1. Две реки

Трудно представить себе более разношерстную компанию, чем та, что высадилась с «Баньши» на окраине города Две Реки. Впереди шел Дрю, за ним горой возвышалась фигура Бегемота с огромной каменной колотушкой на плече – даже самому сильному мужчине вряд ли удалось бы поднять эту игрушку. За ними брел сгорбленный барон Гриффин, а рядом с ним леди-кошка Табу.

На причале их уже поджидал Криг с утыканной шипами булавой у бедра. Увидев товарищей, он заулыбался и начал пританцовывать на месте. Над гаванью свистел холодный ветер, нес с собой мириады мелких, острых, словно стекляшки, песчинок.

– Хорошо сойти на твердую землю с этой проклятой посудины, правда? – спросил Криг.

– Хорошо было бы вернуться поскорее, – ответил Дрю, проходя мимо подозрительно поглядывавших на них горожан. – Надеюсь, наши друзья справляются там, у себя, в Азре. Ты нашел лошадей?

Носорог кивнул и уверенно направился по улице, ведя за собой товарищей.

– Как старик? – спросил Криг, не оглядываясь назад.

– Скучает по ней, что легко понять, но у нее есть Джоджо. С ней все будет в порядке.

Фейсал настоял на том, чтобы леди-ястреб и Джоджо остались его гостями в Азре. Правда, это скорее смахивало на то, что Шакал берет Шах в заложницы, как гарантию того, что лорды-ястребы возвратятся и будут сражаться на его стороне, как обещал ему Дрю. Сам Дрю нисколько не сомневался, что лорды-ястребы – если их удастся собрать – непременно помогут им. Фейсал, очевидно, был не так сильно уверен в этом. Что ж, у него были на то причины, если вспомнить, каким оказался предыдущий визит Волка и Ястреба в Азру много лет назад.

После памятного разговора с Дрю Фейсал той же ночью издал указ, дающий свободу всем рабам города Азры. Городские лорды-оборотни восприняли этот указ спокойно, но местные купцы забеспокоились, и Фейсалу пришлось приложить все свое умение и влияние, чтобы успокоить их. Дрю был очень доволен тем, как пошли после этого дела – уже к утру городское ополчение увеличилось на десятки тысяч человек, и положение Азры перед лицом трех надвигавшихся вражеских армий стало выглядеть не таким уж безнадежным.

Более того, вместе с Шах и Джоджо в Азре решили остаться сотни гладиаторов, приплывших вместе с Дрю из Скории. Они образовали элитное подразделение, командовать которым Фейсал поручил Джоджо. Самому Дрю не было никакой необходимости тащить с собой свою маленькую армию в Бейрбоунс. Гладиаторы могли принести гораздо больше пользы, оставшись в Азре. По просьбе Фейсала они немедленно принялись обучать военному делу горожан и бывших рабов, готовя их к предстоящим сражениям. После этого на борту «Баньши» остался только экипаж, вместе с которым пятеро верлордов отправились в порт Две Реки.

Процветающий город Две Реки был последним портом в верхнем течении Серебряной реки, гавань которого могла принять такое крупное морское судно, как «Баньши». Расположенный на границе Пустынной и Горной земель, порт Две Реки был городом довольно диким, порядок и закон были здесь не в чести. Город населяли искатели золота и драгоценных камней, охотники, было здесь немало сумасшедших и преступников, так что Дрю хотелось как можно скорее убраться отсюда. Улица, по которой они шли к центру города, была разбитой, в колдобинах, застроенная с обеих сторон низкими ветхими домами. Чаще всего здесь попадались на глаза привычные для любого портового города лавки и, конечно же, таверны. Как ни старались путешественники передвигаться незаметно, встречные горожане то и дело провожали их любопытными взглядами. Криг привел своих товарищей в конец улицы, к низкому, похожему на конюшню строению, к которому примыкали огороженные паддоки – лужайки для выгула лошадей. Ветер продолжал нести облака песчаной пыли, поэтому путешественники спешили войти внутрь, в заведение торговца лошадьми.

Возле входа Дрю чуть замедлил шаги и спросил, кладя ладонь на плечо Крига:

– Ты уверен, что ему можно доверять?

– Не больше и не меньше, чем любому другому в этом задрипанном городишке. А что?

Дрю поежился, словно желая отбросить недобрые предчувствия.

– Ничего, Криг, ничего. Веди нас, – сказал он, входя вслед за Носорогом внутрь строения.

По всей длине конюшню рассекал пополам проход, вдоль которого располагались стойла. С одной стороны в них находились верблюды, с другой – лошади. Из глубины конюшни вынырнул бородатый человек в коричневой одежде, волочивший за собой мешок овса. Он поднял голову и сразу же узнал Крига.

– А, это и есть ваши друзья? – сказал он с сильным омирским акцентом.

Выпрямившись, конюх оглядел пришедших. Его глаза казались слишком большими на его лице – похоже было на то, что он выкатил их, подавившись чем-то, да так и забыл вернуть на место.

– Лошади, – сказал Криг, не собираясь тратить время на пустую болтовню. Носорог отстегнул от пояса свой кошелек, позвенел им на своей ладони. – Вот деньги, как договаривались.

– Все точно? – спросил большеглазый, внимательно изучая кошелек. Криг кинул кошелек, и торговец лошадьми ловко поймал его в воздухе.

– Можете пересчитать, если не верите, – без улыбки ответил Носорог.

Большеглазый принялся копаться в кошельке, и Дрю воспользовался этой заминкой, чтобы осмотреться по сторонам. Конюшня была самым большим сооружением, которое он успел увидеть в городке Две Реки, под потолком над всей конюшней был устроен сеновал. На дворе стоял день, но в конюшне было сумрачно, пара фонарей скудно освещала центральный проход, все остальное тонуло в густой тени. За спиной Дрю о чем-то негромко переговаривались Табу и Гриффин, а Бегемот встал чуть в стороне, внимательно наблюдая за входными дверями.

Дрю по-прежнему ощущал беспокойство. Воздух в конюшне, как и положено, был пропитан тяжелым запахом стоящих в стойлах животных, но седьмое чувство подсказывало Дрю, что что-то здесь не так. Не желая вспугнуть торговца лошадьми, Дрю чуть-чуть, самую малость, выпустил на свободу своего Волка и сразу учуял сквозь плотную завесу ароматов навоза и сена запах алкоголя, человеческого пота и стали.

Шевельнул ушами, прислушиваясь, и сквозь похрапывание лошадей и плевки верблюдов уловил легкий скрип досок на сеновале у себя над головой.

– Вы один здесь работаете? – спросил Дрю.

Большеглазый невольно взглянул наверх, нервно облизнул губы, а Дрю тем временем не сводил глаз с деревянного настила сеновала.

– Да. А почему вы спросили?

– В таком случае у вас на сеновале, должно быть, завелись крысы. Большие, судя по тому, как они шумят.

Дрю еще не успел договорить, как Криг уже выхватил свою булаву, а Табу подняла вверх свое копье. Дрю продолжал смотреть на сеновал, ловя доносящиеся оттуда шорохи – возможно, это крались те, кто хотел напасть на них.

– Предатель! – с негодованием воскликнул Криг. – Мы тебе поверили, а ты…

Глаза торговца лошадьми выпучились еще сильнее, когда Криг шагнул ему навстречу, грозно вертя в руке своей булавой с блестящими металлическими шипами.

– Они… они сами выследили вас, – забормотал торговец, глядя вверх своими выпученными глазами. – Это не я…

Он не договорил – оперенная стрела вонзилась ему в горло, и торговец свалился на пол. Со звоном посыпались и покатились монеты из выроненного им кошелька. Еще одна стрела ударила в спину Гриффина, а Криг повалился, ломая перегородку стойла с торчащей у него из груди стрелой. Вслед за ним в стойла нырнули и его товарищи – испуганные их вторжением верблюды и лошади захрапели, заметались, застучали копытами. Табу увидела стоявшую возле задней стены лестницу, одним прыжком вскочила на ее середину и ткнула своим копьем сквозь настил сеновала. Наверху закричали – удар достиг цели.

На сеновале загрохотали шаги, сидящие в засаде стрелки срочно меняли позицию. Дрю рванулся к Гриффину, помог ему укрыться в стойле. Стоявшая рядом с ними лошадь взвизгнула, когда ей в бок вонзилась стрела. Лошадь взбрыкнула, ударила копытом свою соседку, и в загоне начался хаос.

– Им было бы лучше не затевать этого, – сказал Дрю, укрываясь вместе с лордом-ястребом за столбом.

– Похоже, они предпочитают драться, – ответил Гриффин. – Наверное, соблазнились наградой, которая назначена за твою голову!

Дрю вытащил стрелу из спины лорда-ястреба, ее кончик застрял в кожаной перевязи, крепившей нагрудную пластину Гриффина. Затем они одновременно выругались сквозь зубы, увидев, что наконечник стрелы был не простым – серебряным.

– Это не обычные бандиты, юный Волк.

– Оставайся здесь!

У задней стены горой были навалены ящики – взобраться по ним на сеновал не составляло труда. Дрю трансформировался прямо на ходу, взлетая по ящикам наверх. Приземляясь после прыжка на настил сеновала, он еще в воздухе взмахнул своим мечом и выбил натянутый лук из рук одного из убийц. Одетый в черное человек потянулся за висевшим у его бедра ятаганом, но не успел выхватить его – вервольф уже нанес ему удар в грудь, убийца отлетел, перевалился через ограждение сеновала и исчез внизу, откуда донесся глухой стук упавшего тела.

Другой, тоже одетый в черное убийца набросился на Волка сзади, рассек ему кожу на спине своим ятаганом. Дрю зарычал, взмахнул прикрепленным к своей левой руке трезубцем, отводя следующий удар, выбил ятаган из рук убийцы, а затем проткнул ему грудь мечом.

На противоположной стороне сеновала Дрю заметил Табу. Леди-тигрица была прижата в угол и отбивалась копьем и когтистыми лапами от троих наседавших на нее врагов. Если у них было серебряное оружие, Табу грозила смертельная опасность.

Мельком взглянув вниз, Дрю увидел, как Бегемот тащит раненого Крига сквозь стадо орущих верблюдов. Слава Бренну, нанесенная серебряной стрелой рана на груди Носорога не выглядела смертельной. Бегемот заметил Дрю.

– Столб! – крикнул Дрю, и гигант понял его с полуслова.

Прислонив Крига к стене, Бегемот взмахнул над головой своей громадной каменной колотушкой и принялся трансформироваться. Колотушка все быстрее раскручивалась в воздухе, а затем обрушилась на один из столбов, на которых держался сеновал. Столб треснул пополам и развалился, потолок рухнул вниз – посыпалось сено, доски, перекладины, но Бегемот не двинулся с места, поджидая, когда трое убийц сами свалятся к нему в руки.

Когда пыль немного улеглась, Дрю оглянулся по сторонам, ища глазами Табу. Но леди-тигрицы видно не было, только изломанные тела трех убийц в черном.

– Здесь, Волк!

Дрю с облегчением увидел спускавшуюся по стропилам Табу. Она цеплялась за них одной рукой, другую прижимала к своему окровавленному боку. Дрю тоже спустился вниз, возвращаясь на ходу в человеческое обличье. Там, посреди разгромленной конюшни, над лежащим Кригом склонился Гриффин – верлорды сравнивали свои почти смертельные раны. Густо обсыпанный пылью Бегемот махнул Дрю могучей рукой и прогрохотал, перекрывая голосом топанье десятков охваченных паникой лошадей и верблюдов:

– Нужно двигать отсюда.

К тому времени, когда жители порта Две Реки разобрались, почему улицы их славного города запрудили взбесившиеся, орущие верблюды, пятеро верлордов были уже далеко. Выбрав на конюшне самых крепких лошадей, они скакали по тропе, которая вела у подножия холмов вдоль южного рукава реки. Негостеприимный город остался позади.

Местность была пустынная, каменистая, ни травинки, ни кустика – только изредка попадались странные, чахлые, с перекрученными стволами деревца, каким-то чудом сумевшие пустить корни в этой иссохшей почве и уцелеть под непрестанно дующими ледяными ветрами.

