Да она и сама не знает, зачем.

Она знает только, что должна использовать все шансы, чтобы узнать как можно больше об убийцах Майка. И еще ей хочется увидеть эти свитки. Она потратила не один год на их поиски, а у Тревора они в руках.

Пожалуй, Тревор прав еще в одном: сегодняшнее убийство Доннела означает, что нешуточная опасность грозит и ей. А может, и не прав, а просто воспользовался ситуацией, чтобы склонить ее в нужную сторону. Какая разница? Скоро она все сама узнает. А пока надо вести себя, как разумный человек, а не легкомысленная бабочка. Она достала телефон.

— Я никуда не полечу, пока не предупрежу Еву и Джо.

— Конечно, конечно. Это разумно. До взлета время еще есть.

— Я быстро. — Она набрала номер Евы. — Не разбудила?

— Нет. Десять минут назад звонил Джо. Что у тебя там происходит, Джейн?

— Пока не знаю, но я не могу рисковать и сдаваться в полицию. Скажи Джо, что Мэннингу я пришлю свои показания чуть позже.

— Джейн, так не делается.

— Это лучшее, что я могу предложить. — Девушка помолчала. — Не исключено, что я напала на след, который приведет к разгадке. Если поступлю по-своему, шансы будут выше.

— Ты меня пугаешь! Что ты задумала?

— Возникли кое-какие обстоятельства, и мне надо в них разобраться.

— Только не в одиночку!

— Я не одна.

— Еще не легче. С кем ты? Где? И что за тайны мадридского двора?

В чем можно признаться, а в чем — нет? Ева сочтет необходимым рассказать Джо, а Джо — полицейский, у него свое представление о долге. Ладно, скажу ровно столько, чтобы она перестала волноваться, но без подробностей.

— Есть вероятность, что мне удастся выяснить, кто нанял Леонарда и где он сейчас находится.

— Каким образом?

— У меня есть один знакомый, который в курсе этого дела.

— Джейн!

— Знаю, знаю. Тебе неприятно, что я мямлю и подбираю слова, когда…

— Ты сейчас с кем?

Джейн ответила не сразу. Эх, была не была.

— С Тревором.

— Черт побери!

— Странная реакция. Ты же знаешь: Тревор знает свое дело.

— Он вечно ходит по краю пропасти, и ему это удается, но это не значит, что удастся тебе, если пойдешь за ним.

— Я не иду слепо за ним. Я еду, чтобы узнать… — Она прикусила язык. — Как только прибудем на место, я тебе позвоню. Не волнуйся. Я не наделаю глупостей. Я буду осторожна.

— Это понятие Тревору неведомо. Я хочу с ним поговорить.

— Он сейчас занят. Я позвоню тебе часов через шесть-семь. Сейчас больше не могу. Пока. — Она отключила связь.

— Насколько я понял, Тревор в роли твоего телохранителя Еве доверия не внушает, — догадался Бартлет. — И я ее понимаю.

— Я тоже. — Джейн устроилась в кресле и застегнула ремень. — Ладно, Бартлет, начинай меня утешать. А для начала скажи, почему ты до сих пор с Тревором?

Он улыбнулся:

— Он обещал со мной щедро расплатиться, с тем чтобы я мог отправиться на заслуженный отдых в теплые края. На какой-нибудь остров…

— Ты с ума сойдешь на острове. Ты же городской человек.

Он кивнул:

— Это был только предлог. С Тревором жизнь стала куда интереснее, чем была, когда я работал бухгалтером в Лондоне.

— Интереснее быть преступником?

— Я не преступник. — Барлет задумался. — А может, и да, хоть с виду и не скажешь. Я просто мотаюсь по миру с Тревором и выполняю кое-какие его поручения. Конечно, это делает меня соучастником, но я же ничего дурного не совершаю. Так мне кажется. И зла я никому не делаю.

Самолет стал набирать скорость, и Джейн охватила паника. Успокойся. Решение принято.

— А этот ваш Бреннер? Он тоже ничего плохого не делает?

Бартлет улыбнулся:

— Об этом у него спроси. Бреннер австралиец. С виду он безвредный. Но он никогда не говорит о том, что ему поручает Тревор, а прошлое у него, подозреваю, было бурным.

— Как и у Тревора. Два сапога пара.

— Вероятно. Насколько я понимаю, когда-то давно они вместе служили наемниками в Колумбии.

— Да? — Она бросила взгляд на дверь пилотской кабины. — Интересно…

— И это многое объясняет. Сейчас Тревор трудно сходится с людьми, но, думаю, в молодости он был более открытым.

— Открытым? — Джейн покачала головой. — Это вряд ли.

— Неудачно выразился? — Бартлет подумал. — Да нет, мне кажется…

— Здравствуйте! — В дверях пилотской кабины стоял высокий светловолосый мужчина тридцати с небольшим лет. — Меня зовут Сэм Бреннер. Не мог устоять перед искушением поближе вас рассмотреть. Бартлет, представь нас.

— Джейн Макгуайр, — объявил тот. — Удивлен, что Тревор позволил тебе на нее взглянуть, Бреннер.

— Я убедил его, что девушке будет полезно знать не только негативные, но и положительные стороны дела. Отправляйся в кабину и составь Тревору компанию, старик.

Бартлет взглянул на Джейн.

— Решай, — сказал он.

Джейн с прищуром смотрела на Бреннера. Очень загорелый, а глаза… — синее глаз она в жизни не встречала. Узкое лицо и слишком крупный нос и рот, чтобы считать его красивым, зато выразительно изогнутые брови делают его похожим на Пана.

Он улыбнулся и с характерным австралийским акцентом проговорил:

— Ну, как? Прохожу?

— Только если скажете, кто в данный момент за штурвалом.

Он хмыкнул:

— Тревор. Он, конечно, не такой ас, как я, но вполне справляется. А кроме того, он сам захотел чем-то себя занять, чтобы не мозолить вам глаза. Ну а я решил, чем сидеть и считать ворон, воспользоваться случаем и удовлетворить свое любопытство на ваш счет.

— Любопытство?

— Кажется, я тут лишний. — Бартлет поднялся и направился в кабину. — Потом принесу вам поесть.

— Сделай милость. — Бреннер плюхнулся в его кресло. — Если Тревору надоест, позвони мне.

— Можешь не сомневаться, — сухо ответил Бартлет. — А если он заподозрит, что ты докучаешь Джейн, то будет здесь даже раньше.

— Я протестую! — Бреннер вытянул ноги. — По-моему, он решил, что пора переходить ко второй стадии операции. Вам, Джейн, предписано успокоиться, а мне разрешено стать объектом вашего пристального изучения и даже быть повергнутым в смущение. Он понимает, что выбора у меня нет.

— Любопытство, говорите? — повторила Джейн. Дверь за Бартлетом закрылась.

— Вам, наверное, не привыкать — после той шумихи, что стояла вокруг вас четыре года назад.

— Вам и это известно?

— Только понаслышке. В разгар тех событий я отбывал срок в Бангкоке, а когда освободился, все уже утихло. Я и о вашем существовании-то узнал только в прошлом году, когда стал работать на Тревора.

— Тревор говорил вам обо мне? Он помотал головой:

— Ни слова. Но когда стал посылать меня в Неаполь за этими свитками, Бартлет что-то вскользь упомянул, потом еще и еще… А там уж я провел свое небольшое расследование.

