1. Битва Зверей

Толпа жадно утоляла свою жажду крови. Пятьдесят гладиаторов вышли на арену Печи, и толькодвадцать пять возвратились с нее. Зрелище было рассчитано на любой вкус. Публике предложили рыцарский турнир всадников, боксерские поединки без правил, сражения между лучниками и копьеметателями. Мечи, ятаганы, топорики, трезубцы мелькали в воздухе, звенели, ударяясь друг о друга, осыпали спекшуюся вулканическую почву арены отрубленными руками, ногами, а то и головами. Бестиарии – бойцы, специализирующиеся в поединках с дикими животными, – сражались против львов, медведей, шакалов, волков. Изюминкой кровавого праздника стала битва между двумя отрядами заочно приговоренных к смерти преступников. В одном отряде были собраны бойцы с оружием в руках, но с плотно завязанными глазами, в другом – невооруженные, но и без повязок на глазах. В итоге с большим преимуществом последние победили «слепых», но вооруженных гладиаторов. После окончания этого номера скорийская публика притихла, поскольку в своей ложе поднялся на ноги сам лорд Игнус.

– Народ Скории, – заговорил он, – я приготовил для вас редкостный подарок. Я принесу нашей Огненной горе щедрую жертву – своих воинов-оборотней, собранных со всего мира. Все вы видели прошлой ночью Кровавую Луну – она требует жертвоприношения. Те гладиаторы, которые уже успели умереть во время сегодняшнего представления, слегка утолили голод Огненной горы, но он все еще очень силен. Чтобы умилостивить Огненную гору, мы от лица всей Скории принесем ей величайшую жертву – на арену Печи выйдут восемь моих чудо-воинов. Сражение между ними закончится, когда в живых из восьми останутся только пятеро.

Игнус торжественно воздел свои руки, его маслянистая кожа тускло заблестела под лучами полуденного солнца.

– Итак, битва Зверей!

По этой команде со скрипом поднялись решетчатые двери восьми расположенных вокруг арены клеток – в воздух поднялись клубы пыли. Из клеток начали выходить гладиаторы-оборотни. Игнус хлопал в ладоши, обернувшись к своим почетным гостям – знатным друзьям и лордам-ящерицам. Его только что порадовал своим выступлением недавно купленный у Кесслара «новый старый» гладиатор Джоджо, который триумфально закончил поединок с вооруженным трезубцем Облиссом из Ро-Шанна. Что касается самого Кесслара, то его не было видно. Игнус решил, что Козел все еще не может оправиться от унижения, которое ему нанес лорд-ящерица.

Прищурив глаза, Дрю пытался рассмотреть Печь сквозь поднявшиеся в воздух облака пыли. Чуть раньше он видел возвращавшегося с арены Джоджо, и они успели даже бегло обменяться взглядами. Пыль начала оседать, и Дрю вышел вперед, осматривая других участников предстоящего сражения. Из расположенной прямо напротив Дрю клетки появился Бегемот. Из соседних с ним клеток вышли братья-гориллы, Арик и Балк, и сразу же объединились в пару. Между Дрю и братьями стояла, разминаясь перед боем, Табу. По другую сторону от Дрю оказался Носорог Криг, за которым маячила тощая фигура Дрейка. Лорд-крокодил выглядел, пожалуй, самым спокойным из всех восьми, он даже счел возможным обернуться и поаплодировать зрителям. А между Носорогом и Крокодилом неприметно стоял Буйвол Стамм. Стоя на своем месте, Дрю размышлял о том, кто из лордов-оборотней может примкнуть к нему, и найдется ли вообще среди них такой храбрец.

Оружия не было ни у кого из верлордов, по установленным Игнусом жестким правилам, оборотни могли рассчитывать только на собственные клыки и когти. Впрочем, для одного из верлордов было сделано исключение из этого правила, и этим верлордом был Дрю – ему разрешили надеть на обрубок левой руки трезубец. Меньше всего Дрю хотелось видеть своим соперником в предстоящей схватке Бегемота. Да, этот гигант подхватил мысль Дрю о необходимости вырываться на свободу, но это было вчера, а сегодня Бегемот мог и передумать. Перед началом схватки ее участники неминуемо должны были разделиться на тех, кто готов выступить на стороне Дрю, и тех, кто против него. Интересно, какую сторону выберет для себя Бегемот. Арика и Балка, разумеется, сразу можно было отнести к врагам, что же касается Дрейка и Табу, то вопрос с ними оставался открытым.

Затем началась схватка.

Все произошло очень быстро, и начало этому положили братья-гориллы. Словно прочитав мысли Дрю, они, не теряя времени, обрушились на Табу. Вступая в бой, братья на ходу начали трансформироваться – на их руках взбугрились мощные мышцы, спины расширились и сгорбились, тела покрылись серебристой, отливающей на солнце шерстью. Братья стремительно окружили девушку, оскалили пасти, показывая свои огромные острые клыки.

Табу оказалась готовой к такому повороту событий. Она топнула ногой, подняв густое облако пыли, которое на какое-то время скрыло ее из вида. Пока братья-гориллы размышляли, пока пробирались сквозь это облако, девушки на прежнем месте уже не оказалось, но она неожиданно возникла с другой стороны, выбросила высоко в воздух свою когтистую лапу, ударила ею в плечо Арика, заставив его отлететь в сторону. Пока через облако пыли промчался, ища, но не найдя Табу, Балк, девушка уже перекатилась по арене и закончила свою трансформацию. Превратившись в Тигрицу, Табу грациозно выгнула свою ярко-оранжевую, с черными полосками спину и грозно зарычала.

Дрю обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть наклоненную голову бросившегося на него Крига. Он уже трансформировался в Носорога, его голову и плечи лучше всяких лат прикрывали толстые пластины ороговевшей кожи. Дрю сумел увернуться от несущегося на него могучего рога, но столкновения с плечом Носорога избежать ему не удалось. Удар был чудовищной силы – такой же силы боль пронзила все тело Дрю, которого отбросило по воздуху назад, к воротам его клетки. Дрю свалился на пыльную землю, с трудом хватая раскрытым ртом воздух.

Задыхаясь, Дрю перекатился по земле и увидел набегающего на него Крига. Главным оружием Носорога была его массивная, непробиваемая голова, которую он нес, низко склонив к земле, которая гудела и тряслась под его короткими мощными ногами.

– Криг! – с трудом выкрикнул Дрю. – Что ты делаешь? Мы должны сражаться заодно!

– Дудки, парень! – хрюкнул Криг, приближаясь. – Лучше, если я прикончу тебя, и побыстрее. Трое из нас должны сегодня умереть, и я не хочу стать одним из них!

Дрю не хотелось драться с Кригом. Он надеялся, что Носорог окажется его союзником, но, увы, ошибся. Дрю позволил вырваться на свободу своему Волку – его трансформация произошла стремительно и плавно. Секунда, и Дрю подскочил с земли на мощных волчьих лапах, поднялся на ноги, глубоко вонзил в землю острые когти – для лучшей устойчивости. Оставленный ему трезубец плотно, удобно сидел на обрубке левой руки, когтистая ладонь правой руки была раскрыта. Блеснули желтые волчьи глаза, задрались губы, обнажая острые клыки, из глотки вырвался оглушительный рев.

Увидев трансформировавшегося Дрю, толпа неистово заревела, но он даже не слышал эти крики, полностью сосредоточив свое внимание на Носороге. Могучая природная броня на голове, плечах и спине придавала Кригу редкую даже для верлордов уверенность в себе во время битвы.

Трезубец Дрю отскочил от рога, от удара рука вервольфа зазвенела от боли. Дрю отклонился в сторону, а Криг пролетел мимо него к центру арены, дав возможность Волку достать когтистой лапой свой носорожий бок, но когти Волка лишь скользнули по непробиваемой коже Носорога, не причинив ему ни малейшего вреда.

Носорог был намного крупнее Волка, но зато Дрю превосходил Крига в подвижности и ловкости. Дрю приготовился к следующей атаке Крига, решив отражать ее, как и в прошлый раз, с помощью трезубца. В самый последний момент, когда Криг уже навис над ним, Дрю подпрыгнул в воздух, сделал сальто и опустился на плечи Носорога. Криг фыркнул, мотнул головой, но не смог затормозить и по инерции продолжал нестись вперед. Дрю крепко вцепился в шею Носорогу.

Криг перевел свой взгляд вверх только тогда, когда прямо перед ним неожиданно появилась стена арены. Сидевший у него на спине Дрю оттолкнулся и соскочил, а Носорог так и не смог затормозить и с грохотом врезался в стену. Удар был чудовищным – в воздух полетели обломки каменной стены, песок, пыль. Врезавшись на всем ходу в стену, Криг еще секунду постоял неподвижно, а затем свалился, оглушенный, на пол арены.

