка. Я слышала, как звякнул замок молнии на его куртке, которую он, наконец, соизволил снять. Бросив ее на стол, он тяжело пустился на стул, сев ко мне вполоборота. Футболка с короткими рукавами, как и вся остальная одежда тоже была черного цвета. Темный принц, мать его.

— Я видела, что ты творил на поляне. Люди так не умеют. — фыркнула я.

— Значит, и ты — не человек. Хотя говоря о принадлежности к столь возлюбленному тобой миру, я не утверждал, что являюсь человеком.

— И кто же ты? — я направилась к нему, твердо намереваясь узнать все ответы. Во что бы это не вылилось. Адам поднял голову и посмотрел на меня. Глаза его были пусты. Разочарованный и одинокий. Может, еще и пожалеть его? После всего, что он со мной сотворил?

— Ты знаешь, Дез. Всегда знала. — легкая улыбка тронула его губы. В неровных отблесках тусклого света лицо Адама казалось невероятно красивым. Мрачная, мистическая красота. Бьющая в сердце.

Я склонилась над ним, взяла это прекрасное лицо в ладони и заглянула в глаза.

— Я не знаю тебя, Адам Блейк. — по слогам произнесла я, но он продолжал улыбаться, как идиот. — Для меня стали откровением записи, которые ты оставил в своей квартире. Они же не случайной там оказались?

— Нет. — Блейк качнул головой.

— В них — ложь?

— Нет. Но и не вся правда, только та, к которой ты готова.

Он пошевелил плечами, и что-то в его лице неуловимо изменилось. Он закусил нижнюю губу, прищурив глаза.

— Что конкретно тебя интересует? — напряженным голосом спросил Блейк.

— Я действительно рассказывала Торнтону о тебе?

— Да.

— Почему друзья родителей ничего не знают о тебе? Их заставили забыть?

— Да.

— И ты действительно был… — я замешкалась на секунду. К черту смущение. Мне нужно знать. — моим первым мужчиной?

— Да. — невозмутимо кивнул Адам.

И я ударила его. Второй раз за этот страшный день. Замахнувшись, со всей силы, влепила пощечину по самоуверенной физиономии. Я услышала грозный рык, сорвавшийся с его губ, и он резко схватил меня за плечи, встряхивая, как тряпичную куклу.

— Ты ублюдок. Ты врал мне. — закричала я прямо в побледневшее от ярости лицо Блейка. Я вырвалась, целясь когтями в его лицо. — Ты сказал, что не трогал меня. Сволочь, какая же ты скотина. Я была ребенком. Ты просто грязное животное. Как ты посмел?

— Я не врал. Я сказал, что не трогал тебя последние шесть лет. Так и было, черт бы тебя побрал. — он тоже перешел на крик, глаза неистово сверкали. Я била его кулачками по плечам и груди, вымещая всю накопившуюся боль и обиду. — И ты не была ребенком. Я ни к чему тебя не принуждал. Все случилось по обоюдному согласию.

— Да, сейчас можно сказать, что угодно. Доказательств-то нет! — я снова толкнула его в грудь ладонями, внезапно почувствовав влагу под своими руками. Гнев уступил место недоумению, и я быстро опустила глаза. Ослепленная вспышкой ярости и нашим смешным сражением (моська против слона), я не заметила, что все это время Адам морщился от боли, а вовсе не самодовольно ухмылялся, как мне казалось. Разрез на футболке был почти не виден, но судя по тому, как Блейк резко перехватил мои запястья, отстраняя от себя, под одеждой скрывалось нечто серьезнее царапины. Я вспомнила об окровавленном кинжале в руках застывшего "красного кардинала". В общей суматохе я просто не удосужилась спросить Адама, чья кровь была на лезвии.

— Ты ранен? — хрипло спросила я, глядя в глаза Блейка. Он оттолкнул меня в сторону, пренебрежительно скриви губы.

— Тебе-то что? — бросил он, поднимаясь на ноги, и прикладывая руку в груди. Я видела, как гримаса боли исказила идеальные черты мужчины.

Смешанные чувства нахлынули на меня. Да, я зла на него, и имею полное на то право. Но мысль о том, что его ранили, что он испытывает страдания — наполняла отчаяньем. Чтобы Адам не натворил, он много раз спасал меня. И он уже давно стал частью моей жизни. Болезненной и непредсказуемой, но неотъемлемой, незаменимой. Я не знаю, что со мной будет без него. Я не хочу быть без него. Не умею.

Мы одно….

Наверно, глупо спорить со своими же словами. Мне может что-то не нравится или даже бесить, но мы с ним связаны, хочу я этого или нет….

— Дай, я посмотрю. — тихо попросила я, присмирев, и посмотрела на него исподлобья. Адам недовречиво покосился в мою сторону, сузив глаза. Такое знакомое выражение.

— Пожалела?

— Тебе-то что. — повторила я его слова, недавно брошенные мне. Обидные слова. — Я только посмотрю, и все. Пожалуйста.

Я сделала шаг на встречу. Еще один. Блейк неуверенно и подозрительно изучал меня, словно опасаясь подвоха.

— Это же не серьезно? — сама себя успокаивала я. — Ты же ходил, разговаривал, и со мной сцепился. Смертельно раненный не смог бы.

Но Адам Блейк мог все. Укрощать демонов, останавливать время…. Он не выглядел старше тридцати лет, а ему по моим подсчетам должно быть не меньше пятидесяти. И то, не учитывая время на образование, которое он был обязан получить, прежде чем перейти к опытам над созданием идеального ДНК или "совершенства" в моем лице.

Я подошла к нему вплотную. Дрожащими пальцам потянула вверх край футболки, пропитанной кровью, капли которой были на полу. Повсюду. Но я слишком пылала яростью и гневом, чтобы заметить раньше. Его тело было горячим, очень горячим даже для лихорадки. Я задрала ткань до области груди, и отчаянный всхлип сорвался с моих губ, я прижала ладонь к своим губам, сдерживая рыданьями. Мои пальцы пахли его кровью. Красной кровью, как у всех остальных людей.

Рана была ужасной, глубокой, с рваными краями. Удивительно, что Адам еще жив. После ранения в область сердца. Потеря крови, наверно, невосполнима. Он столько времени ничего не делал. Преступное сумасбродство.

Его шатнуло в сторону, и он прижался спиной к стене, найдя в ней точку опоры.

А я не знала, что делать. Что можно сделать….

Я подняла на него глаза, полные слез. Они стекали по моим щекам ручьями, падали на пальцы, прижатые к губам. Я покачала головой, чувствуя разрывающую боль в собственной груди. Словно ранена была я, а не он. Я просто захлебывалась слезами, мои плечи дрожали от рыданий, сдерживать которые не было сил. Сердце разрывалось от глухого всепоглощающего горя. Я никогда не знала такой боли раньше….

Я не понимаю, что со мной.

Душа кричит и рвется на части,

Я пропитана отчаяньем.

Утопаю в слезах.

Не могу дышать.

Я задыхаюсь.

Я цепляюсь за Адама из последних сил.

Я должна помочь, но не могу двинуть и пальцем. Я раздавлена, оглушена страданьями, пронизывающими мое сознание кровавыми тонкими струнами.

На этих струнах играет боль.

И рвет их ко всем чертям.

Я не знаю, сколько смогу вынести.

— Что происходит, Дез? — голос Адама Блейка возвращает меня из глухонемых тисков черной пропасти, в которой заблудилась моя душа, ища спасения от раздирающего отчаянья. Я смотрю на него с другого берега мироздания, а между нами река слез и разбитых воспоминаний.

Я начинаю говорить, но слова не принадлежат мне. Словно кто-то другой овладел моим телом.

— Пожалуйста, не надо. — кричало другое я, вцепившись пальцами в плечи мужчины. Он мягко отстранил мои руки, серебристые глаза устремились в глубины разума, ища там ответы, успокаивая, возвращая…. — Ты не можешь умереть. Только не ты.

Очередной вопль срывается с моих губ. Я чувствую, как темная агонизирующая волна снова накрывает меня.

— Успокойся, Дез. Я не умру. Это царапина. Завтра все затянется. Не о чем волноваться. — его голос не способен удержать, я чувствую, как с каждой секундой балансировать на краю пропасти становиться все сложнее. Я ориентируюсь на него, но бездна тянет, засасывает. Время растворяется в ней. Она ждет меня. Знает, что время пришло.

— Ты умер. — шепчу я потрясенно. Образ Адама размыт. Распахиваю глаза, но вижу только туман. — Ты умер. — повторяю я, сползая на пол. Я бьюсь в истерике возле его ног. Меня жжет огнем и холодом. Поочередно.

— Тебя нет. Я знаю. Я видела, как ты умер….

— Я здесь, Дез. Я — жив. Говори со мной….

Руки тянутся ко мне, чтобы поднять, и я вскидываю голову, чтобы увидеть его глаза, но проклятый туман мешает мне. И даже Блейк не может рассеять его.

— Останови это, Адам. — умоляю его я, краем сознания понимая, что происходящее со мной — безумие и наваждение.

— Слушай мой голос, Дез. Иди на него. Иди ко мне, Дезире.

Я чувствую, как он сжимает мои плечи, но больше не слышу слов. Звуки растворились в звенящей нарастающей тишине, свет погас….

Я прыгнула в пропасть.

И вокруг воцарилась беспроглядная тьма.

Бездна не пугала.

В ней не было чувств. Желаний. Страха.

Боли. Отчаянья. Волнений.

В ней не было света.

Тишина. Покой. Безмолвие.

Все замерло. Потухло. Растворилось.

Разные оттенки тьмы, переливающиеся идеально ровными гранями.

Я осознала, что бездна имеет строгие геометрические формы.

Я внутри черного гигантского куба, вращающегося вокруг меня.

Его бесконечные грани составляет другие фигуры.

И они все проходят сквозь мое сознание.

Их много.

Я знаю, где я.

Это Вселенная.

Она бесконечна. Нет времени. Нет движения.

Только безграничное счастье и любовь.

Здесь нет хаоса, пока грани вращаются, соприкасаясь между собой. Пока они в равновесии и синхронны.

Я та, кто хранит равновесие.

Дитя девятого измерения, способное проходит сквозь все остальные.

Выше только Она.

Создавшая все. Истинная.

Сила творения.

И она готова принять меня обратно. Она любит меня.

Я чувствую благословение.

И несусь прочь.

Чтобы собрать то, что потеряла. Осколки своей памяти.

Она сорвала последнюю вуаль.

Но набросила ее я сама.

Пришло время расплаты.

Пришло время вспомнить все.

 

Часть 2

Когда "вчера" вливается в "сегодня".

"Откуда у нас смелость, желание жить, как мы можем совершить движение, спасающее нас от смерти в мире, где любовь побуждается ложью и заключается единственно в необходимости утоления наших страданий тем, что заставило нас страдать?"

Пруст Марсель .

"…Нас никто не заставляет страдать. Насилие, которое. мы совершаем и которому подверглись, обвинения, примирения, восторги и муки любви основаны на социально обусловленной иллюзии, что две действительные личности находятся во взаимосвязи. При некоторых обстоятельствах это опасное состояние галлюцинации и мании, мешанины фантазий, разбитых сердец, возмещения и возмездия.

Однако при всем этом я не отбрасываю случаев, когда любящие могут открыть друг друга, мгновений, когда происходит признание, когда ад превращается в Рай и нисходит на землю, когда это безумное увлечение становится радостью и праздником.

И, по крайней мере, оно заставляет Детей Леса быть добрее друг к другу, выказывать некоторое сочувствие и сострадание, если остались хоть какие-нибудь чувства и страсти."

Р.Д. Лэнг.

США, Нью-Йорк, Бруклин.

2000 г.

— А ты можешь сложить все четырнадцать кубиков в эту коробочку? — спросила худенькая белокурая девочка, подняв голубые глаза на высокого темноволосого мужчину, сидевшего в кресле и с улыбкой наблюдающего за ее играми.

— Конечно, могу. — кивнул он.

— Почему же ты не поможешь мне? — спросила она, пытаясь запихнуть в стеклянный тубус десятый кубик. Все остальные идеально соприкасаясь между собой, были аккуратно уложены внутрь. Но десятый никак не хотел уместиться так, чтобы не осталось зазора между ним и другим кубиком.

— Потому что ты должна это сделать сама, Дезире. — мягко ответил мужчина.

— Так нечестно, Адам. Мы играем в кубики много лет, но я никак не могу разгадать, в чем загвоздка. Для десятого нет места.

— Ты найдешь место не только для десятого, Дез. Но и для остальных.

Адам встал и подошел к огорченной девочке, присел перед ней на корточки. Она горестно вздохнула, и он приподнял ее лицо за подбородок. Глаза его смеялись.

— Выше нос, Дезире Вильмонт. Тебе только одиннадцать лет. Вся жизнь впереди.

— Но это невозможно! — раздраженно фыркнула она, снова взяв ненавистный шестиугольник, и наугад ткнула его в почти заполненный тубус. Глаза Дезире расширилась от восторга, когда она поняла, что попала пальцем в небо. Сияющая улыбка мелькнула на губах. Грани идеально сливались. У нее получилось.

— Вот видишь. — Адам ласково провел рукой по голове девочки. — Для тебя нет ничего невозможного.

— Так медленно. Я учусь, как черепаха. — снова вздохнула Дезире. Огромные озера глаз остановились на лице ее единственного друга. Иногда ей казалось, что она любит его больше, чем своих родителей. Наверно, это плохо…. — А мама так умеет?

— Ты же спрашивала у нее вчера. — он улыбнулся, растрепав ее челку.

