Глава 1

Долгожданная встреча

Дрю стоял на плоской вершине вулканической скалы. Погода на глазах менялась, причем отнюдь не к лучшему. На небе собрались грозовые облака, закрыли собой солнце, накрыли Черный камень густой тенью. Широкая, отшлифованная ветрами вершина скалы напоминала Дрю адскую Печь, в которой он сражался за жизнь вместе со своими друзьями-гладиаторами. Он взглянул через плечо. У него за спиной стоял Криг, не сводя с Дрю глаз. Рядом с ним застыли Флоримо, Опал, Бо Карвер и герцог Берган. Лорд-крачка неотрывно следил за небом. Дрю все же сумел перехватить взгляд лорда-крачки, и особенной уверенности он в юного Волка не вселил.

Да и сборы этим утром проходили, мягко говоря, не так, как предполагалось. Накануне вечером Дрю тренировался допоздна, а затем приплелся в свою палатку, рухнул на постель и был в полной уверенности, что Уитли где-то поблизости. Но девушки не было, и Дрю провалился в сон, а на заре его разбудила Табу, а не Уитли, как он надеялся.

Леди-медведицы не было. Направляясь в самодельный людус – зал гладиаторов, в котором он тренировался со своей «командой», – Дрю послал к Бергану, надеясь выяснить, куда же девалась Уитли. Лорд-медведь не знал, где его дочь, и никто этого не знал. Оказалось, что Гретхен тоже исчезла из лагеря. Охватившая Дрю тревога усилилась.

Шум крыльев дал понять, что кто-то прибыл в лагерь. Четверо лордов-журавлей спустились на землю, неся в руках огромную фигуру. Приземлившись в самой середине лагеря, фигура распрямилась во весь свой рост. Оказалось, что Бегемот не солгал, когда рассказывал о лорде-обезьяне. Рост Улика – а это именно его принесли лорды-журавли – достигал почти двух с половиной метров, а при этом лорд-обезьяна еще не трансформировался. Подлетели еще два лорда-журавля и опустили на землю двух светловолосых рыцарей в красных доспехах, которые встали рядом с Уликом. Один из лордов-журавлей выступил вперед, чтобы представить их бойца.

– Лорд Улик из Уорлдс Энд, милорды. Рыцарь Львов из Баста.

– Голая обезьяна, – презрительно добавил Криг. – Мы с ним уже встречались. В стычке при Умбаре.

Улик медленно кивнул головой.

– Это был плохой день для носорогов. Вы были одним из немногих, кто тогда уцелел?

– Вопреки вашим стараниям, – ответил Криг, сплевывая на грязные камни.

– Война есть война, – сказал Улик, не моргая глядя на Крига. – Ничего личного.

– А что случилось с Лукасом? – спросила Опал. – Я думала, он сам выйдет на бой.

Улик промолчал. Вместо него заговорил лорд-журавль. Он сделал шаг вперед, ветер играл эполетами на его плечах.

– А, леди Опал. Как вам живется после того, как вы вступили против своих сородичей?

– Чувствую себя на удивление легко и свободно после того, как все было сказано и сделано, – ответила леди-пантера. – А как вам живется, лизоблюд Клавелл?

Лорд-журавль не стал отвечать Пантере и вместо этого обратился к Дрю.

– Я генерал Клавелл, – сказал он. – Командующий лордов-журавлей с Заливных равнин. Король действительно должен был сам драться сегодня, но, к сожалению, в нашем лагере произошел… печальный инцидент. Верховный лорд Леон… э… вышел из строя, и потому король Лукас чрезвычайно занят неотложными делами, так что мы решили возложить наши надежды на широкие могучие плечи лорда Улика.

– Что это значит – вышел из строя? – спросил Дрю.

– Ну, в данный момент мы не можем…

– Лукас убил его, – бесцветным голосом объявил Улик. Клавелл испуганно покосился на него. – Сначала отца, теперь своего деда. Сам король в настоящий момент… э… отсутствует.

Берган хмыкнул, услышав сообщение лорда-обезьяны.

– Но если Леон мертв, а Лукас исчез, за кого же вы собираетесь сражаться? – спросил Бо Карвер.

Улик оглянулся через плечо на двух рыцарей в красных доспехах, с непроницаемыми кошачьими лицами стоявших у него за спиной. Затем обернулся к Королю воров.

– Львов на свете много, человек. Очень скоро трон в Леосе займет новый правитель – и обратит свой взор на Лиссию. Он будет благосклонен к тем, кто сохранил верность Львам в эти трудные для них времена.

– Дурак ты, лорд-обезьяна, – сказал Карвер. – Сейчас тебе выпал шанс сбросить с себя оковы и вновь почувствовать себя свободным.

– Вновь? Я родился подданным Львов из Леоса, – сказал Улик, а раздавшийся в это время над краем скалы шум возвестил о прибытии последнего дуэлянта. – Я никогда не был свободным.

Дрю сделал шаг по направлению к краю плато, всмотрелся, но налетевший порыв ветра вновь заставил его отступить назад. В воздухе появилась целая стая грифов-стервятников. Один за другим они принялись высаживать на поверхность Черной скалы своих зловещих пассажиров.

Первым приземлился лорд-буйвол, его взлохмаченная грива и бородка напомнили Дрю его товарища по Печи, ныне покойного Стамма. Правда, лицо прибывшего верлорда уже начинало трансформироваться, на голове прорезались грозные мощные рога. Следующим на камни опустился шериф Мюллер, самопровозглашенный лорд Дурных земель.

– Бо Карвер, – сказал Мюллер, увидев человека, с которым они были тесно связаны в их криминальном прошлом. – В странной компании ты оказался, старина.

– То же самое я могу сказать и о тебе, Мюллер, – ответил, покачав головой, Карвер. – Впрочем, я всегда знал, что ты гнилой до мозга костей.

Следующим появился старый знакомый Дрю, и у юного Волка все похолодело внутри, когда он увидел высадившегося на каменную площадку лорда-канцлера в черных одеждах. Лицо прибывшего было скрыто под капюшоном, но лорда-крысу Ванмортена Дрю узнал бы с первого взгляда где угодно. И Дрю едва сдержался, чтобы не выкрикнуть что-нибудь, когда увидел перед собой монстра, убившего его приемную мать Тилли Ферран.

Затем пара грифов, яростно взбивая воздух своими крыльями, высадили на край вулканического плато своего последнего пассажира – Оникса.

Глядя на тяжело дышавшего лорда-пантеру, Дрю почувствовал, что у него самого перехватило горло. Зверь из Баста медленно выпрямился – гора стальных мускулов, обтянутая щедро покрытой шрамами кожей. Это были следы бесчисленных жестоких и кровавых схваток. Оникс заметил стоявшую на каменной площадке Опал, и его глаза вспыхнули желтым огнем.

– Сестра! – с усмешкой воскликнул Оникс. – Как я рад видеть тебя. Подойди ближе, обними меня.

Он шагнул вперед, широко раскинул руки, словно ожидая, что Опал в самом деле подойдет к нему. Опал, прищурившись, взглянула на Дрю. Он достаточно хорошо знал Опал, чтобы понять испуг леди-пантеры.

– Говори со мной, а не с Опал, Оникс, – сказал Дрю, обращаясь к лорду-пантере. – Тебя не на семейные посиделки пригласили сюда.

– Жаль, – хмыкнул Зверь. – Нам с сестрой есть о чем поговорить. Ну, ладно, отложим наш разговор. Ненадолго, да, сестричка?

– Оставь ее в покое, – потребовал Дрю.

– Фу ты, ну ты, – сказал лорд-пантера. – Ну, что ж, наконец-то мы встретились с тобой, Волчонок. Не долго тебе командовать осталось, поверь мне. Все кончится для тебя быстро и страшно, прямо здесь и сейчас.

– Ты всегда пытаешься запугать своих противников словами, Оникс? – спросил Дрю. – Привык побеждать их, утомляя до смерти угрозами и пустым бахвальством?

Лорд-пантера улыбнулся. Выглядел он действительно угрожающе, даже оставаясь все еще в человеческом обличье.

– Я вижу, ты приволок с собой жалкие безделушки, да только не помогут они тебе, – заметил лорд-пантера, начиная прохаживаться по вершине скалы. Собравшиеся здесь невольно отступали, когда он приближался к ним. Двинулся по площадке и Улик, Дрю пошел следом за ним. Теперь все трое дуэлянтов медленно кружили, не спуская глаз друг с друга.

– Ты имеешь в виду мою рукавицу и меч? – спросил Дрю.

– Белый Кулак Айсгардена и Мунбренд, если не ошибаюсь. Ну, с Кулаком я уже встречался, Волчонок.

