Глава первая

— Мне очень жаль, мисс Маккенна, но мистер О'Брайен не может вас принять. — Консьерж в холле роскошного многоквартирного дома положил трубку телефона и поднял глаза на сидящую перед ним молодую женщину. При виде ее разочарования в его взгляде промелькнуло искреннее сочувствие.

Келли огорченно прикусила губу, светло-зеленые глаза потемнели. Конечно, глупо было ожидать чего-то иного, но она так надеялась, что этот неприступный О'Брайен все-таки изменит свое решение и согласится на интервью. Ее губы тронула ироническая усмешка. Да уж, вот было бы чудо! Неприязнь Ника О'Брайена к пишущей братии вошла в поговорку. Он неизменно избегал любых контактов с журналистами. За последние три недели он ответил отказом на обе ее письменные просьбы о встрече и на многочисленные телефонные звонки. Келли обреченно вздохнула. Ужасно не хотелось пользоваться последним средством, которое почти наверняка обеспечит ей доступ к этому человеку, но, судя по всему, теперь у нее просто нет выбора.

Девушка раскрыла внушительных размеров кожаную сумку и вытащила оттуда белый конверт. Протягивая его крепкому седовласому консьержу, она улыбалась той полной обаяния улыбкой, которая всегда помогала ей в работе, а однажды даже позволила проникнуть в кабинет одного южноамериканского диктатора. Появившаяся в результате той встречи статья была выдвинута на Пулитцеровскую премию. Вспомнив об этом, Келли приободрилась.

— Пожалуйста, не могли бы вы передать это мистеру О'Брайену, — робко попросила она. Ее широко посаженные зеленые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, излучали печаль, отчасти почти искреннюю. — Мне кажется, это просто какое-то недоразумение. Вы только передайте ему этот конверт, и все моментально выяснится, я уверена.

Консьерж в сомнении покачал головой.

— Даже не знаю, мисс Маккенна, — нерешительно проговорил он. — Мне вообще-то нельзя оставлять свой пост, если нет замены.

Тем не менее его лицо невольно смягчилось, когда он еще раз взглянул на посетительницу. Было что-то необыкновенно притягательное в Келли Маккенна. Она смотрела на мир широко раскрытыми, полными неподдельного интереса глазами, словно переживала захватывающее приключение. Ее внешность и сама по себе не могла оставить равнодушными представителей сильного пола. Пепельно-белокурые волосы, выгоревшие на солнце, приобрели цвет белого золота. Коротко подстриженные, они обрамляли лицо шелковистой копной, так что мужчинам трудно бывало удержаться от искушения коснуться их руками. Четко очерченные губы имели особый запоминающийся изгиб. Но самой примечательной чертой внешности Келли были ее удивительные зеленые глаза. Во всем облике Келли было что-то трогательно-хрупкое, что еще больше подчеркивал решительно вздернутый подбородок.

Сейчас головка Келли была смиренно опущена, а Келли Маккенна призвала на помощь весь присущий ей дар убеждения.

— Я могла бы посидеть здесь, пока вы не вернетесь, — обратилась она к консьержу. — Ведь это займет какую-то минуту, а я вполне могу справиться с любой ситуацией, уверяю вас. Прошлым летом я получила черный пояс по карате.

Суровый консьерж не удержался от смешка, постаравшись, впрочем, сделать вид, что кашляет. Келли Маккенна была едва ли выше пяти футов и, если не считать небольшого роста, выглядела словно модель с обложки журнала. Две верхние пуговки ее блузки, явно фирменной, были расстегнуты так, что приоткрывалась грудь. Бордовая замшевая юбка имела доходящий до бедра разрез, соблазнительно открывавший стройные ноги, обутые в высокие сапоги на тонком каблуке. Ее так же трудно было представить дерущейся, как грудного младенца, мирно спящего в колыбели.

Взяв конверт, консьерж медленно поднялся.

— Ну что ж, в таком случае рискну — оставляю свой пост на вас, — торжественно произнес он, тщетно пытаясь спрятать лукавый блеск в глазах. — Проявите максимальную бдительность! — Он быстро вошел в лифт и нажал кнопку верхнего этажа.

Келли смотрела ему вслед со смешанным чувством удовлетворения и досады. Ей и раньше приходилось испытывать на себе покровительственное отношение со стороны сильного пола, но она так и не смогла к этому привыкнуть. Сама она отлично понимала, что производимое ею впечатление женственной хрупкости — сплошная иллюзия, но считала необходимым убедить в этом мужчин. Правда, в большинстве случаев она полагала, что не стоит и стараться, и тратила энергию на решение куда более важных задач. Все-таки женщине-фотожурналисту совсем не просто было утвердиться в области, давно и прочно оккупированной мужчинами.

Но в начале карьеры Келли придавала большое значение своему имиджу и делала все, чтобы не выглядеть хрупкой и женственной. Ее гардероб состоял тогда исключительно из брючных костюмов и джинсов. Тем не менее она очень скоро обнаружила, что эффект получается как раз обратный. Однажды, когда на ней был широкий бесформенный комбинезон, она услышала, что о ней отозвались как о «миленьком плюшевом медвежонке». С тех пор подобный стиль одежды был решительно отвергнут.

В данный момент Келли была одета в свой самый изысканный наряд. Но даже он не вызвал у консьержа должного почтения, недовольно отметила она. Вряд ли он произведет большее впечатление на самого Ника О'Брайена, а это гораздо более серьезный противник.

Прежде чем обратиться с просьбой об интервью, она провела кропотливую подготовительную работу, дотошно собирая всевозможные сведения о нем. То, что она узнала, могло бы в обычных обстоятельствах отбить у нее всякое желание встречаться с ним, не заключи она этого дурацкого пари со своим редактором, Маком Девлином.

Хотя нет! Келли скептически усмехнулась и покачала головой. Уж с собой-то нечего хитрить. Чем опаснее или труднее было задание, тем больше удовольствия оно ей доставляло, и Мак прекрасно знал об этом. Келли видела, что он сознательно играет на ее самолюбии, но была не в силах не принять вызова.

Полтора месяца назад она вернулась из Средней Азии и сразу же слегла в больницу с приступом малярии. После этого Мак заявил, что не будет посылать ее в дальние командировки по крайней мере полгода. Он держался три недели, невзирая на ее постоянные жалобы, мольбы и даже угрозы, а потом пообещал снять свой запрет, если она выиграет пари, взяв интервью у недоступного Ника О'Брайена. Если же она проиграет, то должна смириться с его решением и даже не пытаться выказывать недовольство.

— Вы оказались правы, мисс Маккенна, — добродушно сказал консьерж, выходя из лифта. — Мистер О'Брайен просил вас сейчас же подняться к нему.

«Да уж! — усмехнулась про себя Келли. — Пожалуйте в гости, как сказал паук мухе».

Она поднялась и одарила консьержа теплой улыбкой.

— Спасибо, вы были так добры! — С этими словами она шагнула в лифт.

Выйдя из лифта, Келли глубоко вздохнула, собираясь с духом, и постаралась придать своему лицу выражение холодной невозмутимости, свойственное видавшему виды репортеру. Затем она решительно постучала в облицованную тиковым деревом дверь квартиры О'Брайена. Дверь тут же распахнулась, открытая самим хозяином, и Келли в изумлении непроизвольно раскрыла рот. Далеко не сразу ей удалось овладеть собой.

Поразительная красота Ника О'Брайена не была для нее неожиданностью, потому что девушка присматривалась к нему вот уже три недели, но Келли никогда не видела его так близко да столь откровенно обнаженным. На нем не было ничего, кроме белого пушистого полотенца, небрежно обернутого вокруг бедер, но держался он так же свободно, как если бы был в костюме и при галстуке. Хотя, растерянно подумала Келли, если бы большинство мужчин выглядело без одежды так же потрясающе, то нагота очень скоро вошла бы в моду. Никогда ей не приходилось видеть столь великолепно сложенного мужчины. Ростом немного выше шести футов, он весь состоял из хорошо развитых мускулов, покрытых бронзовой кожей. На груди курчавился треугольник темных волос, переходящий ниже в узкую дорожку, исчезающую под полотенцем.

— Что, нравится? — елейным голосом осведомился О'Брайен, и Келли залилась краской, поспешно отведя глаза от его живота.

— Простите, — растерянно пролепетала она. — Вы только что из душа? Я могла бы подождать, пока вы оденетесь. — И куда делось ее хваленое хладнокровие. Черт возьми, ну почему этот человек так привлекателен? Бронзовый цвет кожи и черные как смоль волосы делали его похожим на современного Монтесуму. На смуглом лице резко выделялись блестящие синие глаза. Из собранных о нем сведений Келли знала, что его мать была мексиканского происхождения, а отец вел свой род от ирландцев, но кто бы мог подумать, что это сочетание даст такой поразительный результат?

О'Брайен окинул цепким взглядом всю ее фигурку, от белокурых кудрей до изящных сапог.

— Я не был в душе, — холодно ответил он. — Я занимался йогой. — Он пристально всмотрелся ей в лицо, и Келли почувствовала, что ее рассмотрели, изучили, разобрали по косточкам, а теперь вводят в память какого-то компьютера, прячущегося за этой небрежно-ленивой улыбкой. — Признаюсь, мне стало любопытно, что за чаровница смогла так подействовать на нашего непробиваемого стража, что вынудила его оставить свой пост. Мне захотелось посмотреть на вас, а затем проглотить вместе с потрохами, мисс Маккенна.

Последняя фраза была произнесена таким доброжелательным тоном, что Келли чуть было не приняла ее за шутку, но вовремя заметила недобро сомкнутые губы Ника. Она мгновенно ощетинилась и собралась было ответить что-то резкое, но О'Брайен уже распахнул пошире дверь и отступил, пропуская ее.

— Впрочем, теперь мне даже интересно послушать, что вы можете мне сказать, — продолжал он. — Я, признаться, ожидал чего-то совсем другого, Кудряшка. Возможно, это окажется забавным.

Келли царственно прошествовала мимо него. Если раньше она и испытывала угрызения совести оттого, что прибегает не к самым корректным методам для достижения своей цели, то теперь они совершенно испарились. Кудряшка, подумать только!

— Я польщена, что вы снизошли до моей просьбы, мистер О'Брайен, — ледяным тоном проговорила она, входя в гостиную. — Постараюсь развлечь вас как можно лучше.

Послышавшийся сзади смешок еще больше разозлил ее, но Келли сделала вид, что ничего не заметила, и критически окинула комнату. Однако стоило ей рассмотреть интерьер, презрительное выражение слетело с ее лица. Его спокойная красота помимо воли произвела на нее впечатление.

Гостиная имела ярко выраженный восточный колорит и выглядела так же необычно, как и ее владелец. Покрывающий пол от стены до стены плюшевый ковер бледно-голубого цвета был единственной западной деталью. В комнате совсем не было мебели, если не считать красивого тикового столика у камина. Перед ним лежала циновка, покрытая темно-синим бархатом, а вокруг были разбросаны подушки изумрудного, ярко-голубого и кремового цветов. В углу стоял бронзовый экран с тонкой гравировкой, изображающей павлинов. На стенах висели картины известных художников, явно выбранные за спокойные и изысканные цвета.

Залюбовавшись великолепным Ренуаром, Келли искренне сказала:

— Что за райский уголок! А остальные комнаты похожи на эту?

В глазах О'Брайена мелькнуло странное выражение.

— Нет, — медленно ответил он, не отрывая изучающего взгляда от ее лица, — остальная квартира оформлена в западном стиле. Я убедился, что меня больше устраивает сочетание двух культур, чем любая из них в отдельности. — Он с насмешливой галантностью указал ей на синюю циновку. — Не хотите ли присесть? Увидите, это удивительно удобно.

Келли осторожно села, наблюдая, как О'Брайен грациозно опустился рядом с ней. Похоже, ее предложение дать ему возможность одеться поприличнее было проигнорировано. Нагота его явно не смущала. Келли пожалела, что сама не может воспринимать ее так же спокойно. Близость этого великолепного мужского тела вызывала в ней странное смятение. Она вдохнула поглубже, надеясь, что О'Брайен не заметит ее состояния. Он действительно ничего не заметил, поскольку его взгляд, полный откровенного восхищения, был устремлен на соблазнительную стройную ногу, выглядывающую из глубокого разреза юбки. Келли инстинктивно попыталась запахнуть юбку, но в таком полулежащем положении это было невозможно.

— Надо подумать, не переоформить ли так же и остальные комнаты, — медленно произнес он, не отрывая взгляда от ее ног. — Я все больше начинаю ценить преимущества этого интерьера.

Келли перестала сражаться со своей юбкой и мрачно посмотрела на него.

— Возможно, это очень красиво, но, уж конечно, не рассчитано на западную одежду. Интересно, ваши гости не находят это немного неудобным?

Ник пожал плечами и опять откинулся на подушки.

— Напротив, я вижу, что это позволяет им расслабиться и забыть о каких-либо социальных преградах. — Он насмешливо скривил губы. — Это все равно что опять оказаться в материнской утробе. Вы никогда не замечали, как маленькие дети тяготеют к земле? Для них совершенно естественно предпочитать пол стульям.

— Никогда не думала об этом, — удивленно отозвалась Келли. — Но, пожалуй, вы правы. Я сама помню, как в детстве мой отец постоянно твердил мне встать с пола и сесть, как подобает леди.

— Разве это было так давно? — поддразнил О'Брайен, глядя на ее золотистые локоны. — По-моему, вы и сейчас еще ребенок.

Келли возмущенно встрепенулась и попыталась гордо выпрямиться. К несчастью, это только еще больше распахнуло разрез на юбке, что окончательно выбило ее из колеи.

— Что бы вы ни говорили, прошло не так уж мало времени, — холодно возразила она. — Мне двадцать три года, мистер О'Брайен, и с девятнадцати я работаю фотожурналистом. Если бы вы позаботились навести обо мне справки, то узнали бы, что в моей среде я пользуюсь немалым уважением.

— О, я очень уважаю ваши достоинства, — любезно ответил Ник, опять устремив недвусмысленный взгляд на ее бедро. — Хотя несколько не уверен насчет ваших этических принципов. — Он поднял конверт, брошенный им ранее на столик, и небрежно помахал им. — Если я не ошибаюсь, то уважаемые журналисты как раз осуждают шантаж.

Келли вспыхнула и внутренне напряглась, а в зеленых глазах отразилось огорчение.

— Откуда вам знать? — воинственно спросила она. — Вы с шестнадцати лет считаете ниже своего достоинства давать интервью кому-либо из нас. Вряд ли вы можете судить о наших принципах. О'Брайен плотно сжал губы.

— Это я-то не могу судить? Да я стал настоящим экспертом во всем, что касается представителей вашей профессии, когда вы были еще в пеленках, Кудряшка. Когда я был маленьким, они превратили мою жизнь в балаган, но больше этого не повторится, теперь уж я позабочусь об этом.

— Но как могли средства массовой информации не интересоваться вами? — с горячностью возразила Келли. — Вы были исключительным явлением! Как вы думаете, сколько подобных гениев рождается в каждом поколении? И даже в каждом веке? Ваш коэффициент интеллектуального развития превышал все мыслимые уровни! Когда вам было десять, ваши учителя сравнивали вас с Эйнштейном. В двенадцать вы закончили колледж, а в пятнадцать получили докторскую степень в компьютерной инженерии. Да поймите же, вы действительно были феноменом!

— Я был ненормальным! — резко бросил он, и синие глаза потемнели от нахлынувших воспоминаний. — И благодаря средствам массовой информации ненормальным очень известным, как вы сейчас доказали, с легкостью оперируя фактами моей биографии. А журналистам не приходило в голову, что я был прежде всего ребенком и не знал, что делать с этой известностью. Мне повезло, что я научился справляться со всем этим раньше, чем свихнулся.

Келли представила себе растерянного маленького мальчика и испытала мгновенное чувство вины, но тут же отбросила его. В на редкость привлекательном мужчине перед ней не было абсолютно ничего, внушающего жалость.

— Похоже, что вы процветаете, несмотря на наше грубое вмешательство в ваши тонкие чувства, мистер О'Брайен. Вашу жизнь едва ли можно назвать уединенной, несмотря на вашу нелюбовь к известности. Вам еще нет тридцати, но вы уже при жизни стали почти легендой. Невероятный, фантастический Ник О'Брайен!

Глаза О'Брайена превратились в ледяные голубые щелочки.

— Вы, по крайней мере, добросовестно выполнили ваше домашнее задание, мисс Маккенна. Даже интересно, что еще вы выудили в моем темном прошлом. Кроме этого небольшого эпизода, конечно! — Он презрительно махнул рукой в сторону конверта.

Келли нервно облизнула пересохшие губы и решительно ответила:

— Я едва ли могла бы считаться компетентным репортером, мистер О'Брайен, если бы поленилась провести предварительный сбор материала о вас, прежде чем встретиться с вами лично. Конечно, все эти сведения поданы в печати слишком сухо и официально. Если вам угодно, чтобы я продолжала «оперировать фактами вашей биографии», то вы — единственный сын Майкла О'Брайена, главы корпорации «Компьютеры О'Брайена». Ваша мать умерла, когда вам было два года, и вас растил отец — с помощью весьма квалифицированных воспитателей. Вы обладаете фотографической памятью, и это, должно быть, очень помогло в вашем образовании, потому что вы имеете несколько ученых степеней. За последние десять лет вы совершили ряд изобретений в компьютерной технологии, а недавно создали что-то принципиально новое, что способно вызвать революцию в этой области. — Она пристально посмотрела на него. — Поговаривают даже о выдвижении вас на Нобелевскую премию.

— Да, как вы и говорите, все это звучит очень сухо и официально, — холодно сказал Ник. — Но позвольте предположить, что вам удалось копнуть глубже, мисс Маккенна.

Келли кивнула, переводя взгляд на туманного Ренуара на стене.

— Ваша частная жизнь не менее достойна внимания, мистер О'Брайен. Еще будучи подростком, вы проявляли отчаянную смелость. Прыжки с парашютом, родео, автогонки… Вы любите рисковать, но до сих пор вам сопутствовала удача. Правда, один раз вас ранили. Вы тогда организовали освобождение некоего американского нефтяника, которого взяли в заложники после революции в Саид-Абаба. Но пуля всего лишь угодила в плечо, так что не стоит обращать внимания на такую ерунду, не так ли?

— О, вы переоцениваете мою стойкость. Плечо чертовски болело целых два месяца, и потом еще долго я не мог им нормально двигать. — В глазах О'Брайена, устремленных на девушку, мелькнула ирония. — У вас, видимо, очень хорошие источники информации. Насколько я помню, этот эпизод никогда нигде не упоминался. Государственный департамент крайне нервно воспринял тогда эту операцию, поскольку уже вел секретные переговоры с новым режимом.

Глаза Келли лукаво блеснули.

— Это была скорее догадка с моей стороны, — призналась она. — Но я рада, что вы ее подтвердили.

О'Брайен усмехнулся, и в его взгляде мелькнуло нечто, похожее на восхищение.

— Строго между нами, Кудряшка. Об этом эпизоде не было вообще никаких письменных упоминаний. Не могли бы вы сказать мне, как вам удалось это раскопать?

Келли решительно покачала головой, и он понимающе хмыкнул.

— Ничего иного я и не ждал. — Улыбка стала медленно исчезать с его лица, он вытащил фотографию из конверта и бросил ей на колени. — А теперь вернемся к нашим баранам, — произнес он совершенно другим тоном. — Насколько я понял, вы собираетесь что-то от меня потребовать?

Эта резкая перемена тона спустила Келли с небес на землю. Лениво-медлительная добродушная манера О'Брайена молниеносно сменилась настороженностью охотящейся пантеры. А она-то позволила себе расслабиться, наслаждаясь почти дружеской атмосферой их общения! Это доказывало, что противник был намного опаснее, чем она ожидала.

Келли взяла в руки фотографию и посмотрела на нее.

— Неплохой кадр, правда? — холодно заметила она. — Лично я очень им горжусь. Если допустить, что фото может говорить, то это одно из самых красноречивых. — Несколькими днями раньше она сфотографировала Ника в обществе пышнотелой красотки в одном французском ресторане.

— Ну, то, что моя рука лежит на бедре у этой дамы, вряд ли может кого-то скомпрометировать, — небрежно заметил он. — Возможно, что это проявление чисто платонической нежности.

— Но взгляд, которым смотрит на вас сеньора Домингес, чуть не расплавил пленку в моем фотоаппарате, — возразила Келли. — А через пять минут вы ушли, даже не дождавшись заказанного обеда, и отправились сюда, в вашу квартиру. А уехала сеньора Домингес в десять утра следующего дня.

— И все это время вы дежурили снаружи? — насмешливо бросил О'Брайен. — Вам следовало бы зайти, Кудряшка. Не могу сказать, что мне так уж нравится любовь втроем, но в вашем случае я бы сделал исключение.

Келли почувствовала, как краска заливает лицо.

— Мне наплевать на ваши любовные похождения, мистер О'Брайен. Я не сомневаюсь, что у вас было больше любовниц, чем можно себе представить. Если я и сделала этот снимок, то лишь для того, чтобы иметь возможность добиться встречи с вами. Это был мой единственный шанс.

— О, какой страшный удар по моему самолюбию! — Ник трагически свел брови. — А я-то надеялся, что вы дрожали от холода под моим окошком единственно от страсти к моему молодому мужественному телу.

Черт бы его побрал, в отчаянии подумала Келли. И черт бы побрал ее привычку вспыхивать, как рождественская елка, по любому поводу. Как, интересно, ей поддерживать имидж все повидавшей циничной женщины-репортера, если она до сих пор краснеет, словно школьница!

— Зря надеялись, — резко бросила она. — Вам, по-видимому, вполне хватало заботы сеньоры Домингес.

— Вообще-то так и было, — согласился О'Брайен, словно бы припоминая. — Но вам не стоит ревновать, моя дорогая. Я всегда предпочитал блондинок.

— А ваше досье говорит, что вы имели дело с брюнетками вдвое чаще, чем с блондинками, — язвительно заметила Келли.

— Ну, блондинки блондинкам рознь, — многозначительно сказал Ник, протягивая руку и накручивая на палец один из ее локонов.

Она возмущенно отстранилась.

— Можете не тратить попусту свои чары, мистер О'Брайен. Судя по вашей репутации, вы их и так расходуете направо и налево. Вы бы лучше спросили, что я собираюсь делать с этой фотографией.

— Как скажете, Кудряшка, — подчеркнуто покорно отозвался он. — Итак, что вы собираетесь делать с этой фотографией?

Келли сердито скрипнула зубами. Все шло не так, как она себе представляла. О'Брайена, казалось, совершенно не встревожили доказательства его связи с Марией Домингес. Наоборот, по всей видимости, его очень развлекала вся эта ситуация. Или он только притворяется? Келли не знала, что и думать. Ну что же, ей остается только продолжать, а там будет видно.

Набрав в грудь побольше воздуха, она быстро заговорила:

— Сеньора Домингес — жена министра финансов одной из стран в Южной Америке, имеющей значительные запасы нефти. Я очень сомневаюсь, что Госдепартаменту понравится, если этот ваш роман поставит под угрозу их переговоры о нефти. — Келли нервно повела плечами. — Основываясь на вашем новом изобретении, Пентагон подписал гигантский контракт с «Компьютерами О'Брайена». Так вот, вполне возможно, что они даже разорвут контракт, если Госдепартамент на них как следует надавит.

Глаза О'Брайена сузились и уже не казались ленивыми.

— Понимаю, — медленно проговорил он. — И вы угрожаете поставить их в известность о моем небольшом приключении, если я не сделаю то, что вы хотите?

Келли кивнула как можно увереннее, надеясь, что проницательные синие глаза не увидят, что она блефует.

— Вот именно, — непринужденно подтвердила она. — Но если вы согласитесь на мои условия, то я отдам вам все негативы, а также торжественно поклянусь забыть то, что я вообще когда-либо видела вас с сеньорой Домингес.

— Очень великодушно, — сухо заметил О'Брайен. — И что же вы от меня хотите?

«Вот оно», — подумала Келли и глубоко вздохнула.

— На следующей неделе вы испытываете новое топливо, изобретенное вашим другом химиком. Вы планируете пролететь на воздушном шаре от долины Рио-Гранде до Акапулько. Я хочу лететь с вами.

— И это все? — удивленно спросил О'Брайен, внимательно глядя на нее.

— Этого достаточно. Это и так будет целой сенсацией для любого репортера, особенно учитывая ваше упорное нежелание давать интервью.

— Но вы потратили массу усилий, чтобы поймать меня в эту ловушку, — задумчиво произнес он, не отрывая глаз от ее напряженного лица. — Интересно, почему это так важно для вас.

— Я уже сказала, — ответила Келли, избегая его внимательного взгляда. — Я хочу получить материал для статьи.

— Допустим, — согласился он, наблюдая, как она покраснела. — Но мне почему-то кажется, что это не единственная причина. Разве я не прав? Давайте теперь посмотрим, что мне известно о некоей Келли Маккенна? У вас такое запоминающееся лицо, дорогая… Будет совсем не трудно припомнить события, связанные с ним.

Господи, ведь у него фотографическая память! Келли внутренне сжалась. Неудивительно, если он вспомнит…

— Не тратьте времени, мистер О'Брайен, — с деланной небрежностью сказала она. — Я ведь всегда нахожусь за камерой, а не перед ней.

— Не всегда, Кудряшка, — поправил Ник. — Три года назад во Франкфурте вы оказались очень даже перед камерой. Более того, ваше лицо красовалось тогда на обложках всех еженедельников страны. Вы стали просто маленькой героиней.

— Ерунда! Я была всего лишь репортером, нашедшим способ получить эксклюзивный материал, который заведомо привлечет всеобщее внимание. Это скорее честолюбие, а не героизм.

— Но ведь публика смотрела на это совсем по-другому, не правда ли? Они видели только хрупкую, златокудрую Жанну д'Арк, которая бесстрашно поднялась по ступенькам американского посольства, где террористы удерживали двенадцать заложников. Они слышали ее предложение поменяться местами с одним из заложников и видели, как отпускают перепуганную молодую секретаршу. Вам было тогда всего двадцать лет, и вам было ради чего жить. Во всей Америке наверняка не осталось ни одной пары сухих глаз, когда вы вошли в посольство. — На его губах заиграла ироническая улыбка. — Все это было очень трогательно.

— Судя по вашему тону, вы отнюдь не разделяли их чувств, — сердито сказала Келли. — Вас что, совершенно не тронул мой поступок?

— Ну что вы, очень тронул, — негромко ответил Ник. — Я, возможно, даже больше боялся за вас, чем эти простые души, считавшие вас святой, потому что я чувствовал некое внутреннее сходство между нами. Я как будто был с вами в этом посольстве, разделяя ваш ужас и ваш восторг.

— Восторг?

— Не пытайтесь обмануть меня, дорогая, — спокойно сказал О'Брайен. — В том сюжете из новостей, где вы были показаны разговаривающей с лидером террористов перед входом в здание, ваше лицо в какой-то момент было дано крупным планом. Я тогда словно бы увидел себя в зеркале. Так что я отнюдь не единственный, кто любит рисковать, не так ли, Келли Маккенна?

— Не знаю, о чем вы говорите, — возразила Келли, надеясь, что ее голос звучит убедительно. — Я же сказала, что тогда во мне просто взыграло честолюбие. Я увидела шанс добиться новых высот в моей карьере, и я его не упустила. — Ей не хотелось признавать, что этот незнакомец совершенно точно понял ее характер, хотя это было странно приятно. Особое удовольствие доставило то, что он разделял ее чувства.

— Келли, драгоценная моя, да вы же сами в какой-то степени ненормальная. Вы подвержены действию старейшего в мире наркотика. Вы любите чувствовать, как адреналин растекается по вашим венам, когда вы напуганы до полусмерти, разве не так? Вам доставляет удовольствие идти по канату над пропастью, полной голодных львов.

— Это какой-то бред! Я рискую, потому что такова моя работа, а не потому, что это мне нравится.

О'Брайен покачал своей черноволосой головой.

— Мы оба знаем, что собой представляем, Келли. Но вам не стоило попадать в такую невыигрышную ситуацию, как во Франкфурте. Это уж слишком близко к самоубийству.

— Чепуха! Террористы освободили всех заложников в аэропорту, как и обещали.

— Вам просто повезло, и вы это прекрасно знаете, — твердо сказал О'Брайен. — С тем же успехом все могло кончиться плачевно. — Он устремил на нее долгий задумчивый взгляд, который заставил Келли невольно поежиться. — Наверное, Келли, мне стоило бы взять вас под свое крыло. Слишком опасно оставлять вас без присмотра.

— Я уже пять лет живу самостоятельно, мистер О'Брайен, и у меня неплохо получается, — решительно заявила Келли. — Не думаю, что нуждаюсь в чьей-то опеке.

— Пять лет, — повторил О'Брайен. — Ну, конечно. Ваш отец умер, когда вам было восемнадцать, правильно? Это был Ричард Маккенна, свободный фотограф, который странствовал по миру, часто появляясь в горячих точках. Некоторые его снимки считаются классикой. Вы, должно быть, очень им гордитесь?

— Конечно, горжусь, — просто сказала Келли. — Он был прекрасным фотографом и великолепным отцом. После смерти моей матери, а мне тогда было восемь лет, он позаботился, чтобы мы никогда не расставались. Так и было до самой его смерти. Он всюду брал меня с собой.

— Ничего удивительного, что вы привыкли к опасности, дорогая. У вас была возможность на протяжении многих лет воспитать в себе эту привычку. — Он поднял руку, останавливая ее возмущенные возражения. — Ну ладно, я оставлю эту тему, если вы скажете мне, почему для вас было так важно получить мое согласие на интервью.

— Я сказала вам, что… — начала было Келли.

— Не пора ли бросить эту ерунду и перейти к делу? — прервал ее О'Брайен. — Та Келли Маккенна, о которой я узнал три года назад, никогда не пошла бы на шантаж.

Келли немного помялась, но все-таки решила быть с ним откровенной. Теперь это вряд ли ей повредит. О'Брайен и так знает практически всю ее биографию.

— Я заключила пари с моим редактором, что заставлю вас взять меня с собой, — неуверенно призналась она.

— Интересно, — проговорил О'Брайен, не сводя с нее глаз. — И на что же вы спорили?

Келли не решилась сказать, что речь шла о возможности ездить в заграничные командировки. Он и так считал ее помешанной на риске.

— На нечто такое, чего мне очень хочется, — уклончиво ответила она, избегая его взгляда.

— А если вы проиграете? — осторожно спросил он, следя, как виноватый румянец разливается по ее щекам.

— Тогда я сделаю то, что очень хочется ему, — сказала Келли, все еще не глядя на О'Брайена. Если бы она посмотрела, то заметила бы, как он внезапно застыл, а в глазах сверкнуло что-то очень похожее на гнев.

— Понимаю, — жестко произнес он. — Старейшая в истории сделка, и, безусловно, самая увлекательная. — Келли в недоумении посмотрела на него, но он не обратил внимания. — Ну что же, мне кажется, я должен сделать все, чтобы ваш босс не получил этот выигрыш, Кудряшка. Я беру вас с собой.

— Берете? — не веря своим ушам, переспросила Келли. Глаза ее сияли. — Это чудесно! Вы не пожалеете об этом. Обещаю, что совершенно не буду для вас обузой, а потом покажу вам все, что об этом написала.

— Обязательно покажете. И все фотографии, которые сделаете, тоже. — Он грациозно поднялся с подстилки и протянул руку, чтобы помочь ей встать.

Келли с удивлением отметила, что теперь, когда решение принято, ему, казалось, не терпится поскорее отправиться.

— Ну конечно, — заверила она. — Это само собой. Еще раз спасибо, мистер О'Брайен.

— Ник, — коротко поправил он. — Вы знаете, в гондоле воздушного шара всякая официальность выглядит абсурдно. Как вам кажется?

— Ник, — послушно повторила она, и это имя прозвучало удивительно интимно. — Думаю, вы правы. Так вы позвоните мне на следующей неделе?

— До чего мне нравится, когда вы произносите мое имя своим очаровательным хрипловатым голоском, — сказал О'Брайен, не отрывая глаз от ее лица. — Хотелось бы послушать, как вы шепчете… — Он резко остановился и потряс головой, как бы отгоняя ненужные мысли. — На следующей неделе?

— Вы же собираетесь отправиться в долину Рио-Гранде в начале следующей недели, — напомнила ему Келли. — Разве не так?

Ник все еще всматривался в лицо девушки, лаская глазами ее губы. Келли застыла, зачарованная этим пристальным взглядом. Она почувствовала, как приятное тепло разливается по ее телу.

— Нет, — коротко бросил он, отворачиваясь и направляясь к двери в прихожую. — Мы уезжаем сегодня же вечером. Я заеду за вами в девять. Будьте готовы. А сейчас скажите мне адрес.

— Сегодня! — протестующе воскликнула Келли, идя за ним. — Но это невозможно! Я не могу так быстро собраться. Почему вы изменили планы?

— Потому, что так мне кажется лучше, — сказал О'Брайен. — Разве вы не поняли, изучая материалы обо мне, что все гении эксцентричны? Если вы хотите лететь со мной, то будьте готовы к девяти.

— Но я приглашена на обед, — огорченно сказала Келли. — Я же не могу не пойти без всякого предупреждения. А нельзя подождать хотя бы до завтра?

— Нет, нельзя, — сухо ответил он, останавливаясь у входной двери и оборачиваясь к ней. — Какое это свидание настолько важно, что вы не согласны пожертвовать им ради такой сенсационной статьи? С вашим редактором?

— С Маком? — растерянно переспросила Келли. — Нет, это с Симоном Ренвиком. Он работает в отделе рекламы в «Уорлд уикли».

Губы О'Брайена скривились в насмешливой улыбке.

— А вы не теряете времени, не правда ли? — съязвил он. — Так вот, сегодня он обойдется без вашего общества, Кудряшка. Вы можете избавиться от него до того, как я заеду за вами, или я сам займусь этим. Впрочем, не советую предоставлять это мне. Я сегодня что-то не в духе.

«Это вполне очевидно, — подумала Келли. — Похоже, что гении бывают не только эксцентричны, но и очень переменчивы в своих настроениях». Она не могла представить себе, что так рассердило О'Брайена, но он выглядел сейчас таким же свирепым, как его далекий предок ацтек, и ей совсем не хотелось спорить с ним и испытать на себе его ярость.

— Ну хорошо, — со вздохом согласилась она. — Я буду готова к девяти. — Она продиктовала ему свой адрес.

— Прекрасно, — сухо бросил О'Брайен, распахивая перед ней дверь. — И советую вам надеть нечто более практичное, чем этот ваш наряд. Пусть сейчас и май, но там, наверху, может быть очень холодно.

— У меня достаточно здравого смысла. Надеюсь, что и вы последуете своему совету? Я бы сказала, что вы одеты еще менее практично, чем я! — Келли сознательно устремила взгляд на белое полотенце, обернутое вокруг его бедер. — Или занятия йогой научили вас контролировать температуру тела?

Ник весело усмехнулся, в голубых глазах заплясали смешинки, и все недовольство разом исчезло.

— Этому я научился у буддийских монахов на Тибете два года назад, — любезно ответил он. — Разве этот факт не отражен в вашем досье, дорогая? А сейчас я работаю над тем, чтобы направлять кровь к органам, без участия сердца.

— Вы что, стараетесь научиться останавливать сердце? — спросила Келли, удивленно округлив глаза.

— Ну, только на короткое время. Мне потребуются годы, чтобы хоть отдаленно достичь того, что я видел у монахов. Мастер может полностью остановить свое сердце на тридцать минут.

— Как интересно, — протянула потрясенная Келли. — Я, правда, не совсем понимаю, зачем вам останавливать свое сердце, но уверена, что вы добьетесь успеха, если захотите.

О'Брайен улыбнулся, и его белые зубы ослепительно сверкнули на смуглом лице.

— Это вызов, дорогая. Это все равно, что искать ключ или решать головоломку. — Он подтолкнул ее к двери легким шлепком. — Так, значит, в девять, — напомнил он еще раз, затем решительно закрыл за ней дверь.

 

Глава вторая

Боже мой, ну почему она всегда попадает в такие неприятные ситуации? С чувством полного бессилия Келли глядела на Симона Ренвика и Пола Лотнера, стоящих друг перед другом, словно два готовых к драке петуха. Симон, правда, всегда пытался казаться «крутым», но кто бы мог ожидать подобного от худенького очкарика Пола?

— Да послушайте же, тут не о чем спорить, — примиряюще проговорила Келли, становясь между ними. — Я просто немного напутала и назначила два свидания на один вечер. Мне очень жаль, что так получилось, но теперь ничего нельзя сделать, потому что…

— Никто ни в чем тебя не обвиняет, куколка, — свирепо прорычал Симон, не отрывая глаз от сердитого лица Пола. — Предоставь нам самим все выяснить. Почему бы тебе не взять жакет и не подождать меня внизу?

Куколка! Из всех возможных прозвищ это Келли ненавидела больше всего. Да и почему она вообще согласилась встретиться с Симоном? Его атлетическая фигура, приятная внешность и светлые волосы вдруг показались ей слащавыми, а его обаяние слишком поверхностным.

— Прекрасная мысль, Келли, — согласился Пол. Его тонкое интеллигентное лицо пылало от ярости. — Я присоединюсь к тебе через минуту.

Келли недовольно подумала, что во всей этой ситуации он виноват гораздо больше, чем Симон. Если бы он не казался вечно таким несчастным и неприкаянным, она бы никогда не пригласила его к себе на домашний обед. Это произошло на прошлой неделе, когда он заскочил в их офис по делам. Пол был известным журналистом, но вид у него всегда был какой-то помятый, а взглядом он напоминал голодного спаниеля.

Келли удрученно покачала головой. Что толку искать виновного, когда причиной всему только ее проклятая рассеянность. Сегодня после обеда Симона не было в офисе, а она, занятая приготовлениями к поездке, просто забыла позвонить ему домой, чтобы отменить свидание. И хуже того, она совершенно забыла о свидании с Полом. Пять минут назад они столкнулись у ее двери. Келли тщетно пыталась вставить слово, чтобы сообщить, что не пойдет ни с кем из них, потому что вообще сейчас уезжает, а мужчины с каждой секундой проявляли все большую агрессивность, и она с ужасом видела, что вот-вот дело может дойти до драки.

— Послушайте, я должна сказать вам кое-что, — в полном отчаянии начала она. — Я…

— Лучше не вмешивайся, куколка, — не дал договорить Симон, обнимая ее за талию и отодвигая в сторону. — Не стоит напрягать свою маленькую хорошенькую головку из-за такой ерунды.

Она ощутила отчаянное желание хорошенько смазать ему по самодовольному красивому лицу. Маленькую хорошенькую головку! Ну как вам это нравится!

— Если бы вы послушали, что я хочу сказать, — нетерпеливо воскликнула она, — то поняли бы, как нелепо ваше поведение.

Оба посмотрели на нее с удивлением, смешанным с недовольством. Келли почувствовала, как их неприязнь друг к другу частично переходит на нее. Ну и что? Она, безусловно, заслуживает этого. Уж пусть лучше они сердятся на нее, чем попытаются покалечить друг друга.

— Вы оба имеете полное право сердиться на меня, — сказала она как можно серьезнее. — И я надеюсь, что вы поймете… — Ее жалкие извинения были прерваны требовательным звонком в дверь, и руки у нее опустились. Можно было даже не глядеть на часы, Келли прекрасно знала, кто это. Да, сейчас ей не хватало только еще одного самодовольного мужчины!

