Вконец офонаревшая, я спустилась в кухню. Последние дни били рекорды по части странности, но такое?! Просто в голове не укладывается.

Сжав руку в кулак, я подошла прямиком к дяде Бобу и двинула ему в глаз.

— Чарли! — Куки подбежала к мужу и принялась осматривать пострадавшего. — Что на тебя нашло? Ты заразилась?

Однако дядя Боб лишь опустил голову.

— Роберт? — обеспокоенно спросила подруга.

А я с отвращением уставилась на дядюшку:

— Ты один из них! — и бросилась наподдать ему еще.

Рейес обхватил меня за талию. По лицу было видно: Диби не стал бы драться в ответ.

— Мама все знала, — срывающимся голосом проговорила я. — Когда на нее напали, она позвала тебя. Назвала твое имя! — Каждое слово я произносила с таким пылом, какого, казалось бы, у меня отродясь не было. — Она не позвала папу, врача или даже Самого Бога. Она позвала тебя!

Все еще не глядя на меня, Диби кивнул:

— Она видела наш мир, потому и была избрана. Она видела, кто я, задолго до твоего рождения, и бесконечно пытала меня вопросами. Мне пришлось ей все рассказать. Так она и узнала о грядущем.

— И что конкретно ты ей сказал? В чем заключалась твоя работа?

Тут он наконец поднял голову.

— Меня послали проследить за тем, чтобы никто не помешал тебе родиться в этом мире. Вот и все. Это и было моим заданием. Затем я должен был вернуться. Роберт Дэвидсон должен был погибнуть в несчастном случае или попросту пропасть без вести.

— Тогда ты достиг успеха, — горько заметила я, давясь слезами. — Я здесь. Живу за счет маминой жизни. Почему ты остался?

— Я позволил своей бдительности уснуть. — Голос Диби стал хриплым. — Такого не должно было случиться. Твоя мать не должна была умереть.

— Да неужели? — презрительно выплюнула я.

Он поджал губы.

— Когда твоя мама умерла, я не смог уйти. Я должен был остаться. По собственному выбору. Я хотел приглядывать за тобой.

Руки Рейеса на моей талии слегка расслабились. Похоже, он был поражен не меньше моего.

— Почему мы ничего этого не знали? — пробормотала я. — Как могли такого не увидеть?

— Утратив крылья, я стал простым человеком.

— Столько времени… Ты мог мне все рассказать, все объяснить. Я ведь… я ведь была совершенно растеряна и одинока.

— Чарли, ты должна была все узнать сама в свое время. Если бы я вмешался…

— Чушь собачья! — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Все эти годы ты притворялся, будто не знаешь, кто я, и не видишь призраков.

Прибежали Эмбер с Квентином.

— Что происходит? — спросила Эмбер.

— У папочки своего спроси, — бросила я, развернулась и пошла наверх.

***

Все еще в шоке, я сидела на раскладушке. Ко мне присоединился Рейес.

Внутри меня клубилась смесь гнева и растерянности, но я решила сосредоточиться на текущей проблеме:

— Не знаю, что и думать. Не могу понять, как закрыть адское измерение. Даже зная, как умерла мама, и какие слова она мне передала, я не понимаю, как все это связано с Мглой.

— Она тебе что-то передала?

— Цитирую слово в слово: «Сердце — самая сильная и самая слабая частичка любого тела. Пусть всегда стремится к сердцу».

— Сердце? — переспросил Рейес. — О каком сердце речь?

— Понятия не имею.

— Что ж, все живое обладает сердцем, неким ядром, источником энергии, которая поддерживает жизнь. Может быть, нам нужно найти «сердце» Мглы?

Я резко повернулась к мужу:

— Ну конечно! Мы должны найти самый центр Мглы — ее, так сказать, двигатель. — Тут я чуть не рассмеялась. — У нас есть план! Осталось только понять, как его осуществить.

— Скорее всего сердце Мглы там, где мы ее открыли.

