Вместе со мной Рейес переместился в потустороннее измерение. Ветер здесь кислотой обжигал кожу, но тревожил не он, а обнимавшие меня руки. Так кто же меня держал? Какая из версий мужчины, которого я люблю всем сердцем?

Руки сжались крепче. Конечно, я понимала, что в этом мире мне вовсе не нужно дышать, но все равно съежилась, чувствуя, как подступает паника.

— Отпусти меня, Рейес.

Горячие губы вновь коснулись уха.

— Вот что происходит, когда призываешь бога.

В родном голосе звучал гнев, и я прекрасно знала, каким жестоким может быть Рейес, но все же какая-то часть меня наслаждалась близостью и ощущением сильных рук. И я ничего не могла поделать. Этого мужчину я люблю так долго, что и не сосчитать. Много веков, если не эр. Поэтому не удержалась и вжалась в него всем телом.

Он меня оттолкнул, но продолжал держать за левое предплечье. Видимо, чтобы я не дематериализовалась и не сбежала. Вот только у меня и в мыслях не было уходить.

Тем не менее, я попыталась вырваться, а в ответ Рейес лишь крепче стиснул мою руку. Ну нетушки. Не стану я реагировать и тем самым дарить ему радость. Вместо этого я задрала нос и с вызовом уставилась ему в глаза. Пусть сделает, что задумал.

До боли красивое лицо словно озарилось улыбкой, и у меня в груди мучительно заныл комок из сочувствия и тоски.

Явно испытывая ко мне отвращение, Рейес свел брови и проговорил, сверля меня пристальным взглядом:

— Ты все еще его любишь. Все еще веришь, что где-то внутри меня существует твой Рейес. Твой Рейазиэль. — Он подтянул меня ближе. — Но до тебя никак не доходит, что я всегда ждал своего часа. — Свободной рукой он схватил меня за другую руку. — Я не Рейес. — Затем подтянул так близко, что я разглядела золотые и зеленые искорки в кофейных глазах. — Я не Рейазиэль. — Подталкивая меня, он пошел вперед, пока я не уперлась в какую-то стену. Спину царапнули острые каменные края. — Я — Рейазикин. — Пальцы стиснули мне руки так крепко, что стало больно. — Я — бог, и благодаря тебе теперь я стал еще сильнее.

Под длинными ресницами мерцали темные, холодные, неумолимые глаза. По крайней мере именно это я видела, но ощущала, как под внешней хладнокровностью что-то бурлит.

— Почему ты стал сильнее? — спросила я, лихорадочно пытаясь придумать способ вернуть его на землю. Привязать к материальному измерению. Лишить сил, пока мы не отыщем человеческую часть моего мужа.

— Я учился у лучших. — Уголок красивых губ приподнялся.

Тот самый уголок, который я так много раз пробовала на вкус… От желания повторить это еще хоть разочек рот наполнился слюной.

— Как и ты, я отведал плоти своих врагов. Съел жалкого преступника, бога Мэлдисана, и демона-наемника Куура.

Я ошеломленно застыла. Все это означало, что ни один из них не искалечил и не убил трех человек на Земле.

Но в словах Рейеса крылось и кое-что еще. Ему пришлось сражаться со злющим богом. Пришлось не просто как-то выживать в аду, но и драться за собственную жизнь.

К горлу подступил комок, и изо всех сил я постаралась не выдать своих чувств. Рейесу не нравилось, когда ему сочувствуют. Смею предположить, что Рейазикину это понравится не больше.

— Но ты все еще лучшая, верно? — вдруг спросил он.

— Лучшая в чем?

— В пожирании врагов.

Я должна была продолжать заговаривать ему зубы. Возможно, у меня получится сделать то же самое, что он сделал со мной. Если я хорошенько сосредоточусь, то смогу ли переместиться обратно на землю и взять его с собой?

— Зачем ты сровнял с землей дом Рокета?

Рейес провел пальцем по моей ключице.