И действительно, когда она открыла дверь и увидела Ника О'Брайена, он показался ей более опасным, чем остальные двое, вместе взятые. Он был одет во все черное: обтягивающие джинсы, спортивного покроя рубашка и туристские ботинки из замши. Гибкой грацией своих движений он напоминал пантеру. Ну что же, Келли как раз созрела для того, чтобы позволить грозному мистеру О'Брайену сделать свое дело.

— Привет, Ник, — радушно сказала она, отступая, чтобы пропустить его в комнату. — Я еще не совсем готова. — Она прошла мимо Пола и Симона, даже не взглянув на них. — Не скучайте, я быстро.

Келли поспешно закрыла за собой дверь спальни и прислонилась к ней, вконец обессиленная, готовясь услышать звуки драки, но слышны были только негромкие голоса. Немного успокоившись, она прошла в ванную за зубной щеткой. Нельзя сказать, чтобы она не испытывала чувства вины. Было не совсем честно оставлять О'Брайена в столь щекотливой ситуации, но за сегодняшний вечер Келли уже достаточно хлебнула общения с неразумными мужскими особями. Кроме того, он же и вправду обещал помочь ей избавиться от Ренвика, если застанет его. Конечно, если честно, это была скорее угроза, чем предложение. Келли ехидно улыбнулась. Ник сказал, что любит нелегкие задачи, вот и пусть выкручивается.

Возвращаясь в спальню, девушка вдруг резко остановилась. Ее кольцо! Она поспешила обратно в ванную. Изящное золотое колечко с нефритом лежало на краю раковины. Облегченно вздохнув, Келли торопливо надела его на палец. Не хватало только забыть свой талисман! Почему-то ее не покидало ощущение, что в таком путешествии, да еще с таким спутником, ей понадобится все возможное везение.

Упаковка походной сумки было делом пяти минут. Келли осторожно положила туда свою «лейку» и несколько пленок. Еще до прихода гостей она успела переодеться в болотного цвета джинсы и оливковую рубашку с длинными рукавами, так что теперь ей оставалось только переобуться и захватить белую кожаную куртку.

Подойдя к двери, Келли на секунду остановилась, прислушиваясь. Но в гостиной царила тишина, которая показалась ей зловещей. Озадаченно хмурясь, она выключила свет в спальне и осторожно выглянула. В комнате никого не было.

— Я просто проверил, все ли у тебя выключено, — коротко сказал О'Брайен, выходя из кухни. — Тебе приносят что-нибудь ежедневно? Молоко там или газеты?

Келли покачала головой.

— Почту будет забирать моя соседка. — Она беспокойно огляделась. Интересно, куда все-таки подевались Пол и Симон?

— Прекрасно, — хмуро заключил О'Брайен, подхватывая ее сумку и подталкивая ее к выходу. — Давай, идем. — Он выключил свет в гостиной, вышел и подождал, пока она запрет дверь. —

До Браунсвилла мы долетим самолетом нашей компании, — пояснил он, подойдя к лифту и нажимая кнопку. — Пилот ждет нас в аэропорту.

— Как ты от них избавился? — не выдержала Келли.

— От тех твоих воинственных поклонников? Ну, во всяком случае, я не выбрасывал их в окно, если ты этого боишься. — Его глаза холодно и осуждающе взирали на нее. — Вот, собственно, и все, что тебе надо знать. Ты ведь устранилась и предоставила мне самому выходить из положения.

Келли виновато отвела глаза.

— Ну, ты же предлагал свои услуги, — напомнила она.

Подъехал лифт, и они поспешно вошли. Келли совершенно не была подготовлена к тому чувству близости, которое пронзило ее, когда двери закрылись и они с О'Брайеном оказались вдвоем в тесной кабине лифта. Ник стоял, глядя на нее сверху вниз с каким-то напряженным выражением. Он был так близко, что она могла видеть венку, пульсирующую у него на шее, и чувствовать едва уловимый запах мыла и еще какой-то хвойный аромат, должно быть, его лосьона после бритья.

— И ты не преминула воспользоваться моим предложением, — медленно сказал он. Его пальцы нежно погладили ее щеку, и она чуть не задохнулась от смятения. — Но я никогда не говорил, что не потребую ничего в ответ. Теперь ты обязана мне, Келли, а я всегда получаю со своих должников.

— Не очень-то любезно, — она попыталась перевести все в шутку. — Если бы я знала, что ты так это воспримешь, то вполне справилась бы сама.

— Не люблю, когда меня используют, и не люблю, когда меня пытаются нарочно провоцировать, — резко сказал он. Когда же она, пораженная, начала горячо возражать, он впился в нее взглядом, пронзающим подобно лазерному лучу. — Даже не пытайся отрицать, Келли. Ты не могла удержаться от удовольствия натравить меня на своих ухажеров. Ты захотела посмотреть, как я буду реагировать, когда увижу тебя, окруженную почитателями. Тебе что, нравится будить в мужчинах первобытное начало?

— Ты с ума сошел! Я просто хотела, чтобы ты избавился от них, чтобы я могла заняться делом. — Она почувствовала, как в глазах закипают слезы. Почему ей так больно от того, что он считает ее бесчувственной кокеткой? Ведь он для нее ничего не значит.

О'Брайен внимательно изучал ее полные слез глаза и бледное, расстроенное лицо, потом опять нежно погладил ее по щеке.

— Бедный ребенок, — мягко сказал он. — Ты, кажется, даже не отдаешь себе в этом отчета. Неужели ты не осознаешь, что ждала от меня какой-то реакции, пусть даже бурной? Пойми, Келли, этого нельзя делать. Я и так-то не обладаю большой выдержкой, а ты способна мгновенно привести меня в состояние кипения. Стоит тебе перейти грань, я могу не удержаться и сделать тебе больно.

Все еще растерянная, Келли покачала головой.

— Но ты ошибаешься, Ник. Я совершенно не хотела этого делать.

Ведь она никогда не была любительницей острых ощущений, разве не так? Но тут Келли вспомнила о мгновенном ощущении торжества, испытанного ею в тот момент, когда она оставила Ника в комнате с двумя рассерженными мужчинами, и внутренне похолодела.

— Больше так не делай, — тихо сказал О'Брайен. — Мы теперь будем с тобой ближе, чем сиамские близнецы, Кудряшка. Я уже знаю тебя лучше, чем ты сама себя. Для тебя больше не должно быть таких безвыигрышных ситуаций. — Двери лифта распахнулись, Ник взял ее под руку и решительно повел через вестибюль к стеклянной входной двери. — А если ты еще раз столкнешь меня лицом к лицу со своими бывшими любовниками, — сурово добавил он, — то я скорее всего просто придушу их.

— Я могу чем-то помочь? — крикнула Келли, стараясь перекричать гудение горелок.

О'Брайен, всматривавшийся в альтиметр, поднял на нее глаза и улыбнулся.

— Просто отдыхай и наслаждайся полетом, — прокричал он в ответ. — Я сейчас должен какое-то время последить за горелками. Если мы будем подниматься слишком быстро, то сопротивление воздуха может разорвать шар.

— До чего приятная мысль! — с иронией заметила Келли, придвигаясь к краю плетеной гондолы, чтобы поглядеть на долину Рио-Гранде, проплывающую далеко внизу. При взгляде сверху она напомнила Келли полотно абстракциониста — сплошные квадратики зеленого и коричневого. Ее взгляд беспокойно устремился на блестящий алый шар, вздымающийся над ней гигантским грибом. Движимый горячим воздухом, шар летел словно надувной шарик, отпущенный беззаботной детской ручкой.

Впрочем, в их подъеме ничего беззаботного не было. Потребовалось шесть человек, чтобы удерживать вздымающуюся оболочку над горелками до тех пор, пока уже можно было поднимать гондолу.

Воздух становился все холоднее, и Келли надела куртку и застегнула «молнию». Потом она достала из сумки фотоаппарат. Следующие пять минут она сосредоточенно щелкала, снимая внутреннее пространство гондолы, а потом, с гораздо большим интересом, — смуглое, напряженное лицо и сильную фигуру О'Брайена. На фоне ослепительно голубого неба он казался еще более мужественным.

Один раз О'Брайен взглянул на нее и иронически поднял брови, но больше не проявлял интереса к беспрерывно щелкающему затвору. Лишь когда он увидел Келли, беспечно сидящую на краю корзины и держащуюся одной рукой за трос, он вмешался. Не говоря ни слова, он грозно посмотрел на нее и резко махнул рукой вниз.

Протестующе поморщившись, Келли неохотно спрыгнула на дно гондолы и прислонилась к стенке, продолжая снимать. Она настолько погрузилась в свое занятие, что внезапно наступившая тишина оглушила ее. О'Брайен выключил горелки.

— Мы достигли пятнадцати тысяч футов, — объяснил он, доставая свою черную куртку и надевая ее. — Теперь придется включать горелки только время от времени. Наша оптимальная высота — семнадцать тысяч футов, но ветер поднимет нас на оставшиеся две тысячи.

— Ветер? — с сомнением переспросила Келли. Шар все еще двигался, но она чувствовала себя абсолютно невесомой, плывущей в воздухе. — А ты уверен, что сейчас есть ветер?

О'Брайен улыбнулся.

— Есть, и даже довольно сильный, — заверил он. — Ты не замечаешь его, потому что на такой высоте ветры бесшумны.

— Ты так думаешь? — переспросила Келли, глядя на проплывающие внизу поля. — Наверно, ты прав. Никогда не чувствовала такой тишины. — Она подняла восторженные глаза на алый шар над ними. — Он такой огромный, правда? Они все такие?

— Нет, этот как раз не самый большой. Он чуть меньше среднего, — ответил Ник, прислонясь к натянутому тросу и с удовольствием наблюдая за ее оживленным лицом. — В нем около шестидесяти шести тысяч кубических футов. А некоторые достигают восьмидесяти семи. Если бы я предполагал, что обзаведусь пассажиром, то попросил бы шар побольше.

— Говоря откровенно, наше гнездышко кажется мне вполне удобным, — непринужденно заметила Келли. — А обычно ты летаешь на нем один?

— Ну, я как раз хотел тебе сказать… — заговорил Ник, и глаза его насмешливо заблестели. — Если честно, то до этого я всего один раз летал на воздушном шаре. Это был трехчасовой полет.

— Прошу прощения, — сказала Келли, медленно оборачиваясь к нему. Она, должно быть, плохо его расслышала. Даже Ник О'Брайен не решился бы на нечто столь безумное! — Я что-то не поняла.

О'Брайен утвердительно кивнул.

— Ну да, это первый раз, когда я сам лично управляю шаром, — жизнерадостно повторил он. — Поэтому я подумал, что мне не помешало бы получить определенные инструкции, так что я нанял опытного человека, чтобы он показал мне, что к чему. Вполне естественно.

— Да, естественно, — слабым голосом повторила Келли, подозрительно вглядываясь в его глаза, полные лукавства. — Ты ведь меня нарочно пугаешь, правда?

Ник решительно покачал головой.

— Ничего подобного, — заявил он. — Я бы и раньше сказал, но тебе так хотелось лететь, что я не стал портить тебе удовольствие. Ну и как, нравится твое первое путешествие на воздушном шаре, Кудряшка?

— Спасибо, очень нравится, — ответила она, как во сне. Затем, как ни странно, она начала хихикать, и скоро ёе хихиканье переросло в оглушительный смех. Держась за бока, она сползла на пол гондолы и привалилась к плетеной стенке.

— У тебя не истерика, надеюсь? — с тревогой спросил О'Брайен. — Предупреждаю тебя, что гондола размером шесть футов — не место для истерик. Мне тогда, возможно, придется выбросить тебя за борт.

— И ты, конечно, так и сделаешь! — Келли с трудом могла говорить разборчиво, приступы смеха все еще душили ее. — И ты еще обвинял меня в любви к безвыигрышным ситуациям! Я оказалась теперь на высоте семнадцати тысяч футов над землей с совершенно неопытным пилотом, который использует абсолютно непроверенное топливо, чтобы доставить нас в солнечный Акапулько на дурацком алом воздушном шаре. — Она потрясла головой, все еще содрогаясь от смеха. — Разве можно осуждать меня за потерю самообладания?

— Мой шар совсем не дурацкий! — возмутился О'Брайен. — И ты совсем не потеряла самообладание, дорогая. Ты просто смеешься. — Он покачал головой в изумлении. — Любая другая женщина уже билась бы в истерике или упала бы в обморок. Знаешь, как долго я искал такую, как ты?

Глаза Келли все еще смеялись, встретившись с глазами Ника.

— Надеюсь, ты не собираешься устраивать такие проверки слишком часто, Ник, — сказала она. — Следующая женщина, которую ты решишь приобщить к катанию на шаре, может воспринять это совсем не так весело.

О'Брайен медленно улыбнулся с выражением такой нежности, что у Келли вдруг перехватило дыхание.

— Но чего ради я стал бы брать с собой другую женщину, дорогая моя? — мягко сказал он. — Я никогда не найду другую Келли Маккенну, которая может так смеяться.

От неожиданности Келли не могла найти слов. Тишина вокруг них показалась вдруг абсолютной, она словно обволокла их коконом, отгородив от остального мира. Девушке казалось, что она слышит биение собственного сердца. Она отвела глаза от О'Брайена и устремила взгляд на горелки рядом.

— Не будет ли слишком нахально с моей стороны поинтересоваться, знаешь ли ты, как сажать эту штуку на землю? — спросила она.

О'Брайен улыбнулся. Он смотрел на Келли с таким выражением, что она окончательно смутилась.

— Разумеется, — ответил он наконец. — Я никогда бы не взял тебя с собой, если бы не был уверен, что смогу обеспечить твою безопасность. — На его губах заиграла насмешливая улыбка. — Вот насчет топлива я не могу дать гарантий, но тот, кто его изобрел, дает ему очень серьезное теоретическое обоснование.

— Как приятно это слышать! — скептически заметила Келли. — А почему топливо вообще нужно было испытывать с помощью воздушного шара?

О'Брайен ответил ей веселой улыбкой.

— А почему бы и нет? — Он пожал плечами. — Я подумал, что это будет забавно.

Келли опять засмеялась, мотая головой. Ну какого еще ответа можно ждать от эксцентричного безумца вроде Ника О'Брайена? Если задуматься, она должна бы сходить с ума от страха. Вместо этого она ощущала странное спокойствие при мысли, что ее безопасность зависит от О'Брайена. Удивительно. Она не чувствовала себя такой защищенной даже тогда, когда был жив отец.

— Действительно, почему бы и нет? — повторила она, улыбаясь в ответ. — А что мы будем делать, пока не выяснится, будет ли нас держать это топливо?

О'Брайен слегка поднял брови, и Келли вдруг охватила паника. Она была готова прикусить язык. Его улыбка стала заговорщицки таинственной.

— Ответ вообще-то напрашивается сам собой, но я постараюсь себя сдержать. Ты, должно быть, испытала достаточно острых ощущений за одно утро. — Он опустился на дно корзины напротив нее, скрестив ноги по-турецки. — Полеты на шаре — занятие для ленивых. Надеюсь, Келли, ты взяла с собой книгу?

Она почувствовала, что легко отделалась, задав такой неуместный вопрос, и стала поспешно рыться в сумке.

— Да, взяла! — торжествующе воскликнула она, вытаскивая дешевую книжку в бумажной обложке и демонстрируя ее Нику. — А что ты будешь делать?

Он вытащил из своего кожаного портфеля какие-то бумаги и прислонился к стенке, положив на колени листок.

— Я увлекаюсь головоломками, — пояснил он, глядя на бумаги и уже заранее хмуря брови. — Попытаюсь расшифровать тут пару текстов, пока есть время.

Келли вздохнула с видом покорности судьбе.

— Полагаю, что это не кроссворд из «Нью-Йорк таймс»?

— Что? — Он поднял на нее глаза, и по их отсутствующему в первый момент выражению было ясно, что он уже успел сосредоточиться на своей задаче. — Нет, — ответил он на ее вопрос. — Время от времени Пентагон дает мне потренироваться на своих шифровках. Это все же поинтереснее.

Келли округлила глаза.

— Пентагон? Это что-то вроде бумаг ЦРУ? Материалы для Джеймса Бонда?

О'Брайен покачал головой.

— Жаль тебя разочаровывать, дорогая, но все совсем не так романтично. Это записки каких-нибудь Голдфингеров или крошки Галор.

— Ну, насчет Голдфингеров не знаю, а вот с мисс Галор ты вполне мог быть знаком, — заявила Келли. — Изучив твою биографию, мне стало ясно, с кем ты предпочитаешь иметь дело. Думаю, сеньора Домингес чувствовала бы себя вполне на месте, общаясь с агентом 007. — Хотя она пыталась произнести это как можно непринужденнее, но все-таки тон Келли стал чуточку напряженным, когда она вспомнила пышные формы южноамериканки.

О'Брайен явно уловил перемену тона, потому что его глаза насмешливо сверкнули.

— А что? Очень может быть, — сказал он, склонив голову набок, словно размышляя. — Но она не смогла бы удержать его. Мария уж очень прямолинейна, чтобы сохранять очарование надолго.

Келли постаралась не показать, как обрадовало ее это небрежное замечание.

— До чего ты неблагодарен! Мне кажется, эта дама привлекла тебя отнюдь не своим глубоким умом.

— Если хочешь знать, то единственное, что меня вообще в ней привлекло, был ее бюст. Все остальное было весьма посредственно.

Какой-то момент Келли не знала, чего она больше испытывает: оторопи, что он так откровенно обсуждает свою бывшую пассию, или раздражения оттого, что ему особо нравится та часть тела, которая у нее была довольно слабо выражена.

— А мне кажется, что он у нее чересчур пышен, — ответила она как можно небрежнее и решительно раскрыла книгу, уставясь невидящими глазами в первую страницу.

Она услышала довольный смешок О'Брайена.

— Думаю, в этом ты права. В последнее время я предпочитаю качество количеству. — Ей не потребовалось поднимать глаза, чтобы ощутить его голодный взгляд на своей груди. Несмотря на всю ее решимость не обращать внимания на провокации, щеки ее запылали. О'Брайен торжествующе хмыкнул.

Келли настойчиво не поднимала глаз от книги и наконец услышала шелест желтого листка в руках Ника. Прошло еще долгих десять минут, пока она решилась прекратить делать вид, что читает. Осторожно поднимая глаза над краем страницы, она внимательно рассматривала лицо О'Брайена. «И нечего так стесняться», — сердито сказала она себе. Внимание Ника было столь поглощено интересной задачей, что он явно забыл о ее присутствии. Ее взор перебегал с красивого, четко очерченного лица на мужественную фигуру. Боже, какое право он имеет выглядеть так великолепно!

Но не черты лица, а именно его выражение вызвали в ней странное чувство. Интересно, смотрел ли он когда-нибудь так хоть на одну женщину? Удалось ли кому-нибудь из них вызвать в нем такое сочетание пристального внимания и волнения? Да, но ей-то какое дело? Ведь она его едва знает, и у них нет почти ничего общего! Как можно увлечься человеком таких умственных способностей и необыкновенных качеств? Это же все равно, что искать близости с суперкомпьютером! И что с того, что он, несомненно, самый сексуально привлекательный мужчина, которого она когда-либо встречала? Это человек, который должен постоянно преодолевать новые препятствия, делать новые открытия. Любая женщина непременно надоест ему, и очень быстро. Нет, ей надо собраться и оградить себя от его чар, которые уже заметно ослабили ее защиту и заставили почувствовать себя смущенной и растерянной.

Несмотря на всю ее решимость, Келли все утро ловила себя на том, что ее взгляд, как и ее мысли, все время возвращается к этой тихой сосредоточенной фигуре, сидящей напротив. Кроме тех коротких моментов, когда он вставал проверить альтиметр или включить горелки, Ник был всецело поглощен своим занятием. Вместо того, чтобы заняться чтением, Келли все время прислушивалась к его бормотанию или торжествующему хмыканью время от времени, и оно вызывало в ней почти материнское умиление. В какой-то момент она сама не заметила, как полностью сдалась, отбросила книгу и улеглась на живот, положив голову на руки, чтобы просто смотреть на О'Брайена. И точно так же она не заметила, как ее глаза сами собой закрылись, и она погрузилась в спокойный сон.

 

Глава третья

Когда Келли открыла глаза, то увидела О'Брайена, тихо сидящего напротив и любующегося ею. Его ручка и бумага были отложены.

— Привет, — негромко сказал он. — Как хорошо, что ты проснулась, а то я уже чувствовал себя одиноко. — Он лениво потянулся. — А как насчет обеда? Ты целый день не ела, но я решил, что тебе сейчас важнее отдых, ведь ты почти не спала прошлой ночью, только подремала в самолете.

— Я не могу нормально спать в самолетах, — сказала Келли. Зевая, она села и провела рукой по спутанным волосам. — Хотя к шарам это, по всей вероятности, не относится. Тебя как будто укачивают в колыбели. Как долго я спала?

— Всю вторую половину дня. — О'Брайен потянулся за корзиной для продуктов, стоящей около горелок. — Сейчас уже вечер, поэтому я тебя и разбудил. Было бы жалко пропустить закат. Здесь, на высоте, это замечательное зрелище. — Он протянул ей завернутый в фольгу бутерброд и налил кофе в бумажный стаканчик. — Добавить молока?

Она отрицательно покачала головой и с благодарностью взяла теплый стаканчик замерзшими руками. С наступлением вечера воздух заметно похолодел, и она начинала чувствовать это даже в своей куртке. Кофе был горячим, крепким и ароматным, так что Келли прислонилась к стенке гондолы и довольно вздохнула.

С наслаждением жуя бутерброд с ветчиной и сыром, она спросила:

— Ну как, ты закончил свою головоломку? Ник покачал головой.

— Нет еще. Но мне кажется, что я нашел ключ. — Он пожал плечами. — Главное — найти ключ, а потом уже все просто. Завтра я все расшифрую. — Он отпил кофе. — Стоит найти ключ, и все это уже теряет для меня интерес. — В сгущающихся сумерках его глаза казались странно усталыми. Усталыми и немного одинокими.

Келли почувствовала легкую дрожь и поспешно опустила взгляд.

— Это плохо, — сказала она как можно беззаботнее. — Теперь тебе придется искать новое развлечение. — Она заметила, что он не взял бутерброд, и спросила: — А почему ты не ешь? Неужели совсем не проголодался?

Он покачал головой.

— Я уже поел, пока ты спала. — В его глазах появился веселый блеск. — Надо же было чем-то отвлечь себя, пока ты тут крутилась и вертелась. Ты знаешь, что во сне издаешь очень сексуальные звуки?

Келли возмущенно уставилась на него.

— Ты что, хочешь сказать, что я храплю? — грозно спросила она, доедая бутерброд и скатывая фольгу в блестящий шарик. — Очень невоспитанно смотреть на спящих!

Ник ухмыльнулся.

— Я не говорил, что ты храпишь. Это нечто вроде удовлетворенного урчания. Я нахожу это очень эротичным. — Он допил кофе и смял свой стаканчик. — Но ты права. Нельзя было подглядывать, когда ты была так беззащитна. — Он опять улыбнулся. — А что, если я предложу теперь поменяться ролями?

Келли невольно улыбнулась.

— Ты совершенно невозможен, Ник О'Брайен, — строго сказала она, укоризненно покачивая головой. — Тебе скоро наскучит тратить на меня свое неотразимое обаяние. Понимаю, что я в данный момент единственная доступная женщина, но я далеко не Мария Домингес.

Лицо Ника потемнело, и он нетерпеливым жестом швырнул стаканчик в корзинку.

— Да у тебя просто пунктик насчет этой женщины, — хмуро сказал он. — Я же сказал, она меня вообще не интересует.

— Я нисколько в этом не сомневаюсь, — сдержанно заметила Келли. — Любая женщина вряд ли заинтересует тебя надолго. — Она допила кофе и аккуратно поставила стаканчик на пол. — С моей стороны было бы глупо сомневаться в этом, после того, как я собрала на тебя такое досье, что сам Казанова устыдился бы.

— К черту твое досье! — воскликнул О'Брайен с неожиданной для Келли резкостью. Он захлопнул корзинку для еды и отпихнул ее в сторону. — Какое отношение оно имеет к нам?

— Как какое? — Келли удивленно подняла брови. — А ты не думаешь, что меня не очень-то привлекает быть одной из строчек в твоем списке, Ник? Не думаю, что мое эго это позволит.

О'Брайен цинично скривил губы.

— Ну конечно, понимаю. Совсем забыл, ведь ты привыкла, чтобы твои поклонники танцевали по твоей указке. Ты сама выбираешь, кого любить, а кого бросить.

— Это неправда! — с горячностью возразила Келли. — Это у тебя, возможно, есть время для таких игр, но не у меня. Если хочешь знать, я слишком серьезно отношусь к работе.

— Ты уж прости мое недоверие, но я знаком с тобой всего один день, а уже столкнулся с двумя из твоих почитателей. Да тебя бы вообще здесь не было, если бы меня не возмутили донжуанские условия пари, которые твой издатель тебе поставил! Я бы сказал, что мы как раз одного поля ягоды, в том, что касается личной жизни.

Мак — Дон-Жуан? Это было так же смешно, как и его представление о ее похождениях.

— Ты всегда приходишь к ни на чем не основанным заключениям? — Она сердито подняла подбородок. — Лучше оставим эту тему. Это в любом случае не актуально. Мы оба знаем, что единственная причина, по которой ты меня сюда взял, это мой шантаж.

Ник откровенно расхохотался.

— Черта с два, дорогая моя! Чтобы ты знала: деятели из правительства умоляли корпорацию О'Брайена, чтобы им позволили первыми получить новую модель, сошедшую с конвейера. Даже и думать нечего, чтобы они отказались от контракта из-за моей интрижки с Марией.

Зеленые глаза Келли изумленно расширились.

— Так почему же ты позволил мне думать, что это я заставила тебя согласиться? И почему же тогда я здесь?

Ник нахмурился.

— Сам не знаю, — проворчал он, и в его глазах она уловила гнев и какое-то чувство, заставившее ее вспыхнуть. — Мне совсем не нравится, до какого состояния ты меня доводишь, Кудряшка. Как только я тебя увидел, я мечтал затащить тебя в постель и не выпускать оттуда неделю. Ни одна другая женщина не зажигала меня так. — Он секунду помолчал. — Если бы дело ограничивалось только этим, то мы оба были бы сейчас вполне удовлетворены. Но все гораздо сложнее, черт возьми! Ты вызываешь во мне такие чувства, к которым я совершенно не привык! Я никогда не ощущал такого стремления к полному обладанию, стремления защищать и оберегать, такую бешеную ревность — и все это одновременно. Меня вполне устраивала моя жизнь — до появления в ней некоей зеленоглазой блондинки!

— Ну, я уверена, что это все ненадолго. Через неделю ты вообще забудешь мое имя. — Интересно, почему слова О'Брайена так задели ее? Понятно, что он не привык к серьезным отношениям и не стремится к ним. Разве не то же самое она совсем недавно говорила себе? Келли заморгала, почувствовав подступивший к горлу ком. Еще не хватало расплакаться у него на глазах!

Она вскочила на ноги и отвернулась от Ника, делая вид, что поглощена разглядыванием закатного неба. В любое другое время у нее бы захватило дух от невероятной красоты этого зрелища. Пурпурные огненные лучи играли на облаках внизу, превращая их в царство розового тумана, пронизанного золотыми коридорами. Холмы и равнины внизу были темно-фиолетовыми, но здесь, в вышине, царствовали звонкие вибрирующие цвета. Келли безучастно фиксировала окружающую красоту, пытаясь побороть в себе боль, вызванную резкими словами Ника.

— Хотелось бы воспринимать это так же легко, как и ты, Кудряшка. — Она не слышала, как он подошел, но его голос раздался прямо у нее за спиной. Он был так близко, что она могла почувствовать идущее от него тепло, а его дыхание щекотало ее ухо. — Но ты забываешь, что у меня отличная память. Это наваждение может оказаться постоянным.

Келли задохнулась, почувствовав, как его губы нежно касаются ее уха. Ник придвинулся ближе, прижавшись к ней всем телом и обняв руками за талию.

— Ну а если мы оба согласны, что серьезные отношения нам ни к чему, то лучше бы сразу разрушить этот покров тайны, правда? — тихо сказал Ник слегка охрипшим голосом и покрыл ее затылок легкими нежными поцелуями.

— Я… я не знаю, что ты хочешь сказать, — пролепетала она прерывающимся голосом, инстинктивно наклоняя голову навстречу поцелуям.

Ник усмехнулся.

— Все ты знаешь, — едва слышно прошептал он. — Я же чувствую, как ты дрожишь в моих объятиях. Ты же хочешь этого не меньше, чем я, а я, говоря правду, горю как в лихорадке с того момента, как увидел тебя вчера. — Он поднял руку и нашел застежку «молнии». Одно движение — и ее куртка была расстегнута, а ладони Ника сжали ее упругие груди.

— Нет! — в отчаянии крикнула Келли. Его руки жгли ее через тонкий хлопок рубашки, и даже когда она выкрикивала свой протест, ее тело независимо от ее воли подчинялось его нежным, но настойчивым прикосновениям. — Я этого не хочу, — дрогнувшим голосом произнесла она.

— До чего мне нравятся твои светлые кудряшки, — прошептал Ник, зарывшись лицом в ее волосы. — Они похожи на шелковистое золотое руно. Готов поспорить, что если я погружу в них свои пальцы, то твои локоны будут сами обвивать их, словно любя. А ты как думаешь, Келли?

— Да, — выдохнула Келли, чувствуя, как все внутри тает от его прикосновений. — Нет! — тут же спохватилась она и отчаянно затрясла головой, пытаясь стряхнуть с себя его чары. — Я не знаю! Я хочу, чтобы ты перестал! — В то же время она сознавала, что ничего не делает для того, чтобы освободиться.

— Тебе не нравится? — заботливо спросил Ник. — Значит, придется предпринять что-то такое, что тебе понравится. — Неожиданно он сделал шаг назад и развернул ее к себе лицом, прижимая ее податливое тело к груди. — Да, пожалуй, так лучше, — хрипло проговорил он. — Боже, ты такая нежная и мягкая! Видишь, как хорошо мы друг другу подходим?

Келли действительно так чувствовала. Это было так естественно — обнимать его. Ник прав, они созданы друг для друга. Он склонился к ее губам с бесконечной осторожностью. И, когда их губы встретились, Келли почувствовала, что их слияние так же естественно, как и слияние тел.

Ник не торопился, наслаждаясь поцелуем так, как смакуют изысканное вино. Он ласкал и покусывал ее губы, прежде чем приникнуть к ним в долгом поцелуе.

— Господи, ну разве не чудесно? — хрипло прошептал он, оторвавшись наконец от Келли. Оба они с трудом переводили дыхание, и жилка у него на шее отчаянно пульсировала. — У нас с тобой впереди настоящая сказка. — Не дожидаясь ответа, он опять приник к ее губам. — Боже мой, какая сладость! Открой свой ротик, я хочу прочувствовать весь твой вкус, дорогая.

Келли тоже хотела ощутить его всего. Ее губы непроизвольно приоткрылись, впуская его язык. Она и сама попыталась робко исследовать его, и это привело обоих в такое исступление, что у Келли стали подгибаться ноги. Ник был сильным, горячим и необыкновенно мужественным. Келли чувствовала, что растворяется в нем. Ее губы, язык, каждая клеточка тела отзывались на его близость.

Она и не заметила, как они опустились на колени на дно гондолы, и Ник взял ее на руки, словно ребенка. Она была целиком поглощена новым ощущением — ее пальцы утопали в шелке его волос, и биение его сердца отдавалось в ее груди. Он тяжело дышал и шептал ей слова страсти между быстрыми обжигающими поцелуями. Келли почувствовала, как напряглись и затвердели мускулы его бедер под ней, и смутно поняла, что он очень возбужден. Его глаза горели на напряженном от желания лице. Рот, такой чувственный и такой нежный, доводил ее до исступления.

Затем его руки рванули пуговицы ее оливковой рубашки и переднюю застежку лифчика. Одним движением Ник отодвинул в стороны мешавшую одежду и впился взглядом в ее округлые маленькие груди.

— Ты действительно прекрасна, — выдохнул он хрипло. Его грудь вздымалась от прерывистого дыхания. Ник нежно накрыл ее грудь руками. — Я даже боялся, что ты окажешься так красива. Я не хотел знать, какое наслаждение — осязать тебя. — Он закрыл глаза и кончиками пальцев ласкал ее груди.

Это было невыносимо и божественно одновременно. Келли чувствовала, что каждое такое прикосновение оставляло после себя огненный след. Эти сильные, умелые руки вызывали в ней такую жажду, какой она никогда раньше не знала. Она всем телом отзывалась на эти дразнящие ласки, словно была марионеткой, а он держал в руках все нити. Его пальцы сжали затвердевшие соски, и дрожь страстного желания сотрясла все ее тело.

Ник бросил на нее встревоженный взгляд. Синие глаза вспыхнули еще ярче, увидев результат этой любовной игры.

— Ты замерзла. Дай я тебя согрею. — С этими словами он на секунду оставил ее, чтобы расстегнуть свои куртку и рубашку. Затем Келли была прижата к его горячей груди.

Это она-то замерзла? Да ей никогда в жизни не было так жарко! И становилось все жарче, потому что он начал неторопливо тереться грудью о ее тело, так что его волоски покалывали и щекотали ее грудь. Келли начала задыхаться и вцепилась в его плечи, как бы ища опору в этом вихре охватившего ее желания.

— Так тебе это нравится! — шептал Ник. — И мне тоже, любовь моя. Ты такая мягкая, теплая, словно бархатная, кроме твоих хорошеньких маленьких сосочков. Они похожи скорее на тафту. — Он сделал глубокий вздох. — Они просто сводят меня с ума.

А он что делает с ней, подумала Келли как в тумане. Она ощущала горячее томление в бедрах, голова кружилась, все плыло перед глазами.

— Ник! — выдохнула она, утыкаясь губами в ямку у его ключицы. — Ник, я больше не могу!

— И я тоже! — простонал он. — Я хочу тебя всю, Келли. Хочу видеть тебя всю, ощущать тебя всю. Я чувствую, что мог бы проглотить тебя и все равно не насытиться.

Одним стремительным движением он уложил ее на дно гондолы и опустился рядом, покрывая ее лицо и шею поцелуями.

— Это безумие, — простонала Келли, а ее руки, как будто сами по себе, пробегали по его мощным плечам и ласкали шею. — Все происходит слишком быстро, Ник.

Не переставая расстегивать ее пояс, он взглянул на нее и улыбнулся.

— А мне кажется, что я ужасно долго вожусь с твоей одеждой. Я просто умираю от желания. — Расстегнув наконец ее джинсы, он просунул под них руку, гладя мягкую кожу живота. — А тут ты опять бархатная, — нежно произнес он, двигаясь еще дальше. — А вот и золотое руно.

Келли судорожно вздохнула и открыла рот, чтобы возразить, но его губы приникли к ее губам, и она забыла обо всем на свете. Затем его искусные руки опять коснулись ее груди, а губы начали ласкать соски. Он дразнил их языком, и Келли выгибалось всем телом, как от электрических разрядов.

Ник отодвинулся и посмотрел на ее пылающее лицо взглядом художника, любующегося своей работой.

— Твоя грудь так чувствительна, — хрипло сказал он. — Я это запомню, дорогая. Я хочу довести тебя до такого же состояния, до которого ты меня доводишь. — Он нагнулся и слегка прикусил сосок зубами.

Чего еще он хочет от нее, недоумевала Келли. Она и так сходит с ума от волшебных ощущений в каждой клеточке своего тела. Ее всю трясло, и она чувствовала такую слабость, что не знала, сможет ли вообще двинуться. Ник, казалось, не только овладел ее эмоциями, но и заслонил собой все окружающее. Мир словно сузился, и в нем было только его смуглое лицо и пылающее небо над ними.

Пылающее?!

— Боже мой, да мы горим! — в ужасе закричала Келли, мгновенно приходя в себя.

— Именно это я и пытаюсь тебе объяснить, — ухмыльнулся Ник, не отводя глаз от ее груди.

— Да нет, я не об этом! — в отчаянии воскликнула Келли. — Ник, мы и правда горим! Наш шар горит!

Он быстро посмотрел на нейлоновый шар и увидел языки пламени, лижущие его снизу. Изрыгая проклятия, он молниеносно сел и начал торопливо застегивать рубашку.

— Что теперь делать? — тревожно спросила Келли. — Мы можем погасить огонь?

— Нечего и надеяться, — коротко бросил он. Вскочив на ноги, он пошел к куче снаряжения в центре корзины. — Через две минуты все здесь будет охвачено пламенем, и мы упадем, как камень. Придется прыгать. — Он поспешно надевал лямки оранжевого парашюта. — А мне как раз понадобится ровно столько, чтобы влезть в эту штуку.

— Прыгать? — растерянно повторила Келли. — Но я даже не знаю, как обращаться с парашютом.

Губы Ника иронически скривились.

— Если бы и умела, это вряд ли пригодилось бы. Понимаешь, ведь я не ожидал, что полечу с пассажиром, так что у нас только один парашют.

— Как один?.. — переспросила она сдавленным голосом.

— Не волнуйся, — сказал он очень серьезно. — Я о тебе позабочусь.

— Как это «не волнуйся»? — закричала Келли, вскакивая на ноги. — Мы в семнадцати тысячах футов над землей, наш шар горит, и у меня даже нет парашюта! И ты говоришь, чтобы я не волновалась!

— Ну, немного поволноваться, конечно, можно, — успокаивающе сказал Ник. — Мы просто используем мой парашют. Ты пока одевайся.

В панике Келли совершенно забыла, что ее рубашка расстегнута. Она поспешила отвернуться и привести свою одежду в порядок.

— Проследи, чтобы твой ремень был крепко застегнут, — скомандовал Ник.

При чем здесь ремень? Уж не сошел ли он с ума? Тем не менее она сделала то, что он велел.

Ник уже застегнул на себе парашют и быстро рылся в куче снаряжения.

— Очень удачно, что я ее взял, — довольно сказал он, найдя наконец то, что искал.

Обвязка с карабином для альпинизма, поняла Келли.

— А это сработает? — озабоченно спросила она, в то время как он слегка наклонился и пристегнул один карабин к ее поясу, а второй конец — к лямкам парашюта.

— Конечно, сработает, — уверил он, выпрямляясь и одновременно поднимая ее. — А теперь обхвати меня ногами и держись за лямки, да покрепче. Хоть мне и хочется самому тебя подержать, но сейчас это не удастся. Я буду слишком занят парашютом.

Келли сделала как он сказал, и Ник сел с ней на край гондолы, а затем перекинул ноги наружу.

Келли задрожала от страха. Она собиралась прыгать с такой головокружительной высоты, полагаясь только на тоненькую веревку и на силу собственных рук.

Ник посмотрел ей в лицо, и его взгляд стал вдруг озабоченным.

— Ты ведь не боишься, я надеюсь? — тихо спросил он. — Ты же знаешь, я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Келли подняла глаза и встретилась с его прямым, серьезным взглядом. И тут весь ее страх куда-то испарился. Она вдруг почувствовала, что ни с кем не будет в большей безопасности, чем с этим необычным человеком.

— Нет, не боюсь, — мягко ответила она, глядя на него с доверчивой улыбкой. — Я только проклинаю тот день, когда решилась шантажировать Супермена. Не думаю, что смогу летать без крыльев.