— Она могла соврать. Или ты ее попросил не помогать ей. Ты — противный, Адам. Специально мучаешь меня.

— Я хочу, чтобы ты научилась принимать самостоятельные решения. Без подсказок. Ты же уже взрослая, Дезире. Ты справишься сама.

— Конечно, я взрослая. — фыркнула девочка, поднимаясь с колен. — Ты пойдешь со мной в парк? Сегодня так тепло.

— Почему бы тебе не позвать подружку? — бросив взгляд в окно, сквозь которое в комнату лился солнечный свет, спросил Адам. Он встал и подошел к раскрытой фрамуге. Действительно, чудесный день.

— Ты знаешь, что у меня нет подруги. — убирая кубики в шкаф, легкомысленно заявила Дезире.

— Ты должна общаться, Дез. — Адам обернулся, прислонившись спиной к подоконнику. Солнечные лучи соткали вокруг темноволосой головы сияющий нимб. Дезире рассмеялась.

— У меня есть личный ангел со сверкающими глазами, и мама с папой. Еще Сэмми, которая понимает меня лучше, чем все одноклассники вместе взятые. Разве нужен кто-то еще?

— Жизнь не заключается в стенах этой квартиры. — серьезно сказал Адам Блейк. — Тебе скучно с ровесниками, я это понимаю, но ты не должна подавать виду, что чем-то отличаешься от них.

— Но я другая, Адам. Все, что я вижу вокруг, отличается от того, что доступно глазам остальных людей. — девочка лучезарно улыбнулась, рассыпав по плечам светлые локоны.

— Контролируй свое видение. Ты умеешь держать сознание в рамках определенной частоты. Прежде всего, помни, что сейчас мы принадлежим этому миру. Не играй с реальностью. Ты обязана понимать важность своего предназначения. И, если ты не сделаешь то, о чем я тебя прошу — сделаю я. Я бы этого не хотел.

Дезире смутилась, потупив глаза. Строгий тон ее друга и учителя всегда заставлял ее испытывать досаду и стыд. Она не хотела разочаровать его.

— Я постараюсь, Адам. Я буду самостоятельной и серьезной. — пообещала девочка.

— Что за умные лица? — в комнату вошла высокая и стройная рыжеволосая женщина в изумрудном платье. Дезире стремительно бросилась к матери и крепко обняла ее.

— Мамочка, ты пойдешь со мной в парк. Адам не хочет. Он уговаривает меня завести друзей.

— Правда? — зеленые глаза Аманды Вильмонт остановились на атлетической фигуре брюнета, стоявшего у окна с мрачным видом. — Иди пока на улицу, детка. Я сейчас выйду, и мы пойдем гулять.

— Ты — самая лучшая. — девочка чмокнула в щеку свою мать, и озорно подмигнув Адаму Блейку, выбежала из комнаты.

Оставшись одни, мужчина и женщина какое-то время сосредоточенно изучали друг друга. Аманда казалась задумчивой и встревоженной.

— Ты уверен, что ей необходимо общение со сверстниками, Блейк?

— Абсолютно. — кивнул он, отрываясь от подоконника, и приближаясь к хрупкой женщине. — Она растет затворницей.

— Но это ее желание и решение. Разве не ты говорил, что Дезире должна слушать свое подсознание? — возразила Аманда.

— Сейчас в ней говорит гордость и эгоизм. Она считает себя выше других. А это не так. Даже чистое совершенное сознание подвержено негативным энергиям, которыми пронизан наш мир.

— Адам, я тоже прошла твою школу. — Аманда положила руку на плечо Блейка, проницательно взглянула в темные глаза. — Я знаю, как сложно адаптироваться среди людей, которые живут в другой реальности, и видят естественные для тебя вещи совершенно под другим углом. Она может бесконечно любить все человечество с его пороками и желать исцеления и гармонии, но принуждать ее делать что-то против воли и желания — не стоит. Прошу тебя. Пусть она останется такой, как сейчас. Доброй, отзывчивой, любящей. Что может дать ей дружба со сверстниками? Новые соблазны? Наркотики, спиртное, сигареты, ранняя половая жизнь? Общество давно уже не то, что раньше.

— Ты боишься потерять ее, и это нормально. Естественно, ведь ты — мать. — Адам мягко улыбнулся. — Дезире еще ребенок. Но ее интеллект и сознание выше, чем у остальных детей этого возраста. Она сумеет различить хорошее от плохого. Чтобы помочь людям открыть глаза, освободиться и увидеть мир без завес и манипуляций, Дезире должна научиться понимать людей, знать их. Это необходимо, Аманда. Вы с Филиппом хорошие родители. И ваша миссия поддерживать, воспитывать и направлять ее. И за этим вы здесь. Но Дезире не ваша собственность.

— И не твоя, Адам. — холодно отрезала Аманда, сделав шаг назад. — Ты готовишь ее к высшей цели, к выполнению предназначения. Но она должна быть свободна в своих желаниях.

— Вот именно. — согласился Блейк. — Мы так много говорили с тобой, Мэнди. И ты знаешь лучше меня, как сложно воспитывать столь уникального ребенка. Ты и Фил — наставники Дезире, ее проводники. Я лично готовил каждого из вас к выполнению наложенных обязанностей. Я дал ее вам. И это великая честь и ответственность. И сейчас в тебе бунтуют материнские чувства. Ты забыла, зачем мы здесь. Все мы.

Аманда отвела взгляд, заметив, как в глубине темных глаза засверкали серебристые искры. Он был прав. Когда-то Аманда Вильмонт с той же одержимостью впитывала каждое слово Адама Блейка, как ее дочь сейчас. Но прописные истины, год за годом открываемые ей, неожиданно потеряли первоначальный смысл, стоило Аманде прижать к груди маленький кричащий комочек.

Адам знал все о строении мира, о возникающих и уходящих в лету цивилизациях, о параллельных измерениях и сущностях, способных проходить сквозь них. Но было и то, чего высшее сознание Блейка знать не могло. Он никогда не был отцом.

И Аманда боялась за свою дочь. ДНК и генетика Дезире доведены до совершенства путем длительных исследований и опытов. Она — следующая ступень в развитии человеческого сознания. Неимоверная ответственность лежит на хрупких плечах ребенка. И что будет с ней, если она не справиться? Не оправдает ожиданий Адама Блейка? А это может случиться. Когда Дезире сама станет матерью, все уроки и наставления великого учителя предстанут в совсем другом свете. Аманда не желала дочери подобной судьбы. Дети Дезире должны изменить мир, исправить допущенные человечеством ошибки, но захочет ли сама Дезире возложить на плечи сыновей и дочерей ответственность за судьбы людей, всех людей?

Но Аманда еще не знала главного. Отцом детей новой расы должен стать Адам Блейк.

2003 год. Бруклин.

— Я больше не пойду в школу. Даже не уговаривай! — заявила Дезире, плюхнувшись на заднее сиденье "Порше". Аманда обернулась, взглянув в насупившееся лицо дочери. Воротник ее школьной формы был перепачкан синей пастой, ресницы влажные, засохшие следы слез на щеках.

— Что случилось? — мягко спросила Аманда. В зеленых глазах отразилась тревога. — Тебя кто-то обидел?

— Да. Природа! — хмуро бросила Дез, поправляя сползшие гетры. — Я никогда больше не пойду на занятия.

— Почему? — уже строже спросила женщина.

— Я опозорилась. Надо мной весь класс смеялся. — убитым тоном сообщила девушка, не поднимая глаза. Аманда сдержала улыбку.

— Свалилась, когда отвечала урок? — поинтересовалась она.

— Хуже. У меня начались месячные. Прямо на уроке физкультуры. И все видели, как по моей ноге потекла кровь. Это ужасно. Я не хочу жить. — Дезире разрыдалась, закрывая ладонями лицо. Аманда растерянно замерла. В голове ее тревожно заметались мысли. Как рано. Хотя нет. Девочке уже пятнадцать…. Женщина не на шутку испугалась. Она знала, что это значит. Дезире достигла репродуктивного возраста.

— Не плачь, маленькая моя. — Аманда потянулась через сиденье и погладила дочь по волосам. Та заревела еще горше. — Так бывает. Не ты первая. Одноклассники уже завтра забудут о случившемся. Ты должна гордиться, ты стала женщиной.

— Если я должна гордиться, то почему мне тогда так стыдно? — убирая ладони с заплаканного лица, спросила Дез.

— Ты меняешься. Пойми, милая, каждая женщина проходит через эту стадию. Не нужно бояться. Это прекрасно. Ты взрослеешь, превращаешься в прекрасную девушку. И скоро у дверей выстроиться толпа твоих поклонников. Все они будут сражены твоей красотой. И ты выберешь самого лучшего, чтобы прожить с ним долгую счастливую жизнь. — Аманда ободряюще улыбнулась, хотя на душе у нее скребли кошки.

— Как вы с папой? — перестав всхлипывать, спросила Дезире.

— Да, как мы с папой. — кивнула женщина. В глубине зеленых глаза скользнула печаль.

— Зачем ты обманываешь, мама? — тихо спросила девушка. Она смотрела в окно.

— Почему ты так говоришь?

— Я знаю, что никогда не выйду замуж. Я буду воспитывать детей, помогать им, учить их, так, как учили меня вы с отцом… и Адам. Они будут особенными и вернут первозданный закон всеобщего единства, и Вселенная снова обретет гармонию. И в этой программе нет места для меня, для моего личного счастья. Но, наверно, вернуть равновесие и есть счастье. Я не жалуюсь, просто мне немного страшно.

— Вот видишь, ты сама все понимаешь. — через силу улыбнулась Аманда Вильмонт. — А страх пройдет. Адам поможет тебе.

— Адам ничего не знает обо мне. — покачала головой Дезире, подняв на мать влажные глаза. — Он видит только то, что хочет видеть. И тому же учит меня.

— И в чем проблема? — побледнев, спросила Аманда.

— Мы смотрим разными глазами. Он говорит, что мы являемся одним целым, и я чувствую, что он не лжет. У нас много общего. Мы удивительно тонко чувствуем друг друга. И нам даже не нужно разговаривать, чтобы понять… Но иногда мне хочется побыть наедине с собой, отдельно от него.

— Со мной было так же в твоем возрасте. Это переходный период, Мэнди. Ты ищешь себя, переоцениваешься то, что еще вчера казалось незыблемым и верным. Тебе хочется спрятаться в свой маленький мирок, и посидеть там, в тишине, подумать, помолчать. Все вернется на круги своя спустя какое-то время. Подожди немного, милая.

— Ты не скажешь папе и Адаму, что со мной случилось?

— Если ты так хочешь….

— Я хочу. Мне очень неудобно.

— Я понимаю. — Аманда облегченно улыбнулась. Просьба дочери освободила ее от ответственности. И дала им обеим еще немного времени.

Два года спустя.

— Что дальше? — Дезире закрыла крышку тубуса. Все кубики легли на свои места. Задача выполнена. Адам прошелся по девушке задумчивым взглядом, витая где-то в своих мыслях. Он сидел на диване в расслабленной позе, закинув ногу на ногу и перебирая пальцами деревянные четки. Из кухни доносились веселые голоса Аманды и Филиппа, колдующих над праздничным обедом. У Дезире сегодня особенный день. Ей исполняется семнадцать лет. Но девушка не выглядит счастливой. Наоборот, с самого утра она кажется подавленной и грустной. И даже огромный плюшевый розовый заяц, врученный Адамом в подарок, не обрадовал ее. В последнее время Дезире очень изменилась. Стала замкнутой, необщительной, что было не свойственно ее лучезарной взбалмошной натуре. И она откровенно избегала его — Адама Блейка. Их общение свелось к минимуму. Он говорил — она молчаливо слушала, выполняя задания без прежнего энтузиазма. Не старалась угодить ему, не выбегала на встречу, когда он приходил, не смеялась вместе с ним над не совсем удачными шутками, не звала на совместные прогулки, уклонялась от любых прикосновений, словно он был прокаженным. Адам списывал изменения в поведении девушки на переходный период, осложненный гормональными всплесками, и пытался вспомнить, происходило ли нечто подобное с ее матерью в этом возрасте. Конечно, нельзя сравнивать Аманду и Дезире. Они совершенно разные личности, и физически и духовно. Но обе женщины, со всеми вытекающими. Аманда в семнадцать лет впервые влюбилась. В Филиппа Вильмонта. Но их брак был заранее предусмотрен, и они оба следовали программе. Им повезло, что они испытывали друг другу настоящие чувства…. И все же холодное отношение Дезире сильно тревожило Адама Блейка. Она закрылась от него, а это недопустимо. Странно, но именно он научил ее самостоятельности и полному контролю над разумом. Кто бы мог подумать, что однажды она обернет полученные знания против него. Дезире прятала от него свои мысли, желания, чувства, и эмоции, и каждый раз пытаясь подглядеть, он натыкался на прочную стену. Взаимопонимание и полное доверие были потеряны. И Адам желал знать причину, чтобы исправить допущенную ошибку.

— Адам, ты заснул? — хорошенькое личико девушки испортила раздраженная гримаса. — Я спросила, что дальше?

— Наверно, теперь ты знаешь все, Дез. — наклонившись вперед, он опустил голову на согнутые в локтях руки, упертые в колени. — Самое основное. Дальше будет новый этап. И он будет проходить в лаборатории. Ты ознакомишься с новыми технологиями…

— Мне придется уехать с тобой? — не дав ему договорить, быстро спросила девушка. Она встала из-за стола, за которым сидела, и расправила складки на подоле атласного нарядного белого платья, надетого по случаю праздника. Адам отметил, что она сильно выросла, и внешние перемены тоже были ошеломительными. Его подопечная становилась настоящей красавицей. Но она и не могла быть другой.

