Глава 1

Под зеркалом воды

Сидя на берегу, опустив ноги по щиколотки в воду, Гретхен смотрела в прозрачное синее небо над рекой Редвайн и невольно переносилась мыслями в детство. Ей вспоминался пруд, расположенный посреди поляны в глубине леса, вдали от города, которым правил ее отец. К пруду маленькая Гретхен приходила вместе со своей няней, которая позволяла ей от души резвиться на поляне. Иногда на поляну приходили и подруги Гретхен, девочки из других уголков Семиземелья, дочери гостивших в отцовском замке вельмож. Все они смеялись, играли, иногда просто лежали на песчаном берегу пруда, болтая босыми ногами в воде и глядя на плывущие по небу облака. Эта поляна и этот пруд были тайным, особым местом для нескольких поколений леди-лисиц из Хеджмура. Гретхен о нем рассказала ее мать, сама Гретхен надеялась рассказать о нем своим дочерям. Когда-нибудь, в один прекрасный день. Она вздохнула, эта мысль вывела ее из грез и вернула на грешную землю, где этот прекрасный день может для нее не настать никогда.

Гретхен позволила себе еще на секунду расслабиться, закрыла глаза, пока река гладила ей ноги, а вокруг раздавались весенние звуки. Она уловила долетавшие из лагеря мужские голоса, неожиданный взрыв смеха, который донес ветер до ее уединенного уголка. Она скрипнула зубами – если она могла слышать их, значит, мог слышать и кто-то еще?

Гретхен выпрямила спину, провела рукой по траве, нащупывая свои сапоги, внимательно рассматривая при этом реку. Скользнула взглядом по заросшему мхом каменистому склону, вдававшемуся кончиком в воду, и в этот момент возле камня под зеркалом воды что-то мелькнуло. Гретхен выронила сапоги, снова всмотрелась в реку, но ничего не увидела.

Гретхен замерла, не сводя глаз с поверхности воды. «Мне почудилось?» – подумала она. Гретхен чувствовала себя уставшей, выдохшейся, ее «Гончие из Хеджмура» постоянно передвигались, каждый день разбивали свой лагерь на новом месте и нигде подолгу не задерживались. Трент был самым опытным бойцом в отряде, но не годился на роль вожака. Командиром должен быть верлорд, поэтому обязанность вожака легла на плечи Гретхен. Именно она отвечала за своих людей, и этот груз ответственности тяжело давил на ее плечи. Гретхен продолжала всматриваться в ту точку, где, как ей показалось, мелькнула чья-то голова, всматривалась до тех пор, пока у нее не начали слезиться глаза, но не видела ничего, кроме медленно текущей воды. «Нет, – подумала она. – Я не схожу с ума. Там была чья-то голова… или все же не было?»

– Какие проблемы?

Гретхен вздрогнула от неожиданности. Это был Трент. Она вновь принялась смотреть на воду.

– Я что-то видела.

– В реке?

– Конечно в реке, где еще? – раздраженно ответила она.

– Я же просто спросил, – надулся Трент.

Гретхен повернулась и уставилась на него.

– Мы в чаще, мы скрываемся от армии Льва, но тем не менее помни свое место, Ферран.

Трент поднял бровь, затем перевел взгляд на реку.

– Это могла быть просто рыба, леди Гретхен. В реке их полно, – дерзко ответил он.

– Я способна узнать рыбу, когда ее вижу, – огрызнулась Гретхен, натягивая на ногу первый сапог.

– Ну не рыба, еще кто-нибудь. Утка, например, – шутливо предположил Трент, но Гретхен была не расположена к шуткам.

– Ты способен следить за порядком в мое отсутствие?

– Прошу прощения, миледи?

– Я хочу, чтобы в лагере была тишина. Мы не так далеко от Редмайра, Ферран. А Редмайр – наша главная цель, ты помнишь об этом? Удивлюсь, если половина армии генерала Ворхаса не сбежится на шум, который они подняли.

– Вы вините своих людей за то, что у них хорошее настроение? Они гордятся победами над гвардейцами Льва, которые мы одержали от дороги Лоу Дейл роуд до самого края Бэджервуда. Мы добились огромных успехов за очень короткое время.

Гретхен вздохнула.

– Мы лишь муха, которая щекочет жирный зад армии Лукаса. Думаешь, новости об этих «победах» тревожат Льва или хотя бы Оникса? Они, наверное, и слышать о них не желают. Принимают нас всерьез не больше чем идиотов Мюллера в Бедленде, а по численности мы вообще лишь жалкая горсточка по сравнению с его шайкой.

– Откуда такой неожиданный пессимизм? – спросил Трент. – Или вы забыли, миледи, кто такие «Гончие»? Это сапожники, пекари, медники и строители. Они не воины и не наемники. Они простые люди, сражающиеся за свою свободу. Да, они могут ненадолго забыться, но зачем же лишать их маленькой радости?

Трент повернулся, собираясь уйти, и добавил:

– Пойду поговорю с ними, но не ждите, что я начну их распекать.

– Не суетись, Ферран, – сказала Гретхен, натягивая второй сапог и распрямляясь. – Я сама поговорю с ними.

Леди из Хеджмура хотела пройти мимо Трента, но он схватил ее за локоть и притянул к себе.

– Отпусти меня! – воскликнула она.

– Не отпущу, пока не получу ответ на свои вопросы.

– Ты забываешь, с кем разговариваешь, Красный плащ!

– Я ничего не забываю, Гретхен. Если ты считаешь, что можешь отбросить меня, словно комок грязи со своего сапога, после всего, что нам пришлось вместе пережить, хорошенько подумай. Называй меня Красным плащом, если это помогает тебе чувствовать свое превосходство, но я заслужил того, чтобы объясниться. Скажи, зачем ты выпускаешь на меня когти?

Казалось бы, образное выражение, но оно оказалось соответствующим истине. Гретхен посмотрела на свои руки, на которых действительно готовы были показаться лисьи когти. Она попыталась вырваться, но Трент продолжал крепко ее удерживать.

– Последний месяц ты постоянно злишься на меня, с того момента, когда мы соединились с людьми из Дейла, – продолжил Трент. – Или боишься, что твои подданные увидят, как ты разговариваешь со мной?

Гретхен рассмеялась.

– Бренн всемогущий, не слишком ли много ты возомнил о себе, Ферран? Наверное, очень приятно считать себя пупом земли!

– И это я слышу от тебя? Кто бы мог подумать!

– Дело не в том, кто ты и откуда, дело в том, как ты ко мне относишься, – огрызнулась Гретхен. – Ты все время суетишься вокруг меня, словно я ребенок. А я вполне могу сама за собой присмотреть!

– Это ты про тот случай, когда мы напали на майора Круфа и его людей? Когда ты ввязалась в драку, а я хотел посмотреть, что у тебя за рана?

– Не меня одну тогда ранили, среди нас были и другие, кто пострадал!

– Но ты получила удар в живот!

– Это был скользящий удар, не проникающий, и к тому же я – оборотень. Я способна выжить и поправиться, когда другие не могут.

– Значит, моя вина заключается в том, что я забочусь о тебе? Это причина твоих вечных придирок ко мне?

– Ты должен относиться ко мне точно так же, как к любому другому бойцу из «Гончих», – назидательно ответила Гретхен.

– Но ты не мужчина и не «любой другой». Ты верледи, ты наша надежда, ты фигура, вокруг которой может сплотиться весь Дейлиленд!

Гретхен вырвалась из хватки юноши и пошла прочь. Трент раздраженно вздохнул, прежде чем отправиться следом за ней.

– Я думала, что ты не такой, как твой брат, – бросила Гретхен через плечо. – Но ты такой же упрямый, каким всегда был он. Это только Ферраны помешаны на рыцарстве или все мужчины с Холодного побережья?

– А как еще мы должны себя вести? Ты аристократка. Ты – леди, которая еще совсем недавно считалась невестой Лукаса. Ты не можешь в одно и то же время быть изнеженной принцессой и борцом за свободу.

Она резко обернулась, встала лицом к лицу с Трентом.

– Разуй глаза, Ферран. Разве я живу как-то иначе, чем все вы? Нет, я сплю под теми же звездами, в тех же грязных канавах, мокну под тем же мерзким дождем.

– Перестань, – сердито возразил Трент. – Ты можешь, конечно, считать себя одной из нас, но поверь, все в отряде относятся к тебе по-особому. Ты получаешь за обедом лучший кусок, тебе отводят самое удобное место для ночлега, некоторые бойцы собственных бабушек не уважают так, как тебя. Взгляни правде в глаза, Гретхен: ты значишь больше, чем любой из нас.

– Я не могу заставить их относиться к себе иначе, но ты-то чего хочешь от меня?

– Ничего я от тебя не хочу. Ты верледи. У тебя свое место в жизни, у нас свое, хочешь ты того или нет. Нам никогда не стать такими же, как ты. Ты рождена, чтобы править, мы рождены, чтобы служить. И в этом нет ничего постыдного, избави Бренн. Ты можешь превращаться в Зверя, тебе не страшны многие опасности, способные убить обычного человека. Ты должна быть лучше, чем мы, как иначе мы сможем выдержать эту войну?

Гретхен стояла неподвижно. Да, она знала, что не похожа ни на одного из них. Ее с детства приучили к тому, что она лучше простых людей. Все верлорды выше, чем они. Но теперь Гретхен было неприятно, что ее товарищи так по-особому относятся к ней.

– Возможно, именно поэтому тебе нравится обращаться со мной как с дураком, – сказал Трент, проходя мимо Гретхен.

Ее рука инстинктивно взлетела вверх, но раньше, чем Гретхен успела ударить его по лицу, Трент перехватил ее запястье. Гретхен занесла другую руку, но и ее Трент успел перехватить в воздухе. Так они и стояли – лицом к лицу, рука в руке, и Лисица рычала на парня из Вестланда.

– Я думал, мы с тобой сблизились, пока были в Дайрвудском лесу, – сказал Трент, пристально глядя на Гретхен своими ледяными голубыми глазами. – Когда были вдвоем, только ты и я, и между нами не было никаких барьеров. Мы просто были друзьями, и жизнь каждого из нас зависела от другого. А теперь, похоже, ты стала стыдиться меня.

– Отстань от меня, Трент, – прорычала Гретхен.

– А почему ты стала стыдиться меня? – продолжал Трент, не обращая внимания на ее слова. – Потому что тебе невыносима мысль, будто между нами действительно что-то может быть?

Гретхен лягнула ногой, ударила Трента сапогом по голени. От удара Трент повалился на поросший травой берег реки. Падая, он увлек Гретхен за собой, прижал спиной к земле. Гретхен зарычала, из ее десен показались клыки. Трент не выпускал Гретхен, по-прежнему крепко держал ее, глядя прямо в лицо Лисице.

– Не можешь примириться с тем, что человек посмел настолько сблизиться с тобой, так?

– Еще чего! – огрызнулась она, продолжая барахтаться. – Ты слишком высокого мнения о себе, Ферран.

Гретхен извивалась, пытаясь освободить свои колени, чтобы ударить Трента снизу.

– Нет, – холодно улыбнулся он. – Дело вовсе не во мне, верно? Дело в нем.

Гретхен не нужно было спрашивать, кого имеет в виду Трент. Ей хотелось сказать, что дело не в его брате, что Дрю никак не влияет на их отношения, но это было бы ложью. Гретхен разрывалась от чувств, которые испытывала к каждому из братьев Ферран. Память о Дрю, о чувствах, которые он пробудил в ней, наслаивалась на ее отношение к Тренту, которое переросло обычную дружбу в те дни, когда им вместе пришлось преодолеть столько смертельных опасностей.

Гретхен уже открыла рот, собираясь отрицать, что ее агрессивность каким-то образом связана с наследником трона Вестланда, с верлордом, который оказался в эпицентре войны, охватившей все Семиземелье. Своими изумрудными глазами она пристально смотрела на Трента, который так же пристально смотрел на нее. И слова застряли у нее в горле, ее чувства изменили ей. «Докажи, что он не прав, даже если он прав!» – думала она.

И в тот момент, когда Гретхен была уже готова заговорить, Трент ее поцеловал. Она нерешительно сопротивлялась, коснулась губ Трента своими острыми зубами, но его поцелуй окончательно сломил ее сопротивление. Гретхен должна была бы укусить Трента, порвать его в клочья за его дерзость, но вся злость, которую она испытывала к нему всего несколько мгновений назад, улетучилась, вместе с ней исчез и пробудившийся в ней Зверь.

Трент расслабил руки, отодвинулся в сторону. Из его нижней губы, которую все-таки прокусила Гретхен, скатилась капелька крови. Гретхен вновь собралась заговорить, но на этот раз хотела сказать Тренту все, что она на самом деле думает о нем, о том, что рядом с ним ей спокойно, надежно… Что рядом с ним она чувствует себя по-особому. Но юноша заговорил первым.

– Я не хочу быть вторым по сравнению с ним, – прошептал он, выпуская Гретхен из рук и вскакивая на ноги.

Трент пошел в сторону Бэджервуда. Гретхен молча смотрела ему вслед, ей впервые не удалось оставить последнее слово за собой. Она повернулась к реке, забыв о том, что ей привиделось под зеркалом воды. Поверхность реки казалась спокойной, но Гретхен знала, что под ней бурлят течения, такие же беспокойные и стремительные, как мысли, которые сейчас переполняют ее голову.

 

Глава 2

Шкипер

Глаза Дрю слезились, перед ними мелькали размытые очертания пальцев, которыми он водил перед собой из стороны в сторону. От напряжения раскалывалась голова, но Дрю старался не обращать на нее внимания, пытаясь сфокусировать свое зрение. Фон, который видел перед собой Дрю, из ослепительно-белого сделался серым, наполненным тенями, которые двигались, когда он шевелил пальцами. «Это успех», – подумал Дрю, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от радости.

– Осторожнее, – сказал Каспер. – Не ткните себя в лицо.

Дрю вздрогнул от неожиданности. Он настолько сосредоточился на своих пальцах, что не услышал, как Каспер вошел в хижину. Дети на целый день оставляли его здесь одного, а сами уходили работать на гвардейцев Кракена. Прятали его под одеяла, когда за ними приходили надсмотрщики, после чего он был предоставлен самому себе.

– Ты действительно умеешь подкрадываться совершенно неслышно. Давно ты здесь? – спросил Дрю.

– Достаточно, чтобы увидеть, что еще немного, и ваши глаза выскочат из орбит.

– Я, может быть, и слеп, но все равно чувствую, что ты ухмыляешься. Почему ты не на работе вместе со всеми?

– Меня, как и вас, здесь как бы и нету, – ответил Каспер. Дрю услышал, как мальчик присел рядом с ним. – Я был юнгой на «Мальстреме», поэтому мне трудно заиметь друзей, особенно среди ваших врагов, поэтому я должен оставаться невидимкой. Вообще-то я прячусь в гавани, под причалами. Там охрана никого не ищет. Грегора, Перл, Кита и остальных детей заставляют работать на людей Хэкета. Они считают их, когда выгоняют на работу и когда приводят назад, – если кого-то не хватает, тогда ищут пропавшего, чтобы избить. Так что для меня попасть на перекличку – все равно что сунуть голову в петлю.

Как приятно было вновь слышать этот голос! В компании Каспера Дрю провел совсем немного времени, когда его испытания только начинались. Лорд-акула, граф Вега, захватил тогда Дрю и повез на своем корабле «Мальстрем» в Хайклифф, чтобы передать пленника королю Леопольду. Но когда Дрю вместе со своими союзниками – к ним тогда примкнул и сам Вега – победил Льва, он дал графу Веге место в своем Совете Волка. Изменив отношение к лорду-акуле, Дрю стал полностью доверять и полагаться на Вегу во всех делах, и политических, и личных.

Все это время Каспер верой и правдой служил своему капитану, был его любимцем.

С тех пор как Каспер – или «Шкипер», как звали его дети из Каттерс Коув, – появился на горизонте прошлой ночью, Дрю еще не имел возможности спокойно поговорить с ним с глазу на глаз. Было ясно, что юнга сумел завоевать авторитет среди оказавшихся в рабстве детей. Дрю знал о том, что флот Босы был разбит и рассеян по океану Кракеном. Но ему по-прежнему не были известны ни дальнейшая судьба Веги, ни его местонахождение.

– Как ваши глаза? – спросил юнга.

– Лучше. Не сказать, что быстро поправляются, но я уже различаю очертания предметов, хотя и очень смутно. Кто знает, может, со временем дорасту до должности нового впередсмотрящего на борту «Мальстрема»!

– Только через мой труп, – хмыкнул Каспер. – Это моя работа. А ваша работа – править Вестландом, милорд.

Дрю оставил свой шутливый тон.

– Вчера нам не удалось толком поговорить с тобой, Каспер. Ты только появился, сказал: «Привет!» – и снова исчез.

– Прошу прощения. Мне срочно нужно было переговорить кое с кем из других парней. Они мне очень доверяют. Если честно, не надеялся найти вас здесь, когда вернусь. Мне даже думать не хотелось о том, что с вами может сделать Грегор.

– Не любишь его?

– Не понимаю его. Он всегда думает только о себе. И не верит мне.

Все это звучало довольно расплывчато, но сейчас Дрю гораздо больше волновало другое.