– Слышал, слышал об этом, – кивнул Дрю. – В тот раз поединок закончил за тебя Лев, сам ты не смог этого сделать.

– Ошибаешься, – прорычал Оникс. – Котенок совершенно напрасно вмешался тогда, испортил такой прелестный бой, который велся по всем правилам чести.

– Ушам своим не верю. Ты еще смеешь говорить о чести после того, что сотворил с Табу много лет назад?

Оникс приподнял брови, сердито посмотрел в сторону Опал.

– Треплешь своим язычком-помелом налево и направо, сестренка? Похоже, придется дать тебе хороший урок. Отец вырвет тебе язычок, когда мы закончим здесь и война будет выиграна. Нами.

Он оскалил зубы. Опал вздрогнула – редчайший случай, когда леди-пантера так открыто проявила слабость и страх.

– Ко мне, Оникс, – сказал Дрю. – Говори только со мной.

– Твои безделушки, – повторил Зверь. – Они не помогут тебе, дурачок. И Луна тебе сегодня тоже не поможет. Я раздавлю твои стурмландские стальные цацки, как жестянку. Но скажи только, как это им удалось приладить перчатку к твоей руке? Я ожидал, что увижу сегодня перед собой калеку, а ты, оказывается, с обеими руками и ногами. Пока.

Дрю вытащил из ножен Мунбренд. Улик молчал, то и дело перебегал глазами с Волка на Пантеру и обратно, тянулся рукой себе за спину, чтобы прочнее ухватить толстую деревянную рукоять с прикрепленной к ней длинной и тяжелой серебряной цепью. Дрю слегка удивился, заметив подвешенный на конце цепи огромный стальной шар, похожий на ядра, которыми палят с помощью гремучего порошка – пороха – большие бастийские пушки. Только этот шар был не черным, а блестящим, посеребренным.

И невольно поежился, представив, что будет, если ударить таким шаром.

К этому моменту Дрю совершил полный круг по вершине плато и сейчас вновь оказался почти спиной к своему лагерю. Криг что-то негромко говорил, а Флоримо переминался с ноги на ногу, вглядываясь в затянутое темными облаками небо. Всем, кто стоял на вершине плато, казалось, что приближается буря.

– Жаль, что сюда не смог прийти Лукас, этот маньяк-отцеубийца, – густым басом заметил Оникс. – Ну, ничего, с ним мы вскоре еще встретимся с глазу на глаз.

Дрю смотрел на гладкую черную шерсть, покрывавшую кожу Оникса. Руки лорда-пантеры удлинялись, делались шире, превращались в мощные лапы, грудь Оникса тоже расширялась, у нее внутри потрескивали ребра. Еще немного, и лорд-пантера предстал перед всеми в своей ужасной красе. Теперь Дрю расслышал шепот Крига у себя за спиной и выпустил на свободу своего Волка. Прикрыл на секунду серые глаза, вслушиваясь в слова Носорога.

– Помни, никакого сочувствия, никакой жалости. Великодушие – это слабость. Убей, или убьют самого тебя.

Дрю вновь открыл глаза, теперь это были желтые, не знающие пощады глаза Волка.

 

Глава 2

Смертельный треугольник

Еще со времен боев на арене Печи Дрю усвоил, что нет ничего проще, чем схватка, в которой принимают участие сразу трое. По ходу такого поединка сами собой возникают кратковременные союзы, когда два более слабых гладиатора объединяются против сильнейшего противника. Если им удается взять верх над этим, самым опасным участником схватки, двое бывших союзников начинают сражаться уже друг с другом. Однако в сегодняшнем бою на Черной скале это правило вряд ли применимо – каждый верлорд будет драться только за себя, тем более что силы всех троих бойцов примерно равны.

Трансформировавшись, лорд Улик превратился в гору могучих, вздувшихся буграми бледных мышц и сухожилий. Покатый, лысый, как и все тело лорда – обезьяны, череп придавал Улику демонический вид, из выступающих далеко вперед челюстей показались его желтые, похожие на загнутые сталагмиты, зубы. Грудная клетка лорда-обезьяны раздулась, стала в обхвате не меньше, чем колесо большой телеги.

Но опаснее всего выглядели руки Улика – они вытянулись почти до самой земли, стали намного длиннее, чем у Дрю и Оникса, и грозили захватом, способным буквально раздавить противника.

Немалым запасом врожденных бойцовских качеств обладал и лорд-пантера, а самыми главными из них были стремительность и ловкость. Дрю впервые в жизни видел противника, который был способен двигаться с такой скоростью. Словно танцуя, Оникс плавно кружил по шершавой поверхности каменной площадки, спокойно ища возможность нанести первый удар по своим соперникам. Насколько уродлив был лорд Голая обезьяна, настолько же прекрасен – иного слова не подберешь – был Пантера. Ни капли лишнего жира. Сильное, изящное, покрытое блестящей черной шерстью тело. Оникс был великолепен. Оникс был ужасен – идеальная живая машина для убийства.

Дрю бросил взгляд в небо, по-прежнему затянутое облаками. Изнурявшая всю последнюю неделю жара спала, воздух над Черной скалой стал по-осеннему прохладен и свеж. Над плато свистел ветер, поднимал тонкую, кружившую в воздухе пыль. Сам Дрю к этому моменту уже тоже полностью трансформировался, почти не заметив этого – его тело перестало реагировать на возникающую при этом боль в костях и сухожилиях. Он чувствовал свои налившиеся силой, готовые в любую секунду к прыжку ноги, крепко сжимал в правой руке Мунбренд, а левую руку с Белым кулаком Айсгардена держал раскрытой, грозно шевелил стальными когтями-пальцами.

Лорд Пантера напал первым, над каменистой площадкой черной молнией мелькнуло его тело. Лорд – обезьяна вскинул вверх руки с мелькнувшим в них кистенем, но все же оказался медлительнее Оникса, который успел всеми четырьмя лапами ударить Улика в грудь. Улик покачнулся назад, было слышно, как затрещали его ребра. Не теряя ни мгновения, лорд-пантера отскочил от Улика и развернулся в воздухе в направлении Дрю, оставив своего первого соперника шатающимся на самом краю обрыва.

Лорд-волк взмахнул рукой, и Мунбренд со свистом распорол воздух, полетел прямо в лицо Пантеры. Навстречу стурмландской стали метнулись черные когти Оникса, ухватили Мунбренд примерно посередине клинка, а затем по инерции скользнули вдоль него, ближе к рукояти. Дрю услышал мокрый хруст, с которым острая сталь впилась в плоть и кости Пантеры, угрожая отрезать лапу Оникса, но тот лишь крепче сжимал клинок. Остановив полет меча ценой своей раненой левой руки, Оникс сумел приблизиться вплотную к Волку. Они оба повалились на камни, при этом Пантера оказался сверху.

Дрю сжал Белый кулак, ударил им Оникса в челюсть, но прежде чем успел повторить удар, Пантера выбросил вперед свою свободную лапу и перехватил стальную перчатку в воздухе. В том месте, куда пришелся первый удар перчатки, лицо Оникса было разбито, правый глаз заплыл и кровоточил, но лорд-пантера, казалось, не замечал этого. Оникс открыл пасть, затем резко опустил ее вниз. В ответ Дрю повернул голову вбок, чтобы схватить челюсти Оникса своими челюстями. С сухим стуком зубы ударились о зубы, заскрипели, крошась. И Дрю, и Оникс стремились сжать челюсти, чтобы раздавить противнику лицо. Пантера и Волк задирали губы, шевелили усами, из их разорванных десен сочилась кровь. Лорд-пантера навалился на Дрю всем весом своего огромного тела, сжал грудь Волка, не давая ему дышать, лишая сил. Мунбренд по-прежнему не участвовал в схватке, потому что Оникс продолжал удерживать его клинок своей окровавленной лапой. Тогда Дрю выпустил меч и обеими руками вцепился в горло Пантеры, все глубже погружая в него когти. Оникс повернул Мунбренд в своей окровавленной лапе и направил его против Волка. Дрю почувствовал жгучую боль, когда ему в живот погрузился клинок его же собственного меча.

Но тут голова Пантеры неожиданно откинулась в сторону от тяжелого удара, который обрушился на левую сторону его черепа.

Оникса снесло с Дрю, словно ветром, и из группы наблюдавших за схваткой секундантов послышались радостные возгласы и недовольное шипение. Засвистел в воздухе кистень, зазвенела цепь, и подвешенный на ней шар взлетел над головой возвышавшегося, словно башня, перед своими лежащими на земле противниками Улика. Небо постепенно темнело, словно и его затенила гигантская фигура Обезьяны. А в ушах Дрю прозвенел голос Карвера:

– Шевелись, Дрю!

