Глава 1

Слабое утешение

Телохранитель Кабана стоял в толпе, окруженный солдатами лордов-котов. Во всех направлениях были видны палатки – целый городок, раскинутый для тысяч людей, собравшихся у подножия гор Уайтпикс. Звон кузнечных молотков по стали постоянно напоминал каждому солдату о том, что они находятся на войне. Многие солдаты носили одинаковую униформу – красные плащи Львиной гвардии были накинуты на плечи как лиссийских, так и бастийских бойцов. Если уроженцы Семиземелья более или менее терпимо относились к царящему в Стурмланде лютому холоду, сказать того же о родившихся в теплых джунглях бастийцах было нельзя. Казалось, совсем недавно они вошли парадным маршем в Лонграйдингс налегке, почти в одних нагрудных пластинах и наручах – спокойные, уверенные в себе. Но теперь, впервые в жизни оказавшись далеко на севере, испытав на себе все прелести лиссийской зимы, они сникли и приуныли – это хорошо было заметно по выражению их лиц.

Из восьми телохранителей Кабана двое оставались в центре группы, жались ближе к разведенному костру, остальные же шесть – это были угры – внешне оставались совершенно равнодушными к холоду. Первые двое – Ринглин и Айбел – держали над огнем раскрытые ладони, словно желая впитать через них хоть частицу тепла. Путешествие из Вермайра выдалось тяжелым, они шли по дорогам Бедленда – то, что называлось в этих Проклятых землях дорогами, скорее можно называть проложенными в непролазной грязи размытыми колеями. Добавьте к этому несущий ледяную крупу, пронизывающий до костей ветер, и вы получите полное представление о том, каково это – брести по таким дорогам.

Удивительно, но Гектор, казалось, очень легко и спокойно переносил все эти трудности, во всяком случае, он ни разу ни на что не пожаловался за все пять дней пути. Их отряд возглавлял капитан Стефан, хвастливый молодой племянник шерифа Мюллера, лорда Проклятых земель. Беспрестанная похвальба и бестолковая бравада не помогли Стефану завоевать авторитет среди своих спутников, скорее одарили его новыми недоброжелателями, в числе которых были телохранители Кабана. Что касается Гектора, то он просто предпочитал не замечать этого дурака. Барон Гектор ехал верхом на позаимствованном у лордов-крыс большом черном коне, сидел в седле, опустив голову, глубоко погруженный в свои мысли, и крайне редко вступал в разговор со своими спутниками. Их сопровождал лорд-ворон Флинт, птица-связник Оникса. Сейчас, по прибытии в лагерь, он первым вошел в шатер Оникса, чтобы доложиться своему главнокомандующему. Гектор и Стефан остались дожидаться у входа в шатер. Затем Гектора пригласили войти внутрь.

Шатер Оникса оказался роскошным – под ногами стелился огромный пушистый красный ковер, по углам стояли жаровни, поэтому в шатре было тепло, как в июле. Судя по всему, Оникс не привык путешествовать налегке – все было устроено так, чтобы шатер превратился в уголок далекой родины лорда-пантеры. На стенах и потолке развешены чучела каких-то диковинных зверей и выбеленные временем черепа, на ковре расставлены сундуки, столики и стулья из красного дерева, инкрустированные поблескивавшим в отсветах огня перламутром и золотом. В алькове виднелась огромная квадратная кровать на четырех массивных ножках – такая кровать не втиснулась бы ни в одну из обычных солдатских палаток. На кровати, свернувшись клубком, спали два черных кота – тоже невероятных размеров. Но не эти чудеса приковали к себе внимание Гектора, а лежащее ничком на полу тело.

– Кто это был? – спросил лорд-кабан.

– Разведчик из Стормдейла, – ответил Оникс, проходя мимо юного магистра. Гектор невольно сжался, глядя на двухметрового лорда-пантеру с низким голосом, грохочущим словно катящиеся с горы камни. На плечи Оникса был наброшен роскошный плащ из медвежьей шкуры, застегнутый под горлом толстой золотой цепочкой. Под плащом бугрилась могучая грудь лорда-пантеры.

– Как близко ему удалось подобраться в вашему лагерю, милорд?

– Достаточно близко, чтобы заставить меня подумать, что он был не один, магистр, – ответил Оникс, переворачивая тело своей гигантской босой ступней. Остекленевшие глаза трупа уставились в потолок, на горле показалось выходное отверстие поразившей разведчика стрелы. Серый плащ мертвеца был пропитан кровью, на нагрудной пластине из светлой кожи можно было рассмотреть тисненый силуэт белого медведя из Айсгартена.

– Боитесь, что герцогу Генрику уже известна точная численность вашего войска?

– Я ничего не боюсь, – спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, ответил Оникс. – Хочу лишь, чтобы мы поймали одного из разведчиков живым, чтобы допросить его о возможностях Белого Медведя. Солдаты шерифа Мюллера – настоящий сброд, никакой дисциплины. Не сомневаюсь, что если у этого разведчика были товарищи, они за километр услышали их. Если бы среди людей Мюллера оказался хотя бы один бастийский солдат, у нас сейчас был бы в руках живой стурмландец, которого можно допросить.

«Ему нужен «язык», братец, и в этом ты можешь ему помочь», – прошептал бес-Винсент, обвернувшийся вокруг шеи магистра наподобие призрачного хорька.

Стоявший в углу шатра лорд-ворон Флинт налил себе бокал вина – бульканье жидкости заставило Гектора повернуть голову. Ворон с копной жестких черных волос на голове и крючковатым носом пристально наблюдал за Кабаном.

«Никто тебе не верит, братец, – вздохнул Винсент. – Стоило ли тащиться сюда только ради того, чтобы тебя пришили? Говорил я тебе – не ходи!»

– Ну что же, – сказал наконец лорд-кот. – Я много слышал о тебе, юноша. Скажи, почему ты решил переметнуться на другую сторону? Всего несколько недель назад ты был членом Совета Волка – откуда такая резкая перемена?

Гектор на секунду задержал дыхание, стараясь успокоиться и собраться. Ему предстояло убедить Оникса в том, что теперь он полностью на его стороне. Для Гектора это было вопросом жизни и смерти.

– Совет Волка утратил смысл, превратился в сборище испуганных верлордов, боящихся склонить колени перед Лукасом. Мы собрались вокруг Волка из чувства преданности, и я солгал бы, сказав, что не считал в свое время Дрю Феррана своим другом. Но он стал другим, совсем не тем парнем, каким я знал его когда-то. Со временем он обнаружил, что не способен исполнить свое высокое предназначение. Его сердце и ум вошли в противоречие друг с другом. Когда Дрю был позарез нужен своей стране, он при первой же возможности сбежал на поиски леди Гретхен. Поставил свою подругу выше интересов всего народа.

Гектор знал, что это лишь полуправда. Хотя Дрю действительно чувствовал себя неуютно в роли верховного правителя, его решение отправиться на поиски Гретхен было продиктовано не эгоизмом, а чувством ответственности за судьбу и жизнь своих друзей. Его мотивы были убедительны, и, если уж говорить начистоту, сам Гектор благословил юного Волка покинуть Хайклифф и отправиться на поиски Лисицы, похищенной принцем Лукасом и его гвардейцами. Если бы Дрю удалось освободить Гретхен и привезти ее домой, кто знает, как бы оно все повернулось в дальнейшем. Однако конец этой истории оказался печальным для всех, и теперь Гектору приходится защищать себя перед Ониксом. Если для этого требуется предать память о своем дорогом покойном друге, пусть будет так.

– Странно, – сказал лорд-пантера. – Я думал, ты считаешь привязанность между друзьями достойной восхищения. Разве лисийцам не свойственно ставить тех, кто им дорог, превыше всего?

– Нет, когда такая привязанность вредит интересам государства, милорд. Это был безрассудный, эгоистичный поступок человека, которому нет никакого дела до народа Лиссии. Увы, единственный оставшийся в живых член Совета Волка, герцог Манфред, так и не понял до сих пор, что Волк – вовсе не спаситель Семиземелья.

– Манфред – единственный оставшийся в живых член Совета? Ты уверен в этом?

– Дрю исчез и, как я полагаю, мертв. Разве в Кейп Гала не обнаружили его оторванную руку? Да, Дрю крепкий парень, но мне не верится, что даже он мог бы оправиться, получив такое увечье. Лорда-акулу, Вегу, я убил своими руками – проткнул ему брюхо серебряной стрелой и отправил за борт его собственного корабля кормить рыб. Поэтому могу твердо ответить на ваш вопрос: да, я уверен.

– А герцог Берган?

– Мертв, насколько мне известно. Мертв и погребен под скалами Хайклиффа.

Оникс хмыкнул.

«Ой, нехорошо это, братец, нехорошо».

– Что вас рассмешило? – нервно спросил Гектор.

– Скажи ему, – велел Оникс, и Флинт выступил вперед.

– Берган жив.

Колени Гектора подогнулись, и ему пришлось напрячься, чтобы выпрямить их.

Заметив это, Оникс спросил:

– Ты удивлен?

– А разве все мы не удивлены этим? – с трудом выдохнул Гектор. – Но как это могло случиться? Его засыпало землей, это видели солдаты Львиной гвардии, разве не так?

– Так-то оно так, – ответил Ворон, прихлебывая из бокала. – Но тем не менее он выжил.

– Вы уверены в этом?

Флинт спокойно допил вино и поставил опустевший бокал на столик.

– Наши разведчики видели его в сопровождении еще нескольких людей у подножия гор Уайтпикс.

– Они не ошиблись, это он?

– Его должно было раздавить землей, но это точно он.

– И что же вы собираетесь делать? – спросил Гектор, крайне встревоженный известием о спасении лорда-медведя. В детстве он был для Гектора как дядя, тогда юный Кабан восхищался им, но впоследствии разочаровался в герцоге и перестал считать его своим другом. И вот, выходит, Берган жив? Ну и дела!

– Я схвачу Бергана сам, причем раньше, чем он доберется до крепости Генрика, – сказал Оникс, сжимая кулаки. – До укреплений, построенных в горах Белым Медведем, ему еще несколько дней пути. Герцог из Стурмланда не сидел сложа руки, когда в Лиссии разразилась война.

– Укрепления? – переспросил Гектор. – А я думал, что Генрик постарается остаться в стороне и попробует под шумок снова сделать свой Стурмланд независимой страной, как это уже было когда-то.

– Не знаю, какие у него были планы, но к войне он свой народ подготовил, – произнес Оникс. – И весьма мудро поступил, хочу заметить, учитывая то, что надвигается. Однако никакого отделения от Семиземелья не произойдет, все они принесут клятву верности новому королю. И еще раз склонятся перед лордом-котом.

– В Уайтпикс мы столкнулись с непредвиденным сопротивлением и поразительной отвагой местных жителей, – добавил Флинт. – Я сам вылетал на воздушную разведку и видел – они натренировали свое зрение так, чтобы высматривать Воронов. Должен признать, это впечатляет. Вдоль южного края горного хребта сооружены стены из дерева и льда, они окружают владения Белого Медведя и обеспечивают его войска дополнительной защитой. Вторгнуться туда из Бедленда будет непросто даже нам, несмотря на наше численное превосходство.

– Как вы предполагаете схватить Бергана? – спросил Гектор. – Без хорошей драки он не сдастся.

– Берган встретит достойного противника, когда я лично перехвачу его маленькую шайку, – презрительно усмехнулся Оникс. – Вы, лиссийские верлорды, в подметки не годитесь нам, оборотням из Баста.

Он обернулся к Флинту и добавил:

– Прикажи, чтобы пятьдесят наших лучших бойцов седлали коней, мы немедленно отправляемся, чтобы схватить этого Медведя-надоедалу.

Флинт поклонился, прищелкнул каблуками и направился к выходу из шатра.

– Погодите! – сказал Гектор, поднимая свою обтянутую перчаткой руку. – У меня есть предложение получше.

Ворон и Пантера скептически посмотрели на юного магистра.

– У тебя есть предложение получше, чем у лорда Оникса? – спросил лорд-ворон.

– Дай мальчишке сказать, Флинт. Может быть, слова моей сестрицы Опал не совсем были лишены смысла, когда она так настаивала, чтобы мы дали ему место в Совете принца, – произнес Оникс и перевел взгляд на Гектора. – Ну? Давай, выкладывай свое замечательное предложение.

«Хорошо, Гектор. Ты сумел завладеть их вниманием».

– Не нужно захватывать Бергана.

Флинт расхохотался, но Оникс поднял руку, заставляя его замолчать.

– Любопытно. Продолжай, магистр.

– Дайте мне встретиться с ним, с парой моих людей. Если Берган все это время провел в дикой глуши, он вряд ли мог что-нибудь услышать о том, что произошло у меня с Вегой и Манфредом. В этом случае он по-прежнему должен доверять мне.

– А если нет? – спросил лорд-пантера.

– В вашей армии найдется балласт – воры, отморозки и прочие мерзавцы, которыми не жалко пожертвовать? Много их не потребуется – ровно столько, чтобы я с моими людьми смог продемонстрировать Медведю свою преданность.

Оникс посмотрел на Флинта.

– Например, недоумки Мюллера, милорд. А командовать ими можно поставить племянника шерифа, этого идиота Стефана.

Оникс кивнул и спросил:

– И что дальше, Черная Рука?

– Продемонстрировав нашу преданность, мы присоединимся к герцогу, чтобы проделать остаток пути вместе с ним. Я смогу проникнуть в Айсгартен, что не удастся никому другому. Оказавшись за стенами города Белого Медведя, я повалю городские стены изнутри. Не я приведу к вам герцога Бергана, вы сами возьмете его, причем не одного, а вместе с герцогом Генриком и другими верлордами, которые объединились против Льва.

«Но это еще не все, дорогой братец, – прошептал бес-Винсент. – Твой план этим не исчерпывается, разве не так? Назвать тебе другую причину, по которой ты стремишься в Стракенберг? Если верить легендам, во дворце Белого Медведя спрятан Посох Змея, охраняемый Дочерьми Айсгартена. Можно лишь гадать, какие тайны могут раскрыться, если этот артефакт попадет в твои руки».

Винсент был прав, он знал что говорил. И их отцу было известно, что Посох Зме́я – не миф. Этот посох на самом деле существует, он – древнее, затерявшееся во времени наследие Драконов.

– Ваш план хорош, лорд-магистр, – сказал Флинт, – однако есть одна проблема. Вы ничего не знаете о внутреннем устройстве Айсгартена. Это город-крепость, вырезанная прямо в склоне горы Стракенберг. На протяжении десятилетий Генрик скрывает секреты Айсгартена от всех чужаков, поэтому о слабых местах города могут знать только свои, стурмландцы.

– Только стурмландцы могут что-то знать о секретах Айсгартена? – переспросил Гектор. – Наподобие того, что валяется мертвым у ваших ног?

Гектор стянул с рук перчатки, аккуратно свернул их и засунул за поясной ремень. Оникс и Флинт с омерзением взглянули на почерневшую руку магистра – она казалась высохшей как у мумии, и когда Гектор сжал ее в кулак, кожа натянулась на костяшках пальцев так, словно готова была лопнуть.

– Вы закончили с телом этого разведчика, милорд? – осведомился Гектор.

Оникс медленно кивнул, не сводя глаз с черной руки магистра.

Гектор раскрыл свой походный саквояж и принялся доставать из него странные предметы – тонкие металлические шпатели, стеклянную банку с темно-желтым порошком, черную свечу.

«Очень хорошо, братец. Ты не настолько безнадежен, как может показаться».

Гектор не обратил на голос беса ни малейшего внимания и продолжал доставать из саквояжа все, что необходимо для установления контакта с мертвыми.

– Вы сказали, что не смогли допросить пленного? – спросил он, улыбаясь. – Я помогу вам сделать это.

 

Глава 2

Маски сброшены

Прорезавшая Брекенхольм дорога Даймлинг-роуд была пуста, лишь одинокая босая фигура медленно брела по ней по направлению к южным воротам города. Рольф, ссутулившись и прячась в тенях, пробирался мимо домов, окружавших эту главную улицу. Телохранитель Бабы Корги остановился, поравнявшись с последним строением перед высоким деревянным частоколом. Спрятавшись за бочкой для сбора дождевой воды, он внимательно присмотрелся к тому, что у него впереди.

А там были два солдата из Городской стражи, стоявшие возле двухметровых ворот, запертых массивной задвижкой, сделанной из ствола дерева. Рольфу было известно, что запирающий механизм находится в правой башне ворот и открывается изнутри. Но это не имело значения для немого гиганта, он не собирался входить с земли. Рольф порылся в складках своего грязного плаща, вытащил оттуда духовую трубку, запустил пальцы в маленький деревянный ящичек на своем поясе и осторожно вынул из него две стрелы. Проверил дистанцию – приблизительно двенадцать метров. Вложил стрелу в трубку и поднес ее к губам.

Первый охранник, которому стрела вонзилась в шею, свалился на землю раньше, чем его товарищ успел понять, что же происходит. Яд, которым были смазаны стрелы, действовал моментально, сердце охранника остановилось прежде, чем его напарник наклонился, чтобы помочь товарищу. Следующая стрела поразила второго охранника в запястье протянутой руки, и глаза солдата широко раскрылись. Последним, что успел увидеть солдат, была появившаяся из темноты фигура цыгана. В следующую секунду охранник свалился мертвым на своего уже лежащего на земле товарища.

Не теряя времени, Рольф оттащил трупы от ворот и спрятал их в тени за башней. Вновь порывшись под плащом, он вытащил два длинных зазубренных кинжала, сделанных из черного кремня, найденных в глубине Дайрвудского леса. Подойдя к стене, Рольф начал подниматься по ней, втыкая кинжалы в дерево и подтягиваясь на них. Взобравшись на вершину городской стены, он выглянул наружу.

Перед ним на башне находились еще трое стражников в зеленых плащах, они стояли спиной к Рольфу и смотрели на окрестные луга и лес. Над башней был подвешен большой медный колокол, рядом с ним спускалась вниз открытая лестница. Три копья стояли на подставке – недалеко, но недостаточно близко от стражников. Рольф беззвучно перевалился через деревянный парапет, опустил босые ноги на настил. Вновь появилась на свет духовая трубка, еще три стрелы были осторожно вынуты из деревянного ящичка. Один из охранников указывал куда-то в темноту и о чем-то говорил встревоженным тоном. Рольф увидел также, как один за другим гаснут факелы на Караульных деревьях – все шло по плану.

Первый Зеленый плащ получил стрелу в затылок и замертво свалился со стены. Рольфу не повезло – двое оставшихся стражников уже повернулись к колоколу и своим копьям. Огромного роста цыган бросил свою духовую трубку, выхватил кинжалы и кинулся навстречу ближайшему из солдат, который уже направлялся к колоколу. Однако элемент неожиданности был уже утерян, и охранник успел выхватить из-за пояса свой кинжал, а его товарищ потянулся за копьем. Рольф метнул свой первый кинжал, попал в руку, в которой солдат держал кинжал, и она безвольно повисла. В следующую секунду цыган приблизился и нанес охраннику несколько смертельных ударов.

Видя, что дорогу к колоколу преграждает цыган-убийца, третий, последний, охранник громко закричал, его голос раскатился над всей крепостной стеной. Проклиная свою неудачу, Рольф выхватил из тела убитого солдата оба кремневых кинжала и бросился на последнего охранника. Зеленый плащ сделал выпад своим копьем, но Рольф успел упасть, покатился и проскользнул по деревянному настилу мимо ног охранника. Кремневый кинжал перерезал сухожилие на ноге солдата, и тот свалился на доски рядом с цыганом. Охранник заорал, но Рольф навалился на охранника сверху, придавил его своим тяжелым телом.

