Глава 1

Изумрудный лес

Из десяти пиратов, вызвавшихся участвовать в наземной экспедиции, ни одному не доводилось прежде ступать ногой на берег Баста. Жуткая жара, бесконечный тропический лес, крики каких-то странных, неведомых зверей постоянно напоминали путникам о том, что они оказались в чужом, враждебном им мире. Дополнительные неудобства создавала надетая на пиратах амуниция личной гвардии Опал – затрудняющие движение тесные позолоченные нагрудные пластины и сжимающие голову, раскаляющиеся на солнце шлемы. Со стороны, впрочем, эта амуниция делала пиратов похожими на отряд бесстрашных, уверенных в себе воинов-бастийцев с закинутыми за спину щитами, с покачивающимися у бедра короткими прямыми мечами.

В группе помимо десяти солдат было еще три верлорда, они вместе со всеми пробирались сквозь густую изумрудную зелень джунглей. В одном строю с пиратами шагала Уитли, а Дрю возглавлял отряд. На них были надеты такие же, как у остальных, нагрудные пластины, на головах блестели заметные издалека позолоченные шлемы. Веги в отряде не было, граф остался на борту своего «Мальстрема» и на всех парусах спешил сейчас в Брагу, на родину лордов-пантер, спасать детей Опал.

Маршрут корабля прокладывал лорд-крачка Флоримо. Старому штурману удалось довести «Мальстрем» никем не замеченным до самых берегов Баста, однако впереди стояла гораздо более сложная задача – пробраться через оживленные прибрежные воды.

А экспедиция, которую возглавлял Дрю, высадившись в джунглях, направлялась сейчас прямиком в Леос, столицу Баста. Шагая впереди отряда, слушая шутки, которыми пираты пытались подбодрить себя и друг друга, Дрю невольно вспоминал о том, как, его, скованного цепями, везли когда-то на остров Скория в трюме «Баньши», корабля работорговца графа Кесслара. Тогда он пытался сбежать от своих тюремщиков приблизительно в таких же джунглях – где на карте находится то место, одному только Бренну известно – и едва не погиб в пасти крокодила. На этот раз он шагает след в след за хорошо знающим джунгли проводником.

Этим проводником, разумеется, была леди – пантера, уверенно ведущая отряд все глубже, все дальше в изумрудный тропический лес. Если пираты двигались медленно и неуклюже, часто спотыкаясь о торчащие из земли корни или запутываясь в свисающих над их головами лианах, то Опал буквально летела вперед, демонстрируя свою кошачью грацию и чувство равновесия. Так что неудивительно, что ей довольно часто приходилось останавливаться, чтобы подождать своих отставших спутников. Вот и сейчас она стояла на вершине поросшего папоротником склона и смотрела на лиссийцев. Не было никого, кто бы не заметил, как сильно изменилась Опал за последнее время – после того как она выдала лиссийцам всю необходимую информацию, ее бешеный нрав утих и леди-пантера стала вести себя на удивление спокойно. Более того, оказавшись в родных джунглях, она буквально расцвела и казалась почти счастливой и беззаботной, что, следует признать, настораживало Дрю. Он-то не мог забыть ни груду растерзанных тел в трюме «Немезиды», ни хищной улыбки на окровавленных губах леди-пантеры.

– Эй, привал скоро делать будем? – звонко спросила шагавшая в середине отряда Уитли. – Вечер приближается. Не станем же мы впотьмах пробираться, верно? Одному Бренну ведомо, что за зверье водится в этом милом лесочке!

– Шагайте, шагайте, миледи, – откликнулся Дрю. – В чем дело? Лучший Следопыт Лесной стражи испугался небольшой рощицы? Смотрите, еще подумают, что вы такой же зеленый новичок, как эти деревья!

Дрю оглянулся и с радостью заметил, что в ответ на его шутку Уитли улыбнулась, повеселели и шагавшие рядом с ней пираты. С тех пор как они с Уитли сошлись во мнении, что живая Опал для них представляет большую ценность, чем Опал мертвая, их отношения с юной леди-медведицей явно пошли на лад. Холодность Уитли уступила место ее обычной доброжелательности, она вновь стала относиться к Дрю с теплотой, которой так ему не хватало в последнее время. Верная своему слову и, как всегда, упрямая, она настояла на своем участии в походе, несмотря на все возражения Дрю. Нет, Уитли не хотела и не могла оставить юного Волка один на один с Пантерой. Леди из Брекенхольма не доверяла Опал, и, честно говоря, трудно было винить Уитли за это после всего, что ей сделала чернокожая женщина с гладко выбритой головой. Дрю вновь повернулся вперед и остановился. Он потерял Опал из виду.

– Не задерживайтесь, – крикнул Дрю, на секунду вновь обернувшись назад. – Не забывайте о том, где мы находимся!

А находились они сейчас, по словам леди-пантеры, приблизительно в десяти километрах от Леоса. Будь они в родной Лиссии, это расстояние можно было бы покрыть за несколько часов, но это в Лиссии. Здесь же, в чаще тропического леса, это расстояние казалось бесконечно длинным. К тому же приближался вечер, под пологом джунглей начинали ложиться густые синие тени.

– Опал! – крикнул Дрю и побежал вперед, чтобы поскорее оказаться на вершине склона и посмотреть, куда могла деться Пантера.

Разгребая в стороны папоротник, хватаясь рукой за влажную землю, он карабкался все выше и выше по склону. Достигнув вершины, Дрю надеялся увидеть спускающуюся по противоположному склону Опал, но ее нигде не было. Вновь только лесные заросли и ни единого следа пропавшей Пантеры.

– Будь ты проклята, Опал! – прорычал Дрю, срывая со своей головы тесный шлем. К его лицу прилипли мокрые пряди волос, по щекам и по груди под позолоченной пластиной стекали струйки пота. Дрю не мог поверить, что Опал их обманула. Они были нужны ей точно так же, как была нужна им она сама. Ведь в эту минуту Вега спешит в Брагу, чтобы найти ее детей, не так ли? Если с Дрю и его матросами с «Мальстрема» что-то случится, у Опал не останется ни единого шанса вновь увидеть своих котят живыми. И в Басте она теперь вне закона, хотя слухи об ее предательстве, возможно, еще и не долетели до здешних мест. Как она могла – и могла ли? – повернуться сейчас спиной к Дрю… И к своим детям тоже? Неужели Уитли все же оказалась права? Дрю медленно повернулся, готовясь сообщить эту неприятную – что там, ужасную! – новость своим спутникам.

Над джунглями повисла тишина.

Единственным звуком, который сейчас раздавался под пологом леса, было тяжелое дыхание матросов да изредка – хруст попавшей кому-нибудь под ногу ветки. С вершины склона, на которой он сейчас стоял, Дрю видел перед собой лишь бескрайнее море изумрудных джунглей и густой ковер высокого, почти в рост человека, папоротника. Дрю сделал шаг, собираясь спуститься назад по склону, и в этот миг заметил черную тень, крадущуюся в каких-нибудь двадцати метрах от его отряда. Он взмахнул рукой, призывая своих товарищей к тишине, но никто из них не обратил на этот жест никакого внимания. Пираты, конечно, люди смелые и преданные, но к воинской дисциплине совершенно не приучены.

Чтобы лучше видеть происходящее, Дрю вспрыгнул на подвернувшийся древесный пень. Черная кошка подкрадывалась все ближе к пиратам, готовилась напасть на свою добычу. Трансформировавшись, она стала громадной, словно боевой конь. Кошка кралась на четырех лапах, низко прижимаясь к земле, и теперь от матросов ее отделяло уже не больше десяти метров.

– Эй! – закричал Дрю. – Пантера в зарослях папоротника! Защищайтесь немедленно!

Пираты схватились за оружие, кто-то сразу же потянулся за своим щитом. Их резкие движения заставили зверя поторопиться. Кошка бросилась в атаку, разрезая своим телом заросли папоротника. Дрю бросился бежать вниз по склону, на помощь друзьям.

Таких огромных, четырехметровой длины, кошек Дрю не видел еще ни разу в жизни. Блеснула на закатном солнце угольно-черная шерсть – кошка выбросила вперед свои лапы и широко раскрыла полную острых зубов пасть. Отряд с «Мальстрема» пришел в замешательство и рассеялся, когда в него врезалось чудовищное черное тело. Взлетел в воздух позолоченный шлем – лишь по счастливой случайности без головы, которую он прикрывал. Оглушительное рычание пантеры усиливало охватившую пиратов панику.

Дрю трансформировался прямо на бегу, рвал когтистой рукой застежки мешавшей ему нагрудной пластины. Он доверил Опал жизни своих людей, он был уверен, что она проведет его отряд через джунгли до самого Леоса. А вместо этого при первом же удобном случае она вновь предала их, предательски набросилась, заведя перед этим в глухой, тенистый уголок леса. Дрю крепче сжал в руке меч Мунбренд, двумя прыжками преодолел последние шесть метров склона и бросился вперед, не спуская глаз с блестящей черной спины чудовища.

Вервольф был рядом, уже заносил свой меч над головой кошки, но в этот момент леди-пантера неожиданно перевернулась через спину, оставила в покое членов экипажа «Мальстрема» и всеми своими четырьмя мощными лапами ударила Дрю в грудь.

От удара Дрю отлетел назад, ударился спиной о ствол дерева и упал на землю, с трудом хватая ртом воздух. В не успевшей слететь с него нагрудной пластине появилась глубокая вмятина, оставленная лапой зверя. Только сейчас Дрю окончательно отодрал застежки и сбросил с себя броню, а затем, пошатываясь, поднялся на ноги. Голова у него кружилась. Дрю поискал глазами свой Мунбренд, но волшебного клинка нигде не было видно. Тогда он с голыми руками ринулся вперед, туда, где отчаянно сражался его отряд. Дрю не переставал поражаться тому, какой громадной оказалась трансформировавшаяся Пантера и насколько полно ей удалось превратить себя в зверя – в ней не осталось ровным счетом ничего человеческого, а так обычно не бывает ни с одним верлордом. Такое полное преображение Дрю до этого видел только дважды. Один раз это была змея Вала, другой раз – Кракен, душивший Вегу в своей морской крепости. Опал оказалась третьей, ни в чем не уступавшей им.

– Сразись со мной, Опал! – крикнул Дрю, бросаясь в гущу битвы. Он раскинул руки, открыл челюсти, готовый принимать и наносить удары. Он рычал, пытаясь отвлечь внимание Пантеры от потрясенных, разбегающихся в стороны матросов. Чудовищная черная голова медленно повернулась в сторону Дрю, послышалось грозное громовое рычание.

У Дрю остановилось сердце. На земле, прижатая к ней лапами Пантеры, лежала и корчилась Уитли. Ей не удалось скинуть с себя мешающие тесные доспехи, они не давали Уитли возможности трансформироваться в Медведицу. Уитли оказалась в ловушке. Пантера сильнее нажала лапами, навалилась всем своим чудовищным весом, и от этого начала прогибаться нагрудная броня Уитли.

Но раньше чем Дрю успел броситься на защиту Уитли, из зарослей метнулась неясная черная фигура, обхватила своими лапами голову и горло Пантеры. Громадная кошка покачнулась, свалилась с груди Уитли. Теперь рычали два зверя. Только теперь Дрю рассмотрел чудовище, напавшее на его отряд: это оказалась гигантская дикая кошка. А ее шею сдавливала, ломала другая кошка, леди-пантера Опал, Красавица из Баста. Она крепко вцепилась в горло дикой кошки, за спиной Опал болтались лохмотья, оставшиеся от ее тонкого платья. Дикая кошка скалила зубы, безуспешно пытаясь укусить соперницу, а Опал громко взревела, сильнее ухватила кошку за горло и резко дернула ее голову к себе. Раздался громкий жуткий треск ломающихся шейных позвонков, и гигантская кошка навеки замерла, вытянувшись на земле. Затем Опал поднялась, выпрямилась во весь свой почти трехметровый рост, дерзко взглянула на вервольфа своими огромными зелеными кошачьими глазами.

Она двинулась навстречу Дрю, и он инстинктивно прикрыл свою грудь когтистой лапой. Но Опал проскользнула мимо него, пошарила в папоротниках и вытащила оттуда Мунбренд. Леди-пантера повертела клинок в руках, рассматривая его, затем кинула молочно-белый меч Дрю и спросила:

– Все еще хочешь сразиться со мной?

Дрю поймал меч и вложил его в свои ножны.

– Во всяком случае, не сейчас, – ответил он.

Опал присела возле тела убитой дикой кошки, положила ладонь на ее голову и принялась шептать молитву. Дрю стоял в сторонке, сложив руки и почтительно склонив голову. Закончив молитву, леди из Браги вновь поднялась на ноги. Теперь она быстро возвращалась в человеческое обличье, с ее тела исчезала черная блестящая шерсть.