— Почему тебя это волнует?

— Потому что я его люблю.

Он отвел взгляд и как будто расстроенно стиснул зубы.

— Я люблю Рокета, а ты его напугал и без всякой причины лишил дома.

— Причина у меня была, — возразил Рейес и снова впился в меня гневным взглядом. — И ты прекрасно это знаешь.

Похоже, я все делала неправильно. Тут нужен скорее пряник, чем кнут.

— Что я знаю? — спросила я гораздо более мягким тоном, чем раньше.

— Ты не должна была меня туда посылать.

— О да, это я знаю прекрасно. Но ты сам так захотел.

На мгновение он нахмурился и тем самым себя выдал. Он не помнил. Он думал, что я послала его в ад по собственной воле.

— Я бы никогда так с тобой не поступила.

— Все без толку, — проговорил Рейес, словно наконец меня понял. — Ты лжешь, даже когда я знаю правду. Дважды ты отправляла меня в ад, и дважды я сумел сбежать. — Он схватил меня за горло и большим пальцем приподнял мой подбородок. — И что ты будешь делать теперь?

Я забыла… Если верить находкам Гаррета, я действительно когда-то послала Рейеса в ад, но сделала это только для того, чтобы его старший Брат не послал его в ад, созданный специально для него. Я уговорила Иегову послать Рейеса в ад из моего родного мира, который был намного менее жестоким и страшным, чем тот, куда Бог изначально хотел его отправить. Чем тот, куда в итоге отправила Рейеса я сама.

— По нашей задумке, тебе не нужно было оттуда выбираться. Я пыталась тебя вызволить.

Пальцы на горле сжались сильнее.

— Ты не справилась.

Рейес злился, и от его злости было больно. Словно передо мной стоял незнакомец. Могущественный, непредсказуемый, буйный незнакомец, и все же я его знала. Знала и любила всей душой.

— Так ты поэтому злишься? Думаешь, я обвела тебя вокруг пальца и обманом отправила в божественное стекло? Поэтому ты убиваешь людей?

Темные брови сдвинулись, будто я застала его врасплох.

— Да, — наконец процедил он сквозь идеальные зубы. И соврал.

Однако его реакция сказала мне больше слов. Я его ошарашила.

Птичкой, выпущенной из клетки, во мне расправил крылья восторг. Рейес никого не убивал. Но никого не убивали и Мэлдисан с Кууром. Так кто же тогда? Два убийства были совершены при свете дня, куда демонам путь заказан. Кому еще такое под силу?

— Где оно? — внезапно спросил Рейес, начиная терять терпение.

Я моргнула.

— Что именно? Что ты ищешь?

Взгляд темных глаз опустился и задержался на моих губах.

— Тебе необязательно страдать. Просто скажи мне, где оно.

— Нет, — разочарованно отозвалась я.

Рейес рассмеялся, но без намека на веселье:

— Можешь скрывать его сколько угодно, но знай: я все равно его найду. — С этими словами он шагнул ближе. — А когда найду, милосердным не буду.

— Тогда я тоже не буду.

Он изогнул бровь.

— И что же ты сделаешь? Съешь меня, пожирательница богов? Проглотишь, словно меня никогда и не было? — Наклонившись ближе, он шепнул мне на ухо: — Может быть, я съем тебя первым.

Каждый раз, когда Рейес прижимался ко мне, мое тело предательски подводило, и внизу живота разливался жар. Такой уж у меня развился условный рефлекс на его близость, запах, чувственные губы, широкие плечи…

Настал мой черед прижаться, коснуться губами уха, затопить Рейеса теплом. Я приподнялась на цыпочки и прошептала:

— Можешь съесть меня хоть сейчас.

Он удивленно отстранился, смерил меня настороженным взглядом и сказал глубоким, слегка смягчившимся голосом:

— Ты опять забыла. Я не Рейес и не Рейазиэль.