Дрю приземлился по-звериному грациозно и сразу же оглянулся посмотреть, что происходит вокруг. Табу в паре с Буйволом Стаммом сражалась против братьев-горилл. Крокодил Дрейк метался вокруг стоявшего на месте Бегемота. Увидев его трансформировавшимся, Дрю был поражен.

В детстве он слышал рассказы о мастодонтах, гигантских животных из Баста, которых считали такими же мифическими существами, как драконов. Животные, к роду которых принадлежали другие оборотни – крокодил, носорог, горилла, буйвол, – были для Дрю диковинными, но все же понятными. Но лорд-бегемот – это было нечто невероятное, невозможное, черт побери. Он был вдвое выше Дрю, стоя на своих мощных, круглых, толстых, как стволы деревьев, ногах. Отдельно стоило сказать о чудовищных кулаках Бегемота, суливших неизбежную гибель любому, кто подвернется под их удар, подобный взмаху гигантского кузнечного молота. По бокам напоминающей громадный валун головы торчали большие отвислые уши, а ниже, из широченной пасти, высовывались загнутые желтоватые клыки. Шевельнув в сторону массивным туловищем, Бегемот ударил своим боком по узкой зубастой пасти Дрейка, и от этого «легкого» тычка лорд-крокодил взлетел в воздух, упал и пропахал длинную борозду в пыльной земле арены.

Гориллы дрались жестоко, яростно, умело. Если Стамму пока что удавалось оставаться на равных с Ариком, то Табу явно проигрывала свой поединок с Балком, который без устали молотил Тигрицу своими кулаками.

Окинув взглядом арену, Дрю, не задумываясь, выбрал себе нового противника.

В два прыжка он подскочил к Балку, ударил его руками в спину, сбил с ног и сам вместе с ним покатился на землю.

– Пес! – прорычал Горилла. – Хорошо! Кошка может и подождать! А я тем временем посмотрю, какого цвета у тебя кровь!

Дрю не ответил, стараясь оставаться в недосягаемости для рассекающих воздух кулаков Гориллы. «Не допустил ли я ошибку, решив связаться с этим отморозком?» – подумал Дрю. В этот миг Балк все-таки изловчился и пребольно укусил Дрю в плечо – после этого вервольф больше ни о чем не думал, он заревел, взлетел в воздух и сам вцепился зубами сбоку в голову Гориллы. С мокрым хрустом оторвалось черное обезьянье ухо – Балк взвыл от боли и вышел из игры, зажимая рукой кровоточащую рану.

– У тебя кровь, как я вижу, красная, – презрительно сказал Дрю, готовясь провести новую атаку. Но тут откуда-то сзади потянулась черная рука, схватила Дрю за горло. «Арик! А я думал, что он сражается со Стаммом!» Голова Дрю начала кружиться от удушья.

Увидев, как разворачиваются события, Балк ринулся было рассчитаться со своим обидчиком, но не успел – его челюсть затрещала, голова резко запрокинулась назад от мощного удара Табу. Балк упал, рядом с ним, тяжело дыша, приземлилась Тигрица, и Горилла сцепился с нею, забыв о поединке, который вел с Волком его брат.

А у Дрю тем временем в глазах потемнело, и он, совершив последнее отчаянное усилие, сумел вырвать свою обрубленную руку, которую удерживал свободной рукой Арик. Вырвав руку, Дрю не раздумывая вонзил трезубец в предплечье Гориллы. Арик взревел, отпустил горло Дрю и вне себя от ярости ударил его в грудь, сбив с ног. Дрю увидел, как Арик поднимает вверх свои сжатые в кулаки руки, готовясь нанести сокрушительный удар.

Когда Дрю уже показалось, что для него все кончено, в спину Арика врезались рога Буйвола Стамма, и оба верлорда покатились на землю рядом с ошеломленным Дрю. Только теперь он увидел, как сильно сумел Арик изранить своего противника – одна рука Стамма была сломана и безвольно повисла, вся грудь и бока располосованы в кровь.

В схватку возвратился и немного отдышавшийся Балк, а вот Табу лежала в стороне, окровавленная и неподвижная.

Схватив Стамма за рога, Балк задрал голову Буйвола вверх, обнажил его шею. Арик широко раскрыл свою пасть и снизу впился клыками в горло Стамма. Дрю увидел промелькнувшее во взгляде Стамма отчаяние, увидел хлынувшую из разорванной глотки кровь.

Дрю вскочил, сердце его переполняла ярость и отвага. До этого он знал Стамма только по разговорам в людусе, но сейчас, здесь, он увидел и понял, каким храбрым и верным товарищем был Буйвол. Балк попытался отшвырнуть Дрю в сторону, но остановить Волка в таком состоянии, как сейчас, было невозможно. Он нанес Арику три сокрушительных, яростных удара, затем добавил четвертый, после которого Горилла рухнул на спину, а сверху его придавила туша убитого Буйвола. Пятый, не менее смачный удар Дрю влепил Балку, затем прыгнул и сжал свои челюсти на запястье Гориллы. Хрустнули кости, лопнули сухожилия, брызнула кровь.

Балк взвыл, попытался свободной рукой разжать челюсти Волка, но не сумел, и вервольф двумя мощными движениями челюстей отгрыз Горилле четыре его жирных пальца. Обливаясь кровью, Балк упал, попытался лягнуть Дрю ногами, но Волк оказался проворнее и схватил своей когтистой здоровой лапой челюсть Гориллы. Балк цеплялся в Волка своими сломанными окровавленными руками, но Дрю не ослаблял хватку. Наконец Волк занес свою могучую ногу и припечатал грудь Балка к земле. Раздался громкий хруст костей, перекрывший даже крики сходящей с ума толпы, и мертвое тело Балка вытянулось на земле арены. Дрю обернулся, увидел, как выбирается из-под туши Буйвола оплакивающий потерю своего брата Арик. Он высоко подскочил вверх, на мгновение закрыл собой Солнце и рухнул сверху вниз на Дрю.

Вервольф готовил себя к удару, но предполагал, что тот будет нанесен сбоку, а не сверху. Неизвестно, как все сложилось бы, но на помощь Дрю неожиданно пришел очнувшийся Криг. Он оттолкнул Волка в сторону и принял падающего Арика на себя. Горилла с мокрым хрустом ударился о спину Носорога и свалился оттуда на землю, подняв в воздух облако красноватой пыли. Пыль скрыла Арика и Крига всего на несколько секунд, но за это время все закончилось. Когда пыль немного улеглась, Дрю увидел, что Арик насажен, словно на вертел, на огромный рог Крига, который вошел Горилле в грудь и вышел из спины, прошив его насквозь. Носорог мотнул головой, мертвое тело Арика соскользнуло с рога и свалилось на пыльную, обильно политую кровью землю.

– Спасибо тебе, – прошептал Дрю, обнимая Крига. Неподалеку, пошатываясь, стояла Табу – раненая, но живая. Публика сходила с ума, но Дрю, Криг и Табу, не обращая внимания на крики, пошли к тому месту, где еще продолжался поединок между Бегемотом и Дрейком. Крокодил крутился вокруг Бегемота и пытался нападать, Бегемот спокойно, даже лениво, отбивался – серьезного вреда соперники друг другу не причиняли. Хотя этот поединок проходил прямо под ложей Игнуса, всеобщее внимание было приковано к сражению с участием Дрю, которое разворачивалось немного в отдалении.

– Довольно! – крикнул Игнус. – Победители определились!

Дрейк и Бегемот охотно прекратили свою возню, как только к ним приблизился Дрю, а следом за ним Криг и Табу.

– Мы ублажили Огненную гору! – продолжал завывать Игнус, протягивая руки к возбужденным зрителям. – Мы получили от Горы благословение на весь следующий год, славная смерть этих знатных верлордов утолила голод Скории!

Лорд-ящерица был так упоен своей высокопарной речью, что совершенно упустил из виду пятерых стоявших прямо под его ложей верлордов. Дрю шагнул вперед и кивнул Бегемоту.

– Ты уверен? – спросил лорд-бегемот.

Дрю мрачно улыбнулся. Бегемот наклонил голову, позволил Дрю забраться на свои клыки и низко присесть.

– Сегодня почтеннейшая публика была свидетелем самой выдающейся битвы в истории Печи. Такого зрелища еще никогда не видела славная Скория! – продолжал разливаться соловьем Игнус. – Огненная гора сполна утолила свою жажду кровью как людей, так и оборотней.

Лорд-бегемот взмахнул головой, высоко подбросив Дрю, и тот, подобравшись в воздухе, полетел прямо к ложе Игнуса.

– Не сполна! – крикнул он, легко, со звериной грацией спрыгивая на балкон под аккомпанемент испуганных криков. – Твоя Огненная гора еще не утолила до конца свою жажду!

