Tutto a te mi guida.

Эта фраза снова и снова прокручивалась в мозгу Жюльетты. Она не могла от нее отрешиться на всем пути домой из Тампля.

Все ведет меня к тебе.

Когда Жюльетта вернулась на Королевскую площадь, Жан-Марка еще не было дома, хотя уже наступил вечер. С тех пор как он вернулся в Париж из Гавра, он, казалось, избегал Жюльетту так же, как и она его.

Робер тщательно постарался скрыть удивление при виде старого платья на Жюльетте и ее вымазанного сажей лица.

– Я принесу наверх теплую воду. Вам понадобится что-нибудь еще?

Мне было необходимо что-то еще, и я взяла его.

– Спасибо, Робер, мне больше ничего не нужно. – И Жюльетта торопливо взбежала вверх по ступенькам.

* * *

Была уже почти полночь, когда она услышала на лестнице шаги Жан-Марка. Минуту спустя она уловила стук закрывшейся за ним двери.

Жюльетта судорожно вздохнула, встала и быстро направилась к двери, ведущей в коридор.

Жан-Марк уже снял черный парчовый жилет и расстегивал белую полотняную рубашку, когда Жюльетта без стука отворила дверь его комнаты и вошла.

Он бросил взгляд через плечо. Жюльетта в белом кружевном капоте.

– Могу ли я сказать, что вы никогда не перестаете удивлять меня?

– Добрый вечер, Жан-Марк. – Жюльетта нервно теребила кружева. – Я ждала вас. Вас долго не было.

– Я не знал, что у меня есть причина спешить домой. – Жан-Марк помолчал. – Я должен заключить, что ошибался?

Жюльетта кивнула и закрыла дверь.

– Это непросто… я не могу… не знаю, что сказать…

– Это совершенно очевидно.

Жюльетта встала перед Жан-Марком.

– Я много думала… – Она умолкла. – Это труднее, чем я представляла.

– Разрешите вам помочь? Вы поняли, что глупо бороться против того, чего мы оба хотим.

– Нет. – Жюльетта заглянула в темные глаза Жан-Марка. Такие прекрасные настороженные глаза. – Я решила сказать вам, что люблю вас.

Жан-Марк оторопел.

А Жюльетта поспешно продолжала:

– О, я не жду, что вы скажете, что любите меня. Хотя мне кажется, я вам небезразлична больше, чем вы думаете. – Ее голос понизился до шепота. – Вы можете никогда и не полюбить меня. Я не уверена, что вы вообще способны любить женщину.

– Тогда почему же вы так щедры, что даете мне такое оружие?

– Оружие? – Жюльетта печально улыбнулась. – Видите, вы по-прежнему вооружены против меня. Вы можете никогда… – Девушка замолчала, и прошло какое-то время, пока она снова заговорила:

– Да, я дам вам любое оружие, какое вы пожелаете, Жан-Марк. – Она подняла руку и ласково провела по его левой щеке. – Я люблю вас не только телом, но и всей душой и умом. Я останусь с вами – в вашей постели или просто рядом – до тех пор, пока вам этого хочется. Надеюсь, что это продлится долго, потому что я, наверное, буду любить вас всю жизнь. Этого оружия вам достаточно?

– Да, – хрипло произнес Жан-Марк. – Могу я спросить, что вызвало эту капитуляцию?

– Tutto a te mi guida.

– «Все ведет меня к тебе»?

– Эти слова выгравированы на кольце-печатке королевы. Она сказала, что с самого начала знала, что выбора нет и что любовь надо ловить, пока она не ускользнула. – Жюльетта улыбнулась дрожащими губами. – Я вдруг поняла, что мне тоже не уйти. С первого дня, когда я вас увидела, все вело меня к вам: Катрин, моя живопись, Танцующий ветер, аббатство, даже революция. Неужели вы не понимаете? В мире слишком много крови и разрушений. Я не позволю лишить себя того, что может быть у меня с вами. – Она положила голову на грудь Жан-Марка, обвила его руками и прошептала:

– Все действительно ведет меня к тебе, Жан-Марк.