Вжавшись в него всем телом, я тихо проговорила:

— Зато похож, — и, не теряя времени даром, впилась в его губы.

На целых три секунды он застыл, но все же сдался под моим натиском. Поцеловал меня в ответ. Наш поцелуй был долгим, отчаянным, чувственным. И вдруг Рейес остановился. Просто взял и перестал меня целовать. Потом отошел на шаг и, снова схватив меня за горло, впечатал спиной в камень.

Лишив возможности двигаться, Рейес оценивающе осмотрел меня с ног до головы, задержавшись взглядом на Угрозе и Уилл Робинсон — то бишь на моей груди. Словно под гипнозом, темные глаза засияли, а мгновение спустя мне на живот легла ладонь. Поначалу я понятия не имела, что делает Рейес, но у него была цель, доказательство чему я увидела собственными глазами, когда посмотрела вниз. Он поджигал мою одежду и смотрел, как она горит.

Пламя ласково лизало кожу. То, что когда-то было нижней частью свитера, развеялось пеплом в едком потустороннем мире. Присев, Рейес исследовал каждый сантиметр моего теперь голого живота ртом, рисуя языком изящные линии. Кожа все еще горела, и почти сразу влага испарялась, поднимаясь струйками пара и дыма.

Запустив пальцы в густые волосы, я откинула голову и окунулась в удовольствие от того, что делал Рейес. Каждое прикосновение было возбуждающим, искусным, восхитительным.

Огонь пробирался вверх и обнажал все больше и больше плоти. С каждым новым сантиметром приходила вспышка боли, потому что голую кожу встречала чуждая, шершавая среда иного измерения. Но уже через миг боль исчезала под мягкими губами, которые успокаивали и купали меня в океане желания.

Я не поняла, как это случилось, но в какой-то момент на Угрозе и Уилл из одежды не осталось ничего. Сосок Уилл оказался у Рейеса во рту под легкими касаниями языка, а Угроза тяжело легла ему в ладонь.

Большим пальцем Рейес погладил ее вершинку, и где-то глубоко внутри меня вспыхнуло болезненное возбуждение, словно между Уилл и Угрозой до звона натянулась тонкая нить. И каждый раз, когда Рейес посасывал темно-розовую плоть, нить вибрировала и натягивалась еще сильнее.

Оторвавшись от Уилл, он занялся Угрозой, и я ощутила на затвердевшем соске зубы.

Одну руку Рейес опустил к моим джинсам и стал их методично сжигать. Огонь опалял живот снаружи и изнутри, а внизу словно собралась расплавленная лава.

Совсем чуть-чуть я раздвинула ноги, чтобы Рейесу было удобнее, пока догорают джинсы. Длинные пальцы погладили нежную кожу, а потом скользнули внутрь достаточно глубоко, чтобы скрывающийся где-то за горизонтом оргазм устремился ко мне, с каждым движением подбираясь все ближе и ближе.

Под давлением растущего чувственного удовольствия я едва дышала, загоняя воздух в легкие крошечными глотками.

Положив одну мою ногу себе на плечо, Рейес прижался ртом к самому чувствительному местечку, языком раздвинул складки и провел длинную влажную линию, легко коснувшись клитора. В ответ на изысканную ласку я задрожала с ног до головы. От предвкушения воздух в легких сгустился. Я еще сильнее сжала в кулаках темные волосы, и из груди Рейеса вырвалось рычание, от которого возбуждение переросло все разумные пределы.

Я горела, и каждая клеточка во мне шипела от неумолимого жара. Каждая молекула в крови бурлила и раздувалась, пока мне не стало тесно в собственной коже.

Одежда Рейеса тоже сгорела, и вокруг нас в ядовитых порывах горячего ветра плавал пепел.

Подсунув руки мне под колени, Рейес встал, и верхние половины наших тел соприкоснулись. Мои ноги оторвались от земли и раздвинулись еще шире. Он пригвоздил меня к булыжнику, и все мышцы в мощном, сильном теле превратились в мрамор. А мгновение спустя к складкам у меня между ног прижался член.