— И я так думаю. Оно должно быть у нас в квартире. Надо только как-то туда попасть.

— В смысле?

— Мглистые демоны не просто так толпятся в районе нашего дома. Может, их задача — не подпускать нас к центру их маленькой столицы.

В этот момент в дверь постучали. Пришла Куки.

— Что это было? — со слезами на глазах спросила подруга. — Никогда тебя такой не видела.

— А муженек тебя не просветил?

— Нет, он со мной не разговаривает. Собрался и ушел на работу.

— Ну еще бы.

— Чарли, пожалуйста…

— Джемма перешла.

— Ох, солнце, мне очень жаль!

— Когда она проходила через меня, я увидела, как умерла мама.

— Боже мой, ее убил Роберт?!

— Нет, Кук. Он должен был ее защищать.

— Это я и сама поняла, но ты ошибаешься. Он должен был защищать тебя. И защитил.

— Наверное. Но он был одним из них.

Закрыв глаза, Куки тихонько уточнила:

— Он был демоном?

— Да нет же! С чего вдруг демона послали бы меня защищать?

Красивая бровь подруги приподнялась.

— Рейес Александр Фэрроу.

— Он не совсем демон, но замечание дельное.

— Так кем был Роберт? Выкладывай. Я выдержу. Как бы там ни было, мы справимся. Минуточку, а он чешую не отрастит?!

— Нет. Он… он был ангелом.

Куки сморщила лоб и задумалась. Потом прикусила губу и подумала еще. А уж потом долго-долго смотрела в никуда.

— Ангелом, значит.

— Ага.

— Вроде тех, которые…

— Ага, с небес. С крыльями и огромными, мать их, нечеловеческими силами. Не говоря уже о мече. Ох и любят же они свои мечи!

— И он от всего этого отказался, чтобы быть рядом и защищать тебя?

— Можно и так сказать.

Куки коснулась моей руки.

— По-другому сказать и нельзя.

— Можно! Он предатель, лжец и вор.

— Вор?

— Когда я была маленькой, он стащил мои леденцы.

Подруга кивнула:

— Он сладкоежка, этого не отнять.

— Как подумаю, сколько раз он притворялся, будто не видит призраков и не знает, кто я такая…

— Разве сейчас это важно?

— Сейчас, в этот конкретный момент времени, важно. Вот завтра, если мы, конечно, доживем до завтра, может, это уже и не будет важно. И все равно от мыслей не избавишься.

— Боже ты мой!

— В чем дело?

— Я вот думаю, может, поэтому он так хорош в… ну, ты поняла.

— В куннилингусе?

Кук с энтузиазмом закивала:

— И я не имею в виду просто хорош. Я говорю об олимпийских масштабах.

— Понятно.

— Он такое ртом творит!

— Кук! Мы все-таки о дяде моем говорим.

Она улыбнулась, и все ее красивое лицо озарилось удовлетворением:

— Вот именно.

У меня отвисла челюсть. К счастью, я успела подхватить ее до того, как она ударилась о пол, и вернула на место.

— Это было низко, Кук. Даже для тебя.

— Продолжай себя в этом убеждать. — Тут она протянула мне папку. — Понимаю, тебе сейчас не до этого, но…

— Инфа на Таниэля? — догадалась я. — Есть что-нибудь сочное?

— Честно говоря, не уверена. И чисто ради того, чтобы вставить свои пять копеек, не похож он на серийного убийцу.

— А Тед Банди был похож?

— Ты права.

Куки ушла, а я открыла папку. Очень уж мне хотелось разгадать эту загадку, пока ад не сорвался с цепи. В буквальном смысле.

— Таниэль Прост, значит. Кто же ты такой?

Никак не удавалось отделаться от мысли, что я его откуда-то знаю. Может, это что-то из области прошлых жизней, но если он не бог, то очень вряд ли.

