— Должно быть, я встрѣтилъ Альфреда Юля съ дочерью, сказалъ Джэсперъ, войдя въ комнату, гдѣ мать его и Модъ занимались рукодѣльемъ.

— Какъ-же ты узналъ ихъ? спросила м-ссъ Мильвэнъ.

— Я видалъ ихъ въ Британскомъ музеѣ; да еслибы я и не встрѣчалъ ихъ тамъ, то догадался-бы, что это птицы не здѣшней породи; и отецъ, и дочь смотрятъ литераторами.

— Развѣ миссъ Юль такая страшная? спросила Моль.

— Страшная? У тебя старозавѣтное понятіе о женщинахъ-писательницахъ. Миссъ Юль нетолько не страшна, но очень интересная, симпатичная дѣвушка, съ прекрасными глазами; она еще не успѣла ихъ испортить.

Предположеніе Джэспера оправдалось. Немного позже, когда м-ссъ Мильвэнъ была одна дома, пришла миссъ Гарроу, домоправительница Джона Юля, сестра его покойной жены, и объявила, поздоровавшись:

— Наши лондонскіе гости уже пріѣхали.

Мистриссъ Мильвэнъ разсказала о встрѣчѣ,

сдѣланной ея сыномъ.

— Это навѣрное были они, подтвердила миссъ Гарроу. — Мистриссъ Юль не пріѣхала, да я и не ждала ее. Вы не повѣрите, какъ непріятенъ этотъ разладъ въ семьѣ, прибавила она довѣрительнымъ тономъ.

— Воображаю! Въ особенности для бѣдной дочери, замѣтила м-ссъ Мильвэнъ.

— И какъ это должно сокращать кругъ ея знакомствъ!.. А она очень милая дѣвушка, и я желала-бы, чтобы вы познакомились съ нею. Приходите къ намъ на чай завтра съ вашими дѣтьми, пригласила миссъ Гарроу.

— Ужь позвольте придти за меня однимъ дѣтямъ. Я никуда не выхожу. Миссъ Юль, можетъ быть, сама навѣститъ меня потомъ.

— Я полагаю, что мистеру Мильвэну будетъ пріятно познакомиться съ ея отцомъ, сказала гостья. — Альфредъ такъ близокъ къ литературнымъ кружкамъ.

— О, конечно! Но... вы знаете, Джэсперъ друженъ съ Мистриссъ Эдмондъ Юль и съ Рирдонами. Не будетъ-ли это неловко?

— Не думаю. И наконецъ, можно не говорить объ этомъ. Въ сущности, пора-бы этимъ недоразумѣніямъ прекратиться. Джонъ одинаково относится ко всѣмъ своимъ роднымъ.

Прежде чѣмъ миссъ Гарроу ушла, сестры вернулись и охотно приняли приглашеніе, такъ-какъ ученая барышня очень интересовала ихъ.

На слѣдующій день онѣ отправились въ Ватльборо въ сопровожденіи своего брата. До дома мистера Юля было всего четверть часа ходьбы. Джэсперъ шолъ туда въ первый разъ, но сестры его навѣщали иногда миссъ Гарроу, хотя рѣдко видѣли самого хозяина; онъ не скрывалъ, что женское общество мало интересуетъ его. Мнѣнія сосѣдей о характерѣ этого джентльмена сильно расходились, но женщины вообще не жаловали его.

Джонъ, Альфредъ и Эдмондъ Юли были сыновья ватльборскаго купца, торговавшаго канцелярскими принадлежностями. Всѣ трое учились до 17 лѣтъ въ лучшемъ городскомъ училищѣ. Старшій, мальчикъ съ пылкой головой, но съ наклонностью къ торговлѣ, помогалъ вначалѣ своему отцу и завелъ при его магазинѣ книжную лавку; но провинціальная жизнь пришлась ему не по вкусу, и онъ поступилъ конторщикомъ къ одному лондонскому издателю. Послѣ смерти отца, Джонъ завелъ на свое маленькое наслѣдство, въ компаніи съ другими лицами, небольшую писчебумажную фабрику; дѣла его пошли хорошо и съ теченіемъ времени онъ сдѣлался крупнымъ фабрикантомъ. Второй братъ, Альфредъ, пустился въ литературу, а Эдмондъ продолжалъ торговлю канцелярскими принадлежностями въ Ватльборо. Отношенія между нимъ и старшимъ братомъ были довольно дружескія и Джонъ предложилъ ему даже долю участія въ своей бумажной торговлѣ. Тогда Эдмондъ женился, вообразивъ, что положеніе его обезпечено на всю жизнь. Но у Джона характеръ былъ тяжелый; братья поссорились и разошлись. Младшій умеръ, когда ему было всего 40 лѣтъ, оставивъ вдовѣ и двумъ дѣтямъ очень скромныя средства.