– С тобой все в порядке, Уитли? – сдавленным голосом спросил Дрю, склоняясь над своей продолжавшей лежать подругой.

Уитли пошевелилась и, не обращая внимания на Дрю, обратилась к Опал:

– Спасибо.

– Я сделала лишь то, что должна была сделать, – без улыбки ответила леди-пантера. – Если я не хочу вызвать подозрений, когда явлюсь на Совет Старейшин, меня должна сопровождать личная охрана.

Дрю согласно кивнул, наблюдая за тем, как его матросы собирают раскиданные по земле мечи, щиты и шлемы.

– Прости, – сказал он, почесывая в затылке. – Это была просто дикая черная кошка, а я подумал…

– …что это я. Понимаю. Нет, вы столкнулись с гигантским черным ягуаром, это лишь один из незнакомых вам диких зверей, которые в изобилии встречаются в джунглях Баста. Мой брат держит двух таких ягуаров вместо домашних кошек. Не бойся, я не предам вас. До тех пор, пока Вега не передаст мне моих детей, мы с тобой союзники, Волчонок.

– Дикая кошка, – сказал Дрю, глядя на убитого ягуара. – Скажи, тебе было жаль убивать ее?

– Когда-нибудь я задам этот вопрос тебе, Дрю Ферран, – ответила Опал. – В тот день, когда тебе самому придется убить волка.

 

Глава 2

Дурная кровь

Оникс осматривал поле боя, ища признаки жизни. С наступлением ночи над горой Стракенберг все выше поднималась на востоке полная бледная луна. На гребне горы разбили свой лагерь остатки армии Белых Медведей, охраняя вход на ведущий к Айсгардену перевал. За лагерем находился их легендарный город, но его ворота были заперты для Медведей. Как только остатки стурмландцев будут окончательно разбиты, перед Ониксом откроется прямая дорога к промерзшему городу. Ждать этого осталось недолго, и Оникс уже послал весточку своей сестре в Хайклифф с просьбой прислать ему подкрепления и пушки. Как можно больше пушек. Черный гремучий порошок бастийцев – порох – поможет им сокрушить городские стены Айсгардена. Взять город было необходимо, слишком много поставлено на карту, чтобы оставлять Айсгарден под властью Черной Руки. В недрах горы под Айсгарденом таятся несметные сокровища, и вскоре они должны будут оказаться в других руках – руках Пантеры.

После гибели Генрика и нападения Диких Волков ряды стурмландской армии значительно поредели.

Командование над остатками армии, как предполагал Оникс, взял на себя герцог Берган. «Возможно, еще один верлорд, с которым мне предстоит сразиться лицом к лицу», – думал лорд – пантера, осматривая залитый лунным светом горизонт.

Решив покинуть печальное, усеянное мертвыми телами стурмландцев поле боя, Оникс отправился назад, сопровождаемый парой громадных черных ягуаров. Когда он подходил к своему лагерю, навстречу ему выкатился шериф Мюллер.

– Можно вас на одно словечко, милорд? – спросил он, нервно ломая пальцы. Ягуары негромко, но грозно зарычали на лорда Дурных земель.

– Хоть на два, – пробурчал Оникс, спеша к своей палатке.

– Речь о Лесовиках, милорд!

Оникс остановился, обернулся к Мюллеру, вопросительно приподнял бровь.

– Вам бы лучше самому пойти и взглянуть, милорд, – закончил шериф и замолчал.

Оникс быстро пересек лагерь, идя вслед за Мюллером, который направился прямиком к превращенным в полевой лазарет палаткам. Черные кошки брели сзади. Над тесно стоящими друг возле друга палатками раздавались крики. Здесь обученные магистрами медицины в Хайклиффе полевые медики ухаживали за ранеными. Лечили они их традиционно, с помощью трав, ну и конечно, молитвами полковых жрецов и жриц Бренна. В последнюю неделю бои усилились, прибавилось забот и у медиков.

– Это мой парень с конюшен, тот самый, которого на прошлой неделе покусал Дикий Волк, – пояснил Мюллер.

– Лежать, – приказал ягуарам Оникс, и кошки послушно припали на животы рядом с входом в палатку.

Дежуривший возле палатки солдат откинул полог, и лорд-пантера прошел внутрь. Следом за ним последовал Мюллер.

Первое, что поразило Оникса, было отсутствие в палатке других кроватей, кроме одной, установленной в центре лазарета. Всех, кто раньше лежал здесь вместе с несчастным конюхом, перевели в другое место. Завывающий, рычащий пациент был скрыт от глаз Оникса спинами сгрудившихся возле кровати зевак, а сама кровать скрипела и стонала под напором мечущегося на ней больного.

Оникс бесцеремонно протиснулся сквозь толпу. Стоявший возле кровати медик с озадаченным видом скреб свою бородку, за его плечом шептала молитвы полковая жрица. Здесь же присутствовали все члены военного совета, лица у них были напряженными и осунувшимися.

– О, какие люди! – хмыкнул Оникс, подходя ближе к дергающемуся в конвульсиях пациенту. – Если бы не знал вас достаточно хорошо, решил бы, что это переворот или что-то в этом роде.

– Не спешите с выводами, это может оказаться похуже любого переворота, – сказал лорд-журавль Скин, отступая в сторону.

Измученный, крепко привязанный к кровати ремнями человек совершенно ничем не напоминал того крепкого, розовощекого парня, которого покусали в начале прошлой недели. Он извивался, рвался на свободу, ремни глубоко впивались ему в кожу. За неделю грудь парня взбухла, увеличилась вдвое и покрылась, как и все его деформированное тело, черной жесткой шерстью, которая гуще всего была на горле.

– Теперь я понимаю, почему она так горячо молится, – заметил Оникс, взглянув на шепчущую полковую жрицу.

Голова парня выглядела так, будто ее расплавили как воск, а затем слепили заново в виде карикатурной головы волка. Челюсти конюха сильно вытянулись, в них прорезались мощные клыки, с трудом помещавшиеся у него во рту, поэтому зубы парня были плотно стиснуты, и сквозь них прорывался лишь звериный рев, а с губ капала желтая слюна. Нос парня заострился и одновременно приподнялся вверх, кожа на кончике носа заметно потемнела. Глаза конюха стали желтыми, с налитыми кровью белками.

– Как давно это с ним? – спросил Оникс.

– Сама рана от укуса прошла очень быстро, на следующий же день, а вот лихорадка все время лишь усиливалась, – ответил полевой медик. – Мы с коллегами предположили, что у него заражение крови, и сегодня днем над ним был проведен ритуал предсмертного очищения. – Он кивнул в сторону шепчущей жрицы.

– А когда начались… перемены? – спросил Оникс, протягивая к парню руку.

– Ближе к вечеру, милорд, – ответил медик и поспешно добавил. – На вашем месте я бы не притрагивался к нему!

Жуткая голова конюха внезапно дернулась вверх, едва не вцепилась в ладонь Оникса своими зубами. Оникс и бровью не повел и руки не убрал, хотя ее обдало жарким дыханием парня.

– Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел что-то подобное? – спросил Зверь из Баста, глядя в безумные глаза бывшего конюха.

– Ну, Лесовики, например… – начал генерал Джорджо.

– Вы идиот, генерал, – прервал его Оникс. – Не Лесовики, а Змеиная магия Черного Сердца, с помощью которой он превратил их в Диких Волков. И они добровольно пошли на это, и трансформировались с помощью откушенной лапы Волка. Нет, я спрашиваю вот об этом. – И он провел рукой над деформированным телом бывшего конюха:

– Считается, что возможность передачи свойств оборотня через укус не более чем миф, – тщательно подбирая ученые слова, сказал явно задетый генерал-гиппопотам Джорджо.

Оникс обернулся, сердито посмотрел на него и возразил, ткнув через плечо большим пальцем в сторону конюха.

– Считалось мифом, вы имели в виду. Я бы сказал, что этот парень страдает от превращения из человека в волка.

– Страдает – это точно подмечено, – согласился генерал Скин. – Он сошел с ума и стал совершеннейшим дикарем. Точнее, дикарем-волком. Пусковым крючком для развития болезни могла послужить луна. Притроньтесь к его коже – парень буквально сгорает заживо.

– Недели не прошло, как его укусили, и вот он уже стал живой, дышащей пародией на верлорда, – прорычал Оникс. – А виной тому змеиное колдовство проклятого шамана, которого пригрел Лукас. Все началось с того момента, когда король начал прислушиваться к тому, что ему нашептывал Черное Сердце! – и продолжил, указывая рукой на привязанное к кровати существо: – Эта… мерзость нарушает все представления о том, что свято и ценно.

– Свято и ценно? Странное проявление сочувствия к этой жалкой пародии на Волка, – заметил граф Коста.

– Хотя Волк – наш злейший враг, он верлорд, как и мы с вами, Коста, а к верлордам следует относиться с уважением. Ко всем верлордам. Дар превращения отличает нас от обычных людей, делает нас особенными. И потом, если это странное явление началось с Диких Волков короля Лукаса, но не ограничилось ими, то к чему оно может привести в дальнейшем? Чем все это может закончиться, а? С этим нужно немедленно кончать, иначе Дрю Ферран станет не единственным Волком, от которого у всех у нас головная боль.

– И как вы предлагаете это сделать? – спросил Джорджо.

– Мюллер, для начала проверьте всех пленных, которых мы захватили. Узнайте, кого из них тоже покусали Дикие Волки. Будем надеяться, что у них процесс превращения еще не начался. Короче говоря, найдите покусанных, отделите от остальных и уничтожьте.

Шериф кивнул, прищелкнув каблуками.

– Генералы Джорджо и Скин, ваши люди участвовали в первом бою, а тогда дикари нападали на всех без разбора. Прикажите своим офицерам проверить их собственные части. Если обнаружатся покусанные Дикими Волками солдаты – изолировать.

– А что потом с ними делать? – спросил лорд-гиппопотам, заглушая своим голосом приглушенный стон стоявшего рядом с ним Скина.

– Неужели вам все нужно разжевывать как маленькому, Джорджо? – ехидно спросил лорд-журавль и добавил, поворачиваясь к Ониксу: – Можете считать, что это уже сделано, милорд.

– Теперь вы, граф Коста, – обратился Оникс к стоявшему с хмурым видом лорду-грифу. – Вам нужно разыскать, где находятся Лукас и его Дикие Волки. Боюсь, что королю необходимо срочно найти на них управу. Сообщите ему обо всем, что у нас здесь произошло.

– С радостью и удовольствием исполню ваш приказ, милорд, – ответил Коста. – Но что, если короля я найду, а «найти управу» на своих Диких Волков он не захочет?

– Решить можно любую проблему, – ответил Оникс. – Если мне в лапу, например, попала заноза, я просто ее вытаскиваю.

Некоторые члены военного совета ахнули, когда до них дошел истинный смысл слов Оникса. Не обращая ни малейшего внимания на приглушенные шепотки, он выхватил из-за пояса Джорджо кинжал и погрузил его в грудь несчастного, разом положив конец страданиям бывшего конюха.

– Мне показалось или вы действительно говорили о возможности свергнуть короля с его трона, милорд? – спросил Мюллер.

– Да не будьте вы таким паникером, дорогой шериф! – раздался новый голос.

Все обернулись и увидели вышедшего из тени Ванмортена в своем неизменном черном плаще с капюшоном. Он прошел среди расступавшихся перед ним офицеров и, словно преданный солдат, встал рядом с Ониксом. Лорд-пантера заглянул под капюшон Ванмортена и невольно сморщил нос, уловив гнилую вонь, которую распространял вокруг себя лорд-канцлер. Ониксу показалось – хотя он и не был в этом вполне уверен, – что бесформенные губы Ванмортена сложились в некое подобие улыбки.

– Будем молиться Бренну о том, чтобы король оказался способен услышать нас, – сказал лорд-канцлер.

 

Глава 3

Брей в огне

Трудно было в Дейлиленде найти второй такой же тихий и сонный городок, как Брей. Верлорды всего Семиземелья считали, что нет людей более доброжелательных и чистосердечных, как в этом мирном уголке, где правил справедливый и добрый граф Фрипп. Во всех соседних городах и землях любили и глубоко уважали лорда – барсука, поэтому Брей никогда не подвергался нападению и сам не участвовал ни в каких конфликтах. Полуразрушенные городские стены Брея давным-давно были оплетены густым плющом, а на самих стенах вили свои гнезда птицы. Уже одно это говорило о том, как мало лорд-барсук придает значения охране своих владений.

Итак, Брей мирно дремал, освещенный лунным светом, когда сквозь городские ворота на его главную улицу въехал король Лукас. Раскинувшийся перед ним городок молчал, а за спиной короля раздавалось голодное рычание Диких Волков, расправлявшихся с немногочисленной стражей у ворот. Временами след беженцев из Редмайра терялся, но охотничий инстинкт Диких Волков помогал отыскивать его и указывал правильную дорогу. И эта дорога привела их вдоль берега реки к владениям графа Фриппа.