— Как ты можешь знать, не попробовав, — отозвался он. На его лице заиграла беззаботная улыбка. — Конечно, я не таким путем намеревался заставить тебя летать, но пока сойдет и этот.

Ник быстро поцеловал ее и спрыгнул в пустоту.

 

Глава четвертая

Удар о землю был очень сильным, хотя О'Брайену и удалось приземлиться на ноги и принять его почти весь на себя. Он сразу же отстегнул связывающую их веревку с карабином. Пока он снимал лямки, оранжевое полотнище парашюта накрыло их, и ему пришлось с трудом выбираться из-под массы ткани.

— Ну как, нормально? — участливо спросил он. Келли, все еще не совсем пришедшая в себя после приземления, кивнула и села.

— Завтра у меня будет несколько синяков, поморщилась она, потирая поясницу, — но это переживу.

— Начинаю думать, что ты можешь справиться с очень многим, Келли Маккенна, — с уважением заметил Ник, помогая ей подняться на ноги. — Не пригласить ли тебя и на все мои будущие прыжки с парашютом?

— Нет уж, не надо, — торопливо ответила Келли, приглаживая рукой волосы. — Одного раза вполне достаточно. — Она озабоченно огляделась. Местность вокруг них была дикой и скалистой, казалось, они приземлились на склон горы. — Ты случайно не знаешь, куда нас занесло?

Ник пожал плечами.

— Точно не могу сказать. Скорее всего где-то среди холмов у подножия Сьерра-Мадре. — Он нагнулся и начал складывать парашют. — Так или иначе, здесь не видно и следов цивилизации.

Келли помогала ему с парашютом, не отводя тревожного взгляда от его спокойного лица.

— Прекрасно! — заметила она. — И как же мы теперь вернемся к этой самой цивилизации?

— Вернемся как-нибудь! — небрежно бросил он. — Но, когда я сложу парашют, нам лучше бы поискать укрытие для ночлега. Здесь в горах ночью может быть очень холодно.

— Не преподашь ли ты мне краткий курс по контролю за температурой тела? — саркастически спросила Келли, поплотнее застегивая воротник своей куртки. Холод уже давал о себе знать.

— Прости, дорогая, но так сразу это не получится. — Ник усмехнулся. — Но не волнуйся, я не дам тебе замерзнуть.

В этом Келли нисколько не сомневалась. Она не могла отрицать, что между ними существует необыкновенно сильное сексуальное притяжение. Но она твердо решила не допускать близости с О'Брайеном. Было бы безумием пойти на связь, которая может принести ей только боль. Надо быть поосторожнее в будущем и избегать таких опасных ситуаций, как сегодня.

Конечно, это вряд ли будет просто, грустно подумала она. Ник явно испытывает не меньшую страсть, чем она, а он привык всегда получать то, что хочет. Он уже убедился, как замечательно они друг другу подходят, и ни за что не откажется от попыток соблазнить ее. Надо обязательно придумать что-то, что совершенно отобьет у него охоту к этому. Но главное, надо не терять голову самой.

Да уж, вот это задача, подумала Келли. Это может оказаться потруднее, чем прыгать с парашютом.

Сложив наконец полотнище, Ник повесил сумку с парашютом на плечо.

— Идем, — сказал он. Взяв Келли за руку, он повел ее вниз по склону.

Келли испытала острое чувство товарищества, идя с ним вот так, рука об руку, по горному склону в надвигающихся сумерках. Сложное положение, в котором они оказались, совсем не пугало ее. Наоборот, она ощущала себя стоящей на пороге нового захватывающего приключения и знала, что чувством уверенности в себе обязана исключительно человеку, идущему рядом с ней. Странно было бы бояться и паниковать, когда рядом такой надежный и опытный спутник. Должно быть, подумала она, ее сравнение с Суперменом не так уж далеко от истины.

Спустившись к подножию холма, Ник ускорил шаги, направляясь к поляне, окруженной деревьями. Было уже довольно темно, и поляна казалась немного зловещей в тени деревьев.

Остановившись, О'Брайен сбросил сумку с парашютом на землю.

— Подожди меня здесь, — скомандовал он. — Я соберу хворост и разведу огонь.

— Я помогу тебе, — решительно заявила Келли. Пора показать ему, что она не какое-нибудь беспомощное создание, готовое жаться к нему, ища поддержки. В сложившихся обстоятельствах она возьмет на себя свою часть работы и ответственности.

В темноте ей не видно было выражения лица Ника, но в его голосе послышалась легкая насмешка.

— Ну-ну, начинают проявляться признаки эмансипированной женщины. Ну что же, Кудряшка, я и не подумаю подавлять в тебе этот дух независимости.

Это не было пустыми словами. Ник не только принял ее помощь в поисках хвороста, но и поручил более серьезную задачу — искать камни и подтаскивать их к костру, чтобы защитить его от ветра. Сам же он занялся разведением огня. Притащив несколько больших плоских камней и устроив из них ограду, Келли села около костра и удовлетворенно вздохнула.

Она с интересом наблюдала за неторопливыми, умелыми движениями О'Брайена, который сложил около костра собранные дрова, а затем принялся расстилать рядом с огнем парашют. Закончив, он сел на подстилку из блестящего нейлона и похлопал по месту рядом.

— Иди-ка сюда, Кудряшка, — позвал он. — Давай вместе смотреть на огонь.

— Смотреть на огонь? — удивленно переспросила она, поднимаясь и медленно идя к нему. — Я слышала о том, как смотрят на звезды, но никогда не слышала, чтобы смотрели на огонь.

— Смотреть на огонь гораздо интереснее, — сказал Ник, обнимая ее за плечи и придвигая поближе. — Ты можешь загипнотизировать себя до того, что увидишь почти любой предмет.

— Это все равно, что пытаться увидеть верблюда в куче облаков? — спросила Келли, метнув на него притворно-невинный взгляд.

Ник осуждающе покачал головой.

— Ты путаешь разные вещи. — Голос его стал строгим. — Так что отбрось свое легкомыслие и будь серьезной, женщина.

— Слушаюсь, сэр! — ответила она подчеркнуто кротко и устроилась поудобнее, положив голову ему на плечо. В душе она понимала, что не стоило принимать приглашение Ника, но сейчас ей было слишком хорошо, чтобы что-то менять.

Келли очень скоро обнаружила, что Ник был совершенно прав насчет гипнотизирующего эффекта огня. Она довольно быстро пришла в полусонное состояние и вздрогнула от неожиданности, когда он поднялся, чтобы подбросить еще дров в огонь. Она вроде бы и не чувствовала, что его рука играла ее кудрями, но стоило ему отойти, как она затосковала по этим прикосновениям. Келли яростно затрясла головой, прогоняя крамольные мысли. Без тепла его руки ей стало холодно и одиноко, но она отлично знала, что подобная зависимость ни к чему хорошему не ведет.

Когда Ник вернулся на свое место рядом с ней, она отодвинулась на безопасное расстояние и повернулась к нему.

— Может быть, нам лучше попытаться выбраться отсюда прямо сейчас? — нервно спросила она. — Ведь у нас нет ни воды, ни пищи, и трудно сказать, как скоро мы найдем какое-нибудь жилье.

О'Брайен пристально вгляделся в ее лицо, удивленный переменой в настроении.

— Мы и завтра все успеем, — сдержанно ответил он. — Сейчас же мы будем только топтаться в темноте безо всякой пользы. Когда рассветет, я пойду искать воду, чтобы запастись в дорогу. Уверяю тебя, нам гораздо важнее выспаться. Кстати, о сне… — Его голос стал вдруг дразняще сладким. — Думаю, нам как раз пора ложиться, дорогая.

Не дав ей времени ответить, он опрокинул ее и уложил прямо на парашют, а затем, смеясь, склонился над ней.

— Не помочь ли тебе раздеться? — любезно спросил он. Увидев, что она решительно качает головой и уже открыла рот, чтобы возразить, он обреченно вздохнул. — Ну что же, как хочешь. Я могу слишком поспешить, раздевая тебя, а у тебя ведь нет другой одежды. Весь последний час я только и думал о том, как будет выглядеть сливочный бархат и золотое руно на фоне оранжевого парашютного шелка.

Представив себе эту картину, Келли почувствовала, как по ее телу разливается предательская слабость, а внутри разгорается уже знакомое пламя.

— Нет! — крикнула она, отталкивая его с силой, удивившей обоих. Она села и постаралась отодвинуться от него. — Нет, этого не будет, Ник. Я не буду твоей очередной подружкой на одну ночь. Это все было ошибкой.

Его лицо окаменело.

— Никакая это не ошибка! — резко сказал он. — Это было чудесно, и ты это прекрасно знаешь. Все последнее время я сходил с ума от желания и не собираюсь теперь лишать нас этого чуда из-за твоих дурацких предубеждений. — Он язвительно улыбнулся. — Впрочем, ты лучше меня знаешь, что я могу заставить тебя забыть о них в одну минуту.

Келли нерешительно покусывала губы, глядя в его суровое смуглое лицо. Как она может отрицать то, что для обоих яснее ясного? Но надо же как-то остановить его, а то через несколько мгновений у нее не хватит душевных сил, чтобы сопротивляться. Она судорожно искала выход. Первое, что приходило в голову, это рассердить его так, чтобы он начисто забыл о сексе. Но как это сделать, вот вопрос. Она знала, что оскорблять его бесполезно — Ник слишком уверен в себе.

— Ты можешь заставить меня хотеть тебя, но это ничего не изменит, — упрямо заявила она. — Я не буду спать с тобой, Ник.

На какое-то мгновение ей показалось, что в холодных глазах Ника мелькнула ярость, но ее тут же сменило скептическое выражение.

— А почему только мне ты отказываешь? — спросил он как можно спокойнее. — Ты что, собираешь досье на каждого мужчину, прежде чем решить, стоит ли спать с ним? — В уголках его губ появились горькие складки. — Ты даже готова была прыгнуть в постель к этому своему редактору, если проиграешь пари! Так почему же мне отказано в том, чем может наслаждаться любой другой в твоем мужском гареме?

Келли смотрела на него в изумлении. Сначала она просто ничего не понимала. Потом до нее дошло, и она почувствовала неудержимое желание расхохотаться. Ну конечно, ведь она так и не сказала ему об условиях пари! Она хотела было объяснить, но тут заметила плотно сжатые губы Ника и сверкающие яростью глаза. Так он ревнует! Он и раньше говорил, что хочет быть ее единственным обладателем, но она тогда не поверила. Но если так, то она может извлечь из этого пользу.

— Забавно, что ты упомянул о моем гареме, — беззаботно защебетала она. — Мы оба, кажется, любим разнообразие. Конечно, ты старше, у тебя больше опыта, но, когда я читала твое досье, я почувствовала странное сходство между нами. — Она скромно потупилась, стараясь скрыть веселые искорки, плясавшие в ее глазах вовсе не от пламени костра. — Хотя, конечно, это было не хорошо с моей стороны — влезать в твою личную жизнь, в то время, как ты ничего не знаешь о моей. — Она подняла на него глаза, которым постаралась придать выражение полной невинности. — Хочешь, я расскажу тебе о моем первом любовнике?

— Нет, не хочу, — прошипел Ник сквозь стиснутые зубы. Келли удовлетворенно отметила, как дернулась его щека.

— Пожалуй, ты прав, — со всей серьезностью продолжала она. — Первые романы такие незрелые, их даже вспоминать неинтересно. Только потом, когда набираешься опыта, можешь по-настоящему оценить все оттенки взаимоотношений. Как тебе кажется, Ник?

— Мне вообще не хочется это обсуждать, — хмуро сказал Ник, наклоняясь, чтобы помешать угли.

— Ну конечно! — Келли откинулась назад и сложила руки на коленях, как пай-девочка. — Почему ты должен раскрываться передо мной, если я не буду так же откровенна с тобой? — Она улыбнулась как можно лучезарнее. — Если нас действительно ждет такая близость, к которой ты стремишься, то ты заслуживаешь моего полного доверия. Так что тебе наиболее интересно: кто были мои мужчины или что конкретно мы делали в постели?

— Келли! — Ник рявкнул это с таким грозным видом, что на секунду Келли испугалась. Но она быстро успокоилась.

— Наверно, надо начать с Рауля, — медленно заговорила она, задумчиво склоня голову набок. — Он, по существу, был первым мужчиной, который научил меня, чем может быть для женщины занятие любовью. — Ее губы растянулись в мечтательной улыбке. — Он работал во французском посольстве в Алжире. А потом был Педро Салазар, мадридский тореро. Этот был просто великолепен — такой сильный и грациозный. И у него был просто божественный удар. — Она опять подняла глаза. — Я имею в виду удар его шпаги, конечно.

— Конечно! — резко повторил Ник вслед за ней. Черты его смуглого лица заострились, полуприкрытые глаза были устремлены на огонь.

— Ну, менее важных я пропущу… — продолжала Келли. — Но вот насчет Яна Картрайта ты, думаю, должен услышать. Он работал в заповеднике в Нигерии и научил меня таким интересным вещам…

— Перестань! — рявкнул вдруг Ник. Его лицо было перекошено от ярости. — Замолчи, черт бы тебя побрал! — Он с силой схватил ее за плечи, Келли не сомневалась, что на руках останутся синяки. — Чего ты добиваешься? Я еще не знаю, чего мне больше хочется, придушить тебя или изнасиловать, но не сомневайся, что тебя ждет нечто страшное!

— Ник, не надо, — прошептала Келли, побледнев как полотно. — Я не хотела…

— Я прекрасно знаю, чего ты хотела. Ты хотела поиграть со мной, как кошка с мышью. — Его синие глаза впились в нее, как стальные кинжалы. — Ну что же, радуйся, тебе это удалось. Но вряд ли тебе понравится результат этой игры в откровенность. — Он крепко взял ее за волосы и отвел голову назад. — Я никогда не выпущу тебя из своего поля зрения, а если ты хотя бы посмотришь на другого мужчину, я убью его! — В искренности его слов не приходилось сомневаться, и Келли внутренне сжалась.

— Ник, — сказала она дрожащим голосом. — Я должна тебе сказать…

— Ты сказала уже вполне достаточно, — отрезал он, отпуская ее и отступая. Его лицо все еще было суровым. — И я не хочу больше слышать ни слова, иначе, видит Бог, я сверну твою тоненькую шейку.

— Но я только…

— Келли, я тебя предупредил! В следующий раз это будут не слова, а действия, — угрожающе прорычал он. Расправив на земле парашют, он лег на дальнем его конце, затем приподнялся на локте. — У меня руки чешутся, чтобы добраться до тебя, так или иначе, так что на твоем месте я бы не искушал судьбу. А теперь давай ложись.

Келли расстроено отвернулась.

— Я, наверно, немного подожду.

— Келли! — его тон звучал как приказ.

— Ну ладно, ладно, — поспешно согласилась она и осторожно легла, попытавшись устроиться подальше от Ника.

— Двигайся сюда, Келли, — приказал Ник. — Можешь не бояться, что я сделаю тебе больно. Я могу, конечно, выходить из себя, но не собираюсь быть грубым с тобой.

— Мне и здесь удобно, — смущенно возразила Келли, поворачиваясь к нему спиной. Ник действительно напугал ее. Ну кто мог предположить, что он так разъярится?

— И тем не менее ты будешь спать здесь. Да, ты имеешь основания опасаться меня. И в данную минуту я напрягаю всю свою волю, чтобы сдержаться. Я не собираюсь заниматься с тобой любовью. Я так зол, что боюсь причинить тебе боль. Но ты будешь спать в моих объятиях — как сегодня, так и каждую последующую ночь. Ты все поняла?

Она тихо кивнула, послушно подвинулась к нему поближе и сразу оказалась в его теплых и сильных объятиях. Интересно, почему она вдруг стала такой тихой и кроткой? Должно быть, пережитое потрясение так подействовало на нее, что хотелось забыть все споры и успокоиться.

— Это первая разумная вещь, которую ты сделала за последний час, — заметил Ник. Он пошевелился, устраиваясь поудобнее, и спиной прижал Келли к себе. Его тело окутало ее со всех сторон, а теплые руки заключили в кольцо, в котором Келли почувствовала себя в полной безопасности. — Не знаю, что бы было, если бы ты начала спорить! — Он потянулся через нее, взял конец полотнища и накрыл обоих словно одеялом.

— Не очень-то хорошо придумано, — нерешительно произнесла Келли. От его тела исходило тепло, и она чувствовала, как он возбужден. — Ну разве мы сможем так заснуть?

— А мы и не заснем, — коротко сказал он, и его дыхание пошевелило локоны Келли. — Мы скорее всего так и пролежим тут всю ночь, изнемогая от желания. — Он холодно усмехнулся. — Я-то уж точно не засну!

— Тогда дай мне лечь подальше, — прошептала Келли. — Нам обоим будет лучше.

Но его руки властно сомкнулись, крепко удерживая ее.

— Честно говоря, сейчас меня не волнует, что для нас лучше. Сейчас я хочу внушить тебе, что неважно, сколько у тебя было мужчин, но с этих пор ты будешь спать только в моих объятиях.

— Пока не надоем тебе! — язвительно заметила Келли.

Она могла почувствовать, как глубоко он вздохнул, пытаясь овладеть собой.

— Келли! — мягко сказал он наконец. — Тихо!

Первое, что она увидела, проснувшись, был носок пыльного поношенного коричневого сапога в нескольких дюймах от ее лица. Скосив глаза, она увидела конец ружейного приклада, стоящего рядом с сапогом. Она резко села и сразу почувствовала предостерегающую руку Ника на своем плече.

— Спокойно, Келли, — вполголоса сказал он. — Похоже, у нас гости.

Келли опять почувствовала раздражение. Опять он руководит ею! Опять берет ее под свое покровительство, как будто она сама совершенно беспомощна. Но стоило ей получше рассмотреть пришельцев, как она только тихо присвистнула. Нет уж, пусть все-таки Ник сам разбирается с ними!

На поляне было около двадцати мексиканцев. Их волосы были длинны и неопрятны, некоторые носили бороды, а их сомбреро, изношенные джинсы и яркие рубашки были запылены и запачканы едой. У каждого на бедре висела кобура с пистолетом, а в руках было ружье. Все вместе они производили на редкость устрашающее впечатление. Поодаль она увидела еще четверых мужчин, охраняющих группу запыленных лошадей.

— Кто это? — прошептала Келли, прижимаясь к сильному телу О'Брайена.

— Я только собирался это выяснить. — Отбросив покрывающее их полотнище, Ник встал на ноги. — И не думаю, что узнаю что-то приятное.

Поспешно поднимаясь, Келли услышала, как Ник что-то быстро говорит на испанском. И почему она не выучила испанский? В отчаянии она переводила взгляд с лица Ника на бесстрастные лица мексиканцев. Очевидно, он попросил поговорить с главным, потому что к нему неторопливо подошел стройный, почти изящный человек в ослепительно алой рубашке. На его бородатом лице играла волчья усмешка. Его ответ был так же краток, как и вопрос О'Брайена, но вызвал грубые смешки окружающих.

Келли взяла Ника за руку и прошептала:

— Что он сказал?

К ее раздражению, он сбросил ее руку, заслонил ее собой и заговорил опять. Его реплика вызвала еще больший смех, чем слова мексиканца, и следующие пять минут происходил обмен фразами, который показался Келли убийственно обыденным. Когда Ник наконец обернулся к ней, она кипела от нетерпения.

— Похоже, ты притягиваешь неприятности, как магнит, Кудряшка, — тихо сказал он. — Эти очаровательные парни хотят потребовать за нас выкуп.

— Выкуп! — воскликнула Келли в изумлении. — Ты хочешь сказать, что это преступники?

— Бандиты, — поправил он. — В этих горах, кажется, это является старинной и почетной профессией. Вот этот человек, Педро Гарсиа, не сомневается, что мы весьма ценные птички, потому что только богатые гринго настолько безумны, чтобы лететь через Мексику на воздушном шаре.

— Ну, он хотя бы наполовину прав, — пробормотала Келли. — Но как они узнали насчет шара?

— Они видели, как он «упал с неба, словно горящая звезда», — передразнил Ник. — Они бросились на поиски, нашли место падения и начали искать нас. Около часа назад они засекли наш костер.

— Ну и что мы будем делать? — озабоченно спросила Келли. — Ведь не можем же мы позволить, чтобы им это сошло с рук?

— Конкретно ты не будешь делать вообще ничего, — предостерегающе заметил Ник. — Я собираюсь прийти к какому-то соглашению с ними и постараться выбраться отсюда. От тебя требуется держаться как можно незаметнее. Ты это хорошо поняла, Кудряшка?

Она возмущенно вскинула голову, зеленые глаза пылали от негодования.

— А тебе никогда не приходило в голову, что я тоже могла бы помочь? Можешь иметь в виду, я совсем не так бесполезна. Возможно, я смогу убедить их отпустить нас.

Ник нахмурился.

— Но ты даже не знаешь языка. Послушай, Келли, не вмешивайся лучше!

— Ну так, значит, ты переведешь! — упрямо сказала Келли. — Я хочу поговорить с ним. — Прежде чем он успел ее остановить, она быстро вышла вперед и подошла прямо к предводителю. Ее сердце отчаянно колотилось, и по жилам разливалось знакомое возбуждение, когда она стала перед ним и посмотрела в его узкое, смуглое лицо.

— Скажи ему, что я репортер значительного американского журнала, — сказала она О'Брайену через плечо. — Скажи ему, что я могу сделать его столь же известным, как Панчо Вилья. — Говоря, она не переставала чарующе улыбаться Педро Гарсиа.

— Келли! — Голос Ника звучал угрожающе. — Отойди от него! Сейчас же!

— Скажи ему! — настаивала она, взмахивая ресницами и еще шире улыбаясь. — Как ты не понимаешь, все хотят видеть свое имя напечатанным, особенно всякие придурки. Посмотри, сколько книг написано преступниками в тюрьмах!

— Келли, ты с ума сошла! — жестко сказал О'Брайен. — Делай, что я тебе говорю!

Ухмылка бандита тоже стала шире, и Келли взволнованно констатировала:

— Кажется, мы добились прогресса! Не могли бы вы… — Не договорив, она в ужасе отпрянула от мексиканца, который решительно протянул руку и схватил ее за грудь. Вскрикнув, она отскочила, слыша гогот остальных бандитов и ругательства Ника.

— Надеюсь, ты довольна, — яростно прошипел О'Брайен. Одной рукой он обхватил ее за талию и притянул к себе, прикрывая своим телом. — Я готов убить тебя!

— Я просто хотела помочь, — возразила она, инстинктивно прижимаясь к нему. Педро Гарсиа хохотал и что-то говорил своим товарищам, указывая на нее. Они явно находили его слова очень забавными.

— А вместо этого ты почти добилась, чтобы тебя изнасиловали, — сурово заключил Ник. — Интересно, ты понимаешь, почему я хотел, чтобы ты была как можно незаметнее? Эти люди никогда не слышали о феминизме. Для женщины здесь имеется только одно предназначение, а ты на редкость хорошо для этого подходишь.

— Неудивительно, что ты так быстро нашел с ними общий язык, — колко заметила она. — У тебя точно такие же взгляды на женщин.

— Лучше молись, чтобы я смог убедить их в этом. Судя по их замечаниям, ты еще не избегла опасности.

Келли испуганно обвела взглядом поляну, мужчин, которые смотрели на нее с жадными усмешками, и почувствовала невольную дрожь.

— Должно быть, ты прав, — согласилась она, нервно облизывая губы. — Как ты думаешь, их можно отговорить?

— Я сделаю все возможное и невозможное, — твердо ответил Ник, внимательно осматривая поляну.

Келли прижалась к нему еще теснее и подняла на него расширенные от страха глаза.

— Как ты думаешь, — взволнованно прошептала она, — на них подействует, если ты скажешь, что я еще девственница? В наше время никто не хочет иметь дела с неопытной женщиной. Это просто немодно.

О'Брайен изумленно воззрился на ее обеспокоенное лицо, затем презрительно рассмеялся.

— Действительно, вдруг это поможет? Если бы они знали, какая ты опытная мадам, то уже стояли бы в очереди за твоими милостями!

— Ты перестанешь шутить? — сердито крикнула она, и в зеленых глазах отразилось настоящее отчаяние. — Черт возьми, я действительно девственница! И я не хочу, чтобы моим первым опытом стало групповое изнасилование.

О'Брайен весь напрягся, как будто его ударили. Потом он глубоко вздохнул.

— А как насчет твоего великолепного торреро и нигерийца? — сквозь зубы спросил он, и в его тоне прозвучала угроза.

Келли вспыхнула и виновато отвела глаза.

— Ну, я немного преувеличила прошлой ночью, — кротко призналась она. — Я знала, что тебе не захочется со мной связываться, если у тебя будет время подумать, и я сделала то единственное, что пришло мне на ум, что могло удержать нас от ужасной ошибки. — Она искоса бросила на него взгляд, чтобы проверить, так ли он рассержен, как она ожидала, и убедилась, что дело обстояло именно так. Она поспешно заговорила: — Кроме того, тебе бы это вряд ли понравилось. Человеку с твоим опытом иметь дело с девственницей показалось бы крайне скучным.

— Уж скучной ты никогда не будешь, — сказал он, тщательно выговаривая каждое слово. — А твое «маленькое преувеличение» чуть не подвигло меня на действия, о которых мы оба пожалели бы. Уверяю тебя, лежать рядом с тобой всю ночь, умирая от желания обладать тобой, — совсем не скучно.

Она сразу ощетинилась.

— Это не моя вина! Я же предлагала…

— Обсудим это попозже, — мрачно прервал он. — Сейчас я должен придумать, как нам выкрутиться. — Он отпустил ее и направился к предводителю бандитов, бросив через плечо: — Нечего так волноваться. Я не позволю никому из этих бандитов изнасиловать тебя. Сейчас беспокоиться надо обо мне.

Переговоры О'Брайена с бандитом заняли почти весь день. К большому недовольству Келли, ей пришлось сидеть одной под деревом, в то время как Ник провел весь день в разговорах с Педро и его приспешниками. Казалось, он совсем никуда не спешил и выглядел так естественно, как будто участвовал в холостяцкой вечеринке. К вечеру по их шуткам и взаимному похлопыванию по спине можно было судить, что он стал их лучшим другом. В довершение всего он провел последние часы перед закатом, играя с ними в карты. Карты, еще этого не хватало!

Когда стемнело, костер опять развели и начали готовить еду. До Келли долетал дразнящий запах бобов с беконом, а также самый прекрасный на земле аромат — аромат свежесваренного кофе. К тому моменту, как мужчины сели есть, у нее уже живот сводило от голода. Раньше днем главарь распорядился, чтобы Келли принесли ведерко воды. Она злобно подумала, что он наверняка сделал это по инициативе своего лучшего друга Ника. Но ей так и не дали никакой еды, и она уже начала думать, что о ней просто забыли. О'Брайен находился в гораздо лучшем положении. Она недовольно наблюдала, как он взял добавку бобов и опять сел рядом с Педро Гарсиа. Уж мог бы принести ей хотя бы кофе!

Когда ужин был закончен и часть мексиканцев начали расстилать у огня свои походные постели, Ник наконец встал и лениво потянулся. Он что-то тихо сказал Педро, и его слова вызвали громкий хохот, затем наклонился, чтобы положить в тарелку порцию бобов из железного котелка, висящего над костром. Он налил кофе в жестяную кружку и не торопясь двинулся в ту сторону, где сиротливо дожидалась Келли.

Протянув ей тарелку, ложку и кружку с кофе, он тяжело опустился рядом на расстеленный парашют. Прислонившись к стволу дерева, он наблюдал, как она с жадностью набросилась на еду.

— Извини, что не мог сделать этого раньше, — тихо сказал он. — Но какое-то время дела шли не слишком хорошо, и я не хотел раскачивать лодку, привлекая к тебе внимание.

Келли обнаружила, что теперь, когда ее голод утолен, относится к его словам с гораздо большим пониманием. Да и бобы были приготовлены совсем неплохо, разве что показались немного горячими.

— А я какое-то время думала, уж не хочешь ли ты вступить в эту веселенькую банду, — отозвалась она. — Вы все тут кажетесь такими друзьями! — Она отпила кофе и скривилась. Напиток оказался густым, как сироп, и к тому же почти остывшим. Запах был намного лучше вкуса.

— А что, эта жизнь совсем не так плоха, — поддразнил он ее. — Никаких обязательств, полная свобода, и никакой работы, кроме взимания денег с богатых сумасшедших гринго.

— А удалось им получить деньги от конкретно этого богатого сумасшедшего гринго? — спросила она, доедая бобы и ставя тарелку на землю.

— Мы пришли к соглашению, — ответил Ник, протягивая руку, чтобы стереть каплю соуса с ее подбородка. — Он забирает мой бумажник, включая всю наличность и кредитные карты, а завтра доставляет нас в окрестности Матсалеи, небольшой деревушки в пятнадцати милях отсюда.

— Но это же чудесно! — радостно воскликнула Келли. — Как ты сумел договориться, чтобы он нас отпустил?

Ник широко ухмыльнулся.

— Мы играли на это в карты, — пояснил он. — Ты не единственная, кто любит заключать пари, Кудряшка.

— Но на что вы играли? — спросила она с любопытством, допивая последний глоток отвратительного кофе и ставя кружку рядом с тарелкой.

О'Брайен усмехнулся, в глазах заплясали чертики.

— На тебя, — просто ответил он. — Ты была бы польщена, дорогая, если бы знала, как высоко он тебя оценил.

— На меня! — возмущенно изумилась Келли, не в силах поверить. — Вы играли на меня?

— Ну да.

— А если бы ты проиграл? — спросила она, гневно сверкая глазами. — Ник О'Брайен, ты самый беспринципный тип, которого я когда-либо встречала!

— Успокойся, Келли. — Он протянул руку и коснулся ее локона. — Я знал, что не проиграю. Я смухлевал.

Ее глаза расширились.

— Так это еще хуже! А что, если бы они поймали тебя на этом? Страшно подумать, что бы они тогда с нами сделали.

Ник покачал головой.

— У них не было ни малейшего шанса. Я же знал, что делал. Года четыре назад я провел несколько месяцев в Лас-Вегасе и…

— Перестань! — Келли протестующе подняла руку, останавливая его. — Я даже слышать об этом не хочу. — Она тяжело вздохнула. — Я должна была бы догадаться, что Педро Гарсиа не имеет шансов в борьбе с Суперменом. Но если ты выиграл, то почему возник опасный момент?

Ник пожал плечами.

— Педро не очень-то хотел соблюдать все условия пари. Он хотел, чтобы ты разделила его ложе сегодня, прежде чем он нас отпустит.

— И как же тебе удалось его отговорить? — медленно спросила Келли. Она только сейчас начинала осознавать, сколь многим обязана Нику. Несмотря на его беззаботный вид, у его рта залегли резкие складки, и впервые с момента их знакомства она заметила, что его жизнерадостность слегка поблекла. Пока она сидела тут, злясь на него, он употребил все свое умение убеждать и волю, чтобы спасти ее. Без сомнения, у него был очень нелегкий день.

О'Брайен устало прикрыл глаза и прислонился головой к дереву.

— Я просто сказал ему, что если он хотя бы коснется тебя, то я оторву ему ту часть тела, которую он так высоко ценит.

Она не удержалась и прыснула.

— А что, если бы он не поверил?

Он открыл глаза, и в них была ледяная решимость.

— Я бы сделал это, — коротко сказал он, и Келли почувствовала, что он говорит вполне серьезно.

Она слегка вздрогнула.

— Да уж, хорошо, что он не настаивал, — сказала она как можно спокойнее. — Ты, возможно, не заметил, но их несколько больше, чем нас.

— Все я заметил, — лаконично бросил он. Поднявшись, он взял ее тарелку, ложку и кружку. — Посмотрим, удастся ли мне обменять это на второе одеяло. Здесь вряд ли так же тепло, как у костра, но мне не хотелось бы, чтобы ты была слишком на виду, А вдруг Педро передумает?

Келли наблюдала, как он быстро подошел к костру и поставил на землю посуду. Сказав несколько слов главарю, который уже почти спал, Ник нагнулся и взял одеяло в черную и серую полоску. Затем он направился к ней, бросив через плечо «buenas noches».

Подойдя, Ник кинул одеяло на колени Келли и сел рядом с ней на парашют.

— Нам лучше немного поспать, — сказал он, зевая и потягиваясь. Его мускулы рельефно обозначились под черной рубашкой. Еще раньше, когда было жарко, он расстегнул несколько пуговиц, и Келли поймала себя на том, что ей трудно отвести взгляд от черных курчавых волосков, видневшихся в разрезе ворота. — Путь к деревне будет совсем нелегким, а Педро вряд ли предоставит лошадь в наше распоряжение.

— Ну, ты всегда можешь сыграть на это в карты, — ехидно заметила Келли.

Ник снял рубашку и сложил ее, затем проделал то же самое с курткой. И то, и другое он положил под голову и вытянулся, устало вздыхая. Келли подумала, что это кажется для нее совершенно естественным: наблюдать, как Ник готовится ко сну. Раньше она и подумать не могла, что способна почувствовать такую близость с кем-либо из мужчин после столь короткого знакомства, тем более с таким сложным и искушенным человеком, как Ник. Но если подумать, то это не так уж странно. За последние сорок восемь часов они пережили вместе больше, чем некоторые за годы ухаживаний. Ухаживание? Какое старомодное название для того пылкого романа, который готов был начать Ник. Он не склонен к традиционным ритуалам, которые ведут к длительным отношениям, и об этом не надо забывать.

— С этим одеялом куртка тебе не понадобится, — сказал Ник. — Сними ее и используй как подушку. — Он следил, как она расстегивает «молнию», снимает и складывает куртку. Потом, увидев, что она положила ее на другой край парашюта, он взял и пододвинул ее вплотную к своей. — Я думал, мы вчера обо всем договорились. — Он протянул к ней руки. — Иди сюда. В какое-то мгновение Келли готова была возразить, но, заметив печать усталости на лице Ника, почувствовала прилив странной, почти материнской нежности. Сегодня он заслужил отдых, и не стоит спорить о таких мелочах. Она послушно легла, свернувшись калачиком, повернувшись к нему спиной, как и прошлой ночью. Его горячие руки с готовностью обняли ее, прижимая к себе.

Ник натянул на них полосатое одеяло, подоткнув его со всех сторон, а сам зарылся лицом в ее мягкие локоны.

— Твои волосы пахнут дымом и лимоном, — нежно произнес он. — Это так чудесно. Ты должна запатентовать этот аромат.

Келли ощутила, как забилось ее сердце, когда он коснулся губами ее затылка.

— Не думаю, что это будет иметь успех, — улыбнулась она. — Большинство людей предпочитает Шанель или Диора.

— Ханжи, — бросил он, лаская губами ее ухо. — Твой аромат гораздо эротичнее. Он напоминает о временах, когда люди, жившие в пещерах, соблазняли своих женщин у обычного костра.

— Сомневаюсь, чтобы это было соблазнение, — едва дыша, проговорила Келли, когда он притянул ее еще ближе. Она спиной ощущала исходящее от его груди тепло. — Вряд ли они были так терпеливы.

Он усмехнулся, и она почувствовала колебание его груди, так крепко он прижимал ее к себе.

— Я нашел самый деликатный эвфемизм, подходящий к данным обстоятельствам, — сказал он, поддразнивая ее. — Не могу же я засорять твои неиспорченные ушки непристойностями.

— Так ты больше на меня не сердишься? — спросила она, пытаясь повернуться, чтобы посмотреть на него. — Поверь, я не стала бы лгать тебе, если бы это не казалось просто необходимым.

Ник не дал ей повернуться, просто сжав свои стальные объятия.

— Лежи тихо, — приказал он. — Это верчение сводит меня с ума, а я должен сохранять сейчас ясную голову. Когда она послушно затихла, он немножко ослабил свою хватку и ответил: — Я не сержусь. Хотя, если ты еще раз меня обманешь, я не знаю, что с тобой сделаю. — Он глубоко вздохнул и опять уткнулся лицом в ее волосы. — Когда я все обдумал, то мне настолько понравилась идея стать твоим первым любовником, что мне наплевать на твои «небольшие преувеличения». Ты ведь заметила, надеюсь, что я хочу безраздельно обладать тобой?

— Заметила, — холодно ответила Келли, думая об угрозе, исходящей от главаря бандитов.

— Это, конечно, очень нецивилизованно с моей стороны. Но не более нецивилизованно, дорогая, чем твоя девственность. И как это мне так повезло?

— Ты так в себе уверен! — Услышав его смешок, она недовольно добавила: — Это, конечно, не твое дело, но мне кажется, что я обязана объяснить тебе кое-что. Похоже, я всегда была слишком озабочена своей карьерой, чтобы дойти до такой близости хоть с одним мужчиной. Я никогда не понимала, что такого в этом находят. — «Конечно, не понимала, до появления Ника О'Брайена!» — сказала она себе. — Думаю, что покажусь тебе теперь еще более ненормальной, — воинственно закончила она.

— Ты очаровательная ненормальная, — согласился он, находя руками пуговицы ее рубашки. — Я просто дождаться не могу, когда смогу сделать тебя нормальной. — Его пальцы торопливо расстегивали пуговицы. — Как мне хочется осуществить это прямо сейчас! — Он расстегнул застежку ее лифчика.

— Ник, не надо! — в ужасе прошептала Келли, глядя на людей на поляне. — Только не сейчас.

— Я знаю, — ответил он, ласково гладя ее. — Не беспокойся, моя девочка, я не собираюсь набрасываться на тебя как дикарь. Подождем, пока я смогу сделать это с максимальным удовольствием для тебя. Боюсь, что наша усталость и присутствие посторонних делает это пока невозможным. — Его губы опять были у ее уха, и теплое дыхание ласкало щеку. — Я просто хотел прикоснуться к тебе. Я хочу обнимать тебя всю ночь и проснуться, ощущая в руках твои груди. Ты позволишь мне это?

— Не думаю, что это удачная мысль, — задыхаясь, прошептала Келли. Действительно, это никак не сочеталось с ее твердым решением не иметь с ним никаких любовных отношений. Но до чего же это было соблазнительно!

— Мысль очень удачная. Ты сама увидишь, дорогая, — горячо заверил ее Ник. — Тебе понравится ощущение моих рук на своей груди.

Он ошибался. Когда его пальцы нежно коснулись ее, то ей это не просто понравилось. Это чуть не свело ее с ума. Бесконечно нежно его руки исследовали ложбинку между ее грудей, соски, сами молочно-белые холмики. Затем они двинулись к ее шее. Ее плечи, спина, живот — все получило свою долю внимания. Когда он неохотно остановился и сложил руки на ее животе, у Келли было ощущение, что он изучил каждый изгиб, каждую линию ее тела лучше, чем она сама.

— Думаю, на сегодня достаточно, — сказал он, переводя дыхание, — Надо оставить что-то и на следующий раз. Все мои благие намерения могут пойти к чертям. — Ник запечатлел быстрый поцелуй на ее шее. — Боже, тебя так приятно трогать! — Он придвинулся поближе к ней, опять обхватив руками ее грудь. — Спи, Кудряшка. А мне, наверно, понадобится некоторое время, чтобы достаточно расслабиться.

Келли чуть не рассмеялась. Неужели он не почувствовал, как безумно билось ее сердце под его руками? Она знала, что он не пытался соблазнить ее. Но прикосновения этих длинных, нежных пальцев заставляли ее сходить с ума от желания. В какой-то момент она уже сама желала, чтобы Ник показал ей более сильные удовольствия, невзирая на храпящих рядом мексиканцев.

— Да, — решительно произнесла она. — Давай спать.