Пообещав себе не тратить слишком много времени, я принялась изучать бумаги в папке. Куки превзошла саму себя. Нашла все, что можно. Записи с рабочих мест, документы из школ, информацию о родителях. Точнее о матери. Отцом нигде и не пахло, так что невозможно было узнать, кто он, если только не выследить мать.

Куки даже бабушку Таниэля нашла. Ее удочерили, но Кук откопала судебные записи об удочерении, доступ к которым открыла мать Таниэля много лет назад.

Надо срочно дать подруге прибавку. И я бы дала, если бы она не выиграла у меня вчера все деньги. Теперь я могу предложить ей разве что…

В записях об удочерении кое-что привлекло мое внимание. Бабушку Таниэля удочерили прямиком из местной психиатрической лечебницы. Я резко выпрямилась. Мать бабушки в записях фигурировала под именем Ильза Блейн, а отец — под именем Ричард Лунд. И оба они были пациентами лечебницы… в пятидесятых.

Я жадно впилась глазами в страницы. У Ричарда была младшая сестра Белла Лунд, которая в пять лет умерла от пылевой пневмонии. Неужели Белла — это Синяя Незабудка? Неужели здесь написано о Рокете?

Если так, то у Рокета был ребенок, а поколения спустя родился еще один, который продолжал традиции дедушки. Тогда понятно, почему он вырезает на себе имена. Он просто не может иначе. Если он хоть немного похож на Рокета и Незабудку, то у него нет выбора — имена сами к нему взывают.

Но чтобы у Рокета — и вдруг ребенок? Не может быть. Одна мысль об этом пугает. Да он сам как большой ребенок! К тому же, чтобы обзавестись ребенком, Рокету нужно было заняться сексом. С девушкой.

Сию же секунду я вознамерилась поговорить с глазу на глаз с Рокетом, но сначала пришлось отойти попудрить носик. «Припудрившись» (видимо, я никогда не пойму, откуда в этом эвфемизме пудра и носик), я помчалась вниз и рассказала всей банде о Рокете.

— Неужели такое возможно? — спросила я у Гаррета только потому, что он был ближе всех.

— Почему ты именно меня спрашиваешь? — Своупс оглядел всех присутствующих. — Я никогда не лежал в психушке.

— Просто не верится. Он ведь… ну… он… он не думает о таких вещах.

— Член у него есть? — поинтересовался Ош.

Я лишь нахмурилась, и за даэву закончил Рейес:

— Тогда он еще как думает о таких вещах.

И все же я не могла в это поверить. Должно быть другое объяснение.

— Я собираюсь поговорить с Рокетом. А тем временем… что там по шкатулке? Что-нибудь удалось расшифровать?

Гаррет не то кивнул, не то просто склонил голову:

— И да, и нет.

— Ладненько, что имеется на данный момент?

Своупс поставил шкатулку на стол и подвинул к Рейесу:

— Открой.

Рейес взял кубик и сощурился.

— Надави на уголок, — подсказала я.

Он надавил, но замочек даже не щелкнул.

— Посильнее, — поддразнила я.

Рейес надавил сильнее, однако шкатулка так и не открылась.

— Дай мне.

Рейес передал кубик Ошу, но и у даэвы ничего не вышло.

— Ну вот же! — Отобрав шкатулку у Оша, я надавила на уголок, выступила кровь, и крышка сдвинулась.

— Я тоже не смог ее открыть, — заметил Гаррет, забрал кубик и заглянул внутрь. — У нее какие-то мистические свойства.

— Да как такое вообще возможно?! — вспылила я.

— Это твой мир, Чарльз, а я в нем просто живу. Когда ты в прошлый раз ее открыла, я сделал несколько фотографий. — Гаррет раздал нам снимки. — Над внешней резьбой я все еще работаю. Там смесь букв и пиктограмм. Но внутри тоже есть надпись, и она отличается от внешних.

— Я там ничего не заметила.

— Ее еле-еле видно.

— Ты уже перевел?

— Да. Правда, не всю. Если я прав, то там одно и то же слово на разных языках.