Бегемот ехал замыкающим, верхом на самой могучей ломовой лошади, какую когда-либо доводилось видеть его товарищам. Более высокая, чем горные пони, которых выбрали остальные верлорды, эта лошадь была к тому же на редкость уродливой, с необъятной спиной и ногами-тумбами. Понятно, что эта бедолага перевезла за свою жизнь немало грузов, но такого тяжелого и неуклюжего всадника, как Бегемот, ей еще наверняка не попадалось. Поначалу лошадь пыталась протестовать, брыкалась, но довольно скоро им с Бегемотом удалось прийти к общему согласию, и теперь они чинно трусили вперед, слыша, как гудит и прогибается под ними земля. Остальные верлорды покусывали губы, с трудом удерживаясь от того, чтобы не отпустить в адрес своего друга какую-нибудь шуточку.

Теперь маленький отряд возглавлял Гриффин, сразу за ним расположился Дрю, дальше Табу, Криг, а в арьергарде, как уже было сказано, трусил Бегемот. Табу решительно отклонила все попытки товарищей поухаживать за собой, уверяя, что ее рана – просто царапина. «Удивительная женщина», – думал Дрю, восхищенный стойкостью и упорством леди-тигрицы. Носорог свою рану обработал, пока остальные готовили лошадей, Гриффин тоже успел перебинтоваться. Было видно, что держаться в седле им обоим непросто, но они не подавали вида.

– Интересно, кто это был? – спросил Дрю, придерживая своего пони, чтобы поравняться с Гриффином.

– Боюсь, мы никогда не узнаем, кто стоял за этим покушением, – ответил лорд-ястреб.

– Но они явно были чьими-то людьми. Кто это мог быть? Пес, Кот, Гиена… Ворон!

– Меня больше беспокоит их оружие – серебряное. Скорийцы используют его, чтобы держать под контролем своих гладиаторов-оборотней, но здесь, в Лиссии? Серебряное оружие объявлено вне закона на всем континенте, но у этих мерзавцев были серебряные клинки и стрелы. А ведь этот запрещенный металл очень недешев. У наших врагов были очень богатые хозяева.

Дрю вспомнил о ранах на своей спине, оставленных утыканным серебряными шипами кнутом капитана Брутуса. Их вервольф получил, когда его привезли пленником в Хайклифф.

– Серебряное оружие возродили в Лиссии лорды-коты.

– Это оружие – еще одна ниточка, которая связывает воедино твоих врагов, Волк, – сказал Гриффин, пришпоривая пони.

Приближалась ночь. Обернувшись, Дрю посмотрел на мерцающие вдали огни города Две Реки. Интересно, станет ли кто-нибудь преследовать их, чтобы спросить за смерть нескольких людей и разгромленную конюшню?

Дальше, у самого горизонта, виднелось еще одно зарево – Азра.

«Что это – костры вражеских стоянок или полыхает сам город?» – Дрю перевел взгляд вперед.

Тропа исчезала вдали, уходя вдоль текущей по каменистому склону реки. Дрю посмотрел вверх, на горы, мерцающие в сумерках своими заснеженными вершинами.

– Надеюсь, нам удалось оторваться от наших врагов, – сказал Дрю, пришпоривая вслед за Гриффином и своего пони.

– Мы должны оставаться начеку, Дрю, – ответил Гриффин, обводя взглядом встающие впереди горы. Его родные горы. – Боюсь, юный Волк, что за нами следят с той самой минуты, как мы ступили ногой на пески Омира. У меня есть ощущение, что врагам известен каждый наш шаг.

 

2. Неверные ответы

Солдаты Львиной гвардии позволили себе слегка расслабиться, собрались возле костров, играли в карты, бросали кости. Заводилой этого веселья и самым удачливым игроком был Сорин. Солдаты-бастийцы из отряда лорда Фроста предпочитали держаться в сторонке от своих лиссийских товарищей, они занимались более серьезным делом – чистили и затачивали оружие. Кот-альбинос удалился в свою палатку, чтобы поужинать в тишине лучшими кусочками, которые его солдаты отобрали у жителей Лонграйдингса. Итак, все были заняты, поэтому Тренту не составило особого труда пробраться незамеченным в палатку, где держали пленника. Прикрыв за собой полог, Трент посмотрел на связанного верлорда.

– Скажи мне, – произнес Трент, наклоняясь над пленным. – Какой он?

Барон Эван медленно поднял голову. Лицо лорда-барана было покрыто ссадинами и синяками – багровыми, черными и синими. Сорин нещадно отделал лорда из Хаггарда рукоятью своего посеребренного меча – эти синяки и ссадины сойдут не скоро. О том, чтобы обработать старику раны, никто, разумеется, даже не подумал.

– Кто? – спросил Эван, с трудом шевеля разбитыми губами. Его левый глаз полностью заплыл, на Трента смотрел только один, правый, налитый кровью.

– Волк. Дрю, – ответил Трент, стараясь говорить холодно и безразлично.

– Почему это тебя интересует? – спросил верлорд, изучая Трента своим единственным глазом.

– Что он за человек? Я слышал о нем много разного. Что ты сам о нем думаешь?

Эван попытался улыбнуться, но тут же скривился от боли. Он моргнул, повел плечами, задержал дыхание.

– В чем дело? – спросил Трент. На этот раз в его тоне прозвучало сочувствие.

– Грудь, – ответил Баран.

Лорд Фрост не только приказал своим парням как следует «поработать» с Эваном, но и сам принял участие в расправе. Ему явно доставляло удовольствие слышать крики старого Барана. Сам Трент никогда не мучил пленных. Да, он мог убить человека, если тот был врагом или по приказу старшего офицера, но издеваться над пленными? Нет, на это он не подписывался, вступая в ряды Львиной гвардии.

Трент посмотрел на веревки, которые опутывали пленника. Независимо от того, был этот старик оборотнем или нет, этих веревок было явно многовато. К тому же Сорин со своими дружками измолотил его до полусмерти. Трент нагнулся и развязал часть веревок.

Эван почувствовал себя свободнее, смог наконец откинуться назад и вытянуть согнутые ноги и даже сумел поднять руки и помассировать себе грудь. Трент наполнил водой кружку, поднес ее к губам верлорда, который с жадностью напился.

– Спасибо, мальчик, – прошептал он.

– За что?

– Такой вкусной воды я не пил ни разу за всю свою долгую жизнь. Даже бочонок лучшего редвайнского вина не идет ни в какое сравнение с этой небесной влагой.

Трент улыбнулся, отставил в сторону пустую кружку.

– Волк, – повторил он. – Какой он?

– Он пришел ко мне в Хаггард, но стал пленником лорда-козла, Кесслара. Его бросили в темницу, туда же, куда и меня. Там мы познакомились. Он рассказывал мне о своей жизни. Не думаю, что он лгал – темница неподходящее для этого место. Он вспоминал о смерти своих родителей, которых убили Лев и Крысы…

– Он сам убил свою мать! – прервал старика Трент.

– Ты, кажется, хотел услышать меня? – вздохнул Эван.

Трент поморщился, затем кивнул. Лорд-баран продолжил:

– Дрю сумел освободить моих людей, поднял их против врагов. Затем он уехал на юг, и я вместе с ним. Дрю намеревался освободить леди Гретхен из лап принца Лукаса.

Эван замолчал, ожидая, что юный гвардеец снова прервет его. Но тот молчал, и лорд-баран принялся рассказывать дальше.

– Лукас и Ванкаскан захватили у лордов-коней Кейп Гала, можно сказать, украли независимое государство у народа Лонграйдингса – моего народа – с помощью бастийских интервентов. Затем их основные силы отправились морем на север, штурмовать Хайклифф, а небольшой отряд остался в Кейп Гала. И вновь Дрю пришел на помощь своим друзьям, пытаясь спасти их от Ванкаскана.

Здесь Эван повесил свою голову на грудь.

– Я предал его. Я отдал его в руки этого чудовища, Ванкаскана. Я узнал одного из ваших, он был вместе с Ванкасканом. Его зовут Сорин. Мой мальчик, они превратили Хай Стебл в бойню. Убивали всех, и простых людей, и верлордов. Но это еще не все. Лорд-крыса проделывал такое….

– Что сталось с Волком?

– Он исчез, – прошептал Эван. – Растворился в воздухе. Только что стоял на балконе, а в следующую секунду – нет его, словно по ветру улетел. Что с ним случилось дальше, не знаю.

Трент не мог поднять на барона глаз. Ему не хотелось верить тому, что он услышал, но вряд ли старый оборотень стал бы ему лгать в такой ситуации. Трент возвратился мыслями к тому, что произошло в одну ужасную ночь на их ферме. Тогда Дрю напал на их мать – разве нет?

– Однако, – сказал Трент, – Дрю – монстр, вервольф!

– В Лиссии повсюду немало монстров – и людей, и оборотней. Твой брат хороший человек.

– Он убил нашу ма… – Трент остановился, прикусил себе губу. – Откуда тебе известно, что он был моим братом?

– Не бойся, ты не проговорился, просто я слышал, как тебя кто-то назвал сержантом Ферраном, – вздохнул Эван. – Они били меня крепко, но сознания я не терял. И со слухом у меня все в порядке. Вы с Дрю братья?

– Были братьями, – поправил Трент. – До тех пор, пока он не убил мою мать.

– Ты всегда веришь тому, что тебе говорят, парень? – грустно покачал головой Эван.

– Я видел это собственными глазами, старик! И не надо рассказывать мне о том, кто такой Волк на самом деле! Никто не знает Дрю лучше, чем я!

– Боюсь, вы предпочитаете верить только тому, чему вам хочется поверить, мастер Ферран. Уверены, что не ошибаетесь?

– Вы ничего не знаете. Он пустил вам пыль в глаза, лорд-баран. Мой брат способен очаровать сердце любого дурака.

– Вот это другой разговор, – сказал старик. – Ты правильно сказал, мой мальчик – мой брат. Загляни глубже в свое сердце, сынок, и поймешь, что я говорю тебе правду…

Эван замолк, когда Трент шагнул вперед, занося над головой кулак, готовый ударить старика. Лорд-баран раскрыл шире, насколько это было возможно, свой единственный глаз, и сжался, ожидая удара. Трент опустил руку, вернул на место снятые с Эвана веревки. Вязать узлы Трент научился еще в детстве, у своего отца. Он крепко стянул руки лорда-барана – так, что у того затрещали кости.

Затем Трент выпрямился.

– Придержи на будущее свой поганый язык, старый олух, – сказал он.

– Ты сам пришел ко мне, чтобы найти ответ на свои вопросы, – сказал Эван в спину уходящему Тренту, и тот стрелой вылетел из палатки. Вылетел, чтобы увидеть прямо перед собой лорда Фроста, жующего кусок окровавленного мяса.

– Это барашек, хочешь? – сказал лорд-кот. Юноша посмотрел на кусок мяса – совсем недавно этот барашек еще блеял и щипал травку.

– Благодарю, милорд, – ответил Трент, стараясь сохранить самообладание. – У меня что-то нет аппетита.

– Разговаривал с пленным, да? Сказал он что-нибудь новенькое?

– Нет, милорд.

– Не забывай, наедине я для тебя просто Фрост. Мы же с тобой друзья, Трент, и об этом тоже помни. – Кот откусил кусок баранины и посмотрел на полог палатки. – Да, ты только что напомнил мне. Нашего пленника нельзя оставлять без охраны. Я поговорю с Сорином, пусть рядом с Бараном всегда будет часовой. Ты хороший парень, Трент. А теперь можешь идти отдыхать.

Трент нервно поклонился, его щеки пылали от того, что Фрост узнал об их разговоре с пленным. Трент пошел в направлении загона для лошадей, проведать своего Шторма. Уходя, Трент оглянулся – Фрост смотрел ему вслед, меланхолично пережевывая мясо. Трент перевел взгляд под ноги и пошел дальше, чувствуя, как глаза лорда-кота буквально сверлят его спину.

«Ты дурак, Трент, – бранил он самого себя. – Дал Фросту повод для подозрений. Нет, больше ответов на вопросы я искать не стану, хватит с меня».

 

3. Благословение горы Тор Раптор

Если предгорья Омира можно назвать коварными, то тропа, что вела по самим горам Бейрбоунс, оказалась просто гибельной. Через горы шла еще одна древняя дорога на Виндфелл, но наши путешественники оставили ее в стороне – им не нужно было в город лордов-ястребов, их целью была расположенная высоко на вершине гробница. Нормально чувствовал себя, пожалуй, только Гриффин – ведь старый Ястреб спустя пятнадцать лет наконец возвращался домой, – что же касается его спутников, то они крепко сжимали поводья лошадей побелевшими от напряжения пальцами. Последней, как уже говорилось, тяжело ступала ломовая лошадь Бегемота, сгибавшаяся в три погибели под чудовищным весом своего всадника. Впереди Бегемота ехали Криг и Табу, правый край тропы, по которой они пробирались, резко обрывался вниз, в пропасть, и это вызывало у них обоих приступы головокружения. Еще дальше, сразу за Гриффином, расположился Дрю, обернувший поводья вокруг своего трезубца.