Волк резко перекатился в сторону как раз в тот момент, когда кистень Улика, нацеленный, казалось, в голову Оникса, вдруг резко изменил направление и полетел туда, где только что лежал Дрю, ударил в то место, где мгновением раньше находилась голова Волка. От удара посеребренного шара в воздух взлетели каменные крошки и пыль. На Дрю опустилась огромная нога Улика, схватила его своими цепкими обезьяньими пальцами и отшвырнула далеко в сторону, к краю обрыва. Клавелл радостно заухал, захлопал, наблюдая за тем, как катится к пропасти Дрю. Белый кулак Волка царапал камень, оставляя в нем глубокие борозды, скрипели когти на ногах, с помощью которых Дрю пытался замедлить свое движение, и ему все-таки удалось остановиться на самом краю скалы, свесив ноги в открывшуюся внизу бездонную пропасть. Дрю взглянул вверх, ожидая увидеть летящий на цепи шар, готовый нанести ему последний, решающий удар, но вместо этого увидел вновь сцепившихся друг с другом Обезьяну и Пантеру.

Тяжело дыша, Дрю подтянул ноги и выбрался на край скалы. Нанесенная клинком Мунбренда в живот рана сильно кровоточила, оказалась глубокой, о ней нельзя было просто забыть, как о простой царапине, и спокойно продолжать схватку. Впрочем, иначе и быть не могло – не такой меч Мунбренд, чтобы оставлять ерундовые царапины.

Дрю перевел взгляд на Флоримо – лицо лорда-крачки было приковано к темному небу. Затем Волк увидел, что Улик лежит на камнях лицом вниз, а на его спину взгромоздился Оникс. Лорду-пантере каким-то образом удалось вырвать кистень из рук Обезьяны, и теперь, туго обернув шею Улика серебряной цепью, Оникс держал тяжелый шар в руке и размеренно, страшно молотил им по голове своего противника. Улик тянул руки за спину, безуспешно пытаясь схватить ими Пантеру, но Оникс со своей кошачьей ловкостью ускользал от них. Затем руки Улика безвольно поникли, лорд-обезьяна сдался и был, пожалуй, на пороге смерти.

Оникс уже собирался нанести Улику последний, смертельный удар, но в этот миг на голову пантеры обрушился Белый кулак. Стальные пальцы впились в скальп Оникса, сбросили его со спины Обезьяны. Оникс яростно зарычал, когда Белый кулак содрал с его головы кожу. Небо к этому времени заметно потемнело, над Черной скалой вот-вот готова была разразиться буря. Лорд-пантера повернулся навстречу юноше с Холодного побережья. Юный Волк выглядел изможденным, шерсть вокруг раны на его животе насквозь пропиталась кровью. Тут Оникс и Дрю одновременно посмотрели в сторону меча Мунбренд, лежавшего сейчас у ног одного из секундантов, и этим секундантом оказался Мюллер. Шериф злобно ухмыльнулся и ударом ноги отшвырнул меч в сторону лорда-пантеры.

Оникс подхватил Мунбренд в тот момент, когда Дрю стоял, покачиваясь на ослабевших ногах, а Улик хрипел на земле, пытаясь отдышаться. Глаза у лорда – обезьяны были выпучены, его шею по-прежнему обматывала цепь. Превозмогая усталость, Дрю двинулся вперед. «Давай, Дрю, давай. Продержись еще немного. Ты можешь, можешь», – мысленно твердил он себе. Волк приблизился к Пантере, сделал ложный выпад, но опытный боец Оникс легко разгадал его и нанес опережающий удар.

Кулак Пантеры ударил словно молот, и Дрю подлетел в воздух. Челюсть у Волка не вывихнулась от этого удара только каким-то чудом. После падения Дрю поднялся на одно колено, прижимая правую руку к животу, чтобы попытаться остановить поток крови из раны. Затем Волк попытался встать, но не смог, и вновь опустился на камень – теперь уже на оба колена.

Лорд-пантера торжествующе зарычал, небо над горами продолжало темнеть все сильнее и сильнее.

– Пусть хорошенько запомнят эту минуту все, кому посчастливится дожить до завтрашнего дня! – взревел Оникс, подходя к стоящему на коленях в луже собственной крови Волку. – На ваших глазах творится история. Этот удар решит сейчас будущее Семиземелья!

В этот миг облака на небе разошлись, в разрыве между ними показалось давно скрывшееся с глаз солнце. Сейчас оно казалось большим черным диском, окруженным пылающим гало, излучавшим волны энергии, проникавшие в тело вервольфа. Черным солнце казалось оттого, что его закрыла собой проплывавшая перед ним Луна, и в момент такого полного солнечного затмения ее сила многократно возрастала, обрушиваясь на раскинувшийся внизу мир.

Это было именно то небесное явление, которое предсказал Флоримо и на которое так рассчитывал Дрю. Полное солнечное затмение Дрю постоянно держал в голове, когда с помощью своих товарищей готовился все последние дни к этому бою. Надеялся, что вычисленное Флоримо расположение небесных тел поможет ему в решающий миг поединка со Зверем из Баста. И вот этот миг настал.

Все, кто стоял сейчас на вершине скалы, невольно засмотрелись на черный солнечный диск, это редкостное зрелище отвлекло даже лорда-пантеру, готовившегося нанести смертельный удар Волку. Внезапно раздался шипящий звук, и стиснутый в когтистой руке Оникса меч вдруг ожил. Однако огонь, которым вспыхнул Мунбренд, не был тем легендарным белым свечением волшебной стурмландской стали, которое возникает под воздействием лунного света.

Вместо него вдоль всего клинка вверх и вниз побежали какие-то призрачные черные язычки пламени, совершенно ошеломившие и испугавшие увидевшего их лорда-пантеру. Меч шипел и фыркал, словно не желая оставаться в руках у человека с такой черной душой, как у Оникса, ронял на грудь лорда-пантеры искры не опаляющего огня и древней магической энергии.

А просачивавшаяся сквозь Луну энергия Солнца тем временем волшебным образом влияла на юношу с Холодного побережья. Рана на его животе стремительно затягивалась, и чудесное исцеление было не единственным, чем одаряла Волка находившаяся на одной линии с Солнцем Луна. Она наполняла новой силой и свежестью буквально каждую клеточку тела вервольфа. Дрю упруго вскочил на ноги, и Оникс увидел перед собой целехонького, полного сил противника. Но Зверь из Баста не успел даже толком испугаться.

Луна превратила Белый кулак Айсгардена в сгусток черного пламени, который стремительно мелькнул в воздухе, впился своими стальными когтями в правое бедро Оникса и рванулся вверх, до его левого плеча, практически разорвав лорда-пантеру надвое. Толпа секундантов ахнула – соперники резко поменялись ролями, и теперь уже лорд-пантера из Браги склонился на коленях перед вервольфом. Мунбренд выпал из ослабевшей руки Оникса, тяжело зазвенел о камень, а Дрю тем временем приблизился к Улику.

Окровавленное лицо лорда-обезьяны посинело, разбитые губы вспухли, один глаз полностью заплыл.

Шею лорда-обезьяны по-прежнему опутывала цепь. Дрю встал над Уликом, заслонив своей спиной черное солнце. Увидел, как шевельнул губами Улик, беззвучно произнеся: «Прикончи меня». Белый кулак ухватился за цепь, потянул ее, но не для того, чтобы затянуть еще туже. Спустя несколько секунд цепь с тяжелым звоном рухнула на камень. Лорд-обезьяна судорожно глотнул воздух, а Дрю тем временем повернулся к секундантам и произнес:

– Все кончено, – ветер шевелил серую волчью шерсть, покрывавшую тело Дрю. Он по очереди посмотрел на каждого, кто находился на вершине Черной скалы, включая Улика, и повторил: – Все кончено. Забирайте своего мертвого и своего раненого. Забирайте свои войска, покиньте эти берега – мои берега – и никогда больше сюда не возвращайтесь. Лиссия и ее народ принадлежат Лиссии, а не Басту. И помните, если вы опять посмеете вернуться сюда, я уже не буду так же милосерден к вам, как сейчас. Во второй раз вы прощения не получите.

Дрю подошел к Ониксу. Лорд-пантера из последних сил пытался устоять на коленях. Со стороны плато налетел новый порыв ветра. Умирающий лорд-пантера больше не казался грозным, скорее жалким. Наконец, глаза его остекленели, остановились, и легендарный Зверь из Баста тяжело опустился на холодный камень, чтобы больше никогда не подняться с него.