От главной улицы городка ответвлялись маленькие боковые улочки, все как одна обсаженные начинавшими распускаться деревьями. Вдоль мостовых теснились живописные домики, не похожие друг на друга, каждый на свой лад. Такого тихого и мирного городка лорд-лев не встречал, пожалуй, еще ни разу в жизни.

Лукас обернулся к Черному Сердцу, поравнявшемуся с ним верхом на вороном скакуне, отобранном им у Ванмортена. Шаман был единственным, не считая короля, всадником в отряде: всех остальных лошадей после ухода из северного лагеря Оникса успели сожрать Дикие Волки. Лукасу было жаль потерянных прекрасных лошадей, но что поделаешь – у волков и аппетит волчий. Лунный свет подчеркивал произошедшую с Лесовиками трансформацию, и сейчас они выглядели просто ужасно. Серая королевская кобыла по кличке Зависть покосилась в сторону Диких Волков бешеным глазом и тревожно всхрапнула.

Лев слегка наклонился в седле в сторону шамана и негромко приказал:

– Найди ее.

Гретхен пробивалась по коридору сквозь спешившую ей навстречу толпу. Поместье графа Фриппа распахнуло свои двери жителям города в ту же минуту, когда пришло первое сообщение о том, что на Брей напали. Под крышу графской виллы хлынули матери с маленькими детьми на руках, растерянно озирающиеся по сторонам старики, простые горожане. Гретхен не имела ни малейшего понятия о том, куда они все спешат. Быть может, пробиваются в сад, разбитый позади виллы на берегу реки? Там, наверное, должны быть лодки, на которых можно переправиться через реку. Но тут же Гретхен с ужасом вспомнила о том, что во время рыбалки она не заметила на берегу никаких лодок.

– Поворачивайте назад, миледи, – сказал Гретхен спешивший ей навстречу старик. – В городе монстры!

Гретхен не стала отвечать, нырнула в боковой проход, а из него – в комнату с выходящими во двор высокими окнами. Там, во дворе, хрустя сапогами по гравию, уже собирались вооруженные люди. Гретхен рывком подняла задвижку окна и выскочила сквозь него в ночь. Во дворе она тут же смешалась с солдатами и вместе с ними побежала к входным воротам виллы. На бегу она пыталась увидеть кого-нибудь из своих «Гончих», но ее окружали одни незнакомые лица.

Хотя железные ворота родового поместья графа Фриппа были заперты, засовы на них оказались тонкими, деревянными, а сами кованые ворота – изящными, легкими, совершенно не рассчитанными на то, чтобы сдержать атакующего неприятеля. Одни защитники виллы бросились подпирать ворота своими плечами, другие начали просовывать между прутьями ворот пики и даже мечи, готовясь отразить штурм. Из темноты по другую сторону ворот появились странные, пугающего вида существа. Вначале существ было не много, но их число постоянно росло по мере того, как в городе стихали жуткие крики тех, для кого эта ночь оказалась последней в жизни.

– Трент! – крикнула Гретхен в надежде на то, что он услышит ее сквозь шум боя. Больше всего ей сейчас хотелось оказаться вместе с Трентом, затем найти своих «Гончих», и тогда, объединив усилия, им, возможно, удалось бы отбить нападение врага. Жуткие твари по ту сторону ворот налетели тучей, зарычали, навалились, стремясь прорваться внутрь. Защитники поместья держались из последних сил, под натиском врага трещали деревянные засовы, створки ворот в любой момент грозили не выдержать и распахнуться.

– Ко мне! – прокричал неожиданно появившийся среди своих солдат граф Фрипп. Старый лорд-барсук трансформировался, его костюм рвался на части, из-под него проступало покрытое черно-белым мехом тело. Широкая голова графа вытянулась, появилась пасть с седыми усами и пожелтевшими, но все еще крепкими зубами. Подняв над головой меч, Фрипп бросился к воротам и нанес мощный удар между прутьями ворот, уложив на месте одного из нападавших монстров.

– Гретхен!

Она стремительно обернулась, но не нашла глазами Трента и больше не услышала его голоса, заглушенного криками и звоном стали. Солдаты продолжали подпирать плечами ворота, размахивали мечами и пиками, пытаясь сдержать нападавших чудовищ. С другой стороны ворот сквозь прутья просовывались когтистые лапы и острые зубы, ломали солдатам ключицы, разрывали их спины. Наконец ворота со страшным грохотом сорвались со своих петель и рухнули, придавив собой подпиравших их солдат. В образовавшийся пролом хлынула орда покрытых черной шерстью монстров.

Гретхен успела хорошо рассмотреть этих существ, они выглядели чудовищными карикатурами на вервольфов. Все в них было диким, странным, несуразным. Чрезмерно длинные, оплетенные мощными мускулами когтистые руки. Вместо нормальной волчьей головы – жуткая маска с горящими желтыми глазами, перекошенной пастью и непомерно большими, выпирающими из густой черной шерсти ушами. Эти демоны были лишены волчьей грации и присущего волкам благородства. Они просто без разбора вспрыгивали на спины всех, кто им подвернулся на пути, и зубами рвали с них плоть.

Некоторые из этих существ бегали на двух ногах, как люди, другие на четвереньках, как собаки, но и те и другие уничтожали людей графа Фриппа одинаково беспощадно, заваливая землю трупами.

Сам граф Фрипп в это время пытался выбраться из-под придавивших его ворот и даже лежа продолжал размахивать мечом, но свирепые чудовища просто обегали его стороной, чтобы продолжать свою погоню за защитниками города. Затем на упавшие ворота вступил всадник на серой лошади, и железные прутья еще сильнее придавили к земле раненого лорда-барсука. Меч выпал из ослабевшей когтистой руки Фриппа. Всадник продолжал кружить на месте, придавливая, расплющивая графа лошадиными копытами. Когда старый лорд-барсук не мог больше сопротивляться, всадник мечом отрубил ему голову.

Гретхен вскрикнула от охватившего ее двойного ужаса. Леди-лисицу потрясла не только жуткая смерть графа Фриппа, но и лицо убившего лорда-барсука всадника. Лукас медленно двинул свою лошадь вперед, въехал по упавшим воротам и мертвым телам во двор, осмотрелся по сторонам, и, когда он нашел своим диким взглядом Гретхен, леди из Хеджмура бросилась бежать.

Не разбирая дороги, она неслась через двор мимо продолжавших добивать солдат Фриппа оборотней. По счастью, ни один из волков вслед за Гретхен не бросился, сейчас своими главными врагами они считали вооруженных солдат и продолжали целенаправленно уничтожать именно их. Теперь Гретхен разглядела торчащие из волчьей шерсти перья, кожаные ремешки, костяные бусы, обратила внимание на кремневые кинжалы, висевшие на поясе у некоторых оборотней, и поняла, что перед ней каким-то странным образом трансформировавшиеся Лесовики. Но почему это с ними произошло, она не могла себе представить, как ни старалась.

Часть напавших на поместье демонов сейчас уже рвалась внутрь виллы, и Гретхен нужно было искать другой способ пробраться к реке. Сады графа Фриппа отделяла от внутреннего дворика стена высотой около двух с половиной метров, возле которой уже металось несколько солдат, надеявшихся каким-то образом перебраться через нее. Чтобы избавиться от лишнего груза, солдаты бросали на землю мечи и щиты, срывали с себя тяжелые нагрудники. Гретхен трансформировалась прямо на бегу, призывая на помощь свою Лисицу.

Ее шаги становились все длиннее, скорость бега увеличивалась, на покрывшихся рыжей шерстью руках и ногах появились когти. Подбежав к стене, она высоко подпрыгнула, ухватилась за верхний край стены, взобралась наверх и оттуда оглянулась назад.

Лукас гнался за ней, пришпоривал свою лошадь, расшвыривая подвернувшихся ему на пути солдат и дикарей. Даже отсюда, со стены, ей было слышно, как кричит король, указывая мечом своим тварям в ту сторону, куда она побежала.

Раньше, чем погоня достигла стены, Гретхен успела протянуть руки вниз и помогла нескольким солдатам взобраться наверх. Уже повернувшись, чтобы самой спрыгнуть по ту сторону стены, она вдруг почувствовала острую боль в ноге. Обернувшись, она увидела, как один из дикарей впился зубами ей в икру и заносит свою когтистую руку, готовясь схватить беглянку. Гретхен резко опустила руку, царапая когтями волчью морду Лесовика. Тот дико взревел, выпустил Гретхен, и она благополучно спрыгнула со стены.

Приземлившись на кусты, Лисица, прихрамывая на одну ногу, бросилась через лужайку дальше к реке. Рана на ноге оказалась глубокой, рыжий мех потемнел от крови. Вилла графа Фриппа уже пылала, охваченная огнем. И не она одна. Покончив с жителями Брея, убийцы короля Лукаса подожгли весь город.

– Найдите мне Лисицу! – доносился из-за стены крик Лукаса.

Успевшие убежать из Брея горожане толпой хлынули сейчас из горящей виллы и, сбивая друг друга с ног, спешили к реке. У причала стояло всего лишь несколько лодок, они немедленно оказались переполнены охваченными паникой людьми и отчалили.

Некоторые беглецы, потеряв голову от страха, бросались в воду, пытались ухватиться руками за борта лодок, но их безжалостно отталкивали веслами.

Но были и те, кто сумел сохранить спокойствие и не поддаться общей панике. Они поспешили найти другой выход из садов, чтобы отправиться на север, вдоль берега реки Редвайн, стараясь сохранить отрыв от напавших на их город чудовищных созданий. Именно к этим людям присоединилась и Гретхен. Но шла она вместе с ними недолго – какая-то женщина громко вскрикнула, обнаружив затесавшегося в их ряды оборотня.

– Тише, пожалуйста! – сказала Гретхен, протягивая к женщине свои когтистые руки. На них была кровь как самой Гретхен, так и искалеченного ею Лесовика. От этого женщина испугалась еще сильнее, и ее крики перешли в непрекращающийся вой.

Этого хватило, чтобы привлечь внимание преследователей. Первый из Лесовиков уже соскочил со стены и припустил вслед за убегавшими горожанами. За ним последовали его собратья. Крики женщины лучше всякого маяка указывали им, где нужно искать Гретхен. Леди-лисица выругалась и начала выбираться из толпы. Выбраться Гретхен удалось, но ее тут же засек один из Лесовиков и бросился вдогонку. Прихрамывая, Гретхен добралась до берега реки и вышла прямиком к рыбацкому причалу. Спотыкаясь и оскальзываясь, она добрела до края причала и обернулась, услышав близкое рычание.

Но добежать до причала Лесовику было не суждено. За спиной монстра появилась другая фигура и бросилась на него. Они схватились, повалились на траву. Лесовик подмял своего противника, раскрыл чудовищную пасть, готовясь разорвать ему глотку, но в этот момент его снизу прямо в челюсть ударила стальная голова Волка, венчающая рукоять меча Вольфсхед.

Лесовик зарычал, запрокинул от удара голову, выпустил юношу в сером плаще, затем снова протянул вперед свои когтистые руки, но Трент уже успел перекатиться в сторону. Оба соперника вскочили на ноги, и Трент вновь оказался проворнее. В воздухе сверкнул отцовский меч и распорол брюхо Лесовику-мутанту.

Однако даже это не остановило дикаря, и он снова прыгнул на юношу, широко раскрыв свою пасть. Трент нанес новый удар, который снес Лесовику половину черепа, и монстр замертво повалился на землю.

Приветственно размахивая своей трехпалой рукой, Трент бросился к стоявшей на краю причала Гретхен. За спиной Трента полыхала охваченная огнем вилла графа Фриппа, но не это сейчас было самым главным и самым страшным. Гретхен испуганно выкрикнула имя Трента, заметив приближавшиеся к нему из-за спины темные фигуры.

Юноша в сером плаще обернулся вовремя, чтобы увидеть уже летящего на него в прыжке по воздуху Лесовика. Следом за ним приближались еще две омерзительные твари. Правда, ударить Лесовика мечом Трент уже не успевал, и Лесовик напрыгнул ему на плечи, обхватил своими когтистыми руками и ногами. Опустилась, исчезла под воротником Трента длинная зубастая пасть. В этот момент, Тренту удалось нанести удар, и клинок Вольфсхед вошел в брюхо Лесовика, проколов его насквозь. Мертвый Лесовик свалился в реку, но уже падал на спину и сам Трент, прижимая свою ладонь к горлу, из которого потоком лилась кровь. Трент еще попытался поднять вверх свой меч, чтобы встретить следующих противников, но был смят и затих под их безжалостными ударами, а затем его сбросили в воду.