 

2. Печь задымила

Когда вервольф из Вестланда поднялся во весь рост в ложе, гости Игнуса бросились врассыпную. Дворцовые стражники, напротив, побежали к Дрю, расчищая себе путь к каменному банкетному столу. Под ноги Дрю полетели блюда и кубки, воздух зазвенел от криков. Стражники разворачивались веером, пытаясь взять Волка в кольцо, но Дрю упорно пробирался к начавшему трансформироваться Игнусу.

Лорд-ящерица скинул свою накидку, его шея стремительно вытянулась и изогнулась, на пальцах появились черные когти, за спиной вырос длинный змеиный хвост рептилии. Паника на балконе еще больше усилилась, когда в ложу запрыгнул Дрейк, а вслед за ним и Табу.

Внизу, в Печи, с грохотом упали выбитые ворота. Люди-гладиаторы выскочили сквозь них на арену с кольями, приставными лестницами, со всем, что могло помочь им выбраться на волю. Во внутренних помещениях Колизея вспыхнула яростная схватка – это рвались наружу гладиаторы, решившие отыскать для себя другие пути к освобождению. Державшие гладиаторов взаперти решетки каким-то волшебным образом открылись, и гладиаторы хлынули лавиной, сметая на своем пути оторопевших охранников. Выскочили из своих загонов и дикие звери, ринулись по проходившим вокруг всей арены коридорам, уродуя и убивая всех, кто попадался им навстречу – и солдат, и случайных штатских. Бунт застал скориан врасплох.

Дрейк и Табу ринулись на стражников, ловко увертываясь от выставленных копий. Храбрые, когда они имели дело с закованными в цепи рабами, стражники теперь дрогнули и начали отступать под натиском разъяренных верлордов, им стало не до своего господина, и Дрю остался лицом к лицу с Ящерицей.

– Где Кесслар? – хрипло спросил Дрю Игнуса, который, полностью трансформировавшись, стоял в клубах поднимавшегося из щелей напольной решетки сернистого газа. Глаза Ящерицы выпучились, тонкие кожистые губы приподнялись, обнажая зазубренные острые зубы.

– Кесслар – не твоя забота, Волк! Сейчас на тебя снова наденут ошейник, вот так-то!

В клубах желтоватого тумана появились трое братьев Игнуса, такие же Ящерицы, как он сам, – откормленные, лоснящиеся. Один из братьев-ящериц был длинным, высоким, довольно хилым на вид, другой, напротив, жирным коротышкой. Третий брат выглядел тяжеловатым, неповоротливым. И наконец был сам Игнус, их вожак – уверенный в себе и злобный, привыкший посылать других на смерть.

Ящерицы накинулись на Дрю, все четверо одновременно. «А они не растерялись, как я надеялся», – подумал Дрю, высоко подпрыгивая и перелетая через их головы. Он с грохотом опустился на решетку, как раз позади самого медлительного из Ящериц. Взмахнул когтистой ногой, разрывая Ящерице ахиллово сухожилие и выводя его из игры.

«Осталось трое».

Жирный брат перескочил через стол назад, но Дрю был готов к этому и успел встретить своего противника, стоя на ногах, а в последний момент прижал колени к своему подбородку. В сантиметрах от лица Дрю щелкнула пасть Ящерицы, в горло Волку вцепились покрытые чешуйками лапы. Решетка загремела и покосилась, когда на нее обрушился вес двух сцепившихся в клубок тел. Дрю зарычал, сильно распрямил поджатые ноги – жирная Ящерица еще сильнее выпучила глаза, оторвалась от Дрю и улетела по воздуху куда-то за край ложи.

«Минус двое. Еще двое осталось».

Дрю соскочил с решетки и приземлился на этот раз перед каменным троном лорда-ящерицы. Игнус и последний из его оставшихся в строю братьев разделились, долговязый выхватил из рук убитого стражника копье с серебряным наконечником.

– Давненько мне не доводилось убивать оборотней, – прошипел долговязый, а стоявший чуть в стороне Игнус злобно ухмыльнулся.

– Могу сказать то же самое и про себя, – ответил Дрю.

Долговязый сделал выпад, но Дрю парировал удар копья своим трезубцем. Лорд-рептилия сделал второй заход – Дрю вновь отбил удар. Рыча от злости, Ящерица перенес на копье весь вес своего тела, вновь ринулся вперед, целясь в грудь Дрю. Волк поймал кончик копья в развилку своего трезубца и задержал копье в воздухе. Противник Волка обескураженно моргнул, когда Дрю набросился на древко копья, откусил его сверкающий смертоносный наконечник и, не давая ему упасть на пол, подхватил, а затем глубоко всадил в грудь Ящерице. Хлынула густая струя черной крови.

«Остался последний».

Игнус крикнул, зовя на помощь своих людей, но те были заняты схваткой с гладиаторами-оборотнями. Неважно, было у стражников серебряное оружие или нет, все равно они и в подметки не годились таким бойцам, как Табу и Дрейк. Трупы стражников продолжали валиться один за другим, их гора росла.

Дрю почти готов был предложить Игнусу сдаться, чтобы покончить с этой кровавой резней, но не успел. Игнус низко присел, взмахнул своим длинным хвостом и обхватил им ноги Дрю. Волк повалился на спину, рухнул на трон. Прежде чем Дрю успел вскочить, Игнус уже прыгнул, накрыл Дрю и припечатал его к креслу.

Волк извивался, пытаясь освободиться, но когти Ящерицы глубоко впились ему в руки, удерживая Волка на месте, Дрю щелкнул челюстями у лица рептилии, Ящерица моргнул в ответ и зловеще усмехнулся. Затем жесткая, как камень, голова Игнуса резко опустилась вниз, ударила по лицу Дрю, оглушила его, словно удар молотом. Дрю видел, как раскрылась чудовищная пасть Ящерицы, но был бессилен что-то предпринять.

Еще секунда, и Дрю обволокла тьма, и в этой темноте ему было жарко, душно и сыро. С отвращением Дрю понял, что его голова оказалась в глотке Ящерицы. Он попытался раскрыть свои челюсти, чтобы укусить Ящерицу изнутри, но пасть Игнуса оказалась слишком сильной и тугой для этого.

Дрю почувствовал идущий из желудка Ящерицы запах – кислый, ядовитый, омерзительный. Еще немного, и Ящерице удастся задушить его – если Игнус задумал именно так покончить с Волком, он был очень близок к успеху.

Ноги Дрю скребли рядом с троном, ища щель между плитками пола, за которую можно было зацепиться. И его когти наконец отыскали такую щель. Найдя точку опоры, Дрю изо всех сил рванулся назад, выпрямляя свои ноги. Трон медленно зашатался. Дрю почувствовал, как его голову облизнул язык Ящерицы. Еще один рывок, и каменный трон повалился назад, ударился о стену позади себя, и от этого столкновения резко качнулся вперед, стряхивая с себя Волка и Ящерицу.

Они упали на покрытый решеткой пол – железная решетка вновь заходила ходуном. После падения руки Дрю освободились от захвата Ящерицы, и он немедленно вцепился в торс Игнуса когтями одной руки и пристегнутым к другой руке трезубцем. Ящерица поперхнулся, закашлялся и выплюнул голову Дрю из своей чудовищной глотки. Дрю смахнул с глаз липкую слюну рептилии – как раз вовремя, чтобы увидеть, как каменный трон вновь наклоняется в их сторону, готовый оторваться от своего цоколя.

Волк рванулся в сторону и покатился по гладкому каменному полу, а трон всей своей массой рухнул на Игнуса. Громко захрустели кости, резко зазвенела сорвавшаяся с петель решетка на полу. Ящерица, трон и смятая решетка – все это исчезло в открывшейся в полу дыре, из которой валил желтоватый сернистый туман. Какое-то время слышались удары металла о каменные стены и завывания Игнуса, но вскоре они стихли. Лорд Скории провалился в устроенную им же самим преисподнюю.

Клубы черного дыма поднимались над дворцом лордов-ящериц, огонь полыхал в глубине дома гладиаторов, людуса, а в окружающих арену коридорах продолжался бой – под их сводами звенела сталь, раздавались крики и стоны. На груде мертвых тел важно лежал, пожирая чей-то труп, огромный лев, чувствуя себя так, словно после удачной охоты в саванне.

В лучах солнечного света появился Дрю со своими товарищами. После влажного, пропитанного запахом серы дворца воздух здесь, снаружи, казался особенно сухим и жарким. Дрю почувствовал, что пот на его теле почти моментально высох. Он посмотрел на идущих рядом с ним Табу и Дрейка – они все трое уже приняли человеческое обличье, все были ранены, но большинство ран оказались неопасными.

