— Сейчас мы должны быть уже там.

Наконец Ноэл признал это. Питер уже некоторое время думал то же самое, но он боялся озвучить свои опасения. Они выехали из Брокен-Хилла в десять часов пятнадцать минут. Сейчас была половина второго. А они даже не доехали до придорожной гостиницы — не говоря уже о Милдуре.

— Может быть, мы оказались не на той дороге? — спросила Линда.

— Я не могу понять как, — пробормотал Ноэл. Он всегда бормотал под нос, когда попадал в стрессовую ситуацию. — Здесь не так уж много дорог.

— Но мы не могли по ошибке свернуть на дорогу к Менинди? Или к Аделаиде?

Ноэл покачал головой.

— Если бы мы это сделали, — сказал он, — мы бы уже куда-нибудь приехали. Путь до Менинди занимает меньше трёх часов. А недалеко от Брокен-Хилла находится Кобурн, если ехать в сторону Аделаиды. Нельзя сказать, что Кобурн очень большой город, но мы не могли не заметить его.

— Тогда что происходит? — потребовала ответа Линда.

— Я не знаю.

— Мы ехали не особенно медленно, правда? По крайней мере, мне так не показалось.

— Ты права, — объявил Ноэл. — Я постоянно проверял спидометр.

— Может быть, он сломался?

— Сомневаюсь.

— Мам, — сказала Роуз. — Я хочу есть.

— Ты можешь съесть яблоко.

— Но я не хочу яблоко.

— Мне жаль, но это всё, что ты можешь получить.

— Но я хочу печенье…

— Роуз, помолчи немного, ладно? — с раздражением сказал Питер. Он понимал, что она начинает уставать от машины — что ей скучно и она не может усидеть на месте, — но он не испытывал сочувствия. Он и сам начинал уставать. — Ты настоящее наказание.

Роуз сморщилась, готовая заплакать.

— Нет! — воскликнула она. — Не говори так!

— Питер! — Голос Линды прозвучал резко и угрожающе. — Прекрати! Дети, ведите себя хорошо, вам ясно? Хорошо.

— Я и вела себя хорошо, — пробормотала Луиз, но никто не обратил на неё внимания. Пока Роуз всхлипывала, а родители разговаривали, Луиз продолжала рисовать в своей записной книжке девочек с длинными волосами. Питер наклонился вперёд.

— Это не та дорога, которую я помню, — с беспокойством сказал он. — Кусты должны становиться гуще. Вам так не кажется? Когда мы выехали из Вентворса, по дороге в Брокен-Хилл были заросли кустов.

— Я не заметила, — ответила его мать. — Я была слишком занята тем, что распределяла сладости и улаживала споры.

— А ты помнишь, пап? — Питер повернулся к Ноэлу, который некоторое время размышлял над этим предположением, прежде чем ответить.

— Да, — неохотно признался он. — Но этому должно быть логическое объяснение.

Теперь они все смотрели на дорогу, которая прямой линией устремлялась на юг. Она немного блестела на солнце. Казалось, машина съедала её. Тёмная поверхность дороги исчезала под колёсами, словно её всасывал огромные пылесос, приделанный к задней оси. Но местность по обеим сторонам этой бесконечной серой ленты оставалась неизменной. Взгляд падал на те же самые серо-зелёные островки растительности, жёлтые пески и солончаки. Справа в отдалении виднелся тот же самый ручей; те же самые столбы электропередач тянулись по левой стороне. Воздух колыхался от жары.

Красный джип «лендровер» приблизился к ним и пронёсся мимо, направляясь на север. Его вид по какой-то причине успокоил Питера. Неожиданно он подумал о том, что им очень давно не встречались машины.

— Может быть, нам следовало остановить их? — внезапно сказала Линда. — Спросить, сколько времени они едут.

— Папа, — Питер смотрел в проём между сиденьями родителей. Его взгляд переместился от спидометра к счётчику топлива. Рядом с подпрыгивающей красной стрелкой (которая указывала на отметку с буквой «Е») горела маленькая лампочка. На освещённом диске прибора появилось упрощённое изображение бензинового насоса. — У нас, у нас кончается бензин?

Ноэл вздохнул, и Линда задержала дыхание.

— Вообще-то, Питер, в ближайшее время я не собирался это комментировать, — сказал он.