– По-моему, я… сокрушен. – Жан-Марк стоял неподвижно; потом его руки поднялись, на мгновение задержались над плечами девушки и сомкнулись на них с величайшей осторожностью. – Но если ты полагаешь, что я не приму твоего предложения, ты жестоко ошибаешься. Я был бы последним дураком, если бы отказал себе в том, чего хочу. А я не дурак.

– Я знаю.

– Я человек практичный. – Губы Жан-Марка ласкали висок Жюльетты. – И если мне отдают победу, я принимаю ее.

– Да.

Жан-Марк подхватил Жюльетту на руки и понес к кровати.

– А что, если будет ребенок?

Девушка обмякла в его объятиях.

– Я ничего от тебя не жду. Если это случится, я позабочусь о ребенке.

Жан-Марк посмотрел на нее.

– Ты совсем сдаешься?

– Не сдаюсь, – прошептала Жюльетта. – Предлагаю.

Жан-Марк уложил ее на шелковое покрывало, лег рядом, опираясь на локти и глядя Жюльетте в лицо. В его глазах она увидела недоумение, страсть и странное сожаление.

– Это разве не одно и то же?

– Нет. – Жюльетта запустила пальцы в его густые волосы, и его губы медленно приблизились к ее губам. – Это не одно и то же. Ты увидишь.

* * *

– Ты защитил меня, – сонно прошептала Жюльетта. – Я этого не ожидала.

– Неужели так трудно поверить, что я могу отвечать великодушием на великодушие? – Жан-Марк крепко прижал к себе девушку, ласково водя рукой по ее кудрям. – Я обнаружил, что очень тронут. Возможно, это просто временная слабость, но, пока я ее не преодолею, я не могу поставить тебя в такое уязвимое для меня положение. Ты же видишь, что… Ты что, засыпаешь?

– Да. – Жюльетта прильнула к нему. – Мне хотелось бы не спать, но я так устала. – Она зевнула. – День был очень утомительным, а ты пришел поздно.

– Завтра приду пораньше. Да мы можем и вообще не вылезать из постели.

– Это было бы приятно. – Жюльетта откровенно боролась со сном. – Мы этого не делали со времен «Удачи».

Руки Жан-Марка крепче обвились вокруг Жюльетты, щекой он прижался к ее макушке. В его объятиях она казалась маленькой, хрупкой. Она полностью отдалась в его власть, и все же в ее капитуляции не было слабости. Теперь она стала еще сильнее, чем в свои самые дерзкие моменты, и у Жан-Марка было странное ощущение, что в минуту торжества он потерпел поражение.

Он нежно поцеловал девушку в макушку, глаза жгла горячая влага, и он их закрыл.

Tutto a te mi guida.

Верные слова. Неудивительно, что они затронули какую-то знакомую струну, когда королева…

Королева.

Жан-Марк вдруг догадался…

Он-то ведь подумал, что Жюльетта повторила слова королевы, слышанные ею в прошлом в Версале, но Жюльетта всегда отказывала прошлому и жила только настоящим. Почему же тогда эта фраза так подействовала на нее сейчас?

Разве что она услышала ее гораздо позднее.

Или она снова ходила в Тампль к Марии-Антуанетте…

Жан-Марк осторожно высвободил руку из-под головы Жюльетты и набросил на нее шелковое покрывало. Выбравшись из постели и накинув парчовый халат, он тихонько скользнул к двери, взяв по пути со стола подсвечник.

Минуту спустя он открыл дверь комнаты Жюльетты. Что он рассчитывал найти? Если она, как он подозревал, ходила в Тампль, то, должно быть, уже отослала испачканный сажей маскарадный наряд вниз. Возможно, он надеялся, что ошибся и вообще ничего не найдет.

Стол в другом конце комнаты был покрыт полотняной скатертью, на нем лежал веер, стояли флакон и какое-то устройство из дуба. На полу рядом со столом он увидел соломенную корзину с бумажными веерами.

