Кадар осторожно поднялся со своего соломенного тюфяка, бросив быстрый взгляд на Селин, спящую на кровати, и в полной темноте неслышными шагами двинулся к двери.

— Куда это вы собрались? — спросила Селин совсем не сонным голосом. — Ведь, наверное, уже полночь.

Кадар печально покачал головой и остановился. Эта девчонка весь вечер пристально наблюдала за ним; ему следовало бы сообразить, что она только притворялась спящей.

— Спите. Я скоро вернусь.

Она приподнялась на локте.

— Если только они вас не схватят.

Брови Кадара поползли вверх.

— Прошу прощения? Синан предоставил мне полную свободу передвижения по его замку.

Она села на кровати, ее рубашка слабо белела в темноте.

— Я не хочу, чтобы вы уходили.

— Вам ничего не грозит. Если кто-нибудь потревожит вас, мчитесь в комнату к Вэру и Tea.

— Неужели вы думаете, я боюсь за себя? — возмущенно спросила она. — Я не такая трусиха!

— Я должен идти, — он сделал шаг к двери.

— Только не двоих, — сказала она. — Одного, и то опасно. А двоих — безрассудно.

Он застыл на месте. Затем медленно повернулся к ней, ожидая продолжения.

— Это вовсе не ассасины Синана перерезают горло солдатам Кемала ночью. Это вы.

— Вы так думаете?

— Это часть игры, в которую вы играете с Синаном. Вы стараетесь поддержать в нем интерес и вызвать его уважение единственным способом, вам доступным. Каждую ночь вы прокрадываетесь в лагерь Кемала и убиваете там одного человека. Но сегодня, чтобы отвлечь Синана от лорда Вэра, вы пообещали ему особенный подарок. Двоих вместо одного. — И она вдруг добавила с отчаянием в голосе: — Вы не сможете этого сделать!

— Я очень талантливый. Спросите Синана.

— Он не станет разговаривать со зверушкой. — Она спустила на пол ноги. — Вы же знаете, они поджидают вас. Не ходите.

— А может быть, я всего лишь хочу прогуляться по двору. У Tea и Вэра, кажется, не возникло никаких подозрений.

— Tea может думать только о лорде Вэре, а он сейчас еще не очень здоров. — Неожиданно для себя она вдруг оказалась рядом с ним и схватила его за руку.

— Найдите какой-нибудь другой способ.

Ее лицо в свете луны казалось бледным и измученным, но в глазах сверкал, как и прежде, неукротимый дух. И он, как всегда, поддался очарованию этих дерзких огромных зеленых глаз.

— Другого способа нет. — Он мягко попытался освободиться от ее рук. — Нам нужен Синан.

— Дело не только в Синане. Вы сами хотите этого.

— Я был бы сумасшедшим, если бы решил добровольно отдаться в руки Кемала.

— Но это так. — Она изучающе вглядывалась в его лицо. — Я вижу. Вас это… захватывает.

— В самом деле? — Он улыбнулся. — Тогда бесполезно убеждать меня не ходить. Ведь правда?

— Ах, ну что ж, идите! Позвольте им убить себя. Мне все равно. — Она развернулась и побежала в постель. Но он знал, она будет лежать и волноваться… и проклинать его за то, что он заставил ее так беспокоиться.

А затем он перекрыл все мысли о Селин в своем сознании с помощью натренированной сосредоточенности, которой его обучили. Она была права, это захватывало и возбуждало его. В такие минуты он чувствовал, как бешено и весело клокочет его кровь. Он позволял себе это упоение, оно оттачивало его ум и обостряло все ощущения, делая восприятие более ярким. Но никаких других эмоций в этот момент нельзя допускать; он должен полностью сконцентрироваться на предстоящем деле.

Ничего больше не существовало, когда он шел темной тропой.

Шаги за дверью многоголосым эхом прокатились среди каменных стен замка.

Мгновенно проснувшись, Tea приподняла голову от подушки.

Шаги проследовали мимо и затихли.

— Возможно, это стража. — Вэр отвернулся от окна — темный силуэт в лунном свете.

Она села на кровати.

— Кадар сказал, нас не будут сторожить.

— Но это не значит, что у Синана нет других сокровищ, которые он считает нужным охранять. Старцу очень хорошо платят за его услуги.

Ей не хотелось задумываться о кровавых делах. Серебристая луна уже высоко взошла на небе, заглядывая к ним в окно.

— Почему вы меня не разбудили? Теперь ваша очередь спать.

— Я не устал. Мне надо было подумать. — Он зажег свечу на столе. — Нам следует обсудить, что будем делать, вырвавшись отсюда.

— Господи, да нам еще не грозит опасность от рук Кемала.

— И все же необходимо наметить план. Помимо Кемала, есть еще рыцари-тамплиеры. Мы не можем вечно ото всех бегать.