— Ноэл! — Голос Линды прозвучал очень требовательно и отчётливо. — Бак почти пустой, если ты до сих пор этого не заметил!

— Всё не так плохо, как ты думаешь.

— Ноэл…

— Это всегда выглядит хуже, чем есть на самом деле. Ты это знаешь. Когда стрелка показывает на «Е», всегда в запасе кое-что остаётся.

— И это означает, что у нас есть сколько? Десять минут?

— Я не уверен…

Линда снова потянулась к сумке, стоявшей у ног. Она рылась в ней, пока не достала мобильный телефон.

— Вряд ли он будет работать, — сказал Ноэл.

— Попытка не пытка.

— Он не будет работать здесь.

— Ты можешь предложить что-то лучшее? — огрызнулась Линда. Питер съёжился на своём сиденье, молясь о том, чтобы они не начали ссориться. В маленькой тесной машине всем от этого будет только хуже. Роуз сказала:

— Мамочка.

Питер похлопал её по плечу и предостерегающе нахмурился. Даже Луиз начала прислушиваться к драматическому разговору. Она закрыла записную книжку и начала грызть кончик ароматизированного карандаша, посматривая на мать.

— Ничего, — с беспокойством сказала Линда. Она нажала несколько кнопок мобильного телефона, прижала его к уху, потрясла его и затем повторила весть процесс от начала до конца. — Ни звука.

Ноэл оставил её слова без комментариев, но фраза «Я же говорил», казалось, повисла в воздухе.

— Что будет, если у нас кончится бензин? — Линда хотела это знать. — Наша страховка покроет расходы на буксир? Я не замечала, чтобы дорожная служба техпомощи автомобилистам в Брокен-Хилле высылала сюда механика с канистрой бензина.

— Нам не понадобится ни буксир, ни механик, — с уверенностью ответил Ноэл. — Скоро должна появиться ферма. Мы просто постучим в дверь и спросим, нет ли у них лишнего бензина, который мы могли бы купить. В этих местах они обычно держат много бензина. Должно быть, у многих людей кончается топливо на этой дороге.

— Ты заправился перед отъездом? — требовательно спросила Линда.

— Ты же знаешь, что да.

— Тогда что происходит, чёрт возьми?

— Точно не знаю.

— Дети! — Линда повысила голос. Она повернулась, чтобы посмотреть каждому из них в глаза. — Кто-нибудь видел почтовый ящик или что-нибудь похожее? Может быть, название фермы или фамилию, написанную на дорожном указателе? Я знаю, что я не видела.

Питер начал размышлять. Он не высматривал почтовых ящиков. Он искал указатели расстояния, и ему показалось, что на данном отрезке шоссе не стояло ни одного знака, который не был бы погнут или изменён до неузнаваемости ветром и песком. Он смутно припоминал пыльную просёлочную дорогу, отходившую в направлении ручья, — может быть, даже две дороги — но он не помнил ни одного почтового ящика или таблички с фамилией.

Он наверняка вспомнил бы, если бы он видел что-то подобное. Здешние почтовые ящики были очень интересными сооружениями, которые зачастую состояли из старого цилиндра, микроволновой печи и других странных предметов. Надписи на этом шоссе были настолько редки, что любые написанные слова задержались бы в его голове, оставляя после себя отзвук, как от привязавшейся мелодии.

— Я ничего не видел, — в конце концов, признался он.

— Я видела, — сказала Луиз, и все — кроме Ноэла. — посмотрели на неё.

— Правда? — Голос Линды звучал скептически. — Где?

— Позади. Это был почтовый ящик, выкрашенный белой краской. Рядом с дорогой.

— Ты уверена?

— Ага.

— Мы далеко от него отъехали? — спросил Питер, опередив свою мать. Луиз подняла лицо к потолку. Её кожа имела оливковый оттенок, как у Линды.

— Я не помню, — сказала она. — Довольно далеко.

— Останови машину.

Линда произнесла это очень спокойно, но, тем не менее, её слова застигли Ноэла врасплох. На мгновение машина слегка замедлила ход, но затем Ноэл снова нажал на педаль газа.

— Что случилось? — спросил он.

— Останови машину. Пожалуйста.

— Почему? Разве что-то не так?

— Просто останови её. Пожалуйста.