Джейн замерла:

— Вы говорите, свитки. Они у вас?

— Нет. Они у Тревора. Он улыбнулся:

— Вы совсем отказываете мне в благоразумии? — Бреннер внимательно посмотрел на девушку. — Вы и впрямь похожи на статую Циры. Только, конечно, намного красивее.

— Бросьте. И что же, у Тревора в руках все свитки?

— Об этом вы уж у него спросите. Я доставил все, что он велел, а он обычно весьма дотошен. Я только знаю, что его главной заботой было то, что свитки надо вывезти из Италии, чтоб они не попали в руки властей, иначе их бы конфисковали.

— Потому что в них, по его мнению, могло упоминаться местонахождение золота?

— Вероятно.

— А упоминалось? Бреннер улыбнулся.

— Перестаньте вы ходить вокруг да около! — рассердилась Джейн. — С меня хватает Тревора. Шли бы вы лучше в кабину и взяли на себя управление самолетом.

— Вот так так! — Улыбка исчезла. — Прошу прощения. Признаюсь, отчасти я вас испытывал. Хотел посмотреть, насколько вы поддаетесь нажиму. Я же говорил, я очень любопытный.

— Да пошли вы со своим любопытством!

— Меня уже посылали, причем из куда менее симпатичных уст. — Он помолчал. — Если верить Тревору, вам досталось. Имеете полное право посылать таких типов, как я.

— Вот именно. Он хмыкнул:

— О'кей. Объявим перемирие?

— Я с вами не воюю. Вы для меня пустое место.

— А вы для меня — нет. Я уже давно живу с вами под одной крышей, в замке Макдафа. С тех пор, как Тревор снял его под жилье.

— А?

— Ну, не с вами лично, а со статуей Циры. Но сходство поразительное.

— Вот именно — сходство. Не более того. Это не я!

— Хорошо, хорошо. Я не хотел вас обидеть. Любимая мозоль, да?

— Угадали. И тому есть причины. Хотя ваше «расследование», наверное, так далеко не простиралось. Что, интересно, вам удалось узнать про меня и Циру?

— Из Интернета? Что какой-то маньяк гонялся за женщинами, убивал и уродовал их по странному принципу: они должны были быть похожими на изваяние Циры, звезды геркуланумского театра времен извержения Везувия. Все остальное было о том, как его поймали и убили. — Он сделал паузу. — Больше всего меня поразило, что в этих материалах почти не было ваших фотографий. Никак не могу понять, как вашим родным удалось сконцентрировать все внимание прессы на Цире, а вас оставить в тени.

— Старались изо всех сил. Ева и Джо люди умные, но все равно первый год для меня был не сахар. — Она горько усмехнулась. — Ну а потом, как вы метко выразились, все утихло. И слава богу. — Джейн переменила тему. — Так вы говорите, Тревор держит статую Циры в этом замке Макдафа? Это в Шотландии?

Бреннер кивнул:

— Статуя и впрямь замечательная, настоящее произведение искусства. Даже я, неотесанный мужлан, это вижу. Хорошо понимаю, почему Тревору так хотелось заполучить ее себе.

— До такой степени, что он сумел сторговаться с ее незаконным приобретателем, — сухо прибавила Джейн. — Только я не уверена, что его манила ее художественная ценность. Он такой же, как вы все. Помешан на Цире.

— На женщине с вашим лицом. — Он улыбнулся. — Любопытная ассоциация.

— Никаких ассоциаций тут нет. Она две с лишним тысячи лет как умерла, а я — вот она, жива и здорова. А почему он вас послал в Неаполь, а не отправился сам?

— Ему там появляться было небезопасно.

— Карабинеры? Неужели полиция нашла подземный ход, где были обнаружены эти свитки?

Бреннер помотал головой:

— Нет, вход он тщательно замаскировал. Но от ученого, которого он нанимал для перевода, пошла утечка информации. Он хотел продать их тому, кто даст лучшую цену, и, прежде чем Тревор умыкнул свитки у него из-под носа, успел наговорить лишнего всяким темным личностям. Судя по всему, о золоте в свитках было много сказано.

— Да, Тревор мне так и сказал. А что за «темные личности»?

— У Тревора недоброжелателей хватает, — уклончиво ответил Бреннер. — Он вам сам расскажет.

— А вы не хотите?

— Не сейчас. Надо и на его долю хоть что-то оставить! Вы с ним столько лет не виделись, вам есть что наверстывать. — Бреннер встал. — Вернусь-ка я лучше к своим обязанностям, пока вы из меня все не выудили.

— Ничего я из вас не выуживала! Вы сказали ровно столько, сколько хотели сказать. И сколько хотели, чтобы я знала. Точнее — что Тревор хотел. Я права?

Он усмехнулся:

— Вообще-то, Тревор не поручал мне рассказывать, что я неравнодушен к Цире. Он даже думал, что вас это разозлит.

— С чего бы вам отличаться от других? — устало проговорила Джейн. — Судя по всему, Цира была роковая женщина своего времени. Читали, наверное, как ее описывают современники? В свитках же есть такие описания?

— Да, и весьма и весьма пикантные. Похоже, она в постели блистала не меньше, чем на сцене.

— Но это не значит, что она была проституткой. Она родилась рабыней и изо всех сил старалась выжить.

— Вы только что убеждали меня, что не имеете с ней ничего общего. А сами ее защищаете.

— Конечно, защищаю. Что она могла сделать, если родилась в эпоху, когда секс был единственным оружием бесправной женщины? Она была сильная и умная. И заслуживает большего, чем сладострастные воздыхания мужчин.

— Сдаюсь! — Бреннер ухмыльнулся и зашагал по проходу. — Но это ее плата за славу. Извлеките для себя урок.

— Мне это не грозит. Я же говорю, я совсем другая.

— Вообще-то, я заметил не только внешнее сходство. Вы умны. У вас, несомненно, волевой характер. — Он открыл дверь кабины. — А с учетом всего, что о вас уже написано в Интернете и печатной прессе, вы уже, считай, на полпути к славе.

— Чушь собачья! У меня нет ни малейшего желания…

Он исчез за дверью кабины, а Джейн устало откинулась на спинку кресла. Бреннер не прав! Она во всем любит ясность и определенность и ненавидит быть в центре внимания. В отличие от Циры, с легкостью манипулировавшей умами и сердцами зрителей и всех окружающих. Она хорошо понимает Циру, но это не значит, что она сама такая же. Такое впечатление, что она только и делает, что всем это объясняет, — с того самого дня, как сумасшедший маньяк вбил себе в голову, что она есть не что иное, как нынешняя реинкарнация римлянки, которая была предметом поклонения его отца и которую он сам ненавидел лютой ненавистью. Ей-то уже казалось, все позади — но нет, этот вопрос возникает снова и снова. Ну какое отношение все это имеет к ее жизни?! Господи, как они ей все надоели!

— Тревор… — недоуменно повторил Джо. — Куда он ее везет, черт бы его побрал?

— Я пересказала тебе все, что слышала от Джейн, — ответила Ева. — Это первый вопрос. А второй вопрос — каким образом он вообще оказался в этом замешан?