Время от времени Дрю заглядывал в пропасть, она вызывала в нем какой-то нездоровый интерес и притягивала к себе так же, как манит неосторожного мотылька огонь зажженной свечи. При каждом шаге из-под копыт его лошади срывались и с легким шорохом исчезали в пропасти мелкие камешки. Дрю перевел взгляд на спину ехавшего перед ним Гриффина и облизнул губы, глубоко вдыхая холодный разреженный горный воздух. Ветер то и дело менял свое направление, восходящие потоки воздуха неожиданно сменялись нисходящими, и порывы эти были такими сильными, что грозили свалить наземь сидящего в седле всадника. Над горами висели легкие, тонкие, как дымка, облака, сквозь которые пробирались наши путешественники, поднимаясь вверх по склону самой высокой во всей гряде Бейрбоунс Великой горы Тор Раптор.

Гриффин обернулся в седле и с улыбкой спросил, глядя на побледневшее лицо лорда-волка:

– Впечатляет?

– Весьма, – ответил Дрю, сгибаясь под очередным порывом ветра. – Дышать стало трудно. Далеко еще нам?

– Порядочно, парень. Видишь?

Гриффин указал вперед, туда, где отвесный склон Тор Раптор готов был сомкнуться с соседней горой – казалось, два каменных гиганта собираются обняться.

Дорога стала едва различимой, лишь узкая вертикальная полоска света указывала, что где-то там, впереди, тропа выходит наружу из этого каменного мешка. Сам проход тонул в полной тьме, а сбоку по-прежнему зияла бездонная пропасть.

– Вижу, – крикнул в ответ Дрю, стараясь перекрыть свист ветра. – Но мне это не нравится!

– Падающая Дорога! Ее нельзя любить, ее нужно вытерпеть. Мы направляемся к гробнице моих отцов. Оглянись вокруг, Волк, – это усыпальницы моих родственников.

Дрю посмотрел наверх, ища усыпальницы, о которых говорил Гриффин, и действительно увидел их – каменные бугорки на горном склоне, в сотнях метров над его головой. Издалека они напоминали обычные каменные образования, но, приглядевшись внимательнее, можно было рассмотреть пирамидки и высокие каменные шпили, которыми лорды-ястребы отмечали места погребения своих умерших собратьев.

– Усыпальницы лордов-ястребов, барон Гриффин? И их никто не охраняет?

– Ты думаешь, здесь нужно опасаться расхитителей могил, Дрю? Даже если гора Тор Раптор не убьет грабителя, это сделают мои умершие предки. Лорды-ястребы умеют защитить свои земные сокровища даже после смерти…

Конец сказанной Гриффином фразы повис в воздухе, но ее зловещий смысл не ускользнул от внимания Дрю. Даже после смерти?

Гриффин небрежно повернулся в седле, и Дрю побледнел при мысли о том, что старый лорд-ястреб может свалиться.

– Нашим друзьям слегка не по себе! – усмехнулся Гриффин. – Похоже, путешествие по горам Бейрбоунс не для слабонервных!

– Ты тоже чувствовал бы себя не в своей тарелке, не будь Ястребом! – вступился за друзей Дрю.

– Ты забыл, юный Волк, – напомнил Гриффин, указывая большим пальцем себе за плечи, – что много лет назад у меня отрезали крылья. Если я свалюсь здесь, то погибну точно так же, как любой другой из нас. Пригнись в седле, с уважением отнесись к тропе и молись о том, чтобы гора осталась благосклонна к тебе.

Лорд-ястреб вскинул руку вверх, указывая на возвышающуюся впереди заснеженную вершину.

– Сейчас мы в когтях у Тор Раптор, помни об этом!

Как бы ни был силен до этого ветер, путешественники не были готовы к тому урагану, который налетел на них, когда они ступили на Падающую Дорогу. Спешившись, они оказались у края бездонной пропасти с отвесными склонами, и Дрю, прошептав короткую молитву Бренну, двинулся вслед за Гриффином, ведя за собой на поводу пони.

Лорд-ястреб предупредил всех, что проходить по Падающей Дороге следует молча: один-единственный громкий звук или выкрик мог вызвать лавину, обрушив нависающие над дорогой обледеневшие валуны. Мало того, что сверху грозили свалиться камни, а в лицо свирепо дул ветер, сама тропа практически исчезла, превратившись в ненадежную каменистую осыпь, теперь людям и лошадям приходилось ступать по обледенелым булыжникам. Дрю не раз и не два пришлось пускать в дело свой трезубец, чтобы, поскользнувшись, уцепиться им за отвесную каменную стену и устоять на ногах.

Гриффин оставался единственным, кто продвигался вперед без видимых затруднений, чего нельзя было сказать ни о Табу, ни о Криге, и, конечно же, о Бегемоте, которого буквально пришлось уговаривать пуститься в этот путь. Понять этих троих было можно, ведь они родились и прожили большую часть своей жизни в южных джунглях или саваннах и впервые оказались в неприветливых, скованных льдом и пронизанных ветрами горах. Этот мир был для них чужим и враждебным. Но, подбадриваемые Гриффином и Дрю, они упорно продолжали идти вперед, никто из них не причитал, и ни один из них даже не подумал о том, чтобы нарушить данную юному Волку клятву. Их верность окрыляла Дрю и согревала его сердце.

Ушедший вперед Гриффин остановился, поджидая отставших товарищей, плотнее завернулся в свой плащ от ветра. Пони Гриффина прижался к холодной скале – лучшего укрытия от ветра у бедного животного не было. Тихо, чтобы не вызвать обвал, Гриффин сказал подошедшему Дрю:

– Нам нужно поторапливаться, Дрю. Ночь приближается. Если засветло сумеем выбраться на ту сторону Падающей Дороги, можно будет найти место для стоянки. Отдохнем, а наутро продолжим подъем.

Дрю оглянулся, увидел Табу, появившуюся из-за края скалы метрах в тридцати позади. За ней показались остальные – к счастью, все были налицо, никто не отстал и не свалился в пропасть.

Дрю обернулся к Гриффину, щуря глаза от секущей лицо ледяной крупы.

– Далеко еще до конца дороги?

– Мы примерно на полпути, – ответил лорд-ястреб.

«Только на полпути, – подумал Дрю. – А мы уже битый час продираемся по этой дьявольской дороге».

Нервы его были на пределе, на пределе были и его силы, только адреналин в крови помогал ему двигаться дальше. Дрю заметил, что Гриффин смотрит наверх. Он проследил за взглядом Ястреба. Над ними нависала черная каменная стена, смыкавшаяся высоко вверху с противоположной стеной ущелья, перемычка эта состояла из смерзшихся друг с другом валунов, размером с добрую лошадь каждый. Снизу эта перемычка напоминала чудовищных размеров купол собора. Не удивительно, что лорды-ястребы облюбовали для своих древних усыпальниц именно Тор Раптор – созданный самой природой каменный храм.

Пока Дрю смотрел, задрав голову, с горного купола сорвалось несколько ледяных глыб, за ними полетела большая каменная плита. Дрю прижался спиной к скале – комья льда и камня просвистели совсем рядом, и спустя несколько секунд снизу раздался глухой гул удара. Дрю затаил дыхание – от звука удара завибрировал и затрещал нависший высоко над головой лед, но устоял, больше от него не оторвалось ни единого куска.

Лорд-ястреб кивком головы показал, что нужно поспешать. Дрю побрел вперед, поскальзываясь на обледенелых камнях, каждое мгновение помня о том, что первый же неверный шаг может оказаться для него последним.

Затем сверху раздался ужасный крик – было ощущение, что сама гора вскрикнула от муки. Вслед за криком раздался грозный треск чудовищного ледяного потолка, заставивший Дрю снова вжаться спиной в скалу. Сложенный из снега, льда и валунов купол зашатался и начал разваливаться. Дрю с ужасом увидел, как хлынувший вниз черно-белый поток накрыл Табу, и леди-тигрица в мгновение ока исчезла из виду. Булыжник величиной с кулак ударил Дрю по плечу – хорошо, что не по черепу, – и юноша пошатнулся, а тем временем громадная, острая гранитная глыба ударила, словно нож гильотины, по его пони, разрезала бедное животное пополам и увлекла за собой в пропасть. По тропе загрохотали падающие булыжники, засыпая и без того узкий проход. Дрю закричал, но его крик утонул в грохоте падающей лавины.

 

4. Место преступления

Когда «Мирмидон» причаливал в Хайклиффе, Гектор стоял на обледеневшей носовой палубе в окружении шести лучших тасканских бойцов. В ночном городе было непривычно тихо и пусто. В свое время Гектор несколько лет провел здесь и помнил, что до той поры, когда Советом Волка был введен в действие комендантский час, столичный город-порт был полон жизни как днем, так и ночью. Теперь, когда лорд-протектор и его товарищи вместе с большинством жителей покинули Хайклифф, он превратился в город-призрак. Гектор положил свои затянутые в черные перчатки руки на покрытый изморосью планширь – на запястьях звякнули наручники.

Пирс, к которому швартовался «Мирмидон», в былое время ярко освещали фонари, указывавшие прибывшим морякам дорогу, но теперь на фонарных столбах висели в ржавых клетках осужденные на казнь преступники – уже мертвые или умирающие. Мрачную картину дополняли стаи ворон и чаек, ссорившихся друг с другом из-за лакомых кусочков. На большинстве приговоренных к смерти были легко узнаваемые серые плащи гвардейцев Волка. Те из них, кому еще не посчастливилось умереть, издавали жалобные стоны, но прибывшие тасканцы не обращали на них ни малейшего внимания, такие картины совершенно не трогали сердца суровых, ко всему привыкших северян – грозных, неприступных, высоченных и широкоплечих. За все время плавания Гектор находился под неусыпным наблюдением охранников, и даже нос себе не мог почесать без того, чтобы кто-нибудь не цыкнул на него. Сейчас охранники расступились – сзади донеслось шарканье тяжелых босых ног их приближающейся королевы.

– Здесь все как раньше, лорд-поросенок? – хохотнула Слота, леди-морж из Таскана. Большинство верлордов Лиссии предпочитали чаще всего оставаться в человеческом обличье, трансформируясь лишь в особых случаях, но Слота была исключением из этого правила. Она считала, что держать в узде своих головорезов проще, оставаясь в своем ужасающем преображенном виде. Правда, обычно она трансформировалась не полностью, но и этого хватало, чтобы наводить на всех ужас.

Возвышаясь на несколько голов над своими немалого роста бойцами, она шлепала огромными ступнями, прижимая к животу широкие, перепончатые, с острыми когтями руки-ласты, и доски палубы скрипели и стонали при каждом ее грузном шаге. Могучие мышцы леди-моржа перекатывались под толстой пятнистой шкурой, вокруг рта торчали длинные черные усы, из-под верхней губы выступали вниз два огромных желтоватых клыка.

– Нет… многое изменилось, – уклончиво ответил Гектор, стараясь не смотреть на чудовищную женщину. Проведенные рядом со Слотой дни плавания Гектор вспоминал с ужасом – все это время он опасался, что она в любой момент может нарушить их договор. А как леди-морж умеет обращаться со своими пленниками, Гектор знал не понаслышке, это он видел своими собственными глазами. Что-что, а убивать Слота была готова всегда и делала это с нескрываемым наслаждением.

– Что именно?

Гектор покосился на качающиеся в клетках тела и спокойно сказал:

– Я заметил, что на пирсе осталось совсем мало фонарей.

Слота хмыкнула, по достоинству оценив черный юмор Гектора.

«Мирмидон» пришвартовался, матросы спустили трап. На каменном пирсе их встречали два десятка солдат Львиной гвардии с горящими факелами в руках и с десяток солдат-бастийцев. У доков стояло несколько всадников, а рядом с ними – пустая карета для прибывших гостей. Тасканские матросы ворчали себе под нос – они не были в восторге от такой встречи.

– Сведите его на берег, – приказала Слота, переступая своей грузной тушей. – Нас ожидает принц Лукас.

* * *

Поднимаясь в карете по крутой улице, ведущей от порта к замку, Гектор вспомнил о том, как в страшной спешке покидал этот город, пробиваясь сквозь толпы омирских солдат. Сейчас ему казалось, что это было в какой-то другой жизни, и сам он мало теперь похож на себя прежнего.