Ноэл устало вздохнул. Он включил сигнал поворота (хотя позади него на дороге никого не было) и подъехал к обочине. Затем он выключил двигатель.

— Хорошо, — сказал он. — Что теперь?

— Мам, можно мне сходить в туалет?

— Подожди минутку, Роузи. — Ноэл смотрел на свою жену, которая опиралась локтями на панель, обхватив голову руками. — Тебе плохо?

— Нет.

— Тогда…

— Луиз, — прервала его Линда, — пожалуйста, выйди из машины и помоги Роуз сходить в туалет, хорошо? Сначала надень ботинки. И возьми бумажный платок.

— Но мама…

— Быстро. Ты тоже, Питер. Можешь выйти и немного размять ноги. Ты слишком долго сидишь.

Питер не спорил. Это было бы неразумно; его мать была в сильном раздражении. Он знал, что она просит детей выйти из машины только для того, чтобы поговорить с Ноэлом наедине. Но, несмотря на то, что Питер испытывал сильное любопытство, он не собирался настаивать на своём участии в разговоре.

— Пойдём, — сказал он Роуз. — Мы найдём тебе большой куст.

— Ладно. — Роуз была очень довольна тем, что ей предстоит писать в кустах. Это казалось ей очень волнующим событием. Об этом она потом сможет рассказать своим друзьям в детском садике.

Однако Луиз такая новизна совершенно не привлекала перспектива сидеть за кустом нисколько не компенсировала её смущение и дискомфорт, который она может почувствовать во время своего занятия, если мимо проедет машина.

— Я подожду до гостиницы, — сказала она, выбравшись из машины. Питер пожал плечами.

— Как хочешь, — ответил он. — Но при таких условиях мы можем вообще до неё не доехать.

— Это глупо, — с раздражением сказала она — Когда-нибудь мы должны туда приехать. Она находится на этой дороге.

— Да, но разве ты не заметила? Происходит что-то странное.

Они вместе перевели Роуз через канаву, мимо белых столбиков, и оказались в пустыне. Под ногами попадались высохшие катышки помёта животных. Острая веточка попала в сандалии Луиз, и она вскрикнула. Солнце пригревало кожу и высушивало выступивший пот.

Они направились к роще низких деревьев (или зарослям высоких кустов), которые находились примерно в двадцати метрах от дороги. Они не предоставляли достаточно надёжного укрытия, но всё же защищали от взглядов лучше, чем тонкая трава или серебристо-серый соляной куст, стелющийся по земле. Питер старался произвести как можно больше шума, тяжело топая вокруг, чтобы отпугнуть притаившихся поблизости змей. Он не думал, чтобы там вообще были змеи, но лучше лишний раз подумать об осторожности, чем потом сожалеть. Он увидел Муравьёв и задумался о том, не принадлежат ли они к виду мясных муравьев. В музее Брокен-Хилла Питер читал о них, но ему не удалось узнать, почему они так называются. Он надеялся, что они не были похожи на пираний, которые за несколько минут успевали обглодать человека до костей.

Вряд ли они были способны на это.

— Здесь, — сказала Луиз. Они остановились у ближайшего дерева которое было не намного выше Ноэла, и Роуз стянула свои трусики. Питер отвернулся. Он рассматривал окружавшую его местность, и увидел ворону, которая сидела на ветке другого приземистого дерева. Она сидела спокойно, чуть наклонив голову, и смотрела на Питера одним глазом. Питер попытался спугнуть её голосом, но она не пошевелилась. Она далее не моргнула.

— Всё? — спросила Луиз. — Иди сюда.

— Можешь вытереть мне попу? — попросила Роуз.

— Нет, не могу. Тебе пять лет. Ты можешь вытереть свою попу сама.

Неожиданно Питер обнаружил вторую ворону. Как и первая, она неотрывно смотрела на него блестящими глазами. Правда, в отличие от неё, она стояла на земле рядом с муравейником. У неё было блестящее оперение и тонкие узловатые ноги. По какой-то причине ему стало не по себе.

— Пойдёмте, — сказал он.

— Я не могу! — возразила Роуз. У неё возникли проблемы с шортами, которые каким-то образом перепутались с трусиками. Вздохнув, Луиз исправила положение. Затем они повернули назад к машине. Каждый раз, когда Роузи останавливалась, чтобы подобрать перо или рассмотреть оставленные животными катышки, Луиз подгоняла её вперёд. Несколько раз Питер оборачивался, пытаясь вновь увидеть двух ворон. Но они исчезли из поля зрения.