– Пожалуйста! – крикнул охранник, умоляя о милосердии. – У меня есть жена! Семья!

Рольф усмехнулся, обнажил свои острые зубы у самого лица охранника.

– Семья? – переспросил Лесовик. Он крайне редко нарушал молчание, поэтому его голос прозвучал хрипло, как тупая пила по дереву: – Это моя семья приближается!

Телохранитель Бабы Корги впился зубами в глотку солдата – зеленый плащ охранника быстро окрасился в красный цвет.

Гретхен стояла на балконе, глядя сверху на Брекенхольм. Час был поздний, когда Лисица проснулась, город уже погрузился в сон. Хорошо знать, что рядом с ней Уитли – леди-медведица спала в соседней комнате. Впервые узнав о том, что ее кузина собирается стать следопытом, Гретхен насмешливо фыркнула, но позднее, увидев Уитли в деле, прониклась к ней уважением и испытывала зависть оттого, что ее кузина, в отличие от большинства верледи, стала вольной птицей.

Апартаменты, которые отвели Лисице, были более чем комфортабельными. По распоряжению герцогини Ранье слуги приготовили для нее самое лучшее помещение, в котором имелось все, что требовалось для принцессы, – туалетный столик с зеркалами, заставленный пудрой и духами, книжная полка, набитая произведениями писателей-классиков, гардероб с бесчисленными красивыми платьями. Но, несмотря на это, Гретхен не чувствовала удовлетворения – некогда эгоистичная леди из Хеджмура теперь все чаще задумывалась не о себе, а о своих друзьях и о том, где они сейчас, в каком уголке Лиссии.

К счастью, за Гектора можно было не волноваться. Гретхен узнала, что несколько верлордов, включая юного Кабана, сумели благополучно бежать из Хайклиффа на корабле во время штурма города, который вели омирские Псы и Коты из Баста.

А вот следы Дрю затерялись, он был сейчас Бренн знает где. Сердце Гретхен сжималось, когда она думала о том, где он может быть сейчас и что с ним. Принц Лукас превратился в чудовище, стал бледной тенью того юноши, с которым Гретхен была помолвлена с самого детства. Было время, когда она восхищалась принцем, но после того как он обошелся с ней самой и всей Лиссией, возненавидела его. В лице Дрю она нашла человека, который по-новому открыл для нее Лиссию, показал ей, как тяжело живется в ней простым людям. Гретхен вспомнила о том, как они познакомились с Дрю, вспомнила взгляд его серых глаз, непослушную копну темных волос – пыльных с дороги, требующих горячей ванны и хорошего парикмахера. Вспомнила его незнание этикета, то, каким неловким он выглядел в окружении аристократов, и улыбнулась. Но улыбка слетела с ее лица, когда Гретхен вспомнила о том, какой при этом была она сама – избалованная принцесса, которая все знает лучше других. Как же глупо она себя вела!

– О чем задумалась?

Гретхен обернулась и с удивлением заметила стоящую неподалеку от себя Уитли. Лисица покраснела.

– Не спится. Тебе тоже?

– Услышала, как ты ходишь, – с улыбкой ответила Уитли. – Должна заметить, что для такого нежного цветочка, как ты, у тебя довольно тяжелая поступь.

– Прости. Меня что-то тревожит, хотя теперь, казалось бы, у нас надежная крыша над головой.

– Хорошо тебя понимаю. Каждый раз, вернувшись из разведки, я ощущаю что-то похожее…

Уитли не договорила и напряглась, всматриваясь куда-то за спину Гретхен – за стены Брекенхольма.

– В чем дело? – спросила Лисица, переводя взгляд на Дайрвуд.

– Огни, – ответила Уитли, и лицо ее стало встревоженным.

– Огни? Я ничего не вижу.

– И не можешь видеть. Караульные башни находятся на деревьях за лугом. Их огни горят всю ночь – это сигнал для Городской стражи, которая караулит стены.

Уитли потянулась за своей прислоненной к перилам балкона боевой дубинкой.

– Сейчас огни не горят. Ни один.

Скакавший верхом на Шторме по залитой лужами Даймлинг-роуд Трент был одним из первых, кто заметил, как гаснут, скрываются во тьме сигнальные огни. Светящиеся сквозь густую листву, эти огни говорили о том, что опасное путешествие через Дайрвудский лес подходит к концу – приближаясь к Брекенхольму, Трент видел все больше этих огней, они радовали сердце любого путника. Когда мигнул и погас первый факел, юноша не забеспокоился – мало ли что могло случиться, но за первым огнем стали гаснуть и другие. Один за одним огни гасли, а вскоре раздались и отчаянные крики людей.

Когда среди деревьев начали появляться темные фигуры, коня и его всадника охватил страх. Весь лес неожиданно ожил, из темноты показалась масса рук с копьями, лохматые головы – толпа диких Лесовиков молча пробиралась сквозь подлесок и грязь. Увидев одинокого всадника, несколько Лесовиков отделились от основной массы и направились наперехват.

– Хей! – крикнул Трент, пришпоривая своего коня, гоня его прямо на толпу окружающих его Лесовиков. Один из дикарей появился прямо перед Штормом – черный от грязи, сквозь которую проглядывали нанесенные на кожу синей краской узоры. Лесовик занес свой топор, но Шторм уже налетел на дикаря, ударил его в грудь – резко хрустнули раздробленные ребра. Конь и всадник вырвались из окружения и помчались дальше по Даймлинг-роуд, вылетев из-под полога леса.

Луга, среди которых оказались Трент и Шторм, были удивительно красивы в ясный весенний день – огромные, покрытые изумрудной травой открытые пространства резко контрастировали с мрачным темным лесом. Но сейчас, посреди зимы, учитывая сотни бегущих за спинами юноши и коня дикарей луга выглядели страшными, опасными, кошмарными. Тишину разорвали крики Лесовиков, напоминавшие вой и лай диких животных, и чем ближе приближался к Брекенхольму всадник, тем громче они становились. Лесовики шли стеной, с копьями и топорами, дубинками и кинжалами, луками и духовыми трубками – их оружие было самодельным, но от этого не менее смертоносным. На головах некоторых Лесовиков виднелись повязки с торчащими из них перьями, на шеях дикарей сухо бренчали ожерелья из костей и мелких черепов. Показавшиеся впереди городские ворота были закрыты, и Трент с ужасом понял, что попал в ловушку – перед ним глухая стена, за спиной орда Лесовиков. И голое поле вокруг.

– Ворота! – закричал Трент, подлетая к огромным воротам и исчезая в их тени. Копыта Шторма начали вязнуть и проскальзывать в взбитой колесами телег грязи. Трент направил коня вдоль огромных ворот, яростно колотя в них кулаком.

– Ради всего святого! – орал он, оглядываясь назад, на луг, на приближающихся Лесовиков. – Откройте ворота!

Неожиданно заскрипели тяжелые колеса, механизм отодвинул массивный засов, и створки ворот стали открываться наружу. Трент натянул поводья, Шторм нервно заржал и, когда просвет стал достаточно широким, проскочил в ворота.

– Закрывайте! – крикнул Трент, обращаясь к стражникам. – Я уже внутри!

Он оглянулся назад, но с ужасом увидел, что механизм продолжает работать, а ворота открываются все шире и шире.

– Ворота! – изо всех сил завопил Трент. – На город напали! Закройте их!

В этот момент он увидел двух мертвецов в зеленых плащах, они лежали у подножия одной из башен. В следующий миг первая волна Лесовиков прорвалась сквозь открытые ворота, и в Брекенхольме началась кровавая резня.

 

Глава 3

Голодное дитя

Зверь из Баста развалился в кресле, наблюдая за Гектором и шепча что-то на ухо лорду Флинту. Тело убитого стурмландского разведчика лежало с раскинутыми руками на мерзлой земле – ковер и мебель убрали в сторону, чтобы освободить место для юного лорда-кабана. В шатре горели зажженные свечи, но самый яркий свет шел от черной восковой свечи, которую держал в своей правой руке Гектор. Труп был обведен полосой из бримстоуна, тем же желтым порошком на полу были начерчены магические знаки. Гектор обнаружил, что Оникса трудно чем-либо удивить, лорд-пантера уделял мало внимания тому, чем занят магистр.

«Видишь, как он болтает, пока ты работаешь, братец? – шепнул бес-Винсент. – Издевается над тобой!»

С этим трудно было поспорить – переговариваясь с лордом-вороном во время подготовки к сеансу некромантии, лорд-пантера действительно демонстрировал свое полнейшее неуважение к Гектору. Еще больше мешал Гектору Флинт, то и дело хихикавший и, возможно, ожидавший, что магистр допустит ошибку и у него ничего не получится. Гектор старался не отвлекаться, продолжал шептать заклинания, открывая путь для потока черной магической силы, которая позволит получить от мертвеца ответы на заданные ему вопросы.

Несомненно, Оникс пытался сбить Гектора с толку и унизить его, но магистра не интересовало, было ли безразличие лорда-кота к его работе наигранным или неподдельным. Скоро, очень скоро, Зверю из Баста придется заинтересоваться тем, что происходит, да еще как заинтересоваться!

Гектор наклонил горящую черную свечу так, чтобы расплавленный воск капал на ладонь его иссохшей левой руки. До его ноздрей донесся запах тлеющей плоти. Гектор сжал левую ладонь в кулак – расплавленный черный воск потек у него между пальцами, начал капать на холодный пол шатра. Неожиданно Гектор оборвал чтение заклинаний и трижды ударил по земле своим дымящимся иссохшим кулаком. Парусиновые стенки шатра хлопнули, внутри шатра пролетел порыв ветра, загасивший все свечи, кроме одной, черной, которую держал в правой руке магистр.

Оникс и Флинт замолчали, лорд-пантера выпрямился в своем кресле, вытянул шею, чтобы лучше видеть то, что происходит у его ног. Лорд-ворон нервно облизнул свои губы, уставившись вслед за Ониксом на мерцающее в руке Гектора пламя черной свечи.

– Восстань, создание, и отвечай по приказу твоего господина! – приказал Гектор и позволил себе хмыкнуть.

«Теперь-то они заинтересуются!»

Понемногу мертвый стурмландец начал двигаться. Вначале вздрогнули и зашевелились ноги разведчика, затем по всему телу пробежала дрожь. Принялись судорожно сгибаться и разгибаться пальцы на руках. Труп медленно приподнялся, словно на невидимых нитях, и сел на полу. Черная свеча Гектора осветила бледное лицо с ввалившимися щеками, из пробитого горла вытекла темная струйка. Внезапно труп открыл глаза, в которых Гектор увидел уже знакомые ему голубые огоньки.

За спиной Гектора громко ахнули Оникс и Флинт, их беззаботное настроение как рукой сняло. Теперь их внимание было приковано к медленно поднявшемуся с земли магистру. Гектор раскрыл залитую черным воском левую ладонь и согнул ее.

– Встань, – повторил Гектор. Труп вновь зашевелился, поднялся на ноги и встал, пошатываясь, словно новорожденный ягненок.

Голова мертвого стурмландца повернулась в одну сторону, затем в другую, неуклюже дергаясь при этом. Горящие синим светом глаза мертвеца прищурились, заметив беса-Винсента, и труп зашипел, словно кошка при виде собаки. Затем взгляд мертвеца остановился на Гекторе. Рот стурмландца приоткрылся, стал виден темный язык и испачканные кровью зубы – кровавый ручеек потек изо рта, пятная грязный плащ.

– Где я? – прошептал мертвец, с трудом произнося слова.

Гектор какое-то время рассматривал стурмландца – тот был совсем молодым парнем, не старше самого магистра. Чей-то сын, а может быть, и муж, чью жизнь оборвала пронзившая горло стрела. Война – грязное дело, независимо от того, на чьей стороне сражался этот несчастный, душу которого она похитила. Теперь, набив руку, Гектор даже получал удовольствие от общения с мертвыми. Были мертвецы, с которыми следовало держаться осторожно, – например, Ванкаскан или Вега, предавшие Гектора, когда были еще живы, но этот северянин не принадлежал к их числу. Это просто труп незнакомца, которого необходимо допросить, а затем отпустить его несчастную душу на волю.

– Не бойся, – сказал Гектор, выдавливая из себя улыбку. – Ты в безопасности. Я просто задам тебе несколько вопросов, и ты должен будешь ответить на них. После этого ты возвратишься в покой, в свой долгий сон.

– Долгий сон? – выдохнул труп, и его горящие синие глаза неожиданно расширились.

– Да, – вздохнул магистр, сочувственно пожимая плечами. Челюсть мертвеца задрожала, казалось, что он вот-вот заплачет. Гектор обернулся и посмотрел на Оникса, но уже не сочувствующим, а холодным, уверенным взглядом. – У вас были к нему вопросы, милорд?

Оникс поднялся с кресла, подошел ближе, следом за ним приблизился и Ворон. Лорд-пантера склонил голову набок, изучая труп. Мертвец тоже склонил свою голову, повторяя, словно в призрачном зеркале, движения Оникса.

– Поразительно, – произнес лорд-кот, и на сей раз его глубокий голос прозвучал на удивление тихо и мягко.

Гектор немного подождал, глядя на всех троих. Верлорды и воскресший мертвец уставились друг на друга, а магистр наблюдал за ними, стараясь не слишком явно гордиться собой. В мерцающем свете свечи Гектор заметил выступивший над бровью Флинта пот – Ворон, как завороженный, не мог оторвать своих глаз от воскресшего разведчика.

«После этого они не будут сомневаться в твоих силах, братец», – хихикнул бес.

– О чем я должен спросить его? – прошептал Гектор, наклонившись к уху Оникса.

Лорд-пантера вышел из оцепенения и сказал, обращаясь к магистру, но при этом не сводя глаз с мертвеца:

– Сколько с ним было людей?

Гектор повернулся к солдату и повторил ему вопрос:

– Сколько разведчиков было в вашей группе?

Мертвый стурмландец облизнул губы, перевел взгляд на магистра.

– Еще трое, – глухо ответил мертвец. – Спрятались. Вернулись в лагерь. Сообщить герцогу Генрику.

Оникс зарычал, обнажая зубы. Гектор заметил, что клыки у Оникса стали больше, чем прежде, сейчас они скрипели и терлись друг о друга.

– Значит, Белому Медведю известно, сколько нас, – произнес Флинт.

– Думаешь, я этого не знаю, Ворон? – сказал Оникс, искоса бросая взгляд на черноволосого лорда-птицу.

– У вас есть еще вопросы, милорд? – спросил Гектор.

– Есть, магистр, – ответил лорд-кот.

Вначале последовали вопросы о численности стурмландской армии и ее вооружении, о том, где расположены части Генрика в Уайтпиксе и какие неожиданности могут поджидать бастийцев, когда они двинутся в горы. Мертвец послушно отвечал, назвал точную численность армии герцога Генрика, указал слабые места в ее обороне. Правда, таких слабых мест почти не было, Белый Медведь основательно подготовился к сражению. Самым важным являлось известие о том, что Генрик вывел почти всю свою армию из Айсгартена и рассредоточил ее на склонах Уайтпикса. В городе осталось совсем мало солдат, а с севера стурмландская столица вовсе была беззащитна. Эта информация очень пригодилась самому Гектору, он окончательно убедился в том, что его план верен.

– Вот видите! – воскликнул Гектор, глаза которого радостно загорелись. – Это великолепно! Город никто не охраняет, я проберусь в него, и ничто не сможет меня остановить. Я захвачу Айсгартен!

– Мы захватим Айсгартен, лорд Черная Рука, – поправил его Флинт, пристально наблюдая за пришедшим в возбуждение лордом-кабаном. Оникс не обратил внимания на их перепалку, его внимание по-прежнему было приковано к неуклюже дергающемуся трупу, стоящему внутри очерченного желтым порошком круга. Лицо Оникса было мрачным и удивленным.

– Разумеется, милорд, – согласился Гектор и взмахнул, извиняясь, своей черной рукой. – Я просто оговорился, вот и все. Айсгартен будет нашим, как только я проникну за его белые стены.

– Однако как именно вы собираетесь разрушить городские стены изнутри? – спросил Флинт. – Я сам мог бы слетать и сделать эту работу, если она под силу одному человеку. Но в городе все же остались солдаты, как вы собираетесь с этим справиться? Прибавьте отряды самообороны – о них наш мертвый приятель тоже упомянул. Сколько у вас телохранителей, лорд-кабан? Восемь? Не маловато ли?

– Простите, лорд Флинт, – улыбнулся Гектор, – но предоставьте мне самому заботиться о своих телохранителях. Вы недооцениваете их возможностей и опасность, которая может грозить вам самому.

Лорд-ворон хмыкнул, собирался что-то возразить, но Оникс оборвал его.

– Это существо способно чувствовать боль? – спросил лорд-пантера, глядя прищуренными глазами на труп.

Неожиданный вопрос застал Гектора врасплох.

– На духовном уровне да, милорд, но не физическую боль. Мертвое тело, насколько я понимаю, нечувствительно к боли.

– Значит, он не опасен?

– Вовсе нет, сир. Воскресшие мертвецы очень опасны. Считается, правда, что общение с Детьми Голубого пламени безопасно для магистра, только пока он находится с внешней стороны магического круга, – Гектор облизнул губы, уже понимая, куда клонится этот разговор. Его мысли вернулись к бегству из Вайрмвуда – как же давно это было! – когда они с Дрю столкнулись с мертвым шаманом Лесовиков, и тогда сеанс общения с мертвыми закончился чудовищной ошибкой. При воспоминании о том случае у Гектора до сих пор перехватывало дыхание.

– Мы получили ответы на все интересующие нас вопросы, милорд, – продолжил магистр, которому очень не нравилось столь пристальное внимание лорда-кота к трупу. Отношение самого Гектора к мертвому стурмландцу не изменилось – это был простой солдат, погибший при исполнении своего долга. Он не виноват ни в чем, он был лишь пешкой в игре верлордов. Общение с мертвецом не доставляло Гектору ни малейшего удовольствия, слишком просто оказалось управлять им.

– Я за свою жизнь много раз вступал в схватки с разными зверями, Черная Рука, – сказал лорд-пантера. – Но эта обещает стать самой необычной. Дитя Голубого света, так ты его назвал?

– Быть может, уже отпустим его? – спросил Гектор. – Пока бримстоун и магические знаки сдерживают его… аппетит.

– А если круг будет разорван? – осведомился Оникс, понимая, к чему клонит магистр.

– Тогда вы выпустите Дитя на волю, – произнес Гектор охрипшим от волнения голосом.

– А что в этом плохого? – держась в некотором отдалении, поинтересовался Флинт.

Гектор повернулся к Ворону, в сторону от Оникса и мертвого стурмландца.

– Дети Голубого пламени не так уж сильно отличаются от обычных людей. Им нужна дисциплина, их необходимо держать под контролем. Они должны знать свое место. В этом я как магистр могу помочь. Я могу командовать ими. Но при этом у Детей сохраняются основные инстинкты и желания. Им нужно питаться.

Лорд-кабан обернулся назад как раз в ту секунду, когда Оникс провел пальцем по прочерченной бримстоуном полосе, подняв в воздух облачко янтарной пыли. Стурмландец двинулся вперед, на его лице появилось алчное выражение, еще ярче вспыхнули синие глаза.