— Это неважно. Главное — чтобы он держался от Джейн подальше. Проклятие! Я-то думал, она навсегда с ним распростилась.

— А я — нет. Когда она уехала из Геркуланума, слишком многое осталось незавершенным. Но я надеялась хоть пару лет еще о нем не слышать.

— Что это осталось незавершенным? Дело было сделано. Убийцу поймали, и Джейн снова зажила своей жизнью.

— Так только кажется.

— Ты говоришь загадками. А ну, выкладывай!

— Нечего выкладывать! Я только хочу сказать, что мы так торопились избавить ее от этого ужаса и вернуть к нормальной жизни, что кое-что сделали необдуманно. И, наверное, напрасно.

— Чушь! — отрезал Джо. — Я бы ни за что не позволил ей оставаться в Италии и продолжать поиски этих свитков, зная, что там находится Тревор. У нее, конечно, своя голова на плечах, но мы же видели, этот Тревор ее будто околдовал. К тому же опыта у Джейн никакого. Он наделен какими-то гипнотическими способностями, и я не хотел, чтобы Джейн в конце концов решила, что должна последовать за ним.

Ева вспомнила, что и сама говорила дочери нечто подобное. Тревор и Джейн оказались слишком тесно связаны, а, когда история подходила к концу, Ева видела, что Джейн уже не слепой котенок.

— Ну а сейчас она за ним пошла. Она сказала, что перезвонит часов через шесть или семь. — Ева помолчала. — Джо, это снова Цира. Цира и ее треклятое золото. Из-за него уже погибли Майк и Пол.

— Пока подтверждения этому у нас нет.

— А с чего тогда вдруг опять объявился Тревор после стольких лет? Он всегда был одержим поисками этого золота. А Леонарда выставил как приманку для Джейн. Связь определенно есть.

— Тогда мы ее установим. Давай я позвоню в Интерпол. Посмотрим, может, Тревор как-нибудь проявился в последнее время. — Джо задумался. — Говоришь, перезвонит часов через шесть-семь? Куда можно долететь из Бостона за это время? До Неаполя?

— Боже, только не это!

— Бартлет говорит, ты перед вылетом звонила Еве? — Теперь к ней направлялся Тревор. — И упомянула мое имя. То-то Ева обрадовалась!

— Не могла же я оставить ее в полном неведении!

— Я подумала, какого черта… — Джейн пожала плечами. — Может, и не надо было. Она знает, ты безбашенный, а меня она до сих пор воспринимает как несмышленое дитя.

— Ты не права. Просто она бережет тех, кого любит, а мне она никогда не доверяла. Поэтому я и удивился, что ты сказала обо мне.

— Она тебе доверяет, но до определенного предела.

— Потому что она мудрая женщина. — Тревор опустился в соседнее кресло. — Ей слишком много всего пришлось пережить, и она боится подпускать чужих слишком близко. Боится новых душевных травм.

— Ошибаешься. Всякий раз, начиная очередную реконструкцию, Ева делается беззащитной перед любой обидой, она словно обнажается.

— Это другое. Это ее работа, ее призвание. Ты и Джо — вся ее жизнь, и она на все пойдет, чтобы вас уберечь и не омрачить вашего счастья и благополучия.

— Это нормально.

— Не спорю. Перед Евой я преклоняюсь. У нас с ней много общего.

— Она иного мнения, — сухо обронила Джейн. — Да и я тоже.

— Ну, не знаю… — Тревор встретился с ней глазами. — Я тебя тоже однажды уберег.

У нее вдруг перехватило дыхание. Бросило в жар… Господи! Она-то думала, все давно в прошлом, и вот опять. Нет, на сей раз она не поддастся!

— Какой же ты наглец! Ждешь, что кинусь тебя благодарить за то, что спас бедняжку Лолиту от одолевшей ее похоти? — процедила она сквозь зубы. — Ты меня не хотел? Прекрасно. Будь я поопытнее, я бы тебя тоже не хотела. Представляю, как ты все эти годы важничал, что уберег меня от себя самой. Вообще-то, хоть мне и было всего семнадцать, я уже была не дурочка и имела право выбора. А ты обращался со мной, как с ребенком, который…

— Угомонись! — Он жестом прервал ее тираду. — С чего ты взяла, что я именно это имел в виду, когда сказал, что уберег тебя? Между прочим, я приложил максимум усилий к тому, чтобы не подпустить к тебе убийцу.

Джейн часто заморгала.

— А… — Она вгляделась в его невинное лицо и выругалась: — Черт бы тебя побрал! Ты же совсем не об этом говорил!

— Откуда ты знаешь? — Тревор лукаво улыбнулся. — Это был единственный способ снять с себя все твои обвинения в попытке совращения.

— Ничего ты не снял! — возразила Джейн. Но умный дьявол добился своего. Ее гнев и досада поутихли. — Я серьезно говорю! И хорошо, что мы наконец объяснились начистоту.

— Правильно. А тебе не приходит в голову, что это благодаря мне? Нечего копить обиды, это может помешать нам в решении наших общих проблем. Нарыв надо вовремя вскрывать.

— Ну и метафора! Гадость какая! И ты себе льстишь, никакой обиды я и не думала копить.

— А может, я не тебя имел в виду?

Опять ее бросило в жар. Да что с ней такое? Она поспешила отвести взгляд:

— Не пытайся со мной спорить. Я знаю, ты обожаешь командовать. Со мной это не выйдет. Не вздумай мной вертеть, как тебе хочется, лучше говори, зачем я тебе понадобилась.

— Я же сказал: чтобы лишить противника одного из козырей.

— Какого противника? Тревор не ответил.

— Я поехала с тобой, потому что не видела другого выхода. Но я не останусь, если ты будешь использовать меня втемную.

Он кивнул:

— Я знал, что ты потребуешь ясности, правда, не думал, что так быстро.

— Тем более. Так о ком ты говоришь?

— Об одном крайне мерзком типе по имени Рэнд Грозак.

— Мерзком? Это как понимать?

— Убийства, контрабанда, наркотики, проституция — это все он. Ничем не брезгует, чтобы добиться цели.

— А какое он имеет отношение к убийству Майка?

— Леонард работает на него. Не думаю, что Грозак ставил ему задачу убить Фицджеральда. Это была ошибка. На самом деле это была попытка похищения, а объектом являлась ты.

— Зачем? Только не говори ничего про свое слабое место. Если он так хорошо тебя изучил, как ты утверждаешь, он должен понимать, что воздействовать на тебя бесполезно.

— Греет душу, что ты меня так хорошо знаешь, — проворчал Тревор. — А вот Грозак, похоже, вник и в другую, более восприимчивую сторону моей натуры.

— Зачем я ему понадобилась? — повторила Джейн.

— Он жаждет заполучить золото Циры и ищет, как к нему подобраться. Не исключено, что он думает, ты знаешь, где оно лежит.

— Это безумие. С чего он взял? Это ведь ты за ним столько лет гоняешься! И свитки нашел ты.

— Похоже, он решил, что я поделился с тобой информацией. Четыре года назад мы в Геркулануме были вместе. С тех пор ты трижды ездила туда на раскопки. Из этих двух обстоятельств он мог сделать вывод, что ты тоже гоняешься за этим золотом.

— Не все же предпочитают деньги знаниям!

