– Мне не понравились эти люди, – неожиданно промолвила Катрин. Это были ее первые слова с тех пор, как служанка гостиницы принесла им ужин и вышла из комнаты.

Франсуа сделал глоток вина.

– Кто?

– Те, что внизу, в общем зале. Они напомнили мне о… они мне не симпатичны.

– Я и не ждал, что они вам понравятся. – Франсуа встретился взглядом с Катрин. – Они вас напугали?

В тоне, каким он задал вопрос, проскальзывала лишь равнодушная вежливость. Ему все равно, напугали они меня или нет, возмущенно подумала Катрин. Он намеренно задержался с этими ужасными людьми, поощряя их грубые шутки о невестах вообще и о Катрин в частности, до тех пор пока их реплики не стали скабрезными. Вначале до Катрин лишь смутно доходил их смысл. Она плохо осознавала и все прочие события этого дня. Когда же Франсуа не бросился защищать ее от оскорблений, которыми они, хохоча, осыпали их первую брачную ночь, ее охватило негодование. Девушка повторила:

– Мне они не понравились.

– Вы их больше не увидите.

– Благодарю вас. – Катрин изучающе смотрела на еду.

– Вы съели всего несколько кусочков. Съешьте мясо. Соус вполне приличный. Жорж-Жак позаботился, чтобы еду доставили из кафе Шарпантье по соседству. Одной из причин, почему он зачастил туда, явилась еда. – Лицо Франсуа осветила улыбка, делающая его обаятельным. – Другой причиной оказалась дочь владельца, которая ее готовила. Теперь у него есть и то, и другое.

– Я не хочу здесь больше оставаться. Мы можем теперь идти? – Катрин так и не притронулась к мясу.

Франсуа внимательно посмотрел на нее поверх бокала.

– Нет.

Длинные ресницы Катрин затрепетали.

– Мне здесь неуютно. Я хочу видеть Жюльетту.

– Вы увидите ее завтра. – Франсуа поставил бокал. – Вы поняли, что я сказал Жан-Марку? Катрин покачала головой.

– Я так и думал. Вы сегодня весь день как во сне. – Рука Франсуа сжала ножку бокала. – Если до вас не дошло, что я говорил вашему родственнику, то какого черта вы поехали со мной?

– Жан-Марк и Жюльетта сказали, что вы не причините мне вреда.

– А откуда они знают, что я могу и чего не могу?

Глаза Катрин расширились.

– Вы собираетесь меня обидеть?

– Нет. – Франсуа осушил бокал и со стуком поставил на стол. – Ради бога, хватит на меня так смотреть! Я ничего вам не сделаю плохого.

– Тогда почему вы все время на меня кричите?

– Потому что вы меня доводите… – Франсуа замолчал, подыскивая слова, потом устало сказал:

– Обещаю, что не сделаю вам больно. Вы сказали, что будете доверять мне.

– Но я же вас совсем не знаю!

– Вы знаете того, каким я предстал перед вами сегодня.

– Не понимаю.

– Вы знаете рассерженного баска, человека, ненавидящего аристократов, того, кто шпионит для Дантона. Вы знаете этого человека, Катрин.

– Вы меня смущаете.

– Я хочу сказать, что каждый из нас – это много людей. – Франсуа пристально посмотрел на Катрин, пытаясь взглядом заставить ее услышать его слова и понять. – Я смогу помочь вам только при условии, если вы будете мне доверять. – Франсуа бросил взгляд на свой пустой бокал. – Когда служанка вернется, чтобы убрать посуду, она должна увидеть нас вместе в постели.

Катрин тихонько ахнула, но не подняла глаз.

– Она захихикает, а потом об этом внизу расскажет остальным. Начнутся грубые шутки, что вас так смутили. А завтра у поста эти несимпатичные вам люди вспомнят прелестную маленькую жену Франсуа Эчеле и понимающе скажут: такой усталой она выглядит после возни под простынями. – Франсуа пристально посмотрел в глаза Катрин. – И они поднимут шлагбаум и позволят вам уехать домой в ваш Вазаро. Вы ведь этого хотите, не так ли?

– Да, – прошептала девушка. Франсуа оттолкнул стул и встал.

– Тогда не будем терять времени. – Он протянул руку. – Идите сюда. Это будет не так уж страшно.

Катрин со страхом посмотрела на руку Франсуа, потом медленно вложила в нее свои пальцы.