Жан-Марк медленно прошел через комнату к столу и поставил на него подсвечник.

Раскрытый белый шелковый веер на столе был очень изысканным. Тонкий шелк отделан по краю изящным кружевом, резные палочки из слоновой кости отполированы до блеска, а на шелке был изображен грациозный Танцующий ветер с глазами, как крошечные миндалевидные изумруды. По спине Жан-Марка побежали мурашки панического страха.

– Что ты здесь делаешь? – За его спиной в дверях в кружевном капоте стояла растрепанная Жюльетта. – Я не говорила, что ты можешь сюда входить, Жан-Марк. Ты не имеешь права…

– Что это такое? – Жан-Марк взял со стола шелковый веер и поднял его. – Ради бога, что это ты еще придумала?

– Ты же знаешь, что это Танцующий ветер. Я сделала его ради собственного удовольствия. И не собираюсь обмахиваться им на публике. Тебе не следовало его трогать. Я не уверена, что клей уже высох. – Она забрала веер у Жан-Марка и осторожно положила на покрытый полотняной скатертью стол. – Он очень хорош, не так ли?

– Исключительно. – Жан-Марк указал на корзину с веерами, что стояла на полу. – А эти, я полагаю, ты тоже сделала для собственного удовольствия.

Жюльетта повторила:

– Тебе не следовало входить сюда.

Жан-Марк схватил девушку за плечи.

– Кафе «Дю Ша». Королева. Все это тянется месяцами, так?

Жюльетта подняла на него глаза.

– Да, но я очень осторожна. Тебе это абсолютно ничем не грозит, Жан-Марк. Если нас схватят, я никогда…

– Ты считаешь, я этого не знаю? – Голос Жан-Марка звучал резко. – Господи, ты думаешь, я до сих пор не узнал тебя?

– Это продлится недолго. Она скоро будет на свободе. Но сейчас ты не должен вмешиваться.

– Ты виделась с ней сегодня, да?

Жюльетта кивнула.

– Она просила меня пообещать ей найти способ спасти ее сына. Ох, Жан-Марк, она такая печальная! Я просто обязана помочь ей.

– Ради всего святого, да весь Париж знает, что Конвент собирает против нее улики для суда!

– Франсуа говорит, что план побега почти готов. Он уже подкупил охрану в Тампле, и нам остается только найти способ провезти ее через кордоны в добром здравии.

– Франсуа!

– На самом деле он вовсе не человек Дантона. Он руководитель группы, которая пытается спасти королевскую семью. Его настоящее имя – Уильям Даррел.

– Сюрприз за сюрпризом, – мрачно сказал Жан-Марк. – Во что еще меня посвятят?

– Ни во что.

– И когда же состоится побег?

– Через две недели, двадцать третьего июня. – Жюльетта посмотрела на него. – Тебя это не касается. Сделай вид, что ты никогда не видел этих вееров, Жан-Марк. Занимайся своими делами.

Жан-Марк невесело рассмеялся.

– Ты думаешь, я могу сделать вид, что не вижу, как ты участвуешь в заговоре, который может отправить тебя на гильотину? Завтра же вывезу тебя из Парижа.

– Нет, Жан-Марк, – спокойно произнесла Жюльетта. – До тех пор, пока она не будет в безопасности, – нет. Но, если надо, я попрошу Нана подыскать мне другое жилище. Я знала, что до этого может дойти, если…

– Нет! Зачем ты это делаешь?

Жюльетта улыбнулась.

– Потому что я стала другой. Меня изменило случившееся в Андорре, и, по-моему, ты тоже изменил меня, Жан-Марк. Ребенком я боялась любить, я была уверена, что мое чувство останется без ответа. Но теперь я знаю, что важно не быть любимой, а любить самой. А когда ты любишь человека, ты должен помогать ему. – Глаза девушки сияли от непролитых слез. – Уверяю тебя, я бы очень хотела стать такой, как прежде. Мне тогда было гораздо удобнее. Тебе посчастливилось, что ты умеешь оставаться в стороне.

