Следующим утром я проснулась на удивление рано. Райан прижимался ко мне теперь всем телом. Дыхание его все еще было сонным. Я попыталась освободиться — мне нужно было воспользоваться ванной комнатой, но когда я попробовала, Райан прижал меня крепче. Он забормотал.

— Стой, стой, папа. Папа, пожалуйста.

Я не знала, что делать. Что ему снится? С этим парнем становилось все сложнее. Но я знала, что влюбляюсь в него, и это не из-за красоты и очевидного богатства. Я влюблялась в него из-за его характера.

Он проснулся, поглядел на меня, но я не была уверена, что увидел. Потом опустился обратно на кровать, завернулся в покрывало и отвернулся к стене. Я таким образом получила возможность добраться до ванны. А потом на цыпочках прокралась в кухню. Можно немного прибраться, пока он спит.

Как оказалось, у меня было всегда полчаса, чтобы закинуть посуду в посудомоечную машину, поменять кошачий туалет, и избавиться от пакета с бутылками. Вытряхнув прямо в пакет кошачьи фекалии, я вытащила его на мусорку. Вот вам и утилизация. Что же, соберу еще партию бутылок.

Появился Райан, по-прежнему, полностью одетый.

— Эй, — поприветствовала я его, старательно натирая чистящим средством кухонную раковину. Посудомоечная машина, тихонько напевая, мыла тарелки.

— Эй, — он выглядел прекрасно, даже больше, чем всегда, потому что была в его облике уязвимость. — Прости за прошлую ночь.

Я взглянула на него. Прости за что? Я надеялась, Райан извиняется не за эрекцию. Наверняка нет, скорее всего, он извиняется за то, что пришел так поздно.

— Ну, не бери в голову, — это могло подойти к любой вещи, за которую он счел нужным извиниться.

— Нет, нет. Я был просто мудаком, заявившись сюда среди ночи.

Я улыбнулась.

— Лучше поздно, чем никогда.

— Я… я должен был позвонить.

— Пожалуйста, не грузись.

Я заглянула в холодильник и нашла немного индейки. Еще были яйца и коробка бисквита. Ну, давай сделаем это. Конечно, далеко до сырной запеканки и ягод с кремом, но я тоже кое-что умею.

Я отрезала половину куска и положила на сковородку.

— Надеюсь, ты любишь птицу.

Райан улыбнулся.

— Вообще-то, обожаю. Больше чем мясо.

— Я тоже.

Часть меня ожидала, что он придумает какое-нибудь дешевое извинение и сбежит, осознав, какую ошибку сделал, придя сюда, так что я испытала облегчение, когда он решил остаться для завтрака.

— Я могу помочь?

— Нет, все нормально.

После того, как индейка обжарилась, я разбила в ту же сковородку яйца, добавила немного оливкового масла и молотого чеснока. Я уже поставила бисквиты в духовку, и они были почти готовы. Я откопала в холодильнике пакет концентрированного апельсинового сока и вылила в его в контейнер, добавив воды.

Все было готово, я достала две тарелки — пришлось прервать цикл посудомоечной машины, чтобы сделать это — и наложила понемногу индейки, яиц и бисквита на каждую. Я поставила тарелки на кухонную тумбочку, чтобы мы могли поесть.

— Извини, — сказала я сконфуженно, — у меня нет места для обеденного стола, так что придется есть прямо так.

Райан искренне улыбнулся — первая искренняя улыбка за все время его визита, если быть честной.

— Не проблема.

Пока мы ели, я боролась с желанием задать ему целый миллион вопросов. О его бывшей жене, о терапевте, о Шелдоне (друге и спасителе). О ком-то с именем Ник. И больше всего о его сне. Что его отец сделал с ним?

— Итак, чем займешься сегодня? — спросил Райан.

Кроме большой стирки?

— Планов никаких.

Он вдруг словно смутился.