Выглянув еще раз в окно кареты, Гектор обнаружил, что город, оказывается, не настолько пуст, как это казалось, глядя из гавани. Во многих домах и тавернах горели огни – в городе жили люди, мертвыми были только улицы. Или в Хайклиффе до сих пор действует комендантский час? Как бы то ни было, Гектор ощущал окутавшую столицу вуаль страха.

По обе стороны рядом с Гектором сидели солдаты-тасканцы, а всю противоположную скамью занимала грузная туша Слоты.

– В чем дело, лорд-свинушка? Недоволен тем, что они сделали с твоим городом? – спросила леди-морж.

– Это не мой город, ваше величество. Мой дом далеко на востоке отсюда, это Редмайр, столица Дейлиленда. Но я солгал бы, сказав, что Хайклифф ничего для меня не значит. В этом городе я учился, здесь жили мои друзья.

Голос Гектора дрогнул, слова застряли у него в горле.

– Наш мир полон печалей, юноша, – улыбнулась Слота.

– Я сожалею только об одном, – ответил Гектор, глядя на свои скованные наручниками руки. – О том, что я так толком и не попрощался с ними.

Начиная с того момента, когда он попал во Фригию, Гектор старался не вспоминать о Дрю, но это, увы, было невозможно. Олени, Акула, Медведь – все предали его, но Дрю исчез задолго до этого. До Гектора доходили слухи о том, что Дрю погиб в Кейп Гала. Правда это или нет, кто знает? Как бы то ни было, Волк оставался единственным настоящим другом Гектора. Но отвращение, которое вызывали у магистра вещи, творившиеся от имени отсутствующего Волка, от этого не уменьшалось. За последнее время каждый из членов Совета предал Гектора, и все они получили за это по заслугам. Первым заплатил глупый граф Микель – Псы из Омира убили его, когда лорд-олень сбежал к себе домой, в Бейрбоунс. Затем последовал герцог Берган, лорд-протектор, узурпировавший власть в Совете. Берган унижал Гектора, и его убили в Хайклиффе. Граф Вега. Шантажист, узнавший тайну смерти Винсента. С ним расправился сам Гектор, и совершенно правильно поступил, отправив его на тот свет прежде, чем не имеющий понятия о чести лорд-акула успел первым нанести ему удар.

Последний из четырех членов Совета, герцог Манфред, разочаровал Гектора больше всех остальных. Он бросил магистра на произвол судьбы во Фригии. После этого, учитывая то, что его дорогой друг Дрю мертв, а все так называемые друзья оказались предателями, Гектор считал, что ему не остается ничего другого, как только переметнуться в стан лордов-котов. Разве он не прав? Котов не испугает дар Гектора, та сила, над которой он получил власть. Они с радостью примут магистра в свои объятия. А Манфред? Что ж, придет время, и он тоже заплатит за свое предательство.

«Все верно, братец, – прошептал бес-Винсент. – Время расплаты настанет…»

– Можно подумать, что лорд-свинушка влюблен, – хмыкнула леди-морж.

Гектор отвлекся от своих мыслей, возвращаясь к разговору со Слотой.

– Я почти ничего не знаю о любви, ваше величество, – сказал он. – Годы, проведенные за книгами, оставили мне слишком мало времени для того, чтобы уделять внимание прекрасному полу.

– Выходит, ты книжный червь, как твой отец, да?

– Вы знали его?

– Лорд Хат посещал Таскан, но это было давно, я была тогда еще совсем юной. Одно время мой отец даже предлагал ему жениться на мне.

От неожиданности Гектор закашлялся, потрясенный тем, что его отец, оказывается, мог стать мужем грозной королевы-воина Слоты. Ничего более бредового и придумать нельзя. Леди-морж недовольно покосилась на скованного наручниками Гектора.

– А почему ваш брак не состоялся? – откашлявшись, спросил Гектор.

– Из-за слабого здоровья твоего отца, – ответила Слота и на короткое время стала странно задумчивой. – Холодный северный воздух был вреден для его легких.

– Похоже на то, – сказал Гектор, понемногу успокаиваясь.

– Вы такие хилые, Кабаны, – фыркнула Слота. – Это хорошо, что мой отец передумал. Он правильно просчитал, что твой отец мне не пара, и тем самым сохранил меня для более важных дел, чем нянчить сопливое свинячье потомство.

– Вы собираетесь произвести впечатление на принца Лукаса?

– Он принц, – чопорно сказала Слота. – А я – королева Севера. Кто знает, какой… союз может возникнуть между нами. Это мой первый визит в Хайклифф, и я хочу, чтобы он стал запоминающимся.

– Не сомневаюсь, что он станет запоминающимся, – сказал Гектор и задумчиво добавил, откидываясь назад на сиденье: – Двор Хайклиффа не скоро забудет вас.

 

5. Кричащая вершина

Трезубец остался торчать во льду – это старое лезвие было единственным, что удержало Дрю от падения в пропасть. Мускулы его левой руки натянулись, локоть оставался согнутым – Дрю боялся пошевельнуться. Кончики стоптанных сапог упирались в лед, лезвие трезубца гнулось, грозя в любой момент обломиться. Дрю взглянул вверх и увидел, как ему на помощь скользит вниз по осыпи старый лорд-ястреб, умудряясь каким-то чудом сохранять равновесие.

Лавина сошла на Падающую Дорогу не случайно. Громкий крик привел в движение массы камня и льда, и время схода лавины было рассчитано на редкость точно. Если Дрю и Гриффину удалось избежать смерти, то судьба их товарищей оставалась неясной. Карниз, по которому шла тропа, позади Дрю и Гриффина была срезан и окутан облаком ледяной пыли и каменной крошки. У Дрю похолодело внутри при мысли о Криге, Табу и Бегемоте. Эти трое приехали в Лиссию, чтобы сражаться бок о бок с ним, и если они погибли, это станет для него тяжелейшим ударом. Двое выживших остались одни, без товарищей, без унесенных в пропасть пони и запасов провизии. Дрю и Гриффину оставалось лишь молиться о том, чтобы их друзья выжили и смогли найти путь назад, к оставшейся внизу дороге на Виндфелл.

– Руку! – крикнул Гриффин, протягивая Дрю свою раскрытую ладонь.

Дрю рванулся вверх, лорд-ястреб схватил лорда-волка за запястье. Затем барон ловко вытянул Дрю наверх, на обломок, оставшийся от тропы, по которой они шли незадолго до этого. Юный вервольф обессиленно повалился на спину, в то время как лорд-ястреб выглядел каким-то странно расслабленным.

– Я не могу идти дальше! – тяжело дыша, выкрикнул Дрю.

Гриффин посмотрел вниз и улыбнулся. Ветер трепал его тонкие волосы.

– Похоже, правду говорят, что молодость – ничто, опыт – все. Помни, это мои горы, Дрю. Пойдем, задерживаться нельзя. Мы приблизились к вершине, мой друг. Мы должны попытаться достичь Кричащей вершины до наступления ночи и найти укрытие в усыпальнице. Последнее дело – остаться на ночь на склоне горы Топ Раптор!

Дрю спросил, разминая затекшие мышцы руки:

– Есть следы присутствия врагов?

– Нет, – ответил Гриффин.

– Может быть, мы не заметили их. Ты говорил, что место, где проходит эта тропа, охранялось лордами-ястребами, не так ли?

– Да, но это не значит, что наши враги не нашли другой путь к вершине.

– Ты уверен, что лорды-ястребы услышат твой призыв?

Гриффин потер небритый подбородок, посмотрел вокруг. Внизу, словно дымящееся море, клубились облака, зазубренные вершины соседних гор торчали сквозь них.

– Ястребы услышат его, Дрю, независимо от того, где они находятся. Другой вопрос, сколько их на самом деле осталось, моих родственников.

Гриффин помог Дрю подняться на ноги, юный волк задрал голову, глядя на горную вершину.

– Если я не сломаю шею, меня доконает сердечный приступ от головокружения, – пробормотал он. – А как вы сами добирались на вершину к своим мертвым?

– А как ты сам думаешь? – мрачно усмехнулся лорд-ястреб. – На крыльях, разумеется.

Их надежды обогнать закат давно рухнули, тьма опустилась на Бейрбоунс, а двое оборотней все еще карабкались по камням. Шедший впереди Гриффин исчез за очередным выступом над головой Дрю. Совершенно очевидно, там имелись точки опоры для рук и ног, но их скрывали лед и темень.

Дрю немного подождал, когда же старый Ястреб появится и протянет руку, чтобы помочь ему вскарабкаться, но Гриффин не показался.

Выругавшись себе под нос, Дрю вцепился в уступ своим трезубцем, потянулся вверх, закричал от боли, когда холодный металл впился в обрубок запястья. Раньше Дрю полагал, что успел свыкнуться с тем, как плетеная рукоять трезубца трется об обрубленную кость, но сейчас, на морозе, это ощущение стало по-новому неприятным, почти невыносимым. Дрю подтянул вверх свою правую руку, отчаянно пытаясь уцепиться за край уступа посиневшими от холода кончиками пальцев.

Он чувствовал, что с каждой секундой сила воли покидает его. Дрю взглянул в пустое небо. Если сорваться вниз, смерть будет быстрой.

«Я не должен сдаваться, нужно бороться дальше. Ради моих друзей и моего народа. Ради Табу, и Крига, и Бегемота!» – стиснув зубы, подумал он.

Дрю закинул вверх голову, поймал взглядом Луну.

Лунный свет казался холодным, но он странным образом согрел кровь Дрю. Уже не в первый раз за то время, что он был в горах, Дрю выпустил на волю своего Волка, почувствовал, как появляются когти на кончиках наливающихся силой пальцев. Зарычав, Дрю рывком поднял свое тело, высвободил трезубец и снова воткнул его между камней, еще выше над головой.

Дрю перевалился грудью через край уступа, сильно прижался к его торцу своим покрытым густой шерстью животом. Он рычал от боли, но продолжал карабкаться вверх, болтая в воздухе ногами, рискуя в любой миг сорваться в пустоту. Согнувшийся треугольник отколол кусок льда, просвистевший рядом с головой Дрю и рухнувший в пропасть, но вервольф уже нащупал коленом точку, на которую можно было опереться, и наконец перебросил через край уступа обессилевшее тело.

– Ты заставляешь себя ждать, Волк.

Дрю посмотрел в ту сторону, откуда донесся голос, ноги вервольфа болтались в пустоте. За краем уступа начиналась каменистая площадка метров шести в ширину, подходившая к отвесной каменной стене, поднимавшейся вверх примерно на пятнадцать метров – последний отрезок до вершины Тор Раптор. В основании стены виднелась зазубренная треугольная расселина, ее верхняя точка поднималась над площадкой метра на три – темный вход, ведущий в недра горы. Из тени в лунный свет вышел человек, он держал перед собой барона Гриффина – голова лорда-ястреба была запрокинута назад, к его горлу приставлен хорошо знакомый Дрю короткий серебряный нож.

– Старый трюк, Ворон, – сказал Дрю лорду-ворону, перекатываясь на живот, чтобы оказаться дальше от края пропасти. – В прошлый раз это была женщина, теперь старик. Отпусти Ястреба. Сразись со мной на равных.

– Ястреб? Эта развалина? Он был Ястребом, пока имел крылья! Хочешь посмотреть, как он летает? – с этими словами Ворон обогнул Дрю и направился к краю обрыва.

– Нет, подожди! – крикнул лорд-волк, вскидывая руку.

– Что тебе надо? – прохрипел Гриффин, безуспешно пытаясь остановиться, в то время как лорд-ворон продолжал тащить его к краю.

Дрю лихорадочно оглянулся, ухватился рукой за длинный, острый как кинжал, обломок льда.

– Райвен, Стормдейл, Виндфелл – все! Я хочу весь Бейрбоунс, Гриффин! – крикнул Рук, продолжая подталкивать старого Ястреба вперед.

Дрю оказался точен – ледяной кинжал ударил прямо в лицо Рука. Ворон дико каркнул и выпустил Гриффина, который ударился о лед, заскользил к обрыву и начал падать вниз. Рук свалился наземь, продолжая кричать, зажимая руками свое разбитое лицо. Дрю в последний момент успел схватить Гриффина за руку – Ястреб уже исчезал за краем уступа. Гриффин повис на руке Дрю, подтащил вервольфа еще ближе к краю. За своей спиной Дрю услышал крик – Рук начал трансформироваться в Ворона.