– А где Вега, Каспер?

– Захвачен в плен Гулем вместе со многими другими пиратами с островов Кластер, которые выступили против него.

– А что с «Мальстремом» и его экипажем?

– Тут такая история приключилась… Мы направлялись на север, вокруг мыса Таскан, к Стурмланду. Капитан и герцог Манфред собирались попасть в Айсгарден. Только кое у кого были другие мысли на этот счет. Этот кто-то попытался избавиться от моего хозяина и вышвырнул его за борт. Я прыгнул следом за ним. С тех пор никто из нас не видел больше «Мальстрем». Я готов умереть за моего капитана, – с подкупающей искренностью добавил юнга.

– Кто пытался убить Вегу?

– Ваш приятель, лорд-кабан. Ударил Вегу своим забавным кинжалом, а его телохранители накинули капитану ядро на шею и вышвырнули в море.

Дрю потряс головой, он не мог поверить тому, что услышал.

– Гектор не мог сделать этого. Я хорошо знаю его. Он добрый человек, он не убийца.

– Я видел все это своими собственными глазами, – тихо сказал Каспер. – Прошу вас, не сомневайтесь в том, чему я был свидетелем. Я знаю, что сделал Черная Рука с моим капитаном. Будь здесь граф Вега, он сам подтвердил бы вам все это.

Дрю поморщился, во рту у него стало горько от желчи. Опять он услышал это имя – Черная Рука. Так звали дьявольского магистра, который теперь правил Айсгарденом.

– Впрочем, я вижу, что это не такая уж неожиданная для вас новость, – заметил наблюдательный юнга. – Вы уже слышали и другие дурные вести о вашем бароне Гекторе, не правда ли?

– Многое дал бы, чтобы их не слышать, – ответил Дрю, с трудом скрывая свою боль. Он никак не мог поверить, что Гектор действительно покушался на жизнь Веги. Нет, нет, должно быть какое-то другое объяснение и этому случаю, и тому, что происходит сейчас в Айсгардене.

Дрю набрал полные легкие воздуха, чтобы справиться с вестью о предательстве своего друга.

– Иногда кажется, что ты знаешь человека, а он… – начал Каспер.

– Как вам с Вегой удалось тогда спастись? – прервал его Дрю.

– Я нырнул, сорвал веревку с грузом с шеи капитана, а затем поднял его на поверхность. Потом поплыл вместе с ним, а как еще? Я всегда был сильным пловцом – капитан говорил, что это умение я унаследовал от своего старика. Ну, короче, лег я на спину и поддерживал капитана до тех пор, пока он не очухался. Нам, считай, повезло, потому что мой капитан был верлордом-акулой, а кинжал, которым его ударили, не был серебряным. Вскоре капитан пришел в себя настолько, что тоже потихоньку поплыл – ну, если, конечно, это можно так назвать. Слава Бренну, мы точно знали, в какой стороне земля и куда нам держать курс. Потом неподалеку от побережья Таскана нас подобрал на свое суденышко какой-то торговец пушниной, а уж оттуда мы со временем перебрались на остров Мога.

– Удивительная история, прямо как в книжке. Вега обязан тебе своей жизнью. Ну а что было дальше?

– Мы с капитаном включились в войну, сражались плечом к плечу с самим бароном Боса, – с гордостью подчеркнул Каспер. – Топили корабли Льва, Кальмара, все другие вражеские суда, идущие под черным флагом Баста. Никому было не устоять под натиском Кита. На довольно долгое время мы прижали им хвост – до тех пор, пока они не начали похищать людей – родственников воевавших на нашей стороне пиратов, их возлюбленных, друзей. Вскоре пираты начали целыми экипажами переходить на сторону Гуля, опасаясь того, что может сделать с их семьями Кракен.

– И ваш флот резко сократился.

– Кровные связи – вещь мощная.

– Это верно. А как тебя сюда занесло?

– Мы подрядились на «Нищую невесту», судно капитана Меснера, граф Вега был у него первым помощником. Меснер еще до войны был известной на Белом море фигурой. Громадный, горластый, задира и хвастун, каких свет не видал. Они с Босой были давними друзьями.

– Хороший человек, значит?

– Может, и был когда-то. Перед самым нашим расставанием граф сказал мне, что Меснер предатель. Мы изучали тогда по просьбе Босы обстановку на архипелаге Кластер, подошли к острову Хук и высадились на шлюпках на его западном берегу. По идее, море у нас за спиной должно было оставаться чистым до горизонта, а на деле откуда ни возьмись нарисовались два судна Гуля. Вега считал, что это Меснер заложил нас Кракену. Семьи у Меснера никогда не было, скорее всего он просто продался за деньги. Короче говоря, пока на берегу шла рукопашная, я удрал на гребной шлюпке. Это было три недели назад. С тех пор и оказался здесь.

– А что делал все это время?

– Для начала пытался поднять местных на борьбу. Конечно, мы все мельче Хэкета и его мужиков, зато нас в десять раз больше. Если бы выступили все заодно, сумели бы их размолотить.

– А где сейчас Вега?

– На днях мы с парой других парней взяли ночью рыбацкую лодку, решили проверить долетающие до нас с моря слухи. Подтвердилось то, чего мы опасались. – Юнга немного помолчал, очевидно, собираясь с духом. – Лорд Гуль построил морскую крепость прямо в центре полукруглого архипелага островов Кластер. Вот куда он забрал моего капитана, да наверняка и многих других.

– Морскую крепость? Но на каком же из островов он мог ее построить, разве есть такой посередине залива?

– Крепость сама по себе. Не на суше. Это просто башня, которая плавает в море.

То, как юнга описал морскую крепость, сбило Дрю с толку.

– Подожди, Каспер, – сказал он. – Я не понимаю, как можно построить башню не на земле.

– Я тоже не понимаю, однако видел ее своими глазами.

– Ты уверен? Сам же говорил, что дело было ночью.

– На всем Белом море ни у кого нет таких острых глаз, как мои, лорд Дрю. Меня не просто так назначили впередсмотрящим на «Мальстреме». И граф Вега не просто так держал меня при себе. Он всегда говорил, что я – его самое ценное приобретение.

– Насколько близко ты был от крепости?

– Не очень близко. В море вокруг нее было полно кораблей. Если бы мы сунулись подойти ближе, нас мигом пустили бы ко дну…

– Тебя кто-нибудь видел, когда вы возвращались сюда? – перебил его Дрю.

– Если я хочу, чтобы меня не видели, никто меня не увидит. К тому же в лагере так и так было пусто. Все дети в это время разошлись на работу – кто на причалы, кто ловить рыбу на лодках, кто в поле. Когда я возвращался, здесь даже никого из охранников не было.

– Зато теперь они есть, – сказал Дрю. – Причем совсем близко.

Теперь они оба слышали крадущиеся шаги – кто-то пытался идти неслышно, но его выдавала чавкающая под подошвами грязь. Дрю наклонил голову, слегка выпустил на волю своего Волка – ровно настолько, чтобы обострить все свои чувства. К их хижине со всех сторон приближались фигуры, от которых пахло потом и металлом, алкоголем и табаком.

– Замрите, – прошептал Каспер.

Дрю услышал, как юнга поднялся, и ухватил Каспера своей рукой за лодыжку.

– Ты с ума сошел? – едва сдерживая рвущегося на волю Волка прорычал Дрю. – Куда ты собрался идти?

– Уведу их в сторону отсюда. Вас они не смогут найти, милорд, – сказал юнга, выдергивая свою лодыжку из руки Дрю.

В следующее мгновение Каспер исчез, намеренно громко хлопнув за собой дверью хижины. Послышались крики, брань, сопение, топот ног, а затем донесся звук, от которого у Дрю оборвалось сердце в груди – мальчишеский вопль. Охранники схватили Каспера.

* * *

Каспер оторвал зубами кусок плоти с предплечья руки, которая крепко держала его, и сплюнул окровавленный комок в грязь. Охранник вскрикнул от боли и выпустил руку Каспера. Юнга тут же ткнул пальцами в лицо охраннику, с силой провел ими вниз, оставляя на его щеках кровавые полосы от своих ногтей. На помощь своему товарищу, у которого из руки хлестала кровь, уже спешил другой солдат.

– Ты, маленький…

Он сильно ударил Каспера по лицу тыльной стороной своей ладони, голова юнги резко откинулась назад и рикошетом ударила раненого охранника прямо в челюсть. Они оба – охранник и юнга – рухнули в грязь. Затем Каспер перевернулся на спину и заморгал, глядя сквозь прыгающие в глазах искры на склонившегося над ним солдата.

– А ты говорил, что он драться не может, или это мне показалось, парень? – сказал третий охранник, обращаясь к кому-то, стоявшему у него за спиной. Каспер прищурился, пытаясь рассмотреть вынырнувшего из-за спин солдат мальчика.

– Но он же слепой, типа того, – нервно ответил Кит. У Каспера упало сердце, когда он обнаружил, что этот мальчишка – предатель.

– Тогда что ты скажешь вот об этом? – хрипло взвизгнул первый солдат, продолжая зажимать дрожащими пальцами кровоточащую рану на своей руке. – Это настоящий зверь, не важно, слепой он или нет!

– Бешеный зверь, это точно, – пробурчал третий солдат, пока Кит подходил ближе. – Мы должны убить его прямо здесь. Тащить его к Хэкету нет никакого смысла, только лишние хлопоты. Кто знает, что он еще может выкинуть, если ему хотя бы крошечный шанс выпадет?

– Погодите, – настороженно сказал Кит. – Это не он.

– Точно, – подтвердил охранник, ударивший Каспера. – Ты говорил, что у того незнакомца одна рука. А у этого их две.

– Тогда кто это? – спросил раненый солдат и изо всех сил пнул юнгу ногой под ребра. Каспер взвизгнул, от удара его дважды перевернуло по грязи.

– Это Шкипер, – ответил Кит. Он заметно нервничал и отводил взгляд, не в силах посмотреть в глаза Касперу.

– Ты предал всех нас, Кит! – выдохнул Каспер.

– Выдав им чужака? Это позволит мне и моим родным заручиться благосклонностью лорда Хэкета!

– Ты подвергаешь большой опасности и себя, и свою семью, – крикнул Каспер. – Этим людям нельзя верить! Беги, Кит!

– От нас не убежишь, – сказал один из охранников.

– Гораздо важнее узнать, где тот однорукий парень, – добавил другой.

В воздухе что-то мелькнуло. Из теней выпрыгнула темная фигура, схватила старшего из охранников и утянула куда-то между хижин. Это произошло так быстро, что его товарищи и глазом моргнуть не успели.

– Соша милостивый! – взвыл охранник с раненой рукой. – Что это?

– Сержант! – позвал второй охранник своего исчезнувшего товарища. – Ты где, сержант?

– Плохо дело, – сказал первый охранник, переступая через оглушенного, прижимающего руку к своему животу Каспера. – Сержант говорил, что мы просто должны схватить того парня в хижине и доставить его к Хэкету. Ты нас провел! – С этими словами он, злобно рыча, двинулся на Кита, кровожадно сжимая и разжимая пальцы своей здоровой руки. Кит от испуга повалился в грязь. – Ты заявил, что здесь скрывается человек, которого Краб очень хочет видеть своим пленником. Ты обманул нас! Это заговор!

Раненый охранник пнул Кита ногой, но мальчишка молчал, продолжая неподвижно валяться в грязи.

– Ну, отвечай же!

– Оставь его, Кольм, – сказал второй охранник, пристально вглядываясь в тени между хижинами в поисках врага. – Что с них возьмешь, с этих двоих. Это всего лишь дети.

С той стороны, где исчез сержант, не доносилось ни малейшего движения, ни единого звука. Охранник наклонился, схватил Каспера за волосы, заставил подняться перед собой на колени. Затем поднял свой меч за спиной Каспера, готовый в любой момент отрубить юнге голову.

– Эй, ты видишь меня? – крикнул охранник в сторону хижин. – Не знаю, кто ты такой, парень, но мы легко можем договориться. Отдай нам нашего сержанта и получишь взамен своего мальчишку. А затем мы разойдемся в разные стороны, хорошо?

Из теней вылетел окровавленный «сквид» – шлем гвардейца Кракена в форме головы кальмара – и со звоном ударился о «сквид», надетый на голове охранника. Охранник потерял равновесие, пошатнулся назад, невольно отвел в сторону занесенный над шеей Каспера меч.

Вервольф, словно смерч, ринулся вперед, перескочив через стоящего на коленях Каспера, и ударил в грудь стоявшего за спиной юнги охранника. Они оба повалились в грязь. Охранник попытался защититься, но выронил меч и увидел над собой огромную волчью голову с оскаленными, огромными и острыми, как наконечники копья, клыками.

Пока охранник, крича, шарил руками на своем поясе, Волк повернул голову и посмотрел в сторону Каспера.

– Защищайся, – прорычал Дрю тяжело поднимавшемуся на ноги юнге.

Нижнюю часть живота Дрю пронзила боль – это охранник сумел дотянуться до своего кинжала и ударил им Волка.

Охранник посмотрел вниз, на свою руку, сжимавшую окровавленный кинжал. Затем снова поднял взгляд и встретился им с янтарными немигающими глазами Волка. Охранник закричал от ужаса, но крик его был недолгим и стих в ту же секунду, когда вервольф сомкнул свои ужасные челюсти на лице врага.

Каспер почувствовал, как первый охранник схватил его за плечи, оторвал от земли и, словно тряпичную куклу, снова швырнул в грязь. Затем солдат наклонился, чтобы поднять свой лежащий в грязи меч, но Каспер опередил его, взбрыкнул ногами и ударил ими охранника по раненой руке. Охранник завопил, инстинктивно отдернул свою раненую руку, а Каспер в это время схватил оружие.

Охранник остановившимся взглядом следил сейчас за вервольфом, поднимавшимся с мертвого тела его товарища, затем отвернулся от рычащего зверя и увидел перед собой пригнувшегося к земле мальчика с мечом в руках. Прямо за спиной охранника тянулась глухая стена хижины. Бежать ему было некуда, из раны на руке продолжала литься кровь. Охранник рухнул на колени в вонючую грязь, напряженно следя за своими противниками. Мальчишка выпрямился, поднял обеими руками меч – острый кончик стального лезвия качнулся в воздухе перед лицом последнего из оставшихся в живых охранника.

Каспер взглянул на вервольфа – тот рыскал между постройками, вращая из стороны в сторону своей головой и внимательно нюхая воздух.

Хотя Дрю оставался слепым, у него имелись другие органы чувств, чтобы находить и уничтожать своих врагов. Вервольф фыркнул, уловив запах охранника, стремительно пригнулся к земле, готовый в любую секунду броситься вперед. Каспер посмотрел в ту сторону, где в грязи неподвижно лежал Кит. Глаза мальчика были закрыты, бледное лицо повернуто набок, наполовину утонуло в грязной луже. Даже со своего места Каспер понял, что мальчик мертв.

– Что… Что это? – хрипло спросил раненый охранник, глядя на Дрю и не в силах оторвать от него взгляд. – Это Волк?

Каспер шагнул вперед. Меч был ужасно тяжелым, но юнга крепко сжимал его в своих руках. Охранник тяжело дернул кадыком, выкатил глаза, теперь он непрестанно переводил их с Дрю на Каспера и обратно.

– Ты убил Кита. Ты убийца, – сказал Каспер.

– Я солдат, мальчик, – выдохнул в ответ охранник. – Опусти меч, пока не натворил глупостей. Возможно, Хэкет помилует тебя…

– Кит был ребенком, и ты его убил.

– Кто этот монстр? – вскрикнул охранник, не обращая внимания на слова юнги.

– Я вижу здесь только одного монстра, – холодно ответил Каспер. Он чувствовал, как вспотели от напряжения его ладони, сжимавшие рукоять меча. – Мне еще никогда не случалось убить человека.

Охранник снова дернул кадыком.

– Может, тогда и начинать не стоит? – прошептал он.

На плечо Каспера осторожно, но твердо легла когтистая рука, отодвинула юнгу в сторону от негодяя-охранника и дальше от того, что здесь сейчас должно было произойти. Каспер неуверенно попятился назад, чувствуя, как у него кружится голова, а Волк тем временем повернул свою испачканную кровью морду к гвардейцу Кракена.

Затем вервольф медленно оскалил пасть, обнажил клыки, широко раскрыл челюсти.

– Пожа… Пожалуйста, – в ужасе промямлил охранник. – Нет! Нет, о, Соша, не-е…!

Крик охранника оборвался, когда клыки Волка пробили ему висок, отправляя в долгий-долгий сон, который у него вряд ли будет безмятежным.

 

Глава 3

Акула, кандалы и матросская песня

– Спой мне еще, старина. Спой песню, в которой будет отважный красавец-капитан и красочно расписанная гибель Кракена, этой бесхребетной твари.