— Не хотела бы ты провести время… хм, со мной? — спросил он, не глядя мне в глаза. Как будто боится отказа.

— Конечно, что ты предлагаешь?

— Ну, я выбирал занятие в прошлый раз. Твой ход, — лицо Райана залилось краской.

— Хм, ну ладно… Как насчет корзины для пикника, куда мы положим немного жареной курицы, хлеба и вина и пойдем в парк у галереи искусств. Кажется, там сегодня играют Шекспира. Дай-ка я гляну в газете, — я принесла газету, открыла раздел искусства. — Да, смотри, «Двенадцатая ночь».

— Обожаю это.

И мы так и сделали. Я довезла Райана до его машины, поднявшись по улице, потом он проследовал за мной к моему жилому комплексу, где я пересела в его машину, и мы отправились в парк. Мы остановились у закусочной, чтобы взять жареную курицу, и я положила курицу в корзину для пикника, которую купила в магазине несколько лет назад. Мы захватили несколько печеных молодых картофелин и зеленых бобов. Бутылка «2 Бак Чака» дополнила меню вместе с маленькой буханкой хлеба. Я захватила индейское одеяло, но нам все равно пришлось остановиться у дома Райана, чтобы взять пару складных кресел для вечерней программы. И, конечно, Райану нужно было проведать собак и переодеться. Он все еще был одет в брюки, шелковую рубашку и Феррагамо.

— Дэниел присмотрит за ними, пока меня не будет, но мне нужно побыть с ними хотя бы немного до нашего отъезда, — сказал Райан, имея в виду собак.

— А почему бы нам не взять их с собой?

Я помнила, что животные в этом парке разрешены.

— Звучит здорово.

Итак, остановившись у его дома, мы надели на Максимуса и Брута поводки. Собаки прыгали вокруг, радуясь тому, что смогут погулять. Райан взял два складных кресла.

— Хм, лучше взять Эскаладу.

Еще одна Эскалада? — подумала я, помня о том, что на Эскаладе, вроде бы, ездит его водитель.

Мы добрались до гаража, и Райан посадил собак в их переноски, рядом со складными креслами и наполненной вкуснятиной корзиной для пикника.

Ведя машину к парку, Райан держал мою руку. Каждый раз, останавливаясь на светофоре, он нежно целовал меня. Я наблюдала за его пахом, помня ночную эрекцию. Надеюсь, сейчас это не создаст проблему. Однако то, что я видела, свидетельствовало о том, что создает. Одежда особенно ничего не скрывала, «стояло» хорошо. Я занервничала, но втайне порадовалась этому.

Райан покраснел.

— Я воздержусь с поцелуями на время.

Я тоже покраснела. Я больше не переживала из-за того, что он увидел во мне. Райан что-то видел, что-то, чего я не видела в себе, и это так. Хватит переживать. Но воспоминания о прошедшей неделе, когда я думала, что не увижу его больше, преследовали меня. Это все может кончится в любой момент. У него какие-то дела с его бывшей, и возможно, другие, серьезные проблемы, которые дадут о себе знать. И у него может быть подружка. Будь осторожна.

Мы прибыли в парк, и достали фрисби для и мяч для собак.

— Сколько им лет? — спросила я.

— Максимусу два, а Бруту — восемь месяцев.

— Неудивительно, что они такие радостные.

— Радостные — не то слово. Гиперактивные, бешеные — будет вернее.

И они были такими.

Мы разложили одеяло на траву, достали бумажные тарелки и пластиковые стаканчики. Он налил нам обоим немного вина, я разломала курицу.

— Ножку?

— Ножка — это чудесно.

Я положила куриную ножку, четыре картофелины и столовую ложку бобов на тарелку.

Когда мы поели, Райан достал из машины подушки, и мы прилегли. По его просьбе я положила голову ему на живот. Я могла чувствовать мышцы пресса, без грамма жира. Тело Райана было мускулистым, подтянутым и сильным. Он погладил мои волосы.