Джонъ также женился, но уже пожилымъ, и бракъ этотъ не былъ удачнымъ; м-ссъ Юль умерла черезъ три года бездѣтною. Пятидесяти-четырехъ лѣтъ Джонъ Юль удалился отъ дѣлъ и поселившись на родинѣ, принялъ живое участіе въ муниципальныхъ дѣлахъ Ватльборо. Въ ту пору это былъ замѣчательно крѣпкій мужчина, страстный охотникъ до спорта и всячески поощрявшій его; школамъ-же, лекціямъ, библіотекамъ и тому подобному онъ совсѣмъ не сочувствовалъ. Онъ выстроилъ для волонтеровъ прекрасный экзерциргаузъ; основалъ гимнастическое заведеніе и пустилъ слухъ, что намѣренъ подарить городу паркъ. Однако здоровье его пошатнулось. Вслѣдствіе одной ночи, проведенной подъ открытымъ небомъ, онъ схватилъ жестокій ревматизмъ и уже не могъ болѣе служить примѣромъ мышечной силы для ватльборской молодежи. Болѣзнь не улучшила его характера; онъ постоянно воевалъ съ кѣмъ-нибудь изъ своихъ коллегъ или друзей, сердясь, что контроль надъ мѣстными дѣлами ускользаетъ изъ его рукъ. Впослѣдствіи онъ примирился со своей судьбой и сталъ рѣдко выходить изъ своей комнаты. Съ родственниками своими онъ имѣлъ мало сношеній.

Альфредъ Юль пріѣхалъ въ Ватльборо всего во второй разъ со времени возвращенія туда Джона. Мистриссъ Эдмондъ Юль со своею дочерью — въ настоящее время Мистриссъ Рирдонъ — была тамъ всего одинъ разъ, три года тому назадъ. Эти двѣ семьи были между собою не въ ладахъ, но Джонъ относился къ обѣимъ одинаково, хотя миссъ Гарроу замѣчала, что онъ говорилъ о дочери Эдмонда, Эми, съ большимъ интересомъ, чѣмъ о дочери Альфреда, Мэріанъ. Впрочемъ, врядъ-ли онъ сталъ-бы сокрушаться, еслибы всѣ его родственники какимъ-нибудь чудомъ исчезли съ лица земли.

Миссъ Гарроу приняла своихъ молодыхъ гостей въ маленькой, просто меблированной гостиной. У окна, въ тѣни гардинъ, сидѣла тонкая, скромно одѣтая молодая дѣвушка съ короткими, кудрявыми волосами, которую Джэсперъ тотчасъ узналъ. Когда его представили ей, она улыбнулась съ легкимъ оттѣнкомъ смущенія.

— Я видалъ васъ нѣсколько разъ, миссъ Юль, только не зналъ вашего имени, сказалъ молодой человѣкъ дружескимъ тономъ. — Мы встрѣчались подъ большимъ куполомъ.

Она засмѣялась, тотчасъ понявъ, о чомъ онъ говоритъ.

— Я часто бываю тамъ, сказала она.

— Подъ какимъ куполомъ? съ удивленіемъ спросила миссъ Гарроу.

— Въ читальнѣ Британскаго музея, пояснилъ Джэсперъ. — Всѣ, кто работаетъ тамъ, знаютъ другъ друга въ лицо.

Между тремя дѣвушками завязался разговоръ объ обыденныхъ предметахъ. Мэріанъ Юль говорила нѣсколько протяжно, вдумчиво и просто, не употребляя книжныхъ оборотовъ.

Немного погодя вошолъ Альфредъ Юль. Онъ былъ высокаго роста, съ крупными чертами лица; голова его казалась несоразмѣрно большой для тощаго тѣла. Въ складкахъ его интеллигентнаго, но довольно безхарактернаго лица, которому сближенныя брови придавали суровое выраженіе, читалось честолюбіе трудовой и бурной жизни человѣка, борющагося съ обстоятельствами и озлобленнаго неудачами.