— Грозака ты в этом не убедишь. Для него деньги — главное в жизни.

— Как и для тебя.

— Не буду отрицать, что деньги я люблю. Они, конечно, не главное в жизни, но они меня интригуют. Это приз в большой игре. — Тревор нахмурился. — И я играю по правилам. А Грозак — нет.

— Да ну вас всех! Жизнь — не игра. А если ты думаешь иначе, то ничем не лучше своего Грозака.

— Тут ты ошибаешься. Могу тебя уверить, когда ты с ним познакомишься, ты в этом сама убедишься.

— Не собираюсь я с ним знакомиться! Я хочу видеть его за решеткой. — Она посмотрела на Тревора в упор. — И как только мы будем в Шотландии, я позвоню Джо и сообщу имя этого Грозака.

— Я так и думал. Вот почему я хотел дать тебе немного времени справиться с эмоциями и призвать на помощь благоразумие.

— А по-моему, вполне благоразумно доверить это дело полиции.

— Благоразумно, но в случае Грозака малоэффективно. Он много лет уходит от закона, и ему это мастерски удается. Ты же не хочешь, чтобы он учуял опасность и лег на дно?

— А еще я не хочу, чтобы подонок, убивший моего друга, разгуливал на свободе.

— Ты же выросла в семье полицейского! Тебе отлично известно, какой процент убийств так и остается нераскрытым. И при этом у большинства из них нет таких связей и покровителей, как у Грозака.

— Ему не уйти от ответа!

— Я этого не говорил. Я не позволю ему уйти. Он опасен, и его надо нейтрализовать. — Тревор произнес эти слова с таким выражением, что Джейн испытала шок. Обычно он не откровенничал, и она нередко забывала, что он тоже не гнушается крайними мерами.

— И как ты собираешься это сделать?

— Он жаждет двух вещей — моей смерти и золота. Поскольку ни того, ни другого ему не видать, как своих ушей, я подпущу его поближе и прихлопну. — Он улыбнулся. — А это я умею, Джейн.

— Могу себе представить. — Она отвернулась. — Но я все равно не уверена, что лучше — довериться тебе или полиции.

— Объяснить, почему ты должна довериться мне? Я сделаю все, чтобы ты не пожалела.

— Золото мне не нужно.

— Это мы уже обсудили. Я знаю, что тебе нужно. — Он нагнулся к ней и заговорил бархатным голосом: — И ты это получишь. Все, что пожелаешь.

Джейн перевела на него взор и мгновенно попалась на крючок, загипнотизированная выразительностью его глаз. Она тысячу раз рисовала это лицо и знала наизусть каждый изгиб, каждую линию, каждую черточку этих губ, этих синих глаз, умеющих то обдать холодом, то быть теплее южных морей. Сейчас эти глаза лучились теплом. Не может быть, чтобы он… Нет, конечно, нет! Джейн с усилием отвела глаза.

— Свитки. Ты имеешь в виду свитки.

— Неужели? — Тревор усмехнулся. — Конечно, свитки. Что же еще? — Он порылся в кармане. — У меня для тебя подарок.

На его ладони лежал крупный синий камень.

— Это лазурит из тех, которыми инкрустированы бронзовые тубусы из-под свитков. Не самый красивый, но я подумал, тебе понравится.

Камень, которому две тысячи лет! Джейн протянула руку и осторожно дотронулась до камня.

— Такой старый… Не надо было его вынимать.

— Я и не вынимал. Мы открывали пенал, а он возьми да выпади. — Он вложил камень ей в руку. От его прикосновения по ее телу прошел трепет.

Джейн вздрогнула, но заставила себя не убирать руку. Что же это такое? Он ее едва коснулся, а она уже вообразила, что между ними опять искра пробежала. Она подняла глаза — он за ней наблюдал.

— И я был прав: лучше, чтобы он был у тебя.

— Это взятка?

— Скорее зарок. Обещаю дать тебе прочитать свиток из этого пенала. Но при условии, что ты дашь мне время отыскать сундук и стереть Грозака с лица земли.

— Только этот свиток? Тревор фыркнул:

— Ненасытная! Нет, я дам тебе прочесть их все. Но этот был самый интересный. Наверняка получишь такое же удовольствие, как и я.

Джейн в волнении рассматривала камень.

— Почему? Чем он так интересен?

— Его написала Цира. Джейн подняла глаза: — Что?

— Этот свиток написан рукой Циры. Остальные — Пресебием и писцами. Но этот определенно писала она сама.

— Господи… — прошептала Джейн.

— Я многого не прошу, — произнес Тревор. — Лишь каплю твоего времени. Позволь мне взять на себя заботу о твоей безопасности. Тебе нужен Грозак? Ты его получишь. Ты хочешь прочесть свитки? Ты их увидишь. Для тебя это беспроигрышная ситуация.

Ее решимость была поколеблена и с каждым сказанным им словом рушилась все стремительнее. Надо не думать о нем, собраться с мыслями. Джейн чувствовала, как опять подпадает под его чары.

«Лишь каплю времени». Он не говорил о безоговорочном подчинении, не требовал обещаний.

«Беспроигрышная ситуация». Джейн не знала, прав он или нет, но внезапно поняла, что хочет это выяснить.

Она откинулась к спинке кресла.

— Два дня. Даю тебе два дня, Тревор.

Отовсюду летят камни. Боль. Кровь/

Сквозь пелену боли мелькнула мысль: она не даст похоронить себя в этих катакомбах! Они уже недалеко от выхода на поверхность. Ее не остановить. Еще мгновение — и она опять…

— Беги! — раздался голос Антония. Он выругался, схватил Циру за руку и утянул в проход. — Потом будешь отдыхать.

«Отдыхать? — с обидой подумала она. — Остановиться, когда истекаешь кровью и темнеет в глазах, — это он называет отдыхать?!» От злости кровь быстрее побежала по жилам, онемевшие ноги ожили.

Она побежала. Со всех сторон на них сыпались камни. Жарко. Нечем дышать.

Душная ночь.

Во мраке Антоний держит ее за руку.

Мрак?

Нет, он, кажется, рассеивается.

А там, впереди, свет?

Сердце бешено забилось, Цира ускорила бег.

Следуя за ней, Антоний прокричал:

— Я говорил, что выведу тебя отсюда? Не смотри на него!

— Да, если я не вздумаю отдыхать, — обиженно бросила она. — Я бы так и так выбралась.

— Осмелюсь заметить, сейчас не до экспериментов, — возразил Антоний. — Признайся: ты правильно сделала, что доверилась мне.

Они уже близко к свету. Почти в безопасности — если можно быть в безопасности, когда наступает конец света.

— Я тебе не доверилась. Просто понимаю, что ты не меньше моего хочешь отсюда выбраться. Предать меня ты и сейчас можешь. Раньше же предавал.

— Это была моя ошибка. Я был голоден, беден и…

— Честолюбив.

— Да, честолюбив. А ты разве нет? Скажешь, ты не рыла землю и не ела камни, чтобы выбраться из грязи и завоевать себе место под солнцем ?

— Мне не платили за предательство. Мы собирались уехать и начать жизнь вместе, — с ожесточением напомнила она. — А ты меня бросил!