– Нет! – вскрикнул Гектор, а Флинт в испуге попятился назад. Лорд-кабан вытянул вперед свою черную руку, собираясь загнать ожившего мертвеца на место, но Оникс опередил его.

Лорд-пантера трансформировался с невероятной быстротой, буквально в мгновение ока. Горящая в руке магистра свеча осветила стоящего перед ним темного гиганта. Рука Гектора задрожала, когда Оникс схватил мертвого стурмландца своими челюстями и поднял его – в воздухе беспомощно качнулись обутые в сапоги ноги разведчика. Своей огромной лапой лорд-кот обхватил череп мертвеца – так обычный человек держит в руке бокал с вином. Мертвец царапал ногтями блестящую мускулистую руку Оникса, щелкал зубами, безуспешно пытаясь укусить ее, чтобы попробовать на вкус плоть бастийца.

В смятение пришел не только Гектор, вид резвящегося лорда-пантеры напугал даже беса-Винсента. Он свернулся вокруг шеи Гектора, словно ища у магистра защиты от Зверя из Баста. «Может, он опасается той же участи, – подумал о бесе Гектор, глядя на то, как Оникс подтягивает извивающегося, хнычущего мертвеца к своей чудовищной пасти. – Этот Зверь совершенно не боится ожившего мертвеца, скорее забавляется им. Что же, интересно, он может сделать с бесом-призраком, если обнаружит его?»

Устав от поединка, лорд-пантера поднял мертвого стурмландца к самому потолку шатра. Тряхнул труп, играя им как кошка с мышью, а затем издал кровожадный рев. Гектор отшатнулся назад, врезался во Флинта, а Оникс тем временем медленно сжал свою могучую лапу в кулак. Мгновением позже обезглавленный труп рухнул на пол – тело стурмландца застыло и перестало двигаться. Теперь уже навсегда.

Гектор отвернулся в сторону, а Флинт выскользнул из шатра через брезентовый полог. Было слышно, как лорд-ворон подзывает к себе капитана Стефана. «Знал бы этот дурак, для чего в самом деле его собираются использовать», – подумал Гектор, собирая в саквояж свои склянки и пытаясь успокоить колотящееся в груди сердце. Затем оглянулся назад.

Лорд Оникс, Зверь из Баста, стоял, освещенный пламенем черной свечи, которую магистр продолжал сжимать окаменевшими черными пальцами.

– Ты узнал все, что тебе нужно, Черная Рука. У тебя есть наживка, есть твои телохранители и твой план. Тогда отвечай, – лорд-пантера наклонился так, чтобы его голова оказалась на одном уровне с лицом Гектора. – Почему ты до сих пор еще здесь?

 

Глава 4

Эндшпиль

Пока Луна пыталась прорваться сквозь затянувшие небо грозовые облака, на Стормдейл обрушился дождь и тучи стрел. Маршал Ворьявик ожидал, что после того как стены города проломлены, его жители сдадутся, будут умолять и просить пощады, но он ошибся. Хотя весь город лежал в руинах и был охвачен огнем, мужчины и женщины Стормдейла продолжали сопротивляться.

Каждый раз, когда Ворьявик и его генерал, лорд-ворон Скри, направляли своих солдат штурмовать стены города, нападавших встречал град стрел, заставлявший их отойти назад. Защитники города вели себя так отчаянно не по своей глупости, они прекрасно знали, что милости от лорда-крысы им ожидать не приходится. После резни, которую устроил Ворьявик в Хайуотере, никто и не думал вступать с ним в переговоры и оговаривать условия сдачи города – жители Стормдейла были полны решимости сражаться до конца, до последнего человека, способного держать в руках оружие.

На защиту осажденного города вышли и верлорды, они сражались плечом к плечу со своим народом. Рейнхарт и четверо оставшихся верлордов из Бейрбоунса ходили и разговаривали с людьми, убеждая их оставаться сильными и стойкими. Никто из Оленей не собирался покидать укрепления, для каждого из них спасение обитателей города было важнее их собственной жизни. За городскими стенами бегали дети, они собирали упавшие на землю неприятельские стрелы – обычные и серебряные – и относили их защитникам Стормдейла.

Родственники лорда Скри поднялись в воздух, кружили возле заливаемого дождем, затянутого дымом замка. Лучники в серых плащах стояли на каждой башенке стены, наблюдая за небом – их задачей было предупреждать о возможном нападении Воронов сверху. Лорд-ястреб Красный Руфус помогал лучникам. Взлетев в небо, он отгонял Воронов, которые набрасывались на него, но не мог же один Ястреб поспевать повсюду! Наконец Воронам удалось приблизиться, и вниз из их когтей полетели камни и бочонки с горящим маслом, дробя и поджигая все вокруг.

Дрю стоял на вершине Башни Леди, высоко над замком, и смотрел на защитников городских укреплений. Рядом с ним находился магистр Зигфрид – опершийся на свой посох старик выглядел озабоченным и печальным. Непосредственно за внешней стеной замка блестела вода в крепостном рву, на нее то и дело падали обломки камней, оружие, мертвые тела.

– Милорд, завалы перед городскими воротами расчищены, смотрите! – сказал Зигфрид.

Дрю поглядел в сторону главной улицы города, куда указывал своим костлявым пальцем магистр. Подходы к разрушенным городским воротам в стене, которые Дрю защищал прошлой ночью, утром были засыпали камнями и щебнем – завалы не давали подвести ближе боевые машины Ворьявика. Теперь завалы действительно были расчищены, и сердце Дрю сжалось при виде того, как в город закатывают первую вражескую катапульту.

– Надеюсь, Рейнхарт тоже видит это, – произнес Дрю. – Эти осадные орудия уже разрушили городские стены. Есть ли шанс, что против них устоят стены замка? Вид катящихся по городу катапульт подорвет решимость наших людей. Их боевой дух и так ослаб. Рейнхарту нужно поговорить с ними, подбодрить!

– Лорд Рейнхарт способен взбодрить любого дрогнувшего труса, но, боюсь, вы хотите от него невозможного. Наши люди сражаются доблестно, даже когда рядом с ними погибают те, кто им дорог, – грустно сказал магистр. – Но, поймите, это же простые фермеры, пекари, зеленщики. Полуслепые старики и испуганные женщины. Это не бойцы.

Дрю прекрасно понимал чувства защитников города. Пускай он был могучим лордом-оборотнем, но притаившийся в глубине его души мальчик сейчас опустошен и испуган точно так же, как и все обычные люди в замке. «Неужели это я виноват во всем? – думал Дрю. – В том, что идет эта проклятая война, в том, что вся Лиссия охвачена смертью и разрушением?» Он попытался представить, что сделали бы в подобной ситуации отец и мать, воспитавшие его, – Мак и Тилли Ферран. Он старался услышать голос своего сердца, но слышал, увы, только грохот сражения.

– Милорд, – произнес Зигфрид, оборачиваясь к Дрю. – Боюсь, наша игра переходит в эндшпиль.

Дрю кивнул, слова старого магистра возвратили его из мира грез на грешную землю.

– Охранники, – проговорил Дрю. – Прикажите им привести сюда Крока. Я буду ждать их на стене.

К тому времени, когда Дрю подошел к зубчатому краю стены, первая катапульта уже заняла боевую позицию и принялась обстреливать камнями древний замок Стормдейла. Из замка послышались крики укрывшихся в нем людей – слишком юных или слабых, чтобы сражаться. Защитники города безуспешно пытались помешать расчету катапульты, но вражеские солдаты продолжали делать свое дело под прикрытием щитов, сконструированных райвенскими инженерами.

Каждая позиция защитников города оказалась под обстрелом собиравшейся у крепостного рва армии Ворьявика. Пока солдаты расчищали подходы к городу, армейские техники не теряли времени зря – они успели демонтировать осадные башни и превратить их в самодельные платформы, которые можно было перебросить через ров, и по ним добраться до внешних стен крепости. Когда сделанные из башен мостки были переброшены через ров, райвенские солдаты подтянули их передние концы вверх на тросах, а затем отпустили – концы мостков опустились на крепостной вал. Самые сильные из оставшихся солдат в серых плащах, одетые в броню, поджидали приближающихся противников. Еще минута и – вверх по деревянным мосткам хлынули бойцы из Райвена, а за их спинами показались гвардейцы из элитных вермайрских частей.

Когда нападавшие и защитники сцепились в ближнем бою, Дрю заметил магистра Зигфрида и четырех солдат в серых плащах, они спешили по внутреннему двору замка, ведя с собой связанного лорда-ворона из Райвена. Рейнхарт перехватил у них Ворона и потащил вверх по ступеням туда, где на стене над воротами замка ожидал их Дрю. Юный Волк тем временем огляделся по сторонам, и у него похолодело внутри, когда он увидел, какая огромная толпа вражеских солдат теснит немногочисленных защитников крепости. Хотя то и дело кто-то из нападавших падал в ров, столкнувшись со своим товарищем или получив стрелу в грудь, на его место тут же вставал новый боец. Оставшиеся лорды-олени старались прикрыть каждое слабое место в обороне, куда успели просочиться солдаты лордов-воронов, таких точек было слишком много. Численное превосходство противника было слишком очевидным. Не вызывало сомнений, что Серые плащи проигрывают, а враг побеждает. Время идти ва-банк.

– Я привел его! – крикнул Рейнхарт, ковыляя к Дрю на своей негнущейся ноге и подталкивая перед собой лорда-ворона с кляпом во рту. Крок, прищурившись, с ненавистью глянул на Дрю. Юный Волк взял пленника за плечо, благодарно кивнул Оленю.

– Вы уверены, что это правильно? – спросил Рейнхарт.

– Разве у нас есть выбор?

С этими словами Дрю поднялся на серый каменный край стены, держа крюком на левой руке лорда Крока из Райвена, а в правой, здоровой, руке – обнаженный меч Мунбренд.

– Ворьявик! – громовым голосом крикнул Дрю, повернувшись к скопившимся перед городом частям из Райвена и Вермайра. – Я хочу кое-что показать тебе!

Стоявшие возле рва лучники из Вермайра в черных плащах с капюшонами подняли головы, принялись натягивать свои луки с серебряными стрелами, целясь в лорда-волка. Дрю приставил свой заколдованный белый меч к груди Ворона так, что его острый конец прикоснулся к его плоти, готовый в любой момент пронзить Крока насквозь. Крок заворчал, пытаясь выплюнуть изо рта кляп. Дрю приблизил свои губы к уху Ворона.

– И не мечтай о том, чтобы трансформироваться, понял? – зловеще прошептал Дрю, надеясь на то, что Ворон поверит сейчас каждому сказанному им слову. – Иначе я с огромным удовольствием засажу свой Мунбренд между твоими цыплячьими ребрами.

Битва неожиданно прервалась – солдаты из Райвена отступили назад от Серых плащей, увидев своего плененного господина в руках Волка. Лорду Кроку лучше было бы оставаться в своем горном замке, долгая жизнь и слабое здоровье сделали его непригодным для дальних походов. Но он все-таки отправился на войну и вот теперь стоял перед своими солдатами, и его жизнь была в руках Волка. Находившиеся в задних рядах солдаты из Вермайра решительно начали проталкиваться вперед, горя желанием продолжить схватку независимо от того, кто там попал в заложники. На мостках началась сутолока, солдаты Воронов и Крыс принялись обмениваться тумаками, несколько бывших собратьев по оружию шлепнулись в ров с водой.

«Неплохо, – подумал Дрю. – Пусть передерутся друг с другом!»

– Смирно! – прогремел приказ откуда-то из глубины атакующих, и вражеские солдаты мгновенно замерли на месте.

От группы личных телохранителей отделилась одетая в черную броню фигура Ворьявика. На плечи у него была наброшена длинная накидка из медвежьей шкуры. Если покойный Ванкаскан был хилым, а Ванмортен стройным и поджарым, то маршала Ворьявика можно было назвать образцовым воином-оборотнем. Он был настоящим гигантом. Одной его нагрудной пластины хватило бы, чтобы вместить двоих мужчин. У бедра маршала покачивалась огромная боевая дубинка с утыканной серебряными блестящими шипами головкой.

– Ба, сколько лет, сколько зим! – проревел Ворьявик и разразился громовым смехом. – А мы все думали, что ты сдох. Если бы не увидел тебя своими собственными глазами, ни за что не поверил бы – Волчара пришел помочь своим дружкам-оленям накануне их гибели, да еще с белым мечом своего покойного старика. Будет о чем рассказать в Хайклиффе.

Дрю попытался вспомнить, когда же он в последний раз видел Ворьявика – это случилось перед тем, как юный Волк искупал маршальского братца Ванмортена в эфирном масле перед тем, как поджечь его. Тогда за этим сквозь пламя беспомощно наблюдали остальные члены Крысиного короля, лишенные возможности здесь же, на месте, отомстить за это убийство сыну Вергара.

Стоявшие на ближайшем мостке солдаты расступились, и лорд-крыса прошел по нему до конца. Рядом с Ворьявиком шагали элитные бойцы из гвардии Вермайра, а в шаге позади них – лорд-ворон Скри, беспокойно крутивший головой, глядя на плененного Крока.

– Отпусти моего отца, Волк! – приказным тоном крикнул Скри. – Это старый, больной человек. Не стыдно тебе было похищать его прямо со смертного одра?

– Не подходите ближе, – ответил Дрю, встревоженный приближением лорда-крысы и его спутников. – Не знаю, насколько близка эта старая ворона к своей кончине, но я могу ускорить ее одним движением своего клинка!

Рядом с Дрю стояли Рейнхарт и Зигфрид, а маршал армии Льва тем временем продолжал вышагивать, направляясь к вершине крепостного вала.

– Что ты делаешь, Ворьявик? – панически взвизгнул Скри. – У него в руках мой отец!

– Ты недооцениваешь мои возможности, Ворьявик! – крикнул Дрю и глубже вонзил кончик меча меж ребер лорда-ворона. Крок замычал, изогнулся, под тонкой накидкой задрожали, заиграли мышцы. Дрю не знал, как долго он сможет еще удерживать Крока – эта злющая ворона могла начать трансформироваться в любой момент, наплевав на предупреждения юного Волка и его угрозы. Сейчас на лорда-волка не отрываясь смотрели буквально все – Вороны, Олени, Крыса, каждый, находившийся в зоне его видимости солдат.

За городскими стенами начинали вспыхивать новые потасовки. Неприязнь вермайрцев и солдат из Райвена друг к другу выплеснулась, когда они увидели своих лордов, между которыми возникли противоречия.

– Он не блефует, Крыса, – сказал Скри, хватая за плечо собравшегося ступить на вершину крепостного вала Ворьявика. Братья Скри взмыли в воздух, начали кружить над землей, приведенные в бешенство положением, в котором оказался их отец. Красного Руфуса нигде не было видно.

Лорд-крыса повернулся к лорду-ворону и презрительно выпалил с перекошенным от злости лицом:

– Убери свои грязные когти с моего плеча, глупая курица! Здесь я приказываю. Это меня принц Лукас назначил командующим своей армии, а армия включает в себя и тот сброд, который ты привел с собой с гор. Мне решать, что будет дальше, – он ткнул Скри в грудь немытым грязным пальцем и добавил: – Знай свое место, Ворон.

Побледневший как снег Скри убрал свою руку с плеча Ворьявика, и маршал важно шагнул на вершину полуразрушенной крепостной стены.

С треском лопнула связывавшая графа Крока веревка – она не выдержала напора стремительно расширявшейся грудной клетки ворона-оборотня. Продолжая одной рукой удерживать Ворона за горло, Дрю выпустил на волю своего Волка и сразу же почувствовал прилив новых сил. Тем временем на месте рта у Крока вырос мощный черный клюв, которым он легко перекусил надвое вставленный ему кляп. Захлопали выстрелившие из спины потертые от времени крылья, которыми Ворон попытался обхватить Волка.

Из стиснутой глотки Крока вырвался хриплый крик:

– Убейте их! Убейте их всех!

Ворьявик и Скри остановились на вершине стены. Их окружили гвардейцы из Вермайра, ожидавшие дальнейших распоряжений маршала.

– Но отец, – крикнул Скри. – А как же Волк? Он убьет тебя!

Дрю сильнее сжал горло Крока, но тот все же успел ответить:

– Он не хочет делать этого! У него кишка для этого тонка!

«И он прав, – подумал Дрю, чувствуя, как вспотела его держащая меч рука. – Я не могу сделать это. Не могу убить его».

– Ты уверен? – с нервным смешком переспросил Скрю.

– Пустая болтовня! – сказал Ворьявик, уставший от этой патовой ситуации. – Прежде всего, ты сам дурак, Крок, если так по-глупому попался. Останется на твоих плечах голова или нет, но этот щенок не помешает мне захватить Стормдейл.

Он вскинул к небесам свою когтистую руку, начав трансформироваться перед тем, как дать сигнал к наступлению.

Но прежде чем лорд-крыса успел отдать приказ, в воздухе раздался звон тетивы. Это стоявший в грязи у городских ворот лучник в черном плаще с капюшоном выпустил в воздух свою серебряную стрелу. Те, кто не видел лучника, услышали только тонкий свист стрелы, летящей под холодным небом к стене замка. Повернув головы на этот звук, солдаты из Райвена и Вермайра увидели, как стрела поразила свою цель.

Тело лорда-ворона из Бейрбоунса обмякло в руке Дрю – стрела вошла Кроку прямо в сердце. На несколько секунд над городом повисла мертвая тишина, а потом она буквально взорвалась криками и яростным звоном оружия.

Но это не был штурм, начала которого минутой раньше опасались защитники Стормдейла. Дрю опустил труп Крока на землю, неотрывно следя за тем, как бойцы из Райвена схватились с гвардейцами из Вермайра, мгновенно превратившись из боевых товарищей в смертельных врагов. Магистр Зигфрид посмотрел на Дрю, и в его взгляде легко можно было прочесть то, что не сказано словами: «Еще есть надежда».

 

Глава 5

Напролом

Большой Дуб Брекенхольма гудел от грохота сапог – солдаты в зеленых плащах вместе с придворными метались по извилистым коридорам древнего дерева. Уитли посторонилась, пропуская группу придворных стражников, бегущих к одной из клетей лифта, собираясь спуститься вниз, на землю. Девушка успела схватить за рукав мчавшегося мимо нее капитана и спросила:

– Куда вы направляетесь? Разве можно оставлять герцогиню Ранье без охраны?

– Миледи, – ответил офицер, узнав стоящую перед ним леди-медведицу в зеленом плаще. – Здесь вместе с вашей матерью остались четверо наших лучших рыцарей, они получили строгий приказ ни при каких обстоятельствах не покидать ее. С ними также леди Гретхен и остальные придворные. Прошу простить, но мне необходимо спуститься вниз, город переполнен Лесовиками, для того чтобы защитить горожан, сейчас требуется каждая пара рук, способных держать оружие.

Разумеется, капитан был прав, Уитли совершила глупость, задержав его. Большой Дуб был самым безопасным местом для ее матери и Гретхен, пока лифты остаются под охраной, в Брекенхольм-Холл не проникнет ни одна живая душа. В гораздо большей опасности находятся сейчас простые горожане, тем более что гарнизон Брекенхольма сильно поредел после того, как значительная часть Лесных стражей несколько месяцев тому назад отправились с ее отцом в Хайклифф. Уитли отпустила капитана, коротко кивнув ему на прощание.

– Примите мои извинения, капитан. Прошу следовать дальше.