– Да? – Голос Жан-Марка звучал устало. Он не чувствовал, что остается в стороне, у него было ощущение одиночества и отчаянного страха за нее. – Я не смогу убедить тебя прекратить этот идиотизм?

Жюльетта покачала головой.

– Но мне действительно ничего не грозит, Жан-Марк. Я всего лишь расписываю веера и время от времени передаю сообщения.

– Всего лишь? – Губы Жан-Марка сжались. – Прекрасно. Когда в следующий раз пойдешь с каким-нибудь заданием от Эчеле, скажи мне, и я пойду с тобой.

– Нет! – Жюльетта попыталась скрыть отчаянную тревогу в голосе. – Я не хочу тебя впутывать.

– Тогда ты сама будь очень осторожна, хорошо? – Жан-Марк отпустил плечи Жюльетты. – Не волнуйся, я не собираюсь участвовать в этом заговоре. Моя единственная цель – не дать тебе сложить голову. Я обнаружил, что необыкновенно привязался к ней, как и к прочим восхитительным частям твоего тела. – Он направился к двери. – И, моя дорогая Жюльетта, я впутался во все это в тот день, когда в то первое утро увидел тебя бегущей через лес. Сейчас уже слишком поздно возвращаться и пытаться что-то изменить.

Попытка освободить королеву потерпела неудачу.

Жюльетта не могла в это поверить.

– Но мы же были так уверены, – опечаленно сказала она, когда Нана сообщила ей эту новость вечером в кафе «Дю Ша». – Все же было готово. Что могло произойти?

– В последнюю минуту сменили охрану, – мрачно отозвалась Нана. – Все до единого охранники, которых мы подкупили, таинственным образом получили вчера задания за пределами Тампля.

Жюльетта задумалась.

– Как же могло случиться такое? Что нам теперь делать?

– Продолжать попытки. Составить новый план. – Нана покачала головой. – Хотя, видит бог, времени осталось мало. По словам Уильяма, идет разговор о том, чтобы перевести королеву из Тампля в Консьержери – главную тюрьму. Если это произойдет, у нас будет мало шансов.

Жюльетта содрогнулась. Консьержери, мрачная жуткая темница, расположенная на расстоянии брошенного камня от Нотр-Дам, была последним шагом на пути к гильотине.

– А в Консьержери у вас кто-нибудь есть?

– Мы там оплачиваем двух охранников, но нам потребуется гораздо больше. Будем искать пути к ее освобождению.

* * *

Двадцать девятого июля была сделана вторая попытка освободить королеву из Тампля, но и она провалилась так же, как и первая.

Третья была запланирована на десятое августа. В два часа ночи третьего августа королеву подняли с постели и перевели в Консьержери.

Четвертая попытка была сделана, когда королева ожидала суда в Консьержери, на этот раз в сотрудничестве с другой роялистской группой, руководимой бароном де Батцем. Она также оказалась неудачной.

Четырнадцатого октября 1793 года королева предстала перед обвинителями, и ее судили. Марии-Антуанетте было всего тридцать семь лет, но она уже переживала климакс, и у нее были сильнейшие менструальные спазмы. Но, несмотря на боль, она храбро защищалась от самых оскорбительных обвинений, какие могут быть предъявлены женщине, – начиная с лесбиянства и кончая кровосмешением. Все ее усилия были обречены с самого начала, и шестнадцатого октября королева была приговорена к смертной казни на гильотине.

* * *

– Ради всего святого, не ходи!

Жан-Марк в бессильном гневе смотрел на Жюльетту, спускавшуюся по лестнице. Темно-синее платье висело на ней, как на вешалке, а глаза на похудевшем лице казались огромными. В течение последних трех месяцев Жан-Марк с болью в душе наблюдал, как она быстро худела, а живость, озарявшая ее, постепенно таяла. Сегодня она казалась бледно-восковой и хрупкой, как лилия из Вазаро.