– Вот видите, это совсем не больно. – Франсуа поднял девушку на ноги. – А теперь вы сами разденетесь или вам помочь?

– Я сама.

– Хорошо. – Он подтолкнул девушку к кровати, потом снова уселся за стол и налил себе еще вина. – Позовите меня, когда будете в постели.

Он разговаривал с ней так, словно она была малым ребенком.

– Не думаю, что в этом есть необходимость.

– А я в этом уверен. Если вы не хотите послушать меня ради своего же блага, то выполняйте все мои распоряжения ради вашей подруги Жюльетты. Она тоже будет с вами в экипаже, а она рискует больше, чем вы, если ее поймают. – Франсуа смотрел прямо перед собой. – Все.

– Что?

– Снимите с себя все.

– Я не думаю…

– Раздевайтесь!

Катрин торопливо стала расстегивать пуговицы на платье. В тишине комнаты она слышала свое прерывистое дыхание. Зачем она это делает? Ей ни в коем случае не следовало приходить сюда. Убежать в дом на Королевской площади. Жюльетта поможет ей. Она никогда не позволит этому грубому, неистовому мужчине распоряжаться ею.

Помочь Жюльетте. Она убила человека ради Катрин, и ее надо оберегать, ее не должны допрашивать на посту. Лихорадочно думая, Катрин продолжала сбрасывать с себя одежду, пока неожиданно не поняла, что она совершенно обнажена. В панике девушка кинулась через комнату к кровати, нырнула под простыню и натянула на себя одеяло.

Франсуа продолжал смотреть прямо перед собой, медленно потягивая вино.

Шли минуты, молчание не нарушалось.

Катрин неожиданно охватило раздражение.

– Ну, что вы там, все сделано!

Франсуа встал, и раздражение Катрин перешло в панику.

– Все хорошо, Катрин. Не волнуйтесь. Я вас не обижу. – Его голос звучал успокаивающе. – Вы совсем разделись? – Он медленно повернулся к ней лицом.

Катрин села в постели, натянув простыню до подбородка и подозрительно глядя на Франсуа.

– Вижу, что да. – Простыня не закрывала только ее покатые плечи.

Он не спеша подошел к Катрин.

Она прижалась к дубовой спинке кровати. Франсуа сел на кровать рядом с девушкой.

– Я не собираюсь торопить вас. У нас еще есть время до прихода служанки.

Катрин молча смотрела на него.

– Вы замерзли? Развести огонь?

Девушка покачала головой.

– Хотите немного вина?

– Нет.

Франсуа наклонился ближе к ней, и Катрин замерла.

– Проклятие! – У Франсуа вырвалось ругательство, и он вскочил на ноги. – Может, прекратите трястись? Я сказал вам, бояться здесь нечего. Вы думаете, мне это легко? Матерь Божья, да я…

– Прекратите ругаться! – Неистовство Франсуа неожиданно вызвало ответный отклик. Катрин смотрела на него, сверкая глазами. – Я этого не потерплю. Сначала вы позволяете этим ужасным людям говорить мне всякие гадости, потом распоряжаетесь мной, а теперь еще бранитесь в моем присутствии неподобающим благородному человеку образом.

Франсуа изумленно смотрел на девушку.

Она показала на кровать:

– Это, может, и необходимо, но для меня тоже нелегко.

– Что ж, это никак не моя вина. Я вел с вами себя так же предупредительно, как делал бы это щеголь Филипп. Не припоминаю, чтобы когда-нибудь я так мягко разговаривал с женщиной.

– Это совершенно очевидно. У вас плохо получается.

– Вы предпочитаете, чтобы я был груб? – Франсуа ощутил, как утихает его гнев.

– Это будет более естественно. Я чувствую себя неспокойно, когда вы пытаетесь притворяться не тем, кто вы есть.

– Неужели?

– Неужели никто прежде не упрекал вас в грубости? Что вы так на меня смотрите?

– По-моему, я только что сделал открытие. – Он улыбнулся Катрин странной улыбкой. – Хотя для моих знакомых не тайна, что я лишен хороших манер и я не благородный господин. А теперь, поскольку вы больше не дрожите, могу я предложить вам бокал вина?

– Я плохо отдыхаю, если выпью вина за ужином.

– У вас такой вид, словно вы вообще плохо отдыхаете. – Он помедлил. – Вы по-прежнему видите сны?