Рейес взял в руки открытую шкатулку и всмотрелся в надпись.

— Так и есть. Одно и то же слово.

Я тоже заглянула внутрь.

— И что это за слово?

— Вэл-итх.

Я застыла.

— Это же язык из моего родного мира!

— Точнее — это ты, — сказал Гаррет. — Пожирательница богов.

В юные годы я, видимо, взяла на себя роль божественной полиции: поглощала злых богов и оставляла в покое добрых, чем и заслужила прозвище пожирательницы богов.

— Шкатулка предназначалась именно тебе.

Мы с Рейесом быстренько переглянулись.

— И Панду так говорил. Только шкатулку спрятали еще в первом веке до нашей эры.

— Ну а ты, — пожал плечами Рейес, — была богом еще до того, как в этом измерении зажглись звезды.

Ош задумчиво поскреб подбородок:

— Значит ли это, что ты старше Рейазикина? — А потом почти одобрительно кивнул: — Это называется растление малолетних.

Я в ужасе замотала головой:

— Нетушки. Это всего лишь значит, что я старше звезд этого мира. А еще это значит, что я старше тебя, и ты должен во всем ко мне прислушиваться.

— Я и так тебя слушаю.

— И то правда. — Слушатель из него действительно великолепный. — Раз уж мы это выяснили, я пошла к Рокету. Посмотрим, делал ли он это дело с кем-нибудь из лечебницы. Ей-богу, все еще не верится. А вдруг этот парень и правда внук Рокета?

— И что тогда?

— А то, что он мог бы быть нам полезен. Но серьезно, народ, почему такие вещи все происходят и происходят?!

Тут решила вмешаться Куки:

— Я же тебе говорила. Ты притягиваешь все сверхъестественное и людей, которые к сверхъестественному чувствительны. Большинству сильно повезет, если они хоть раз в жизни встретят такого сверхчувствительного человека, но у тебя таких целая толпа.

— Возможно.

— Ну сама подумай. Как ты впервые встретилась с Рейесом? С Рокетом, Пари? Со мной, а через меня — с Эмбер? Добавь сюда Квентина, Оша, Николетту, а теперь еще и Таниэля. Да даже твой родной дядя, черт возьми, в прошлой жизни был небожителем.

От одного только напоминания о дяде я громко фыркнула. Он скрывал от меня кучу всего, тогда как мог взять и просто рассказать о маминой смерти, чтобы мы не гонялись за собственным хвостом. Впрочем, передать мне сообщение могла только Джемма. Дядя Боб не мог знать, что ей сказала мама. Ну уж нет. Я мысленно себя одернула. Это ничего не меняет.

Не обращая внимания на боль в сердце, я встала и разгладила на себе свитер.

— Ну все, я к Рокету. Попробую выпытать, была ли у него подружка.

С этими словами я поскорее отчалила, пока кому-нибудь не вздумалось встать на защиту дяди Боба. Я и без других прекрасно все понимаю. Не знаю только, смогу ли справиться с самой собой.

***

Рокета я снова нашла в углу, где он свернулся в клубок. Девочки — Незабудка, Слива и Ливия, — видимо, отправились куда-то поиграть. И все же Слива была права: Рокету здесь не нравилось. Он был дезориентирован и сбит с толку.

— Рокет?

Я села рядом и накрыла ладонью его ладонь. Обеими руками он держался за голову. Услышав меня, он опустил руку, к которой я прикоснулась, и улыбнулся:

— Мисс Шарлотта, что вы здесь делаете?

— К тебе пришла. Хочу кое о чем спросить.

Как мне сформулировать вопрос, чтобы не расстроить Рокета? Нужно быть деликатной и понимающей. И, наверное, говорить на языке пятидесятых.

— Хочу спросить о… твоей зазнобе.

— Зазнобе?

Ясно, перестаралась.

— О твоей избраннице. — Рокет все еще не понимал меня, поэтому я состроила лицом кирпич и добавила: — О твоей подружке, е-мое.