– Отпусти меня, Дрю, пока мы оба не свалились, – крикнул Гриффин.

– Я не дам тебе упасть, – выдохнул Дрю, пытаясь удержать лорда-ястреба, но продолжая при этом скользить все ближе к краю.

– Остерегайся мертвых, Дрю. Открой окна. Позови моих людей и возьми то, что принадлежит тебе по праву. Я принес это сюда, – прошептал Гриффин. – Я сохранил это.

Дрю зарычал, призывая на помощь все свои сверхчеловеческие силы, но и они были уже на исходе. Когтистая рука вервольфа держала Гриффина за рукав, ткань которого трещала и расползалась. Гриффин взглянул за плечо Дрю, и лицо его сделалось тревожным, когда он увидел стоящего за спиной Волка врага.

– Храни тебя Бренн, Дрю! – крикнул Гриффин и рванул свою руку. Ткань разорвалась, рука освободилась, и старый Ястреб исчез в бездонной темной пропасти.

Дрю быстро кувыркнулся, едва не улетев вслед за Гриффином. Рядом с ним о край обрыва ударил меч, полетели в воздух осколки льда. Дрю взглянул на Луну, по диску которой проплывали облака.

С диким криком лорд-ворон протянул вперед свои руки, расправил выросшие за спиной черные крылья. Теперь лорд из Райвена полностью трансформировался – появилась жуткая голова с острым черным клювом, внутри которого бешено вращался язык. В руке Ворон держал меч, которым только что ударил по тому месту, где мгновением раньше был Дрю. Лорд-волк принялся карабкаться по льду к каменной стене, за ним последовал Ворон. Рук не боялся поскользнуться, он уверенно цеплялся за лед выросшими у него на ногах длинными острыми когтями.

– Куда бежишь? – прокаркал Ворон, приближаясь к Волку. Ветер ворошил черные перья на груди Рука. – Волкам нечего делать в небесах!

Дрю достиг каменной стены. Каждый его мускул горел от боли и напряжения, вся энергия была потрачена на этот безумный подъем к вершине Тор Раптор. Дрю пытался расшевелить в себе Волка, но и у того почти не осталось сил. Вытащив из потертых ножен свой меч, Дрю посмотрел на темную расселину в стене. Вокруг треугольного входа в недра горы были высечены руны.

«Остерегайся мертвых, Дрю…»

Ворон неожиданно прыгнул вперед, накрыл Дрю крыльями, занес меч. Дрю в свою очередь, защищаясь, поднял свой меч, зазвенела сталь. Под весом Ворона клинок сломался и вылетел из руки Дрю. Не раздумывая ни секунды, Дрю перекатился в темную арку – когда он проходил в нее, руны загорелись и осветили своим призрачным серебристым светом каменные стены пещеры.

За своей спиной Дрю услышал хохот Ворона. Ликуя, Рук вошел в усыпальницу вслед за Волком. Сделав несколько шагов на дрожащих ногах, Дрю споткнулся и покатился вниз по оказавшимся в глубине каменным ступеням. Скатившись, он оказался в центре большой круглой камеры, стены которой были покрыты серебристыми значками, такими же, что мерцали снаружи. Над своей головой Дрю увидел прорезанное в толще камня окно, за которым открывалось ночное небо. Светящиеся руны пульсировали в четком ритме, который гулом отдавался в ушах Дрю, от этого ритма у него застучали зубы и заломило кисти. Ритм напоминал биение огромного сердца, казалось, что вершина Тор Раптор действительно ожила с появлением Дрю. Гул нарастал, давил на грудь Волка, грозя раздавить его своей мощью. Дрю осторожно поднялся на ноги и осмотрелся по сторонам в призрачном свете.

На первый взгляд они показались Дрю просто цепочкой вырезанных в камне ниш с купольными сводами, но затем он рассмотрел внутри каждой из них обернутое пеленами тело – это были мумифицированные останки древних Ястребов. Всего их было двенадцать, а у ног и возле головы каждой мумии стояли сундучки. Наверное, Дрю смотрел бы на них дольше, но в это время наверху ведущих в погребальную камеру ступеней появилась черная фигура Ворона.

Рук вновь расправил крылья, подняв в воздух клубы пыли. Царапая когтями по каменным ступеням, он начал спускаться – по спине Дрю пробежал холодок. Юный Волк отступил, но вскоре почувствовал за своей спиной ледяной камень стены.

– Что, некуда больше бежать, Волк? – ухмыльнулся Ворон. – Гриффин нашел свой конец в пропасти, а ты сдохнешь в этом гнезде мертвых птиц.

Рук сделал еще шаг вперед, и в этот миг сквозь окно сверху хлынул поток лунного света. Поднятая в воздух пыль засеребрилась вокруг Дрю. Лучи лунного света упали на грудь одной из мумий и блеснули на мече, который сжимали руки мертвеца.

– Что за темные магические штучки? – прокаркал Ворон и сделал еще один шаг, но теперь уже не так уверенно, озираясь через плечо.

Инстинкт подсказал Дрю, что он должен делать. Волк протянул руку и коснулся рукояти меча. Мумия сразу же разжала руку и выпустила меч. Дрю схватил рукоять, поднял меч – его клинок засветился ярким серебристым светом.

– Ничего темного, – прошептал Дрю, не сводя удивленных глаз со светящегося клинка. Он был настолько поражен, что не заметил, как Ворон поднял свое собственное оружие.

Но раньше, чем Ворон успел нанести удар, в усыпальнице оглушительно хлопнули крылья, сбросив юного Волка на пол. Он взглянул вверх, прикрывая левой рукой глаза от ослепительного сияния. Лорд Рук шатался вперед и назад под налетевшим на него порывом ветра, а затем этот порыв поднял Ворона в воздух.

Дрю успел заметить темные тени, вылетавшие из ниш и присоединявшиеся к вихрю. Лорд-ворон вскрикнул, когда набравший силу вихрь сдавил ему грудь – дождем посыпались вырванные черные перья. Крик Ворона перешел в визг, когда вихрь принялся разрывать его руки и ноги. Затем темные когти впились в грудь Ворона, оставляя на ней новые раны. Хлынула кровь, вопли лорда-ворона из Райвена перешли в предсмертный хрип, и Дрю отвел свои глаза в сторону.

Вихрь внезапно стих, застыло на полу и тело лорда-ворона. Отплевываясь и откашливаясь, Дрю повернулся к центру усыпальницы, взглянул на разодранное в клочья тело Ворона, на его свернутую набок голову. В воздухе кружились черные перья, сквозь окно усыпальницы продолжала ярко светить Луна. У Дрю замерло сердце, когда образовавшие смертоносный вихрь тени стали приобретать более четкую форму.

Тени соткались в двенадцать темных фигур, их формы менялись, пока фигуры приближались, окружая Дрю. Во рту у него пересохло, а когда юный Волк попытался вздохнуть, он почувствовал нарастающую в его груди тяжесть. Призрачные фигуры потянули к Дрю свои черные руки с когтистыми пальцами. Дрю поднял дрожащей рукой свой сверкающий меч в безнадежной попытке защититься от демонов.

Тут все призраки, как один, отступили, воздух снова хлынул в легкие Дрю – живительная, свежая струя. Тяжело дыша, он увидел, как черные фигуры стремительно превращаются в белоснежных небесных ангелов. Ослепленный их ярким светом, Дрю следил за тем, как фигуры уменьшаются в росте, и не сразу понял, что они опускаются на колени и склоняются перед ним.

Еще Дрю увидел, что руны на стенах усыпальницы засветились тем же ярким светом, что и клинок, который он держал в руке, и сложились в правильный круг. Прихрамывая, он подошел к рунам, осторожно проходя между склонившимися фигурами, чтобы не задеть их. Руны расположились вокруг врезанного в стену круглого камня, похожего на маленький жернов, с углублением в центре. Переложив меч под левый локоть, Дрю попробовал сдвинуть камень, но никак не мог ухватиться за него. Тогда, вернув меч в правую руку, он взмахнул левой рукой и скинул на пол зазвеневший конец трезубца. Затем он вложил оправленный в металл обрубок левой руки в углубление камня и сильно нажал.

Камень заскрежетал, поворачиваясь, а затем с резким звуком отвалился, открывая отверстие, в которое шумно начал втягиваться воздух из усыпальницы.

Дрю упал на пол. Его рваный плащ затрепетал, сорвался с плеч и исчез в отверстии, улетев в открывшееся за ним темное пространство. Один за другим в отверстие стали втягиваться белые призраки, оглушительно визжа на лету, ослепляя своим светом. Дрю вцепился рукой в холодный камень, опасаясь, что его разорвет на куски и унесет в темную дыру вслед за призраками.

 

6. Подарок с Севера

Гектору трудно было поверить в то, как сильно изменился принц. Проводя мучительно тянувшиеся годы службы при Лукасе под руководством злодея Ванкаскана, он своими глазами наблюдал за тем, как юный принц постепенно набирает силу, как из мальчика становится молодым человеком, как меняется его характер. Искусный боец с клинком в руке, великолепный мастер трансформации, он был очень похож на своего отца, покойного короля Леопольда, и обещал стать достойным наследником его короны. Но человек, сидевший сейчас на троне перед Гектором, был лишь бледной тенью того решительного, пылкого, импульсивного юноши, которого некогда знал и, что греха таить, очень побаивался лорд-кабан. Куда исчез тот, прежний Лукас?

«Да здесь он, братец, здесь. Погоди немного и увидишь сам…»

Когда в тронный зал вошли гости из Таскана, принц Лукас ничего не сказал. Он продолжал молчать и тогда, когда леди Слота с большим апломбом объявила, что привезла Льву из Вестланда подарок с Севера. Вместо Лукаса разговор с гостьей вел лорд-канцлер, Ванмортен, явно желавший как можно скорее покончить со всеми формальностями и не сводивший глаз со стоявшего в окружении тасканских охранников Гектора. Леди-морж подала знак, охранники вытолкнули Гектора вперед и заставили его опуститься на колени.

– Убейте его, – спокойным, ровным голосом приказал Лукас.

Гектор был поражен – тот принц, которому он служил когда-то, славился своим пристрастием к высокопарным долгим речам и бешеным вспышкам гнева. Ванмортен медленно повернулся к трону – голову лорда-канцлера прикрывал капюшон, скрывавший лицо, дважды чудовищно изуродованное Дрю во время поединков между ними.

Лукас выпрямился, сидя на троне, откинулся к высокой спинке кресла. Дальний конец зала был погружен в полумрак, стоявшие вокруг трона подсвечники не были зажжены. Лукас смотрел на Гектора, положив ладони на резных змей, украшавших подлокотники. Железная корона Леопольда прочно сидела на голове Лукаса, из-под нее выглядывали его тусклые, безжизненные светлые волосы.

– Я возражаю, Лукас, – раздался голос из-за трона. – Давайте послушаем, что скажет нам лорд-кабан, прежде чем вынести ему приговор.

Выступившая вслед за этим на свет женщина была полной противоположностью королеве из Таскана. Если высокая, грузная фигура Слоты отбрасывала густую длинную тень, то у этой миниатюрной, стройной женщины, казалось, вообще не было тени. Удивительным был внешний вид женщины – таких Гектор не видел никогда и нигде во всей Лиссии. Черная кожа женщины обладала приглушенным пурпурным оттенком, на лице ярко сияли большие, желтые, как солнце, глаза. Женщина подошла к Гектору, остановилась, глядя сверху вниз на коленопреклоненного магистра. Голова женщины была гладко, до блеска выбрита, в отсветах огня отчетливо просматривался каждый бугорок на черепе. Если все остальные присутствующие в зале старались не смотреть на эту женщину, Гектор не мог отвести от нее глаз. Он много слышал о ней, но в жизни она оказалась еще очаровательнее, – Опал, леди-кошка из Баста. Заметив, что лорд-кабан не сводит с нее глаз, она удивленно приподняла бровь.

– Я насажу его голову на копье, именно так я поступаю с предателями, – со злостью сказал юный Лев. – Ну, что он может сказать в свое оправдание, чем может смягчить мой гнев?

– Я полагаю, будет мудро выслушать его в последний раз, ваше величество, – сказал Ванмортен, пытаясь урезонить Лукаса. – Отнеситесь к этому просто как к развлечению.

– Если принц хочет, чтобы он умер, быть по сему, – объявила Слота и хлопнула в ладоши-ласты. Один из охранников-тасканцев шагнул вперед, отстегивая от пояса свой боевой топорик. Присутствующие в зале ахнули, когда воин занес этот топорик над головой Гектора.