— Поэтому постарайтесь немного поспать.

— Мы должны прийти с вами к соглашению. — Он помолчал, собираясь с духом. — Вы покинете эту страну. Я накажу Кадару забрать вас с Селин и увезти в спокойное место.

— Куда?

— В Шотландию.

Она в изумлении уставилась на него.

— В эту варварскую страну?

— Она безопаснее, чем любая другая. Это горная, дикая, пустынная страна, и тамплиеры там не имеют никакого влияния.

— И что же я буду делать в этой пустынной стране?

— Жить, — выпалил он яростно.

— И кто там будет покупать мои вышивки?

— Это меня не волнует. — Он нахмурился. — Неправда, мне не все равно, но я бы скорее хотел видеть вас живой, нежели занимающейся своим любимым делом.

— Но почему эта холодная Шотландия? Почему бы не послать меня в Китай? По крайней мере, это цивилизованая страна, и там традиционны шелковые ремесла.

— Но мне эта страна совершенно незнакома.

— А какое это может иметь значение?

Он не сразу ответил. Помолчав, сказал запинаясь:

— Мне хочется видеть вас живущей в стране, где я родился. Мне это… очень приятно.

Она почувствовала, как в душе ее что-то дрогнуло, но постаралась, чтобы голос ее прозвучал достаточно резко.

— Это просто очень эгоистично с вашей стороны.

— Я знаю. — Его взгляд остановился на пламени свечи. — Но если вы поедете в Шотландию, я смогу рассказать Кадару, где лучше всего укрыть вас и откуда может грозить опасность. Я бы очень хотел, чтобы вы купили земли моего отца, но, боюсь, это может оказаться чересчур опасным. Вас ничего не должно связывать со мной.

— Значит, вы не собирались ехать с нами? — спросила она, уже зная, каким будет ответ.

Он покачал головой.

— Возможно, я поеду в Рим. Ваден жил там какое-то время, и он говорил, что это огромный город. Человек может легко затеряться в нем. — Его губы чуть скривились в невеселой усмешке. — И тамплиеры вряд ли ожидают, что я укроюсь под носом у папы.

— И вы станете жить в цивилизованной стране, удобно и приятно, в то время как мы будем дрожать от холода в вашей дикой Шотландии. — Она покачала головой. — Думаю, так не пойдет.

— Вы должны ехать. — Он впился взглядом в ее лицо. — Ради Бога, неужели вы еще не поняли? Что вас заставит осознать, что опасность реально существует?

— Я знаю о ней. Вот только не согласна с вашим планом.

— Вы не можете поехать в Дамаск.

— И в Рим?

— Нет.

— Потому что это грозит смертью?

Он не ответил.

— Опасно для меня, но не для вас? Вы видите, это неверный план.

— Не оспаривайте моего решения, вы поедете в Шотландию, даже если мне придется засунуть вас в сундук и отправить туда в качестве груза.

— О, я бы с удовольствием поехала в вашу Шотландию. — Она выдержала паузу. — Но только вместе с вами.

Он застыл.

— Вы знаете, я не могу туда ехать.

— Я знаю лишь одно, что никуда без вас не поеду. Выбирайте.

— Они никогда не перестанут меня искать. Я не могу остаться с вами.

— Понимаю, вы полагаете, они убьют и меня тоже, когда найдут вас? Ну что ж, я уверена, мы умнее их. Думаю, мы сможем затеряться и жить чудесной, полной жизнью.

— Надеюсь, вы сможете. Кадар сделает все, чтобы у вас были средства и возможности…

— Только с вами. — Она поднялась и подошла к нему. — Или мы поедем туда вместе или вообще не поедем. — Боже милостивый, какая мука на его лице! Ну почему этот упрямец не хочет понять такой простой вещи. — Неужели вы до сих пор не осознали, что я не хочу жить без вас.

Он горько улыбнулся.

— Вы очень добры, особенно после того как уверяли, что никогда меня не простите, я вряд ли мог ожидать этого. Конечно, с вашей стороны это очень благородно…

— Это не благородство, и я не прощу вас за ваше предательство. — Она помолчала. — Будьте уверены, я заставлю вас сполна заплатить за это всеми возможными способами в ближайшие годы. Каждый раз, когда мне потребуется то, что вы будете считать неразумным, я буду напоминать вам о том, что мы по вашей милости провели два года в темнице. — Подойдя к нему вплотную, она положила голову ему на грудь и услышала торопливый стук его сердца сквозь ткань туники. И все ее страхи мигом испарились. Она прошептала: — А первое, что я хочу, это чтобы вы женились на мне.

Каждый мускул его тела напрягся.

— Женился? Вы знаете, я не могу жениться на вас.