– Да. – Катрин отвела взгляд. – Поэтому Жюльетта иногда расчесывает мне волосы на ночь. Это… расслабляет меня и позволяет одолевать кошмары.

– Вы предлагаете мне взять на себя эту обязанность?

– Нет. – Катрин посмотрела на него с испугом.

– А по-моему, да. – Его улыбка стала шире.

– Мне кажется, сердясь на меня за то, что я распоряжаюсь вами, вы хотите унизить меня.

Неужели он был прав? Катрин не считала, что способна кого-то унизить, однако заносчивость Франсуа раздражала ее сверх всякой меры.

– Я просто ответила на ваш вопрос.

Франсуа насмешливо поклонился.

– Как всякий патриот-республиканец, я не стыжусь выполнять мелкую работу. Сегодня мы сделаем вид, что я – Жюльетта. – Он взял с камина щетку из конского волоса. – Я даже обещаю не насмехаться над вами, как это наверняка частенько делает она.

Катрин неуверенно смотрела на молодого человека. Ее руки крепче вцепились в простыню.

– Жюльетта вовсе не насмехается надо мной.

– В таком случае вы исключение. – Франсуа принялся вынимать шпильки из густых волос Катрин, стянутых в тугой узел. – Почему вы дрожите? Я собираюсь всего лишь расчесать ваши волосы.

Катрин зажмурилась, когда распущенные волосы упали волной на спину.

– У меня нет желания до вас дотрагиваться. – Щетка ритмично двигалась по шелковистым волосам девушки. И с каждым ее прикосновением Катрин чувствовала себя все спокойнее.

– Мне это приятно, – прошептала Катрин. – Спасибо.

– Рад услужить вам.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что в каждом из нас – много людей?

– То, что и сказал. – Франсуа прошелся еще раз щеткой по ее волосам, отводя их от виска. – Посмотрите на себя. Вы подруга Жюльетты и кроткая кузина Жан-Марка. Оба они видят вас по-разному.

– А каким люди видят вас?

– Таким, каким хотят видеть. – Франсуа протянул руку и перекинул густую волну волос Катрин через ее правое плечо, при этом теплые кончики его пальцев скользнули по ее затылку и вызвали слабое покалывание в груди Катрин, заставившее ее вздрогнуть. По волосам Катрин снова заскользила щетка.

– А какой вы видите меня? – порывисто спросила Катрин.

Франсуа замешкался, и щетка повисла в воздухе.

– Я вижу вас в саду.

– Потому что хотите видеть меня там?

– Возможно. В моей жизни было не так много садов.

– Но вы сказали, что предпочли бы жить в…

– Я не всегда поступаю логично.

– Жюльетта говорит, что вы умный и добрее, чем прикидываетесь.

– А вы всегда доверяете суждениям Жюльетты?

– В последнее время – да. Так… проще.

– Да, проще, если вы хотите на всю жизнь остаться ребенком.

– Я не ребенок.

– Это потому что вас изнасиловали?

Катрин напряглась.

– Как нехорошо с вашей стороны напоминать мне об этом!

– Если вы находите, что мне недостает доброты, тогда не случится ли так, что суждения Жюльетты будут совсем не бесспорны?

– Почему вы спорите со мной?

– Потому что они просто жалеют бедную раненую мадемуазель. Вы хотите, чтобы я тоже вас жалел?

Уголки губ Катрин приподнялись в грустной улыбке.

– Нет. Вы, совершенно очевидно, поступите по-своему.

– Теперь вот мы понимаем друг друга. Никакой жалости!

– Никакой жалости, – повторила Катрин, почувствовав себя вдруг легкой.

Франсуа положил щетку на ночной столик.

– Ну вот, я искупил свой грех за грубость. Скажите, а за какой такой грех несет наказание Жюльетта?

Катрин озадаченно нахмурилась:

– Грех?

– А вы не находите неестественным ее поведение? Почему она носится с вами как с малым ребенком?

– Я не требую этого от нее. Она говорит…

– Пора. – Франсуа снял камзол. – Служанка скоро придет убрать посуду. Ложитесь и повернитесь ко мне спиной.

Катрин в смятении смотрела на него.

Франсуа снял рубашку.

– Матерь Божья, неужели вы не видите, что я стараюсь пощадить ваши нежные чувства? Вы хотите увидеть меня голым?

