На следующее утро между Кальдаком и Рамсеем состоялся телефонный разговор.

– Эстебан скорее всего в Шайенне, – сообщил Рамсей. – Перес говорит, что он снялся с места после звонка от Морриси. Я послал еще двоих в Шайенн.

Опять Морриси!

– Если Эстебан действительно вылетел туда, – задумчиво проговорил Кальдак, – едва ли он и сейчас там. Не думаю, чтобы он сказал что-нибудь Пересу или кому-либо другому о своих дальнейших планах: эта информация могла натолкнуть нас на след. А о самом Морриси известно что-нибудь новое?

– Пока ничего. Разговор из Шайенна он заказывал, так что нам повезло. Но чаще всего Морриси пользуется мобильным телефоном. А ты знаешь, что в этом случае отследить абонента невозможно.

Опять тупик. Эстебан переезжает с места на место, а ЦРУ даже не способно найти Морриси…

– Что слышно из Инфекционного центра? – осведомился Рамсей.

– Есть прогресс, – сдержанно ответил Кальдак: ему не хотелось вдаваться в подробности.

– Этого мало! Пойми, нашу шкуру спасет только готовое противоядие! Грейди должна быть в их распоряжении.

– Она и так в их распоряжении. Я ежедневно высылаю свежую порцию крови.

– А что будет, если ее убьют? Черт побери, она вчера выходила на улицу!

– Сегодня она тоже выйдет.

– Кальдак, сколько эта чертовщина будет продолжаться? Цена Грейди слишком велика, чтобы ты…

– Позвони, когда найдешь Морриси, – перебил его Кальдак и отключил связь.

– Опять Морриси? – В дверном проеме возникла Бесс.

– Этот Морриси вчера позвонил Эстебану, после чего тот куда-то уехал. Поскольку звонок был из Шайенна, Рамсей считает, что Эстебан отправился именно туда.

– Выходит, нам нужно в Шайенн?

– Оттуда он может двинуться еще куда-то. Я считаю, что нужно найти Морриси и выудить информацию из него, – сказал Кальдак. – Если только он что-нибудь знает. Насколько мне известно, Эстебан мало кому доверяет. Но в любом случае хорошо бы начать с Морриси.

– Ты узнал кого-нибудь на снимках? – поинтересовалась Бесс.

Кальдак покачал головой.

– Значит, сегодня на улице я еще поснимаю.

– Скорее всего, это ничего не даст.

– А вдруг даст? – Бесс горько усмехнулась. – По крайней мере, у меня создается впечатление, что я действую. Я что-то делаю. Хуже всего сидеть и выжидать.

– Может быть, тебя просто увлекает роль приманки? Рамсей, между прочим, больше всего хотел бы запереть тебя в стерильный чулан и выбросить ключ к чертовой матери.

– Пошел он сам к чертовой матери!

– Вот и я тоже так подумал, – рассмеялся Кальдак и поднялся. – Ладно, даю тебе двадцать минут. Ты показываешься на улице, делаешь несколько снимков, и мы возвращаемся.

– И я по-прежнему должна следить, чтобы меня никто не коснулся? – Теперь, когда я знаю, кто нас тут караулит, я не так волнуюсь. Улицы здесь тесные, а Де Сальмо предпочитает либо колющее, либо огнестрельное оружие. Стрелять из ружья в подобных условиях затруднительно, так что я поставил бы на нож.

– Звучит убедительно, – съязвила Бесс и сделала шаг в сторону лаборатории. – Я рада, что ты не волнуешься. Сейчас возьму аппарат и приду.

Кальдак действительно уже не волновался. Он просто жил в постоянном страхе с того момента, когда они накануне отправились в магазин фотопринадлежностей. И он представления не имел, как долго сумеет выдержать такое напряжение.

* * *

На кирпичную стену напротив окон квартиры Бесс легли тени, напоминающие горбатых монстров.

«Как интересно», – подумала Бесс. Ей множество раз доводилось смотреть из окна на эти тени, и ни разу ей не приходило на ум сравнение с прячущимися в темноте монстрами. Наверное, раньше ей просто не приходилось опасаться, что монстры подберутся так близко к ее жилью.