— Никогда не думал, что смогу чувствовать себя так, как сейчас, — промурлыкал он.

— Как?

— Счастливым, беспечным.

Я сыграла в «дурочку».

— Но ты же был женат.

— Да, — сказал он просто. — Но я никогда не чувствовал такого с ней.

— Тогда почему ты женился?

Личный вопрос.

— Тс-с-с.

Тайна осталась тайной.

Через несколько минут Райан заговорил.

— Всю прошлую неделю я страдал, думая, что могу не увидеть тебя снова.

— Почему ты так решил?

— Я подумал, ты подумала, что это отстой — ходить к психотерапевту, и больше не захочешь увидеть меня.

— Что же заставило тебя прийти?

Он улыбнулся.

— Напиток храбрости.

Лежа на Райане, я складывала вместе детальки этого пазла. Я хотела дать ему больше пространства, когда уходила после его реплики о терапевте. Я почти разрушила все из-за этого. Почему я не поняла этого раньше? Я наверняка ранила его чувства своим безразличием. Да уж, вот так можно ранить другого, даже не зная об этом.

Я лежала на его животе, барабаня пальцами по твердокаменному прессу. Спросить о терапевте?

Я рискнула.

— Ну, и как прошел сеанс терапии?

— Прекрасно. Я поговорил с доктором, — в любом случае, Райан почувствовал себя более комфортно, заговорив об этом.

— Что-то случилось, что заставило тебя записаться к нему на прием в тот день?

— Ну, у меня был разговор с бывшей женой тем утром. Он… прошел нехорошо.

Мягко говоря.

— Расскажешь?

— Ну, ей все еще что-то нужно от меня, хотя при разводе все было поделено.

Никакого упоминания о шантаже и угрозах обнародовать… что-то.

Всему свое время.

Я полежала молча. Было трудно бороться с любопытством. Я хотела, чтобы он понял, что мне не все равно, но не хотела давить. Я была очень осторожна с вопросами.

— А что нужно твоей жене?

— Новый «Феррари», самолет, что-нибудь такое.

Звучит как шутка, но я-то знала, что это не так.

— Как долго вы были женаты?

— Два года.

Теперь я сгорала от любопытства. Почему они разошлись всего через два года? Почему он женился на ней, если, по всей видимости, не любил ее (он сказал, что не чувствовал к ней ничего подобного тому, что чувствует ко мне. Притом, что он знает меня менее двух недель, разве это не многое говорит о его браке?) И в особенности, какую информацию она использует, чтобы шантажировать Райана?

Всему свое время.

Но он сам кое-что рассказал.

— Я женился на ней, потому что она была беременна.

Я подумала о детской комнате. Подходящее время, чтобы рассказать мне о своем ребенке. Однако то, что я услышала, шокировало меня.

— Так у тебя есть ребенок?

Лицо Райана потемнело.

— Нет, — сказал он еле слышно. — Моего ребенка больше нет.

Я зажмурилась, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.

— О. Прости меня. Что случилось?

Я подумала о детской комнате, о том, что в ней все так совершенно. В ней ничего не было изменено. Я вдруг ощутила печаль при мысли о том, что он наверняка любил свою дочку так сильно. Свидетельством этой любви была нетронутая комната. Я сейчас понимала, что Райан не показывал ее мне просто потому, что был не готов говорить о дочери.

— Миа родилась здоровой. Она умерла в возрасте шести месяцев. Синдром внезапной детской смерти.

Это было все, что он сказал. И по языку тела я поняла, что это все, что он хотел об этом сказать.

— О. Мне так жаль… — что еще я могла сказать?

— Да, это способствовало разрыву. Алексис так и не оправилась после этого, и наш брак, который и в начале был не особенно крепок, начал разваливаться. Однажды я застал ее в постели с Полом, своим водителем. Я вернулся тогда с работы пораньше, хотел порадовать ее путешествием в Италию. У меня был целый план — повязка на глаза, лимузин до моего личного самолета. Мне хотелось подбодрить ее. Это был удар в спину, мягко говоря.