— Ладно тебе! Ну, бросил. Юлий предложил мне выбор: я уезжаю из Геркуланума, и мне за это платят — или остаюсь с тобой и получаю нож: в спину. Я выбрал деньги. — Он крепче сжал ее руку. — Но я вернулся!

— Потому что захотел еще больше денег. Ты захотел заполучить сундук золота, который мне подарил Юлий. Или куш, который Юлий пообещал тебе за мою голову.

— Мне была нужна ты, — сказал Антоний. — Ради тебя я был готов на многое закрыть глаза, готов лгать и рисковать шкурой.

— Ради меня и золота.

— Да. Но я бы согласился на тебя и без золота. — Он поморщился. — О боги! Что за признание! Не думал, что когда-нибудь скажу эти слова.

Она взглянула на него. Даже в этой мгле он был божественно красив. Идеальные черты лица, восхитительное тело. Самый знаменитый актер в Геркулануме. О нем мечтала каждая женщина в городе. Циру же с самого начала привлекали его ум и безрассудство. Ей всегда удавалось командовать своими возлюбленными. Всеми, но не Антонием. Наверное, опасность придавала их отношениям большую остроту. Но сейчас он был серьезен, а его слова были искренни.

Не слушать его! Он уже предавал. Значит, может предать опять.

— Я заберу тебя отсюда, — сказал он. — А если Юлий попытается меня остановить, я его убью. Если ты не хочешь брать золото, я тоже готов от него отказаться. — Он бросил на нее злой взгляд. — Только ты тогда будешь дурой, а я — дураком вдвойне, если скажу, что оно для меня ничего не значит. Оно для нас обоих значит очень многое. Свободу, возможность…

В конце прохода, против света, кто-то стоял.

— Что ? — Он нахмурился и проследил за ее взглядом. И окаменел. — Юлий?

— Ты знал, что он там. Ты специально меня к нему привел! Будь ты проклят!

Ярость. Разочарование. Бессилие.

Ярость? Пускай. Только не бессилие! Какая же она дура! Почти поверила ему, а ведь не в первый раз! Когда она только поумнеет ?

— Проклинаю тебя! — Она дернулась и схватилась за рукоять его кинжала. — Не позволю вам, мерзавцам, сделать это со мной.

— Джейн, очнись!

Надо вырваться из рук Антония, промчаться мимо Юлия и выбраться на свет.

— Джейн! Джейн! — Ее кто-то тряс за плечо. — Открой глаза.

— Юлий…

Веки с трудом поднялись. Тревор.

— Я думал, Цира перестала тебе сниться, — угрюмо проворчал он. — Ты металась и кричала.

Взгляд рассеянно скользил по салону самолета. Она пыталась проснуться. Все правильно. Тревор. Майк погиб, и сейчас они с Тревором летят в Шотландию. Она покрутила головой, стряхивая сон. Что сказал Тревор? Что-то про Циру… Она выпрямилась.

— Я уже четыре с лишним года, как не вижу снов про Циру.

— Редко, да метко. Сегодня это был какой-то ужастик. Ты напугана до смерти.

— Ничего я не напугана! — Напугана и сердита была Цира. Потому что думала, что ее предали. Черт побери, все не так! Сон-то ее, и все вызванные им эмоции тоже принадлежат ей, а не какой-то давно умершей актрисе. — Как ты узнал, что мне снилась Цира? Я называла ее имя?

— Нет, ты называла имя Юлий. А поскольку Юлий Пресебий в той истории был главным злодеем, я понял, что твой сон — о Цире.

— Логично. — Она вздохнула полной грудью. — По-моему, нет ничего удивительного, что она мне приснилась. Твой рассказ о свитках и спрятанном ею золоте снова все всколыхнул и вызвал из забвения.

— Вряд ли это можно назвать забвением, — холодно заметил Тревор. — Судя по тому, что ты неоднократно выезжала на раскопки, ты о ней никогда не забывала. — Он поднялся. — Принесу тебе чашечку кофе. По-моему, тебе не помешает.

«Это точно», — подумала Джейн, провожая его взглядом. Сон о Цире, как всегда, выглядел очень живо и натурально, и она никак не могла вернуться к реальности. Наоборот, ей отчаянно хотелось вернуться в свой сон и досмотреть его до конца.

Безумие! Возьми себя в руки. Это же только сон!

— Черный, да? — Рядом стоял Тревор с двумя чашками кофе в руках. — Давненько я тебе кофе не делал!

Зато он помнил, как она обычно держит в руке чашку. У него вообще память отменная. Как сказала Ева, он талантлив во всем, а коэффициент интеллекта у него намного выше среднего — отсюда и память.

— Да, черный. — Она сделала глоток. — Сколько нам еще лететь?

— Час с небольшим.

— Не думала, что я так долго спала.

— Ты устала. У тебя был тяжелый день. — Тревор снова устроился в соседнем кресле. — Жаль, что тебе не приснилось что-нибудь приятное. Ведь про Циру сны приятными не бывают, да?

— Не сказала бы. Ты, помнится, говорил, что, когда впервые прочел свитки, она тебе тоже снилась, причем эти сны как раз были сладкими до неприличия.

Он рассмеялся.

— И что с того? Я же мужчина! Чего ты ждала?

— Чего ждала? Немного уважения к женщине, которая сделала все возможное, чтобы система ее не сломила.

— Я ее уважаю. Но эти свитки, написанные о ней Юлием, вполне могут затмить Камасутру. Прочтешь — сама увидишь. — Он поднес чашку к губам. — Ты мне так и не рассказала свои сны.

— Я рассказывала.

— Очень мало. Цира в пещере или в подземном ходе, там жарко, она задыхается. Это происходит в ночь извержения?

— Наверное. Во всяком случае, похоже на то. — Джейн заглянула в свою чашку. — Если бы эти сны были результатом чего-то прочитанного, тогда в них наверняка фигурировало бы извержение. Ведь для той эпохи это было самое значимое событие.

— А ни в каких исторических трудах и других источниках упоминаний о Цире ты не встречала?

— Но это не означает, что таких упоминаний нет. Я с раннего детства читала запоем. Могла попасться какая-нибудь фраза. Засела у меня в подсознании, а потом…

— Да я не спорю. В жизни столько бывает загадочных совпадений, что я уже ничему не удивляюсь. Твое объяснение ничем не хуже других.

Она поняла, что оправдывается. А оправдываться перед Тревором ей совсем не нужно.

— Если у тебя есть объяснение получше — ничего не имею против. Я четыре года ищу что-нибудь логичное, и все без толку. Потому я и хочу эти свитки прочесть. Может, они освежат мою память.

— Может быть. — Он улыбнулся. — А может, тебя просто разбирает любопытство. Перед отъездом из Геркуланума ты, помнится, сказала, что хочешь выяснить, не погибла ли Цира во время извержения.

— Из свитков этого не узнаешь, — заметила Джейн.

— Зато они могут направить тебя в нужную сторону. Джейн взглянула на него.

— Правда?

— Через несколько дней сама убедишься.

— Я тебя задушу! Если выяснится, что ты водишь меня за нос, я такое сделаю, что ты пожалеешь, что родился.

— Я бы не посмел. Ты же меня насквозь видишь! — Тревор встал. — Пойду-ка я подменю ненадолго Бреннера. А ты пока от меня отдохни.

