— Уберите карточку, — сказал Бен.

Первые слова, произнесенные им за последние два часа. Все это время он работал, молча и сосредоточенно, не поднимая головы, но Джо видел, что взгляд его нет-нет да и соскальзывает украдкой на лежащую на скамье фотографию.

— Мешает?

— Мешает. Вы меня запутали.

— Так поговори со мной. Спроси о чем хочешь. Может, я помогу распутать.

Бен молчал, но на его лице застыло выражение беспомощности и боли.

— Ладно. Я сам буду задавать вопросы и постараюсь на них отвечать. Ты не хочешь нарушать обещание, которое дал Теду Даннеру. Но ты понимаешь, что Даннер поступил плохо, взяв с собой Еву. Он поступил, как твой отец. Так?

— Тед не обидит ее.

— Но ты боишься, да? Боишься, что может случиться плохое?

— Не люблю, когда случается плохое.

— Тогда самое лучшее — забрать у него Еву. И ничего плохого не случится. Вот только сам он ее не отпустит, и нам придется ее забрать. А чтобы это сделать, надо знать, куда он ее ведет.

— Этого я не знаю.

— Но ты же знаешь, куда Даннер уходил из лагеря по выходным. Думаю, он и ее туда же повел. Ты так не думаешь?

— Он… ему иногда нравится там бывать. А иногда бывает страшно.

— Почему?

Молчание. Лучше не задавать вопросов — он только замыкается.

— Мы согласились, что Еве лучше не оставаться с ним. Теперь давай подумаем, как найти ее.

Бен покачал головой.

— Я обещал ему.

Снова стена.

— Боишься, что я сделаю ему что-то плохое?

Бен поднял голову и посмотрел на него. Джо не в первый уже раз поразила ясность и чистота его глаз. Пронизывающий взгляд. Понимающий взгляд.

— Вы же хотите этого. Что бы ни говорили, вы хотите сделать ему плохо. Из-за этой женщины с фотографии. Вы боитесь, что он ее обидит.

Солгать Джо не мог. Парень распознал бы ложь, и тогда никакой надежды на сотрудничество уже не осталось бы.

— Ты прав. Я хочу остановить любого, кто может обидеть ее. И если это Даннер, то я хочу остановить и его. — Он помолчал. — И если до этого дойдет, то ты тоже подумаешь, как его остановить. Если решишь, что может случиться плохое.

— Мне бы этого не хотелось. Я бы не смог…

— Тебя никто не заставляет. — Хотя Бен и сидел рядом, Джо постоянно ощущал разделявший их барьер. — Предположим, я сделаю все, чтобы не трогать Теда Даннера. Если смогу забрать Еву, не тронув его, я так и сделаю.

— Правда? — Бен заглянул ему в глаза. — Обещаете?

— Если он не тронет Еву, обещаю.

— Никогда?

Оставалось только сказать «да». Но он медленно покачал головой.

— Не могу этого обещать. Но если мне и придется что-то сделать против Даннера, то не из-за того, что ты нарушил обещание, а чтобы с ней ничего не случилось.

Бен все еще не спускал с него глаз.

— Вы не хотели мне это говорить.

— Иногда говорить правду очень трудно, особенно если это может повредить кому-то.

— Да. — Бен посмотрел на фотографию Евы. — А еще трудно понять, что правильно, а что нет. Что правильно для вас, может быть неправильно для меня. Все так запутано. Я не всегда понимаю.

— Такое со всеми случается.

Бен поднял голову.

— Но в последнее время многое проясняется. Как будто занавес поднимается.

— Вот как? И почему поднимается этот занавес?

— Не знаю. Может, сны…

— Ты поможешь мне, Бен?

Он долго молчал, потом медленно кивнул.

— Я отведу вас на то место.

— Вести необязательно. Просто скажи, где это.

— Нет. — Бен поднялся со скамейки. — Я пойду с вами. Надо убедиться, что с Тедом ничего не случится. Так должно быть. — Он повернулся к выходу. — Предупрежу, чтобы заменили меня на сегодня. — Его лицо расплылось в улыбке. — То-то начальнику смены попотеть придется. Я ведь свое дело хорошо знаю. Все так говорят.

— Нисколько не сомневаюсь, — согласился Джо. — А я пока скажу отцу Барнабасу, что ты передумал.

Паренек вышел и направился между палатками к административному зданию. Джо проводил его взглядом. Перетянуть мальчишку на свою сторону оказалось делом очень нелегким, и он до сих пор не был уверен, что именно помогло достичь цели. Внял ли Бен его аргументам или уступил голосу совести? В любом случае успехом надо воспользоваться. Чего он никак не ожидал, так встречи с мальчишкой вроде Бена.

А ведь парень и впрямь уникальный. Может быть, немного заторможенный. Может быть, ему трудно разобраться в окружающем мире и запутанных человеческих отношениях, но разве это недостаток? Мир торопится, спешит, суждения меняются, некоторые ценности теряют смысл.

Бен за свои ценности будет наверняка держаться цепко. И пусть на душе у парня неспокойно из-за Евы, которой, возможно, угрожает опасность, но не менее важно для него удостовериться, что с Тедом Даннером не случилось ничего плохого.

Удастся ли сдержать обещание и не причинить вреда Даннеру? Да, он обставил это обещание условиями и оговорками, но выполнять его придется. Не освободив Еву, он уже связал себе руки.

Ничего не поделаешь. Кто знает, как повернется ситуация, когда он настигнет Даннера? Ясно только одно: Ева должна остаться в живых, Ева должна быть свободна.

— Узнали, что хотели? — спросил стоявший у входа в палатку отец Барнабас.

Джо кивнул.

— Скоро узнаю. Бен отведет меня к месту, куда ходил Даннер. — Он усмехнулся. — И, знаете, я даже не применил к нему резинового шланга.