Верлорды направились прочь от дымящегося дворца, повернувшись спиной к его потрескивающим от жаркого огня изогнутым черно-белым стенам. Значительная часть черепичной кровли обрушилась на арену, похоже, готов был обрушиться и весь Колизей Игнуса. Уцелевшие в последней битве гладиаторы и рабы собрались толпой возле дворцовых ворот на вершине Черной лестницы.

– Друзья, а мы уж боялись, что Печь поглотила вас! – с улыбкой приветствовал их Криг. Рядом с ним стоял Бегемот и еще около сотни бойцов.

– Впервые вижу, как ты улыбаешься, – сказал Дрю, пожимая руку лорду-носорогу. Их рукопожатие было теплым и искренним. Дрю посмотрел на Бегемота, с уважением кивнул ему.

– Спасибо. Без тебя у нас ничего не получилось бы.

– У нас ничего не получилось бы без помощи многих и многих людей, – ответил Бегемот. Он отступил в сторону, и из толпы вышли трое.

Шах обнимала за талию Гриффина, устало привалившегося к ее плечу. Только сейчас Дрю увидел, как они похожи друг на друга – одинаковая форма носа, скул, одинаковый разрез глаз.

– Твой дед? – спросил он.

– Отец, – поправила его Шах.

Дрю был поражен, на вид старик казался лет на шестьдесят старше своей дочери. Можно было лишь догадываться, чего стоило тренеру жить долгие годы под пятой Игнуса.

– Ты сильно рисковала, отпирая ворота в доме гладиаторов, Шах. Если бы Игнус или Кесслар обнаружили, что ты помогаешь нам, они могли тебя убить.

– Удивительно, как поступки одного человека могут побуждать к действию других людей, Дрю из Дайрвуда, – сказала Шах и улыбнулась, глядя на стоящих рядом гладиаторов. Один из них вышел вперед, посмотрел на Дрю своим единственным глазом.

– Пойдем, Волк, – сказал Джоджо. – Нам нужно вернуть тебя домой, в Лиссию.

 

3. Белый остров

Его могли и вовсе не заметить, если бы не соколиное зрение юнги Каспера, сидевшего в «вороньем гнезде» на грот-мачте «Мальстрема». Граф Вега раздвинул свою подзорную трубу, чтобы лучше рассмотреть остров – скопление белых, как мел, голых скал, поднятых могучей силой природы со дна серых и таких же пустынных вод. Остров был ничем не примечателен и со стороны напоминал груду обглоданных и выбеленных солнцем костей какого-то давно умершего левиафана, плывущего по холодному Штормовому морю.

– Земля-то это, конечно, земля, – пробубнил себе под нос Вега, – но жизнь здесь бьет ключом не сильнее, чем на виселице.

– Не можем ли мы остановиться здесь, хотя бы ненадолго? – спросил барон Гектор.

Вега удивленно посмотрел на лорда-кабана и любезно ответил:

– А за каким чертом, хотелось бы знать?

– Это для вас и вашего экипажа океан – дом родной, но вы забываете, Вега, что я сам, и Манфред, и наши леди – «сухопутные крысы», как ласково называют нас ваши матросы, – улыбнулся Гектор. – Мы соскучились по суше, по твердой земле, которая не качается под ногами.

Вега потер свой подбородок и спросил, переводя взгляд на Манфреда:

– Вы тоже соскучились по земле, герцог?

– Если честно, то я предпочел бы плыть вперед не останавливаясь до тех пор, пока «Мальстрем» не достигнет материка, – ответил Манфред, по-птичьи с клонив свою голову набок. – Мне не хочется ни одной лишней минуты оставаться в этих проклятых водах. Кроме того, если мы задержимся здесь, у Гуля и Слоты появится больше шансов настичь нас.

Гектор повернулся к лорду-оленю и поднял свои обтянутые перчатками руки, желая урезонить герцога.

– Но Вега сам говорил о том, что нам необходимо проложить новый курс, предварительно уточнив наши координаты. Где это лучше всего сделать, как не на клочке твердой земли? И не беспокойтесь о наших врагах, любому, кто рискнет погрузиться вслед за нами в тот зеленый туман, придется немало потрудиться, чтобы выбраться из него с этой стороны, и очень мало шансов на то, что это произойдет где-то рядом с нами. Кроме того, подумайте о королеве Амелии и леди Бетвин. Доставьте им удовольствие, эта остановка, пусть даже короткая, порадует их и поможет забыть о пережитых опасностях.

Герцог покосился через плечо, словно опасаясь, что сзади в любой момент может появиться королева. Потер рукой свой выступающий вперед подбородок.

– Возможно, в словах Гектора есть резон.

– Конечно, есть, – улыбнулся Гектор и хлопнул в ладоши. – Итак, решено. Остановимся на этом островке, чтобы отдохнуть и подышать свежим воздухом. Какой от этого может приключиться вред?

В дверь каюты Гектора постучали, и он поспешно накинул одеялом лежащую у него на койке дорожную сумку.

– Войдите.

Дверь скрипнула, и в низкий дверной проем вошел, пригибая голову, Ринглин.

– Закрой за собой дверь, – сказал Гектор, подождал, пока Ринглин исполнит его приказание, и только после этого вновь откинул одеяло. Похожий на разбойника телохранитель лорда-кабана посмотрел через плечо магистра на то, как тот укладывает свою сумку. Сняв с рук перчатки, Гектор перекатывал по жесткому матрасу баночки и склянки, они звякали, ударяясь друг о друга, а магистр тем временем быстро и сноровисто отбирал одни из них и отодвигал в сторону другие. На кровати был также узкий ящик из красного дерева, внутри которого хранилась стрела с серебряным наконечником – ее еще в Хайклиффе поручил хранить Гектору покойный лорд-протектор Берган. Пальцы магистра дрогнули и замерли, коснувшись свечи из черного воска, затем подхватили ее и тоже спрятали в сумку.

– Не многовато, если вы собираетесь всего лишь размять ноги, милорд? – с хитрецой спросил Ринглин.

– Если бы я собирался только лишь прогуляться по острову, обошелся бы без тебя, Ринглин.

Длинный телохранитель усмехнулся.

– Айбел тоже готов? – спросил Гектор.

– Да, милорд. Сейчас он на палубе, устраивает так, чтобы мы все трое оказались в одной шлюпке.

– Хорошо, – сказал Гектор, застегивая свою сумку и вешая ее себе на плечо. Он готов был пройти мимо Ринглина, но тот неожиданно вытянул вперед ладонь и преградил ему путь. Лицо Гектора моментально потемнело от гнева.

– Ваши руки, милорд, – напомнил телохранитель. Гектор обернулся и увидел забытые на кровати черные кожаные перчатки.

Нервно улыбнувшись, магистр подхватил их и натянул на руки. Ринглин взглянул на левую кисть хозяина – черное пятно заполнило собой почти всю ладонь.

– На остров, – сказал Гектор, берясь за дверную ручку. – Вы с Айбелом держитесь неподалеку от меня. Будете, когда понадобится, моими глазами и ушами.

– Не понял, – озадаченно произнес Ринглин.

– Поймешь, – заверил его магистр, открывая дверь каюты.

В сумерках две шлюпки отвалили от борта «Мальстрема», бросившего якорь на безопасном расстоянии от Белого острова. Вега находился в первой шлюпке вместе с Манфредом, Амелией, Бетвин и шестью матросами, сидевшими на веслах. Во второй лодке сидел Гектор, Ринглин и Айбел помогали матросам грести.

«Умен ты, братец, умен, – прошептал бес-Винсент. – И хитер. Заставил их всех плясать под свою дудку, поздравляю».

Гектор сидел на корме, высоко задрав колени и придерживая обеими скрещенными руками лежащую у него на животе сумку. Гребцы были слишком заняты своими веслами, чтобы услышать или заметить, как верлорд разговаривает с самим собой.

– Не так уж и хитер. В моем предложении изрядная доля истины. Разве плохо – слегка размять ноги на твердой земле?

«Но размять ноги именно на этой твердой земле, братец, именно на этой. Почему ты не рассказал им про Голос? Боишься, что тебя станут считать сумасшедшим?»

Голос, о котором шептал ему бес, Гектор слышал последние две ночи. Он долетал над водой откуда-то издалека и звал, манил его на Белый остров. Гектор вздрогнул, вспомнив свои ощущения.

Пожалуй, называть это Голосом было не совсем верно – привычных слов как таковых разобрать в нем было невозможно, больше всего Голос напоминал поток быстро сменяющих друг друга, возникающих прямо в мозгу образов, ощущений, манящих своей близостью озарений. Фоном к этим видениям звучали непонятные слова на каком-то давным-давно забытом архаичном языке. Гектор странным образом узнавал этот язык, чувствовал сердцем, что Голос способен открыть великие тайны и дать ответы, которых не найти ни в одной древней книге или манускрипте. Магистр не сомневался, что Голос телепатически связывал его с потусторонним миром, приблизительно так же, как был связан с ним бес, принявший обличье покойного Винсента. Но при этом в Голосе чувствовалась громадная, непередаваемая мощь и обещание, предвестие чего-то воистину великого. Гектор решил, что любой ценой докопается до истины.