— Нет. Мы сможем перемещать отсюда, когда это потребуется. — ответил Блейк. Он поднялся и подошел к Дезире. Она настороженно смотрела на него, и инстинктивно отступила назад.

— Но я раньше этого не делала.

— Ничего сложного. Я научу. — Адам пожал плечами, улыбаясь имениннице. — Из кухни умопомрачительно пахнет. Готова праздновать?

— Снова торт, пирожные и воздушные шары? — хмуро спросила Дез, приподняв одну бровь. — Ты случайно не знаешь, что мне подарят родители? Если это будет еще один розовый плюшевый мешок с ватой, я не вынесу.

Взгляд Адама метнулся к небрежно брошенному подарку в углу комнаты. Протянув руку, он взял девушку за подбородок и заставил посмотреть на себя.

— А чем плох заяц? — почти с обидой спросил он. Дез резко отстранила его руку.

— Я не маленькая, Адам. — скривив губы в усмешке, холодно бросила девушка. — Я выросла из мягких игрушек. Жаль, что Ты этого не заметил. А должен бы. Ты знаешь меня лучше, чем остальные. Ладно, родители, им положено. Я всегда буду для них ребенком. Но ты не мой отец, и не мать. И даже не друг.

— Вот как? — Блейк напряженно улыбнулся. — И кто же я? Строгий учитель? Я думал, что мы друзья. Извини, что ошибся. Что плохого в том, что я подарил тебе плюшевую игрушку? Было бы лучше, если бы я купил набор косметики или комбинацию? Ты думаешь, такой подарок уместен?

— Для друзей — да. — кивнула Дезире. В глазах ее сверкнули слезы. — Я не хочу, чтобы ты сюсюкался со мной, как с ребенком, но и взрослой быть боюсь, так, как знаю, что меня ждет.

Адам потрясенно уставился в расстроенное лицо девушки.

— Ты боишься исполнить свое предназначение? Ты же хотела, Дез…. Мы оба знаем, как важно то, что должно произойти. — искреннее изумление прозвучало в голосе Блейка.

— Но сейчас мне страшно. — всхлипнула Дез, отворачиваясь. Ей было стыдно, что она дала слабину перед Адамом. — Вчера меня пригласил на свидание парень из спортивного класса. Все девчонки сходят по нему с ума, но я не смогла согласиться. Как я объясню ему, что через год или два буду носить ребенка неизвестно от кого, но зато этот ребенок будет совершенным существом новой расы? Ты думаешь, он поймет? Или кто-то другой? — девушка резко обернулась, гневно глядя в невозмутимое лицо. В сложные моменты Блейк всегда надевал маску равнодушия. — Или ты и для меня приготовил мужа, как для мамы? Тогда где он? Не пора ли нам познакомиться.

— А ты хочешь замуж? — он неожиданно улыбнулся. И злость Дезире улетучилась.

— Нет. — покачала головой она, почему-то расплываясь в ответной глупой улыбке.

— Ну, и все. Проблема решена. А о детях тебе слишком рано думать. — он шутливо щелкнул девушку по кончику носа, и взял за руку. — Пойдем, мама с папой ждут.

— Подожди. — серьезно сказала Дезире, удержав Адама. Голубые глаза вопросительно смотрели на него. — А, когда не будет рано…. Мы уедем отсюда? Ты увезешь меня в лабораторию, где я буду вечно беременной?

— Глупенькая. — нежно усмехнулся Адам, ласково сжимая ее пальцы. — Следующий урок я посвящу именно этой проблеме. Вижу — ты серьезно озаботилась ею. Скажу для начала, чтобы успокоить — ты не будешь вечно беременной. Оплодотворенные яйцеклетки спустя короткий период времени извлекут из твоего организма, и эмбрион будет развиваться в специальной камере под присмотром лучших ученых. Процесс оплодотворения проводиться искусственно и безболезненно. Ты ничего не почувствуешь. И сможешь жить своей жизнью. То есть, мы вместе будем заниматься обучением детей.

— А кто донор? — девушка внезапно покраснела. Адам озадачено сдвинул брови.

— Донор? — переспросил он.

— Ну, да. — смущенно проговорила Дезире. — Я — носитель особенного ДНК. Но меня одной недостаточно, чтобы дать жизнь новой расе. Меня интересует, чей еще генетический материал будет использован.

Блейк сильнее сжал ее пальцы в своей руке. Лицо приобрело отстраненное жесткое выражение.

— Сейчас не время и не место для подобных бесед. Ты узнаешь все. Но не сейчас.

— Но я имею право знать, кто будет отцом моих детей. И догадываюсь, почему ты не спешишь с ответом. Меня интересует вопрос, смогу ли я сама вынашивать ребенка весь срок, если пожелаю?

— Ты не пожелаешь, Дез. — Адам горько улыбнулся, отпуская ее руку. — Прости, я… Да, ты имеешь право знать. Но ты и так знаешь. Давай не будем и дальше смущать друг друга.

— А почему процесс оплодотворения будет проводиться искусственно? — она взглянула в его глаза. Ее пальцы коснулись щеки мужчины, и он дернулся от неожиданности. Вопрос Дезире поставил его в тупик.

— Это безопасно, и надежно. Процесс будет контролироваться врачами и специалистами. — растеряно проговорил Адам.

— А как же мои желания? — спросила девушка. Блейк пристально изучал ее лицо. Полуопущенные длинные ресницы Дез, расширенные зрачки и учащенный пульс говорили больше, чем ее слова. Он понимал, куда она клонит. И совершенно не знал, как на это реагировать. Она так долго была для него умным и любознательным ребенком. И он просто не успел подготовиться…. Как глупо и самонадеянно.

— Ты можешь контролировать свои желания. — ляпнул он первое, что пришло в голову.

— Боюсь, что я не так совершенна, как ты. — Дезире одернула руку, пожав плечами. — Я много думаю об этом в последнее время. Все мои одноклассницы только и говорят о своих парнях. И мне тоже хочется попробовать. Но, наверно, я должна спросить разрешения? — она метнула в остолбеневшего Адама Блейка наигранно-покорный взгляд, хотя губы едва сдерживали лукавую улыбку.

— Попробовать что? — откашлявшись, уточнил он, нервно поправляя ворот голубой рубашки, подчеркивающей совершенную мужественность его фигуры. Дезире положила ладонь с растопыренными пальцами на его твердый напряженный пресс.

— Ты хочешь, чтобы я произнесла это вслух? — девушка томно улыбнулась. — Мне семнадцать лет. Я каждый день вижу на улице целующиеся пары, слушаю рассказы подружек об их бурных похождениях, смотрю кино с жаркими объятиями. Было бы странно, если бы мне не было любопытно. Уверена, что и ты не так беспристрастен, как кажешься. Что ты делаешь, когда покидаешь эту квартиру? Кто ждет тебя дома?

— Меня никто не ждет, Дезире. — холодно произнес Адам, уверенно отстраняя ее руку. — У меня нет времени на глупости и потакания низменным желаниям и эмоциям.

— Ты хочешь сказать, что я должна умереть девственницей? — саркастическая улыбка раздвинула чувственные губы девушки, ослепительно блеснули губы. Адам нервно сглотнул. Разговор начал утомлять его и вызвать странное волнение в крови. Вот ведь чертовка. И в святом разбудит страсти.

— Это твое дело, Дез. Но ты должна думать о последствиях. И помнить об угрозе… злоупотребления или зависимости от той или иной дурной привычки.

— Занимать сексом — дурная привычка? — девушка рассмеялась. — Серьезно? И детей в пробирке делать — праведно? Да? Не претит божественному закону? Это глупость, Адам. Признай.

— Что ты хочешь, Дез? — устало проговорил Блейк.

— Я могу ходить на свидания с парнями, которые мне нравятся? — напрямик спросила Дезире. Она долго ждала ответа. Ее побледневший мудрый учитель впервые не нашел слов. И явно был зол на свою подопечную. И сильно смущен. И растерян.

— А их много? — наконец, выдавил он, запустив пятерню в свою темноволосую гриву.

— Нет. Один.

— Тогда — ладно. Поступай, как хочешь. Если тебе нужно… это.

Дезире снова удивила его. Взгляд ее потух, словно он только что нанес ей смертельную обиду.

— Так просто? — тихо спросила она. Он нервно пожал плечами.

— А что я должен сказать?

— А, если я не подумаю о последствиях? — глаза девушки воинственно сверкнули. — Или влюблюсь и пошлю тебя к черту со всеми твоими благими намерениями и пробирками?

— Ты этого не сделаешь! — уверенно заявил Блейк. — Не сможешь. Никогда. И точка. Истерика закончена?

— Она только началась! — Дезире упрямо насупилась и подбоченилась, расставив ноги. Адам нахмурился. Драться собралась? С кем? Из-за чего? — Хотя нет. — перемены в ее настроении не переставали сбивать его с толку. — Я воспользуюсь твоим благословением, и сейчас же отправлюсь на свидание. Позвоню Майклу и скажу, что согласна. На все!

— Скатертью дорожка. — усмехнулся он, сложив руки на груди. Дез схватила сумочку, и принялась искать в ней телефон. Адам снисходительно наблюдал да суетливыми движениями девушки. Потерял терпение только, когда маленькая разбушевавшаяся фурия действительно набрала номер какого-то Майкла и назначила свидание. Блейк выбил телефон из ее рук еще до того момента, как они окончательно договорились.

— Ты блефуешь, черт возьми. — рявкнул он, встряхнув девушку за плечи. Она не злилась. Наоборот, выглядела удовлетворенной. Добилась своего, вывела его из себя.

— Нет, Адам. Это ты блефуешь. Ты был уверен, что я не позвоню, иначе не разрешил бы мне. — бросила ему в лицо Дезире. И она была права.

— Ты опережаешь события, Дез. — отпустив ее, строго сказал Адам, справившись с приступом гнева. — Ты не умрешь девственницей, но сейчас слишком рано. Ты не готова. Остынь, справься со своими гормонами и эмоциями, а потом мы поговорим.

— Но я не хочу говорить. — прошептала она, понуро опустив плечи. — Прости, мне очень стыдно. Я хочу, чтобы ты воспринимал меня всерьез. Видел во мне не ребенка, а женщину. И все.

— А ты думаешь, что я не вижу? — Адам удивленно взглянул в растерянное лицо. — Мне сложно, потому что ты практически выросла на моих руках.

— Только не говори, что видишь во мне дочь…. - испуганно пролепетала девушка.

— Нет, не дочь. Но я не хочу причинить тебе боль. Не хочу, чтобы ты по наивности придумала себе что-то большее. Пойми, милая, хорошая моя — Адам взял ее лицо в ладони. Заглянул в большие озера глаз. — На нас лежит ответственность глобального масштаба. Мы не можем быть уязвимыми, не имеем права. Ты не должна относиться ко мне, как твоя мама относится к отцу. Мы выше, гораздо выше подобного проявления любви. Прости, что подвергаю тебя такому сложному испытанию. Но ты должна увидеть разницу между приземленными человеческими чувствами и бесконечной божественной любовью. И эта любовь распространяется не на одного человека. А на всех.

— Я понимаю. — слабо кивнула Дезире. Ресницы ее опустились, скрывая боль, застывшую в глазах.

— Правда?

— Да, Адам. Я не люблю тебя, точнее люблю, не больше, чем все человечество. Как ты мог подумать….

— Я рад, что мы поняли друг друга.

Удивительно, но именно этот странный, полный скрытых подтекстов, разговор переключил в разбушевавшемся переходном сознании Дезире Вильмонт нужный рычаг. Девушка успокоилась.

Все вернулось на круги своя.

Жизнерадостная, легкая и подвижная Дезире. Ласковая, улыбающаяся, искренняя. Веселая, открытая, излучающая внутренний свет. Гармоничная, неожиданно взрослая и рассудительная. Совершенная. Такая, какой и должна быть.

Адам Блейк тоже успокоился.

Они поняли друг друга. А как иначе?

Первый переход из спальни девушки в засекреченную лабораторию случился ровно через две недели. Они много практиковались, настраиваясь на высокочастотную волну, позволяющую перемещение материального тела из одной точки в другую. Это уже был выход в иное измерение, своего рода, кратковременный квантовый скачок. Процесс сложный, требующий полной концентрации энергии, но Дезире была талантливой ученицей, старательной, не щадящей сил. И ей не нужно было учиться. Знание закодировано в ее ДНК. Адам Блейк был свободен от кодов к собственному сознанию. А она еще нет….

И когда у нее получилось, девушка радовалась, как ребенок. Она подрыгивала на месте и хватала учителя за руки. Из глаз летели снопы серебряных искр, кожа излучала сияние. А Блейк тайно гордился. И чувствовал себя Пигмалеоном, сотворившим свою несравненную Галатею. И узнавал в ней себя и все их прошлые жизни и будущие….

— Значит, так ты собираешься освобождать человечество от влияния сущностей из нижнего астрала? — задалась вопросом смышленая Дезире, изучив труды многочисленных программистов, заседающих в одном из просторных залов лаборатории, напичканном аппаратурой. На ее лице отразилось недоверие, даже скепсис.

— Это лишь первые шаги, Дез. Я собираюсь создать корпорацию, способную выйти на международный уровень.

— Новые технологии взамен старых? — удивились Дез. — Новые операционные системы, новые программы, поисковые системы и сети? И что это даст? Одно порабощение сознания замещается другим и только.