– Ты не можешь помочь ей, и не имеет смысла больше так мучиться.

– Все уже почти кончено. – Жюльетта, держась очень прямо, подошла к зеркалу в вестибюле и завязала ленты шляпки под подбородком. – Она должна увидеть меня и знать, что я не забыла о своем обещании. Теперь она не одна. – Жюльетта подняла глаза и встретилась в зеркале с взглядом Жан-Марка. – Но мне помогло бы, если бы ты поехал со мной. Я знаю, что навязываюсь, и пойму, если ты не захочешь…

– Конечно, я поеду. – Голос Жан-Марка звучал грубо. – Почему бы и нет? Кто-то же должен быть там, чтобы подхватить тебя, когда ты хлопнешься в обморок. Смерть на гильотине – не слишком красивое зрелище.

– Я знаю, – прошептала Жюльетта. – Это уродливо. А она всегда терпеть не могла уродства. Она хотела, чтобы все было красиво и… – Жюльетта закусила нижнюю губу. – Я должна подойти очень близко к эшафоту. Она должна увидеть меня. Обещаю, что не упаду в обморок.

Жан-Марк подошел к ней сзади и ласково обхватил руками ее шею.

– Она увидит тебя. Мы позаботимся, чтобы так и было, – приглушенно сказал он. – Идем.

В течение долгого пути на площадь Революции Жан-Марк держал Жюльетту за руку. Когда они подъехали к боковой улочке и сошли с экипажа, он решительно повел ее на площадь, протолкался через огромную возбужденную толпу и нашел им место прямо перед гильотиной.

Жан-Марк снова взял Жюльетту за руку, когда толпа радостно взревела при виде подъезжающей к эшафоту тележки с королевой.

Мария-Антуанетта была одета в белое платье из пике, белую шляпку, черные чулки и красные прюнелевые туфли на высоком каблуке. Эта нарядная одежда представляла разительный контраст с ее стриженой головой, запавшими щеками и испуганными глазами.

Жюльетта попыталась проглотить душивший ее комок в горле. Она не должна упасть в обморок.

Королева должна увидеть ее.

Надо бороться с дурнотой, бороться с отчаянием. Скоро ей станет лучше. Она ведь пообещала Жан-Марку, что не лишится чувств.

Королева поднялась по ступенькам. Дойдя до эшафота, она споткнулась и наступила на ногу палачу Сансону.

– Извините, месье, – запинаясь, произнесла она. – Я нечаянно.

Жюльетта едва могла видеть сквозь пелену слез. Толпа ревела от восторга, и королева в отчаянии оглядела ее в надежде на помощь, которая не придет.

Она должна увидеть Жюльетту.

Девушка развязала ленты шляпки под подбородком и сорвала ее с головы, одновременно шагнув в сторону эшафота.

Наконец затравленный взгляд Марии-Антуанетты упал на Жюльетту. На мгновение ее искаженное ужасом лицо едва заметно осветилось.

А потом палач подтолкнул ее к гильотине.

Спустя минуту Сансон торжествующе поднял голову королевы под одобрительные крики толпы.

Но Жюльетта этого уже не увидела. Жан-Марк, расталкивая толпу, силой тащил Жюльетту через площадь к боковой улочке, где их ждал экипаж.

– Я потеряла шляпку, – безжизненным голосом сказала Жюльетта. – Наверное, уронила на землю рядом с эшафотом.

– Да. – Они вырвались из толпы, Жан-Марк обхватил ее за талию и поспешно бросился к экипажу.

– Она увидела меня. Ты видел ее лицо? Всего на минутку, но она увидела меня.

– Да, она знала, что ты там. – Жан-Марк открыл дверцу и подсадил Жюльетту в экипаж. – Домой, – бросил он кучеру и сел рядом с девушкой.

Он притянул Жюльетту в свои объятия и, когда экипаж покатил по булыжным мостовым прочь от площади Революции, стал баюкать ее. Сердце Жан-Марка разрывалось от жалости к девушке.