Она подняла фотоаппарат и навела на резкость.

– Чем это ты занимаешься? – раздался за ее плечом голос Кальдака. – Увидела кого-нибудь?

– Монстров.

– Что-о?

– Тени на стене, только и всего. Жаль упускать редкий кадр.

– Я говорил тебе: нельзя стоять напротив окна.

– Я забыла.

Она сделала шаг в сторону.

– По-моему, ты сегодня уже достаточно наснимала, – проворчал Кальдак и отошел. – Три часа торчала в лаборатории.

– Я должна делать что-нибудь, иначе сойду с ума.

– Могу тебя понять. Я сам чувствую нечто подобное. А тебе, оказывается, в самом деле не хватало фотоаппарата.

Бесс повернула голову и обнаружила, что Кальдак улыбается. Он сидел в углу комнаты, скрестив вытянутые ноги, но, несмотря на мирную позу, вовсе не казался умиротворенным. Бесс подумала, что, пожалуй, еще ни разу не видела его умиротворенным.

– Да, не хватало. Так же мне не будет хватать глаз, если я ослепну.

– Или старого друга?

Она кивнула.

– Ты всегда смотришь на мир, как в объектив? – поинтересовался Кальдак.

– Почти всегда. Бывает, без объектива мир кажется уродливее, чем он есть. – Тени слегка вытянулись и приобрели готические очертания. Бесс сделала еще один снимок. – Понимаешь, я чувствую себя раздетой, когда у меня в руках нет фотоаппарата.

– По-моему, он для тебя как панцирь.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Бесс.

– Мне кажется, фотосъемки отчуждают тебя от происходящего, ставят тебя как бы вне его. В том числе – ограждают от сострадания.

– Ограждают?

Кальдак не отрываясь смотрел на нее.

– Бесс, когда ты чаще всего прибегаешь к этому средству? Очевидно, в самые страшные минуты. Как в Данзаре или в Тенахо.

– Может быть. – Она нахмурилась. – Оставь, Кальдак. Я не нуждаюсь в психоанализе.

– Извини, это привычка. Опять я сую нос не в свое дело. Но я вовсе не хотел сказать, что ставить барьеры между собой и миром – это плохо. Это в человеческой природе. Я просто подумал, что ты нашла оригинальный способ – фотосъемки.

– А какой способ у тебя?

– Я использую все средства. Действую по обстановке.

– Твой способ хуже. Я, по крайней мере, свою работу люблю.

– Знаю. Не обращай на меня внимания. В общем-то, я тебе завидую.

Бесс подумала, что едва ли сможет не обращать на него внимания. Слишком он проницателен, слишком восприимчив – и слишком часто он оказывается прав… Ей вдруг захотелось вывести его из равновесия, и она вскинула аппарат.

– Кальдак, улыбнись!

И сама улыбнулась, увидев мелькнувшее в его взгляде удивление. Как, оказывается, приятно застать Кальдака врасплох!

– Еще раз.

Фокус.

Снимок.

– Позволь тебя спросить, что ты делаешь?

– Фотографирую тебя. Ты очень интересный объект.

Она сказала правду. Его лицо на фотографии должно излучать мужество и одновременно тонкость восприятия – редкое сочетание. Жаль только, что освещение не позволяет как следует подчеркнуть скулы.

– Чем же это я интересен? Хорош собой? Или ты желаешь сравнить меня с теми чудовищами? – Он кивнул на стену за окном, и его губы искривились в сардонической усмешке. – Учти, если будешь издеваться надо мной, я не задумываясь разобью твою машинку.

Напряжение чуть-чуть отпустило его, мускулы расслабились. Странно, но ни разу прежде Бесс не смотрела на Кальдака вот так отстранение. С самой первой встречи она только злилась на него, боялась его, ощущала беспомощность…

Но вот Кальдак взмахнул рукой, как бы бросая ей вызов, и она заметила, что рука у него большая, правильной формы; как, впрочем, и все его тело. У него узкие бедра, мускулистая грудь, широкие плечи.

Он силен, изящен, сексуален…

Аппарат чуть не выпал у нее из рук.

Сексуален? Откуда пришло к ней это слово?