– Вы опять богохульствуете. – Катрин поспешно повернулась к нему спиной. За собой она слышала шорох одежды. Франсуа раздевался. Скоро он обнаженным скользнет к ней в кровать. Катрин была слишком сбита с толку, чтобы понимать, что она чувствует.

– Подвиньтесь. – Франсуа стоял рядом с кроватью.

Катрин торопливо откатилась на край кровати. Ее прохватил сквозняк, когда одеяло было откинуто и молодой человек скользнул под него. К ней он не притрагивался, но Катрин чувствовала волны жара, исходящие от его тела. Девушка снова задрожала.

– Прекратите! – Голос Франсуа звучал грубо, но, как ни странно, успокоил Катрин. – Скоро все кончится.

– Да.

– Я не хочу вас. Знаете, мужчин ведь тянет не ко всем женщинам, которых они видят.

– Марсельцы в аббатстве были…

– То было другое. Это накатили на них болезнь, лихорадка.

– Анриетте было всего десять лет.

– Это были скоты. А я вам говорю о мужчинах. Каждого возбуждает только определенный тип женщин. Некоторые, как Робеспьер, воздерживаются от них. Есть и другие, которым женщины не нравятся, и они предпочитают мужчин.

Катрин была поражена.

– Правда? И вы предпочитаете…

– Нет, я не содомит.

– Ох! – Катрин колебалась. – Стало быть, вы… – Она замолчала, дрожа от отвращения. – Вам нравится причинять женщинам боль.

– Совершенно необязательно. Если женщина доставляет мне удовольствие, я могу сделать так, что она будет наслаждаться тем, что между нами происходит.

Катрин молчала.

– Это правда. Говорю вам, не… – Тихий стук в дверь заставил замолчать его страстный голос.

– Скорее! – Прежде чем Катрин сообразила, что происходит, Франсуа уже лежал на ней, прижавшись к ней своим телом. – Войдите!

Дверь отворилась, и вошла та же дородная служанка, что подавала им ужин. Она остановилась и что-то пробормотала, прежде чем быстро убрать со стола.

– Поторопитесь. – Голос Франсуа звучал хрипло от нетерпения.

Служанка хихикнула, и ее движения намеренно замедлились.

Катрин ощущала теплую мускулистую грудь Франсуа, и ее пронзила буря чувств и мыслей.

Склеп! Она открыла рот, чтобы закричать.

Взгляд Франсуа опустился к ее лицу, и он прошептал:

– Нет!

Губы Катрин закрылись – она беспомощно смотрела на него. Ужас медленно отпускал ее. Его тело было теплым, гибким, обнаженным, а не одетым в грубую одежду, царапавшую ее кожу. Твердое и мускулистое, оно старательно отодвигалось от нее, без нужды не прикасаясь к ней лишний раз. Над ней навис Франсуа с квадратным смелым лицом, чью свирепость отчетливо выхватил свет свечей. Странно, что именно эта свирепость давала девушке успокоение – она была такой благословенно знакомой.

– Задуйте свечи и уходите, – велел Франсуа служанке, не спуская глаз с Катрин.

Снова раздалось хихиканье, и комната погрузилась в темноту. Дверь медленно закрылась.

Франсуа отодвинулся от Катрин на другой край кровати.

– Ну вот, все кончено. Я говорил вам, что это будет не так страшно.

Он так быстро отодвинулся от меня, значит, я так же была ему неприятна, как и он мне, подумала Катрин. Но соски ее все еще покалывало от прикосновения его теплой кожи с жесткими курчавыми волосами, покрывавшими его грудь. К своему удивлению, Катрин обнаружила, что это новое ощущение не было страшным. И вообще, все казалось не таким жутким испытанием, как она думала, а сейчас, как сказал Франсуа, все уже было кончено.

– Теперь спать?

– Если сможете.

Катрин почувствовала, что ей будет нетрудно сегодня заснуть.

– Вы останетесь здесь со мной?

– Тут только одна кровать.

Катрин закрыла глаза.

– Да, конечно. Могу я спросить вас? – Голос Катрин был нерешителен.

– Да.

– Почему вы всегда на меня сердитесь?

Последовало такое долгое молчание. Она решила, что Франсуа не собирается отвечать.

– Потому что, глядя на вас, я внутренне истекаю кровью.

– Что?

– Спите!

Снова молчание.

– Извините, что вела себя так глупо. Я ведь не поняла.