— Смотри внимательнее. — Адам привлек внимание девушки к символам на мониторах. — Наши технологии изменят мир. Они позволят людям перейти на новый уровень, отказавшись от старого. Я дам им то, что они хотят, но ничего не попрошу взамен, и больше того — освобожу разум людей от неявного, тайного программирования. Мы не можем вернуться в каменный век или засесть в Гималаях в позе лотоса, глядя на звезды и ожидая, когда колесо Сансары в последний раз крутанется именно для нас. Человечество утратило возможность видеть знамения, и бесконечность вселенной вокруг них, воспринимают лишь в теории. Где-то там…. Когда-нибудь…. Но сейчас они идут на работу и включают компьютер, подносят к уху трубку сотового телефона, боковым зрением отмечают методично-мелькающие блики реклам, употребляют пищу, обработанную химикатами, слушают лживые новости, учат псевдо историю…. Каждый раз позволяя другим, врагам и манипуляторам, врываться в подсознание и шифровать, блокировать доступ к Абсолютному Единству. Я сниму шоры с глаз человечества, постепенно внедряя в каждый компьютер и телефон вирус, засечь который невозможно, целью и задачей которого станет уничтожение неблагоприятного влияния. Освобождение. Ты увидишь, как совсем скоро, здесь и там, появятся люди, свободомыслящие, прозревшие. Они начнут говорить правду, и те, кому это не выгодно, объявят их безумцами. Но будет слишком поздно. Сотни, тысячи, а потом и миллионы человек скажут "нет" системе. Откажутся быть рабами и приспособленцами. И именно для таких людей наши дети станут духовными учителями.

— Ты готовишь паству. — Дезире вскинула глаза. Она не понимала, почему выбрала именно это определение. И на краткий миг Адам Блейк показался ей совсем другим. Более худощавым, длинноволосым, в грубой монашеской рясе, с умиротворенным выражением лица, далеким…. Был ли это обман зрения или плод разыгравшегося воображения?

Именно в этот момент в программном отсеке появилась женщина. Дезире заморгала, пытаясь сконцентрировать на ней свой взгляд. Но это было чертовски сложно. Словно неисправная голограмма, ее фигура мелькала, вызывая боль в глазах.

— Фрея! — Адам Блейк улыбнулся и пошел навстречу незнакомке. Он протянул ей руку, и Дез с изумлением поняла, что женщина реальна. Ее маленькая бледная ручка продолжала мерцать в уверенной широкой ладони Адама.

— Фея — больше бы подошло. — сухо прокомментировала Дезире, неприязненно разглядывая вошедшую. Не смотря на постоянное мельтешение перед глазами, она сумела заметить, что Фрея очень красива и стройна. Совершенно неземное создание с мраморной кожей и переливчатым цветом глаз.

— Спасибо, Дезире. — раздался ее мелодичный пульсирующий голос, такой же не естественный, как сама гостья. — Я пришла засвидетельствовать свое почтение и уважение. Ты, наверно, не помнишь меня….

— А мы встречались? — усомнилась девушка, щуря заслезившиеся от напряжения глаза. Фрея улыбнулась.

— Огромное количество раз.

Дез беспомощно посмотрела на Адама, но он лишь туманно повел плечами.

— У каждого измерения, Дезире, есть хранители. — соизволил сообщить Блейк, после минутного молчания. — Именно они следят за тем, чтобы сохранялась гармония и равновесие. Это существа, прошедшие цикл перерождений, они достигли девятого измерения, чтобы постичь в полной мере закон Единства. И, повинуясь ему, заняли должность хранителя, Истинного. Создателя. Девять хранителей держат ось мира, дабы не дать ему низвергнуться в хаос.

— Бога? — уточнила Дез с придыханием, оставшись на воздушное существо в образе женщины. — Она — богиня?

— Фрея — хранитель пятого измерения. Но, если тебе так проще понять, то ты можешь считать, что она Бог. Но на самом деле, Дез, мы все Боги или учимся ими быть. Ибо мы одно.

— А она может быть здесь? — шепотом спросила девушка. Адам мягко улыбнулся.

— Она позволяет нам видеть ее, потому что мы на шаг ближе к измерению будущего, чем все остальные. Новая раса станет отпускным пунктом, проездным билетом в совершенно новый мир. Тебе только кажется, что Фрея мелькает. Она существует на более высокоскоростной частоте, еще не доступной нам в полной мере. Мы замедленны и слишком подвержены влиянию материальной тюрьмы.

— Ну, Адам, ты слишком запутал бедняжку. Много информации. Со временем Дезире вспомнит сама. — вмешалась призрачная Фрея-Фея.

— Подожди-ка, а кто хранитель третьего измерения? Ну, нашего, то есть. — проговорила Дез.

Адам Блейк спокойно и серьезно посмотрел на нее. И его ответ поверг девушку в легкий шок.

— Я. - просто сказал он.

— Отлично. — вздохнула Дезире. — Значит, ты успел побывать в девятом? Да? И что там?

— Ты тоже была там. — снова подала волшебный голосок чудесная Фрея. — Там нет — ты, он, она, мы, они. Только Я. Там все Едино и Бесконечно. Сила творения, общее сознание. Чем ниже измерение, тем сильнее грани, различия.

Дезире присела на стул. Она медленно осмысливала услышанное. И кое-что не давало ей покоя. Значительное кое-что.

— Почему я не помню?

— Ты помнишь. И поэтому Адам Блейк обучает тебя. Он помогает тебе вскрыть барьеры, установленные при рождении законами этого мира. Это он избрал тебя и вернул в медленно вибрирующую частоту или физический мир, который сейчас тебя окружает. Однажды ты станешь хранителем третьего измерения. И заботы о сохранении его равновесия лягут уже на твои плечи. И так будет продолжать до конца времен. От истоков к началу и наоборот, бесконечный круговорот. Мы двигаемся вверх, чтобы дать шанс другим достичь просветления.

— Адам станет хранителем четвертого измерения? — поинтересовалась Дез.

— Промежуточный высокочастотный спектр, наполненный нематериальными сущностями, не нуждается в хранителе. Они замурованы в нем, и не могут перейти в высший, пятый диапазон. И поэтому так стремятся занять и разрушить третий. Но вы, люди, сильнее их. Ваш страх — единственное оружие, способное нанести удар.

— Страх и эмоции. — прошептала Дезире. — Но разве может человек не испытывать эмоций?

— Контролировать. Может. — ответила Фрея. — Нести любовь и знание, желать освобождения. Третье измерение — самое сложное из испытаний на пути к Совершенству. Ты, моя дорогая, Адам и ваши дети подскажете людям, как разбить стены. И те, кому удастся, попадут в мой мир, часть вернется обратно, посетив на неопределенное время четвертое, нематериальное измерение, а кто-то застрянет в нем навсегда.

Дезире развела руками, анализируя услышанное. Фрея внимательно наблюдала за игрой эмоций на лице девушки.

— Ты хочешь еще о чем-то спросить?

Дез перевела взгляд на Адама. Он выглядел спокойным и невозмутимым. Еще бы! Ему известны все ответы.

— Ты выбрал меня. — тихо проговорила она. — Что значат эти слова? Мы встречались когда-то? В прошлых жизнях?

Блейк и Фрея быстро переглянулись. Заговорила женщина.

— Формулировка вопроса изначально не совсем верна. Прошлых жизней нет. Мы все — бесконечность единого. Мы не части чего-то целого. Мы и есть это целое. Сейчас тебе сложно осознать, как это возможно. На уровне физического спектра существует четкое разделение. Преодоление материальных пут, высвобождение сознания является целью, испытанием, единственной верной дорогой. Если ты знакома с верованиями буддистов, то у них есть такое понятие, как круг сансары. Это цепочка перевоплощений на пути к Богу, разорвать которую могут избранные, просветленные люди. Из всех религий вашего мира именно буддизм ближе всех к истине, но и здесь масса неточностей. Круг сансары возможно разорвать в свою первую инкарнацию на земле, отказавшись от пут материальной ловушки, ловко расставленной лжебогами. Ты смогла это сделать.

— Как? — Дезире изумленно распахнула глаза.

— Ты узнаешь ответ, когда ваши с Адамом энергии соединяться. — Фрея взглянула на Блейка, туманно улыбаясь. — Ты не сказал ей? Я думаю, что она готова.

Адам нахмурился, скрестив руки на груди. Дезире знала, какой смысл несет в себе эта поза.

— А я не уверен. Ей только семнадцать.

— Она гораздо старше. Ты сам знаешь, что я права. — Фрея склонила голову набок, поочередно разглядывая обоих. — Или ты не готов? Адам, время пришло. Прочь сомнения и неуверенность. В этом мире время немилосердно.

— Но не для меня. — сухо напомнил Блейк.

— Но для Дезире. Пока ты не соединишься с ней, она уязвима.

— О чем речь? — вмешалась девушка, вопросительно посмотрев в лицо учителя. Он смущенно отвел глаза. — О… — выдохнула она, пряча руки за спиной.

— Хорошо, Фрея. Я выполню твое пожелание. — резко ответил Адам, протянув Дезире руку. — Нам пора возвращаться домой.

Дезире решила ничего не говорить матери о загадочном соединении энергий. Ей сложно будет понять всю важность предстоящего процесса духовного соития. Притом, что духовное единение происходит во время физической близости через открытие нижних чакр, высвобождающих вихревые энергетические потоки обоих партнеров.

Непостижимо-неромантичное определение. Дезире не смущала витиеватая формулировка. И меньше всего девушка думала о каких-то высокодуховных составляющих физического акта между мужчиной и женщиной. Она любила Адама Блейка и желала быть ближе, еще ближе к нему. Ее молодой организм бурлил гормонами и любопытством. Но он никогда не должен узнать об этом.

Она не боялась. Совсем.

— Сегодня? — взволновано спросила Дезире Вильмонт, проходя в гостиную. Адам Блейк в напряженной позе сидел на небольшом диванчике в углу комнаты. Его взгляд рассеяно прошелся по ее легкомысленному наряду. Девушка явно подготовилась. Светлое платье на бретельках едва прикрывало ягодицы, распущенные по плечам светлые локоны, лучистые, полные ожидания глаза, легкий макияж. Она старалась казаться уверенной, расслабленной и невозмутимой, но ее выдавало едва заметное подрагивание губ.

— Ты помнишь, о чем мы говорили, Дез? — тихо спросил он, когда девушка села рядом с ним. — То, что произойдет между нами, не имеет ничего общего с рассказами твоих подружек. Я не твой бой-френд.

— Я знаю, Адам. — Дезире мягко улыбнулась и взяла его руку, заглянула в непроницаемые глаза. — Родители придут только через два часа. У нас масса времени. И, если у тебя есть, что сказать, говори.

— Куда делся мой розовый заяц? — Блейк неожиданно улыбнулся, ласково сжимая ее пальчики в своей теплой ладони.

— Я сплю с ним. — Дез лукаво усмехнулась и добавила с загадочным видом. — Каждую ночь.

— Это хорошо, а то я думал, что буду первым. — улыбка Адама поблекла. Он с грустью смотрел в светлое искренне лицо девушки и испытывал мучительное сомнение. — Прости меня. Я хотел бы найти другой способ. Но здесь его не существует. Мне очень жаль.

Дезире нахмурилась, резко вскинув голову. В глазах мелькнула обида.

— Я так непривлекательна в твоих глазах, что одна мысль о… ты сам знаешь, о чем, вызывает у тебя сожаление? — Она выдернула руку из ладони Блейка и вскочила на ноги. Адам тяжело вздохнул, опуская глаза. Обреченно мотнул головой.

— Прости. — с горечью повторил он. — Я просто знаю, что ты не готова. Ты не понимаешь. Тебе будет больно, я чувствую это.

— Ну, конечно, мне будет больно! — взмахнув руками, насмешливо бросила Дезире. — Всем девушкам бывает больно в их первый раз. — смутившись, она отвернулась и медленно подошла к окну. Она одернула в сторону занавеску, взглянула на удручающий пейзаж за окном. Грязный двор и помойка в переулке. Очень романтично, как все остальное сегодня.

— Я говорю о другой боли, Дез. — подал голос Адам. Он слишком долго обдумывал ее слова. — Попроси меня, и мы все перенесем. Когда ты станешь старше, многое будет видеться иначе и проще. Ты ранима сейчас.

Плечи девушки вздрогнули от нервного сдерживаемого смеха.

— Да в сорок лет мне действительно будет плевать. На все и вся. И на тебя, в частности. — неожиданно ее голос смягчился, в нем послышались надрывны нотки. — Я верю, что ты искренне заботишься обо мне. Я знаю тебя с тех самых пор, как впервые начала осознавать реальность. Мама рассказывала, что первым моим словом было не "мама" и не "папа". Я назвала твое имя. Словно всегда знала его. И сейчас желая меня защитить, ты сам причиняешь боль. Я рождена для тебя. Для того, чтобы быть с тобой. Так почему же ты отталкиваешь меня?

Она слышала, как скрипнул диван, когда он встал. А потом шаги Адама за своей спиной. Дезире закрыла глаза, чтобы удержать подступающие предательские слезы.

— Прости. — шепнул его голос, и она почувствовала его дыхание на своей щеке, когда он склонил голову и положил подбородок на хрупкое вздрагивающее плечико. Горячие сильные руки обвили ее талию, и она перестала дышать, по-прежнему крепко закрыв глаза. — Так мало смысла в моих словах. Смешные рассуждения, нелепые объяснения причин. И хотя мы давно знаем, что являемся одним целым, этот последний шаг сложен и для меня.