В машине Линда и Ноэл приняли решение.

— Мы возвращаемся назад к почтовому ящику, — сообщила Линда своим отпрыскам. — У нас осталось не очень много бензина, поэтому мы едем назад, чтобы одолжить немного топлива у людей, живущих на ферме.

Питер и Луиз переглянулись.

Луиз сказала:

— А как же гостиница? Разве мы не можем купить бензин там?

— Мы не можем с точностью сказать, что доедем до неё, — ответила Линда. — Не с тем количеством топлива, которое осталось в баке.

— Но ты говорила, что мы почти приехали, — возразила Луиз.

— Я тоже так думал. — Ноэл снова говорил невнятно. — Возможно, будет лучше, если мы немного подстрахуемся.

— Когда мы будем есть мороженое? — спросила Роуз, и Питер слегка подтолкнул её. — Что? — сказала она, когда он нахмурился.

— Мы обязательно купим мороженое, дорогая. — В голосе Линды звучала усталость. — Как только мы доедем до магазина мы поедим мороженого.

— Но я хочу-у-у мороженого!

— Роуз!

— Всё хорошо, Роуз, — быстро сказала Луиз. — Мы можем поиграть в «рыбы». Хочешь со мной поиграть?

— Да! — Роуз просияла — Сейчас?

— Прямо сейчас.

Питер издал вздох облегчения, зная, что во время путешествия он освобождался от всех карточных игр, потому что его могло стошнить (у Роуз, как и у сестры, был железный желудок). Когда Линда потянулась к сумке, чтобы достать карты, Ноэл повернул ключ в замке зажигания и начал крутить руль. Машина сделала широкий разворот и поехала в обратном направлении.

Питер обнаружил, что теперь он смотрит в сторону линий электропередач, а не ручья, и ему пришло в голову, что во время их поездки в Брокен-Хилл он видел ту же местность под тем же углом. Если бы только он мог вспомнить что-нибудь ещё!

— Нам нужно было купить одну из топографических карт в том магазине на Оксайд-стрит, — заметил он. — На этих картах обозначено всё — ручьи, горные хребты, дороги и всё остальное. Держу пари, что если бы у нас была карта, мы бы знали, где мы сейчас находимся.

Никто ничего не сказал. Вспомнив, с каким пренебрежением отнеслись родители к его предложению купить комплект карт, который стоил восемь долларов (после того, как они уже потратили в том же самом магазине восемьдесят долларов), Питер не удивился отсутствию комментариев. Питеру всегда нравились карты. Ему нравилось рисовать карты воображаемых королевств, и он любил изучать семейный атлас. Следовательно, его просьба купить комплект топографических карт тогда посчиталась очередной попыткой потворствовать одному из его хобби, и она приветствовалась не лучше, чем просьба Луиз купить новую пару солнечных очков.

Питер подумал: «Значит, я оказался прав, так? Вам действительно нужно было купить эти карты».

— Ладно, посмотрим. У тебя есть, осьминог? — спросила Луиз у сестры. Получив отрицательный ответ, она взяла одну карту из колоды. — О, два морских конька!

— Крикни, если ты увидишь почтовый ящик, Питер, — сказала Линда. — Он находится на твоей стороне, и мы не хотим пропустить его.

— На тех картах были обозначены все фермы, — продолжил Питер. — Вместе с названиями.

— Я уверена, что это очень интересно. Но поскольку у нас нет топографических карт, вряд ли твои рассуждения будут нам полезны.

— У тебя есть золотая рыбка? — спросила Роуз, и Луиз кивнула.

— Да, — ответила она, протягивая ей одну из своих карт.

— Ура! У тебя есть краб?

Они повторяли свой маршрут, снова направляясь на север. Солнце медленно двигалось по небу.

* * *

Крис и Грэхем Маккензи шли по следам Берка и Уиллса. В течение трёх долгих лет они планировали своё путешествие. Они собирались выехать из Мельбурна и направиться на север, пересечь Новый Южный Уэльс, проехать через Менинди, мимо месторождения Уайт-Клиффс затем через Тибообурру и добраться до Каменной пустыни Стёрта. Они не собирались заезжать в Нормантон, поскольку в их распоряжении было всего две недели, но они надеялись увидеть Бирдсвилл и даже Боулию. И напоследок они собирались посетить западную часть Квинсленда.