— Я разбираюсь в людях лучше, чем вы пытаетесь представить, — спокойно возразил отец Барнабас. — Нисколько не сомневаюсь, что в определенных обстоятельствах вы можете быть жестоким, но только не в отношении такого паренька, как Бен. Я пойду с вами. И не спорьте.

— Ну нет уж. Ваше путешествие закончилось здесь. Дальше вы не пойдете. Я не доверяю вам и не хочу, когда подберусь к Даннеру, оглядываться каждую минуту через плечо.

— Доверять или не доверять — проблема ваша. Я иду в любом случае — либо с вами вместе, либо за вами следом. Так что решайте.

— Я бы мог просто вырубить вас, вот и все решение.

— Однако ж не вырубили. Вы еще не составили обо мне окончательного мнения и допускаете, что я могу быть таким, каков есть, а не одним из демонов Теда Даннера.

«А священник-то ведь прав», — подумал Джо. За недолгое время знакомства между ними сложились несколько странные и довольно непростые отношения, в которых симпатия и доверие сочетались с настороженностью и подозрением.

Вероятно, заметив по выражению лица Квинна, что тот готов уступить, отец Барнабас кивнул.

— Прихвачу из машины спальный мешок.

— Спальный мешок? Вы подготовились.

Он улыбнулся.

— Я — человек городской и не люблю спать на голой холодной земле. Могу даже поделиться спальником с вами и Беном.

— Уверен, вы считаете это своим долгом, — сухо заметил Джо.

— Совсем необязательно. Мой долг, скорее, в том, чтобы укрепить вашу физическую выносливость или лишить всех земных благ, дабы вы задумались о грехах ваших. — Он усмехнулся. — У меня есть выбор.

«Остановись. Отдохни. Поспи». Эти слова повторялись у него в голове последние два часа. Он старался не слышать их. Или, по крайней мере, не обращать внимания. Надо идти.

«Остановись. Отдохни. Поспи».

С ума сойти.

Может быть, это всего лишь уставшее тело напоминает о необходимости сделать паузу.

— Можно остановиться ненадолго, перевести дух. — Галло поднялся с колен и посмотрел на Кэтрин. — Даннер устраивал здесь привал. Уже третий за последние семь часов. Дает передохнуть Еве.

— Может, и себе тоже. Он ведь уже немолод, — напомнила Кэтрин.

— Не сказал бы, что он сильно изменился. Ты же видела его у байю. Даннер все еще крепок. — Галло устало прислонился к сосне. — Идем хорошо, дистанция постепенно сокращается. По моим прикидкам, часов через пять мы его нагоним.

— Тогда не будем терять времени. Мне отдых не нужен.

Упрямая. Ни за что не признается, что устала. Хотя дело, может быть, не только в гордости. Выносливость у нее поразительная. Как, впрочем, и все остальное. Удивительная женщина.

«Остановись. Отдохни. Поспи».

— Мы не спали больше суток. К концу игры нам нужно быть в хорошей форме. Отдохни. Сорок пять минут. Если сможешь уснуть, поспи.

Кэтрин покачала головой.

— Уснуть не смогу. Я на взводе. — Она опустилась на траву рядом с ним и достала айфон. — Последние часы мы идем точно по тем координатам, что дал Джо. Хотя нет, не совсем. Смещаемся к востоку. Но он еще может повернуть.

— А может, и нет. Не волнуйся. Вот догоним и уточним.

Кэтрин промолчала.

— Вижу, тебя не это волнует.

Он открыл глаза.

— Я останавливаюсь не потому, чтобы дать им уйти, Кэтрин. Мы можем позволить себе небольшой отдых.

Какое-то время она задумчиво смотрела на него, потом закрыла глаза.

— Знаю, что можем. Знаю, что силы нужно беречь и все такое. Ситуация не критическая. У Даннера есть цель, Еву он не мучает. Но, черт возьми… — Она скрипнула зубами. — Ладно, ладно, сорок пять минут. Хотя я бы не нервничала так сильно, если бы мы все же шли за Даннером. Не понимаю, как ты можешь сохранять спокойствие, не волноваться.

— Я волнуюсь. Ты даже не представляешь, как мне хочется, чтобы все поскорее закончилось. — Галло снова закрыл глаза. — Но я чувствую, что мы поступаем правильно. — Он не стал говорить о том, что чувство это нарастает и крепнет.

«Остановись. Отдохни. Поспи».

— А вот я ничего не чувствую.

— Поэтому ты на взводе и вот-вот взорвешься.

— Я не на взводе. И я бы… — Кэтрин не договорила, потому что он вдруг привлек ее к себе, и она уткнулась щекой в его плечо. — Что ты делаешь…

Галло и сам не знал. Просто поддался импульсу.

— Ничего предосудительного, — солгал он, потому что реакция последовала незамедлительно. «Блокируй ее. Сейчас не время».

Он ощущал приближение чего-то еще, гораздо более важного.

Так откуда же эта мысль?

«Остановись. Отдохни. Поспи».

— Расслабься. Я просто хочу обнять тебя.

Сначала она сопротивлялась, но потом напряжение вдруг спало, и их тела словно бы слились.

Его бросило в жар.

Нет, не сейчас.

— Зачем, Галло? — прошептала Кэтрин.

— Не знаю. Просто хочу обнять тебя. Хочу, чтобы ты успокоилась… чтобы была со мной. — Он погладил ее по волосам. — Ты так хорошо пахнешь.

— По-моему, ты немного сумасшедший, Галло.

— Мне это уже говорили.

— Не помню, чтобы кто-то хотел просто обнимать меня.

— Принимая во внимание тот факт, что ты крайне соблазнительна, такое может больше не повториться.