Уитли проследила взглядом за набивавшимися в клетку лифта солдатами. Щелкнула дверь, и клетка начала опускаться. Уитли перегнулась через перила балкона, желая посмотреть, как спускается клеть, и сердце ее похолодело. Многие дома в Брекенхольме были охвачены огнем, по улицам метались темные маленькие фигурки людей – отсюда они казались муравьями. С высокого балкона и при таком освещении трудно было отличить горожан от Лесовиков, поскольку все, что видела Уитли, происходило на довольно большом удалении. Но одно было совершенно очевидно – город действительно был переполнен Лесовиками, и они уверенно захватывали его.

Шторм громко захрапел и замотал головой, когда Трент попытался направить коня скакать вдоль Даймлинг-роуд, прямо в гущу царящего в городе безумия и суматохи. Горожане, крича, носились по улицам, преследуемые ухающими кровожадными Лесовиками. То там, то здесь натиск дикарей пытались сдерживать группы солдат, среди которых плечом к плечу сражались Городские и Лесные стражи, но таких очагов сопротивления было слишком мало, и они были слишком далеко оторваны друг от друга. Атака на Брекенхольм была очень точно рассчитана – нападавшим удалось захватить спящий город врасплох.

Трент никогда не слышал о том, чтобы Лесовики собирались такой огромной толпой. На Холодном побережье, где вырос Трент, время от времени видели Лесовиков на окраине Дайрвудского леса, но они всегда считались дикарями, живущими небольшими племенами и строго охраняющими свою родовую территорию. Но сейчас чем внимательнее Трент присматривался к Лесовикам, тем больше он различал в толпе нападавших представителей разных племен. У них была разная боевая раскраска – у кого синяя, у кого белая, разные головные повязки, разное оружие. Поразительно, как они могли объединиться для совместной атаки на Брекенхольм! К Тренту приблизился очередной Лесовик – на этот раз это была женщина с боевым топориком в руке. Юноша отразил ее выпад резким ударом, который отбросил Лесовичку далеко назад.

В следующую секунду Трент получил удар в грудь – по счастью, меч коснулся его лишь вскользь широкой стороной клинка, в противном случае юноша был бы разрублен надвое. Однако удар был настолько силен, что выбил Трента из седла – юноша тяжело свалился на землю, а Шторм помчался вперед и моментально исчез из вида в затянувшем дорогу густом дыму. Трент успел вовремя перекатиться – меч ударил в то место, где он только что лежал. Подняв голову, Трент увидел перед собой солдата в зеленом плаще, тот уже вновь заносил свой меч над головой.

– Остановись, что ты делаешь? – вскрикнул Трент. – Я же с вами!

– Ты гвардеец Льва! Значит, ты с ними! – крикнул в ответ солдат. Его меч начал опускаться на Трента. Юноша выбросил вперед клинок Вольфсхед и отбил направленный ему прямо в живот удар.

«Красный плащ! Ты идиот, Трент!» – мелькнуло у него в голове. Вот она, эта красная тряпка, из-за которой его принимают за врага! Этот плащ очень пригодился Тренту холодными ночами после того, как он бежал из лагеря лорда Фроста, но нужно же было сообразить и скинуть его перед тем, как въехать в Брекенхольм! Да, огромная ошибка, остается лишь надеяться, что несмертельная.

– Я не гвардеец Льва! – сказал Трент, готовясь увернуться от следующего удара.

– Тогда у тебя дурной вкус, и ты промахнулся, выбирая себе наряд! – ответил солдат, вновь занося свой меч.

Трент метнул свой Вольфсхед, солдат в зеленом плаще широко раскрыл глаза, когда меч пролетел мимо него острием вперед, а затем исчез позади.

– Промах! – злобно заметил солдат.

– Вовсе нет! – возразил ему Трент.

За спиной солдата в зеленом плаще раздался глухой стук свалившегося на землю тела. Солдат обернулся и увидел лежащего в грязи Лесовика – в руке дикаря был топорик, а в его груди, словно копье, торчал Вольфсхед.

Солдат рассмотрел волчью голову на эфесе меча, затем перевел взгляд на Трента.

– Забудем про красный плащ, спасибо тебе, – и он протянул руку, помогая Тренту подняться на ноги. Трент оглянулся в поисках Шторма, засвистел, призывая своего коня.

– Твой конь? Он давно ускакал, – сказал солдат в зеленом плаще, наблюдая за тем, как парень вытаскивает свой меч из трупа Лесовика. Судя по значкам на кожаной нагрудной пластине, Зеленый плащ был не простым солдатом, а капитаном.

– Крепостные ворота кто-то открыл изнутри, – произнес Трент, тяжело переводя дыхание. – У вас в городе завелся предатель.

Зеленый плащ угрюмо кивнул, обдумывая полученную информацию.

– Пойдем, – позвал он. – Нам нужно перегруппироваться. На улицах стало слишком опасно, единственная надежда теперь – увести оставшихся к Большим деревьям.

– К Большим деревьям? – переспросил Трент, когда они бросились бежать по освещенной огнями пожаров и затянутой дымом Даймлинг-роуд.

– Никогда не был в Брекенхольме? – спросил капитан, когда они приблизились к десятку выглядевших сильно потрепанными защитников города, собравшихся возле огромного фонтана. Вместе с солдатами здесь стояли несколько цыган, среди которых выделялся один огромного роста – это был лысый мужчина с висящим на шее закупоренным бурдюком, топориком в одной и факелом в другой руке. Рядом с ним стоял жилистый старый цыган с окровавленной рапирой. Солдаты в зеленых плащах дружно отсалютовали спутнику Трента и с беспокойством оглядывали самого юношу в красном плаще.

– Какие новости? – спросил капитан.

– Мы отвели в Дубы столько горожан, сколько смогли, капитан Харкер. Многие побежали сразу к Гарнизонному дереву, поскольку Черный Дуб может вместить в себя лишь несколько сотен человек. Раненые были доставлены в Белый Дуб, там ими занимаются священники и врачи. Часть беженцев укрылась также в других двух Дубах. Входные двери всех деревьев заперты и не будут открыты ни при каких обстоятельствах. Остался еще Большой Дуб, в нем находятся герцогиня Ранье, леди Гретхен и леди Уитли.

– Гретхен и Уитли! – воскликнул Трент. Солдаты еще неприязненнее покосились на него, им не понравилась фамильярность, с которой он произнес имена этих знатных леди. – Меня послали предупредить их. Они путешествовали вместе с Бабой Коргой, или, точнее, с женщиной, которую они принимали за Бабу Коргу.

– Что значит «принимали»? – вмешался в разговор цыган с рапирой. – Баба Корга сейчас находится в Брекенхольм-Холле, она почетная гостья герцогини.

– У меня состоялась встреча с Советом ваших мудрых женщин, сир. Корга мертва, ее некоторое время тому назад убили Лесовики, – Трент повернулся к Харкеру. – С кем бы ни путешествовали верледи, это была не Баба Корга.

Харкер посмотрел на жилистого старого цыгана, взгляд у них обоих был очень озабоченным.

– Запрещаю всем трогать этого человека, – сказал капитан, указывая кивком на Трента. – Он с нами. Пока, во всяком случае.

Харкер взмахнул рукой и вместе со своими солдатами поспешил по другой улице, которая вела от Даймлинг-роуд в сторону Большого Дуба. Трент бежал среди своих бывших врагов, готовый вступить вместе с ними в бой.

К тому времени, когда они достигли Большого Дуба, возле него уже кипела схватка. Солдаты в зеленых плащах из последних сил удерживали подходы к клетям лифтов, отбиваясь от толпы покрытых грязью Лесовиков, наседавших на них со своими копьями, топорами и кинжалами.

Харкер немедленно включился в бой, рубя своим мечом спины Лесовиков, прокладывая себе дорогу к лифтам. Вместе со своим капитаном в схватку вступили и его солдаты, они перестроились за его спиной, и изумрудно-зеленым клином ринулись на врага. Вскоре они оказались лицом к лицу с противником, послышался звон стали, глухие удары – бой разгорелся с новой силой.

Трент двинулся вперед, стараясь не отстать от своих новых товарищей, но в этот момент ряды Лесовиков на мгновение расступились, и Харкер со своими солдатами проскочил сквозь них, а враги вновь сомкнулись перед самым лицом Трента, и он оказался отрезанным от Зеленых плащей, словно отброшенная от берега океанской волной щепка.

Трент сделал шаг назад, а на том месте, которое он только что освободил, неожиданно появился огромный цыган, который тоже отправился с ними от фонтана к Большому Дубу. Гигант взмахнул своим могучим топором, скосил одним ударом нескольких Лесовиков – брызнули в воздух отрубленные руки и головы. Рядом с гигантом возник другой, жилистый, цыган и потянул Трента за руку.

– Шевелись, парень, – сказал он, протискивая Трента в образовавшийся в толпе коридор.

Лесовики уже вновь смыкались вокруг них, но Трент вместе с цыганами успел проскочить вперед и буквально ввалился в поредевшую группу солдат в зеленых плащах, продолжавших защищать висящий над ними плетеный лифт. У подножия огромного, метров пятнадцати в диаметре, и покрытого грубой потрескавшейся корой дерева лежала груда тел. Защитников оставалось человек тридцать, включая пришедших с Харпером солдат и цыган. На них наседали сотни Лесовиков.

– В клеть, Харкер! – велел жилистый цыган, размахивая своей рапирой.

– Я уйду последним, Стрига! – крикнул в ответ капитан, укладывая замертво очередного Лесовика.

– В клеть! – взвыл Стрига, впихивая Трента в плетеный лифт. Вслед за Трентом в клеть пролезли еще с полдюжины солдат в зеленых плащах, остальные продолжали отбиваться от врагов. С потолка клети свисал огромный рог, а вверх, в темноту, уходил толстенный канат.

Харкер вместе со Стригой отступил к самой клети, за их спинами в клеть стали протискиваться оставшиеся солдаты в зеленых плащах. Когда клеть была переполнена, они начали взбираться на крышу лифта, придерживая друг друга. Теперь снаружи оставался только цыган-гигант, он продолжал размахивать своим топором и факелом, круша Лесовиков.

Когда Харкер и Стрига взобрались по стенкам клети на ее крышу, цыган схватил висевший у него на шее бурдюк, зубами выдернул пробку и сплюнул ее на лежавшие под ногами мертвые тела. Сделал огромный глоток из бурдюка и поднес к своему рту горящий факел. Вспыхнул огромный желтый шар пламени, покатился над головами Лесовиков. Гигант заткнул за спину свой меч и бросил горящий факел себе под ноги. Громко загудело пламя.

Харкер просунул руку внутрь клети, схватил подвешенный к ее потолку рог и изо всей силы задул в него. Трент вздрогнул от громкого звука, лифт немедленно пришел в движение. Огромный цыган прыгнул на начавшую подниматься клеть, оставляя внизу под собой яркое пламя и мечущихся в нем Лесовиков. В воздухе засвистели, застучали по плетеным стенкам клети копья – некоторые из них достигли цели. Полетели ядовитые иглы – три из них попали в сидевших внутри клети солдат, и те безжизненно опустились на пол лифта.

Один солдат в зеленом плаще свесился с крыши клети, протянул свое копье товарищу, цеплявшемуся за стенки лифта. Еще двое солдат свалились с крыши в царящий под деревом хаос. Трент посмотрел вниз, увидел цыгана, пытавшегося зацепиться за перекладины пола – расстояние между ними оказалось слишком узким для его огромных рук. Трент опустился на колени, просунул сквозь перекладины руки, ухватился ими за запястья цыгана. «Только бы он не оторвал мне руки», – подумал Трент. Цыган посмотрел на юношу, опустил взгляд на землю, которая была уже довольно далеко внизу. Трент еще сильнее впился пальцами в запястья цыгана.

– Держись, – выдохнул Трент сквозь стиснутые зубы. – Только держись.

 

Глава 6

Лучший из врагов

Сразу после убийства лорда Крока солдаты Крыс и Воронов сцепились друг с другом, их потасовка быстро переросла в настоящую схватку. Неожиданно фортуна повернулась лицом к Оленям – их враги раскололись на две враждующие фракции. Солдаты в серых плащах ненадолго опешили, но затем принялись прибирать инициативу к своим рукам. Барон Хоффман, старейший из лордов-оленей, начал теснить противника с укреплений, трансформируясь на ходу с каждым новым взмахом своего меча. Бросившиеся вслед за ним вперед рыцари из Стормдейла и Хайуотера тоже обрушили на врагов град ударов, начали теснить их по переброшенному через крепостной ров мостику.

Но оттеснены оказались не все враги. Ворьявик, Скри и дюжина вермайрских гвардейцев оставались на крепостных стенах, куда выдвинулись перед тем, как был убит Крок. Правда, вражда вспыхнула и между ними. Скри попытался было напасть на Ворьявика, но тот отбил направленный ему в грудь серебряный кинжал, а затем ударил Ворона, и тот свалился со стены, начав трансформироваться еще во время падения. Громко затрещал разрывающийся плащ Ворона, показались черные крылья, и Скри взмыл в небо, чтобы присоединиться к своим парящим в воздухе братьям.

Ворьявик и его телохранители скатились со стен и бросились к ступеням, ведущим на стены замка, чтобы укрыться от Воронов, которые начали снижаться, натягивая свои луки с серебряными стрелами. Да, завоеватели оказались там, где хотели, – в самом центре осажденного города, но, увы, не в столь безопасном положении, как предполагали. Перемещение вермайрцев не осталось незамеченным защитниками замка.

– За Стормдейл! – закричал Рейнхарт, на голове которого появились огромные рога, и бросился вниз по ступеням на вермайрцев. Дрю руководил своими лучниками, пользуясь тем, что Вороны увлечены охотой за Черными плащами. Два Ворона упали вниз, утыканные стрелами. Эти стальные стрелы не могли убить оборотней, но других у защитников замка просто не было. Не успели раненые Вороны упасть на землю, как на них набросились вооруженные копьями, мечами, лопатами и дубинками простые горожане – старики и женщины. Их оружие тоже не было серебряным, но и его хватило, чтобы разорвать Воронов буквально на клочки.

После этого Дрю спустился вниз, на помощь Рейнхарту и его рыцарям, пытавшимся загнать Ворьявика и его людей внутрь замка. Солдаты в серых и черных плащах очень скоро сцепились друг с другом. Вермайрцы, в отличие от райвенцев, гвардейцы из Вермайра – телохранители Ворьявика – отличались от обычных солдат, например от своих коллег из Райвена. Это были опытные, бывалые бойцы, прошедшие огонь и воду за долгие годы службы в армии короля Леопольда, вооруженные инкрустированными серебром мечами, которыми, нужно признать, пользовались с невероятным мастерством и ловкостью. Гвардейцы были достойными соперниками для любого верлорда – один неверный шаг оборотня мог оказаться для него последним.

Все находившиеся в ставшем полем боя тронном зале верлорды трансформировались. Над всеми возвышался лорд-олень Рейнхарт, он пытался поддеть вермайрцев своими длинными изогнутыми рогами, одновременно нанося звонкие удары мечом по нагрудным пластинам гвардейцев. Лорд-крыса Ворьявик оказался после трансформации почти таким же огромным, как герцог Берган. Маслянисто блестящая черная шерсть Крысы была прикрыта броневыми пластинами доспехов, длинный голый розовый хвост хлестал по воздуху, им Ворьявик пытался хватать за ноги солдат в серых плащах и валить их на пол. Дрю никак не удавалось приблизиться к Ворьявику – каждый раз, когда он пытался обогнуть телохранителей и пробиться к их хозяину, вермайрские гвардейцы искусно оттесняли Волка и нападали на него, вынуждая защищаться.

Многие из укрывшихся в тронном зале горожан и слуг покинули его и сейчас искали для себя местечко, где можно было бы спрятаться от разворачивающейся кровавой битвы. Один из слуг подхватил на руки красиво одетую маленькую девочку в тонкой короне, украшенной снежинками, прижал к груди и поспешил в направлении Башни Леди. Дрю знал эту девочку, это была леди Мия, младшая дочь герцога Манфреда. К своему ужасу, Дрю обнаружил, что он не единственный оборотень, заметивший поступок храброго слуги. Ворьявик вышел из боя и поспешил вслед за слугой и девочкой, перебирая своими огромными когтистыми черными ногами. Дрю испытал прилив гнева и принялся прорубаться сквозь ряды вермайрцев, ожесточенно работая своим Мунбрендом.

На труп слуги Дрю наткнулся возле лестницы. В горле несчастного зияла огромная дыра, оставленная боевым топором лорда-крысы. Дрю поспешил дальше, вверх по ступеням, отчаянно желая не допустить, чтобы Ворьявик причинил какой-нибудь вред леди Мии. Сверху, из комнат на самой вершине башни, доносился рев лорда-крысы, грохот переворачиваемой мебели, звон стекла.

– Где ты, девчонка? – рычал Ворьявик, и его голос эхом отдавался по всему лестничному колодцу.

Добежав до маленькой лестничной площадки, куда сквозь узкое открытое окно в стене из ночного города доносился шум боя, Дрю на несколько секунд остановился, чтобы восстановить дыхание. «Где ты, Мия?» – не переставая думал он. Если Ворьявик забрался на самый верх башни и не нашел Мию там, значит, есть шанс на то, что она где-то здесь, поблизости. Дрю заглянул в нишу окна, желая проверить, не попадется ли ему на глаза что-нибудь необычное, и действительно увидел. Возле самого края окна лежал маленький белый цветок. Ветер шевелил его лепестками, готовый в любой момент унести с собой. Дрю сразу узнал этот цветок – одну из снежинок в короне Мии. Юноша подошел к окну, высунул голову наружу. Под окном, на карнизе, в добрых тридцати метрах над землей стояла Мия, прижимаясь спиной к стене, вцепившись тонкими пальчиками в шероховатые камни. Увидев появившуюся у нее над головой волчью голову, девочка испугалась и отпустила руки. Дрю кинул Мунбренд на каменный подоконник, чтобы ухватить девочку и не дать ей упасть. Шум и возня в алькове не могут, разумеется, не насторожить находившегося этажом выше лорда-крысу, это отлично понимал Дрю.

Он повернулся к дрожащей на карнизе окна девочке с полными слез глазами и приложил к своим губам палец, призывая Мию молчать.

– Вылезай, вылезай, где ты там, – сказал Ворьявик, тяжело спускаясь по ступеням и царапая стены краями своей брони.

Дрю знал, почему Ворьявик так рьяно охотится за этой девочкой – взяв Мию в заложницы, он мог быть уверен в том, что ему удастся беспрепятственно покинуть Стормдейл после катастрофического окончания начатой им осады. Дрю собрался, успокоил дыхание, слушая приближающиеся шаги. Оставив Мию стоять на карнизе, он взял в руку Мунбренд, спрятал его белый клинок под плащ и прижался спиной к стене.

– Я не трону тебя, Олененочек, – проскрипел Ворьявик.

Как только на последней ступени лестницы показалась длинная когтистая лапа, Мунбренд сверкнул, выхваченный из-под плаща, и отсек переднюю часть ступни Ворьявика. Лорд-крыса жутко вскрикнул и швырнул в нишу свой топор. Тот ударился о нагрудную пластину Дрю, отшвырнул Волка к проему окна. Ворьявик спустился с лестницы, заливая кровью площадку.

Дрю должен был думать и действовать как можно быстрее. Забросив Мунбренд в ножны, он вылез в окно и встал на карнизе рядом с девочкой.