Пока его товарищ по несчастью откашливался, готовясь запеть, граф Вега – принц пиратов и бывший капитан «Мальстрема» – наклонился вперед, перенося весь вес своего тела на кандалы. Взглянул на туго застегнутые на своих запястьях «браслеты» из запрещенного законом серебра, на звенья железной цепи, которой «браслеты» были накрепко прикованы к стене у него за спиной. Затем Вега посмотрел вниз, на бушующие где-то далеко внизу, во тьме, океанские волны. Неожиданно на волне появился белый пенный гребень, блеснул на секунду в свете звезд, прежде чем вновь исчезнуть из виду. То, что плавучая тюрьма постоянно раскачивалась на волнах, Вегу ничуть не волновало, он с детства привык к качке. Гораздо неприятнее, страшнее было видеть то, как далеко под ногами бушует океан. Веге не раз доводилось забираться в «вороньи гнезда» – на площадки, устроенные для впередсмотрящих на вершине мачт.

Выпавшего из такого гнезда человека ждала неминуемая смерть, но те мачты не шли ни в какое сравнение с открывавшейся сейчас под ногами капитана бездной.

«Хищной птицей выходит из порта «Мальстрем», Под флагом Акулы в смертельную ночь. Сто пять храбрецов отплывают на нем, Хей-хо, в смертельную ночь».

Услышав первый куплет, Вега улыбнулся. Это была переделка старинной, известной на всех островах Кластер пиратской песни. Старого заключенного, который затянул ее по просьбе Веги, звали Флоримо. Он был штурманом, а в плавучую тюрьму угодил, как было сказано в приговоре суда, «за сочинение и распространение песен, содержащих заведомо ложные измышления о лорде Гуле и его родственниках». На самом деле песенки Флоримо были довольно безобидными, не стоили того, чтобы заточать их сочинителя в плавучую тюрьму, но Вега давно уже перестал удивляться сумасбродным и жестоким поступкам Кракена. В тюрьме Вега и Флоримо оказались прикованными рядом друг с другом, и штурман по просьбе капитана с удовольствием напевал ему свои запрещенные песенки. Очень быстро Вега и Флоримо подружились.

Вега сильнее вытянул свою шею вперед, осматривая внешние стены тюрьмы. Повсюду – и над головой Веги, и у него под ногами – виднелись фигуры прикованных к стене заключенных. «Тоже попавшие в плен, как и я, капитаны?» – подумал он, вслушиваясь в редкие, перекрывавшие рокот океана вопли. Вдоль всей стены выступали подвесные мостики и спускались веревочные лестницы с бамбуковыми перекладинами, все это позволяло тюремщикам быстро добраться до каждого из заключенных.

«Черной кровью Кальмар под кнутом истечет, Убитый Акулой в смертельную ночь, Ужасная плата предателя ждет, Хей-хо, в смертельную ночь».

– А ну, прекратить этот шум, живо! – крикнули сверху. Вега приподнял голову и увидел пару темных фигур – они прыгали с мостика на мостик, направляясь к тому месту, где находились Вега и Флоримо.

– Шум? – вспыхнул от негодования старый штурман. – Вы ничего не понимаете в музыке, тупицы, вам бы только…

– Молчать! – крикнул массивный тюремщик, со страшным треском соскакивая на шаткий мостик перед подвешенными узниками и тут же выпрямляясь. Он был на голову ниже лорда-акулы, но вдвое шире его в плечах. Лорд Гуль. С момента пленения Веги не проходило дня, чтобы он к нему не наведался. Ну никак не мог адмирал флота Льва отказать себе в удовольствии лишний раз помучить своего поверженного врага.

– Неужели мои слова звучат настолько оскорбительно для ваших нежных ушей, милорд? – ерничая, запричитал своим беззубым ртом Флоримо. – Или чем вы там привыкли слышать под водой? Ах, снимите, снимите с меня эти цепи, чтобы я мог своими руками отрезать свой мерзкий, дерзкий язык, если только это доставит вам удовольствие!

Вега ухмыльнулся, но улыбка сразу же слетела с его лица, как только лорд-кальмар схватил Флоримо за горло.

– Если бы мне был нужен твой язык, старая курица, я сам вырвал бы его из твоей поганой глотки, – фыркнул Кракен, щекоча своей огромной ладонью под нижней челюстью штурмана. – Ты жив до сих пор только потому, что меня забавляет твой нелепый вид, ничтожная пародия на моряка. Ты слишком слаб и неуклюж, чтобы ставить паруса, тянуть канаты, драить палубу шваброй… Да я тебе и помойное ведро выносить не доверил бы – того и гляди уронишь его, мозгляк!

– Позвольте заметить, милорд, – вспыхнул Флоримо, – что я штурман, и в мои обязанности не входит…

Вега со страхом наблюдал за тем, как расходится плоть на руке Кракена между большим и указательным пальцем. Линия разреза пробежала вверх, разделяя руку адмирала на две части, превращая ее в пару толстых щупальцев.

Все остальное тело лорда-кальмара ни на йоту не изменилось. Нужно признать, что Гуль в совершенстве владел частичной трансформацией – умением изменять лишь отдельные части своего тела. Это высочайшее искусство было доступно лишь немногим, самым выдающимся верлордам. Пальцы на руках Кракена исчезли, утонули в трансформировавшейся шкуре лорда-кальмара, вместо них на его щупальцах быстро начали появляться круглые присоски с блестящими, острыми как бритвы зубчиками. Одно из щупальцев Кракен приложил к лицу Флоримо, и штурман закричал от боли – на его щеках остались кровоточащие кружки от присосок.

– Я всю кожу с тебя содрать могу, – негромко сказал Гуль булькающим, словно доносящимся из-под воды, голосом.

– Оставь в покое старика, ты, ходячий мешок с кишками, – окликнул его Вега. – Ты же сюда пришел, чтобы меня мучить, а не его, разве нет?

Кракен перевел взгляд на Вегу, отвлекся от Флоримо. Губы Кракена разошлись, обнажая дергающуюся внутреннюю полость рта, заставляя желудок Веги сжаться при виде прорастающего из ставших беззубыми десен клюва. Мелькнуло второе щупальце Кракена, зависло перед графом Вегой, покачиваясь в воздухе, словно танцующая под дудочку факира кобра.

– Оставь их! Обоих! – Это крикнула женщина, ловко спускавшаяся к ним по веревочной лестнице. Она ловко, с кошачьей грацией, соскочила с лестницы на подвесной мостик и выпрямилась.

Гуль неохотно отпустил старого штурмана, отвел в сторону свое щупальце, обнажив оставленные на шее Флоримо красные кровоточащие круги от присосок.

– Миледи, – покорно произнес Гуль и даже неуклюже попытался отвесить поклон.

– Брось эти церемонии, – сказала женщина. – И не называй меня так. Этот титул мне не к лицу, к тому же нам с тобой хорошо известно, что на самом деле никакая я не миледи.

– Столько лет сидишь на моем троне, Гуль, а до сих пор кланяешься, словно коряга, – поддел лорда-кальмара Вега.

В свете звезд черная кожа женщины блестела как агат. Женщина склонила свою гладко выбритую голову набок, окинула Вегу внимательным взглядом с головы до ног.

– На вашем месте я бы придержала свой язык за зубами, граф Вега, – заметила женщина. Плавный, слегка мяукающий акцент выдавал в ней уроженку Баста. – Единственная причина, по которой мой дорогой друг лорд Гуль до сих пор держит вас здесь, это полученный им очень строгий приказ оставить вас в живых. Так что благодарите его за то, что до сих пор имеете счастье дышать. И хорошенько подумайте в следующий раз, стоит ли вам раздражать принца островов Кластер.

– Благодарю вас… э… миледи, – сказал Гуль, так и не придумав, как еще ему назвать женщину.

– Называйте Кракена как вам будет угодно, – заметил Вега, – но принц островов Кластер только один, и этот титул принадлежит мне – ты помнишь это, Гуль? Ты присвоил мой титул себе, каракатица. Впрочем, надень ты на себя хоть корону, хоть женский чепчик, объяви себя хоть царем пиратов, хоть королевой русалок, все равно останешься тем, кто ты есть на самом деле.

– Что ты там несешь, килька? – с угрозой в голосе спросил лорд-кальмар, подступая ближе.

– Хочу сказать, что ты подлый, вероломный, нечистый на руку мешок с кишками, – спокойно отчеканил Вега.

– Мешок с кишками – это, пожалуй, можно принять как оскорбление, – рассмеялся Гуль. – А все остальное… Мы же с тобой оба пираты, Вега, а пираты все такие – предают, обманывают, воруют. Или скажешь, что это не так?

– Пожалуй, есть и такие, но большинство из нас все же придерживается определенных правил. Ты же нарушаешь пиратский кодекс уже много лет.

– Я сам устанавливаю законы, как и ты это делал до меня!

– Я придерживался правил и традиций, даже когда правил в Каттерс Коув, и на борту «Мальстрема» тоже соблюдал их. В моих глазах все люди равны.

– Однако некоторые все же равнее других, – хохотнул Гуль. Его щупальца медленно съеживались, лорд-кальмар возвращал себе человеческий облик.

Жестом разнимающего боксеров судьи женщина протянула свою ладонь между мужчинами, давая сигнал закончить перебранку.

– Лорд Гуль, я приплыла из Хайклиффа не затем, чтобы слушать, как вы обмениваетесь любезностями с лордом-акулой.

– Простите мою дерзость, но зачем же вы приплыли сюда, Опал? – спросил Вега. – Неужели просто посмотреть на меня? В таком случае я чрезвычайно польщен, если такая занятая и важная особа проделала столь долгий путь ради… Да ради чего, собственно?

– Выходит, вы знаете, кто я такая, граф Вега? – спросила Опал, глядя в сторону, вдоль уходящей вдаль внешней стены плавучей крепости.

– Ваша слава опережает вас, – ответил лорд-акула. Он действительно много слышал об удивительной красоте Опал, и сейчас, когда она стояла перед ним, должен был согласиться с тем, что правды в этих слухах оказалось значительно больше, чем преувеличения. – Во всех землях говорят о силе и мощи вашего брата и нисколько не меньше – о вашей красоте и изяществе. Если Оникс – это Зверь, то вы – Красавица из Баста.

Опал повернула голову и вновь посмотрела на Вегу.

– Честно говоря, не ожидала такого красноречия от человека, прикованного к стене и как минимум три недели находящегося под открытым небом. Вы льстите мне, – улыбнулась Опал. Гуль наблюдал за их разговором с презрительной усмешкой.

Вега тоже улыбнулся – лукаво, широко, блеснув своими белоснежными зубами. Война – явление многоплановое, таящее в себе массу неожиданностей. Так уж случилось, что Вега не впервые оказался пленником представительницы слабого пола, и потому прекрасно знал, как нужно вести себя, если хочешь выиграть это сражение. Даже схваченный, измученный, прикованный сталью и серебром к качающейся каменной стене, Вега не был безоружным. При нем было его неотразимое для дам обаяние.

– Никакой лести, что вы, хотя некоторые действительно считают вас опасной красавицей и олицетворением вторгшейся в Лиссию военной силы. Не скрою, мне встретился однажды ненормальный, назвавший вас даже монстром, но теперь я своими глазами вижу, что это оказалось наглой неприкрытой ложью.

Разумеется, граф Вега не был наивным дурачком. Он отлично знал, что Опал была такая же смертельно опасная противница, как и ее братец. Он слышал о том, что Опал наделала во дворце лорда-коня в Хай Стебл, где она при всех собственными руками убила герцога Лоримера, а затем приказала Лукасу убить лорда-медведя Брогана. Сейчас Вега хотел перехитрить, переиграть Опал, это могло дать ему шанс вырваться на свободу, однако он должен вести себя предельно осторожно. Игра, которую он затеял, смертельно опасна, и ставкой в ней была его собственная жизнь.

– Не слушайте его, – сказал Гуль. – Он пытается вас облапошить.

– Замолчите, Гуль, – ответила ему Опал, продолжая пристально, не мигая, смотреть в глаза Веге. – А вы, стало быть, не считаете меня монстром, граф?

– Не вижу ничего, что могло бы навести на подобную мысль.

– Но вы не знаете меня, Вега.

– А вы не знаете меня. Я могу понять, что вы считаете меня своим врагом. Но взгляните на нас – мы же оба цивилизованные люди, разве нет? Даже если между нами имеются некоторые разногласия, их вовсе не обязательно заканчивать кровопролитием.

– Не обязательно, – задумчиво протянула Опал. В этот момент плавучую тюрьму вдруг сильно качнуло, и леди-кошка едва не свалилась вниз. Гуль успел протянуть руку и ухватил Опал за предплечье.

– Осторожнее, Опал, – участливо заметил Вега. У Гуля разочарованно отвисла челюсть: проклятый граф буквально украл реплику, которая была готова слететь с его губ. – Вы уже и так очень сильно рисковали, карабкаясь по этим стенам, чтобы переговорить со мной. Кстати, почему бы нам не перейти внутрь башни, чтобы там спокойно продолжить нашу беседу? Оставьте меня в наручниках, если хотите, – я же ваш пленник, в конце концов. Просто поговорим в более уютной обстановке.

– О моей безопасности можете не волноваться, граф Вега, – сказала Опал, снимая со своего предплечья огромную лапу Кракена. – Я же Пантера из Баста, не забывайте. Я могу уверенно держаться на ногах где угодно, даже в вашем проклятом Белом море.

– Да, конечно. Это я глупость сморозил, – с очаровательной улыбкой согласился Вега.

Опал приблизилась, и теперь они с Вегой оказались, что называется, нос к носу. Граф ощутил нежный сладковатый аромат духов Опал, увидел прямо перед собой ее безупречную, гладкую кожу, на которой поблескивали капельки морской влаги. Вега умел очаровывать женщин лживыми комплиментами, но сейчас в них не было никакой необходимости – Опал действительно была одной из самых привлекательных женщин, какую граф когда-либо видел, а повидал он их, прямо скажем, немало.

– Я нахожу вас очаровательным, Вега, – прошептала она.

– Наши чувства созвучны, – ответил он.

– В более спокойные мирные времена между нами, возможно, могло бы завязаться нечто очень красивое.

– Оно и теперь может завязаться.

– Если так, гарантируете ли вы мне свою верность?

– Да.

– И отдадите мне свое сердце? – чуть слышно прошептала Опал, наклоняясь еще ближе и касаясь своими губами его щеки.

– Боюсь, что да.

– А свой корабль вы мне отдадите?

Вега с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

– Дьявольски трудный вопрос для принца пиратов!

– В последнее время вы доставили нам массу неприятностей, граф Вега, – слегка севшим голосом сказала леди-кошка, принюхиваясь к пахнущему потом и морской солью плечу Веги. Он почувствовал, как кончики пальцев Опал, чертят по его коже вокруг сердца. – Вы должны понимать, что вызвали тем самым сильнейшее недовольство у высоких лордов Баста и вестландского Льва. Мы благодарны лорду Гулю за то, что он пленил вас. Вы раздражали нас всех, словно впившаяся в кожу колючка.

Вега рассмеялся, Кракен горделиво улыбнулся.

– Снимите с меня наручники и позвольте мне обнять своего старого друга, чтобы показать, как я ему благодарен за то, что он подарил мне счастье видеть вас, – предложил граф.

Опал продолжила, не обращая внимания на шутку Веги:

– Вы со своим дружком-северянином, бароном Босой, систематически совершали налеты на королевские суда на всем протяжении от Моги до Холодного побережья, на флоте короля Лукаса воцарился хаос.

– Пожалуй, это была одна из лучших моих операций, – дерзко заявил Вега. Опал поджала ладонь и теперь касалась кожи на груди Веги уже не кончиками пальцев, а появившимися на них когтями.

– Я послана сюда, чтобы отвезти вас в Хайклифф, где вы предстанете перед судом по обвинению в преступлениях, совершенных вами против короля Льва, правителя Вестланда.

Вега невольно поморщился, когда коготь Опал царапнул ему грудь.

– Перед судом, говорите? Это будут беспристрастные и справедливые слушания в присутствии Лукаса, надеюсь?

– Я ничего не говорила о беспристрастности и справедливости суда, – ответила Опал. Ее когти снова царапнули кожу Веги, на этот раз уже явно не случайно. Вега понял, что ужасно, чудовищно недооценил Опал. – Характер у короля Лукаса очень тяжелый, никому не посоветуешь встать у него на пути.

– У этого дурака, который сам на себя надел ворованную корону? – впервые за все это время огрызнулся Вега. – Ничтожество! Единственный истинный король Вестланда – это Волк!

Вега заскрипел зубами, не давая вырваться наружу своему Зверю – это могло закончиться тем, что серебряные наручники просто оторвали бы графу ладони.

– Вижу, вы сражаетесь с самим собой, – заметила Опал. – Возможно, по дороге в Хайклифф мы ближе познакомимся друг с другом и вы мне покажете свою Акулу. Будет очень любопытно посмотреть. Но, если позволите, я должна закончить еще с одним делом. Как вам, вероятно, известно, лорд Гуль окружил и окончательно добил остатки вашего несчастного флота. Так вот, здесь собралось множество капитанов, которые наперебой спешат рассказать мне о том, где сейчас находится Боса. Просто удивительно, насколько эффективной оказалась эта мера – взять в заложники семьи всех пиратов Белого моря.

– Да, вид прикованных к стене родственников кому хочешь мозги прочистит, – кивнул Кракен. – Каждый сразу видит, что у него на кон поставлено.

– И к тому же это избавляет вашу крепость от опасности нападения извне, – добавила Опал. – В самом деле, кто отважится на штурм крепости, рискуя при этом подвергнуть опасности жизни своих близких?