— Я устала от ваших «не могу». — Она потерлась головой о его грудь. Это похоже на то, как если бы она приникла к стволу дерева, подумала она уныло. — Вы сделаете все, что я прошу.

— Почему? — спросил он хрипло. — Разве ваша жизнь не имеет для вас никакой ценности, раз вы хотите соединить ее с моей?

— Она имеет для меня огромную ценность. Но что в самом деле удивительно, так то, что вы прикладываете все свои силы, чтобы сделать мою жизнь совершенно невыносимой.

— Перестаньте дотрагиваться до меня, — прохрипел он.

— Мне необходимо прикасаться к вам. Ваша голова работает не совсем надлежащим образом, зато тело готово принять правильное решение. — Она провела губами по его ключице. — И я бы хотела носить ребенка к тому времени, как мы вступим на палубу корабля, чтобы плыть в вашу Шотландию.

— Нет!

Она откинула голову и посмотрела в его лицо.

— Я выйду за вас замуж и рожу вам ребенка. Я клянусь в этом. Вы не сможете ничего сделать, как бы ни боролись со мной. Я выбрала свой путь.

— Я не стану причиной вашей смерти. — Голос его чуть подрагивал.

— Нет, вы будете причиной моего счастья и моей жизни. — Она взяла его лицо в свои ладони и посмотрела ему прямо в глаза. — Я люблю вас и, думаю, вы тоже любите меня. Не пытайтесь меня убедить, что это всего лишь долг и обязанность; это любовь.

— Если я скажу, что вы ошибаетесь, вы уедете от меня?

— Нет, потому что вы солжете. Ведь так?

— Да. — Его голос оборвался, и он зарылся лицом в ее волосы. — Да поможет нам Бог.

Он сжал ее в объятиях, она почувствовала, что вот-вот задохнется, но она не возражала.

— Бог нам обязательно поможет. Я молилась, и Он ответил. Он сохранил тебе жизнь. Я больше ни о чем его не просила.

Что-то влажное и теплое коснулось ее виска.

— Я попрошу его сделать то, что не могу я. Я умолю его помочь мне отослать тебя от меня.

— Он не послушается. Он явно предпочитает меня. Ведь я та, которую он выбрал, чтобы создать для него это знамя.

Он изумленно взглянул на нее.

— Ты шутишь. Значит, ты больше не боишься?

— Я не могу верить в это магическое знамя, но Бог, который ответил на мои молитвы, слушает женщин. Мне даже в голову не могло прийти, что это вообще возможно. Я никогда не думала, что он может обращать внимание на женские нужды. — Ее глаза неожиданно засияли. — Это удивительно. Если Ашера действительно часть Его и она вернула мне тебя, значит, нам некого бояться.

— Кроме Синана, Кемала, Вадена и еще рыцарей-тамплиеров.

— Сейчас мы ничего не можем с этим поделать. — Она улыбнулась. — Но зато мы можем решить с нашим ребенком, который у меня обязательно будет.

Он покачал головой.

— Я уже рисковал твоей жизнью. И не хочу делать этого снова.

Она отступила на шаг, стянула через голову рубашку и швырнула ее на пол.

— Ты продолжаешь повторять ту же самую ошибку, считая, что ты один вправе решать, рисковать мне или нет. Это мое желание. — Обнаженная, она подошла к кровати и легла. — У тебя сейчас есть выбор — простоять здесь всю ночь или подарить друг другу радость и наслаждение.

— Закройся, — сказал он хрипло.

Она не шевельнулась.

— Люби меня.

Она видела, как пошли буграми его мышцы от чудовищного напряжения. Он двигался медленно, тяжело, словно его что-то притягивала к ней, какая-то неодолимая сила…

— Я не могу сделать этого. Почему ты вдруг так хочешь этого ребенка?

— Потому что это жизнь. Ты слишком упрям, и мне приходится делать все возможное, чтобы удержать тебя рядом. Ты хотел ребенка, как продолжение себя, потому что был уверен, что не сможешь долго прожить. А я хочу его, я верю, ты сделаешь все возможное, чтобы остаться в живых и защитить свое дитя. — Он уже был возле кровати, и она потянулась и взяла его за руку. — Не только потому, что риск слишком велик, я уверена, ты просто считаешь, что не заслуживаешь жизни. Слишком много людей погибло из-за того, что ты увидел этот Трон со львами. — Она приложила его ладонь к своей щеке. — Но ты достоин жизни. Бог мог забрать тебя сейчас, но он оставил тебя на земле. Разве это ничего не доказывает?

Его рука задрожала.

— Я не могу… Прикройся.

Она отодвинулась от края кровати.

— Ложись со мной. Я буду просто держать тебя за руку, если таково твое желание.

Он горько рассмеялся.

— Кажется, у меня уже нет никаких желаний.

Она потянула его за руку.

— Ложись рядом.

Он лег на кровать с краю.