 

Глава 3

В полет

День ликования перетек в вечер воспоминаний. Над берегом озера и лугами долины Роббен звенели веселые голоса и смех, это товарищи Волка праздновали его историческую победу. Стучали барабаны, пели дудки, пиликали скрипки, и все это сливалось в нестройный радостный шум. Ярко горели костры, выбрасывая высоко в воздух снопы искр, переливающихся, порхающих стаями светлячков над темной спокойной водой. Женщины танцевали, мужчины притопывали на месте, дети носились как угорелые, а старики исподтишка смахивали навернувшиеся на глаза слезы. Стурмландцы, цыгане, уроженцы Брекенхольма и Лонграйдингса – все они были как одна семья, обнимали друг друга за плечи, с удовольствием чокались кружками с налитым в него лучшим редвайнским вином из откупоренных бочонков. Все припасы, заготовленные в преддверии приближающейся войны, были вытащены и отправлены на общий стол. Экспромтом рождались песни и куплеты, воспевавшие героев, которые привели народ к победе. Ястребы и лорды-кони, буйволы и лорды-медведи, носороги и лорды-бараны – всем нашлось место в этих балладах, но одно имя звучало чаще и громче остальных, об одном верлорде говорили с особым восторгом и уважением.

Народ славил Дрю Феррана.

– Я должен идти, – сказал Дрю, протискиваясь мимо герцога Бранда.

– Как вас понимать? – спросил Бо Карвер. – Не покидайте праздник, ваше величество. Солдаты хотят видеть вас. Им необходимо видеть вас. Куда же вы?

– Я нужен в другом месте, – ответил Дрю и, замешкавшись на долю секунды, хлопнул Карвера по плечу. – Прости.

– Невиданное дело, – пробурчал Король воров, побалтывая налитое в стакане вино. – Где это слыхано, чтобы король покидал праздник в честь своей победы? Что может быть важнее такого торжества?

– Поиски мужем своей новобрачной, – ответил за Дрю герцог Берган, появляясь у входа в шатер с расставленными в нем столами. – Ты ее не нашел?

Дрю туже затянул на талии свой оружейный пояс – подтянул на следующую дырочку кожаный ремень, застегнул его пряжкой. Невольно поморщился, когда кольнуло в зашитом Гретой и Милоки животе.

– А вы? – Дрю не собирался огрызаться, это невольно прорвалось наружу накопившееся раздражение. – Время работает против нас, старый Медведь. И нам с вами известно, куда она направилась. Куда они направились.

Берган кивнул, а в это время у него за спиной показались другие члены Королевского совета. Они подходили, улыбаясь, но, увидев выражение лица Дрю, улыбаться перестали.

– Великий Бренн, что здесь происходит? – спросил герцог Бранд. Он слегка отстал от остальных и втиснулся в шатер самым последним. – Отчего такие унылые вытянутые лица? Точь-в-точь как у лордов-коней!

Тут Бранд шутливо подтолкнул локтем стоявшего рядом с ним Конрада, белокурого лорда-коня из Кейп-Гала, а тот застонал, из последних сил терпя грубоватый юмор лорда-буйвола. Бранд все еще улыбался, его лысый череп блестел от пота – судя по всему, лорд-буйвол только что натанцевался до упада.

– Пропали Уитли и Гретхен, – сказал Дрю, никак не реагируя на шутку Бранда. – Я еду их искать.

– Как это понять – пропали? – удивился Конрад.

– Мой брат Трент – пленник Лукаса. Сегодня последняя ночь растущей Луны. Завтра наступит полнолуние, и дикая древняя магия навсегда, бесповоротно изменит Трента. А Лев тем временем находится на пути в Айсгарден. Цель Лукаса – отомстить лорду-кабану, барону Гектору, за смерть своей – и моей тоже – матери, королевы Амелии. Все нити ведут в Айсгарден, туда я и отправляюсь.

– Вы верите в то, что обе верледи направились в Айсгарден? – спросил генерал Фрай.

– Я знаю это, Рейбен, – ответил Дрю. – Сердцем чувствую. Гретхен… Одним словом, ей очень нравится Трент. Они с Уитли не оставят его в руках Лукаса. Я и сам точно так же поступил бы на их месте, но меня задержала дуэль с Пантерой и Обезьяной на Черной скале. Как только я услышал о том, что Лукас исчез, мне стало ясно, куда он отправился. Та же самая мысль пришла в голову и Уитли с Гретхен.

Через расположенный в противоположном конце тента вход вбежал Криг.

– Я только что узнал от конюха, – тяжело дыша, начал лорд-носорог, – что вчера, вскоре после вашей церемонии, девушки взяли с конюшни двух лошадей – между прочим, одна из них твоя, Дрю, – и ускакали. Конюх подумал, что это обычный выезд на разведку.

Дрю надел на себя черную кожаную нагрудную пластину, застегнул ее под горлом. Протянул левую руку с Белым кулаком Айсгардена и схватил свой брошенный на каменный валун серый плащ.

– Граф Карстен, мне вновь нужны ваши крылья. Надеюсь, что это в последний раз, – сказал Дрю. – Мне крайне неловко просить вас об этом одолжении, уверен, что вам гораздо приятнее было бы оставаться здесь и продолжать праздновать победу вместе со своими друзьями, но…

– Сочту за честь доставить вас в Айсгарден, Ваше Величество.

Дрю улыбнулся, затем повернулся к старейшему члену своего Совета.

– Прошу вас оставаться здесь, старый Медведь. Вы будете замещать меня, пока я отсутствую, поняли?

– Я полечу с тобой, – угрюмо сказал Берган.

– Не могу вам этого позволить, – ответил Дрю. – Вы нужны мне здесь, Берган. Вы и Манфред, оба. Я не знаю, что меня ожидает впереди. В лучшем случае окажется, что мой старинный друг Гектор находится в плену у лордов-воронов. В худшем – что Стурмланд превратился в страну восставших мертвецов.

– Ты не можешь оставить меня здесь, а сам отправиться на поиски моей дочери! – взревел Берган.

– Могу и сделаю так, – спокойно и негромко ответил Дрю. – Вы нужны мне здесь, Берган, чтобы руководить людьми и присматривать за Манфредом, который продолжает безутешно оплакивать Мило.

– Сынок, речь сейчас не об этом, а об Уитли. Я нужен ей.

– Вы нужны своим людям, нужны Лесным стражникам – и тем, которые здесь, и тем, кто ожидает вас в Брекенхольме. Нужны герцогине Ранье, которая ждет дома и вас, и Уитли. Она уже потеряла Брогана, не дайте ей потерять и вас обоих, погибнув в одном бою с дочерью.

– Но она в опасности…

– Я знаю. Позвольте мне спасти ее, Берган. Прошу вас.

Берган не кивнул в ответ, но и «нет» тоже не сказал. Он просто стоял и смотрел на вервольфа своими покрасневшими от слез глазами.

– Хорошо, – сказал наконец Берган. – Верни мне ее, сынок. Так или иначе, но верни.

Дрю обнял лорда из Брекенхольма и поцеловал его в заросшую бородой щеку.

– Я сделаю это, мой будущий тесть. Обещаю.

Следующий вопрос Дрю задал, не обращаясь ни к кому конкретно:

– Кто знает, где сейчас наши остальные друзья?

– Шах остается в городе Роббен с леди Бетвин и ее отцом, – сказал Карвер.

– За леди-ястребом следует кого-нибудь послать, – проворчал герцог Бранд, допивая свой стакан с вином.

– Долго ли ждать, пока наша армия прибудет из Омира? – спросил Дрю.

– По моим прикидкам, они в трех днях пути от Роббена, – сказал Флоримо. – А если поторопятся, то уложатся и в двое суток.

– Хорошо, – кивнул Дрю. – Всем нам будет спокойнее спать, когда наши ряды окрепнут, а наши братья и сестры вернутся в наши объятия.

– Что прикажете нам делать в ожидании армии Тиаса? – спросил Бранд, наливая себе новый стакан вина.

– Для начала протрезвейте, – ответил Дрю. Услышав эти слова, стоявший рядом с ним лорд-буйвол ехидно хихикнул. – Если верить, что условия соглашения не будут нарушены, можно считать, что война выиграна. Армия лордов-котов должна быть разоружена и выведена из нашей страны. Так следует из клятв, которые были принесены на Черной скале. Но я поверю этим клятвам только тогда, когда землю Лиссии покинет последний ее враг.

По шатру прокатился одобрительный гул голосов. Перед тем как уйти, вервольф обернулся к Карстену и увидел собравшихся вокруг него Крига, Табу и Бегемота.

– Мы летим с тобой, – сказал Криг. – Я уже обо всем договорился с Карстеном. Он попросит нескольких своих собратьев помочь перебросить нас на крыльях.

– Я не могу…

– Ты не можешь остановить нас, Дрю, – перебила его Табу. – Мы не лиссийцы, а значит, не твои подданные.

– И у нас нет ни семьи, ни возлюбленных, – добавил Криг. – Так что терять нам нечего.