– В чем дело? – Глаза Кальдака сузились.

– Нет, ни в чем.

Бесс быстро отвернулась и вышла в лабораторию. Ей вдруг захотелось срочно установить между собой и миром еще один барьер…

* * *

«Она чувствует себя в безопасности! – с досадой думал Эстебан. – Настолько обнаглела, что не боится выходить из дома».

А Де Сальмо ничего не предпринимает. Только и знает, что оправдываться.

Эта Грейди старается показать, что смерть сестры никак на ее решимость не повлияла. Но он-то знает, как больно ударил ее! Тогда, в морге, она грохнулась в обморок. А теперь – надо же – расхаживает по улицам, щелкает своим аппаратом. А ведь должна бы забиться в уголок и дрожать, как мокрая мышь.

«Она дразнит меня, – думал Эстебан, постепенно наливаясь яростью. – Этого нельзя дальше терпеть!»

На следующий день, едва войдя в квартиру, Кальдак и Бесс услышали звонок телефона. Бесс успела взять трубку первой.

– Мисс Грейди? Ну, как вам похороны?

Ледяной холод пронзил ее тело.

– Эстебан, – прошептала она. Кальдак молнией метнулся на кухню, где был параллельный телефон.

– Жаль, я не смог присутствовать, – продолжал Эстебан. – Меня там представлял один из подчиненных. Он сказал, что у гроба ты держалась молодцом.

– Сукин сын! – вся дрожа, выговорила Бесс. – Ты убил ее!

– Так я же тебе говорил об этом еще в Сан-Андреасе. Надо было верить. Хотя в таком случае я был бы лишен удовольствия сделать тебе незабываемый подарок. К сожалению, со временем она не стала красивее, ты согласна? Интересно, что пришло тебе в голову, когда ты ее увидела?

– Заткнись, подонок!

– Ты, естественно, расстроилась. Увы, матушка-природа не знает жалости. Было жарко, ты сама это знаешь по опыту скитаний в мексиканских горах.

– Но мы ушли от тебя. Ты проиграл, гнида!

– Твоей заслуги в этом нет. Ты всего лишь слабая женщина, если бы не вертолет, я бы тебя обязательно взял тепленькую. И никакой Кальдак тебе бы не помог. Ты меня слышишь, Кальдак?

– Да, – немедленно ответил Кальдак.

– Я и не сомневался. Ты славно о ней заботишься, но пользы это все равно не принесет. В конце концов я ее возьму. Эта сука помешать мне не сможет, просто она меня раздражает. В общем, чтобы доказать, что зла я ни на кого не держу, и пришлю вам новый подарок.

Бесс с силой сжала в руке трубку и выдохнула:

– Если ты так добр, может, сам вручишь его мне?

– О, у меня есть другие дела. Ты у меня все-таки не на первом месте.

– Не надо врать! Ты бы не стал звонить, если бы не наложил в штаны от страха.

– Ты слишком самоуверенна, Грейди, но это ненадолго. В квартале от твоего дома есть мусорный контейнер. На его крышке найдешь свой подарок.

Когда Эстебан повесил трубку, Кальдак уже стоял у входной двери.

– Оставайся здесь. Я принесу.

– Я с тобой!

– Бесс, это может оказаться ловушкой.

– Тогда охраняй меня, черт возьми! Я иду с тобой.

– Если ты ступишь за порог, клянусь тебе, я стукну тебя по голове и свяжу. Не беспокойся, я не пойду туда сам, а пошлю за этой дрянью агента.

Он вышел из комнаты, и Бесс услышала, как хлопнула входная дверь. Через несколько минут Кальдак вернулся.

– Сейчас он принесет ту штуку, отдаст ее и возвратится на пост. Ждем.

Прошло еще несколько томительных минут; наконец дверь дома приоткрылась, и на полу прихожей возникла небольшая картонная коробка. Бесс тупо уставилась на нее.

– Не прикасайся! – скомандовал Кальдак. – Отойди. Я вызову саперов.

– Это не бомба. – Бесс начинала приходить в себя. – Он же знает, какой будет твоя первая мысль. – Она облизала пересохшие губы. – Я разозлила его, и теперь ему нужно отомстить.