– Залезай, – коротко приказал он. Мия вскарабкалась на спину Дрю, обхватила ручками его покрытую серой шерстью шею. Цепляясь когтями, Дрю принялся взбираться вверх по стене. Лорд-крыса просунул в окно свои когтистые руки и попытался схватить Волка за повисшую в воздухе ногу. Дрю слышал, как царапают края узкого окна броневые пластины Ворьявика, не давая ему выбраться наружу. Затем послышался звон – это лорд-крыса сбросил свои доспехи, а затем Ворьявик вылез в окно и оказался на карнизе, прямо под Дрю и Мией.

Увидев лорда-крысу, Мия вскрикнула и еще сильнее обхватила Дрю за шею.

– Не смотри на него, – сказал Дрю, взбираясь еще выше, цепляясь правой рукой за камни и размахивая левой, чтобы сохранить равновесие. Подъем по отвесной стене требовал невероятных усилий, а до вершины башни оставалось еще очень далеко, метров шесть, не меньше. Но Дрю не допускал мысли о том, что может свалиться вниз, и продолжал лезть по серым, крошившимся под весом его массивного тела камням. Ворьявик поднимался по стене следом – из раны на ноге лорда-крысы текла кровь, зато никто не сидел у него на спине. Над головой Дрю мелькнули тени – это был Красный Руфус, он вел воздушный бой со Скри и одним из его братьев. Лорды-птицы пытались схватить друг друга своими лапами или поразить клинками.

Наконец Дрю дотянулся до верхнего края башни, и в этот миг когтистая лапа ухватила его за ногу, раздирая ее.

– Не убежишь! – злорадно прохрипел Ворьявик, облизывая языком свои острые зубы.

Неожиданно лорд-крыса отпустил ногу Дрю, вскинул руки, пытаясь отбиться от мощного черного клюва, впившегося ему в шею. Судьба вновь изменила ход событий – уже не в первый раз за этот вечер. Увидев Крысу, брат лорда Скри вышел из воздушного боя и атаковал Ворьявика. Лапы Ворона впились в незащищенную спину Крысы, полетели клочья черной шерсти и куски окровавленной плоти.

Воспользовавшись заминкой, Дрю сделал последний рывок вверх и тяжело перевалился через край стены. Тем временем Ворьявик сумел схватить Ворона и принялся колотить его о стену. Затем разжал свои когти, и мертвое тело лорда-птицы полетело вниз.

Мия соскочила со спины Дрю. Волк несколько секунд лежал, тяжело переводя дыхание, потом край парапета обхватила черная когтистая рука, затем вторая – передышка закончилась. Дрю вновь вскочил на ноги, повернулся лицом к вскарабкавшемуся на вершину башни Ворьявику, черная шерсть которого пропиталась кровью.

– Отдай мне девчонку, – тяжело дыша, прохрипел Ворьявик. Мия в испуге спряталась за спину Дрю. – Отдай ее мне, и я сохраню тебе жизнь, Волк.

– Не дождешься, – ответил Дрю. Он выхватил Мунбренд из ножен, сверкнул белый клинок меча. Ворьявик вытащил свой топор. Луна скрылась в тучах, однако клинок Мунбренда продолжал ярко светиться – заколдованное лезвие сияло своим собственным, внутренним светом.

– Тебе не выиграть эту войну, мальчишка.

– Может быть, – ответил Дрю. – Но и тебе не победить в ней.

Внизу, за стенами замка, солдаты Крыс и Воронов продолжали драться между собой, а солдаты в серых плащах усиливали неразбериху, со стороны поражая врагов своими стрелами. Ворьявик поморщился и сплюнул через парапет башни.

– Я просил дать мне настоящую армию, а они прислали Ворон. Бесполезный сброд!

– Но всю эту заварушку устроил один из твоих лучников, Крыса. Может быть, тебе следует обвинять в провале своих прославленных вермайрцев? В любом случае все это не понравится твоим хозяевам.

– У меня нет хозяина! – крикнул лорд-крыса, бешено вращая глазами. Неуклюже припадая на окровавленную ногу, он сделал шаг вперед. – Я Ворьявик из Вермайра! Боец Крысиный король! Нет и никогда не будет второго такого лорда-крысы, как я!

– Надеюсь, что не будет, – согласился Дрю и сделал выпад своим мечом.

Ворьявик парировал удар топором, отклонился назад, а затем резко качнулся вперед, собираясь впиться в лицо Дрю зубами. Волк обнажил свои зубы, и оба верлорда сцепились, яростно кусая друг друга за лицо. Ворьявик выбросил вверх свою согнутую в колене ногу, сильно ударил Волка в пах. От удара Дрю согнулся и тут же получил удар рукоятью топора по челюсти и отлетел к краю башни, к тому месту, где стояла Мия. Мунбренд выпал у него из руки, звякнул о парапет, а сам Дрю опасно перевесился через край башни.

Леди Мия вцепилась в Дрю, стараясь удержать его своими ручками. Ворьявик оттолкнул девочку в сторону, Мия отлетела и упала, ударившись головой. Упираясь пальцами о край башни, Дрю выпрямился. Голова у него кружилась, сердце бешено стучало в груди. Дрю услышал, как за его спиной Ворьявик своей грязной лапой поднимает с пола Мунбренд, священный меч лордов-волков. Дрю сполз спиной по стене, скорчился на полу, с трудом поднял вверх голову и увидел над собой грозную фигуру лорда-крысы.

– Похоже, моя кампания оказалась не такой уж провальной, – рассмеялся Ворьявик, поднимая над своей головой белый меч. Сейчас клинок Мунбренда погас, стал черным в руках Крысы. – Я возвращусь в Хайклифф, с удовольствием вспоминая о том, как казнил последнего из Волков.

Неожиданно розовые глаза Ворьявика расширились от удивления, дрогнула его острая морда, скрипнули острые зубы. Из груди Крысы показался кончик меча и медленно начал выходить наружу. Ворьявик опустил глаза, со звоном выронил Мунбренд. Черная голова Крысы качнулась, на его губах появилась кровь – тот, кто поразил Ворьявика, вытащил свой меч, и лорд-крыса повалился на край башни. Теперь Дрю увидел того, кто стоял за спиной Ворьявика, это был Рейнхарт. Лорд-олень занес свой меч, готовясь нанести смертельный удар.

– Возвращайся в землю, из которой взят, лорд-крыса. И пусть твоя кровь обагрит мой меч!

Мелькнул в воздухе клинок, и голова Ворьявика скатилась с плеч, а обезглавленное тело лорда-крысы перевалилось через край башни и исчезло в ночи. Рейнхарт подошел к своей маленькой сестричке, обнял ее. Дрю мог лишь молча наблюдать за всем этим. Даже если бы у него нашлись подходящие слова, он не смог бы произнести их – его смятые легкие еще не успели заполниться воздухом.

 

Глава 7

В кольцах змеи

Клеть закачалась и замерла, не дойдя метров десяти до посадочной площадки Большого Дуба. Канат трещал под весом перегруженного лифта, сидевшие в клети и облепившие ее снаружи люди закричали от страха. Те, кто висел снаружи, еще крепче вцепились в бамбуковые перекладины клети, опасаясь сорваться и полететь вниз, навстречу своей неминуемой смерти. Трент поморщился, каждый его мускул горел огнем, но юноша продолжал держать висящего под полом клети огромного цыгана. Сверху, с площадки, донеслись душераздирающие крики, они летели над Брекенхольм Холлом словно мертвые листья на ветру.

– На Холл напали! – сказал капитан Харкер, пытаясь выпрямиться на крыше клети.

– Как они могли оказаться там? – спросил один из солдат в зеленом плаще. – Наверх можно попасть только на лифте, а наш – последний, который поднимают наверх!

– За этим может стоять Баба-самозванка, – произнес Харкер. Мимо клети сверху пролетел дворцовый охранник в зеленом и исчез внизу, в облаке дыма.

– Держись, – прошипел Трент сквозь стиснутые зубы.

– Стараюсь, – ответил огромный цыган, на шее которого вздулись от напряжения вены. Трент посмотрел за спину цыгана, вниз, туда, где в темноте исчезал ствол могучего дерева, и вздрогнул, заметив копошащиеся на нем фигуры – это Лесовики карабкались вверх, цепляясь за кору ножами, топориками и просто голыми руками.

– Они приближаются! – вскрикнул Трент. Сидевшие внутри клети солдаты заволновались, клеть закачалась еще сильнее. Находившийся рядом с Харкером старый цыган с рапирой вскочил на ноги и обеими руками ухватился за канат.

– Что ты делаешь, Стрига? – спросил капитан, когда старый шпагоглотатель начал карабкаться вверх.

– Собираюсь поднять нас, – ответил тот, взбираясь по канату с ловкостью, которую трудно было ожидать в его почтенном возрасте. – Никуда не уходите, – саркастически добавил Стрига, исчезая вверху и направляясь прямо навстречу доносящимся крикам.

Герцогиня Ранье загораживала дорогу Уитли, рядом с герцогиней стояли четверо ее телохранителей.

– Прошу тебя, мама, отойди в сторону. Мне нужно выбраться отсюда.

Герцогиня оставалась непреклонной, слишком долго она ждала свою дочь, чтобы вновь расстаться с ней. Гретхен была здесь же, стояла чуть поодаль, молча наблюдая за происходящим и не желая вмешиваться в чужие семейные дела.

– Ты нужна здесь, Уитли, – сердито сказала Ранье. – Я не позволю тебе уйти. Я запрещаю.

– Ты не сможешь меня удержать. Пожалуйста, дай мне пройти, – Уитли попыталась протиснуться мимо матери, дорогу девушке преградил только один, самый преданный телохранитель герцогини.

– Посторонитесь, сир, – грозно приказала Уитли, покачивая в руке свою боевую палицу. Вооруженный рыцарь виновато посмотрел на Уитли. Поняв, что телохранителя уговорить не удастся, девушка вновь обратилась к матери.

– Ваша светлость, вступая в ряды Зеленых плащей, я принесла присягу, – произнесла Уитли, стукнув по полу кончиком своей палицы. – Я следопыт Лесной стражи, и я поклялась защищать Брекенхольм, – она протянула руку, сжала ладонь матери. – Прошу, мама, отойди в сторону. Я тоже не хочу покидать тебя, но надо, понимаешь?

Ранье еще раз посмотрела на дочь, осознавая, что убедить ее пренебречь своей клятвой и своими обязанностями не удастся. Она вся в отца, в ее жилах течет кровь Бергана. Что тут поделаешь? Герцогиня неохотно отступила в сторону, следом за ней посторонились телохранители, освобождая Уитли дорогу.

– Будь осторожна, – сказала Ранье, но Уитли уже исчезла за огромными двойными дверями.

Пробегая по балкону вдоль площадок и отходящих от дерева мостиков, Уитли перебросила за спину свою палицу, а в руки взяла короткий лук. Из горящего города наплывали серые облака дыма, закрывали видимость, поэтому Уитли притормозила только тогда, когда увидела первые тела.

На балконе лежали три мертвых солдата в зеленых плащах, с раскинутыми руками, с выражением ужаса на застывших лицах. Охваченная страхом, Уитли прокралась мимо них, натянула свой лук и приблизилась к ближайшей площадке лифта. Сюда доносились предсмертные крики дворцовых стражников. Впереди лежал еще один солдат в зеленом плаще, его нагрудная пластина была проколота в двух местах, раны были каждая с кулак шириной, они располагались на расстоянии примерно тридцати сантиметров друг от друга. Еще две такие же раны виднелись на животе убитого. Лук задрожал в руках Уитли.

В дыму показалась громадная фигура – длинная, черная как ночь, с пурпурными отблесками на животе. Тварь явно искала новые жертвы. Уитли спустила тетиву, стрела просвистела в воздухе и ударила в тело твари, не причинив ей никакого видимого вреда. Тварь перестала двигаться, подняла и медленно начала поворачивать свою огромную, словно прикрытую капюшоном, голову. Показались глаза твари – огромные, зеленые, кошмарные.

«Этого не может быть», – подумала Уитли, распознав монстра, которого описывал ей Дрю. Девушка повернулась и побежала, спотыкаясь о трупы, направляясь прямо к залу, который недавно покинула, чувствуя за своей спиной присутствие твари.

Подбежав к дверям, Уитли забарабанила по ним кулаками и, оглядываясь в ужасе, крикнула:

– Впустите меня!

Скрипнули засовы, створка двери приоткрылась. Девушка ввалилась внутрь, упав прямо на руки Гретхен, которая выглянула наружу, на балкон, по которому приближалась тварь.

– Помилуй нас, Бренн, – прошептала Лисица, с одного взгляда узнав чудовище, а затем крикнула во весь голос: – Заприте двери!

Телохранители герцогини захлопнули двери и заперли их на все засовы. Затем дверь задрожала, когда в нее с грохотом врезалось что-то громадное и тяжелое. От удара с потолка посыпалась штукатурка.

– Окна! – крикнула Уитли. – Забаррикадируйте все входы! Быстрее!

Телохранители забегали по залу, осматривая каждый его угол, запирая окна, придвигая ко всем дверям столы и стулья, готовясь держать осаду против ломящегося снаружи чудовища.

Гретхен и Уитли вцепились друг в друга и медленно отошли назад, не сводя глаз с двери.

– Это действительно… – начала Гретхен, но Уитли подняла руку, призывая подругу замолчать.

Дверь заскрипела так, словно на нее снаружи навалилось что-то ужасно тяжелое. Уитли обернулась к центру зала, где, закрыв руками лицо, стояла герцогиня Ранье. Рядом с ней застыл один из телохранителей. В зале были еще десятка два сбившихся в кучку придворных и слуг, они шептались, всхлипывали и неотрывно смотрели на двери.

Гигантская масса ударилась в деревянные стены зала – задребезжали окна, задрожали двери, с потолка вновь посыпалась белая пыль. Деревянные двери прогнулись внутрь, затрещали под напором чудовища – в любой момент двери могли не выдержать и рухнуть внутрь зала.

– Думаете, вы здес-с-сь в безопас-с-сности, леди?

– Это Вала, – ахнула Гретхен, с ужасом вспомнив о Вайрмвудском лесе, куда Лесовики принесли ее к змее-оборотню в качестве ритуальной жертвы.

Уитли сделала шаг вперед, к ней присоединились трое телохранителей. Хотя это были лучшие бойцы герцога Бергана, Гретхен чувствовала, что они тоже охвачены страхом.

– Оставь этот город, Вала! – крикнула Уитли голосом, в котором было слишком мало уверенности. – Возвращайся в свой Вайрмвуд или куда-нибудь под тот камень, из-под которого ты выползла. Останешься здесь – попадешь на наши мечи.

Змея зашипела за дверью, этот звук был непереносимо ужасным, он парализовал, он сводил с ума.

– Это тебя я с-с-слышу, маленькая Медведица? Браво, браво, ты изменилас-с-сь и больше не похожа на ту ис-с-спуганную промокшую девчонку, какой мы тебя увидели впервые в Кейп Гала.

Уитли обернулась, чтобы взглянуть на Гретхен.

– Кейп Гала? О чем она? – спросила Уитли. Затем повернулась лицом к дверям и громко крикнула: – Ты меня не знаешь!

– Это я тебя не знаю? – откликнулась Змея и вновь ударила своим могучим телом по двери. – Я кормила и одевала тебя. Мой Рольф даже помог тебе найти твоих друз-з-з-зей.

Ноги Уитли подкосились, она опустилась на одно колено.

– Прости меня, Бренн, – сказала она скорее самой себе, чем остальным. – Это я привела сюда этого монстра!

– Монс-с-стра? – воскликнула Вала, и ее голос перешел в высокий крик. – Разве можно так говорить о с-с-старших?

Дверь снова заходила ходуном, затрещала, не в силах больше противостоять натиску Змеи.

– Баба!

Дверь с грохотом распахнулась, полетели щепки. Большой острый обломок ударил одному из телохранителей в грудь, проткнул нагрудную пластину и отбросил его на взвизгнувших придворных. Два других телохранителя вместе с Уитли бросились вперед, подняв мечи и щиты, а в зал тем временем вползла гигантская змея. Одно за другим Вала втягивала в зал черные кольца своего тела, покачивая из стороны в сторону огромной заостренной головой. Затем Змея плюнула ядом в ближнего к ней телохранителя – молочно-белая жидкость попала ему прямо в лицо, заставила его закричать и упасть на колени, бросив свой меч и щит. Последний из телохранителей успел глубоко прорезать бок Змеи, прежде чем его обхватили кольца ее тела.

Уитли подхватила меч одного из телохранителей, издала боевой клич и ударила Змею в извивающийся бок. Уитли, как любой следопыт, хорошо владела палицей и намного хуже – мечом, но сейчас ее город был захвачен врагами, ее люди умирали на улицах, ее мать оказалась в смертельной опасности, и это придало девушке уверенности и сил. Меч рассек черные чешуйки на теле Валы и задрожал, едва не вырвавшись из руки Уитли.

Змея обвилась вокруг девушки, заставив Уитли повернуться на каблуках. Девушка еще раз взмахнула мечом – огромная голова Змеи рывком выдвинулась вперед. Вала раскрыла пасть и грозно зашипела – стал виден бешено вращающийся острый язык и смертоносные клыки. Уитли перехватила меч обеими руками, боясь выронить его, и сильно ударила Змею плоской стороной клинка по челюсти. Голова Валы мотнулась в сторону, но этого удара было недостаточно, чтобы расслабить обхватившие девушку кольца.

Боль была невыносимой. Змея сжимала свои кольца все сильнее, выдавливая воздух из легких Уитли. Затем Вала вздернула девушку вверх, меч вылетел из рук Уитли и со звоном упал на пол. Если бы она умела трансформироваться, она позвала бы сейчас на помощь своего Медведя, но не знала, как это сделать. Уитли помнила, что когда-то, с разным, правда, успехом, пыталась трансформироваться Гретхен, но ведь они были такими разными с кузиной. Лисица всегда была вспыльчивой и агрессивной, эти темные стороны ее натуры лежали, что называется, на поверхности. Уитли была совершенно иной, но сейчас она взмолилась о том, чтобы Бренн послал ей на помощь ее Медведя, пока кольца Валы еще не выдавили из нее жизнь до самой последней капли.

Гретхен опустилась рядом с упавшим телохранителем, пытаясь откатить его подальше от молотящего воздух хвоста Змеи. Рыцарь бился в конвульсиях – яд уже проник сквозь кожу и отравил все его тело. Затем телохранитель обмяк и умер прямо на руках Гретхен. Лисица поднялась, посмотрела, как Змея сжимает своими кольцами Уитли.

Один из придворных бросился бежать к рухнувшим дверям, уже перескочил через умершего от яда телохранителя, был в двух шагах от свободы, но в этот миг Змея ухватила его своим хвостом за ноги и отбросила назад, в завизжавшую от ужаса толпу. Гретхен выпрямилась, ища глазами свою подругу, туго опутанную кольцами змеиного тела. Вала сжимала свои кольца все сильнее, движения Уитли стали конвульсивными, голова девушки безвольно свесилась вниз.

Гретхен обернулась, увидела, как к ней приближается последний из телохранителей, выставив перед собой меч и щит.

– Оставайся с герцогиней! – крикнула Гретхен, маневрируя вокруг Змеи. Девушка очень давно не пробовала трансформироваться, но сейчас призвала скрытую внутри себя Лисицу, и та неожиданно легко и охотно откликнулась. Гретхен почувствовала, как у нее выросли острые, как иголки, зубы, как появились на пальцах когти-бритвы.