Но прошло еще немало времени, пока она не достигла той степени усталости, чтобы не чувствовать эти теплые, магнетические руки, нежно лежащие на ее груди. И только тогда она погрузилась в сон.

 

Глава пятая

Матсалея оказалась маленькой пыльной деревушкой, которая выглядела так, как будто не менялась несколько веков. В ней была всего одна главная улица, притом немощеная. По обеим ее сторонам в беспорядке располагались строения из необожженного кирпича, ветхие и грязные. Главным украшением деревушки являлся, судя по всему, фонтан из грубо отесанного камня в центре пыльной дороги.

— Похоже на вестерн с Клинтом Иствудом, — сказала Келли, отирая рукавом пот со лба. — А где все люди? Деревня кажется просто вымершей.

— Сейчас полдень, время сиесты в Мексике. — Ник выглядел таким же изнемогшим от жары, как и она сама, подумала Келли. Пот настолько пропитал его черную рубашку, что она облегала тело, подобно второй коже, а темные волосы были мокрыми, как будто он только что вышел из душа.

Душ… Даже думать о нем было приятно. Они шли с самого рассвета — Ник был совершенно прав, когда сказал, что главарь бандитов не даст им лошадь. В результате они следовали за бандой на своих ногах, глотая пыль и спотыкаясь на крутых каменистых склонах, пока Келли не начала сомневаться, сможет ли она вообще дойти до деревни. С наступлением дня утренняя прохлада развеялась, и к полудню они оба обливались потом и изнемогали от нестерпимой жары и усталости.

Матсалея, возможно, и не отличалась красотой, но она показалась девушке просто прекрасной, когда они достигли наконец ее окраины. Как только селение показалось вдали, бандиты ускакали, предоставив пленников самим себе. Келли до последнего момента опасалась, что главарь все-таки изменит свое решение и станет претендовать на нее. Она только тогда вздохнула свободно, когда он со смехом прокричал что-то Нику, а затем пришпорил свою лошадь и пустился галопом, сопровождаемый всей бандой.

— Как мне хочется пить! — пересохшими губами сказала Келли, с вожделением глядя на фонтан. — Как ты думаешь, можно попить из фонтана?

— Сомневаюсь, — ответил Ник, внимательно оглядывая улицу. — Лучше не рисковать. Нам и так придется нелегко — выбираться отсюда без денег и без друзей, — так что нечего рисковать, а то подцепишь еще какую-нибудь заразу.

— Должно быть, ты прав, — вздохнула Келли, устало потирая шею. В детстве она уже болела, попив некипяченой воды в деревне Эфиопии, и разболелась так, что и не надеялась выжить.

— Смотри, над дверью того дома нарисована бутылка текилы, — сказал Ник, указывая на квадратное глиняное строение. — Должно быть, это местная таверна. Посмотрим, что мы сможем там получить.

Внутреннее пространство таверны было небольшим, но, к счастью, давало тень и прохладу, так необходимую путникам после палящего полуденного солнца. Обстановка состояла из нескольких столиков и стульев, а в глубине высилась грубо обработанная деревянная стойка. Сиеста, очевидно, царила и здесь, потому что помещение казалось вымершим.

Ник нарочно закрыл за собой дверь с громким стуком.

— Будем надеяться, что хоть кто-то прибежит на шум.

Женщина, появившаяся в дверях позади стойки, отнюдь не бежала. Она вообще выглядела так, словно не спешила никогда в жизни. Ей можно было дать лет тридцать пять — расплывшаяся фигура, черные, стянутые в узел волосы и темные глаза, почти лишенные всякого выражения. На ней была желтая крестьянская блузка и пышная ярко-оранжевая юбка, в которой ее мощные бедра выглядели еще внушительнее. Она двинулась к ним, как сомнамбула, а в глазах было такое равнодушие, как будто незнакомые гринго забредали к ней каждый день.

Однако стоило ей хорошенько рассмотреть Ника, как она сразу подтянулась — к большому раздражению Келли. Когда он обратился к ней, сияя своей ослепительной улыбкой, из темных глаз женщины исчезло коровье безразличие; Он, видимо, постарался блеснуть красноречием, потому что сеньора расплылась в улыбке и отвечала ему с большим оживлением.

— Ее зовут Кармен Родригес, — перевел Ник, оборачиваясь к Келли после нескольких минут разговора. — Она вдова и владелица этой таверны. Она позволит тебе остаться пока здесь, а я пойду и поищу какой-нибудь транспорт. Это будет совершенно безопасно, потому что посетители никогда не появляются раньше шести.

Затем он опять обернулся к женщине и быстро заговорил. Она широко улыбнулась, закивала, повернулась и исчезла за дверью.

— Пошла вскипятить тебе воды для питья, — пояснил Ник. — Что ты не садишься? Ты выглядишь так, словно сейчас упадешь.

В его голосе прозвучало искреннее беспокойство, и это наполнило сердце Келли теплым чувством.

— Ты точно так же устал, — сказала она. — Или даже гораздо больше. Ты почти нес меня на самых трудных участках пути.

Ник покачал головой, в его глазах светились нежность и гордость.

— Ты сделала это сама, Кудряшка. Я не знаю ни одной другой женщины в мире, которая прошла бы весь этот путь без единой жалобы. — Он легонько взъерошил ее мокрые от пота волосы. — Ты необыкновенная женщина!

Келли ощутила бесконечную гордость, совсем как тогда, когда увидела напечатанной свою первую статью. Радость растеклась по всему телу и вызвала неожиданный прилив энергии.

— Тогда давай я пойду с тобой, — порывисто сказала она. — Мы оба отдохнем, когда найдем транспорт.

Ник опять покачал головой.

— Тебе незачем идти со мной. Оставайся здесь и приди в себя. Возможно, нам придется ехать всю ночь. Кармен подсказала мне, где искать, так что я скоро вернусь.

Но, поскольку Келли продолжала смотреть на него, упрямо хмурясь, Ник в отчаянии застонал и наклонился, чтобы быстро, но крепко поцеловать ее.

— Послушай, Лоис Лейн, позволь Супермену делать свое дело, ладно? Клянусь, что, когда ты обретешь второе дыхание, я позволю тебе сразиться с очередным драконом, которого мы встретим.

Келли невольно улыбнулась.

— Обещаешь? — шутливо спросила она.

— Обещаю. Как только появится следующий дракон, я буду изображать плененную деву, а ты — святого Георгия. — Он трагически опустил ресницы, входя в роль.

Келли рассмеялась и почла за благо больше не спорить.

— Ну ладно, ты победил, — признала она, идя к столику и садясь. Свою куртку она бросила на соседний стул. — Я подожду здесь.

Ник одарил ее такой теплой улыбкой, что она замерла.

— Думаю, мне надо особенно ценить эту победу, — осторожно промолвил он. — Почему-то мне кажется, что их у меня будет не слишком много. — Он подошел к столику и положил на него свою куртку. — Да, почти забыл… — Он полез в боковой карман куртки, вытащил что-то, завернутое в красный головной платок, и протянул ей.

— Моя «лейка»! — радостно воскликнула Келли, когда он развернул платок. — Но как она попала к тебе? Я думала, она сгорела в шаре.

— Людям Педро удалось спасти несколько твоих вещей после катастрофы. Педро взял фотоаппарат себе. К несчастью, наши бумаги сгорели.

— А как он оказался у тебя? — не унималась Келли, бережно поглаживая фотоаппарат. Она уже думала, что он потерян навсегда, и возврат его воспринимался как драгоценный подарок.

— Я сыграл с Педро в последний раз сегодня утром, пока ты завтракала, — ответил Ник, широко улыбаясь. — Надеюсь, что ты действительно рада, дорогая. Когда он проиграл, он предложил вместо аппарата одолжить нам одну из их лошадей, чтобы доехать до деревни. Но я подумал, что тебе дороже «лейка».

— Ты даже не представляешь, что он для меня значил, — тихо сказала она, и глаза ее затуманились. — Мой отец снимал этим фотоаппаратом столько, сколько я себя помню. Со дня его смерти я пользовалась только им.

— Ну и прекрасно. — Ник повернулся и направился к двери. — Значит, мне не грозит взрыв твоего гнева за то, что я заставил тебя идти шесть часов под палящим солнцем. — Он небрежно помахал ей рукой, вышел и тихо закрыл за собой дверь.

Келли осталась сидеть, все еще не выпуская из рук свою драгоценную «лейку» и полными слез глазами глядя в закрывшуюся дверь. Ник и сам вынужден был проделать весь путь пешком, в то время как мог бы ехать с относительным комфортом, если бы отдал фотоаппарат. Она вспомнила, каким взмокшим и измученным выглядел ее спутник, когда они дошли наконец до Матсалеи, и на ее губах заиграла благодарная улыбка. Сердце девушки словно таяло от нежности.

И даже теперь, после всего, что он перенес, Ник не захотел отдохнуть, а пошел на поиски машины. Келли нахмурилась и медленно выпрямилась в кресле. Он действительно делает все возможное, в то время как она спокойно рассиживает тут, переложив на него все заботы. Нет, так нельзя! Она не собирается ждать, пока на их пути встретится еще один дракон. Она пойдет и найдет его сама.

Келли решительно вскочила на ноги и пошла к двери за стойкой, чтобы поискать их сонную хозяйку.

Когда О'Брайен вернулся в таверну, было уже почти шесть и Келли начинала немного беспокоиться. Поэтому она испытала истинное облегчение, когда он вошел в полутемное помещение и остановился на минуту, чтобы дать глазам привыкнуть к полумраку. Через мгновение его взгляд отыскал ее, сидящую за столиком в углу.

Радостная улыбка озарила его смуглое лицо. Он не спеша подошел и сел напротив нее за столик.

— Мексиканская Роза! — торжественно произнес он. — Вижу, тебе пришлось потрудиться.

— Я чувствую себя скорее как клиент Армии спасения. — Келли посмотрела на свой наряд, состоящий из пышной красной юбки и белой крестьянской рубашки с глубоким вырезом. Обе вещи принадлежали Кармен Родригес, и хрупкая фигурка Келли просто тонула в них. Единственное, что удалось сделать Келли, чтобы юбка не сползала, это завязать ее как можно туже поясом. Крестьянская рубаха вообще висела на ней мешком, а благодаря большому вырезу она то и дело норовила сползти с плеч. — Но надо же было что-то надеть, пока Кармен постирает мои вещи! — оправдываясь, сказала Келли.

— Да ты и ванну приняла! — заметил он, отмечая ее посвежевшее лицо и все еще влажные волосы. — Ты похожа на младенца после купания.

— Сейчас Кармен кипятит воду и для тебя, — коротко сказала Келли. — У нее есть одежда, оставшаяся от покойного мужа, которую ты можешь надеть, пока она постирает твою. Солнце здесь такое жаркое, а воздух такой сухой, что все высохнет через несколько часов.

— Ну, это звучит просто великолепно! — Ник оглядел свои запыленные джинсы и пропитанную потом рубашку. — Я, должно быть, пахну не лучше хорька.

— Ну, раз ты сам затронул эту тему, — лукаво улыбаясь, протянула Келли, — то мне действительно почудился какой-то легкий мускусный запах.

Он усмехнулся.

— Ты очень деликатно выразилась, дорогая. Могу я спросить, каким образом ты подвигла нашу хозяйку на такие героические усилия?

— Ну, что касается меня, она не собиралась перетруждаться без компенсации. К тебе, разумеется, отношение было бы другое. Но, к счастью, ей понравилось мое нефритовое колечко. Этим я купила нам ванну, стирку и обед. Правда, должна заметить, что было нелегко общаться с ней на языке жестов.

— Ты просто обо всем позаботилась! — медленно проговорил Ник, беря ее за руку и задумчиво рассматривая безымянный палец. — Мне нравилось твое кольцо. Скажи, Кудряшка, тебе оно было очень дорого?

Келли подчеркнуто небрежно пожала плечами.

— Конечно, нет, — солгала она. — Это просто безделушка Когда я вернусь в Сан-Франциско, куплю что-нибудь взамен. Так ты нашел для нас транспорт?

Ник все еще не смотрел ей в лицо, рассеянно поглаживая ее руку.

— Да, думаю, я нашел способ выбраться отсюда, — тихо ответил он. — Но есть небольшая трудность.

— Ох, ну почему мы не можем обойтись без проблем? — вздохнула Келли. — Так что на этот раз? Еще одна игра в покер с моим телом в качестве приза?

Он покачал головой с неожиданно мрачным выражением.

— Боюсь, на этот раз дело посложнее, — сказал он, все еще глядя на ее руку. — Матсалея имеет своего священника, отца Хуана Мигеля. Он живет здесь, но периодически ездит по округе, чтобы обслуживать жителей близлежащих деревень. У него есть старенький «Бьюик», его гордость и удовольствие.

— И он позволит нам одолжить его? — оживившись, спросила Келли. Ник покачал головой.

— Нет, но он предложил сам отвезти нас в Акапулько. Естественно, когда я вернусь в Штаты, я пошлю пожертвование в его приход, чтобы возместить его издержки и потраченное время.

— Ну, так в чем же тогда проблема? — спросила озадаченная Келли. — Все получается замечательно.

— Кроме одной маленькой детали, — заметил Ник. — Отец Мигель кажется добрым и благочестивым человеком, но его нельзя назвать человеком широких взглядов. Он столь же старомоден и патриархален, как и эта деревня. Он не одобряет, когда не связанные браком мужчина и женщина путешествуют по Мексике вместе.

— Что? — изумилась Келли. — Но это просто средневековье какое-то! Ты разве не объяснил, что я делаю вместе с тобой?

— Я подумал, что лучше этого не делать, — осторожно заметил Ник. — Отец Мигель явно имеет очень строгие понятия о жизненном предназначении женщины. Я предпочел ему сказать, что ты моя novia.

— А это еще что такое? — подозрительно спросила Келли.

— Моя невеста, — объяснил Ник. — Я решил, что его удовлетворит, если мы окажемся хотя бы помолвлены.

Ее глаза расширились.

— И как, это его удовлетворило? — спросила она.

— Нет, — прямо ответил Ник. — Он хочет обвенчать нас прежде, чем везти в Акапулько.

— Обвенчать? — Келли была настолько поражена, что минуту так и стояла с разинутым ртом. — Но ведь это невозможно, — выдохнула она наконец. — Ты что, не мог его отговорить?

— Как ты думаешь, почему я так долго не возвращался? Отец Мигель очень упрямый человек, а все козыри у него на руках. Он владеет единственной машиной в округе.

— Но можно же что-нибудь придумать! — возразила Келли, в волнении покусывая губы. — Мы ведь не можем уступать ему в таком важном вопросе! Век викторианской морали прошел!

— А что еще мы можем? — мрачно спросил Ник. — Только идти пешком шестьдесят миль до другой деревни, причем без всякой гарантии, что там нам повезет больше. Как я уже сказал, у него на руках все козыри.

— Но… — Келли растерянно умолкла, лишь зеленые глаза выделялись на побледневшем лице. Рука Ника успокаивающе легла на ее руку.

— Послушай, ведь это же не конец света. Вполне возможно, что в Штатах этот брак даже не посчитают законным. А если посчитают, то нетрудно будет его аннулировать. Это вовсе не такой непоправимый шаг, Келли.

— Ну да, наверно, нет, — рассеянно произнесла она. К горлу подкатил комок, а в глазах заблестели глупые слезы. Да что с ней происходит, в конце концов? Почему его неприятие любых постоянных связей с ней вызывает такую острую боль? — Так как, по-твоему, нам лучше поступить?

— Не думаю, что у нас есть какой-то выбор, — мягко сказал Ник, не отрывая глаз от ее расстроенного лица. — Ты согласна?

Келли глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и попыталась как можно небрежнее пожать плечами.

— Почему бы и нет? — заявила она с деланной легкостью, стараясь проглотить комок в горле. — В конце концов, ты рискуешь гораздо больше, чем я. Ведь это ты у нас богат, как Крез. Как ты можешь быть уверен, что я потом не буду требовать с тебя непомерные алименты?

— Я уверен, — тихо сказал он, глядя ей в глаза. — Уверен.

Это был момент их невероятной внутренней близости, когда весь мир вокруг словно перестал существовать. Келли не знала, сколько времени она просидела вот так, словно зачарованная. Она смутно отметила, что Кармен Родригес вошла в таверну, подошла к их столику и заговорила с Ником. Келли даже не смотрела на нее до тех пор, пока Ник не высвободил неохотно свою руку. Повернувшись к хозяйке, он тепло улыбнулся ей и сказал:

— Gracias.

Затем он опять обернулся к Келли.

— Теперь моя очередь принимать ванну. Хочешь прийти потереть мне спинку? — Его губы изгибались в обычной насмешливой улыбке. Казалось, что их внезапное соприкосновение душ ей почудилось.

Келли поглубже вздохнула и постаралась овладеть собой.

— Вряд ли, — легко сказала она. — Если тебе потребуется помощь, веселая вдовушка будет только счастлива помочь. Она сердито уставилась на хозяйку, которая с улыбкой ожидала, чтобы Ник последовал за ней. На лице ее было написано откровенное приглашение.

Ник поднялся и широко улыбнулся Келли.

— Но я же теперь помолвлен, — сказал он с лукавой усмешкой. — Уверен, отец Мигель ни за что бы не одобрил подобного поведения.

Келли невольно улыбнулась.

— И как долго ты намерен оставаться помолвленным? — спросила она. — Когда же отец Мигель собирается связать нас узами брака?

— Он предложил, чтобы мы подошли к церкви вечером, — беспечно ответил Ник. — Я как раз приму ванну и приведу себя в приличный вид. Мы поедим и пойдем. Хорошо?

— Хорошо, — сказала она как о чем-то совершенно незначительном. Но тут же сделала гримасу. — Думаю, мне лучше не надевать свою одежду, как я собиралась. Если священник действительно такой старомодный, то вряд ли ему понравится, если я приду на свадьбу в джинсах.

— Скорей всего ты права, — ответил Ник, вежливо пропуская Кармен вперед. — Кроме того, я нахожу этот крестьянский наряд весьма соблазнительным. — Не дожидаясь ответа, он последовал за хозяйкой в задние комнаты гостиницы.

Когда спустя два часа они подошли к церкви на краю маленькой деревушки, Келли совсем не чувствовала себя соблазнительной. Входя вовнутрь, она ощущала себя непривлекательной и так нервничала, что у нее разболелся живот.

Бросив внимательный взгляд на ее бледное лицо и расширенные от испуга глаза, Ник, стараясь подбодрить Келли, взял ее за локоть.

— Если бы я не был так уверен в своем неотразимом обаянии, то мог бы обидеться на твое поведение, Кудряшка. Ты не производишь впечатления счастливой невесты. Ты выглядишь до смерти напуганной. Поверь, я отнюдь не Синяя Борода.

— Прости, — сказала она, нервно облизывая губы. — Просто, понимаешь, для меня это в первый раз. — Она улыбнулась дрожащими губами. — Я знаю, маленькие девочки часто воображают себе самые романтические свадьбы, но я никогда этого не делала. Я вообще об этом не думала. Мне кажется, что мое подавленное состояние — результат всех потрясений последних дней. — Замолчав, она развернула мантилью, которую принесла с собой, и надела на голову.

— Как лестно для меня, — холодно заметил Ник. — Ну что же, может быть, ты и не самая нетерпеливая невеста, но ты, несомненно, очень хороша в мантилье Кармен.

Келли дотронулась рукой до тонких кружев.

— Действительно красиво, правда? — Она подняла на него глаза. — Со стороны Кармен было очень любезно предложить мне ее, если учесть, как она была разочарована, услышав о нашей свадьбе. Скажи мне, как тебе удалось утешить ее после такого известия? Ты все-таки разрешил ей потереть тебе спинку?

— Нет, дорогая, я справился сам, — торжественно заявил он. — Хотя это действительно большая жертва с моей стороны.

— Уж не знаю, можно ли тебе верить! Для тебя она нашла, безусловно, лучший наряд, чем для меня.

На Нике были его собственные выстиранные черные джинсы, но к ним Кармен дала белую льняную рубашку с вышитым на ней белым же цветочным узором. Она и вправду была очень красива. Должно быть, муж Кармен был поменьше Ника, потому что рубашка слишком обтягивала его. Для удобства он расстегнул несколько верхних пуговиц, и его мощная мускулистая грудь выглядела подчеркнуто мужественной по сравнению с нежной вышивкой.

— На мой вкус, она слишком нарядная, но я хотел, чтобы ты мной гордилась, — непринужденно заметил он. — Ведь не каждый день женишься на таком потрясающем создании, как Келли Маккенна!

— Но я знаю, что выгляжу просто уродски! — жалобно произнесла Келли. — Мало того, что эта слишком большая одежда делает меня похожей на тряпичную куклу, еще и волосы в полном беспорядке, а на губах даже нет помады! — Она оценивающе взглянула на него. — А вот ты выглядишь просто роскошно!

Ник ухмыльнулся.

— Мужчина не может выглядеть роскошно, Кудряшка, — поправил он. — Хотя должен признать, что я действительно необыкновенно красив.

— Ты роскошен! — с чувством повторила она. — И это несправедливо.

Ник вдруг перестал смеяться.

— Так ты серьезно? — удивленно заметил он. — Я сначала думал, что ты шутишь, но ты и вправду не сознаешь, как ты красива.

— Не перехваливай меня, Ник. Я прекрасно знаю, что во мне нет ничего особенного. Ник улыбнулся.

— Неужели нет? — мягко спросил он. Он взял руками ее лицо и заглянул в глаза. — Значит, с моим восприятием что-то не в порядке! Мне ты кажешься особенной, любовь моя. — Он задумчиво склонил набок голову. — Ну-ка, посмотрим, где же я просчитался. Два совершенно обычных глаза, которые то напоминают траву после дождя, то сияют, словно изумруды. — Он коснулся ее век поцелуем, легким, как крыло бабочки. — Да, ничего особенного. — Одним пальцем он потянул ее за золотой локон. — Волосы — обычные блестящие золотые нити, которые обвиваются вокруг моего пальца, словно любя. Что в них может быть привлекательного? — Его рука коснулась ее щеки. — Что же до остальных твоих черт, то многие женщины покажутся красивее, если хватит терпения их рассмотреть. Кто же выберет ум и внутреннюю силу, а также удивительную любовь к жизни, если существует классическая правильность черт? — Он нежно поцеловал ее в губы, и она посмотрела на него в смущении и растерянности. — Да, я думаю, ты совершенно права, дорогая. В тебе и впрямь нет ничего необычного.

Минуту Келли молчала. Слова Ника, а особенно тон, которыми они были сказаны, ласкали слух, успокаивали страдающую душу, окутывали тело нежнейшим бархатом.

— Я рада, что ты согласен, — смогла наконец произнести она. — Ты, безусловно, знаешь, как поднять девушке настроение, Ник О'Брайен.

— Я еще не упомянул эту маленькую очаровательную фигурку, которая может оживить даже мумию, — мягко сказал он. — Она, конечно, тоже вполне обычна.

Келли рассмеялась.

— Ну ладно, я сдаюсь. Я тоже роскошна.

— Так не пойти ли двум роскошным людям на поиски отца Мигеля, чтобы она соединил их священными цепями? — спросил Ник. — Он, должно быть, с нетерпением ждет, чтобы я сделал тебя честной женщиной.

Беря его за руку, Келли тихо сказала:

— Так не будем разочаровывать падре.

Увидев отца Мигеля, Келли сразу решила, что он больше похож на брата Тука из команды Робина Гуда, чем на ограниченного патриархального священника, которого описал ей О'Брайен. Ему было, видимо, слегка за пятьдесят, а его невысокая толстенькая фигурка и смеющиеся добрые темные глаза сразу вызывали симпатию. На голове виднелся кружок редких седых волос. О'Брайен представил их друг другу, рукопожатие отца Мигеля было твердым и радушным. Хотя священник и не говорил по-английски, он сумел выразить им свое удовольствие по поводу их свадьбы.

С ним была немолодая пара мексиканцев, которые заулыбались и дружелюбно закивали головами, когда священник познакомил их с женихом и невестой. Свидетели, подумала Келли, идя к алтарю.

Стоя перед алтарем и слушая непонятные испанские слова, Келли испытывала непонятное оцепенение. Она рассеянно отвечала, когда Ник подталкивал ее. Простой обряд виделся ей как бы со стороны. Все происходящее казалось похожим на сон: суровый интерьер церкви с голыми белыми стенами и старинными скамьями, золотые лучи заходящего солнца, проникающие сквозь узкие окна и ложащиеся причудливым узором на красный с золотой вышивкой покров алтаря, красивое распятие из бронзы и слоновой кости.

Лицо Ника было столь же необычно, как и все вокруг. Возможно, все дело было в этом сгущающемся полумраке, но его черты казались непривычно строгими и серьезными, когда он четко отвечал на вопросы священника. Келли настолько увлеклась созерцанием его сурового лица, что даже вздрогнула, когда он повернулся к ней и поцеловал.

— Ну что, все? — прошептала она, взволнованно глядя на него расширенными глазами. Тонкое кружево мантильи, лежащее на ее золотистых кудрях, создавало ощущение такой чистоты, что она напомнила Нику скорее ребенка на своем первом причастии, чем невесту.

Он покачал головой, и его выражение оставалось все таким же строгим.

— Нет, — просто ответил он. — Большинство людей считают это только началом.

И, прежде чем Келли успела что-то сказать, отец Мигель уже протягивал им руки с радостными поздравлениями, сопровождая их длинной испанской речью. Должно быть, она включала в себя и советы, и благословение, и обычные добрые пожелания. Надо спросить потом Ника, что он говорил, подумала Келли. Мексиканская пара тоже заулыбалась и что-то сказала им. Подписав бумаги, Келли и Ник попрощались со свидетелями и повернулись к отцу Мигелю, который сделал им знак следовать за ним.

— Мы что, уже уезжаем? — встревоженно спросила Келли. — Мне надо вернуться в таверну, чтобы переодеться и отдать все это Кармен.

Ник нежно обнял ее за талию и решительно повел за пухленьким торопливым священником.

— Не волнуйся об этом, — сказал он. — Завтра утром у нас будет достаточно времени.

— Завтра утром? — удивленно переспросила Келли. — Но разве мы не сегодня уезжаем?

Ник отрицательно покачал головой.

— Мы поедем завтра примерно в середине дня. — Он улыбнулся. — Неужели ты думаешь, что человек, столь приверженный традициям, как отец Мигель, позволит молодоженам выехать в дорогу прямо в брачную ночь?

— Так куда же мы идем? — спросила Келли.

Они вышли из церкви и торопливо шли по главной улице селения, пытаясь не отстать от падре.

— Отец Мигель говорит, что у него есть для нас свадебный подарок, — пояснил Ник.

— Мы не можем принимать от него подарки! — решительно возразила Келли. — Он уже и так был слишком любезен.

— Отказаться от подарка было бы оскорблением, — не согласился Ник. — Мы примем его с благодарностью, а когда попадем в Сан-Франциско, я пошлю что-то равноценное в качестве ответного дара.

— Ну да, наверно, так будет лучше всего, — согласилась Келли, слегка задыхаясь от быстрой ходьбы. — Но куда он нас ведет?

— Кажется, мы пришли, — сказал Ник, когда они остановились у дверей небольшого глиняного домика. Отец Мигель порылся в карманах, вытащил старый медный ключ, отпер дверь и широко распахнул ее. На его круглом лице сияла счастливая улыбка. Он произнес еще одну вдохновенную речь, затем вручил Нику ключ, перекрестил их, повернулся и быстро пошел обратно к церкви.

Келли смотрела ему вслед в полной растерянности. Она даже не сразу почувствовала, как Ник легким движением подтолкнул ее к двери. Войдя внутрь, он запер дверь. Снаружи уже почти стемнело, и в домике царил полумрак.

Ник оставил ее стоять у входа, а сам подошел к столу и немного повозился там. Вскоре комната осветилась. Келли увидела, что он зажег свечку в дешевом железном подсвечнике и поставил ее на стол.

— Что все это значит, Ник? — спросила она, озадаченно хмурясь. — Куда это он нас привел?

— Мы сейчас стоим в самом подарке отца Мигеля, — с иронией ответил Ник. — Он договорился с одним из своих прихожан, что этот дом предоставят в наше распоряжение на брачную ночь. Добро пожаловать в отель, где начинается наш медовый месяц, Кудряшка!

 

Глава шестая

— Ты шутишь! — недоверчиво воскликнула Келли. Но, вспомнив, с какой торжественностью отец Мигель открыл перед ними двери жилища, она поняла, что Ник вполне серьезен. — Ты что, не мог отговорить его?

Ник покачал головой.

— Мы же это уже обсуждали, помнишь? Эта брачная ночь — подарок почтенного падре нам. — Он улыбнулся. — Придется, видимо, отказаться от мысли послать ему нечто равноценное из Сан-Франциско.

— Очень смешно, — язвительно сказала Келли. — Но это не решает наших проблем. Что мы будем делать?

Ник потянулся, затем медленно подошел к ней, все еще стоящей у двери, и с нежностью посмотрел на ее обеспокоенное лицо.

— Думаю, ты сама знаешь ответ, Келли, — тихо сказал он. — Мы на полную катушку используем подарок отца Мигеля. Я уложу тебя в постель и буду любить всю ночь напролет. Если ты будешь честной с самой собой, то признаешь, что именно этого мы оба хотим.

Она судорожно вздохнула и вдруг испытала чувство необыкновенного облегчения, которое удивило ее саму. Чему тут радоваться, если она с самой первой встречи с Ником О'Брайеном только и делала, что боролась со своими желаниями? Келли с трудом отвела глаза от притягательного лица Ника.

— Физически — может быть, — согласилась она. — Но мы оба знаем, что не хотим эмоциональной связи, а как мы удержимся на этой грани, если начнем близкие отношения? — Ее глаза были прикованы к пульсирующей на его шее венке. — Это было бы безумием. Из этой ситуации не было бы приемлемого выхода, ты сам меня предупреждал, помнишь?

Ее сердце билось так часто, как будто хотело выпрыгнуть из груди. Он еще даже не прикасался к ней, но она уже чувствовала, как их тела наполняются ощущением всепоглощающей страсти. Каждая клеточка, каждый нерв словно жаждали его прикосновений. Она слышала свой собственный голос, спорящий и протестующий, но, как и тогда в церкви, все происходящее казалось ей нереальным сном. И все время она осознавала, что ждет. Она ждала слов, которые будут сказаны.

Ждала, чтобы ритуал возражений и споров был закончен. Ждала, когда зазвучит музыка и начнется волшебная сказка.

— Но мы еще в гондоле выяснили, что наши желания полностью совпадают, — настойчиво сказал Ник. — А видит Бог, я хочу тебя так сильно, что меня не волнует, что будет дальше. Посмотри на меня, дорогая.

Она нерешительно подняла глаза и поняла, что ожидание почти закончилось. Опять ее пронзило это ощущение правильности того, что с ней происходит, а с ним пришла и удивительная безмятежность. В мерцающем огоньке свечи лицо Ника казалось одновременно и властным, и чувственным, но в нем была и та суровость, которую она заметила в церкви.

— Я не хочу соблазнять тебя, — хрипло сказал он, и голос его дрогнул. — Хотя если ты не согласишься, то я готов и на это. Я хочу, чтобы ты сблизилась со мной так же свободно и радостно, как и я. Позволь мне доставить тебе ни с чем не сравнимое удовольствие, любовь моя.

Эти последние, такие старомодные слова показались Келли исполненными томного, изысканного благородства. Она почувствовала, как все ее опасения куда-то отступают. Дрожащими губами она улыбнулась Нику.

— Я мало что в этом понимаю, — тихо промолвила она. — Конечно, я читала об этом, но у меня совсем нет опыта. Боюсь, я тебя разочарую.

Ник шумно выдохнул, напряжение последних минут спало.

— Это было бы невозможно. Судя по тем моментам, которые мы с тобой переживали, Кудряшка, твои возможности выше всяческих похвал. — Его лицо озарилось теплой улыбкой. — Как я рад, Келли!

— Я тоже, — просто ответила Келли. И это было правдой. Теперь, когда решение было принято, предвкушение близости давало ей пронзительное ощущение счастья. Не было ни сомнений, ни сожалений, только безмятежное наслаждение. Она хотела отдавать и получать все те дары физической любви, которые он предлагал ей. Она не будет думать о возможном расставании завтра. Сегодня она позволит Нику унести ее в царство страсти, о котором до встречи с ним даже не подозревала.

Он протянул руку и снял кружевную мантилью с ее головы.

— Я почти боюсь притронуться к тебе, — с сожалением сказал он. — Я хочу тебя так сильно, что готов просто наброситься на тебя, а ты ведь девственница, черт возьми! — Он внезапно отступил и с шумом втянул в себя воздух. — Я должен выйти отсюда. — Он отодвинул ее в сторону и открыл дверь.

— Ты куда? — воскликнула Келли, глядя на него в изумлении.

Ник обернулся через плечо, лицо его было мрачным.

— Сегодня нас обвенчали. У меня нет опыта в общении с девственницами, но знаю, что невесте обычно дают какое-то время для приготовлений, пока жених по обычаю выходит покурить. Я хочу быть уверен, что ты получишь все, что полагается. — Он хитро улыбнулся. — А мне это даст возможность слегка остыть.

— Но ты же не куришь! — жалобно сказала Келли. Она и так нервничала и смущалась, а тут еще Ник решил предоставить ее самой себе. — Я не хочу, чтобы ты уходил.

— Нет, я все-таки пройдусь, — упрямо сказал он. — Мы сделаем все по правилам, Келли. У тебя есть пятнадцать минут.

Келли в отчаянии смотрела на закрывшуюся за ним дверь. Ну кто бы мог подумать, что современный, многоопытный Ник О'Брайен учудит что-либо столь викторианское? А что делать ей в это «положенное» время? Келли беспокойно обвела взглядом комнату. Она оказалась очень миленькой, хотя и совмещала в себе столовую и спальню. У овального дубового стола стояло четыре стула, на их спинках был вырезан изящный цветочный орнамент. Наверно, хозяин дома был столяром, подумала девушка. Остальная мебель, так же искусно украшенная резьбой, подтверждала это предположение. Около двуспальной кровати под белым покрывалом стоял сундук, который являл собой настоящее произведение искусства, а столбики кровати были увиты такими же цветами и листьями, как и стулья. Келли подумала, что этот столяр был страстным любителем цветов, поскольку и над кроватью висела грубовато написанная картина, изображающая букет цветов.

Келли подошла, чтобы рассмотреть ее получше, и только тогда заметила на кровати белую ночную рубашку. Она не увидела ее раньше, потому что та сливалась с цветом покрывала. Рубашка явно предназначалась для Келли, и предупредительность незнакомых людей заволокла глаза девушки благодарными слезами. Белая рубашка для невесты. Как трогательно! Интересно, не была ли их свидетельница на свадьбе также и хозяйкой этого дома?

Выскользнуть из одежды Кармен и переодеться было делом одной минуты. Покрой рубашки был довольно простой, ворот вырезан лодочкой, рукавов не было. Она ниспадала до самого пола строгими классическими линиями и отлично смотрелась, хотя и была немного велика. Хлопчатобумажная кисея оказалась на удивление тонкой. Келли неуверенно нахмурилась, заметив, что ее розовые соски просвечивают сквозь ткань. Интересно, что еще можно разглядеть под этим одеянием в мерцающем свете свечи? Господи, о чем она думает! Ведь это ее брачная ночь, разве не так? Келли аккуратно сложила одежду Кармен и положила ее на стул. Переделав эти несложные дела, она села на край кровати, сцепив руки, и стала ждать Ника.

К ее неудовольствию, прошло не меньше пяти минут, пока он наконец появился. И кто это придумал, что невесте требуется время, чтобы настроиться на то, чего она и сама жаждет? Удивительно, что Ник обращает внимание на такие допотопные правила. Из ее знакомых он казался самым эксцентричным, не подверженным условностям человеком. Так почему же он настоял на этом? В момент своего ухода он явно желал ее ничуть не меньше, чем она его. Признаки его возбуждения были заметны невооруженным глазом. Однако он переборол себя и все-таки ушел. Было ли это каким-то донкихотством с его стороны? Хотел ли он показать, как бережно относится к ее чувствам? Келли не могла найти этому другого объяснения, и душа ее запела от внезапно нахлынувшего ощущения счастья. Боже мой, какое прекрасное чудачество! Неужели ей когда-нибудь раскроются все грани этого причудливого характера?

За последние несколько дней они стали так близки, что Келли узнала о Нике очень многое, даже не ставя такой задачи. О его уме нечего было и говорить, но, кроме того, она нашла его смелым, терпеливым и невероятно снисходительным. Она вдруг поняла, к своему собственному изумлению, что, несмотря на очень тяжелые и даже опасные моменты, ни разу не пожалела, что отправилась с Ником. И теперь она совершенно отчетливо ощутила, что, когда он уйдет из ее жизни, дни станут скучными и пустыми.

Пустыми? Келли встряхнула головой, осознав всю важность этой мысли. Она всегда в полной мере наслаждалась жизнью, воспринимая каждый день как приключение. Теперь же она пришла к выводу, что стоит некоему Нику О'Брайену в один прекрасный день покинуть ее, как жизнь ее превратится в пустыню. Как отсутствие одного лишь человека могло иметь такое значение?

— Я не мог больше ждать, — хрипло сказал Ник. Келли даже не заметила, как открылась дверь, а он уже стоял в комнате. Он был гибким и мускулистым, сильным и энергичным, а выражение его смуглого лица — обаятельно нетерпеливым и жаждущим. И в этот момент Келли вдруг получила ответ на все свои вопросы.

Она вскочила на ноги и схватилась за спинку кровати, потому что от своего открытия у нее внезапно закружилась голова.

О'Брайен закрыл за собой дверь и, повернувшись, увидел ее, вцепившуюся в спинку, напряженную, словно готовую улететь прочь. Неяркий свет свечи позволял ясно увидеть ее изящную фигурку сквозь полупрозрачную кисею рубашки.

— Боже, как ты прекрасна! — воскликнул он.

И только подойдя к ней вплотную, он отметил потрясенное выражение на ее лице. Келли смотрела на него, как если бы он был пугающим незнакомцем. Глаза Ника наполнились тревогой.

— Что случилось? Надеюсь, ты не передумала? Мое терпение уже на пределе.

Она покачала головой и опустила глаза, избегая его взгляда. Шагнув к нему, она прижалась к его крепкому худощавому телу, обхватив его руками и уткнувшись лицом в грудь.

— Нет, я не передумала, — прошептала она чуть слышно.

— Но тогда что с тобой? — беспокойно спросил он. Заботливо обняв ее, он начал поглаживать ее по спине. — Почему ты так на меня смотришь?

Что она могла ответить? «Потому что я посмотрела на тебя и неожиданно осознала, что люблю тебя. Потому что мне страшно подумать о жизни без тебя».

Вместо этого она еще крепче прижалась к Нику и сказала:

— Ты испугал меня, когда вошел. Я еще не ждала тебя. А эта рубашка… Она ничего не скрывает. Почему-то я чувствую неловкость.

— Тебе нечего стесняться. Ты выглядишь как прекрасная египетская принцесса, — произнес он осипшим голосом, скользнув руками вниз. Обхватив ее ягодицы, он крепко прижал ее к себе, чтобы она могла почувствовать его возбуждение. — Ты выглядишь невероятно сексуально!

Келли чуть не задохнулась, когда животом ощутила его возбужденную плоть через тонкую ткань рубашки.