– Это безумие – искать ответы на чьи-то вопросы?

«Может, не безумие. Может быть, искать ответы на чьи-то вопросы – значит подвергать опасности тех, о ком ты решил проявить заботу. Впрочем, что я знаю об этом? Я всего лишь злобный бес, посланный мучить тебя. Я от угрызений совести не страдаю, оставляю их на твою долю…»

Шлюпки подошли ближе к острову. Теперь прибрежные скалы поднимались над головами путешественников, казались снизу костяными пальцами, под разными углами направленными в высокое темнеющее небо. Островок был совсем небольшим, чуть больше полукилометра в длину, поднимался над уровнем моря метров на тридцать в самой высокой точке и был совершенно гол и необитаем – пирамида из белых каменных плит, на которых не найдешь ни листика, ни травинки. Перед тем как причалить, матросам пришлось осторожно лавировать возле самого берега, обходя торчащие под водой камни. Хорошо, что «Мальстрем» бросил якорь дальше от острова – подойди он ближе, и дело могло закончиться пробоиной в борту.

Словно в доказательство тому, с первой шлюпки долетел крик – матросы увидели разбитый остов потерпевшего крушение корабля. Судно лежало на боку, сломанные мачты цеплялись за камни, в днище зияла огромная пробоина с зазубренными краями – в нее вместе с набегающими волнами то вливались, то выливались тонны воды. Позади разбитого судна виднелась полоска каменистого пляжа – отличный пятачок для того, чтобы к нему причалить, длиной около сотни метров.

Гектор вновь ощутил присутствие Голоса, теперь он звучал совсем близко, манил величественными, произнесенными на древнем языке магическими заклинаниями. Гектор оглянулся на матросов, проверяя их реакцию, желая убедиться в том, что они тоже слышат странный зов. Но нет, матросы продолжали спокойно выгребать, сидя на шлюпочных банках, – Голос был слышен только одному магистру. Передняя шлюпка ткнулась носом в берег, Вега спрыгнул первым, под его сапогами хрустнула галька, которой был покрыт пляж.

В тот же самый момент Гектор почувствовал резкую боль, молнией пронзившую его череп. Он закрыл глаза, покачнулся, схватился одной рукой за банку, другой за висок.

В мозгу замелькали образы: камень на фоне кожи, кровь на камне, неожиданно открывшийся черный глаз. Затем два распознаваемых слова: «Добро пожаловать».

Гектор открыл глаза, шумно вздохнул. Горло горело, словно он хватил кислоты или уксуса. Ринглин посмотрел на своего хозяина, заметил его состояние и спросил:

– Вы в порядке, милорд?

«А ты не в порядке, не правда ли, братец? Я тоже слышал это. То, что ожидает тебя».

Еще секунда, и их шлюпка ударилась о край берега, матросы соскочили и вытянули судно на гальку. Амелия и Бетвин уже прогуливались по пляжу, плотно завернувшись в свои зимние плащи. Вега стоял рядом с Манфредом, глядя куда-то вверх и вдоль берега.

– Никому не разбредаться, – сказал капитан. – Никто далеко не уходит. Всем оставаться в пределах видимости и слышимости друг друга. Меньше всего мне хочется навсегда оставить кого-нибудь из вас на этом белом камне.

Между графом и герцогом протиснулся Каспер с деревянным ящиком на спине. Вега снял ящик, положил его на землю, открыл крышку.

– Что все это значит, Вега? – спросил Манфред, наблюдая за манипуляциями адмирала.

– Этот камень – самое лучшее место, чтобы точно установить, в какую точку этой огромной соленой лужи нас занесло, – сказал Вега, вынимая из ящика секстант и осторожно отставляя его в сторону. Навигационные приборы всегда очень интересовали Манфреда, и он потянулся потрогать секстант, но Вега звонко шлепнул его по руке.

– Астролябия, – сказал Вега. – Вы знаете, как ею пользоваться, ваша светлость?

– Э-э-э… – замялся Манфред. Наблюдавшая за ними Амелия хохотнула.

– Так, может, будет лучше, если вы оставите ее тому, кто умеет с ней обращаться, а, Манфред? – ухмыльнулся лорд-акула.

Несмотря на выволочку, Манфред не удержался и фыркнул.

– В самом деле, сумерки – самое лучшее время суток, чтобы сделать измерения, – сказал Вега. – Солнце еще достаточно высоко, и в то же время видны первые звезды на небе. Это позволит мне быстро и очень точно определить наше местонахождение. Пожалуй, следует поблагодарить Гектора за то, что он уговорил нас зайти на этот остров.

– Кстати, о нашем лорде-кабане, – сказал Манфред, оглядываясь по сторонам. – Куда он делся?

Гектор бежал вдоль берега, Ринглин и Айбел рядом с ним, остальные матросы со шлюпки остались позади, за краем утеса. Галька под ногами кончилась, сменилась облепленными водорослями, скользкими и довольно крупными камнями. Гектор несколько раз поскользнулся, но скорости, тем не менее, не сбавил.

– Осторожнее, милорд, – крикнул Ринглин, поддерживая споткнувшегося Айбела. – Местечко здесь опасное, внимательнее смотрите под ноги.

«Благослови его Бренн, – прошипел бес-Винсент. – Видишь, как он заботится о тебе? Не хочет, чтобы ты сломал себе шею. По-моему, стоит им приплатить за это».

Гектор ничего не ответил, просто замедлил свой шаг. Он чувствовал притягивавший его магнит совсем близко, он манил, обещая ответить на любые вопросы.

В его голове вновь замелькали образы: темнота, черный занавес, рот, поцелуй.

Сердце Гектора бешено застучало, когда он увидел перед собой выступающую в море скалу. Цепляясь за белые камни затянутыми в черные перчатки руками, Гектор перелез через нее и оказался на узкой полоске берега. Впереди виднелся следующий каменный выступ – Гектор перелез и через него, и перед ним открылась небольшая бухта. Берег здесь был отвесный, мрачный, рассеченный посередине длинной узкой расселиной, змеившейся метров на шесть вверх по меловому утесу. С каждой новой приливной волной в эту трещину вливалась и выливалась вода. Гектор вошел в воду – она достигала ему здесь до щиколотки – и прошел остаток пути до расселины вброд. К нему присоединились и его телохранители.

Остановившись, Гектор наблюдал за тем, как вливается и выливается из пещеры морская вода. В эту узкую, шириной менее полуметра, щель можно было протиснуться только поодиночке. Зашуршала под ногами вытекающая из пещеры вода, и Гектор был готов поклясться, что услышал в ее шуме знакомые слова: «Добро пожаловать».

Гектор обернулся к своим телохранителям. Айбел нервно крутил в руке свой любимый серп и посматривал на Ринглина. Тот смотрел не на коротышку, а на узкий вход в пещеру, а зазубренный нож Ринглина по-прежнему лежал в ножнах.

– Вы идете туда, я не ошибаюсь?

Гектор кивнул и сказал:

– А вы останетесь здесь. Войдете, только если услышите мой крик. Понятно?

Теперь кивнули Ринглин и Айбел, причем коротышка по привычке хихикнул и тут же заткнул себе рот своей же пухлой ладошкой.

– Храни вас Бренн, – пробормотал Ринглин.

«А вот на это даже не рассчитывай, братец, – прошептал Винсент, когда Гектор начал протискиваться в пещеру. – Бренн давным-давно отвернулся от тебя».

 

4. Новые клятвы

На острове Скория наступили перемены. Раньше здесь царил закон и порядок, пусть даже и под пятой сменявших друг друга кровожадных лордов-ящериц. Теперь страна погрузилась в хаос. Особняки на Черной лестнице были разграблены, жившие там купцы и аристократы разбежались. Когда вервольф и его товарищи ворвались на балкон лорда Игнуса, самые богатые жители острова покинули Колизей вместе со своими телохранителями и домашними, прихватили все, что могли унести с собой, и ринулись в гавань, чтобы сесть на первое попавшееся судно и покинуть остров. Все, что они не могли взять с собой, досталось тем, кто остался на острове, – рабам, заключенным и гладиаторам.

С лордами-ящерицами было покончено, и теперь контролировать ситуацию предстояло Дрю и выжившим верлордам – мало кто в Скории мог выразить свое несогласие с ними.

Из освобожденных рабов, способных стать матросами, формировали экипажи оставшихся судов, которые одно за другим покидали гавань Скории, увозя на борту простых островитян с их семьями. Те, кто не попал на суда, вынуждены были пребывать на острове.