— Я не могу ехать с тобой в Шотландию. Опасность для тебя может вырасти в десятки раз, если я…

— И у твоего ребенка не будет отца, который мог бы защитить его, если ты оставишь меня. — Она провела его рукой по своим губам и поцеловала в ладонь. — Тсс, не думай о Шотландии. Разве тебе сейчас не приятно?

— Нет. Да. — Он не смотрел на нее. — Конечно, если мучительнейшая боль может быть сладкой. Я слышал, некоторые находят в этом удовольствие.

Она снова поцеловала его ладонь.

— Наверное, это какие-то очень странные люди. Обещаю, тебе не будет больно во мне.

Его огромное тело сотряс мучительный вздох.

— Ты грубая, жестокая женщина.

— Потому что я хочу настоять на своем? Мы очень долго шли друг к другу, и дорога оказалась слишком тяжелой. — Она прошептала: — Я люблю тебя и не смогу быть ни с кем другим. Я не хочу всю жизнь жить одна. Мы должны дать себе надежду. Ты думаешь, это так просто для меня? Мое тело жаждет тебя, не ребенка. Слишком много времени прошло с тех пор, как ты…

Дикий стон вырвался из его груди, и он внезапно накрыл ее своим телом.

— Слишком много, — пробормотал он, срывая с себя тунику и отбрасывая ее в сторону. — Я не смогу…

И он ворвался в нее.

Она задохнулась, и, потянувшись, вцепилась в его плечи.

Наполненность.

Это ощущение сменилось жаром и неистовым желанием, а он проникал все глубже и сильнее.

— Возьми… — пробормотал он.

Он приподнял Tea за ягодицы, вжимая ее в себя так, что она чувствовала, как растворяется в нем с каждым его яростным вхождением. Казалось, его мучают ненасытный голод и жажда обладания, как бы глубоко, быстро, мощно он ни двигался в ней. Он обвил ее ногами свои плечи, оставляя в ней ощущение незащищенности.

— Посмотри… на нас.

Она послушалась — и темная, мутная волна страсти вновь захлестнула ее. Казалось невозможным, что она в состоянии еще принять его, но она могла. Снова и снова, все глубже и яростнее он проникал в нее.

Она закусила губу, чтобы подавить стон, когда напряжение стало непереносимым.

Его руки скользили по ее телу, гладили, ласкали, сжимали.

Она выгнула спину в момент наивысшего мучительного наслаждения.

— Вэр, это…

— Да. — Его улыбка напоминала яростный оскал. — Слишком долго… Это мука. Я не могу… — Он протяжно взвыл и в последний раз ворвался в нее… застыл, и волна облегчения содрогнула его тело. Сердце его колотилось так громко, что заглушало его прерывистое дыхание.

— Я не хотел… — Он вздохнул. — Теперь ты видишь… что я такое. Я не могу быть нежным. Я почти пронзил тебя насквозь.

Она помолчала.

— Мне показалось, что мы с тобой одно целое. — Она провела губами вдоль его щеки. — Такое ощущение не совсем… естественно для меня. Не то, чтобы я возражала, когда мы…

— Я совсем не желал причинить тебе боль. Я не думал… — Он отодвинулся от нее, продолжая обнимать. — Я хотел забрать всю тебя…

— Ты не причинил мне боли, да я ничего и не помню, мне не на что жаловаться. — В эти безумные минуты она ни о чем не могла думать. — Ты дал мне именно то, что я хотела.

— И даже сверх того. — Его ладонь гладила ее живот. — Будет просто невероятно, если сегодня ночью ты не окажешься с ребенком.

— Напротив, если после сегодняшней ночи у нас будет ребенок, то это станет чудом. Дети всегда чудо. — Она улыбнулась. — Все было волшебно. Однако мне кажется, мы будем любить друг друга снова и очень скоро. Удачно, что у нас есть чем заняться, пока Кадар расчистит нам путь. Все это время мне очень тебя не хватало.

Он усмехнулся.

— К моему огромному удовольствию. Меня весьма радует, что тебе нужно не только мое семя.

— Ребенок не столь уж необходим так скоро, если бы ты не был таким упрямцем. Мне необходимо привязать тебя к себе любым способом, или ты снова будешь испытывать угрызения совести и сомневаться, должен ли ты делать то, что делать просто необходимо.

— Жениться на тебе и дать тебе ребенка?

— И жить со мной долгие, долгие годы.

— Годы… — повторил он тоскливо. — Ты говоришь так уверенно. А я могу только надеяться.

— Хотя бы это. Я было начала думать, что ты так навсегда и останешься в мрачном расположении духа. И это меня беспокоило. — И добавила горячо: — Я буду верить.

— Кажется, так и будет. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Ты так заморочила мне голову и ослепила меня, что я не в силах сопоставить вместе даже две мысли.