– Так вы набрали заложников? Ни в чем не повинных людей? – вскрикнул Вега, чувствуя, как коготь Опал глубже проникает ему под кожу и начинает двигаться, оставляя за собой кровавую борозду.

– Невиновных среди них нет, все они сторонники Волка, – ответила Опал, увлеченно рисуя когтями на груди Веги.

– Все они обвинены единым списком по совокупности преступлений, – хохотнул Гуль.

Вега снова вскрикнул, когда коготь леди-пантеры закончил свой извилистый путь по груди графа. Опустив голову, Вега увидел неровное сердечко, которым Опал обвела по коже его собственное, бешено бьющееся сейчас в груди.

– Что же касается вас, дорогой Вега, то я заставлю вас сдержать свое слово – насчет сердца, – улыбнулась Опал. – Я так давно не видела своих детей. Пока я сражаюсь здесь во имя своего племянника, они, мои бедняжки, остаются далеко-далеко, в Басте, без материнской заботы и ласки. О, какая это боль! Если у вас самого есть дети, вы должны понять: нет любви сильнее, чем любовь матери. Итак, я заберу у вас то, что вы мне обещали. Доставлю вас к Лукасу, а после того как по его приказу вам снесут голову с плеч, вырву из вашей груди сердце. Так сказать, на память о моих приключениях в Лиссии. Затем заберу ваш подарок к себе на родину, в Брагу, и угощу им моих дорогих детишек.

Опал отошла на несколько шагов по подвесному мостику, взялась рукой за бамбуковую перекладину веревочной лестницы.

– Он в вашем полном распоряжении, Гуль, – сказала она. – Только не переусердствуйте. К королю он должен попасть живым.

С этими словами Опал начала ловко карабкаться вверх по стене, чтобы вернуться внутрь башни.

Кракен тем временем подошел к надломленному, изнуренному Веге и раскинул свои руки в стороны. Они расщепились надвое и превратились в четыре могучих толстых щупальца. Флоримо отвернулся в сторону, не в силах видеть то, что произойдет дальше.

– Ну-с, – сказал лорд-кальмар. Он вытянул одно из щупалец, схватил Вегу за подбородок, приподнял его голову и спросил. – Скажешь мне что-нибудь толковое наконец?

Вега плюнул монстру в лицо.

– Хорошо, – кивнул Гуль, вытирая с лица плевок плечом. Щупальце, державшее Вегу за подбородок, напряглось, надежно фиксируя голову графа, второе щупальце развернулось в воздухе, готовясь ударить лорда-акулу. – Примерно на такой ответ я и рассчитывал.

 

Глава 4

Странная беседа

– Целая куча ключей, – сказал Ринглин.

– Здесь целая куча камер, – парировал Гектор.

Айбел отцепил от пояса большое кольцо с ключами, подошел к двери, принялся перебирать ключи своими толстыми пальцами. Его хозяин терпеливо наблюдал за ним. Если Ринглин стал капитаном личной гвардии Кабана и получил право от имени Гектора командовать подчиненными ему уграми, то Айбел в Айсгардене был назначен главным тюремщиком, и в его ведении оказались все камеры в подземелье дворца. Раньше почти все камеры в подземелье пустовали, но это было до того, как магистр со своими союзниками захватил город. Теперь тюрьма была переполнена, в ней оказались бывшие члены городской стражи, насмерть перепуганные придворные и все-все-все, кто выступил тогда против Кабана и Воронов. Еще никогда камеры тюрьмы Айсгардена не были набиты битком, как сейчас.

– Не понимаю, почему вы сюда возвращаетесь раз за разом, милорд.

– Разве я интересовался твоим мнением, Ринглин?

– Нет, просто… Не понимаю, что вам дают разговоры с ним.

«Не могу сказать, что порицаю его, – прошептал в ухо Гектору бес-Винсент. – В самом деле, зачем ты ходишь совещаться с этим ничтожным человечком, когда у тебя есть я? Кто знает тебя лучше меня, братец мой дорогой?»

– Мне совершенно не нужно, чтобы ты понимал это, Ринглин, – сказал Гектор, игнорируя слова беса. – Мне нужно только одно: чтобы ты подчинялся.

– Я всегда подчинялся вам, милорд, и всегда буду подчиняться впредь.

– То, что ты терпеть не можешь этого заключенного, неудивительно. В прошлом у вас с ним были стычки, и не раз, верно? Если тебе противно находиться в его компании, можешь подождать меня здесь.

– Нет, – ответил бывший вор и быстро обменялся взглядами со своим товарищем-коротышкой, который к этому времени наконец нашел нужный ключ на связке. – Я останусь рядом с вами, если не возражаете. Хочу сам слышать, что он будет говорить, и постараюсь отсеять ложь от правды.

Гектор обернулся к Ринглину и посмотрел на него, Айбел тем временем повернул ключ в замке.

Гектор сжал руку в кулак, и этот жест не ускользнул от внимания Ринглина. Капитан личной гвардии Кабана передернулся при мысли о силах черной магии, которыми владел его хозяин, и служившем ему могущественном злобном бесе. Толчком ладони Айбел распахнул дверь и отступил в сторону, пропуская в камеру своего товарища и их общего господина.

Вставленный в кронштейн рядом с дверью факел коптил – необычная роскошь для здешних заключенных, которых держали в темноте, однако Гектор охотно пошел на эту уступку. Содержавшийся в этой камере узник сидел на цепи и не мог добраться до огня. Звенья цепи, державшей заключенного в углу камеры, были выкованы из лучшей, прославленной на весь мир стурмландской стали. В самой дальней точке, куда мог дотянуться на цепи узник, стояло ведро-параша, вдоль выложенной из крепкого кирпича стены раскатан тощий соломенный матрас – постель заключенного.

Сейчас узник сидел на этом матрасе, накинув себе на плечи ветхое одеяло. На левой лодыжке заключенного тускло блестел «браслет» – пристегнутый к ноге конец цепи. Узник поднял голову, увидел Гектора и Ринглина и улыбнулся им – от улыбки колыхнулась, ожила татуировка в виде змеи, занимавшая всю правую половину его лица.

– Пришел вынести мою парашу, Ринглин? – спросил Бо Карвер. – Будь добр, постарайся не расплескать ее по дороге.

– Да, тебе повезло, Карвер, ты за собой парашу не выносишь, – сказал с ухмылкой бывший вор, занимая свое место возле двери. Горевший рядом с ним факел отбрасывал на лицо Ринглина странные резкие тени. – Но с другой стороны, и сам пришпилен к этой клетке, как бабочка булавкой. Что, получил по ушам, король воров?

– Зато ты, как я вижу, сделал блестящую карьеру, вонючка капитан Ринглин! У вас все хорошо, и у тебя, и у этого твоего дружка, придурка-коротышки.

Словно по заказу, в открытую дверь заглянул Айбел, хихикнул по своей вечной привычке. Карвер улыбнулся, Гектор молча наблюдал за происходящим.

«Нравится мне, когда они грызутся», – радостно шепнул бес-Винсент, нарезая в воздухе невидимые круги возле головы магистра.

– Сдается мне, – продолжил Карвер, – что в свите лорда-кабана любой мерзавец может сделать карьеру, если только готов наплевать на все законы и приличия.

– Это ты тут о законах заговорил? Как говорится, чья бы корова мычала. Карвер, ты же, наверное, сам уже не припомнишь, сколько лет за свою жизнь видел небо в клеточку! Сначала в Хайклиффе сидел, теперь сидишь в Айсгардене. Король тюряг ты, а не король воров!

– Зато сплю спокойно, и совесть меня не гложет. Да, пусть я валяюсь на грязном матрасе, в мерзкой камере, но при этом я знаю, что никогда, ни разу не предал своего товарища – вора. Боюсь, ты о себе такого сказать не можешь.

Ринглин шагнул вперед, навис над прикованным к стене узником.

– А я сплю в роскошной постели, в теплой комнате, после вкусного ужина, который согревает мне живот и навевает сладкие сны. Вспоминай об этом, Карвер, когда валяешься здесь, в темноте, наедине со своими размышлениями о морали.

Тут Гектор хлопнул в ладоши.

– Думаю, хватит вам пыжиться здесь, словно пара павлинов, – сказал лорд-кабан, садясь прямо на холодный пол в центре камеры. – Ринглин, будь добр, сходи и узнай, не нужно ли от нас чего-нибудь мадам Фрейе. Мне очень неловко из-за того, что мы в последний раз расстались с ней… на повышенных тонах. Спроси, что принести из еды ей и ее подругам, Дочерям Айсгардена. И принеси. Сегодня я в хорошем расположении духа.

С этими словами Гектор повернулся к Ринглину спиной.

Ринглин бросил еще один хмурый взгляд на улыбающегося Карвера.

– Как прикажете, милорд, – сказал Ринглин и добавил, направляясь к двери: – Но параша здесь останется.

– Не говоря уже о нашем дорогом Айбеле, – добавил вслед ему король воров. Тюремщик хихикнул из темного коридора за дверью, а Карвер откинулся на матрас.

Гектор поправил приколотую к воротнику металлическую брошь в виде фигурки кабана, разгладил складки плаща.

– Оловянная безделушка из Дейлиленда? – поинтересовался Карвер. – Мило, но слишком сентиментально для лорда Черная Рука, Ужасного магистра из Айсгардена, вы не находите?

– Принц ты или нищий, очень важно не забывать кто ты и откуда родом, – улыбнулся Гектор. – Вот я, например, по-прежнему считаю себя бароном из Редмайра. И кстати, это медь, а не олово.

– Итак, – сказал Карвер, сплетая пальцы и укладывая ладони себе на колени, – вы снова пришли посоветоваться со мной?

– Не льстите себе, Карвер. Я прихожу к вам не за советом, вы для меня скорее вместительный сосуд, в который я могу перелить свои мысли. Кто бы мог подумать, что именно вы станете человеком, которому я стану доверять свои самые заветные тайны?

– Да, ситуация необычная, – согласился Король воров и звякнул стальной цепью. – Когда человека держат в кандалах, он обычно теряет доверие к тому, кто его в них посадил.

– Я прихожу сюда не для того, чтобы мучить вас, – улыбнулся Гектор. – Мы с вами понимаем друг друга. Вы знаете, что вам никогда не покинуть этой камеры. Это просто невозможно, вы слишком много знаете о моих делах, о том, что здесь произошло, о моих намерениях…

– И о вашем маленьком демоне, – перебил его Карвер, махнув рукой в воздухе.

Бес-Винсент зашипел, как загнанная собаками в угол бродячая кошка, задергался от желания вырваться на волю.

«Ему кажется, что он знает меня. Ха! Позволь мне по-настоящему познакомиться с ним, братец. Ну дай, дай, дай мне на минуточку остаться один на один с господином Карвером…»

– Да, я могу управлять… некими силами и не делаю из этого тайны. Это называется… общением с иным миром, Карвер.

– Точнее назвать это некромантией, разве нет?

Гектор склонил свою голову набок.

– Вы знаете о магии больше, чем я предполагал, хотя и не совсем согласен с термином, который вы выбрали. Некромантия угрожает леденящими душу последствиями.

– А то, что вы практикуете, барон, совершенно безобидно, так? – рассмеялся Карвер. – Тогда скажите, в каком случае человеку не может причинить вред общение с мертвыми?

– Когда оно не связано с дурными намерениями, – раздраженно ответил Гектор.

– Но какими бы невинными ни были ваши намерения, когда вы только начинали заниматься черной магией, они давно растаяли. Черная магия поглотила вас, разве не так?

– Поглотила? Нет, просветила. С моих глаз упала пелена.

– Настолько, что вы утратили рассудок и чувство реальности. Окружили себя убийцами и головорезами. Ах, Гектор, Гектор! Выбрать Воронов братьями по оружию! Да их собственные матери презирают, не говоря уже обо всех остальных!

– Союз с Воронами – это лишь одно из средств достижения цели. При этом союзники могут меняться.

– Своих союзников вы меняете чаще, чем Айбел выносит это ведро, – сказал Карвер. – Вскоре никто вам не будет больше верить, Гектор. Вы предаете всех, с кем объединяетесь. Думаете, лорды-вороны верят вам? Они же убийцы. Будь их воля, они и меня убили бы. Я до сих пор жив только благодаря вашему странному, можно сказать, болезненному интересу ко мне. Ни секунды не сомневаюсь, что Флинт уже придумывает, каким образом можно исключить вас из схемы будущей тирании Воронов.

– Ну, я им тоже не доверяю.

– И что же это за жизнь, позвольте вас спросить? – вздохнул Карвер. – Не самое большое удовольствие – ждать каждую минуту удара ножом в спину.

– Пока что Вороны нужны мне точно так же, как им нужен я. Мне нужны их глаза, чтобы следить за обстановкой в горах Уайтпикс, нужны солдаты из Райвена для поддержания порядка в Айсгардене. А Воронам не обойтись без моих бесстрашных угров, знающих как никто другой эти ужасные холодные земли. Они так же высоко ценят и уважают силу, которой я владею, – сказал Гектор, щелкая пальцами левой, затянутой в черную перчатку руки.

Карвер поежился.

– В данный момент вы, возможно, нужны им так же, как они нужны вам, лорд-кабан, – сказал он, – но ситуация может быстро измениться. Очень быстро.

– Согласен и надеюсь, что мне удастся добиться своего раньше, чем у меня начнутся проблемы с Флинтом и его братьями.

– Стало быть, вы продолжаете мучить старую женщину, чтобы найти некую старинную вещь, которой, может быть, вообще не существует?

– Посох Змея существует, и Фрейе известно, где он находится. Мне просто необходимо вытащить из нее эту информацию.

– Вытащить! – рассмеялся Карвер. – Вы говорите так, словно зуб собрались удалить! А почему бы вам в самом деле не перестать мучить ее с помощью своего маленького демона? Есть же другие, проверенные веками способы «вытащить» информацию: сломанные кости, дыба, те же выбитые зубы, в конце концов!

«Вот видишь, – прошипел бес, крутясь в воздухе перед Гектором. Похожее на облачко черного дыма тельце беса дрожало от возбуждения. – Этот лысый жулик вовсе не дурак. Одобряет мои методы!»

– Нет! – воскликнул Гектор, одновременно обращаясь и к духу своего брата, и к Королю воров. Магистр ткнул раскрытой левой ладонью в беса – пальцы без сопротивления прошли сквозь дымное облачко. – Я не хочу больше причинять ей боль!

«Тогда и Посоха Змея тебе не видать как своих ушей!» – радостно сообщил бес, постепенно становясь невидимым.

– Для кого был этот выплеск эмоций, для меня или для вашего невидимого приятеля? – поинтересовался Карвер, покачивая головой. – И зачем вам какая-то старая, давно всеми забытая палка? Ведь вы уже получили все, чего желали, разве нет? Разве владеть Айсгарденом не было вашей мечтой? Разве вам не хотелось, чтобы вас уважали другие верлорды? Не только Львы и лорды-кошки, но и свои братишки, из Лиссии, – Берган, Манфред, Вега? Думаю, они уже получили весточку о вас.

– Я помню обо всех. Ваш старинный приятель Вега уже мертв, его тело поглотило море. Мои воины-угры найдут Манфреда и королеву Амелию, и очень скоро они окажутся вашими соседями в этом подземелье. А потом и Берган опустится передо мной на колени. Но это все мелочи. Главное, чего я хочу и ищу, – знание.

– Знание о чем? О том, что значит быть человеком, у которого нет друзей? О том, каково предавать чью-то веру в себя?

– Тайное знание, Карвер, тайное. Понимание основных тайн магии, обладание властью над жизнью и смертью.

– Остановитесь немедленно, Гектор, пока у вас еще сохранились остатки разума! – воскликнул Король Воров.

Магистр улыбнулся в ответ.

– Не беспокойтесь обо мне, Карвер. Я не утратил разум, все, что я делаю, основано на умении логически мыслить и делать выводы.

– Вы заблуждаетесь. Я хорошо знаю народные предания и поверья, лорд-кабан. По-моему, нет ни одной истории о некромантах, которая имела бы счастливый конец.

– Значит, пора написать новую главу в вашем сборнике мифов и сказок, господин вор, – сказал Гектор. – Надеюсь, вы знаете грамоту? Вот и описывайте мои деяния в свободное время, а его у вас предостаточно.

– Все это плохо кончится, Гектор.

– Вам-то что за дело до этого? – резко сказал Гектор, поднимаясь на ноги. – Ведь это моя голова рискует оказаться на плахе, а не ваше татуированное произведение искусства.

– Если ваши дружки-вороны все-таки ткнут вас в спину своими ножичками, то и моя голова вслед за вашей покатится.

– Тогда вам самое время начать молиться о том, чтобы маятник судьбы качнулся сейчас в мою сторону, Карвер. – Гектор подошел к двери, но здесь остановился и, обернувшись назад, добавил: – Между прочим, та твоя девчонка, Пик, жива. Не умерла в ту ночь, когда бежала из Айсгардена.

– Ну хоть одна хорошая новость, – кивнул Карвер. – Откуда вам это известно?

– Этого я сказать не могу, – улыбнулся Гектор, – но думаю, что вам следует кое о чем знать. Видите ли, Король Воров, я – ваш ангел-хранитель, единственный, кто стоит между вами и теми чернокрылыми дьяволами. Вспомните об этом, когда захотите в очередной раз заявить о том, что я заблуждаюсь.