— Для тебя это важно? — спросила Кэтрин после паузы.

— Важно.

Она пожала плечами.

— Не понимаю, но… ладно.

— Даже если ты считаешь меня немножко тронутым.

— Всякое бывает.

— Закрой глаза.

— Закрыла.

Он почувствовал, как она расслабилась.

— Сорок пять минут, Кэтрин.

— Ты это уже говорил.

Она притихла, и он замер. Желание ушло. Галло чувствовал ее силу, но не беспокойство. Так и должно быть. Он понял это инстинктивно.

И теперь можно продолжать…

Темно. Жарко. Запах пота. Его собственного пота. Он открыл глаза и увидел наручники, которыми был прикован к стене, и грязную солому на каменном полу.

Сердце испуганно встрепенулось.

Он вспомнил, где находится.

Камера. Тюрьма. Северная Корея.

Боль.

— Мне так жаль. Боль пройдет. Я никогда раньше не делала этого, и у меня не очень хорошо получается. Я застала тебя не в самое лучшее время.

Бонни. В джинсах и маечке с изображением Багза Банни. Свет вливался в темную камеру через зарешеченное окно, и ее рыжие кудряшки отливали огнем. Она сидела рядом с ним. Как всегда на протяжении тех семи лет, что приходила к нему в тюрьму.

Боль вдруг ушла.

Девочка улыбнулась.

— Я же говорила. Здесь плохо пахнет. Могу и запах убрать.

— А я уж подумал… Господи, я подумал, что выбрался отсюда.

— Так и есть. Извини. Это недолго. — Бонни уже не улыбалась. — Я не хотела возвращать тебя сюда, но в этом месте наша связь самая сильная, а мне было нужно поговорить с тобой. Это только сон. То время давно прошло. Это — сон.

Он глубоко вздохнул. Паника отступила.

— А может, то время было сном, а это — реальность?

Она улыбнулась.

— Я обещаю тебе.

Покой. Любовь. Бонни.

Сон, всего лишь сон. Камера, тюрьма… Кошмарная тьма уже рассеивалась, таяла под лучами света. Ему казалось, он слышит ту песенку, что она пела ему в той вонючей дыре.

— Я думал, что убил тебя. Это ведь не так, правда?

— Нет. Я пыталась тебе сказать, но ты не слушал. Я не могла к тебе пробиться. — Она улыбнулась. — Ты хотел только одного: спрыгнуть с обрыва в озеро.

— Но ты не позволила.

— Нет, это не тот путь. Так все только запутывается. — Бонни прислонилась к стене, обвела взглядом камеру и прошептала: — Ужасное место. Мне стало так плохо, когда я нашла тебя здесь. Ты был такой смелый и сильный, а они мучили тебя. Я хотела помочь. Хотела, чтобы ты знал, что ты не один, что есть кто-то, кому ты дорог.

Он помнил те сны, в которых она приходила к нему. Приходила и снимала боль. Приходила и пробуждала жажду жизни.

— Ты помогла мне.

Сияющая улыбка осветила ее лицо.

— Я рада. Мне так хотелось помочь тебе. А теперь слушай. Мне пора возвращаться, так что говорить буду быстро.

— Возвращаться?

— Со снами у меня обычно неплохо получается, но сейчас приходится разделять свое внимание. Я вряд ли продержусь дольше нескольких минут.

— Тогда зачем ты пришла?

— Мне нужно сказать кое-что. — Она помолчала, потом негромко добавила: — Тебе сейчас трудно. Я хотела, чтобы ты знал, что я стараюсь помочь тебе.

— Ева. Забудь обо мне. Ты можешь помочь Еве?

— Я пытаюсь приблизиться к ней. Поэтому и воспользовалась сном, чтобы поговорить с тобой. Почти все мои силы уходят на то, чтобы связаться с ней. Он уводит ее. Он сейчас такой сильный.

Страх схватил его ледяными пальцами.

— Он убьет ее?

— Надеюсь, что нет.

— То есть ты не знаешь?

— Я вижу маму, потом его с ножом.

Галло выругался.

— Поэтому мне и пришлось прийти к тебе, — продолжала Бонни. — Думаю, он воспользуется ножом. Думаю, он уже принял решение, и оно дает ему силы.

— Но ты не уверена.

— А ты не хочешь верить в то, что он им воспользуется. Я тоже не хочу. Мне страшно за маму. Но Тед Даннер не всегда такой. Он меняется. Сейчас она, кажется, в безопасности, но долго ли так будет — не знаю. Вот что тебе нужно знать. Когда доберешься до мамы, ты, может быть, не сумеешь поговорить с ним. Ты должен верить, что он сделает это. Знать и сердцем, и умом.

В глазах у него защипало от слез.

— Иногда у меня бывают проблемы… и с тем, и с другим. — Он попытался улыбнуться. — Да ты ведь призрак. Разве нет какого-то общего плана, к которому можно подключиться, чтобы спасти ее?

— Такой план, конечно, есть. Иногда мне удается увидеть какой-то его кусочек. Иногда удается даже помочь. — Бонни снова улыбнулась. — Но сейчас я только учусь. Мне еще много чего нужно узнать. Пока душа не перешла на ту сторону, план может закончиться по-разному. Может, нам еще удастся что-то изменить. Без тебя мне не справиться. Ты должен добраться до мамы. Должен помочь ей. И я тоже ей помогу…

Все. Она ушла.

От одиночества защемило сердце. А потом тюремная тьма рассеялась, и вместе с ней в вихрящемся водовороте исчезли камера и все, что было связано с ней.

— Галло! Он открыл глаза.

— Что с тобой? — Кэтрин озабоченно смотрела на него сверху вниз. — Ты что-то бормотал, и сердце колотилось как бешеное. Я пыталась тебя разбудить, но ты даже не шевелился. — Она отстранилась. — Все в порядке?