Гретхен хотела вскрикнуть, но у нее перехватило горло. Она опустилась на дрожащие колени, перегнулась через край причала. Над рекой Редвайн плыла луна, серебрила своим светом гребешки волн. На этом причале они с Трентом ловили рыбу. В воде возле этого причала он держал ее на руках. Этого больше не повторится. Никогда. Из ноги самой Гретхен продолжала литься кровь.

Ее взгляд затуманился, когда на причале появился еще один Лесовик и двинулся прямиком к ней. В руке он держал зазубренный кремневый кинжал, с покрытой шерстью уродливой головы Лесовика свисала нелепая головная повязка с торчащими из нее глухариными перьями.

– Ты, возможно, помнишь меня как Рольфа, – лающим голосом произнес Лесовик, скрипя своими непомерно большими клыками и протягивая к Гретхен когтистую руку. – Но мое настоящее имя – Черное Сердце, и я отведу тебя к королю, он хочет тебя видеть.

Гретхен закрыла глаза и бросилась в реку. Холодная, стремительно текущая вода подействовала удивительным образом, она успокоила боль в ноге, которая сразу словно онемела, как и все тело Гретхен. Очень скоро из головы леди-лисицы исчезли все мысли, и река Редвайн приняла ее в свои ледяные объятия.

 

Глава 4

Совет Старейшин

Стараясь шагать как можно ниже опустив голову, Дрю прошел по длинному мосту, который вел к Башне Старейшин. Нужно признаться, что идти опустив голову было непросто, слишком много вокруг открывалось чудес, на которые так хотелось посмотреть. Они начались еще в джунглях и продолжились, когда отряд пиратов с «Мальстрема» подошел к городским стенам Леоса. Стены эти были крепкие, толстые, с бесчисленными бойницами и пушечными гнездами по всему периметру. Наверное, внутри этих стен нес службу целый гарнизон. А за стенами Леос поражал воображение своей роскошью. Все в этом городе, от высоких мраморных особняков-дворцов с висячими садами до установленных почти на каждом углу изящных фонтанов, говорило о том, что здесь живет много людей, привыкших к роскоши, а значит, очень богатых. Над городом поднимались к небу две покрытые густыми джунглями горы, и с каждой из них красивым каскадом водопадов срывалась вниз полноводная река. Внизу эти реки огибали Башню Старейшин, сливались друг с другом и продолжали свой путь к морю.

Сама Башня Старейшин была такой высокой, что прикрывала солнце и отбрасывала вниз спасительную в такую жару тень. Вершину башни венчал огромный позолоченный купол. Он, словно маяк, отражал солнечный свет и посылал свои лучи на много километров вокруг, над раскинувшимися перед городом джунглями.

Опал шла между Дрю и Уитли, за ними следовали пираты в позолоченных нагрудниках и шлемах, в этом наряде они успешно изображали элитных гвардейцев – личную охрану Пантеры. Появление леди-пантеры вызвало у горожан огромный интерес, и теперь отряд с «Мальстрема» сопровождала целая толпа зевак. Они радостно приветствовали Красавицу из Баста с ее благополучным возвращением на родину, но Опал никак не реагировала на эти крики и шла через город с холодным, отчужденным выражением на лице.

– Скажи, а где вы держите своих бедняков? – спросил Дрю из-под своего шлема. – Здесь, в Леосе, я вижу только богатых.

– В наших городах бедняки не живут, Волчонок, – с гордостью ответила Опал. – Быть жителем города лордов-котов – огромное счастье для каждого. Кстати, это еще один из уроков, который следовало бы усвоить вам, лиссийцам.

– В самом деле? – недоверчиво спросила Уитли, пораженная таким всеобщим благоденствием. – Значит, города Носорогов, Буйволов или Крокодилов тоже такие же богатые?

– Я сказала: наши города. Города лордов-котов. А низшие расы платят десятину и дань, что обеспечивает нам такую комфортную жизнь.

Когда все они вошли в башню, Опал повела их по бесконечным винтовым лестницам, поднимавшимся выше и выше, проходя через просторные, роскошно убранные вестибюли и залы. Дрю обратил внимание на то, как быстро движется сейчас Опал, словно хочет оторваться вперед от них. Действительно ли она ведет их к своему отцу? Не собирается ли предать? Тем временем толпа продолжала прибывать, каждый раз, когда Дрю с товарищами в очередной раз поворачивали на лестнице, раздавались новые приветственные возгласы и аплодисменты. Чем выше группа поднималась к позолоченной вершине башни, тем тревожнее становилось на сердце у Дрю. Ведь они находились сейчас в самом сердце вражеского лагеря, окруженные намного превосходящими их силами противника, шли, поверив на слово Пантере. Дрю искоса взглянул на Уитли, поймал ее ответный взгляд, хотя темно-карие глаза девушки-медведицы едва можно было рассмотреть в прорези закрывающего все лицо позолоченного шлема с черным конским хвостом на верхушке. Уитли медленно моргнула ресницами – специально для него, для Дрю, и он понял, что она хотела этим сказать.

Когда их группа вошла в зал Совета Старейшин, сердце у Дрю забилось еще сильнее и чаще. В громадном куполе высоко над головами имелись две расположенные напротив друг друга прорези, сквозь которые в круглый зал проникали солнечные лучи и долетал прохладный свежий ветерок со стороны водопадов. Дрю прикинул на глаз, что в зале сидят и разговаривают, разбившись на группы, примерно шестьдесят – семьдесят верлордов в белых туниках. Когда в зале появилась Опал, все разговоры моментально прекратились.

– Ваша светлость, досточтимые лорды и леди, позвольте вам представить, – раздался голос затерявшегося где-то среди толпы герольда. – Красавица из Баста, славная уроженка Браги и командующая бастийской армии в Вестленде, Опал!

Члены Совета зааплодировали, расступились, освобождая Опал и прибывшей вместе с ней «личной охране» место в центре зала.

По окружности зала, на равном расстоянии друг от друга, стояли три огромных мраморных трона, на каждом из них восседал верлорд. Остальные Старейшины стояли группами, каждая из которых явно тяготела к одному из тронов.

Теперь, когда одетые в белые туники старейшины расступились в стороны, Дрю увидел в зале гвардейцев-охранников, одетых в разные по цвету униформы. Он сразу же узнал солдат в таких же, как у него самого, позолоченных шлемах и нагрудниках. Один из них даже кивнул Дрю, качнув конским хвостом своего шлема. Дрю поспешно кивнул в ответ. Ближе к другому трону стояли охранники в сплетенных из полос кожи кирасах, каждый с двумя саблями, висящими в ножнах на бедрах. Но больше всего было солдат, одетых в красные плащи, которые Дрю – чаще, чем ему бы хотелось, – видел у себя дома, в Лиссии. Гвардейцы Льва.

– Не забывай, что я рядом, – шепнул Дрю, обращаясь к Опал.

– Это очень радует меня, Волчонок, – так же шепотом ответила леди-пантера и направилась к одному из тронов.

– Я вернулась, Верховный лорд Оба, – громко сказала Опал, опускаясь на одно колено и склоняя голову.

– Поднимись, дочь моя, и дай мне лучше рассмотреть тебя, – ответил сидевший на троне чернокожий верлорд.

Опал выпрямилась во весь рост, гордо выпятила подбородок и взглянула на старого лорда-пантеру своими зелеными глазами. Никакой привязанности между отцом и дочерью не ощущалось, как, впрочем, и особого напряжения, однако Дрю продолжал оставаться настороже. Он ни на секунду не забывал о том, что находится не просто во вражеской столице, но в ее святая святых, в зале, где сидят правители этой страны. Теперь будет очень важно то, как Опал обратится к остальным Старейшинам. Одно лишнее слово, и их миссия будет окончена – вместе с их жизнями.

– А почему ты так рано возвратилась, дочь моя, ведь наша война еще не выиграна? – спросил Верховный лорд Оба. – Насколько серьезна причина, по которой ты без предупреждения и приглашения явилась в Баст, оставив своего брата одного на холодном континенте?

– Спросите ее, почему она вернулась в Баст, в то время как в боях сражается мой внук, – подал голос Верховный лорд Леон. Лорд-лев был самым старым членом Совета и, очевидно, либо проспал, либо был тугим на ухо и просто не расслышал предыдущий разговор отца с дочерью. Чувствовалось, что старый Лев взволнован тем, как разворачиваются события.

– Но прежде всего я хочу узнать, где ты причалила «Немезиду», – добавил Оба. – Это же мой корабль, который я дал тебе на время войны. Надеюсь, с ним все в порядке?

Дрю осторожно обернулся, чтобы взглянуть на пиратов с «Мальстрема», и заметил, что двое-трое из них явно забеспокоились. «Сохраняйте спокойствие, парни!» – молча взмолился Дрю.

– Мой брат продолжает командовать армией, которая направляется на север. По всей видимости, под руководством самого короля Лукаса. – Опал старалась говорить громче, чтобы ее расслышал старый Лев. И он услышал ее, и выпрямился на своем троне так, будто только что проснулся.

– Король, ты сказала? Да, он хороший мальчик. Надеюсь, что Лукас пойдет по стопам своего отца.

– Конечно, – согласилась Опал, посматривая при этом на Верховного лорда Обу. – Да благословят предки память о Леопольде.

Дрю уловил возникшую в разговоре отца и дочери напряженность. «Замешан ли Оба в смерти Леопольда? – подумал Дрю. – Интересно, знал ли он о планах переворота уже тогда, когда бастийский флот только отплывал в Лиссию?»

– Мы все рады тому, что на троне остался Лев, – продолжил Леон. Его голос окреп, в нем даже появилась страсть. – Эти вестландцы не более чем толпа тупых агрессивных варваров. Неудивительно, что правление Леопольда выдалось таким трудным. Только благодаря вашему вмешательству, о, мои бастийские братья, мы смогли сохранить власть в Семиземелье и дать достойный отпор узурпатору и его союзникам. И пока я дышу, Волку никогда не править Лиссией!

В заключение такой пылкой речи полагалось бы хорошенько зарычать, но Леон был настолько стар, что смог лишь пару раз кашлянуть, после чего обессиленно опустился на свой трон. «Итак, Лев – доходяга», – подумал Дрю, оглядывая по очереди всех троих правителей Баста. Оба, насколько он успел понять, был в хорошей форме, атлет, как и его отпрыски. Говорить что-либо о третьем правителе, лорде-тигре по имени Тигара, было рано – он до сих пор еще никак себя не проявил и не сказал ни слова.

– Так почему же ты здесь, дочь моя? – начиная раздражаться, повторил Оба.

– Я возвратилась, чтобы просить Совет Старейшин прекратить нашу кампанию в Лиссии. Отзовите войска на родину, и с этой войной будет покончено.

Сопение Верховного лорда Леона перешло в старческий дребезжащий смех, который подхватили все, кто стоял рядом с троном Льва. Вскоре смех распространился и по всему залу. Только Верховный лорд Оба продолжал сидеть молча и неподвижно, не сводя глаз с дочери. Затем наклонился вперед на своем троне Верховный лорд Тигара из Фелоса.

– Ты просишь, чтобы мы отвели из Лиссии бастийскую армию и флот, Опал? – спросил лорд-тигр, и в его тоне не было ни намека на царившее вокруг веселье. Тигара был бледнокожим мужчиной с бочкообразной грудью и огромными, до самого подбородка, ярко-рыжими баками. – На каком основании ты об этом просишь, особенно сейчас, когда мы так близки к победе? Совсем недавно лорд-журавль Скин прилетал в Баст, передал последние новости, рассказал о целом ряде ваших триумфальных побед в сражениях. Весь Вестленд теперь под твоим контролем, верно? На востоке наша армия заканчивает операцию в Омире. А твой брат Оникс близок к тому, чтобы сокрушить Стурмланд. Было бы безумием прекратить войну при таком раскладе.

– Ваша светлость, – сказала Опал, обращаясь непосредственно к Тигаре, и ее спокойный голос с трудом прорвался сквозь продолжающиеся вокруг взрывы смеха. – Я прошу Старейшин пересмотреть наши действия в свете той информации, которой располагаю. Эта информация имеет самое прямое отношение к тому, что мы будем делать дальше, но уже не как единая армия лордов-котов, а как отдельные ветви кошачьих.

Тут вновь подал свой голос Верховный лорд Леон:

– Что за свежие новости из Лиссии ты привезла, если считаешь, что они могут заставить нас свернуть с выбранного пути? Моему внуку необходима наша совместная помощь, чтобы усмирить этих северных уродов. И ничто не убедит меня в обратном, Опал! Ничто!

– Ты самовольно покинула свой пост, дочь! – свирепым тоном заявил Оба. – Это немыслимо!