 

Глава 5

Банкет для невесты

В трюме «Адского пса» за обеденным столом сидела Уитли и смотрела на пустующий напротив нее стул. Стол был уставлен блюдами и тарелками, все они ломились от яств. Дымились горшки с жареными овощами всех цветов радуги, распространяя вокруг себя пряный, сводящий с ума аромат. Центр стола занимало громадное блюдо, на котором лежал бифштекс с кровью. Над головой, с палубы, доносился топот ног, от этого топота дрожал потолок, и с него то и дело слетали облачка пыли, медленно опускавшиеся потом на банкетный стол. За спиной Уитли стоял, укрывшись в тени, пожилой корабельный кок по имени Финч. Наглухо задраив перед этим все иллюминаторы в каюте, он сражался сейчас с бутылкой вина. Пробка долго сопротивлялась, но затем сдалась и с веселым хлопком вылетела из горлышка. Финч подошел к Уитли и, перегнувшись через стол, принялся наливать кларет в капитанский кубок.

– А где сам Мертвый Глаз? – спросила Уитли, наблюдая за булькающей струйкой красного, как кровь вина. Краешком глаза она приметила позолоченный ключ, свисавший на веревочке с шеи Финча.

Этот ключ был для нее единственной возможностью сбежать из каюты. Строго говоря, Финч был не только ее личным поваром, но еще и личным тюремщиком, а также глазами и ушами лорда-акулы, приставленными следить за ней.

– Капитан очень скоро присоединится к вам, миледи, – ответил кок, заканчивая разливать вино.

– Я спрашивала не о том, когда придет капитан, а о том, где он, мистер Финч. И что это за суета там, наверху? Что происходит?

– Судя по всему, мы натолкнулись на неприятеля, миледи, – ответил старый кок, возвращаясь на свое место в тени.

– На неприятеля? – воскликнула Уитли, оборачиваясь к коку. – Кто же это может быть?

– Затрудняюсь сказать, миледи, – ответил Финч. – Однако я на вашем месте не стал бы волноваться. Сейчас ночь, а наш капитан хитер и предусмотрителен. Неприятель может пройти в десяти метрах от «Адского пса» и не заметить его. Черные паруса, черная краска на бортах и мачтах – наш корабль черен, как сама преисподняя. Капитан знал что делал.

– Потому вы и иллюминаторы задраили?

– Светомаскировка, миледи, – ответил Финч и лукаво подмигнул, постукивая себя пальцем по кончику носа. – Надежный способ сделать свой корабль невидимым. Ваш муж – мудрая старая рыба, вот что я скажу.

– Он не мой муж! – отрезала Уитли.

– Еще нет, госпожа, но ведь это всего лишь дело времени, не так ли? Вам должно льстить то, что его светлость именно вас выбрал своей невестой. А все формальности будут улажены сразу после того, как мы доставим королю Лукасу свой груз – серебряное оружие. Я слышал, что из Хайклиффа мы должны отправиться к храму Соши, где состоится церемония вашего бракосочетания. Свадьба по весне – что может быть прекраснее?

Уитли сердито стрельнула в кока глазами, Финч ухмыльнулся в ответ. На пленнице – а кем еще была Уитли, как не пленницей? – сегодня было надето еще одно безвкусное кричащее платье, сшитое по моде прошлого века, от него несло плесенью, и этот запах не мог перебить даже целый флакон вылитых на ткань духов.

Это платье наверняка принадлежало когда-то матери Мертвого Глаза, которая давным-давно покинула этот бренный мир. То, что лорд-акула заставлял Уитли носить подобные платья, еще больше повышало напряженность в их отношениях и лишь сильнее убеждало девушку в том, что у ее кавалера не все в порядке с головой. Надетая на шею Уитли цепь приковывала девушку к сумасшедшему капитану ничуть не хуже обручального кольца. Что поделать, сейчас она находилась в полной зависимости от него.

Шум над головой продолжался. Уитли еще раз обвела взглядом задраенные иллюминаторы – ставни на них закрыты наглухо. Старый кок стоит возле двери каюты. Дышать в железном ошейнике трудно, но это не помешает ей вступить в схватку с Финчем. А на столе – масса предметов, которые можно превратить в оружие. Но не успела Уитли принять решение, как в дверь каюты постучали. Финч повернулся, снял со своей шеи ключ, вставил его в замок, повернул, и дверь открылась. Из темного коридора за дверью появился капитан Мертвый Глаз.

– Ты свободен, Финч, – сказал он, входя в каюту. Кок поклонился и исчез в коридоре, прикрыв за собой дверь. Мертвый Глаз повернул ключ, снова запер дверь, вынул ключ из замка и только после этого направился к столу.

Уитли наблюдала за тем, как огромный капитан усаживается за стол напротив нее. При этом ему пришлось пригнуть свою громадную бесформенную голову, чтобы не удариться о подвешенную к потолку железную лампу. Мертвый Глаз швырнул ключ на стол и развернул лежавшую на его тарелке салфетку. Он встряхнул ее, аккуратно постелил на колени, а затем взялся за нож и вилку.

Шум наверху продолжался, трещали доски, раскачивалась лампа, казалось, что в любой момент может обрушиться сам потолок каюты. Не обращая на все это ни малейшего внимания, Мертвый Глаз потянулся вперед и принялся отрезать огромный кусок истекающего кровью бифштекса.

– Вы сегодня прелестно выглядите, любовь моя, – заметил капитан, орудуя ножом.

Уитли вежливо улыбнулась и скромно опустила глаза, уставившись на свою пустую тарелку, большую, как круглый щит. За капитанским столом все было «чересчур»: и слишком большие тарелки и бокалы, и ножи и вилки, похожие скорее на садовые инструменты, чем на обеденные приборы.

– Радость моя, почему вы ничего не кушаете? – спросил Мертвый Глаз, отрезая себе второй и третий ломоть мяса и перекладывая их на громадную фарфоровую тарелку.

Уитли вздрогнула так, словно слова капитана были кислотой, брызнувшей ей на кожу.

– Я не голодна, милорд.

Уитли давно поняла, что, пока она остается пленницей на борту «Адского пса», вести себя с капитаном этого судна ей следует вежливо и осторожно. С уважением, пускай и напускным. Тот день, когда капитан надел на шею Уитли ошейник, заставив ее укротить сидящего внутри ее Зверя, стал началом школы, которую она прошла в руках Мертвого Глаза. От девушки, которая должна была стать его женой, он требовал полного и беспрекословного подчинения. Попытки сопротивляться или возражать заканчивались побоями. Довольно скоро Уитли смирилась, – по крайней мере, внешне – и позволила Мертвому Глазу безраздельно командовать собой, продумывая тем временем планы побега. С тех пор буквально во всем, включая их разговоры за столом или выбор платья, которое должна надеть Уитли, последнее слово всегда оставалось за Мертвым Глазом, и это очень тешило его самолюбие.

– Финч на славу потрудился, чтобы накрыть для нас этот стол. Приготовил отборные овощи, привезенные из Дейлиленда. Я был уверен, что они возбудят ваш аппетит, – сказал Мертвый глаз, разрезая пополам свои ломти мяса.

– Ах, не обращайте на меня внимания, милорд, ешьте на здоровье, – вяло проблеяла Уитли.

– Есть эту траву? – фыркнул капитан и утробно, натужно рассмеялся. Честно говоря, Уитли не могла припомнить, когда Мертвый Глаз смеялся в последний раз, да и смеялся ли он вообще когда-нибудь. – Нет, она мне не по нутру, любовь моя.

Он нацепил на вилку огромный кусок мяса и закинул себе в рот. Уитли наблюдала за тем, как Мертвый Глаз жует мясо, чавкая челюстями. Она прокашлялась и через силу улыбнулась, а капитан тем временем потащил в рот следующий ломоть бифштекса.

– Я не могла не обратить внимания на шум, который доносится с палубы, – сказала Уитли. – Что там случилось?

Мертвый Глаз тыльной стороной ладони стер с губ кровь и жир.

– Корабли Босы, три штуки, – пояснил он. – Будь у меня второе судно, я вступил бы с ними в драку, но я один, поэтому лучше поостеречься. Я дам им уйти. Пока. И пошлю почтового голубя в морскую крепость, попрошу лорда Гуля прислать мне подкрепление.

С того момента как Уитли попала в плен, она уже много раз слышала об этой плавучей крепости. Именно туда, к этой крепости, увели «Удачный выстрел», а «Адский пес» отправился в Хайклифф, унося Уитли на своем борту. Матросов из экипажа Виолки, оставшихся верными своей госпоже, заковали в цепи и увезли в плавучую крепость в трюме их собственного судна. Уитли не знала, что именно ожидает этих несчастных в крепости, которая стала главной базой Гуля на Белом море, но, судя по всему, их судьбе не позавидуешь.

События на борту «Удачного выстрела» и все, что за ними последовало, укрепили решимость Уитли. Матросы из экипажа «Адского пса» убили Дрю, выбросили его израненное тело в море. Законного короля Вестланда – ее Дрю! – они отдали на съедение рыбам. А Виолку убил сам Мертвый Глаз, это во всех жутких деталях расписывал ей Финч. Уитли поклялась отомстить им: Мертвому Глазу, Лукасу, Опал – всем, кто отбирал у нее людей, которых она любила. Забирал беспощадно, одного за другим. Она заставит этих убийц заплатить по счету.

– Я полагала, что «Адский пес» – одно из самых сильных судов на всем Белом море, милорд, – сказала Уитли, старательно скрывая вложенную в эти слова насмешку. – Неужели ваш корабль не мог бы справиться с этим прямо сейчас? Напасть на суда противника под покровом темноты и расколоть их строй?

Мертвый Глаз на секунду даже перестал жевать, уставился на девушку своими круглыми черными глазками.

– «Адский пес» справится с любым кораблем, но мы одни, а их трое, слишком много риска. Нет. Мы дадим им пройти, вызовем подмогу и тогда захватим все три судна Кита, а не одно.

– Да, конечно, милорд. Я нисколько не сомневалась в справедливости вашего решения. Вы все знаете намного лучше, чем я.

Мертвый Глаз довольно хмыкнул и поддел вилкой очередной кусок мяса.

– Мы будем держаться на некотором расстоянии от них и далеко не отпустим, – сказал он, брызжа слюной с крошками пищи. – Однако мне не хочется обедать в одиночестве, моя дорогая. Прошу вас, кушайте.

Уитли встала со своего места, взяла пустую тарелку, поставила ее на раскрытую ладонь и медленно начала обходить стол.

Мертвый Глаз снова потянулся к бифштексу, отрезал новый ломоть. С каждой минутой капитан все больше увлекался едой и все больше забывал о приличиях: он рычал, рвал мясо зубами, брызгал во все стороны кровавым соком, самозабвенно чавкал. Уитли тем временем подбиралась к Мертвому Глазу все ближе, ковыряя вилкой то в одном блюде, то в другом. Подцепила на вилку три ломтика жареной картошки, придирчиво осмотрела их и только после этого изящным жестом переложила на свою тарелку.

– А почему вы уверены, что это суда Босы, милорд? Мало ли кто плавает по Белому морю… Ошибка исключена, как вы думаете?

– Одно из них я сразу узнал даже с этого расстояния и при свете одних лишь звезд, – сказал Мертвый Глаз, облизывая свои лоснящиеся от жира губы. Капитан становился все более рассеянным, как это всегда бывало с ним, когда он поглощал огромные порции почти сырого мяса.

– Как же вам это удалось? – спросила Уитли, накалывая на вилку веточку обжаренной в масле капусты брокколи.

– Это «Мальстрем».

Когда Уитли услышала название корабля Веги, у нее слегка подогнулись колени. К счастью, Мертвый Глаз был занят едой, закатывал глаза и жадно чавкал.

– Корабль графа Веги? Значит, ваш злейший враг где-то здесь, совсем рядом?

Уитли прекрасно знала о том, как ненавидят друг друга два лорда-акулы. Вначале сам Вега рассказывал ей о том, что он думает о Мертвом Глазе, потом слышала, что говорят о Веге верлорды, перешедшие на службу к Кракену. Вега ненавидел всех приспешников лорда-кальмара, ведь каждый из них приложил руку к тому, чтобы свергнуть принца пиратов, изгнать его из Каттерс Коув – только лишь затем, чтобы заслужить благосклонность старого короля Леопольда.

Мертвый Глаз хохотнул, едва не подавился мясом, приоткрыл рот, показав на секунду ряды своих длинных зубов.

– Я знаю, где сейчас эта килька, уж точно не на палубе «Мальстрема». Нет, Вега больше никому не опасен. Он в надежных руках у моего кузена, лорда Гуля.

– Тогда кто же командует «Мальстремом»? – спросила Уитли. Она поставила свою большую тарелку на край стола рядом с капитаном, а сама слегка наклонилась вперед. Положила себе горошка и кукурузы. Незаметно для Мертвого Глаза нащупала стоящий под столом стул, подтянула его ногой ближе к себе, оперлась на сиденье, незаметно согнув колено под своей пышной юбкой. Отложила на стол ложку, которой накладывала горошек и кукурузу, и снова взяла в одну руку вилку, в другую – тяжелую тарелку.

– Одному Соше известно, – низким, булькающим голосом ответил лорд-акула. Он бросил свой нож и вилку на стол, потянулся, чтобы схватить руками остаток бифштекса. – Это судно несколько месяцев никто не видел. Но раз «Мальстрем» объявился, значит, у Веги остались друзья, которые командуют этим судном. Друзья Веги – друзья Босы, и это автоматически делает их моими врагами.

Руки лорда-акулы посерели, покрылись когтями, которыми он ухватил и потащил на свою тарелку большой кусок мяса, и в этот момент Уитли нанесла удар. Она изо всех сил воткнула свою вилку в правую руку лорда-акулы. Зубцы вилки проскочили между костями и прошили ладонь насквозь, затем пробили кусок бифштекса, раскололи испачканную кровью и жиром тарелку.

Тарелка разлетелась на дюжину кусков, а вилка наконец глубоко воткнулась в дубовую столешницу.

Мертвый Глаз вскрикнул не сразу – потребовались доли секунды, чтобы боль достигла его мозга, еще доли секунды на то, чтобы мозг среагировал и послал ответный импульс по нервам. Одним словом, когда наконец раздался рев, Уитли уже успела вспрыгнуть со стула на стол и изо всех сил опустила на голову лорда-акулы тяжелую тарелку, которую держала в руке. Тарелка словно взорвалась, нашпиговала, как шрапнелью, острыми осколками лицо и лысину капитана.

Голова Мертвого Глаза отдернулась назад, удар был такой силы, что едва не опрокинул капитана на спину вместе с его стулом. Лорд-акула стремительно трансформировался, но все еще оставался на месте – его удерживала приколотая вилкой к столу рука.

Не теряя время, Уитли рванулась к свисающей с потолка лампе, зная, что вот-вот разъяренный командир «Адского пса» придет в себя и бросится в атаку. Тем временем Мертвый Глаз заканчивал трансформацию – его челюсть треснула и рот превратился в усыпанную чудовищными зубами пасть. Черепные кости Мертвого Глаза перекатывались, распухали, туго натягивали стремительно темнеющую жесткую кожу. Еще немного, и слепилась чудовищная голова ужасной акулы, рыбы-молота. Осколки фарфоровой тарелки один за другим вылетали из становившейся твердой, как сталь, плоти монстра, свистели во все стороны, словно пущенные из арбалета дротики. Жуткие немигающие глаза появились на концах Т-образной головы, уставились на продолжавшую стоять на столе Уитли.

Но девушка из Брекенхольма была начеку и твердо знала, что ей делать дальше. Она сняла с крюка тяжелую горящую лампу и огрела ею по голове Мертвого Глаза. Ламповое стекло треснуло, горящее масло растеклось по всему телу лорда-акулы, охватило его пламенем с головы до ног. Уитли подхватила лежащий на столе ключ, кувырком скатилась со стола на пол и побежала к двери, путаясь в тяжелых юбках. В комнате за ее спиной все сильнее разгоралось пламя. Уитли вставила ключ в замочную скважину, налегла на него – ключ тяжело повернулся, механизм замка щелкнул, дверь открылась. Уитли обернулась, увидела, как охваченный оранжевым пламенем гигантский Мертвый Глаз медленно поднимается из-за стола. Широкие юбки с кринолином застряли в дверном проеме, лорд-акула уже перевернул стол и ринулся к двери, не обращая внимания на пожирающее его пламя. Уитли рванула на себе платье, выскочила из него и, оставив свой нелепый наряд свисать с косяка двери, в одной нижней рубашке ринулась в коридор, охваченная ужасом, слыша за своей спиной близкие, тяжелые шаги Мертвого Глаза.

 

Глава 6

Волк атакует

– Чушь! Солдаты не могли просто исчезнуть! – завопил лорд Хэкет. Он вскочил с трона и наотмашь ударил стоявшего перед ним капитана по лицу тыльной стороной ладони. А рука у его светлости лорда-краба была тяжелая, капитану он врезал словно лопатой.

– Неужели такая проблема притащить сюда из лагеря рабочих какого-то мальчишку? Да еще однорукого? Скольких людей вы туда посылали, болван?