— Для человека столь образованного это удивительно неверное сравнение. — Она тщетно пыталась взять себя в руки, а его губы касались ее виска поцелуями такими же легкими, как прикосновение лепестков цветов. — Не думаю, что существуют белокурые египтянки.

Губы Ника уже ласкали ее ухо.

— Нет, они существуют, — прерывисто ответил он. — Если хочешь знать, там есть племя бедуинов…

Но его остановил ее решительный поцелуй.

— Замолчи, — прошептала Келли. — Мне наплевать на твоих проклятых бедуинов.

Он усмехнулся, глаза хитро блеснули.

— Тебе не пристало быть такой невежественной, любовь моя, — шептал он, захватывая губами ее нижнюю губу. — В каждой культуре можно что-то почерпнуть. Напомни мне, чтобы я рассказал тебе о некоторых их сексуальных особенностях. — Языком он начал исследовать ее рот, так что Келли застонала и выгнулась, еще больше прижимаясь к нему. Одновременно он ласкал ее грудь круговыми движениями через тонкую кисею, приводя в исступление. — Хотя, если подумать, то это лучше показывать, а не рассказывать, — глухо сказал он, отрываясь от ее губ. — Но не сейчас, когда ты еще новичок, дорогая.

Ник легко поднял ее и уложил на белое покрывало. Стоя рядом, он торопливо расстегивал свою рубашку, не отрывая глаз от Келли. На лице его отражалось откровенное наслаждение.

— До чего соблазнительно твои маленькие сосочки торчат под этой тканью, как будто хотят вырваться на свободу, — прошептал он с легкой усмешкой. Сняв рубашку, он небрежно отбросил ее в сторону. — Ну как, поможем им? — Он сел рядом, наклонился и стал целовать по очереди каждый розовый бутон и покусывать его прямо через прозрачную кисею, пока Келли не вцепилась в его черные волосы, издавая легкие вскрики. Он поднял голову, любуясь плодами своего труда. На его лице, разгоряченном и чувственном, ярко сияли синие глаза. — Да, теперь самое время их освободить.

Он осторожно посадил ее на кровати и в одно мгновение снял с нее рубашку, бросив ее вслед за своей. Сидя на краю кровати, он пристально смотрел на нее, словно пытаясь запечатлеть в памяти каждый изгиб ее тела.

Нагнувшись, он стал ласкать языком одну грудь, довольно сильно поглаживая другую рукой. Контраст ощущений оказался невероятно возбуждающим, и Келли почувствовала, что вся пылает. Она неистово гладила руками его грудь и мускулистые плечи.

— Ты такой сильный! — шептала она, закрыв глаза, чтобы еще больше сосредоточиться на упоительных ощущениях от его ласк. Она изнемогала от наслаждения и едва могла дышать. — Я никогда не думала, что кто-либо может быть таким приятным на ощупь! Интересно, все мужчины одинаковы?

Одновременно Ник замер, и Келли удивленно открыла глаза. Увидев его сердитое выражение лица, она удивилась еще больше.

— Никогда не пытайся это выяснить, Кудряшка, — прошипел он сквозь зубы. — Даже не думай!

— Но я же не имела в виду… — торопливо начала оправдываться Келли.

Но Ник не дал ей закончить. Сжимая в руках ее голову, он начал целовать ее в губы с какой-то дикой страстью. Затем его пальцы пробежали по ее спине до самых ягодиц, словно он хотел удостовериться, что она полностью принадлежит ему.

Келли лишь сильнее прижалась к нему, когда он стал целовать ей шею.

— Коль скоро ты уже начинаешь задумываться, каким будет твой следующий мужчина, то я вынужден ускорить темп. — Ник быстро расстегивал брюки! Келли почувствовала, как бьется его сердце под ее руками и каким напряженным стало все тело от гнева, который слышался и в его голосе. — Я пытался вести себя поосторожнее, учитывая твою неопытность, но мне не хочется потом проигрывать в сравнении с кем-то другим. Так что забудем о терпении и нежности и перейдем к более волнующим ощущениям.

Стоя к ней спиной, Ник сбросил с себя всю одежду. Затем он уложил Келли на спину и лег рядом, одной рукой лаская грудь, а другой перебирая ее локоны. Он покрыл легкими дразнящими поцелуями ее лицо и шею, а большим пальцем поглаживал сосок. Келли задрожала от возбуждения, когда Ник положил ногу поверх ее бедер, а губами приник к уху. Язык проникал внутрь ритмическим движением, все больше распаляя ее.

— Мы уже установили, насколько отзывчива на ласку твоя грудь. — Приподнявшись на локте, Ник смотрел на Келли. Его синие глаза все еще были потемневшими, и Келли видела, что он еще не оправился от этой беспричинной вспышки ревности. — Давай выясним, что еще тебе понравится.

Именно этим он и занимался все последующие десять минут. Его губы и язык исследовали каждый дюйм ее тёла, пока она не начала сходить с ума от желания. Тогда он пустил в ход и зубы, легко покусывая ее, так что Келли начала судорожно извиваться. Когда же он развел ее ноги и стал целовать внутреннюю поверхность бедер, а руками проник в еще более интимные глубины ее естества, она просто не смогла больше этого выносить. Келли с усилием приподняла его голову руками и с мольбой посмотрела ему в глаза.

— Ник, я схожу с ума, — едва слышно прошептала она. — Что ты со мной делаешь?

На лице Ника застыло безжалостное выражение. Он продолжал поглаживать ее, сурово взирая на плоды своих усилий — ее горящие глаза и вздымающуюся грудь.

— Я хотел быть уверен, что ты запомнишь меня, — мрачно сказал он. При этом он продолжал ласкать ее в самом интимном месте, вызывая в ней совершенно немыслимые ощущения, от которых Келли выгнулась дугой в лихорадке страсти и издала короткий стон. Его губы тронула довольная ухмылка. — Вот теперь ты меня не забудешь, не так ли, дорогая?

Как можно было в этом сомневаться, если Келли уже перестала чувствовать свое тело, зияющую пустоту, жаждущую, чтобы ее наполнили?

Неужели он настолько по-дурацки ревнив, что будет мучить ее вот так неизвестно сколько времени, чтобы она усвоила так тщательно преподанный урок?

Ник, видимо, понял, что больше она не вынесет, потому что внезапно лег на нее, раздвинув ей ноги. Он все еще продолжал свою любовную игру, не отрывая взгляда от ее лица, чтобы уловить малейший оттенок чувств.

— Ты запомнишь, как я делал это, Келли. Твое тело запомнит меня и захочет испытать это снова и снова. Скажи мне, как ты меня хочешь. Я хочу это услышать.

Ах так, он хочет это услышать? Ну ладно же, она достаточно терпела!

— Да-да, я это запомню, — прерывисто дыша, пробормотала она, сверкая зелеными глазами. — И ты так чертовски хорош в этом деле, что я наверняка захочу, чтобы ты повторил это со мной. — Ее руки сжались в кулаки. — И да, я хочу поскорее узнать то, чем ты искушаешь меня с того мгновения, когда я задела твое самолюбие совершенно невинным замечанием. Я безумно хочу тебя, ты, проклятая самодовольная свинья, но я хорошо знаю, что ты мне не очень-то нравишься в данный момент.

Лицо Ника окаменело от удивления, затем он вдруг разразился хохотом. Его плечи тряслись от смеха, а Келли смотрела на него снизу вверх в гневном недоумении.

Когда он наконец обуздал свое веселье, то наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

— Говорят, мы все имеем своего двойника в этом мире, но ты не верь этому, любовь моя. Во всей Вселенной не найдется другой Келли Маккенны! — Его смуглое лицо все еще оживляла улыбка, а в глазах светилась нежность. — Так ты позволишь этому самодовольному эгоисту войти в твое тело и любить тебя, Кудряшка?

— О да, — тихо выдохнула она, глядя на него с любовью. — И поторопитесь!

Сначала Ник был бесконечно осторожен, но это не могло продолжаться долго. Они оба почти достигли предела. Он поцеловал ее в горячем порыве страсти и, уже не сдерживаясь, бурно заработал бедрами. Келли, полная радостного предвкушения, застонала и громко выкрикнула его имя.

— Правильно, зови меня, любовь моя, — шептал он, тяжело дыша и не отрывая глаз от ее лица. — Обожаю, когда ты выкрикиваешь мое имя своим сексуальным голоском.

Ему не пришлось долго ждать. Она простонала его имя в экстазе, когда растущее непереносимое более возбуждение вдруг разрешилось взрывом ослепительного блаженства.

Келли не знала, как скоро ей удалось унять сладостные конвульсии, сотрясавшие все ее тело, и выровнять дыхание. Они лежали неподвижно, и ее голова покоилась на плече у Ника. Он все еще крепко обнимал ее. Его сердце, стук которого она слышала, билось так же учащенно, как и ее собственное, и это доставило ей особое удовольствие.

— Ну как ты, дорогая? — ласково спросил Ник, касаясь губами ее виска. — Тебе не было больно?

— Даже не знаю, — блаженно вздохнула Келли, устраиваясь поудобнее. — Я была просто не в состоянии об этом думать. Боже, я не представляю, как люди могут такое выдерживать, если это происходит так часто, как принято думать. Мне казалось, что моя душа рассталась с телом!

Ник усмехнулся.

— Замечательно сказано, Кудряшка. — Он губами коснулся ее щеки. — Но человеческим особям свойственно переживать подобные мгновения без ущерба для себя, хотя должен признать, что не все женщины могут довести мужчину до такого состояния. Ты совершенно необыкновенная, Келли.

— Так со мной все было как надо? — удивилась она, заглядывая ему в глаза. — Ты знаешь, я немного нервничала насчет этого.

Ник чмокнул ее в нос.

— Ну, ты была просто на высоте, — мягко ответил он. — Нам действительно очень хорошо вместе, как я и надеялся. Представь, ты подходишь мне так же, как перчатка к руке. — Он ласково коснулся ее груди. — Я только что оставил тебя, Кудряшка, а уже тоскую по тебе.

Келли почувствовала, как от этих слов по телу разливается жар, а в бедрах начинается сладкое томление. Она удивленно посмотрела на него.

— Кажется, и я хочу тебя опять. Как это возможно так быстро?

Голубые глаза Ника были полны нежности.

— Мы даже больше подходим друг другу, чем я думал, — сказал он с лукавой усмешкой. — Похоже, ты окажешься очаровательно страстной девицей. — Он крепко поцеловал ее, но затем решительно отстранился. — Хоть я и рад был бы служить тебе, но какое-то время тебе придется воздержаться от своих атак на меня. — Он снял с кровати белое покрывало, уложил Келли под одеяло и лег рядом с ней, так что ее голова опять казалась на его плече.

Келли протянула руку и начала лениво играть курчавыми волосами на его груди.

— А почему мы должны ждать? — спросила она с любопытством. — Ведь если наши желания совпадают, то какая в этом логика?

— Моя восхитительная Келли, ради всего святого, ведь ты же была девственницей, — терпеливо объяснил он. — Как раз очень логично, чтобы ты отдохнула и восстановила силы перед тем, как я наброшусь на твое хорошенькое тело второй раз.

Боже, неужели он опять будет проявлять бесконечное терпение? Или это его очередное дурацкое заблуждение, касающееся девственниц?

— Но мне не нужно восстанавливаться, — со вздохом запротестовала она. Мускулы Ника под ее рукой казались такими сильными. — Послушай, Ник, ты же не изнасиловал меня! Мы просто занимались любовью. Должна тебе сказать — на случай, если ты не заметил, — что я нисколько не возражала.

— Все я заметил, — упрямо возразил Ник. — И все равно мы подождем.

Ну вот, опять! Ник взял ситуацию под свой контроль с присущей ему самоуверенностью, и Келли не могла не возмутиться. Пускай она новичок, но она ни за что не позволит ему делать все по-своему.

— Не сомневаюсь, что ты прав, — подчеркнуто кротко проворковала она, рисуя пальцем узоры на его груди. — Мне так повезло, что ты, с твоим богатым опытом, снизошел до меня! — Ее пальцы нашли его сосок и начали слегка его массировать. Она почувствовала, как дернулась его грудь под ее рукой, когда он резко вздохнул в ответ на ее ласку, и торжествующе улыбнулась. — Конечно, я последую твоему решению, — продолжала она ворковать все так же сладко. — Но я уверена, что ты не будешь возражать, если во время отдыха я немного развлекусь.

— Келли! — предостерегающе сказал Ник, затем судорожно дернулся, потому что ее руки скользнули ниже, к его животу, а розовый язычок ласкал его сосок. — Келли, перестань, черт возьми!

— Но почему, Ник? — невинно спросила она, рассеянно проводя рукой по его бедру. — Разве не это ты делал со мной? Я только следую твоему примеру. — Его бедро так отличалось от ее собственного! Кожа была более шершавая, покрытая волосками, а твердые мускулы напряглись от ее прикосновений. Она легла вплотную к нему и стала тереться грудью о его грудь. — Мне просто любопытно. Ты ведь должен понять меня, Ник, ты же сам такой любознательный. Но я не хочу затруднять тебя, раз ты так твердо следуешь своим благим намерениям. Ты просто лежи тихо, а я немного поэкспериментирую.

— Келли, дьяволенок, ты меня с ума сводишь и прекрасно это знаешь, — сдавленным голосом проговорил Ник. — Тебе это так не пройдет!

— Так именно к этому я и веду, — скромно сказала она, нежно проводя руками по внутренней поверхности его бедер. — Ну-ка, подумаем, что мне теперь лучше сделать?

— Теперь ты будешь лежать! — Он резко перевернул ее на спину и посмотрел сверху со смесью раздражения и нежности. Келли с удовлетворением отметила, что глаза его горят желанием, а грудь тяжело вздымается. — Ты победила, дерзкая девчонка! Ты сама не знаешь своей пользы и сделала так, что и я перестаю об этом думать.

Келли посмотрела снизу вверх на его чувственное лицо, наслаждаясь красотой его черт.

— Я знаю, что для меня хорошо, — сказала она, медленно притягивая его ближе к себе. — Знаю, поверь.

Когда Келли проснулась на следующее утро, она все еще лежала в объятиях Ника, сама в свою очередь обнимая его. Как чудесно было бы просыпаться так каждое утро, слыша биение его сердца у своего уха и ощущая тепло его надежных, сильных рук! Все еще полусонная, она начала покрывать его грудь легкими поцелуями. Ее прервали самым грубым образом — Ник весьма чувствительно шлепнул ее по попке.

— Прекрати, Кудряшка, — легко сказал он, и его голос показал, что он вполне проснулся. — Ты слишком хорошо знаешь, куда это может завести, а у нас сейчас нет времени. — Он усмехнулся. — А я-то лежал тут, любуясь тобой, и думал, что ты выглядишь так же невинно, как младенец. Первое же, что ты сделала, даже не успев открыть глаза, — это начала меня соблазнять.

— Я не пыталась тебя соблазнять, — запротестовала Келли. — Это было просто проявление нежности. — Она пододвинулась к нему поближе, и на мгновение он крепко прижал ее к себе. Затем, к ее разочарованию, он отстранился и встал.

Келли лежала, не открывая глаз и не двигаясь, пытаясь продлить сладкое мгновение. Но, слыша, как Ник ходит по комнате, она неохотно открыла глаза. Он уже натянул черные джинсы и застегивал ремень, и она стала наблюдать за ним, восхищаясь, как сексуально он выглядит. Облегающая плотная ткань прекрасно подчеркивала мощные бедра и ягодицы, а обнаженные тонкая талия, плоский живот и сильные плечи казались поразительно мужественными.

— Куда ты собираешься? — поинтересовалась Келли, приподнимаясь на локте. Ник с улыбкой взглянул на нее.

— Пора в путь, жена. По тому, как лучи солнца падают в окно, можно понять, что уже почти полдень, а отец Мигель сказал, чтобы мы были у церкви в двенадцать тридцать. — Он надел белую рубашку и начал ее застегивать. — Я иду сейчас в таверну и попытаюсь уговорить Кармен подогреть нам воды для ванны.

Келли медленно села на постели и отвела волосы от лица.

— Ну, там-то у тебя проблем не будет. Должна ли я подождать здесь определенное время, чтобы дать тебе возможность «уговорить» ее?

Ник поднял бровь.

— Очень ехидно, Кудряшка, — протянул он. Сев на кровать, он стал надевать свои походные ботинки. — И совершенно далеко от реальности. Я действительно должен был бы быть Суперменом, чтобы сохранить интерес к другим женщинам, после той гонки, которую ты задала мне прошлой ночью. — Он насмешливо ухмыльнулся. — Я теперь лишь жалкое подобие того человека, которым был до встречи с Келли Маккенной.

Келли шутливо стукнула его кулачком по руке.

— Нахал! — Она покачала головой, изумляясь его энергии, тогда как она сама чувствовала себя слабой и усталой. — Мне ты кажешься полным сил.

— Это я делаю вид, — весело сказал он, затем, кончив завязывать шнурки, повернулся к ней. Когда он увидел, как беззаботно она позволила своей рубашке упасть чуть не до талии, обнажив сливочно-белую грудь, то застыл на месте. — Но твой вид, конечно, намного лучше, — добавил он изменившимся голосом, и в глазах сверкнуло желание.

Келли почувствовала, как по телу начинает разливаться уже знакомое тепло.

— Рада, что тебе нравится, — сказала она, едва дыша, не делая даже попытки поправить рубашку. По ее мнению, это было бы так же несерьезно, как запирать дверь конюшни, когда лошади уже убежали. Прошлой ночью Ник с энтузиазмом изучал каждый дюйм ее тела в течение многих часов. Их стремление друг к другу было таким же ненасытным, как и в первую встречу. Хотя нет, оно даже усилилось, ведь они теперь знали, как лучше доставить друг другу удовольствие, и могли ожидать все больших и больших наслаждений. После прошлой ночи Келли казалось, что она долго ничего не захочет, но стоило Нику поглядеть на нее своим страстным взглядом, как ее вновь охватило безудержное желание.

К ее большому разочарованию, он взял простыню и натянул повыше, прикрыв ее до подмышек.

— Перестань искушать меня, Келли. Мне и так трудно удержаться, чтобы не наброситься на тебя, даже без твоих провокаций. Пойми, это наш единственный шанс оказаться в Акапулько, и мы его не упустим только из-за того, что мне хочется затащить тебя в постель и не выпускать по меньшей мере неделю.

Келли почувствовала себя обиженной. Как Ник может контролировать эту лихорадку в крови, которую она сама находила неудержимой? В данный момент ей было абсолютно наплевать на Акапулько, на свою статью и вообще на все, кроме него. Впрочем, разве можно ждать от него того же, мрачно подумала она. Ведь это она по уши влюблена. А для него, видимо, это лишь очередное приятное развлечение с привлекательной и доступной женщиной.

Келли отвернулась от него, прикрыв глаза, чтобы он не увидел, какую боль причинила ей эта мысль.

— Тогда поторопись, — сказала она несколько напряженно. — Я подойду в таверну, как только оденусь.

Ник вполголоса выругался и взял ее за плечи.

— Ну а сейчас что случилось, черт возьми? — спросил он, слегка встряхивая ее. — У тебя такой вид, как будто тебя отвергли самым жестоким образом, но ведь ты прекрасно знаешь, что больше всего на свете я хотел бы оказаться в постели с тобой. Ты что, не хочешь ехать в Акапулько?

— Конечно, хочу, — твердо ответила Келли, вымученно улыбаясь. — Я должна написать потрясающую статью, правда? Даже гораздо лучшую, чем если бы шар благополучно долетел до Акапулько. — Она упорно смотрела на вышитый цветок на его рубашке. — Придется, однако, опустить некоторые детали. Я не хотела бы вызывать ревность твоего гарема.

— Келли, да посмотри же на меня, — резко потребовал Ник. — Ты снова возводишь барьеры между нами, а после прошедшей ночи я не собираюсь опять с тобой воевать. Какого дьявола ты не можешь мне сказать, что тебя беспокоит?

— Потому что меня ничто не беспокоит, — четко ответила Келли. С некоторым усилием она заставила себя поднять глаза и встретить его взгляд. — Возможно, меня немного разочаровало, что ты не находишь меня абсолютно неотразимой, — продолжала она как можно беззаботнее. — Но я понимаю, что трудно ждать этого от человека, который имеет список своих побед размером с телефонную книгу Нью-Йорка.

Ник долгим взглядом посмотрел на ее раскрасневшееся упрямое лицо и мрачно нахмурился.

— Ты самая невозможная женщина, которую я имел несчастье встретить, — сказал наконец он, сжимая руками ее обнаженные плечи. — У меня нет сейчас времени, чтобы пробиваться через эту преграду, за которой ты спряталась, но я не допущу, чтобы это продолжалось долго. Мы все выясним, когда приедем в Акапулько. — Он неохотно отпустил ее и минуту постоял, не сводя глаз с ее лица. Затем повернулся и пошел к двери. — Будь в таверне через десять минут, или я вернусь за тобой. — С этими словами он резко закрыл за собой дверь.

Келли еще минуту смотрела ему вслед с несчастным видом, затем со вздохом встала и медленно начала одеваться. Она понимала, что сказала то, чего никак нельзя было говорить. Она вела себя как ревнивая стерва. Но как она могла признаться Нику, что сама мысль о возвращении к цивилизации ужасает ее? Она в отчаянии замотала головой, вспомнив, каким рассерженным выглядел Ник, когда уходил. Если она не научится владеть своими чувствами и не давать воли ревности, то рано или поздно оттолкнет его от себя. Хотя откуда она знает, а вдруг Ник воспримет приезд в Акапулько как конец их романтического приключения?

Келли судорожно вздохнула, испытав внезапную острую боль от этой мысли. Она, наверно, не перенесет, если Ник решит так быстро прекратить их отношения. Ей нужно время, чтобы подготовить себя к разрыву, или она просто не выживет.

Она закончила одеваться, быстро застелила постель и прибрала маленькую комнатку, казавшуюся теперь такой милой и родной. Уже стоя на пороге, она обвела ее прощальным взглядом, затем решительно вышла и заспешила по дороге к таверне.

 

Глава седьмая

«Звездный отель» в Акапулько был сказочно красивым современным зданием, расположенным высоко в скалах над ослепительно синими водами залива Акапулько. Да и весь этот курортный город выглядел просто потрясающе. Так думала Келли, пока старенький серый «Бьюик» отца Мигеля упорно поднимался по извилистой дороге, которая вела к возвышавшемуся на скале огромному небоскребу. Сверкающие под южным солнцем яркие краски и сама красота города воспринимались ею почти болезненно.

— Что, нравится? — тихо спросил Ник, наблюдая, как жадно она смотрит на город из окна машины. Ник сидел между ней и отцом Мигелем, и когда он наклонялся, чтобы показать ей наиболее интересные виды, то бедром прижимался к ее ноге.

Келли кивнула.

— Кому бы это не понравилось? Я считала, что итальянская Ривьера очень красива, но это просто невероятно! Ты ведь уже был здесь? — Увидев его кивок, она воскликнула: — Не понимаю, как ты мог отсюда уехать!

— Но тут нет ничего удивительного, — ответил он. — Ну подумай, дорогая. Ты и сама смогла бы выдержать эту ленивую курортную атмосферу недели три, не больше. Для таких людей, как мы, жизнь здесь слишком скучна. Тебе даже не приходится делать усилий, чтобы найти красивый вид, потому что стоит лишь повернуть голову — и вот он перед тобой. Здесь нет борьбы, тебе все подносят на тарелочке.

— Но я все равно рассчитываю получить здесь максимум удовольствия, невзирая на твой самоуверенный цинизм, Ник О'Брайен, — торжественно произнесла Келли. — А если Акапулько так скучен, то почему же ты решил сюда вернуться?

— Я не говорил, что здесь скучно, я просто сказал, что в больших количествах это не для меня, — спокойно возразил он. — Я приезжаю сюда время от времени, чтобы отдохнуть и заняться подводной охотой. — Его рука лежала на спинке сиденья, и он начал рассеянно перебирать локоны на ее затылке. — А тебе здесь наверняка очень понравится, особенно после тех напряженных дней, которые нам пришлось пережить. Я рассчитываю показать тебе здесь все самое красивое.

Келли едва сдержала вздох облегчения. Если Ник строит планы, включающие их обоих, значит, еще не собирается расставаться с ней. По пути из Матсалеи она попыталась загладить неприятный осадок от их ссоры и вернуться хотя бы к товарищеским отношениям. Это оказалось совсем непросто с таким словоохотливым спутником, как отец Мигель. Священник не переставал жизнерадостно болтать по-испански с того самого момента, как они вчера в полдень выехали из деревни. Келли надеялась, что она сможет помириться с Ником, когда они остановятся переночевать, но в жалком домишке, который выбрал отец Мигель в качестве пристанища, не было никакой возможности уединиться. Келли пришлось делить ложе с хозяйкой дома и ее маленьким ребенком, а Ник и отец Мигель спали на полу в соседней комнате.

— Это было бы здорово! — с энтузиазмом ответила она Нику, рассматривая затененные стекла и белую каменную кладку отеля. — «Звездный отель» действительно красив, но в нем нет ничего латиноамериканского, правда? Почему ты выбрал именно его?

— Боюсь, из самых прагматических соображений. Корпорация «Компьютеры О'Брайена» владеет значительным процентом акций отеля, и управляющий меня знает. Поскольку у нас нет ни денег, ни кредитных карт, никаких документов, то нам потребуется чья-то помощь, чтобы исправить создавшееся положение.

Исправить что? То, что ему пришлось жениться на какой-то Келли Маккенне? Ну что же, она знала, что Ник именно так и будет это воспринимать. Надо привыкнуть к этой мысли и ни на что не реагировать, но до чего же больно, когда Ник говорит об этом вслух!

— А сколько это займет, как ты думаешь? — тихо спросила она, не отводя глаз от входа в отель. Ник пожал плечами.

— Кто знает? Как только мы обоснуемся в отеле, я обращусь к юристу, но полное отсутствие бумаг может сильно затруднить дело. Придется проявить терпение. Первое, что мы должны сделать, это связаться с нашим посольством, чтобы они разрешили нам вернуться в США без необходимости подтверждать наше гражданство. Пограничный режим здесь в целом очень мягкий, но все, что связано с иммиграцией, сейчас сильно осложнилось из-за проблемы нелегальных мексиканских рабочих. Боюсь, что если твоя статья должна пойти срочно, то тебе придется диктовать ее по телефону. Думаю, пока мы пробьемся через все эти бюрократические рогатки и сможем уехать, пройдет недели две.

Келли боялась посмотреть на Ника, чтобы он не заметил, как засияли от счастья ее глаза.

— Я не связана никакими сроками, что касается статьи, — радостно сказала она. — Вряд ли Мак действительно ждал, что из этого что-то получится. Он просто ликовал, когда я позвонила перед отъездом и сказала, что ты согласен взять меня с собой. — Внезапно ее лицо окаменело от пришедшей ей в голову мысли, и она испуганно повернулась к нему. — Боже мой, ты ведь не думаешь, что они могли вызвать морских спасателей или что-то в этом роде, поскольку мы запоздали с прибытием?

Ник покачал головой.

— Полагаю, что нет, — сухо сказал он. — Воздушный шар не может считаться надежным транспортным средством. Скорее всего они думают, что нас задержала погода или встречный ветер. — Затем он вопросительно поднял брови. — Или ты считаешь, что твой редактор будет волноваться, что ты ему не позвонила? — В его голосе прозвучало скрытое раздражение, причину которого Келли не поняла.

Сам же вопрос заставил ее задуматься. Мак Девлин был одним из лучших друзей ее отца и иногда даже теперь относился к ней возмутительно покровительственно, несмотря на свою сухую манеру общения.

— Я лучше позвоню ему как можно скорее, — сказала она, хмурясь. — Он, должно быть, уже вне себя. Он страшно злится, когда я обещаю позвонить и не звоню.

— Ну, тогда мы обязательно должны позвонить мистеру Девлину при первой возможности, — саркастически заметил Ник. — Мы же не хотим, чтобы он волновался, разве не так? — Его лицо застыло, словно каменная маска, и слова звучали резко. — Ты так и не сказала мне, на что вы спорили с этим Девлином. Учитывая твою неопытность, ставка, видимо, была совсем иной, чем я сначала подумал. Но мне все-таки интересно, что бы твой редактор получил, если бы ты проиграла?

Келли не успела ответить, потому что отец Мигель как раз затормозил перед главным входом, и правая дверь была тут же услужливо распахнута улыбающимся мексиканцем в белом пиджаке. Он помог Келли выйти из машины с любезностью, которая говорила о высоком уровне обслуживания в отеле. Их приветствовали с такой же теплотой, как если бы они прибыли на сверкающем новеньком «Роллс-ройсе», а не на «Бьюике» 1952 года выпуска.

Келли уже была готова последовать за служащим в отель, но Ник взял ее за локоть.

— Ты лучше сейчас попрощайся с отцом Мигелем, — сказал он, поворачивая ее лицом к священнику, тоже вышедшему из машины. — Он вечером возвращается в Матсалею, а сегодня хочет еще успеть навестить друга.

— Но я была уверена, что он останется до завтра и пообедает с нами, — возразила Келли, а священник весело посмотрел на ее разочарованное лицо. Невзирая на языковой барьер, за время долгого и нелегкого пути она уже прониклась симпатией к толстенькому маленькому человечку. — А ты не можешь уговорить его остаться?

Ник покачал головой.

— Послезавтра он должен проводить обряд крещения, так что ему нужно ехать сегодня.

Отец Мигель сжал руки Келли и начал одну из своих длинных цветистых речей. Решено, как только она вернется в Сан-Франциско, она поступит на ускоренные курсы испанского. Она даже не может сказать этому милому, дружелюбному человеку, насколько она ему благодарна. Однако он казался вполне удовлетворенным, услышав от нее сказанное с искренним чувством «muchas gracias». Священник ласково потрепал ее по щеке и поцеловал в лоб. Затем он пожал руку Нику, что-то быстро сказал ему и опять забрался в свою машину. Келли почувствовала, как Ник будто невзначай обнял ее за талию и притянул к себе. Они так и стояли, обнявшись, наблюдая, как отец Мигель развернул свою древнюю машину и начал спускаться с холма.

— Он кажется таким очаровательным! — задумчиво сказала Келли. — Мне бы так хотелось знать, что он мне сказал!

Ник молча повернулся и повел ее к стеклянной двери, которую открыл перед ними молодой мексиканец.

— Это очень великодушно с твоей стороны, учитывая те проблемы, которые он тебе доставил, — после паузы бесстрастно проговорил он. — Надо надеяться, что твое отношение не изменится к тому моменту, когда мы покончим с юристами.

Они подошли к регистратуре, и она не успела ничего ответить, потому что Ник сразу же потребовал встречи с управляющим отеля Джоном Сайксом.

Двадцать минут спустя Келли восторженно осматривала расположенную в пентхаусе великолепную гостиную, куда ее проводил портье. О'Брайену потребовалось совсем немного времени, чтобы встретиться с управляющим и обо всем договориться. Он предложил ей подняться в номер, пока они с Сайксом позвонят в посольство и выяснят, что можно сделать насчет въездных виз.

Комнаты, которые им выделили, поражали своей роскошью, и Келли задумалась, сколько же процентов акций принадлежат «Компьютерам О'Брайена», если они могут позволить себе такое. Стены гостиной были обиты тканью сочного зеленого цвета, контрастировавшего с белым бархатом кушеток и стульев. В одном конце комнаты находился бар из красного дерева с искусно вырезанным на дверце ацтекским календарем. Раздвижные стеклянные двери, ведущие на усаженный цветами балкон, были тоже занавешены белыми бархатными портьерами. В гостиную выходили три двери, которые вели в спальни с прилегающими ваннами. В номере была даже маленькая, прекрасно оборудованная кухня.

Ну что же, хмуро подумала Келли, по крайней мере, она вполне вписывается в цветовую гамму, если не считать, что ее оливковый костюм помят и запылен. Должно быть, этот элегантный номер никогда раньше не видел такого потрепанного жильца. Ну, с одеждой она ничего не может поделать, но смыть с себя грязь можно прямо теперь.

Келли быстро осмотрела спальни, чтобы выбрать наиболее подходящую, и со вздохом отказалась от самой большой и роскошной. Это была явно комната хозяина, потому что в ней красовалась огромная широкая кровать, а также примыкала самая большая ванная, почти устрашающая в своем великолепии. Если Ник счел необходимым поселиться в номере с тремя спальнями, то он наверняка не собирается делить с ней одну кровать. Она не должна отталкивать его, требуя большего. Нет, она выберет хорошенькую небольшую гостевую комнатку, расположенную через две двери.

Через несколько минут Келли уже блаженно нежилась в белой мраморной ванне, добавив туда розовую пену. Струи горячей воды превратили воду в сплошные розовые пузырьки. Она осторожно подняла на пальце переливающийся розовый пузырь, любуясь его красотой. Ей казалось, было что-то изысканно женственное в этой розовой пене, а после нескольких дней, проведенных в джинсах и мужского покроя рубашке, она особенно нуждалась в маленьких женских радостях.

Выключив воду, Келли с удовольствием откинулась назад, положив голову на резиновую подушечку и ощущая, как усталость и напряжение потихоньку уходят из нее. Это было так замечательно — плыть по течению и ни о чем не думать, что наслаждение просто переполняло ее. Глаза ее сами собой закрылись.

Мягкое прикосновение губки к ее плечам было таким приятным, что она готова была замурлыкать. Видимо, она таки заурчала, потому что услышала довольный смех Ника. Ник? Она открыла глаза и встретилась с его веселым взглядом. Почему-то это казалось вполне естественным, что он сидит на корточках около ванны с засученными рукавами, умело растирая ее губкой.

Какое-то время Келли просто сонно смотрела на него, наслаждаясь ощущением его близости. Затем она слабо запротестовала, а в зеленых глазах отразилось смущение.

— Как ты здесь оказался, Ник?

— Ш-ш-ш, любовь моя, — ласково сказал он. — Ты устала. Дай мне о тебе позаботиться. — Он стал тереть ей шею. — Просто расслабься, а я все сделаю.

Ну что же, почему бы и нет? Нельзя отрицать, что его действия доставляли ей удовольствие, к тому же она пребывала в таком расслабленном состоянии, что вообще не хотелось двигаться. Удивительно, но движения Ника не несли в себе ничего сексуального, он нежно помыл ее от плеч и до маленьких ножек, а потом слегка наклонил вперед, чтобы потереть спину. Губка медленно скользила вверх-вниз по коже, а Келли сидела, словно в полусне, наслаждаясь оказываемым ей вниманием, как младенец во время вечернего купания.

Она почувствовала легкий поцелуй на левой лопатке, а затем губка была брошена в воду перед ней.

— Ну вот, дорогая, это все, что я могу выдержать. Теперь лучше выходи, пока я не решил к тебе присоединиться.

Ник выпрямился и снял с теплой трубы огромное розовое махровое полотенце.

— Давай, ангелочек, поскорее.

Келли послушно встала, и он обернул ее в мягкое, пушистое полотенце, а затем поднял на руки и поставил рядом, продолжая вытирать ее насухо. Она стояла не шевелясь, пока он не наклонился, чтобы легонько поцеловать ее в губы.

— Боюсь, это войдет у меня в привычку, — хрипловато произнес он.

— У меня тоже, — тихо ответила она, с любовью глядя на него. Келли удивлялась, что не испытывала ни тени смущения, пока он мыл ее. Она чувствовала такую близость с Ником, как будто он был продолжением ее собственного тела. Ей приходилось слышать, что такая близость возникает у супружеских пар, проживших вместе многие годы, но она никак не ожидала, что это произойдет с ней, да еще так скоро.

— Идем, любовь моя, — нежно сказал Ник. — Я заказал для нас ленч, его принесут с минуты на минуту. — Он поцеловал ее в кончик носа и быстро вывел из ванной.

— Я недостаточно одета, чтобы впустить сюда официанта, — с сожалением сказала Келли, оглядывая свою фигуру. — Но я ни за что не надену опять свои джинсы, пока их не постирают.

— Никаких проблем! — Ник подошел к встроенному шкафу и открыл раздвижные дверцы. — «Звездный отель» следует лучшим традициям некоторых европейских отелей. — Он взял с верхней полки свежевыстиранный белый махровый халат и с улыбкой протянул его Келли. — Конечно, жаль менять такое красивое розовое полотенце на нечто столь обычное. Единственная причина, по которой я на это иду, — я слишком ревнив, чтобы позволить официанту наслаждаться тем же зрелищем, что и я. Ну, пока ты это наденешь, я успею быстренько принять душ. Ты ведь откроешь, когда принесут еду? — Ник торопливо пошел к двери, но вдруг остановился и сказал довольно холодно: — Очень жаль, если тебе понравилась именно эта комната, потому что тебе придется переехать. Увидишь, большая кровать в главной спальне гораздо удобнее. — Не дожидаясь ответа, он вышел, так и не заметив радости, вспыхнувшей в глазах Келли.

Когда через двадцать минут он присоединился к ней за ленчем, то был одет в такой же белый махровый халат, а его черные волосы влажно блестели после душа.

Келли посмотрела на себя и скривилась.

— Мы выглядим как пара кукол — Барби и Кен, — с усмешкой сказала она. — Хотя сейчас, честно говоря, мне на это наплевать. Я мечтаю дорваться до этой восхитительной еды. — Она кивнула на столик, застланный белой дамасской скатертью, который официант подкатил к стеклянным дверям террасы. — Овощной суп, салат и красная фасоль. — Она блаженно вздохнула, пока Ник галантно усаживал ее за стол и шел к своему стулу. — Не то, что эти бобы!

— Я решил, что с тебя уже довольно местной кухни, — улыбнулся Ник, разворачивая салфетку и кладя ее на колени. — Судя по восторженным отзывам клиентов, у них здесь прекрасный шеф-повар. Мы вполне можем забыть про бобы, пока будем здесь.

— Замечательно! — сказала Келли, зажмуриваясь от наслаждения после первой же ложки супа. Затем она открыла глаза и приступила к еде всерьез. — А как долго мы сможем здесь пробыть? — спросила она как бы между прочим. — Ты уже дозвонился в посольство?

Ник кивнул и немного нахмурился.

— Тут могут возникнуть проблемы, на которые мы не рассчитывали, — медленно сказал он. — Во-первых, пока мы не подтвердим, законен наш брак или нет, любые иммиграционные документы могут быть недействительны. — Он пожал плечами. — Они предпочитают, чтобы мы подключили юристов и выяснили все нюансы, а потом займутся бумагами. На это уйдет не больше пары недель.

— Ну, нам остается только согласиться на их условия, — беззаботно сказала Келли, стараясь не показать, как она рада отсрочке. — Я давно поняла, что с бюрократией спорить бесполезно. Пара недель в Акапулько могут быть весьма приятными, если подумать. — Она улыбнулась. — Если, конечно, мне не придется провести их в оливковой рубашке и джинсах. Ты не мог бы воспользоваться своей дружбой с управляющим, чтобы обеспечить мне некоторый кредит? Я заметила внизу пару прекрасных бутиков.

— Я на шаг опережаю тебя, Кудряшка. Сайкс уже позвонил и распорядился, чтобы тебе предоставили все, что захочешь. Расходы будут отнесены на мой счет. — Он поднял руку, останавливая ее протесты. — Это вполне естественно. Мы ведь женаты, не забывай. — Он насмешливо поднял брови. — Ты даже можешь претендовать на списание части налогов.

— Ну, тогда не буду с тобой спорить… — Келли поколебалась. — Пока мы не вернемся в Сан-Франциско.

Ник усмехнулся и покачал головой.