К этому времени в гавани оставался лишь один стоящий на якоре корабль. Это был хорошо знакомый Дрю «Баньши» – принадлежавший ранее работорговцу Кесслару, он теперь должен был отвезти юного лорда-волка домой, в Лиссию. Дрю стоял на причальной стенке гавани и смотрел на черный корабль, на палубах которого кипела жизнь. «Баньши» был плавучей тюрьмой, доставлявшей на Скорию захваченных лордом-козлом рабов. Теперь этот корабль возвращал их домой.

– Уродливая посудина, – прозвучал голос за спиной Дрю. Это был криво усмехающийся Джоджо. – Хотя не мне рассуждать о красоте.

Дрю хотел улыбнуться в ответ, но не смог, глядя на повязку, прикрывавшую пустую глазницу Джоджо.

– Твой глаз, Джоджо, – сказал Дрю, ища слова, чтобы извиниться за рану, которую нанес во время схватки с Джоджо в Хаггарде.

Джоджо фыркнул, не обращая внимания на слова верлорда, и продолжал смотреть своим единственным глазом на «Баньши».

– Никаких следов Кесслара, – сказал он. – Его лицо известно во всей Скории, если он остался, его уже должны были выследить. Думаю, та кража – его рук дело.

Пока Дрю и его товарищи совершали переворот против лордов-ящериц, личные апартаменты Игнуса были разграблены, пропали главные богатства Скории из личного хранилища правителя. Редчайшие драгоценные камни и бриллианты, золотые украшения, которые лорд-ящерица копил долгие годы, наживая свое богатство на несчастье других, хранились в тайнике, который находился под постоянной охраной. Четверых охранников нашли убитыми, их животы были распороты или проткнуты насквозь – Дрю ни секунды не сомневался, что орудием убийства послужили рога Козла. Сокровища исчезли, а вместе с ними исчез и граф Кесслар.

– Почему он не сделал попытки захватить «Баньши»? – спросил Дрю.

– Он не смог бы достаточно быстро спуститься по Черной лестнице с награбленным. Ему нужно было оказаться в гавани, смешавшись с другими бегущими отсюда богатыми свиньями. А поскольку «Баньши» стоит на якоре далеко от пристани, ему пришлось запрыгнуть на какое-то другое судно.

– Козел за многое должен ответить, – покачал головой Дрю. – Сколько невинных душ он загубил в Печи, чтобы сшибить для себя монету?

– Он причинил зло и той, кто для меня дороже всех, – медленно кивнул Джоджо. – Ему не может быть прощения.

– Кто она? – спросил Дрю, хотя и без того знал ответ – леди-ястреб.

– Кесслар терпеть не мог, если люди были преданны не только ему, но и друг другу. Его бесила наша… дружба с леди Шах. Когда он позволил Игнусу бросить меня в Печь, ее собственная судьба оказалась висящей на волоске. Даже собственный отец не мог защитить ее от Кесслара, поскольку его бросили чахнуть в людусе. Я должен отомстить лорду-козлу.

– При всем моем уважении к тебе, Джоджо, согласись, что найти Кесслара теперь будет не проще, чем иголку в стоге сена. Не посвящай остаток жизни этим поискам. Лучше займись устройством своей будущей жизни, вместе с Шах.

– Она верледи, – грустно усмехнулся Джоджо. – Какое будущее может быть у нее с обычным человеком?

– Но она любит тебя. У тебя есть шанс начать свою жизнь заново.

– Ей нужен муж-оборотень. Найти такого – долг каждой верледи, разве не так?

– Не мне говорить об исполнении долга – я уклонялся от этого при любой возможности. Только теперь я понял, в чем состоит мой долг и что я должен сделать. Прежде всего, я должен вернуться в Лиссию.

– А мой долг быть рядом с тобой, – сказал Джоджо, глядя на черный корабль. Дрю удивленно посмотрел на высокого воина. Правильно ли он его понял?

– Ты собираешься отправиться вместе со мной?

Джоджо обернулся, серьезно посмотрел на Волка своим единственным глазом.

– Я много лет служил Кесслару, сначала как его раб, потом как его солдат. По приказу Козла я совершил множество преступлений, страшных преступлений, за которые вполне заслуживаю плахи. Я хочу восстановить свое доброе имя. Сделать это я могу, служа тебе, Дрю из Дайрвуда.

У Дрю не было слов. Рядом с ним стоял Джоджо, убийца из шайки Кесслара, человек, которого Дрю считал своим смертельным врагом и предлагал ему свою службу. Хочет ли Дрю, чтобы такой человек служил ему? Может ли он встать с ним плечом к плечу? Может ли он доверять Джоджо?

– Я освобождаю тебя от чувства вины передо мной, Джоджо. Я прощаю тебя. Ты можешь считать себя свободным и делать то, что пожелаешь.

Джоджо улыбнулся, и эта открытая улыбка поразила Дрю. Раньше он видел на лице Джоджо только кривые ухмылки.

– Не я один хочу помочь тебе, лорд-волк. Есть немало других.

Верлорды собрались на борту «Баньши», и среди них был один обычный человек – Джоджо. Бывший работорговец стоял рядом с Дрю, стараясь не смотреть в сторону Шах и ее отца, барона Гриффина. Табу и Дрейк расположились возле большого иллюминатора, из которого открывался вид на Скорию, а Бегемот горой возвышался за спиной Крига.

– Вы все уверены в том, что именно так хотите распорядиться полученной свободой? – спросил Дрю, оглядев собравшихся.

– Мы получили свободу благодаря тебе, – громко отчеканил Криг. – Если бы не твоя отвага, мы до сих пор торчали бы в Колизее, сражаясь за то, чтобы сохранить свою никому не нужную жизнь, или, что еще хуже, были бы уже мертвы. Мы с тобой, Дрю. Мы все братья и сестры, прошедшие закалку в Печи.

– Но поначалу вы отнеслись ко мне совсем не так, как к своему брату, – напомнил Дрю.

– А ты думаешь, нас принимали с раскрытыми объятиями, когда мы впервые попадали в Скорию, Волк? – рассмеялся Дрейк. – Если бы ты стал стремиться завязать с нами дружбу, с тобой живенько разобрались бы братья-гориллы. Просто прирезали тебя во сне, и все.

– Если бы ты искал дружбы с нами, ты уже был бы мертв, – подтвердил Криг. – Ведь ты опасный боец, Дрю, такой же опасный, как любой из нас.

– Но меня ждет в Лиссии большая драка, – сказал Дрю, – а Лиссия не ваша родина.

Большая рука осторожно легла на плечо Дрю, прозвучал низкий голос Бегемота, от которого задрожали кости юного Волка.

– Родина каждого из нас захвачена врагами. Неужели ты думаешь, что наши люди не приплыли бы в Скорию, чтобы освободить нас, если бы могли? А враг у нас у всех общий – Коты, и этого врага необходимо остановить.

– Не понимаю, – сказал Дрю, обращаясь к Табу. – Почему Оникс и другие лорды-коты позволили, чтобы одна из их племени сражалась в Печи? Вы же родственники, разве не так?

Тигрица подняла голову и оскалила зубы. Все вокруг отвели глаза в сторону, кроме Дрю, который сумел выдержать взгляд Табу.

– У меня нет семьи.

Дрю счел за лучшее поскорее сменить тему.

– Если вы примкнете ко мне, то примкнете и к моей миссии, – сказал он. – А она состоит в том, чтобы освободить Лиссию от жестоких Котов и восстановить в стране власть лиссийцев – верлордов и обычных людей. Все вы хлебнули рабства, вы знаете, каково быть в полном подчинении у ненавистного хозяина. Мы должны быть заодно с народом, начать относиться к простым людям как к своей ровне. Настало время нам, верлордам, послужить своему народу.

С этими словами Дрю поднял свою руку вверх, словно принося клятву.

Верлорды переглянулись, Криг кивнул каждому из них, и все согласно кивнули ему в ответ.

Затем каждый из верлордов сделал шаг вперед, прикладывая свою руку к поднятой руке Дрю.

– Что это значит? – спросил Дрю, не уверенный до конца в том, что это действительно была клятва верности.

– Ты плывешь в Лиссию, и мы отправляемся вместе с тобой, – сказал Криг. – Мы будем сражаться на твоей стороне, Дрю. Победим или умрем. С Печью покончено, но битва продолжается.

Дрю улыбнулся и по очереди кивнул каждому из них.

– Даю вам слово, братья и сестры. Как только Лиссия будет освобождена, мы возвратимся вместе в Баст и на вашу родину. Мы освободим и ваш народ от ярма лордов-котов.