– Что, захотелос-с-сь поиграть с-с-со мной, Лисичка? – прошипела Вала, глядя на Гретхен своими огромными изумрудными глазами.

– Отпусти ее! – прорычала Гретхен и подняла над своей головой кинжал. Снаружи в зал проникал шум сражения, которое разворачивалось на балконе Брекенхольм-Холла.

– Вот и мои людиш-ш-шки прибыли! – прошипела Змея. – Теперь это будет их новый дом, а этот зал с-с-станет их храмом! И здес-с-сь достаточно пищи, чтобы отпраздновать наш ус-с-спех, – и Вала указала кивком на сгрудившихся у дальней стены придворных.

– Будь ты проклята, Вала! Я скорее умру, чем позволю тебе причинить вред этим людям!

– О нет, с-с-сладенькая леди Гретхен, ты не умреш-ш-шь. Ни ты и никто из других верледи! По крайнее мере, до тех пор, пока с-с-сюда не явитс-с-ся Волк. Ведь он явитс-с-ся, верно? Он придет за тобой, я з-з-знаю…

– Насколько мне известно, Дрю может быть мертв, – ответила Гретхен, хотя всем сердцем желала, чтобы это было не так.

– Две хорош-ш-шеньких маленьких верледи, и обе влюблены в одного и того же пс-с-са, – прошипела Вала.

– Ты сказала, что не причинишь нам вреда! – воскликнула Гретхен, указывая рукой на Уитли, безжизненно обмякшую в кольцах Змеи. – Если ты убьешь ее, то, клянусь Бренном, умрешь следом за ней!

Змея встряхнула сжатое в кольцах тело, возбужденно застучала хвостом. Затем отпустила девушку, и Уитли безжизненно покатилась по полу прямо к ногам своей матери.

– Я пощадила ее, она прос-с-сто с-с-спит! – Вала поднялась на хвосте, блеснули пурпурные рубчики на ее животе. Явно гордясь собой и упиваясь одержанной победой, Змея добавила: – С-с-сколько хочеш-ш-шь молис-с-с-сь с-с-своему жалкому богу, деточка, но тебе пора понять, что на с-с-свете ес-с-с-сть только одно нас-с-стоящее божес-с-с-ство – это я, Вала, богиня-з-з-змея!

Змея бросилась вперед, Гретхен прыгнула ей навстречу.

 

Глава 8

Схватка

Ройбен Фрай посмотрел на три стрелы, лежащие в снегу у его ног, и пересчитал их еще раз, так, словно их число могло волшебным образом увеличиться с той поры, когда он в последний раз видел их. Три жалких стрелы – вот его удел. Он перевел взгляд на ледяной каньон впереди, увидел еще нескольких Стрелков шерифа Мюллера. Лорд-бандит, союзник принца Лукаса и армии лордов-котов, проведал о чудесном спасении герцога Бергана и о том, что он вновь появился в Проклятых землях. Напоровшиеся на засаду, в которой было не менее тридцати бандитов, капитан Фрай и его товарищи оказались запертыми в узком ущелье и были вынуждены карабкаться по льду, поскольку все пути к отступлению перекрыли противники. Фрай и его команда попали в ловушку.

Когда четверо спасшихся беглецов из Хайклиффа вынырнули наконец из-под земли, они оказались в глубине территории, которую контролировал шериф Мюллер, и в соблазнительной близости от гор Уайтпикс. С того времени четверка пробиралась вдоль подножия хребта Стурмланд, скрываясь от вражеских разведчиков. Было совершенно очевидно, что Лев направил на север, туда, где находилась родина капитана Фрая, огромную армию – походные костры светились по всему Бэдленду, насколько мог видеть глаз. Единственной надеждой Бергана на то, чтобы выжить, оставалась попытка проникнуть в Айсгартен к своему кузену, герцогу Генрику, но эта надежда с каждым днем становилась все призрачнее.

Возможно, этот ледяной каньон станет для них могилой.

Фрай посмотрел со своего наблюдательного пункта – широкого ледяного карниза – вниз, в ущелье, на пробирающихся по камням Бергана, Карвера и Пик. Лорд-медведь постепенно восстанавливал силы, огромный боевой топор с полулунным лезвием грозно покачивался в его руках. Лорд воров, Карвер, в каждой руке держал нож, еще несколько ножей висело у него на поясе. За Карвером шла Пик, сжимая в своей дрожащей руке кинжал.

– Три стрелы, – прошептал самому себе Фрай, поднимая из снега первую стрелу и вставляя ее в тетиву лука. – Что ж, заставим их посчитать.

Берган выдохнул – осторожно, следя за тем, чтобы слетевшее с его губ облачко пара было как можно менее заметным. Бандиты могли предположить, что четверка беглецов ушла в долину, они, несомненно, видели невдалеке отвесную ледяную стену в том месте, где тропа неожиданно обрывалась, однако сдаваться без боя герцог не собирался. Их местонахождение могли выдать вырывающиеся вместе с дыханием предательские облачка пара. Значит, нужно дышать медленно и осторожно, не давая лишнего шанса врагам. Ну а если придется умереть, герцог и его товарищи сумеют захватить с собой хотя бы несколько врагов.

Снайпер Фрай со своим луком располагался метрах в пятнадцати выше – он был скрыт от стрелков Мюллера, но виден Бергану. Лучник в их компании был незаменим с тех пор, как они выбрались из ужасной темноты подземелья, именно он снабжал всех пищей – кроликами, голубями, маленькими оленями. О том, чтобы развести костер, не было и речи, мясо приходилось есть сырым. Неприятное занятие, особенно для молодой девушки, но что поделать – разведи костер, и тебя сразу засекут враги. Сейчас Пик шла, прикрываясь спиной Карвера, вдоль противоположной стороны ледяного ущелья, испуганно поглядывая на лорда-медведя. Берган ободряюще улыбнулся Пик, и в его густой рыжей бороде мелькнул неровный белый шрам.

Затем Берган посмотрел вверх, на Фрая, который натягивал тетиву лука и прицеливался. Полет стрелы станет сигналом к атаке. Стурмландец должен выстрелить, когда враги окажутся в пределах досягаемости для Бергана и Карвера. Пространство за тем местом, где они прятались, было открытым – покрытая льдом ровная площадка между белыми стенами ущелья возле узкого прохода, на которой могли поместиться лишь несколько Стрелков Мюллера, не больше. «Лучше встретить их там, где выгоднее всего нам», – размышлял Берган, готовя к бою свой топор.

Запела тетива, и Берган выскочил из тени, следом за ним Карвер и Пик. На площадку вышли пятеро Стрелков – один из них уже свалился на лед с торчащей из груди стрелой. Бандиты были застигнуты врасплох, но не растерялись, выхватили свои мечи и дубинки. Первую дубинку, принявшую на себя удар огромного топора Бергана, отбросило назад, и она огрела своего же владельца по черепу. Берган довольно хмыкнул и нанес новый удар – он пришелся прямо в живот следующему бандиту. Третий противник сумел ударить Бергана своим коротким мечом в бедро, вытащил его, собрался нанести еще один удар, но не успел – один из брошенных Карвером ножей проткнул ему шею, и бандит присоединился к своим друзьям, уже лежавшим на обледеневшем дне ущелья.

Последний Стрелок уклонился от стычки с мужчинами и набросился на Пик. Он замахнулся своим мечом, девушка испуганно отшатнулась, и в этот миг сверху в обнаженную голову Стрелка впилась стрела. Издав булькающий звук, бандит отправился прямиком на тот свет.

Карвер наклонился над оглушенным ударом собственной дубинки бандитом и спокойно прирезал его.

– Пятеро готовы, – хмыкнул он, а тем временем в узком проходе появились новые Стрелки.

Берган решил, что за последние дни накопил достаточно энергии, чтобы трансформироваться – сейчас для этого настало самое время. Треснули по швам стоптанные сапоги, разлетелись в стороны лоскуты прогнившей кожи, и на свет появились огромные тяжелые лапы с темными загнутыми когтями. Затрещали ребра Бергана, расчищая место для его расширяющихся легких, удлинились и утолстились кости, втрое увеличилась в размере грудная клетка. Борода трансформировалась в густую бурую шерсть, вытянулась огромная мощная пасть. Поведя черным носом, Берган широко раскрыл челюсти, показывая желтоватые огромные клыки, и грозно заревел.

Протискивавшиеся в узкий проход Стрелки остановились, сбились в кучу – любой подумает дважды и трижды, прежде чем рискнет схватиться с Медведем.

– Вперед, свиньи! – послышался за спинами Стрелков голос их командира.

Те Стрелки, что были сзади, начали напирать, подталкивая стоящих впереди товарищей, испуганных видом медведя. Бандиты выползли на площадку, подняли оружие, желая защититься от грозного Зверя. Те трое, которым не повезло оказаться впереди всех, умерли очень быстро, разорванные клыками и когтями, разрубленные топором. Остальные Стрелки тем временем успели рассредоточиться вдоль обледеневших стен и теперь окружали Медведя.

Их было семеро, не считая тех, кого уже успел уложить Берган. На верлорда посыпались удары копий, топоров и мечей. Медведь отбивался, срубая врагов одного за другим, но на месте убитого Стрелка тут же возникал следующий – они прибывали через проход, подгоняемые криками командира.

Карвер орудовал ножами, они вылетали из его рук, словно стальные молнии, и разили без промаха, но вскоре закончились, и Лорд воров остался с последним клинком, который уже не стал бросать, лишь парировал им удары противника. Меч одного из Стрелков задел Карвера по голени, Лорд воров пошатнулся и прислонился к стене, стоя на одной ноге – бандиты набросились на него, каждому из них хотелось нанести смертельный удар. В воздухе пропела последняя стрела Фрая, сразила наповал еще одного Стрелка, попав ему прямо в горло, но бандиты все прибывали, лезли вперед прямо по телам своих убитых товарищей. Чья-то дубинка задела Пик по виску, и девушка повалилась на лед. Нанесший этот удар Стрелок вырос над Пик, занес над головой свое оружие, но позади него приземлился спрыгнувший вниз Фрай с мечом в руке. Клинок вошел в спину Стрелка, однако на Фрая уже набросился следующий бандит, ударил капитана своим кинжалом в грудь, пробив кожаную нагрудную пластину, и оба они упали.

Застилавший глаза Бергана кровавый туман постепенно становился серым – это говорило о том, что силы верлорда на исходе. В обычном состоянии Медведь мог сражаться без устали часами, однако стали сказываться недели, проведенные под землей без света, свежего воздуха, нормальной пищи и отдыха. Свое веское слово добавили и полученные во время обвала травмы. Берган продолжал размахивать своим топором, но теперь бандитам все чаще удавалось уклониться от его ударов, они все смелее сами стали нападать на Медведя, доставая его мечами и дубинками. Герцог знал, что если он сейчас упадет, бандиты покончат с ним, хоть серебряным оружием, хоть простым, и тогда ему никогда не выбраться из этого проклятого Бренном каньона.

«Но разве так подобает умереть Бергану, Великому Медведю из Брекенхольма? От ударов палками и ржавыми железками?» – подумал герцог.

Звук падающих камней заставил его встрепенуться. Медведь отшатнулся к стене ущелья, раздавив походя своей широкой спиной одного из бандитов. Вслед за камнями полетели стрелы, с поразительной скоростью уменьшая число Стрелков. Берган поднял голову и увидел стоящих на вершине каньона людей – это они швыряли в Стрелков камни и метали в них стрелы. Берган понял, что он и его товарищи спасены.

Гектор крался по дну ущелья, по бокам рядом с ним шли Ринглин и Айбел, а воины-угры, начавшие истреблять Стрелков Мюллера, передвигались вдоль верхнего края ущелья. Племянник Мюллера, капитан Стефан, застыл у входа в извилистый туннель, белые стены которого круто уходили ввысь, делая туннель похожим на вырубленный изо льда храм. Рядом с капитаном с озабоченным видом стояли трое Стрелков. Они нервно поглядывали на темный проем, за которым раздавались крики их товарищей – эти крики эхом отражались от стен туннеля и летели по нему, словно вырвавшиеся из ада духи.

Стефан оглянулся через плечо, заметил Гектора и поспешил к нему.

– Черная Рука, – сказал он. – Вы как нельзя вовремя. Лорд Флинт говорил, что двинетесь следом за нами. Полагаю, у вас старые счеты с Медведем? Правда, у него есть поддержка, моих солдат изрядно потрепали. Надеюсь, вы взяли с собой своих телохранителей?

– Взял, – ответил Гектор, подступая ближе. Из складок его плаща вылетел зазубренный кинжал и полностью погрузился в живот капитана бандитов.

Ринглин и Айбел тоже не мешкали. Длинный телохранитель ударил одного из ошеломленных Стрелков в грудь своим ножом, низенький телохранитель полоснул другого Стрелка по шее серповидным кинжалом. Третий, последний, Стрелок бросился бежать к выходу из туннеля, но свалился замертво, когда ему между лопаток вошел брошенный сзади длинный нож.

Гектор, который продолжал обнимать капитана, медленно опустил умирающего на холодную землю.

– За что? – прошептал окровавленными губами Стефан.

– Спи, зная, что твоя жертва не была напрасной, капитан, – ответил Гектор, с интересом наблюдая за тем, как стекленеют глаза Стефана.

«Отлично сработано, братец, – прошептал бес-Винсент, невидимо для всех свернувшийся клубочком на плече Гектора. – Давненько уже ты не прибегал к моей помощи, однако».

«Не волнуйся, впереди тебя ждет еще много работы, Винсент», – подумал Гектор, удобнее укладывая на камнях мертвое тело капитана Стефана. Подняв голову, Гектор увидел четверых приближающихся людей – окровавленных, но живых. Ринглин и Айбел расступились и поклонились, когда увидели перед собой герцога Бергана. Рядом с ним шел Рейбен Фрай, и оба они поддерживали с двух сторон под руки Бо Карвера. Последней брела девушка с забрызганными кровью волосами, она шла, осторожно ступая по неровному дну ущелья.

Гектор поднялся на ноги рядом с трупом капитана, улыбнулся Бергану.

– Не может быть! – воскликнул лорд-медведь при виде барона из Редмайра, и глаза герцога предательски заблестели от слез. Он оторвался от Карвера и Фрая, бросился вперед, широко распахнув руки. От дружеского объятия Медведя у Гектора затрещали ребра, потом Берган отодвинул юношу от себя на расстояние вытянутой руки, желая получше рассмотреть его.

– Мальчик мой! – воскликнул герцог. – Какая радость – видеть тебя! Вот так встреча! Воистину, пути Бренна неисповедимы!

Капитан Фрай почтительно поклонился Гектору, Карвер отделался легким кивком, подозрительно посматривая при этом на Ринглина и Айбела.

«Как ты думаешь, он знаком с ними, братец? Во всяком случае, любого негодяя Лорд воров признает с первого взгляда, гарантирую. Как говорится, рыбак рыбака…»

– Не только Бренна, ваша светлость, – ответил Гектор. – Просто времена сейчас настали странные, очень быстро все меняется в Лиссии, возникают немыслимые прежде союзы, – он указал рукой на вершину каньона, где сгрудились воины-угры, закончившие добивать Стрелков. – Вот, познакомьтесь с моими новыми телохранителями. Один из них, по кличке Гадина, заметил вас, когда вы пробирались через те же подножья гор, что и мы. Он мой следопыт.

– Следопыт? – переспросил Фрай.

Берган и его товарищи дружно посмотрели вверх. Фрай прищурился, острое зрение никогда не подводило его.

– Это же угры, – продолжил он. – Не понимаю, как случилось, что они пошли к вам на службу, милорд?

«Он стурмландец, этот парень, – прошептал Винсент. – Попробуй его успокоить и убедить, в конце концов, ты в союзе с его смертельным врагом».

Гектор не стал отвечать своему брату-призраку и обратился напрямую к Фраю:

– Как я уже сказал, капитан, сейчас возникают странные союзы. Эта банда – тасканские перебежчики, они больше не верноподданные покойной королевы Слоты.

– Покойной королевы? – удивился Берган.

– Она, по всей видимости, была убита в Хайклиффе. Пару дней назад мы поймали еще одного из людей Мюллера и успели допросить его до того, как он умер. По его словам, Слота приехала в Вестланд с целью заключить союз в принцем Лукасом. Новый лорд-магистр Льва хладнокровно убил ее, – здесь Гектор не сдержался, чтобы слегка не приукрасить свой рассказ. – Как ни относись к Слоте, это варварский поступок, особенно если учесть, что он был совершен во время переговоров. Лорды-коты, должно быть, испуганы, ваша светлость.

– А кто он, этот новый магистр принца? – нахмурив лохматые брови, спросил лорд-медведь.

– Они зовут его Черная Рука, – невпопад вякнул Ринглин, вклинившись в разговор верлордов. Гектор хлестнул его взглядом, сжал в кулак обтянутую перчаткой левую руку – магистра страшно бесило, что ему приходится прятать ее.

– Простите ему его невоспитанность, ваша светлость, – сказал Гектор. – Он совершенно забылся.

Берган взмахом руки отмел извинения и ответил:

– Ваши люди могут в моем присутствии говорить совершенно свободно, Гектор. Тем более что ты со своими телохранителями выручил нас. Мы в долгу у тебя, мой мальчик.

– Не хочу показаться надоедливым, милорд, – произнес Фрай, – но все же мне не понятно насчет угров. Каким образом они оказались с вами? Как стурмландец, выросший в Руфе, я хорошо знаю этот народец. Им никак нельзя доверять.

– Лорды-коты не делают никаких различий, расправляясь со своими врагами; судьба тасканской королевы – хороший тому пример. Начав покорять угров, вермайрские гвардейцы спалили немало их деревень. Главаря той банды, которую вы видите здесь, зовут Два Топора. Его деревню сожгли одной из самых первых. Он сколотил из угров свой отряд и привел его к нам.

– Я просто поостерегся бы с ними связываться, вот и все, милорд, – произнес Фрай.

– Побирушкам не до выбора, капитан, мы принимаем любую помощь, отовсюду. Лукас и Коты не удовлетворятся одним лишь Вестландом, они хотят поработить всю Лиссию. Эти храбрые бойцы присягнули мне, а я обещал им свое покровительство после того, как закончится эта ужасная война. Кем бы я был, если бы в такой ситуации повернулся к ним спиной?

Эта страстная речь вполне убедила если не Фрая, то Бергана. Герцог хлопнул Гектора по спине и сказал:

– Мудрые слова и благородный поступок, Гектор. Я смотрю, ты сильно изменился и возмужал с тех пор, как мы виделись в последний раз. Твой отец мог бы гордиться тобой.

– А как вы смогли бежать из Хайклиффа и, что еще любопытнее, как вы оказались здесь, в этой глуши? – спросил Карвер, не собираясь проявлять к Гектору ни капли уважения.

«Дружок Веги, – прошептал Винсент. – И, судя по всему, такая же заносчивая тварь».

– Мы бежали на борту «Мальстрома», – ответил Гектор, обращаясь к Бергану и стараясь не встречаться взглядом с Лордом воров. – На борту была королева Амелия, а также Манфред и Вега.

– Почему вы больше не с ними? – задал вопрос Карвер.

– Мы остановились в Моге, порту барона Босы, чтобы пополнить запасы провизии. Началась стычка с местными жителями. В это время я со своими людьми был на берегу, – здесь Гектор указал на Ринглина и Айбела. – Все кончилось тем, что «Мальстром» уплыл без нас.