— Не сомневаюсь, что будешь, дорогая. Я также сказал Сайксу, чтобы бутики послали тебе основной набор одежды и белья, пока ты не сможешь сама заняться выбором. Их принесут попозже.

— Как внимательно с твоей стороны, — с благодарностью сказала она. — Ты предупреждаешь все мои желания.

Он поднял глаза от тарелки, в них плясали шаловливые искорки.

— Я и дальше собираюсь это делать, — мягко сказал он. — Именно поэтому я попросил принести одежду попозже.

Келли изумленно раскрыла глаза и почувствовала, что заливается краской. Нет, ей явно не суждено избавиться от этой привычки краснеть!

— Понятно, — ответила она, поспешно опуская глаза. — Правда, рыба очень хороша?

Она не видела, а скорее почувствовала насмешливый взгляд Ника.

— Да, прекрасна, — торжественно признал он. Затем, пожалев Келли, он заговорил деловым тоном: — После ленча можешь позвонить. В большой спальне есть телефон. А здесь — отдельная линия, которой могу пользоваться я. — Он кивком указал на светлый телефон на ореховой тумбочке у кушетки. — Думаю, мне следует позвонить отцу и сказать, что я жив и здоров.

— Твой отец до сих пор президент и председатель совета директоров в «Компьютерах О'Брайена»? — поинтересовалась Келли. — Мне кажется, что он был бы расстроен, если бы знал, на какой риск идет один из его главных сотрудников, не говоря уже об отцовских чувствах. Вы с отцом очень близки?

Ник пожал плечами.

— Не очень. Думаю, со мной он всегда чувствовал себя немного неловко. Он был бы гораздо счастливее, имея обычного сына-лоботряса. Но, несмотря на это, я не могу отрицать, что он постарался дать мне как можно больше. Он советовался с лучшими специалистами по воспитанию одаренных детей. — В его синих глазах промелькнуло странное выражение тоскливого одиночества. — Он не виноват в том, что ему оказалось трудно примириться с таким сыном.

— Уверена, что ты ошибаешься насчет него, — с сочувствием сказала Келли и вдруг почувствовала спазм в горле. — Любой отец на его месте гордился бы таким сыном.

Ник покачал головой с довольно унылым видом.

— Нет, я не ошибаюсь, — грустно повторил он. — Не трать понапрасну свое сочувствие, Кудряшка. Мы с моим отцом давно пришли к взаимному соглашению. Я провожу свои независимые исследования и не вмешиваюсь в его корпоративные или общественные дела. Со своей стороны он не возражает, если я хочу отдохнуть, когда мне надоедает работа, или если меня увлекают какие-то новые идеи.

— Например, лететь в Акапулько на воздушном шаре, чтобы проверить совершенно новое горючее, — вставила Келли с понимающей улыбкой.

Он улыбнулся ей в ответ и кивнул.

— Ну, ты должна признать, что эта затея не была скучной.

— Да уж, это я признаю. Надо поблагодарить твоего друга, который изобрел это топливо, за исключительно интересное путешествие.

— Кстати, мне и ему надо позвонить, чтобы сказать, что ему надо еще поработать над формулой. — Ник взял серебряный кофейник и налил кофе себе и Келли. Улыбка его пропала, когда он сказал: — Должно быть, тебе не терпится поговорить с Девлином. Так ты скажешь мне наконец, на что вы спорили? До сих пор ты всячески уходила от ответа.

— Ты заслуживаешь того, чтобы я и дальше предоставила тебе возможность теряться в догадках, — сказала Келли, делая гримасу. — Ты уж слишком подозрителен, Ник. Мак Девлин по возрасту годится мне в отцы, и к тому же он очень счастливо женат. — Она отпила кофе, наслаждаясь его тонким вкусом, которого была лишена во время путешествия. — Но я уж, так и быть, удовлетворю твое любопытство. — Она откинулась на стуле и жизнерадостно проговорила: — Когда почти два месяца назад я вернулась из Азии, мне пришлось провести какое-то время в больнице из-за малярии. Мак в некоторых случаях жуткий перестраховщик, и он сказал, что не будет посылать меня в дальние командировки по крайней мере полгода. — Она хитро улыбнулась. — Боюсь, что своим нытьем я превратила его жизнь в ад, так что он решил что-то придумать, чтобы я отстала. — Она сделала эффектную паузу. — Тут на сцене появляется некий Ник О'Брайен.

Но ее улыбка моментально угасла, а глаза встревоженно расширились, когда она заметила, что Ник совсем не разделяет ее веселья. Наоборот, он был явно вне себя — брови нахмурены, глаза потемнели.

— Ты хочешь сказать, что вышла из больницы всего пару недель назад? — грозно спросил он.

— Ну… да, — растерянно ответила она. — Но сейчас я чувствую себя вполне нормально. Я же говорю, Мак иногда слишком волнуется из-за ерунды.

— Мы провели вместе практически пять дней, — сказал Ник, четко отчеканивая каждое слово. — И ты не посчитала нужным сказать мне, что даже твой редактор волнуется за твое здоровье?

Странно, почему он так сердится?

— Ну чего ради я стала бы рассказывать тебе всю мою историю болезни? Боже мой, Ник, неужели это имеет какое-то значение?

— Имеет значение? Да я готов тебе шею свернуть, Келли Маккенна! — Его синие глаза яростно сверкали. — Я позволил тебе пройти пешком пятнадцать миль под палящим солнцем, да еще по такой местности, которая даже горной козе показалась бы нелегкой! И все это ради какого-то фотоаппарата, вместо которого ничего не стоило купить новый! А ты еще говоришь, что это не имеет значения!

— Мой аппарат нельзя было купить ни за какие деньги! — с горячностью возразила Келли. — Так что ты был прав, что отказался от лошади. — Она провела по волосам слегка дрожащей рукой. — Я просто не понимаю, чего ты так разбушевался. Со мной ведь все в порядке, правда? Ты даже восхищался моей выносливостью, помнишь?

— Только потому, что я, слепой дурак, не видел дальше своего носа! — Ник опять сверкнул на нее глазами. — Нет, ты только посмотри на себя! — обвиняюще сказал он. — Да тебя может ветром унести! А ты выпрыгиваешь из воздушного шара, спишь на земле и проходишь милю за милей по горам. У тебя что, вообще нет соображения?

— Если ты припомнишь хорошенько, у меня не было особенного выбора, — разгневанно воскликнула Келли. — Что же мне было делать? Конечно, обычная женщина стала бы изображать беспомощность и поспешила бы опереться на твое большое мужественное плечо! — Она встала, сжимая кулаки. — Так вот, я не такая! Если тебе нужно именно это, то Келли Маккенна тебе не нужна! — Она резко развернулась и направилась в спальню.

Ей удалось пройти всего несколько шагов, прежде чем Ник схватил ее за плечо и развернул обратно. Он внимательно рассматривал ее пылающее лицо и дрожащие губы.

— Но мне нужна Келли Маккенна, — тихо сказал он. — Очень нужна.

— Тогда почему ты так разозлился? — глухим голосом спросила она, моргая, чтобы удержать слезы. — Ты заставил меня почувствовать себя преступницей!

Ник обнял ее и нежно прижал к себе, одной рукой поглаживая по спине.

— Да потому, что ты напугала меня до полусмерти, — мягко ответил он. — То, что тебе пришлось вынести за последние несколько дней, утомило бы и морского пехотинца! Если бы я знал, что ты не совсем здорова, я бы избавил тебя от многих трудностей. — Он начал нежно массировать ей шею, и она почувствовала, как напряжение постепенно уходит. — Ты могла бы опять оказаться в больнице из-за своего глупого упрямства.

— Я же говорю, что сейчас все в порядке, — устало проговорила Келли, прислонясь головой к его груди. — Ну почему ты мне не веришь?

— Потому что ты маленький упрямец, у которого больше смелости, чем здравого смысла, — с нежностью сказал он. — Я хочу, чтобы ты пообещала мне, что всегда будешь говорить мне, если хоть что-нибудь — повторяю, хоть что-нибудь! — будет с тобой не в порядке. Ладно?

— Ладно, — глухо ответила Келли, испытывая прилив счастья от того, что он волнуется из-за нее. — Понимаешь, я так долго жила одна, что мне и в голову не пришло обсуждать с кем-то мои проблемы.

Слегка отстранив ее, Ник заглянул в ее глаза.

— Кажется, никто из нас не привык, чтобы в нашей жизни присутствовал кто-то еще, — задумчиво сказал он. — И потом, наши отношения до сегодняшнего дня были такими бурными, что нельзя было и ожидать, чтобы ты захотела довериться мне. — Он нахмурился. — Мы начали не с того конца, Келли. Наше физическое влечение друг к другу так сильно, что у меня просто не хватило терпения на все то, что обычно предшествует серьезным отношениям. Я мог думать только о том, как бы поскорее затащить тебя в постель.

Келли собралась ответить, но Ник предостерегающе прижал палец к ее губам.

— Нет, послушай меня, — медленно произнес он. — Я сейчас думаю о том времени, которое мы проведем здесь, отдыхая после наших приключений и ожидая, пока все прояснится с нашими бумагами. Я предлагаю, чтобы мы использовали это время, чтобы вернуться назад и начать заново. — Он неожиданно широко улыбнулся, в глазах блеснули смешинки. — Ты необыкновенная возлюбленная, Кудряшка, — сказал он. — Интересно, каким ты окажешься другом.

Келли чувствовала, что радость, вызванная его словами, распускается в ее груди, словно чудесный цветок.

— Я очень хочу быть твоим другом, Ник, — сказала она севшим голосом, сглатывая комок в горле. И, почувствовав, что вот-вот расплачется, преодолев себя, весело сказала: — Если, конечно, это не помешает мне оставаться также и твоей возлюбленной. Понимаешь, теперь, когда я овладела этим умением, мне не хотелось бы терять его от недостатка практики.

Он засмеялся и нежно обнял ее.

— Об этом даже не волнуйся, дорогая. Теперь, когда я обрел тебя, я не смог бы жить без тебя, если бы даже захотел. Не прошло и тридцати шести часов со времени нашего последнего свидания, а я уже страдаю без тебя.

Его губы нежно прижались к ее губам. Но прошло действительно слишком много времени, и обоих переполняла лихорадочная страсть. Разомкнув губы и тяжело дыша, они стояли, судорожно прижавшись друг к другу.

Ник наклонился и зарылся лицом в ее волосы.

— Боже, ты такая сладкая, — хрипло бормотал он. — Такая сладкая!

— И ты тоже, — прошептала Келли, скользя губами по его шее. — Не знаю, как бы я могла жить без тебя!

— Это прекрасно! — Он обхватил ее руками за талию и развернул в сторону главной спальни. — Потому что в таком случае я продемонстрирую тебе некоторые особенности любви бедуинов, как и обещал.

— Это платье тебе и вправду очень идет, — с восхищением заметил Ник, оценивающе рассматривая сидящую напротив Келли. — Ты сегодня выглядишь как сексуальная лесная нимфа.

Келли взглянула на свое зеленое шифоновое платье с завышенной в стиле ампир талией. Оно было действительно красиво, а цвет перекликался с цветом глаз.

— А разве лесные нимфы были сексуальными? — скептически спросила она. Но, увидев, что в глазах Ника зажегся опасный огонек и он собирается отвечать, она спохватилась: — Забудь, что я сказала. Надо же было сообразить дать тебе такой повод! Не сомневаюсь, что ты готов наизусть цитировать эротические мифы, чтобы обосновать свою точку зрения.

Ник откинулся на стуле и поморщился.

— Какая жалость, что ты не хочешь слушать. Если правильно рассказывать, то мифы могут звучать очень возбуждающе. Я просто хотел выманить тебя из этой дурацкой дискотеки и вернуться в отель. Неужели ты не устала от этой какофонии?

— Нет, не устала, — твердо ответила Келли, глядя на танцующих. — Я пытаюсь найти тех «выдающихся людей», которые, по словам мистера Сайкса, используют этот ночной клуб для своих встреч. — Она сморщила носик. — Понимаю, что тебе это неинтересно, но мы, простой народ, находим такие места притягательными.

— Ты права, — медленно произнес Ник, не сводя голодного взгляда с ее лица и обнаженных плеч. — Ты — единственная выдающаяся личность, которая меня интересует в данный момент. — Он протянул руку через стол и взял ее за руку.

Келли испытала прилив счастья, глядя на их соединенные руки. И правда, сегодня она ощущала себя красивой, но не столько благодаря роскошному шифоновому платью, сколько благодаря особому взгляду, которым смотрел на нее Ник. Конечно, она понимала, что красивое платье тоже отнюдь не лишнее.

За те две недели, что они пробыли в Акапулько, Ник показал ей все мало-мальски интересные места города, от старинной крепости Сан-Диего, возвышающейся над заливом с семнадцатого века, до знаменитых ныряльщиков со скал, которых было прекрасно видно из отеля «Эль-Мирадор».

Келли вспомнила, как очарована она была грацией движений этих юношей, которые бросались со скалы, невзирая на острые рифы внизу, чтобы через несколько мгновений полета войти в воду. Она даже не заметила, что Ник наблюдает не за ныряльщиками, а за ее лицом, пока он не наклонился к ней и не сказал ей прямо в ухо:

— Зря я привел тебя сюда, Кудряшка! Теперь, если за тобой не следить, ты завтра же захочешь попытать счастья, прыгая со скалы.

Смеясь, она подняла на него глаза, уверенная, что он шутит, и с удивлением заметила его плотно сжатые губы. Если Ник считает ее способной прыгнуть с такой скалы, значит, он действительно уверен, что опасность манит ее, как наркотик. Ее глаза остановились на молодом мексиканце, как раз готовящемся к прыжку. Да, с легкой грустью подумала она, все-таки это должно быть здорово!

— Да нет, — со вздохом ответила она Нику после того, как юноша оторвался от скалы и полетел вниз, красиво изогнувшись. — Я и двух метров не проплыву. Когда я была маленькой, мы столько раз переезжали с места на место, что я толком и не научилась плавать.

— Слава тебе, Господи! — с чувством произнес Ник, облегченно переводя дух. — А то я уже собирался прийти сюда завтра и предложить им всем кучу денег, чтобы они не соглашались взять тебя в ученики.

— Ты шутишь! — засмеялась она. Но, заметив его мрачное выражение, сказала уже возмущенно: — Чтобы научиться так нырять, потребуются годы тренировок!

— Совершенно верно! — Глаза Ника все еще были мрачны. — Так что лучше держись подальше от этих скал. Поняла?

Келли даже и не думала пробовать нырять, это было бы чистым самоубийством, но самоуверенный поучающий тон Ника вывел ее из себя. Опустив глаза, она задумчиво сказала:

— Вообще-то надо подумать. Это, должно быть, просто потрясающе: сначала летишь как птица по воздуху, а потом — шок от холодных волн внизу.

Ник прищурился, изучая вызывающее выражение ее глаз.

— Ну ладно, — коротко сказал он. — Но одна ты этого не сделаешь. Если ты так упорствуешь, то мы прыгнем вместе. Завтра я найду ныряльщика, который объяснит нам, как это делается. — Он откинулся назад в кресле и усмехнулся. — Поскольку плачу я, то ты, надеюсь, не будешь возражать, если я прыгну первым.

Келли устремила на него тревожный взгляд.

— Ты же не серьезно? — неуверенно проговорила она. Сердитое лицо Ника не давало ответа, и она с ужасом подумала, что он действительно собирается это сделать. — Ты что-нибудь знаешь о том, как нырять?

— Не так уж много, — бодро признался он. — Но я и о воздушных шарах ничего не знал, пока не решил этим заняться.

— Позволь напомнить, что ту твою попытку вряд ли можно назвать удачной, — сказала она, нервно покусывая губы.

— Но ты так красиво все расписала, что я просто не могу ждать. И какое нам дело, если даже это немного опасно?

— Немного! Да стоит тебе чуть-чуть не рассчитать, и вместо моря ты полетишь прямо на эти скалы! — Келли почувствовала вполне реальную боль, представив себе, как тело Ника летит вниз, где ждут эти убийственно острые скалы. Боже мой, ну зачем она вообще поддержала этот разговор? Она же знала, как Ник любит рисковать! А теперь ей придется стоять и смотреть, как он будет рисковать своей жизнью неизвестно ради чего.

— Я передумала, — с отчаянием сказала она. — Я не хочу этого делать.

— Ты уверена? — Ник вопросительно поднял бровь. — А как же насчет того, чтобы лететь, словно птица?

Келли небрежно пожала плечами.

— Откуда мне знать, возможно, это совсем и не так интересно? — Услышав смешок Ника, она подозрительно посмотрела на него. На его смуглом лице было написано удовлетворение. — Ты что, разыграл меня, Ник О'Брайен? — с возмущением воскликнула она. — Ты собирался завтра на скалы или нет?

— Ты так и не узнаешь этого наверняка, правда, Келли? — насмешливо поддразнил он. Но затем его глаза потемнели, и всякое веселье исчезло с лица. — Единственное, в чем ты можешь быть уверена, это в том, что с этого момента, если ты когда-нибудь захочешь прыгнуть хоть с какой-то скалы, тебе придется сначала стоять и смотреть, как это сделаю я.

Келли затопила волна разнообразных чувств, где смешались и счастье, и страх. Как умно с его стороны так связать ее шелковыми путами! Она знала, что никогда не позволит Нику подвергать себя бессмысленной опасности, не попытавшись остановить его.

— Ты хитер как дьявол, Ник О'Брайен! А тебе не приходило в голову, что это обоюдоострый клинок?

— Ну да, я это знаю. И не могу сказать, что мне нравится, когда меня в чем-то ограничивают, — так же, как и тебе. Желание сохранить в целости твою хорошенькую беленькую шейку создает гораздо больше проблем, чем я мог ожидать. — Он взял ее за руку. — Пока мы вместе, все наши острые ощущения должны быть в спальне.

Келли отвела глаза и постаралась скрыть острую боль, причиненную этим вскользь брошенным «пока».

— Наверно, так и будет, — сдержанно отозвалась она.

Большим усилием воли она сосредоточилась на настоящем. Глядя на их сплетенные руки и рассеянно слушая музыку диско, она пыталась представить себе жизнь без Ника, но ничего не получалось. К ее удовольствию, их острые ощущения не ограничивались спальней. Помимо великолепной физической совместимости, за эти дни они открыли в себе и много общего в интеллектуальной сфере. Возможно, Ник и мог запросто победить ее в серьезном споре, но в его манере не было и намека на покровительственный тон, и он всегда внимательно выслушивал ее мнения и аргументы. Келли обнаружила также, что им обоим присущ ненасытный интерес к жизни. Если сложить все это вместе, то результат получался довольно внушительный, дающий ей надежду на будущее.

Последние две недели она жила словно в раю, и Ник казался таким же счастливым. Похоже было, что его вожделение к ней не уменьшается, а растет, и они проводили большую часть времени в объятиях друг друга, познавая разные возможности самого простого, но и самого неисчерпаемого из удовольствий. При этом Келли была почти уверена, что Нику, так же как и ей, были приятны и другие, менее бурные, стороны их совместной жизни. Ведь не могла же быть плодом ее воображения та нежность, которую она ясно читала на его лице даже в самые обыденные моменты их отношений.

— Ты что-то вдруг затихла. Ты точно не хочешь вернуться в отель? — заботливо спросил Ник. — Если ты устала, то мы можем прийти сюда завтра, чтобы увидеть твоих «выдающихся людей».

Келли покачала головой.

— Нет, я не устала, — сказала она, разочарованно оглядывая полутемный зал. — Но я не вижу никого интересного. — Она надула губки. — Ты, насколько мне известно, время от времени вращался в таких кругах. Ты кого-нибудь узнаешь?

Ник мотнул головой.

— Прости, Келли. Видимо, известным людям никто не сообщил, что это якобы их любимое место. А почему тебя так это интересует?

— Я просто хотела сделать и послать Маку несколько снимков, чтобы он не думал, что я сижу тут сложа руки, ожидая, пока будут готовы документы, — ответила она, еще раз сосредоточенно обводя взглядом зал. — Он был не очень-то доволен моей задержкой здесь, когда я говорила с ним на прошлой неделе. Он сказал, что из Мехико, видимо, труднее выехать, чем из страны с «железным занавесом».

— А ты говорила ему о сложностях с нашим браком? — как бы между прочим спросил Ник. Келли покачала головой.

— Тогда бы я вообще никогда не избавилась от нравоучений. Мак и так считает, что я вечно влипаю во всякие истории. Какой смысл давать ему в руки еще один аргумент? Нет, я просто попытаюсь сделать пару интересных кадров, чтобы успокоить его. Если, конечно, мне удастся… — Внезапно она замолчала и судорожно сжала руку Ника. Наклонившись поближе к нему, она возбужденно зашептала: — Ник, посмотри в кабинет в дальнем правом углу зала. Эти двое мужчин мне очень знакомы. Ты их не знаешь?

Ник посмотрел на двух хорошо одетых мужчин в углу зала, и его лицо вдруг стало совершенно бесстрастным.

— Они кажутся просто преуспевающими бизнесменами, — бросил он. — Это не те представители верхушки общества, которые тебе нужны, Келли.

Она подозрительно посмотрела на него.

— Ты что, действительно их не знаешь, Ник? Я уверена, что где-то видела обоих. Если даже я их узнала, то ты, с твоей фотографической памятью, просто не можешь их не знать.

— Я уже сказал, что это не то, что тебе нужно, — сказал он, нетерпеливо хмурясь. — И хватит об этом.

Она возмущенно ощетинилась.

— Ты ужасно уклончив, Ник. Почему бы тебе…

— Ник, дорогой, как приятно опять тебя увидеть! — Глубокий женский голос был полон страсти, и Келли даже не надо было оглядываться, чтобы понять, кто это. Она уже слышала этот голос, причем совсем недавно.

— Привет, Мария, вот сюрприз, — холодно сказал Ник, глядя поверх плеча Келли на женщину, обратившуюся к нему. — Что привело тебя в Акапулько?

Мария подплыла поближе в облаке «Шанели номер 5» и наклонилась, чтобы жадно поцеловать Ника в губы.

— Я гощу у Гомесов на их вилле. Разве ты не помнишь, дорогой, я же говорила, что собираюсь приехать через недельку-другую? — Она улыбнулась ему, сознательно игнорируя Келли. — В Акапулько обычно очень весело в это время года, но я скучала — до сегодняшнего вечера.

Ник говорил, что она очень прямолинейна, мрачно вспомнила Келли. И правда, что могло быть откровеннее, чем приглашение, сквозившее во всех ее словах и движениях. Келли с раздражением заметила, что Мария практически тает от близости Ника, а он вроде бы и не возражает. Впрочем, кто бы стал возражать против общества такой знойной красавицы, как Мария Домингес? В своем платье из белой парчи, открытом спереди почти до талии, а сзади даже еще ниже, она скорее походила на голливудский секс-символ, чем на жену дипломата. Даже ее лицо с черными как маслины глазами и пухлым ртом дышало чувственностью.

Ник наконец отвлекся от ее чар и повернулся к Келли.

— Келли, познакомься с моей старой подругой, Марией Домингес, — сказал он, иронично улыбаясь. — Мария, это Келли Маккенна.

— Весьма польщена, — равнодушно произнесла Мария, не отрывая глаз от О'Брайена. Боже, да она просто поедала его своими голодными темными глазами! — Ты потанцуешь со мной, Ник?

Да уж, откровеннее некуда! Однако Ник не выказал никакого недовольства. Он снисходительно улыбнулся и сказал:

— По-моему, невежливо оставлять Келли одну за столиком, Мария.

— Не обращай на меня внимания, — недовольно проворчала Келли, с завистью разглядывая ту часть тела Марии, которая так привлекала Ника, по его словам. Она не собирается сидеть здесь и наблюдать, как эта латиноамериканка испытывает на Нике свои чары. Она вскочила на ноги и схватила сумочку со стола. — Я все равно собиралась пойти попудрить носик. — Она метнулась в сторону дамской комнаты. Келли вполне отчетливо слышала, как Ник вполголоса выругался, но и не подумала вернуться. Проведя в дамской комнате не меньше пятнадцати минут, она аккуратно подновила макияж, причесалась, затем просто тянула время, сидя на диванчике и с негодованием думая о наглости некоторых южноамериканских женщин.

То, что она увидела, вернувшись наконец в зал, никак не улучшило ее настроения. Потребовался всего один беглый взгляд, чтобы удостовериться, что за столиком нет ни Ника, ни Марии. Она обнаружила их на площадке для танцев. Келли, ожидавшая в глубине души, что Ник избавится от неожиданной спутницы, раздраженно смотрела, как он улыбается ей во время танца.

Келли стояла неподалеку от танцплощадки, решая про себя, стоит ли прямо сейчас уйти и поймать такси, чтобы вернуться в отель, или же кротко сесть на место и ждать, пока Ник соблаговолит оторваться от своей роскошной партнерши.

Келли уже повернулась было к выходу, когда ее взгляд упал на двух бизнесменов, о которых она спрашивала Ника. Это заставило ее остановиться в раздумье. Что бы ни говорил Ник, она была уверена, что уже видела обоих. Теперь, когда она оказалась гораздо ближе к ним, ее уверенность возросла. Особенно знакомым казался ей крупный человек с черной бородкой, в строгом сером костюме в тонкую полоску. Орлиный нос и густые брови делали его лицо очень запоминающимся. Ну что ж, не может же она простоять весь вечер в сомнениях. Просто надо сделать несколько кадров и потом выяснить, кто это.

Она вынула свою верную «лейку», засунула сумочку под мышку и решительно двинулась к их столику. Остановившись в нескольких шагах, она подняла фотоаппарат и быстро навела его на сидящих.

— Скажите «сыр», джентльмены, — четко проговорила она и тут же щелкнула аппаратом, запечатлев их ошарашенные лица. — Спасибо, — весело добавила она, быстро ретируясь.

Но не прошла она и нескольких шагов, как двое дюжих мужчин в темных костюмах неожиданно встали из-за соседнего столика и выросли у нее на пути. Их позы были настолько угрожающи, а лица столь суровы, что Келли почувствовала внезапный страх. Как опытный журналист, она была хорошо знакома с таким типом людей и сразу признала в них телохранителей. Она испытала мгновенное торжество, оттого что явно наткнулась на что-то интересное. Незначительные люди не нанимают профессиональных телохранителей. Теперь ее главная задача — спасти пленку от этих головорезов и потом выяснить, кого это она потревожила.

Но задача была труднее, чем могло показаться на первый взгляд. Высокий лысый телохранитель проворно обошел ее сзади, а второй, ростом поменьше, но такой же мускулистый, стал прямо перед ней с угрожающим видом. Он властным жестом протянул руку.

— La camera, por favor.

— Даже не надейся! — пропела Келли, сладко улыбаясь ему. — Ты когда-нибудь слышал о свободе печати?

Но вряд ли хоть один из них об этом слышал, потому что человек сзади вдруг обхватил ее руками. Она со всей силы ударила его ногой в голень, так что он сдавленно застонал и ослабил хватку. Тогда Келли перешла в наступление. Повернувшись с быстротой молнии, она схватила его за руку, провела прием, которому ее учили на дзюдо, и бросила его на пол. Но прежде ей пришлось положить сумочку и аппарат на ближайший столик, и мужчина поменьше уже радостно тянул к ним руки. Она ударила его в лицо, и он упал навзничь, удивленно вскрикнув от боли.

Келли схватила сумочку и «лейку» и бросилась со всех ног через танцплощадку к выходу, расталкивая оторопевшие пары. Она уже почти добежала до крайних столиков, когда почувствовала, что кто-то схватил ее сзади и поднял в воздух. Ей оставалось только отчаянно дрыгать ногами. Должно быть, это лысый, возбужденно подумала Келли. Маленький не смог бы поднять ее так высоко. Черт возьми, у нее нет ничего, чем бы она могла воспользоваться как рычагом, а вот-вот подбежит второй и отнимет у нее аппарат. Она отвела назад локоть, чтобы половчее ударить его в солнечное сплетение, когда услышала, как он издал стон, больше напоминающий вздох. Совершенно неожиданно он отпустил ее, и она едва удержала равновесие.

— Идем! — резко прозвучал над ее ухом строгий голос Ника. — Давай скорее выбираться отсюда, пока нас тут не убили. — Он почти бежал, и Келли, взглянув на его суровое выражение лица, почла за лучшее не задавать вопросов и скорее следовать за ним.

Она не могла удержаться, чтобы не бросить последний взгляд назад, и чуть не остановилась как вкопанная, увидев своего лысого преследователя неподвижно лежащим на полу, окруженного толпой возбужденно говорящих людей. Она заметила бизнесмена с орлиным носом, он быстро шел к ним через зал. Но они уже выскочили на улицу и бросились к черному «Феррари», арендованному Ником. К тому моменту, когда мужчина с черной бородой выбежал из дверей дискоклуба, сопровождаемый невысоким телохранителем, Ник уже ловко выруливал с парковочной площадки.

 

Глава восьмая

Келли оглянулась через плечо и весело помахала рукой двум разъяренным мужчинам, глядевшим им вслед. Затем она отвернулась от них и устроилась поудобнее на сером бархатном сиденье.

— Кажется, они немного недовольны моим поведением, правда? — легкомысленно спросила она. — Как ты думаешь, они попытаются нас преследовать на машине?

— Откуда, черт возьми, я могу знать? — прошипел Ник сквозь зубы. Он не отрывал сосредоточенного взгляда от дороги, а руки так крепко вцепились в руль, что костяшки пальцев побелели. — Это зависит от того, насколько важна для них твоя пленка.

Келли нежно погладила свою «лейку», лежащую на коленях.

— Судя по всему, она для них много значит, — сказала она и хихикнула. — Послушай, а что это ты сделал с этим лысым дураком, чтобы так удачно его вырубить?

— Я надавил на определенный нерв на его шее, — коротко ответил Ник. — Небольшое нажатие вызывает потерю сознания, сильное же может убить.

На секунду серьезность его тона потрясла ее, но Келли быстро взяла себя в руки.

— В твоем мозгу действительно хранится самая интересная информация, — чуть насмешливо сказала она. Келли чувствовала внутренний подъем, в крови пульсировал адреналин, но Ник почему-то не разделял ее воодушевления. Она бросила взгляд на его мрачное лицо. Да, Ник и вправду расстроен, а это так на него не похоже. Она озадаченно нахмурилась. Насколько она знала, в обычных обстоятельствах он только наслаждался бы этим небольшим приключением. Интересно, в чем все-таки дело? — Это может очень пригодиться, — продолжала она все в том же легкомысленном тоне. — Научишь меня?

— Сегодня это тебе мало бы помогло, — с горечью произнес он. — Твой приятель, похожий на борца сумо, мог запросто сломать тебе хребет. Тебе это не приходило в голову?

Об этом Келли совершенно не подумала, и теперь, когда опасность была позади, ей тем более не хотелось к этому возвращаться.

— Он действительно похож на борца сумо, — согласилась она. — Я сначала подумала, что он культурист, но твое определение гораздо точнее. — Она задумалась. — Они так разволновались из-за какой-то фотографии… Мне надо проявить ее, как только мы вернемся в отель, и постараться выяснить, кто они.

Ник изрыгнул проклятие и бросил на нее грозный взгляд.

— Ты что, хочешь сказать, что устроила такой переполох, даже не зная, кого снимаешь?

— Я знала, что они известные личности, — защищалась она. — Я просто не знала, кто именно. — Келли расстроено поджала губы. — И я не нарочно все это устроила там, в клубе. Все случилось неожиданно. Откуда я знала, что они так отреагируют?

— «Случилось неожиданно»! — язвительно передразнил Ник. — Подобные несчастья, кажется, происходят с тобой с подозрительной регулярностью. Ты врываешься туда, куда и приблизиться-то страшно, и потом ужасно удивляешься, когда мина взрывается прямо у тебя под ногами!

— Я делала свою работу! — с горячностью возразила Келли. — Я репортер, черт возьми! Я нисколько не сомневаюсь, что за этим чернобородым найдется кое-что интересное, если только мне удастся узнать, кто это.

— Его имя — шейх Абдул Хадир, — сухо сказал О'Брайен, — а второй — полковник Рамон Кордеро.

Келли изумленно раскрыла глаза.

— Так ты все время знал! — обвиняюще воскликнула она. — Так почему же ты мне не сказал?

— Потому что я ни секунды не сомневался, каковы будут твои действия! — не выдержав, зарычал он. — Стоит тебе унюхать что-то жареное, ты не отстанешь, какую бы угрозу это ни таило. Хадир — представитель ОПЕК и вообще человек опасный. Следовало ожидать, что при нем будет несколько головорезов для защиты и воздействия на собеседников.

— А кто такой Рамон Кордеро? — спросила Келли, заерзав от предвкушения.

— Очень влиятельная фигура среди мексиканских военных, кроме того, ему принадлежит ряд кусков правительственного пирога.

— Снабжение нефтью, — оживленно подвела итог Келли. — И очень выгодное для полковника Кордеро. — Она сосредоточенно прикусила губу. — А насколько влиятельны военные в Мексике?

— Очень влиятельны. И становятся все сильнее. В таком экономическом хаосе военная хунта, возглавляемая Рамоном Кордеро, может даже прийти к власти.

— Бог мой! — в восторге прошептала Келли, и глаза ее заблестели. — Просто не могу дождаться, чтобы послать этот снимок Маку. Он будет прыгать до потолка!

— А ты можешь очутиться в могиле, — мрачно заметил Ник. — Можешь упомянуть об этом, когда будешь объяснять, какой ты прекрасный репортер.

— Ты преувеличиваешь! — возразила она. — Это не так уж…

— Замолчи, черт возьми! — гневно оборвал он. Глубоко вдохнув, он медленно процедил сквозь зубы: — Ты, возможно, не заметила, но я немного недоволен тобой, Келли. Даже можно сказать, взбешен. Так что если хочешь доехать до отеля в целости и сохранности, то лучше воздержись от очередных идиотских выступлений и помолчи.

— Идиотских! Я не сказала и не сделала ничего идиотского, и…

— Келли! — В его голосе прозвучало такое бешенство, что она замолчала.

— Ну ладно! — Она сердито посмотрела на него. — Но учти, что, когда мы вернемся, я продолжу разговор.

Ник окатил ее таким ледяным взглядом, что у нее мурашки побежали по коже.

— Буду ждать с нетерпением, — проговорил он с холодной любезностью.

Они молчали до тех пор, пока не вошли в свой номер. Ник зажег свет и направился прямо к бару. Налив себе двойную порцию бренди, он выпил его одним глотком и только тогда посмотрел на Келли, стоящую посреди комнаты.

— Тебе я даже не предлагаю, — сказал он, выходя из-за стойки бара и прислонясь к высокому стулу. — У тебя и так была достаточно волнующая ночь, не так ли?

— Ты ведешь себя просто смешно. Я отказываюсь стоять здесь, словно провинившийся ребенок, и выслушивать упреки за то, что я просто делала свою работу. — Она сжала «лейку», которую все еще держала в руке. — Надеюсь, ты меня извинишь, но я хотела бы поскорее проявить это и отправить Маку.

Ник сурово сжал губы.

— Нет, не извиню, — сказал он, сделав еще глоток бренди. — Ты никуда не пойдешь, пока мы все не выясним. — Ник нетерпеливо нахмурился. — Можешь не волноваться за свою драгоценную пленку. Ты чуть не заплатила за нее слишком большую цену, и я теперь не могу позволить, чтобы с ней что-нибудь случилось. Завтра утром мы отвезем ее в аэропорт и передадим курьеру, чтобы он вручил ее в жаждущие руки твоего редактора. А теперь положи фотоаппарат и сядь.

Келли готова была возразить, но властные интонации в голосе Ника заставили ее промолчать. С демонстративной неторопливостью она подошла к белой бархатной кушетке и села, положив фотоаппарат на столик рядом. Слегка поклонившись, она произнесла с насмешливой покорностью:

— Как господину будет угодно.

— Очень смешно. Надеюсь, ты простишь меня, но я не нахожу твое сегодняшнее представление таким уж веселым. Не люблю черную комедию.

Келли сбросила изумрудного цвета босоножки и подобрала под себя ноги.

— А ты не слишком преувеличиваешь? В конце концов, ничего страшного не произошло. Я сделала снимок, и это вызвало некоторое замешательство, но никто не пострадал. Ты же попадал и в более опасные ситуации, Ник.

— Но я ведь не пятифутовая малявка, которая весит вдвое меньше, чем ее противник, — резко парировал он. — Почему ты просто не отдала им пленку? Тебе никогда не приходило в голову, что арабы вообще болезненно реагируют, когда женщина унижает их физически. Я видел лицо этого лысого он был в смертельной ярости. Тебе повезло, что он не разорвал тебя голыми руками.

— Я понятия не имела, что он араб, и вообще я прекрасно справлялась, пока он не схватил меня сзади, — возмущенно сказала Келли. — Нечего относиться ко мне, как к хрупкой безделушке, просто потому, что ты помог мне выпутаться. Если бы тебя не было, я бы и сама как-нибудь вырвалась. Я достаточно долго жила самостоятельно, пока ты не вторгся в мою жизнь, Ник О'Брайен!

— Если то, чему я был свидетелем, для тебя обычное дело, то очень странно, что ты дожила до этих лет. — Он хмуро отвернулся, залпом допил бренди и со стуком поставил стакан на стойку. — Ты хоть представляешь, что я испытал, когда увидел тебя с этими головорезами и знал, что каждый из них может искалечить тебя, прежде чем я добегу до вас сквозь толпу?

— Я не знала, что ты все видишь. Насколько я помню, ты был в тот момент слишком занят сеньорой Домингес. Как тебе удалось оторваться от такой сексуальной красотки?

— Ты прекрасно знаешь, что мне наплевать на Марию. Я использовал ее только для того, чтобы отвлечь твое внимание от Хадира.

— Но тогда это унизительно для нас обоих, — воскликнула Келли, не обращая внимания на облегчение, испытанное от его слов. — Твоя южноамериканская малышка, возможно, и не против того, что ты ею манипулируешь, но я-то уж точно не согласна. Я хочу строить свою жизнь и свою карьеру по своему усмотрению, и не думай, что я потерплю твое вмешательство. Что, если бы я стала учить тебя, как делать твою работу? Не сомневаюсь, что мой совет полетел бы обратно мне в лицо.

— Но это другое дело. Моя работа не требует сражаться с целой командой тяжеловесов, чтобы получить сюжет для статьи.

— Согласна, — язвительно признала Келли. — Ты, по-видимому, делаешь это преимущественно для собственного развлечения. У меня хотя бы есть серьезный повод для таких действий.

— Серьезный! Ты понимаешь, что говоришь? — Его синие глаза яростно метали молнии. — Тебя чуть не убили из-за какого-то дурацкого снимка! Так вот, я устал волноваться и ждать, во что ты ввяжешься в следующий момент.

— А кто вообще просил тебя волноваться из-за меня? — возмущенно закричала Келли. — Я же сказала, что могу сама о себе позаботиться!

Ник медленно выпрямился, его лицо окаменело, словно превратилось в высеченную из гранита маску.

— Тогда и заботься о себе сама, — с горечью сказал он и быстро направился к двери. — Бог свидетель, я раскаиваюсь, что пустил тебя в свой дом тогда в Сан-Франциско. — Он с грохотом захлопнул за собой дверь.

Келли целую минуту смотрела на дверь, прежде чем смогла наконец осознать, что произошло.

— Черт, — прошептала она, чувствуя, как слезы застилают глаза и безудержно текут по лицу. — Будь ты проклят, Ник О'Брайен. Ненавижу тех, кто уклоняется от битвы!