– И, кстати, я давно мечтал увидеть горы Уайтпикс, – заметил Бегемот. – Как же так, забраться в такую даль, и гор Уайтпикс не увидеть? Теперь вот увижу наверняка.

 

Глава 4

Неожиданный новый союз

Лорд Улик болезненно морщился, пока магистры обвязывали ему голову пропитанными настоем трав бинтами. Поврежденным в последнем бою глазом он уже никогда не будет видеть впредь – глаз выбил серебряный шар, прикрепленный на конце его собственного кистеня. Магистры натянули повязку, туго завязали ее концы позади бесформенного рваного пузыря, который еще не так давно был его ухом. После смерти Верховного лорда Леона шатер командующего превратился в походный госпиталь, единственным пациентом которого стал Улик. Тело лорда-обезьяны все еще не отошло после боя – болело плечо, вывихнутое из сустава Зверем из Баста, позвоночник ломило так, будто по нему пробежалось стадо слонов. «Возможно, это хотя бы мою сутулость вылечит», – подумал Улик и, может быть, мог бы даже мрачно улыбнуться, если бы только не ощущение холодной, ледяной пустоты в зашитом животе и не боль, внезапно прострелившая его второе, чудом уцелевшее ухо. Тем временем в шатре продолжался разговор Верховного правителя Обы с армейскими командирами.

– Должен признаться, ваша светлость, что не ожидал вашего приезда, – сказал генерал Клавелл, сидевший на троне убитого Льва. – Если бы знал о нем заранее, мог бы организовать для вас более подобающий прием.

– Не берите в голову, генерал, – ответил Верховный лорд Оба с противоположной стороны круглого стола. В руке он держал одну из фигурок, которые использовал Леон, планируя свои военные операции. Это был красный лев. Оба поднял голову, перехватил пристальный, напряженный взгляд Улика. – Я обязательно известил бы вас, но только не в нынешние странные времена. Решил на этот раз пренебречь правилами хорошего тона, тем более что наше дело не терпит отлагательств.

– Дело неотложное, вижу, – кивнул Клавелл. – Недаром же вы захватили с собой стольких важных лиц.

Важные лица. Да, они почти все были здесь, в этом шатре. Рядом с Пантерой стоял лорд-гиппопотам, генерал Джорджо, и обводил всех, кто был в шатре, своим немигающим взглядом. Позади Джорджо стоял барон Овермейр, лорд-буйвол с Проклятых равнин. Еще дальше за ним – единственный человек в свите, шериф Мюллер. У стола стояли также самые близкие советники самого Клавелла, охранявшие шатер гвардейцы Льва, а ближе всех к гостям – два юных лорда-кота из Фелоса. Это были племянники убитого Леона, Люк и Лекс. Им обоим безумно хотелось показать себя во всем блеске, и оба ужасно переживали от того, что их участие в войне закончилось, практически так и не начавшись. Сейчас они оба держали в руках мечи – опущенные клинками вниз, но готовые в любой момент вступить в дело.

– Земля, на которой я сейчас нахожусь, тоже кажется мне странной, генерал, – сказал Оба. – И я подумал, что разумно будет взять с собой того, кто знает эти места вдоль и поперек, не правда ли, Мюллер?

И он улыбнулся человеку, показав ему свои зубы.

– Истинная правда, ваша светлость, – поспешно поклонился лорд бандитов. Было заметно, что он сильно нервничает.

– Вы очень вовремя нас перехватили, – заметил Клавелл. – Мы как раз сворачиваем свой лагерь. Завтра начинаем отход к побережью.

– В таком случае действительно очень вовремя, – сказал Оба. – У меня есть к вам предложение.

Клавелл приподнял тонкую бровь и наклонился вперед в своем кресле.

– Не знаю, что вы собираетесь предложить, Верховный лорд Оба, но я уже и так выказал вам и вашей свите больше уважения, чем вы того заслуживаете. Моим хозяевам в Леосе вряд ли понравится то, насколько гостеприимно я принял вас.

– Ну, гостеприимством это назвать трудно, положим, – проворчал Джорджо. – Вы даже выпить с дороги нам не предложили, лорд-журавль.

Охранявшие шатер гвардейцы Льва не двинулись с места, однако едва заметным, пробежавшим, как волна, движением перенесли ладони на рукояти своих мечей. Овермейр и Мюллер повернулись, чтобы оказаться лицом к лицу с солдатами в красных плащах и стоявшей у них за спинами парой лордов-львов.

– Ты всегда был неотесанным болваном, Джорджо, – раздраженно отреагировал Клавелл. – Скажи лучше, кто из вас убил моего брата Скина?

Отвечать никто не спешил. Оба отвел взгляд в сторону от лорда-журавля, принялся поглаживать рукоять торчащего у него за поясом серебряного серпа.

– Ну, давайте же, не стесняйтесь, – сказал Клавелл, поднимаясь наконец с кресла и глядя теперь на собравшихся сверху вниз. Затем он спустился вниз, обогнул стол и остановился перед лордом Оба. – Мы же с вами старые друзья, разве нет?

– Последний удар Скину нанес Ванмортен, – сказал лорд-пантера шершавым, словно наждачная бумага, голосом. – Но участвовал в том деле не он один.

– А сюда, выходит, он приехать не смог?

– Лорд-канцлер… У него слишком много других дел.

– Будете его защищать, когда я потребую правосудия?

– Мы на войне. Той ночью нам пришлось вытащить из своих лап немало колючек.

– Колючек? Такого вы мнения о моих братьях?

– О тех, кто был в нашем полевом лагере, – увы, да, – сказал Оба. – Все тогда пошло так… Короче говоря, гордиться нечем. Но это все в прошлом. Можем ли мы отступиться и не продолжать войну?

– Продолжайте, если хотите, – презрительно ответил Клавелл. – Но я…

Серп Верховного лорда Обы трижды глубоко вонзился в живот лорда-журавля – раньше, чем на это успели среагировать гвардейцы Льва. Лорд-журавль бесформенным комом опустился на пол.

– До чего же утомительными бывают иногда эти лорды-птицы, – лениво заметил Оба, стряхивая кровь с серпа и вновь засовывая его себе за пояс. Потом поднял голову и спокойно посмотрел на направленные ему в грудь мечи охранников и на два клинка юных львят-двойняшек.

– Скажите, – обратился напрямую к братьям Оба, – с каких это пор лорд-кот из Баста должен сидеть, поджав хвост, и выполнять приказы какого-то воробья? Или был такой указ Совета Старейшин, который прошел мимо меня?

– Совета Старейшин больше не существует, – проворчал лорд Лекс, приоткрывая свои мощные белые зубы и топорща выросшие в уголках губ белые кошачьи усы.

– Он начал разваливаться с тех пор, когда вы убили Леопольда, – добавил лорд Люк. Его красная нагрудная пластина из стали звенела и колыхалась под напором растущего внутри нее Льва.

Овермейр и Джорджо уже трансформировались, приготовившись к самому худшему сценарию развития событий. Один лишь Оба оставался в человеческом обличье, при этом казался совершенно спокойным и как ни в чем не бывало продолжал разговор с юными лордами-львами:

– Отдавая дань уважения прошлому, мы тем не менее должны смотреть в будущее, мои кузены.

– Кузены? – неприязненно прошипел Люк.

– Позволь мне договорить, прежде чем пустишь в дело свои когти и клыки, – сказал Оба, поднимая вверх руку, чтобы утихомирить юного верлорда. – Вас, мальчики, я знаю, можно сказать, с пеленок. Между прочим, я приезжал в Леос в тот день, когда вам давали имена, но этого вы, конечно, не помните, слишком маленькими котятами тогда были. Но на том празднике я сказал, можете мне поверить, что вы рождены для великих дел. И вот теперь мы стоим на их пороге.

Лорд Оба замолчал и обвел вокруг шатра рукой.

– Не понимаю, что здесь великого, – пожал плечами Люк.

– Великая возможность, Люк, – ответил Оба. – Уникальный шанс. Скажи, кто ждет твоего возвращения домой, в Баст? Горсточка дядюшек и тетушек, ожиревших от ленивой сытой жизни за крепкими стенами Леоса?

Внимательно слушавшие Верховного лорда Люк и Лекс быстро переглянулись.

– Ради них вы приплыли сюда, рискуя своей жизнью, своим будущим. И что получили в награду? Если вы погибнете, они, может быть, напишут об этом слюнявую балладу. Но на большее не рассчитывайте. Уцелеете? Прекрасно. Тогда они еще больше разжиреют, а вас сделают орудием в своих руках. Будут вами манипулировать в собственных интересах. Втемную.

– Как вы – Ониксом? – неприязненно спросил Лекс.