– Не поняли?

– Что вы не хотите причинить мне боль. – Катрин повернулась лицом к стене. – Я думала, все мужчины желают женщин только потому, что те – женщины. Я рада, что вы мне объяснили. Теперь я чувствую себя с вами более спокойно.

– Правда?

– Да, – сонно прошептала Катрин. – Я рада, что не нравлюсь вам и вы не хотите меня.

– Нет, я вас не хочу.

Сквозь сон Катрин услышала, как Франсуа повторял эти слова. Странно, но в его устах они звучали, как одна из просительных молитв в дни покаяний.

– Вы не нравитесь мне. Я не хочу вас.

* * *

На следующее утро Франсуа и Катрин прибыли на Королевскую площадь. Жюльетта встретила их в дверях.

– С тобой все хорошо? – Взгляд Жюльетты тревожно изучал лицо подруги. Катрин выглядела поразительно оживленной. – Он не причинил тебе вреда?

– Разве что колол мне уши своим ужасным языком, а так никакого, – отозвалась Катрин. – У него язык еще более неуправляемый, чем у тебя, Жюльетта.

– Сожалею, но у меня не было времени и средств брать уроки хорошего тона, – откликнулся Франсуа. – И я не провел детство в монастыре.

Катрин нахмурилась.

– И все равно вы не должны…

– Что ж, все уже сделано. – Жюльетта потащила Катрин в дом, развязала ленты ее шляпки и сняла ее. – Ты дома, в безопасности, и я о тебе позабочусь. Ты устала?

Катрин неуверенно посмотрела на подругу.

– Мне кажется, нет. Я очень хорошо выспалась.

– Отлично. Но тебе все равно следует отдохнуть. Жан-Марк и Филипп сейчас в конторе месье Бардо – договариваются о средствах, на которые ты будешь жить в Вазаро. Когда они вернутся, мы пообедаем, а потом отправимся в путь. Беги в свою комнату, я сию минуту приду.

Живость исчезла с лица Катрин.

– Если ты считаешь, что так лучше. – Она послушно повернулась к лестнице.

– Подождите. Не делайте этого, – негромко произнес Франсуа. – Скажите ей «нет», Катрин. Жюльетта нахмурилась.

– С какой это стати? Вы же знаете, она нездорова. Ей надо отдохнуть перед дорогой. Посмотрите на нее, она с каждой минутой бледнеет.

– Пожалуй, я и впрямь немного устала. – Катрин, проигнорировав хмурую морщинку на лице Франсуа, стала тяжело подниматься по лестнице. – Мне бы хотелось пойти в сад до отъезда в Вазаро. У меня есть на это время?

– После отдыха. – Жюльетта повернулась к Франсуа. – Мне надо поговорить с вами.

– Я так и думал. – Молодой человек провожал взглядом Катрин, нехотя одолевавшую одну ступеньку за другой. – Мне кажется, я тоже хочу с вами поговорить. Идемте.

Он повернулся и широким шагом вошел в салон.

Жюльетта помедлила. Ее удивило, как быстро он взял на себя командование, затем поспешно последовала за ним.

– Вы не должны были увозить ее вчера. У вас не было никакого права. Вы могли напугать ее, – бросилась она в атаку.

– Я и напугал.

– Что вы с ней сделали?

– О, себя я ей не навязывал, если это вас пугает. – Франсуа встретил взгляд Жюльетты спокойно. – Но я рассердил ее и заставил посмотреть в лицо неприятным вещам. – Он помедлил. – Точно так, как вы, покинув аббатство, встречали все беды лицом к лицу.

– Я в состоянии это делать. А Катрин еще недостаточно окрепла для этого.

– Она сильнее, чем вы думаете. Прошлой ночью она ожила. Если Катрин так хрупка, как вы полагаете, она должна была зарыдать или хлопнуться в обморок, а с ней ничего этого не случилось. Я понял, почему ей становится хуже. – Франсуа помолчал. – Из-за вас.

– Из-за меня?

– Вы ее душите.

– Это не правда. Вы о ней ничего не знаете. Она нуждается во мне! – Жюльетта в панике искала наиболее убедительные возражения.

– Неужели? – насмешливо спросил Франсуа. – Или это вы нуждаетесь в ней?

Руки Жюльетты сжались в кулаки.

– Вы ошибаетесь. Она не может обойтись без моей помощи. Она ждет ребенка.