Крис тщательно исследовал местность. Он приобрёл необходимые карты и путеводители и прочитал почти все материалы, посвященные тому злополучному путешествию. История показалась ему удивительно волнующей. В 1861 году Роберт О'Хара Берк и Уильям Уиллс организовали первую экспедицию в сердце Австралии с целью открыть маршрут от южного побережья Австралии к заливу Карпентария. Экспедиция закончилась трагически. Берк и Уиллс погибли, не достигнув залива. Их неудавшаяся попытка осталась в душе австралийцев, и братья Маккензи были не единственными, кто попал под очарование истории погибших надежд и фатальных ошибок. Возможно, из двух братьев Крис был более одержим путешествием, Грэхему просто нравилось ходить в походы и осматривать пустынные земли; вместе они уже исследовали дикие территории юго-западной Тасмании, Национальный парк Какаду и береговой маршрут Авеля Тасмана в Новой Зеландии. Грэхем с готовностью отправлялся в новое путешествие, и у него не возникло желания отказаться от похода в «землю Берка и Уиллса». Крису особенно хотелось увидеть Большое Дерево — старое камедное дерево, которое до сих пор росло у ручья Купер-Крик. Один из членов экспедиции 1861 года, Уильям Брей, в течение трёх месяцев ждал возвращения Берка и Уиллса у Большого Дерева прежде чем собрать вещи и уйти, всего за девять часов до возвращения руководителей экспедиции.

Специально для путешествия был приобретён совершенно новый джип «лендровер-фрилендер». Он принадлежал Крису, который мог себе это позволить; он работал ветеринаром и имел практику в Орбосте. Грэхем был озеленителем окрестностей Мельбурна (хотя сейчас он проходил курсы ландшафтного дизайнера) и зарабатывал достаточно, чтобы ни в чём не нуждаться. Его бывшая жена и сын жили отдельно. Его вкладом в организацию похода стала подготовка, которую он осуществил со свойственной ему тщательностью и вниманием к мелочам. По его совету Крис купил ручной насос, манометр, комплект трубок для радиатора, монтажный рычаг, раздвижной гаечный ключ, четыре канистры, девять литров машинного масла и дополнительный ремень вентилятора. После походов по национальным паркам у них остались палатка, компас, спальные мешки, аптечка, походная плита, швейцарский военный нож, алюминиевая посуда и мобильный телефон.

Грэхем не собирался повторять ошибки Берка и Уиллса.

Они остановились на ночь в Милдуре, посетили старого школьного друга и выехали довольно поздно, подкрепившись сытным завтраком; было бы невежливо отказаться от гостеприимства друга. Но когда они ехали по шоссе Силвер-Сити, думая о своём плане, Грэхем напомнил Крису, что главным было насладиться поездкой. У них было очень много времени. Они не торопились увидеть какое-нибудь краткосрочное явление природы, сезонную миграцию животных или сельскохозяйственную выставку. В пустыне время переставало существовать, а они искали покоя — особенно Грэхем. Большой город истощал его; ему приходилось быть в постоянном движении, чтобы справляться с работой, посещать курсы, присматривать за сыном, улаживать проблемы с налоговой инспекцией и адвокатом своей жены.

— Я должен побыть в тишине, — говорил он. — Мне нужно уехать из города.

Крис откашлялся.

— Я не могу дышать свободно, — продолжил Грэхем. — У меня кончилась энергия. Я рассыпаюсь на части.

Крис ничего не сказал. Из двух братьев он был наименее общительным, хотя Грэхем тоже заметно притихал, если проводил некоторое время в обществе своего брата. По мнению Криса, проблемой Грэхема было то, что его бывшая жена оказалась невротичной хиппи, которая без остановки говорила об открытии эмоционального равновесия, методах снятия напряжения и питании натуральными продуктами, одновременно набрасываясь на всех, кто к ней приближался, принимая огромные количества прописанных таблеток и устраивая бесконечные скандалы на работе (если она не брала больничный для посещения гадателей на картах Таро или гомеопатов).