Он нахмурился:

— Об Ильзе?

Святой ежик!

— Да.

Клубок из Рокета сделался еще туже.

— Ее у меня забрали. Мы нарушили правила. Правила нарушать нельзя, иначе вас заберут и никогда уже не вернут обратно.

К горлу подкатил ком.

— Ты ее любил.

Рокет не ответил.

— Рокет, мне очень жаль. Ты знал, что у нее был ребенок?

Он забрал у меня свою руку.

— Ее забрали. Нельзя нарушать правила, мисс Шарлотта. Иначе вас заберут. Их всегда забирают.

Моя грудь словно разломилась пополам, и оттуда полилось чистое горе. Неудивительно, что Рокет навсегда зациклился на правилах. Его заставили поверить, что Ильза ушла по его вине. Потому что он нарушил чертовы правила.

Когда я придвинулась поближе, Рокет крепко обнял себя и прошептал:

— Нельзя нарушать правила.

Таким я его и оставила — оболочкой того, кто когда-то был Рокетом. Может быть, очень скоро мы все умрем, но кое-что я все-таки сделаю. Ради Рокета. И ради Таниэля.

Попросив Рейеса помочь Гаррету с переводом, я отправилась к дому Таниэля. Солнце низко висело над горизонтом, украсив небо оранжевыми, розовыми и пурпурными лентами.

У дома стоял загруженный под завязку «раптор». Похоже, Таниэль сваливал из города. Хорошая, надо признать, идея.

Постучав, я заглянула в дом. Таниэль вышел из боковой комнаты с полотенцем на шее и мокрыми светлыми кудрями на голове. Подходя к уже открытой двери, он потер полотенцем волосы.

— Куда-то собрался? — поинтересовалась я.

На нем была футболка с короткими рукавами, поэтому на этот раз я увидела вырезанные на коже надписи. В отличие от деда, он записывал только имена, без фамилий. И это, вероятно, тоже хорошая идея, поскольку запас поверхности для вырезаний у Таниэля был ограничен.

Серые глаза засияли искренним весельем, но он быстро отвернулся. Так уж действует на некоторых мой свет.

— Ты сама сказала мне выметаться из города.

Я протянула ему солнцезащитные очки, которые купила по пути сюда, остановившись заправиться бензином и мокко латте. Даже растворимая мешанина кажется божественной на вкус, когда впереди маячит вечность без кофе. А я в такой ситуации уже второй раз за две недели.

— Было дело. — Таниэль дверь не закрыл, так что я вошла в дом. — И тебе действительно стоит поскорее уехать, но сначала я бы хотела кое с кем тебя познакомить.

— Мой лимит новых знакомств на год исчерпан, но могу записать тебя на январь.

Не обращая на него внимания, я по привычке пошла дальше по дому.

— Я сама ничего не знала, пока моя помощница не начала копаться в твоем прошлом. Оказалось, я знакома с твоим дедом.

Таниэль вовсю паковал футболки в спортивную сумку и вдруг замер, но не повернулся.

— Не хочешь с ним познакомиться?

— Мать говорила, что ее биологический отец умер.

— Мне бы хотелось с ней встретиться.

Судя по лицу, Таниэль засомневался в моих словах, но ничего. Просто он меня пока плохо знает.

— Где твой подельник? — спросил он.

— Занимается исследованиями. Мы пытаемся выяснить, как закрыть адское измерение.

— Которое сами же и открыли.

— Точно. Спасибо, что напомнил. Но пока все не покатилось в тартарары, я подумала, что ты, возможно, захочешь познакомиться с дедушкой. Он мне очень дорог.

— Когда-то это дерьмо меня интересовало, но те времена давно прошли.

Таниэль снял футболку, чтобы надеть сухую. Имена на торсе оказались не такими заметными, как я думала. Всего лишь тоненькие шрамы на твердой рельефной поверхности тела, над которым неплохо потрудились.