Он кивнул и выпрямился.

— Должно быть, уснул.

— Уснул. Как будто провалился. Кошмары?

— Вроде того. — Галло поднялся и, наклонившись, потянул ее за руку. — Теперь все закончилось.

— Что закончилось?

Экскурсия в кошмарное прошлое, ставшее, благодаря посещениям Бонни, спасением. Вдаваться в объяснения он не собирался. Кэтрин и без того проблем хватает — все вокруг только и говорят о Бонни.

— Надо идти.

— Я не возражаю. Но тебе не кажется, что ты немного непоследователен? Еще и пятнадцати минут не прошло.

Так мало? А ему казалось, что гораздо больше. Или что время как будто остановилось.

«Я вижу маму, потом нож в его руке».

Его снова, как и тогда, когда Бонни произнесла эти слова, накрыла волна паники.

— Непоследователен? Неважно. Привыкай. — Он шагнул к тропинке. — Придется поторопиться.

Нож в его руке…

— Далеко еще? — спросила, оглянувшись, Ева. — Вы вообще скажете, куда мы… В его руке блеснул нож.

Ева остановилась. Дыхание перехватило. Замерев, она смотрела, как он медленно, почти с нежностью, провел пальцем по лезвию, потом бережно, словно живую, погладил рукоятку.

— Даннер?

Он вскинул голову и уставился на нее затуманенными глазами. Видит ли он ее? Узнает ли? Ева сомневалась.

Дело плохо.

Отец Барнабас говорил, что переход к безумию занимает у него порой считаные мгновения. Может быть, это и происходит сейчас, у нее на глазах? Если так, то ей нужно быть крайне осторожной.

— Зачем вы достали нож? — Ева облизала пересохшие губы. — Собираетесь срезать этот куст? По-моему, он ничем не хуже…

Даннер не слушал ее. Его как будто окружал густой, тягучий туман, в котором увязали ее слова. Она оказалась не готова к такому повороту. Да, за последние часы Даннер не произнес ни слова, но ведь он с самого начала не отличался разговорчивостью. Думая о своем, о конечной цели этого странного путешествия, Ева совершенно забыла об опасности со стороны своего проводника. И вот теперь он, похоже, достиг края и мог в любой момент сорваться в пучину безумия. И если она не удержит его, то уже никогда не сможет найти Бонни.

Думай.

Бежать?

У нее нет ни малейшего шанса. Даннер прошел специальную подготовку, он опытный рейнджер. Да, она знает кое-какие приемы самообороны, но она не Кэтрин и не обладает ее сноровкой.

Значит, ей остается атаковать словесно.

— Нет, вы не хотите срезать куст, — негромко сказала Ева. — Вы хотите использовать нож против меня. Но почему? Что обещала, я сделала. Вы ведь вроде бы собирались отвести меня к Бонни. Почему же теперь отказываетесь от своих намерений?

— Демоны, — прошептал он. — Демоны подбираются. Я уже чувствую их. Чувствую, как они толкают меня и тянут. Но я не поддамся.

Демоны. Попробуй сыграть на этом.

— Правильно, не позволяйте им приблизиться. Но подумайте хорошенько. Вы сказали, что хотите отвести меня к Бонни. Какой же смысл убивать меня сейчас? Вы должны отвести меня к ней, на то есть веская причина, иначе вы убили бы меня раньше, в церкви, когда мы были с отцом Барнабасом. — Никакой реакции. Надо попробовать другой подход. — Или вы и меня принимаете за демона?

— Не знаю… не уверен. Я… я так не думал. Девочка не считала тебя демоном. Она хотела быть с тобой. — Даннер нахмурился. — Но иногда демоны маскируются, и я узнаю их в самый последний момент, когда они уже готовы напасть. Они не всегда выглядят как демоны.

— Я не демон. — Ева повернулась и медленно пошла к нему. Спокойно, боясь спугнуть его. Увидев, как он напрягся, она остановилась. — Вы же сказали, что Бонни не считает меня демоном.

— Может быть, она сама… демон, — прошептал Даннер. — Может быть, они схватили ее, когда меня не было рядом. — В его глазах блеснули слезы. — Надеюсь, они все же не добрались до нее. Только бы не схватили. Я должен остановить их. Должен остановить вас всех.

Пальцы сжали рукоятку ножа. Даннер напрягся, словно готовясь к нападению.

Ева замерла. Нет, она должна остановить его. Остановить прежде, чем придется защищаться.

— Бонни не демон. Я бы знала, если бы она изменилась. — Их взгляды встретились. — Помните, вы видели нас вместе в саду и сказали, что почувствовали нашу любовь. Разве демоны любят? Не думаю.

— Нет, они ненавидят, — прошептал он. — Только ненавидят.

— Тогда вы не повели бы меня к ней. Разве не так?

— Может быть. Я запутался…

Но пальцы по-прежнему сжимали рукоятку ножа.

— Вас запутали демоны. Они не хотят, чтобы вы отвели меня к Бонни. Знают, что если я буду с ней, то смогу защитить ее и никогда не отдам ее им. — Ева сделала несколько шагов по направлению к нему, и теперь их разделяли дюймы. — Я не позволю силам тьмы овладеть моей Бонни. И никто не помешает мне сделать это — ни демоны, ни ангелы. Посмотрите на меня, Даннер. Посмотрите и увидите. — Она взяла его руку, подняла, приставив нож к своему горлу. — Видите? Если не видите — давайте, убейте меня.

Ева понимала, чем рискует. Его рука дрогнула, и она почувствовала, как лезвие кольнуло кожу.

«Поверь мне. Я должна вернуть Бонни домой. Это не может кончиться здесь».