– Какая неприятность! – сочувственно покачал головой Берган.

– Не думаю, что они специально бросили нас. Их положение было действительно ужасным, ни за что не хотел бы сам оказаться в таком. Ситуация заставила их оставить на берегу своего товарища-верлорда, члена Совета Волка. Они сделали то, что должны были сделать.

Берган еще раз обнял магистра.

– Но ты, слава Бренну, остался жив, Гектор! Тебя бросили в Таскане, но ты так далеко сумел забраться. Позволь нам помочь тебе преодолеть остаток пути – ведь ты, я полагаю, направляешься в Айсгартен?

– Именно туда мы и направляемся, ваша светлость. Мне лишь остается молиться, чтобы герцог Генрик откликнулся на нашу просьбу о помощи.

– У моего кузена нет иного выбора, если он намерен уцелеть в этой войне, – сказал Берган и продолжил, обращаясь уже ко всем вокруг: – Пойдемте, не будем терять время. Обо всем переговорим по дороге. Вперед, к горе Стракенберг, во владения Белого Медведя!

Лорд-медведь тронулся в путь первым, явно воспрянув духом после неожиданного воссоединения с Гектором. Фрай пошел вместе с герцогом, а Карвер продолжал стоять, положив свою ладонь на плечо Пик и глядя на Гектора.

– Только после вас, дорогой барон, – произнес Лорд воров.

Гектор двинулся в окружении Ринглина и Айбела, следом потянулись угры, в самом хвосте пристроились Лорд воров и Пик.

«Он не хочет иметь тебя за своей спиной, – проговорил бес. – Что ж, он не дурак, следует признать».

Гектор шагал не оглядываясь, сверля взглядом спину лорда-медведя.

– Он может идти, где ему вздумается, – шепнул бесу Гектор. – Пока мы движемся в сторону Айсгартена, и Берган доверяет мне, все остальное не имеет особого значения.

– Отлично разыграно, милорд, – тихо сказал Ринглин, посчитав, что последняя фраза адресована ему. – Там нас примут с распростертыми объятиями, как это уже сделал старый Медведь.

Гектор кивнул, потрепал Ринглина по плечу и заметил:

– Будем надеяться, что герцог Генрик настроен к приему гостей. Скоро их к нему придет много, очень много…

 

Глава 9

Отважный Красный плащ

Трент взлетел по ступеням, побежал по засыпанному щепками и обломками балкону Брекенхольм Холла. Вокруг раздавались боевые кличи дикарей, которым вторили вопли защитников дома.

Маленький цыган с рапирой – его, кажется, звали Стрига – оказался бесстрашным человеком. Быстро приняв решение в лифте, он взобрался наверх, совершенно забыв об опасности. Клеть вскоре тоже поползла вверх, как раз в тот момент, когда до нее добрались первые Лесовики, карабкавшиеся по коре Большого Дуба. Наверху, на площадке лифта, их ожидали тела дворцовых стражников – изуродованные, разорванные буквально в клочья могучим врагом. Трент пошел по следу убитых солдат в зеленых плащах на звук жуткого шипения – по площадкам, по соединительным мостикам между ветвями дерева, и наконец добрался до тронного зала.

У Трента подогнулись колени, когда, заглянув через выломанную дверь, он увидел внутри зала чудовищную тварь. Дорогу Тренту перегораживало тело огромной черной Змеи – свернутое кольцами, блестящее, с бешено молотящим хвостом, которым тварь отбивалась от одного из защитников дома. Тело Змеи поворачивалось перед Трентом то влево, то вправо, приподнималось, опускалось.

Юноша рассмотрел одинокого храбреца, сражавшегося со Змеей – это была юная женщина, она приплясывала перед тварью, уклоняясь от огромной заостренной змеиной головы, пытавшейся укусить ее. Девушка была оборотнем и двигалась легко, проворно, то и дело цепляя змеиные бока своими когтистыми трансформированными руками. Когда Трент разглядел на голове девушки рыжие локоны, подтвердились его худшие опасения.

Гретхен в очередной раз прыгнула вперед, погрузила свои когти в отливающее аметистовым блеском брюхо Змеи, по инерции пролетела вперед и вновь оказалась на полу. Под разодранной в лоскуты змеиной кожей виднелись мощные белесые мышцы, из ран текла темная кровь, скапливалась лужицами на полу. Змея заново свернула свои кольца, выбросила вперед хвост, яростно ударивший по стене зала. Голова гигантской твари метнулась в направлении Лисицы, зеленые глаза Змеи яростно сверкали.

– С-с-с-с меня хватит вашего гос-с-степриимства, леди! Ты, Лис-с-сица, с-с-слишком зажилас-с-с-сь на этом с-с-свете! Давненько мне не доводилос-с-сь пробовать на вкус-с-с плоть оборотня!

Прежде чем Змея успела ударить Лисицу, Трент бросился вперед. Сильно оттолкнувшись от остатков того, что некогда было массивными дверями тронного зала, он взлетел в воздух, высоко подняв в руке свой меч Вольфсхед и с лета глубоко вонзил его в тело Змеи. Тварь отвернулась от Гретхен, изогнулась в воздухе, повернула свою голову, чтобы посмотреть на напавшего на нее юношу в красном плаще.

– Это кто ещ-щ-щ-ще такой? – прошипела Змея, извиваясь в воздухе.

Трент с ужасом обнаружил, что оказался прикованным к Змее своим мечом, клинок которого глубоко застрял в теле твари. Змея затряслась, с каждым толчком Трент все сильнее цеплялся за рукоять Вольфсхеда, мотался на ней по воздуху, словно манекен.

– Вала! – крикнула Гретхен, отвлекая на себя внимание Змеи, и прыгнула в воздух.

Вала повернулась, и девушка вновь бросилась на нее – когти Гретхен зацепили правый глаз Змеи, ослепили ее и заставили тварь взбеситься еще сильнее. Трент воспользовался моментом, вытащил наконец застрявший в теле Змеи меч – из раны хлынула темная кровь. Юноша отскочил от чудовища, приземлился рядом с Гретхен и схватил девушку за запястье.

– Вам нужно бежать, миледи! – крикнул Трент, стараясь перекричать завывания Змеи и оттолкнуть девушку подальше от разъяренной твари.

– И не подумаю, Красный плащ, – огрызнулась Гретхен, вырвала свою руку, успела в последний момент уклониться от просвистевшего совсем рядом змеиного хвоста. – Я не брошу Уитли!

В дверном проеме показались первые Лесовики, они начали просачиваться внутрь зала, перекрывая путь к отступлению. Охваченный страхом, Трент увидел летящий прямо ему в лицо хвост Змеи, быстро пригнулся, а вот Гретхен не повезло – хвост ударил Лисицу из Хеджмура, и она полетела через весь зал. Трент увидел, как девушка вылетела сквозь разбитое окно и исчезла за ним в ночной темноте.

Перед Трентом выросла, поднялась в воздухе чудовищная Змея с залитым черной кровью лицом.

– Беги, сынок! Спасай Гретхен! – крикнула пожилая леди, стоявшая у дальней стены зала на коленях, держа в руках юную девушку с каштановыми волосами.

Не теряя ни секунды, Трент рванулся к стене и нырнул в окно, сквозь которое вылетела наружу Лисица. Упал на покрытие балкона, покатился кубарем. Позади раздались треск, звон и чудовищный рык, от которого зашатался весь дом. Стряхивая с плаща щепки и осколки стекла, Трент огляделся и увидел, что Лисица здесь не одна. Над с телом девушки склонился Стрига, пытавшийся понять, жива ли она, а рядом с ним стоял Южник, ожидавший подхода Лесовиков. Из затянувшей весь балкон дымовой завесы доносились крики и звон стали.

– Она жива? – хрипло спросил Трент.

– Едва-едва, – ответил Стрига и начал поднимать Гретхен.

– Как Зеленые плащи?

– Хуже некуда, – пробормотал Южник, стряхивая кровь со своего топорика. – Лесовики захватили Дерево.

– Зал, – сказал Трент, кивая в сторону окна с повисшей на нем на последнем гвозде рамой. – Там внутри люди, они погибают! Возможно, если мы…

– Нам нужно уходить, – произнес Стрига. – Если вернемся в зал, умрем вместе с ними.

– Я не уйду без Уитли. Я поклялся, что не оставлю ее. Обещал это Дрю и барону Эвану, упокой Бренн его душу.

– Ты наполовину выполнил свою клятву, гвардеец Льва, – проговорил Стрига, уходя по балкону дальше от доносящихся звуков боя. – Будь счастлив, что тебе удалось спасти хотя бы одну из девушек!

Трент проводил взглядом исчезающего в сером тумане Стригу с рыжеволосой Гретхен на руках. Южник двинулся вслед за старым шпагоглотателем и сказал, уходя:

– Можешь оставаться, если хочешь, Красный плащ, но я думаю, что Лесовикам плевать на то, какому верлорду ты служишь. Если ты не дикарь, можешь считать себя мертвецом.

Трент услышал чей-то раздирающий душу крик, быстро принял решение и исчез вслед за цыганами в застилающем все вокруг дыму.

Герцогиня Ранье сидела на полу, обнимая избитую Уитли. Вала металась по залу среди израненных придворных, чешуйки на ее теле сверкали в свете горящих факелов, чудовищный правый глаз Змеи был залит темной кровью. На теле Змеи кровоточили раны, но все они были поверхностными. Этих ран, нанесенных двумя разозленными девушками-оборотнями и одним упрямым юношей в красном плаще, было недостаточно, чтобы положить конец ужасной твари.

Лесовики продолжали протискиваться в зал, наполняли его, словно стая муравьев. Дикари рыскали среди тел, срывали с еще теплых трупов кольца и драгоценности, раздирали своими зубами глотки тех, кто еще дышал, добивая их. Последний из телохранителей герцогини попытался дать отпор Лесовикам, но моментально исчез под массой навалившихся на него дикарей.

Вала подползла к герцогине, поднялась перед матерью и дочерью, зашипела, глядя на них одним своим оставшимся глазом.

– Итак, миледи, вс-с-се кончено. Ты и твоя дочь с-с-склонилис-с-сь передо мной. Твой муж много лет прес-с-следовал мой народ так же, как его отец и дед до этого. – Змея пригнула свою голову, теперь ее длинный розовый язык раскачивался прямо перед лицом дрожащей Ранье. – Клянус-с-сь, твоя с-с-смерть не будет легкой.

– Убей меня и убирайся, – сказала Ранье, заставив себя мужественно взглянуть в лицо Змее. – Да, я всегда стояла на стороне мужа, когда в Дайрвуде шла нескончаемая война между Лесовиками и солдатами из Брекенхольма. Остальные придворные и Уитли ни в чем не виноваты перед тобой, они не воевали против Лесовиков. Умоляю тебя, Вала, пощади мою дочь!

Змея рассмеялась, раскачиваясь из стороны в сторону, – оставшиеся в живых обитатели зала невольно вскрикнули от ужаса.

– Мне нужна твоя дочь, герцогиня. Тем более что одну из заложниц я уже упус-с-стила, – прошипела Вала, бросая взгляд на разбитое окно, за которым исчезла Гретхен. – Нет, твоя дочь – это приманка, которая необходима мне. Я з-з-знаю, что она значит для Дрю Феррана. Она много чего порассказала мне, пока мы двигалис-с-сь с-с-сюда. Бедная влюбленная дурочка! Твоя дочь приведет с-с-сюда Волка.

– Тогда пощади этих людей! – крикнула Ранье. Змея придвинулась ближе, заставив герцогиню отползти, прижимая к груди бледное лицо Уитли.

– Пощадить их? Но это мой новый дом, в котором я буду принимать с-с-своих людей. Плохая я буду хозяйка, ес-с-сли не приберус-с-сь здес-с-сь как с-с-следует!

– Куда мы идем? – спросил Трент, спеша вслед за цыганами по перекинутым под ветвями мосткам все дальше от звона и криков сражения. Повсюду на ветвях виднелись деревянные сооружения – помещения для прислуги, комнаты для гостей. Уходя все дальше через крону Большого Дуба, они встретили лишь нескольких Лесовиков, как можно быстрее уложили их замертво и вскоре приблизились к краю Дерева.

– В прачечную, разумеется! – откликнулся Стрига, окончательно озадачив Трента. Рука, в которой юноша держал свой меч, все еще дрожала после схватки с Валой, дым застилал все вокруг. Пробираться вслед за цыганами ему приходилось почти вслепую.

– Сюда! – крикнул Стрига, указывая на подвесной мостик. Деревянные перекладины уходили в темноту.

Мостик раскачивался под ногами спешащих по нему людей, сильнее всего – под тяжелой поступью Южника. Крики Лесовиков стали громче, очевидно, дикари наткнулись на тела своих убитых товарищей у входа в тронный зал и, не найдя возле них трупов в зеленых плащах, пустились в погоню.

Трент достиг дальнего края мостика последним, как раз тогда, когда со стороны противоположного конца послышались крики врагов. Южник повернулся, но Трент оттолкнул цыгана, вытащил из ножен свой Вольфсхед.

– Не останавливайся! – сказал юноша. – Выходите отсюда. Я сделаю все, что в моих силах.

Южник внимательно посмотрел на Трента, затем ответил, кивая:

– Ты храбрый человек, Красный плащ.

С этими словами цыган вновь повернулся и исчез.

Трент ударил мечом по веревочным перилам мостика, но клинок отскочил от толстых тугих канатов. Уже слышались шаги босых ног по перекладинам мостика – это приближались Лесовики. Выругавшись сквозь зубы, Трент взялся обеими руками за рукоять отцовского меча и со всей силы ударил клинком по канату. На этот раз канат не выдержал и лопнул. Из темноты донеслись крики, быстро стихая где-то внизу.

Переместившись, Трент глубоко вонзил меч в следующий канат. К его ужасу, клинок застрял в вязких волокнах – канат раскачивался, грозя вырвать меч из рук юноши. Трент еще сильнее вцепился в рукоять Вольфсхеда, и в это время полетели стрелы. Одна из них задрожала, глубоко вонзившись в деревянную планку у самых ног Трента. «Они стреляют вслепую, но один из выстрелов все равно должен попасть в цель», – подумал Трент.

Он уперся ногой в непослушный канат, напрягся и все же сумел вытащить застрявший клинок. Поднял голову, увидел спешащих по мостику дикарей с зажатыми в зубах ножами – Лесовики держались одной рукой за оставшийся веревочный поручень и быстро приближались. В воздух взлетели новые стрелы, одна, неудачно пущенная, попала в спину бегущему дикарю, и тот свалился с мостика вниз, другая угодила в плечо Тренту, заставив юношу упасть на колени. Поначалу удар показался ему тупым, похожим на те удары, которые он получал в детстве, сражаясь с Дрю на деревянных мечах. Но позднее боль, несомненно, еще даст о себе знать в полную силу.

Трент поднялся, поднял Вольфсхед здоровой рукой и ударил по канату еще один, последний, раз. Канат лопнул, дикари на мостике испуганно закричали. Среди Лесовиков началась паника. Часть дикарей свалилась вниз, другие испуганно пригнулись к планкам. Мостик закачался, Лесовики ненадолго замерли, но затем восстановили равновесие и стали вновь осторожно продвигаться вперед, ползя на животе, отталкиваясь от планок мостика босыми ногами.

Трент побежал.

– Стрига! – закричал он. – Южник!

– Сюда, парень! – откликнулся старый шпагоглотатель, и Трент ввалился в раскрывшуюся перед ним дверь деревянной постройки. Помещение оказалось длинным, заставленным вдоль стен бочонками, в воздухе густо пахло мылом и духами – запах был не менее тяжелым, чем дымная гарь снаружи.

– Перила мостика перерезаны, но дикари все равно приближаются, – сказал Трент. Пробравшись глубже внутрь помещения, он увидел цыган, стоявших возле большой плетеной корзины, обвязанной вдоль края толстой веревочной сетью. К стене была прикреплена лебедка с намотанным на нее канатом. Корзина напомнила Тренту плетеные лодки, которыми пользовались рыбаки с Холодного побережья. Она была достаточно большой, чтобы в ней поместились два человека.

Только двое.

Он поднял голову, обменялся тревожным взглядом с цыганами.

– Залезай, – велел Стрига. – Я передам тебе девушку.

– Ты полезай, – ответил Трент. – Ты сможешь спасти ее.

– Эй, вы, хватит болтать! – крикнул Южник, державший на руках Гретхен. – Полезайте оба и заберите девушку.

– А как же ты? – спросил Стрига. – Нет, я тебя не брошу.

– Не говори глупостей, Стрига. Я сломаю эту штуковину, даже если заберусь в нее один. Давайте, шевелитесь, кильки. И забирайте девушку.

Трент забрался в корзину, но Стрига не спешил залезать следом за ним.

– Я останусь с тобой, Южник. Цыган никогда не бросит в беде цыгана, особенно если он ему как брат.

Южник передал Тренту Гретхен, юноша уже не мог без слез смотреть на то, как друзья продолжают спорить о том, кто из них должен идти, а кто остаться.

– Ты сложишь об этом баллады и будешь петь их, брат, – сказал Южник, сжимая плечо Стриги. – А я буду героем твоих песен.

Цыгане коротко обнялись, к постройке уже приближались крики Лесовиков. Стрига запрыгнул в корзину, Южник снял лебедку с тормоза, отпуская корзину. Она качнулась и повисла среди ветвей.

– Спой обо мне песню, Стрига, – крикнул Южник. – И пусть это будет хорошая песня!

Южник принялся вращать лебедку. Корзина пошла вниз – казалось, что она спускается мучительно медленно. Трент успел увидеть Лесовиков, уже ломящихся в помещение прачечной. Увидел, как один из дикарей бросился на Южника с ножом и как цыган сумел перехватить руку нападавшего. Другой рукой он продолжал вращать колесо лебедки.

Трент и Стрига успели еще заметить, как много было нападавших дикарей. Корзина сильно раскачивалась, оставаясь всего в каких-то полутора метрах ниже прачечной – совершенно открытая, уязвимая для удара сверху. Южник зарычал, сбросил с себя облепивших его дикарей, взмахнул топором. Одни Лесовики падали замертво, но на их место заступали новые.

Над отверстием люка появился один из дикарей и начал перепиливать ножом веревку, на которой была подвешена корзина. Трент попытался встать на ноги – корзина угрожающе накренилась, грозя вывалить всех трех пассажиров вниз. Юноша вытянулся струной, выбросил вверх руку, достал клинком дикаря, и тот пошатнулся. В корзину упал выпавший из руки Лесовика нож.

Южник тем временем сражался с очередным противником, который казался намного крупнее своих собратьев. Лицо дикаря закрывала копна упавших со лба темных волос, но Стрига узнал его.

– Рольф! – в ужасе воскликнул он, а дикарь рассмеялся, обнажая свои острые зубы. Нож Рольфа вонзился в бедро Южника, и цыган свалился на пол.

– Я никогда не был Рольфом, – огрызнулся высокий дикарь, размахивая ножом, готовясь нанести новый удар.

Южник выбросил вперед свой топор, его стальное лезвие попало Рольфу в челюсть, удар отшвырнул дикаря назад. Поднявшись на одно колено, Южник взглянул вниз, на Трента и его товарища.

– Теперь твоя очередь держаться, Красный плащ, – прошептал он, и Трент обхватил канат своей левой рукой.