 

5. Хозяин

Дневной свет погас за спиной Гектора, и его окружила непроглядная тьма, лишь тускло мерцали фосфоресцирующие лишайники, прилепившиеся к стенам пещеры выше уровня прилива. Гектор ожидал встретить здесь каких-нибудь морских созданий, копошащихся в мелких каменных заводях, но внутри пещера оказалась такой же абсолютно безжизненной, как и весь остров, – если не считать, конечно, этих странных лишайников. Пещера постепенно расширялась, она напоминала медленно открывающийся глаз – готовый, впрочем, в любую минуту закрыться вновь.

«И где же твой хозяин? – поддразнивал Винсент. – Ты один, опять один…»

Гектор тряхнул головой, отгоняя беса, и продолжал медленно идти вперед, касаясь стен затянутыми в перчатки пальцами. Затем остановился, наклонился, рассматривая появившиеся в бледном свете странные знаки, небрежно нацарапанные на белой стене пещеры.

– Язык, – пробормотал себе под нос Гектор. Он наклонил голову, пытаясь прочитать древние символы, которые, как решил магистр, следовало читать по вертикали, от пола до потолка или в обратном направлении. Чем дольше он смотрел на эти знаки, тем сильнее они связывались для него с теми образами, что мелькали перед его внутренним взором.

Он ожидал, что бес, по своему обыкновению, ввяжется в разговор с ним, но тот молчал, словно почувствовав, что Гектор приблизился к разгадке. Чем выше задирал голову Гектор, тем больше знаков открывалось перед ним.

– Похоже на рукопись. Или дневниковые записи. Но кто написал это?

Бес промолчал. Желая лучше рассмотреть знаки, Гектор привстал на цыпочки, задрал голову к потолку, с которого свисали сталактиты. Местами они были зазубрены так, словно тот, кто делал записи, обломил их, чтобы обнажить стену.

Местами символы наползали друг на друга, становились неразборчивыми, словно тот, кто писал эти руны, временами впадал в безумие.

В центре потолка, прямо над головой Гектора, свисал один длинный, причудливо изогнутый черный сталактит, резко выделявшийся на общем белом фоне.

– Отличный от остальных… – прошептал Гектор самому себе и на этот раз услышал наконец голос беса.

«Ты совсем ничего не знаешь, братец».

От черной массы отделились две костлявые руки, раскрылись веером длинные, полуметровые пальцы. Гектор ахнул, быстро распознав в сталактите подвешенную вниз головой фигуру – руки отделились от того, что было плечами. Затем медленно откинулась вниз круглая, как луковица, голова, прижатая до этого к груди фигуры. Теперь Гектор оказался лицом к лицу с ужасным созданием, увидел прямо перед собой его бледный белый лоб.

Лицо было гладким, без единого волоска, кожа на нем казалась прозрачной, просвечивающей. Под кожей можно было разглядеть синие вены, они напоминали прожилки на мраморе. Носа как такового не было, лишь две сердито раздутых красных ноздри посередине лица. Медленно раскрылись две щели, из которых на магистра безжалостно глянули мутные темные глаза. Затем медленно раскрылся рот – за кроваво-красными губами показались длинные расщепленные зубы, напоминавшие кладбищенскую ограду. Гектора обдало зловонным запахом – это был запах смерти, магистр почувствовал подступившую к горлу тошноту, но не в силах был оторвать глаз от чудовищного хозяина пещеры.

«Добро пожаловать», – прозвучал в голове Гектора Голос.

Каспер сидел на покрытом галькой пляже, швыряя камешки «блинчиком» по волнам. Он посмотрел вдоль берега в ту сторону, где стоял капитан и лорд-олень – верлорды заканчивали свой разговор о навигационных приборах. Герцог придерживал разложенную на деревянном ящике морскую карту, а лорд-акула что-то чертил на ней обмакнутым в чернила пером. Каспер посмотрел в другую сторону, на королеву и ее фрейлину.

Каспер был очарован Бетвин. Она охотно разговаривала с юнгой, без устали отвечала на его бесконечные расспросы о Лиссии. Большую часть своей короткой жизни Каспер провел в открытом море – материк был для него во многом загадочным миром, который ему предстояло открыть для себя после того, как «Мальстрем» достигнет Руфа, и он с нетерпением ждал этого дня.

Солнце опустилось к самому горизонту, и небо приобрело тот глубокий синий цвет, который предшествует наступлению ночи. Заметно похолодало. Каспер готов был возвратиться на корабль уже сейчас и жалел о том, что не захватил с собой теплый плащ. Здесь, в Штормовом море, зима бывает особенно лютой. Каспер надеялся даже увидеть, забравшись так далеко на север, айсберги, но после того, как Фиггис рассказал ему о том, что ледяная гора легко может протаранить борт самого крепкого судна, интерес Каспера к айсбергам сразу пропал. Юнга потянулся, хотел было взять тонкий белый камешек, но тот крепко застрял и не хотел покидать своего места. Рядом с первым внезапно появился на свет другой такой же камешек, еще один, потом четвертый. Камешки напоминали, на первый взгляд, острые длинные раковины и торчали рядом друг с другом. Затем чуть в стороне появился пятый камешек, и все они неожиданно сомкнулись вокруг руки Каспера – только теперь юнга понял, что это вовсе не камешки.

Это были пальцы.

Каспер закричал, и его крик услышали даже на «Мальстреме».

Чудовище распахнуло свой рот, его голос звучал в голове Гектора точно так же, как голос его покойного брата, хотя бес сейчас молчал. Бледная белая голова чудовища соединялась с торчащими лопатками костлявой длинной шеей – казалось, что череп в любой момент может оторваться под собственной тяжестью. Черные глаза продолжали пристально смотреть на Гектора, между зубами появился темный язык и облизнул лицо верлорда – это было похоже на поцелуй змеи. Гектор покачнулся, уставившись на подвешенного к потолку хозяина пещеры, хотел отступить, но не мог оторваться от этих глаз.

«Зачем ты искал меня?»

– Я… я… – нервно заикаясь, пробормотал Гектор, с трудом выталкивая из своей глотки слова. – Я слышал твой зов.

Язык снова мазнул по лицу Гектора, и вновь Гектор не смог отступить назад. Сейчас, рядом с Хозяином, он без труда понимал все его слова. Гектор догадался, что на этот остров его завлекла забытая ныне людьми сила – телепатия. Язык Хозяина был непривычным для Гектора, однако он все понимал и даже мог отвечать.

«Но ты не из числа моих сродников. Кто ты?»

– Я лорд-кабан.

«Лорд-кабан».

Наступило молчание – Хозяин обдумывал слова Гектора, а юноша тем временем рассмотрел остальную часть тела чудовища. Голова его, казалось, светилась – если сравнивать ее с туловищем, кости которого были туго обтянуты черной кожей. Торс существа напоминал мешок с костями, а его ноги оставались словно приклеенными к потолку.

«Как случилось, что ты понимаешь язык моих сородичей? Я звал их столько лун, но они не приходили. Как ты услышал мой зов?»

– Я не могу объяснить этого, – признался Гектор, по-прежнему глядя прямо в угольные, как ночь, зрачки Хозяина. Перед взглядом этих глаз Гектор чувствовал себя как кролик перед удавом. Верлорд указал рукой в сторону стен.

– Этот язык… я узнал его, хотя никогда не изучал. Но я хорошо знаю многие языки. Откуда ты?

«Мой дом – остров».

– Этот остров?

«Я заключен здесь, но это не мой дом. Наш остров больше. Много больше. Другой белый остров».

– Но как ты попал сюда? Ты упомянул о других, но, похоже, ты здесь один. Ты потерялся? Тебя отделили от твоего народа?

«Народа».

Хозяин пещеры издал звук – нечто среднее между рычанием и смехом. Гектор поежился. Он чувствовал, что это существо, кажущееся таким хрупким, на самом деле могущественнее всех, кого он когда-либо встречал, включая верледи-змею Валу. Перед ним было порождение древней магии, хотя и сохранившее некоторые общие черточки с оборотнями, такими, как сам лорд-кабан.

– Может быть, я смогу помочь вам возвратиться домой?

«В обмен на что?»

– Не знаю. А что вы можете предложить?

«Ты должен понимать, лорд-кабан, что я редкое исключение среди своих сородичей. Ведь ты магистр? И ты не первый из вашего племени, пришедший сюда, чтобы найти ответы на свои вопросы. Ты немного владеешь черной магией, лорд-кабан, но ты лишь прикоснулся к ее поверхности. Скажи мне: что тебе известно о Детях Голубого Пламени?»

Гектор задумался. Собрался было пожать плечами и, покачав головой, ответить, что ничего не знает о них, но тут его левая рука непроизвольно дернулась. Он поднял ее перед лицом Хозяина, кожаная перчатка скрипнула, когда он сжал пальцы в кулак.

В голове Гектора замелькали образы: Шаман из Вайрмвуда. Восставший труп капитана Брутуса в Яме. Мерцающие в ночи светло-голубые глаза.