Я знаю, он смущен словами о своем личном самолете. Райану нужно чувствовать себя более комфортно при разговорах о своем богатстве.

— Да уж, — а здесь что еще можно сказать?

— Да. Я вышвырнул ее вон. Пока мы разводились, я смог оценить объемы грязи, вылитые ею на меня.

— Ничего себе.

Давай, расскажи мне о том, что происходит.

Но он оставил все как есть.

— Да. Эй, послушай, уже совсем поздно. Шоу начинается в семь, нам нужно еще найти хорошие места.

— Конечно.

Я была разочарована, но понимала, что постепенно он будет готов к тому, чтобы рассказать о шантаже. Я осознала, что мне правда не все равно, что происходит, и что я хочу узнать об этом несмотря на то, что уже частично узнала.

Мы направились ко входу в театр. Был уже закат, и цикады звенели в деревьях. Эти насекомые всегда так шумят, но я никогда не видела ни одного. Наверняка их было там несколько миллионов, судя по звуку. Смешно — несмотря на то, что цикады раздражали меня своим стрекотом, я скучала по ним, когда бывала в других городах, где их не было. Я подумала о своем путешествии в Сан-Франциско, по моему мнению, самый волшебный город в мире. Но стоял август, фейерверков не было, цикады молчали, и это заставило меня грустить.

Мы решили не раскладывать кресла, расположившись прямо на газоне, расстелив мое индейское одеяло. Слава Богу, в парке была разрешена выпивка. Мы наполнили пластиковые стаканчики вином и пили его, в то время как наши собаки, утомленные бегом за мячами и фрисби, улеглись рядом. Парк наполнился людьми, шоу было бесплатным. Я старалась посещать такие вечера каждый год.

Когда опустилась ночь, мне стало труднее следить за действием. «Двенадцатая ночь» была произведением, которое я изучала в колледже, но мне всегда было тяжело понять Шекспира. Я изучала «Гамлета» на курсах по творчеству Шекспира в колледже. Я читала эту трагедию, критические статьи о ней и даже посмотрела на удивление хорошую экранизацию Мэла Гибсона. Но мне не хватало решимости для «Двенадцатой ночи», и я чувствовала себя немного растерянно.

Однако, опыт пребывания здесь — под звездами, с тысячами других людей, теплой летней ночью, в компании самого прекрасного мужчины из всех, кого я встречала, был опьяняющим.

Райан лежал позади меня на одеяле, и я расположилась рядом. Собаки находились возле нас, сопя и похрапывая. Я начала замечать, что Райан не смотрит за игрой, зато наблюдает за мной. Я почувствовала себя странно, заинтригованно. Что этот парень увидел во мне? Я попыталась отбросить эти мысли и сосредоточиться на игре, но это было невозможно. Мой разум метался.

— Ты не смотришь, — упрекнула я, в сотый раз обернувшись и увидев, что он смотрит не на сцену, а на меня.

— Ты права, мне нужно посмотреть. Мне вообще-то нравится это произведение. Я считал его потрясающим, когда изучал в университете.

Я засмеялась. Кто я такая, чтобы заставлять его смотреть? Если он не может отвести от меня взгляда… о, хватит, твои мысли звучат, как бред.

— Хочешь еще вина? — спросила я.

— Неа, хватит.

— Тогда ладно.

Шоу закончилось.

— Нам лучше упаковать вещи, — сказала я, поощряя его сделать что-то вместе.

Райан смотрел на меня, его глаза расширились.

— Что-то не так?

Его настроение изменилось на сто восемьдесят градусов. Я ощутила тревогу.

Он не слышал меня, вглядываясь вдаль.

— Она следит за мной?

Он опустил взгляд, на лице — удивление.