Потирая ушибленную щеку, капитан ответил своему начальнику:

– Это была третья группа, которую мы послали туда за последние двое суток, и никто из них не вернулся. Ни один. Прошу вас, милорд, поверьте мне: лагерь рабочих перестал быть безопасным местом для гвардейцев Кракена.

Хэкет грозно двинулся на капитана, заставив того поспешно отступить назад и съежиться от страха. В тронном зале Каттерс Кип было пусто – никого, кроме нескольких дворцовых стражников в стальных «сквидах», – поэтому шаги лорда-краба гулким эхом отдавались от стен и потолка. Большая плешь на голове Хэкета блестела от пота, несколько оставшихся у него на голове жиденьких рыжих прядок прилипли к черепу.

– Что вы несете, капитан Флауэрс, что вы хнычете как младенец? – нервно хохотнул Хэкет. – Этот лагерь заполнен детьми, причем детьми, изнуренными работой и голодом, – об этом мы позаботились. Родителей у этой малолетней шантрапы нет, их матери отправлены в тюрьму, отцы – на виселицу. Они запуганы, забиты, они боятся нас как чумы. Объясните мне, ради Соши, как они могут представлять для нас опасность?

– Я говорю вам только то, что знаю, – ответил Флауэрс, нервно переминаясь с ноги на ногу перед разгневанным лордом-крабом. – С тех пор как позавчера исчез сержант Кэллоу, ушедший с тем мальчишкой-доносчиком, мы посылали еще две группы, которые должны были узнать, что там произошло. В первой группе было четыре человека, во второй – шесть. Не вернулся ни один из них. О другом, одноруком, мальчишке до сих пор ничего не известно, как и о солдатах, которых мы послали. Тринадцать человек как корова языком слизнула, милорд.

Слышавшие этот разговор охранники обмахнули себя большим пальцем, отгоняя злых духов, и этот жест не укрылся от внимания Хэкета.

– Эй вы, там, прекратить эти суеверия! Если кто-нибудь еще раз обмахнется, получит тридцать горячих! – Затем он снова обратился к капитану: – А тот щенок, который заманил туда сержанта Кэллоу и его людей, что с ним?

– Вы про парнишку по имени Кит, который донес о том, что они прячут дезертира? Ничего, никаких следов. И примите к сведению, милорд, дети и вчера, и сегодня выступают заодно, сплотили свои ряды и ни в какую не желают сотрудничать с нами.

– Надеюсь, у вас хватило ума угостить их кнутом? Посадить кого-нибудь в колодки?

– Некоторые до сих пор сидят в них, однако остальные как воды в рот набрали. Они точно знают, что у нас здесь происходит, но предпочитают рисковать своей шкурой и молчат как рыбы.

– Тогда повесьте несколько человек, – сказал Краб. Дав этот ценный совет, он повернулся и тяжело зашагал к трону, проводя на ходу рукой по своему облысевшему черепу. – Вздерните их при всех, да повыше, да не спеша. Это должно развязать языки остальным.

– Это еще не все, что я должен был вам сказать, – добавил Флауэрс. – Сегодня вечером никто из них не приступил к работе.

Хэкет остановился, не дойдя до трона, и обернулся. Это было неслыханно. Хэкет правил здесь, в Каттерс Коув, с того момента, как его господин, лорд Гуль, отбыл в Белое море. Правил Хэкет жестко, порядок навел суровый – за малейшее неповиновение кнут, виселица или плаха. А что делать, язык силы – единственный, который понимает пиратское отродье. И эта система работала без малейших сбоев – до сегодняшнего дня.

– Как вас понимать? Что это значит – «не приступили к работе»? – удивленно переспросил Краб.

– Начальник работ и стражники ждали в доках с заката солнца до восхода луны. Никто не явился.

– Почему они не пригнали их на работу силой? – брызжа слюной, закричал Хэкет. Его лицо побагровело от гнева.

– Наши люди, милорд, – нервно начал капитан. – Они… боятся. Считают, что надвигается большая беда. Дурные предзнаменования, видите ли…

Хэкет стремительно выбросил вперед свою руку, схватил Флауэрса за глотку. К тому времени, когда рука коснулась горла Флауэрса, она уже успела превратиться в широкую мощную клешню и была готова одним движением перекусить, как щипцами, шею капитана.

– Еще раз заикнешься об этих бабьих сплетнях, пеняй на себя, кретин!

– Милорд! – раздался голос охранника, стремительно вбежавшего в зал, не прикрыв за собой двери. Они медленно повернулись на мощных петлях и со стуком захлопнулись сами.

Охранник стремительно пробежал по грязному темно-синему ковру через весь зал, до ступеней гранитного помоста, на котором стоял трон лорда-краба.

Хэкет следил глазами за приближавшимся солдатом, рассмотрел помятый «сквид», который тот держал под мышкой, стекавшую по его лицу струйку крови. Охранник остановился перед Хэкетом, опустился на одно колено и склонил голову – при этом на ковер упало несколько красных капель.

– Говори, солдат, – раздраженно приказал лорд-краб, неохотно отпуская шею Флауэрса и взмахом клешни прогоняя его прочь.

– На Каттерс Коув напали, милорд!

Хэкет и сам услышал теперь шум, доносившийся из-за высоких сводчатых окон, выходивших на бухту. Краб подошел к окну, за его спиной встали капитан Флауэрс и раненый солдат.

– Кто напал? – спросил лорд-краб, глядя на порт. На улице метались люди с зажженными факелами, слышались крики, шум рукопашной.

– Дети, милорд, – ответил истекающий кровью солдат. – На нас напали дети.

В старые добрые времена на извилистых улочках Каттерс Коув звенел смех, гремела музыка, люди, называвшие этот город родным домом, благодарили судьбу за посланную им удачу, отмечали свои победы. Пираты в те времена хозяйничали на всем Белом море, от Стурмланда на севере до Лонграйдингса на юге, редкий мореплаватель хотя бы раз в жизни не подвергался их нападению. А золотой век успеха и процветания настал для пиратов после того как на трон взошел граф Вега, пиратский принц с островов Кластер и капитан грозы морей, прославленного «Мальстрема». Вега был верлордом, который личным примером вдохновлял своих людей, вселял в них уверенность и смелость. По всем морям и океанам разлетались рассказы о легендарных похождениях и подвигах Веги.

Но времена изменились, сменился и правитель на пиратском троне. Теперь им стал Кальмар, и его мрачная тень накрыла некогда веселый и беззаботный Каттерс Коув.

По булыжным улочкам городка потекли темные ручейки крови. Смех и музыка уступили место крикам, звону стали, стонам умирающих – мужчины и женщины, называвшие этот порт своим домом, безуспешно пытались защитить его от нашествия врагов. Теперь дело своих отцов и матерей взялись продолжать их дети, они были полны решимости завоевать свободу или умереть, другого выбора у них не было.

Мальчики и девочки всех возрастов стекались к центру городка со всех сторон, собирались группами, сжимали в своих маленьких кулачках самодельное оружие: факелы, палки, сети, ножи, лопаты, кирки, багры. Все это они обратили сейчас против солдат гвардии Кракена, напуганных численным превосходством маленьких повстанцев.

Несущуюся по главной улице городка толпу возглавляли самые взрослые и крепкие парни, и не было среди этих будущих пиратов никого, кто кричал бы громче или был беспощаднее к врагам, чем Грегор, потрясенный смертью своего младшего брата Кита. Грегор яростно размахивал над головой своей дубинкой, заставляя бегущих рядом с ним парней пригибать головы, чтобы случайно не получить по темечку. Когда впереди на улице показались гвардейцы Кракена, Грегор не раздумывая бросился прямиком на них. Следом за Грегором побежали его друзья, начали оттеснять солдат своими вилами и палками.

Еще двое повстанцев кратчайшим путем бежали через город прямиком к замку Каттерс Кип. Парень, известный в городке под кличкой Шкипер, был шустрым, но и он едва поспевал за Дрю Ферраном. Юный лорд-волк делал все, чтобы отвлечь на себя основное внимание врагов, заставить их сражаться именно с ним.

Меньше всего Дрю хотелось, чтобы пострадал кто-то из отважных местных мальчиков и девочек. Он кричал, приманивал к себе гвардейцев Кракена, но при этом сдерживал до поры до времени своего внутреннего Зверя. Он должен был делать именно так, потому что солдаты, увидев Волка, скорее всего бросились бы врассыпную, и тогда основной удар гвардейцев пришлось бы принять на себя детям.

Гвардейцы Кальмара охотно откликнулись на брошенный Дрю вызов, они были уверены, что легко справятся с ним. Но полуслепой однорукий парень оказался намного опаснее, чем они могли себе представить. Вспомнив все, чему научил его в свое время отчим, Мак Ферран и лорд-олень герцог Манфред, Дрю сражался отчаянно, как и другие парни, дравшиеся рядом с ним. Дрю вслушивался в шаги своих врагов и ориентировался по ним, отбивая одни удары, уклоняясь от других, сам нанося удары своими босыми ногами и единственной здоровой рукой. Своего Зверя, как уже было сказано, Дрю сдерживал внутри себя, позволив Волку проявиться лишь на кончиках пальцев ног и руки, где у него появились длинные темные когти, которыми он легко раздирал доспехи, а затем и плоть своих врагов, валившихся замертво после его ударов.

– Цельтесь вон в тех двоих, арбалетчики!

Стоявший на вершине сторожевой башни офицер схватил за шиворот двоих арбалетчиков и едва не скинул их вниз через парапет, указывая им на Дрю и Каспера, которые только что перескочили через труп очередного солдата – уже шестого, которого Дрю уложил этой ночью. А всего после этого его личный счет за последние два дня округлился ровно до дюжины. Остальных солдат, которых капитан Флауэрс отправлял на разведку в лагерь рабочих, уложил разъяренный гибелью брата Грегор со своими товарищами. Бедный Кит. Дрю было очень больно оттого, что этому малышу пришлось умереть для того, чтобы всколыхнуть остальных детей и убедить Грегора в том, что Дрю – его союзник, а не враг.

– Назад, Каспер! – крикнул Дрю, подхватывая меч убитого гвардейца и кидая его щит Касперу. Юнга поймал щит как раз в тот момент, когда в воздухе засвистели арбалетные дротики. Один дротик ударился точно в центр щита, который держал Каспер, второй летел прямо в Дрю, но вервольф был готов к этому. Сейчас, оказавшись возле башни, которая являлась его целью, Дрю позволил своему Волку вырваться на волю. Смертельно опасные уличные стычки были позади, оставалось взять последнее препятствие, отделяющее его от Хэкета, – сторожевую башню с ее запертыми воротами и опущенной решеткой.

Блеснул захваченный у убитого гвардейца меч. Дрю перехватил летящий в воздухе дротик и отшвырнул его в сторону.

– Великий Соша! – ахнул Каспер, потрясенный тем, что только что проделал его товарищ. – Вы увидели дротик? К вам вернулось зрение? Класс!

Дрю ничего не ответил, он рычал, пригнувшись к земле. Мышцы его с каждой секундой наливались силой, тело покрывалось черной шерстью, спина парня с Холодного побережья выгнулась дугой. Полностью зрение к Дрю пока что так и не вернулось, однако обострились другие звериные чувства, компенсируя этот недостаток.

– Жди, пока я открою ворота, – прорычал Волк, прыжком отправляясь вперед и оставляя Каспера за своей спиной, посреди улицы.

Дрю высоко подпрыгнул, пролетел по воздуху и опустился на затрещавший под его тяжестью ветхий навес гостиницы. Оттуда он легко перепрыгнул на крышу соседнего дома. Третий прыжок перенес его по воздуху на вершину сторожевой башни. Одним ударом своего меча Дрю развалил буквально пополам стоявшего здесь офицера, двое арбалетчиков обернулись и в ужасе закричали, увидев перед собой Волка.

Дрю защелкал своими могучими челюстями, на площадку башни посыпались арбалеты, откушенные руки и пальцы.

Покончив с арбалетчиками, Дрю перегнулся, посмотрел во двор замка и заметил там лишь одного бесцельно суетящегося, кричащего от страха солдата. Спрыгнув вниз, Дрю приземлился на свои сильные звериные ноги. Часовой, охранявший подъемный механизм ворот, стоял спиной к Дрю и наблюдал в смотровую щель двери. Услышав, как приземлился Дрю, часовой обернулся, но не успел даже вскрикнуть – Волк приколол его к деревянной двери своим мечом и оставил торчать на нем, как бабочку на булавке. Затем Дрю взялся за колесо подъемника, налег на него – зазвенели цепи, заскрипела, поднимаясь, решетка, начали открываться створки ворот.

– Волк!

Дрю повернул голову, посмотрел в сторону замка. Из его дверей вышли семеро: шесть солдат в «сквидах», а в середине между ними – плешивый человек в ярком, розовом с позолотой, нагруднике. Плешивый шагал уверенно, даже слегка развязно, абсолютно уверенный в своем превосходстве над противником, посмевшим оказаться у ворот его замка. Розовый с позолотой нагрудник украшала эмблема – краб, и она лучше всяких слов рассказала Дрю обо всем, что он хотел узнать.

– Подумать только! – рассмеялся лорд Хэкет, указывая рукой на Дрю. – Пока полмира разыскивает твой сгнивший труп, ты явился прямиком в мой город, сын Вергара, и предоставил мне удовольствие своими руками оборвать твою жалкую, ничтожную жизнь.

Гвардейцы Кракена быстро окружали Дрю, держа наготове мечи и щиты.

– А ты, очевидно, та тварь, что питается морской падалью на дне? – прорычал вервольф.

– Сейчас и тебя на вкус попробуем, – хихикнул Хэкет.

Он расслабил свои руки, и Дрю увидел, как плешивый начал трансформироваться. Позолоченный нагрудник заскрипел под натиском увеличившегося тела лорда-краба. Его вздувшаяся грудь покрылась твердыми красными пластинами, перекрывшими просветы между полосками стальных доспехов. Хэкет пошатнулся на своих вытянувшихся, ставших тонкими и костяными, как у скелета, ногах. Плоть Краба покраснела, покрылась толстыми круглыми костяными бляшками. Хэкет запрокинул голову и издал булькающий крик, раскрыв на секунду свой жуткий, как у насекомого, рот с поворачивающимися, как на шарнирах, зубами: они двигались как бы сами по себе, словно жили своей, отдельной жизнью. Руки Хэкета трещали, разрастались, вместо ладоней на них выросли огромные, смертельно опасные клешни. Каждая половинка клешни была размером больше щита, с длинными, острыми зубчатыми краями. Угрожающе пощелкивая своими клешнями, Краб медленно двинулся навстречу Волку.

Дрю точно уловил момент, когда Краб набросился на него, пригнулся, и клешня мелькнула у него над головой, щелкнула, но поймала только пустоту. Волк выбросил вперед одну свою ногу, ударил по покрытой шипами ноге Краба, но не смог пробить ее – когти отскочили от костяного панциря. В воздухе начала опускаться вторая клешня, Дрю выставил вперед свою вторую ногу, подсек ногу Краба и заставил Хэкета опуститься на одно колено. Волк немедленно прыгнул вперед и оказался между рук Краба, там, где он не мог достать его своими клешнями. Дрю искал слабое место в защитной броне чудовища, но не находил его. Лорд-краб вращал своей лысой головой, выступающей между покрытыми панцирем плечами. Дрю цапнул Краба зубами за лицо – Хэкет снова запрокинул голову, снова приоткрылся его жуткий рот, заполненный кривыми, двигающимися независимо друг от друга зубами.

Клешня ухватила Дрю за загривок, стиснула его, заставив Волка вскрикнуть от боли. Не разжимая клешни, монстр поднял Волка в воздух, а затем изо всей силы ударил о каменные плиты двора. Не выпуская свою жертву, Краб поднял вторую свою клешню и торжествующе забулькал.

Пока Хэкет готовился нанести Волку смертельный удар, в приоткрытые ворота замка вкатилась, сметая все на своем пути, толпа детей. Они кричали, размахивали оружием – и своим, и отобранным у убитых солдат. Многие уже сменили вилы и лопаты на стальные клинки. Шестеро солдат, стоявших рядом с Хэкетом, дружно развернулись и побежали к замку. Половина нахлынувшей толпы ринулась вслед за ними, вторая половина бросилась на помощь Волку – дети принялись забрасывать Краба камнями и палками.

Под градом камней Хэкет пошатнулся – Дрю улучил этот момент, чтобы изо всей силы впиться зубами в локоть Краба. Наконец панцирь треснул, и волчьи клыки вошли в плоть Краба – из раны потекла розоватая пена. Краб выпустил загривок Волка, но теперь принялся молотить Дрю обеими клешнями. Дрю изворачивался как мог, но он был зажат между костяными ногами Краба. От каждого удара клешней все тело Волка содрогалось, казалось, что вот-вот не выдержат и сломаются его кости.

Еще немного, и Волку придет конец.