— Очень радъ встрѣтить васъ, м-ръ Мильвэнъ, сказалъ онъ, протягивая Джэсперу свою костлявую руку. — Ваше имя напоминаетъ мнѣ одну статью въ «Wayside», напечатанную полтора мѣсяца тому назадъ, — очень недурную статью. Вы позволяете высказать свое мнѣніе литературному ветерану?

— Я очень благодаренъ вамъ, отвѣтилъ Джэсперъ, краснѣя отъ удовольствія при такомъ неожиданномъ комплиментѣ.

М-ръ Юль углубился въ кресло, скрестилъ ноги и не вмѣшивался болѣе въ разговоръ. Немного погодя, Джэсперъ снова обратился къ нему:

— Читали вы «Study» на этой недѣлѣ, м-ръ Юль?

— Читалъ.

— Замѣтили вы тамъ очень благопріятный отзывъ о романѣ, который три недѣли тому назадъ эта газета разбранила?

— Будто? съ оживленіемъ сказалъ м-ръ Юль.

— Да. Какъ-то редакторъ выпутается изъ такой оплошности?

— Фэджъ? съ усмѣшкой произнесъ Альфредъ. — Онъ навѣрное слетитъ съ мѣста. Раккетъ, издатель «Study», только и ждетъ предлога, чтобы смѣнить его. Въ послѣдній годъ газета велась плохо. Я знаю издательскія фирмы, которыя перестали посылать ей свои изданія для рецензій. Всѣ предвидѣли такой конецъ, когда Фэджъ сдѣлался редакторомъ. Два противоположныхъ отзыва объ одной и той-же книгѣ! — Ха-ха!

Увлекшись, онъ перешолъ отъ спокойнаго тона къ неумѣренно веселому. Уже по тому одному, какъ онъ произносилъ имя Фэджа, можно было догадаться, что у него есть съ нимъ личные счеты.

Онъ отошолъ къ окну, сохраняя на лицѣ злую улыбку. Миссъ Гарроу предложила молодежи пойти въ садъ.

— Моему брату было-бы пріятно видѣть васъ, сказалъ Юль Джэсперу. — Онъ несовсѣмъ здоровъ и не выходитъ изъ своей комнаты.

Джэсперъ послѣдовалъ за нимъ наверхъ. Войдя въ кабинетъ хозяина, они нашли его въ шлафрокѣ, сидящимъ въ глубокомъ креслѣ, придвинутомъ къ отворенному окну. Лицомъ онъ очень походилъ на Альфреда.

— Такъ и вы тоже въ заговорѣ съ докторомъ? привѣтствовалъ онъ молодого человѣка, держа его руку и добродушно всматриваясь въ его лицо.

— У всякаго свой взглядъ на вещи, отвѣтилъ Джэсперъ, достаточно наслышавшійся о чудачествахъ этого старика, чтобы понять, на что онъ намекаетъ.

— Молодой человѣкъ, у котораго цѣлая будущность впереди!.. Бросьте вы это, м-ръ Мильвэнъ. Или вы не нашли болѣе вреднаго занятія?

— Въ моей погибели виноваты отчасти и вы, мистеръ Юль.

— Какимъ образомъ?

— Вы занимались производствомъ бумаги, а не будь этотъ матеріалъ такъ дешевъ, не было-бы такъ много и писакъ.

Альфредъ Юль разсмѣялся.

— Что? Прижали тебя къ стѣнѣ! замѣтилъ его братъ.

— Желалъ-бы я, чтобы оба вы были обречены писать на той бумагѣ, которую я производилъ. Это была большею частью сѣрая оберточная бумага.

Онъ захихикалъ и придвинулъ къ гостямъ ящикъ съ папиросами.

— Вамъ хотѣлось-бы, какъ я вижу, совсѣмъ похерить литературу? сказалъ Мильвэнъ.

— Литературную торговлю, — очень хотѣлось-бы похерить.

— Но и литературная торговля служитъ хорошей цѣли.

— Напримѣръ?

— Она способствуетъ распространенію образованія.

— Что вы понимаете подъ «образованіемъ»? сердито вскричалъ Джонъ. — Создавать хилыхъ, слабыхъ людей съ испорченнымъ зрѣніемъ и разстроеннымъ желудкомъ, — значитъ, по вашему, распространять образованіе? Кто по преимуществу читаетъ весь этотъ хламъ, каждый день выпускаемый типографіями Люди, ведущіе по необходимости сидячую жизнь, и которымъ въ свободные часы слѣдовало-бы жить, а не корпѣть надъ книгой. Ваша дешовая пресса способствуетъ не распространенію образованія, а калѣченію народа.