Кто следил за ним? Это не могла быть Алексис, ведь он тогда был бы встревожен. Выглядит так, словно просто не верит.

Но к нам подошла женщина. Я почувствовала себя раздавленной. Женщина была супермодельного типа внешности, я обращала на них внимание постоянно с тех пор, как познакомилась с Райаном. Это были женщины, которые в открытую пялились на него, и на меня — но по другой причине. Никогда не упускали возможности дать мне почувствовать себя гадким утенком. Я могла дословно прочесть их мысли: он с ней? Я не думала никогда, что буду так восприимчива к взглядам. Привет снова, университетская жизнь.

Эта женщина была, если честно, просто ослепительна. Мы были одеты по-походному, а она была на высоких каблуках. Одета в обтягивающие брюки и пестрый топ. Макияж, в котором она, наверное, и не особо нуждалась. Эта женщина уж точно привлекала внимание. Я заметила, что многие из мужчины проводили ее взглядом. Она была высокой и тонкой, и блондинкой и ослепительно красивой, и держала в руках сумочку от Hermés Birken.

Сумочка точно стоила дороже моей машины.

Райан застыл на месте как вкопанный. Он не мог не смотреть на женщину, но пытался это сделать.

Женщина была уже в паре шагов.

— Привет, Райан.

Я присмотрелась к ее лицу. Выглядело таким знакомым… Я замерла. Это была женщина с фотографии! Точно.

— Алексис, — сказал Райан спокойно.

Итак, это небезызвестная Алексис. Почему Райан так спокоен?

Она обратила внимание на меня.

— А это кто?

Она выглядела неприятно удивленной. Думаю, Алексис не могла себе представить, что я встречаюсь с Райаном.

Он обвил рукой мои плечи.

— Это Айрис. Айрис, это моя бывшая жена, Алексис.

Я протянула руку для рукопожатия. Она проигнорировала это.

Приподняв бровь, она посмотрела на Райана.

— Ты с ней встречаешься? — выражение на ее лице было смесью недоверия и отвращения.

Если ему нравится такой тип женщин, то что он делает в компании такой, как я?

— Да, встречаюсь, — он повернулся ко мне. — Ты извинишь меня на секунду? — Посмотрел на Алексис. — Давай отойдем, надо поговорить.

Я осталась на месте, держа собачьи поводки и не зная, что делать. Мои инстинкты советовали убираться отсюда. Но в то же время я помнила, как он кричал на нее по телефону и понимала, что оставаться в стороне я не могу. Он не злился на меня, не вываливал на меня свои проблемы, и я надеялась, что так и будет. Но у меня были парни, которые не могли не срывать на мне свои проблемы. Еще раз я спросила себя, хочу ли ввязаться во что-то, что, возможно, причинит мне боль.

Я видела Райана и Алексиса, они не отошли далеко. Я пыталась понять, о чем они говорят.

Я слышала, как Алексис закричала:

— Ну извини меня, но ты не брал трубку!

Райан говорил на пониженных тонах, и я не могла понять, что он говорит.

Алекс по всей видимости, была недалека от того, чтобы устроить сцену.

— Ты знаешь, что мне нужно. Мне нужен ты. А поскольку тебя я получить не могу, я хочу получить Сезанна.

Опять Сезанн. Как же я не увидела его картины в доме?

Я села на землю. Одеяло было свернуто, и мне не хотелось снова расстилать его, так что я уселась на траву. Люди вокруг говорили, собирали свои вещи, двигались к выходу. Дети надували пузыри из жвачки. Собаки бегали вокруг с лаем. Атмосфера была праздничной, и вечер был отличным до этого момента.

Я почувствовала боль в животе.

Я услышала, как Алексис сказала:

— Что ж, может, я должна рассказать твое новой подружке об этом, что скажешь?

При этом Райан встревожено обернулся в мою сторону. Я инстинктивно отвернулась.