Но прежде чем клешни Краба успели нанести Волку смертельный удар, рядом с Дрю появились двое парней. Один из них, Каспер, бросился на Краба, ударил его захваченным у гвардейцев мечом по костяной ноге. Второй, Грегор, с трофейным шлемом на голове, высоко подпрыгнул и ударил Краба в грудь своей дубинкой. Этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь внимание Краба от Дрю. Переключившись на парней, Краб пинком оттолкнул Каспера, и тот улетел в толпу, а Грегора схватил за плечо своей клешней и поднял высоко в воздух. Грегор потерял свой шлем, закричал от страха, а Краб поднял свою вторую клешню и раскрыл ее, готовясь перекусить парня пополам.

– Дрю!

Рискуя своей жизнью, к ним подбежала Перл и протянула вещь, при виде которой у Дрю перехватило дыхание. Это был меч – его меч с молочно-белым шаром на рукояти. Дрю жадно протянул к мечу свою руку.

Сегодня луна не была полной, однако ее света оказалось достаточно, чтобы оживить, наполнить силой старинный волшебный меч – Мунбренд, и он сверкнул, когда Дрю занес его в воздух. Один удар, и на землю свалилась отрубленная клешня – из обрубка руки Хэкета хлынули кровь и розовая пена. Грегор оказался на свободе, упал на землю, а Краб продолжал угрожать Дрю, щелкал оставшейся клешней, издавал пронзительные, леденящие кровь крики. Но теперь координация движений у Краба была нарушена, боль мутила его сознание.

Дети попятились назад, а Дрю спокойно стоял, выжидая момент для нового удара.

И вновь взлетел в воздух Мунбренд, отрубил на этот раз одну из ног Краба, заставил чудовище повалиться на спину. Краб ворочался, елозил по земле своим плоским широким телом, но никак не мог перевернуться. Его черные глазки уставились вверх, уродливый рот изрыгал проклятия. Грегор подошел к голове Краба, высоко занес в воздух какой-то предмет, а затем с силой опустил вниз. Отрубленная клешня лорда-краба, правителя Каттерс Коув, легко, словно гильотина, перебила шею своему хозяину – по земле покатилась отрубленная голова Хэкета.

Дрю вонзил в землю кончик лезвия Мунбренда, поднялся с колен, тяжело опираясь на меч. Дети во все глаза смотрели на своего убитого мучителя, а издалека доносились испуганные крики прислужников Краба.

– Нечего здесь стоять и глаза пялить, – прикрикнул Каспер. – Дохлого краба не видели, что ли? Давайте, давайте, у нас с вами еще много дел.

– За наших братьев и сестер! – добавил Грегор, и толпа дружно отправилась на поиски уцелевших гвардейцев Кракена.

Осталась лишь горсточка самых младших детей, они сгрудились вокруг Перл. Дрю поднял Мунбренд, стряхнул с его молочно-белого лезвия кровь Краба. Устало улыбнулся стоявшей рядом с ним девочке.

– А твой брат говорил, что мой меч потерялся. – Дрю повернул голову в сторону замка, где подходила к своему мрачному концу сегодняшняя битва.

– Видите ли, милорд, – ответила Перл, обнимая за плечи облепивших ее детишек, – мы же пираты. Воровство у нас в крови, ничего не попишешь.

 

Глава 7

Лоб в лоб

Хватаясь за канат побелевшими от напряжения кулаками, Уитли приготовилась к удару. Перекрывая грохот пушечных выстрелов и крики матросов, над палубой разнесся ужасный, как вопль баньши, предвещающий смерть скрежет. Это подлетевший к «Адскому псу» щегольской серый корабль столкнулся наконец с горящим судном капитана Мертвый Глаз. Стоя на рее грот-мачты, Уитли взглянула вниз. Борта столкнувшихся кораблей скрипели, терлись друг о друга, с них летели куски отщепившейся обшивки. Некоторые матросы на палубах обоих столкнувшихся судов от удара попадали с ног, с идущего на абордаж корабля полетели канаты, протянулись крючья – они хватали, удерживали мачты и планшири «Адского пса», притягивали к себе, а второе и третье пиратские судна тем временем подходили все ближе и ближе. Сердце Уитли затрепетало от радости, когда она увидела, что матросы с «Мальстрема» готовятся к высадке на палубу «Пса».

Уитли дошла по рее до мачты, и оттуда по вантам забралась еще выше – и дальше – от царившего внизу ада.

Вспыхнувший в трюме огонь быстро распространялся по всему судну, и этот пожар был ее рук делом. Экипаж «Адского пса» сорвал крышку с огромного, принайтовленного к палубе прямо под грот-мачтой контейнера – обнажились штабели серебряного оружия, которое корабль вез в Хайклифф. Матросы расхватывали украшенные серебряными рунами мечи, готовясь дать отпор нападающим – кем бы они ни были, людьми или оборотнями. Хотя Вега оставался сейчас узником плавучей крепости Кракена, на борту «Мальстрема» могли оказаться его друзья, такие же смертельно опасные, как он сам, верлорды.

Девушка-медведица взобралась на следующую рею, ухватилась за деревянные перекладины, по которым можно было подняться выше по вантам и отсидеться там невидимой для всех, в безопасности. Трансформироваться с надетой Мертвым Глазом на ее шею серебряной цепью Уитли не могла, приходилось сдерживать своего Зверя внутри. Выскочив из трюма, она добиралась до грот-мачты тайком, прячась в тени. Занявшееся в капитанской кабине пламя тем временем вырвалось наружу, быстро охватило корму «Адского пса», а «Мальстрем» и два других судна, заметив огонь, бросились за ним в погоню. К тому времени, когда Уитли только-только начинала взбираться на мачту, корабль Веги уже открыл огонь по «Адскому псу», тот ударил в ответ по «Мальстрему» из своих пушек, над волнами поплыли густые клубы порохового дыма. Уитли выжидала удобный момент, она готова была даже прыгнуть в море и попробовать добраться до «Мальстрема» вплавь. Да, при этом был риск утонуть, но девушка решила, что лучше погибнуть в море, чем умереть на борту «Адского пса» – это почти так же мерзко, как стать женой Акулы-Молота.

Стоит подумать о черте, он к тебе и явится – с грохотом поднялась крышка кормового люка, и на палубе появилась грузная фигура лорда-акулы, окутанная плотным облаком черного дыма. Уитли замерла, уставилась остановившимися глазами на капитана: Мертвый Глаз тряс головой, дымилась его серая, покрытая волдырями от ожогов кожа.

Своими черными глазками-пуговками Мертвый Глаз что-то высматривал, не обращая внимания на разгоравшуюся на палубе схватку. Пираты с «Мальстрема» уже высадились на борт «Адского пса», скрестили свои сабли с его защитниками. Со страшным грохотом корабли вновь столкнулись друг с другом, «Адский пес» круто завалился на левый борт, матросы кеглями повалились на палубу. Уитли едва не сорвалась вниз и невольно вскрикнула, судорожно вцепилась руками в ванты, беспомощно взмахнула в воздухе ногами – затем «Адский пес» выровнялся, стали видны пробоины и вмятины на борту в том месте, куда его ударил «Мальстрем». Уитли взглянула вниз и поняла, что Мертвый Глаз заметил ее.

Уитли нащупала ногами ванты, полезла по ним вверх, а Мертвый Глаз уже спешил к грот-мачте, пробираясь по палубе своего охваченного пламенем корабля. Встречавшихся ему на пути матросов Мертвый Глаз убивал походя, не разбирая, кто перед ним – свой или чужой, шел, оставляя за собой широкий кровавый след. Дошел до основания грот-мачты, взялся за ванты – Уитли тем временем взбиралась все выше, чувствуя, как горят огнем ее мышцы, как слабеет с каждой секундой отвыкшее за последнее время от физических нагрузок тело.

Добравшись до реи верхнего косого паруса – топселя, Уитли села на нее верхом, посмотрела вниз и почувствовала холодок под сердцем, когда увидела, что Мертвый Глаз уже лезет вверх по мачте. Лорд-акула поднимался вверх легко, уверенно, с ловкостью бывалого моряка. Уитли моряком не была, тем более бывалым. Качающаяся рея казалась ей слишком опасной, ванты с их перекладинами были надежнее, понятнее, на них она чувствовала себя почти так же привычно, как на качающихся подвесных мостках, которыми увешаны все ветки Великого Дуба в ее родном Брекенхольме.

Ухватившись за свисающий фал, Уитли заставила себя подняться на ноги. Она двинулась вдоль реи, но, еще не дойдя до ее конца, увидела впившуюся в мачту серую когтистую руку.

– Стойте на месте!

Уитли стремительно обернулась, не совсем понимая, откуда донесся голос: он совершенно точно не принадлежал Мертвому Глазу, в этом она была уверена на сто процентов.

– Мы идем к вам!

Уитли посмотрела в сторону правого борта «Мальстрема» и увидела, как два человека пробираются по своей бизань-мачте, перепутавшейся от удара снастями и парусами с грот-мачтой «Адского пса». Один – пожилой, с остренькой козлиной седой бородкой и закрученными вверх усами; второй, рядом с ним, – намного моложе, с обвязанной платком головой и с зажатой в зубах саблей. Держась руками за канат, молодой спрыгнул со своей бизань-мачты, пролетел по воздуху и опустился на рею возле грот-мачты «Адского пса». К этому времени Мертвый Глаз уже успел пройти до середины реи и оказался сейчас между Уитли и молодым пиратом.

Лорд-акула повернулся, моргнул своими черными глазками-буравчиками, изобразил что-то вроде ухмылки на своих уродливых, вывернутых наружу губах.

– Спешишь на встречу с Сошей, парень?

Молодой пират вытащил изо рта саблю и осторожно двинулся по рее.

– О себе лучше позаботься, Мертвый Глаз, – ответил он слегка охрипшим от страха голосом.

– Прошу вас, назад! – вскрикнула Уитли. – Назад! Это же монстр!

Не обращая внимания на мольбы Уитли, молодой человек приближался к Мертвому Глазу.

– Подождите меня, Хоб! – крикнул пожилой пират с «Мальстрема», хватаясь рукой за веревку, чтобы перепрыгнуть с мачты на мачту, но молодой не остановился.

– Так-так-так, – покачал головой Мертвый Глаз, увидев его. – Капитан Эрик Рэнсом, собственной персоной! Тебя что, сделали капитаном «Мальстрема»? Собираешься утащить его с собой на дно? Между прочим, за твою старую траченную молью голову награда назначена с тех пор, как ты повернул против Кракена. Жаль, что Гуль не увидит, как я откушу и проглочу ее!

– Откусишь? Проглотишь? – крикнул пожилой моряк, касаясь ногами реи. – Смотри не подавись!

Рэнсом потерял равновесие, его ноги соскользнули с края реи. Он ухватился рукой за фал, повис высоко над разделяющей суда полоской бурлящей воды. Хоб осторожно, как по натянутому канату, двинулся по рее, хватаясь свободной рукой за свисающие фалы. В другой руке он сжимал свою саблю, выставлял ее вперед, навстречу громадному лорду-акуле.

– Не надо! Пожалуйста, не надо! – крикнула Уитли отважному молодому пирату.

– Заткнись, любовь моя, – не поворачивая головы, сказал Мертвый Глаз. – Тобой я займусь чуть позже.

Корабль качнуло, Хоб уловил этот момент и прыгнул вперед, попробовал рубануть лорда-акулу сверху вниз, но Мертвый Глаз успел отступить назад, играючи увернулся от молодого пирата. Тут же последовал новый удар – Мертвый Глаз втянул свой живот, и клинок Хоба лишь неглубоко рассек кожу монстра.

Лорд-акула рассмеялся.

– Ты высадился на борт «Адского пса», но не позаботился при этом захватить с собой серебряное оружие? – презрительно бросил он.

Молодой пират ничего не ответил, молча отступил на шаг назад. Смех резко оборвался – Мертвый Глаз удивленно протянул к порезу на животе свою когтистую руку.

Хоб сплюнул по ветру, прочищая горло.

– Для человека на вкус довольно противно, а уж как для вашего брата-оборотня, одному Соше известно, – сказал он.

– Что было на твоем клинке? – взвыл лорд-акула, извиваясь от боли и расчесывая зудящую рану.

– Не серебро, – крикнул в ответ Хоб, снова поднимая в воздух саблю, – но капитан заверил меня, что эта штука почти ничуть не хуже. Аконит. Знаешь такую травку? Как она тебе?

Уитли пришла в восторг от изобретательности Рэнсома и его людей. Аконит – трава, совершенно безобидная для людей и смертельно опасная для оборотней. Смазанная аконитом сталь ничем не уступает стали, в которую добавлено серебро. Но, увы, радость Хоба оказалась преждевременной. Мертвый Глаз внезапно бросился вперед, выставив перед собой свои громадные руки. Хоб взмахнул саблей, но чуть-чуть запоздал, упустив момент, который мог принести ему победу. Одной своей когтистой рукой Мертвый Глаз обхватил Хоба за плечи, второй за бедра, а затем одним могучим движением разорвал молодого пирата пополам и сбросил обе половины окровавленного тела вниз.

– Нет! – вскрикнула Уитли, вжимаясь в ванты, с ужасом глядя на расплывающееся по парусу красное пятно.

– Заткнись, любовь моя, – повторил Мертвый Глаз и на этот раз ненадолго повернул свою ужасную голову в ее сторону.

Уитли заметила, что черные глаза лорда-акулы припухли, выпучились, из глазниц и уголков рта сочилась кровь. Аконит действовал, однако недостаточно сильно – Мертвый Глаз по-прежнему стоял на ногах и пробирался сейчас по рее навстречу капитану Рэнсому.

– Сейчас и ты у меня отправишься рыб кормить, Рэнсом, – тяжело сопя, сказал лорд-акула, нависая над цепляющимся за фал пожилым пиратом. – Тебе давно пора. Ты должен был лечь на дно еще вместе с «Левиафаном», когда Вега вытурил тебя из Вермайра!

– Вега показал мне, что в жизни человека есть нечто большее, чем тупая покорность приказам, – крикнул в ответ Рэнсом. Он подтянулся и закинул одну руку на рею. Внизу, на палубе, продолжала бушевать рукопашная.

Мертвый Глаз ухватился за фал, наклонился над краем реи, облизнулся, показав свои жуткие зубы. Держась одной рукой за рею, Рэнсом взмахнул второй, свободной рукой, целя зажатым в ней кинжалом прямо в горло лорда-акулы. Мертвый Глаз оказался проворнее, он успел перехватить руку старого пирата – кончик кинжального лезвия остановился в волоске от обожженной, уродливой шкуры монстра. Затем Мертвый Глаз сильно тряхнул запястье Рэнсома – кинжал вырвался у него из руки и улетел в ночь. Затем лорд-акула вздернул старого пирата в воздух, и в этот момент «Адский пес» резко нырнул носом – огромная волна хлынула на палубу, сбивая матросов с ног, грозя залить трюм. Ящики, бочонки – весь принайтовленный на палубе груз сорвало с места, понесло на дерущихся друг с другом пиратов.

Уитли, как хлыстом, стегнуло концом оторвавшегося от брам-стеньги фала. Она взглянула наверх, нашла взглядом второй конец фала – он был надежно прикреплен к «вороньему гнезду» на вершине мачты. Теперь «Адский пес» начал заваливаться на корму, задирая нос все выше над бушующими волнами. Уитли крепко обернула свободный конец фала вокруг своих запястий и, когда корабль еще круче начал оседать на корму, спрыгнула.

– Передай от меня привет Соше! – рявкнул тем временем Мертвый Глаз, держась одной рукой за фал, а другой поднося Рэнсома к своей пасти.

Нужно отдать лорду-акуле должное: он почувствовал опасность и в самый последний момент даже успел обернуться, но было уже поздно. В дымном сумраке мелькнули ноги Уитли, висевшей на канате, который нес ее высоко в небе над «Адским псом». Держа ноги сомкнутыми, она целила ими прямо в голову лорду-акуле. Под пятками Уитли отвратительно хрустнул ломающийся хрящ на голове Мертвого Глаза, а самого лорда – акулу сбросило с реи. Рэнсома развернуло в воздухе, швырнуло вверх вдоль такелажа грот-мачты. Корабль с грохотом начал опускать нос в море, а Мертвый Глаз тем временем падал на палубу, широко раскинув в стороны свои трансформированные руки. У подножия мачты его поджидал раскрытый контейнер с серебряным оружием – внутри контейнера стояли десятки копий, глядя в небо острыми блестящими наконечниками. Прямо на них со страшным грохотом упал и навсегда затих ужасный капитан «Адского пса».

Канат ударился о мачту, Уитли соскочила с каната, выпустила его из рук. Уитли шатало, весь мир закружился у нее перед глазами, когда она заглянула вниз, в освещенную пламенем пожара ночь, в которой исчез Мертвый Глаз. Еще секунда, и Уитли скорее всего свалилась бы с мачты, но кто-то успел схватить ее за запястье, и девушка повисла в воздухе, едва не вывихнув руки из плечевых суставов.

Уитли посмотрела вверх и увидела над собой морщинистое лицо капитана Рэнсома, висевшего головой вниз, уцепившись ногами за ванты.

– Спокойно, девочка, – сказал старый пират, сквозь стиснутые под седыми усами зубы. – Я тебя держу.

 

Глава 8

Королевское правосудие

– Я прошу вас изменить свое решение, милорд. Мне кажется, что вы подвергаете себя неоправданному риску.