– Оникс был героем всего Баста и его могучим орудием. Он жил и погиб во славу нашей родины, – напыщенным тоном ответил Оба. – При этом он не искал спокойной жизни, не рвался к трону. Оникс был великим воином. Лучше всего он чувствовал себя в бою и обладал неуемной жаждой крови. А вы, ребята, такие же бойцы в душе или мечтаете только о том, чтобы надеть себе на голову тонкую золотую коронку?

– В чем суть вашего предложения, Оба? – охрипшим голосом спросил Люк.

После этих слов Верховный лорд из Браги улыбнулся – широко, лучезарно. Даже морщинки разгладились на его темном лице.

– Мы создадим новый союз, объединимся и завоюем Семиземелье во славу Львов и Пантер. Но без Тигров. Это теперь такие же наши враги, как Волк. И Баст вновь станет нашим, мы будем править им совместно, мои дорогие кузены, а земли Верховного лорда Тигары мы поделим между собой. По справедливости. По-братски.

– Перед той битвой на Черной скале мы давали клятву, – сказал Лекс. – Каждый выставил своего бойца, и все договорились, что победитель получает в награду Лиссию. Мы не можем нарушить данное нами слово. Один раз не сдержишь слово, и сразу возникает вопрос: насколько же низко ты готов пасть?

Оба расхохотался, затем склонился над столом, рассматривая расстеленную на нем карту.

– Я давал клятву Пантерам из Браги. Леон, насколько я понимаю, присягал Львам из Леоса. Армии Пантер и Львов будут считаться распущенными с того момента, когда мы заключим наш союз, кузены. А в Лиссии возникнет вакуум, который мы сможем заполнить совместными усилиями. И тогда лордов-котов ждет впереди расцвет, новый Золотой век, в котором не найдется места Тиграм, а Волк и его приспешники получат по заслугам. А если вы спросите, как же народ Семиземелья, я отвечу: эти людишки будут работать на нас. Волк развратил их, поманил их свободой, показал, что можно подняться с колен. Ничего, мы заставим их вновь ползать на животе и глотать пыль. Кнутом и серпом заставим.

При этих словах Верховного лорда шериф Мюллер невольно передернулся, а Оба тем временем накрыл одной своей ладонью красные фишки, символизирующие силы Льва. Другой ладонью – золотистые фигурки Пантер. Затем свел ладони, и образовалась армия, явно превосходящая по силе все остальные фишки на столе.

– Вместо двух распущенных – согласно условиям договора, все по-честному – армий, мы создадим новую армию, воюющую во славу всего Баста. И никаких ненужных клятв, и никакой пощады сброду, который сражается за Волка. Мы сотрем их в порошок.

Не переставая улыбаться, Оба наблюдал за тем, как два юных лорда-льва смотрели друг на друга – сверкая глазами, покручивая в голове открывающиеся перед ними возможности. Затем они, как по команде, вернули свои мечи в ножны и подошли к лорду Обе, перешагнув по пути через окровавленный труп Клавелла. Львята протянули вперед руки, Оба хватил их за предплечья, притянул к себе, по-отечески обнял.

– Вас ждут великие свершения, мальчики мои, – сказал лорд-пантера, выпуская их из своих объятий. – Правление Леопольда вскоре станет древней историей. Безумный король Лукас? Это уродливая, засохшая ветка на семейном древе Львов. Когда придет время, мы легко оборвем эту ветку.

Юные Львы подошли к советникам Обы, начали обмениваться с ними рукопожатиями, заверять друг друга в своей преданности. Затем Лекс прорычал, повернувшись к одному из гвардейцев Льва:

– Передайте вашим офицерам приказ. Свертывание лагеря приостановить. Готовить людей к бою. Мы прибыли сюда, чтобы выиграть войну, и мы ее выиграем.

Оба повел глазами по сторонам. Все, кто был внутри тента, радостно оживились, услышав отважные слова юного Льва. Оба еще раз посмотрел вокруг. Чего-то не хватало.

– Милорды, – слегка озадаченно спросил лорд-пантера. – А где та большая тварь, голая обезьяна? Куда он делся, воин великий?

Лекс, как и все остальные, закрутил головой.

– Да буквально минуту назад был здесь, – сказал он. – Сидел себе в уголке, заштопанный и перевязанный.

– Прошу вас, найдите его, дорогие кузены, – сказал Верховный лорд из Браги. – Мне очень не понравилось, как он смотрел на меня.

 

Глава 5

Конец долгого ожидания

Обочины дороги, ведущей к Айсгардену, были усыпаны мертвецами. То тут, то там Трент видел торчащие из снега закоченевшие руки, они словно тянулись к небу, раскрыв свои оледеневшие неподвижные пальцы. Кроме рук, можно было рассмотреть также и частично заметенные снегом, частично обглоданные дикими зверями и птицами головы и тела. Убитые солдаты из разных армий мирно лежали вперемешку друг с другом – Красные плащи, Золотые шлемы, гвардейцы из Вермайра. А выше на горных склонах вечным сном уснули их недавние враги, стурмландцы, лед намертво приковал надетые на них белые плащи и звериные шкуры к родной земле, которую они защищали и любили.

Солнце садилось, для Трента заканчивался третий день подъема все выше в горы, под направленными ему в спину кинжалами Черного Сердца и мечом Лукаса. Стоял сильный мороз, но Диких Волков это, похоже, ничуть не волновало.

И то сказать, когда Лесовики были еще только дикими людьми, они круглый год, зимой и летом, охотились в Дайрвудском лесу полностью обнаженными. А после превращения у них еще и дополнительная защита от непогоды появилась в виде волчьей шкуры. Тренту приходилось хуже. Оставаясь человеком – по крайней мере, до восхода Луны, – он промерз в своем рваном плаще так, что уже не чувствовал ни рук, ни ног. Его конец был близок, Рыцарь Волка знал об этом, но не боялся смерти, надеялся лишь, что сумеет убить Лукаса и шамана раньше, чем погрузится в долгий сон.

– Смотрите, – сказал король, указывая на возвышающиеся впереди белые стены. – Айсгарден. – Он обернулся к своим Дикарям и с усмешкой добавил: – Наш новый дом.

С Трентом за все время пути Лукас не разговаривал, общался лишь с шаманом Черное Сердце, и из их оживленных переговоров Тренту становились понятны намерения короля. Бегство Лукаса со своей свитой было стремительным и неожиданным. Их прорыв сквозь полевой лагерь Льва – неистовым и кровавым, Дикие волки немедленно разрывали на куски каждого, кто вставал у них на пути. Погони за ними не было, да и кто, согласитесь сами, рискнул бы броситься догонять безумного короля и его банду кровожадных оборотней? «Что б вам поскорей замерзнуть», – так, очевидно, думали гвардейцы Льва, глядя вслед сбежавшему королю. Во всяком случае, именно так представлялось Тренту. Ну, а пока королевская дикая рать медленно карабкалась вверх по заледеневшим горным склонам, ему из разговоров Лукаса с шаманом стало ясно, что следующей своей жертвой Лев выбрал лорда-кабана по прозвищу Черная Рука.

Да, Черная Рука действительно убил мать короля, однако это было далеко не все. История отношений Лукаса и лорда-кабана оказалась довольно давней. Итак, в свое время на службе у Лукаса, который тогда был еще принцем-подростком, находился юный ученик знаменитого старого магистра Ванкаскана. Однако после появления Дрю юный магистр по имени Гектор перешел на его сторону, предал своего господина и своего учителя, а позднее помог Волку сместить с трона короля Леопольда. Тронувшемуся умом Лукасу представлялось, что найти и убить магистра – это подвиг, достойный того, чтобы войти в легенду.

– А где его армия? – спросил Черное Сердце.

– Возможно, прячется за стенами, – ответил Лукас. – Теперь на его стороне воюют угры, воины из Таскана. Но они намочат в штанишки, как только увидят у своих городских ворот твоих братьев.

– Однако городские ворота уже открыты, – заметил шаман, указывая когтистым пальцем вперед, где за заледеневшим лугом поднимались крепостные стены. – Может так случиться, что этот Черная Рука поджидает вас?

Лукас поднял голову, взглянул на открытые ворота. Трент тоже присмотрелся и мог поспорить, что на стенах нет ни одного охранника, как нет их и в караульном помещении возле ворот. В сгущающихся сумерках открытые ворота напоминали раскрытую пасть какого-то чудовищного зверя, готовую проглотить любого, кто посмеет приблизиться к ней.

– Этот поросенок всегда был идиотом, – сказал Лукас. – Что он может знать о том, как нужно защищать город? Об этом в его ученых книжках ни слова не написано!