Крис очень не любил её, потому что она всегда морочила голову его брату. Грэхем был простым парнем, и если бы он женился на обычной женщине, то наверняка был бы вполне доволен своей жизнью. Он же был Маккензи. Все Маккензи, как правило, достигали успеха; они были во всех отношениях терпеливы и способны на многое, если не поддавались умело разыгранным спектаклям, в которых жена Грэхема превзошла всех. Тот факт, что Маккензи были слишком спокойны, можно было оспорить. Разумеется, жена Грэхема придерживалась этого мнения; она постоянно жаловалась, что они не общаются друг с другом, что они замкнутые, закрытые и с ними невозможно разговаривать. Казалось, что она сама ни на секунду не закрывала рта, поэтому неудивительно, что она считала всех Маккензи скучными. Возможно, так оно и было — в какой-то степени. Они тщательно выбирали слова и впитывали идеи без комментариев. Их долгое молчание было таким же выражением уюта, как радостный шум в другой семье. Но жене Грэхема никогда не приходило в голову, что если Маккензи без воодушевления слушали её рассуждения о жизни после смерти, лечебных кристаллах и собственной интуиции и ничего на это не говорили, то это происходило лишь потому, что они находили такие рассуждения глупыми, но были слишком вежливы, чтобы это сказать.

Почему Грэхем женился на ней, для всех оставалось тайной. Возможно, он считал её восхитительно экзотичной. Даже Крису пришлось признать, что она ослепительно выглядела и что Грэхему, скорее всего, наскучили невыразительные здравомыслящие женщины, похожие на его сестру, — женщины, с которыми общались все Маккензи. В конце концов, они были сельскими жителями, а жена Грэхема нет. Она приехала из большого города, когда её исключили из частного колледжа. Её собственная семья постоянно находилась в состоянии подпольной войны.

Неудивительно, что Грэхем предпочёл спрятаться в кустах. Только так он мог выжить.

— Жаль, что я не взял с собой Тайана, — неожиданно сказал Грэхем, когда они приближались к границе восточного часового пояса. Он говорил о своём сыне. — Тайану это понравилось бы. Его бы очень увлекла наша поездка.

Крис снова ничего не ответил. Он знал, почему Тайан не поехал с ними. Мать мальчика не разрешила бы ему принять участие в таком путешествии. Кроме того, Тайану было всего четыре года. Крис и сам не знал, готов ли Тайан к поездке. Помимо этого, у ребёнка были проблемы. Разумеется, у него были проблемы. С такой матерью и после такого развода — это было неизбежно.

Крис молча поблагодарил бога за то, что Тайан не сидел на заднем сиденье и не верещал пронзительном голосом, звук которого был похож на свисток паровоза. Он знал, что в один прекрасный день Тайан поедет вместе с ними. Путешествие по диким местам станет его обрядом посвящения. Но до этого дня Крис не хотел бы видеть его ближе, чем в данный момент.

— Хочешь, я поведу машину? — спросил Грэхем. На языке Маккензи это означало: ты почти не разговариваешь — значит, ты устал. Но прежде чем Крис успел ответить, братья заметили впереди какую-то фигуру. Подъехав ближе, они увидели, что это был огромный грузовик, неуклюже припаркованный у дороги.

Крис сразу же снизил скорость.

— Думаю, ему нужна помощь, — сказал Грэхем о мужчине, который стоял у задней части неподвижного грузовика. При более близком рассмотрении механический монстр оказался грузовиком дальнего следования с двумя огромными прицепами.

Его шофёр, наоборот, был довольно небольшой: приземистый молодой парень с копной тёмных вьющихся волос, одетый в синие джинсы и серую футболку. Остановившись рядом с ним, Крис заметил, что он выглядел так, словно пережил большое потрясение. Парень был похож на жертву дорожной аварии, но он не был ранен. По крайней мере, ему так показалось.

— Ты в порядке? — спросил Грэхем.

— Нет, приятель, не совсем. Кончился бензин.

— Да? — сказал Грэхем. Крис удивлённо приподнял бровь. Ему показалось довольно странным услышать подобное признание от человека, который зарабатывал себе на жизнь грузоперевозками.

— Ну, — заметил он, — если бы у нас было дизельное топливо, мы могли бы помочь тебе, но у нас только очищенный бензин.