– Назад! – рявкнул Ванмортен.

– Это мой пленник, – прорычала Слота, обнажая свои клыки.

– Он был вашим пленником, – поправил ее Ванмортен, – до той минуты, когда вы преподнесли его в подарок принцу Лукасу.

Тасканский воин взглянул на свою королеву – дождавшись ее кивка, он отступил назад. Слота проводила взглядом возвращающегося к трону лорда-канцлера, а Опал наблюдала за всем этим со стороны и явно наслаждалась начинающимся в тронном зале скандалом.

– Выслушаем предателя, ваше высочество, а потом делайте с ним, что хотите, – сказал лорд-крыса.

Лукас кивнул и устало взглянул на Гектора. Былые бодрость и энергия, казалось, окончательно покинули лицо принца, уступив место бледной коже и красным кругам под глазами. С Лукасом явно что-то было не так.

– Давай, Поросенок. Выскажись. В последний раз в жизни.

Гектор поднялся на ноги, из-за скованных рук это получилось у него особенно неуклюже. Он заставил себя оторвать взгляд от Опал и перевести его на принца.

– Ваше высочество, – начал Гектор, и Лукас тут же перебил его:

– Ты имеешь наглость так называть меня после того, как предал…

Ванмортен и Опал вскинули головы на принца, взглядами заставляя его замолчать. Удивительным образом это подействовало.

«Принц слушается своих советников, братец, – шепнул бес-Винсент. – Будем надеяться, что тебе удастся убедить их…»

Гектор откашлялся, вмешательство принца сбило его с мысли. Под сердцем Гектор чувствовал холодок, все внутри него сжалось от напряжения. Он чувствовал, что сейчас на карту поставлена его жизнь.

– Как барон Редмайра и лорд Дейлиленда, я предлагаю вам, принц Лукас, свою Изумрудную страну, а также свои собственные услуги в качестве магистра и советника.

В зале стояла тишина, придворные Лукаса удивленно переглядывались друг с другом. Наконец заговорил Ванмортен.

– Какой-то очередной трюк, лорд-кабан?

– Нисколько. Я отдаю вам, принц Лукас, свой Дейлиленд. Я предлагаю вам свою поддержку и готов помочь вам стать полноправным правителем Лиссии. Сейчас вы владеете Вестландом, островами Кластер и Лонграйдингсом. Это три земли. Добавьте Дейлиленд, и их станет четыре. Четыре земли из семи – и трон по праву ваш, ваше высочество.

– Дейлиленд и без того уже мой, Поросенок, – сказал Лукас, с нескрываемым презрением глядя на Гектора. – Ты больше не распоряжаешься этой землей.

– Вы не правы, ваше высочество, – возразил Гектор. – Вы можете захватить Дейлиленд, но верховным остается закон, данный Бренном, а он гласит, что этой землей правят Кабаны из Редмайра. Как барон Редмайра, я имею право говорить от имени всего своего народа. Я и только я могу решать, кому будет верна Изумрудная земля. Я предлагаю вам нашу преданность и службу.

– Не верю своим ушам! – воскликнул лорд-крыса. – И это говорит тот самый молодой Кабан, который был одним из основателей Совета Волка, предатель, поднявшийся против Дома Львов, зачинщик всех творившихся в Хайклиффе беззаконий? В чем причина таких перемен, юноша? Почему ты так неожиданно решил переметнуться на сторону законного монарха? Потому что тебя схватили на севере, а твои друзья разбиты, так?

Наручники зазвенели, когда Гектор поднял вверх свою правую руку, прося разрешения продолжать свою речь.

– Меня не схватили на севере. Я добровольно сдался в плен, я мог сам в любой момент покинуть Фригию. Я сам попросил, чтобы меня доставили к Слоте в…

– К королеве Слоте! – крикнула леди-морж и наотмашь ударила Гектора по лицу.

Он посмотрел на возвышающуюся над ним тушу Слоты, моргнул, облизнул разбитую в кровь губу и продолжил:

– Я попросил, чтобы меня доставили к королеве Слоте, это было сделано мной, чтобы попасть сюда, в Хайклифф. Я никогда не был схвачен тасканцами. Я прибыл сюда по своей воле. И я убежден в том, что пригожусь вам живым больше, чем мертвым.

– Какую ценность может иметь твоя жизнь, предатель? – спросил Ванмортен. – Я могу прямо сейчас заставить тебя подписать любую бумагу, чтобы все было по закону, а затем снести твою голову с плеч. Ты пентюх, Гектор, деревенский мужлан, захотевший стать знатным горожанином. Тебе нечего предложить, ты ни на чем не можешь настаивать. Ты никто.

Ванмортен почти вплотную подошел к магистру. Гектор ощутил идущий от лорда-крысы запах – мерзкую смесь розового масла и гниющей плоти. Под капюшоном магистр разглядел лицо лорда-канцлера – одна его половина была ободрана до кости и напоминала голый череп, другая обтянута темной кожей. Лорд-крыса продолжил говорить своим безгубым ртом:

– Ты идешь ко дну и ищешь соломинку, за которую можно ухватиться.

«Они не боятся тебя, братец. Они не уважают тебя. Они издеваются над тобой. Боюсь, ты можешь присоединиться ко мне, Гектор, и очень скоро…»

Гектор почувствовал, как изменилась атмосфера в зале. Они услышали достаточно. Они вырвут у него нужную им подпись, а затем лишат жизни. У него остался последний шанс. Гектор возвысил голос так, чтобы все могли слышать его, и произнес:

– Нравится вам это или нет, но я ваш союзник, принц Лукас. Ваши враги – мои враги, и я уже своими руками казнил одного из них.

Лукас наклонился вперед и захохотал, но эта вспышка отняла у него слишком много энергии, и он вновь устало съежился в своем каменном кресле. Ванмортен и Слота тоже рассмеялись, затем к ним присоединился дружный хор придворных и гвардейцев. Только Опал оставалась серьезной.

– Кого ты убил? – спросила она.

– Вегу. Я убил его на борту «Мальстрема». Граф мертв.

– Ты лжешь! – крикнул Ванмортен.

– Убейте его! – сквозь смех проговорила Слота. – Нет, я сама его убью.

И она схватилась за топорик одного из своих охранников.

– Стоять! – прорычала леди-пантера.

Воины-тасканцы и их королева ошеломленно уставились на черную женщину, но перечить ей не посмели. Слота неохотно отпустила топорик и мрачно посмотрела на Опал.

– Каким образом ты собираешься убедить нас в том, что действительно убил Вегу? – спросил принц.

– Хотя мне это очень неприятно говорить, но я должна признать, что Вега – самый искусный и коварный капитан на всем Белом море, – сказала Слота. – Этот хилый дурак-боров никак не мог справиться с ним, мой дорогой принц.

«А она проницательна, не так ли? – прошипел Винсент. – И настойчива. Кто знает, может, именно Слота в конечном итоге станет здесь королевой, хотя, конечно, она и в подметки Гретхен не годится».

– Это маловероятно, – неожиданно громко ответил бесу Гектор.

– Что маловероятно? – спросил Ванмортен.

– То, что я убил Вегу, – выкрутился Гектор. – Маловероятно, но возможно. Я проткнул Веге грудь серебряной стрелой, а затем приказал своим людям вышвырнуть его за борт. Эта стрела до сих пор у меня, и на ней осталась кровь лорда-акулы. Стрелу Слота у меня не нашла. Совет Волка для меня мертв. Свое будущее я связываю со служением вам, ваше высочество.

– Ты уже состоял на службе у принца, юный магистр, и это закончилось… не слишком хорошо, – заметил лорд-канцлер. – Даже если его высочество изволит сохранить тебе жизнь – против чего я буду всячески возражать, – где гарантия того, что ты еще раз не укусишь руку своего хозяина, как неверный пес?

– Мы услышали достаточно, – кивнул Лукас и продолжил, обращаясь к лорду-крысе: – Заставь его подписать отречение от Дейлиленда в нашу пользу, Ванмортен. Если станет сопротивляться, можешь разрезать его на мелкие кусочки.

Лорд-крыса низко поклонился Лукасу, а Гектор почувствовал, как на его плечи легли руки охранников-тасканцев.

– Вы совершаете ошибку! – закричал Гектор, пытаясь вырваться из рук воинов Слоты, а сама леди-морж тем временем подошла и остановилась прямо перед ним.

– Ты все тот же жалкий трус и хлюпик, Поросенок! – воскликнул Лукас, презрительно махнув рукой. – Ты ни капельки не изменился!

– Мне было приятно иметь с тобой дело, лорд-кабан, – улыбнулась Слота и не удержалась от искушения влепить Гектору еще одну пощечину. От удара когтистой лапы леди-моржа на лице магистра появились царапины, из которых хлынула кровь. Магистр вырвался из рук державших его охранников, поднял вверх обе ладони и широко растопырил обтянутые перчатками пальцы, туго натянув сковывающие его запястья наручники. Принц неожиданно подпрыгнул на своем троне и низко зарычал, став на секунду прежним Лукасом. Но если он опасался того, что Гектор может напасть на него, то ошибся. Не он был целью, которую выбрал магистр.

Бес-Винсент стремительно, как стрела, сорвался с ладони Гектора и вцепился в необъятное горло леди Слоты. Громадная челюсть леди-моржа тяжело отвисла, когда невидимые стальные пальцы затянули удавку на ее шее.

Слота, пошатываясь, двинулась к трону, протягивая свои руки навстречу Лукасу. Принц вскочил с каменного кресла, взбрыкнул ногой и грозно зарычал, желая отогнать Слоту, но та словно сошла с ума.

Воины-тасканцы поняли, что происходит, поняли, что причиной всему обтянутые черной кожей пальцы магистра, шевелящиеся так, словно манипулируют чем-то в пустом пространстве. Охранники набросились на Гектора, но оказались недостаточно быстры – на их пути уже выросла Опал. Лицо леди-пантеры успело трансформироваться, ее когтистые лапы преградили воинам дорогу. Охранники беспомощно попятились назад, в то время как их королева опустилась на колени.

Изо рта Слоты вывалился язык – длинный, похожий на змеиный. Большие глаза леди-моржа выпучились, огромные клыки опустились вниз, бешено молотя воздух. Гектор резко отвел свои руки назад, словно натягивая невидимый ковер, – раздался хруст, и огромная голова Слоты поникла. В следующую секунду грузная туша королевы Таскана с глухим стуком свалилась на пол.

«Великолепно, дорогой братец», – радостно прошептал Винсент.

Сердце Гектора бешено стучало в груди, кожа покрылась капельками пота. Он взглянул на Льва, Крысу, Пантеру и как можно спокойнее сказал:

– Ты ошибся, Лукас. Я изменился, причем гораздо сильнее, чем ты мог себе представить.

– Не знаю, как он… сделал это, – заикаясь произнес Лукас, – но он может сделать это вновь. Убейте его. Убейте, пока он не обратил свою черную магию против меня!

Опал вскинула руку, требуя тишины.

«Вот с кем тебе следует поговорить, братец. Именно она принимает здесь решения».

– Я и раньше сталкивалась с черной магией, – сказала Опал. – В Кейп Гала. Твой прежний наставник, Ванкаскан, тоже владел парой-тройкой трюков. Но этот трюк не идет ни в какое сравнение с тем, на что он был способен. Это не он тебя этому научил, не так ли?

– Я слышал, что Ванкаскан мертв, – сказал Гектор, уклоняясь от прямого ответа.

– Его убил твой дружок, Волк, – недовольно бросил Ванмортен, приближаясь к лорду-кабану. Если он и опасался Гектора, то внешне никак не показывал этого.

– В таком случае, я должен поприветствовать его, – сказал Гектор. – Выходит, он следует по моим стопам.

– Тогда позволь мне сопроводить тебя по Гриммс Лейн в Вермайр, Поросенок. Посмотришь на череп Ванкаскана в склепе моего отца, а заодно увидишь, как будут приветствовать тебя мои братья!

– Тише, Ванмортен, – негромко приказала Опал. Она посмотрела на Гектора своими круглыми желтыми глазами и улыбнулась. – Ты сильно рисковал, согласившись на то, чтобы Моржиха доставила тебя в Хайклифф, и добровольно отдал себя в наши руки. Но ты не прогадал. То, чем ты владеешь – твоя магическая сила – заставит трепетать наших врагов. Что ты хочешь взамен, Гектор?

Глаза всех присутствующих обратились к лорду-кабану.