Дрю не знал, всегда ли лорд-пантера так жестко относился к своей дочери. Если да, то это объясняет, почему Опал выросла именно такой, какая она есть. Однако чем дольше наблюдал Дрю за лордом из Браги, тем сильнее убеждался в том, что он не верит словам дочери, начинает в чем-то ее подозревать. То, что Опал в разгар войны возвратилась в Баст, было, конечно, событием неординарным, для этого должно было произойти нечто из ряда вон выходящее. И где же оно? Что должно было случиться, чтобы, как выразился лорд-пантера, Опал оставила свой пост? С чем она явилась в Совет Старейшин?

– До сегодняшнего дня ни один из моих детей не бежал столь позорно с поля боя, – продолжил лорд Оба, и в его тоне явно зазвучала скрытая угроза. – Поступок, который ты совершила, бросает тень на всю нашу семью. А теперь лучше прикуси язык, чтобы еще сильнее не осрамиться перед Старейшинами.

Опал низко опустила голову, казалась подавленной.

«Так дело не должно было повернуться, – подумал Дрю, чувствуя, как под шлемом у него по щекам стекают струйки пота. – Говори же, Опал! Скажи лорду-тигру то, что он должен узнать!» Пираты с «Мальстрема» тоже нервничали и от этого неуверенно, неловко переминались, в то время как остальные охранники в зале стояли неподвижно и внимательно следили за тем, что происходит вокруг.

Некоторые из окружавших трон Обы старейшин в белых туниках уже заметили, как неуверенно чувствуют себя телохранители Опал, один из старейшин даже указал на них пальцем. У Дрю пересохло в горле, от страха заныло под ложечкой.

– Вы сказали: свежие новости, Верховный лорд Леон, – сказала наконец Опал и вновь гордо задрала свой подбородок. – Но я пришла к вам не со свежими новостями. Это старые новости, и не из Лиссии, а из Баста.

– Остановись, дочь, – приказал Оба. Лорд-лев выглядел сконфуженным, а смех в зале Совета Старейшин резко начал утихать. – Совет Старейшин не то место, чтобы делиться перед ним своими угрызениями совести. Если тебя что-то мучает, поделись этим со мной, своим отцом.

– Совет Старейшин – самое подходящее место для того, о чем я хочу сказать, – упрямо и хмуро ответила Опал. – Я и так слишком долго молчала.

Теперь Оба окончательно все понял и выкатил глаза на лоб. Да, теперь он точно знал, о чем собирается рассказать его дочь. Он поднялся, сделал шаг вперед.

– Молчи, Опал!

– О чем она толкует, никак не пойму, – спросил Тигара. Шум в зале неожиданно усилился, одетые в белые туники Старейшины принимались либо выражать свою озабоченность, либо кричать друг на друга.

– Ваша светлость, – произнес Оба, обращаясь к лорду-тигру. – Одного того, что моя дочь находится здесь, а не в Лиссии, где она сейчас нужнее всего, уже достаточно, чтобы усомниться в целости ее рассудка.

– Я хочу рассказать об Ониксе…

Договорить Опал не успела. Верховный лорд Оба бросился на дочь, схватил ее своей громадной ладонью за горло и держал на расстоянии вытянутой руки от себя, в то время как Опал отчаянно царапала ему кожу когтями.

– По-прежнему ревнуешь к своему старшему брату? – прорычал лорд-пантера, и его слова громом разнеслись по всему притихшему залу. – Хочешь опорочить перед всеми моего славного мальчика? Не забывай, ты осмелилась заикнуться о прославленном воине, о герое Баста! Его репутация вне всяческих подозрений. Кого ты пытаешься испачкать грязью? Пребывание в Лиссии не пошло тебе на пользу, оно окончательно испортило твой характер, проявило в нем самые худшие черты!

– Вы ошибаетесь, Оба, – сказал Дрю. К затылку лорда-пантеры неожиданно прикоснулся кончик меча Мунбренд. – Лиссия проявила лучшие черты в характере Опал. А теперь отпустите ее.

При виде солдата с приставленным к шее лорда-пантеры мечом по залу разнеслись тревожные вскрики. Оба продолжал держать дочь за горло, но постепенно ослаблял хватку. Многие из находившихся в зале солдат бросились вперед, но матросы с «Мальстрема» окружили троих верлордов плотным кольцом и выхватили свое оружие. Уитли сорвала с головы шлем, затем разорвала удерживавшие ее нагрудник ремни, и позолоченная броня со звоном рухнула на полированный мраморный пол. На руках Уитли появились когти, на руках набухали мускулы, кожа начала покрываться медвежьим мехом. Уитли была не единственной, кто начал трансформироваться. Преображаться начали и многие другие из собравшихся в зале верлордов, из-под рвущихся на куски белых туник начали проступать очертания их звериных тел.

– Все назад! – крикнул Дрю, сбрасывая с себя обрубком левой руки позолоченный шлем. Шлем упал на пол, закрутился, как волчок, отражая падающие на него солнечные лучи, потом остановился и замер. Лицо Дрю к этому времени уже преобразилось, сквозь быстро густеющую темную шерсть как два солнечных диска сверкнули желтые волчьи глаза.

Бастийцы дружно закричали, узнав, кто стоит перед ними, но тем не менее так же дружно попятились назад, дальше от стоящих кольцом пиратов с «Мальстрема». Большинство трансформировавшихся верлордов принадлежали к семейству кошачьих – в глазах запестрело от светлого, темного, полосатого и крапчатого меха.

Но были здесь верлорды и других видов, приехавшие со всех концов континента: лорды-птицы, лорды-рептилии, лорды-обезьяны, лорды-носороги, и этот список можно было бы продолжать и продолжать.

– Отпустите ее, Оба, – грозно прорычал Дрю, обжигая своим дыханием ухо лорда-пантеры.

Оба опустил руки, и Опал свалилась на пол, корчась и кашляя. Уитли немедленно подбежала, встала над леди-пантерой, оглядываясь и грозно рыча на любого, кто осмеливался сделать хотя бы шаг в их сторону. Дрю обхватил рукой лорда Оба за шею, опустил кончик Мунбренда к его пояснице.

– Одно резкое движение, и вы покойник, милорд, – сказал Дрю. – На вашем месте я бы не пытался больше заткнуть леди рот. Пусть говорит.

Дрю посмотрел в сторону Опал. Леди-пантера уже поднялась на четвереньки и продолжала кашлять, выплевывая на мраморный пол сгустки крови. Верховный лорд Тигара сошел со своего трона и подошел ближе, пристально глядя на Волка, Медведицу и матросов с «Мальстрема», направивших на него свои мечи.

– Лучше благодарите своего лиссийского бога за то, что у вас посеребренные клинки, – сказал лорд-тигр, стремительно трансформируясь. Еще секунда, и перед пиратами вырос громадный зверь с ярко-оранжевой, покрытой черными полосами, шкурой. При виде Тигра многие пираты пришли в замешательство.

– Не бойтесь, парни, – сказал Дрю. – Он ничего вам не сделает. Пока что.

– Ты прав, Волк, – произнес Тигара. – Ваша смерть подождет до тех пор, пока мы не выслушаем Опал. Мне любопытно будет узнать, что заставило ее проделать безумное морское путешествие в компании со своим смертельным врагом. Мы воюем с вами уже целый год, постоянно пытаясь отыскать тебя, чтобы сломить сопротивление твоих друзей, и вот сюрприз – ты сам явился сюда, чтобы подставить свою глотку под наши клыки! А тебя-то как на это угораздило? Странно. – Тигара перевел взгляд на лорда-пантеру и спросил: – Вы в порядке, лорд Оба? Обещаю, что, когда все закончится, вы получите Волка в свое полное распоряжение.

– Не слушайте ее, – сказал лорд-пантера.

Дрю легонько кольнул его в спину кончиком Мунбренда, и Оба невольно дернулся в объятиях Волка.

– Похоже, заткнуть дочери рот для вас важнее, чем позаботиться о спасении собственной жизни, – заметил Дрю, переводя взгляд на лорда-тигра. – А это не кажется вам странным, лорд Тигара?

– Молчи, сын Вергара, – зарычал Тигара, наблюдая за тем, как Уитли помогает Опал подняться на ноги.

Леди-пантера подняла голову, потирая свое смятое отцовской лапой горло.

– Я желаю слышать, что хочет сказать нам Красавица из Баста, – произнес лорд-тигр.

 

Глава 5

В западне

Еще никогда Гектор не чувствовал себя таким беспомощным. Он видел тело, брошенное на пол перед каменным троном правителей Айсгардена. Вокруг трупа была прочерчена неровная линия, нанесенная порошком бримстоун. С внешней стороны круга пальцем были начерчены символы-обереги. Гектор с ужасом следил за тем, как его собственный покрытый черным воском кулак высоко поднялся в воздух. Помимо воли Гектора с его губ слетали магические заклинания. Затем кулак ударил о землю.

Гектор охотнее согласился бы умереть тогда в часовне Бренна, чем переживать весь этот ужас ада. Но сознание постепенно возвратилось к нему – вначале оно было зыбким, как во сне. Это состояние было знакомо Гектору, именно так он чувствовал себя во время своих лунатических прогулок. Как и в тех, прежних, кошмарах тело Гектора двигалось по дворцу Айсгардена само по себе, помимо его воли. Ощущение было таким, будто он заперт в западне своего физического тела и у него потеряна связь с собственным сознанием, разумом, волей.

Гектор надеялся, что вот-вот проснется, но этот момент никак не наступал. О том, что не может вырваться из своего кошмара, Гектор окончательно понял, когда увидел самого себя, отдающего приказы угру Два Топора и другим своим телохранителям. Тело Гектора больше не было подвластно его воле.

И Гектор не был лунатиком, когда до этого бродил по ночам. Нет, это Винсент практиковался управлять Гектором и ждал возможности захватить власть над ним. Теперь Винсент полностью овладел телом Гектора и не собирался отступать. Магистр оказался запертым внутри себя самого, а Винсент продолжал от имени и под видом Гектора совершать все новые и новые злодейства. Поднятая из мертвых Амелия и зарезанный Ринглин были лишь пробными камнями, первыми игрушками в руках Винсента. Ритуал общения с мертвыми Винсент выучил назубок когда был еще бесом и теперь четко знал, как это делается. Единственным облегчением для Гектора было знать, что Карвер, Манфред и сотни других ни в чем не повинных бывших заключенных успели уйти и находятся сейчас на проложенной в горной толще тропе. В тюрьме оставалась лишь одна заключенная, и теперь она оказалась в руках Винсента.

В прошлом Гектор узнавал от мертвых то, что ему было нужно, а затем отпускал их души на вечный покой, освобождая от жуткого пребывания в их собственном остывшем, начинающем разлагаться теле. Винсент, пробуждая мертвых, подобных угрызений совести не испытывал и с ожившими мертвецами не церемонился. Он полностью взял под свой контроль восставших из мертвых Ринглина и Амелию, привязал их к себе с помощью магических заклинаний и теперь с восторгом наблюдал за тем, как ожившие трупы ковыляют следом за ним, покорно выполняя все его приказы. Ринглин и Амелия стали первыми, на ком экспериментировал Винсент, но явно не будут последними. Брат Гектора только-только входил во вкус.

«Остановись, Винсент, – сказал Гектор так, чтобы его слова долетели только до ушей брата. – Остановись, умоляю».

– Восстань, тварь, и отвечай своему хозяину, пробудившему тебя от вечного сна! – не обращая внимания на слова Гектора, произнес занятый своим делом Винсент.

Лежавшее внутри очерченного бримстоуном круга мертвое тело шевельнулось, неуверенно приподнялось, медленно повернуло голову в сторону лорда-кабана. Открылись глаза, в них мелькнули голубые огоньки. Эти огоньки были хорошо знакомы Гектору, в свое время он видел их в глазах оживших мертвецов, Детей Голубого пламени. Перед ним на ноги неуверенно поднимался воскресший труп герцогини Фрейи, леди-медведицы из Айсгардена. Мертвая герцогиня огляделась, узнавая высокие сводчатые потолки, колонны и свой собственный каменный трон.

– Я… дома? – прошептала она.

– В известном смысле да, ваша светлость, – ответил Винсент, неловко поднимаясь с колен и потирая левую сторону груди, где продолжало болеть пробитое рогом Манфреда легкое.

«Ты до сих пор не смог залечить мою рану? Это хорошо, – подумал Гектор. – Буду молиться, чтобы в эту проклятую грудную клетку попала инфекция и началось воспаление».

– Ты желаешь этому телу смерти, братец? – сказал Винсент, обращаясь к Гектору. – Нужно ли это понимать так, что ты окончательно отказываешься от него?

«Ты меня слышишь?» – ахнул Гектор.

– Разумеется, все время слышу, просто не обращаю на тебя внимания. Видит Бренн, ты плаксивый маленький гаденыш. Я тебя так же доставал в свое время?