Шофёр грузовика покачал головой.

— Всё равно бы не хватило. Послушайте… — он помедлил и покосился на дорогу, как будто ему было стыдно смотреть Крису в глаза. — Вы едете в Брокен-Хилл?

— Да. — Куда же ещё, подумал Крис. Он начал подозревать, что, таким образом, его просят подвезти до города. Он снова бросил быстрый взгляд на странного шофёра грузовика, замечая мобильный телефон на поясе, наручные часы и солнечные очки, которые тот вертел в руках. — Хочешь поехать с нами?

Казалось, что напряжение сразу отпустило парня. Черты его загорелого лица немного расслабились.

— Можно?

Грэхем пожал плечами.

— Здесь полно места, — сказал он.

— Спасибо. Огромное спасибо. Чёрт возьми, я просто… Он спустит с меня шкуру.

— Кто?

— Мой босс. Мне повезёт, если я не потеряю работу.

Мотор автомобили продолжал работать, и братья Маккензи ждали, пока их новый знакомый устраивался на заднем сиденье. От него пахло потом, и казалось, что он по какой-то причине нервничал — но прямой угрозы от него не исходило. Издёрган, решил Крис. Он был издёрган. И напряжён.

Возможно, дело в стимуляторах?

— Это Грэхем, а я Крис. — Услышав, как хлопнула дверь, Крис убрал ногу с педали тормоза, и они снова тронулись в путь. — С тобой будет всё в порядке в Брокен-Хилле? Ты там кого-нибудь знаешь?

— Я там живу.

— Понятно.

— Меня зовут Алек. Алек Маллер.

— У тебя есть спутниковый мобильник?

Этот вопрос задал Грэхем. Он провёл много времени, исследуя рынок мобильных телефонов, прежде чем выбрать подходящее изделие. Алек поменял положение тела.

— Да, — ответил он. — Но он не работает.

— Почему? Кончился заряд батареи?

— Не знаю.

— Ты пробовал кому-нибудь позвонить? — прервал его Крис, и братья обменялись быстрыми взглядами.

Грэхем добавил:

— У нас тоже есть телефон, если тебе нужно позвонить.

Ответ последовал не сразу. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Крис увидел, что Алек грыз ногти, а на его лице застыло обеспокоенное выражение. Крис решил не настаивать. Подгонять с ответом и любопытствовать было не в правилах Маккензи. Затем Алек сказал:

— А ваш работает?

— Наш телефон? Должен работать.

— Да, — сказал Грэхем. — Вот.

Он достал его из бардачка Крис смотрел на дорогу, поэтому он не очень хорошо видел, что делал Грэхем. Но по доносящимся звукам можно было предположить, что Грэхем имел дело с техническим прибором, который отказывался функционировать.

— Эта чёртова штуковина не работает, — наконец объявил Грэхем.

— Да? — Крис нахмурился. — Не может быть.

Грэхем молча передал телефон брату. Продолжая следить за дорогой и удерживая руль одной рукой, Крис вертел в другой руке маленький чёрный аппарат, нажимая на кнопки большим пальцем, пока ему тоже не пришлось признать, что Грэхем был прав. Проклятый телефон действительно не работал.

Поскольку они были из рода Маккензи, Крис и Грэхем не начали сразу же обвинять друг друга в том, что кто-то из них уронил, намочил или забыл зарядить телефон. Вместо этого оба некоторое время размышляли, пытаясь понять, что могло произойти. Алек, в конце концов, заговорил первым.

— Я думал, что дело в магнитных полях, — сказал он.

Крис взглянул в зеркало заднего вида Грэхем повернулся. Они увидели, что Алек нервно кусал губы.

— Что? — спросил Грэхем.

— Я думал, что это как-то связано с магнитными полями или чем-нибудь в этом роде. Помехи, понимаете.

— Ясно, — сказал Грэхем и снова повернулся лицом к ветровому стеклу. Крис промолчал. Не ему судить, но он начал подозревать, что Алек был не особенно умён. Сначала он отправился в дорогу с недостаточным количеством бензина, затем начал винить таинственные «магнитные поля» в том, что у него не работает телефон. По мнению Криса, это всё равно что обвинять инопланетян в перегревшемся двигателе.