— Неужели я все это сделала? — Она теснее прижалась к нему. — Тогда хорошо. Именно этого я и добивалась. Когда ты думаешь, с тобой одно беспокойство.

Он вновь помрачнел и приподнялся на локте.

— Мне бы следовало подумать. Я не должен позволять тебе…

— Молчи. — Она сопроводила свою команду быстрым легким поцелуем. — Мы заслужили немного покоя, и я не позволю тебе все разрушить. — Она снова толкнула его на кровать и села ему на живот. — Хотя после Эль Санана ты должен доказать мне, что ты меня заслуживаешь.

— Я не могу доказать то, чего нет.

Она почувствовала, как слезы застилают ей глаза, и с трудом проглотила комок в горле.

— Я приложу все свои силы, чтобы убедить тебя в обратном. Ты заслуживаешь меня. Ведь ты гордый, самонадеянный, и мне пришлось бы очень долго доказывать тебе твою ценность.

— Тебе не придется тратить силы. Я всегда знал: ты — это солнечный свет, это сила, это радость. — И он добавил: — Вот почему я буду любить тебя до моего последнего вздоха.

Боже милосердный, очень опасно так сильно любить мужчину. Случилось именно то, чего она так боялась, — любовь сделала ее совершенно беззащитной. Она не могла воздвигать какие бы то ни было барьеры, когда он был таким, как сейчас.

Он провел указательным пальцем по ее скуле.

— Я бы хотел сделать тебе подарок. Женщины любят их, правда?

— Я полагала, что все любят подарки.

— Что ты хочешь, чтобы я подарил тебе?

Ей не следует говорить о ребенке, пока они не будут в безопасности, далеко от этой земли.

— Только одну вещь, — прошептала она.

— Какую?

— Твою улыбку. Ты очень мрачен. — Она улыбнулась бледно и вымученно. — Муж должен выглядеть счастливым, или все подумают, что у него очень сварливая жена.

Только на рассвете Кадар возвратился в свои покои.

Селин наблюдала за ним, когда он, подобно тени, направился к соломенному тюфяку. Совсем ни к чему ей испытывать такое облегчение при виде его. Он просто дурак, раз не внял ее мольбам.

— Выскажись, — попросил Кадар, ложась на свое место. — Или ты сейчас взорвешься.

— Двое?

— Двое.

— Тогда ты не заслуживаешь остаться в живых.

— Почести не всегда достигают назначения. — Он повернулся на бок и натянул на себя одеяло. — Если у тебя все, то я хотел бы поспать.

— У меня все. — Но пролежала она молча не более минуты. — Солдаты Кемала изрубили бы нас на куски, будь у них такая возможность. И они почти убили лорда Вэра.

— Да.

— Тогда ты не должен чувствовать вину.

— Я ее и не чувствую.

— А мне кажется, ты переживаешь.

— Ты ошибаешься. Дело закончено, я спокоен. Меня хорошо натренировали.

Внезапно она почувствовала неуловимую ауру жестокости, окружающую его, которая ее так пугала.

— Этот отвратительный Старец. Но ты не похож на него.

— Он думает, что похож. — Он помолчал. — Я действительно не хочу спорить с тобой сегодня ночью. Ты сможешь удержаться от разговоров и заснуть?

В его голосе слышались невыразимая усталость и опустошенность, по какой-то непонятной причине его состояние вызвало гнев.

— Но ты-то не будешь спать.

— Конечно, буду.

От его уверенного тона ей стало еще неуютнее. Она села на постели и зажгла свечу на столе возле кровати.

Он повернулся к ней.

— Погаси свечу.

Пламя отразилось в его темных глазах, но не теплом огня, а холодом и той же леденящей пустотой, которую она видела в глазах страшного Старца с гор.

Пораженная и ошеломленная, она, не отрываясь, смотрела на него, чувствуя себя пригвожденной к месту мечом. Внезапно ее охватила паника.

Нет, ради всего святого, она не допустит, чтобы так было.

Она откинула одеяло, пробежала через комнату и опустилась на колени рядом с ним.

— Ты не должен больше так делать. Тебе от этого плохо.

— Уверяю тебя, солдатам Кемала гораздо хуже.

— Мне нет до этого дела. — Она обхватила его руку своими руками. Как странно, что они оказались теплыми, когда он сам превратился в глыбу льда. — Я не хочу видеть тебя таким, как сейчас. Ты слышишь меня?

— Тут я едва ли могу чем-нибудь помочь. — Он помолчал. — Разве ты не боишься касаться моих рук? Ведь на них кровь, ты знаешь. Только в переносном смысле. Я очень тщательно вымылся, когда добрался до двора.

Он старался вызвать в ней отвращение, оттолкнуть, чтобы самому вернуться в эту страшную, жестокую пустоту. Ее руки сжали его руку.