— Почему? — хрипло спросила Дезире. — Ты знаешь все, все на свете. Все тайны Вселенной. Измерения. Мысли людей. Их мотивацию. И боль.

— Наверно, сложность состоит в том, что и для меня все будет впервые. Это правда. Я должен был сказать. — на одном дыхании выдал он. И Дезире почувствовала, как сразу расслабилось его тело. Что за бред? Она быстро обернулась, внимательно взглянув в темные глаза, в глубинах которых мелькали знакомые серебряные искры.

— Ты хочешь сказать, что пройдя сквозь все измерения, прожив в каждом определенный промежуток времени, ты ни разу не был с женщиной?

Она изумленно смотрела на него. Адам отрицательно мотнул головой. Ей захотелось рассмеяться. И впервые девушке показалось, что Блейк врет.

— Как это возможно, Адам? Ладно, Бог с ним с четвертым, наполненным духами и уродами, и даже пятым с голограммными девами, вроде Фреи, но здесь, Адам! Кем бы ты ни был на самом деле, ты не можешь отрицать, отторгать и держать под контролем законы этого мира. Законы пяти чувств, не смотря на то, что шестое является в тебе преобладающим. Сколько ты здесь? Пятьдесят лет? И ни разу не поддался соблазну? Ты — святой? Евнух? Монах? Или дело в физиологии?

Она требовала ответа, пристально глядя в глаза Блейка. Но он молчал.

— Моя человеческая жизнь не была длинной, Дез. Жизнь до возвращения в Сознание. — наконец, ответил Адам. — Ты хотела знать, почему я выбрал тебя. И когда это случилось. Наверно, мне стоит рассказать сейчас. Чтобы потом ты не обвинила меня в нечестности.

— Я вся внимание. — сморщив хорошенький носик, серьезно кинула Дезире.

— Мой путь начался в 1939 году. Нет, не удивляйся. Я уже говорил, что время существует лишь в этом измерении. Когда сознание достигает девятого уровня, оно легко может вернуться в любой из нижних миров, и в этот. В любой день и час. Я родился в 1939 году в Тибете. И ты, права… — Адам сделал паузу, едва заметно улыбнувшись. — Я прожил свою жизнь в монастыре. Как монах.

— О… — выдохнула Дез. Все встало на свои места. — А я?

— А ты был пленницей китайских варваров, пришедших в наш тихий край, чтобы насаждать коммунистический режим. Они подобрали тебя в одной из деревень, пока двигались на монастырь, в котором укрывался Далай-Лама. И оставили в живых для забавы.

— Господи, я не хочу знать, как именно они со мной забавлялись. — испугалась Дезире. Кровь отлила от ее лица. Внутри закипал гнев, но она не находила ему причин. Разве можно злиться на обидчиков из прошлой жизни?

— Они не причинили тебе зла. Не успели. — Адам нежно коснулся ее щеки. — Ты не была буддисткой, Дез. Твои родители приехали в наши края из Англии, и ты поддерживала католическую религию. Вот так удивительно складываются судьбы людей. Монах-буддист и ярая католичка оказались в плену. В одной клетке, выход из которой означал смерть или казнь.

— И что случилось? Они убили нас? — с придыханием спросила девушка. Теперь она чувствовала боль в груди. И на лице. Щеки жгло огнем. Хотелось закрыть уши ладонями и убежать, но она осталась. Правда спасет мир?

— Не сразу. — взгляд Адама потух, пальцы крепко обхватили обнаженное плечо девушки. — Ты была такая юная, отважная. Красивая, как сейчас. Только волосы были темными, карие глаза. Настоящая цыганка. Ты решила, что я старше тебя лет на двадцать, а мне было только двадцать семь. Я был ранен, и ты ухаживала за мной, как за отцом. Вытирала кровь оторванным рукавом платья, кормила с ложечки отвратным варевом, которое нам бросали в железной миске, словно собакам. А потом мы начали разговаривать. Я рассказывал тебе о своей вере, а ты мне о своей. Мы делились самыми сокровенными мыслями и желаниями. И вдруг осознали, что представляем жизнь и окружающий мир одинаково, не смотря на явные разногласия религий. Бесконечность бытия, общее информационное поле, законы гармонии и единства. Мы научили друг друга, хотя сами еще не знали ничего. За несколько дней плена мы стали друг другу родными, самыми близкими людьми. Боль и страх объединяют. Именно на этом и спекулирует нынешнее правительство. Китайские надзиратели пришли ночью. Кто-то из них услышал твой смех, и его не устроило, что пленники посмели веселиться… — Адам на мгновение умолк, и на лице мужчины отразилась целая гамма чувств от ненависти до дикой боли. — Они целились в мою голову из открывшейся двери камеры. Одна секунда отделяла меня от смерти. Но ты оказалась быстрее. Закрыла меня собой. И умерла на моих руках в считанные минуты. Ты знаешь, Дез, я не способен убить человека, но тогда был готов сделать самый страшный в жизни поступок. Я хотел наброситься на твоего убийцу, мерзкого коренастого карлика с красным лицом и узкими глазами. Но меня остановила пуля. И мне повезло меньше, потому что я умирал мучительно медленно, не в силах пошевелиться, парализованного болью. Я видел, как неугомонные ублюдки издевались над твоим бездыханным телом. Едва ли он осознавали смысл своих диких деяний. Самый главный из них, обмакнув кончик ножа в смолу, начал резать твое лицо. Хорошо, что ты не могла чувствовать боли, но я чувствовал ее за тебя. Я умер через сутки, глядя в твои остекленевшие глаза. И тогда за миг до смерти, мое помутившееся сознание отыскало путь. И единственный смысл бытия. И там, в бесконечности Вселенной я четко чувствовал твое присутствие. Во мне и вокруг меня. Мы стали одним. Одним целым. Из одной реальности в другую, из мира в мир, до самой вершины Создания. И когда пришло время разъединиться, я забрал тебя с собой. Ты понимаешь меня? То, что я говорю? — Адам нахмурился, разглядывая оцепеневшее лицо девушки. Она словно впала в транс. Обхватив себя руками, Дезире смотрела сквозь него, пребывая где-то далеко. Не здесь.

Адам обнял ее и привлек к себе, провел руками по спутавшимся волосам.

— Вот, что я называю Бесконечной Любовью, Дез. Она сможет поднять до небес. И это святая истина. Никакой физиологии. — он мягко усмехнулся, коснувшись губами макушки девушки. — Не я назначил себя Хранителем. Так было нужно. Я могу сохранять материальную оболочку столько, сколько пожелаю. Только Хранителям позволено материализоваться в этом измерении. Остальные путешественники или рождаются вновь, теряя воспоминания и связь с Единством и Истинными, или приходят в виде энергетических сфер, которые вы называете призраками. Но есть и темные сущности, они могут занять тела уже живущих, подселиться к ним, чтобы повергать на дурные дела, устанавливать свои порядки. Они не нашли путь к Единству, и пытаются поглотить ваш мир через людей, падких на власть и деньги. Они зациклены на ритуалах и физиологических потребностях. Они творят зло, убивают, воруют души, не позволяя им соединиться с Бесконечностью. И мы должны их остановить.

— Что я должна делать? — тихо спросила Дез, поднимая голову. Голубые глаза были полны слез.

— Не поддаваться эмоциям и соблазнам. Они хитры. Не успеешь оглянуться, как попадешь в их лапы, и твой великий дух окажется запертым в скорлупе. — Он ласково улыбнулся, обхватив ладонями лицо девушки. Серебряные светящиеся глаза пристально изучали ее. — Вот теперь ты готова, Дезире. — прошептал он….

Но не поддаться эмоциям и соблазнам очень сложно. Особенно в объятиях мужчины, который сам чертовски соблазнителен. Особенно, если любишь его с детства.

Адам Блейк никогда не думал, что так легко попасться в сети искушения. И оттягивая соитие со своей подопечной, инстинктивно чувствовал — она станет для него самым сложным испытанием. Она была сильнее его. И он попался. Так легко, словно был несмышленым подростком.

Родители Дезире вернулись раньше, и застали не самую лицеприятную для них картину. Был огромный скандал. Аманда кричала на Адама, обвиняя его во всем, в чем только можно обвинить мужчину. И только отец сохранял гробовое молчание, скрывшись на кухне.

Конечно, Адам успокоил разгневанную мать. По-другому и быть не могло. Он способен угомонить кого угодно. Даже фурию.

А потом Адам Блейк пропал. Дезире впала в отчаянье и не находила себе места. Она часами простаивала у окна, и неоднократно пыталась переместиться в лабораторию, но у нее не получалось. Адам закрыл доступ. И Дез знала причину. У них не получилось. Не произошло никакого соединения энергий. Близость, удовольствие, страсть, щемящая нежность, но единение душ. Это был провал. И она винила себя. Свои чувства. Какая глупость! Все еще можно поправить. Они попытаются снова. И снова. Если понадобится. А Дез надеялась, что понадобится.

Она подолгу гуляла одна в близлежащем парке, обдумывая случившееся и оплакивая несчастную любовь. Мысленно молила Адама вернуться и поговорить с ней, объясниться. И однажды он услышал ее мольбы. Но до этого момента прошел целый месяц, в течение которого девушка чуть с ума не сошла от горя.

В Бруклин пришла осень, но еще было очень тепло, и Дезире неспешно прогуливалась по аллее, рассеяно глядя перед собой. Он подошел сзади. Она не слышала шагов, но почувствовала его присутствие и замерла. Резко обернулась, глядя в глаза любимого затравленным взглядом. Потом бросилась ему на грудь и отчаянно разрыдалась. Он какое-то время просто стоял, ничего не говоря и не двигаясь, а потом его руки неуверенно обняли ее.

— Прости меня. — прошептал он. Просить прощения вошло у него в привычку. — Это я виноват.

Оторвав лицо от пропитавшегося слезами свитера Адама, Дезире обнаружила, что они находятся в совершенно другом месте. Небольшой клочок земли, а вокруг высокие скалы, подпирающие небо заснеженными вершинами. И воздух такой чистый и свежий. И странное чувство пронзило ее. Это была легкость, ощущение свободы и парения.

— Где мы? — вытирая слезы краем рукава, хрипло спросила девушка, растерянно озираясь по сторонам. Адам отступил назад, серьезно глядя на нее.

— Там, где нас не увидят. Я должен был поговорить с тобой. Предупредить.

— О чем? — она испуганно заморгала.

— Совет Истинных решил, что мы не справились. Ты не пригодна для выполнения миссии. — произнес он, глядя себе под ноги. — А виноват я. Только я.

— Что значит "не пригодна"? Я не сломанный телевизор. Я человек! — возмутилась девушка, наступая на него. Он поднял глаза, в которых плескалась боль. И безысходность.

— Но выход должен быть! Ты не можешь просто уйти и оставить меня. — с отчаяньем прошептала Дезире.

— Все гораздо хуже, Дез. Я семнадцать лет обучал тебя, но ничего не вышло. Год, два или десять ничего не поправят. Ты не виновата. Но они решили, что тебе пора вернуться. Туда, откуда ты пришла.

Дезире онемела. Она испуганно отшатнулась.

— Умереть? Сейчас? — прошелестела бледными губами. — Я не хочу.

— Прости, я ничего не могу сделать.

— Но ты же Хранитель.

— Они тоже. И смерть — не зло. Это освобождение. Ты сейчас не понимаешь, но мы все равно будем вместе, только на другом уровне Сознания. Ограниченная телесной оболочкой ты не можешь войти в общий информационный поток. И, черт возьми, я не знаю, почему! — Адам яростно сжал руки в кулаки, скулы его напряглись.

— Ты серьезно? — насмешливо спросила Дез. — Смерть — не зло? Я должна утешиться твоими словами. Мы будем вместе. Это чудно. Но я не хочу вместе там. Я хочу здесь.

— И в этом сложность, Дез!

— В том, что я люблю тебя? Как женщина, как человек? А не высокодуховное существо? Что ж, я не совершенство, но я не просила вешать на меня этот ярлык. И я не хочу никакого единства. Все, что мне нужно — это ты.

— Я знаю. — он мрачно кивнул. — Но и они знают. Есть выход, Дез. Для нас обоих. Я уговорю Истинных, если ты согласишься. Я отнесу тебя в лабораторию и заставлю забыть. Все, что случилось. Твоих родителей. Детство. И меня. Начать с чистого листа.

Все краски покинули лицо девушки. Она смотрела на Адама, как на Иуду в человеческом обличии. Он предлагает ей забвение?

— Я дам тебе время подумать. — проговорил он.

— О чем? — закричала Дез. Это был крик, полный боли. — О чем я должна подумать? Стереть меня, словно я программа?

— Дезире, послушай. Тебе не будет больно. Ты просто забудешь. И… как-нибудь мы придумаем, как все исправить.

— Меня нельзя исправить, Блейк. Я не чертова машина.

— Дез, пожалуйста. — Адам с мольбой посмотрел в ее глаза, порывисто хватая за руки. — Я не хочу, чтобы ты уходила. Не хочу других учениц. Ты нужна мне здесь.

— Ты же говорил….

— К черту то, что я говорил. Пусть ты не узнаешь меня, но я буду знать, что это ты. Я буду помнить, как ты смотрела на меня сейчас. Как ты любила меня, наплевав на все, что тебе было уготовано волей Истинных. Ты будешь жить, а я буду рядом. Всегда. Случайный наблюдатель, добрый покровитель, незнакомец в толпе. Кто угодно.