Топор Южника ударил по механизму лебедки, полетели искры, защелкали зубцы, и корзина полетела вниз, стремительно набирая скорость. Тьма поглотила лицо Южника, а корзина с ее хрупким грузом со свистом понеслась к земле, до которой оставались еще десятки метров пустоты.

 

Глава 10

Грязное дело

Приближался рассвет. Дрю сидел в седле белого жеребца, обернув поводья вокруг своей левой руки, глядя на угасающие над Стормдейлом звезды. Коня Дрю получил в подарок от барона Хоффмана, старейшего из оставшихся в живых лорда-оленя. Это был небольшой знак признательности со стороны Хоффмана за отвагу, проявленную юным вервольфом при защите города.

Конь стоял между башнями разрушенных городских ворот, отмечавших вход в Стормдейл. Повернувшись спиной к дымящемуся городу, Дрю сосредоточил свое внимание на лежащем перед Стормдейлом поле боя. Разбитая вражеская армия ушла, оставив после себя брошенные палатки и боевые машины. Костры все еще дымили, повсюду валялось брошенное при поспешном отступлении оружие и снаряжение. По полю бродили оставшиеся без всадников кони, рылись в сваленных на земле походных ранцах, трепали их зубами, пытаясь вытащить их содержимое. В предрассветных сумерках раздавались стоны раненых и умирающих – солдаты из Вермайра и Райвена призывали на помощь, но ожидать ее им не приходилось, по крайней мере, в самое ближайшее время – магистр Зигфрид и его помощники занимались сейчас ранеными солдатами и горожанами из Стормдейла. Те вражеские солдаты, которым посчастливилось пережить эту ночь, получат медицинскую помощь не раньше, чем наступит новый день.

Дрю развернул своего жеребца по кличке Бравадо – конь оказался на удивление послушным и смекалистым – и поехал по главной городской улице назад, к замку.

Дрю проезжал мимо небольших отрядов, составленных из местных жителей. Под руководством солдат в серых плащах они методично обыскивали каждый дом, искали спрятавшихся в них дезертиров из райвенской и вермайрской гвардии, задерживали их и отводили на допрос в замок. От этих пленных удалось получить ценную информацию об огромных силах, собранных Котами в Бедленде и Дейлиленде. Главнокомандующим был сам Оникс, а фельдмаршал Тиас, лорд-тигр, возглавлял армию, направлявшуюся в Омир. Дрю надеялся, что Ястребам удалось прибыть в Азру вовремя и они смогли помочь королю Фейсалу в битве с осадившими его город врагами. Дрю не терял надежды и на то, что ему еще повезет вновь увидеться со своими друзьями, вместе с которыми он бежал с вулканического острова Скория, где все они выходили на арену гладиаторских боев в Печи.

Въезжая в ворота замка, Дрю увидел хорошо знакомую ему теперь фигуру Хоффмана, который работал вместе со всеми, собирая лежащие трупы погибших. Убитые солдаты из Стормдейла, Райвена и Вермайра лежали вперемешку на залитом кровью снегу внутреннего дворика замка. Тела погибших бейрбоунцев бережно складывали на телеги, чтобы перевести в городской храм Бренна, трупы вражеских солдат сносили к огромному погребальному костру, где они сгорали, поднимая над городом облако густого черного дыма.

Раздавая на ходу приказания, Хоффман подошел к Дрю, принял у него поводья. Такой же старый, как магистр Зигфрид, лорд-олень выглядел уставшим, но продолжал трудиться, не давая себе ни минуты отдыха.

– Как он слушается тебя?

– Великолепно, – ответил Дрю, соскакивая с седла на землю. – Отличный конь.

– На его папаше я воевал верхом много лет назад, рука об руку с самим Вергаром, – сказал Хоффман, поглаживая Бравадо по морде. – Отличный боевой конь, чистых кровей. Было бы жестоко заставлять его носить на своей спине такую жирную неповоротливую тушу, как моя.

Дрю улыбнулся, потрепал коня по холке.

– Я очень благодарен вам за столь щедрый подарок, милорд. Быть может, слишком щедрый.

– Тсс! – прервал его Хоффман. – Ты помог нам выиграть битву, парень. Бравадо – лишь маленький знак благодарности за то, что ты для нас сделал. Мы в огромном долгу перед тобой.

Дрю покраснел, поклонился и направился в замок, превращенный сейчас в лазарет с койками для раненых солдат и горожан, над которыми колдовали магистр Зигфрид и его помощники. Даже раненые, увидев Дрю, приветственно махали ему, а те, кто мог, даже хлопали в ладоши, когда он проходил мимо.

«Чем я заслужил такие почести? Это вы проявили чудеса храбрости и отваги, защищая свою родину. Вы и ваши братья и сестры, отдавшие в жертву самое дорогое, что у них было, – собственную жизнь», – думал Дрю, проходя по коридорам замка.

Он неловко улыбался, иногда останавливался, чтобы выслушать то, что хочет ему сказать тот или другой раненый. Наклонялся над их кроватями, чтобы помочь лекарям, дававшим раненым лекарства или менявшим их повязки, старался ободрить тех, кто был тяжело покалечен.

В тронном зале возле высоких витражных окон лежали раненые верлорды. Среди них была Мия, она забылась тревожным сном, рядом с ее кроватью дежурили три медицинские сестры. Семью Рейнхарта больше всего беспокоила рана на голове, которую девочка получила, упав на вершине Башни Леди, – Мия была младшим ребенком в семье герцога Манфреда и его единственной дочерью, и потому пользовалась особой любовью жителей Стормдейла. Зигфрид делал все, что было в его силах, ухаживал за ее ушибленным виском, читал магические заклинания. Возле кровати девочки горели ароматические свечи, что же касается прогноза на дальнейшее, то он оставался неопределенным.

«Помоги ей, Бренн», – молча помолился Дрю. Девочке еще не исполнилось и десяти лет, хотелось бы надеяться, что она справит в своей жизни еще не один юбилей.

Здесь же лежали сыновья Хоффмана – юные лорды-олени уже пришли в сознание и могли говорить. Во время битвы они были рядом с отцом, гнали сцепившихся друг с другом вражеских солдат из Вермайра и Райвена. Полученные Серыми плащами и верлордами раны подтверждали, что Зигфрид со своими людьми славно потрудился прошлой ночью. Братья кивнули Дрю, когда он прошел мимо них к стоящему возле окна плетеному креслу.

В кресле сидел Красный Руфус, не пожелавший укладываться в постель – «колыбельку», как называл ее старый Ястреб. Прошлой ночью Красный Руфус прославился своей эпической воздушной битвой с Воронами, а свои раны получил при падении с высоты на черепичную крышу замка. Из Воронов в живых остался лишь один Скри – ему удалось уковылять на одном крыле домой, в Райвен.

Одно крыло Красного Руфуса было сломано, но старый Ястреб никому не позволял даже пальцем к себе притронуться – сам принимал лекарства, жевал целебные травки и выслушивал – хотя и с большой неохотой – молитвы, которые читали над ним жрецы Бренна, но не более того.

Дрю не мог не улыбнуться, глядя на бравого забияку Ястреба.

– Ну как, понравился тебе меч твоего отца, парень? Каков он в деле? – спросил Руфус, попытался повернуться и слегка поморщился при этом от боли. Дрю погладил рукой рукоять своего белого меча Мунбренда.

– До прошлой ночи я полагал, что все клинки одинаково хороши, но должен признать, что ошибался, – Дрю подтянул ногой стул и присел рядом с креслом Руфуса. – Ты знал, что Мунбренд способен на такое?

– Ты о белом пламени? Да, парень, я знал об этом. Я не раз видел Вергара во время ночных сражений. Когда с небес светит Луна, этому мечу нет равных во всем Семиземелье. Его клинок способен разрубить надвое даже гору Тор Раптор.

Дрю заметил Рейнхарта, который сейчас обнимал появившегося в тронном зале юношу в сером плаще. Объятие было жарким, ноги юноши даже оторвались от земли, когда лорд-олень прижал его к своей груди.

– Я вижу, он поправился, – заметил Красный Руфус.

– Кто? – спросил Дрю, пытаясь рассмотреть прикрытое капюшоном лицо юноши.

– Младший брат Оленя, – ответил Ястреб.

В это время капюшон на голове юноши сдвинулся, и Дрю узнал Мило – всадника, который прискакал раненым в Виндфелл, чтобы просить помощи у вернувшихся Ястребов в тот момент, когда те только что улетели в Азру. Отважный юноша, Дрю был очень рад вновь увидеть его. Тогда Дрю и Красный Руфус оставили раненого вермайрскими стрелами Мило в Виндфелле, а сами полетели в Стормдейл.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Дрю, переключая свое внимание на Ястреба.

– Как после схватки с Медведем, – подмигнул Красный Руфус. – Но не волнуйся, многим здесь помощь старого Зигфрида нужнее, чем мне.

Услышав свое имя, занимавшийся одним из сыновей Хоффмана магистр поднял голову и посмотрел на них.

– Мы должны быть очень благодарны ему, – сказал Дрю. – Лорд-олень и его помощники сумели заштопать большинство раненых, а его заклинания и травяные настои, как я слышал, буквально творят чудеса.

– Только он не Олень, – хмыкнул Красный Руфус.

Дрю в недоумении покосился на Зигфрида, который продолжал хлопотать над раненым лордом-оленем.

– Он Кабан, – добавил Руфус. – Многие магистры из рода Кабанов-целителей разбросаны по всей Лиссии. В Стормдейл его прислали много лет назад, с тех пор он и остался здесь.

– Тогда он должен знать моего друга Гектора.

– Сына Хата? Да, еще бы. Он его дядя. Зигфрид был братом старого барона.

Дрю оглянулся на Зигфрида и неожиданно обнаружил в нем черты фамильного сходства с юным магистром, с которым расстался в Хайклиффе, – как же давно это было! Дрю вспомнил также то, что ему доводилось слышать о лордах-кабанах, служивших придворными лекарями и магистрами по всей Лиссии. Теперь присутствие здесь Зигфрида приобрело для Дрю новый смысл.

– Значит, он повернулся спиной к Редмайру?

– Как и все они, когда получают должность при дворе. Эти магистры, они вроде монахов – обручены со своей магией. Один из кузенов Зигфрида некогда был магистром при дворе Гриффина из Виндфелла. К сожалению, заколебался, когда на нас обрушился гнев Леопольда. Будущей весной его труп выловят из реки Степпен.

Дрю до сих пор не переставал ужасаться, узнавая о жестокости покойного короля. Насилие, которому подвергал своих подданных Леопольд, постоянно служило Дрю напоминанием о том, как нельзя править. Он и не станет повторять Льва, если когда-нибудь займет принадлежащий ему по праву трон.

– Мы должны быть очень благодарны Бренну, который помог нам, – произнес Дрю, возвращаясь мыслями к событиям минувшей ночи. – Кто знает, как бы все повернулось, если бы тот лучник из Вермайра не пустил стрелу в Крока.

Красный Руфус потрепал Дрю по колену своей узловатой рукой.

– Это точно, – насмешливо хмыкнул Ястреб. – Что бы мы делали, лиши нас Бренн своей милости?

– Мне не нравится, что ты говоришь, – стесненно ответил Дрю. – Для искренне верящего в Бренна человека твои слова звучат как богохульство, Красный Руфус.

Старый Ястреб неожиданно наклонился вперед и сказал:

– Это я пришил старую Ворону той тухлой серебряной стрелой.

– Ты убил Крока? – побледнел Дрю.

– Тише, парень. Не стоит, чтобы об этом узнал еще кто-нибудь. Пусть думают, что Крысы и Вороны сами перегрызлись между собой. В конце концов, именно это главное.

– Ты убил его? – все еще не веря своим ушам, переспросил Дрю.

– Убил? Да, но на то она и война, парень. Я сотню раз повторял тебе об этом, спрашивал, сможешь ли ты убить человека, если это нужно для блага общего дела.

Дрю сидел на стуле, вспоминая все, что произошло тогда на вершине стены замка. Сколько раз после этого он благодарил небеса за то, что смерть старого Ворона посеяла вражду между людьми из Вермайра и Райвена, которая переросла в кровавую резню.

– А я думал, что это случилось по волеизволению свыше, – прошептал Дрю.

– Я сделал то, что нужно было сделать, но не мог сделать ты. Не смущайся, парень, я не хочу пристыдить тебя. Но пойми, для того чтобы выиграть войну, иногда приходится выполнять грязную работу.

– Я уже говорил, что не намерен заниматься подобными делами, – сказал Дрю.

– Ты ничего и не сделал, можешь спать спокойно. Это на моей совести один мертвый лучник из Вермайра, у которого я позаимствовал его лук, плащ и серебряные стрелы. Это я сделал тот решающий выстрел, и пусть эта тайна вместе со мной уйдет в могилу. Потом еще благодарить меня будешь.

– Благодарить? Я не знаю, что и думать, – произнес Дрю, покачивая головой, испытывая облегчение и одновременно отвращение. – Люди хотят, чтобы я вел их к светлому новому будущему, Красный Руфус. В новую эру, когда все Семиземелье объединится под властью Волка, а не Льва. Разве люди не видят во мне нечто большее, чем просто нового правителя? Разве мои поступки не должны служить примером для них? Если я санкционировал смерть Крока, то есть ли разница между мной и Леопольдом?

– Я солдат, Дрю, человек, привыкший действовать, а не рассуждать. Не переживай о том, что люди могут подумать обо мне, просто радуйся, что многие в этом городе выжили, хотя все они должны были погибнуть.

– В этом мы с тобой расходимся, не так ли? – негромко сказал Дрю. – Я понимаю, что твои действия были направлены на достижение общего блага, но груз твоего поступка тяжело давит на мои плечи. Я не могу понять – действительно ли мне нужно поблагодарить тебя за то, что ты сделал?

– Оставь все как есть, парень, – проговорил Красный Руфус, взмахом руки отпуская от себя Дрю. – Мне похвал не нужно, мне без них легче. Битва выиграна, местные горожане избежали смерти в когтях Крыс и Воронов. С этим ты, надеюсь, согласен? Если когда-нибудь правда о том, из-за чего наши враги сцепились друг с другом, все же выплывет наружу, я возьму всю ответственность на себя. И знаешь что? Если будет нужно, я повторю это и глазом не моргнув. Грязные дела нужно делать не раздумывая. Вся вина за ту старую Ворону лежит на мне, Дрю из Дайрвуда. Но помни – я убил его, чтобы защитить тебя, парень.

Поспорить с Красным Руфусом было сложно, в его словах имелась немалая доля истины. Он сделал все, чего не мог сделать Дрю, и освободил его от непосильной ноши грязного дела. Но Волк тем не менее предпочел бы остаться в блаженном неведении – лучше бы Красный Руфус сохранил при себе свою тайну. «Возможно, – подумал Дрю, – это был знак, подтверждающий то, что я не король и не понимаю толком, что значит управлять народом и какие трудные решения приходится принимать тому, кто взвалил на себя это бремя».

– Я не хотел этого, – вздохнул Дрю, склонив голову, и почувствовал, как его плечо сильно сжали чьи-то костлявые пальцы.

Это был магистр Зигфрид. Он наклонился, стоя за спиной Дрю, и тихо прошептал ему на ухо:

– Не будьте слишком строги к лорду-ястребу, ваше высочество. Он нанес тот смертельный удар, однако не он придумал все это.

Дрю спросил, глядя в слезящиеся глаза Зигфрида:

– Так это была ваша идея?

Хрустнув спинными позвонками, магистр присел на корточки между двумя верлордами.

– Если бы я не подбил Красного Руфуса на это грязное дело, сегодня здесь некого было бы лечить. Оглянись вокруг, Дрю, – эти люди живы только благодаря тому, что мертв Крок.

Дрю кивнул, начиная понимать, что поступок Красного Руфуса, каким бы жестоким он ни казался, оказался для всех благом.

– Когда от твоих действий зависят жизни многих людей, порой приходится принимать жесткие, даже жестокие решения, – продолжал магистр. – Осознавать это вам неприятно, я прекрасно это понимаю. Это выглядит так неблагородно, правда? Но принимать такие решения – это и значит быть лидером. Это и означает быть верлордом. То же самое приходилось делать и вашему отцу.

Дрю поднялся, скрипнув деревянными ножками стула по каменному полу. На лице юноши появилась кривая усмешка, но его серые глаза оставались совершенно серьезными.

– Вот что меня по-настоящему тревожит.

От общения с Ястребом и Кабаном его отвлекла суматоха, начавшаяся у дальней стены тронного зала, где целая толпа собралась вокруг Рейнхарта и его младшего брата. Вервольф быстро пересек зал и присоединился к оживленным солдатам и придворным, окружившим Мило. Из болезненно бледного, почти умирающего юноши, которого Дрю оставил в Виндфелле, он превратился в бодрого, ясноглазого юного лорда-оборотня. Рейнхарт сейчас был занят серьезным разговором со своими офицерами, хотя продолжал при этом крепко обнимать Мило за плечо.

– Целители из Виндфелла оказались на высоте, лорд Мило? – спросил Дрю, приветствуя юного Оленя поклоном. И без того большие карие глаза юноши при виде Дрю расширились еще больше и стали похожими на блюдца.

– Они утверждали, что это были вы, – захлебываясь от волнения, заговорил Мило, стремительно опускаясь перед Дрю на колено. Рука старшего брата повисла в воздухе. – Когда я очнулся, священник сказал, что это вы откликнулись на наш призыв о помощи, ваше высочество.

– Насколько я понимаю, на твой призыв, Мило, – произнес Дрю, посматривая на покрасневшего от стыда Рейнхарта. В самом деле, своим спасением все эти люди были обязаны упрямству юноши, почти мальчика, а то, что этот мальчик был его братом, заставляло старшего Оленя смутиться еще сильнее.

Дрю протянул свою руку, помогая Мило подняться с пола.

– Не нужно этих церемоний и титулов, – сказал вервольф. – Во всяком случае, до той поры, когда в Хайклиффе мне на голову наденут корону. А это, судя по всему, если и случится, то еще нескоро. А пока что называй меня просто Дрю.

Рейнхарт наклонился и тоже помог своему брату подняться на ноги. Офицеры, с которыми разговаривал Рейнхарт, уже успели покинуть зал, другие, узнав о чем шла речь, двинулись следом за ними.

– Расскажи ему о том, что ты видел, Мило, – велел Рейнхарт и мрачно уставился на Волка.

– Огни, ваше высоч… Дрю, – на ходу поправил себя Мило. – Огни в лесу.

– В лесу? – переспросил Дрю.

К ним уже успел приковылять Красный Руфус, ему тоже захотелось узнать, что здесь происходит.

– В каком лесу? – спросил старый Ястреб.

– В Дайрвудском, милорд, – ответил Мило.

Дрю бросился бежать, не дослушав последнего слова. Вырвался сквозь массивные двойные двери замка на покрытый снегом и талой водой двор, поспешил мимо собравшихся у замка женщин и мужчин к полуразрушенным городским стенам. Прыгая через три ступеньки, взлетел на вершину стены, выглянул через плечи сгрудившихся здесь офицеров.

Над западной частью леса, далеко отсюда, вился серый дымок, вечный спутник пожара. Из-за горизонта глянули первые лучи солнца, осветили спины людей, стоявших на разрушенной крепостной стене и смотревших на темные густые облака, плывущие над древним Дайрвудским лесом, подобно волнам штормового моря.

Брекенхольм был охвачен огнем.