Послѣдній томъ былъ написанъ въ двѣ недѣли. Это было истиннымъ подвигомъ, такъ-какъ въ это время автору пришлось бороться съ приступами его обычныхъ болѣзней и онъ сильно ослабѣлъ. Деньги вышли раньше и необходимость заставила Рирдона заложить свои часы и продать еще партію книгъ. Какъ-бы то ни было, а романъ былъ конченъ. Подписавъ «конецъ», авторъ углубился въ кресло, закрылъ глаза и нѣсколько минутъ пролежалъ безъ всякой мысли въ головѣ. Ему оставалось еще придумать заглавіе, но умъ его отказывался отъ всякаго дальнѣйшаго напряженія, и онъ назвалъ романъ просто именемъ героини: «Маргарита Гомъ». Съ послѣднимъ написаннымъ словомъ, всѣ сцены, лица, разговоры были словно губкой стерты въ его памяти; онъ все забылъ и не хотѣлъ вспоминать.

— Эми, ты просмотришь за меня корректуры? Никогда въ жизни не загляну я болѣе въ эти проклятыя страницы; эта книга чуть не убила меня, проговорилъ онъ.

— Хорошо, по крайней-мѣрѣ, что она кончена. Неси ее завтра къ издателямъ и попроси аванса.

Но эта перспектива была почти такъ-же непріятна, какъ еслибы пришлось заново переписывать цѣлый томъ. При своей крайней щекотливости въ денежныхъ дѣлахъ, Рирдонъ, будь онъ одинъ, охотнѣе согласился-бы голодать, чѣмъ просить денегъ впередъ; но теперь для него не оставалось выбора. При обычномъ ходѣ дѣла, пришлось-бы ждать цѣлый мѣсяцъ, пока издатели объявятъ свои условія, а близость рождественскихъ праздниковъ грозила затянуть дѣло еще долѣе. Между тѣмъ, остававшихся на хозяйство денегъ не хватило-бы и на недѣлю.

Взявъ подъ-мышку свою рукопись, Рирдонъ отправился въ контору и спросилъ того изъ компаньоновъ фирмы, съ которымъ онъ уже ранѣе имѣлъ дѣло. Но джентльменъ этотъ оказался въ отлучкѣ; онъ долженъ былъ вернуться черезъ нѣсколько дней. Рирдонъ оставилъ рукопись и ушолъ. Выйдя на улицу, онъ перешолъ черезъ дорогу и, остановившись на противоположномъ тротуарѣ, поглядѣлъ на окна издательской квартиры. «Знали-бы они мои обстоятельства!.. подумалъ онъ. Знали-бы они, что отъ платы за это жалкое маранье зависитъ счастье или несчастье, быть можетъ, цѣлой человѣческой жизни!.. Впрочемъ, что-же тутъ новаго для нихъ? Вѣдь они каждый день имѣютъ дѣло съ людьми въ моемъ положеніи. Дѣлать нечего, надо написать просительное письмо».

Погода была вѣтренная и дождливая, но не смотря на то, Рирдонъ пошелъ домой медленными шагами: дома пришлось-бы сейчасъ-же писать письмо къ издателямъ, а онъ чувствовалъ, что у него не хватитъ рѣшимости на такое униженіе. Онъ уже дошолъ до своего подъѣзда, но вернулся и продолжалъ въ раздумьи шагать по улицѣ. Не попытаться-ли занять гдѣ-нибудь? Онъ сталъ перебирать въ умѣ своихъ знакомыхъ, но единственный, къ кому можно было обратиться съ какою-нибудь надеждой на успѣхъ, былъ Картеръ, тотъ самый секретарь больницы, у котораго Рирдонъ служилъ когда-то писцомъ. Съ тѣхъ поръ Картеръ успѣлъ совмѣстить въ своемъ лицѣ нѣсколько должностей и жениться. Онъ получалъ хорошія деньги и принадлежалъ къ тому классу буржуазіи, которая во всемъ копируетъ высшій кругъ. Но пріятельскія отношенія его съ Рирдономъ не прекратились. Жены ихъ также познакомились и Мистриссъ Картеръ дѣлала всевозможные авансы Эми. Въ особенности хотѣлось ей привлечь Рирдона на свои пяти-часовые чаи, такъ-какъ въ ея кругу писатели были рѣдкостью. Но Эми уклонялась отъ этого знакомства; средства ея не позволяли ей тянуться за людьми этого круга, а играть въ немъ послѣднюю роль она не желала.

Рирдонъ пошолъ къ Картеру. Его не было дома, но служанка пригласила гостя войти, говоря, что хозяинъ сейчасъ вернется.

Рирдонъ вошолъ въ знакомый кабинетъ, гдѣ писалъ за конторкой молодой клеркъ. За этой самой конторкой когда-то писалъ онъ самъ. Какъ онъ былъ счастливъ въ то время, зарабатывая свой фунтъ въ недѣлю и не имѣя на душѣ никакой заботы, никакой отвѣтственности!

Онъ прождалъ съ полчаса, — обычная доля просителей. Наконецъ послышались частые шаги и вошолъ Картеръ, румяный отъ вѣтра. Сбросивъ съ себя толстый ульстеръ новѣйшаго фасона и положивъ на столъ лоснистую шелковую шляпу и новыя перчатки, онъ радостно вскричалъ:

— А, Рирдонъ! Какъ я радъ! Всѣ-ли у васъ въ добромъ здоровьи?