Понял ли он ее? Снова и снова она повторяла этот мысленный посыл, вкладывая в него всю свою волю, все силы.

В его глазах что-то мелькнуло. Взгляд как будто прояснился.

«Помоги мне, Бонни. Помоги мне, детка».

Даннер отступил, и рука с ножом опустилась вниз.

Ева облегченно выдохнула.

Опасность миновала. Пока…

Удалось ли ей убедить его? Или безумие, вечный спутник Даннера, всего лишь затаилось на время?

А может быть, она получила ту самую помощь, о которой молила?

Неважно. Взгляд Даннера прояснился, выражение лица почти вернулось к нормальному или, точнее, к привычному. Она перевела дух.

— Вы верите мне. Это хорошо. Я рада, что мы устранили это недоразумение. Нечасто приходится защищаться от обвинения в принадлежности к демонам.

Он в замешательстве посмотрел на нее.

— Ты смеешься надо мной…

— Невольно. Само собой получилось.

— Ты испугалась, — медленно произнес он.

— Потому что вы застали меня врасплох. Обычно нож оказывает на меня именно такой эффект.

Он все еще смотрел на нее с выражением, в котором присутствовала некая доля сожаления.

— Я должен убить тебя. Я не могу иначе. Но раньше ты вроде бы не боялась. Странно…

— Ничего странного. Как я уже сказала, вы застали меня врасплох. На этот раз включился инстинкт самосохранения. — Ева пожала плечами. — Вас беспокоит, что я нарушу обещание? Вы спрашиваете себя, стоит ли ждать? Стоит ли вести меня туда, где вы хотите… сделать это?

— Да.

— Не буду лгать. Я не боюсь умереть. Иногда мне кажется, там мне будет лучше, чем здесь. Но только иногда. Самосохранение. Если появится шанс выжить, я им воспользуюсь. Но вам беспокоиться не о чем. Отведите меня туда, где я смогу найти дочь, и никаких проблем я вам не доставлю. — Ева кивнула, поймав его взгляд. — И я вовсе не уверена, что она хочет того же, что и вы. Посмотрим.

— Ты… честная, — сказал он после долгой паузы. — Я понял это еще тогда, когда встретил тебя в первый раз, еще девчонкой. Ты была беременна и одинока, тебе никто не помогал, но ты не сдавалась.

— Я была не так уж одинока. В мире есть хорошие люди. В то время я и вас считала таким. Вы ведь помогли бы мне, если бы я попросила, правда?

— Ты не попросила. Не захотела меня знать. Не захотела знать Джона.

— И поэтому вы убили мою дочь? — Ева невольно сжала кулаки. — Вы ведь ее убили, да? Скажите же.

Даннер не ответил, он заговорил о другом.

— Я думал тогда, что ты права. Что Джону, когда он вернется из Кореи, не нужна будет обуза. Я обрадовался, когда узнал, что ты не собираешься требовать, чтобы он женился на тебе из-за ребенка. Я бы мог помочь тебе, но не хотел, чтобы ты стала обузой для Джона.

Его слова распахнули дверь для воспоминаний. Ночи страсти с Джоном Галло. Первые мгновения после рождения Бонни… Все это было невероятно тяжело.

— Я никогда не желала Джону зла, — с трудом произнесла Ева. — Но я причинила ему боль, оставив дочь себе. Я лишь недавно поняла это. Бонни была особенным даром, а я не пожелала поделиться им с Джоном. Вы хотели отомстить мне за него?

— Я бы не позволил тебе обидеть Джона, — грубовато проворчал Даннер. — Я бы никому этого не позволил.

Значит, она задела его за живое.

— Но сейчас вы именно это и делаете. Как Джон относится к тому, что вы задумали? Не знаете? Он любит вас и не может поверить, что вы стали другим.

— Знаю, — с трудом, словно преодолевая боль, сказал Даннер. — Но так нужно. Я должен дать девочке то, что ей надо, чтобы она перестала терзать меня.

— Называйте ее Бонни, — процедила сквозь зубы Ева. — Я же говорила… — Впрочем, теперь это было уже неважно. Что толку спорить? — Вы сказали, что Джон, наверное, идет за нами. Что вы будете делать, когда он догонит нас? Вам ведь придется его убить, чтобы не подпустить демонов.

— Нет, не придется. Он не догонит нас. Мы уже почти пришли.

Она тут же ухватилась за это признание.

— Пришли? Куда?

— Провиденс. — Даннер криво усмехнулся. — Думаешь, что перехитрила меня? Теперь уже не имеет значения, знаешь ты это или нет. — Он повернулся. — Идем. К завтрашнему утру все будет кончено.

Провиденс. Ева знала только один Провиденс, тот, что в штате Род-Айленд. Что это? Реальное место или плод больной фантазии Даннера? А может, некий термин, которым он характеризует всю ситуацию? Последние минуты показали, насколько он нестабилен.

Провиденс.

Реальность или фантазия — другого ключа у нее нет. Как и другого оружия.

Остается лишь придумать, как им воспользоваться.

— Куда он нас ведет? — Отец Барнабас посмотрел на Бена, ловко карабкавшегося вверх по склону. — У меня такое впечатление, что последние пару часов мы ходим по кругу. — Так и есть, — подтвердил Джо. — Мы уже дважды прошли мимо вон той треугольной скалы.

Священник покачал головой.

— Парнишка сам не знает, куда идти. Почему вы его не остановите?

— Может быть, он все же знает. В его поведении нет неуверенности, колебаний. Возможно, именно таким маршрутом его водил Даннер. Бен ему нравился, но полного доверия не было. Думаю, Даннер опасался, что парня могут обмануть, и нарочно водил таким маршрутом, чтобы посторонний пришел к такому же выводу, что и вы.