И будь проклят ее непослушный язык, горестно думала она, вставая и медленно бредя в спальню. Ну почему она не могла хоть раз сдержаться и проявить женскую гибкость, вместо своей обычной воинственной независимости. А что, если Ник ушел навсегда? Как во сне Келли направилась в ванную, оформленную бело-золотой плиткой, механически сбрасывая с себя одежду. Она надела шапочку для душа и включила теплую воду. Слезы нескончаемым потоком струились по ее щекам и капали с подбородка, несмотря на все попытки остановить их.

Да уж, подходящее время она выбрала для ссоры с Ником! Эта знойная нимфоманка так и хочет прыгнуть на него. А что, если он сейчас пошел прямо к ней? Он ведь знал, где эта Мария остановилась, уж она-то об этом позаботилась.

Боже, она просто не переживет, если Ник не вернется! Будь он проклят за свою власть над ней, за то, что может рвать ее сердце на части. Это несправедливо, что один человек способен сломать всю жизнь другому, просто уйдя и хлопнув дверью.

Келли вышла из душа, стянула шапочку, взяла роскошное белое полотенце и начала медленно вытираться. Небрежно обернувшись в полотенце, она прошла обратно в спальню, ступая босыми ногами по густому ворсу белого ковра. Аккуратно сложив золотое покрывало, она скользнула в постель, бросив полотенце на пол. Шелковые простыни казались холодными и липкими и только усиливали ее ощущение утраты.

И правильно она спорила с Ником, упрямо уверяла она себя. Он вел себя деспотично и был совершенно несправедлив к ней. И наплевать, если он сейчас с этой пышногрудой красоткой. Ей все равно, пусть он вообще никогда не вернется. Вопреки всем этим утверждениям, Келли заснула в слезах.

Ее разбудило легкое прикосновение губ. Келли бессознательно выгнулась навстречу ласке, пока Ник не спеша скользил губами по ее шее к щеке, а затем замер на минуту у полураскрытых губ, касаясь их с бесконечной нежностью. Она наслаждалась вновь обретенным чувством радости, которое настойчиво проникало в ее сознание сквозь покров полусна.

— Ник? — выдохнула она, не открывая глаз.

— А кто же еще? — тихо хмыкнул он, не переставая целовать ее в губы, то касаясь их языком, то слегка покусывая зубами. — Впусти меня, любовь моя. Я истосковался по твоему сладкому меду.

Но он не стал дожидаться реакции на свои слова и, раздвинув ей губы, настойчиво проник языком внутрь и начал свое неторопливое исследование. Он ласкал ее без спешки, без нетерпения, только с намеком на скрытый голод.

Келли скользнула руками по обнаженным плечам Ника и обняла его за шею, смутно сознавая, что он сидит рядом на кровати, наклонившись к ней. Он казался таким сильным, теплым и таким надежным. В полусонном мозгу Келли на мгновение всплыло чувство полного отчаяния, но это было так болезненно, что она постаралась отогнать воспоминание. Конечно, это был всего лишь дурной сон. Потому что вот он, Ник, сжимающий ее в своих объятиях, и с ним не может быть и речи о боли и одиночестве.

Но просыпающееся сознание уже начало восстанавливать картину вчерашней ссоры.

— Ты был несправедлив, Ник, — пробормотала она, прижимаясь губами к его щеке. — И ты ушел, хлопнув дверью! — возмущенно добавила она, вспомнив все.

— Ш-ш-ш! — остановил ее Ник, стягивая с нее простыню, чтобы коснуться губами шелковистой кожи. — Я все помню, любовь моя. Но ты испугала меня до полусмерти, когда я увидел, как этот негодяй напал на тебя. — Его губы коснулись ее все еще мокрых ресниц. — Ты что, плакала? — удивленно спросил он. — Боже мой, мне так жаль, дорогая. Я понимаю, что в этот раз ты была не виновата.

— В этот раз? — воскликнула Келли, открыв глаза. Весь сон как рукой сняло. Ник был обнажен до талии, и его мужественная красота заставила ее мгновенно забыть все обиды.

— Ну, ты же не ждешь полной капитуляции, — сказал он, целуя ее в нос. — Мы с тобой слишком похожи, и ты не можешь рассчитывать, что я позволю тебе торжествовать абсолютную победу. Ты же потом мне никакой жизни не дашь.

Келли не могла не улыбнуться.

— Как тебе не стыдно, — осуждающе произнесла она, стараясь не реагировать на его руки, гладящие ее тело. — Я никогда бы не была столь мелочна. — Ее глаза затуманились. — И я бы никогда не ушла в середине спора! Куда ты сбежал?

— Я должен был пройтись, чтобы успокоиться, — объяснил он, губами щекоча ей мочку уха. — Я немного проехался, а потом долго гулял по берегу. — Его язык нырнул ей в ухо, застав ее врасплох, и Келли вздрогнула от удовольствия. — А потом я решил вернуть твое расположение, сделав тебе подарок.

— Подарок! — изумилась Келли, бросая недоверчивый взгляд на часы, стоящие на столике. — Сейчас почти четыре часа утра. Где в такое время можно купить подарок?

— Ну, как юный скаут, я всегда готов, — самодовольно улыбнулся Ник. — Так или иначе, у меня уже было припасено кое-что в гостиничном сейфе как раз на случай такой деликатной ситуации.

— У тебя что, всегда бывают под рукой подарки, чтобы умиротворять своих подруг? — сердито спросила Келли, отталкивая его.

Он, смеясь, покачал головой.

— Раньше в этом никогда не было необходимости, — весело сказал он. — Мое сильное, тренированное тело, а также неотразимое обаяние были сами по себе достаточной наградой, Кудряшка, пока не появилась ты. Ну а теперь закрой глаза.

Келли послушно зажмурилась. Ник посадил ее в кровати, а сзади подложил подушки. На пару секунд он вышел, но вскоре Келли услышала, что он вернулся, и матрас прогнулся под тяжестью его тела — он сел рядом и обнял ее. Ник жадно целовал ее, прижимая обнаженной грудью к своей груди, пока она не почувствовала, что тает словно масло от невыразимого удовольствия.

Когда их губы наконец разъединились, Келли едва могла дышать и только крепче прижималась к нему в порыве страсти.

— Уф! — тихо вздохнула она, устраиваясь поудобнее. — Так это и есть твой подарок? Я начинаю думать, что те женщины были правы насчет твоего неотразимого обаяния, Ник.

Он усмехнулся.

— Приятно, когда тебя ценят по достоинству, но это, собственно, не твоя награда, а моя. Ты выглядела такой хорошенькой, сидя здесь полуобнаженной, что я решил сначала принять твою благодарность. — Келли почувствовала, как он что-то надевает ей через голову, затем ее шеи коснулся холодный металл. Она уже хотела открыть глаза, но Ник быстро прикрыл их рукой. — Подожди, радость моя, еще не все. — Он поднял ее правую руку, и она опять ощутила прикосновение холодного металла, теперь уже на запястье. Не отпуская руку, он быстро надел ей на палец кольцо. — Ну вот, теперь можешь посмотреть.

Ник все еще держал ее руку, так что первое, что она увидела, было ее нефритовое колечко с орнаментом в виде листьев.

— Мое кольцо! — воскликнула Келли, совершенно пораженная. — Но откуда? — Она любовно потрогала камень. Тут не могло быть ошибки, кольцо было именно ее. Последний раз она видела его на пухлом пальце Кармен Родригес в деревне Матсалея.

— Как только мы приехали в гостиницу и Сайкс открыл нам счет, я связался с отцом Мигелем и договорился, чтобы кольцо было выкуплено у Кармен. — Он поднял ее руку и поцеловал ладонь. — Мне почему-то показалось, что оно значит для тебя гораздо больше, чем ты меня уверяла.

— Правда, — глухо призналась Келли, любуясь кольцом сквозь слезы. — Мой отец подарил мне его на шестнадцатилетие. Он сказал, что зеленый — счастливый цвет, и я должна иметь его не только в глазах, но и на пальце. Я всегда считала его своим талисманом.

Лицо Ника помрачнело.

— И ты отдала его за ванны и обед для нас! — сказал он с упреком. — Неужели ты думаешь, что я допустил бы это, если бы знал?

— Конечно, нет, — заявила Келли, улыбаясь. — Именно поэтому я тебе ничего и не сказала. — Она перевела взгляд на свое запястье и удивленно ахнула. — До чего красиво! — восхитилась она, глядя на изящный браслет из золота с нефритом. — Он как раз подходит к моему кольцу! Ты, что специально заказал его?

Ник кивнул.

— Ювелиры в Акапулько большие мастера своего дела, и к тому же работают очень быстро. — Он слегка притронулся к ее ожерелью. — А в моем кармане пиджака есть еще и подходящие серьги. Хочешь, принесу?

Келли покачала головой, чувствуя подступающий к горлу комок. Наклонив голову, она ласково поцеловала тыльную сторону его ладони.

— Но я не могу принять их, Ник, — сипло сказала она. — Это слишком много. — Келли до глубины души была растрогана его поступком. Сердце ее переполняли любовь и благодарность.

— Еще как можешь, — решительно возразил Ник. — Ювелиры не возьмут их обратно, а я не знаю ни одной другой женщины, которой они бы так подошли. — В его глазах сверкнула веселая искорка. — Конечно, я мог бы отдать их прекрасной Кармен из таверны.

Келли инстинктивно прижала к себе браслет.

— Ты этого не сделаешь! — взволнованно сказала она. — Я найду способ его у тебя выкупить. Я вряд ли смогу заплатить все сразу, но что-нибудь придумаю.

В глазах Ника плясали смешинки, но он торжественно заверил ее:

— Я и не ожидал, что твое обостренное чувство независимости позволит тебе принять мое скромное подношение без возражений, так что я решил предоставить тебе возможность заплатить.

— Правда? — она подозрительно посмотрела на него. — Очень разумно с твоей стороны.

Он бодро кивнул.

— Я тоже так считаю. Значит, теперь мы должны только договориться о цене. Что ты можешь мне предложить?

Глядя на его веселое, чуть насмешливое лицо, Келли ощутила прилив странной нежности. Что она может предложить ему? Всю свою любовь, верность на всю жизнь, заботу, свое общество, свою страсть?

— А чего бы ты хотел? — дрогнувшим голосом спросила она.

Ник намотал на палец белокурый завиток. Его глаза потемнели, и веселье сменилось выражением откровенного вожделения.

— Самый провокационный вопрос, который я когда-либо слышал, — тихо сказал он севшим голосом, медленно наклоняясь к ней, так что его губы были на волосок от ее губ. — Но именно на него я собираюсь ответить четко и ясно сегодня ночью. — Языком он обвел контур ее полной нижней губы. — Но в данный момент я могу думать лишь об одном, Кудряшка. Ты представляешь, я никогда не занимался любовью с женщиной, одетой всего лишь в нефритовое ожерелье?

Келли быстро опустила глаза, чтобы скрыть внезапно пронзившую ее боль. Ну хорошо, а чего она ожидала? Зачем Нику то другое, что она могла бы привнести в их отношения? Прошлым вечером он показал ей, как непрочна их связь. Очень скоро он сердито захлопнет за собой дверь после очередной ссоры, а то и хуже — равнодушно закроет ее, изнывая от скуки, и навсегда уйдет из ее жизни. Эта физическая страсть — единственное чувство, которое он хотел пробудить в ней.

— Правда? — непринужденно подхватила она. — Это что, одна из твоих фантазий?

— Ну, если говорить о фантазиях, то это одна из самых скромных. Все остальное мы оставим на потом. Так как, ты заплатишь мою цену, дорогая?

Неожиданно она обвила его руками и притянула к себе с нетерпением, граничащим с отчаянием. Уткнувшись лицом в его плечо, она прошептала:

— Да, заплачу, Ник. — В горле стоял комок. Она платила гораздо большую цену, чем он мог бы предположить, но она не станет ему этого показывать.

Было невыносимо осознавать, что это все, что она когда-либо сможет получить от Ника. Возможно, с ее стороны было глупо и старомодно не удовлетвориться тем волшебством физической любви, которое предлагал ей Ник. Но она-то хотела большего, что поделаешь! Она хотела, чтобы он любил ее так же сильно, как она любит его. Именно в этот момент она поняла, что просто не сможет жить с ним в постоянном ожидании, что он ее оставит.

— Эй! Я очень ценю твой энтузиазм, но ты мне царапаешь ноготками спину, котенок, — пожаловался Ник. Он осторожно отвел ее руки и заглянул ей в лицо. — Что-то не так, любовь моя?

Келли покачала головой, все еще не глядя на него.

— Да нет, все хорошо, — она постаралась ответить как можно спокойнее. — Что может быть не так? Думаю, чтобы исполнить эту твою фантазию, лучше снять все остальное. — Она видела озабоченность в его глазах, пока он наблюдал, как она снимает браслет и кольцо. Ей потребовалось некоторое усилие, чтобы изобразить счастливую улыбку. Она протянула ему украшения. — Сохрани это для меня, ладно? Похоже, у меня нет карманов.

— Ты что-то скрываешь, — Ник не отрывал глаз от ее лица. — Я чувствую, что ты со мной не откровенна, Келли. Но я сейчас так хочу тебя, что не в силах ждать. — Он опустил браслет и кольцо в карман и нежно обнял ее. — Ты действительно хочешь этого, Кудряшка?

— Да, — тихо сказала она. Она хотела его в этот момент гораздо сильнее, чем всегда, потому что к страсти примешивалось отчаяние. — Люби меня, Ник.

— Я уже начинаю! — Он вытащил из-под ее спины подушку и отбросил ее в сторону. — Потому что вряд ли я смог бы остановиться прямо сейчас. — Он уложил ее на спину. — Я изнемогаю от желания!

Ник в жадном поцелуе припал к ее губам. Устроившись рядом с ней, он нетерпеливо сорвал простыню с ее обнаженного тела. Горячими руками он исступленно начал гладить ее тело.

— Тебе придется останавливать меня, если я нечаянно сделаю тебе больно, — хрипло сказал он. — Я могу потерять голову и даже не почувствовать этого. — Его губы покрывали ее лицо тысячей жарких поцелуев. — Когда я ходил вчера по берегу, я думал об этом, — шептал он, лаская губами ее сосок. — Я вспоминал твое восхитительное тело и вкус твоих губ. И как мы подходим друг другу. — Он несильно сжал зубами сосок, заставив ее застонать от острого наслаждения. — Я боялся, что не найду тебя здесь, когда вернусь. Я уже почти собрался перевернуть весь Акапулько, чтобы вернуть тебя. И вот я вошел в спальню и увидел тебя, горестно свернувшуюся на кровати, словно обиженный ребенок. — Он запечатлел последний поцелуй на ее груди и нехотя оторвался от нее.

Встав, он поспешно расстегнул ремень, не сводя с нее горящих страстью глаз.

— Когда я был на Востоке, я провел некоторое время в одном заведении в Гонконге, изучая технику секса. — Он небрежно отбросил ремень и начал снимать брюки. — Моя весьма искусная учительница уверяла меня, что существуют приемы, которые доводят женщину до таких вершин блаженства, после чего все остальное кажется ей пресным. — Он грустно усмехнулся. — Я подумал, что она, должно быть, сошла с ума. Неужели я когда-нибудь захочу привязать к себе женщину так, чтобы она могла желать только меня? Это связало бы меня даже больше, чем ее.

Ник был теперь полностью обнажен. Скользнув в постель, он опять обнял ее. Его лицо было странно серьезным, когда он посмотрел на Келли, одновременно поглаживая нежную кожу ее живота.

— Но сейчас я по-другому смотрю на это, — тихо прошептал он. — Я не хочу, чтобы ты могла позволить другому мужчине прикоснуться к тебе, не пожелав, чтобы это был я. — Он коленом раздвинул ее ноги и мягко лег сверху. — Мне уже безразлична свобода — твоя и моя. — С необычайно чувственной улыбкой он хрипло закончил: — Посмотрим, насколько хорошо я выучил свой урок.

Уже потом, лежа без сил в его объятиях, Келли думала, что если бы он выучил урок еще лучше, то она бы просто сошла с ума. Она поняла с первого раза, что Ник потрясающий любовник, но сегодня он превзошел сам себя. Он словно был одержим желанием довести ее до пика наслаждения, который завершился ураганом ощущений. Даже позже, приходя в себя, она чувствовала, что все тело ее горит от воспоминаний о зажигательных ласках Ника. Она не знала, права ли та маленькая китаянка, о которой говорил Ник, но была уверена, что большее наслаждение просто невозможно. Она уютно устроилась у него на плече, и Ник поцеловал ее в висок.

— Поспи, — мягко приказал он, натягивая на них простыню. — Мы оба обессилены. Сегодня у нас была безумная ночь, во многих отношениях.

Келли сонно кивнула, не особенно вслушиваясь в слова. Затем она почувствовала прикосновения Ника к своему затылку и пробормотала:

— Что ты делаешь?

Он тихо засмеялся.

— Заканчиваю раздевать тебя, дорогая. Это было, конечно, здорово — осуществить свою фантазию, но проклятое ожерелье царапается. — Он снял украшение с ее шеи и, свесив руку, положил на пол у кровати. — Кроме того, я хочу быть поближе к тебе сегодня. — Он нежно коснулся ее закрытых век губами. — Я не хочу, чтобы хоть что-нибудь разделяло нас.

Келли почувствовала, как от его слов у нее сжимается горло. Не важно, как близки они были физически, внутренне их разделял целый океан. Как бы ни были прекрасны отдельные моменты их страсти, они не спасут ее от нестерпимой боли, которая последует потом. Теперь она это знала. Но сейчас ей было так хорошо от сладкой игры в любовь, что этого чувства было почти достаточно. Завтра ее ум освободится от этого самообмана. Завтра она найдет в себе силы принять решение, которое все равно неизбежно. Но это будет завтра, а сегодня она лежит в его объятиях и воображает, что Ник любит ее так же, как она его.

 

Глава девятая

Когда Келли проснулась, полуденное солнце пробивалось сквозь атласные занавески, наполняя комнату золотистым сиянием. Первое, что она поняла, это то, что в гигантской постели она одна, а второе, что на прикроватном столике стоит поднос с дымящимся кофе и соком. Она села, еще не совеем проснувшись, и отбросила со лба спутанные кудри. В этот момент из ванной вышел Ник. Он выглядел поразительно красивым и вполне проснувшимся в своих черных замшевых джинсах и рубашке цвета морской волны. Его влажные волосы блестели после душа.

— Пора бы уже подниматься, красавица! — С улыбкой Ник сел рядом на кровать и быстро поцеловал ее. — Я топал тут по комнате, как стадо слонов, в надежде разбудить тебя прежде, чем я поддамся искушению забраться обратно к тебе в постель. — Он нежно потрепал ее по волосам, а потом потянулся за стаканом сока. — Я заказал тебе сок и кофе. Мне кажется, что с завтраком можно подождать, пока я не вернусь с деловой встречи: Мы могли бы пойти на пляж и устроить пикник. Как ты на это смотришь?

— Отличная идея, — рассеянно ответила она, беря у него стакан с соком. — А ты куда? Что у тебя за встреча?

— Пока ты тут спала, как Рип Ван Винкль, мне позвонил тот адвокат, которого мне порекомендовал Сайкс. Он сказал, что выяснил почти все, что касается нашего брака, но есть еще мелкие вопросы, которые надо обсудить. Я обещал заехать в его офис сегодня днем. Это займет не больше пары часов. — Он взял кофейник и налил ей кофе.

— Если у него уже все готово, значит, мы сможем быстро уехать из Мексики, — медленно сказала Келли, пытаясь скрыть горькое чувство разочарования. Неужели она втайне надеялась избежать необходимости выполнять свое решение, принятое прошлой ночью? Похоже было, что даже и без ее усилий их роман катится к быстрой развязке.

— Посмотрим, — беззаботно сказал Ник. Он стянул с нее простыню до пояса и привычно поцеловал каждый сосок, а потом обнял ее и уткнулся ей в шею, пофыркивая, словно играющий щенок. — Ты будешь здесь, когда я вернусь, или внизу у бассейна?

— Я точно не знаю, — хрипло сказала Келли, порывисто обнимая его.

— Тебе следует ждать у бассейна, если ты рассчитываешь получить завтрак. — Он нехотя оторвался от нее и медленно поднялся. — Или это, или надень пояс верности, когда я уйду.

— Я подумаю, — прошептала она, с любовью глядя на него.

Ник нагнулся и крепко поцеловал ее, как бы обещая новые удовольствия после обеда, затем пошел к двери. Но там он остановился и обернулся к ней, нахмурившись.

— Совсем забыл об этом проклятом снимке Хадира и Кордеро. Хочешь, я завезу его в аэропорт по пути?

Келли покачала головой.

— У меня больше времени, чем у тебя. Я сделаю это сама, — тихо ответила она. — Это моя обязанность.

Ник тряхнул головой.

— И чего это я возомнил, что ты с благодарностью примешь мою помощь? — весело спросил он. — Ведь ты никогда этого не делала. В таком случае я оставляю это в твоих компетентных независимых ручках. — Насмешливо помахав ей рукой, он вышел.

Келли подавленно молчала, уставясь на свою чашку. Их близость привела к тому, что за сравнительно короткое время у них возникло множество общих шуток и привычек. Сколько раз за последние две недели Ник вышучивал ее почти болезненное стремление к независимости. Если б он только знал! Господи, какая ж это независимость? Необходимость разорвать связывающие их узы вызывала у нее мучительную боль.

Но другого выхода не было. Келли никогда не была мазохисткой, а сознание неотвратимости расставания с Ником было просто невыносимо. Возможно, если бы не случилось этой вчерашней ссоры, если бы она не испытала убийственное чувство потери от ухода Ника, она могла бы обманывать себя и дальше, могла думать, что сможет жить с Ником, пока не надоест ему. Хотя Ник ничем не давал понять, что его страсть как-то угасает, но Келли теперь знала, что его чувства к ней ограничиваются только физическим влечением, и это было тем шипом среди роз, который постоянно ранил ее сердце.

Боже, какой слезливый тон, просто как в мелодраме, одернула она себя. Пусть она была достаточно глупа, чтобы влюбиться не в того человека, это еще не причина превращаться в героиню мыльной оперы. Она слишком сильна, чтобы дать какому-то синеглазому красавцу вот так себя сломать. Келли привыкла быть победителем, и будь она проклята, если позволит превратить себя в одну из несчастненьких, отвергнутых Ником О'Брайеном. Она поставила так и нетронутую чашку кофе на поднос и решительно встала.

Двадцать минут спустя Келли закончила принимать душ и надела элегантные светлые брюки и подходящую по цвету блузку-топ. Этот изысканный наряд она выбрала специально, чтобы хоть как-то поддержать свою уверенность в себе. Впрочем, это мало что дало, мрачно признала она, надевая коричневые сандалии из крокодиловой кожи и торопливо причесываясь. Единственный способ хоть сделать вид, что она контролирует ситуацию, это выбросить из головы все мысли о Нике и думать только о том, что ей предстоит сделать для отъезда. Быстро подкрашивая глаза и губы, Келли еще раз прикинула, какие трудности могут ждать ее вследствие решения уйти от Ника. Если она и вправду хочет уехать, то надо делать это сегодня, и до того, как он вернется. Она знала, что стоит ей увидеть его, и вся ее решимость мгновенно исчезнет.

Келли нахмурилась, сообразив, что до сих пор не имеет подтверждения своего гражданства, а без этого документа ей не пересечь границу. Купить билет на самолет — не проблема. Она попросила Мака выслать ей аванс в первый же день их пребывания в Акапулько. Но для того, чтобы преодолеть бюрократическую волокиту с визой, ее связей было явно недостаточно. Келли перебрала в уме всех своих знакомых, которые могли бы ей помочь, и лицо ее прояснилось. Мак Девлин долгое время работал зарубежным корреспондентом, так что наверняка до сих пор имеет контакты по всему миру. Он-то уж точно что-нибудь придумает. Келли мгновенно сняла трубку и заказала разговор с Сан-Франциско.

Все оказалось до смешного просто, стоило ей дозвониться до Мака и высказать свою просьбу. В своей обычной грубовато-ворчливой манере он велел ей быстренько садиться в такси и ехать в аэропорт. Он все устроит, пока она будет в пути. Келли была настолько поражена, что не сразу нашлась, что сказать.

— Но, — выдавила она наконец, — если это было так просто, то почему же ты не сделал этого раньше?

— А чего ради? — отозвался Мак своим скрипучим голосом. — Ты нуждалась в отдыхе после лечения, а это был единственный способ заставить тебя отдохнуть. Если бы ты знала, как это просто, то уже через два дня ты ныла бы у меня в офисе, чтобы я выполнил условия пари и послал бы тебя в Тимбукту брать интервью у охотников за головами.

— Но ты даже упрекал меня, что я не могу вернуться вовремя на работу! — возмущенно воскликнула она.

— Ты меня явно недооцениваешь, — фыркнул Мак. — Это был лучший способ заставить тебя оставаться в Акапулько. Если бы я сказал, чтобы ты отдохнула, понежилась на солнышке и набрала бы пару фунтов веса, то ты перешла бы границу нелегально, как мексиканские «мокрые спины».

— Как умно! И где же вы получили диплом по психологии, доктор Девлин?

— В школе жизненной борьбы. — Мак устало вздохнул, и она почти воочию увидела, как он провел рукой по начинавшим седеть волосам. — Не начинай спорить со мной, Келли. Ты прекрасно знаешь, что твоя реакция была бы именно такой, а ты, черт возьми, нуждалась в отдыхе. Как ты сейчас себя чувствуешь?

— Великолепно! — резко ответила она, все еще сердясь. — А почему ты согласен теперь вернуть меня из ссылки?

— Потому что я нашел способ выполнить условия пари, но при этом удержать тебя от риска, пока ты не придешь в себя окончательно. Как ты смотришь на поездку в Антарктику с изыскателями нефти?

— Ну, после солнечного Акапулько это как раз то, что мне надо, — мрачно заметила Келли.

— Ну, зато там так холодно, что практически стерильно, — бодро заметил Мак. — Даже микроорганизмы не могут выжить при такой температуре. Есть полная гарантия, что ты не сляжешь опять с малярией.

— Звучит обнадеживающе! И когда мне надо ехать в этот рай на земле?

— Через восемь дней. Вся нефтяная компания отплывает из Сиэтла в следующую субботу в три часа дня. Так что у тебя будет время сходить в магазины и запастись теплым бельем, а также провести подготовительную работу по проекту. Хорошо?

Келли скорчила гримасу телефонной трубке.

— Как будто у меня есть выбор, Мак Девлин! Ты, наверное, уже сдал мою квартиру и отдал мой рабочий стол кому-нибудь другому.

— Ты же так редко бываешь на месте, что тебе он почти не нужен. А теперь давай-ка двигай в аэропорт, пока я тут позвоню паре приятелей и попрошу об услуге. Позвони мне, на каком рейсе ты прилетишь. — Не дожидаясь ответа, он положил трубку.

Келли повесила трубку и встала, не переставая улыбаться. Несмотря на ее возмущение тем, как Мак обвел ее вокруг пальца, она не могла не признать, что за его действиями стояла прежде всего забота о ней, и сознавать это было чертовски приятно. Если она хочет прожить без Ника и удержаться, чтобы не приползти к нему, умоляя принять ее обратно, то ей ох как потребуется дружеская поддержка. Впрочем, то, что Мак направляет ее в пустынную Антарктиду, гарантирует, что она не побежит обратно к Нику.

Келли быстро проверила свою сумку из крокодиловой кожи на предмет денег и косметики, затем положила туда же и драгоценную пленку. Всю одежду, которую Ник купил ей в Акапулько, она оставит. Он никогда не согласится взять за нее деньги, а ей лучше иметь меньше напоминаний об этих сладко-горьких днях. Она с трудом удержалась от желания пройтись на прощание по комнатам их люкса и вышла, решительно закрыв за собой дверь.

— Ты выглядишь ужасно, — прямо сказал Мак, обняв ее при встрече в аэропорту Сан-Франциско. Взяв ее за локоть, он быстро провел ее через обычную для этого времени толпу к стоянке машин. — Ты же говорила, что хорошо себя чувствуешь.

— У меня все прекрасно, — твердо ответила Келли. — Ты же знаешь, я никогда не могла спать в самолетах. — Она бросила на него недовольный взгляд: он вел ее так быстро, что ей приходилось почти бежать. — Зато ты выглядишь хорошо до безобразия. У тебя даже загар темнее, чем у меня.

В свои пятьдесят с небольшим Мак Девлин выглядел очень привлекательно: седые волосы очень гармонировали с проницательными серыми глазами. Его крупные резкие черты были скорее своеобразными, чем красивыми, но Келли знала не понаслышке, что женщины всех возрастов находили Мака неотразимым.

— Мы с Марси провели последние несколько выходных в нашем домике на побережье.

Марси была женой Мака уже около двадцати лет, и поэтому никакая другая особа женского пола не имела шанса на успех с Маком. Марси была одной из самых красивых рыжеволосых женщин, которую Келли когда-либо видела. Но главное, что она была еще и очень доброй и порядочной. Она сочетала весьма успешную карьеру актрисы с удачным браком и в настоящее время являлась очень заметной фигурой на театральной сцене Сан-Франциско.

— Она сейчас играет? — спросила Келли, садясь на пассажирское сиденье в красную «Тойоту» Мака.

Мак покачал головой.

— Пока она репетирует. Они хотят возобновить «Все мои сыновья». Премьера на следующей неделе. — Он галантно захлопнул дверь и пошел к месту водителя. Давая задний ход, чтобы выехать со стоянки, он продолжал: — Я позвонил ей и сказал, что ты сегодня прилетаешь, и она хочет тебя видеть, прежде чем ты уедешь в Сиэтл. Я отвезу тебя прямо к нам на побережье.

— Я должна заехать к себе, чтобы взять хоть какую-то одежду, — запротестовала Келли, восхищенно наблюдая, как ловко Мак ведет машину в потоке транспорта. — У меня нет с собой никакого багажа.

— Я заметил. — Мак бросил на нее любопытный взгляд. — Заметь, я проявил необычайный такт, не спрашивая тебя ни о срочности твоего приезда, ни о том, что ты провела две недели в Мексике практически без одежды. — Он усмехнулся. — Надеюсь, ты оценила это, Келли.

Келли с иронией улыбнулась.

— Раньше ты никогда не был таким застенчивым.

Мак пожал плечами и переменил тему.

— Я не собираюсь пробиваться через все эти пробки к твоей квартире. У Марси полно одежды в домике. Ты сможешь что-нибудь подобрать.

Келли пожала плечами.

— Как скажешь, — устало согласилась она, прикрывая глаза и откидывая голову на спинку. Какой смысл был говорить о том, что Марси значительно выше и полнее?

— Ты вдруг стала очень покладистой, — грубовато заметил Мак. — С тобой точно все в порядке?

— Да, точно, — сказала Келли, открывая глаза и пытаясь улыбнуться как можно естественнее. — Но нам, наверно, надо будет заехать в офис и отдать вот это в проявку прежде, чем ехать за город. — Она сунула руку в сумку, вытащила пленку и положила ее на сиденье.

— Что это? — без особого интереса спросил Мак, взглянув на пленку. — Я же сказал тебе, что в интервью с О'Брайеном нет никакой срочности. Ты можешь написать его за эти выходные. Мы скорее всего подождем, и она пойдет в следующем месяце.

— Это не про О'Брайена. Это снимок частного разговора шейха Хадира с Рамоном Кордеро в одном ночном клубе в Акапулько. — Она лукаво взглянула на его потрясенное лицо. — Конечно, если ты считаешь, что он тоже может подождать до следующего месяца, то его можно проявить и в понедельник.

— Вот уж нет! — бросил Мак, его серые глаза горели от возбуждения. — А кто еще знает об этом?

Келли гордо покачала головой.

— Никто. Это эксклюзив, — как бы между прочим добавила она, с удовлетворением отмечая радостную улыбку Мака.

— Вот это динамит! Тогда сначала мы забросим пленку, а потом поедем в наш домик, и ты сможешь написать текст. Я договорюсь, чтобы кто-нибудь забрал это завтра утром и поместил в ближайший выпуск, пока не произошло утечки.

— Ну-ну, и это называется моим отдыхом с Марси? Можно мне хоть пообедать сначала?

— Надо подумать, — сказал он, улыбаясь одними глазами. — Это же только один вечер. А потом у тебя будет целых два дня для того, чтобы болтать с Марси.

— Какое великодушие! Ты что, забыл, что я еще должна закончить интервью с О'Брайеном?

— Ну, в запасе есть еще и воскресенье, — успокаивающе ответил Мак, въезжая в подземный гараж небоскреба, в котором располагалась редакция «Уорлд уикли». — На что ты жалуешься? Ты же только что вернулась из двухнедельного отпуска!

Примерно через час Мак и Келли отправились дальше, а когда они добрались до домика, уже смеркалось.

— Марси еще не приехала, — заметил Девлин, остановив машину у аккуратного двухэтажного деревянного строения с белыми ставнями. Хотя и не очень большой, дом весь дышал безмятежным покоем. По всему фасаду тянулась терраса, выходящая на синие воды Тихого океана. — Должно быть, репетиция затянулась. У них какие-то сложности с инженю, которая играет Энн. — Выйдя из машины, он посмотрел на горизонт и нахмурился. — Приближается туман. Я очень надеюсь, что она уже выехала.

Келли могла понять его тревогу. В это время года туман часто наступал с пугающей быстротой и застилал все побережье, подобно ватному одеялу. Для водителей это представляло серьезную опасность.

— Марси не так глупа, чтобы выехать, если что-то не так, — постаралась успокоить его Келли. — Она слишком любит жизнь, чтобы так рисковать.

— В отличие от некоторых моих знакомых, — тут же отозвался Мак, многозначительно глядя на нее. — Действительно, имея такого прекрасного мужа, как я, рисковать жизнью было бы верхом глупости.

Келли улыбнулась.

— А может, она специально решила приехать попозже, чтобы ты успел начать готовить обед. Не думай, что я на это соглашусь! Я сейчас гость.

Мак насупился.

— Женская работа! — с отвращением бросил он, отпирая дверь домика.

— Ерунда! — ехидно ответила Келли. — Работа этой женщины в том, чтобы настучать рассказ о Хадире на твоей древней машинке. И пока я это делаю, то изволь обслуживать меня полностью! — Она гордо прошествовала мимо него в небольшую прихожую и направилась к лестнице. — Надеюсь, мне можно устроиться в той же комнате, где всегда?

— Да, — мрачно ответил Мак, следя, как она непринужденно поднимается по ступенькам. — И имей в виду, что твоим следующим назначением будет рассказ о красотах Долины Смерти.

Келли скорчила ему гримасу.

— Ну и пусть, зато будет хороший контраст с Антарктидой!

Прошло достаточно много времени, когда Келли вышла наконец из своей комнаты. Большую его часть она потратила, чтобы восстановить ту сияющую маску, которую она надела на себя ради Мака. Это оказалось мучительно трудно — делать вид, что все идет по-прежнему, когда ее единственным желанием было броситься на постель и рыдать, не переставая. Но она все-таки заставила себя принять душ, после чего постаралась с помощью косметики скрыть те признаки своего душевного состояния, которое так четко подметил Мак.

В состоянии депрессии и усталости ее особенно раздражала необходимость рыться в шкафу Марси. Не подходило абсолютно ничего. Она уже готова была сдаться, когда натолкнулась вдруг на бордовую бархатную юбку, которая более-менее подходила ей. Слава Богу, что талия у Марси такая же тонкая, как и у нее. Подол же, едва доходящий Марси до колен, у Келли достигал щиколоток, так что эта юбка могла сойти за вечернюю. Подобрать что-нибудь из блузок Марси оказалось невозможно, так что пришлось опять надеть свой топик. Завязав подходящий по цвету светлый шарф на поясе и расстегнув верхние пуговицы, Келли создала вполне приемлемый наряд. Увидев в зеркале довольно-таки причудливо одетую особу в цыганском стиле, она равнодушно пожала плечами. Какое это может иметь значение? На обеде будут только Мак и Марси, а потом ее посадят за машинку печатать материал о Хадире. Ее наряд выглядел диковато и странно легкомысленно. Возможно, он поможет создать впечатление, что у нее все нормально и ей на все наплевать. Ее изысканные крокодиловые босоножки выглядели бы нелепо в таком сочетании, поэтому Келли намеренно осталась босой.

В конце концов она вышла из комнаты и легко сбежала по лестнице, изобразив на лице счастливую улыбку. Но ее улыбка быстро угасла, когда она взглянула в окно, выходившее на берег. Обычно вид отсюда был очень красив даже вечером: серебристый песок и темная полоса моря, обрамленная кудрявой пеной прибоя. Но сейчас абсолютно ничего не было видно, кроме густой пелены тумана, который вплотную подобрался к стеклу, как будто намереваясь проникнуть внутрь. Находясь наверху, Келли не слышала, чтобы за это время звонил телефон. Неужели Марси сейчас там — в этом тумане, густом, как гороховый суп?

— Я рад, что ты наконец соблаговолила удостоить меня своим обществом, — шутливо сказал Мак, спускаясь вслед за ней. Он переоделся в джинсы и белую футболку с короткими рукавами, которая прекрасно подчеркивала его загар. — Ты, естественно, дождалась, пока на кухне все будет сделано, и только тогда вышла. — Его проницательный взгляд остановился на ее одежде. — Ты что, хочешь нам погадать после обеда?

Келли не обратила внимания на его легкомысленный тон, ее лицо все еще выражало тревогу.

— Мак, Марси не звонила? Я не слышала звонка. — Она зябко повела плечами, посмотрев в окно. — Там сейчас просто ужасно!

Мак спокойно кивнул и, спустившись со ступенек, по-дружески обнял ее за талию.

— Да уж! Но Марси, к счастью, не там. — Он застенчиво улыбнулся. — Я и сам беспокоился, поэтому решил позвонить в театр, и успел как раз поймать ее перед уходом. Мы договорились, что она приедет завтра утром. — Он слегка подтолкнул Келли к столу. — Я объяснил ей, что с тобой ей все равно не удастся сегодня поговорить, потому что я стою с кнутом, как надсмотрщик, и слежу, чтобы ты не отходила от машинки.

— Ну что же, я рада, что она не поехала в такой туман, даже если мне и будет не хватать ее заступничества, — сказала Келли, идя с Маком к столу.

— Марси, должно быть, думает, что я старею, — пожаловался Мак. — Она никак не отреагировала на то, что я проведу ночь в уединенном месте вдвоем с соблазнительной молоденькой блондинкой. Она даже велела мне не слишком тебя перегружать. — Он грустно улыбнулся Келли. — Я попытался ввести ее в заблуждение туманными намеками, но она просто высмеяла меня. — Он вздохнул. — Да, она явно считает, что я старею.

Келли весело рассмеялась, садясь в мягкое кресло, обитое золотисто-бежевой тканью.

— Марси просто не сомневается в твоем умении отличить золото от пустой породы, — твердо сказала она, встряхивая и расправляя на коленях салфетку. — И в твоей способности понять, что именно она — то ценное, что у тебя есть.

Суровое лицо Мака смягчилось.

— Да, я был бы полным дураком, если бы не понял это, прожив с человеком двадцать лет, — задумчиво произнес он.

Увидев выражение его глаз, Келли почувствовала, как комок вновь подкатывает к горлу. Боже, чего бы только она не отдала, чтобы и Ник мог вот так смотреть на нее! Но хватит, нечего думать о Нике! Во всяком случае, не сегодня. Пусть боль хоть немного утихнет.