– Обошлась же она без вас прошлой ночью. – Франсуа изучал лицо Жюльетты с холодной беспристрастностью. – Не сомневаюсь, вы любите Катрин, но сейчас для нее нет никого хуже вас. Ей надо встать на собственные ноги, и я сомневаюсь, что вы позволите ей это сделать.

– Вы лжете! Я готова на все, чтобы помочь ей!

Франсуа медленно покачал головой.

– Вы же просто душите ее своим вниманием, и скоро она будет не в состоянии жить без вас. Вы губите ее. Вы слишком ее любите, чтобы заставить встать на ноги.

– А вас не волнует, что она может рухнуть, осознав свое бессилие?

Франсуа равнодушно пожал плечами.

– С какой стати это должно меня волновать? Мы оба знаем, что я женился на Катрин ради ее приданого. Как только вы вечером уедете, моя миссия будет окончена. Я предлагаю вам преимущества своего опыта как беспристрастный наблюдатель.

– И как шпион. – Голос Жюльетты дрожал. – Филипп сказал, вы шпион Дантона.

– Это правда.

– И убийца.

– Я убивал мужчин.

– И тем не менее смеете говорить мне, что я…

– А вы бы лучше спросили себя, почему вас так расстроили мои слова, что вы потеряли самообладание, стараетесь унизить меня и швыряетесь оскорблениями. – Франсуа направился к двери. – Если вас действительно заботит благополучие Катрин, то вы найдете возможность оставить ее в покое, чтобы она защищала себя сама, как только вы приедете в Вазаро.

Он вышел из салона.

Это не правда. Катрин нуждается в ней.

И все же она выглядела поразительно хорошо, вернувшись сегодня утром. И только когда Жюльетта снова стала отдавать распоряжения, летаргия Катрин вернулась.

Жюльетта ощутила, что слезы жгут ей глаза, и сердито заморгала. Совершенно необязательно, чтобы Франсуа оказался прав. И ей незачем оставлять Катрин, даже если в его словах есть крупица правды.

"Вы душите ее.

Вы губите ее.

Никого нет хуже для Катрин, чем вы.

Или это вы нуждаетесь в ней?"

Она-то считала, что делает все для блага Катрин. Теперь она уже ни в чем не была уверена. Слова Франсуа задели самые потаенные струны ее души.

Жюльетта медленно вышла из салона и поднялась по лестнице.

Катрин лежала на кровати, уставившись в потолок пустым, затуманенным взглядом. Она была в том же состоянии, что и в последние несколько недель. И теперь, после того как Жюльетта уловила проблеск живости на лице подруги всего несколько минут назад, это стало новым потрясением.

Выдавив из себя улыбку, Жюльетта села на постель рядом с подругой.

– Франсуа сказал, ты испугалась вчера вечером.

– Да, там были люди в гостинице, напомнившие мне о… – Катрин замолчала. – Я хотела убежать и вернуться сюда, но Франсуа мне не разрешил. Я знала, что ты не позволишь никому причинить мне боль.

– И благодаря мне ты чувствуешь себя в безопасности?

– О да! Ты от всего меня ограждаешь, мне не надо ни о чем беспокоиться.

«Вы не позволите ей встать на ноги».

Беря за руку подругу, Жюльетта почувствовала, как ее надежда, что Франсуа ошибается, разлетается.

– Расскажи мне, что случилось вчера ночью.

Катрин не взглянула на нее.

– Мне не хочется разговаривать. Могу я теперь пойти в сад?

Катрин будет там сидеть в мечтательной тишине. А потом уедет в Вазаро, и тишина отправится с ней. Почему? Да потому, что рядом будет Жюльетта, ограждающая Катрин от всего, что может потревожить эту тишину.

– Да, ты можешь пойти в сад, – тупо сказала Жюльетта. Матерь Божья, как же она не хотела, чтобы Франсуа оказался прав!

Жан-Марк подсадил Катрин в экипаж и посмотрел мимо нее на Филиппа, устроившегося на сиденье напротив.

– Пошли курьера, как только приедете в Вазаро. Я хочу знать, как вы доехали и вообще обо всем.

Филипп кивнул.

– Я позабочусь о них, Жан-Марк.

– Это уж точно, черт бы тебя побрал! Где Жюльетта?

– Она вернулась в дом за шалью, которую Катрин оставила в саду.