— А как же новая раса? Новая цивилизация, способная перешагнуть в следующее измерение? — прищурив глаза, спросила Дез. Его слова должны были растрогать ее, но она чувствовала только боль.

— Ты не будешь участвовать в воспитании детей новой расы. — после длительной паузы, сообщил Блейк. Она толкнула его в грудь.

— Но я буду участвовать в ее производстве? Так?

— Да. Но ты не будешь знать. Не будешь помнить. Дезире, твое ДНК не изменилось. Оно так же совершенно, и идеально сочетается с моим.

Она отшатнулась от него. Волосы упали на ее лицо. Девушка тяжело и прерывисто дышала. И не могла поверить в то, что он ей предлагает.

Потом сделала шаг навстречу, откинула с лица прядь волос. С вызовом посмотрела в темные глаза Адама Блейка.

— Поцелуй меня. Так, как никогда не целовал. В губы. — в дрогнувшем голосе все же прозвучали повелительные нотки. — Словно влюблен в меня. — добавила она, в глазах сверкнули слезы. Что-то шевельнулось на лице Блейка. Неуловимое выражение душевной боли и горечи. Он протянул к ней руки, охватывая пальцами хрупкое лицо и крепко, неистово сжимая его. Его губы были горячими, отчаянными и жаждущими. Она обняла его плечи, прижимаясь ближе. А потом прошептала прямо в губы.

— А теперь ты сможешь повторить все то, что сказал? — голубые глаза холодно смотрели на него. Адам сжал девушку в объятиях, прижимаясь щекой к ее волосам.

— Нет, я не смогу. — горько проговорил он. И тогда Дезире нежно улыбнулась. Маленькие холодные пальчики прошлись по щеке мужчины.

— Все правильно, Адам. Что мне смерть, если ты только что признался мне в любви. В простой, примитивной и построенной на эгоизме. Твои слова?

— Мои. — усмехнулся он. — Но ведь это так. Ты хочешь любить меня, и судьба мира не интересна тебе больше.

— А чего ты хотел? Разве могло быть иначе? Если мы одно, как я могу не любить тебя? Я же не была монахиней в прошлой жизни, и мне недостаточно духовной близости. Не вижу в этом ничего плохого.

— Я тоже. — серьезно ответил Адам. — Наверно, мы оба ошибаемся.

— Мне все равно. Поцелуй меня еще раз. Я так замерзла.

И он поцеловал. И согрел так, как она хотела.

И в этот раз все произошло иначе. Чтобы достичь столь желанного единения необходимо во время снять маски, открыть друг другу душу и мысли, довериться зову, идущему изнутри. Никакие высшие цели и благородные устремления не отменяют законы абсолютного Единства. Истинные ошибались. Бесконечная любовь возможна и в материальном мире.

Дезире чувствовала, как падает или возносится в темный тоннель, и парит среди сливающихся в бесконечность граней бытия. Там не было света, лишь мелькающие брызги серебра, и полное безмолвие. Полный покой и блаженство. Движение, рождающее жизнь. Движение, рождающее звук. И мысли, создающие миры…. Она была не одна. Внутри и снаружи. Все как говорил Адам. Она вспомнила все. Но память ничего не изменила.

— И что теперь? — спросила Дезире, подбирая и натягивая разбросанную одежду. Он собрался быстрее, и теперь с непроницаемым лицом наблюдал за ней.

— Истинные накажут нас обоих, если узнают. — тихо произнес он. — Ничего не изменилось. Тебе придется сделать выбор.

— Я уже его сделала. — она отвернулась, обхватив плечи руками.

— Дез. — он подошел и обнял ее. — Ты же была там. Это чудесно. Невероятно. Божественно.

— Я хочу быть здесь! — настойчиво ответила девушка, взглянув в его глаза. — И я хочу помнить. И любить тебя. Или умереть. Как тогда. На твоих руках.

— Я не переживу этого снова. — покачал головой Блейк, с мукой глядя на нее. — Только не теперь.

Дезире вернулась домой. В свою обычную жизнь. Адам Блейк больше не появлялся. Но она всегда чувствовала его присутствие. И больше не боялась, и не была одинока.

Она просто жила, и была счастлива. Потому что знала — ее любовь взаимна. И бесконечна. И если высшему сознанию это неугодно — к черту его.

В один прекрасный солнечный осенний день Филипп Вильмонт решил свозить всю семью на побережье. Таких желающих провести уикенд на природе было много. Трасса была переполнена автомобилями, но Филипп был опытным водителем, и никто не ждал подвоха. Аманда весело напевала песенку, и отец вторил ей хриплым басом, сильно фальшивя. А Дезире дремала на заднем сиденье.

Ее разбудил визг тормозов. Все произошло, как в замедленном кадре. Она почувствовала резкий толчок, услышала скрежет металла и крики родителей, и в следующий момент ощутила, как ее накрыло чья-то тень. Теплое сильное тело защитило ее от рокового удара, когда машина, съехав в кювет, перевернулась несколько раз. Открыв глаза, она увидела светлые глаза и плотно сжатые родные губы.

— Адам, что… — хрипло прошептала она, и закричала то ужаса, увидев как огромный осколок от разбитого стекла врезался в спину любимого. Он прошел насквозь, и на нее полилась горячая алая кровь. Обмякнув, мужчина упал на нее. Край осколка кольнул ее в плечо. Она высвободила руки, чтобы поднять его лицо. Серебряные глаза потухли. Адам Блейк был мертв. Его тело замерцало неровным светом, а потом он исчез.

— Нет. — закричала она. — Я не буду жить без тебя. Я не хочу.

Дезире взглянула на переднее сиденье и окровавленными пальцами закрыла рот. Родители были мертвы.

— Я не хотела этого. Почему? Почему, черт бы Вас побрал. Кто Вы такие, чтобы решать за нас? — хрипло прошептала она, обращаясь к… Богам?

Она слышала вой сирен. Скоро ее достанут отсюда. Но зачем? Зачем ей жить дальше? Она потеряла все. Девушка зажмурила глаза, и внезапно ее сознание понеслось прочь. Прочь из искореженной машины, за пределы реальности. И теперь у нее была определенная цель. Она знала, что должна сделать. Чтобы спасти себя от боли.

Мгновение спустя, она открыла глаза, изумленно оглядываясь по сторонам. Ее грудь и руки были в крови. А сама она внутри автомобиля, валяющегося на обочине. На переднем сиденье сломленные фигуры мертвых и обезображенных мужчины и женщины. Она не узнала их. По щекам катились слезы. Горькие и бесконечные. Она не помнила, почему ее сердце разрывается от боли и горя. Задохнувшись, девушка потеряла сознание.

Она очнулась в палате. Белые стены, яркий свет, мужчина в белом халате, склонившийся над ней. Он осторожно коснулся ее лба.

— Очнулась, милая? — ласково спросил он. Девушка едва заметно кивнула.

— Ты в рубашке родилась. Такая авария, а у тебя одна царапина на плече. Скажешь мне свое имя?

Девушка часто заморгала.

— Я не помню. — прошептала она.

— Ничего. — ободряюще улыбнулся доктор. — Так бывает. Тебя зовут Дезире Аманда Вильмонт. Ты помнишь, сколько тебе лет?

Отрицательный кивок головы.

— Где ты живешь?

Еще один.

— Любимый цвет?

Она подняла глаза, в которых мелькнуло озарение.

— Розовый. — сказала девушка.

Полгода спустя.

— Дезире Аманда Вильмонт? — раздался в трубке сухой официальный голос.

— Да, это я.

— Меня зовут Мелисса Гордон. И работаю в корпорации "Технолоджи Бест". Мистер Блейк ознакомился с вашим резюме и готов пригласить вас на собеседование. Завтра вам удобно? В девять утра.

— Да, я подъеду. Спасибо.

 

Часть 3

Когда наступает ЗАВТРА.

"Фонтан еще не перестал играть, Пламя еще сияет, Река продолжает течь, Родник еще не иссяк и Свет не померк. Но между Ними и нами — покров, больше похожий на бетонную стену в пятьдесят фунтов толщиной."

Р.Д. Лэнг .

"Вероятно, в какой-то степени мы можем поправить то, что нам было сделано, и то, что мы сделали самим себе. Вероятно, мужчины и женщины рождаются, чтобы любить друг друга просто и искренне, а не для этой пародии, которую мы называем любовью. Если мы сможем приостановить разрушение самих себя, мы сможем остановить разрушение других. Мы должны начать с признания и даже с принятия нашего насилия, а не со слепого разрушения им самих себя, и с помощью этого мы должны осознать, что так же глубоко боимся жить и любить, как и умирать."

Р.Д. Лэнг.

Манхеттен. 2012 год.

— Дезире, ты слышишь меня? — Адам Блейк склонился ко мне, пытаясь поднять на ноги. И ему это почти удалось. Зрение возвращалось медленно. Неясными образами, проблесками, мелькающими огнями. Сколько времени он стоял так, держа меня за плечи? Неужели всего несколько минут… достаточно, чтобы прожить годы. Годы своего утраченного прошлого. Ошибки, разочарования, радость, смех, смерть, любовь и боль…. Так много, много всего. Душа разрывалась на части, пытаясь вместить бесконечное противоречивое множество чувств. Я знаю, почему я ЭТО сделала. Иначе не смогла бы… выжить и стать такой сильной и близкой к Истине. Истине, которая всегда где-то рядом, как в известном телесериале, который я не смотрела. Слезы все текли и текли по лицу, и туман никак не хотел рассеиваться. Я должна, должна оплакать… всех, кого потеряла. Так давно, а кажется, что только что. Оплакать себя, прежнюю, слабую, импульсивную. Смириться с чувством вины и признать поражение. Родители погибли из-за меня. Только я…. Я не справилась. Но я была так молода.

Адам был прав. Он мешал мне. Заслонял собой солнце, небо и звезды. Заслонял дары Вселенной. Я забыла, зачем пришла…. Моя любовь, эгоистическая, слепая разрушила все, к чему мы шли. Моя любовь убила его и моих родителей. И я сделала единственное, что могло изменить… нет, не изменить, но поправить. Забыть все. Начать сначала. Не Адам Блейк стер мою память. Это сделала я сама.

— Ты живой… живой. — я снова сползла к его ногам и присев на корточки, обхватила себя руками. Полуслепая, дрожащая, пропитанная его кровью и своими слезами. И все же теперь я не боялась. Я стала сильнее.

Адам присел рядом со мной. Его руки на моих волосах, осторожно убирают влажные локоны с заплаканного лица. Я не смею смотреть на него. Не могу. Это больно. Я теряла его дважды. Больше не хочу.

— Дез, посмотри на меня. Посмотри. — мягко попросил он, поднимая мое лицо за подбородок. Я открыла глаза, узнавая родные черты. Есть то, что невозможно забыть. Любовь действительно похожа на химическую реакцию. И каждый раз формула действует, даже если декорации меняются.

— Ты не остановил. — прошептала я.

— Я хотел, но ты не позволила. Пришло время все вспомнить, Дез. — Адам ласково провел пальцами по моим щекам. — Ты как?

— Просто разбита. — призналась я хриплым надтреснутым голосом. — Мне так жаль. Я… Господи, твоя рана.

Как я могла забыть, что Адам страдает от сильной боли и едва держится на ногах? Эгоистичная идиотка. Я приложила ладони к его груди, горячей и липкой от крови. Он накрыл мои ладони своими.

— Со мной все будет в порядке. — сказал он, но бледный цвет лица и мученическое выражение глаза говорили об обратном. — Мои ткани регенерируют быстрее. Я не умру. Завтра будет гораздо легче. Ни о чем не спрашивай. Просто поверь.

— А где мы? Нас не найдут? — я быстро огляделась по сторонам. Адам отрицательно покачал головой.

— Нет. Как тогда в горах, мы в безопасности. Энергетический вакуум. Таких мест мало, но я нашел несколько и… — он через силу улыбнулась. — Обустроился. Раньше не говорил тебе. Ты точно уговорила бы меня остаться здесь навсегда.

— Да. — я улыбнулась сквозь слезы. Я смотрела на него во все глаза, не упуская ни единой черточки. Не изменился. Совсем. Красивый, сильный, уверенный и спокойный. Как всегда. Контролирует все. Мой Хранитель.

— Я очень устал, Дез. Очень сильно устал. Пожалуйста, давай поговорим завтра. Я отвечу на все вопросы.

Я согласно кивнула и заметила, что Адам постоянно прикасается ко мне. Сейчас его пальцы нежно обхватывали мою шею и затылок. Осознанны или его действия? Или из-за боли он плохо контролирует себя? Как он жил эти годы? Ни разу, ни словом, ни взглядом не выдал, как много мы значим друг для друга. И снова сердце захлебнулось от боли. Я страдала за нас обоих. Пока я пребывала в беспамятстве, развлекалась с друзьями, болталась по клубам и бутикам, Адам существовал в аду, не переставая следовать избранному пути, но уже в одиночестве. Как же слаба была моя любовь, раз пять лет назад мы не смогли достичь и десятой доли того, что способные сделать сейчас.

Я знаю, что сейчас не время задавать вопросы. Я вынуждена его отпустить.

— Спальня на втором этаже. Первая дверь направо. — сообщил Адам сдавленным голосом, пытаясь подняться на ноги. Я протянула руку, и он с вымученной улыбкой оперся на меня. — Там есть душевая и туалет. И все необходимое. Мне нужно исчезнуть на пару часов. Привести себя в порядок.

— В лабораторию? — спросила я, глядя на наши переплетенные пальцы. Было очень сложно расцепить руки. Словно не виделись тысячу лет. Я не знала, как вести себя правильно. После всего, что натворила.