– Я не потеряла сознания. Я же пообещала тебе, что не…

И Жюльетта упала на его руки в глубоком обмороке.

* * *

Проснувшись, Жюльетта обнаружила, что лежит в постели Жан-Марка. Она была раздета, если не считать белого атласного капота. Жан-Марк лежал рядом с ней обнаженный, держа ее в объятиях с той же силой и нежностью, с какой обнимал в экипаже. Бархатные шторы на окнах были задернуты, а в подсвечнике на другом конце комнаты горели длинные белые свечи.

– Мне очень жаль, – прошептала Жюльетта. – Я не сдержала слова. Я не хотела причинять тебе столько хлопот.

– Лежи спокойно. – Слова Жан-Марка прозвучали грубо, но ласковый поцелуй в висок выдавал, что грубость эта – напускная.

– Это когда-нибудь кончится? – горько спросила Жюльетта. – Столько крови… – Она с минуту помолчала. – Они радовались, глядя, как ее казнят. Ты слышал, как они орали?

Жан-Марк не ответил.

– С чего им так веселиться? Неужели они не поняли? Она не была блистательной женщиной, как мадам де Сталь, она была совсем обыкновенной. Она совершала ошибки, но никогда не была по-настоящему жестокой.

Жан-Марк протянул руку и взял с прикроватного столика бокал.

– Фруктовый сок. Ты целый день ничего не ела. Выпей.

Жюльетта послушно проглотила терпкий напиток, и Жан-Марк поставил бокал назад. Затем притянул девушку ближе, прижав ее щеку к впадинке между обнаженным плечом и шеей.

– Я так устала, Жан-Марк.

– Я знаю. – Он запустил пальцы в кудри Жюльетты. – Отдыхай.

– Я хочу увидеть Катрин. Я бы хотела поехать в Вазаро и повидать ее. Как ты думаешь, можно мне это сделать?

– Да, я все устрою утром.

– Катрин… Франсуа любит ее.

– Правда?

– Да, любит, Жан-Марк. Каждый раз, когда он упоминал ее имя, я видела… Я знала, что тут что-то не так. Пришлось вытянуть из него признание.

– Удивляюсь, что тебе это удалось.

– Я просто все время приставала к нему.

– А вот теперь это меня не удивляет.

– Дофин. Я должна помочь Людовику-Карлу. Я обещала ей…

– У тебя есть время. Сначала поезжай в Вазаро и отдохни.

– Мне так хочется спать… Как странно! Я ведь только что проснулась. – Жюльетта усилием воли подняла веки. – Сок. Ты туда что-то подлил?

– Да.

– Как Франсуа в Вазаро.

– Ровно столько, чтобы ты хорошо выспалась.

– Без сновидений?

Жан-Марк поцеловал ее в лоб.

– Без сновидений.

* * *

Час спустя Жан-Марк вошел в гостиную.

– Извините, что заставил вас ждать. Но я очень благодарен вам, что вы пришли.

Франсуа не встал со стула и не поднял глаз от своего бокала с вином.

– Я не скучал. Робер все время снабжал меня запасами из вашего великолепного подвала.

– Жюльетта настояла, и мы были на площади Революции. Вы ведь не пошли туда?

Франсуа сделал еще глоток.

– Мое дело – вытаскивать их из тюрьмы, а не смотреть, как они умирают, когда у меня ничего не получается. Я решил вместо этого напиться. К несчастью, у меня на редкость крепкая голова. Однако в конце концов со мной это произойдет.

– Какого дьявола у вас ничего не вышло? У вас были деньги, время…

– И Месье, который работал против меня.

– Месье?

– Добрый граф Прованский, брат короля. Это он организовал группу два года назад. Все шло хорошо до тех пор, пока мы освобождали дворян. Что такое король без двора? – Франсуа поднес бокал к губам. – И только когда настало время срочно освобождать королевскую семью, он обнаружил, что у него нет средств. Похоже, добрый Месье возжелал стать королем Франции… У него явно есть соглядатаи и в нашей группе, и в Конвенте. Каждый раз он срывал наши попытки. О, не в открытую, конечно. Он не раскрыл моего имени и не принес в жертву ни одного из нас.