– Эчеле встретит вас еще до того, как вы доберетесь до поста, чтобы убедиться, что вы без труда минуете его. А у тебя бумаги есть?

– Я же не дурак, Жан-Марк.

Жан-Марк повернулся и направился к дому. Жюльетту он встретил у парадной двери. Темно-зеленое дорожное платье и шляпка в тон очень шли ей. Через левую руку она перекинула голубую шелковую шаль.

– Взяли? Отлично, садитесь в экипаж.

– Почему вы не едете с ней, Жан-Марк? – Голос Жюльетты звучал тихо, ее лицо скрывали поля шляпы. – Это вы должны ехать с ней. Она же ваша подопечная.

– По-моему, вы не раз указывали на это! – сухо произнес Жан-Марк. – Я не могу сейчас уехать из Парижа. В Национальном конвенте в разгаре дебаты, следует ли конфисковывать еще корабли для флота. Если я их не остановлю, они утащат с моих верфей даже те корабли, что еще строятся.

– Снова дела?

– Если возникнут трудности, Филипп пошлет за мной. Как только минуете пост, будете в безопасности. В Вазаро – свой мир.

– Меня не это волнует. – Жюльетта устремила взгляд на экипаж. – Просто я считаю, что вы должны…

– Посмотрите на меня. – Жан-Марк схватил девушку за руку. – Я хочу видеть ваше лицо. Вы что-то слишком подавлены.

Жюльетта подняла голову, и Жан-Марк увидел, что в ее глазах стоят слезы.

– Вы нужны ей, Жан-Марк.

Он покачал головой:

– У нее есть вы, а я приеду в Вазаро через несколько месяцев. Так будет лучше, малышка. Долго я так продержаться не смогу. Вы все еще ранены, а я не привык к стезе добродетели.

– Не понимаю, о чем это вы.

Жан-Марк криво усмехнулся.

– Знаю, не понимаете. Но если бы я поехал с вами в Вазаро, вы бы узнали это за несколько дней. Я мог бы даже позаимствовать у Филиппа его домик цветов.

– Я не ранена. – Жюльетта отвела глаза от его лица.

– Это что, приглашение?

Кровь прилила к щекам Жюльетты.

– Все это не имеет никакого отношения к Катрин. Вы говорите загадками.

– Загадками, которые вы бы легко разгадали, дай себе труд. Вы всегда знали ответ, но предпочитали его игнорировать. – Жан-Марк последовал за Жюльеттой. Он подсадил ее в экипаж рядом с Катрин. – Не сомневаюсь, что вы прекрасно обойдетесь без меня в Вазаро. – Жан-Марк слабо улыбнулся. – До свидания, Жюльетта.

– До свидания. – Взгляд девушки отчаянно цеплялся за Жан-Марка. – Я не имела в виду, что не могу без вас обойтись. Я только хотела сказать, что это ваша ответственность, а не моя – заботиться о Катрин. По-моему, вы должны…

– До свидания, Жюльетта, – повторил Жан-Марк, захлопывая дверцу экипажа и давая знак кучеру.

Жюльетта высунула голову из окна, и Жан-Марк с изумлением увидел, что слезы катятся по ее щекам. Это было совершенно не похоже на Жюльетту – так демонстрировать свои слабости.

– Вы меня никогда не слушаете. Я пытаюсь сказать вам…

Экипаж рывком рванулся с места, а Жан-Марк остался на тротуаре, глядя им вслед.

Все будет хорошо. Эчеле даст знать, как только они проедут пост. И все же Жан-Марку стало не по себе – ноющее чувство беспокойства и тревоги охватило его душу, когда он вспомнил лицо Жюльетты. Он неожиданно пожалел, что не поехал с ними.

Что за глупости! Его место не в Вазаро с Жюльеттой, а здесь, в Париже.

* * *

Спустились сумерки, когда Робер вошел в кабинет Жан-Марка и стал зажигать свечи.

– Только что прибыл курьер от месье Эчеле.

– Да?

– Экипаж миновал пост.

– Слава богу!

Робер согласно кивнул:

– Сказать Мари, что вы сейчас будете ужинать?

Жан-Марк снова взялся за перо.

– Я спущусь. Мне надо закончить кое-какую работу.

Робер остановился у двери.

– Я хотел спросить, что мне делать с картиной, месье?

Жан-Марк поднял голову.

– С картиной?