Застыв, Таниэль слегка повернул голову — только чтобы видеть, куда я смотрю. А я подняла руку и кончиками пальцев прикоснулась к свежей темной татуировке на спине.

— Что это? — спросила я огрубевшим из-за эмоций голосом.

Он снова снял футболку, чтобы показать мне полное изображение.

— Если верить моей матери, это послание.

Я забыла, как дышать, и просто пялилась на линии.

— Для кого?

— Понятия не имею. Мама просто снова и снова повторяла мне эти слова. Заставила запомнить их, когда я был ребенком. Перед тем, как заболела.

— Как она умерла?

Куки наверняка написала причину смерти матери Таниэля где-то в папке, но я была слишком поглощена тем, что касалось Рокета.

— От пневмонии.

Как и Незабудка.

Я отшатнулась, прикрыв ладонью рот.

Таниэль повернулся ко мне:

— Послание. Оно для тебя?

Я еще крепче зажала рот, чтобы не дергался подбородок.

Вверху спины Таниэля мелкими аккуратными буквами было написано «Сердце — самая сильная и самая слабая частичка любого тела». А ниже шрифтом покрупнее: «Всегда стремись к сердцу». Прямо посередине второй строчки внутри слова «стремись» было выбито черное сердце с капающей из него на соседние буквы кровью.

Эмоции нахлынули сокрушающей волной так быстро, что я покачнулась. Я стояла посреди гостиной Таниэля, а внутри все содрогалось, будто от землетрясения. Как я ни старалась сдержаться, слезы все же потекли по щекам.

Надев футболку, Таниэль осторожно шагнул ко мне.

— Миссис Дэвидсон?

Я огляделась по сторонам и поняла, что нужно делать. Но сначала надо убедить Таниэля.

— Зачем ты вырезаешь на себе имена умерших людей?

— Откуда ты знаешь, что они умерли?

— Ты унаследовал это от деда. Так зачем ты их на себе пишешь?

— Даже не знаю. Видимо, эти имена важны.

— Для чего?

— Не знаю.

Я шагнула ближе и положила ладонь на щетинистую щеку.

— Для чего?

— Это ее армия. Девочки. Я видел.

Мои глаза словно сами по себе закрылись.

— Повсюду огонь. Сплошное пламя. Пламя уничтожит мир, если она ничего не сделает, чтобы его остановить. Тогда-то она и призовет их всех. Сотни тысяч встанут за ее спиной, готовые к бою. Готовые убивать. Ради нее.

Пульс зачастил, и я стиснула зубы.

— Ты знаешь, кто она?

— Наверное, твоя дочь, — усмехнулся Таниэль. — Она должна это остановить. Она единственная, кому это под силу.

— Ты должен быть рядом с ней.

Он вернулся к сумке и вещам.

— Я не из тех, кому нравятся игры с огнем.

— Если у меня все получится, если я смогу помешать Мгле слопать наш мир, ты должен быть рядом с Пип.

Таниэль нахмурился:

— Ты назвала дочь Пип?

— Нет. То есть да, но это не настоящее имя. Куки говорит, все, кто появляется на моей орбите, появляются там не просто так. И ты в том числе.

— Куки? Ей ты тоже имя сама выбирала?

— А вот это на меня вешать не надо.

Глубоко вздохнув, Таниэль прислонился к верстаку.

— И что мне делать?

— Уезжай из города.

— Ты же сказала…

— Но сначала… — Я глянула на коллекцию ножей и достала из кармана куртки порошок. — Сначала мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

Бросив пакетик на верстак, я нашла клочок бумажки, наспех сделала набросок и протянула Таниэлю:

— Вот что мне нужно. Сегодня же вечером.

Он взял бумажку и, посмотрев на рисунок, поднял пакетик с порошком.

— Маловато для работы.

— Должно хватить.

Он пожал плечами:

— Красиво не выйдет.

— Мне красиво и не надо. Надо, чтобы эффективно.