— Чем ты собираешься меня сегодня кормить? — поинтересовалась она преувеличенно бодро. — Я решительно отказываюсь работать, если мне не обеспечат необходимую поддержку сил. Ты же знаешь, что даже галерные рабы могут взбунтоваться, если их уж слишком довести.

— Насколько я помню, галерных рабов никогда не кормили бифштексами и салатом, — парировал Мак, направляясь в кухню. — И вряд ли надсмотрщики так кротко им прислуживали.

Мак вернулся с подносом, на котором стояли тарелки с бифштексом и две деревянные миски салата.

— На этом мои обязанности хозяина заканчиваются, — ворчливо заявил он, садясь за стол и ставя перед собой свою порцию. — С этого момента я — твой босс, и твое первое задание — все убрать. В готовке есть хоть какое-то величие. Я решительно отказываюсь появляться в понедельник в редакции с потрескавшимися от мытья посуды руками.

— Кажется, мне все-таки удастся обуздать свой дух независимости и пойти тебе навстречу, Мак. Тем более я прекрасно знаю, что прошлым летом Марси установила здесь посудомоечную машину.

— Ерунда, — заявил Мак, разрезая свой бифштекс. — Дело не в затраченном труде. Дело в принципе.

— Вот и я об этом, — невинно отозвалась Келли, начиная есть. — Но я проявлю терпимость и не стану читать тебе лекции о мужском шовинизме, который ты проявляешь последние несколько часов.

— Как ты добра! Да-а, в следующий раз тебя определенно ждет Долина Смерти!

Келли чуть не расхохоталась и начала расспрашивать Мака о том, что надо брать с собой в Антарктику. Все оставшееся время разговор был легким и непринужденным, и к концу обеда Келли мысленно поздравила себя, как ловко она обманула Мака, притворяясь счастливой и беззаботной. Но тем не менее она была рада, когда обед завершился.

— Еда была замечательная, Мак, — сказала она, сворачивая салфетку и кладя ее на стол. — Теперь я буду образцом послушания и все уберу. А после этого приступлю к своим прямым обязанностям.

Мак поглядел на нее, прищурившись.

— Посуда подождет, — коротко сказал он. — Там на кухне сварен кофе. Ты лучше принеси его сюда, пока я разведу огонь. Мы сядем не диванчик у камина и немного отдохнем. — Он смотрел на Келли испытующим взглядом. — Ты сможешь рассказать мне все об Акапулько.

Келли вся похолодела. Пора было бы знать, что Мака ей никогда не провести. Помимо того, что он обладал одним из лучших аналитических умов среди их коллег, он еще и знал ее как облупленную.

— Огонь в июне? — переспросила она, стараясь казаться спокойной. — Мне уже пора садиться за статью. — Она поднялась на ноги. — А о Мексике я могу рассказать и в другой раз.

— Иди принеси кофе, Келли, — сурово приказал Мак, вставая из-за стола. — Этот проклятый туман дает такую сырость, что камин будет как раз кстати, а кроме того, я всегда убеждался, что горящее пламя лучше всего рушит барьеры и способствует откровенности. — Бросив на нее острый как бритва взгляд, он повторил уже мягче: — Пойди принеси кофе.

Келли слишком хорошо знала железную волю Мака, чтобы начать ему противиться.

— Ну как хочешь, — протянула она со вздохом. — Только одну чашку, потом я иду работать.

Когда она вернулась, неся поднос с кофейником и чашками, Мак уже удобно устроился на вишневом диванчике у огня, вытянув ноги и расслабленно откинувшись на спинку.

Когда Келли поставила поднос на кленовый столик, он выпрямился, и она села рядом с ним. Но только тогда, когда она налила кофе и протянула ему чашку, он оторвался от созерцания огня.

— Спасибо, Келли. — В его глазах заплясали веселые искорки. — Надо же, как легко тебе удается обслуживать мужчину! Возможно, ты не так уж эмансипирована, как тебе кажется.

— Я сама знаю, как я эмансипирована, Мак Девлин, — возмущенно ответила Келли, попавшись на закинутый крючок. Отпив глоток, она откинулась на спинку дивана. — Но, как и всякая современная женщина, я стараюсь делать все, за что берусь, с одинаковой эффективностью.

— Ну конечно, — признал Мак подчеркнуто почтительно. Он опустил глаза на свою чашку, затем тихо, но настойчиво сказал: — Так расскажи мне о Мексике, Келли.

— Что я могу тебе рассказать о Мексике? — она постаралась безразлично пожать плечами. — Ты наверняка знаешь о ней больше, чем я. Разве не ты провел в ней три года, работая иностранным корреспондентом?

Мак кивнул и сжал губы.

— Ну хорошо, тогда ничего не говори о Мексике. Лучше расскажи мне о Нике О'Брайене.

Келли чуть не задохнулась от пронзившей ее острой боли. Ну и Мак, не в бровь, а прямо в глаз! Она нервно отвела глаза и сделала еще глоток.

— Мне не хочется, — тихо сказала она. — Ты сможешь прочитать все о нем, когда я закончу свою статью. — Она грустно улыбнулась. — Я думаю, что рядовой читатель будет просто очарован великолепным мистером О'Брайеном. Это очень колоритный персонаж.

— А ты тоже была им очарована, Келли? — мягко настаивал Мак, не сводя глаз с ее лица. — Именно из-за этого ты сбежала с поля боя первый раз в своей жизни?

Это заставило Келли гордо выпрямиться.

— Я вовсе не сбежала, — горячо возразила она. — Я просто пытаюсь последовать тому совету, который ты всегда мне давал: о предусмотрительности и осторожности.

— Но раньше ты никогда не обращала внимания на мои советы. Так что же теперь произошло?

— Возможно, я начинаю взрослеть наконец, — с грустью ответила Келли, ставя свою чашку на столик. Ее руки немного дрожали, к большому ее раздражению, а взгляд Мака был слишком проницателен. — И откуда этот внезапный интерес к Нику О'Брайену? Ты ведь раньше никогда не вмешивался в мою личную жизнь, Мак, — перешла в наступление Келли.

— Да просто раньше я ни разу не видел, чтобы ты так рвала себя на части из-за мужчины. Ты никому не позволяла зайти слишком далеко. Почему-то мне кажется, что сейчас ты увязла по уши.

— Похоже, ты очень хорошо информирован! — Келли облизала внезапно пересохшие губы. — Откуда ты узнал, что Ник О'Брайен для меня больше, чем просто сюжет для интересной статьи?

— Я все еще имею связи в Мексике, не забывай. А все говорят, что вы с ним и не скрывали своих отношений. Это одна из причин, по которой я не торопил тебя с возвращением. Мне не хотелось, чтобы меня обвиняли в том, что я разрушил прекрасную сказку любви.

Келли закрыла глаза, поглощенная пронесшимися в голове мучительно-сладкими воспоминаниями, затем, тряхнув головой, решительно открыла их.

— Это была ошибка, Мак. Лучше бы ты велел мне сразу приехать. — В ее глазах блестели непролитые слезы. — Ты прав, я увязла дальше некуда.

Мак резко поставил свою чашку на столик.

— Да что с тобой случилось, Келли! У тебя не больше здравого смысла, чем у грудного младенца! Ты же знала репутацию О'Брайена еще до того, как встретилась с ним! Ты знала, что он известный ловелас, что у него не больше моральных принципов, чем у мартовского кота, и после этого ты падаешь в его постель, как спелая слива! О чем ты, черт возьми, думала?

— Я вообще не думала, — ответила Келли с убитым видом. — Я чувствовала. Я влюблена в него, Мак. — Высказать это вслух было ужасно трудно, но потом она испытала неожиданное чувство облегчения. Она словно бы разделила с кем-то свое горе.

— Ну, тогда ты еще большая дура, чем я думал. Ты не можешь ждать ответственного отношения от такого человека, как О'Брайен. Ну как ты могла все это допустить?

Келли усмехнулась с горькой иронией. — Ник говорит, что у меня страсть к безвыигрышным ситуациям. Видимо, он прав. Что может быть еще безнадежнее, чем сходить с ума по такому человеку? — Она устало откинулась на спинку дивана. — Я с самого начала знала это, но мне это ничуть не помогло. Ник может быть совершенно неотразимым, когда захочет. У меня не было шансов выстоять.

Мак нахмурился.

— Мужчина не может быть настолько неотразимым. Для человека с его опытом ты, вероятно, была легкой добычей. Но ты уверена, что это не просто сексуальное влечение?

— Уверена, — обреченно ответила Келли. — Я бы очень хотела, чтобы все объяснялось только этим. — Она тряхнула головой. — Хотя и тогда я бы долго приходила в себя.

— Я и не думаю, что ты стала бы так мучиться из-за простого влечения, — сказал Мак, глядя на нее с нежностью и печалью. — За твоей импульсивностью всегда был некоторый здравый смысл.

— Огромное спасибо! Я всегда знала, что могу рассчитывать на твою симпатию и понимание, Мак.

— Конечно, можешь, — серьезно сказал Девлин. Он накрыл ее руку своей. Слегка пожав, он продолжал с искренней теплотой: — Для меня и Марси ты почти как ребенок. Ричард был моим лучшим другом, и пока ты росла, у нас постепенно появлялось чувство, что ты и нам не чужая. — Он хитро улыбнулся. — Мы, может быть, не особенно опытные родители, но мы всегда будем рядом, когда понадобимся тебе, Келли.

Келли почувствовала комок в горле и судорожно сжала его руку, как будто это был спасательный круг в середине бушующего моря.

— Черт возьми, Мак, ты довел меня до слез, — дрожащим голосом сказала она. — Вы оба всегда чудесно ко мне относились, и я вас очень люблю. — Она глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться, но ее губы все равно дрожали.

— Так расскажи мне теперь об этом негодяе, из-за которого ты так страдаешь. Он бросил тебя из-за другой женщины?

Келли покачала головой.

— Нет, — прошептала она, глядя на свои сцепленные руки.

Он удивленно поднял брови.

— Нет? Я подумал, что это самое вероятное, учитывая репутацию О'Брайена. Так что же тогда? Вы все время ссорились?

Она опять покачала головой.

— Нет, мы поссорились только один раз, и то помирились через несколько часов. — Она попыталась сглотнуть комок в горле, вспомнив, как именно они тогда помирились.

Мак нетерпеливо нахмурился.

— Келли, я не собираюсь играть с тобой в вопросы и ответы. Что сделал этот О'Брайен, что ты бросилась домой в такой панике?

— Ничего, — со слезами в голосе сказала Келли. — Ты говоришь о нем, как будто это какое-то чудовище. Никто бы не мог быть ко мне добрее и великодушнее, чем Ник.

Мак не сдержался и издал отчаянный вздох. Затем, аккуратно подбирая слова, он сказал:

— Если О'Брайен — олицетворение всех достоинств, то не объяснишь ли ты мне, почему ты его оставила, сделав себя такой несчастной.

— Потому что я знала, что это не может продолжаться долго, а я не могла жить и все время ждать, когда он начнет уставать от меня, — жалобно сказала она. — Ты назвал его известным ловеласом, Мак. Как ты считаешь, как долго обычная женщина может удерживать внимание такого мужчины, как Ник О'Брайен? Он необыкновенный человек! — Долго сдерживаемые слезы внезапно хлынули из ее глаз.

— И вот ты решила сбежать и зарыть голову в песок, — подытожил Мак, задумчиво глядя на нее. — Раньше ты никогда не сдавалась без боя.

— Для всего в жизни есть первый раз, — подавленно сказала Келли. — Я обнаружила, что когда дело доходит до моих чувств, то я всего лишь жалкая трусиха. Не в моем характере легко перестраиваться, так что я вряд ли спокойно пережила разрыв с Ником, если бы осталась с ним подольше.

— К черту, Келли, тебе не идет такое самоуничижение! — осуждающе сказал Мак. — Ты всегда себя недооценивала. Почему ты так уверена, что именно этому человеку ты надоешь? Ты весьма яркая личность в своем роде.

Келли грустно улыбнулась.

— Спасибо за поддержку, Мак, но ты забываешь один очень важный факт. Ник не любит меня. А как можно надеяться, что наши отношения продлятся долго без такого существенного компонента?

— Вот это, должно быть, правда. Но у тебя вообще не будет никаких шансов, если ты не будешь бороться за то, что тебе нужно, Келли.

Келли печально задумалась над словами Мака. Может, он прав? Может, у нее действительно был шанс добиться любви Ника? Она ощутила внезапный всплеск надежды, когда сообразила, что не сделала ни единой попытки выяснить этот самый важный для себя вопрос. Почему она решила, что положение совершенно безнадежно? Оглядываясь на прошлое, Келли видела теперь, что с самого начала, как она приступила к сбору информации о нем, у нее сложилось предвзятое отношение к Нику, потому что она позволила тому ореолу, который окружал его, произвести на нее впечатление. Но зачем было проникаться пораженческими настроениями и бежать, даже не попытавшись бороться? Пусть Ник обладает необычайными талантами, но ведь и она в некотором смысле незаурядная личность. И ничто не мешало ему понять, что она вполне заслуживает его любви.

Ее зеленые глаза озарились вдруг надеждой, и она воскликнула:

— Мак, ты чудо! И как я сама не поняла, что…

Конец ее фразы потонул в громовом стуке в парадную дверь, от которого они оба подскочили. Мак поднялся с дивана.

— Кто бы это мог быть? — озабоченно спросил он. — Подобная ночь не очень-то подходит для соседских визитов.

— Должно быть, это кто-то, кто сбился с дороги в этом ужасном тумане, — предположила Келли, глядя вслед Маку, поспешившему к двери. Нетерпеливый стук повторился, на этот раз еще громче. Келли скривилась. — Кто бы это ни был, он не отличается терпением!

— Только полный идиот может разгуливать в такую погоду, — пробурчал Мак, открывая дверь. Его высокая фигура заслоняла дверной проем, поэтому Келли не видела посетителя, но слышала, как Мак не очень любезно сказал: — Да?

Затем она услышала, как он выругался вполголоса, потому что посетитель бесцеремонно оттолкнул его в сторону и ворвался в дом.

— Ник! — воскликнула пораженная Келли. Не в силах поверить собственным глазам, она взирала на грозного мужчину, который застыл над ней, испепеляя ее яростным взглядом. — Что ты здесь делаешь?

 

Глава десятая

— И ты еще спрашиваешь, черт побери? — гневно воскликнул Ник, не сводя с нее глаз. — Я пришел, чтобы вернуть мою сбежавшую жену!

— Жену? — переспросил изумленный Мак.

Келли не обратила внимания на его реплику. Все ее чувства сосредоточились на Нике О'Брайене. Первая вспышка счастья и удивления быстро сменилась чувством настороженности, потому что Ник был, вне всякого сомнения, безумно рассержен. Его лицо было напряжено, губы сжаты в тщетной попытке обуздать свой гнев. На нем были все те же черные замшевые джинсы и рубашка цвета морской волны, которые он надел утром, когда уходил. Неужели это было только сегодня утром? Рукава закатаны до локтей, верхние пуговицы расстегнуты. Он выглядел таким же сильным и опасным, как охотящийся леопард.

Не отрывая глаз от Келли, Ник ответил на удивленное восклицание Мака:

— Она не соизволила сказать вам, Девлин, что мы поженились в Мексике? — выдавил он сквозь зубы. — Какая забывчивость! Должно быть, просто вылетело из головы.

— Это правда, Келли? — переспросил Мак, закрывая дверь. Он был совершенно сбит с толку.

— Какое это имело значение, Мак? — безразлично сказала она, глядя на черные волосы Ника, влажные от тумана. — Этот брак скорее всего даже не законен.

— Ничего подобного! Все вполне законно, моя маленькая заблуждающаяся женушка! — негодующе возразил Ник. — Если ты вообразила, что можешь аннулировать его с помощью юридических уверток, то ты здорово ошибаешься. Этот брак будет признан законным в любом суде Соединенных Штатов, и это дает мне определенные неотъемлемые права. И одно из них — вырвать мою жену из любовного гнездышка престарелого донжуана.

— Ух, как жестоко! — поморщился Мак. — Хотя бы не говорили «престарелого»! — В его серых глазах вспыхнула веселая искорка, а на лице отразилось довольное выражение. — И уж с чем я совсем не согласен, это чтобы вы увозили Келли отсюда по такой погоде. Дороги сейчас не безопасны.

— И это вы мне будете рассказывать! — взревел Ник. — Я вынужден был ползти через этот туман от самого офиса до вашего Эдема, что отнюдь не улучшило моего настроения. На вашем месте, Девлин, я бы сейчас воздержался от непрошеных советов.

— Ник, не говори так с Маком, — возмущенно вмешалась Келли, наконец обретая дар речи. Она вскочила с дивана, став лицом к лицу с Ником. — Мак совсем не донжуан, и он сейчас как раз в расцвете лет.

— Спасибо, Келли, это бальзам на мои раны, — сухо сказал Мак, прислонясь к двери и скрещивая руки на груди. Он явно наслаждался созерцанием двоих поссорившихся голубков. — Но вряд ли твой муж сейчас в настроении выслушивать твои похвалы в мой адрес. Если хочешь спасти мою шкуру, то позволь мне быть как можно незаметнее.

— Не смеши меня! — сердито сказала Келли. — Он не имеет права врываться сюда, словно разъяренный бык и оскорблять моих друзей. Я этого не потерплю!

— Твой приятель, возможно, и не очень любезен, но он имеет намного больше здравого смысла, чем ты, — сказал Ник. — Меня легко довести, Келли. А теперь пойдем отсюда, пока я не испортил хорошенькую физиономию твоего босса.

— Хорошенькую! — оскорблено вскричал Мак, выпрямляясь. — Нет, тут уж вы зашли слишком далеко, О'Брайен. Я еще могу согласиться с вами насчет возраста, но я никакой не хорошенький.

— И не смей угрожать Маку, — опять вступилась Келли, уперев руки в бока и пылая от праведного гнева. — Почему это я должна идти куда-то с нахальным, грубым диктатором, который даже не способен… Ник!

Последний возглас вырвался, когда Ник подскочил к ней, схватил за руку и увлек к двери.

— Ну все! — мрачно прошипел он. — Это была та соломинка, которая сломала спину верблюду. — Он бесцеремонно оттолкнул Мака с дороги. — Спокойной ночи, Девлин. Прошу прощения, что увожу от вас вашу маленькую подружку, но мне она самому сегодня понадобится.

Ник открыл дверь, впустив в комнату облако холодного серого тумана, и вытолкнул Келли на террасу. Туман сразу же окружил их плотной стеной, и Келли пришлось на ощупь спускаться со ступенек.

— Ник, это безумие! — жалобно сказала она. — Мы не можем бродить в таком тумане. Мы даже не видим, куда идем. — Затем, когда они достигли пляжа и ее ноги провалились в холодный сырой песок, она добавила: — У меня даже нет обуви!

Это было большой ошибкой с ее стороны, потому что в ответ Ник больно сжал ее запястье.

— Да, я успел заметить, в каком ты виде, — прорычал он, еще ускоряя шаг. — Тебе просто повезло, что я приехал до того, как ты сняла с себя что-то еще, а то бы я убил этого негодяя.

— Ты с ума сошел! — возмутилась она, задыхаясь от быстрой ходьбы. — Я же говорила тебе, что Мак по возрасту годится мне в отцы.

— Но ты не сказала мне, что он похож на Пола Ньюмена, или о том, что у тебя есть привычка проводить выходные в его летнем домике, — резко бросил он. — Это мне пришлось выяснить самому, не так ли, Келли?

— У Пола Ньюмена глаза голубые, — поправила она. Впрочем, если подумать, то в Маке действительно было что-то от этого актера. — И он для меня как отец. Пойми, он женат на Марси Уилмот, известной актрисе, и она просто красавица. Он и не посмотрел бы на меня лишний раз.

— Тогда он полный осел, — взорвался Ник. — А мне Девлин почему-то не показался дураком. — Он все не замедлял шага, и Келли приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ним.

— Ник, куда мы идем, наконец? — воскликнула она в отчаянии. — Я даже на шаг вперед ничего не вижу. Мы не можем двигаться вслепую.

— Почему? Это именно то, что я делал с тех пор, как вернулся сегодня в пустой отель. Тебе вообще не приходило в голову, что приличнее было бы оставить мне записку? Я искал тебя почти два часа, пока не понял, что ты ушла совсем. Я позвонил в аэропорт и выяснил, что ты улетела в Сан-Франциско. Я полетел следующим рейсом.

— Насколько я понимаю, у тебя не было проблем с иммиграционными властями, — язвительно заметила Келли. — Разве это не странно?

— Совсем нет. Как только мы добрались до Акапулько, я узнал, что мы можем вернуться обратно почти без проблем. Меня удивляет, как Девлин этого сразу не понял.

— Ты знал? — недоверчиво переспросила Келли. — Так почему же ты сказал мне, что это займет не одну неделю?

— Потому что я хотел провести с тобой это время! Я знал, что не смогу довольствоваться малым, и готов был на все.

Она могла различить в тумане лишь широкие плечи Ника, который все еще тянул ее за собой. Келли отчаянно хотелось увидеть выражение его лица, потому что его слова разбередили в ее душе луч угасшей было надежды. Она резко уперлась ногами в песок и потянула назад со всей силы. Ее сопротивление застало О'Брайена врасплох, и она смогла легко вырваться. Келли сразу же села на песок и скрестила ноги.

— Я не сделаю больше ни шага, волочась за тобой, словно морская водоросль, — четко заявила она. — Если хочешь говорить со мной, то мы будем делать это лицом к лицу.

Какое-то мгновение Ник хмуро смотрел на нее, размышляя, затем неохотно опустился на колени, лицом к ней.

— Ну что ж, это место сойдет не хуже любого другого. Я просто хотел быть уверен, что нам никто не помешает.

— Помешает? — Келли уставилась на него как на сумасшедшего. Они были сейчас абсолютно одни на пустынном пляже, в таком густом тумане, что она и его-то черты могла различить с великим трудом. И при этом он говорит так, словно они находятся в нью-йоркской подземке в час пик! Неожиданно это показалось ей безумно смешным, и она начала хихикать. Вскоре ее хихиканье перешло в неудержимый смех. — Мне кажется, что мы можем быть совершенно спокойны насчет чужого вмешательства, — едва выговорила она между приступами смеха.

Вытирая выступившие от смеха слезы, она услышала наконец неохотный смешок своего спутника.

— Похоже, ты права. — Помолчав довольно долго, он тихо добавил: — Знаешь, я так люблю, когда ты смеешься!

Сердце Келли взволнованно забилось, и ей нестерпимо захотелось увидеть его. Она с напряжением всматривалась ему в лицо, но тщетно. Густой туман почти поглотил Ника. В его тоне отчетливо слышалась нежность влюбленного, но как она могла быть в этом уверена?

— Мне хотелось бы видеть твое лицо, — прошептала она.

— Твое желание для меня закон, Кудряшка. — Ник порылся в кармане, и внезапно темноту прорезал тонкий луч света. Ник аккуратно установил маленький карманный фонарик на песке, затем вопросительно посмотрел на нее. — Ну как, лучше?

Она кивнула.

— Мне пора бы уже знать, что ты всегда на высоте. Ты хоть когда-нибудь совершаешь ошибки, Ник?

Свет фонарика неярко освещал их лица, и она смогла теперь рассмотреть, каким усталым выглядел Ник.

Его тон был мрачен.

— Кажется, в последнее время я сделал-таки какую-то огромную ошибку. Почему ты сбежала от меня, Келли? Я знаю, что ты была расстроена прошлой ночью, но мне казалось, мы помирились. А потом я вернулся от юриста и обнаружил, что ты исчезла, не оставив даже записки. Если тебе что-то не нравилось, почему ты не осталась и не поговорила со мной?

Келли пожала плечами, избегая его взгляда.

— Я думала, что так будет лучше, — уклончиво ответила она, — Когда я решила уйти, то казалось, незачем тянуть с этим дольше. Что бы ты ни сказал, это не могло повлиять на мое решение.

Его глаза вспыхнули гневом.

— Ты даже не дала мне возможности попытаться! Потому что прекрасно знала, что я не отпущу тебя без борьбы. Ты должна была бы понять, что я кинусь за тобой следом.

— Почему, Ник? — мягко спросила она, подняв на него глаза и с замиранием сердца ожидая ответа. — Почему ты за мной приехал?

— Потому что ты моя, черт возьми! — крикнул он, яростно сверкая глазами. — Ты, возможно, этого не понимаешь, но то, что нас связывает, слишком важно, чтобы разрушать это из-за какой-то твоей дурацкой независимости! И не думай, что я позволю тебе порхать по всему свету, как бабочка, в то время, когда я прикован к тебе цепями. Ты должна понять, что любые отношения предполагают компромисс.

— Я должна понять? — изумленно переспросила Келли, не отрывая от него глаз. Неужели перед ней тот самый самоуверенный, ироничный Ник О'Брайен? И это он так серьезно учит ее компромиссам?

— Да, должна, — настойчиво подтвердил Ник. — Я знаю, что ты боишься окончательно связать со мной свою жизнь, но ты же не можешь постоянно откладывать этот шаг, Келли. Я постараюсь не стеснять твоей свободы настолько, насколько смогу, пока ты не привыкнешь к своему новому положению. — Он поморщился. — Должно быть, ты заметила, что я не отличаюсь особым терпением, так что не знаю, насколько меня хватит.

— Понимаю, — едва слышно сказала Келли, опустив глаза, чтобы он не смог увидеть вдруг озарившую ее радость. — Это очень великодушно, Ник.

— Никакое это не великодушие, — коротко сказал он. — Я собираюсь стать твоей тенью и всегда быть рядом, пока мы не начнем смотреть на мир одними глазами.

— Здесь могут возникнуть затруднения. Мак собирается послать меня в Антарктику на следующей неделе.

— Антарктика! — За этим восклицанием последовал взрыв ругательств.

— Правда, я еще не купила теплое нижнее белье, так что могу выслушать и другие варианты. — Келли задорно посмотрела на него. — Что ты можешь предложить мне взамен?

Ник вдруг притих, внимательно изучая ее лицо.

— Ну, у меня действительно есть для тебя предложение, от которого ты вряд ли откажешься, — медленно проговорил он, пододвигаясь к ней поближе. — Знаешь ли ты, что группа перуанских ученых нашла плиту с какими-то странными иероглифами в горах около равнины Наска? — Не дожидаясь ответа, он продолжал: — Эта надпись не похожа ни на какие другие, когда-либо найденные на земле.

— Равнина Наска! — ахнула Келли, и в ее глазах вспыхнул неподдельный интерес. — Это не там, где нашли какие-то знаки, словно бы обозначающие посадочную полосу для древних астронавтов?

Ник кивнул, улыбаясь ее энтузиазму.

— Я подумал, что мог бы организовать экспедицию и поехать туда посмотреть, нет ли связи между этими двумя явлениями. Даже если ее не окажется, то возможность увидеть все своими глазами сделает поездку незабываемой.

Келли не сводила с Ника восхищенных глаз.

— Происхождение человека на нашей планете… — задумчиво сказала она. — Наша главная загадка. Разве можно упустить такую возможность?

— Конечно, нельзя! — воскликнул Ник, желая закрепить успех. — А Амазонка, в которой живут пираньи-людоеды? А возможность подняться на вершины Анд? Да и джунгли Южной Америки, я слышал, все еще населены племенами охотников за головами. Этого вполне достаточно, чтобы ты не заскучала. — Он подсел к ней еще ближе и, наклонясь к ее уху, вмиг осевшим голосом добавил: — А что касается ночей, то тут я тоже обещаю, что тебе не будет скучно.

— Как, только ночами? — Келли надула губки, изображая разочарование.

— Ну, к этой теме мы еще вернемся, — заверил он. — Можешь не сомневаться, дорогая, что в моей постели тебе не потребуется теплое белье. Так ты поедешь со мной?

— Просто не представляю, как я могла бы тебе отказать, — заявила Келли, невинно глядя на него. — Все это звучит так заманчиво! Я хочу тем не менее поставить одно условие.

— Какое условие? — насторожился Ник.

— Ты должен сказать мне, что любишь меня, — потребовала она слегка дрогнувшим голосом.

— Я действительно люблю тебя.

Келли растерянно посмотрела на него.

— И что, это все? Ты был гораздо более красноречив, описывая прелести пираний-людоедов!

Ник помрачнел.

— Какого черта ты от меня хочешь, Келли? Ты же знаешь, что я просто без ума от тебя с нашей первой встречи у меня дома. Я делал все, что может делать мужчина, чтобы показать тебе, что ты — смысл моей жизни. А теперь ты требуешь от меня словесного признания, чтобы иметь возможность официально добавить мой скальп к своей коллекции. Ну, я сказал тебе эти слова, но не жди, что я еще и произнесу целую речь к твоему удовлетворению.

Неужели он именно так ее понял? По его лицу было ясно, что он говорит вполне серьезно. Келли поразило, что он смог смирить свою гордость и позволить ей торжествовать победу. Прилив всепоглощающей любви захлестнул ее. Она бросилась в его объятия так неожиданно, что чуть не опрокинула его на песок.

— О, Ник, я так люблю тебя! — прошептала она, судорожно покрывая его лицо и шею тысячами быстрых поцелуев и изо всех сил сжимая его в объятиях. — Почему же ты мне раньше ничего не сказал? Ну как я могла узнать, что я не просто очередное развлечение для тебя?

Ник застыл от изумления, но быстро пришел в себя и обнял ее с неистовой страстью.

— Развлечение! — вскричал он, не зная, смеяться или плакать. — Ты лишила меня свободы, заставила мучиться сомнениями и ревностью, ты даже вынудила меня пойти на ряд мелких обманов, чтобы удержать тебя! Уж не знаю, как можно это назвать развлечением. — По мере того, как его руки добрались до ягодиц, он добавил уже другим тоном: — Хотя я не спорю, что ты можешь быть и развлечением, Кудряшка.

Келли решительно сбросила его руки.

— Осторожнее! — твердо сказала она. — Не забывай, я жду объяснения в любви.

— А как насчет того, чтобы показать, а не рассказать? — не сдавался Ник, кусая ее за мочку уха. — Это мне всегда удавалось лучше.

Она покачала головой и отодвинулась.

— Позже. Сейчас я хочу услышать все о тех «мелких обманах», на которые ты пошел ради меня. Я никогда не считала себя неотразимой, так что это звучит просто здорово.

Секунду Ник смотрел на нее, раздумывая.

— Ну ладно, пять минут, — согласился он наконец. — На этот период я, возможно, и смогу удержать свои руки подальше от тебя. — Он виновато улыбнулся. — Хотя лучше было бы укрепить свои позиции прежде, чем пускаться в откровения. Боюсь, что я самым постыдным образом воспользовался твоим незнанием испанского, когда мы оказались в Матсалее. Отец Мигель абсолютно не возражал против того, что мы не женаты, когда я объяснил ему, в чем дело. Жениться на тебе — полностью моя идея. Я хотел как-то привязать тебя к себе, прежде чем ехать в Акапулько, а это единственное, что пришло мне в голову. Я был почти уверен, что брак признают законным.

Келли смотрела на него, разинув рот.

— Твоя идея? — переспросила она, запинаясь. — Ты что, уже тогда хотел на мне жениться?

Он кивнул, не сводя с нее влюбленных глаз.

— Еще когда ты сказала мне, что со мной не боишься прыгать из гондолы горящего шара, я понял, что никогда не расстанусь с тобой. Да и до этого я желал твое маленькое соблазнительное тело больше, чем чье-либо другое. Ты с самого начала заинтриговала меня. — Он игриво улыбнулся ей. — Ну как можно устоять перед девушкой, которая готова прыгнуть с такой высоты без парашюта?

— Я действительно доверяла тебе, — нежно сказала Келли, глаза ее светились любовью. — Я всегда знала, что как бы опасно это ни было, с тобой я в безопасности.

— Ты всегда будешь в безопасности со мной, — торжественно сказал Ник с необычайно серьезным выражением. — Тебе не будут страшны никакие испытания: ни реки, кишащие пираньями, и горящие воздушные шары, ни драки в ночных клубах и банды грабителей, в здравии и болезни, пока мы оба живы.

— Как красиво, — восхищенно сказала Келли, сдерживая подступающие к глазам слезы. — Когда нас венчали, я не поняла ни слова, но, я уверена, что это намного лучше. Жаль, что мне не приходят в голову столь же поэтичные слова, чтобы сказать тебе.

— Меня вполне устроит, если ты пообещаешь любить меня следующие лет пятьдесят или около того, — засмеялся Ник, — и никогда больше не оставлять меня. — Его брови недоуменно поднялись. — Не понимаю, если ты меня любила, какого черта ты сбежала от меня?

— Потому что я совсем потеряла голову, — ответила Келли. Увидев, что это ничего не прояснило, она добавила: — Это не так глупо, как может показаться. Ты знаешь, быть влюбленной в Супермена очень страшно. Откуда я знала, что не надоем тебе, как только новизна ощущений пройдет? Ты сказал мне однажды, что как только находишь ключ к решению загадки, так теряешь к ней всякий интерес. Я знала, что сама полюбила навсегда, и не могла перенести, что для тебя наши отношения значат гораздо меньше.

Ник потянулся к ней, взял за плечи и хорошенько встряхнул.

— Я всю жизнь боролся с теми предубеждениями, которые возникали у окружающих вследствие моей особой одаренности, — печально сказал он. — Большинство людей или побаиваются меня, или испытывают неприязнь, им кажется, что я должен смотреть на них сверху вниз, как Бог с Олимпа. Даже мой родной отец не смог заставить себя полюбить меня. Но я не допущу, чтобы и ты так думала. То, что между нами происходит, слишком важно. Ты необыкновенная женщина. Ты можешь быть бесконечно разной, и я вполне допускаю, что ты не перестанешь поражать меня даже после нашей золотой свадьбы. Так что предупреждаю: если я еще хоть раз услышу эту ерунду насчет того, как ты мне надоешь, то просто-напросто тебя отшлепаю. Поняла?

Келли изумленно смотрела на него.

— Я это запомню, — тихо сказала она. Затем, тряхнув головой, она лучезарно улыбнулась ему. — Так или иначе, это было лишь временное помутнение рассудка. Когда я все спокойно обдумала, то пришла к выводу, что тебе невероятно повезло получить такое чудо, как я.

— Вот это правильно! — радостно согласился Ник, заключая ее в свои объятия. — А теперь, когда мы все выяснили, пора перейти к делу. Твои пять минут истекли. — Его поцелуй был жарким и очень убедительным. Но ей уже не требовалось никаких доказательств. Казалось, что прошли не часы, а недели с тех пор, как они занимались любовью и оба сгорали от нетерпения.

Без дальнейших слов Ник опрокинул Келли на песок.

— Я хотел тебя с той минуты, как мы расстались сегодня утром, — напряженным голосом прошептал он, торопливо расстегивая ее блузку и застежку лифчика. — И весь день потом я изнемогал от желания. — Его губы ласкали ее сосок, а второй он теребил пальцами.

Келли чувствовала, как внутри разгорается знакомый огонь. Она с нежностью гладила густые волосы Ника.

— Подожди, Ник! — прошептала она. — Мы же не можем прямо здесь…

Ник прижался к ней всем телом, чтобы она могла почувствовать, как он возбужден, и стал медленно тереться о нее. Келли захлестнул поток чувственности, смывая все сомнения.

— Разве ты не видишь, что я умираю от желания любить тебя? Я хочу опять почувствовать как ты отзываешься на мои ласки. — Ник начал нежно покусывать ее нижнюю губу. — Ты же сама сказала, что тут нам никто не помешает.

Их губы слились, и слова стали не нужны. Келли обвила руками его шею и притянула его к себе еще ближе. Наверно, он был прав. Плотный туман создавал полное ощущение изолированности. Казалось, что они совершенно одни на далекой затерянной планете. Странно, что липкий от влаги песок не только не уменьшил их возбуждение, но даже усилил его.

Ник рывками расстегивал на себе рубашку, пока наконец его обнаженное тело не коснулось ее набухшей груди. Еще одна безумная вспышка желания смела последние барьеры между ними, и Келли судорожно прижала его к себе обеими руками.

— Люби меня, Ник, — шептала она, как в лихорадке. — Пожалуйста, люби меня!

Ответом ей было его тяжелое дыхание и быстрые движения рук, которые скользили по ее телу в упоительных страстных ласках. Затем, опять припав к ее губам, он стал расстегивать ее пояс.

Охваченные страстью, они не заметили, что шум прибоя явственно звучит у них в ушах. И только когда холодная волна накатила на их обнаженные тела, чуть не затопив их, они пришли в себя.

— Вот это да! — прорычал Ник, скатываясь с нее и оглядываясь вокруг с таким возмущением, что Келли едва удержалась от смеха. — Что здесь происходит?

Ответом им стала еще одна ледяная волна, тут уж Келли от души рассмеялась.

— Просто наступает прилив, — сказала она сквозь смех, глядя на свою промокшую одежду. — А мне всегда казалось, что любовная сцена на пляже из фильма «Отсюда к вечности» очень романтична. Теперь я в этом здорово сомневаюсь.

Ник тоже посмотрел на свой мокрый костюм и усмехнулся.

— Да, дорогая. В следующий раз мы должны попытаться проделать это в более теплую погоду и с соответствующим музыкальным сопровождением. — Ник поднялся на ноги, поморщившись, когда вода захлюпала у него в туфлях, и нагнулся, чтобы помочь ей встать. Он поднял с песка фонарик, все еще работающий, несмотря на то, что он побывал в воде. — Хотя мне и не хочется ждать, все же лучше я отведу тебя в такое место, где ты не схватишь воспаления легких. — Он быстро застегнул на ней лифчик и блузку. — Я взял напрокат машину, мы найдем какой-нибудь мотель и продолжим там.

— Ничего подобного, — решительно возразила Келли, упрямо подняв подбородок. — Мы вернемся в домик, и ты извинишься перед Маком за все те ужасные вещи, что наговорил ему. Я не хочу, чтобы два самых важных человека в моей жизни ссорились.

Ник грозно нахмурился, и ей показалось, что он не согласится. Но, пожав плечами, он пробурчал:

— Ладно. Признаю, я был с ним грубоват. — Он бросил на нее подозрительный взгляд. — А ты уверена, что у него к тебе только отцовские чувства?

— Абсолютно уверена, — смеясь, ответила она. — И если ты постараешься быть с ним полюбезнее, мы уговорим его найти что-нибудь для тебя, чтобы ты мог переодеться, пока твоя одежда сохнет.

— Это не обязательно. Если он предоставит нам спальню, то наша одежда несколько раз успеет высохнуть до того, как я выпущу тебя оттуда.

Обнявшись, они двинулись по пляжу. Они даже не осознавали, что замерзли и дрожат от холода, ощущая себя безумно счастливыми. Любовь переполняла их сердца. Келли казалось, что они освещают окружающую тьму сиянием своего счастья.

— Надеюсь, мы идем в правильном направлении, — неуверенно сказал Ник. — Я был так взбешен тогда, что не запомнил дороги.

— Думаю, мы идем правильно, — беззаботно ответила Келли. Она хитро посмотрела на него. — Не могу поверить, что ты при всех своих талантах так плохо ориентируешься!

— Увы, это так, — огорченно признался он. — Я могу заблудиться на автомобильной стоянке.

— Ну, слава Богу! Хоть какая-то слабость! — шутливо воскликнула Келли. — Кажется, ты все-таки не Супермен!

— Я могу быть Суперменом только рядом с тобой, дорогая, — тихо сказал он, крепче сжимая ее руку. — Только с тобой.