«Прекрати это безумие, Винсент, пока еще не поздно!»

Винсент почесал себе подбородок, словно обдумывая предложение Гектора.

– Знаешь, меня уже тошнит от твоего нытья. Мне кажется, я уже тысячу раз все это слышал. По-моему, точно так же умолял тебя каждый неудачник, которому не повезло встать у тебя на пути, нет?

«Но в конечном итоге я понял, насколько был неправ, – сказал Гектор. – Прошу тебя, ради всего святого, что есть на свете, прекрати это безумие!»

– Не твое дело приказывать, что я должен делать. Тоже мне, проповедник нашелся! Ты сам чудовище, если вспомнить все, что ты творил, пока обладал этим телом. Только теперь оно больше не твое, понял? И никогда больше не будет твоим.

Бес овладел телом Гектора всего несколько часов назад, но уже чувствовал себя в нем как у себя дома. И явно наслаждался тем, что может распоряжаться им по своей воле.

– И не надейся, что тебе когда-нибудь удастся вырваться из той тюрьмы, в которую я тебя засадил, Гектор, – сказал Винсент, поворачиваясь к леди-медведице, которая, пошатываясь, стояла перед ним. Почесал себе висок своим – теперь уже своим! – черным костяным пальцем. – Теперь будешь вечно сидеть там.

– Почему я здесь? – спросила мертвая герцогиня. – Что произошло?

– Вы мертвы, ваша светлость, – спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, сказал Винсент. – Я убил вас. На протяжении нескольких последних месяцев вы не переставали демонстрировать моему брату свой надменный, упрямый медвежий нрав. Но, видите ли, мой брат не учел, что может найтись кто-то, умеющий более решительно, чем он, задавать вопросы и получать на них нужные ему ответы. Это я. И я приказываю вам отвечать.

Труп Фрейи стоял, покачиваясь. На лице герцогини застыла маска ужаса. Винсент хлопнул в ладоши и прорычал.

– Посох Змея, миледи. Где он?

– Дочери Айсгардена способны общаться с мертвыми, это искусство доступно не вам одному, магистр, – сказал труп герцогини. – Правда, сама я к этой магии прибегла лишь один раз в жизни, когда общалась со своей умершей бабушкой. Но ощущение, которое я тогда пережила, хорошо помню до сих пор. Словно пожатие мертвой руки…

Гектор слушал слабый голос Фрейи и глубоко ей сочувствовал. Винсент же бесцеремонно подошел к очерченному бримстоуном кругу и сквозь него ударил герцогиню ладонью по лицу.

– У меня нет времени выслушивать эти бредни. В любую минуту может возвратиться Флинт. Посох Змея, ваша светлость! Скажите, где он спрятан! Я приказываю!

В мертвых глазах герцогини снова полыхнули голубые огоньки, и она заговорила – на этот раз уверенно и твердо.

– Многие его искали. Даже Дочери Айсгардена искали эту реликвию, кто из любопытства, кто из стремления получить в свои руки источник волшебной силы и власти. Посох давным-давно спрятала одна женщина, мой предок по материнской линии. Дело в том, что тайна Посоха передается только от матери к дочери. Тайну Посоха я узнала от своей матери, леди Греты, и должна была передать ее своей дочери, но этого, увы, уже никогда не произойдет.

– Значит, Посох Змея – не миф? Он существует?

– Да. Поднимись на вершину Костяной башни. Там ты найдешь прибитый к каменной стене почерневший от времени громоотвод. Это, магистр, и есть волшебный посох лордов-драконов.

– Ты слышал, Гектор? Нет, ты слышал? – завопил Винсент, пускаясь в пляс. – Все это время Посох был у нас прямо под носом!

Гектор хорошо помнил тот громоотвод – почерневшую, погнутую, неровно прибитую к стене башни железную палку, совершенно неприметную на вид. Он сам не раз стоял рядом с ней, когда поднимался на башню, чтобы подышать воздухом.

Гектор понимал, как важно было для лордов-медведей тщательно спрятать волшебный Посох. И они спрятали его – на самом виду! Там, где никому и в голову не пришло бы искать драгоценную реликвию!

– Что здесь происходит? – раздался новый голос.

Это был Флинт. Лорд-ворон быстро приближался, цокая по каменному полу ногами.

– Что ты творишь, Черная Рука? – Флинт замедлил шаги, когда увидел покачивающийся труп герцогини Фрейи. – Когда ты убил королеву Амелию, я решил, что это вышло случайно. Когда ты вернул ее из мертвых, это можно было как-то объяснить твоими добрыми намерениями… Но это?

Лорд-ворон остановился возле начерченного бримстоуном круга, разглядывая оживший труп. Винсент не обратил на Флинта никакого внимания, он возбужденно бормотал себе под нос, прикидывая, какими должны быть его следующие шаги. Услышав доносящиеся из темных углов тронного зала стоны, Флинт огляделся вокруг и спросил:

– Сколько еще несчастных душ прячется там, в темноте? Послушай, Черная Рука, мы же с тобой договаривались, но ты без моего ведома продолжаешь заниматься своими жуткими делами у меня за спиной. Я думал, что твоя черная магия станет оружием, поможет нам захватить власть над всем Семиземельем, но теперь вижу, что ты просто сошел с ума. Одно дело использовать оживших мертвецов на поле боя, но совсем другое – убить герцогиню, чтобы затем вернуть ее назад. Зачем?

– У меня были к ней вопросы, – ответил Винсент и раздраженно махнул на Флинта своей почерневшей рукой. – Теперь она наконец на них ответила.

– Ты болен! Ты не в себе! А что, если я владею информацией, которую ты захочешь узнать, но не стану отвечать, когда ты спросишь? Что тогда, Черная Рука?

Гектор почувствовал слабую надежду. Быть может, лорд-ворон станет их избавителем от мучений? Может быть, ему удастся остановить Винсента? Флинт тем временем стремительно приближался, вынимая из ножен свой ятаган. За спиной лорда-ворона показались блестящие черные крылья. Гектор ликовал, предчувствуя свою смерть, которая сможет стать для него спасением и счастьем.

Однако чувства, которые испытывал Гектор, не были тайной для Винсента и не остались незамеченными. К тому моменту, когда Флинт занес ятаган, лорд-кабан уже успел трансформироваться и бросился на лорда-ворона, раскрыв пасть и обнажив свои страшные клыки.

Голова Кабана ударила Ворона в живот, и Флинта отшвырнуло назад. Ворон стукнулся об одну из колонн, отскочил от нее, бешено замахал крыльями, пытаясь взлететь, и не заметил появившуюся из-за мраморной колонны темную фигуру. Возникший из теней человек схватил взлетающего Ворона за лодыжку, притянул назад к полу и вонзил зубы в икру Флинта.

Флинт взмахнул ятаганом, разрубил нападавшему плечо, но черный человек продолжал рвать зубами ногу лорда-ворона. На Ворона взглянули мертвые глаза с пылающими в них голубыми искрами. Ринглин. Следом начали выползать из темных углов новые Дети Голубого пламени, надвигаясь на охваченного ужасом лорда из Райвена. Освобожденная от сдерживавших ее оков бримстоуна, к Флинту, пошатываясь, направилась и восставшая герцогиня Фрейя. Подойдя ближе, она ухватила лорда-ворона за другую ногу. Флинт наносил удары ятаганом, но много ли вреда причинит клинок человеку, который уже умер?

«Бренн всемогущий, что ты творишь, Винсент? Когда придет конец этому безумию?»

– Тихо, тихо, братец дорогой, – сказал Винсент. – Ты, как всегда, слишком суетишься. Моя работа только начинается. Я покажу тебе, что значит обладать настоящей силой и властью.

Гектор был смят, подавлен, охвачен ужасом. Оказывается, не лорды-коты и не король Лукас были самой большой проблемой для Лиссии. Самое страшное крылось для них внутри самого Семиземелья. И это был Винсент, монстр, которого своими руками создал Гектор.

– А теперь, – произнес новый владыка Айсгардена, потирая черной рукой свою здоровую руку, – пора, пожалуй, подняться на башню.

 

Глава 6

Распавшийся триумвират

Глаза всех присутствующих устремились на Тигару. Сам Верховный лорд из Фелоса не сводил взгляда со стоящей перед ним стройной леди-пантеры. Закончив свой рассказ, Опал выпрямилась и приготовилась ждать, что произойдет дальше. К ней вернулись и ее гордость, и уверенность в себе. Она тоже внимательно смотрела на Тигару, пытаясь по его лицу догадаться, о чем он думает. Нрав лордов-тигров был легендарным, все они были ничуть не менее вспыльчивыми, чем Табу, грустная история которой только что прозвучала. Атмосфера в зале Совета Старейшин наэлектризовалась, казалось, еще чуть-чуть, и в воздухе затрещат грозовые разряды.

– Неправда, такого не могло быть, – хриплым шепотом произнес Тигара.

– Вы знаете, что могло, – ответила Опал. – Не лгите хотя бы себе, ваша светлость. Мне очень жаль, что для выяснения истины потребовалось вмешательство Волка.

– Не слушайте ее! – крикнул Верховный лорд Оба. – Она переметнулась на сторону лисийцев, привела с собой нашего общего врага, Волка. Притащила его прямо сюда, в зал Совета! Это неслыханно!

– Вы сами сделали меня своим врагом, Оба, – прорычал в ответ Дрю. – Когда ваши сородичи вторглись в Лиссию еще во времена Вергара, когда отобрали у моего отца принадлежавший ему по закону трон, когда развязали нынешнюю войну.

– Послушайте, Тигара, – сказал Оба, не обращая внимания ни на слова Волка, ни на приставленный к своей спине клинок. – Мы с вами уже столько лет знакомы, мой старый добрый приятель. Разве за все это время мы хоть раз с вами поссорились? Хоть раз не поняли друг друга? Не пришли к общему согласию?

– Я прогнал из страны свою собственную внучку, Оба, – ответил Тигара, продолжая ошеломленно смотреть на Опал. – Я позволил, чтобы ее объявили вне закона и передали в лапы лордов-ящериц из Скории. И все это Табу получила за преступление, которого она не совершала!

– Она была виновна, Тигара! – взревел Верховный лорд Леон, сходя со своего трона. Преданные ему лорды и гвардейцы в красных плащах двинулись следом. – Вам самому не хуже любого из нас известно, какой взрывной у нее был характер! Льва могла за пояс заткнуть!

– Да, она вспыльчива, но не нужно из-за этого делать из нее монстра! – сказал Дрю, поворачиваясь к приближающемуся лорду-льву и продолжая при этом держать свой клинок у спины лорда-пантеры. – Я познакомился с Табу в Скории. Если честно, то она была не вспыльчивее и не яростнее других, но при этом Табу – девушка преданная и честная. Я, не задумываясь, доверил бы ей свою жизнь.

– Она что, еще жива?

– Жива, – ответил Дрю. – И я горжусь тем, что могу назвать ее своим другом.

– Мне все ясно, Волк, – прорычал Леон, тыча в сторону Дрю крючковатым пальцем. – Вот видите, досточтимые лорды, независимо от того, жива Табу или нет, ей, видите ли, готов доверить свою жизнь этот мерзавец из Лиссии, известный всем нам злейший враг лордов-котов из Баста. Но стоит ли удивляться тому, что он доверяет ей точно так же, как подлой предательнице Опал? Каков негодяй!

– Он был моим сыном.

Эти слова были сказаны негромко, но каким-то образом перекрыли общий шум голосов. Верховные лорды, Дрю, Уитли, Опал, все остальные, кто был в зале, дружно повернули головы к лорду-коту, медленно выходившему вперед.

– Чанг был добрым, хорошим мальчиком, и у него вся жизнь была еще впереди, – продолжил лорд Чолло, лорд-гепард из Тиза. В отличие от остальных лордов-котов он не трансформировался, оставался в облике человека со смуглой, гладкой оливковой кожей. Он печально взглянул на Дрю.

– Да, он был хорошим мальчиком, и его забрала у нас Табу, – сказал Оба, и Леон кивнул, соглашаясь с ним.

– Нет! – вскрикнула Опал. – Юная тигрица ни в чем не виновата! Это Оникс убил вашего сына, лорд Чолло, и он же устроил инсценировку, чтобы скрыть свое преступление и сослать Табу в Скорию. Да простят меня духи предков, я сама помогла ему в этом. Я соучастница, точно так же, как и они.

Опал указала пальцем на своего отца, затем на лорда-льва. Верховный лорд Леон невольно отшатнулся назад, словно леди-пантера ткнула пальцем не в воздух, а прямо ему в грудь.

– Она лжет! – вскрикнул старый Лев, а глаза лорда-пантеры засверкали от ярости.

– На вашем месте, лорд Леон, я не стала бы так рьяно защищать Пантер, – произнесла Опал. – Во всяком случае, после того, что произошло в Хайклиффе.