«Вперед, брат. Плюнь на Волка. Подумай о своей собственной судьбе».

– Я хочу получить прощение, – сказал Гектор. – Хочу получить гарантии того, что вы не причините мне никакого вреда. Мне нужен пропуск на беспрепятственное передвижение по всем землям и сама возможность любых передвижений. Мне необходимо провести ряд исследований, которые помогут сделать мою магию еще более грозным оружием в ваших руках. Совет Волка считал мои занятия черной магией незаконными. Они оказались недальновидными глупцами.

«Неплохо, Гектор, так держать».

– Еще мне нужно получить должность при дворе короля. Полагаю, лучше всего мне подойдет место королевского лорда-магистра.

– Никогда! – выкрикнул Лукас, но Опал взмахом руки вновь приказала ему замолчать.

– Продолжай, – сказала она.

– Герцог Манфред – единственный оставшийся в живых член Совета Волка, не считая меня самого, разумеется. Он предал меня, и я желаю получить его жизнь. Он повез вашу мать в Айсгарден, ваше величество. Я хочу оказаться там, когда мы его схватим, и покончить с Оленем своими руками. После этого все ваши враги получат наконец по заслугам.

– Не все, – возразил принц. – Волк. Что с ним?

У Гектора неожиданно пересохли губы. Он прокашлялся и ответил:

– Я слышал, что он уже мертв. Но если это не так, я помогу вам добраться до него.

«Ты в самом деле так считаешь, братец? И если будет нужно, ты готов убить Дрю?»

Опал посмотрела на Ванмортена, затем на принца. Лукас усмехнулся, Ванмортен просто коротко кивнул головой. Опал вновь обернулась к Гектору.

– Будем считать, что мы договорились, лорд-кабан, – сказала она, прищурила свои желтые глаза и улыбнулась. Затем леди-кошка перегнулась через труп Слоты и протянула Гектору руку. Он шагнул вперед и пожал ее своей затянутой в перчатку ладонью.

Ванмортен наблюдал за ними из-под капюшона, и Гектор не мог разглядеть, одобряет лорд-крыса этот договор или он вызывает у него отвращение.

– Значит, Айсгарден, – сказал Лукас. – Вот куда он повез мою мать. Что ж, мы сотрем этот стурмландский притон со всех карт.

Лукас поднялся и покачнулся, как пьяный. Гектор внимательно следил за юным Львом – он еще никогда не видел его таким беспомощным и неопрятным. Прежний Лукас не позволял себе появляться на людях в таком виде. И этот безумный взгляд…

– Мне недостаточно четырех земель, склонившихся передо мной. Мы должны собрать все наши силы, Опал, – Львов, Котов, Крыс и Псов. Мы должны добиться того, чтобы мне под ноги легли все земли Семиземелья, мы покорим их, если понадобится, мечом и огнем!

– И Кабаны нам тоже помогут в этом, – вставил Ванмортен.

– Помогут, – сказал Гектор, поворачиваясь и улыбаясь лорду-крысе. – Но вначале я хочу воспользоваться вашим любезным предложением, лорд-канцлер. Пожалуйста, отвезите меня в Вермайр.

 

7. Возвращение в стаю

В свете звезд на востоке виднелись заснеженные пики гор Бейрбоунс. Поеживаясь на ветру, придерживая у горла свой развевающийся красный плащ, Трент смотрел на них, стоя среди равнины Лонграйдингса. Бросив еще один, прощальный взгляд на горы, он пригладил рукой растрепавшиеся волосы и пошел назад, к походному лагерю, направляясь к палатке, в которой держали пленника.

Возле полога палатки стоял один охранник – приближаясь к нему, Трент зашагал уверенно и быстро, как имеющий на то полномочия.

– Сержант, – сказал часовой, загораживая Тренту дорогу. Охранник был старше Трента по годам, но младше по званию.

– Посторонись, Ивс, – ответил Трент, отодвигая его рукой.

– Нельзя, сержант, – жестко возразил часовой. Очень немногие из друзей капитана Сорина с уважением относились к юному сержанту Тренту, считая его любимчиком и подхалимом лорда Фроста. И то сказать, никого кот-альбинос не выделял так, как этого выскочку с Холодного побережья.

– В чем дело, Ивс?

– Приказ капитана.

– Забудь о Сорине. Я здесь по распоряжению лорда Фроста, мне нужно допросить пленного. Хочешь, чтобы я доложил обо всем его милости лорду?

Трент выкатил глаза, сверля часового взглядом. Хотя Трент был лет на двадцать моложе часового, он не уступал ему ни в росте, ни в силе – это яблочко недалеко упало от яблони сержанта Мака Феррана.

Часовой неохотно отодвинулся. Трент прошел мимо него, вошел в палатку и плотно задвинул за собой полог. Затянул веревочные завязки полога, чтобы никто не смог неожиданно войти в палатку вслед за ним, и прошел вглубь, туда, где в темноте угадывалась жалкая фигура пленника, стоявшего на коленях с низко опущенной головой.

– Еще один вопрос, – сказал Трент, останавливаясь рядом с бароном Эваном.

– Ты вернулся? – прошептал разбитыми губами лорд-баран, поднимая голову.

– Ты не веришь в то, что Дрю убил мою мать. Тогда кто, если не он?

– Лорд-крыса Ванмортен, вот кто убил твою мать, парень.

Голос Эвана прозвучал серьезно и твердо.

– Откуда тебе это известно?

– Мне было достаточно слов самого Дрю. Я не сомневаюсь ни в чем, что он рассказал мне. И не забывай: я сам был в Кейп Гала, когда там в Хай Стебл хозяйничал лорд-крыса Ванкаскан. Он не хранил тайн, если от этого зависела его собственная жизнь. Он гордился тем, что его брат убил твою мать, я своими собственными ушами слышал, как он говорил об этом.

По рукам Трента пробежал холодок, поднялся к груди, к горлу, проник в сердце. Неужели этот избитый, сломанный старик не лжет?

Не может быть!

– Ты что угодно можешь сказать, лишь бы избежать новых побоев от Сорина, – сказал Трент, с трудом сдерживая слезы. Голос его предательски задрожал.

– Что он еще может сделать со мной? – негромко рассмеялся лорд-баран. – Мое тело и сердце ослабли после того, как капитан отделал меня. Я уже и так стою на пороге смерти. Вечный сон станет мне наградой и облегчением после того, что сотворили со мной твои дружки.

– Это не может быть правдой, – всхлипнул Трент, не в силах больше сдержать свои чувства.

– После смерти твоей матери не было дня, чтобы Дрю с ужасом не вспоминал о том, что случилось с его семьей. И о том, что его отец – и брат тоже – могли подумать, что это он убил ее. Ты можешь представить, какая это для него мука?

Слезы текли по щекам Трента, и их поток было не остановить. Он сгорбился, его затошнило. Трент опустился на колени, хотел завыть, но вместо этого беззвучно зарыдал.

– Что я натворил? – шептал он. – Я охотился за ним. Охотился как за человеком, который… который погубил мою семью. Что я наделал? Я проклят теперь, я проклят…

– Еще не все потеряно, – прошептал Эван. – Ты по-прежнему можешь помочь ему. Леди Гретхен и леди Уитли. Твои хозяева считают, что они отправились на юг, в Калико или порт Сталлион.

– А это не так?

– Нет! Они двинулись на север, в Брекенхольм! Ступай за ними, помоги им, мальчик. Они в смертельной опасности!

Хлопок в ладоши заставил их обоих вздрогнуть и поднять головы. В палатку проскользнула гибкая фигура лорда Фроста – у него за спиной закрылся сорванный с завязок полог. Трент взглянул на Эвана, и лорд-баран грустно улыбнулся ему. Глаза Трента расширились от страха, он понял, что Фрост слышал все. Все! На лорде-коте не было надето ничего, кроме пары кожаных бриджей, босые ноги Фроста бесшумно шагали по земляному полу. За плечом кота-альбиноса нарисовалась фигура Сорина – на лице капитана со сломанным носом играла мрачная ухмылка.

– Прекрасная работа, Трент, – сказал кот-альбинос. – Великолепно!

Он положил свою белую руку на плечо Трента и сжал его. Трент даже сквозь плащ почувствовал, как впиваются ему в тело острые кошачьи когти.

– Ты превзошел самого себя, мой друг. Я слышал не все, но уловил самое главное – Брекенхольм!

Трент осторожно поднялся на ноги, его покрасневшие глаза все еще были полны слез. Избитое лицо Эвана было усталым, его взгляд – прощальным. Сорин шагнул вперед, с размаха ударил старика в грудь своим кованым сапогом. Эван безвольно повис на связывавших его веревках.

– Убей его, – приказал Фрост, подталкивая Трента в спину.

Рука юноши легла на рукоять лежащего в ножнах меча – Вольфсхеда.

«Все это время я помогал своим врагам, охотился за своим братом, предавал свою семью…»

Клинок Вольфсхеда вылетел из ножен, поднялся в воздух над головой лорда-барана. В следующую секунду, вместо того чтобы отрубить старику голову, Трент направил клинок на Фроста и нанес ему удар, в который вложил всю свою ярость.

Кот-альбинос не шелохнулся, он удивленно застыл на месте. Затем очнулся, перевел взгляд с потемневшего от крови клинка Трента на свой живот, по которому расплывалось красное пятно, и быстро начал трансформироваться. Будь рана нанесена обычным оружием, это спасло бы коту-оборотню жизнь, но лезвие Вольфсхеда было инкрустировано серебром – между прочим, по личному приказу самого Фроста.

Кот-альбинос еще не успел опуститься на колени, а Сорин уже выпрыгнул вперед с мечом в руке. Зазвенела сталь.

– Предатель! – крикнул Сорин, бешено нанося удары, которые искусно парировал Трент. – Ты такой же мерзавец, как все Ферраны! Такое же волчье отродье, как твой брат и отец!

Трент многое мог снести и даже простить, но только не оскорбления в адрес своей семьи. Когда Сорин вновь бросился на Трента, юноша нырнул вперед и принял грудь нападавшего на свое плечо. Сорин глухо выдохнул, и противники рухнули на землю, выронив свои мечи. Трент при этом оказался сверху, капитан – под ним.

Сорин ткнул кулаком снизу вверх, но недостаточно сильно – Трент парировал выпад и сам обрушил град яростных ударов на лицо капитана. Сорин захрипел, а затем перестал двигаться, и Трент, тяжело дыша, скатился с него.

Раскрылся полог, и в палатку, слепо вглядываясь в царящий внутри полумрак, вошел часовой. Ни секунды не медля и не раздумывая, Трент ударил его мечом снизу. Лезвие Вольфсхеда вошло в живот Ивса и проткнуло его насквозь. Часовой умер раньше, чем его тело упало на землю.

Трент подобрался к Эвану, перерезал связывавшие его веревки.

– Пойдемте, милорд, – сказал Трент. – Нам нужно идти.

Но прежде чем Эван успел ответить, в палатке прозвучал другой голос:

– Они найдут тебя и твоего родича. Они убьют всех вас. Мои братья и сестры не остановятся.

Трент оглянулся и увидел, что лорд Фрост еще жив. Кот-альбинос стоял на коленях, пытаясь когтистой лапой зажать свой распоротый живот. Фрост успел наполовину трансформироваться в Белую пантеру, но выглядел еще бледнее, чем обычно, и сильно смахивал на стоящий на коленях посреди растущей лужи крови призрак. Его розовые глаза мерцали фосфорическим светом, голова дрожала и клонилась набок, болезненно искривился широкий кошачий рот.

Трент поднялся и подошел к Фросту, волоча за собой меч.

– Выступив против меня, ты выступил против всего моего рода лордов-котов.

Трент высоко поднял меч, прежде чем ответил:

– Выступив против Феррана, ты выступил против всей нашей семьи.

Меч просвистел в воздухе, и отрубленная голова лорда Фроста покатилась по земле. Трент оглянулся на Эвана, и очень вовремя, потому что с пола, держа в руке меч, поднимался Сорин. Трент начал поворачиваться, чтобы отразить удар, но явно не успевал – очень уж неподходящей была поза, в которой он встретил опасность. Итак, Трент запаздывал, а Сорин уже опускал свой клинок.