— Не пытайся пугать меня. Я все равно не дам тебе уйти.

— Почему?

— Потому что ты… — Она остановилась. Возможно, оставался только один способ достучаться до него, но он оказался самым трудным для нее. Она сказала запинаясь: — Ты нужен мне такой как ты есть.

— Нужен? — У него изогнулась бровь. — Тебе?

— Перестань насмехаться. Tea собирается уйти от меня. Мне нужен кто-то, кто бы остался со мной.

— И поэтому ты выбрала мою бесценную личность?

— Я не могу быть одна. Это… очень больно.

— В самом деле? — Он поднял на нее глаза. — Бедняжка Селин, тебе, наверное, и в самом деле очень плохо, раз тебя привело ко мне.

— Ты единственный человек на этом свете, к которому я могла прийти. Ты знаешь меня. — Она помолчала немного. — И я тебя.

Он отрицательно покачал головой.

— Я всегда знала, кто ты такой, но мне нет до этого дела.

Он долго пристально смотрел в ее лицо, затем медленно сказал:

— Я верю тебе, хотя все это просто невероятно.

— И ты должен вернуться ко мне. Я не хочу оставаться снова одна. — Ее глаза встретились с его, требовательными, горящими, притягивающими, а затем она прижалась к нему и спрятала лицо у него на плече. — Я не хочу, чтобы ты меня бросил и стал таким, как этот страшный Старец.

Он застыл от изумления.

— Вставай и иди в постель, детеныш.

— Так, значит, ты не стал бы насиловать меня, как это сделал бы он?

— Не будь идиоткой. Я бы никогда… — Он замолчал. — Очень умно. Бьешь по тому месту, где, как тебе известно, нет доспехов.

Она чувствовала только страх и отчаяние. Но эта темная аура вокруг него стала чуть-чуть светлее. Она сказала:

— Мне жестко здесь лежать. И я не люблю дотрагиваться до людей.

— Просто тебе неуютно, что ты пренебрегла своей защитой.

Не показалось ли ей, что его мышцы немного расслабились? Он казался сейчас уже не таким напряженным и закрытым.

— Вот видишь, я же сказала тебе, что я тебя знаю. Ты тоже стараешься не прикасаться к людям. — Она подумала немного и поправилась: — Если не считать тех женщин в Дандрагоне, с которыми ты спал, а их можно и не считать вовсе.

— Ты знала о них?

Селин не обратила внимания на его вопрос.

— Все мужчины так делают. Но страсть не то же самое, что любовь. Люди страдают, когда любимый человек уходит. Моя мама ушла, а теперь и Tea тоже собирается оставить меня.

— Tea никогда тебя не покинет.

— Но она уже не будет безраздельно со мной, как раньше. Ты, возможно, тоже когда-нибудь уйдешь. Но только я не хочу, чтобы это случилось так, как сейчас. И почему тебе не остаться со мной. У тебя нет причин для отказа. — Она помолчала немного и с надеждой переспросила: — Ведь правда?

Она задержала дыхание, ожидая ответа.

Он молчал.

Она постаралась подавить панику в своем голосе:

— Ответь же мне.

Его рука нежно, подобно легкому крылу бабочки, скользнула по ее волосам.

— Ты не собираешься отказываться от меня, не так ли?

— Нет.

— Знаешь, на самом деле, тебе без меня было бы гораздо лучше.

От схлынувшего напряжения она вдруг сразу обессилела. Он принадлежал ей!

Кадар сел и сгреб ее в объятия.

— А мне стало бы гораздо лучше после нескольких часов сна. — Он встал и отнес ее на постель. Уложив, он заботливо укрыл одеялом и постоял несколько мгновений, глядя на нее.

— А теперь ты будешь спать?

— Конечно. Ты думаешь, я стала бы лежать тут без сна и заниматься всей этой чепухой, если бы в этом не было нужды?

Он усмехнулся.

— Только не ты, Селин. — Его улыбка погасла. — А что бы ты стала делать, если бы я не решил…

— Ничего, — просто ответила она. — Моей первой мыслью было ударить тебя по голове, перекинуть через седло и увезти тебя отсюда.

На это он очень серьезно сказал:

— Как мне повезло, что тебе не пришлось применять такие крайние меры.

— Я тоже так думаю. — Она закрыла глаза. — И я не хочу больше волноваться о тебе, когда ты уходишь в лагерь Кемала. Придумай что-нибудь другое.

— Да, моя леди.

Она зевнула.

— И еще, мы должны найти способ забрать наши коробки с вышивками из пещеры.

— Что нибудь еще?

— Да, — сказала она, запинаясь: — Кажется, было бы неплохо, если бы ты подержал меня за руку, пока я не засну… Если ты не возражаешь. Это, конечно, только сегодня ночью, ты ведь понимаешь.