— Да. Я недолго. Не жди меня. Ложись спать. На первом этаже есть кухня. Может, найдешь что-нибудь съедобное. Я постараюсь не задерживаться.

— Мне с тобой нельзя? — ни на что не надеясь, спросила я. Он с сожалением выпустил мои пальцы из ладони.

— Ты сейчас полна чувств, тебе необходимо успокоиться. Есть вещи, которые никто не должен знать, кроме нас двоих.

— Да, я понимаю. Пожалуйста, возвращайся скорее.

Я видела, как он растворился в воздухе. Я сама много раз делала так же. Я многое теперь понимала и интерпретировала иначе. Тысячи кусочков мозаики, наконец, сложились в единую картину. Не хватало нескольких фрагментов, но это ерунда. Я все наверстаю. Только исправить ничего уже не смогу.

Я запретила себе думать. Сложно. Тяжело. Дышать по счету. На раз-два. Чтобы не забыть. Механические движения. Душ, кровать. Розовый заяц на подушке. Здесь. Он был здесь все это время. Нет. Не думать.

Спать.

Я знаю, почему так полюбила розовый цвет. Он был у меня в крови. Как и Адам Блейк.

Я проснулась, почувствовав на теле горячие нежные руки. Кровать прогнулась под его тяжестью. Он развернул меня к себе. Склонился к губам. Отбросил в сторону зайца, которого я обнимала. Это не сон. В ноздри врывается его запах, мужской, знакомый с примесью аромата геля для душа со специфическими нотками лекарств. Грудь перевязана белой плотной повязкой, но Адам не скован в движениях. В комнате темно, но мы видим иначе. Как кошки. Глаза в глаза. Ни слова. Дыхание замирает, пока мы целуем друг друга.

На мне нет одежды, я ждала его. Знала, что так будет. На Адаме только повязка. Кожа к коже, одна душа на двоих, одно сердце. Мы никогда не любили друг друга так… самозабвенно, искушенно, яростно. Без преград, ограничений, сомнений и стыда. Вздохи, крики и рычание. Его и мое. Одно целое. Как и должно было быть. Всегда.

— Ты изменился. — шепчу я, вдыхая жар наших затухающих тел. Пот, страсть и секс. Мы на задворках мира. И все же ничем не отличаемся от других. В самом главном. Любви друг к другу.

— Ты тоже. — отвечает он. Я чувствую его грусть и сожаление. И свою боль. Обиду. Раскаянье. Злость.

"- Не так часто в моей постели спит красивая молодая девушка.

— Неужели?

— Если честно — впервые за много лет.

— Мне тоже приятно. Приятно, что я стала первой."

Целую вечность он хранил мне верность. А я нет….

Лицом к лицу. Я растворяюсь в его глазах. Он ни о чем не спросит. Но я понимаю, как сложно задавать вопросы, ответы на которые знать не хочешь, и мучаешься от неизвестности.

— Как ты мог позволить мне? — я оказалась смелее. Я преступила черту, но он не остановил меня. Он вздохнул, сжал под тонким одеялом мои руки, прижал к груди.

— Ты влюбилась в него. — ответ дался с трудом. Потому что он лгал. Я вырвала руки. Почему?

— Я не должна была вспомнить тебя, отвлечься, полюбить…. Я могла снова испортить все. Так?

— Да, ты могла. Мы долго искали причины твоей амнезии, Дез. — Адам перевернулся на спину и уставился в потолок, а я смотрела только на него. — Но память была чиста. Ты поставила защитные установки, разъединив нашу связь. Я не мог пробиться к тебе.

— Я была уверена, что ты умер. Ты думаешь, что поэтому ничего не получилось с… детьми? Я не хотела….

— Возможно. Ты злишься? — он повернул голову, взглянул мне в глаза.

— Да. — ответила я. — Ты продолжил эксперимент, не спросив, хочу ли я этого. Так нечестно, Адам.

— А у меня был выбор? Мы обязаны закончить то, что начали. Это наше предназначение. Я уговорил Истинных дать нам последний шанс, после того, как спас тебя. Твое желание стереть до чистого листа собственную жизнь сыграло им на руку.

— Я знаю. — тяжелый вздох. — И все же ты смог сдерживать мои воспоминания, ты устроил "провалы". У тебя был доступ к моей памяти.

— Был. Но ограниченный. После нескольких лет неудавшихся попыток, я предположил, что именно отсутствие воспоминаний о твоей особенности и избранности мешают нам. И постепенно начал внедрять отдельные образы. Те, которые не были напрямую связаны со мной. Но в тот злосчастный вечер в ресторане, ты заговорила на французском языке, сама, без моего влияния, и начала задавать странные вопросы. И смотрела на меня иначе.

— Ты понравился мне. — я улыбнулась кончиками губ, вернувшись на мгновения в тот чудесный день. — И потом тоже. Но ты пугал меня.

— Ты вспоминала то, что не должна была. А я пытался остановить тебя. И Джерри Торнтон постарался на славу, вмешался совсем некстати. Но он выудил только то, что ты сама позволила. И снова все забыла. Ты жалеешь? Что теперь помнишь все?

— Немного. У меня мозг просто закипает.

— Я понимаю. Боялся, что ты сойдешь с ума, испугаешься и снова спрячешься в скорлупу. И еще… раз уж мы так откровенны….Знаешь, в те моменты, когда наступали твои "провалы" с моей легкой руки, ты иногда, казалось, приходила в себя, вспоминала меня и говорила страшные вещи. Да и потом. — он напряженно посмотрел на меня. — В последний раз.

— Блейк, я не считаю тебя паразитом и чудовищем. Я была напугана и ничего не понимала. Не знала, кому верить.

— А сейчас? — он коснулся моей щеки, и я прижалась губами к его ладони. Я могла бы солгать, но не хотела.

— И сейчас не знаю. Так сложно все переварить и разложить по полочкам. Я люблю тебя, Адам, но не уверена, что теперь мне достаточно одной любви. Я хочу знать правду. Всю правду. Знать, как далеко ты готов был зайти. И что случилось бы, завершись попытки твоих лабораторных гениев успехом. Если бы я так ничего и не вспомнила, то никогда бы не узнала, что наши дети готовятся перевернуть мир с ног на голову. И обратный случай. Зачатие не происходит, я бесполезна. Что ты сделал бы? И что ты уже сделал? Та девочка в комнате…. Адам…. - я села, прижимая к груди край одеяла. Я видела, как напряглось его лицо. — Ты создал мне замену? Нас теперь двое?

— Трое, Дез. — хрипло ответил Блейк. Он тоже сел и взял меня за плечи, пристально глядя в глаза. — Та девочка, не новая "Ева". Ее зовут Мария. Она наша дочь.

Слова, как и мысли, материальны — святая истина. Они способны создавать миры. Они же и рушат их. Убивают и разбивают в клочья. Иногда три слова могут ответить на сотни вопросов.

Как сейчас. Я смотрела на него с необъемлемым нарастающим ужасом в груди.

Не меня он спасал в искореженной машине. Я была беременна. Он защищал ребенка. Не меня, не меня. И в этот момент во мне восстала моя человеческая природа. Эмоции, и чувства клокотали внутри, вырывались наружу. Ярость, боль матери, вычеркнутой из жизни собственного ребенка только потому, что была неугодна. Неисправна. Обида женщины, которую снова предали. Глухой гнев, недоумении. Мы — одно, но все же такие разные. Как он мог так поступить со мной?

Я бросилась на него, едва ли отдавая отчет своим действиям, напрочь забыв о его ранении, ведомая только ослепившей меня яростью. Била его в грудь, по лицу, вцеплялась в волосы, стараясь причинить большую боль. Но возможно ли это? Большая боль, чем и испытали мы за наши бесконечные блуждания? Адам пытался удержать меня, но я впивалась зубами в его руки, когда он хотел перехватить мои запястья. Я видела, как он ищет взглядом мои глаза. Я знала, что он хочет сделать.

— Ты больше не сделаешь меня безвольной куклой. Ты солгал мне, солгал, когда сказал, что ничего не вышло. Ты отнял у меня дочь, которую мы зачали вместе. Ты позволил мне переспать с парнем, который мог убить меня или похитить. А мог вмешаться в любой момент. И еще смеешь сваливать вину на меня. "Ты влюбилась в него!" Как бы не так. Я просто хотела понять, что со мной не так. Почему я ни разу за пять лет не захотела построить нормальные отношения. Ты хоть на мгновение задумался, на краткий миг, что будет со мной, когда я вспомню, вспомню, кто мы друг другу. Мы с тобой. Ты наплевал на то, как я буду жить с этим дальше. — выдала на одном дыхании самое наболевшее, смело встретив проникающий тяжелый взгляд. И все же ему удалось. Божественный теплый свет лился из сияющих глаз, он успокаивал и сдерживал мой гнев, успокаивал, усыплял бдительность. Я застыла, устало опустив руки.

— Так же, как я живу с этим, Дез. — проговорил Адам, отпуская мое сознание. Но желание бушевать отпало. Я была опустошена и сломлена. Я молча наблюдала, как он одевается, не глядя на меня. Застегнув брюки, он обернулся.

— Как я жил эти годы, глядя в глаза женщине, которая не помнит меня. Ничего из того, что нас связывало. Ты многому научилась у меня, Дез. И усвоила самый главный урок — самостоятельно принятие решений. И ты приняла решение, то, которое в тот момент тебе показалось верным. Не вини меня сейчас в том, что сегодня ты не согласна.

— Ты лицемер, Адам Блейк. — насмешливо усмехнулась я. Он озадаченно приподнял брови, застегивая рубашку.

— Прости, я не понял?

— Все ты понял, любимый. — я вздернула подбородок, откидывая в сторону одеяло. Его взгляд прошелся по моему обнаженному телу, потом он отвернулся. — Почему ты не оберегал мою самостоятельность, когда вводил в транс и тащил в лабораторию, чтобы напичкать своими головастиками?

— Это другое. — отрезал он.

— Правда, что ли? — я подошла к нему и встала за спиной. Я дышала ему в затылок. — Вот теперь, Адам. Я действительно готова возненавидеть тебя. За ложь. За годы, прожитые вдали от дочери. Как ты мог скрыть ее от меня?

— Ты ничего не помнила! — гневно воскликнул Блейк. На этот раз он потерял терпение. Назревал конфликт, разрешить который в данный момент мы оба не могли, не знали, как…. Отчасти он был прав. Но я не могла смириться.

— Ты солгал мне, когда я спросила, задала конкретный вопрос.

— Я не лгал, Дез. Попытки не увенчались успехом. Все пошло не так. Мария, она… Да, я знал, что ты беременна. Я чувствую тебя лучше, чем ты сама. Тогда в горах я догадался. И вытащил тебя из этой чертовой машины. Ты могла потерять ребенка. И я перенес в тебя в лабораторию….

— Ты извлек ее из меня, а потом выбросил обратно. Украл мою дочь, а я? Как же я? Я стрела память, потому что винила себя в твоей смерти и гибели родителей.

— Черт, Дез. — выругался Адам, в гневе сжимая кулаки. — Ты уже ничего не помнила, когда я пришел в себя после ранения. Что мне оставалось делать?

— Только не говори мне о сложности выбора. Не сейчас. Ты ни черта не понимаешь, холодный, бесчувственный…. - я осеклась, не сумев подыскать еще один оскорбительный эпитет. Адам смотрел на меня с нескрываемым раздражением. Подумать только! Я еще его и бешу! Внезапно я вспомнила о случайно брошенных Блейком словах. — А что пошло не так? Ты имел в виду Марию? Что с ней? Она больна?

Адам опустил глаза, напряженно сжав челюсти.

— Она не больна. Просто немного отстает в развитии.

— Что значит — отстает?

— Оденься, ради бога. Я не могу говорить с тобой, пока ты голая. — рявкнул Блейк. Присмирев, я послушно отправилась к кровати и завернулась в одеяло. Снова встала перед ним, требовательно глядя в глаза. И тогда он заговорил.

— Мария не говорила до трех лет, и не проявляла особых способностей до недавнего времени. Я пытался обучать ее, но девочка смотрела на меня с недоумением, предпочитая игры с куклами. Все сошлись во мнении, что она обыкновенный ребенок, не смотря на совершенство ее генов. Я не мог объяснить в чем причина, но…. Той ночью, когда ты исчезла, застав нас в дальней комнате…. Дез, ты напевала песенку, помнишь? Что-то про чайник.

— Да. Я слышала ее каждую ночь, что провела в лаборатории. Иногда мне казалось, что я сама ее пою, но мне постоянно вторил другой голос.

— Это Мария. У вас с ней связь. Она изменилась с того момента. Я понял, что ты нужна ей. Мы оба нужны.

Адам исподлобья взглянул на меня. Я чувствовала, как окаменело мое сердце.

— Поэтому ты пришел за мной…. - прошептала я.

— Милая. — он протянул руку, чтобы дотронуться до моей щеки, но я резко отпрянула, гневно зашипев.

— Нет, никогда не трогай меня.

— Я бы в любом случае не бросил тебя, Дез. — настойчиво произнес Блейк. Я криво усмехнулась.

— Но ты бросил меня. Шесть лет назад. Ты бросил меня.

— Ты сама не веришь в то, что говоришь.

— Я ни во что больше не верю. Полчаса назад, мне казалось, что мы… — голос мой сломался, глаза предательски заблестели. — Неважно. Я не хочу. — я тряхнула головой, отворачиваясь от него. — Мы должны вернуться. Мне нужно увидеть дочь.