— Интересная теория. И долго еще мы будем проверять ее основательность?

— Сколько понадобится. Посмотрите на него. Парень уверен, что знает, куда идет. Держу пари, что он подсознательно считает каждый поворот, как это делал Даннер, и просто копирует образец. — Джо усмехнулся. — Имейте немного веры, святой отец.

— Это несправедливо. У меня есть вера. Но, возможно, я, как и Даннер, не вполне уверен в мальчишке. В этом отношении вы, похоже, впереди нас обоих.

— Я всего лишь предполагаю. — Джо и сам не смог бы объяснить, почему так уверен в том, что именно Бен — ключ к поискам Евы. Неужели дело только в улыбке, напомнившей портрет Бонни? Улыбке, которая будто осветила все вокруг, когда Джо пребывал во мраке? Нет, он должен мыслить аналитически, а не полагаться на чутье.

К черту. Кроме чутья, у него в распоряжении не было сейчас ничего.

— Уже близко. Вон там, впереди. — Бен оглянулся через плечо. — Хорошо, что добрались до темноты. Последний участок очень трудный. Я сам дважды срывался, когда ходил туда с Тедом. — Не дожидаясь ответа, он прибавил шагу и скрылся за поворотом.

Путь на вершину холма и впрямь оказался нелегким. Скользкая глина чередовалась с песком, и ноги то проваливались, то скользили. Джо пришлось дважды втаскивать отца Барнабаса на тропинку, когда тот сползал вниз. Последние ярды они преодолели минут за двадцать, если не больше.

Алый диск солнца скатывался за горизонт, когда они поднялись, наконец, на вершину.

Бен обвел взглядом окружающие холмы.

— Красиво. — Его лицо как будто сияло в косых солнечных лучах. — Правда, красиво? А вот Тед красоты не замечал. Почему? Не знаю. Я пытался объяснить, что чувствую здесь, на вершине, но он только говорил, что это ловушка, что демоны заманивают нас сюда.

— Ты ему верил? — осторожно поинтересовался Джо.

— Когда он привел меня сюда в первый раз, я ему поверил. Помню, сильно тогда испугался. Но потом я понял, что он ошибается.

— И как же это выяснилось?

Бен пожал плечами.

— Даже не знаю. Я просто проснулся утром, посмотрел на тот хребет, на все остальное и не увидел ничего плохого или злого.

— Какой хребет ты имеешь в виду?

Бен вытянул руку, указывая на север.

— Думаю, туда Тед и уходил. Говорил, что мне с ним нельзя, что меня могут забрать демоны. Вот я здесь и оставался.

Наконец-то. Джо подошел к обрыву и посмотрел на далекий хребет. К черту демонов! Я нашел тебя, Даннер.

— Он уходил на одну ночь?

— В первый раз — да. Потом — на четыре-пять часов.

И чем же Даннер там занимался, за тем хребтом?

Он узнает это.

— Подождите до рассвета, — предложил, подходя ближе, отец Барнабас. — В темноте на этом склоне только шею свернете. Время у вас есть. Тед Даннер еще не пришел.

— Он этим маршрутом и не пойдет. Держу пари, Даннер приводил Бена сюда только для того, чтобы тот не посмел идти за ним дальше. — Джо скользнул взглядом по горному массиву, растянувшемуся, казалось, до самого горизонта. — А что там с другой стороны?

— Место, — ответил Бен. — Но демонов там нет. Это я вам обещаю — никаких демонов.

— Мне бы твою уверенность.

— Я вам точно говорю.

— Ладно, проверю по Джи-пи-эс. По крайней мере буду лучше представлять топографию. — Он невесело усмехнулся. — Жаль, она не умеет идентифицировать демонов.

— Подкалываете. Ладно, я не обижаюсь. — Бен уже ходил между деревьями, собирая ветки. — Разложу костер. По ночам здесь бывает холодно.

— У отца Барнабаса есть спальный мешок, — с улыбкой напомнил Джо.

— Можем бросить жребий, — предложил священник.

Бен покачал головой:

— Нет, я буду спать на земле. Так ближе.

— Ближе к чему? — спросил Джо.

И снова уклончивый ответ.

— Просто ближе. — Бен опустился на колени и достал спички. — Мне здесь нравится. Тихо. Спокойно.

«Может быть», — подумал Джо. Сам он никакого умиротворения не чувствовал. В жилах звенела кровь, сердце в груди колотилось молотом. Похоже, кошмар скоро закончится. Может быть, все же рискнуть и попытаться исследовать тот далекий хребет? С другой стороны, отец Барнабас, конечно, прав, предупреждая против ненужной спешки и советуя подождать до рассвета. Что толку бродить в темноте, не зная, что ищешь. Или все-таки пойти сейчас? Хватит ли терпения провести в бездействии всю ночь?

— Нет, Джо. — Словно прочитав его мысли, священник покачал головой. — Подумайте как следует.

Джо коротко кивнул.

— Позвоню Кэтрин и Галло. Скажу, что мы на месте. Может быть, у них есть какие-то новости. Если Даннер поблизости, пойду сейчас. — Он повернулся к костру. — Мне нужен свет. Попробую определить наше положение и поискать этот чертов хребет. Бен вроде бы прихватил кастрюльку, растворимый кофе и бутылку воды. Выпейте горячего, уже начало холодать.

— Потом. — Отец Барнабас смотрел на горный кряж, казавшийся в сгущавшейся темноте неясным багровым пятном. — Бен прав. Тихое место. Я, пожалуй, прогуляюсь немного.

«Может быть, ему надо помедитировать или помолиться или что там делают священники в таких случаях», — подумал Джо. Хотя случай не вполне обычный. А может, он планирует какой-то хитрый ход, чтобы первым добраться до Даннера.