– Мадемуазель Жюльетта рисовала с меня портрет и оставила ее на мольберте в саду. Наверное, забыла.

– Да. – Жюльетта слишком дорожила своей работой, и для нее бросить незаконченную картину было совершенно необычно. Значит, что-то ее чрезвычайно расстроило, больше, чем предполагал Жан-Марк. – Поставьте в ее комнату.

– Да, месье. – Робер закрыл дверь.

В ее комнату? Жюльетта находилась в доме совсем немного времени. И тем не менее все, к чему она прикасалась, как бы вбирало ее индивидуальность, несло на себе неизгладимый отпечаток ее личности. Упрямая, непредсказуемая и своевольная, она каким-то образом умудрилась зацепить за сердце Жан-Марка больше, чем любая другая женщина. И теперь она катит в экипаже и уже далеко от него, от Парижа. А он сидит здесь, в опустевшем враз доме. Тишина. Вдруг он услышал, как открылась дверь.

– Я голодна. Скажите, пожалуйста, Мари, чтобы приготовила ужин.

Жан-Марк медленно поднял глаза от лежавшего перед ним документа.

В дверях его кабинета стояла Жюльетта, с вызовом глядя на него. Она сняла темно-зеленую шляпку и раскачивала ее на лентах. Жан-Марк молча смотрел на нее.

– Нечего сверкать на меня глазами. Я же сказала, что это вы должны были с ней поехать, но вы не послушались меня. А теперь у нее только Филипп, и вы знаете, как она к нему относится…

– Какого черта вы здесь делаете?

– Я собираюсь здесь жить.

Противоречивые чувства обуяли Жан-Марка: радость, что он снова видит ее; тревога, что здесь она ежеминутно подвергает себя опасности; беспокойство за Катрин – каково ей придется без подруги. Жан-Марк взял себя в руки.

– Вам надо вернуться в Вазаро.

– Я не могу поехать туда. Франсуа сказал, что я душу волю Катрин, я не согласилась с ним, но я… – Девушка замолчала. – Он прав.

– Вздор!

Пальцы Жюльетты сжимали и разжимали ленты шляпы.

– Я не была уверена, что смогу оставить ее, даже зная, что так надо. Думаете, мне было легко вернуться сюда? У меня никогда никого не было, кроме Катрин, и я не хотела ему верить.

– Я вижу, мне придется кое-что обсудить с Эчеле, – мрачно заявил Жан-Марк, кладя перо на подставку. – Полагаю, он привез вас назад от поста?

Жюльетта покачала головой.

– Франсуа не знает, что я не поехала с ними. Я велела экипажу остановиться на улице до поста. Я вышла и следила, пока они не пропустили Катрин, а потом пошла назад. Франсуа разговаривал с охранниками, а в экипаж он так и не заглянул.

– И как же вам удалось сюда добраться?

– Пешком. Я знала, вы рассердитесь, и хотела, чтобы экипаж был уже достаточно далеко. Вы ведь разозлились?

– Еще как.

– Стало быть, я была права, что…

– Вы не правы, – ледяным тоном перебил Жан-Марк. – Вы поступили неосмотрительно, глупо и легкомысленно. Какого дьявола тогда мы так старались не выпускать вас на парижские улицы! Что, если бы вас узнали…

– Я была осторожна. На мне была шляпка, и я шла, опустив голову. Я даже не спрашивала дорогу, когда заблудилась.

– Проклятие, да это чудо, что вас не схватили и не бросили в тюрьму! Вы хотя бы представляете себе, как теперь мы сможем вас вывезти из Парижа?

– Я не собираюсь пока уезжать. По крайней мере сию минуту. Вы думаете, я расстроила Катрин и прошла пешком через полгорода для того, чтобы смиренно последовать за ними в Вазаро?

– И каковы же ваши намерения? Жюльетта настороженно посмотрела на него.

– По-моему, нам лучше обсудить это после ужина.

– Нет, сейчас.

– Я голодна, – сказала девушка. – Я устала, и у меня болят ноги. Я собираюсь вымыться и поесть, а потом мы поговорим. – Она круто развернулась на каблуках. – Скажите Мари, чтобы приготовила ужин.

– Жюльетта, я подожду, пока вы соизволите поговорить со мной, но в этом доме вы приказываете мне в последний раз.

Щеки Жюльетты порозовели. Жан-Марк был поражен выражением отчаяния на ее лице.