– Восставшие из мертвых, – прошептал Гектор.

Существо вновь издало свой странный звук.

«Ты знаком с Детьми Голубого Пламени. Ты не боишься их?»

Гектор выпятил грудь, уверенный в том, что сумеет ответить на загадки, которые задает ему Хозяин. Затем стянул с руки перчатку и показал существу свою черную метку.

– Боюсь? Я командую ими!

Язык существа высунулся на полметра вперед, облизнул левую ладонь Гектора. Юноша поежился от этого прикосновения, но продолжал держать руку поднятой вверх, прижав к груди локоть. Он не позволит этому существу почувствовать свой страх перед ним.

«Но ты не понимаешь их, Черная рука. Ты не видишь, как они могут помочь тебе».

– Что здесь понимать? Как они могут помочь мне?

В третий раз раздался загробный смех чудовища.

«Тому, кто голоден до знаний, легко насытиться».

– Скажи тогда, что я упустил. Покажи мне, что тебе известно!

«Хорошо, – сказал Хозяин. – Считай, что мы заключили сделку».

– Что? – спросил Гектор. Он не представлял, к чему все это может привести. Издалека, снаружи, донесся крик.

«Мы заключили сделку, Черная рука. Я покажу тебе, что может произойти и что может стать твоим».

– В обмен на что?

«На объятие, магистр».

Рот существа раскрылся еще шире, щербатые зубы дрожали от нетерпения. Снаружи вновь долетел крик. Гектор решил, что не может задерживаться здесь ни секунды.

– У меня дела, – сказал он, но длинные костлявые руки уже рванулись вниз, неестественно длинные пальцы прикоснулись к черепу Гектора. Их прикосновение было холодным, как сама смерть.

– Назад, в шлюпки!

Вега метался по берегу, подталкивая своих людей прочь с пляжа, к морю. Он трансформировался на ходу, его кожа стала темнеть, с каждой секундой удлинялись и заострялись руки и зубы графа. В призрачном сумеречном свете с пляжа раздавались стоны – это выползали из-под земли бледные, похороненные здесь мертвецы. Во все стороны от появляющихся наружу рук и голов разлетались галька и камни. Руки мертвецов жадно тянулись к живым, стремясь схватить их.

Каспер вцепился в торс Веги, словно пиявка. Он был первым, кто столкнулся с ожившими мертвецами, – первым, но не единственным. Амелию и Бетвин тоже тянули к земле вцепившиеся в них мертвые руки.

Манфред спешил на помощь женщинам, а Вега пытался спасти юнгу, однако были еще и матросы с «Мальстрема», на которых тоже напали мертвецы.

Один труп поднялся во весь рост и схватил одного из менее проворных, чем его товарищи, матросов Веги. Тонкая, словно пергаментная, кожа плотно прилегала к костям высохшего мертвого тела. Судя по болтающимся на поясе мертвеца штанам, от которых остались одни лохмотья, при жизни он был матросом с потерпевшего крушение судна. В глазах ожившего трупа загорелись голубые огоньки, когда он впился в горло кричавшему матросу.

– Шевелитесь! – закричал Вега, глядя на то, как из своих покрытых галькой могил встают все новые и новые мертвецы. Те, кто оказался поблизости, испытали на себе удары Веги, но граф не собирался задерживаться. Им необходимо покинуть этот чертов камень, и как можно скорее.

Вега бросился в воду и поспешил к шлюпкам – последний из матросов уже карабкался в нее.

– Кто-нибудь видел Гектора?

– Он пошел вдоль берега вместе со своими телохранителями, капитан, – ответил один из матросов, указывая направление. – Скрылся вон за тем уступом.

Вега уже был в воде по грудь, перед ним были Каспер и Манфред.

Граф оглянулся на пляж, насчитал около двадцати шаркающих ногами мертвых матросов – некоторые из них уже собрались вокруг убитого моряка из экипажа Веги и теперь жадно разрывали на куски его тело. Над островом разносились стоны оживших мертвецов.

– Отходите от берега и попытайтесь обогнуть вон тот уступ. Я поплыву вперед, посмотрю, не удастся ли найти их.

С этими словами Вега нырнул под воду и поплыл, огибая подводные камни, вдоль берега Белого острова. Вынырнув, он увидел охранников Гектора, стоящих перед высоким узким входом в пещеру. Оба они вздрогнули, увидев трансформировавшегося лорда-акулу, и с опаской огляделись вокруг.

– Почему все кричат? – нервно спросил Ринглин. – Мертвецов разбудите!

Айбел хихикнул, но тут же заткнулся под суровым взглядом Веги.

– Где Гектор?

– Хозяин сказал, чтобы его не беспокоили, – развязно ответил Ринглин. – Мы выполняем его приказ.

– Прочь с дороги, – сказал Вега, решительно направляясь вперед. Оба телохранителя подняли руки, собираясь остановить его, но разве может хоть что-то задержать рассерженного лорда-акулу. Вега коротко ткнул каждого из телохранителей кулаком в живот, схватил за шею и толкнул в воду – на входе в бухту уже показалась первая из шлюпок.

– Сейчас не до вашей идиотской исполнительности, – рявкнул граф. – На шлюпку. Оба. Пулей!

Как по заказу, в этот момент из-за выступа скалы показался оживший мертвец – в сгустившихся сумерках особенно ярко светился голубой огонь в его глазах. Лучшего ускорителя для Ринглина и Айбела не требовалось, они взвизгнули и бросились вплавь к шлюпке. Вега исчез в пещере.

Впереди, в темноте, Вега услышал звуки, похожие на звон стеклянных бокалов. Постепенно расширяясь, пещера привела графа в высокий куполообразный зал. Стоя по щиколотку в воде, Вега потряс головой, пытаясь уразуметь, что же он увидел.

Гектор висел в воздухе, схваченный длинными черными руками какого-то существа, прилепившегося к потолку пещеры, причем эта тварь висела головой вниз. Длинные, костлявые, узловатые пальцы напомнили Веге клешни краба. Капитан увидел лысый белый купол черепа твари, прижавшийся лицом к шее Гектора – голова самого магистра склонилась при этом набок. А звон стекла раздавался из висевшей на плече магистра дорожной сумки, которая сейчас болталась в воздухе и билась о бедро Гектора.

Вега поднял руки, чтобы схватить Гектора за плечо. В этот момент тварь подняла свою голову – по-прежнему продолжая висеть ею вниз, разумеется – и злобно зашипела. Гладкий череп существа был обтянут пергаментной полупрозрачной кожей, большие черные глаза недовольно и зло взглянули на лорда-акулу.

Рот твари с острыми расщепленными зубами был испачкан свежей кровью лорда-кабана. Вега отскочил в сторону, и на то место, где он только что стоял, хлынула струя крови, бившая из шеи Гектора.

– Гектор! – крикнул лорд-акула, а тварь проскрипела что-то совершенно неразборчивое.

– Нет, Вега, – прошептал Гектор слабеющим голосом. Его тело конвульсивно подергивалось в объятиях монстра.

Что? Ему действительно хочется, чтобы это продолжалось? Вот это?! Вега тряхнул головой, его мозг отказывался поверить в то, что магистр намеренно позволил этой твари напасть на себя. За свою жизнь капитан «Мальстрема», к сожалению, достаточно навидался спятивших с ума и потому знал, что с ними нужно делать – прежде всего необходимо спасти такого человека от самого себя. Вега выхватил свою шпагу и не мешкая вонзил ее в грудь монстра.

Тварь дернулась, взвизгнула и уронила лорда-кабана на пол. Гектор с громким всплеском шлепнулся в воду. Вега подхватил его свободной рукой, а другой еще раз вонзил шпагу.

– Нет! – закричал лорд-кабан, но лорд-акула не обратил на этот крик ни малейшего внимания, внимательно наблюдая за тем, как начинают трансформироваться длинные руки твари. Под мышками существа появились тонкие полоски темной плоти, между растопыренными пальцами рук выросли соединявшие их темные эластичные мембраны. Тварь повернула голову в сторону Веги – по груди монстра текла кровь из двух оставленных шпагой ран. Вега не собирался стоять и наблюдать за дальнейшей трансформацией, ему и без того было понятно, что перед ним оборотень, а если это оборотень, то никакого особого вреда удар простой – не серебряной – шпаги ему не причинит. Вега, не раздумывая, сжал свою руку в кулак и коротко, сильно ударил.

От этого удара белая, похожая на череп голова твари оторвалась от шеи, пролетела по воздуху и с грохотом врезалась в белую стену пещеры. Обезглавленное тело судорожно задергалось, а Вега подхватил Гектора и перебросил себе через плечо. Взгляд магистра был совершенно безумным.

– Нет, – прошептал Гектор, когда Вега понес его к выходу из пещеры на свежий, холодный ночной воздух.