— Ладно, не так уж это и важно, — спокойно заметал Грэхем. — Скоро мы будем на месте Так, Крис?

— Я не знаю. Все указатели испорчены до не читаемости. Что скажешь, Алек? Ты же местный житель. Нам ещё долго ехать?

Алек ответил не сразу. Крис услышал шуршание ткани и скрип сиденья. Очередной взгляд в зеркало обнаружил, что Алек внимательно смотрел в окно, продолжая кусать губы.

— Не знаю, — наконец вздохнул шофер грузовика. — Мне кажется, скоро мы это выясним.

* * *

На каменистой гряде позади Торндейла, где по твёрдой потрескавшейся земле были разбросаны опалённые солнцем кусты, Маллит обнаружил настоящую путаницу запахов, которая сбивала его с толку.

Очевидно, мальчик, которого он преследовал, часто бывал на этом холме. Он катался по его отлогой стороне на листе рифлёного железа. Он выкапывал камни и собирал маленькие красные ягоды с колючих веток кустов соляного куста. Он рисовал палочкой картины на земле.

Однако самый свежий след совсем не напоминал след сороки, занятой поиском пищи. Он вёл прямо через холм к норе, которая была выкопана в противоположном склоне. Нора казалась большой и глубокой — достаточно большой для Маллита, — но он попятился назад, тяжело дыша. Кто-то недавно касался рассыпанной у входа земли; на ней остались ямки и линии. В пыли можно было с трудом различить маленький отпечаток ладони.

Сверху посыпались камни, и с холма неловко спустился человек. Он неуклюже остановился, чуть не потеряв равновесие под весом ружья. Одной ногой он упирался в большой обломок скалы. Другая нога находилась в удобном изломе.

Он внимательно рассмотрел нору, немного наклонившись, чтобы заглянуть внутрь. Но её мрак казался непроницаемым.

— Хм, — сказал он, снова выпрямившись. Затем он подтолкнул Маллита прикладом ружья. — Взять его, Маллит! Взять его, малыш!

Маллит попятился назад. Ему не понравилась эта нора.

— Маллит… — угрожающе сказал человек. Маллит знал этот тон и знал, что он означает неприятности. Но он не мог заставить себя войти в нору.

— Маллит! — Злой окрик. — Ко мне!

Опустив голову и хвост, Маллит медленно пошёл вперёд. Человек схватил его за ошейник и потянул в сторону входа в нору. Маллит сопротивлялся. Он не любил маленькие узкие места Он отчаянно боролся с удушающей хваткой ошейника, продолжая пятиться назад.

Его хозяин был вынужден положить ружьё и обеими руками затолкать Маллита в нору. Однако с Маллитом было не так-то просто справиться. Он был ловкой и мускулистой собакой. Раз за разом, когда у человека получалось засунуть его в нору, Маллит вертелся и извивался, пока ему не удавалось выбраться наружу. Человек выругался. Он схватил собаку за ошейник и за задние ноги. Он бросил его в нору и дал ему хорошего пинка ногой для воодушевления. Когда Маллит попытался выбраться, нога, обутая в тяжёлый ботинок, осталась на своём месте, с силой прижимаясь к его спине. Поэтому Маллиту пришлось развернуться, сгибая позвоночник, словно пружину, чтобы снова попробовать выбраться на свет. Это было очень неудобно. Ему было трудно дышать. Может быть, по этой причине он потерял голову, и когда в норе оказалась рука хозяина, искавшая ошейник, Маллит укусил её.

Рука быстро исчезла. Наступила тишина Маллит робко выбрался из норы и остановился, тяжело дыша и нервничая, готовый бежать. Но человек не ударил его. Вместо этого он взял ружьё, прицелился и выстрелил.

У Маллита земля ушла из-под ног.

Звук выстрела разнёсся эхом, в тишине пустынной местности. Маллет задёргался, и кровь начала выливаться толчками из ярко-красных ран, оставленных на присыпанной землёй белой шкуре.

— Проклятая собака, — пробормотал его хозяин, прежде чем присесть и снова заглянуть в нору. — Натан? — сказал он, повысив голос. — Ты это слышал. Если ты не выйдешь, я сделаю то же самое с тобой!

Он подождал, чувствуя сильное напряжение в мускулах.

Но внутри норы ничто не шевелилось; оттуда не доносилось ни единого звука.