Генерал Ворхас стоял, раскинув руки в стороны, посреди вестибюля Редмайр-Холла и ждал, пока его адъютант закончит пристегивать ему наплечники. В своих доспехах с черной, как ночь, нагрудной броней лорд-крыса выглядел просто великолепно. Улыбка у него была уверенной, настроение превосходное – в отличие от майора Круфы, нервно переминавшегося возле больших дверей, из-за которых доносился нестройный рокот голосов. Это гвардейцы Льва выстраивали согнанных на площадь жителей города. Впрочем, был здесь не только весь город, но и поселяне из соседних ферм и деревень. Ворхас требовал, чтобы задуманное им представление увидели все, кого только можно согнать. Без исключения.

– Вы напрасно так волнуетесь, Круфа, – ответил лорд-крыса, сжимая кулак, пока адъютант застегивал пряжки на его угольно-черном нарукавнике.

– Несколько недель мятежники постоянно нападали на нас, – сказал майор. – Несколько дней назад их атаки внезапно прекратились. Почему? Мне это не нравится. Возможно, они готовят новое, особенно дерзкое нападение.

– Их боевой дух сломлен, – возразил Ворхас, опуская руки, чтобы дать адъютанту возможность проверить крепления на доспехах. Как и у всех верлордов, доспехи лорда-крысы были сконструированы таким образом, что могли расширяться во время трансформации, продолжая защищать, но не стесняя при этом тело оборотня.

– Вы в самом деле так считаете? – спросил Круфа. – Но что же это был за победоносный удар, сломавший им хребет? Я таких наших успехов в последнее время не припоминаю, хоть убейте!

– Несколько мелких удачных налетов на плохо охраняемые сторожевые аванпосты не говорят о коренной перемене в ходе войны, Круфа, – недовольным тоном заметил Ворхас.

– Но они напали на мой отряд на Лоу Дейл роуд прямо посреди белого дня!

Лорд-крыса повернулся и сочувственно улыбнулся майору.

– Я понимаю, вам, должно быть, стыдно за то, что произошло в тот день, Круфа, но, право же, вас никто ни в чем не винит.

От хорошо продуманной колкости майору стало не по себе – они прекрасно понимали друг друга, эти двое старых вояк, двое верных слуг короля-льва. Ворхас знал, как тяжело давит на плечи Круфы груз вины, как мучают его воспоминания о том злосчастном дне, когда он, побитый и грязный, с трудом вернулся в Редмайр – единственный оставшийся в живых из всего своего отряда.

– Со мной тогда было тридцать солдат, милорд. Никто из них не вернулся, их всех числят погибшими. Нападение было тщательно спланировано, не говоря уже о том, что мы столкнулись не с тупой деревенщиной, вооруженной палками да камнями. Эти так называемые Гончие хорошо обучены и дисциплинированы. Ну и конечно, прежде всего я виню самого себя.

– Вините лучше своих олухов-солдат, не позаботившихся как следует разведать путь впереди, Круфа. Мы с вами оба знаем, что это не солдаты, а мусор, которому не место в настоящей армии. Сразу после окончания сегодняшней процедуры я пошлю докладную на север, Ониксу. Попрошу его прислать сюда хотя бы одно-два подразделения настоящих бойцов из Вермайра или Золотых шлемов из Баста, чтобы укрепить то, что называется местной армией. Уверен, что мой брат, маршал Ворьявик, не подсунет мне второсортных солдат.

Ворхас помолчал, последил, выпятив челюсть, за тем, как подгоняет на нем амуницию адъютант, затем добавил:

– Так что не нужно портить мне этот радостный день своими ненужными опасениями, Круфа. Если в Дейлиленде еще и остался кто-то из «Гончих», предстоящая экзекуция напомнит им о том, кто настоящий хозяин этой земли.

Ворхас подошел к Круфе, протянул ему свою руку. Майор принял ее и, как всегда, снова поразился крепости рукопожатия лорда-крысы.

– Не трусьте, майор, – сказал Ворхас. – Разбежались ваши «Гончие». Забудьте о них и успокойтесь. День-то сегодня какой хороший. Расслабьтесь!

Круфа поклонился, но промолчал. Генерал Ворхас двинулся к двери, протянул вперед свою правую руку. Подскочил адъютант, держа обеими руками тяжелый топор с лезвием в форме полумесяца. Лорд-крыса взял этот топор одной рукой, легко и небрежно, словно игрушку. Майор не разделял чувства своего командира, однако Ворхас был в отличном расположении духа, и Круфе не хотелось портить ему настроение.

Еженедельный ритуал, проводимый генералом на эшафоте, уже стал в Редмайре чем-то вроде традиции. Немало преступников узнали на собственной шкуре, что такое правосудие лорда-крысы, сложив в конце «процедуры» свои головы на плахе.

Ворхас высоко поднял топор и его рукоятью трижды громко и гулко ударил в двери. Они открылись, и яркий свет весеннего дня залил вестибюль, заиграл на генеральских доспехах. Ворхас вышел на деревянные ступени, поднимающиеся с улицы к входу в бывший особняк лорда-кабана. Двое солдат в красных плащах придерживали двери, пока нынешний лорд Дейлиленда медленно спускался на пыльную улицу. Еще дюжина солдат образовала коридор, по которому Ворхас прошел к эшафоту, ставшему с недавних пор главной достопримечательностью городской площади. За спинами гвардейцев Льва толпились жители Редмайра, а за спинами горожан виднелось еще одно, внешнее кольцо гвардейцев.

После того происшествия на дороге Лоу Дейл роуд майор Круфа так и не вернулся в Хеджмур, задержался в Редмайре восстанавливать свое здоровье. Сегодня он отвечает за безопасность во время суда лорда-крысы, а потом получит под свое командование пригоршню лучших всадников Ворхаса и отправится вместе с ними в Хеджмур. Круфа своими глазами видел, чего стоят «Гончие». Больше он никогда не позволит себе их недооценивать.

Под сухие звуки барабанной дроби генерал медленно поднялся на помост. Круфа остался стоять на деревянных ступенях особняка, обводил толпу пристальным взглядом. Перед майором открывалось море склоненных вниз голов, все согнанные на площадь жители Редмайра уставились себе под ноги. Круфа прикинул, сколько здесь людей: наверное, больше тысячи. Они заполнили не только всю площадь, но и прилегающие к ней улочки.

По мнению Круфы, собирать столько людей в одном месте было очень рискованно, но таково было требование Ворхаса – согнать как можно больше народа. Предыдущие судебные разбирательства популярностью, мягко говоря, не пользовались, на них приходило не больше десятка горожан, симпатизирующих новой власти. Но сегодня все было иначе, сегодня лорд-крыса вознамерился показать всем, что ожидает того, кто попытается взбунтоваться.

Круфа взглянул вверх, на солнце – оно поднялось над высокими холмами, окружавшими город с севера. Полдень. Круфа скользнул взглядом поверх крыш: крытые черепицей, дранкой, соломой, они беспорядочно теснились возле центральной площади. Майор нервно почесал свой перебитый нос, прищурился, глядя в небо, затем повернулся к паре стоявших возле дверей особняка гвардейцев в красных плащах.

– У вас здесь отличная позиция для наблюдения. Не сводите глаз с толпы. Заметите какое – нибудь неожиданное движение – немедленно доложите мне.

Гвардейцы отрапортовали, что поняли приказ, а майор тем временем снова принялся разглядывать окруженный людьми помост, покачивая головой и больше всего на свете желая очутиться сейчас далеко-далеко отсюда, в тихом, спокойном Хеджмуре. «А дела-то, пожалуй, плохи, коли я начал вдруг тосковать по городу Лисицы, а не по родной Браге, – размышлял он. – Какие дураки эти поселяне. Если бы только до них дошло, какая они сила! Их же раз в пятьдесят больше, чем нас. Они мигом могли бы стереть нас в пыль, будь у них хоть немного мозгов и силы воли».

– Ну давай же, Ворхас, не тяни, – негромко, чтобы его не услышали Красные плащи, пробормотал Круфа. – Сворачивай поскорее свой балаган.

Со стороны расположенной рядом с особняком гарнизонной казармы показался крытый фургон, запряженный парой лошадей-тяжеловозов. На козлах съежилась одинокая фигура кучера, за его спиной покачивалась тюремная клетка – глухой, запертый на замок деревянный короб.

Шестеро солдат в красных плащах принялись расталкивать толпу, расчищая пиками проход, по которому фургон покатил к эшафоту.

Когда из толпы понеслись крики, Круфа покачал головой – толпа напирала на солдат, фургон увязал в людской массе. «Такие дела нужно делать за закрытыми дверями, – подумал майор. – Выстави потом отрубленную голову на палке, эффект будет точно такой же».

– Народ Редмайра, – заголосил Ворхас, медленно поворачиваясь на помосте и обращаясь к толпе. – Поднимите головы, чтобы я видел, что вы внимательно слушаете меня!

Словно по команде, стоявшие перед толпой солдаты принялись толкать горожан, заставляя всех смотреть на помост. Толпа тревожно зашевелилась.

– Всем вам известно о наказаниях, которым я в последние месяцы подверг тех, кто осмелился нарушить установленные нашим великим королем законы. – Ворхас поднял высоко над своей головой топор, показал его толпе, после чего с глухим стуком вонзил в плаху, на которой рубил головы. – Поверьте, мне не доставляет никакого удовольствия приводить такие приговоры в исполнение, – солгал он, – но это единственный способ показать всем, что мы не можем и не будем мириться с негодяями и подстрекателями, пытающимися нарушить покой и порядок в Дейлиленде. Так называемые Гончие из Хеджмура пытаются организовать беспорядки в нашей счастливой земле, надеются привлечь на свою сторону одураченных ими последователей. У них это не выйдет. Хочу заверить вас, что, если только до меня дойдут слухи о том, что кто-то из вас вздумал встать на путь беззакония и смуты, его ждет та же судьба и такое же наказание, что и сегодняшнего обвиняемого.

Ворхас повернулся к фургону, остановившемуся у подножия помоста, и приказал:

– Вывести его!

Кучер соскочил на землю, обогнул фургон, отпер его заднюю дверцу и отступил в сторону. Из фургона появился гвардеец, ведущий за собой закованного в наручники человека. Голова заключенного была накрыта плотным черным мешком. Круфа позволил себе улыбнуться. Поимка этого человека была редкой удачей, выпавшей гвардейцам Льва в Дейлиленде. Любимец простого народа Редмайра, он был тем человеком, вокруг которого начинали в свое время формироваться «Гончие». На глазах людей он являлся символом тех счастливых дней, когда на здешнем троне восседал Кабан, а не Крыса. Круфа и Ворхас надеялись, что его казнь станет началом конца для шайки местных бунтовщиков и разбойников.

Заключенного провели вверх по ступеням на помост, в толпе начали нервно перешептываться. Некоторые, безусловно, знали или догадывались, кто этот человек с мешком на голове, – Круфа слышал, как они из уст в уста передают имя этого человека тем, кто этого еще не знает. Заключенного, которого сейчас должны были казнить, гвардейцы Льва схватили неделю назад, когда случайно до них дошли слухи о том, где и когда готовится очередное нападение на королевских солдат.

Генерал Ворхас подошел к пленнику, сорвал с его головы мешок.

– Перед вами капитан Ларс Джерард, вождь разбойников и террористов, называющих себя «Гончими из Хеджмура», враг всего свободного народа Лиссии.

Толпа на площади дружно ахнула. Затем послышались отдельные крики и проклятия, гвардейцы вскинули пики, готовясь сдерживать натиск толпы.

Многие горожане подались вперед, с ужасом глядя на то, как их земляк, человек, которого они высоко ценили и уважали, стоит сейчас на эшафоте со скованными руками и вот-вот будет вынужден встать на колени и положить свою голову на плаху. Солдаты принялись сдерживать толпу, теснить людей пиками, удерживать наставленными в грудь обнаженными мечами. Но успокоить людей таким способом гвардейцам не удалось, паника только нарастала, толпа теперь отхлынула назад, началась давка.

Круфа устало покачал головой. Зная о любви Ворхаса к помпезности и театральности, он все равно не понимал, зачем нужно было устраивать это представление. Джерард, бывший капитан дворцовой стражи барона Хата, остается для этих людей символом надежды – но только до тех пор, пока он жив. Его смерть должна сломить их решимость сопротивляться новым властям. Все это так. Однако показывать народу Джерарда еще живым – это значит провоцировать беспорядки, которые могут вспыхнуть в любую минуту. Неразумно со стороны Ворхаса. Майор положил ладонь на рукоять висевшего у него на бедре меча.

– Внимание, – сказал он, обращаясь к стоящим рядом с ним гвардейцам. – Могут возникнуть осложнения.

Словно отвечая на слова майора, Ворхас издал громкий скрежещущий вопль, заставивший вздрогнуть всех, кто стоял на площади.

Заскрипели, застонали темные доспехи – торс оборотня раздулся, вытянулся, руки и ноги лорда-крысы выросли, сделались толще, голова Ворхаса заколыхалась, пошла складками, его череп расширился в стороны и сплющился сверху. Все тело Ворхаса покрылось густой, маслянисто-блестящей черной шерстью. Челюсти лорда-крысы искривились, между ними показался толстый длинный язык, шея раздулась и задрожала. Передняя часть черепа вытянулась вперед, а когда Ворхас сладострастно облизнул свои губы, мелькнули его неровные острые зубы.

Рост трансформировавшегося Ворхаса достигал без малого трех метров – длинное тело поддерживали мощные короткие ноги. В толпе закричали, даже гвардейцы не могли без ужаса смотреть на преобразившегося генерала. Ворхас легко размахивал над головой своим страшным топором, в новом теле он стал во много раз сильнее любого из людей. Впрочем, Круфе уже доводилось видеть Ворхаса преобразившимся, поэтому он, вместо того чтобы рассматривать лорда-крысу, быстро окинул взглядом крыши соседних домов и увидел на одной из них гвардейца в красном плаще, с луком в руках. Круфа обернулся к стоящим рядом с ним солдатам и спросил:

– Скажите, у нас есть наблюдатели на крышах?

– Нет, милорд, об этом мы не подумали. Все наши только внизу, на площади.

Круфа вновь поискал взглядом фигуру на крыше. Того, первого гвардейца, он не нашел, зато увидел другого солдата, тоже в красном плаще, но затаившегося в тени трубы на крыше дома, расположенного метрах в тридцати дальше от площади. У этого гвардейца в руках тоже был большой лук. Лук? Очень странно. Майору хорошо было известно, что стандартное вооружение гвардейцев Льва – не луки, а арбалеты. О больших луках в королевской армии никто даже и не слышал.

Только теперь до майора Круфы дошло: он вспомнил о том, что после того сражения на Лоу Дейл роуд, в котором он потерял тридцать своих солдат, не было найдено ни одного тела, кроме них исчезли доспехи, щиты, мечи – буквально все, в том числе и красные плащи! Какими же слепцами оказались они с Ворхасом! Слепцами и растяпами, совсем как те ничтожества, что были тогда у него в отряде! Сами, сами подарили «Гончим» эти плащи для маскировки, и преступники воспользовались подарком!

Два человека соскочили на помост позади Ворхаса, и в тот же миг с крыш хлынул ливень стрел, они засвистели в воздухе, понеслись на солдат в красных плащах. В первые несколько секунд Ворхас ничего не заметил, а в это время к нему уже приближались двое замаскированных «Гончих». Капюшон на голове одного из них откинулся, показались знакомые Круфе длинные рыжеватые волосы. Та самая девчонка с Лоу Дейл роуд! Сейчас с каждым шагом она трансформировалась, покрывалась блестящей рыжей лисьей шерстью. Ворхас наконец обернулся, и Лисица бросилась на него, высоко подпрыгнув в воздух. На глазах потрясенной толпы началась схватка.

Гретхен опустилась прямо на голову Ворхаса, обхватила ногами его челюсти, не давая им раскрыться, припала к вытянутому крысиному черепу. Ворхас крутил головой, пытался освободиться, но безуспешно. Джерард поспешно спрыгнул с помоста и моментально затерялся в толпе. Обезумевший лорд-крыса отвел назад свой топор, хотел ударить им Лисицу, но в этот миг второй фальшивый Красный плащ подскочил ближе и парировал смертельный удар своим сверкнувшим на солнце мечом. «Серебряным!» – в ужасе сообразил Круфа. Толпа забурлила, переходя к открытому неповиновению.

Прежде чем лорд-крыса смог повторить свою отчаянную попытку напасть, юный светловолосый «Гончий» снова взмахнул своим серебряным мечом, а Лисица тем временем продолжала крепко сжимать голову генерала. Лезвие меча исчезло в прорези роскошных доспехов лорда-крысы чуть ниже его подмышки. Генерал Ворхас, исполняющий обязанности лорда Дейлиленда, грохнулся на помост, словно срубленное дерево. Девушка-лисица грациозно соскочила с его тела, в котором все еще торчал меч. После этого леди Гретхен перенесла свое внимание на Редмайр-Холл, а ее товарищ наклонился, чтобы вытащить меч из убитого лорда-крысы.

Внезапно они оба повернули головы и пристально уставились на Круфу. Вокруг бушевало, ликовало море толпы, в особняке за спиной майора скрывались последние уцелевшие гвардейцы.

Тут майор Круфа и сам бросился бежать – кстати сказать, не в первый раз за последнее время.