— Ага, а заодно и от моих вопросов, да?

— Ну, вопросы ты сможешь и потом задать — Он сделал паузу и посмотрел на нее сверху вниз. — Джейн, я не пытаюсь использовать тебя втемную. Просто у меня куча забот, и думать о том, не случилось ли с тобой чего за тридевять земель, мне сейчас совсем некстати.

— Поэтому ты выдаешь информацию по капле. Чтобы подогревать мое любопытство и вести туда, куда надо тебе.

— Цель оправдывает средства.

— Что ж, тогда выдай мне еще одну каплю. Почему мы летим в Шотландию, а не назад в Геркуланум?

— Бреннер наверняка объяснил тебе, что в данный момент в Италии мне лучше не показываться.

— Да, потому что ты велел ему мне это так преподнести. Не верю, что, если бы Грозак сел тебе на хвост, была бы какая-то разница. Для тебя главное — прилив адреналина. Поэтому ты никак и не станешь законопослушным гражданином.

— Верно, но большинство окружающих, увы, настроены иначе. Приходится принимать это во внимание и вести себя ответственно.

— Ответственно?

— Когда дело касается чего-то важного, я умею быть ответственным. — Он встретил ее взгляд. — Поэтому и за тобой приехал. Ты для меня много значишь.

Каждое слово, каждая интонация, каждое его выражение дышало чувственностью. И на эту чувственность откликалось ее тело. Стали горячими ладони, отвердела грудь, даже пульс участился. Джейн была раздосадована. Не надо отводить взгляд! Черт бы его побрал! Знает ведь, что творит. Заранее ждет ее реакции. Не обращать на него внимания, смотреть в упор.

— А когда ты начал дело в Шотландии, то за кого нес ответственность? За Бартлета? Меня-то тогда на горизонте вообще не было!

Тревор долгим взглядом изучал ее сердитое лицо, потом улыбнулся.

— Тебе известно, что ты единственная в своем роде? Господи, как я по тебе соскучился!

По ее телу пробежала теплая волна. Остановить это безобразие! Безумие какое-то. Их разделяет почти полметра, а она как будто чувствует его прикосновение.

— За Бартлета? — повторила она.

— И за Марио.

— Кто это — Марио?

— Марио Донато, еще один безобидный наблюдатель, который тоже время от времени выполняет некоторые мои поручения.

— Если он работает на тебя, значит, он не такой уж безобидный.

— Все относительно. Он переводчик, заканчивающий работу над свитками. Когда Дюпуа продал меня с потрохами Грозаку, пришлось искать другого специалиста.

— Удивляюсь, как тебе удалось вернуть свитки.

— Я приглядывал за Дюпуа. Я человек недоверчивый. При первых же признаках его контактов с третьей стороной я забрал у него свитки.

Джейн заглянула ему в лицо.

— Он тебя продал. А ты ему чем отплатил?

— Ничем. Я его пальцем не тронул. — Он вздернул подбородок. — Ты мне не веришь?

— С какой стати мне тебе верить? Я помню, сколько сил и времени ты угробил на поиски того маньяка, который за мной охотился. Ты бы не оставил безнаказанным того, кто тебя предал!

— Совершенно верно. — Тревор помолчал. — Я подкинул Грозаку улики, подтверждающие, что Дюпуа и его продал. Я подумал, что наказание должно соответствовать преступлению. Насколько мне известно, Грозак крайне расстроился и долго и со смаком расчленял сукина сына.

Выражение его лица заставило Джейн содрогнуться. Равнодушное, пренебрежительное, а за этим пренебрежением — жестокость.

— Зачем ты задаешь вопросы, если не хочешь знать ответы? — Он прочел ее мысли. — Я ведь буду отвечать как есть. По возможности, конечно, не нарушая конфиденциальности. Но я буду стараться не врать тебе. Из уст такой личности, как я, это, пожалуй, смелое заявление, но от моей правды тебе может сделаться не по себе. — Тревор повернулся и двинулся к кабине. — Тем хуже для тебя. Вот и страдай.

— «Макбет» какой-то, — проворчала Джейн, когда машина подъехала к внушительному каменному замку на прибрежном утесе. — Мрачный, угрюмый…

— Зато водопровод и канализация современные, — сказал Бартлет. — Ради ежедневного душа с мрачным видом можно и примириться.

— Вот именно, — подхватил Тревор. — Можно долго рассуждать о достоинствах современного бойлера. Но я не за это выбрал замок Макдафа.

— А за что? — поинтересовалась Джейн.

— По ряду причин. Это любопытный объект. Построен Ангусом Макдафом в 1350 году, у этого рода захватывающая история. К несчастью, не так давно для них настали трудные времена, и они начали сдавать замок в аренду. Уединенный, хорошо защищенный со всех сторон, ездить туда-сюда можно незаметно для посторонних. Местные не любят совать нос в чужие дела. — Он бросил взгляд на Бреннера, который вел машину. — Правда, в последнее время у нас Бреннер больше всех перемещается. Забрав свитки у Дюпуа, я распихал их по разным местам, а Бреннеру пришлось их потом собирать с соблюдением всех мер предосторожности.

— То есть вы их ввезли контрабандой?

— Эта девушка любит называть вещи своими именами, — проворчал Бреннер. — Я предпочитаю термин «операция по спасению трофеев Тревора».

— Навряд ли итальянские власти расценивают эти артефакты как чьи-то трофеи. — Она повернулась к Тревору. — Если за свитками отправился Бреннер, что тогда делал ты?

— А я болтался по дому, проводил рекогносцировку и присматривал за Марио.

— За переводчиком? Ты ему тоже не доверяешь?

— Я этого не говорил. Просто за ним нужен глаз да глаз. — Он вынул мобильник и набрал номер. — Джеймс, мы уже близко. Все в порядке? Хорошо. Потом обсудим. — Он дал отбой и повернулся к Бреннеру: — Мы по-прежнему под наблюдением, но, с тех пор как я уехал, Грозак себя не проявлял. Но стоит ему прознать, что Джейн тут, и все может враз перемениться. Проконтролируй охранников.

Бреннер кивнул:

— Высажу вас и все обойду.

— Охранников? — переспросила Джейн, вглядываясь в безлюдную территорию. — Ни одного не вижу.

— Если б увидела, я бы их тут же уволил, — улыбнулся Тревор. Они въехали в ворота и остановились перед массивными дверьми замка. — Несколько местных стерегут собственно замок, ты их увидишь, а охрану подходов ведут бывшие морпехи — они специально обучены не обнаруживать себя.

— И все это для того, чтобы Грозак до тебя не добрался, — медленно подытожила Джейн. — Мне кажется, меры предосторожности излишни, нет? Ты считаешь, он без свитков жить не может?

— Не без свитков как таковых, а без содержащейся в них информации. Он рвется к золоту. — Тревор посмотрел ей в глаза. — И уверяю тебя, эти меры не излишни. — Он вышел из машины и подал ей руку. — Идем… — Тревор осекся, устремив взгляд куда-то поверх ее головы. — Так, так… Кажется, тебя ждет встреча с Макдафом, — проворчал он. — Надеюсь, он тебя не разочарует.