Она потянулась к коробке, но Кальдак поспешно отбросил ее руку.

– Не трогай. Я сам.

Осторожным движением он открыл крышку.

В коробке лежала белая хлопчатобумажная рубашка с эмблемой школы. Рубашка Джули! Бесс много раз видела эту рубашку на племяннице. Возле нагрудного кармана расплылось темное кровавое пятно.

– Джули!..

– Спокойно. – Кальдак сжал ее руку. – Не пугайся – ему только этого и нужно.

– Но это рубашка Джули!

– Ну и что? Подумай сама, зачем Джули стала бы брать в путешествие школьную форму?

От внезапного прилива облегчения у Бесс задрожали колени.

– Господи, разумеется, она носила ее только в школе.

– Значит, они пробрались в квартиру Эмили и выкрали рубашку. Бесс, с Джули ничего не случилось. Она жива, здорова и вне пределов его досягаемости. Помни: в Канаде на автостоянке круглосуточно дежурят агенты Рамсея. Эстебану до нее не добраться.

Да. Пока. Но Эстебан упорен. Сначала Эмили, потом ее дочь. Рано или поздно он доберется до Джули.

Кальдак обнял Бесс и увел ее в комнату.

– Я отправлю рубашку на экспертизу. Возможно, это кровь животного.

– Нет, это наверняка человеческая кровь. Он хотел, чтобы я как следует испугалась.

– Во всяком случае, это не кровь Джули. Эстебан просто решил продемонстрировать, что его люди караулят тебя и здесь. Послушай, позволь мне увезти тебя в надежное место, а там мы…

– Я знаю, чего он хотел! – перебила его Бесс. Она была вне себя оттого, что Эстебан добился-таки своего – напугал ее до смерти. – Он, сволочь, оскорблен до глубины души тем, что никак не может убрать с дороги какую-то бабу. Мразь! Ладно, ну его.

– Так ты не поедешь?

– Поехать – это значит признать свое поражение. Признать, что он сумел лишить меня самообладания. Но я только рада, что он злится. Может, если он разозлится по-настоящему, то сам явится сюда. А тебе стоило бы узнать, каким образом агенты, охранявшие дом Эмили, проворонили того, кто пробрался в квартиру. И, кстати, одного человека на стоянке в Канаде мало.

– Можешь мне не объяснять.

– Нет уж, выслушай, пожалуйста. С Джули и Томом ничего не должно случиться. Ты меня понял?

– Я тебя понял, – негромко сказал Кальдак. – Я позвоню Рамсею и вышибу из него мозги за то, что он это допустил.

Бесс кивнула.

– И не забудь ему сказать…

– Я знаю, что ему сказать.

Бесс вдруг стало неловко. Разумеется, Кальдак все знает. И она не имела никакого права на него кричать.

– Прости, я…

– Что – ты? Ты упряма, как осел! Напугана до предела и все-таки не позволяешь мне увезти тебя отсюда! – рявкнул Кальдак.

Он прав, она напугана. А ведь всего несколько минут назад ярость была для нее надежным щитом. Но Эстебану удалось пробить этот щит, и в сердце Бесс вполз леденящий ужас.

* * *

На следующее утро позвонил Йел и сообщил: экспертиза установила, что группа крови на рубашке не совпадает с группой крови Джули, указанной в ее медицинской карте.

Бесс почувствовала огромное облегчение.

– Спасибо, Йел.

– Не за что. Это был садистский прием и больше ничего. Вы в порядке?

– Я вне себя. Но вы правы, Йел. Эстебан – садист. Еще раз спасибо. – Бесс отключила связь и повернулась к Кальдаку. – Другая группа крови. Идем.

Она надела жакет и повесила на шею фотоаппарат.

– Ты все-таки хочешь идти на улицу?

– А что изменилось?

Кальдак с удивлением смотрел на нее.

– Он не должен знать, что выбил меня из колеи, – объяснила Бесс и решительно направилась к двери. – Пусть не чувствует себя победителем.

* * *

Опять она снимает!