Но смертельного удара так и не последовало – меч выпал из руки капитана, а в его груди появился окровавленный рог. За спиной Сорина показалась фигура трансформировавшегося лорда-барана. В глазах Сорина отразились боль, страх и предсмертная тоска. На землю капитан и лорд-баран упали одновременно. Сорин умер раньше, чем его тело коснулось пола, Эван был еще жив и пытался откатиться в сторону, тяжело, со свистом втягивая воздух. Трент бросился к лорду-барану, подхватил его на руки – тело Эвана было тяжелым, его голова обессиленно привалилась к груди юноши, последние силы на глазах покидали старика.

– Нам нужно идти, – крикнул Трент.

– Нет, мальчик, – прошептал в ответ Эван, – иди один.

– Я потащу вас!

– Со мной тебе далеко не уйти, – прохрипел старый баран.

Трент покачал головой, потащил верлорда к выходу из палатки, но понял, что Эван прав. Полностью трансформировавшийся, он оказался для Трента неподъемной ношей, а на обратное превращение у Эвана уже не осталось сил.

– Мое время истекло, – сказал Эван. – Меня ждет долгий, глубокий сон. Помоги своему брату. И его друзьям.

Трент кивнул, с трудом сдерживая слезы. Снаружи послышались крики, в лагере не осталась незамеченной шумная возня внутри палатки.

– Девочки, – угасающим голосом прошептал Эван.

– Что? – спросил Трент, приближая свое ухо к избитому лицу Эвана.

– В опасности. Гретхен, Уитли… Брекенхольм.

Эван запрокинул голову и выдохнул, с трудом шевеля мертвеющими губами:

– Баба Корга… они… с ней…

С этими словами барон умер, завершив свою последнюю в земной жизни битву.

Трент не стал медлить. Новые, долетевшие из лагеря крики напомнили ему о том, что он и так уже слишком злоупотребил гостеприимством гвардейцев. Пропоров Вольфсхедом брезентовую стенку палатки, он вывалился наружу и, незаметно смешавшись с толпой знакомых солдат, начал пробираться к загону, в котором стояли привязанные лошади. Бастийцы и гвардейцы Льва спешили в противоположном направлении, к палатке для пленных, откуда доносились тревожные вопли. Трент понимал, что солдаты смотрят на него, ловил их вопрошающие взгляды, но никто его не остановил.

К тому времени, когда Трент отыскал своего коня – Шторма, – возле палатки для пленных собрался уже весь лагерь. Но к тому моменту, когда собравшиеся принялись искать преступника, Трент уже был в пути, скакал, подстегивая коня, через луга Лонграйдингса к Дайрвуду.

К Брекенхольму.

 

8. Наследники и Достойнейший

Когтистые пальцы сжали шею Дрю, пробуждая его от лихорадочного сна, грозя порвать горло на куски. Он немедленно открыл глаза, зашаркал ногами по каменному полу усыпальницы лордов-ястребов в безнадежной попытке освободиться от смертельной хватки. Дрю поднял руку, пытаясь оторвать вцепившиеся в горло пальцы, но нападавший отбил руку Волка своей свободной рукой, а вторую еще сильнее сжал на шее юноши. Дрю обмяк и поднял глаза, чтобы взглянуть прямо в лицо своему противнику.

Этот оборотень, несомненно, был из числа лордов-ястребов, хотя и совершенно не похожим при этом на Шах. Когда дочь Гриффина трансформировалась, она выглядела элегантно и величественно, как подобает истинной Повелительнице неба. Ястреб-оборотень, который держал сейчас в своих когтях жизнь Дрю, был совсем другим. Угловатая фигура, сложенные за спиной коричневые, с каким-то оттенком ржавчины, крылья, покрывающие все тело оборотня красноватые перья во многих местах кажутся сильно потрепанными, а в других местах отсутствуют вовсе, и на этих проплешинах видны шрамы от старых ран. У бедра подвешен короткий лук. Оборотень по-птичьи склонил голову набок, желая лучше рассмотреть юного вервольфа. Дрю, в свою очередь, увидел длинный шрам, проходивший по всей левой стороне лица лорда-ястреба, от макушки через глаз и дальше вниз, и исчезавший где-то под нижней челюстью. Возле самого носа Дрю торчал острый, как бритва, желтый клюв.

Подозрительно поморгав своими круглыми черными глазами, Ястреб хрипло прокаркал:

– А тебя сильно отделали, парень. Собирался ограбить наших родичей, а?

Дрю разевал рот, но не мог произнести ни слова, только хватал воздух, как выброшенная на берег рыба. Трансформироваться в Волка? Нет, этот вариант отпадал – как только Дрю начнет изменяться, когтистые пальцы Ястреба проткнут ему шею, войдут в нее, словно нож в масло. Дрю понимал, что еще немного, и от удушья он потеряет сознание, а может быть, и умрет. Тем временем Ястреб увидел лежащий на полу пещеры труп Рука, освещенный падающим из верхнего окна лучом утреннего света.

– Воры! – вскрикнул лорд-ястреб, тряся Дрю словно тряпичную куклу. – Ворон, наверное, наобещал тебе золотые горы, если ты поможешь ему ограбить нашу усыпальницу, а? Сдох твой Ворон, приятель, и тебе пора отправляться вслед за ним…

– Красный Руфус!

Ястреб резко повернул голову в направлении лестницы, ведущей внутрь Кричащей горы. На ступенях появилась новая фигура, направившаяся к оборотню с ржавым оперением и его пленнику.

– Отпусти его, пусть дышит, – приказал пришедший. Он стоял совсем рядом, но почти потерявший сознание Дрю не мог рассмотреть его лица – оно казалось ему размытым мутным пятном.

Красный Руфус неохотно разжал свои пальцы, и Дрю свалился на пол, жадно вдыхая воздух всеми легкими.

– Позволь мне убить его, Карстен, – попросил Красный Руфус, то выпуская, то втягивая свои когти. – Посмотрим, какого цвета у него потроха, а?

Тот, которого назвали Карстеном, поднял вверх руку, останавливая Красного Руфуса.

– Нет, Красный Руфус, давай сначала послушаем, что скажет нам этот парень, а потом ты сможешь выпотрошить его.

Дрю отдышался, его зрение восстановилось, и теперь он мог рассмотреть Карстена. Это был человек лет сорока с небольшим, коренастый, широкоплечий, с копной густых темных волос на голове. Карстен пристально смотрел на Дрю своими ярко-синими глазами, держа в руках опущенный к полу длинный прямой меч. Дрю потер свою шею, разминая затекшие голосовые связки.

– Я вижу, призраки гробницы уже позаботились о твоем хозяине, ворюга, – заметил Карстен, перешагивая через труп Рука.

– Я не… вор, – прохрипел Дрю.

– Ну да, ты просто сбился с пути и заблудился, – хохотнул Карстен. – Такое здесь каждый день случается. Просто ходил себе парень, бродил по долинам да лугам, свернул где-то с тропинки не в ту сторону да и оказался на вершине горы Тор Раптор. Ясен перец, чего уж проще!

– Я пришел сюда… с бароном Гриффином…

Карстен пинком перевернул труп Рука, в воздух взлетели черные перья.

– Чушь! – хмыкнул Красный Руфус, нетерпеливо потирая свои когтистые руки. – Гриффин умер много лет назад. Этот парень – один из людей Ворона.

Красный Руфус занес руку, выпустил когти, глаза его сузились, превратившись в узкие щелочки.

– Он мертвец…

– Погоди! – крикнул Карстен, заставив Красного Руфуса оглянуться.

По лестнице спускался еще один человек. Высокий, частично трансформировавшийся лорд-сокол, с уже появившимися на спине крыльями, с заострившимися наподобие клюва челюстями, с покрывшейся перьями головой. Лысый, с густой черной бородой, чуть выше Карстена, и очень похожий на него – они явно были родственниками. С мертвым телом в руках.

– Кто это?.. – спросил Карстен, подходя ближе.

– Это Гриффин, – ответил пришедший, низко опуская голову. – Мертвый. Я нашел его под скалами.

Карстен и Красный Руфус посмотрели на Дрю, который продолжал лежать на полу, быстро постреливая глазами то на одного, то на другого из лордов-ястребов.

– Я же сказал, что пришел вместе с ним! – воскликнул юный Волк.

– Почему же ты жив, а мой лорд мертв? – спросил Карстен.

– Позвольте мне прикончить его, ваша светлость, – сказал Красный Руфус, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

– Ты кто? – спросил лысый, бородатый лорд-сокол.

– Меня зовут Дрю. Дрю Ферран, – ответил вервольф.

Красный Руфус уже изготовился к прыжку, но Карстен удержал его за локоть. Ястреб с ржавым оперением недовольно каркнул.

– Ты Дрю Ферран? – недоверчиво переспросил Карстен, не обращая внимания на Красного Руфуса. – По всей Лиссии ищут парня с таким именем.

– Сын Вергара? – удивился бородатый лысый Сокол.

– Это лишь слова, Баум, – откликнулся Карстен. – Я по-прежнему думаю, что он подручный этого дохлого Ворона, которого наняли, чтобы обворовать усыпальницу. Мало ли что он наговорит…

– Но как же ему удалось уцелеть, брат? – сказал Баум. – Кричащая гора, призраки-хранители гробницы… Ты же знаешь, что войти сюда и остаться живыми могут только Наследники и Достойнейший. Ворон лежит мертвым, а этот парень жив.

Карстен по-птичьи склонил голову набок. О том, почему этот воришка остался жив, он как-то не подумал. Карстен опустился перед Дрю на корточки, за его спиной нетерпеливо приплясывал на месте Красный Руфус.

– Хороший вопрос, Баум. Парень, ты можешь объяснить, почему ты жив, а Ворон сдох?

Дрю протянул руку за спину, вытащил из-под лохмотьев своего плаща меч, доставшийся ему в усыпальнице.

Карстен и Баум в один голос ахнули, Красный Руфус вытянул шею, уставился на клинок через плечо своего господина-сокола. Карстен опустился на одно колено, его брат осторожно положил на пол тело Гриффина и сделал то же самое.

– Что это? – спросил Красный Руфус, не понимающий поведения своих кузенов-соколов.

– Меч, – прошептал Баум, сразу узнавший клинок.

– Он действительно сын Вергара, – сказал Карстен, беря Красного Руфуса за руку и заставляя его опуститься на колени. – Законный наследник трона Вестланда.

Дрю поднялся на ноги, посмотрел сверху вниз на троих склонившихся перед ним лордов-птиц. Они напоминали ему призраков усыпальницы, точно так же опустившихся на колени, увидев этот меч.

– Я не… простите, я не понимаю. И, ради Бренна, милорды, не стойте передо мной на коленях! – воскликнул Дрю.

Все трое поднялись – самым первым вскочил Красный Руфус, который сразу же стал осторожно пробираться к дальней стене пещеры.

– Руны над входом в усыпальницу предупреждают, что внутрь нее могут войти только Наследники и Достойнейший, – сказал Баум. – Таков закон.

«Войти сюда может только подлинный и законный владыка», – сразу вспомнились Дрю слова барона Гриффина.

– Как призраки-хранители узнали, что я не вор, пришедший сюда, чтобы украсть меч? – спросил Дрю. – Того же Рука они разорвали в клочья!

– Этот меч, – сказал Карстен, указывая на отливающий серым клинок, – носит имя Мунбренд, он был оружием Вергара Волка. Его отковали древние мастера в Айсгардене много-много веков назад. Призраки не позволили бы тебе пройти, не будь ты действительно наследником Вергара. Меч светился?

– Да, а когда я взял его в руку, ярко засиял белым светом.

– Стурмландские мастера заколдовали оружие верлордов, – сказал Баум. – Их волшебная сталь в лунном свете сияет словно факел.

– Но как этот меч попал сюда? – спросил Дрю, пытаясь сложить воедино кусочки головоломки. Он вспомнил еще слова Гриффина, сказанные им перед смертью: «Я принес это сюда. Я сохранил это».

Название меча – Мунбренд – Дрю уже слышал, о нем еще в Хайклиффе упоминала королева Амелия. «Меч моего отца», – подумал он.

– Милорды, – сказал Дрю, вкладывая Мунбренд в потертые ножны и сам теперь опускаясь на колени. Баум и Карстен удивленно переглянулись, Красный Руфус недоверчиво наблюдал за происходящим со стороны. – Я пришел сюда по благословению барона Гриффина. Мы поднялись на Кричащую гору, чтобы призвать вас назад. Вся Лиссия охвачена войной, армия, которая сражается против лордов-котов из Баста, ужасно нуждается в подмоге!

– В чем она нуждается, сын Вергара? – спросил Карстен, и его глаза сверкнули, словно голубые льдинки.

– Не в чем, а в ком. Ей необходима помощь лордов-ястребов.