Джейн повернула голову и проследила за его взглядом. Через двор к ним шагал высокий, атлетически сложенный мужчина. Он подошел ближе, и стало видно, что ему за тридцать, кожа смуглая, глаза светлые, только в тусклом свете неясно, голубые или серые. Темные волосы были зачесаны назад. Кого-то он ей напоминал… Нет, не вспомнить. На нем были мешковатые брюки и пуловер, но держался он весьма примечательно. Он был настороже. Да, именно так. Каждый мускул его тела находился в напряженном ожидании.

— А кто он?

— Здешний землевладелец. Эрл Краноутский, хозяин замка Макдаф. Джон Ангус Броди Найал… Других имен не помню. — Тревор приветствовал подошедшего улыбкой. — Как дальше, Макдаф?

— Неважно. Имя — не более чем этикетка. — Он внимательно смотрел на Джейн. — Кто она такая? Я тебе говорил, без согласования со мной никого сюда не привозить. — Он вгляделся и ахнул. — Да это же Джейн Макгуайр! Нечего ей тут делать! Только Грозака приманивать.

— Мне нет дела до твоих установок, — холодно отрезал Тревор. — Она здесь и пробудет столько, сколько нужно. И довольно об этом. Я не собираюсь подвергать девушку опасности ради сохранности этой груды камней, которую вы именуете домом.

— В самом деле? — Лицо Макдафа не дрогнуло, но Джейн буквально обдало холодом. — Мы так не договаривались, Тревор.

— Считайте, что я внес этот пункт в приложение.

— Которое я вправе проигнорировать. За воротами делайте что хотите, но не ждите, что я стану…

— Бессмысленная дискуссия, — перебила Джейн. — Я пробуду здесь не дольше двух дней. И решать, оставаться или ехать, буду я и никто иной. — Она в упор посмотрела на Макдафа. — Вы не слишком любезны. И хватит говорить обо мне в третьем лице, вы оба! Как будто меня здесь нет!

Макдаф выдержал ее взгляд и едва заметно улыбнулся:

— А вы, пожалуй, правы. Я грубиян и зануда. Извините меня. Вы здесь — вот вокруг чего весь сыр-бор. — Он перевел взгляд на Тревора и посуровел: — Даю тебе два дня. А там посмотрим. — Он развернулся и зашагал прочь.

— Не слишком радушный прием, — пробурчала Джейн. — И я не собираюсь ни для кого быть яблоком раздора.

— Я надеялся, что он тебя не заметит — как не замечает многих из нас. Надо было предвидеть, что он встревожится. Мы, наверное, еще и с самолета не сошли, а он уже знал, что я кого-то привез.

— Как он мог узнать?

— Макдаф в Шотландии знает всех и вся, к нему здесь относятся как к народному герою.

Она усмехнулась:

— Тоже мне Роб Рой нашелся!

— Не Роб Рой, зато пятнадцать лет назад он был олимпийским чемпионом по стрельбе из лука, потом вступил в 45-й десантный полк и заработал кучу медалей за отвагу. В этой стране воинская доблесть все еще в почете. Такое у них понятие о чести. Упрощенное.

Джейн вздернула брови:

— А для тебя воинская доблесть — пустой звук?

Тревор улыбнулся:

— Нет, если она мне не мешает. Макдаф иногда бывает высокомерным до невозможности. Наверное, это естественно. Он же хозяин, перед ним вся округа раболепствует.

— Что верно, то верно. — Бартлет сморщил нос. — Он тут царь и бог — даже не знаю, кто больше. Без его разрешения его люди для меня пальцем о палец не ударят.

— Его люди? — не поняла Джейн.

— Макдаф настоял на том, чтобы охрану внутри замка несли его люди, — пояснил Тревор. — Он хоть и обнищал, но связей среди бывших дружков-морпехов у него хватает. Попросит — и за так работать будут. Я согласился только на том условии, что буду их контролировать. Они знают свое дело. Крутые парни.

— Согласился на его условия? На тебя не похоже. Он упомянул Грозака. В какой степени он осведомлен о происходящем?

— В пределах необходимости. У него есть определенные права.

— Какие еще права?

— Это ты у него спроси. Он пришел ко мне с предложением, и я его принял. Одним из условий было неразглашение.

— Он купил тебя тем, что пустил жить в свой замок?

— Ага, за солидную сумму. Макдаф запросил с меня целое состояние, но я бы и больше заплатил. Я уже сказал, это идеальное место для наших целей. Можно кое в чем и уступить. — Тревор взял ее под руку. — Идем, с Марио познакомлю.

— Пойду проверю, готова ли комната леди. — Бартлет направился на второй этаж. — Хоть у нас и горячая вода, но Тревор до смерти боится пускать в дом посторонних, посему мы вынуждены обходиться без горничных. Перед отъездом я выбрал для тебя комнату и навел там порядок, но пыли наверняка накопилось.

— Минуточку! — остановила Джейн. — Вы что же, знали, что привезете меня с собой?

— Знал? — Бартлет помотал головой. — Ну что ты, тебя разве можно просчитать наперед? Но Тревор сказал, такой вариант не исключен, а я не хотел, чтобы ты испытывала неудобства. — Он открыл дверь. — У тебя нет одежды, но завтра же с утра я съезжу в Абердин и все устрою. А пока пошарю по нашим шкафам — наверняка найдется что-нибудь подходящее.

— Я сама съезжу в Абердин.

— Нет! — отрезал Тревор. — В Абердин поедет Лео Бартлет. Ему будет приятно, к тому же он прекрасно разбирается в женских шмотках. Три жены его недурно просветили на сей счет.

— Это точно, — поддакнул Бартлет. — Очаровательные были женщины, должен сказать. И одевались всегда со вкусом. Не волнуйся, Джейн, я тебя не разочарую. — Он исчез.

Джейн повернулась к Тревору и холодно произнесла:

— Ты сказал ему, что есть вероятность, что я сюда приеду?

— Хочешь, чтобы я соврал? Такая вероятность была всегда. Но я искренне надеялся, что до этого не дойдет.

— А я искренне не хотела сюда лететь.

— Однако же мы здесь. — Он открыл дверь. — Так что давай не будем ничего осложнять. — С нежностью в голосе он добавил: — Джейн, при желании твое пребывание тут можно сделать очень даже приятным. Только надо постараться.

— Я буду стараться с одной целью — чтобы убедиться, что Майка убил именно Грозак, а убедившись, засадить его за решетку. — Она оглядела просторный зал. Здесь было не так неприютно, как можно было предположить, исходя из внешнего вида замка. Каменные полы были покрыты пушистыми коврами, а вдоль витой лестницы висел обветшалый гобелен в приглушенных тонах. На противоположной стене — еще один. Джейн обвела взглядом другие стены — везде тоже были старинные гобелены. — Ну, где твой Марио?

— Я здесь. Марио Донато к вашим услугам. — По лестнице стремительно спускался темноволосый молодой человек. Приятной наружности, румяный, на вид — не больше двадцати с небольшим. Его лицо озаряла радушная улыбка. — Бартлет сообщил о вашем приезде. — На второй ступеньке он задержался, разглядывая Джейн. — Господи Иисусе, все так и есть. Вы — Цира.

— А вот и нет. Я Джейн Макгуайр.