Рейес наклонился к моей шее и проложил дорожку из горячих поцелуев до самого уха. Каждый поцелуй вызывал в позвоночнике новую бурю желания.

А потом он стал медленно заполнять меня изнутри. Так медленно, что в итоге ощущение наполненности было идеальным. Так же неторопливо он стал выходить, пока во мне не осталось лишь совсем чуть-чуть, и снова мучительно медленно заполнил мое естество, словно каждое движение было выверено заранее. Рейес повторял все это снова и снова, и наконец оргазм, подстерегавший меня на каждом шагу, задрожал от нетерпения, умоляя выпустить его на свободу.

Горячие губы все еще касались моего уха, и вдруг я услышала глубокий, бархатный, опьяняющий голос:

— Кто я?

Я покачала головой, не в силах остановить грядущее и без слов уговаривая его поспешить.

Следующий заполнивший меня удар оказался сильнее.

— Кто я?

— Рейес, — еле слышно выдохнула я.

Положив одну мою ногу себе на талию, он схватил меня за волосы и сквозь зубы процедил:

— Кто я?

Едва не умоляя его двигаться быстрее, я впилась ногтями в стальные ягодицы.

— Рейазиэль.

Он дернул мою голову назад, но мучительно медленные движения не ускорились ни на йоту.

— Кто я?

Я тоже схватила его за волосы, крепко сжала кулаки и тоже дернула его голову назад, а потом, не желая отступать, ответила:

— Мой муж.

Эти слова удивили Рейеса. Он напрягся, ощущая, как подступает оргазм и к нему. Приближение его экстаза я чувствовала так же отчетливо, как приближение своего. Чувствовала, как в его венах бурлит кровь, как напрягаются мышцы, как сладко жалит нависший над горизонтом оргазм.

Руками я обняла Рейеса за плечи, а ногами — за талию. Вцепилась в него изо всех сил, подстегивая двигаться быстрее. А он уперся ладонями в преграду у меня за спиной и пытался отдышаться, все еще находясь глубоко во мне.

Этого оказалось достаточно. Неспешная пульсация, владевшая моим телом, вмиг набрала обороты и взорвалась. Я вскрикнула, когда горячие волны наслаждения пролились наружу и омыли каждый миллиметр моей кожи.

Обняв меня, Рейес наконец задвигался быстрее, распаляя уже вибрирующую во мне эйфорию. Я впилась ногтями ему в плечи. Он резко втянул сквозь зубы воздух и потерял хрупкие остатки контроля над собой.

Рейес врезался в меня длинными, мощными, глубокими рывками. Его заметно трясло, мышцы напряглись, впитывая сокрушительный оргазм, а по венам растекалось пьянящее наслаждение.

С красивых губ сорвалось что-то похожее на стон, и звук оказался каким-то первобытным, почти звериным. Во мне поднялась волна восторга, и я вцепилась в Рейеса, целиком растворившись в его ощущениях.

Когда все закончилось, он все еще прижимал меня к себе и тяжело дышал мне в волосы. Но вдруг что-то изменилось. Он напрягся, опустил меня на землю и отошел. Даже горячий иномирный ветер не помешал мне ощутить холод там, где только что ко мне прикасался Рейес.

Ничего не понимая, я посмотрела на него и поняла, что он… удивлен. Может быть, даже ошеломлен. И чуточку рассержен.

Почему? Неужели потому, что ему понравилось то, чем мы занимались? Но ведь мы всегда справлялись с этим на ура.

Он начал дематериализоваться и прежде, чем я успела произнести слова «Рейес» и «подожди», исчез. Вот так запросто — взял и испарился.

А я стояла и тонула в замешательстве. Ну, хоть одно радует: похоже, Рейес сбит с толку не меньше меня. Так что же это было? Меня соблазнил муж или кто-то другой? Какая часть Рейазикина хотела меня с такой дикой импульсивностью? С таким восхитительным отчаянием? Или все-таки моему мужу на какое-то время удалось взять верх? Да и имеет ли это значение?