Черное Сердце подтолкнул Трента в спину, чтобы тот поживее перебирал ногами, глухо зазвенела цепь, накинутая на шею пленника. Рыцарь Волка невольно бросил взгляд в небо над вершиной горы Стракенберг, нависшей над заледеневшим Айсгарденом. Луна уже начала медленно восходить, еще немного, и она поднимется над горным краем и зальет раскинувшийся внизу город своим магическим серебристым сиянием. И тогда с Трентом произойдет необратимая перемена.

– Стой! Ни шагу вперед! – раздался откуда-то спереди крик, и маленькое войско Лукаса невольно застыло на месте. Они оглядывались по сторонам, но нигде никого не увидели.

– Кто посмел приказывать мне, королю Вестланда? – крикнул в ответ Лукас.

Затем он повернулся к одному из стоявших рядом с ним Диких волков. Не дожидаясь команды, оборотень с рычанием бросился вперед, но не пробежал и четырех метров, когда в грудь ему ударила стрела и, пробив нагрудную пластину, закончила свой полет прямо в сердце. Дикий волк упал на спину, заскреб руками по снегу, судорожно делая последние в своей жизни вдохи.

– На следующей стреле написано твое имя, Лукас, – сердито прозвучал тот же голос. – Отпусти своего пленника.

Трент поморщился, почувствовав сильный спазм у себя в животе. Ощущение было таким, будто в него всадили нож. Трент вскрикнул, отвлекая на себя внимание шамана, но король тем временем продолжил говорить:

– Ты служишь магистру по имени Черная Рука? Я заплачу тебе вдвое. Отойди в сторону и дай мне пройти. У меня дело не к тебе, а к твоему хозяину.

– Черная Рука мне не хозяин, – ответил незнакомец. – Пленника. Живо!

– И ты дашь нам пройти?

Ответа не последовало. Лукас повернулся к Черному сердцу.

– Рыцарь Волка все равно уже обречен, – тихо сказал шаман. – А тот дурак, что кричит, сам не знает, какой подарочек получит, забрав у нас своего друга.

Лукас ухмыльнулся, шаман же размотал с руки цепь.

– Пошел вперед, братец, – прошептал шаман на ухо Тренту, прежде чем подтолкнуть его в спину. – И следи за Луной, Трент Ферран! Может быть, мы с тобой еще встретимся!

Трент побрел по снегу, не обращая внимания на несущийся ему вдогонку свист.

Дикие волки неожиданно рассыпались по обе стороны дороги, нырнули в снег, чтобы укрыться в нем. Трент слышал, как они переругиваются при этом. Новый спазм скрутил внутренности Трента, едва не повалил в снег, но Трент каким-то чудом сумел устоять на ногах и сделал еще несколько шагов по направлению к стенам Айсгардена. И тут из-за снежного холма у обочины дороги появилась фигура в зеленом плаще Лесной Стражи, с заряженным и направленным в сторону дороги арбалетом.

– Беги! – сказал незнакомец мягким, женским голосом, указывая рукой на большой сугроб. Трент обогнул его и увидел пару лошадей – гнедого жеребца и белого, а рядом с ними еще одну фигуру с выбивающимися из-под капюшона плаща рыжими локонами.

– Трент! – воскликнула Гретхен, протягивая навстречу Тренту свои распахнутые руки. Тренту хотелось, конечно же, ринуться вперед, обнять свою любимую девушку, но он остался на месте, когда взглянул на свои руки с когтистыми, обмороженными пальцами, обмотанными какой-то грязной тряпкой. Выше все его руки были покрыты темной шерстью, сквозь которую проглядывали оставленные Лукасом и Дикарями и еще не затянувшиеся раны. Трент уже несколько недель не видел себя в зеркале, но хорошо представлял, каким ужасным, должно быть, стало его лицо, с каждым днем все меньше напоминающее человеческое и все заметнее становящееся звериным. И Трент отвернулся в сторону, ему не хотелось, чтобы подбежавшая Гретхен увидела это лицо.

Но она повернула голову Трента. Нужно отдать Гретхен должное – если она и испугалась того, что увидела, то вида не подала, просто крепко обняла Трента, и он в ответ обнял ее, направив свой затуманенный взор куда-то вдаль. Затем боль с новой силой полоснула тело Трента, заставила его выпустить Гретхен из рук и опуститься на снег.

Невидимый острый нож прошелся лезвием вдоль всего хребта Трента, заставив юношу корчиться и извиваться в снежной пыли. А тут как раз из метели и Уитли появилась.

– Нам нужно уходить, – сказала девушка из Брекенхольма. – Немедленно!

Уитли и Гретхен вдвоем помогли Тренту подняться на ноги, и в это время порыв ветра донес до их ушей ужасные звуки. Это были древние, странные и страшные слова, они вылетали из-за стен Айсгардена и разлетались над заснеженным полем. От этих слов у двух девушек и юноши застыла в жилах кровь. Потом где-то неподалеку раздалось жуткое мокрое бульканье. Трент не сдержался, вырвался, вскарабкался по склону сугроба, чтобы выглянуть наружу. Примерно в сорока метрах от себя Трент увидел одного из Диких волков, тот боролся, барахтался с кем-то в снегу. Мех того, кто напал на Дикого волка и пытался его укусить, был покрыт примерзшими к нему льдинками. А на заснеженном поле, материализуясь прямо из земли, появлялись все новые и новые фигуры.

– Довольно, – сказала Уитли, стаскивая Трента вниз. – Садись на Бравадо вместе с Гретхен.

Она подтолкнула их обоих к белому коню, а сама направилась к гнедому.

За поводья Ченсера Уитли взялась как раз в ту секунду, когда ее конь дико заржал и в ужасе рванулся назад. По другую сторону жеребца стоял человек, его пальцы запутались в густой гриве доверчивого к людям Ченсера. Незнакомец оказался крупным мужчиной, по внешнему виду северянином, возможно, он был угр из Таскана. Кожа у него потемнела, высохла и морщинистыми складками висела на костях, губы и рот незнакомца были испачканы кровью, а в зубах у него торчал кусок мяса, который он только что вырвал из шеи бедного Ченсера. А глаза незнакомца ярко горели голубым огнем, который сразу же напомнил леди-медведице о Яме – старой тюрьме под Хайклиффом, где она видела, как Гектор общается с восставшим из мертвых солдатом в красном плаще.

Вспомнила она и восставшего мертвеца-гвардейца, который укусил ее на дороге Тальстафф-роуд – его не остановил даже сильный удар тяжелой палкой по черепу. Уитли вскрикнула, а снег под шеей Ченсера окрасился кровью. Мертвец откусил от шеи бедного Ченсера еще кусок плоти, а затем повалился на снег сам и потянул за собой истекающего кровью коня.

Гретхен подсадила Трента в седло Бравадо, схватила коня за поводья и повела за собой вверх по склону, а тем временем из-под снега вокруг них продолжали подниматься все новые мертвецы.

– Уитли! – крикнула Гретхен. – Беги прочь! Прочь!

Девушка из Брекенхольма в ужасе смотрела на то, как взбрыкивает ногами и хрипит ее любимый конь, а оживший мертвец тем временем все глубже вгрызается ему в шею. Затем Уитли выхватила свой охотничий нож, одним прыжком перескочила через лежащего Ченсера и воткнула клинок по самую рукоять в череп мертвеца. Мертвец тут же затих, погас голубой свет в его глазах. Уитли подошла к своему жеребцу. Сидя в седле, Трент наблюдал за тем, как девушка-следопыт что-то прошептала смертельно изуродованному Ченсеру на ухо, а затем полоснула его по горлу ножом. Затем Уитли устало поднялась на ноги и побрела следом за Гретхен и Бравадо, которые уже спешили уйти по дороге прочь от восставших мертвецов, которые смыкали свои ряды на заснеженном поле, их жуткие стоны неслись по ветру вслед Тренту, Уитли и Гретхен. С боков мертвецы, сзади Лукас с его дикарями – идти было некуда, кроме как в Айсгарден, и они поспешили к его стенам. Минута – и их поглотила жадная, чудовищная пасть ворот. Над горой Стакенберг взошла полная Луна.

 

Глава 6

Земля дрожит

Странное ощущение испытывал Бо Карвер, находясь в сотнях километров от своего старого дома в Хайклиффе, застряв где-то между долиной Робен и Дурными землями. Проверяя посты по периметру полевого лагеря Волка, обмениваясь короткими приветствиями с теми, кто стоял на страже, он чувствовал себя словно мальчишка, лишившийся дара речи при виде сногсшибательной красавицы. Да, именно так казалось Карверу – бывшему вору, а ныне боевому командиру, – шагавшему рядом с леди Шах, верледи-ястребом из Бейрбоунса и наследницей трона в Виндфелле. Впрочем, и разговор у них был непростой, трудный, прямо скажем, потому что касался старинного приятеля Карвера, графа Веги. Вот уж кто умел обращаться с дамами, так это лорд-акула с его хорошо подвешенным языком. Недаром ему до сих пор сохранилось местечко в сердце красавицы Шах.