— А я идиот! — засмущался он и подошел. — Простите меня! Я не хотел вас обидеть. Я так рад вас видеть! Я все читал эти свитки да на статую любовался, а тут — вы, как будто… — Он сморщил нос. — Кретин! Вам небось и так все твердят, что вы похожи на ее изваяние. До смерти надоели, да?

— Да. — Однако Джейн видела, что молодой человек искренне раскаивается в своей оплошности. — Но я, наверное, сама виновата — слишком близко к сердцу принимаю. — Она улыбнулась. — В вашем случае это объяснимо, вы же, наверное, с головой увлечены этой Цирой.

— Спасибо вам. — Он повернулся к Тревору. — Я приступил к четырем последним свиткам. Еще несколько дней — и перевод готов. — Темные глаза возбужденно сверкнули. — Среди них есть еще один, написанный Цирой.

— Еще один? — изумилась Джейн. — Сколько же их всего?

— До сих пор был только один. — Марио улыбнулся. — И ее текст намного интереснее чем написанный Пресебием. Потрясающая женщина, правда? Ведь все это написано, когда ей было всего семнадцать! Надо же, родилась рабыней, а выучилась писать! Тогда и знатные-то женщины не все грамоту знали. Умна, очень умна. — Он опять повернулся к Тревору. — Я внимательно искал то, о чем вы просили, но пока не попалось. Может, в последних свитках что-нибудь будет.

— Или нет, — сказал Тревор. — Не забудь мне сказать, если найдешь. Джейн, пусть Марио покажет тебе твою комнату. А мне пока позвонить надо. Ужинаем в шесть. Мы тут готовим и убираемся по очереди.

— Включая Макдафа?

— Нет, он в замке не живет. Я его звал, но он, сразу как мы приехали, перебрался в квартиру над конюшней. В столовую тебя Марио или Бартлет проводят. Когда мы въехали, здесь было, как при дворе короля Артура, но Бартлет умудрился навести кое-какой уют. — Он зашагал прочь. — В ближайшие два дня мы тебя от кухни освободим. А потом поставим в график наравне со всеми.

— Я, может, здесь больше двух дней и не пробуду! — крикнула она им вслед. — Я тебе ничего не обещала, забыл?

Он улыбнулся:

— Но стоило Марио заговорить о свитках Циры, ты загорелась, как новогодняя петарда. Пока ты их не дочитаешь, я могу не волноваться. — Он распахнул филенчатую дверь. — А Марио еще работу не сдал. Он работает медленно и скрупулезно. Встретимся за ужином.

— Знаете, а он прав, — проговорил Марио с серьезным видом, когда за Тревором закрылась дверь. — Я иногда даже чересчур дотошен, но это дело крайне ответственное. Я, конечно, работаю не с оригиналами, а с фотокопиями, но сам перевод очень важен. Ожившая история.

— К тому же Тревор вам платит. Он помрачнел:

— Ваш цинизм оправдан, я действительно работаю за деньги. Но не из-за них я здесь. Это редкая возможность — получить такой заказ, особенно для меня. Я же только-только из аспирантуры, опыта совсем никакого. Я за этот заказ знаете как ухватился? Я бился за него!

Он ведь не с одним мной беседовал. Устроил форменное испытание. Пришлось и убеждать, что у меня нет близких родственников, и делать пробный перевод одного свитка. Такой заказ раз в жизни выпадает.

— Но вас он может привести за решетку.

— Тревор обещал меня защитить и не допустить подобных осложнений. Рискнуть стоило. — Переводчик через силу улыбнулся. — А ваше присутствие сделает мою работу вдвойне захватывающей. Надеюсь, мне удастся вас убедить, что я не кривил душой, когда сказал, что делаю ее не только ради денег.

— Почему это для вас так важно?

— Вы почти моя ровесница. Тревор и остальные… Они не такие. Временами от одиночества на стенку лезу. Я подумал…

Было в нем что-то трогательное, робкое, что-то очень похожее на Майка. Ну и что? Джейн и сама испытывала робость, тем более что этому пареньку опасность здесь грозила меньше всех. Она улыбнулась:

— Тревор-то уж точно не такой. Неудивительно, что вы с ним не приятельствуете. После ужина можно мне посмотреть, где вы работаете? Покажете?

— Почту за честь. — Лицо молодого человека озарила улыбка. — Я когда приехал, мне Тревор предложил комнату на выбор. Я выбрал две смежные — спальню и кабинет, где он держал статую Циры. Вот будет интересно посмотреть, когда вы с ней окажетесь в одной комнате! — Он поспешил добавить: — Хотя тогда наверняка будет видно, что вы очень разные.

— Надеюсь. — Джейн стала подниматься. — А сейчас не проводите меня в мою комнату? Пора себя в порядок привести.

— Ты чем-то недоволен. — Джок беспокойно хмурился, глядя на угрюмого Макдафа. — Ждешь от нее неприятностей?

— Откуда мне знать? — проворчал Макдаф, прикрывая за собой ворота конюшни. — Ты прав, я недоволен. Очень даже недоволен. Ей тут не место.

— Она тебя вконец расстроила. — Джок перевел взгляд на замок. — Хочешь, я тебя от нее избавлю?

— Я тебе уже говорил… — Макдаф осекся. До него вдруг дошел смысл сказанного Джоком. Надо выбирать выражения, а то с Джока станется избавить его от Джейн Макгуайр раз и навсегда. Обычно в разговоре с Джоком он выражался аккуратнее, и то, что сейчас он чуть было его не спровоцировал, было следствием его раздражения. — Не бери в голову, Джок. Я все улажу. Это не такая большая проблема.

— Но она тебя расстроила.

— Да нет, ничего страшного. — Господи, не хватает еще сейчас с мальчишкой спорить. Макдаф был зол, хотелось сорвать на ком-то свое раздражение. Дыши глубже. Взял на себя ответственность за мальчика — значит, надо терпеть. Он похлопал его по плечу и четко, с расстановкой произнес: — Не исключено, что она нам, наоборот, поможет. Эта Джейн Макгуайр. Помнишь, я тебе показывал ее фотографию в Интернете?

Джок напряг память. Потом улыбнулся:

— Цира. Она похожа на Циру. Как та статуя, что Тревор привез.

— Совершенно верно. — Отвлечь его. Теперь, когда Джок задумался о другом, это совсем нетрудно. — Я проголодался. Как у нас с ужином?

На лице парнишки моментально отразился испуг. Он нахмурился.

— Ужина нет. Ты разве велел готовить? — Он направился к лестнице на второй этаж, где находилась квартира. — Прости. Сейчас же займусь.

— Не спеши.

— Но ты же проголодался, — удивился Джок. — Ты сказал…

— Подожду, ничего со мной не случится. — Макдаф пошел следом. — Давай мы его вместе приготовим.

— Вместе? — просиял Джок. — Правда? Вот здорово! — Улыбка угасла. — Но ты не обязан мне помогать. Может, тебе лучше к Ангусу пойти? Не хочу тебе докучать.

— Ты мне не докучаешь. Мне требуется перевести дух. Что там быстрее всего готовится?

— Лосось. — Джок опять насупил брови. — Или бифштекс. Надо посмотреть, что у нас есть.

— Давай посмотри.

Переключить внимание вполне удалось. Теперь, если повезет, Джейн Макгуайр может спокойно дожить до утра без его участия.