Де Сальмо знал, что она еще не вычислила его, но у нее есть уже пять или шесть его фотографий. А с тех пор, как он стал называться Марко Де Сальмо, он не допускал, чтобы кто-либо его фотографировал. Фотография – опасная улика. У многих людей хорошая память на лица, а в эпоху технического прогресса фотография может рассказать о человеке очень многое.

Когда же она прекратит снимать?!

Ему следовало уже давно покончить с ней, но Кальдак все время рядом, все время настороже. К Грейди не подобраться, а Эстебан нервничает.

Возможно, придется вернуться к первоначальному плану и брать квартиру штурмом.

Так или иначе, в квартире нужно побывать. Он не допустит, чтобы там остались его фотографии.

* * *

– Теперь ты довольна? – прошипел сквозь зубы Кальдак, когда они с Бесс подходили к дому. – Мы шатались два с лишним часа.

Он мог бы и не ворчать – Бесс и так знала, что напряжение не отпускало его на протяжении всей прогулки.

– Ничего же не случилось, – бросила она через плечо. – Зато Эстебан теперь знает, что…

Она не договорила. Когда Кальдак распахнул дверь, оттуда выскочило несколько крыс. Десятки огромных жирных крыс… На ступеньках, в прихожей, везде! Боже! По ее дому шныряют крысы!

– Назад!

Кальдак дернул ее за руку и оттащил от лестницы. Крысы брызнули на тротуар, причем одна из них пробежала по ноге Бесс.

Агент по фамилии Питерсон уже мчался через улицу.

– Что у вас тут?

– Как они сюда попали?! – прорычал Кальдак.

– Я все время был на посту. В дом никто не входил…

– Очистить лестницу!

Питерсон скрылся в подъезде.

– Ненавижу крыс! Мерзость… – Бесс никак не могла унять дрожь. – Ты думаешь, это Эстебан?

Кальдак кивнул.

– Вспомни его прошлое. Он решил поделиться с тобой своим личным кошмаром.

Бесс закрыла глаза.

– Ты в порядке?

– Почти. Пойдем в дом, твой агент уже распугал всех крыс. Эстебан обязательно позвонит: ему важно узнать результат.

Она решительно шагнула к лестнице, но Кальдак остановил ее.

– Сначала я должен осмотреть все. Наверняка Питерсон проспал нашего друга.

Когда Кальдак выходил из лаборатории, зазвонил телефон.

– Я возьму трубку! – крикнул Кальдак.

– Нет, ему нужна я. И сама с ним поговорю.

– А, наконец-то дозвонился. Третий раз набираю, – услышала Бесс. – Как тебе мой сюрприз?

– Слабый ход, подонок! Я уже знаю, что Джули невредима, – сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы дрожь в голосе не выдала ее растерянности и страха. – А крысы меня не волнуют. Я их даже люблю. В детстве у меня была домашняя крыса.

Наступило молчание, затем Эстебан произнес одно-единственное слово:

– Врешь!

– Почему же? Маленькая такая крыса. Ее звали Герман. Он жил в клетке и…

Эстебан повесил трубку.

– У тебя действительно в детстве была крыса? – удивленно спросил Кальдак.

– Нет, конечно. Я их ненавижу. – Бесс вздохнула. – Но похоже, он мне поверил.

– В этом нет ничего хорошего. Теперь он возненавидит тебя еще сильнее: ты оказалась заодно с его злейшими врагами.

Раздался стук в дверь, и на пороге появился Питерсон.

– Я сейчас вернусь, – сказал Кальдак, обращаясь к Бесс. – Надо кое-что проверить.

Бесс стало легче, когда он ушел. Ей не хотелось, чтобы он видел ее в таком смятении. Сначала Эстебан испытывал ее психику кровью на рубашке Джули, теперь – крысами… ей потребуется время, чтобы прийти в себя. Интересно, сколько времени?

Вернувшись в квартиру, Кальдак доложил:

– В стене со стороны аллеи дыра. Те ребята могли провертеть ее когда угодно. Питерсону с его поста это место не видно. – Он поджал губы. – С сегодняшнего дня в аллее будет дежурить еще один агент.

– Как они подбросили крыс?

– Вставили в дыру конец изогнутой трубы и провели ее под землей. Когда мы вышли, они запустили крыс через трубу.