– На что ты намекаешь, девчонка? – ахнул старый Лев, тряся своей пышной седой гривой.

– Хотите узнать, как на самом деле умер Леопольд? Тогда спросите об этом у моего отца. Впрочем, я сама могу вам рассказать, как это было. Оникс приказал Лукасу убить его. Теперь вы знаете правду: ваш внук убил вашего сына.

Как ни был силен Дрю, но и он не удержал бешено рванувшегося из его рук лорда-пантеру. Торс лорда Обы раздулся, его трансформировавшаяся спина выгнулась так быстро и резко, что ударила Дрю по волчьей морде.

Лорд Оба прыгнул на дочь, но Опал была начеку, она тоже трансформировалась, и теперь уже две громадные пантеры стояли и смотрели друг на друга, скаля пасти.

Дрю поднял голову и уставился на приближающуюся к нему толпу бастийских верлордов, вместе с которыми спешили солдаты в красных плащах и позолоченных нагрудниках. Затем Дрю высоко поднял свой меч Мунбренд, заставив толпу замереть на месте, а сам отскочил назад. Матросы с «Мальстрема» обступили его, некоторые из них сбросили с головы мешающие им шлемы. Уитли заняла место рядом с Дрю и стояла, демонстрируя всем свои мощные медвежьи клыки.

– А я всегда думала, что умру в Брекенхольме, – сказала она. – И отдам свою душу в руки Бренна где-нибудь в уютной спальне Большого дуба, и конечно же, в весьма почтенном возрасте.

– Еще не время умирать, Уитли, – ответил ей Дрю, а затем крикнул пиратам: – Держитесь рядом со мной, парни!

Враги приближались с двух сторон: Красные плащи Льва с одной, Золотые шлемы Пантеры с другой. Кроме солдат, лавиной приближались клыки и рога, когти и копыта трансформировавшихся верлордов. Дрю и ставшие его союзниками Тигры оказались зажатыми в тиски. У двух пиратов не выдержали нервы, они бросились бежать, но их сразу же поймал огромный жирный лорд-горилла, схватил по одному беглецу в каждую руку. Затем лорд-горилла безо всякого усилия швырнул вопящих матросов себе за спину, и они бесследно исчезли в толпе. Уитли смело шагнула вперед и ударила могучими лапами лорда-носорога. Получив в челюсть, он повалился на стоявших позади него солдат в красных плащах. После этого пираты и бастийцы принялись обмениваться ударами, зазвенела простая и посеребренная сталь. Сдаваться и отступать никто не собирался.

Опал бросилась на своего отца, нанесла ему ногой удар в живот, но гигантский лорд-пантера, казалось, и не заметил этого удара.

Он схватил дочь за ногу и резко ее повернул. Захрустели кости, Опал вскрикнула. Лорд Оба занес вторую лапу, приготовился добить Опал, но не успел.

На лорда-пантеру налетел трансформировавшийся Верховный лорд Леон и впился клыками в плечо Обы. Оба сразу же отпустил дочь, развернулся и ударил кулаком огромного Льва в лицо, но тот только сильнее стиснул зубы. Рыча и мотая из стороны в сторону своей пышной гривой, Лев продолжал рвать лорда Обу. Оба схватил Льва зубами за морду, и оба достопочтенных Верховных лорда покатились по полу – сцепившись, нещадно разрывая друг друга зубами и когтями.

Драка двух Верховных лордов еще больше усилила царивший в зале Совета Старейшин хаос. Сторонники Львов и Пантер набросились друг на друга, и теперь в зале образовалось три противоборствующие группировки. Уитли неожиданно оказалась отрезанной от своих, пути отхода ей перекрывали пики и мечи Золотых шлемов. Затем ей в бедро впился рог Буйвола, сторонника лорда-пантеры, и подбросил Уитли в воздух. Но раньше, чем Уитли успела упасть на рога Буйвола, из толпы выскочил уже знакомый нам жирный лорд-горилла. Он оттолкнул Буйвола и схватил Уитли за ногу. У девушки из Брекенхольма все поплыло перед глазами, когда лорд-горилла потащил ее прямо по воздуху, над морем клинков и когтей, к своей громадной раскрытой пасти. До пасти гориллы Уитли не долетела – в воздухе мелькнул Мунбренд и снес лорду-горилле руку от самого плеча. Леди-медведица скатилась на пол, а Дрю яростно заработал мечом, расчищая пространство вокруг своей лежащей подруги.

Тут над залом Совета Старейшин прокатился рев, он был мощнее, чем рев лорда-льва и лорда-пантеры, вместе взятых, и заставил дерущихся остановиться. Верховный лорд из Фелоса рычал, широко раскрыв свои челюсти и брызжа слюной на дерущихся лордов-котов. Дрю подхватил Уитли с пола, обнял ее и потащил назад, выставив перед собой меч Мунбренд. Они отходили к матросам с «Мальстрема» – их к этому моменту осталось совсем немного, лишь жалкая горсточка. Полированный мраморный пол в зале Совета Старейшин стал еще более скользким от пролитой на него крови убитых людей и верлордов, а оставшиеся в живых стояли сейчас и смотрели на лорда Тигару.

– Прекратите резню! – крикнул лорд-тигр. – Хватит! Хотите драться – деритесь, но только не здесь, не в зале Совета Старейшин и не в такой день, как сегодня! Любой, кто посмеет сегодня пролить в Леосе еще хоть одну каплю крови, узнает, что такое мой гнев, гнев Тигра. Я говорю это, хотя сам сгораю от желания отомстить Пантерам и Львам. Они должны будут заплатить за свое двуличие и подлость, но не сегодня, не сейчас.

– Что? По какому праву вы здесь раскомандовались, Тигара? – сказал лорд Оба. Лицо у него было сильно помято после львиных клыков и когтей.

Лорд-лев, нужно признать, тоже был не в лучшем виде, с расцарапанной до костей когтями лорда-пантеры физиономией.

– Это мой город! – заорал Леон, разбрызгивая капельки красной от крови слюны. – Вы не смеете мне приказывать!

– Это Совет Старейшин, ваша светлость, – невозмутимо заметил лорд Чолло. Он был, пожалуй, единственным в этом зале, кто сохранял ледяное спокойствие. – Если желаете, мы можем проголосовать за наше предложение, а именно: вы позволяете Пантерам убраться отсюда, разрешаете Верховному лорду Тигаре уехать домой, в Фелос, а в Леосе объявляется перемирие, которое должно продлиться до завтрашнего вечера. Кто за это предложение, лорды?

В ответ раздался дружный хор одобрительных выкриков, было ясно, что большинство верлордов поддерживают предложение Чолло.

– А как теперь быть с бастийской армией, которая воюет в Лиссии? – прорычал лорд Оба, с ненавистью глядя на свою дочь, которая сейчас медленно подходила к компании Тигров. Чолло протянул ей свою руку, и Опал ее приняла.

– Все, что мы совместными усилиями делали, как нам казалось, во славу Баста, было построено на вашей лжи, Оба, – покачал головой Тигара.

– За обретенную Бастом в боях славу вы должны быть благодарны Пантерам, – возразил Оба и пошатнулся. Дружественные лорду-пантере верлорды бросились, чтобы поддержать его. Оба сердито оттолкнул их от себя и выпрямился самостоятельно. – Это моя прозорливость свела нас всех вместе, это моя проницательность помогла нам завоевать целый континент. – Он сплюнул сгусток крови прямо под ноги Тигаре. – Это я создал нашу армию, которая побеждает в Лиссии. – Он покосился на лорда-льва и добавил: – И эта армия сражается за моего сына, Зверя из Баста, а не за какого-то мальчишку, играющего в короля.

– Мы отзовем эту армию домой, – сказал Тигара.

– Нет, армия останется и будет сражаться за моего внука, короля Лукаса, – возразил лорд-лев.

– За мальчишку, который убил своего отца, вы хотели сказать? – огрызнулся Оба.

– Армия утвердит Льва на троне, – прорычал в ответ Леон. – Лиссия принадлежит Львам!

Оба разодрал на себе окровавленные остатки белой туники и швырнул лохмотья на пол, под ноги остальным лордам-старейшинам.

– Союз лордов-котов распался, – воскликнул он. – Отныне каждый из нас воюет только за себя. Мы с вами вскоре еще встретимся, Тигара. И с вами, Леон.

Оба отвесил легкий поклон, повернулся и пошел к выходу, переступая по дороге через тела раненых, убитых и умирающих. Многие из верлордов, которые до сегодняшнего дня были его горячими сторонниками, теперь расступались, пропуская лорда-пантеру, но не собирались уходить вслед за ним.

Среди них были лорд-носорог, и лорд-слон, и лорд-козерог, и оба лорда-журавля, и многие другие. Мимо этих верлордов, которых он теперь считал предателями, Оба проходил не задерживаясь, только злобно шипел на них. Остановился он лишь однажды, когда поравнялся с юным Волком, окруженным горсточкой своих бойцов.

– Браво, Волк, – сказал Оба. – Сегодня ты победил. Но выиграть одно сражение не означает выиграть войну. Она продолжается. Забирай свою леди-медведицу, своих солдат и отправляйся к моей дочери, вместе с ней искать поддержку и утешение у ваших новых друзей, Тигров. Только не задерживайся у них слишком долго, тебя ждут в Лиссии, и не только твои союзники.

Произнеся эту последнюю угрозу, Верховный лорд из Браги покинул зал, вместе с ним ушли оставшиеся верными ему верлорды и солдаты в золотых шлемах. Дрю смотрел ему вслед, морщась от презрения. Постепенно он трансформировался из Волка в человеческое обличье, а уцелевшие пираты с «Мальстрема» тем временем хлопали друг друга по спине, празднуя победу. Тем временем вокруг Льва собрались оставшиеся верными ему подданные, в основном Львы и солдаты в красных плащах. Придворные медики уже принялись обрабатывать старому Льву его раны. Нужно признать, что и у Леона, и у Обы сторонников оставалось еще довольно много, и Лев вместе с ними неприязненно следил за тем, как Дрю направляется через заметно опустевший зал к тому месту, где собрались сторонники Тигра.

– Верховный лорд Тигара, – коротко кивнул Дрю, прерывая разговор, который лорд-тигр вел с Чолло и Опал.

– И люди, и верлорды кланяются в пояс, когда обращаются ко мне, Волк, – раздраженно заметил Тигара, – и не забывают добавить «ваша светлость».

– Ну что ж, – ответил Дрю, почесывая подбородок. – Если вы уж такой строгий приверженец этикета, можете обращаться ко мне «ваше величество».

– А вы шутник, Волк, – хмыкнул Тигара.

– И шутник тоже, – сказала Опал и, прищурившись, взглянула на Дрю.

– Вам необходимо освободить тех юных верлордов, которых вы держите в заложниках, Тигара, – уверенным тоном продолжил Дрю. – Прекратите тиранию и верните свободу верлордам Баста. Именно такое отношение к детям верлордов довело вас вот до этого. – Он указал рукой на забрызганный кровью мраморный пол зала Совета Старейшин.

– Не беритесь судить о том, чего не понимаете, Волк, – отрезал Чолло. – Именно дети-заложники служат гарантией того, что под контролем Котов остаются другие народы Баста.

– А зачем вам нужно их держать под своим контролем? – спросила Уитли. – Разбейте оковы и дайте всем свободу. Гораздо лучше иметь союзником того, кто встает на твою сторону по убеждению, а не из-под палки, разве не так?

– А если они не захотят сражаться на нашей стороне, леди-медведица? – спросил лорд Тигара, с ног до головы разглядывая довольно сильно помятую в драке Уитли.

– Они вправе принять и такое решение, – ответил за подругу Дрю. – Но тот, кто захочет сражаться вместе с вами, будет делать это в десять раз отважнее и преданнее, чем по принуждению.

Дрю посмотрел на верлордов, которые не были лордами-котами и не захотели примкнуть ни к Обе, ни к Леону. Таких оказалось около двадцати, самых разных видов и размеров. Дрю подошел к Носорогу.

– Скажите, у вас нет родственника по имени Криг? – спросил он.

– Это мой кузен, бывший, очевидно. Полагают, что он мертв, – ответил лорд-носорог.

– Ошибаетесь, он жив и здоров, сражается сейчас в Омире на стороне народа Лиссии. А плечом к плечу с Кригом сражается Бегемот, – продолжил Дрю, обращаясь теперь к лорду-слону. – Могучий, почти как вы. Я поклялся своим друзьям, вместе с которыми бежал из Скории, что помогу им освободить от гнета их народы в Басте. И я приехал сюда за тем, чтобы выполнить свое обещание.

После этого Дрю обернулся к Тигаре и Чолло.