Я услышала, как Алексис произнесла «Ник», затем «Бенджамин». Я сузила глаза.

Разве Бенджамин — не имя его отца? Она знает человека по имени Ник?

По-видимому, Алексис хотела сказать мне то, о чем боялся говорить Райан. У нее было оружие, и она намеревалась воспользоваться им.

А теперь он пытался успокоить ее. Я не знала, что там он говорил ей, но вот он уже положил руки ей на плечи в примиряющем жесте.

Он совершенно точно не хотел злить ее. Потом я увидела, что Алексис начала плакать, а Райан обнял ее.

— Я скучаю по тебе, я люблю тебя, — все повторяла она.

Как он выберется из этой ситуации? Выберется ли вообще?

Я могла представить себе его дилемму. Если он прервет разговор и оставит ее, она может заставить его и меня пожалеть об этом. Но он не мог стоять там с ней вечно. Может, мне стоит подойти к нему? Сейчас?

Мне становилось все тяжелее ориентироваться в отношениях. Помня о том, что уже сделала одну ошибку чуть раньше, я решила остаться на месте.

Я совершенно точно услышала слово «Миа», произнесенное Алексис. Она похоронила своего ребенка, как и он. Они прошли через немыслимое вместе. Я даже не могу себе представить, как они прошли через это.

Теперь Алексис по-настоящему рыдала.

Они разговаривали около двадцати минут, и парк за это время практически опустел. Скоро нас выгонят отсюда.

Я вздохнула. Отношения с этим парнем напоминали подъем на скалистые горы, но это того стоило.

Я была впечатлена, однако, тем, как он вел себя в данной ситуации. Женщина рядом с ним была на грани срыва, переходя от криков к плачу, а он не потерял ни капли хладнокровия. Совсем не то, что в прошлый раз, когда я слышала, как Райан кричит на нее по телефону.

Я поймала его взгляд, он словно говорил: «Помоги!» Однако я осталась стоять на месте. Я решила, что Райан сам подойдет ко мне, когда будет готов. Я не имела права вмешиваться.

Наконец он двинулся в мою сторону. Алексис следовала за ним. Она здесь одна?

— Хм, Айрис, я должен отвезти Алексис домой. Я надеюсь, ты не будешь против, если она поедет с нами.

Я не была. Я просто кивнула.

На лице Райана проступило выражение благодарности.

— Спасибо за понимание.

Бросив взгляд на Алексис, он сказал.

— Кажется, она приехала сюда на такси.

Ну конечно, она приехала на такси. Она знала, что тебе придется везти ее домой.

Я тоже посмотрела на Алексис. Она выглядела как человек, который что-то задумал. Интересно, как она узнала, где мы. Самонадеянно со стороны Райана было считать, что мое молчаливое согласие — это понимание. Я просто не спорила. И я просто не понимала.

Мы втроем проделали наш путь к Эскаладе. Собаки шли за мной на поводках. Конечно, Райан не сделал и попытки взять меня за руку. Он даже не шел рядом.

Алексис же шла совсем близко к нему, пытаясь ухватить его за руку, и он не был против.

Я могла только представить себе, что происходило в его мозгу. Мое сердце тянулось к нему. К моему удивлению, его сердце потянулось за ней.

Мы направились к моему дому в молчании, к моему разочарованию. Меня высадят первой? Невесело. Вообще невесело.

Алексис сидела спереди, я сзади с собаками. Не могу сказать, что я ожидала иного. Конечно, я не могла заговорить первой. Я была в не в том положении, чтобы проявить инициативу. Я знаю этого парня пару недель. Алексис же была с ним два года, и у них был ребенок. И они потеряли ребенка.

Райан остановился у моего дома. Он открыл дверь, и я вышла. Алексис была на переднем сиденье, наблюдая за нами. Райан поцеловал меня в лоб.

— Прости за это, — прошептал он. — Увидимся.

А потом, вернувшись на водительское место, он разверну машину и уехал.