— Должно быть, вы усердно противодѣйствовали ея вліянію въ Ватльборо.

— Надѣюсь! И еслибы не отказались служить мои ноги, то я достигъ-бы многаго въ этомъ отношеніи. Я предполагалъ назначать значительныя преміи за воздержаніе отъ чтенія впродолженіе извѣстнаго числа лѣтъ.

— А знаете, мистеръ Юль, вѣдь вы подаете мнѣ блестящую мысль. Я, пожалуй, начну писать о вредѣ писательства и изберу своею спеціальностью борьбу противъ литературы. Читающая публика будетъ платить мнѣ деньги за то, что я не совѣтую ей читать. Надо, однако, подумать объ этомъ.

— Карлэйль опередилъ васъ, вставилъ Альфредъ.

— Да, но на основаніи устарѣвшихъ идей; я-же буду основываться на новѣйшей философіи.

Онъ началъ развивать свою мысль въ шутливомъ тонѣ, между тѣмъ какъ Джонъ глядѣлъ на него, какъ смотрятъ на кривляющуюся обезьяну.

— Вотъ тоже ваша новѣйшая философія! — вскричалъ онъ наконецъ. — Ну, развѣ здоровая это пища для публики? Вотъ у меня есть племянница, которая вышла замужъ, бѣдняжка, за нѣкоего Рирдона. Вы, конечно, знаете его. Я прочелъ изъ любопытства одинъ изъ его романовъ, «Оптимистъ», — и скажу вамъ, что изо всей болѣзненной трухи, какую мнѣ случалось читать, этотъ «Оптимистъ» — самая нездоровая. Я хотѣлъ написать автору и посовѣтовать принимать на ночь пилюли противъ жолчи.

Джэсперъ мелькомъ взглянулъ на Альфреда, но тотъ сохранялъ совершенно равнодушный видъ.

— По-моему, этотъ человѣкъ заслуживаетъ уголовной кары, продолжалъ Джонъ. — Я уже подумывалъ предложить ему фунтовъ двѣсти ежегоднаго содержанія подъ условіемъ, чтобы онъ пересталъ писать.

Мильвэнъ расхохотался, но въ эту минуту Альфредъ всталъ и сказалъ нѣсколько педантическимъ тономъ, который онъ нерѣдко принималъ, что пора пойти къ дамамъ.

— Подумайте хорошенько о вашей карьерѣ пока вы еще молоды, сказалъ Джонъ, пожимая руку молодого человѣка.

— Мнѣ кажется, вашъ братъ говоритъ все это совершенно серьезно, замѣтилъ послѣдній, когда они съ Альфредомъ вышли въ садъ.

— Должно-быть. Иногда его забавно послушать, но въ концѣ-концовъ это прискучаетъ. Кстати, вы знакомы лично съ мистеромъ Фэджемъ?

— Я даже не слыхалъ никогда его имени, пока вы не назвали его.

— Это самый хитрый человѣкъ въ литературномъ мірѣ и, право, нельзя не радоваться, когда онъ попадаетъ въ-просакъ. Я могъ-бы поразсказать вамъ о немъ невѣроятныхъ исторій, еслибы этого рода разсказы могли быть по вкусу вамъ или мнѣ.

Миссъ Гарроу, увидѣвъ ихъ, приблизилась къ нимъ со своими гостьями и велѣла подать чай въ садъ; но Альфредъ извинился, говоря, что ему нужно писать письмо, и ушолъ къ себѣ.

Уходъ его развязалъ Джэспера, который умѣлъ быть, когда хотѣлъ, очень пріятнымъ собесѣдникомъ и располагалъ къ себѣ людей своею веселостью. Естественно, что онъ чаще всего обращался къ Мэріанъ Юль, вниманіе которой льстило его самолюбію. Она мало говорила и вообще казалась неразговорчивою; но спокойная улыбка ея показывала, что ей не скучно. Иногда глаза ея бродили по красивому саду, по солнечнымъ пятнамъ, лежавшимъ на немъ, по причудливымъ формамъ облаковъ, насыщенныхъ свѣтомъ. Джэсперу было пріятно наблюдать за нею, когда она поворачивала голову: онъ находилъ у нея особенную грацію въ этомъ движеніи; голова и шея ея были прелестной формы, и короткіе, кудрявые волосы привлекали къ ней вниманіе.