– Де Сальмо?

– Это мог сделать любой из людей Эстебана. Дело пустяковое, а Де Сальмо все-таки специалист.

Но Бесс случившееся не казалось пустяковым делом. Воплотить в жизнь самый страшный горячечный бред – совсем не пустяк.

Очевидно, ее мысли отразились на лице, потому что Кальдак проговорил:

– Бесс, ты отлично знаешь, что можешь уехать в любую минуту.

– Помолчи, Кальдак. Я никуда отсюда не уйду.

– Разве что завтра – на улицу?

– Точно.

– Мудро, – пробормотал Кальдак. – Чрезвычайно мудро.

На следующее утро на кофейный столик, у которого сидел Кальдак, легла стопка новых снимков.

– Вот тебе пища для размышлений.

Кальдак пробежал фотографии глазами.

– Немало.

– Четыре катушки! Теперь я уверена, что сняла его, если только он был поблизости. – Она пододвинула себе стул и присела. – Что скажешь?

– Пока ничего. Мне надо внимательно их рассмотреть.

– Потом рассмотришь, нам пора идти.

– Хватит, – неожиданно заявил Кальдак. – Больше мы не будем ходить по улицам.

– Черта с два!

– Черта с два мы куда-то пойдем! – взорвался Кальдак. – Пойми, наконец, это опасно!

Бесс удивленно взглянула на него.

– А выстрел снайпера в окно или мамба в ванне?

– Это я беру на себя.

– Кальдак, ты же согласился, что здесь риск ненамного ниже. – Бесс подалась вперед. – Ты сам не знаешь, что говоришь.

– Я ни с чем не соглашался, – сухо возразил Кальдак, – и отлично знаю, о чем говорю. Ты хотела, чтобы я оберегал тебя? Этим я и занимаюсь.

– Но мы каждый день гуляем по городу, и до сих пор со мной ничего не случилось.

– Больше ты никуда не пойдешь.

– Да что произошло? С чего ты заупрямился?

– Я считал, что Эстебан готов сделать очередной ход и вот-вот появится здесь. Но он играет с нами в кошки-мышки.

– Значит, и мы поиграем. Кстати, я еще поснимаю, и тогда ты, может быть…

– Нет. Это неоправданный риск.

– Раньше тебе так не казалось…

– А теперь я в этом убежден! Точка! – Кальдак резким движением смахнул фотографии со стола. – Черт подери, делай, что тебе говорят!

«Извержение вулкана», – мелькнуло в голове у Бесс. Она знала, на что способен Кальдак, но до сих пор он в любых ситуациях сохранял хладнокровие. Сейчас же он, похоже, совершенно утратил самообладание. Человек, который стоял перед Бесс и сверлил ее взглядом, не имел ничего общего с тем Кальдаком, которого она знала.

– Что с тобой, Кальдак?

– Что со мной?! Эстебан попытался скормить тебя крысам, вот что со мной! Он готов нанести решительный удар в любой момент, вот что со мной! Рамсей не может найти ни Эстебана, ни Морриси, а Де Сальмо затаился и ждет, когда я сделаю неверный шаг.

– Может быть, Де Сальмо вообще нет в Орлеане. Что, если ваш информатор ошибся?

– Он здесь. – Кальдак покосился на разбросанные по полу фотографии. – Просто я не в состоянии его узнать.

– Ты же видел его только один раз, и то издалека.

– Да, но все-таки должна быть какая-нибудь зацепка, должна быть…

Бесс опустилась на колени, чтобы собрать снимки, но Кальдак мгновенно оказался рядом с ней.

– Я сам соберу.

– Еще одно правило твоей мамы?

– Это мое правило: допустив ошибку, исправь ее сам. – Он положил пачку фотографий на кофейный столик. – По крайней мере, попытайся исправить. Бывает, конечно, что Шалтая-Болтая уже не собрать <Шалтай-Болтай – персонаж популярной английской народной песенки, сюжет которой обыгран в «Зазеркалье» Л.Кэрролла.>.

– Ну, наш Шалтай-Болтай не очень пострадал.

Не повернув головы в ее сторону, Кальдак пробормотал:

– Извини.

И, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.