Медленно и с неохотой я вернулась в холодное земное измерение. Два моих компаньона стояли, прислонившись к черному грузовику Гаррета. Заметив меня, оба выпрямились, и на их лицах отразилась смесь беспокойства и тревоги. Не меньше минуты они пялились в мою сторону, потом одновременно пришли в себя, бросились ко мне и резко затормозили в паре шагов, нагло вторгнувшись в очень даже заметные границы пузыря моего личного пространства.

Только когда Ош сорвал с себя пальто и обернул им мои плечи, я поняла, в чем дело. Глянула вниз и не обнаружила ни лоскутка. Кожа была покрыта потом и черной сажей и до сих пор дымилась крошечными призрачными спиральками.

Страшно подумать, на что похожи мои волосы.

Наверное, я должна была испытать прилив унижения, когда Ош набросил на меня пальто, вот только думалось совсем не об этом. Я была слишком ошарашена, чтобы волноваться о непристойном поведении в общественном месте.

— Чарльз! — рявкнул Гаррет и наклонился, чтобы заглянуть мне в глаза. — Что случилось? Он тебя бил?

Я помотала головой:

— Он этого не делал. Не убивал людей. — Я глянула под ноги. — Где мои ботинки?!

— Пойдем, солнце. — Гаррет обнял меня и потащил к своему грузовику.

— Подожди! Развалюха… — Я протянула к ней руку и, возможно, в процессе продемонстрировала Уилл Робинсон. — Развалюха…

— Ты о том, как себя сейчас чувствуешь? — уточнил Ош, и я по голосу услышала, что он улыбается.

— Мы за ней вернемся, — пообещал Гаррет.

Ош обошел пикап и открыл дверь, а Своупс засунул меня в машину. Ни с того ни с сего я повисла у него на шее. Дыхание сбилось, и пришлось изо всех сил постараться не разреветься. Ош приподнял брови (вероятнее всего, потому, что пальто упало с моих плеч), и я схватила его за футболку и втянула в общие обнимашки.

Оба терпели, пока я пыталась справиться с чувствами. Гаррет обнял меня одной рукой за плечи, а Ош — за талию.

Не знаю, сколько это длилось, но в конце концов Ош вывел меня из шока, поинтересовавшись:

— Ну так как? Организуем тройничок?

Я их все-таки отпустила, закуталась, как могла, в пальто и притворилась храброй, хотя на самом деле никакой храбрости в себе не чувствовала.

— Я не знаю, кто он, — сказала я, дерзко подняв голову. — То есть вообще понятия не имею. Зато знаю, что он что-то ищет. Буквально вышел на охоту.

Гаррет сморщил лоб.

— Ты знаешь, что именно ему нужно?

— Нет, — покачала я головой. — Но он разрушил психушку Рокета только потому, что Рокет не сказал ему, где оно.

— Оно больше, чем хлебница? — спросил Ош.

— Насколько я знаю, это вообще может быть и сама хлебница, и что угодно. Рокет назвал это угольками и пеплом.

Гаррет задумчиво опустил голову, а я уставилась в черную даль, пытаясь отыскать другие значения. Угли и пепел. Очень похоже на описание бога, который обитает в теле моего мужа. Может быть, пепел когда-то был чем-то важным?

— Божественное стекло, — подумала я вслух. — Может, ему нужен пепел от божественного стекла?

— Когда стекло сгорает, оно не превращается в пепел, — заметил Гаррет.

— Верно. И почему он вообще пошел к Рокету?

Ош поднял голову и посмотрел на меня одним из своих редких серьезных взглядов. Я тут же приободрилась, надеясь, что он нашел какой-нибудь ответ.

Заправив локон за ухо, Ош уставился на что-то в районе Угрозы и Уилл и поинтересовался:

— Можно мне забрать пальто?