– Между прочим, и ваша внучка тоже сражается за свободу Семиземелья, Тигара, – сказал он. – Она воюет с армией Оникса и лордов-псов в пустыне вместе с Кригом и Бегемотом.

– Она в самом деле жива? Это не лживая уловка для того, чтобы столкнуть лбами Пантеру и Льва?

– Но даже если и уловка, то она неплохо удалась, – заметил Чолло.

– Табу – союзница Волка, – сказала Опал.

Дрю улыбнулся и добавил, протягивая свою руку лорду-тигру:

– И, что гораздо важнее, она мой друг.

Тигара пожал руку Дрю, потом они похлопали друг друга по плечам.

– Лиссия будет свободной, клянусь памятью предков, – прошептал Верховный лорд из Фелоса.

Подошли Опал и Чолло и положили свои ладони поверх соединенных в пожатии рук Волка и Тигра. Затем свою все еще не до конца освободившуюся от когтей руку добавила Уитли, вслед за нею то же самое сделали Носорог, Слон и Козел. А потом начали подходить все новые и новые верлорды, принося молчаливую клятву верности новому, невиданному доселе союзу.

– Значит, говорите, она сражается в пустыне? – неожиданно мрачным тоном переспросил Тигара.

– Да, в Омире, – ответил Дрю. – Табу вместе с лордами-ястребами отправилась на помощь лорду-шакалу Фейсалу, королю Омира. В настоящее время, насколько мне известно, они оказались в осаде в долине Бейна. На них наседают объединенные силы Котов и Псов.

Тигара и Опал обменялись тяжелыми взглядами.

– Сражающуюся под знаменами Лукаса армию, которая окружила Табу и ваших друзей в долине Бейна, возглавляет один из самых грозных бастийских командиров, – произнесла Опал. – Он жесток и смертельно опасен, как мой брат, но при этом вдвое хитрее и коварнее его. Если он окружил ваших союзников, они обречены. Он не остановится, пока они не умрут либо от посеребренной стали, либо от голода.

– Кто он?

– Фельдмаршал Тиас, – ответила Опал. – Лорд-тигр.

– Это мой сын, – добавил побледневший Тигара. – А Табу – его дочь.

 

Глава 7

Долгий сон может подождать

Он не знал, что именно привело его в чувство. Возможно, плещущая ледяная вода реки Редвайн, в которую до самого пояса были погружены его ноги. Набегавшие волны грозили смыть его с берега, на краю которого он лежал. А может быть, солнце, лицом к которому он лежал, пробудило его своим теплом от долгого сна. А мог его привести в чувство и резкий, горький запах дыма, поднимавшегося в небо от догорающих домов. Свою роль в его пробуждении могла сыграть и ворона, соскочившая с него, когда он пошевелился.

Но Трент Ферран подозревал, что главной причиной, по которой он вернулся назад от черты, отделявшей мир живых от мира мертвых, была любовь.

Он приподнял лежавшую в речном иле голову и взглянул на свое тело. Ниже пояса оно было погружено в воду, и своих ног Трент совершенно не чувствовал, настолько они онемели. О том, как давно он здесь лежит, Трент боялся даже подумать. Трент повернул голову, посмотрел вокруг, стараясь понять, где именно он находится.

Стоило Тренту шевельнуться, как его левое плечо пронзила жгучая боль, заставившая вскрикнуть. Он почувствовал себя так, будто кто-то воткнул ему под ключицу раскаленную кочергу и повернул ее. Скрипя зубами, Трент перевернулся на живот, оперся обеими руками о берег и начал медленно отползать вверх от края воды. Подъем оказался трудным, довольно крутым, и несколько раз юноша с Холодного побережья просто соскальзывал вниз. Ноги у него оставались парализованными, их приходилось тащить за собой.

Добравшись наконец до вершины склона, Трент лег на траве и немного полежал, чтобы отдышаться. Затем вытянул руки вниз и принялся разминать, щипать и тыкать пальцами мышцы бедра, пока к ним постепенно не вернулась чувствительность. Замерзшие, скованные мускулы постепенно возвращались к жизни, оттаивали под яркими лучами солнца.

Когда ноги отогрелись и снова начали его слушаться, Трент медленно поднялся и осмотрелся вокруг. Над садами графа Фриппа стелился черный дым, это догорала его вилла. Уютный прелестный дом превратился в почерневший обугленный остов с обвалившимися стенами, на них местами все еще продолжали танцевать язычки оранжевого пламени. В памяти Трента всплыли ужасные события прошедшей ночи.

Интересно, там действительно орудовали волки-оборотни? Трент никак не мог поверить, что те сеявшие вокруг себя смерть и разрушение кровожадные твари были такими же, как его брат. Тренту не раз доводилось видеть трансформировавшихся верлордов, но в них всегда сохранялось что-то человеческое, отличавшее их от диких зверей. Но те, вчерашние, монстры, не раздумывая, убивали налево и направо, они дотла спалили Брей и не демонстрировали ничего, кроме бешеной, неудержимой жажды крови. В этих карикатурных подобиях волков не было ровным счетом ничего человеческого.

А еще в памяти всплыл и не хотел покидать ее образ человека, сидевшего верхом на огромной серой лошади, топтавшего копытами всех, кто попадался ему на пути. Король Лукас. Это он возглавлял штурм ворот, это он убил своим мечом графа Фриппа, это его дикие волки истребляли всех подряд. Трент ни на секунду не сомневался в том, что лорд-лев явился за Гретхен за сбежавшей от него невестой. Но он также знал, что Лисица из Хеджмура скорее умрет, чем станет женой этого чудовища. «Но где же она? – мелькнуло в голове Трента, когда он начал перебирать в памяти события минувшей ночи. – И что с ней?»

Трент отчетливо вспомнил причал – их причал! – где он в последний раз видел Гретхен. Пошатываясь на дрожащих ногах, он побрел через луг, над которым продолжал стелиться дым, направляясь вдоль берега реки в сторону бывшей виллы Фриппа. Сквозь дым Трент различал лежащие в траве мертвые тела со страшными рваными ранами и оторванными конечностями. На трупах копошились вороны. Двух убитых Трент узнал сразу же: они лежали рядом, и мужчина продолжал прикрывать своей рукой тело подростка. Взрослого мужчину звали капитан Джерард, он был другом Трента и «Гончих». Именно освобождение Джерарда с плахи в Редмайре стало сигналом к началу войны за освобождение Дейлиленда от захватчиков. Подростком был Том, светловолосый конюх, воевавший в отряде Трента с момента его создания. Сейчас мертвый Том лежал, уткнувшись лицом в грязь. Трент отогнал облепивших трупы птиц, затем прошептал над убитыми молитву, прося Бренна принять к себе на небеса их души. Затем Трент побрел дальше, опознавая по пути новых жертв – своих старых друзей, вместе с которыми они с Гретхен воевали во имя его брата. И над всем лугом раздавалось карканье ворон, оно пришло сюда на смену еще совсем недавно звучавшим детским голосам, распевавшим псалмы, и птичьему щебету.

– Гретхен! – крикнул Трент, когда впереди сквозь дым показался знакомый причал. Дальний край причала терялся в дымке.

Вступив на доски причала, Трент увидел большую подсыхающую лужу крови. Именно на этом месте он упал под ударами напавших на него Лесников. Или это все-таки были дикие волки? Над багровым пятном жужжали мухи, услышав шаги Трента, они разлетелись прочь. Тренту вспомнилось то, что тогда произошло. Он проткнул брюхо твари своим мечом Вольфсхед, а потом навалилась тьма и Трент потерял сознание. Рядом с кровавой лужей лежал его меч с испачканным кровью клинком. Поморщившись от боли, Трент наклонился и поднял оружие. Рану в плече снова обдало огнем.

Хватаясь рукой за забрызганные кровью перила, Трент побрел вдоль причала. Теперь он вспомнил. Гретхен тогда уже была ранена, он видел, как она прихрамывает, шагая по дощатому настилу причала. Трент, насколько мог, ускорил свой шаг. Если Гретхен была ранена так же тяжело, как он сам, то кто знает, жива ли она?

– Гретхен! – вновь крикнул Трент, когда перед ним показался край причала. Там, на краю, никого не было. Только еще одна лужа крови подсыхала на досках, от самой девушки из Хеджмура не осталось и следа. Трент согнулся, сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. Если Гретхен свалилась в реку, она наверняка утонула. Даже то, что Гретхен была оборотнем, не спасло бы ее от гибели в ледяной воде, тем более если девушка была серьезно ранена и потеряла столько крови. Если так, то Редвайн уже успела унести ее тело далеко-далеко отсюда. Трент покачал головой. Он отказывался поверить в то, что именно такой оказалась судьба Гретхен. Нет, наверное, Лукас со своими волками все же ее схватил. Что ж, чему быть, того не миновать, и в таком случае Лукас сумел вернуть свою невесту. Скрипнув зубами, Трент заставил себя выпрямиться.

Плечо снова обожгла острая боль, заставившая Трента вскрикнуть. Неуверенно перебирая ногами, он направился назад, но вновь остановился, услышав с берега конское ржание и звон оружия. Теперь Трент был здесь не один. Со стороны виллы ветер донес голоса.

Раздались шаги, спешащие через луг к причалу. Шаги были тяжелыми, их сопровождал металлический звон, и Трент понял, что к нему приближаются вооруженные люди. Вцепившись дрожащей рукой в рукоять Вольфсхеда, Трент прищурил глаза и начал всматриваться в расползающийся над лугом дым.

Словно призраки, из дыма один за другим у края причала начали появляться солдаты. Их оказалось трое. Тот, что стоял в середине, был почти на голову ниже остальных. Коротышка вышел вперед, тяжело стуча подковами своих сапог по доскам причала. На солдатах были надеты потертые, свисающие до самой земли серые плащи, в руках они держали мечи и щиты.

– Брось оружие, – приказал солдат-коротышка, медленно приближаясь к Тренту. Голос у него был высоким, звонким, почти женским.

– Чьим именем ты приказываешь мне это сделать? – спросил Трент, готовый в любой момент броситься в реку. Лучше утонуть в ледяных водах, чем попасть в лапы людей Лукаса с их понятиями о «правосудии».

– Именем Рыцарей из Стормдейла, – с гордостью ответил коротышка. Теперь Трент смог рассмотреть эмблему на нагруднике солдата, это был скачущий олень, геральдический символ лордов-оленей.

– Отойди назад, Мило, – раздался голос из-за спин стоявших возле причала солдат. Это был подъехавший к ним всадник. Маленький солдат послушно отступил в сторону, освобождая дорогу. Шлема на голове всадника не было, с худого удлиненного лица на Трента хмуро взглянули холодные стальные глаза. На плечах серый плащ всадника был оторочен белым мехом, да и без этого стало ясно, что именно он здесь старший. Конь под всадником нервно перебирал ногами, очевидно, ему не нравился плеск быстро текущей речной воды.

– Милорд, – сказал Трент, делая неуклюжую попытку поклониться.

– Что здесь произошло? – спросил всадник, продолжая с нескрываемым подозрением рассматривать Трента. – Мы нашли Брей сожженным дотла, все люди мертвы или бежали. Все, кроме тебя. Как тебя зовут, парень, и кому ты служишь?

– Я Трент Ферран, брат законного короля Вестланда. Я сражался вместе с «Гончими из Хеджмура» под командованием леди Гретхен. А Брей сожгли люди Лукаса.

Теперь на лице всадника медленно появилась улыбка.

– В таком случае мы с тобой друзья, Трент Ферран. Меня зовут Рейнхарт, и в отсутствие моего отца я исполняю обязанности правителя Стормдейла. Пойдем, парень, пусть магистр Вильгельм займется твоими ранами.

– Меня укусили, – пробормотал Трент, оттягивая воротник рубашки, чтобы взглянуть наконец на свою рану. Вместе с тканью от кожи отделилась засохшая корка крови, под ней показался свежий розовый шрам. Кожу пощипывало, в глубине раны болели, ныли мышцы. «Моя рана почти успела затянуться, как такое может быть?» – недоуменно подумал Трент.

– В чем дело, парень? – заметив замешательство Трента, спросил Рейнхарт.

– Ничего, все в порядке, – ответил Трент, поспешно прикрывая окровавленной рубашкой шрам. – Вас здесь много? Я слышал лошадиный храп и стук копыт.

– Пять сотен Рыцарей из Стормдейла, – ответил Рейнхарт. – И если ты, брат Волка, захочешь участвовать в нашем походе, мы, пожалуй, найдем для тебя коня.

– В походе? – переспросил Трент, придвигаясь ближе к лорду-оленю. Его лошадь нервно заржала, теперь ее заставлял нервничать слишком близко подошедший незнакомый человек.

– Именно так, – кивнул Рейнхарт, и в это время у него за спиной из дыма начали появляться новые и новые всадники. – Мы отправляемся на войну.