— Вы за ним следите. — Бен опустился рядом на корточки и вопросительно посмотрел на Джо. — Он вас беспокоит. Почему?

Джо пожал плечами.

— Для меня отец Барнабас — загадка. Может быть, он совсем не такой, каким представляется.

Бен бросил взгляд в сторону уходящего священника.

— Но вам-то с чего беспокоиться? Все хорошо.

— Да? Откуда ты знаешь?

— Разве вы не видите? Он же светится изнутри. Как и вы.

— Я? — Джо покачал головой. — Вряд ли.

— Ну, может, не совсем так. Его сияние глубже, мягче. Но он точно светится. — Бен улыбнулся. — Он хочет помочь. Только помочь. Вам не о чем беспокоиться.

Что Бен может знать? В его понимании все хорошие, даже Тед Даннер. Как верить такому?

И тем не менее Джо верил. Верил каждому произнесенному Беном слову. Безумный.

Хотя… почему безумный? Может быть, Бен, с его ясностью и чистотой, видит то, что недоступно другим?

— Знаешь, я отсюда никакого сияния не вижу, так что лучше пойду и пригляжу за ним сам. Скоро вернусь. — Он повернулся и зашагал к деревьям, под одним из которых сидел на траве священник.

— Что-то случилось? — спросил отец Барнабас, подняв голову. — Я могу помочь?

— Да. — Джо подошел ближе и остановился перед ним. — Можете перестать изображать из себя святого мученика и хоть на время забыть про свои обязанности, обеты и профессиональные клятвы. Мне надоело постоянно оглядываться и спрашивать себя, не собираетесь ли вы толкнуть меня под автобус. Я хочу утром идти за Даннером с ясной головой.

Священник удивленно поднял брови.

— О чем вы?

— Бен говорит, что вы светитесь. У меня его способностей нет. Я самый обычный коп, обеими ногами стоящий на земле. Мне нужно знать, вы настоящий или фальшивка.

— Всякое бывает. Как и у каждого из нас.

— Да, но думаю, что Бен в этом авторитетнее и нашел правильные ответы.

— Похоже, вы прониклись верой в его способности.

— Мне это нужно сейчас. Верить во что-то или в кого-то. Я нуждаюсь в этом.

Отец Барнабас улыбнулся.

— Как и я. Поэтому я хотел побыть наедине с собой.

— Поговорите со мной. Почему вы идете за Даннером? Не потому ли, что он слишком многое о вас знает? Может быть, что-то особенное о деле Эзры Бонафеля?

— Я не вправе обсуждать судебные решения.

— К черту! В любом случае я это узнаю. Один из коллег Кэтрин из ЦРУ сейчас этим занимается. У него свои подходы, даже к материалам закрытых дел.

Отец Барнабас уже не улыбался.

— Не сомневаюсь. ЦРУ бывает очень эффективным и… безжалостным. Но ему следует быть очень осторожным.

— Почему?

— Передайте ему, чтобы бросил это дело, Джо.

— Расскажите мне. Что такого грязного было в этих протоколах, что на них наложили гриф секретности? Почему судья пошел на это?

Отец Барнабас молчал.

— Почему? — повторил Джо. — Почему судья принял такое решение?

Священник пожал, наконец, плечами.

— Потому что я попросил его об этом.

— Попросили? Почему?

— Потому что обнародование материалов могло причинить серьезные неприятности беззащитным людям. — Он покачал головой. — Вы ведь от своего не откажетесь, да? Если я расскажу, отзовете этих церэушных ищеек?

— Может быть. Если решу, что вы говорите правду. А иначе… Они ведь докопаются до самого дна, это я вам обещаю.

Священник невесело улыбнулся.

— Суровый вы человек, Джо. — Он отвернулся. Скользнул взглядом по темному горизонту над горным кряжем. — Обвинение по делу Эзры Бонафеля выдвинула его мать, Дороти. Заявила, что я посредством гипноза имплантировал ее сыну ложные воспоминания. Эти воспоминания касались сексуального надругательства, которое совершил над Эзрой его отец. Миссис Бонафель не желала этому верить, хотя сам Эзра считал, что она обо всем знала.

— Чем она подкрепляла свое обвинение?

— В свое время я поместил в медицинских журналах несколько заметок о возможности имплантации или стирания воспоминаний. Эзра блокировал то, что случилось с ним в детстве, но во время терапевтических сеансов память стала возвращаться. Миссис Бонафель просто обезумела. Она любила сына и не могла признаться даже себе самой, что допустила такое в своем доме. Ей нужно было найти виновного.

— И виновным оказались вы?

— Да. Миссис Бонафель убедила сына в том, что его настоящий враг не она, а я. Мне с самого начала было ясно, что у нее нет ни малейшего шанса выиграть дело и что расследование гораздо больше навредит ей самой и Эзре, чем мне. Я пытался убедить ее отказаться от обвинений, но она и слушать не хотела. Все, чего мне удалось добиться, это перенести слушания в небольшой городок к югу от Атланты, чтобы не привлекать внимания публики.

— Она проиграла?

— Да. А через две недели после вынесения судебного решения у нее случился нервный срыв. Сын остался с ней. Надеюсь, сама ситуация, требующая от обоих заботы друг о друге, поможет им исцелиться.

— А что помогло исцелиться вам?

— Сознание того, что я делал благое дело. — Священник нахмурился. — И тогда же я осознал, что моим пациентам может потребоваться помощь, оказать которую я не в состоянии. Пришлось серьезно все обдумать. — Он снова посмотрел на Джо. — Оставьте все, как есть. Если протоколы всплывут, для Эзры и его матери это может стать слишком сильным ударом. Надеюсь, Господь помог им забыть ту боль, через которую им пришлось пройти.

— Горечи, ожесточения у вас не осталось?