— Хорошо. Ты ее увидишь. — холодно отозвался Адам.

— Дай мне десять минут. Я оденусь и приведу себя в порядок.

— Да, я подожду тебя в гостиной. — голос Блейка прозвучал глухо и безжизненно.

— Адам… — окликнула я его. Он обернулся в дверях. Мрачно взглянул мне лицо. — Ты хочешь дать людям свободу?

— Да. — Адам отрешенно кивнул.

— Ты лжешь. Свободы не существует. Ни в одном из твоих миров.

— Это не так, Дез. — он горько улыбнулся. — В тебе говорит обида.

— Я никогда не буду свободна с тобой. И мои дети тоже. Мы можем только притвориться, что счастливы. Как и те другие, против которых ты борешься.

— Не ты, Дез, не я, не они, а мы. Мы боремся, наши дети. Наша свобода, если мы действительно ее захотим. — ответил он и вышел, хлопнув за собой дверью.

Я вздрогнула и закрыла глаза. Я не понимала, о чем он говорил.

— Дезире, как я рад снова вас видеть! — воскликнул профессор Розмунд, двинувшись нам на встречу. Я растерялась, заметив слезы на глазах старика. Он порывисто взял мои руки и крепко сжал в своих. — Мы так волновались. Мы все. Вы снова с нами. Теперь все наладится. Все будет хорошо.

— Да, мистер Розмунд. — растрогано проговорила я, оглянувшись на Адама. Его лицо хранило непроницаемое выражение. Он был зол, хотя все причины для гнева были только у меня.

Очень быстро вокруг нас образовалась толпа сотрудников лаборатории. И каждый жаждал лично поприветствовать меня, пожать руку и выразить радость, что мои злоключения, наконец, остались позади. Удивительно, но всеобщее радушие на время успокоило мое израненное сердце. Я почувствовала себя дома, среди родных и близких людей. И они все хорошо знали меня и, кажется, любили, в то время, как я помнила только имена и лица. Вернувшаяся память не сохранила данных о моих действиях во время "провалов", устраиваемых Адамом Блейком. Но эти знакомые незнакомцы проявляли непритворную привязанность и доброту, которая не могла оставить равнодушной. Может быть, Адам и не лгал насчет свободы. Сейчас мне было легко среди радушных искренних людей. Так неужели дело все-таки во мне и зацикленности на собственном "эго"? И мой эгоизм ослепляет и не дает увидеть очевидных вещей?

Покончив с церемонией затянувшегося приветствия, Адам самолично проводил меня к комнате Марии. У дверей я замерла в нерешительности. Я слабо представляла, каково это — быть матерью. Но осознавала себя таковой. И уже любила ее.

— Она знает, кто ты. — Адам ободряюще улыбнулся, его ладонь прошлась по моей напряженной спине. Он толкнул дверь. И я вошла. А он остался снаружи. Этот момент принадлежал мне. Мне и Марии.

Белокурая девочка с двумя аккуратно заплетенными косичками, сидела на краешке кровати и смотрела в иллюминатор, за которым простиралась водяная пустыня. Она резко обернулась, услышав шаги в комнате, и встала на ноги, расправляя подол очаровательного голубого платьица в белый цветочек. В голубых глазах мелькнули радость и узнавание.

— Ты вернулась, мамочка? — тихо спросила она. Маленькие ножки в белых нарядных туфельках шагнули ко мне. Мое сердце встрепыхнулось, словно раненная птица, спазм сковал грудную клетку, в горле образовался комок. — Ты больше не злишься на меня?

Я отрицательно покачала головой и сжала в ладонях протянутую ручку. Нежное симпатичное личико, так похожее на мое, доверчивое, совсем еще детское и наивное.

— Я вовсе не злилась на тебя, Мария. — пробормотала я, едва дыша от волнения. Слезы застилали глаза, когда я обнимала, крепко сжимала в объятиях хрупкое тельце дочери.

— Не плачь, мамочка. Все же хорошо. — маленькие ручки гладили меня по волосам. — Ты не будешь кричать на папу? Он не сделал ничего плохого.

— Нет, я не буду. — всхлипнув, пообещала я. Мария заерзала в моих руках, но я никак не могла от нее оторваться. Мой взгляд скользил по комнате, в которой выросла моя дочь. Словно в темнице. Хорошо обустроенной темнице. Красивая цветная мебель, игрушки, куклы, смешные детские рисунки и поделки, платье с кружевами на вешалке на дверце шкафа, фотографии в рамках… мои фотографии. Так много.

— Прости меня, милая. Меня так долго не было. — прошептала я, отпуская девочку. Она взяла мое лицо в ладошки, и поцеловала в лоб, потом достала из кармана белый платочек и вытерла слезы с щек.

— Всего-то несколько дней, мама. — Мария лучезарно улыбнулась. — Ничего страшного.

— Я говорю о годах, тех годах, что ты провела здесь без меня.

Мария сморщила свой маленький лобик и удивленно насупилась.

— Но ты часто навещала меня и играла со мной. Когда папа привозил тебя. Он сказал, что у тебя важная работа, и ты не можешь пока постоянно жить с нами.

— Я играла с тобой? — изумленно переспросила я.

— Да, часто. Ты не помнишь?

— Конечно, помню, милая. — снова обнимая дочь, проговорила я.

— А сейчас ты поиграешь со мной?

— А во что ты хочешь поиграть?

— О, это так чудесно. Совсем недавно папа научил меня новой игре. Мы складываем кубики и рисуем картинки, но без карандашей и красок. Он рассказывал, что вы с ним тоже так играли в детстве.

Мне показалась, что я перестала дышать и четко осознавать реальность. Я чувствовала себя минным полем, готовым вот-вот взорваться. Мне хотелось рыдать от боли и смеяться от счастья. Как это возможно? Уместить в одном человеке ураган эмоций. Но я особенный человек. И моя дочь так похожа на меня. И на Адама….

— А папа часто рассказывал обо мне?

— Постоянно. Когда тебя не было, он говорил, что ты делаешь и как сильно скучаешь по мне, и как он скучает без тебя.

— Моя, милая. — шепнула я, гладя Марию по волосам. — Такая красивая. Тебе не скучно здесь?

— Нет. — она тряхнула косичками и задорно улыбнулась. — У меня много друзей. И со мной все время кто-то возится. Я тут не даю бездельничать папиным ученым. Иногда мы поднимаемся на сушу и гуляем или катаемся на аттракционах. Еще ходим есть мороженое и купаемся.

— Значит, ты счастлива?

— Особенно сейчас. Ты же навсегда вернулась?

— Да.

— И у нас будет настоящая семья?

— Да.

— И много братиков и сестренок?

— Очень много. — сквозь слезы улыбнулась я.

Прошло две недели. Я все время проводила с дочерью. Даже спала в ее комнате. Не могла расстаться с ней ни на минуту. Удивительно, как быстро она обучалась тому, на что у меня ушли годы. Адам не тревожил нас, словно понимая, что я пока не готова видеть его. Я не знала, что сказать ему, и как себя вести. Все мои мысли были поглощены дочерью, которой я была лишена на долгие пять лет. Винила ли я Блейка? Теперь нет. Обретенное счастье было выше обид. Наверно, он во многом оказался прав. Благополучие и свобода зависят только от нашего желания. Однажды я захотела забыть и начать жить сначала — так и произошло. А когда почувствовала, что мне мало того, что я имею, и не хватает главного — я начала искать. И нашла. Свою свободу и свое счастье.

И я сделаю все, что смогу, что способна, я сделаю этот мир, в котором будут жить мои дети лучше, чище и добрее. Я наполню его любовью, живущей и бьющейся в моем сердце. Чистой и бесконечной, как все во Вселенной. Мир, где царит Гармония и Бесконечная любовь. И нет места злу, жадности, алчности, и жажде власти, где сильный не пожирает слабого, где исчезнут мерзкие сущности, манипулирующие сознанием людей, заставляя их идти по ложному пути в поисках материальных благ, забыв о том, кто мы, и зачем пришли сюда. Мы откроем бездонные горизонты Вселенной и ее блага, ее силу и Единство. Пришло время вспомнить, кто мы и зачем пришли.

Я поняла это теперь. Четко и ясно, хотя, кажется, что знание, а точнее, осознание истины жило во мне всегда. В какой-то момент я свернула с курса, сошла с пути, и попалась в тиски материальной крепости, пошла по поводу своих страстей, страхов, эмоций, навязанных кем-то другим — обществом, контролируемым и подавляемым кем-то другим…. У порочного круга, в который вовлечены все мы, нет начала и нет конца. Но раз существую я, приоткрывшая завесу тайны, сорвавшая последнюю вуаль с человеческого лица Евы, у нас есть шанс. Увидеть миры, спрятанные от нас толстой стеной отчуждений, замаскированной под четкие модели поведения и социальной адаптации. Модели рабства и принуждения. Не следуешь им — ты изгой или психопат. Третьего не дано.

И я поняла, что и другая сила, та, что открывает глаза и дарит блаженство и любовь, та, что живет в нашем подсознании, как источник великого Единства каждого в каждом вовсе немилосердна и недолготерпима. Она не терпит неравновесия и готова пойти на жертвы, чтобы удержать Вселенную в первозданной гармонии. Великая сила наблюдает за нашими жалкими играми и попытками найти себя, давая нам невидимые подсказки и знаки, узреть которые способны лишь единицы. Остальные же уходят, становясь угасшими звездами стертых цивилизаций. Не нужно никого винить в том, что мы сделали сами. Единственная и всеобъемлющая истина дает нам последний шанс, посылая миру проводников, таких, как Адам Блейк, как я, подвергая тем же испытаниям, что и всех остальных. Нам предстоит долгий путь, сложный и полный камней преткновения, но мы справимся. Мы должны.

Я поняла, почему избрана. Я слишком люблю наш мир, чтобы позволить ему стереть самого себя. И слишком люблю, чтобы покинуть его сейчас. Я знаю, что люди пришли на землю, чтобы жить и дарить жизнь, любить и быть счастливыми. Но под гнетом негативных манипуляций над сознанием, они вынуждены приспосабливаться к цивилизации, непреклонно и целенаправленно стремящейся к собственному уничтожению. Они принуждены убивать и быть убитыми, повинуясь не законам Бога, но тем, кого сами пустили в свои души и сердца.

Я поняла, как сложно вспомнить то, что мы сами не хотим вспоминать. Нацепить маску равнодушия, плыть по течению, покупать, продавать, брать кредиты, и платить проценты, купаться в роскоши, бороться за выживание, скрываться за внешней скорлупой благополучия, быть как все, не задавать вопросов, заполнить свой распорядок жизни так, чтобы не осталось времени для слушания тишины, не осталось времени, чтобы поднять глаза в небо и не подумать, а осознать, что там вовсе не облака и звезды, а вымышленные картины иллюзий — вот, что толкает нас в пропасть.

Я поняла, что мы все связаны, и если один прозреет и сорвет последний покров, то цепочка просветленных и прозревших охватит все человечество, и рано или поздно мы вернемся к истокам. И построим новый мир, полный любви и света.

Я нашла Адама Блейка в темном кабинете. Он сидел за столом, сложив руки перед собой, как прилежный ученик. Я вошла и зажгла несуществующие лампы. Мы сами способны излучать свет.

Адам поднял голову и улыбнулся мне. В кабинете стало еще светлее. По телу прошлось тепло, посланное мне силой его взгляда. Мы сами способны излучать тепло, которого хватит, чтобы согреть десятки замерзших.

— Что мы будем делать дальше? — спросила я.

— Жить. — ответил он.

Спустя неделю Адам Блейк вернулся к управлению корпорацией "Технолоджи Бест", пост единственного заместителя заняла его жена — Дезире Аманда Вильмонт Блейк. Они купли маленький уютный домик на окраине Манхеттена, где поселились вместе со своей дочерью Марией.

Через полгода "Технолоджи Бест" перешла на международный уровень и приобрела десятки крупнейших компаний самых разных направлений деятельности — от производства лекарственных препаратов до выпуска газет и журналов.

Через три года в руках одного руководителя оказалась власть над всеми сферами жизнедеятельности человечества.

Через четыре — в мире закончились войны и были запатентованы вакцины от прежде неизлечимых вирусов и болезней, разрешились экологические проблемы и религиозные конфликты.

Через десять лет большая часть человечества открыла для себя, что мы не одни в этом мире, но в сущности своей являемся частью Бесконечного Единства.

"Я видел Райскую Птицу, она распростерла надо мной свои крылья, и я никогда не буду таким, как прежде.

Нет ничего, чего нужно бояться. Ничего.

Точно.

Жизнь, которую я пытаюсь ухватить, это то "я", которое пытается ее ухватить.

В самом деле, нечего больше сказать, когда мы возвращаемся к тому началу всех начал, которое вообще есть ничто. Только когда ты начнешь терять эту альфу и омегу, ты захочешь говорить и писать, а этому ведь нет конца, — слова, слова, слова. В лучшем случае это, вероятно, поминания, заклинания, ворожения, колдования; излучение, сверкание, радужные сияния на небе тьмы, все еще подходящие; такт, нескромность, вероятно, простительная…

Огни города в ночи, с воздуха, удаляющиеся, как и эти слова, атомы, каждый из которых содержит в себе свой собственный мир и всякий другой мир. Каждый — запал, чтобы тебя запустить…

Если бы я мог тебя включить, если бы я мог свести тебя с твоего жалкого ума, если бы я мог тебя различить, я дал бы тебе знать."

Лэнг Р.Д. "Расколотое "Я"