— Я не возражаю. — Он сел на край ее кровати. — Я согласен. Совсем неплохая идея.

Его рука ласково обхватила ее руку. И ей сразу стало хорошо, тепло, уютно, безопасно. Она видела его склонившуюся тень; подобно темным крыльям сокола, она распростерла над ней свою защиту.

Сокол. Она попыталась еще на мгновение отогнать сон и пробормотала:

— Альенора и Генрих. Нам надо забрать твоих соколов…

Первые лучи восходящего солнца проникли сквозь узкие окна, расцветив яркими полосами света серое одеяло на кровати.

Кадар передвинулся немного в сторону, чтобы спиной закрыть от золотистого луча лицо спящей Селин. Девочка спала так глубоко, так доверчиво, ее рука, держащая его руку, даже во сне отказывалась отпускать его.

Столько огня и решительности. Он никогда и не мечтал, что кто-нибудь станет о нем настолько беспокоиться, что не побоится войти за ним в эту тьму и вывести его к свету. И сейчас он испытывал смущение и неловкость и — что уж совсем необычно для него — восхищенное изумление.

А еще странное, незнакомое чувство милосердия.

— Селин сказала, что мой способ избежать нам всем меча Кемала лишен достоинства, — сообщил Кадар, когда Вэр открыл дверь на его стук. — Похоже, что нам придется придумать новый план действий. — Его взгляд проследовал за спину Вэра к Tea, поспешно натягивающей на себя одеяло. — Доброе утор, Tea. Вы выглядите вполне… отдохнувшей.

Ее щеки вспыхнули румянцем.

— Где Селин?

— Еще спит. Она провела тревожную ночь. — Он вошел в комнату. — Надень на себя что-нибудь, Вэр. Мы должны с тобой поговорить, и ясно, Tea будет неловко от твоей наготы.

Вэр, подобрав с пола свою одежду, быстро натянул ее на себя.

— Так какой план?

Кадар опустился в кресло, вытянув ноги.

— Я надеялся, что у тебя появились какие-нибудь идеи. В конце концов, ведь ты же у нас воин. Решать следует быстро. Синан скоро потеряет терпение, раз я решил не развлекать его больше. Он совершенно непредсказуем, когда не получает того, что хочет.

— Сколько у нас времени?

— Возможно, мне удастся сдерживать его еще несколько дней.

— Сможешь ли ты продержаться столько времени, сколько понадобится мне, чтобы привести Абдула и мой отряд с границы?

Кадар склонил голову, раздумывая над словами Вэра:

— Три дня туда, три дня обратно. Это возможно.

— Не говори мне о возможностях. Мне нужно знать точно.

— Я смогу это сделать. — Его губы чуть скривились в печальной улыбке. — Хотя Селин может и не одобрить мои методы. Ты поедешь сразу же?

— Как стемнеет.

— Нет, — вмешалась Tea. — Мне это не нравится. Как он сможет пробраться мимо Кемала?

— Очень осторожно, — ответил Кадар. — Один всадник пронырнет, если провести отвлекающий маневр. — Он пожал плечами. — Это я беру на себя. Думаю, справлюсь. Солдаты Кемала, должно быть, очень нервничают сейчас. — Он прищелкнул пальцами. — Барабаны смерти. Они уже однажды сослужили нам службу, напугав Кемала и его воинов. Я возьму нескольких людей Синана и…

— Это слишком опасно. — Они ее не слушают, поняла Tea. Она обернула вокруг себя одеяло и встала. — Даже если ты минуешь Кемала, а тамплиеры? Может быть, сейчас вся страна охвачена огнем сражений..

— Если это так, то тем более мы окажемся совершенно беспомощными без моего отряда. — Вэр подошел к умывальнику и плеснул себе воды в лицо. — Это наша единственная надежда.

— Но ты слишком слаб. Еще два дня назад ты лежал почти мертвый.

Он улыбнулся.

— Разве я не доказал тебе свою силу?

— Прекрати распускать хвост, как павлин, и послушай меня. Такая скачка погубит тебя.

— У меня повреждена голова, а не тело. Я по-прежнему вынослив. — Он подошел к ней. — Не спорь и подумай. Я воин. Я могу сделать это. Мои люди слушаются только моих приказов, и только я поведу их на битву, и ты это знаешь.

Ей нечего было возразить.

— Я не хочу… — Она замолчала, а затем запальчиво произнесла: — Ты ко мне вернешься. И на этот раз уж, пожалуйста, не с разбитой своей глупой головой и не с мечом в животе. Ты меня слышишь?

— Конечно. — Он нежно провел по ее щеке согнутыми пальцами. — Ты знал более ласковые слова при прощании, Кадар?

— Все самые нежные слова я скажу тебе, только когда вернешься живой и невредимый. — Она заговорила спокойнее: — И это в последний раз я остаюсь в стороне. В следующий раз, когда ты пойдешь на битву, я буду рядом.