— С какой стати?

Удивительно. Женщина, эта миссис Бонафель, сделала все, чтобы опорочить его и уничтожить, а он говорит, что не затаил на нее обиды. Секунду-другую Джо смотрел на собеседника со смешанным чувством. Но нет, отец Барнабас говорил совершенно искренне.

— Нет повода…

— Вы мне верите?

— Верю. — Джо отвернулся. — Больше ничего сделать не могу. Кто я такой, чтобы спорить с человеком, которого Бен считает золотым.

Священник усмехнулся.

— Мало того, что я «сияю», так теперь еще и «золотой»? Должно быть, на мне и впрямь благословенье Божие.

Джо оглянулся через плечо.

— Знаете, возможно, вы и правы.

Уткнувшись подбородком в колени, Бен сидел у костра и задумчиво смотрел на огонь. Джо опустился рядом. Наступил подходящий момент. Некоторое время он молчал, потом спросил: — Ты никогда не думал о том, что Тед Даннер делает за тем хребтом?

— Нет. Я видел, что он не хочет ничего говорить. Я тоже не хочу, чтобы кто-то узнал о некоторых вещах. Но ему было приятно видеть меня здесь, когда он возвращался. Сначала я думал, что он такой внимательный просто из вежливости, но теперь думаю, что он был так же одинок, как я.

— Был? Ты больше не одинок?

Бен покачал головой.

— Теперь нет. Теперь у меня есть все.

— Что?

— Раньше я многого не понимал. Другие люди видели все четко и ясно, а я не видел. Но было и такое, чего не видели они и что видел я. Я был другим.

— Быть другим не всегда плохо, — сказал Джо, не зная, что еще можно сказать.

— Но я не другой, — возразил Бен и улыбнулся. — Я ошибался. Внутри мы все одинаковые.

— Поэтому ты больше не одинок?

— Наверно. — Он помолчал. — Все так запутано. Столько разного приходит, когда меня касается она.

— Она? — насторожился Джо.

— Я не сказал вам правду. — Бен отвел глаза. — Сказал, что не знаю, откуда мне известно, что все в порядке.

— Так ты солгал?

— В ту ночь я впервые увидел этот сон. Она разговаривала со мной. Сказала: «Не бойся, Бен. Ничего не бойся. Демонов нет, если только ты сам не впустишь их в свое сердце. Тебе может быть больно от чего-то, но это неважно. Смотри дальше и увидишь внутри себя красоту». — Он улыбнулся. — Чудные слова, но я как-то понял, что она имела в виду. И мне стало спокойнее.

— Кто она?

Бен посмотрел на него.

— Почему вы спрашиваете? Вы же знаете, как ее зовут. Когда мы разговаривали в палатке, я понял, что она и с вами разговаривала. Я это почувствовал. Как будто увидел ее рядом с вами.

— Вот как? — Джо с усилием проглотил подступивший к горлу комок. — Поэтому ты решил отвести нас сюда?

— Я вам доверяю, — просто ответил Бен. — Она ведь и вам снится. А раз так, то вы не станете ни обманывать меня, ни делать что-то плохое.

— Послушай, я постараюсь выполнить обещание, но я и сам не знаю, что может случиться.

— Я тоже не знаю. Но она же сказала мне, что ничего не надо бояться. А вы боитесь, да, Джо?

Как бы он хотел ничего не бояться! Как бы хотел достичь такой же простоты и веры, как этот парнишка, который шагнул в туман и прикоснулся к Бонни! Но у него не было права сидеть, ждать и надеяться. На нем лежала ответственность, и он не мог рассчитывать на чью-то помощь. Еве угрожала опасность.

А с ней ничего не должно случиться.

Он кивнул.

— Боюсь. Но я рад, что тебе не страшно.

Бен внимательно посмотрел на него.

— Это из-за той женщины на фотографии? Из-за Евы?

— Да. Она — мать Бонни.

У парнишки от удивления округлились глаза.

— Почему вы не сказали раньше?

— Не думал, что это важно для тебя. Я же не знал о твоем сне.

Бен медленно кивнул.

— Тед не должен ее обидеть. Это было бы плохо. — Лицо его вдруг прояснилось. — Но мы можем помочь ей. И нам не надо бояться.

Да, Бонни ведь велела ему ничего не бояться.

— Я собираюсь поспать, — объявил Бен, опускаясь на траву перед костром. — Мне здесь нравится. Слышите ветер в деревьях? Как будто поет песню…

— Хочешь кофе?

— Нет, хочу спать. Когда я приходил сюда с Тедом, мне всегда снились сны. Наверно, здесь ей легче…

— Так ты видел не один сон?

Бен кивнул уже с закрытыми глазами.

— Она разговаривает со мной. Рассказывает всякое. Учит. Объясняет. И каждый раз, когда она уходит, я чувствую себя другим, как будто понял что-то важное.

— Ты видишь сны не только здесь?

— Не только. Но в других местах редко. — Бен положил под щеку ладонь. — Ей здесь нравится. Звери… олени…

— Ева будет рада это слышать.

— Расскажите ей…

Бен не договорил — он уже спал.

«Снится ли тебе что-то, — думал Джо, наблюдая за пляшущими на его лице отсветами пламени. — Видишь ли ты Бонни? С тобой ли она сейчас? Чему она учит тебя? Нет, пусть это останется между вами».

Спи, мой друг…

Джо поднялся и, отойдя подальше от костра, вытащил телефон. Ему сейчас не до сна. Он должен действовать.

Прежде всего надо выяснить, что там, за хребтом. Он еще раз посмотрел на Джи-пи-эс и ввел координаты в поисковую строку Гугла. Ждать пришлось не меньше минуты. Наконец на дисплее появилось обзорное окно.

— Что еще за черт!