— Благодарю васъ. Вы не заняты?

— Не особенно. Мы выпускаемъ наши воззванія по случаю Рождества, — помните? — какъ при васъ.

Онъ весело засмѣялся. Картеръ не позволялъ себѣ и тѣни заносчивости въ своихъ отношеніяхъ къ Рирдону, умственное превосходство котораго онъ хорошо сознавалъ.

— Мнѣ нужно сказать вамъ Два слова.

— Пройдемте!

Онъ увелъ гостя въ смежную комнату.

— Что надо, дружище? спросилъ онъ опустившись въ кресло и заложивъ ногу на ногу. — У васъ нехорошій видъ. Не больны-ли вы? И отчего мы такъ рѣдко видимся?

— Я былъ занятъ, кончалъ романъ.

— Кончили? Какъ я радъ! Я нашлю къ Мюди пропасть покупателей.

— Сказать по совѣсти, не стоитъ.

— Знаемъ мы, какъ не стоитъ!

— Лучше однако прямо сказать вамъ, зачѣмъ я пришолъ, проговорилъ Рирдонъ съ усиліемъ. — Не можете-ли ссудить мнѣ фунтовъ десять на одинъ мѣсяцъ, до выхода моей книги...

Лицо секретаря вытянулось, но не приняло холоднаго выраженія, какъ обыкновенно бываетъ съ людьми въ подобныхъ случаяхъ. Онъ былъ въ видимомъ затрудненіи.

— Ахъ, чортъ возьми! Вѣдь нѣтъ у меня десяти-то фунтовъ, Рирдонъ. По совѣсти говорю, — нѣтъ. Эти проклятые хозяйственные расходы!.. Не скрою отъ васъ, дружище, что мы съ Эдитъ живемъ немножко шибко. За квартиру 125 фунтовъ... Мы только-что разсуждали съ нею объ этомъ. Необходимо посжаться... Но какая досада, однако, что я не могу услужить вамъ!.. Если извернетесь съ пятью фунтами, то я могу... На мѣсяцъ могу дать пять фунтовъ.

— Но если васъ затрудняетъ...

— Нѣтъ, пять могу... Дать чекъ?

Онъ побѣжалъ писать чекъ. Лицо Рирдона пылало. Изъ остального разговора съ Картеромъ ни одного слова не сохранилось въ его памяти. Онъ вернулся домой гораздо позже обѣда. Эми давно ждала его, не понимая, куда онъ запропалъ.

— Ничего не получилъ? спросила она.

— Получилъ.

Онъ хотѣлъ-было обмануть ее, сказать, что пять фунтовъ даны издателемъ. Но обманывать Эми... нѣтъ, лучше сказать правду. Однако, дѣйствіе ея на Эми было совершенно неожиданнымъ для него: она пришла почти въ отчаяніе.

— Ахъ, зачѣмъ ты не сказалъ мнѣ! вскричала она. — Лучше-бы я взяла у мамы.

— Не все-ли равно?

— Какъ можно! Картеръ скажетъ своей женѣ... Какое униженіе!

Она отвернулась.

— Я полагаю, что Картеры и безъ того знали, въ какомъ положеніи находятся наши дѣла, сказалъ мужъ.

— Это другое дѣло; но просить денегъ... Притомъ-же, начала она помолчавъ, — пяти фунтовъ все равно не хватитъ, если намъ придется ждать денегъ за романъ цѣлый мѣсяцъ.

Она стала исчислять предстоящіе необходимые расходы.

— Впрочемъ, ты объ этомъ не безпокойся, прибавила она. — Я какъ-нибудь извернусь. Отдохни теперь.

Наступило Рождество, но оно было невеселое для этой семьи. Однако, Эми не заикалась болѣе о деньгахъ. Хозяйство шло какъ обыкновенно, хотя Рирдонъ зналъ, что пять фунтовъ давно вышли. Онъ испытывалъ чувство униженія и не могъ прямо глядѣть въ глаза женѣ.

Наконецъ пришло письмо отъ издательской фирмы, съ предложеніемъ семидесяти-пяти фунтовъ за право изданія, и двадцати-пяти фунтовъ доплаты, если разойдется свыше опредѣленнаго числа экземпляровъ. Это была явная неудача и Рирдонъ тутъ-же сказалъ себѣ, что съ писательствомъ для него покончено.

— Примешь ты это? спросила Эми послѣ тяжелаго молчанія.

— Болѣе никто не дастъ.

— Заплатятъ они теперь-же?

— Я попрошу.

Чекъ на 75 фунтовъ явился по первому требованію, и лицо Рирдона на минуту просвѣтлѣло. О деньги, деньги! Источникъ всякаго добра и зла, пока люди не придумали какого-нибудь болѣе здраваго экономическаго порядка!

— Много-ли ты задолжала матери? спросилъ Рирдонъ, не глядя на жену.

— Шесть фунтовъ, былъ отвѣтъ.

Долги и квартирная рента были уплачены, и у Рирдона осталось еще въ запасѣ 50 фунтовъ.