— Когда мы доберемся до Шотландии, — пообещал он, едва прикасаясь губами к ее щеке. — Тогда я буду сидеть дома и вышивать, а ты — сражаться на войне. Вот видишь, на этот раз я шучу, а ты даже не улыбнулась.

— Это не смешно. — Она с возмущением заметила выражение его лица, горевшее нетерпеливым ожиданием. — Тебе это нравится! Ты сам хочешь идти туда!

— Что я могу сказать? Я то, что я есть. Я устал от своей беспомощности и рад, что могу что-то сделать, что может помочь нам всем. — Он повернулся. — Идем, Кадар, надо позаботиться, чтобы моя лошадь хорошо отдохнула перед таким путешествием.

— Ты сможешь поменять лошадей, когда доедешь до лагеря. — Кадар бросил на Tea осторожный взгляд и вышел вслед за Вэром.

Вэр уже забыл про нее. Нет, конечно, не забыл, но отодвинул мысли о ней на второй план. Прошлой ночью ее власть была безграничной, но теперь он стал хозяином положения.

Но разве ей хотелось, чтобы все было иначе? Ей нужен сильный мужчина, а не такой, который слушался бы ее во всем.

Ну, может быть, хотя бы иногда подчинялся. Это бы не повредило твердости его духа и его мужеству.

Она только очень боялась, как бы из-за этой твердости духа он не бросался постоянно в самую гущу опасностей и не оставлял ее одну, такую беспомощную, как сейчас.

Но она совсем не слабая! И она не допустит, чтобы они так скупо попрощались. Tea сбросила одеяло и направилась к умывальнику. Сейчас она оденется и поспешит в конюшню. Она сумеет воспользоваться каждым из мгновений, которые у них остались, прежде чем он покинет Майсеф.

— Если я не вернусь, ты возьмешь Tea и Селин в Дамаск, а оттуда устроишь переезд до Шотландии. Я поручаю тебе заботу о ней. — Вэр подтянул подпругу. — И не обращай внимания на ее протесты. Там она будет в безопасности.

— С ней довольно сложно вести переговоры. — Кадар наблюдал за Вэром. Тот привязь вал к седлу кожаную флягу с водой и мешок с провизией. — Я удивлен ее желанием ехать с тобой. Селин права, Tea, должно быть, действительно стала рабой твоих чар.

Вэр поморщился.

— Не упоминай о рабстве. Боюсь, я испортил себе всю оставшуюся жизнь тем, что привез их в Эль Санан. — Он отступил от лошади. — Как ты собираешься отвлекать Кемала?

— Лагерь еще будет бодрствовать, поэтому я не смогу действовать как обычно. Я сыграю на их страхе. — Он улыбнулся. — Страх может быть страшнее любого оружия. Синан пользуется им так же часто, как и ядом.

Вэр пытливо взглянул на него.

— Мы слышали шаги прошлой ночью. Я уверил Tea, что это, возможно, стражник, но твои шаги я хорошо знаю. Ты ходил в лагерь Кемала?

— Разве?

— Пообещай не делать этого больше до моего возвращения. Риск слишком велик.

— С каждым разом его становится все меньше.

— Ты не сможешь перебить их всех.

Он пожал плечами.

— Я не могу тебе дать такого обещания. Мне придется делать все, что необходимо, чтобы защитить всех нас, пока тебя нет. — Он скривился. — Даже если я нарушу клятву, которую дал Селин.

Он уже второй раз упомянул о Селин.

— Какое отношение имеет она, ребенок, ко всему этому?

Кадар усмехнулся.

— Но этому ребенку я теперь принадлежу. И я знаю свои обязательства гораздо лучше, чем ты в подобной ситуации.

— Она спасла тебе жизнь?

— Нет, кое-что более ценное. — Кадар заглянул Вэру через плечо. — А вот и Tea спешит сказать тебе «прощай». Оставлю вас одних. Мне необходимо сделать приготовления к отвлекающему маневру.

Вэр обернулся, наблюдая за направляющейся к ним Tea, дерзкой, настойчивой, прекрасной.

— Я бы зашел попрощаться к ней перед отъездом.

— Она не из тех, кто ждет.

Да, она не из тех. Она всегда готова ухватить нужное ей мгновение и превратить его в часть своей жизни. Как она превратила и его в часть своей жизни, да благословит ее Бог. Прошедшая ночь все еще казалась ему каким-то чудом. Он с усилием отвлекся от этих воспоминаний и вернулся к странному замечанию Кадара в отношении Селин.

— Но что еще более ценное, чем жизнь, можно спасти? — спросил он вслед уходящему другу.

Кадар, оглянувшись, ответил:

— Что? Да душу, мой друг. Что же еще?