– В довольно уродливом теле Веги скрыта прекрасная душа, – несколько неуклюже ворочая языком, сказал Карвер. – Мнения о нем могут быть самыми разными и противоречивыми, но поверьте, я не лгу, когда говорю, что он постоянно вспоминает о своей единственной настоящей любви.

– Сколько он заплатил вам за то, чтобы вы мне это сказали? – улыбнулась Шах, шаркая на ходу ногами. Они с Карвером не спеша шли вперед, а в небе у них над головой сияли звезды.

– Ничего не заплатил, как всегда. О, если бы Вега вдруг заплатил мне все, что обещал за долгие годы нашего знакомства, я смог бы… Да, смог бы купить шахты под горой Стракенберг, да у меня бы еще и денежки остались.

Смех у леди Шах был мелодичным, звонким, от него у Карвера мурашки по спине побежали.

– А вы, мне кажется, в дружеских отношениях и с герцогом Берганом, – заметила леди-ястреб.

– Да, мы сблизились с ним с того момента, когда вместе были вынуждены бежать из Хайклиффа. Просто удивительно, как порой сближают двух совершенно разных людей общие невзгоды и напасти, вы согласны?

Карвер осторожно взглянул на леди Шах. Нет, взгляд у нее не стал ни язвительным, ни колким. «Теряешь хватку, Карвер», – подумал он.

– Он опасается за свою дочь, – сказала она.

– Как и любой отец. Девушка сбежала на север, а там Бренн знает что творится. Молюсь, чтобы Дрю успел вовремя ее найти.

– Не волнуйтесь, мой кузен Карстен мигом отвезет его туда. Потерять своего ребенка – это горе, которого не может пережить ни один отец или мать.

– Да. Взгляните на бедного Манфреда. Старый Олень потерял своего младшего сына в Хеджмуре, где его наполовину обглодал этот кровожадный сумасшедший монстр Лукас. Надеюсь, что, когда Дрю доберется до Айсгардена, он наконец отправит Львенка в долгий сон, раз и навсегда. Если кто и напрашивается давным-давно, так это Лукас.

Шах возражать не стала, спросила вместо этого:

– Я заметила, что у вас тоже есть ребенок. Та девочка. Пик.

– Вы не первая, кто так подумал, – улыбнулся Карвер. – Нет, Пик не моя дочь. Просто моя чудом уцелевшая знакомая по Хайклиффу, маленькая карманница с пристани, которой очень хотелось стать членом Гильдии воров. Она умная и способная девочка. Я бы очень гордился, будь она моей дочерью, можете мне верить. А у вас есть дети?

Шах, казалось, хотела что-то сказать, но затем отрицательно покачала головой.

– Не расстраивайтесь, миледи. Возможно, вы просто еще не встретили мужчину, который вам нужен.

– Думаю, уже повстречала, – прошептала она.

Показалась следующая пара часовых. Они отсалютовали Карверу, изо всех сил стараясь казаться абсолютно трезвыми, хотя было заметно, что во время празднования победы в сторонке они не отсиживались. Карвер острым глазом заметил стоящий в темном уголке кувшин с вином, вытащил его и сказал:

– Оставлю его у вас в караулке. Смотрите, парни, не теряйте бдительность. Слышите меня?

Часовые кивнули, глуповато улыбнулись, ответили, разумеется, по уставу: «Да, так точно!»

Карвер и Шах двинулись дальше.

– Вы обеспокоены? – спросила Шах.

– Нет, просто осторожен, – ответил Карвер. – За свою жизнь я слишком много повидал и воров, и верлордов, чтобы понять: не дели все и всех только на черное и белое, никогда не радуйся заранее и не сдавайся раньше времени. Вот когда все бастийцы на самом деле уйдут с нашей земли, тогда можно будет расслабиться. А до того времени нужно быть настороже и готовым ко всему. Если вы думаете…

Шах стремительно вскинула руку, приложила свой палец к губам Карвера, заставив его замолчать. Сердце Карвера забилось часто-часто, как у школьника в ожидании первого в его жизни поцелуя. Впрочем, поцелуя Карвер не дождался.

– Тсс, – прошептала леди Шах, указывая свободной рукой в сторону Черной скалы. Карвер посмотрел в том же направлении, но ничего не заметил.

– Куда я должен смотреть? – тихо спросил Карвер.

– А вы что, не видите? – удивилась обладавшая ястребиным зрением Шах, но тут же покачала головой. – Ой, простите, лорд Карвер. Я забыла о том, что вы просто человек.

Действительно забыла она Вегу или нет, но уж в такого старого дурака и обычного, человека, как Бо Карвер, она точно не влюбится, нечего и думать. Поцелуя он от этой красавицы дожидался, идиот! Карвер стиснул зубы и уставился в темноту.

– Вы что-то видите? – спросил он.

– Не что-то. Кого-то, – ответила Шах.

Леди-ястреб отошла на пару шагов в сторону и начала трансформироваться. Из-под позолоченной нагрудной пластины появились крылья, изменилось лицо, но Карвер должен был признать, что и в «птичьем» обличье Шах оставалась ничуть не менее привлекательной. Она уже собиралась взлететь, когда Карвер остановил ее, ухватив за запястье:

– Куда вы собрались лететь?

– Недалеко, разведать, что там.

– Или вместе со мной, или никак.

Возражать Шах не стала, и Карверу стало неловко за свой приказной тон, когда леди-ястреб ухватила бывшего вора за плечи и поднялась в воздух вместе с ним. Карвер поднял руки, взялся за мощные лапы леди-ястреба, подтянулся вверх, чтобы хоть немного снизить нагрузку на них. А потом они полетели сквозь ночь, вдоль долины, к темнеющей вдалеке Черной скале. Трава стремительно мелькала внизу, затем Шах снизила скорость, спикировала вниз, и Карвер приземлился – довольно жестко приземлился, однако перевернулся через голову и тут же вскочил, уже держа в каждой руке выхваченный из-за пояса длинный нож.

Пока Шах совершала в воздухе круг, отстегивая на лету свой лук, Карвер уже увидел противника, с которым они столкнулись.

Король воров наблюдал ту схватку на вершине Черной скалы и был уверен в том, что разодранный Львом лорд-обезьяна давно уже умер от полученных ран. Однако не умер, оказывается, и стоял сейчас перед ним – лорд Улик, Голая обезьяна из Уорлдс Энд с обмотанной бинтами головой. Улик был без оружия, а одну руку все время прижимал к животу, словно опасался, что у него могут разойтись недавно наложенные швы. Свободную руку он поднял вверх, помахал ею в воздухе и сказал, тяжело дыша:

– Я вам не враг. Они враги, – и указал кивком головы себе за спину.

Карвер и Шах посмотрели в ту сторону, откуда явился лорд-обезьяна. С того места, где они только что обходили периметр лагеря, невозможно было увидеть то, что они обнаружили сейчас. Это была орда, огибавшая вулканическую скалу и втягивавшаяся в долину. Издали эта вооруженная толпа была похожа на гигантское полчище муравьев, она кипела и колыхалась, заполняя собой пространство. Враги подбирались в темноте, без единого факела в руках, лишь серебристые блики лунного света играли на бесчисленных металлических доспехах и оружии.

– Что это? – сразу охрипшим, севшим голосом спросил Карвер. – А как же клятва, которую принесли на Черной скале все участники?

– Верность клятве сохранил только я один, – сказал Улик. – Остальным их честь оказалась недорога. Львы и Пантеры вновь объединились. Предупредите своих, предупредите Волка, и как можно скорее.

В это время земля начала дрожать под тяжелыми шагами приближающихся бастийцев. Карверу было страшно даже подумать о том, сколько же бойцов в этой армии. Красные плащи из Лиссии и Баста, Золотые шлемы с южного континента, смертельно опасные гвардейцы из Вермайра, не знающие жалости бандиты из армии шерифа Мюллера.

Боевые машины с запада и стреляющие порохом пушки южан. Грифы и Журавли, Буйволы и Гиппопотамы, Львы и Пантеры. Снова они, и теперь все разом. Карвер повернулся к Шах, на лицах у них обоих был написан страх.

– Летите назад, миледи. Расскажите Бергану, Манфреду и Бранду о том, что приближается. Затем летите в Робен. Умоляйте барона Мервина прийти нам на помощь. По численности противник превосходит нас в разы, нам сейчас любая помощь на вес золота.

Шах взлетела раньше, чем Карвер успел договорить. Оставшись наедине с лордом-обезьяной, бывший король воров обхватил его, закинул свободную руку Улика себе на плечо и сказал:

– Пойдемте помаленьку, лорд Улик. Теперь мы с вами друзья.