– И вы не знаете, кто шпион в вашей группе?

– У меня есть прекрасная идея на этот счет. И я составил план, чтобы убедиться в этом.

– Граф хочет, чтобы мальчик тоже умер?

– Конечно, тот ему мешает. Людовик-Карл теперь король Франции. Но я обязательно вытащу его из Тампля. Я вытащу его. Но сделать это я должен один.

Жан-Марк улыбнулся.

– Неужели вы думаете, что Жюльетта позволит вам попытаться спасти его без ее помощи? А это ставит меня в такое положение, что я неизбежно должен буду либо остановить ее, либо позаботиться о том, чтобы вы достигли вашей общей цели как можно скорее.

Франсуа медленно поднял голову.

– И что же вы выбираете?

– Я не собираюсь еще раз стоять и смотреть, как она страдает. Завтра я отправляю Жюльетту в Вазаро. Есть у нас возможность вызволить мальчика до ее возвращения?

– Сразу ничего не делается. Конвент считает, что смерть королевы заставит роялистов зашевелиться и сделать более энергичную попытку спасти ребенка. Поэтому они усилили охрану в Тампле.

– Как долго нам придется ждать?

– Возможно, месяц-другой. – Франсуа встал и покачнулся. – Я чувствую… Похоже, мне в конце концов все же удалось напиться.

Жан-Марк обхватил Франсуа за плечи.

– Проклятие, сегодня я, по-моему, только тем и занимаюсь, что служу подпоркой. – Он вздохнул, смиряясь со своей участью. – Лучше вам переночевать здесь. Я отведу вас наверх и уложу в кровать.

– Как вы добры! – Тон Франсуа был безупречно вежливым, несмотря на то, что у него подкашивались ноги. – Даже слишком добры.

– Согласен, – сухо отозвался Жан-Марк. – А мне вот кажется, что я жил гораздо лучше, когда не был столь добрым.

– Она увидит Катрин… Катрин…

* * *

Когда Жюльетта приехала в Вазаро, герань была в полном цвету, обагряя поля пламенем и наполняя пьянящим ароматом.

Катрин ждала на ступеньках парадного крыльца и бросилась к Жюльетте, как только та вышла из экипажа. Потом отстранила подругу на расстояние вытянутой руки и вгляделась в ее лицо. В тот день, когда Жюльетта выехала из Парижа, Жан-Марк послал в Вазаро письмо с нарочным, предупредив Катрин о состоянии ее любимой подруги. И действительно, Жюльетта выглядела совершенно изможденной, лишенной присущей ей энергии и живости. Но было и еще кое-что. И более существенное. Когда Жюльетта покидала Вазаро, в ней еще жил тот нетерпеливый порывистый ребенок, с которым Катрин росла в аббатстве. Теперь же в подруге, которую она обнимала, Катрин лишь улавливала еле ощутимый намек на того ребенка. Ее охватило мгновенное острое сожаление. Они обе менялись, но не вместе, как она когда-то надеялась.

– Это ужасно – то, что они сделали с ее величеством.

– Ужасные события происходят повсюду. – Жюльетта обняла Катрин за талию. – Но здесь, может быть, и нет. Мне надо почувствовать, что в мире еще есть такие места, как это.

Катрин улыбнулась и сняла с Жюльетты шляпу, любовно взъерошив темные кудри подруги.

– Ты должна переодеться и прямо сейчас пойти со мной в поле. И в следующие два дня ты будешь заниматься только тем, что работать с Мишелем и со мной.

Жюльетта лукаво посмотрела на подругу.

– Я должна отрабатывать свое содержание?

Катрин кивнула.

– Конечно, в Вазаро ведь все работают. – Она безмятежно улыбнулась. – Ты должна пособирать цветы, Жюльетта.